Неразгаданным надрывом
Подоспел сегодня срок:
В стекла дождик бьет порывом,
Ветер пробует крючок.
Точно вымерло все в доме...
Желт и черен мой огонь,
Где-то тяжко по соломе
Переступит, звякнув, конь.
Тело скорбно и разбито,
Но его волнует жуть,
Что обиженно-сердито
Кто-то мне не даст уснуть.
И лежу я околдован,
Разве тем и виноват,
Что на белый циферблат
Пышный розан намалеван.
Да по стенке ночь и день,
В душной клетке человечьей,
Ходит-машет сумасшедший,
Волоча немую тень.
Ходит-ходит, вдруг отскочит,
Зашипит — отмерил час,
Зашипит и захохочет,
Залопочет, горячась.
И опять шагами мерить
На стене дрожащий свет,
Да стеречь, нельзя ль проверить,
Спят ли люди или нет.
Ходит-машет, а для такта
И уравнивая шаг,
С злобным рвеньем «так-то, так-то»
Повторяет маниак...
Все потухло. Больше в яме
Не видать и не слыхать...
Только кто же там махать
Продолжает рукавами?
Нет. Довольно... хоть едва,
Хоть тоскливо даль белеет
И на пледе голова
Не без сладости хмелеет.
Впервые опубликовано: Кипарисовый ларец. М. Гриф. 1910.
Иннокентий Фёдорович Анненский (1855—1909) — поэт Серебряного века русской поэзии, критик, публицист.
|