| ||
|
Месяца три тому назад в фельетоне «Нового времени» (№ 4071) сообщен был довольно любопытный разговор, происходивший в присутствии фельетониста, между нижегородским губернатором и непременным членом местного губернского по крестьянским делам присутствия. Речь шла о каких-то крестьянских беспорядках в Горбатовском уезде. Непременный член полагал, что на Горбатовский уезд следовало бы распространить действие правил о чрезвычайной охране. «Вы желаете, значит,— заметил губернатор,— чтобы я лично имел право передрать волнующихся крестьян. Это право я могу получить и без применения ярмарочного положения к данной местности2. Дальше следовало объяснение причин, по которым губернатор не решается ходатайствовать об облечении его, по отношению к крестьянам, такой чрезвычайной властью. Сомневаться в достоверности этого рассказа нет основания; действующие лица прямо названы в нем по имени или обозначены указанием на занимаемое ими место, и никаких возражений против фельетона в напечатавшей его газете не появлялось. Все сочувствие наше при чтении рассказа было на стороне нижегородского губернатора; нам показалось только, что едва ли справедливо он усматривает в положении об усиленной и чрезвычайной охране право подвергать кого бы то ни было телесному наказанию, и не ошибается ли он также, предполагая, что это право может быть дано ему лично по отношению к местности, не объявленной в состоянии усиленной охраны. Не прошло и полутора месяцев, как в газетах появился приказ нижегородского губернатора следующего содержания: «8 августа (следовательно, во время ярмарки, т.е. во время действия в Нижнем Новгороде положения об усиленной охране), отставной унтер-офицер Скуднев, неправильно вымогая у евреев деньги, стал их бить, нанес одному из них увечье и обратился к собравшейся толпе с предложением начать поголовное избиение евреев. Крестьянин Масленников сильно способствовал возбуждению толпы. Благодаря распорядительности полиции преступный беспорядок был вовремя остановлен; Скуднев и Масленников были арестованы и, по окончательном разборе дела, наказаны розгами согласно приказанию губернатора». Во всем этом представляет особый интерес прежде всего юридическая сторона дела. Мы перечитали по этому поводу еще раз, с величайшим вниманием, все «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия», утвержденное 14 августа 1881 г. и вошедшее, с дополнениями, в состав продолжения к своду законов (т. XIV, Устав о предупреждении и пресечении преступлений), изданного в 1886 г.; мы познакомились и с положением Комитета министров от 11 июля нынешнего года, которым продолжено в некоторых местностях действие правил об охране и кое в чем изменена их редакция,— и не нашли ни одной статьи, которая, прямо или косвенно, могла бы опровергать наше вышеизложенное предположение. Издание обязательных постановлений, назначение за их неисполнение ареста до трех месяцев или штрафа до пятисот рублей, воспрещение общественных собраний, закрытие торговых и промышленных заведений, передача известных дел в ведение военного суда, ограничение судебной гласности, распространение сферы административного контроля над должностными лицами, производство полицейских обысков, предварительный арест подозрительных людей и высылка их из местностей, объявленных в положении усиленной охраны,— вот все права, вытекающие из Правил 14 августа 1881 г., и ни одно из них не уполномочивает администрацию на применение телесных наказаний. Даже при существовании чрезвычайной охраны карательная власть администрации изменяется только количественно, но не качественно; увеличивается продолжительность личного задержания, повышается максимальная цифра денежного штрафа, но к этим двум видам наказания не присоединяется никаких других. Административным карам подлежат притом не все проступки, а только те, которые имеют характер нарушения обязательных постановлений или (при чрезвычайной охране) изъяты особым, заранее объявленным распоряжением из ведения суда. Проступок Скуднева и Масленникова не подходил ни под одну из этих категорий и вовсе не подлежал разбору губернатора; он был подсуден судебной власти. Если одному из потерпевших евреев действительно нанесено было увечье, в техническом смысле этого слова, Скуднев мог быть присужден к весьма тяжкому наказанию — более, может быть, тяжкому, чем то, которому он подвергся по распоряжению губернатора; но степень ответственности обоих виновников беспорядка и самый размер взыскания во всяком случае должен был определить компетентный суд, с соблюдением установленных процессуальных форм. ______________________ * На время ярмарки Нижний Новгород подчиняется действию правил об усиленной охране. ______________________ Мы рассматривали до сих пор распоряжение нижегородского губернатора только с точки зрения положения об усиленной охране; но не имеется ли для него какой-либо другой легальной точки опоры? Случай со Скудневым и Масленниковым — не первый в своем роде; не говоря уже о разных деревенских экзекуциях, телесные наказания были пускаемы в ход и в городах при усмирении— или, лучше сказать, по усмирении — антиеврейских беспорядков. Мы едва ли ошибемся, если скажем, что нечто вроде юридической санкции подобных мер усматривается в п. 2 ст. 340 Уложения о наказаниях, в котором сказано: «Не почитается превышением власти, когда чиновник или должностное лицо, в каких-либо чрезвычайных обстоятельствах, возьмет на свою ответственность принятие также чрезвычайной, более или менее решительной меры и потом докажет, что оная, в видах государственной пользы, была необходима, или что по настоятельности дела он не мог, без видимой опасности или вреда для службы, отложить принятие сей меры до высшего на то разрешения». Едва ли, однако, эта статья имеет что-нибудь общее с обсуждаемым нами вопросом. Она предполагает, во-первых, неожиданное, непредвиденное стечение обстоятельств, и уже по этому одному не может относиться к случаям, встречающимся далеко не в первый раз, к беспорядкам, способ предупреждения или прекращения которых может и должен быть определен заранее, общим или отдельным распоряжением компетентной власти. Таким общим распоряжением служат в настоящее время правила 14 августа 1881 г., достаточно вооружившие администрацию, более чем достаточно расширившие и усилившие ее власть,— а отдельным распоряжением является применение этих правил к данной местности на известный срок. Во-вторых, статья 340 имеет в виду наличность чрезвычайных условий, еще длящихся, еще не устраненных; как только они миновали, нет больше надобности в чрезвычайных мерах — и, следовательно, нет больше для них и основания. Телесные наказания, по самому своему свойству, всегда следуют за беспорядком, а потому не могут способствовать его прекращению — и, следовательно, никогда не могут быть подведены под действие ст. 340. В случае, нас занимающем, чрезвычайных обстоятельств не было вовсе; была только попытка произвести беспорядок, вовремя остановленная распорядительностью полиции. Бесспорно, из ничтожной искры разгорается иногда большой пожар, а в горючем материале на Нижегородской ярмарке нет недостатка; это доказали прискорбные события 1884 года. Против таких подстрекательств, какие позволили себе Скуднев и Масленников, несомненно, следовало принять энергичные меры; но все же мы не видим причины, по которой это не могло бы быть сделано на законной почве, в законных пределах. Оба преступника были тотчас же арестованы; ничто не мешало немедленно возбудить против них уголовное преследование, которое могло быть приведено к концу еще до окончания ярмарочного сбора. Мы хорошо помним, как лет двадцать тому назад, вскоре после осуществления судебной реформы, в Петербурге совершен был поджог, грозивший большой опасностью (кажется, в Думской улице, во дворе дома, переполненного жильцами, и в двух шагах от Гостиного двора). В высших сферах возникла мысль о предании виновного (крестьянина Щепочкина) военному суду, чтобы быстрой и энергичной карой предупредить повторение подобных преступлений; но судебной администрации удалось доказать, что тот же результат может быть достигнут и без нарушения законов о подсудности. Между событием преступления и судебным разбирательством прошло только две недели; Щепочкин был признан виновным и присужден к тяжкому уголовному наказанию. С такой же быстротой окончилось, год спустя, дело об убийстве военного австрийского агента князя Аренберга, также возбуждавшее предположения о необходимости военного суда; с такой же быстротой могло окончиться и судебное дело о Скудневе и Масленникове. Гласный судебный разбор не оставил бы сомнений в виновности подсудимых; при негласной полицейской расправе оно всегда возможно. Еще менее обеспеченным представляется здесь соответствие между виной и наказанием... Опубликовано: Вестник Европы, 1887.
Константин Константинович Арсеньев (1837-1919) - публицист, литературовед и общественный деятель, почетный академик Петербургской академии наук (1900). | ||
|