Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению Четвероевангелия с библиографическим указателем
Составил инспектор Симбирской духовной семинарии М. Барсов

И близ бе Пасха Иудейска, повествует евангелист Иоанн (2:13), и взыде в Иерусалим Иисус. Это была первая Пасха, на которой после крещения Своего Спаситель торжественно благоволил явить Себя миру как обетованный Мессия, Искупитель рода человеческого, как Господь праздников и субботы, как Владыка Храма и как Законодатель ветхозаветной Церкви и новозаветной.

______________________

* Первою называется она не потому, чтобы Спаситель теперь только в первый раз праздновал Пасху иудейскую в Иерусалиме, ибо Он каждый год праздновал ее там (Лк. 2: 41-42), но потому, что она была первою после Его крещения и первою же со времени вступления Его в торжественное служение роду человеческому.

______________________

Город представлял в это время вид всемирной столицы; не тысячами, а можно сказать, миллионами стекались туда евреи со всех краев земли. Это видно из того, что: 1) законом Моисеевым было предписано, дабы каждый еврей мужского пола каждый год непременно шел в Иерусалим на праздник Пасхи, исключая тех евреев, кои жили в самых далеких краях света и кои вместо себя присылали дары (Исх. 23:17; 34; 23); 2) если о празднике Пятидесятницы, во время которого Дух Святой сошел на апостолов, евангелист Лука замечает, что тогда сошлись в Иерусалим от всего языка, иже под небесем (Деян. 2:4), — тем более то же надобно сказать о празднике Пасхи, которая как первый праздник всегда праздновалась в Иерусалиме торжественнее, чем другие. Кроме евреев, тут, без сомнения, были и язычники — римляне, греки, арабы, египтяне (ср. Деян. 2: 4-11); 3) повествуя о последнем разрушении Иерусалима от римлян, случившемся также в праздник Пасхи, Иосиф Флавий замечает, что бывали такие времена, когда на Пасху стекалось в Иерусалим, по приблизительному счету, около двух миллионов пятисот шестидесяти пяти тысяч человек* только таких, коим закон позволял вкушать пасхального агнца, — исключая тех, коим по закону запрещено было участвовать в священной жертве.

______________________

* Лет за семь до разрушения Иерусалима сирийский префект Цестий Галл, посланный Нероном для усмирения евреев, осадив город, спрашивал у архиерев: нельзя ли как-нибудь определить число бывших в Иерусалиме? Тогда была Пасха. Архиереи объявили, что от девяти до одиннадцати часов праздника было священниками заклано 256 500 пасхальных агнцев. Каждого агнца должно было снедать общество, не менее десяти человек, а часто и в двадцать человек. Если означенное число жертв 256 500 умножить на 10, выйдет 2 565 000. Если возьмем среднее число 15, окажется 3 847 500. Если прибавить сюда нечистых, будет всего народу более 4 миллионов.

______________________

Таков был, или по крайней мере таков мог быть Иерусалим в то время, когда Спаситель пришел туда праздновать первую Пасху. Поелику самое многолюдное стечение народа обыкновенно бывало при храме Иерусалимском и поелику для Начальника веры всего важнее были дела веры и благочестия, то Господь отправился ко храму. И какое зрелище увидел Он здесь! В пустыне, когда слава Божия осеняла скинию, сонмы израильтян только издалеча осмеливались взирать на нее и падали ниц в глубоком безмолвии и благоговении — теперь уже не было благоговения ко храму. Во времена Давида и Соломона слышны были вокруг селения славы Божией только голоса поющих священные песни и звуки храмовых орудий музыкальных — теперь у самых дверей храма воздух наполнялся ревом животных, шумом торговцев и продавцов. Вся окружность храма, все огромные переходы, построенные Иродом и составлявшие чудо строительного искусства, — все, где только можно было что-нибудь поместить, все было занято несчетным множеством* скота и птицы, которую жители Иерусалима продавали иногородним евреям, издалека пришедшим на праздник; все было загромождено седалищами продавцов голубей, столами меновщиков, с известным обманом и плутовством разменивавших деньги туземные на иностранные, мелкие на большие, и наоборот. Рынок нечестивый, превративший, по словам Самого Господа, храм молитвы в сущий вертеп разбойников (Мф. 21:12; Мк. 11:15).

______________________

* О несметном множестве скота см. второе примеч. Зачем здесь были волы? Они не принадлежали к жертвоприношениям пасхального праздника: конечно, эти животные могли быть тут для других причин; но сии причины могли быть отложены для другого времени. Одна только жажда торговой прибыли заставляла иудеев пригонять сей скот ко храму в праздник Пасхи.

______________________

Где был синедрион — этот строгий блюститель благочестия народного и порядка законного? Куда смотрели первосвященники и книжники, что не видели этого страшного беспорядка? Они все видели, но ничего не возбраняли; отчасти потому, что сами производили постыдную торговлю, отчасти потому, что получали незаконную прибыль от неуместного торга.

Исполненный Божественной ревности и человеколюбивой жалости к священному месту, столь неприлично занятому, Господь взял первые встретившиеся Ему верви (которыми привязывали продажный скот), сделал из них бич и погнал всех вон — и скотов, и людей; деньги торгашей рассыпал, столы опрокинул. Людей, торговавших скотом и деньгами, Он не удостоил ни одним словом; но когда очередь дошла до тех, кои продавали голубей — птицу невинную и кроткую, Спаситель, обращаясь к продавцам, сказал с кротостью: возмите сия отсюду и не творите дому Отца Моего дому купленаго (Ин. 2:16).

Легко представить себе молву и движение, кои произошли в народе, когда Спаситель гнал его вон; не трудно также понять и огорчение корыстолюбивых торговцев от понесенных убытков, особенно от рассыпанных денег; при всем том никто не осмелился не только силою противостать, но даже и словом противиться Господу. Не видим также, чтобы Господь употреблял Свой бич для нанесения ударов непокорным; в Евангелии сказано просто: и сотворив бич от вервий, вся изгна из церкве (2:15). Всего вероятнее, что это простое орудие для возбуждения покорности в людях простых и грубых служило в руках Спасителя только грозою и не было приводимо в действие. Отчего такое послушание там, где всего естественнее было ожидать упорного сопротивления, наглой обороны, дерзкой защиты своему скоту и деньгам? Народ не видел в Иисусе Христе ни первосвященника, ни архисинагога, ни начальника общественного; он видел пред собою простого иудеянина, из Галилеи пришедшего в Иерусалим на праздник. Отчего же он так легко и беспрекословно повинуется Ему в сем случае? Здесь показал Иисус Христос власть Свою, говорит святой Иоанн Златоуст; то есть вид Спасителя в это время был так величествен и священен, слова так убедительны, повеления так владычественны, дело само по себе так правильно и благочестиво, что народ, самый грубый и самый пристрастный к барышничеству, не мог не повиноваться Ему.

Помянуша же ученицы Его, замечает святой евангелист, яко писано есть: жалость дому Твоего снесть Мя (Ин. 2:17; Пс. 68:10). И простой зритель, видя подобное бесчестие, наносимое одному из великолепнейших зданий в мире, не мог не прийти в жалость*. Но Спасителя трогало не то, что красота и великолепие здания помрачались безобразною торговлею; Его приводило в жалость крайнее неуважение избранного народа к храму, отсутствие всякого благоговения к месту селения славы Божией, низкая корысть, вкравшаяся в самый дом Отца Его Небесного. И теперь стоило только взглянуть на Божественное лице Господа, чтобы тотчас привести на память слова пророка Давида: жалость дому Твоего снесть Мя. Эта Божественная жалость, соединенная с Божественною ревностно по доме Отца Небесного, снедавшая душу Искупителя, ясно выразилась на лице, в очах и во всех движениях Его.

______________________

* Торговля производилась в портиках или переходах, коими обведен был притвор Соломонов (ср. Ин. 10:23; Деян. 5:12), то есть третье отделение храма, самое крайнее, иначе называвшееся двором внешним и притвором для язычников. Сии портики утверждались на огромных каменных стенах и были украшены колоннами в два, три и четыре ряда. Колонны превосходного коринфского ордена, числом около 162, вытесанные из белого мрамора, имели в высоту 25 локтей, а вместе с основанием, капителями, карнизом и крышею портика возвышались на 50 локтей; в окружности были так толсты, что три человека, взявшись за руки, едва могли обхватить их. Крыша портиков сделана была из кедрового дерева и украшена резьбою; ширина их в 30, а высота в 50 локтей. Пол притвора устлан был разноцветным мрамором (Иосиф Флавий. «Древности», книга 15; гл. 2,5; «О войне Иудейской», книга 5, гл. 2 и следующая). «Строение сие из всех находящихся под солнцем было самое достопамятное». Какой человек, хотя бы не имеющий благочестия, но сколько-нибудь имеющий вкуса к изящному, мог не прийти в жалость и негодование, увидев, что столь богатое и превосходное творение искусства обращено в стойло скотов и в безобразный рынок меняльщиков!

______________________

Как скоро переходы были очищены, скот и люди прогнаны и воцарилась тишина церковная, вдруг иудеи окружили Спасителя и приступили к Нему с вопросами: отвещаша же Иудеи и реша Ему: кое знамение являвши нам, яко сия твориши? (2:18). Само собою разумеется, что эти иудеи были не из торговцев, не из простого народа, а люди важные, начальники храма — священники, члены синедриона. С вероятностью можно полагать, что в числе допросчиков находились те самые лица, которые незадолго пред сим были посланы от синедриона к святому Иоанну Предтече с вопросом о Мессии и которые все были фарисеи (Ин. 1:24). Само собою также разумеется, что синедрион и его члены имели право спрашивать Спасителя о Его необыкновенном поступке, ибо на них лежала главная и непременная обязанность — строго наблюдать за всем, касающимся религии (Втор. 17:8 и сл.; Иез. 44:15-16:24). Но чего хотят они? Не спрашивают прямо: имеешь ли Ты право и власть поступать так? А говорят: чем докажешь, что имеешь власть? Следственно, им нужны доказательства? Но Спаситель уже представил им: 1) Он наименовал храм Иерусалимский домом Отца Своего Небесного; 2) доказал Свою власть самым делом Своим, изгнав всех из храма, ибо, во-первых, кто послушал бы Его, если бы Он действовал не со властию? Во-вторых, кто отважился бы принять на себя такое дело, не имея полной и совершенной уверенности в своей силе и власти? Самый синедрион едва ли бы отважился вдруг, без предварительных мер, искоренять злоупотребление, усилившееся обычаем и временем, опасаясь народного возмущения. Спаситель, напротив, все совершил просто и тихо: не очевидна ли здесь власть выше человеческой и выше власти синедриона?

С другой стороны, каких требуют они доказательств? Чудес: это явно из ответа Спасителя, Который видел их тайные мысли. Но каких чудес? Таких, каких хотел и какие пришел творить Господь, они не хотели и, как видно впоследствии, не верили; таких, каких хотелось им, не захотел и не стал бы творить Господь. При первом взгляде на Спасителя они увидели, что это совсем не такой Мессия, какого им хотелось: не Царь, не завоеватель, не изгонитель ненавистных им римлян, а человек без всяких знаков мирской власти и величия. Это неприятное впечатление поставило их в нерешительность: им не хотелось, чтобы Этот Человек смиренного вида, Которого они допрашивали, всенародно объявил Себя истинным Мессиею; ибо что им пользы от такого Мессии? Но они ожидали своего Мессию с таким пламенным нетерпением; они много и определенно слышали от Предтечи, что Мессия уже пришел и тайно находится посреди них! Поэтому им не хотелось и того, чтобы допрашиваемый Господь отрекся от достоинства Мессии. «Может быть, Этот Человек, — думали они, — теперь и не таким является нам, какого мы ждем; но, может быть, со временем Он будет именно тот, какого мы желаем. Хотя поступок Его подвергает Его всей строгости закона, но мы в настоящем случае поступим с Ним так, чтобы из сего не выходило ни да, ни нет, ни оправдания, ни осуждения. Потребуем у Него доказательств слегка: кое знаменье являвши нам яко сия твориши? — и довольно».

Господь, проникнув глубину лукавого сердца их, воздвиг Божественную руку Свою и, указуя на Себя, на Свою пречистую Плоть, ясным и пророческим гласом изрек: разорите Церковь сию, и треми денми созижду ю. В сем изречении премудрости Божией, ведущей сердца человеков, заключается точный ответ на вопрос, со всевозможно различными целями предлагаемый. И, во-первых, желающий чуда видит здесь ясное указание на величайшее из чудес, возможное только для Бога, — на чудо самовоскресения; другого мертвеца силою Божиею может воскресить и человек-чудотворец, самого себя — никто, кроме Богочеловека. Во-вторых, имеющий истинное понятие об истинном назначении истинного Мессии находит ясное указание на самое главное дело и обязанность Мессии — на искупление рода человеческого чрез страдание, смерть и воскресение. В-третьих, для людей, которых до времени надлежало содержать в не совсем ясном понятии о лице Мессии, а только поддерживать их веру, ибо не и прииде час, — ответ долженствовал и оставаться не совсем ясным. В-четвертых, для фарисеев и синедриона он долженствовал быть страшным пророчеством, которое они приведут некогда в исполнение. В-пятых, для людей, имевших странные, мечтательные понятия о Мессии как о земном царе, как о завоевателе, который будто бы покорит евреям всю землю и всех их посадит на царские престолы, — для людей, которые от этих странных понятий ни за что не хотели отказаться, никаким чудом разувериться, — и ответ долженствовал представляться обоюдным по выражению, невозможным по исполнению.

Таким точно он показался и допросчикам; ибо, выслушав его, они с печальною усмешкою, вероятно, с улыбкою сожаления, либо с негодованием возразили Спасителю: четыредесять и шестию лет создана бысть церковь сия, и Ты ли треми денми воздвигнеши ю?

В этом возражении хотя, может быть, есть правда историческая, но нет правды логической.

Храм Иерусалимский никогда не строился в продолжение 46 лет. В первый раз Соломон построил его в семь лет (3 Цар. 6:38); в другой раз при Зоровавеле, по возвращении из плена Вавилонского, он начат за 535 лет до Рождества Христова и кончен в 515 год до Рождества Христова, следственно, строился 25 лет (1 Ездр. 3:8-9; 4:4-24; 5:1-6, 21). Тот самый храм, на который теперь обратили речь иудеи, построен Иродом в 8 лет. Вероятно, иудеи разумели не самый храм, а разные пристройки и украшения, многократно прибавлявшиеся к нему. Ирод кончил строение храма в 8 и за 8 лет до Рождества Христова; если к сим 16 годам приложить 30 лет по Рождестве Христове, то и получится 46 лет.

Но здесь нет правды логической, то есть сообразности возражения с ответом. Такой Человек, Который назвал храм домом Отца Небесного, мог ли с неуважением к этому самому дому говорить: возьмите, разрушьте, разорите его? Тот, Который не потерпел беспорядка от купли, Которого снедала жалость и ревность, что другие не оказывают храму должного уважения, что его бесчестят торговлею бесстыдною, могли не только наделе, но даже на словах оказать малейшее неблагоговение к дому Божию? Это значило бы опровергать на словах то, что было утверждаемо на деле. При том же, замечает святой Иоанн Златоуст, «если бы Он и говорил, что в три дня воздвигнет церковь; что за вина?» Иудеи требовали чуда: Спаситель (принимая слова Его даже в буквальном смысле) и отвечает им нечто весьма чудесное: они еще не знали чудодейственной силы Его; следственно, не могли ни знать, ни решительно утверждать, может или не может Он совершить то, о чем говорил. И следственно, возражение иудеев было одна привязка к букве, а не к смыслу ответа — привязка совершенно в духе фарисейском.

Спаситель указывал на Тело Свое и его называл храмом — выражение у евреев очень употребительное и фарисеям известное; а они, привязавшись к одному слову храм, извратили значение и смысл всех слов Господа, перетолковав оные о храме Иерусалимском. Злонамеренное перетолкование в настоящем случае было очень выгодно для фарисеев; ибо этим, во-первых, они могли себя задобрить у народа, указывая на величественный храм Иерусалимский и с притворным фарисейским благоговением произнося: «Он в сорок шесть лет построен». Во-вторых, не найдя в Спасителе того, чего им хотелось, они тут же решились исподволь приводить Его в подозрение народу и отнимать уважение к Нему. Народ, несмотря на барышничество в притворах, всегда, однако, гордился величием и красотою храма своего и почитал оный вечным храмом: кто бы осмелился не только сказать, но и подумать о его падении? «А между тем, слышите ли, что Он говорит? Он говорит о разрушении нашего храма! Ему ли воздвигнуть это огромное здание, чудеснейшее в свете, — такому ли человеку воздвигнуть его в три дня?

Не оскорбительно ли это для нас, истинных чтителей храма Иеговы, и не смешно ли, не досадно ли самохвальство этого Человека?»

Господь не благоволил ни отвечать знаменитым иудеям на их возражение, ни продолжать разговора. Но эти несчастные долго помнили слова Искупителя: они привели их в обвинение тогда, когда пришло погибельное для них время осудить Его на смерть. Мы слышахом Его глаголюща, говорили они, яко Аз разорю сию церковь рукотворенную и треми денми ину нерукотворенну созижду (Мк. 14: 57-58). Явно, что лжесвидетели были те же самые лица, которые допрашивали Господа при первой Пасхе, ибо говорят: мы слышахом — и во второй раз искажают и смысл, и слова Его. Даже чернь иерусалимская, толико облагодетельствованная Господом в продолжение трех лет слишком, очень хорошо памятовала первый разговор Его с фарисеями, и Его же словами издевалась над Ним, когда Он был на кресте. Иные, стоя и зря на страждущего (Лк. 23:35), другие, проходя мимо, ругались, кивали головами и с насмешкою говорили: разоряли Церковь и треми денми созидали (Мк. 15:29). Не удивительно, в последнее время гражданского существования своего иудеи так развратились, что ни один народ не мог равняться с ними в жестокости, вероломстве и ослеплении. «Я думаю, — пишет Флавий, — что если бы римляне не поспешили завоевать нас, то мой отечественный город или провалился бы сквозь землю, или огонь содомский пожрал бы его».

Пребывая в Иерусалиме до окончания праздника, Господь не оставался праздным зрителем торжественных церемоний иудейских, напротив, Он действовал, и действовал точно так, как требовали от Него допросчики, то есть Он творил чудеса. Евангелист не говорит, какие это были чудеса; но их можно угадать по свойству и характеру тех чудес, которые Он совершал впоследствии: исцелял больных, очищал прокаженных, давал прозрение слепым, учил заблуждающихся.

Во время первой же Пасхи Спаситель в Иерусалиме имел Свою премудрую и продолжительную беседу с Никодимом о возрождении.

Изъяснение слов Спасителя о воскресении Его из мертвых

Свт. Филарет, митрополит Московский.
Слово на освящение храма в честь Казанской иконы Божией Матери 18 июня 1833 г.

От же глаголаше о церкви Тела Своего (Ин. 2:21).

Сии немногие слова святого евангелиста Иоанна заключают в себе много духовного учения...

Некогда вошел Иисус Христос в храм Иерусалимский и, найдя в нем продающих овец, волов и голубей для жертвоприношений, и разменивателей денег для подаяния в сокровище храма, бичем из вервей изгнал продающих, извергнул предметы торговли и сказал: возмите сия отсюду и не творите дому Отца Моего домом купли... Когда иудеи увидали, что Иисус, еще мало им известный (потому что сие было почти в начале Его проповедания), действует во храме со властию столь необыкновенною, потому что изгоняет из оного тех, которых не изгоняли священники и сам первосвященник, то потребовали, чтобы Он, если подлинно есть полномочный посланник Божий, доказал им Свое Божественное посланничество каким-нибудь чудом: какое знамение являвши нам, и сия твориши?

Надобно сказать, что подобное требование обыкновенно Господь оставляет без удовлетворения, потому что сие народное требование чудес происходит более из любопытства, и даже от тайного неверия, нежели от искреннего желания узнать истину, и следовательно, удовлетворения не заслуживает и как нечистое в своем начале не ведет к доброму концу. Притом кроткий и смиренный сердцем Иисус не любит делать чудес для Своей славы, но творил Он обыкновенно из человеколюбия, из чего слава истины выходила сама собою. А дабы совершенно удовлетворить искателям истины непритворным и сделать безответным упорство и лукавство неверия, для сего предназначено было из чудес — тридневное Воскресение Христово из мертвых без видимого Воскресителя, славно совершившееся после того, как весь состав Его еще прежде смерти казался безвозвратно разрушенным бесчисленными и тягчайшими страданиями. Но и о сем победоносном знамении Своей Божественной силы, применяясь к тому, сколько вместить могли слышавшие, Он говорил пред народом наиболее в притчах и как бы в догадках, например: род лукав и прелюбодей знамения ищет, и знамение не дастся ему, токмо знамение Ионы пророка. Якоже бо бе Иона во чреве китове три дни и три нощи (Мф. 12: 39-40). Подобно сему и по изгнании продающих из храма, требовавшим знамения иудеям Он сказал: разорите Церковь сию и треми денми воздвигну ю.

Что сие сказано не просто, иудеи могли бы догадаться из того, что Господь сказал: разорите. Иудеи, без сомнения, не захотели бы сами разорять церковь сию, то есть храм Иерусалимский. Но люди, плотские по жизни, по делам, обыкновенно и понимают все плотским образом. Как речь шла о церкви или храме, то иудеи о сем самом храме и поняли оную, и подумали, что Иисус предвещает разорение и построение храма в три дня, и из сего нелепого понятия извлекли еще более нелепое возражение. Как можно в три дня построить храм, который строился сорок шесть лет? Четыредесять и шесть лет создана бысть церковь сия, и Ты ли треми денми воздвигнеши ю? Как будто чудеса для Вечного и всемогущего Бога, можно уничтожить и сделать невозможными посредством ничтожного недочета человеческих лет и дней.

Когда святой Иоанн вписал в Евангелие пророчество Господа о тридневном воскресении, сказанное притчею и неправильно понятое иудеями, тогда, чтобы противопоставить ложному толкованию истинное и устранить всякое недоразумение, Он присовокупил следующее замечание: Он же глаголаше о церкви. Тела Своего, то есть слова Иисуса Христа разорите церковь сию, и треми денми воздвигну ю относились не ко храму Иерусалимскому, но к храму собственного Его Тела и означали, что иудеи храм Тела Его разорят страданиями и крестною смертию; но что Он возсозиждет храм Тела Своего славным тридневным воскресением из мертвых.

Он же глаголаше о церкви Тела Своего. Иисус Христос говорит о Своем Теле и назвал оное церковию или храмом Божества. Почему? Ответ на сие вполне удовлетворительный представляется в изречении апостола Павла: яко в том живет вечно исполнение Божества телесне (Кол. 11:9). Где Бог обитает всею полнотою Своего Божества, там, без сомнения, и есть храм Его, в высочайшей степени святой.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К ИЗГНАНИЮ ИЗ ХРАМА ТОРЖНИКОВ (ИН. 2:13-25)

Святоотеческие толкования

1) Прп. Исидор Пелусиот на слова: не творите дому Отца Моего дому купли (Ин. 2:16). «Творения св. отцов», т. XXXIV.

2) Он же на слова: разрушьте Церковь сию и треми денми воздвигну ю (Ин. 2:19). «Творения св. отцов», т. XXXVI.

Новейшие толкования

3) Митр. Киевский Филарет. Беседа на ст. 12-18; «Воскресное чтение», 1808.

Он же. Беседа на ст. 18-22; Там же.

Ст. 23. Там же.

4) Христос на первой Пасхе иудейской в первый год торжественного служения Своего роду человеческому. «Странник», 1872.

5) О том же. «Воскресное чтение», 1819.

6) Поучение 4-е о земной жизни Иисуса Христа. Изгнание торжников из храма Иерусалимского. «Воскресное чтение», 1831.

Беседа Иисуса Христа с Никодимом (Ин. 3: 1-21)

Проф. В. Г. Рождественский.
«Странник», 1872

Беседа Иисуса Христа с Никодимом есть одна из замечательных бесед Господа, передаваемых нам святым евангелистом Иоанном Богословом. Все в этой беседе останавливает на себе особенное внимание читающего и настраивает его чувство самым благоговейным образом: и необыкновенная, несколько загадочная с первого взгляда, личность собеседника Христова — Никодима, который был один из начальников иудейских (член синедриона), знаменитый учитель Израилев и которого в особенности светлый нравственный образ, как он рисуется в евангельской истории, блестит яркою звездою во мраке иудейства времен Иисуса Христа; и чрезвычайный предмет собеседования — высочайшие тайны возрождения человека к новой жизни водою и Святым Духом и искупления чрез крестную смерть Единородного Сына Божия; и, наконец, сама обстановка, среди которой происходит беседа: она происходит ночью, и если не тайно, то есть при отсутствии всяких свидетелей, то во всяком случае уединенно, при свидетелях немногих и приближенных. Все эти обстоятельства делают правильное, ясное и полное разумение этой замечательной беседы, без сомнения, особенно драгоценным и желательным для каждого внимательного читателя Евангелия; этой-то потребности мы и хотим удовлетворить предлагаемым ниже объяснением.

Своему изложению беседы Иисуса Христа с Никодимом евангелист Иоанн предпосылает, как бы в виде введения к ней, краткое описание деятельности Иисуса Христа во Иерусалиме, во время праздника Пасхи, после торжественного явления Его во храме (2: 23-25). Описание это составляет в историческом рассказе евангелиста как бы общий фон, в котором евангелист изображает означенную беседу как особенную, отдельную картину.

Чтобы определить истинное значение этого отрывка в общем ходе исторического повествования у евангелиста Иоанна, для этого нужно взять во внимание основную идею, проходящую как чрез все общее четвертое Евангелие, так в особенности весьма ясно выступающую в той части его, к которой принадлежит описываемое в 3-й главе обстоятельство из жизни Иисуса Христа. Идея эта есть постепенное откровение Иисуса Христа о Своем Лице и Своем деле. Евангелист Иоанн включает в свое повествование беседу Иисуса Христа с Никодимом именно как самый достопримечательный пример подобного откровения Его в первое время Своего общественного служения. Значение этой беседы в Евангелии от Иоанна такое же, какое имеет Нагорная проповедь в Евангелии от Матфея. В частности, что касается личности Никодима, то он представляет в одно и то же время и пример, и исключение из уверовавших в Иисуса Христа иерусалимских иудеев: пример, потому что его вера, как и других, была основана также в сущности на тех же чудесах Иисуса Христа; исключение, потому что вера Никодима пустила в его душе более глубокие корни, чем у других, потому и Иисус Христос удостаивает его такой дружеской и весьма важной по своему содержанию беседы Своей.

Прежде изложения самой беседы евангелист знакомит нас в кратких словах с личностью собеседника Христова: бе же человек от фарисей, Никодим имя ему, князь Жидовский (ст. 1). Никодим был фарисей и один из членов синедриона (ср. 7:50): первое обстоятельство нужно особенно иметь в виду при объяснении последующей беседы, в которой речь Иисуса Христа, как увидим, направлена именно главным образом к поражению ложных фантастических воззрений фарисейства на Царство Божие и условия вступления человека в это Царство. Тип иудейского фарисея времен Иисуса Христа был прежде всего олицетворением самого узкого и самого фанатического национального партикуляризма. Несмь, яко прочия чвловецы, — вот каков был взгляд фарисея не только на людей, не принадлежавших к иудейскому обществу, но и на членов этого общества, только не из их кружка. Затем, с фарисейской точки зрения, всякий иудей, а тем более — фарисей потому именно, что он фарисей и иудей, есть непременный и достойнейший член славного Царства Мессии. Сам Мессия, по воззрениям этой партии, будет не более как такой же иудей, только более совершенный и более славный, чем другие. Достигнув посредством Своих чудес апогея славы и могущества, Мессия, как мечтали фарисеи, оснует всемирное царство, в котором иудеи займут первое место, станут во главе всего человечества; все языческие царства падут по грозному слову его суда. Такова была в своих главнейших чертах воображаемая фарисейскими учителями программа деятельности будущего Мессии. Нет сомнения, что в большей или меньшей степени все эти мечты и предрассудки разделял и Никодим, хотя его честная и искренняя душа и предчувствовала, быть может, всю ложность их. Кроме этой краткой заметки евангелиста Иоанна о Никодиме и еще двух (7:50; 19:39), из которых видно, что Никодим, подобно Иосифу Аримафейскому, был тайным учеником Иисуса Христа, о личности его и судьбе не сохранилось до нас никаких положительных исторических известий; есть, впрочем, предание, что будто бы Никодим вместе с Гамалиилом, своим родственником, был крещен апостолами Петром и Иоанном; лишенный своего звания, жил вне Иерусалима, в деревне Гамалиила, и по смерти был с почестями погребен подле Первомученика Стефана, почему и ему приписывается также мученическая кончина.

Сей прииде ко Иисусу нощию и рече Ему: Равви, вем, яко от Бога пришел ecu Учитель: никтоже бо может знамений сих творити, яже Ты твориши, аще не будет Бог с ним (ст. 2). Прежде всего рождается вопрос: какая была особенная цель этого посещения? Очевидно, слова Никодима, приводимые евангелистом, суть не более как предварительное объяснение с Иисусом Христом с его стороны, или, если можно так выразиться, прелюдия к его беседе; а потому отыскивать в них цель его прихода нельзя. По всей вероятности, признавая Иисуса Христа вследствие виденных им знамений Его за личность необыкновенную и еще ранее слышав о тех необычайных вестях, какие были доставлены некогда синедриону членами депутации, которая была послана к Иоанну Крестителю на Иордан, Никодим пришел к мысли, не есть ли в самом деле Иисус Христос ожидаемый Мессия. Мысль эта, как можно думать, сильно занимала нежную, впечатлительную душу Никодима и побуждала его искать всякого удобного случая для того, чтобы узнать верно и точно, кто же такой Этот необыкновенный Чудотворец, в Которого уже многие уверовали из иудеев, находившихся в Иерусалиме. И вот он шел удостовериться в этом во что бы то ни стало, а при этом мог иметь также в виду, убедившись в том, что Иисус есть истинный Мессия, узнать затем, как же Он намерен повести Свое дело — дело Мессии и каких особенных перемен нужно ожидать с Его пришествием. Множественное число — мы знаем — показывает, по-видимому, что всего этого Никодим хотел достигнуть не для себя единственно, — что те же мысли, те же чаяния относительно Иисуса разделяли с ним и многие другие из членов синедриона.

Никодим приходит к Иисусу Христу ночью, о чем повторяется в Евангелии Иоанна еще два раза (7:50; 19:39). Побуждением для Никодима избрать именно ночное время для посещения Иисуса Христа могли быть и страх (Ин. 12:42) пред другими, неверующими членами синедриона, и, может быть, также нежелание или самолюбивое опасение чрез явное гласное посещение подать повод народной молве считать Иисуса Христа за какую-либо особенную, замечательную личность и таким образом поднять еще более Его авторитет в мнении народном. Начиная свою беседу с Иисусом Христом, Никодим называет Его Равви — учитель. Это название выражало со стороны Никодима весьма почтительное отношение его к лицу Иисуса Христа, так как этот титул давался лишь лицам, прошедшим чрез различные степени раввинской мудрости, а этих прав Иисус Христос, как всем было известно (7:15), не имел за Собою. Но это выражает и сам Никодим, называя Иисуса Христа от Бога пришедшим Учителем. Это выражение означает не то только, что Иисус Христос есть Учитель необыкновенный по силе и высоте Своего учения, но и то, что Он есть Учитель, посланный Богом, действующий по призванию свыше, а не достигший этого титула и права учительства путем обыкновенного человеческого обучения. Никтоже бо может знамений сих творити, яже Ты твориши, аще не будет Бог с ним. В этих словах Никодим, как настоящий учитель, хочет, очевидно, оправдать или представить, так сказать, формальное доказательство высказанного им сейчас убеждения, а равно раскрыть и пред Самим Иисусом Христом то, в чем он никогда не сомневался. Чудеса Иисуса Христа, по взгляду Никодима, доказывали присутствие в Нем Божественной силы, а это последнее — Его Божественное посольство. В этой аргументации Никодима ясно слышится не голос той сердечной, безусловной веры, которая высказывалась пред Иисусом Христом такими словами: верую, Господи, помози моему неверию (Мк. 9:24), но голос именно иудейского книжника, желавшего показать себя не просто верующим в тайны Божественного домостроительства, подобно другим, но как знатока их, хвалившегося своим знанием закона и всего Божественного. Вот почему, быть может, Иисус Христос и прерывает так резко, без всяких переходов, эти теологические рассуждения Никодима.

Отвеща Иисус и рече ему: аминь, аминь глаголю тебе, аще кто не родится свыше, не может видети Царствия Божия (ст. 3). В этих словах Иисус Христос делает точно такой же, по видимости, не прямо отвечающий на слова вопрошающего ответ, какой Он ранее сделал, например, на браке в Кане Своей Пречистой Матери, или потом в Иерусалиме иудеям (Ин. 2:4, 19). И в настоящем случае, как прежде, Иисус Христос отвечает не на слова вопрошающего, как отвечаем обыкновенно мы, люди, но на самые внутренние мотивы, чувства, помышления его души, скрывающиеся под этими словами. Каким образом? С первых же слов своей беседы с Иисусом Христом Никодим показал себя истым фарисеем... В удивлении Никодима к Христовым делам Иисус Христос ясно видит, как за этим удивлением скрывалась заветная мечта фарисейская: не наступает ли время славного земного царства Израильского и не этот ли великий Чудотворец Иисус и есть именно Основатель этого царства? Чудеса Его не есть ли, так сказать, начало великого политического переворота, скоро имеющего наступить? Мы уже заметили также, что каждый иудей, в особенности фарисей, потому именно, что он иудей — семя Авраамово, считал себя непременным членом этого царства. Этого самообольщения иудейского не чужд был, конечно, и Никодим. И вот на эти-то чувства и тайные надежды Никодима, ясно просвечивающие даже и для простого человеческого наблюдения в его словах, и дает ответ Иисус Христос, противополагая в нем ложному фарисейскому понятию о царстве Мессии Свое истинное; и Он делает это не в какой-либо спекулятивной форме, но в форме самой практической, наглядной, которая весьма много должна была говорить также и нравственному сознанию Никодима: аминь, аминь глаголю тебе, аще кто не родится свыше, не может видети Царствия Божия, то есть «не чрез какие-либо специальные политические перевороты откроется Царство Божие, которого ты ожидаешь; оно откроется для тебя лишь чрез полное нравственное перерождение иди радикальное изменение твоей жизни». Иисус Христос говорит: аминь, аминь, то есть со всею решительностью, разбивая таким образом до основания все фарисейские предубеждения и сомнения на этот счет в Никодиме. Выражением Я говорю тебе указывает на безусловный авторитет Свой как Божественного Учителя, авторитет, который признал в Нем и сам Никодим. Далее, чрез общую безличную форму выражения если кто не родится Иисус Христос смягчает Свои слова, устраняя чрез это для Никодима прямое приложение к нему того, что в этих словах было жесткого.

Неодинаково толкование наречия свыше «άνωθεν», которое можно понимать как в смысле указания места существования или происхождения чего-либо, так и в смысле определения времени существования или происхождения. Большая часть толкователей толкуют в первом смысле, то есть переводят «свыше» (т.е. с неба, от Бога), как это переведено у нас в славянском и русском изданиях. Как на основание такого понимания указывают на употребление этого слова в таком именно смысле в других местах у евангелиста Иоанна (см. 3:31; 19:11 и 23; ср. 1:13). Некоторые же из древних и новейших толкователей понимают это выражение так: άνωθεν — значит, говорят, здесь: сначала, снова (itrrum, έξ άρχης); или как другие хотят понимать, заново, вновь. Не отрицая основательности и этого второго понимания слова άνωθεν, мы думаем, однако, что если оно и верно выражает мысль Иисуса Христа, то не исчерпывает ее вполне. Необходимо соединить здесь оба толкования. Иисус Христос хочет сказать, что вместо прежней своей жизни человек должен начать совершенно новую жизнь, — начать жить нравственно совершенно заново или сызнова, как будто бы и не жил никогда ранее. Но в то же время далее (ст. 5) Иисус Христос ясно показывает, где или в ком источное начало этой новой жизни. Не на земле и не в людях, но на небе и в Духе Божием; стало быть, оно дается свыше, то есть с неба, от Бога. Оба эти понятия, заключающиеся в наречии άνωθεν, ясно и раздельно раскрываются также и в учении святых апостолов — там, где они говорят об этом новом рождении христиан; сподобившихся этого нового рождения они называют и новою тварью, и рожденными от Бога, совлекшимися ветхого человека с деяньми его и облекшимися в нового, обновляемого в разум, по образу Создавшего его (Гал. 6:15; Еф. 4:23; Ин. 2:29 и др.). Все эти и подобные выражения имеют очевидную и прямую связь с выражением Спасителя и составляют как бы его комментарий. Не может видеть (ίδείν) Царствия Божия, или, как говорит ниже Христос, войти (είςελθείν) в Царствие Божие, — значит: человек не возрожденный не может быть участником ни в настоящих духовных благах, ни в будущей славе Царства Мессии, или, принимая глагол ίδείν в его тесном, собственном смысле, — не может даже и подозревать о самом существовании этого Царства, так как у него недостает для этого необходимых чувств (ср. 1 Кор. 2: 14-15). Как поразительны должны были быть эти слова Иисуса Христа для Никодима — почетного фарисея, члена синедриона, учителя Израилева!

Глагола к Нему Никодим: како может человек родитися, стар сый? еда может второе внити во утробу матере своея и родитися? (ст. 4). Этот ответ (или вопрос) Никодима был предметом самых разнообразных соображений для новейших толкователей, камнем преткновения для большей части из них, потому что его находили крайне безрассудным и неизвинительным для фарисейского учителя. Новейшие толкователи придумывали различные перифразы этого ответа Никодима, желая представить его, насколько возможно, благовидным. Вот некоторые из них: «Переродиться нравственно невозможно в мои лета» (Шлейермахер, Б. Крузий); «То, чего Ты требуешь, так же невозможно, как не может родиться человек, стар сый» (Швейцер, Толюкк и друг.); «Как возможно, чтобы иудей, подобно прозелиту, должен был вновь родиться» (Кнапп и друг.) и т.п. Но все эти и подобные перифразы ответа Никодима явно искусственны и совершенно напрасны, точно так же, как совершенно напрасно и то предположение некоторых толкователей, будто бы этот ответ был высказан Никодимом в состоянии горячности, раздражения (Ланге) или же крайнего смущения, которое овладело им вследствие разных обстоятельств предшествовавшего разговора (Мейер). Ошибка всех этих объяснений состоит в том, что во всех них ответ Никодима интерпретируется как ответ крайне безрассудный, недостойный учителя Израилева. Между тем, в сущности, ответ иди возражение Никодима не представляет ничего безрассудного или компрометирующего его рассудительность. Нужно только судить о нем не по нашим собственным понятиям, но с точки зрения самого Никодима. Мы уже сказали, как фарисеи смотрели на Царство Мессии. В их мечтах оно являлось царством чувственным, земным, украшенным лишь всем величием и славою земных царств. Теперь, если так действительно представлять себе «Царство Божие» и если для вступления в это Царство нужно непременно какое-то новое рождение, как слышит это Никодим, то это рождение может быть и должно быть не иное, как также плотское, чувственное, подобное первому. Это, очевидно, совершенно нелепо; но эту нелепость понимал очень хорошо и сам Никодим; и эту-то нелепость он и сам старается выставить на вид как можно ярче, употребляя для этого нарочито такое явно нелепое возражение: еда может второе внити во утробу матере своея и родитися. Такой характер возражения Никодима виден как из употребленной при этом евангелистом отрицательно-вопросительной частицы μή, так в особенности из этих добавочных слов: стар сый. Этими добавочными словами Никодим, указывал ли он ими собственно на преклонность своих лет, как обыкновенно полагают, или же имел в виду вообще всех людей, во всяком случае хочет, очевидно, еще с большею яркостью выставить на вид невозможность нового рождения. Очень вероятно, что этими словами Никодим хотел указать не на возраст только человека, потому что большая или меньшая разность возраста не делает более или менее невозможным факт нового плотского рождения, но, как полагает один из новейших толкователей, на то обстоятельство, как же может человек снова родиться, когда у него уже нет более матери? Таким образом, ответ Никодима показывает лишь одно: как трудно было для фарисейского ума, загроможденного множеством самых ложных понятий о Мессии и Его Царстве, усвоение таких возвышенных духовных тайн христианства, какие старался раскрыть Никодиму Иисус Христос.

Отвеща Иисус: аминь, аминь глаголю тебе, аще кто не родится водою и Духом, не может внити в Царствие Божие (ст. 5). В общем ходе беседы эти и дальнейшие слова Иисуса Христа составляют как бы комментарий предыдущих Его слов и в особенности слова άνωθεν. После этих слов ясно становилось для Никодима, о каком собственно рождении говорил выше и теперь говорит ему Иисус Христос. Не о рождении плотском, но о духовном или, что то же, о крещении, которое в одной своей половине (крещение водою) уже начато было Иоанном, и вторая половина которого скоро также должна была начаться.

В этих словах более всего затрудняло толкователей то обстоятельство, что возрождение усвояется в них не только Духу, но и воде, тогда как ниже (ст. 6-8) упоминается один только Дух. Какое, спрашивали, значение может иметь вода в таком существенно-духовном, нравственном деле, как возрождение? Ответы на этот вопрос были разнообразные, а отсюда разнообразились и самые толкования слов Иисуса Христа. Одни из толкователей давали слову водою лишь метафорическое значение в речи Спасителя, разумея под нею или (как, например, Кальвин, Гроций и др.) Того же Святого Духа (εν διά δυoίν) как начало очищающее (aqua spiritualis, spiritus aqueus — вода духовная, дух), или (Теллер) учение евангельское как воду духовную (υδωρ πνευματικóν). Другие же, желая удержать значение каждого из указываемых Иисусом Христом на чад, действующих в возрождении, дают также значение при этом и воде, но значение лишь символическое; вода в крещении служит, говорят, символом покаяния со стороны человека, так что Иисус Христос словами аще кто не родится водою и Духом, не может внити в Царствие Божие хотел как бы сказать: если кто не принесет с своей стороны покаяния и потом не получит Духа Святого от Бога, тот не может войти в Царствие Божие. Наконец, Феодор Мопсуетский, Евфимий Зигабен и другие, а также некоторые из новейших толкователей сравнивают значение воды в крещении с утробою матери, или понимают ее как место зачатия и рождения верующего, а действие Духа, как начало образующее, заступающее как бы место отца. «Вода употребляется как бы место рождения рождающагося, — говорит св. Иоанн Златоуст, — что утроба (матери) для младенца, то вода — для верного; он в воде зачинается и образуется. Прежде было сказано: да изведут воды гады душ живых (Быт. 1:20). А с того времени, как Владыка низшел в струи Иордана, вода производит уже не гады душ живых, а души разумные и духоносные». Таковы наиболее замечательные мнения о том, в каком смысле в словах Христа Спасителя возрождение усвояется не только Духу, но и воде. Сравнивая все эти толкования, легко видеть, что если первое из них совершенно противно самой букве текста, в котором и вода и Дух представляются как два отдельных понятия, имеющие, стало быть, каждое свое отдельное значение, то и два последние не дают также точного и полного ответа на вышеизложенный вопрос. Что от приступающих к таинству крещения требуется покаяние — это всегда, от времен апостольских, святая Церковь признавала и строго наблюдала в своей практике. Равным образом, что в воде крещения или точнее — чрез погружение в этой воде и восклонение из нее символически изображается, как говорит Иоанн Златоуст, «гроб и смерть, воскресение и жизнь», — эта мысль имеет свои основания в известных словах апостола Павла: или не разумеете, яко елицы во Христа Иисуса крестихомся, в смерть Его крестихомся: спогребохомся убо Ему крещением в смерть: да якоже воста Христос от мертвых славою Отчею, тако и мы в обновлени жизни ходити начнем. Аще бо сообразны быхом подобию смерти Его, то и воскресения будем (Рим. 6: 3-5). Тем не менее давать одно лишь символическое значение воде крещения (т.е. понимать ли ее как символ покаяния, или как символ гроба и смерти, воскресения и жизни) не позволяет в особенности то, что в словах Иисуса Христа оба слова: и вода, и Дух стоят совершенно параллельно один другому при глаголе γεννηθή и соединены с ним одним и тем же предлогом έξ — что показывает их тесную связь и совместное действие в тайне возрождения человека; стало быть, как Дух, так и вода имеют не символическое только, но и объективное значение в этой тайне. В каком же, спрашивается, смысле может быть усвоено новое духовное рождение так же и воде, как и Духу Святому? Непогрешительный ответ на это дает нам само слово Божие.

Двоякое благодатное действие совершается над верующим в таинстве крещения: во-первых, он очищается благодатию Божиею от всякого греха; и во-вторых, соделывается новым человеком, оправданным и освященным. Первый из этих актов исполняется именно в троекратном погружении крещаемого в воду. Омываясь видимо, телесно, в воде крещения, верующий в то же время невидимо, таинственно омывается духовно, прежде всего от лежащей на нем скверны греха прародительского и потом от всякого личного греха; с него слагается вина, в которой повинен весь мир Богови; из узника, раба греха, над которым тяготел страшный суд Божий, он делается свободным, помилованным, которого уже не касается никакое теперь осуждение Божие. Таково благодатное действие рождения водою. Но все это есть только одна сторона нового духовного рождения — сторона, так сказать, отрицательная, хотя и составляющая непременное условие (conditio sine qua non) нового рождения. Положительная сторона его, возрождение в тесном смысле этого слова, принадлежит уже собственно Духу Божию, Который, нисходя на верующего, уже омытого от скверн греховных, помилованного, творит из него нового человека, то есть поврежденную грехом природу человека воссоздает в первобытной целости, гармонии сил, Богоподобии, после чего верующий становится подлинно новою тварью, созданною по Боге в правде и преподобии истины. Теперь открывается для него дверь Царствия Божия, так как он, как человек уже не душевный, а духовный, делается вполне способным к наслаждению всеми благами этого Царствия. Таково благодатное рождение от Духа Божия.

Таким образом, рождение водою и рождение Духом Святым составляют в таинстве крещения две существенно неразрывные стороны одной и той же великой тайны, совершающейся в это время над верующим — тайны возрождения. Стало быть, вода в крещении не есть символ только покаяния или смерти и воскресения (то есть погружение), ни также только место рождения рождающегося, но есть и то видимое для человека очищающее средство, чрез которое невидимо, таинственно совершается еще более важное нравственное очищение всего существа человеческого. Это-то, без сомнения, таинственное, нравственное очистительное действие воды в крещении и имеет в виду, между прочим, апостол и евангелист Иоанн Богослов, когда говорит об Иисусе Христе, что Он пришел в мир водою (а также: кровию и Духом) (1 Ин. 5:6), то есть, как Сам объявлен Сыном Божиим чрез свидетельство Отца при крещении в воде, так это же крещение водою и Духом сделал и для всех верующих в Него средством возрождающим и делающим их также сынами Божиими. При этом достойно замечания для нашей цели в особенности то обстоятельство, что вода поставляется здесь у апостола наряду с кровию (примиряющею нас с Богом) и Духом (возрождающим нас), и следовательно, ей усвояется в деле нашего спасения такое же объективное (предметное) значение, как и этим последним.

В греческом тексте Евангелия ни пред υδωρ, ни пред πνευμα а нет члена, тогда как он далее есть (см. ст. 6 и 8). Это отсутствие члена объясняется тем, что в настоящем случае Иисус Христос доколе хотел собственно указать вообще на самую природу действующих в новом рождении начал — воды и Духа, поколику именно вода крещения есть действительная вещественная вода, а Дух есть подлинно также существо духовное, неземное, Божественное, так что в последнем случае к слову Дух, хотя и можно прибавить: Божий (τoυ θεoυ), тем не менее не необходимо разуметь непременно третье Лице Святой Троицы — Духа Святого. Как Лице, Он указывается уже собственно в дальнейших словах, где пред πνευμα стоит и член τó (см. ст. 6 и 8).

Рожденное от плоти плоть есть: и рожденное от Духа дух есть (ст. 6). При этих словах должно было мало-помалу становиться ясным для Никодима, что ожидаемое иудеями Царство Мессии несть брашно и питие, не имеет ничего общего с царствами мира сего и что, стало быть, никакие внешние привилегии или преимущества по рождению и общественному положению не откроют дверей в это Царство. Рожденное от плоти плоть есть, говорит Господь. Прискорбный и вместе глубоко поучительный смысл этого выражения был, без сомнения, хорошо понятен учителю Израилеву. Слово плоть— ςάρξ — на языке Священного Писания, как Ветхого, так и Нового Завета, означая всего вообще человека, как оно означает и здесь, в словах Иисуса Христа, служит обыкновенно выражением особенного, физического и нравственного состояния его после падения. Вследствие грехопадения, разрушившего в человеческом существе гармонию отношений между душою и телом, подчинившего отчасти первую законам и требованиям последнего, плоть с ее ощущениями удовольствия и неудовольствия, наслаждений и болезней стала источником разнообразных нравственных искушений и страстей, воюющих на дух человека против закона ума, сделалась как бы седалищем или орудием греха; человек ведет постоянную борьбу с нею, и при этом его воля, испорченная грехом, по большей части оставалась и остается побежденною от нее. Это-то бедственное нравственное состояние и называется в Священном Писании состоянием плотским, а сам человек, находящийся в таком состоянии, плотию (Быт. 6:3; Рим. 7 и 8; Гал. 3:3 и др.). На это бедственное нравственное состояние человечества и Иисус Христос обращает внимание Своего собеседника и при этом указывает ему, что это состояние путем естественного рождения передается от поколения к поколению, так что собственными силами человек не может выйти из этого гибельного состояния. «Ты думаешь, — как бы так говорит Господь, — только о земном, плотском рождении; но разве не знаешь, что рожденное от плоти, то есть от плотских, зараженных грехом, родителей, есть также плоть, то есть такое же плотское, преданное греху существо?» Каким же образом, — подразумевалось само собою, — такое существо может быть достойным Царствия Божия и способным участвовать в его высшей духовной жизни? Поэтому-то и необходимо высшее, духовное рождение для человека — рождение от Духа Божественного; и как рожденное от плоти есть плоть, так рожденное от Духа есть дух. Рожденное от Духа дух есть, — говорит Господь. Как в предыдущем предложении под плотию разумеется весь человек, и по телу и по душе, так и в настоящем, духом называется также весь новый, рожденный от Духа Божия человек, с его душою и телом; и в той и в другой стороне своей природы он делается чрез это рождение духом или духовным, одухотворенным, что он и выражает во всем — и в своих мыслях, и в своем поведении, и в самых тайных помышлениях своих. Тайна этого возрождения была, конечно, совершенно непонятна для Никодима, еще не возрожденного и, следовательно, еще не испытавшего на себе благодатных действий этого возрождения; не разъяснения этой тайны имел, без сомнения, в виду и Иисус Христос, говоря: рожденное от Духа дух есть. Этими словами Спаситель хотел только подтвердить совершенную необходимость и полную действенность вводимого Им в мир нового, необычайного способа рождения человека; и Его внимательный собеседник вполне понял то и другое, хотя относительно последнего его фарисейские предрассудки снова, как сейчас увидим, возбудили совершенно напрасные недоумения.

Средний род рожденное вместо мужеского более ясно и безусловно выражает всеобщность закона нравственного возрождения как непременного условия для вступления в Царство Мессии, равно как точнее указывает и на самую природу человека вообще, безотносительно к личности каждого.

Не дивися, яко рех ти: подобает, вам родитися свыше. Дух, идеже хощет, дышет, и глас его слышишь, но не веси, откуду приходит, и камо идет: тако есть всяк человек рожденный от Духа (ст. 7-8). Местоимением вам (υμάς) родитися Иисус Христос исключает Себя Самого из круга подлежащих закону нового рождения, установленному Им для всех людей. Иисус Христос мог, как человек, расти и укрепляться духом (Лк. 2:40, 52); но Он не имел нужды в возрождении. Нисшествие Святого Духа на Него во время крещения не было возрождением, но лишь завершением предшествовавшего, естественного духовного развития Его. Чтобы рассеять удивление Никодима, Иисус Христос обращается к сравнению и указывает в самой природе пример явления, действительность которого несомненна для всякого по его действиям и происхождение которого, несмотря на то, ускользает от чувственного наблюдения. Слово πνεΰμα стоит вместо άνεμoς — ветер. Это ясно показывает как самое сравнение, так и выражения дышит (πνεί) и глас его слышиши (φωνή αΰτoυ άκoΰεις). Как образуется ветер, где начинается он и где кончается его движение — этого глаз наш и никакое другое чувство не замечает. Между тем как развитие всякой жизни растительной начинается с какого-нибудь органического зародыша, наблюдаемого простым или вооруженным глазом, ветер является и исчезает как нечто неуловимое, неопределенное. В этом-то отношении он и составляет прекрасную эмблему для выражения действий Духа Божия в человеке. Тако есть всяк человек рожденный от Духа, то есть таково же действие Духа Божия во всяком человеке, рожденном от Него. Сколь ни несомненно возрождающее действие Его в человеке христианине, но когда именно начинается Его возрождающее действие, как Он действует, куда направляется в Своем действии — этого усмотреть и определить невозможно. Одно лишь можно усмотреть и заметить и постороннему наблюдателю, и еще более самому возрожденному от Духа Божия, — это самую перемену, происшедшую во всем его существе чрез возрождение. Две новые истины Иисус Христос открывает, таким образом, Никодиму относительно нового рождения: во-первых, что непостижимость, таинственность его отнюдь еще не дает права сомневаться в его действительности; и во-вторых, что чего не постигает в настоящем случае кичливый человеческий ум, как во многих других делах Божественных, то совершенно ясно и понятно для верующего, проникнутого смирением, сердца человеческого, воспринимающего Божественное непосредственным чувством.

Казалось бы, после всего этого для Никодима не было уже ни малейшего повода к дальнейшему пререканию и сомнению относительно нового духовного рождения: что мог только вместить еще не возрожденный Духом Божиим ум его относительно этой тайны, все то Иисус Христос как любвеобильный Учитель открыл Своему совопроснику, с величайшим терпением препобеждая разные фарисейские предрассудки. Но что же, видим мы, делает Никодим?

Отвеща Никодим и рече Ему: како могут сия быти? Отвеща Иисус и рече ему: ты еси учитель Израилев, и сих ли не веси? (ст. 9-10). Различно объясняют как настоящий вопрос Никодима, так и ответ Иисуса Христа. Одни из толкователей видят в вопросе Никодима сомнение и неверие в возможность нового духовного рождения, а отсюда в ответе Иисуса Христа — обличение этого неверия иди сомнения. По мнению же других, Никодим искренно будто бы сознается в непонимании таких таинственных действий Духа Божия, как их представил выше Иисус Христос, сознается, что он не только не испытывал их на себе, что еще не удивительно, но вовсе и не знает подобной деятельности Духа Божия. Это, в свою очередь, говорят, удивляет теперь Иисуса Христа; Он с удивлением указывает Никодиму на это духовное неведение его, обличает его в недальновидности и простоте (св. Иоанн Златоуст) . При этом некоторые из толкователей замечают еще, что слова Иисуса Христа: и сих ли не веси (καν ταυτα oΰ γινώςκεις) значат не просто: «и ты этого не знаешь», но имеют более сильное значение: «и ты не вникал или не вдумывался в это?» Закон и пророки Ветхого Завета, как бы так говорит Господь, не достигли в тебе своей цели; они не пробудили в тебе истинного покаяния; иначе ты сам живо чувствовал бы, ясно сознавал бы нужду полного нравственного обновления себя или возрождения. Не отрицая справедливости этих толкований в некоторых отношениях, думаем, однако, что ни то, ни другое из них не представляет в надлежащем и полном свете ни вопроса Никодима, ни еще более ответа Иисуса Христа. Настоящий вопрос Никодима, равно как и ответ на него Иисуса Христа, имеет очевидную и тесную связь с дальнейшими словами беседы (2:12) Иисуса Христа, где от рассуждений о новом духовном рождении Он вдруг переходит к новому предмету — к рассуждению о достоинстве Своего учительства и Своего учения. Что вызвало такую перемену предмета беседы? Основание этого заключается именно в особенном характере самого вопроса Никодима.

Како могут сия быти? Вопрос этот, был ли он выражением простого непонимания (ср. 10 ст.: и сих ли не веси?) или положительного неверия (ср. ст. 12), — во всяком случай высказан был Никодимом не по «иудейской лишь немощи», но, как показывает самая форма его, с очевидною фарисейски высокомерною целью — показать Иисусу Христу, что и он также, как учитель Израилев, сведущ в вещах Божественных, духовных, — и, однако, недоумевает, как возможны подобные действия Духа Божия в человеке, как наглядно представил их выше Иисус Христос. Как может это статься? Это-то фарисейское высокомудрствование и поражает со всею силою в Своем ответе Иисус Христос, так что пораженный этим ответом, Никодим уже не возражает потом ничего более и в своем нравственном самоунижении мало-помалу подготовляет в своем сердце ту почву, на которой Господь и сеет потом семена Своего спасительного учения: ты ecu учитель Израилев, и сих ли не веси? «Ты, — как бы так говорит Господь, — представитель Израильской мудрости, известный, уважаемый учитель иудейский, как же ты этого не знаешь?» Таким образом, в этом удивлении и Иисуса Христа справедливее видеть собственно обличение не столько «недальновидности и простоты» Никодима, сколько высокомерного фарисейского учительства, которое, взяв ключ разумения тайн Царствия Божия, ни само не входило в него, ни других не допускало войти. Как равви — учитель, взявший на себя дело нравственного просвещения других, он должен был обладать большею духовною опытностью, высшим уразумением тайн Божественных, чем обыкновенный израильтянин, и притом таких существенно важных тайн, как тайна нравственного возрождения. Этого в праве был требовать от него всякий. Если же этой опытности, этого разумения в нем не было, то он был, очевидно, лишь слепой вождь слепых, которому самому надлежало стать в ряды учеников. К этому-то сознанию Иисус Христос ближайшим образом и приводил Своего собеседника, срывая с его глаз маску фарисейского учительства и указывая на Себя и Свою проповедь как на источник истинного и полного ведения вещей Божественных. И слово Господа пало действительно на добрую почву — не осталось бесплодно.

С 11 стиха 3-й главы Евангелия от Иоанна начинается вторая часть беседы Иисуса Христа с Никодимом. В дальнейшем течении беседы Никодим хранит глубокое молчание. Со Своей стороны Иисус Христос прежний, несколько обличительный тон речи меняет на самый мягкий и нежный. Первая часть беседы составляет как бы отрицательный ответ на главный вопрос, занимавший Никодима: «Что такое необычайное имеет случиться после всех этих знамений, предвестием чего служат они?» «Ничего, — как бы так отвечает Иисус Христос, — не будет такого, чего ты ожидаешь». Понятно, что с таким отрицательным ответом Он не мог его отпустить от Себя. И вот в дальнейшей беседе Своей, видя, какой живой интерес Никодим высказал к Его предыдущим объяснениям, Господь дает прямой уже ответ на все те вопросы, которые волновали впечатлительную душу Его собеседника. Это легко можно видеть из сравнения почти каждого слова дальнейших стихов (особенно же 11, 12и 13) с первыми словами Никодима, с какими он обратился к Иисусу Христу (ст. 2). Никодим назвал Иисуса Христа Учителем, и Господь открывает ему о чрезвычайном предмете и характере Своего учения (ст. 11). В своем обращении Никодим выразил как бы свою веру в Иисуса Христа как посланника Божия; Господь теперь упрекает его и в лице его всех его собратий в том, что они не имеют искренней и действительной веры в Него (ст. 11 и 12). Никодим назвал Иисуса Христа учителем, от Бога пришедшим: теперь Господь объявляет ему, что мнимый учитель, беседующий с ним, действительно снисшел с неба, и небо есть действительное также и постоянное Его жилище (ст. 13) и что Он не просто Учитель, но Искупитель и Свет мира (ст. 14 и др.). Такова связь второй части беседы с первою, разобранною нами.

Переходя к откровению высших тайн о Себе и Своем Царстве, Иисус Христос как бы в виде вступительного замечания прежде всего говорит Никодиму, что в противоположность доселешнему фарисейскому учительству Он Сам и Его ученики возвещают новое учение, такое, которое основывается на непосредственном знании и созерцании истины: Аминь, аминь глаголю тебе, яко еже вемы, глаголем: и еже видехом, свидетельствуем, и свидетельства нашего не приемлете (ст. 11).«Истинно, истинно говорю тебе: вы — мнимые учители Израилевы, — как бы так говорит Господь, — учите только тому, что передано вам другими (законом и пророками) и что представляет вам лишь буква Писания; а посему, — как подразумевалось само собою, — учение ваше не имеет ни надлежащей твердости в устах ваших, как учение не ваше собственно, ни ясности и полноты истины, так как буква есть только сосуд истины. Напротив, мы учим тому, о чем имеем непосредственное знание, свидетельствуем то, что видели собственными глазами; посему наше учение имеет непреложную твердость в устах наших и открывает истину, как она есть сама в себе, во всем ее свете и величии». Таково новое, наступившее с пришествием Иисуса Христа в мир учение о тайнах Божественных.

Неодинаково было и есть мнение толкователей относительно того, кого разумеет Иисус Христос, говоря во множественном числе: еже вемы, глаголем, и еже видехом, свидетельствуем. Прямое объяснение мы имеем в собственных же дальнейших словах Иисуса Христа: и свидетельства нашего не приемлете. Как здесь и далее (ст. 12) Иисус Христос разумеет, очевидно, Никодима и его единомышленников, так в первом случае Он разумеет, несомненно, Себя и Своих учеников как представителей нового учения, как новых учителей, сподобившихся узреть своими глазами и слышать то, что, как говорил впоследствии Господь — мнози пророцы и царие восхотеша видети, и не видеша, и слышати то, что они слышали, и не слышаша (Лк. 10:24). Для верующих учеников Иисуса Христа открылось в лице Его самое небо; поэтому и о них можно было сказать, что они проповедовали то, что видели непосредственно своими глазами (ср. Мф. 11: 25-26; Лк. 10:21). Видевый Мене, говорит Иисус Христос, виде Отца Моего (Ин. 14:9). Что при этом лично присутствовали некоторые из учеников Иисуса Христа, как предполагают некоторые из новейших толкователей, этого из самого текста, конечно, прямо не видно; но это объяснение, которое мы дали ему и какое ясно вытекает из всего хода речи, делает это предположение, по нашему мнению, весьма вероятным.

Аще земная рекох вам и не веруете: како, аше реку вам небесная, уверуете? Что нужно разуметь под земным (τά έπίγεια) и под небесным (τά έπoυράνια) в учении Иисуса Христа? Небесная — это открываемые далее Иисусом Христом тайны о Своем Лице, о Своем отношении к Богу Отцу, о бесконечной любви Божией к миру в искуплении и спасении его чрез Своего Единородного Сына и т.д. (ст. 13-16). Земная — это те истины, которые ранее высказал Иисус Христос относительно возрождения водою и Духом Святым в таинстве крещения, о плотском или греховном состоянии человека не возрожденного и т.д. Для уразумения этих последних истин человек многое может почерпать из области земного, человеческого опыта и наблюдения, из свидетельства собственного внутреннего чувства. Напротив, в уразумении первых все основывается единственно на вере в Божественное откровение; как скоро в ком нет этой веры, для того навсегда закрывается и тот путь, по которому единственно он может достигнуть неба и созерцания вещей небесных. Относить, как это делают некоторые из толкователей, выражение земная лишь к сделанному ранее Иисусом Христом сравнению действий Духа Божия в возрожденном человеке с действием ветра, совершенно неправильно. При таком понимании не было бы полного соответствия в противоположении Иисуса Христа.

Но сказанное ближайшим образом Никодиму имело очевидное отношение и ко всему вообще народу иудейскому, как это ясно показывает самая форма выражения во множественном числе. И действительно, неверие народа Иисус Христос испытал при очищении Иерусалимского храма от торжников и меновщиков и потом во время дальнейшего Своего пребывания в Иерусалиме. Несомненно, можно полагать, что во время Своего пребывания в Иерусалиме, творя различные чудеса, Иисус Христос сопровождал их, как и всегда, различными наставлениями, касавшимися более простых и понятных для каждого истин, вероучительных и нравоучительных; но при этом встречал, вероятно, неразумие, неверие в отношении к этим Своим наставлениям; и потому-то, может быть, не доверял вере уверовавших в Него иерусалимлян, что вера их была лишь следствием простого удивления к Его знамениям, не имея для себя корня в усвоении, принятии самых истин Его спасительного учения. И это недоверие Его выражалось, как надобно полагать, именно в том, что Он не открывал пред ними каких-либо особенных возвышенных тайн Своего учения. Почему же? Ответ на это составляют именно настоящие слова, сказанные Никодиму: аще земная рекох вам, и не уверуете: како, аще, реку вам небесная, веруете. «Если вы, — как бы так говорит Господь, — не верили Мне (для того, чтобы уразуметь), когда Я говорил вам о таких вещах, действительность которых вы сами могли проверить, то как поверите вы (а следовательно, и уразумеете), когда Я буду открывать вам высшие тайны Своего учения, о которых ум ваш никогда и гадать не смел»?

И никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сын Человеческий сый на небеси (ст. 13). Между этими и предыдущими словами необходимо подразумевается следующая посредствующая мысль, заменяемая у евангелиста простым союзом и (καί): «и однако, никто, кроме Меня не может открыть вам доступа к вещам небесным». Почему? «Потому что никто не взошел на небо, как только сошедший с небеси Сын Человеческий, сущий на небеси». О каком восхождении на небо говорит здесь Иисус Христос? Как в предыдущих словах выражения земная и небесная суть метафорические наименования различных тайн Его учения, так точно и в настоящем случае выражение взыде на небо нельзя понимать в его лишь буквальном, собственном смысле. Дело в том, что самое слово небо, трижды повторяющееся в словах Иисуса Христа, означает в настоящем случае, как и в других (см. 1:51), не просто только место или пространство вселенной, место преимущественного обитания Божия и жилище высших духов, но главным образом имеет нравственный смысл, служит выражением теснейшего общения с Богом, непосредственного лицезрения Божия и вместе всех вещей в Боге; такой именно главным образом нравственный смысл слово небо и имеет в первом и последнем предложении рассматриваемого места. Таким образом, смысл слов Иисуса Христа и никтоже взыде на небо будет следующий: «Потому что никто не находится в таких теснейших отношениях к Богу и ко всему небесному, чтобы он мог говорить о них, как бы взошедший на небо и сам непосредственно видящий и знающий их». Как на совершенно подобное же выражение можно указать на следующие слова Иисуса Христа: вся Мне предана суть Отцем Моим: и никтоже знает Сына, токмо Отец: ни Отца кто знает токмо Сын (Мф. 11:27; ср. Ин. 1:16). Один Иисус Христос обладал таким непосредственным познанием вещей небесных, Божественных, Он один постоянно видит и знает все небесное. Почему? Потому что Он есть сшедый с небесе Сын Человеческий, сый на небеси. Имея в виду более широкое и глубокое значение, чем буквальное, предыдущего глагола άναβεβηκεν, мы должны также и глаголу καταβάς — сшедый — дать более широкий смысл, чем какой дает буквальное значение его. Называя Себя нисшедшим с неба Сыном Человеческим, Иисус Христос говорит этим, что Он есть более, чем посланник Божий, подобный ветхозаветным пророкам и учителям, за какого посланника считает Его Никодим; Его явление на земле в образе Сына Человеческого есть нисшествие из высшего, Божественного бытия или состояния в состояние низшее, уничиженное, потому что Его всегдашнее вечное бытие не на земле, а на небе. «Один Я, — как бы так говорит Господь, — в состоянии поведать вам, как очевидец, все тайны небесные, потому что хотя Я и совершенно подобный вам человек, тем не менее Я не от земли, но нисшел с неба на землю, и небо есть истинное и вечное Мое отечество». Итак, вот первая тайна небесная, открытая Иисусом Христом Никодиму, — тайна воплощения!

О ών — сый, настоящая форма причастия имеет в данном случае, как показывает и стоящий пред ним член, свое строго определенное значение, выражая понятие, противоположное тому, которое заключается в предшествующих словах: сшедый с небесе Сын Человеческий (ó έκ τoυ oΰρανoυ καταβάς). Как этими последними словами Спаситель выразил пред Никодимом уничиженное земное состояние Свое как Сына Человеческого, так, наоборот, добавочным выражением сый на небеси Он открыл пред Своим собеседником тайну Своего вечного, неразлучного соприсутствия, по Своей Божественной природе, на небеси у Бога Отца. По всей вероятности, это именно выражение Иисуса Христа и воспроизводит евангелист Иоанн в заключительных словах пролога, называя Его Единородным Сыном, сущим в лоне Отца (1:18).

И якоже Моисей вознесе змею в пустыне, тако подобает вознестися Сыну Человеческому: да всяк веруяй в Он не погибнет, но имат живот вечный (ст. 14 и 15). Соединительный союз и (καί) выражает здесь не логическую собственно связь мыслей, но просто последовательность со стороны Иисуса Христа в откровении тайн Своего учения Никодиму. Выше (ст. 13) Иисус Христос открыл Никодиму тайну Своего воплощения, тайну Божественной славы Своего Лица; от этой тайны Он переходит к другой, стоящей в связи с ней, тайне искупления; или, что то же — от откровения о Своем Лице Иисус Христос переходит к откровению о Своем Царстве. И что же открывает? В противоположность воображаемой фарисеями славе Мессии как нового могущественного Соломона, как царя-завоевателя, Иисус Христос говорит, что основание истинного Царства Мессии последует чрез бесславную смерть Его Самого, что цель Его Царства — не завоевание, не внешнее владычество над народами земли, но нравственное их спасение, жизнь вечная. Таков общий смысл приведенных слов Иисуса Христа.

Чтобы приблизить, сколько возможно, к пониманию Своего собеседника открываемую тайну, Божественный Учитель опять обращается к сравнению и на этот раз для сравнения берет одно обстоятельство из священной истории израильского народа (Числ. 21: 8-9). Искупительную смерть Свою на кресте Иисус Христос сравнивает с медным змием, повешенным Моисеем на древе (на знамени) некогда в пустыне по повелению Божию, и это последнее обстоятельство представляет символом первого. Как некогда медный змий служил знамением спасения для израильтян, так точно таким же знамением спасения для всего мира должен сделаться распятый на кресте Сын Человеческий, то есть Мессия. В двояком отношении, как легко видеть, Спаситель принимает повешение Моисеем медного змия на знамени как прообраз или знамение Своей искупительной смерти: 1) как медный змий был вознесен или повешен на знамени, так и Ему подобным же образом надлежит быть вознесенным или повешенным на древе; 2) как взор на медного змия спасал погибавших от угрызений змиев древних израильтян, так вера в распятого Иисуса Христа будет спасать всех от вечной погибели.

Указывая на Свою крестную смерть, Иисус Христос говорит: тако подобает (oΰτως δει). Это выражение всюду, где оно встречается у евангелиста Иоанна и в других местах Нового Завета, означает высшее нравственное предопределение или необходимость чего-либо, и следовательно, имеет несколько более широкое значение, чем подобное же выражение: да сбудется реченное, или да сбудется Писание (ίνα πληρωθή γραφή) или τó ρηθέν. Тако подобает — значит: так должно быть по Божественному предопределению для удовлетворения высших нравственных целей человечества, а вместе во исполнение пророчеств. Такое высшее значение Своей крестной смерти Иисус Христос и раскрывает далее пред Никодимом, говоря, что эта бесславная смерть будет источником жизни вечной для всех верующих в Него: да всяк веруяй в Он не погибнет, но имат живот вечный. Слова эти, мы сказали, имеют также прямое соответствие с прообразом. Чувственному взору древних израильтян здесь противополагается спасительная вера в Распятого (которая есть также зрение, только духовное) нового Израиля; уврачеванию и телесному здоровью первых — жизнь вечная последнего. И кто будет этот новый Израиль? Всякий верующий, говорит Иисус Христос, то есть всякий человек — безотносительно к тому, будет ли он чадо Авраамово или нет, лишь бы он был исполнен веры в распятого Сына Человеческого (πας ó πιςτεΰων).

Тако возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единородного дало есть, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имат живот вечный (ст. 16). В Своем последовательном откровении Никодиму небесных тайн Своего учения Иисус Христос возводит его на самую высшую ступень — открывает ему тайну предопределения Божественной любви об искуплении падшего человечества чрез Единородного Сына Божия. На язычников, находившихся вне ветхозаветного теократического домостроительства, иудеи вообще, и в особенности фарисеи, смотрели презрительно как на подлежавших вечному гневу и осуждению Божию, а на себя как на привилегированных сынов Царства Божия. Каково же опять должно было быть удивление Никодима и какое поражение гордости иудейской слышать, что все люди, весь мир, а не одни иудеи, составляют предмет беспредельной любви Божией!.. По отношению к предыдущим словам (ст. 15) настоящие слова Иисуса Христа составляют, очевидно, как бы пояснение или доказательство, и в особенности слов: тако подобает вознестися Сыну Человеческому (oΰτως ΰψωθήναι δει).

В каждом слове настоящего изречения Иисуса Христа выражается сила самой величайшей любви Божией к человечеству, явленной в искуплении. Указывая словами тако возлюби Бог на высочайшую степень любви Божией, Иисус Христос представляет эту любовь еще более в выразительной степени, когда в предмете такой любви Божией (тако возлюби Бог мир) указывает все недостоинство, всю незаслуженность этой любви; потому что мир (κóςμoς) означает в настоящем случае, как и в других, не просто все человечество вообще (подобно πας в ст. 15), но человечество именно падшее, греховное, находящееся в отчуждении от Бога, во вражде с Ним. «Выразительны, — скажем словами св. Иоанна Златоуста, — и присовокупленные вслед за сим слова: яко и Сына Своего Единородного дал есть (εδωκεν). И прежде всего, что касается глагола εδωκεν (дал есть), то он, особенно в настоящем контексте речи, выражает гораздо большее, чем, например, послал (άπέςτειλεν), указывая, что даруемое есть добровольная жертва со стороны дающего, — жертва, которая отдается вполне и для полного удовлетворения нужд тех, кому она подается (ср. Рим. 8:31; Гал. 1:4; Лк. 22:19). Выражая самое величие дара, Иисус Христос называет Себя теперь уже не Сыном Человеческим, как Он дважды наименовал Себя выше, но Сыном Божиим Единородным. В этом наименовании Своем Он выражает всю беспредельность любви Божией к миру, показывая, что Бог даровал миру для его спасения не Ангела, не Архангела, но собственного единственного Сына. Какое же может быть еще большее доказательство любви Божией к миру (Рим. 8:32)? И это новое откровение Свое Христос Спаситель заключает теми же словами, как и предыдущее: да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имат живот вечный. «Одинаковое повторение одних и тех же слов, — говорит Годе, — в конце 15 и 16 стихов имеет ритмический характер и составляет естественное выражение особенной возвышенности чувства и мысли Господа при этом. Слова эти суть как бы двукратный торжественный клич победителя, или подобны припеву какого-либо гимна». Не отвергая справедливости этих замечаний, прибавим со своей стороны, что это двукратное повторение одних и тех же слов, составляя каждый раз естественное и необходимое дополнение предыдущей главной мысли, было сделано Господом, можно думать, не без особенных также намерений в отношении к Своему собеседнику. В самом деле, чрез это двукратное напоминание о спасающей вере в Себя, в Свою крестную смерть — не желал ли, быть может, Иисус Христос живее возбудить эту веру в Никодиме, сильнее дать почувствовать ему всю необходимость этой веры для его спасения?

Не посла Бог Сына Своего в мир, да судит мирови, но да спасется Им мир (ст. 17). Ожидая обетованного Мессию, иудеи надеялись, между прочим, что первым делом Его будет грозный суд над всеми врагами и притеснителями их, отмщение за унижение Своего избранного народа. В настоящем случае Иисус Христос желает яснее раскрыть Никодиму цель первого собственно Своего пришествия, устраняя из понятий Никодима все иудейски-партикуляристические надежды. Весь мир — иудеи и эллины — составляет предмет беспредельной любви Божией; для спасения этого мира Он отдал даже и Своего Единородного Сына. И вот, посланный Сын Божий явился в этом мире, — и явился не для того, чтобы судить людей, то есть разбирать, кто из них добр и кто зол, но для того, чтобы чрез веру в Себя всем доставить спасение, и добрым и злым, как этого возжелала любовь Божия. Трижды повторяющееся слово мир имеет во всех случаях одно и то же значение, то есть означает, как и выше (ст. 15), все вообще человечество, находящееся в отчуждении от Бога, а не мир только языческий.

Веруяй в Онь не будет осужден:, а не веруяй уже осужден есть, яко не верова во имя Единородного Сына Божия (ст. 18). Мысль настоящего стиха есть усиление предыдущей. Иисус Христос возвещает, что всякий верующий в Него не подлежит вообще суду; следовательно, не подлежит и будущему суду Его. Почему? Потому, во-первых, что верующему в Сына Божия прощаются грехи; следовательно, в нем нечего, так сказать, и судить, так как суд есть именно отделение добра от зла; а во-вторых, потому, что вера приводит к свету (ст. 21) и таким образом верующий восходит на такую ступень нравственного состояния, где всякий суд становится излишним; этот суд при свете веры совершился сам собою над каждым верующим; каждый истинно верующий сам себя рассуждает. И апостол Павел говорит: аще быхом себе рассуждали, не быхом осуждени были (1 Кор. 11:31). Наоборот, неверующий в Сына Божия подлежит суду и уже осужден. Почему? Потому что, — говорит Иисус Христос, — не веровал во имя Единородного Сына Божия, то есть, во-первых, потому, что чрез свое неверие он уже достаточно ясно показал свое нравственное состояние, так что суд его в нем самом уже совершился и его судьба на будущем страшном суде уже заранее, так сказать, определена; во-вторых, потому, что он отверг спасительное имя Единородного Сына Божия и чрез это отвержение сам лишил себя возможности помилования, сам себя осудил на вечную погибель; в-третьих, потому, что он сам себе не рассуждает, так как лишен для этого и необходимого нравственного светоча и критерия веры. «Как убийца, — говорит святой Иоанн Златоуст, — хотя бы и не был осужден приговором судьи, уже осужден по самому свойству своего дела, так и неверующий. И Адам умер в тот самый день, в который вкусил от древа; таково было определение: в онь же аще день снесте от древа, смертию умрете (Быт. 2:17). Но он еще жил и после того: каким же образом он умер? И по определению Божию, и по свойству своего поступка. Кто сделал себя повинным наказанию, тот находится под наказанием, хотя еще и не на самом деле, а по определению».

Сей же есть суд, яко свет прииде в мир, и возлюбиша человецы паче тму, неже свет: быша бо их дела зла. Всяк бо делаяй злая ненавидит света и не приходит к свету, да не обличатся дела его, яко лукава суть. Творяй же истину грядет к свету, да явятся дела его, яко о Бозе суть соделана (ст. 19-21). Если Иисус Христос пришел в мир не для того, чтобы судить его, но чтобы спасти, то что же значит после этого тот суд, о котором Он сейчас упомянул, — суд решительный, совершающийся над неверующими в Него? Отвечая на этот-то совершенно естественный вопрос, возникший, быть может, и в уме Никодима, Иисус Христос и объясняет теперь сущность сейчас указанного Им суда: «Вот в чем, — как бы так говорит Господь, — состоит этот суд: в лице Моем (Лк. 2:32; Ин. 8:12; 9:5 и др.) пришел Свет в мир и ясно обнаружил нравственное состояние каждого человека, так что уже теперь с верностью можно выразить общее нравственное состояние человечества: люди возлюбили тьму более, нежели свет, потому что дела их злы». Итак, вот какого рода суд начался в мире с пришествием в него Иисуса Христа! Хотя прямою целью пришествия Его в мир был не какой-либо суд над миром, но спасение его, тем не менее это принесенное миру спасение имело в то же время своим неизбежным последствием суд над миром, — суд самый действительный и непогрешительный, только суд не внешний, как воображали иудеи, но внутренний — суд совести, разделивший человечество, по их нравственному состоянию, на две категории: на верующих и неверующих, сынов света и сынов тьмы, чад Божиих и чад диавола (1 Ин. 2:10). В человечестве дохристианском как бы смешивались оба вида людей, то есть и добрые и злые; с явлением Иисуса Христа началось разделение их. Обращаясь с верою к Иисусу Христу, Божественному свету, просвещающему всякого человека, грядущего в мир, или оставаясь упорно в своем неверии к Нему, каждый чрез это самое самым лучшим образом показывает, каков он по своей нравственной природе — добр или зол, сын ли света или сын тьмы. Говоря и возлюбили люди тьму более, нежели свет, Иисус Христос имел, конечно, в виду ближайшим образом современный Ему народ иудейский, большинство которого не хотело признать в Нем явившегося Света мира; но истина этих слов вполне оправдалась также и оправдывается, как известно, и над всем человечеством вообще. Как на причину такого странного, по видимости, явления в человечестве, Христос Спаситель указывает на злые дела или нечистую жизнь большинства людей: таким образом, вот где всегда был и есть действительный источник неверия!

Ст. 20. Чтобы яснее представить Никодиму, каким образом вера или неверие в ниспосланный миру в лице Его и в Его учении свет действительно открывает нравственную природу каждого человека, Иисус Христос обращается к аналогичному явлению, постоянно наблюдаемому в нравственной жизни людей. Всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы. А поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны. Нет нужды слово свет (τó φως) принимать в настоящем случае в том же смысле, как и выше (ст. 19), где Светом Иисус Христос ясно называет Самого Себя. Иисус Христос выставляет на вид Никодиму общий, так сказать, закон нравственной жизни людей, а потому и слово свет не есть в настоящем случае, как и прежде, только метафорическое означение Его Лица и Его отношений к миру, но имеет самый обширный смысл.

Всяк делаяй злая (то есть упорно пребывающий во зле) ненавидит (μιςεί) свет — говорит Господь. Зло, как показывает опыт, враждебно даже физическому свету, почему оно и называется метафорически тьмою (ςκóτoς), равно как, наоборот, добро — светом (φως). Всякий злодей избирает преимущественно тьму — ночное время для исполнения своих преступных замыслов, и избирает потому, что свет противен не только удобству исполнения его замыслов, но и его злодейской совести, старающейся обыкновенно скрываться от всякого постороннего внимания и наблюдения. Еще более противен злу свет нравственный — свет именно святых, благих внушений совести, свет истинных, гуманных требований здравого ума, свет благочестивой жизни и т.д. Всякого подобного света делающий злое, не имея его в себе, чуждается и в других, старается избегать общения с ним как самого тяжкого, ненавистного обличения своих злых дел. Но особенно ненавистен для делающего злое Божественный свет веры — свет, проистекающий из живого, теснейшего общения чрез веру с Богом. Ненавидя, таким образом, свет, делающий злое и не желающий отстать от своих злых навыков и не приходит к свету, да не обличатся дела его, то есть старается всегда держать себя вдали от всякого света, и особенно от света Божественного, потому что сияние этого света открыло бы со всею очевидностью его совести всю глубину его нравственного падения, все недостоинство его дел и понудило бы переменить свой образ жизни; а этого-то он и не хочет. Своим неверием он старается удалить от себя этот тяжелый для очей его совести свет, чтобы во мраке неверия своего, как во мраке ночи, спокойнее продолжать свою греховную жизнь. Так именно поступал и народ еврейский в большинстве своем в отношении к Иисусу Христу, в Лице Которого воочию явился им неприступный Свет Божества; и это-то поведение народа иудейского Иисус Христос имел в виду, без сомнения, говоря эти слова.

Ст. 21. Не таково поведение творящего истину, то есть поступающего всегда и во всем так, как действительно следует поступать согласно требованию всех нравственных предписаний, налагаемых на человека его совестью, законами частной и общественной жизни и, наконец, верою. Такой человек всегда и во всем стремится к свету — он есть сын света, как говорит апостол (Еф. 5:8). Между тем как делающий худые дела ненавидит свет как противный живущему в нем мраку, творящий истину, напротив, любит свет и заботится прежде всего о том, чтобы постоянно ходить в свете лица всевидящего Бога; его духовный взор постоянно обращен к этому свету. Равным образом и всюду, где бы и в чем бы только ни проявлялся отблеск этого Божественного света, — в делах ли благочестивой жизни частного человека, в благих ли начинаниях и предприятиях целого общества, в знамениях ли веры и событиях церковной жизни и проч., — всюду этот свет приятен для него, всегда радует его. Находясь в таком отношении к свету, творящий истину всегда смело, с радостью, спешит навстречу всякому отблеску Божественного света в мире, — и в особенности к этому самому свету. Для чего? Да явятся, говорит Иисус Христос, дела его, яко о Бозе суть соделана. Если делающий худые дела старается всячески скрывать свою нечистую жизнь от всякого света, боясь обличения или разоблачены своих худых дел и в своей совести, и пред другими; то творящий истину, напротив, потому и стремится к свету, чтобы соделались явными (ближайшим образом, конечно, для него самого, а если нужно, то и для других) дела его. И в этом стремлении нет чего-либо самолюбивого, тщеславного, но оно составляет насущную нравственную потребность его, проистекающую из существа самых добрых дел. Души честные, светоносные стремятся к свету не только потому, что они вследствие правоты своих дел не боятся его, но в особенности для того, чтобы при этом свете видеть во всей ясности свои соделанные в Боге дела. Это последнее служит для них постоянным критерием их нравственного поведения; это есть необходимое нравственное самоиспытание их, в котором они почерпают для себя новые силы и новые побуждения к достижению высшего нравственного идеала, к совершенному уничтожению в себе всякой тьмы. Такие-то честные, алчущие и жаждущие правды души были, например, первые ученики и последователи Христовы, из которых об одном Сам Иисус Христос заметил в минуты приближения его к Себе: се, воистинну Израильтянин, в немже льсти несть (Ин. 1:47). Из числа таких-то душ был и Никодим, которого также любовь к истине и искание света привлекли к Иисусу Христу; и очень может быть, что, в частности, его именно приход к Себе и имел в виду Иисус Христос, употребляя это образное выражение: приходить к свету.

О новом рождении свыше (Ин. 3:7)

Свт. Филарет, митр. Московский.
«Беседа о новом рождении»

Подобает вам родитися свыше, сказал Господь Никодиму в ночной уединенной беседе с ним. Не сказал: надобно тебе родиться вновь, хотя говорил с одним только человеком; но сказал: подобает вам, дабы видно было, что речь идет не о потребности сего или другого человека в особенности, но что изрекается закон всем вам, которые желают быть истинными учениками Небесного Учителя Иисуса Христа.

Учение Господне о возрождении человека странным показалось Никодиму, хотя ему нельзя приписывать ни неблагонамеренности, поелику он признал Божественное посланничество Иисуса по Его чудесам, ни грубой необразованности, потому что был князь и фарисей. Сперва восстал в нем чувственный разум, рассуждающий о предметах по понятиям телесного только мира, и вопросил: како может человек родитися, стар сый? еда может второе внити во утробу матере своея и родитися? А когда сие грубо стихийное мудрование опровержено понятием о высшем рождении водою и духом, тогда еще вступил в состязание разум философский и требовал объяснения и доказательства: како могут сия быти?

Не бывает ли подобного сему и ныне? Что такое возрождение? Что за мысль — человека, в течение его бытия, производить вновь, тогда как он, без сомнения, должен оставаться одним и тем же лицом? К чему сие изысканное мудрствование, сия непонятная таинственность? Не довольно ли быть просто добрыми христианами? Такие слова против глубокого христианского учения не вырываются ли у некоторых, как камни, бросаемые наудачу, без сознания, что ими поразить желают? Знайте же, что дело идет не о произвольно возносящемся мудровании, поелику с апостолом и я желаю всякому сущему в вас не мудрствовати паче, еже подобает мудрствовати (Рим. 12:3); не о пристрастии к темной таинственности, которую, впрочем, не знаю, кто захотел бы предпочесть ясности возможной; не об уклонении от простоты, о которой с апостолом и я забочусь, да не како истлеют разумы вашя от простоты, яже о Христе (2 Кор. 11:3); но дело идет о том, чтобы или обрести, или утратить Царство Божие. Возрождение требуется не для того, чтобы сделаться мудрецом или таинственником, но для того, чтобы приобресть Царство Божие. Если ты удаляешь от себя мысль о возрождении, то удаляешь от себя возможность видеть Царствие Божие. Аще кто не родится свыше, не может видети Царствия Божия, глаголет Господь. Итак, повторяю: блажен, кто может праздновать свое рождение свыше.

На сие вы можете сказать: почему же нам и не поздравить себя с блаженством возрождения, когда мы рождены водою и духом в святом крещении? Вот мысль, достойная внимательного исследования, в учении о возрождении. Различим крещение водою и крещение Духом, как различает их Сам Иисус Христос в Своем изречении к апостолам: Иоанн убо крестил есть водою, вы же имате креститися Духом Святым (Деян. 1:5), и спросим: крещение, которого мы сподобились, есть ли только крещение водою? Нет, без сомнения. Если бы оно было только крещение водою, то почти не разнилось бы от простых очистительных омовений, употреблявшихся во времена Ветхого Завета, или было бы обрядом и не заслуживало бы наименования таинства, которое отличительно дает оному Церковь; владычественное имя Отца и Сына и Святого Духа представлялось бы в крещении странно бездейственным; утверждать, что мы крестились во имя Святого Духа, но не крестились духом, было бы непримиримое само в себе противоречие. Елицы бо во Христа крестистеся, сказует апостол, во Христа облекостеся (Гал. 3:27). Без сомнения, сего не может сделать вода, но разве дух. Если же крещение наше есть более нежели крещение только водою, то нельзя не признать, что оно есть крещение водою и духом, и, по выражению апостола, баня пакибытия (Тит 3:5), одним словом, возрождение. Итак, подлинно во святом крещении мы сподобились возрождения; порождени, как изъясняет апостол, не от Семене истленна, но неистленна, словом живого Бога и пребывающа во веки (1 Петр. 1:23), силою имени Отца и Сына и Святого Духа. Что ж? Итак, подлинно есть Царствие Божие внутрь нас? Должно быть так. Итак, мы блаженны? Пусть и сие скажет о себе кто может; а я не смею, потому что вижу слишком много такого, что сему противоречит; вижу более явлений и дел человека невозрожденного, ветхого, нежели возрожденного, нового, более бедности Адамовой, нежели блаженства Христова. Посмотрите, какими чертами описывает истинно возрожденных Священное Писание.

Всяк рожденный от Бога греха не творит, яко семя Его в нем пребывает, и не может согрешати, яко от Бога рожден есть (1 Ин. 3:9). То есть благодать Божия, как семя, как начало новой жизни в человеке, одушевляя его верою и любовию к Богу, непрестанно производит в нем добрые помышления, намерения и дела; и потому совсем не сродно ему делать грех и находить в нем удовольствие. Всякий ли из нас, прощенных, отважится сказать о себе, что он таков?

Всяк рожденный от Бога побеждает мир (1 Ин. 5:4). Всякий ли из нас чувствует себя таким победителем? Не многих ли из нас побеждает корысть, или слава, или суета мира, и влекут в плен его прелести?

Вы, пишется к возрожденным, помазате имате от Святаго и весте вся (1 Ин. 2:20). И не требуете, да кто учит вы, яко то само помазание учить вы о всем (2:27). Укажите мне здесь хотя одного из сих ведущих вся, чтобы мне научиться от него разрешению трудностей означаемого теперь учения.

Мы стали теперь между противоположностями. С одной стороны, есть причины думать, что мы причастны духовного возрождения чрез святое крещение, с другой — есть признаки, по которым нельзя не признаться, что в нас большею частью недостает свойств и действий человека возрожденного. Как же изъяснить и согласить сии несообразности?

Здесь приличествует слово притчи Господней: подобно есть Царствие Небесное сокровищу сокровену на селе (Мф. 13:44). Село, или поле, изображает человека. Глубина, в которой сокрыто сокровище, означает сердце или внутренность человека, более или менее открытую верой. Сюда в таинстве крещения Дух Божий, дышащий, идеже хощет, дохнул невидимо и внес в Своем дыхании сокровище, нетленное семя возрождения, новую жизнь от Бога. Итак, сокровище положено, и точно есть на поле нашем; но каждый ли из нас сделал со своей стороны то, чего далее требует притча? Обрел ли оное глубоким самопознанием и вхождением внутрь себя? Скрыл ли от невидимых татей смирением? Продал ли вся, елика имат, отвергся ли мира и плоти, отдал ли без остатка страсти и пожелания, чтобы взять внутреннее сокровище и употребить к своему блаженству? Если мы ничего такого не сделали, если совсем не позаботились проникнуть, что сокрыто в нашем поле, если мы только на поверхности его пасемся чувственным удовольствием, как бессловесные злаком; если скрытое сокровище глубже и глубже закрываем уметами и дрязгом помыслов и дел суетных, нечистых, беззаконных, — то сокровище лежит, но мы им не пользуемся; нетленное в нас семя не прозябает, не цветет, не плодоносит; духовная жизнь или в зародыше, или в обмороке; надобно желать, чтобы о нашем возрождении вновь попекся кто-нибудь, как святой Павел о возрождении крещенных еще прежде Галатов, когда он писал к ним: чадца моя, имиже паки болезную, дондеже вообразится Христос в вас (Гал. 4:19). То есть: как рождающая мать, нахожусь я в подвиге и страдании, дабы споспешествовать вашему духовному рождению, и притом уже не в первый раз; сперва сие было нужно, когда надлежало посредством веры и крещения положить в сердцах ваших начаток духа; но когда вы, наченше духом, ныне плотию скончаваете (Гал. 3:3), то потребен новый болезненный подвиг, дабы погребенное под преобладающею плотию духовное сокровище открыть, дабы задержанный росток духа возрастить до приношения плодов духовных, дабы впечатленным в душу крещением образ Христов прояснить и проявить во всех способностях, силах, расположениях и делах Христоподобных и богоугодных; паки болезную, дондеже вооб разится в вас Христос.

Кто соглашается с сими размышлениями в том, сколь важно и необходимо для истинного христианина возрождение, а между тем в своей жизни, делах и совести не обретает успокаивающего свидетельства, что он действительно пользуется плодами возрождения, тому надлежит не без заботы подумать, в каком же он состоянии находится и к чему сие ведет. Суд Христов произнесен и, верно, не переменится. Как судил Он в безмолвную ночь в присутствии одного Никодима, так же будет судить и в славный последний день в присутствии всех Ангелов и всех человеков: не рожденный свыше не может видеть Царствия Божия!

Иные думают: «Можно ли определить все шаги к Царствию Небесному? Может быть, спасемся как-нибудь и мы». Это походит на то, как если бы кто, приметив трудность и неизвестную надежду земледелия, сказал: может быть, родится хлеб и без возделывания и без посева. Сеяй в дух, говорит апостол, от духа пожнет живот вечный (Гал. 6:8). Если не сеем, то, верно, и жать нечего будет.

Иной, напротив, скажет: хорошо же, я непременно буду сеять в дух и сделаюсь возрожденным. Нет, возлюбленный! И это не есть надежный путь. Ни беспечное может быть, ни самостоятельное непременно не годятся в делах духа. Кто как будто на заказ думает сделаться возрожденным, тот всего скорее сделается мечтателем. Не может младенец родиться, когда и как захочет: родить его должна мать, по порядку природы. Равным образом не может человек возродиться, когда и как захочет: возродить его должен Дух Божий, по порядку благодати.

Между крайностями беспечной недеятельности и самонадеянной предприимчивости лежит скромный, но деятельный путь духа, который указует апостол следующими словами: со страхом и трепетом свое спасение содевайте (Флп. 2:12). Содевайте спасение, а не думайте, что оно содевается само собою, но содевайте со страхом и трепетом, не полагаясь на то, что делаете сами, и остерегаясь непрестанно, чтобы не противиться действованию в вас Божию. Бог бо есть действуяй в вас и еже хотети, и еже о благоволении (Флп. 2:13).

Хотите ли знать в особенности о возрождении, что наиболее зависит от нас и что наиболее нужно с нашей стороны? Посмотрите, по указанию апостола, на образ возрождения, представленный в рождении естественном. Не одна рождающая болезнует родами, но и рождаемое болезнует и плачет. Вот новая притча для учения о возрождении. Болезнуй о ветхой, плотской жизни, от которой ты еще не разрешился; плачь о грехах своих, не только потому, что ад угрожает тебе за них, но еще более потому, что ты Богу, тебя сотворившему и тебя любящему, не был верен, что пред Христом, за тебя пострадавшим, явился неблагодарен, что Святого Духа опечалил; плачь слезами сердечными, слезами печальной любви; найди себе пищу в сих слезах, по написанному: быша слезы мне хлеб день и нощь (Пс. 41:4). Печаль бо, яже по Бозе, покаяние нераскаянно во спасение соделовает (2 Кор. 7:10), покаяние не словесное только, но деятельное, не кратковременное, но решительное и постоянное, то, которое в крещеных Церковь знаменательно называет вторым крещением, а следственно, существенною принадлежностью возрождения, то, о котором радость бывает на небесах.

Познайте, ищущие быть чадами Божиими, духовный вкус чистой Божественной печали, и познаете возрождение и вкусите новую жизнь, на радость себе и небу, на радость полную, неотъемлемую навеки.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К 3-й ГЛАВЕ ЕВАНГЕЛИЯ ОТ ИОАННА

Святоотеческие толкования

1) Святой Иоанн Златоуст. Беседа на слова: якоже Моисей вознесе змею в пустыне и т.д. (ст. 14-16). «Воскресное чтение», 1817.

Новейшие толкования в духовных журналах

2) Беседа Спасителя с Никодимом о возрождении (ст. 1-21). «Воскресное чтение», 1817.

3) Святой Никодим. «Воскресное чтение», 1818.

4) Беседы Филарета М.К. «Воскресное чтение», 1801.

5) Иоанн, еп. Смоленский. Беседа Иисуса Христа с Никодимом о возрождении. «Церковный вестник», 1875. «Христианское чтение», 1876.

6) Никодим, собеседник Христов. «Домашняя беседа», 1877.

7) Поучение 5-е о земной жизни Иисуса Христа. О Никодиме. «Воскресное чтение», 1831.

8) Н. Троицкий. Учение Иисуса Христа о духовном возрождении и вечном спасении, изложенное в беседе Его с Никодимом. «Чтения в Обществе любителей духовного просвещения», 1887.

9) Ст. 1. Никодим. Библ. п. сл. «Воскресное чтение», 1877.

10) Ст. 6. Рождение и крещение. «Воскресное чтение», 1817.

11) Ст. 8. О благодати Духа Святого. Там же.

12) На тот же стих. Невидимая сила. Там же. 1876.

13) Ст. 12. Арх. Иннокентий. «Домашняя беседа», 1864.

14) На тот же стих. «Воскресное чтение», 1804.

15) Ст. 14-17. «Воскресное чтение», 1825.

16) Ст. 18. Еп. Феофан. «Домашняя беседа», 1871.

В Словах и Беседах

17) Ст. 5. Леонтий, митр. Московский. О необходимости совершать таинство крещения и над младенцами.

18) Ст. 16. Свт. Филарет, митр. Московский. О потребности воплощения Сына Божия нас ради человек. О любви Божией к миру: любви Отца — распинающей, любви Сына — распинаемой и любви Духа — торжествующей силою крестною.

19) Ст. 36. Филарет, архиеп. Черниговский. Состояние души грешной до всеобщего суда.

В ученых сочинениях

20) С. Соллертинский. О беседе Иисуса Христа с Никодимом. Пастырство Христа Спасителя.

Последнее свидетельство Иоанна Крестителя об Иисусе Христе (Ин. 3: 22-36)

Епископ Михаил. «Толковое Евангелие»

Ст. 22. По сих о же прииде Иисус и ученицы Его в Жидовскую землю: и ту живяше с ними.

По сих же: после пребывания Господа в Иерусалиме на празднике Пасхи, после всего, что Он здесь делал.

В Жидовскую землю: в Иудею в тесном смысле слова как известную (южную) часть или область Палестины.

И ту живяше с ними: судя потому, что Господь, отправившись на сей раз из Иудеи в Галилею, проходил чрез Самарию, вероятно, во время полевого посева (4:35), надобно полагать, что Господь в этот раз довольно долго пробыл в Иудее; и именно несколько более полугода (с марта — апреля до ноября — декабря). Нет указания в словах Евангелия, чтобы все это время Он пробыл в каком-либо одном месте. Господь проходил со Своею проповедью всю священную землю в ее известных древних границах — от Дана до Вирсавии — крайних пределов святой земли с севера и юга.

Протоиерей С. Вишняков.
«Св. великий пророк, Предтеча и Креститель Иоанн»

И крещаше (чрез учеников 4;2). Что касается до характера и действительности крещения, которое Господь Иисус Христос во время земной Своей жизни преподавал иудеям чрез посредство Своих учеников, то мнения об этом отцев и учителей Церкви и толкователей Писания не одинаковы. Тертуллиан, Златоуст, Феофилакт, Евфимий и другие говорят, что оно по своей силе и действенности не выше было крещения Иоаннова, потому что не имело благодати Святого Духа, так как Иисус еще не был прославлен, и целью того и другого было только привести крещаемых ко Христу. Блаженный Августин, а вслед за ним многие из западных толкователей Писания и богословов, утверждают, что крещение, производимое апостолами во время земной жизни Христовой, было существенным таинством возрождения; иные — что оно стало иметь такую действенность только после торжественного своего установления, что оно отверзало небо только в надежде; что оно не совершалось еще во имя Трех Лиц Божества, но только во имя Иисуса Христа, и видят подтверждение своей мысли в книге Деяний апостольских — 11:38. Замечательно, что апостолы перестали крестить после заключения Иоанна в темницу, ибо при их посланничестве Господом к овцам погибшим дома Израилева между различными обязанностями не возлагалась на них обязанность крестить, и вопроса о крещении не было до самого воскресения Иисуса Христа из мертвых, после которого апостолы получили уже торжественное и определенное повеление от Господа — крестить все народы во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Г. Властов.
«Опыт изучения Евангелия от Иоанна»

Ст. 23. Бе же Иоанн крестя во Еноне близ Салима, яко воды многи бяху ту: и прихождаху и крещахуся.

Ст. 24. Не и бо бе всажден в темницу Иоанн.

Евсевий Кесарийский указывает в третьей книге своей Канонической хроники, в главе 24, что деяния Господа, совершенные до заключения Иоанна в темницу, описаны только в Евангелии от Иоанна, все же остальные евангелисты начинают описание событий и чудес, совершенных Господом, со времени заключения Иоанна.

И действительно, только евангелист Иоанн Богослов повествует о призвании первых учеников на Иордане, о первом чуде в Кане Галилейской, о первом посещении Господом Иерусалима и храма, о беседе с Никодимом и о крещении Иоанном близ Салима в Еноне.

Где был Енон близ Салима — вопрос спорный. Большинство авторитетов, и в том числе отец протоиерей Соколов в «Священной истории» и на карте, к ней приложенной, по-видимому, на основании Евсевия и записок комиссии исследования Палестины, помещает Салим на западном берегу Иордана, на границе Самарии и Галилеи. Енон же находится южнее Салима, и по всей вероятности есть халдейское (то есть арамейское) слово аин, источник, или во множественном числе источники, аинан, и это слово было переписано греческими буквами αίνóν. Существует и другое мнение, что Енон находился близ Наблуса (Сихема) в Самарии, но мы упоминаем о нем лишь для того, чтобы оговорить, что мы его не разделяем, тем более что и святой Иероним в Ономастиконе указывает, что Енон лежал на восемь римских миль южнее Скифополиса, «близ Салима и Иордана» «juxta Salem et Jordanem».

Протоиерей С. Вишняков. «Св. великий пророк, Предтеча и Креститель Иоанн»

Ст. 25. Бысть же стязание от учеников Иоанновых со Иудеи о очищении.

Ст. 26. И приидоша ко Иоанну и рекоша ему: равви, Иже бе с тобою об он пел Иордана, Емуже ты свидетельствовал ecu, се, Сей крещает, и ecu грядут к Нему.

Ученики святого Иоанна скоро заметили, что к их учителю слушателей приходит меньше, чем прежде, и в слепой привязанности к нему стали досадовать и завидовать Тому, Кого почитали виновником такого народного невнимания к Крестителю.

Нерасположенные к ним иудеи и в особенности фарисеи, злобные враги Иисуса Христа и Его Предтечи, находили в этом обстоятельстве случай язвить учеников Крестителя и направлять зародившуюся в них зависть к тому, чтобы они побудили своего учителя не только ослабить те свидетельства, какие давал он касательно Лица Иисуса Христа, но даже отказаться от них.

Под внушением фарисеев, говорит святой Кирилл Александрийский, некоторые иудеи вступили с учениками Иоанновыми в состязание касательно законных очищений, каково, например, окропление водою, смешанною с пеплом рыжей телицы (о чем говорится в 19 гл. кн. Чисел). Вода эта названа там водою окропления и водою очищения. Иудеи усиливались доказывать, что очищения, производимые водою с пеплом жертв, имеют более силы, чем крещение Иоанново. Ученики Предтечи легко доказывали, что крещение их учителя — выше очищения закона Моисеева; но фарисеи, чтобы не дать ученикам Предтечи одержать верх в состязании, прервали их и стали превозносить крещение Иисусово и унижали пред ним крещение Иоанново.

Св. Иоанн Златоуст говорит, что состязание было касательно преимущества крещения Иоаннова пред крещением Христовым. Ученики Иоанновы хотели внушить тем, которые крещены были учениками Христовыми, что крещение Иоанново заключает в себе нечто большее, чем крещение учеников Христовых и, взяв одного из крещенных ими, усиливались убедить его в том, но не убедили.

Один из западных толкователей Писания так излагает ход этого спора об очищении. Иудеи, враждебные ко Христу и Крестителю, обратились к ученикам Иоанновым как бы с следующими словами: вот, у вас теперь два крестителя: которого же из них крещение лучше? Ученики Иоанновы, не проникнув в злостную цель вопроса иудеев, стали на стороне своего учителя. Не он ли первый, говорили они, открыл нам силу воды и первый начал крестить? И самому обряду крещения он научен не людьми и не чрез их посредство, а глаголом Божиим, бывшим к нему в пустыне; по Его поведению он пришел и крестил вместе с другими и Того, к Которому теперь идет почти весь мир. Иудеи возразили: да сам учитель ваш не превозносил ли Его крещения пред своим, не говорил ли: я крещу вас в воде, а Тот будет крестить вас Духом Святым и огнем? Не объявлял ли вам учитель, что он недостоин даже развязать ремни Его сандалий? Ученики Иисусовы присоединили к этому, что крещение их Учителя засвидетельствовано многими чудесами, тогда как Иоанн не сотворил ни одного чуда, да и сам открыто исповедал, что он — не Христос!

Не решивши спора, ученики Иоанновы приходят к нему с тем, чтобы он сам вывел их из затруднения и защитил достоинство своего крещения.

Впрочем, они не открывают прямо вопроса, который был предметом их спора. Евангелие не указывает и на то, с какими чувствами обратились к Иоанну ученики его. Можно бы предполагать, что они воодушевлены были и добрым настроением, так как ничего подозрительного не говорили они ни о Лице Христовом, ни о Его крещении. Между тем, по изъяснению толкователей Писания (например св. Иоанна Златоуста), нельзя сомневаться в том, что их обращение ко святому Иоанну происходило под влиянием духа зависти к Иисусу Христу и Его ученикам: из слов их видно, что им хотелось побудить своего учителя отказаться от своих свидетельств касательно Иисуса Христа. Равви, говорили они Иоанну, Тот, Который был с тобою при Иордане, и о Котором ты свидетельствовал, вот, Он крестит и все идут к Нему! С этою целью они предложили на рассмотрение четыре пункта: 1) напомнили о недавнем смиренном положении Иисуса Христа. Тот, Который был с тобою, говорили они (не удостаивая назвать Иисуса по имени), и представлялся одним из учеников твоих; 2) напоминают Иоанну о свидетельстве, какое давал он о Христе; 3) присовокупляют, будто Иисус присвоил Себе то служение, на которое, по их мнению, призван был только один их учитель, прозванный Крестителем, — говоря: вот, Он крестит; 4) указывают, какой ущерб для Иоанна происходит от того: идут к Нему, — то есть те, которые обыкновенно шли к тебе, не обращают уже внимания на твое лицо и твое крещение, а толпятся вокруг Того.

Заметим, с каким чувством ученики Иоанновы скрывают свое прямое намерение для того, чтобы возбудить в Предтече сожаление о том, что он свидетельствовал об Иисусе. К двум первым словам своим: Тот, Который был, они присоединяют еще: с тобою при Иордане. Эти слова — не прямое обвинение. Смысл их такой: Тот, Который был с тобою при Иордане, Который смирялся под твоею рукою как низший тебя, вот, Он стал в Иудее выше тебя и крестит Сам Своею властью. Ради Него все теперь оставляют тебя, не дорожат случаем принять твое крещение, а идут к Нему, чтобы получить Его, недавно еще установленное, крещение!

Нельзя не предположить, что вся эта речь внушена была ученикам Иоанновым коварными фарисеями. Им хотелось возбудить открытое несогласие между Крестителем и Иисусом, и чрез то иметь благовидный предлог относиться к ним с обычным своим презрением. Они не могли принять того горького врачевства, какое открыл Предтеча Христов иудеям в покаянии и крещении, и потому-то, отвергнувши совет Божий о себе, не крестились от Иоанна. В своем ослеплении они надеялись, что в грядущем славном Царстве Мессии будет вполне удовлетворена их гордость и успокоено их честолюбие; но царство смирения, покаяния и самоотвержения было далеко от их мыслей! Они надеялись завладеть вселенной, обогатиться разорением всех иных народов: как же можно было им принять то учение, которое предписывало разделять с бедными даже ту одежду, какую они на себе носили, и насущную свою пищу?..

Хитрый и коварный вопрос учеников Иоанновых открыл Предтече случай дать новое, торжественное, полное глубокого пророческого прозрения в Царство Мессии и последнее из упоминаемых в Евангелии свидетельство о Христе. И хотя этот вопрос дышал ревнивым чувством зависти к славе Иисуса и доказывал сомнение в мессианском Его достоинстве, несмотря на ясные о том свидетельства Предтечи, он с удивительным спокойствием, смирением и глубиною духа, не входя в чувства своих учеников, раскрывает пред ними все величие лица Христова и Его служения сравнительно с собою и своим служением.

Г. Властов.
«Опыт изучения Евангелия от Иоанна»

Ст. 27. Отвеща Иоанн и рече: не может человек приимати ничесоже, аще не будет дано ему с небесе.

Ст. 28. Вы сами мне свидетельствуете, яко рех: несмь аз Христос, но яко послан есмь пред Ним.

Ст. 29. Имеяи невесту жених есть: а друг женихов, стоя и послушая его, радостию радуется за глас женихов. Сия убо радость моя исполнися.

Ст. 30. Оному подобает расти, мне же малитися.

Боговдохновенными словами отвечает Иоанн на вопрос и коварные намеки фарисеев. Во-первых, он установляет (ст. 27) в умах слушателей вечный закон, что там, где проявляется благодать, там сила не человеческая, а сила Господня, сила творческая. Вслед за сим коварно поставленный вопрос вызывает новое свидетельство со стороны Иоанна о Господе Иисусе, которое является и новым свидетельством против иудеев, отвергавшихся Господа и предавших Его на распятие. В стихе 28 Иоанн прямо признает всенародно Господа Иисуса за Христа, а себя называет посланным пред Ним (ср. 1:23 и Исаия 40:3). Сравнение себя с другом жениха (ст. 29) есть продолжение того же свидетельства о том, что Господь Иисус есть Христос. Называя себя (1:23) гласом вопиющего: уготовайте путь Господень, и уподобляя Господа жениху, Иоанн прямо указывает на пророческие выражения Ветхого Завета, в которых Иегова изображается женихом, а народ обетования невестой: и обручу тебя Мне навек... и ты познаешь Господа, говорит пророк Осия. Но уже не к народу иудейскому взывал в этих словах пророка Осии Господь, а к той Церкви Божией, которая создана Им на развалинах древней ветхозаветной Церкви, разрушенной преступлениями жестоковыйного народа. Невестой Христовой соделалась Церковь христианская. Иоанн Креститель произносил повелением Духа Святого свои слова, и в них было исполнение того, о чем вещали пророки, — пришествие на землю Иеговы во плоти человеческой и обручение Церкви с Божественным Женихом, другом Которого и вестником именует себя Иоанн. Но сие дано было ему уразуметь, что Господь явился на земли и потому «радость его исполнися»: он видит начало Царствия Божия на земле, хотя не может еще сознавать всего величия тайны, раскрывающейся лишь после воскресения Господа нашего Иисуса Христа. Иоанн, движимый Духом Божиим, свидетельствует о Господе Иисусе, что Он подлинно Христос, радостно радуется, видя «спасение Господне, которое Господь уготовал пред лицом всех народов; свет ко просвещению язычников и славу людей Господних Израиля» (Лк. 2: 30-32). С духовною высшею радостно вторично признавая и провозглашая Господа Иисуса Христом (ср. 1: 26, 30), он возвещает, что Ему, Господу Иисусу, подобает расти, а ему, Иоанну, умаляться, ибо возложенная на него Богом миссия близится к концу. Он радуется, как Симеон Богоприимец, чувствуя, что его отпускает Владыка и что ему готовится венец правды, который Господь дает всем возлюбившим явление Его.

Протоиерей С. Вишняков.
«Св. великий пророк, Предтеча и Креститель Иоанн»

Может быть, спросят: для чего святой Иоанн в настоящем случае открыто объявляет себя другом Христовым самым близким, тогда как при других обстоятельствах он затруднялся причислить себя даже к слугам Сына Божия и нередко повторял, что он недостоин оказать Ему одну из самых низких услуг — понести за Ним обувь или развязать ремни Его сандалий?

В настоящем случае Предтеча Христов желал показать, что он не подобен рабам, которые в отношении к своим господам обнаруживают более ненависти, чем сердечного сочувствия. Друзья содействуют счастью своих друзей, трудятся доставить им это счастье, радуются и блаженствуют. Святой Иоанн говорил некогда, что он недостоин развязать ремни сандалий Сына Божия, потому что его самого принимали за Христа; он показывал тогда крайнее свое смирение потому, что ему предстояло искушение гордости. Теперь он возвещает о себе как о самом близком друге Сына Божия потому, что хотели выставить его как бы совместником Его; он выразил свою к Нему любовь и нежность потому, что хотели возбудить в нем зависть и ненависть.

Заканчивая сравнение себя с другом Жениха, Предтеча сказал: Ему должно расти, а мне умаляться. Друг жениха в начале отношений между женихом и невестой был главным действующим лицом, — являлся на первом плане. Но чем более начинали развиваться отношения между женихом и невестой, тем более умалялось его значение; с бракосочетанием жених вступал в права мужа, и дело друга женихова оканчивалось.

Так и в отношениях Иоанна ко Христу: он был главным действующим лицом в приготовлении народа иудейского к принятию Христа; он перстом указал народу пришедшего Мессию. Христос вступил в права мужа: дело друга женихова окончено. Христу долженствовало возрастать, а Иоанну умаляться. Без сомнения, святой Иоанн не умалялся ни в сообщенных ему дарах благодати, ни в своих добродетелях, но постоянно возрастал в них. Христос и со Своей стороны, не мог возрастать Сам в Себе благодатию и добродетелями. Ему предстояло возрастать пред очами людей чрез Свое учение и чудеса, чрез благоговение, которое день ото дня более и более проявлялось в сердцах иудеев, спешивших и слушать Его, и принимать Его крещение.

Как же умалялся святой Иоанн Креститель? Кирилл Александрийский отвечает: Предтеча не уменьшался ни сам в себе, ни во мнении людей, но только в сравнении со Христом. Мы говорим, что утренняя звезда, самая яркая из всех звезд, уменьшается в своем блеске по мере того, как приближается солнце; между тем, эта звезда по своему блеску сама по себе остается одинаковою, но только теряется из виду, когда заблестит царь звезд. Иоанн Креститель, говорит святой Амвросий, назван светильником. Светильник бледнеет, когда начинает блестеть солнце; даже кажется он потухшим, когда ставят его пред более ярким светом. Так и Предтеча казался уменьшающимся в сравнении со Христом. Предтеча умалялся и во мнении людском, говорит Григорий Великий, потому что, принимаемый некогда за Христа, по причине своей уединенной, необыкновенно воздержной и вообще равноангельской жизни он окончил свое земное поприще тем, что стали почитать его только за пророка. Напротив, Иисус, проводивший жизнь обыкновенную, обращавшийся и разделявший трапезу с мытарями и грешниками, сначала почитался только пророком, но потом признан был за Христа.

Возрастание Иисуса Христа в сравнении Его с Предтечею обнаружилось даже в дни Его рождения и смерти, чрез род и место Его страданий. Иисус увидел свет тогда, когда дни начинают увеличиваться, и умер не в день нечестивого празднования рождения Ирода или Пилата, но в торжественные дни Пасхи. Смерть Иисуса произошла не в исполнение просьбы плясавицы, но по пророческому возвещению первосвященника иудейского, по неоднократному требованию и грозным кликам всей иудейской синагоги. Не в темнице мрачной умер Иисус, но среди ясного дня, под открытым небом, пред лицом всего мира, недалеко от Иерусалимских ворот. Он не был обезглавлен и не сократился на целую главу, но был вознесен и распростерт на крестообразном древе, четыре конца которого показали, что Он привлечет к Себе всю вселенную.

По словам святого Амвросия Медиоланского, Иоанн Креститель был образом закона и пророков, которые долженствовали умалиться чрез свое уничтожение. Христос изображал новый закон и Евангелие, которое долженствует возрастать до скончания века; предопределено было, чтобы закон престал, чтобы иудейская нация исчезла по мере того, как Евангелие станет распространять свой свет, а народ христианский развиваться.

Г. Властов.
«Опыт изучения Евангелия от Иоанна»

Ст. 31. Грядый свыше над всеми есть. Сый от земли, от земли есть и от земли глаголет: Грядый с небесе над всеми есть.

Сей стих указывает на важное различие пророчеств от того откровения, когда Бог глаголал нам в Сыне (Евр. 1: 1-2). Слово, говорит святой Афанасий Великий в послании к Епиктету, сходило на пророков, рожденных от мужа и жены, но Сей Человек от Девы и пришел единожды при конце веков и воскрес и именуется с нами Бог. Все пророки родились: Богочеловек же Слово плоть бысть. Пророки говорили по повелению Духа Божия и произносили слова, вложенные во уста их Духом Божиим, но оставались человеками и по свидетельству Священного Писания не могли обнять всей глубины вещаемых их устами Духом Божиим слов. И Иоанн Креститель мог только крестить крещением покаяния, людям глаголя, да во грядущего по нем веруют, сиречь во Христа Иисуса. Он только приготовлял людей к восприятию высшей тайны и глаголал от земли, ибо небесные глаголы принадлежали Тому, Который пришел с небесе и над всеми есть. Сему подобало крестить Духом Святым.

Ст. 32. И иже виде и слыша, сие свидетельствует и свидетельства его никто же приемлет.

Сие глаголет Креститель о Том, Который сшел с небеси. Он свидетельствует об истине, ибо Он Сам сказал: Аз на сие родихся и на сие приидох в мир, да свидетельствую истину. Сшедый с небеси говорит не о земных человеческих мыслях, а вносит в мир новые, высшие, неизвестные человеку истины: и всяк иже есть от истины послушает гласа Моего, сказал Господь. Посему с горестью восклицает Креститель, что грешные и неразумные люди не приемлют этого свидетельства с неба, не понимая, какого драгоценного дара они отвергаются.

Ст. 33. Приемый его свидетельство верова, яко Бог истинен есть.

Ст. 34. Егоже бо посла Бог, глаголы Божия глаголет: не в меру бо Бог дает Духа.

Ст. 35. Отец бо любит Сына и вся даде в руце Его.

Ст. 36. Веруяй в Сына имат живот вечный: а иже не верует в Сына, не узрит живота, но гнев Божий пребывает на нем.

Приемый его свидетельство, то есть свидетельство Сына Божия, верова, яко Бог истинен есть. По поводу слова верова мы должны сказать, что славянский перевод в примечании допускает замену этого слова словом утверди; а русский перевод ближе к греческому оригиналу передает это слово словом запечатлел. В греческом стоит слово έςφράγιςεν, переведенное по-латыни obsignavit, имеющее значение запечатлеть, в переносном смысле — дать свое торжественное согласие. Но заметим, что значение нашего славянского перевода нисколько не умаляется словом верова или утверди. Тот, кто приемлет свидетельство Господа Иисуса, сим утверждает или запечатлевает, что он верует, что во Христе Иисусе исполнение всех обещаний Божиих и всех надежд бессмертной души человеческой. Верующий же сему верует, яко Бог истинен есть, ибо в Богочеловеке проявился истинно Бог, Который в Ветхом Завете обещал людям спасение. Глаголы же Богочеловека поистине суть слова Божии: Егоже бо посла Бог, глаголы Божия глаголет. Сии глаголы Самого Бога Слова суть полнота мудрости и любви, явленные людям. И Моисей, и пророки воспринимали от Духа Божия по мере того, что они могли нести и что народ мог восприять. Но один Господь Иисус Христос явил полноту Духа Божия. Потому-то с Его пришествием не в меру Бог дает Духа, а обильно без меры изливается Дух на всех верующих во имя Господа. Дары Господни обильны, но действует Дух Святой в людях по мере нравственных сил их и доброй воли и способности восприять дары Святого Духа. Но да помнит всякий, яко никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым, или яснее по-русски: никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым, ибо, как говорит святой Григорий Богослов, «и самое хотение добра требует от Бога помощи», тем же паче может человек усвоить себе путь спасения не иначе, как при помощи Духа Божия, и исповедание им Иисуса Христом и Господом есть уже акт отдания Себя всецело Богу и Его милосердию.

Вся даде в руце Сына Отец: и суд (Ин. 5:22), и жизнь вечную (Ин. 10: 28-29), и власть над всякою плотию (Ин. 17:2), и всех верующих, грядущих к Господу (Ин. 6:37), и всякую власть на небе и на земле (Мф. 28:18), — Отец бо любит Сына.

В отношениях Отца и Сына надо помнить единосущность Их как Единого Бога, и раздельность Их в отношении Бога к Богочеловеку. Бог, благоволивый сделаться совершенным человеком, сливает в Себе Божество и полное человечество, и как таковый, представляет Собою пред Богом весь человеческий мир, на который изливается любовь Божия. Только отрицающийся Господа Иисуса не участвует в сей великой любви Божией по собственной злой воле. В Господе Иисусе возлюбил нас Бог, отдав Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3:16). Сему Господу Иисусу покори Бог вся под нозе Его... да будет Бог всяческая во всех (1 Кор. 15: 27-28). В Господе Иисусе все наше спасение; вдали от Него мы не участники в любви Божией; только с Ним и у ног Его мы соучастники этой любви. Только верующий в Сына имеет жизнь вечную. Не сказано: будет иметь, а сказано имеет, он уже начал жизнь вечную, он имеет впереди себя радостное будущее, все надежды его в вечности, а земные случайности и скорби, если и трогают его как человека, в земной оболочке находящегося, не могут лишить его внутреннего спокойствия и счастия, ибо он знает, что все это преходящие, кратковременные страдания, за которыми вечная жизнь. Гностиком в хорошем смысле этого слова, то есть ведущим называет святой Климент Александрийский христианина, устремляющего свои помыслы в светлое будущее.

Не веруяй не может узреть жизни и света, ибо волею своею пребывает во мраке. Бессмертие, дарованное душе его, если гнев Божий пребывает на нем, называется уже не жизнь, а смерть вечная. И сия есть смерть вторая (Откр. 21:8).

Заключение Иоанна в темницу

Проф. К. Скворцов.
«Жизнь Иисуса Христа по Евангелиям и преданиям»

Вскоре после этого Иоанн был схвачен и заключен в темницу за то, что обличил бесстыдное поведение Ирода Антипы, отнявшего жену у своего брата Филиппа, Иродиаду. Известно, что Ирод Антипа по приказанию отца своего Ирода Великого вступил в брак не с племянницею, как того требовал обычай его дома, а с чужеземкой, именно дочерью Ареты, владетеля каменистой Аравии, с которым отец его очень часто воевал.

Хотя эта аравитянка попала в руки такого человека, который не был по сердцу ее, но образцовою верностью и снисходительностью она умела в продолжении многих лет обуздывать нравы своего жестокого и сладострастного супруга. Но наконец ее целомудренная душа была потрясена в самом основании.

Во время одной из поездок в Рим Ирод Антипа, остановившись в доме брата своего Филиппа, завязал любовные связи с его женой Иродиадой, женщиной прекрасной по наружности, но изнеженной и страшно недовольной своим положением.

Происходя из дома Маккавеев, она была еще ребенком отдана в супруги дяде своему Филиппу, который был почти втрое старше ее и стоял гораздо ниже и по способностям, и по образованию. Пока Ирод Великий был жив, она могла утешать себя по крайней мере тою мыслью, что сделается некогда владетельной особой. Но когда этот престарелый отец ее мужа умер и из завещания его было узнано, что он не оставил Филиппу не только царства, но даже отдельного куска земли, тогда со всею силою заговорили в Иродиаде чувства оскорбленного самолюбия. И вот она наконец решается обратить свою любовь к другому дяде, который не очень дорожил своей законной супругой, а между тем был уже наполовину царем. Не побоялась она в этом случае ни того публичного скандала, который мог произойти от этой незаконной любви, ни той мести, с которой могла выйти против него оскорбленная аравитянка. «Когда перейду в золотой дворец и сделаюсь царицей, — думала она, — тогда заставлю умолкнуть всех и все». И она перешла, взяв с собою единственную дочь Саломию.

Великодушие аравитянки помогло ей насладиться преступными связями с Антипой: во время поездки последнего в Рим, она по желанно Иродиады удалилась из жилища своего неверного супруга и навсегда уехала в Аравию. Но достижение развода с законным мужем было для Иродиады нелегко, потому что, будучи женой брата Антипы, она находилась с Антипой в кровном родстве, а брак в таком родстве был строго воспрещен законом.

Отец аравитянки, Арета, в отмщение за обиду, нанесенную его дочери, немедленно объявил войну Антипе и начал опустошать города Переи. Эта война до такой степени возгорелась, что сам Антипа, в сопровождении всех своих придворных, должен был отправиться в крепость Махеру для принятия начальствования над войсками и воодушевления их. Во время этого путешествия он узнал, что в пустыне Иорданской явился пророк, привлекающий к себе множество народа. Это известие ему было очень приятно. Он немедленно послал за Иоанном, рассчитывая ослепить убогого проповедника своею пышностью и приобрести себе его заступничество в народе. Но вместо ласкового привета тетрарху, сидевшему рядом с Иродиадой и окруженному военачальниками, смиренный отшельник высказал в высшей степени неприятные для него слова: Не подобает тебе иметь жену брата своего. Эти грозные слова пророка были подобны тем, какие обращал Нафан к Давиду, Илия к Ахаву; но вместо того чтобы образумить преступную Иродиаду, они довели ее до безумия.

Предание говорит, что Ирод Антипа, желая успокоить народ, очень дурно смотревший на связь его с Иродиадой, старался прикрыть незаконность и гнусность своего поступка той выдумкой, что будто бы Филипп, по убеждению Иоанна, дал разводную Иродиаде. Чувствуя себя таким образом неправым по отношению к Иоанну, он, может быть, и не разразился бы против него страшным гневом; но Иродиада не жалела притворных слов и вынудила у мужа приказать заключить Иоанна в темницу.

Историк Иосиф говорит, что Иоанн был заключен в крепость Махеру. Эта крепость находилась в 15 милях от Иерусалима, к востоку от Мертвого моря, близ того источника, в котором Ирод Великий тщетно искал спасения от своей ужасной болезни. Основание крепости относят еще ко временам Маккавеев. Потом (за 62 года до Рождества Христова) она была разрушена римлянами и наконец опять возобновлена Иродом Beликим, и притом так великолепно, что в ней был и огромный арсенал, и обширное помещение для людей разного звания и состояния.

Беседа Иисуса Христа с самарянкой (Ин. 4: 1-42)

«Руководство для пастырей Церкви», 1868

Егда убо разум Иисус, яко услышаша фарисеи; яко Иисус множайшыя ученики творит и крещает, неже Иоанн (Иисус же Сам не крещаше, но ученицы Его): остави Иудею и иде паки в Галилею (ст. 1-3).

Вследствие известия о том, что до фарисеев дошел слух об усилившейся деятельности Иисуса Христа и о возрастающем числе Его последователей, Иисус оставляет Иудею и идет в Галилею, чтобы уклониться от преследований Своих завистливых врагов. Иоанн Креститель в это время был уже ввержен в темницу (Мф. 4:12; Мк. 1:14); поэтому вражда фарисеев теперь устремилась исключительно на Иисуса, вся деятельность Которого была прямопротивоположна своекорыстным их целям. Иисус Христос казался им опаснее самого Иоанна, с одной стороны, потому что Иоанн свидетельствовал о Нем как о Мессии, а с другой — потому что Он резко выступал против фарисейских обычаев и постановлений. Яко Иисус множайшыя ученики творит и проч. — буквальная передача известия, дошедшего до фарисеев. Поправляя приведенное известие, евангелист присовокупляет: хотя Сам Иисус не крестил, а ученики Его. Кроме того, замечание это имеет целью уяснить другое неопределенное выражение самого евангелиста, сказавшего, что Иисус крещаше (3:22). Это крещение, которое совершали ученики, не было еще христианским крещением, крещением во Святом Духе, потому что Святой Дух сошел в мир только после того уже, как грехи мира очищены были искупительною смертью Христовою; но это было приготовительное крещение Иоанново, крещение покаяния. Вопрос о том, почему не крестил Сам Иисус, легко разрешается тем, что для Него, пришедшего крестить Святым Духом, неприлично было совершать крещение покаяния водою, крещение, которое имело целью и назначением приготовление к принятию Его Самого.

Подобаше же Ему пройти сквозь Самарию (ст. 4). Кратчайший путь из Иудеи в Галилею проходил чрез Самарию; обыкновенная дорога галилеян, путешествовавших в Иерусалим, также лежала чрез Самарию. Только самые строгие иудеи избегали ненавистной им Самарии (ст. 9) и делали окольный путь чрез Иерею.

Прииде убо во град Самарийский, глаголемый Сихар, близ веси (поля), юже даде Иаков Иосифу, сыну своему (ст. 5). Название города Сихар встречается только в этом месте Священного Писания; но, без сомнения, это тот город, который в Ветхом Завете называется Сихемом (ср. Быт. 33:18; Иисус. Нав. 20:7; Суд. 9:7 и др.), впоследствии, в честь императора Веспасиана, носивший имя Flavia Neapolis, а теперь называемый Наблус. Он лежит в прекрасной долине между горами Гаризимом и Гевалом, на расстоянии 18 часов от Иерусалима и 16 от Назарета. Факт, на который указывается в словах: юже даде Иаков Иосифу, сыну своему, основывается на словах Быт. 48:22 по переводу Семидесяти. По еврейскому подлиннику в этом месте Иаков говорит Иосифу: И я даю тебе один участок (по-евр. секем ахарь) преимущественно пред братьями твоими. Семьдесят толковников перевели это: аз же даю ти Сикиму избранную свыше братии твоея, как перевел буквально с греческого и наш славянский переводчик. Греческие переводчики перевели так на том основании, что, по преданию, этот участок, о котором говорил Иаков, был подле Сихема, и на словах книги Иисуса Нав. 24:32, где повествуется, что кости Иосифа погребены подле Сихема, на том поле, которое купил Иаков, и что сыновья Иосифа получили эту землю в свое владение.

На этом поле, около получаса пути на юг от Сихема, находился источник (πηγή), выкопанный, по преданно, патриархом Иаковом. Этот источник существует еще и теперь (под именем Бир-Якуб), хотя и не имеет воды, и пользуется большим уважением местных жителей. Было около полудня (бе же час яко шестый), как Иисус, утрудившись от путешествия, пришел сюда, и в таком состоянии усталости (тако) сел вблизи источника. Точным определением времени евангелист хочет указать основание, почему Иисус устал и жаждал, женщина пришла брать воды, а ученики пошли купить пищи.

После предварительного введения, в котором читатель знакомится с внешним поводом и обстоятельствами, следует самая беседа: прииде жена от Самарии почерпати воду. Самария означает не город Самарию, который находился от этого места часа на два и назывался не Самарией, а Севастией, но вообще — область Самарию. Следовательно, выражение: от Самарии нужно соединить не со словом прииде, но со словом жена; поэтому жена от Самарии будет значить тоже, что и «самарянка». Глагола ей Иисус: даждь Ми пиши. Последними словами Господь самым простым и естественным образом вызвал женщину на беседу. Замечание евангелиста в следующем стихе (ст. 8) ученицы бо Его отшли бяху во град, да брашно купят объясняет, почему Иисус обратился к женщине со Своею просьбою: ученики ушли и унесли с собою, вероятно, путевые принадлежности, в числе которых находилось и почерпало (ст. 11).

Удивляясь просьбе чужеземца, в Котором она, или по Его языку, или по одежде, узнала иудея, самарянка спрашивает: как Ты Жидовин сый от мене пити просиши жены Самаряныни сущей? В объяснение этого вопроса самарянки евангелист, имея в виду читателей-христиан из язычников, присовокупляет: не прикасают бо ся Жидове Самаряном.

Самаряне произошли от смешения пяти народностей, переселенных с востока Ассархадоком для расселения Самарийского царства, жителей которого Салманасар переселил на восток (4 Цар. 17:24). Они вместе с национальными своими божествами чествовали Иегову и составляли тогда иудейскую секту. Исключенные иудеями от участия в иерусалимском богослужении, они построили себе на горе Гаризиме храм; из ветхозаветных священных книг принимали только Пятикнижие. Иудеи презирали их больше, чем самых язычников, не принимали из самарян прозелитов. Существовало раввинское постановление: никто не должен водить дружбы с самарянином, вступать в общение хлеба и соли (то есть есть вместе) и даже не принимать безденежно части воды, потому что на самарянах тяготело великое проклятие. Иисус, сын Сираха, говорит: двумя народами гнушается душа моя, а третий не есть народ: это сидящий на горе Самарийской, Филистимляне, и глупый народ, живущий в Сихеме (50:25).

Господь не отвечает прямо на вопрос самарянки; Он старается возбудить в ней чувство о Своем высоком значении, объясняя ей встречу ее с Собою как особое милостивое действие промысла Божия и указывая образно на небесные дары, которые Он может дать ей: аще бо ведала ecu дар Божий, и Кто есть глаголяй ти: даждь Ми пити, ты бы просила у Него (именно дать тебе пить), и дал бы ти воду живу (ст. 10). Дар Божий, как видно из дополнительного прибавлена к этому выражению и Кто есть глаголяй ти, означает дарованный Богом случай беседовать с Иисусом Христом. Выражение живая вода имеет двоякий смысл: оно означает, во-первых, свежую текущую воду в противоположность стоячей воде — в цистернах, и в этом смысле самарянка понимает слова эти. Но оно может быть понимаемо, во-вторых, и в смысле духовном и означать живую воду, подающую жизнь; в последнем смысле понимает эти слова и Спаситель (ср. Иер. 2:13, 17-18, где Иегова называется источником живой воды). Иисус Христос под этими словами первее всего разумеет Свое учение, сообщение Божественной истины, которая утоляет человеческую жажду истины и освежает душу точно так же, как свежая ключевая вода утоляет физическую жажду и освежает тело. Но так как нельзя отделять Его от Его учения, так как Он — вечная истина Божия — составляет содержание Своего учения, так что, кто с верою принимает Его учение, тот принимает в себя и Его Самого, то можно сказать, что под живою водой Он разумеет потом и Самого Себя, со всею Своей полнотою истины и благодати. Так объясняют это выражение восточные отцы Церкви (ср. Сир. 15:3; 24:21, где Божественная премудрость сравнивается с водою и с источником).

Любопытство самарянки возбуждено в высшей степени; слово Спасителя: аще бе ведала... Кто есть глаголяй ти возбудили в ней уважение к Нему; поэтому она называет теперь Иисуса Господом. Но это уважение у легко мысленной женщины было только мгновенное и поверхностное; дерзко и колко спрашивает она, не без примеси иронии и с истинно женскою словоохотливостью: Господи, ни почерпала имагии, и студеней, есть глубок: откуду убо имаши воду живу? Еда Ты болий ecu отца нашего Иакова, иже даде нам студенец сей, и той из него пит, и сынове его, и скоти его? — Почерпало — сосуд с прикрепленной бечевкой для доставания воды, составлявший необходимую принадлежность путешественников. По свидетельству древних путешественников, колодезь Иакова имел 105 футов глубины и до 15 футов был наполнен водою. По новейшим измерениям, он имеет 75 футов глубины и стоит без воды. Самаряне считали себя потомками Иосифа; поэтому выражение: отца нашего Иакова. Иисус снова не отвечает на оба вопроса самарянки прямо: откуду имаши и еда Ты болий ecu, но указывает ей свойство той воды, которую Он дает, в противоположность естественной воде. Если бы она это поняла, то вопросы ее решились бы сами собою. Естественная вода утоляет физическую жажду только на некоторое время: всяк пияй от воды сея, вжаждется паки. Напротив, вода, которую Господь дает и которая есть Он Сам с полнотою Своей благодати и истины, удовлетворяет человека и утоляет его жажду навсегда: иже пиет от воды, юже, Аз дам ему, не вжаждется во веки. Здесь невольно приходит на мысль одно место у пророка Исаии (40:1), где говорится о благах Царства Мессии: жаждущии идите на воду и т.п. Это, без сомнения, имел в виду и Господь, на него Он и ссылается в другом месте (Ин. 7:37). Но не одно только это свойство имеет вода, которую подает Господь: но вода, юже Аз дам ему, будет в нем источник воды, текущей в живот вечный. Господь этими словами как бы так говорит: «Когда человек пьет эту духовную воду, которую Я даю ему, то здесь она будет в нем таким самобытным родником, который будет достигать от сего мира в другой». Или без метафор: если человек с верою принимает в себя Христа с полнотою Его благодати и истины, то Христос будет в нем истинным началом жизни; человек уже тогда не живет, а живет в нем Христос (Гал. 2:20). Все добрые дела, которые он тогда творит, происходят от этого начала, как река из своего источника, и эти дела приводят его к вечной жизни. Самарянка все еще не понимает того, что Господь говорит, и относя слова Его к естественной воде, говорит: Господи, даждь ми сию воду, да ни жажду, ни прихожу семо почерпати. Тяжело было для нее носить воду, так как колодезь далеко отстоял от города; поэтому она и желает освободиться от своей тяжести. Она просит живой воды, хотя еще и не понимает ее. Это первый шаг, которого желал от нее Иисус Христос. Поэтому Он неожиданно для нее дает совершенно другое направление беседе. Он требует от самарянки: иди, пригласи мужа твоего и прииди сюда! С этим, по видимости не имевшим никакого значения, требованием Господь обратился, с одной стороны, для того, чтобы убедить ее в Своем великом достоинстве, а с другой — для того, чтобы пробудить ее совесть. Если она хочет пользоваться этою водою, которую Иисус обещает, то она должна наперед отказаться от своего нечистого поведения.

С обыкновенною женскою хитростью самарянка отвечает: не имам мужа, думая этим наполовину справедливым, наполовину ложным ответом уклониться от неприятного для нее требования. Но Иисус дает ей заметить, что хорошо знает, как нужно понимать ее двусмысленный ответ: добре рекла ecu, яко мужа не имам: пять бо мужей имела ecu, и ныне егоже имаши, несть ти муж. Се воистинну рекла ecu. Иисус слова самарянки не имам мужа переменяет в слова: мужа не имам, потому что мысль сосредоточивается на слове мужа. Нельзя с точностью определить, что нужно разуметь под словами пять мужей, действительных ли законных мужей самарянки, которых она преемственно имела и с которыми она расставалась вследствие смерти их или развода с ними, или же только незаконных и сожителей. Понятно только, что она теперь жила в прелюбодеянии.

На основании такого точного знания домашних ее обстоятельств и отношений, самарянка заключает, что Иисус есть пророк: Господи, вижу, яко пророк ecu Ты. Потому что знание сокровенного входило в понятие ветхозаветного пророка (ср. 1 Цар. 9:9). Поэтому она тотчас предлагает ему для решения спорный специально-религиозный вопрос: отцы наши в горе, сей поклонишася: а вы глаголете, яко во Иерусалиме есть место, идеже кланятися подобает (ст. 20). Для уяснения предложенного самарянкою вопроса, нужно бы его еще дополнить словами: «Кто прав?»

Действительно ли этот спорный вопрос интересовал самарянку, или же она хотела только этим отклонить разговор касательно безнравственной своей жизни, нельзя с точностью определить, но вероятнее первое.

Под словами отцы наши нужно разуметь не Авраама, Исаака и Иакова, как думают некоторые на основании предания, подкрепляемого замечаниями кн. Быт. 12:6 и далее; 13:4; 32:2, но древних самарян, построивших во времена Неемии храм на горе Гаризиме. В горе сей указывает на гору Гаризим, у подошвы которой лежал Сихем. К словам: отцы... поклонишася нужно было бы еще присоединить: «что и мы делаем, следуя им». Слово поклонишася (πρоςεκΰνηςαν) в вопросе самарянки, равно как и в нижеследующем ответе Господа, нужно понимать в смысле богослужения вообще, преимущественно же в смысле жертвоприношений, так как в них собственно состояло ветхозаветное богослужение. Храм на горе Гаризим давно уже был разрушен Иоанном Гирканом (в 130 г. до Рождества Христова), однако самаряне продолжали приносить там жертвы, основываясь на Втор. 27:4, где Иегова повелевает написать на камнях слова закона и поставить из них жертвенник на горе Гевал. Самаряне же в своем тексте читали вместо Гевал Гаризим. Еще и теперь самаряне эту гору, которую и Моисей указал как гору благословения (Втор. 11:29; 27:12 и др.), считают священною и во время молитвы обращаются к ней лицом.

Иисус Христос отвечает на спорный вопрос, стараясь сначала поставить мысль ее на высшую точку зрения: веру Ми ими, жено, яко грядет час, егда ни в горе сей, ни во Иерусалимех поклонитеся Отцу (ст. 21). Спорный вопрос основывался на представлении, что Богу законным образом можно поклоняться только в одном месте, что только в том месте Он благоугождается жертвами и что, следовательно, Он присутствует как бы только в одном месте. Иисус Христос хочет разуверить самарянку в этом, уверяя ее, что скоро не будет места ни иудейскому, ни самарянскому богослужению, которое искало Бога только на Сионе, или Гаризиме, и с тем вместе спорный вопрос между иудеями и самарянами, которому самарянка придавала такую важность, потеряет в будущем все свое значение. Еще пророк Малахия сказал: от востока до запада имя Мое велико между народами; и на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву; велико будет имя Мое между народами, говорит Господь Саваоф (1:11). Пророк, следовательно, возвещает, что постановление закона Моисеева (Втор. 12:5 и д.): на месте, которое изберет Господь Бог наш, из всех колен ваших, чтобы положить имя Свое там и жить на нем, там ищите Его и туда приходите, и туда приносите всесожжения ваши и жертвы ваши и т.д., — в будущем, с явлением Мессии, потеряет свое значение. И это пророческое предсказание лежит в основании сказанных Господом слов. В словах веру Ми ими заключается усиленное подтверждение новой истины, которая самарянке должна была показаться невероятною, следовательно, настоятельное убеждение в вере. Словом Отцу предуказывается новое отношение, в котором в наступающее теперь время молящиеся будут находиться чрез Христа к своему Богу: Он будет им Отцом.

Потом Иисус Христос решает спорный вопрос тем, что самаряне неправы, а иудеи отчасти правы: вы кланяетеся, Егоже не весте: мы кланяетяся, Егоже вемы: яко спасение от Иудей есть (ст. 22). До того времени, хочет сказать этим Христос, когда не будут кланяться ни на Гаризиме, ни на Сионе, то есть когда отменены будут как самарянские, так и иудейские жертвоприношения и богослужения, Иудеи («мы») правы, считая Иерусалим законным местом для богослужения и жертв. Слова не весте нужно понимать в относительном смысле, потому что самаряне не чужды были некоторого познания истинного Бога, но в сравнении с религиозным познанием иудеев богопризнание самарян было в высшей степени недостаточно и могло быть названо незнанием. Самаряне были в некотором смысле протестантами и раскольниками в иудействе. Как протестанты шестнадцатого столетия легко и скоро думали перенестись в первобытное христианство и полуторатысячелетнее историческое развитие христианства поставили в вопрос, или раскольники наши, вздумавшие в семнадцатом веке возвратиться к мнимой старой вере, так поступили и самаряне. Принимая из всех ветхозаветных книг только Пятикнижие, они, таким образом, отрицали позднейшее развитие чувства посредством пророков. Их ожидания Мессии поэтому были недостаточны и неясны; недостаточно, следовательно, было и их богослужение, основою и душою которого был Мессия. Под словом спасение (ςωτηρία), естественно, нужно понимать спасение чрез Мессию, которое происходит от иудеев, так как Спаситель по плоти должен произойти и произошел от Израиля (ср. Рим. 9:4). Искупитель должен был произойти из того народа, который постоянно обладал Божественным откровением, венцом которого был Христос (Евр. 1:1). Показав, что иудеи в своем богослужении относительно правы, Господь теперь оставляет в стороне противоположность иудейства и самарянства и говорит: но грядет час, и ныне есть, егда истиннии поклонницы поклонятся Отцу Духом и истинною: ибо Отец таковых ищет поклоняющихся Ему. Спаситель этим хочет противопоставить богопочтению иудеев, хотя истинному в сравнении с самарянским, но все еще недостаточному и несовершенному, совершенную форму богопочтения, которое теперь, с пришествием Его должно наступить. Это богопочтение Он называет будущим (грядет час) и вместе с тем настоящим (и ныне есть). Оно было настоящим уже в своем зародыше, так как Основатель и Ходатай этого истинного богопочтения, Христос уже явился; оно было будущим, так как это истинное богопочтение долженствовало все дальше и дальше распространяться в человечестве. В этом смысле Царство Божие называется в Новом Завете то настоящим, то будущим. Нужно заметить здесь, что в греческом подлиннике стоит άληθινoι πρoςκυνηταί — истинные поклонники, а не αληθείς πρoςκυνηταί. Если бы Спаситель сказал αληθείς πρoςκυνηταί, то этим Он показал бы, что иудейское богопочтение ложное, потому что αληθής составляет противоположность ложному, не истинному; напротив, αληθινoί означает то, что соответствует своей идее, в противоположность недостаточному и несовершенному. Иудейское богопочтение было, конечно, недостаточно, но не ложно. Об этих истинных поклонниках говорит Иисус, что они будут поклоняться духом и истиною. Он говорит: Отцу, а не Богу; истинному поклоннику Бог всегда является в отношении Отца к сыну. Слово духом, судя по связи речи, очевидно, стоит как противоположность к словам: в горе сей и в Иерусалимех (ст. 19), а слово истиною в противоположность одному внешнему и символическому богопочтению иудеев и самарян посредством жертв. Иудейское и самарянское богопочтение связано было с определенным местом, с храмом Иерусалимским и горою Гаризим; только там иудеи и самаряне могли совершать высочайшее действие богопочтения, то есть приносить жертвы. И эти жертвы были только внешние символы и образы, но не были самою истиною. Истинное же богопочтение должно состоять: 1) в духе, то есть во внутренних духовных действиях, во внутренней духовной жертве, в которой человек себя самого приносит в жертву Богу и которая не связана с каким-либо одним определенным местом, но может быть совершаема везде и во всякое время. Несправедливо некоторые под словом Дух разумеют здесь Святого Духа, хотя и несомненно, что поклонение духом может быть только во Святом Духе (ср. Рим. 8:14 и далее). Истинное богопочтение должно состоять 2) в истине, то есть быть не только внешним символическим, образным, но и существенным, обнимающим собою предмет богопочтения. Такое поклонение в духе и истине есть единственно истинное, потому что оно соответствует своей идее, то есть свойственно существу Божию. Поэтому Иисус Христос присовокупляет, подтверждая сказанное Им прежде: Дух есть Бог (следовательно, Он не связан определенным пространством): и иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися (ст. 24). Само собою понятно, что этими словами Господь не исключает всяких внешних действий богопочтения, как утверждают мистики. Пока человек остается человеком, то есть телесно-духовным существом, до тех пор внутреннее его богопочтение будет связано с определенными временами и местами и выражаться во внешних символических действиях. Только у чистых духов возможно совершенно духовное богопочтение. Христос хочет этими словами показать, что одно только внешнее богопочтение, исключительно связанное с одним определенным местом, без внутреннего богопочтения, не имеет в очах Божиих никакой цены; еще в Ветхом Завете Бог требовал внешней чистоты только ради внутренней (ср. Пс. 49 и 50).

Хотя самарянка и не поняла смысла слов Иисуса Христа во всей их глубине, однако она уже предчувствует, что Тот, Которого она уже считает Пророком, обещает ей нечто великое и возвышенное. Полного уяснения этому она ожидает от грядущего Мессии; поэтому она говорит: вем, яко Мессия приидет, глаголемый Христос: егда Той приидет, возвестит нам вся (ст. 25). Самаряне также ожидали Мессию и свои понятия о Мессии и ожидания Его основали на словах Пятикнижия (см. Быт. 49:10; Числ. 24), особенно на словах Втор. 18:16, где Моисей говорит: пророка... якожемене, восставит тебе Господь Бог твой; Того послушайте. Они называли Мессию Гашшагеб или Гаттагеб, что, по мнению одних, значит «обращатель, проповедник», а по мнению других «возвращающийся» (именно Моисей, на основании слов якоже мене). Название же Мессия, которое самарянка употребляет здесь, или перешло к самарянам от иудеев, или же евангелист влагает в уста самарянке. Спаситель мало-помалу до того приготовил душевное состояние самарянки, что уже прямо говорит ей, что Он Сам есть обещанный Моисеем Мессия: Аз есмь, глаголяй с тобою. Пред злобствующими иудеями Иисус Христос так открыто не говорил о Себе, как пред этою незлобивою женщиною. Теперь она узнала, что такое живая вода, и Кто может дать ей эту воду. Аз есмь (ср. Втор. 32:39; Исх. 43:10 и др. места). Какое действие произвело на самарянку это откровение Господа, лучше всего доказывает ее молчание.

И тогда (именно, когда Иисус говорил это самарянке) приидоша ученицы Его и чудяхуся, яко с женою глаголаше (ст. 27). Они удивлялись оттого, что говорить с женщиною не было в обычае иудейских учителей; считалось даже неприличным и в обществе вести обыкновенный разговор с женщинами. Было даже правило не приветствовать женщин при встрече с ними, а что касается до обучения их, то раввины говорят: «Кто учит свою дочь закону, тот совершает глупость»; и в другом месте: «Лучше сжечь слова закона, чем передавать их женщинам». Впрочем, ученики из уважения к своему Учителю не дерзнули спросить: чесо ищещи? или: что глаголеши с нею?

Обрадованная ответом Иисуса: Аз есмь Мессия, самарянка забывает свое дело, за которым пришла к колодезю, оставляет свой водонос и бежит в восторге в город: приидите, говорит она своим горожанам, и видите Человека, Иже рече мне вся, елика сотворих: еда Той есть Христос? (ст. 28-29.) Вопрос самарянки: еда Той есть Христос? выражает не сомнение ее, так как она уже ясно сознавала, что Иисус есть Мессия; она желает этим вопросом, чтобы ее уверенность была подтверждена согласием и ее сограждан. Человеческая природа так вообще устроена, что собственное убеждение человек хочет всегда подкреплять мнением ближних. Изыдоша же из града, и грядяху к Нему (ст. 30).

Когда ушла самарянка, Спаситель углубился в размышление. Он теперь посеял в народе самарянском первые семена Своего учения; женщина сделалась провозвестницею Его имени. И, созерцая будущее, Он уже видит прекрасные плоды этой первой деятельности. Поэтому Он забывает о телесной пище, как бы насытившись радостно от успеха Своего дела. Ученики некоторое время в благоговейном молчании стояли; наконец они решились заговорить: между же сим (после отшествия женщины и прибытия самарян) моляху Его ученицы Его, глаголюще: Равви, яждь! Иисус отвечает: Аз брашно имам ясти, егоже вы не весте. Под этим яством Иисус Христос разумеет, как видно из 3 ст., совершение возложенного на Него Отцом дела спасения. Это дело, начавшее уже совершаться, так радует душу Спасителя, как физическая пища подкрепляет телесную жизнь; на это дело обращено Его желание, как желание чувственного человека устремляется на пищу. Что ученики не знали той пищи, о которой говорит Господь, видно из их вопроса, какой они давали друг другу: еда кто принесе Ему ясти? (ст. 33).

Поэтому Иисус объясняет им свойство пищи, которую Он имеет в виду: Мое брашно есть, да сотворю волю Пославшаго Мя и совершу дело Его (ст. 34). Следовательно, это духовная пища, и она состоит в исполнении воли Его Небесного Отца и в совершении дела спасения, которое Отец поручил Ему (дело Его) (ст. 34). Исполнение этого дела уже началось совершаться: не вы ли глаголете яко еще четыри месяцы суть, и жатва приидет? Се, глаголю вам: возведите очи ваши и видите нивы, яко плавы (побелели) суть к жатве уже. В словах еще четыри месяцы, и жатва приидет Иисус Христос, по всей вероятности, приводит народную поговорку, которую употребляли в разговоре во время сеяния для утешения среди тяжкой работы представлением радостного времени жатвы, но вместе с тем и для убеждения к торопливому ожиданию. Так объясняют это место многие толковники, хотя такого изречения или поговорки мы и не встречаем в другом месте. Словами се, глаголю вам... к жатве уже Иисус Христос, без сомнения, указывает на шедших из города сихемлян. Общий смысл последних слов Иисуса Христа будет такой: «В народной поговорке говорится: сеявши, нужно ждать четыре месяца (и в Талмуде время между сеянием и жатвою определяется в четыре месяца), когда можно будет жать; совершенно иначе с Моей духовною жатвою; здесь непосредственно за посевом следует и жатва». Вообще превосходно открывается смысл этих слов, если предположить, что, когда Иисус произносил их, народ на полях вокруг занимался посевом.

В дальнейших Своих словах Господь, удерживая образ жатвы, изображает Себя сеющим, а учеников Своих жнущими, то есть, что ученики должны совершить действительный прием сихемлян в новое Царство Божие: жняй мзду приемлет, именно за свой труд; и эта мзда, эта награда суть зрелые плоды, которые он собирает в свои житницы, поэтому и собирает плод в живот вечный. Словами в живот вечный речь из образной переходит в простую. Под этими словами — в живот вечный — Спаситель разумеет не будущую только жизнь, но ту жизнь, которая начинается со вступлением в Его Царство и продолжается в вечность, ту истинную жизнь, которая начинается в нас принятием верою Христа, Который есть жизнь по преимуществу. Эта духовная жатва, которую совершат апостолы, будет радовать и Сеятеля — Иисуса, и жнецов — учеников Его; поэтому: да и сеяй вкупе радуется и жняй (ст. 35). Представляя основание прежде сказанному: да и сеяй вкупе радуется и жняй, Иисус Христос присовокупляет: о сем бо (в этом пункте сеяния и жатвы) слово (изречение) есть истинное (справедливо), то есть изречение имеет свою полную истинность: ин есть сеяй и ин есть жняй. Обыкновенный смысл этого изречения следующий: «часто человек может только приготовлять последствия своей деятельности, но не сам достигать их». Затем применение изречения: Аз послах вы жати, идеже вы не трудистеся: инии трудишася, и вы в труд их внидосте. Под словом инии Иисус Христос разумеет сначала Себя Самого, а потом Моисея и пророков; этим Он указывал, что Ветхий Завет был приготовительною школою к христианству. Ветхий Завет приготовлял только как бы почву; Христос был сеятелем, а несколько лет спустя Филипп, Петр и Иоанн собрали здесь, в Самарии, первую богатую жатву (см. Деян. 8:5 и далее). После этого евангелист снова продолжает прерванную (ст. 30) нить повествования: от града же того мнози вероваша в Онь от Самарян, за слово жены свидетельствующия, яко рече ми вся, елика сотворих. Егда убо приидоша к Нему Самаряне, моляху Его, дабы пребыл у них: и пребысть ту два дни (39-40). Вера сихемлян, о которой здесь речь, была еще несовершенная. Рассказ женщины склонил их к признанию, что Иисус есть Мессия. Высшей же степени веры они достигли только вследствие проповеди Самого Господа в продолжении двухдневного у них Его пребывания: и много паче вероваша за слово Его. Жене же глаголаху: яко не к тому за твою беседу веруем: сами бо слышахом, и вемы, яко Сей есть воистинну Спас миру Христос (41-42). Сихемляне называют Иисуса Спасителем мира; следовательно, поняли Его гораздо лучше, чем большая часть иудеев, которые признавали Его только Спасителем избранного народа.

Всяк пияй от воды сея вжаждется паки, а иже пиет от воды, юже Аз дам ему, не вжаждется во веки (Ин. 4: 13-14)

«Воскресное чтение», 1805

Так говорил некогда Господь к жене самарянской, желая показать, с одной стороны, суетность обыкновенных предметов нашего желания, с другой — полноту и совершенство благ, Им Самим даруемых. Для чего пьем мы воду? Чтобы утолить жажду водою? Сколько бы мы ни пили ее, жажда возобновится, может даже возрастать по мере привычки к известному количеству воды. Не таково ли свойство и тех удовольствий, в которых ищем мы на земле удовлетворения жажды духовной? Сколько бы кто ни иждивал сокровищ земных, сколько бы ни приносил жертв своим прихотям и желаниям, в душе всегда будут возникать желания новые; она никогда не найдет полноты и довольства. Посмотрите на кого угодно: каждый возраст, каждое состояние имеет свой беспредельный круг желаний. Дитя, едва преступит пределы своего возраста, скучает уже тем, чем прежде так занималось и тешилось; юношу не занимает то, что нравится дитяти; возмужалому противно то, к чему стремится юноша, а старец разочаровывается наконец и в том, чего с таким усилием домогался возмужалый. Иной стремится к знанию, но за одним предметом познанным открываются неисследованные глубины предметов новых, — и разум не может найти предметов своим изысканиям; тот движется страстью к преобладанию, господству над другими, но печальным опытом сознает, что и все царства мира не дадут ему счастья и покоя; другой ищет пищи своему чувству — ищет в созданиях воображения, в грубых наслаждениях плоти, но рано или поздно видит, что сердце — бездна, которой ничто не наполнит. Этого мало, если бы каждый из нас владычественно обнял всю вселенную, если бы все солнца и миры вращались в нашем внутреннем мире, мы и тогда не видели бы конца своим желаниям. Что же значит беспрестанное недовольство тем, что мы приобретаем или чем владеем, и постоянная жажда новых предметов, новых наслаждений? Значит, что сокровище наше не здесь, не на земле, не в суетных наслаждениях земных, не в мгновенном блеске счастья мирского. Душа как бы носит в себе неясный образ высшего предмета своих желаний, верховной красоты, ищет с этим образом самого подлинника, сличает со своим образом каждую новую вещь, каждое новое творение мира окружающего, но всякий раз, подобно дитяти, ищущему отца или матери на чужбине, как бы обознается и видит, что все это не то, чего она хочет, чего желает; тоска обновляется, жажда растет, жажда мучит... Брось же каждый надежду найти полноту и довольство сердца в том, что вокруг тебя; оно не утолит твоей жажды, а усугубит крушение духа, чувство суеты. Всяк пияй ото воды сея вжаждется паки.

До иже пиет от воды, юже Аз дам ему, говорит Спаситель, не вжаждется во веки. Итак, есть другое благо, истинное, всесовершенное; оно одно может насытить сердце, удовлетворить его ненасытимые, неистощимые желания. Где же это благо? Превыше мира, в Самом Боге. Уже самая беспредельность наших желаний показывает, что и предмет их должен быть беспределен в совершенствах. Мы постоянно стремимся к всесовершенной истине: значит, одна истина всесовершенная и может быть венцом усилий наших, в нас постоянно обитает желание добра верховного: значит, оно одно и может быть высшею целью нашего делания; мы ищем блаженства ненарушимого: значит, одно вечное непреходящее благо и может доставить покой душам нашим. Где же эта верховная истина, верховное добро и блаженство? В Боге; в Нем одном то истинное благо, которого тщетно ищет душа наша в предметах мира, нас окружающего, и в чудных картинах мира воображаемого. Но что же? Самое благо верховное должно соделаться животворным потоком в нашем собственном сердце, проникнуть все существо наше, чтобы могло быть нашим. Потому-то Спаситель говорит далее: и будет в нем источник воды живые. Каким образом? Когда сердце наше откроется все для принятия благодати, тогда Сам Бог раскрывает в существе нашем росток, зреющий для вечности, и непрестанно напояет его силою живота вечного. И вот где причина внутренней полноты духа, которой ищут, но не имеют люди, наделенные всеми дарами счастья; вот где причина непостижимого спокойствия истинных христиан среди гонений и страданий! Мир может отнять у них все; но взамен всего в их сердце есть росток нескончаемого блаженства, которого ничто похитить не может. Нам непонятно, как возможно в человеке то, что Божество как бы нисходит в природу человека, дает ему ощущать, обнимать бесконечное, Божественное своим ограниченным чувством, сознанием; тем не менее так есть, так бывает с каждым освященным, облагодатствованным христианином — храмом Бога Живого, сосудом Духа Святого. Неиссякаемый поток Божественной жизни, не заливая, не потопляя конечной твари, тихо, благодатно струится в существе ее, животворит и обновляет ее сердце, течет и ведет к животу вечному... Так может быть, так будет и с каждым из нас, если мы всецело предадим себя Богу?

О поклонении Богу духом и истиною

Из «Розыска» св. Дмитрия Ростовского.
«Воскресное чтение», 1887

В наше время некоторые из новейших сектантов и лжеучителей учат простой народ, что не должно будто бы не только приходить в церковь на молитву, но даже и дома не следует молиться с тем подобающим Богу благоговейным поклонением, какое мы, православные, воздаем Ему пред святыми иконами, преклоняясь до земли телом своим и главою. Молиться, говорят они, должно про себя, одним только умом. В подтверждение своего лжеучения сектанты эти приводят следующие слова Христовы, сказанный Им в беседе с самарянкою: истинные поклонницы поклонятся Отцу духом и истиною (Ин. 4:23) и неправильно толкуют их так: «Не следует кланяться телом и главою в землю, потому что Христос не велит этого делать, а должно, напротив, поклоняться одним только духом, хотя бы и лежа на постели». Нередко ссылаются еще они в подтверждение своих мыслей и на книгу, известную под названием «Учительное воскресное Евангелие», в которой (в беседе на неделю о Самаряныне) выше упомянутые слова Христовы толкуются будто бы так: «истинные поклонницы кланяются Отцу не телом, но Духом». Таким образом, современные сектанты и лжеучители клевещут на чистые слова Господа, как на такие, которые запрещают будто бы поклоняться Богу посредством поклонения тела до земли, и потому от тех самых слов, от которых следовало бы им получить пользу, они чрез неправильное их толкование получают вред для себя. Пчела и паук хотя с одного и того же орошенного утреннею росою цветка собирают одну и ту же росу, но только собранная ими роса превращается не в одинаковое вещество: в пчеле превращается она в мед, а в пауке — в яд смертоносный. Так точно и упоминаемые нами сектанты от тех же самых цветов слова Божия, от которых правоверующие и благочестивые мужи, подобно пчелам, получают для души своей приятную пользу — они, как пауки, получают для себя один только вредоносный яд еретичества. Справедливо говорит о них святой Дорофей, что «душа, имеющая злое произволение, от всякой вещи получает себе вред, хотя бы вещь сама по себе была и полезною». Итак, для того, чтобы дать ответ сектантам и обличить их лжеучение, рассмотрим приводимые ими слова Христовы с следующих трех сторон: 1) Для чего Иисус Христос сказал те слова самарянке, то есть, с какою целью или с каким намерением? 2) Запрещает ли Он теми словами людям, чтобы они не поклонялись Богу телом своим? 3) Что именно значит поклоняться Богу духом и истиною?

Но прежде всего для более удобного понимания того, что нами будет сказано, предложим вкратце историю о разделении, бывшем между иудеями и самарянами. Еще со времени смерти Соломона и начала царствования сына его Ровоама между племенами израильскими, то есть между Иерусалимом и Самариею, началось разделение, продолжавшееся до самого плена вавилонского (см. 3 Цар. гл. 12 и 4 Цар.). По возвращении же из плена вавилонского разделение это еще более усилилось, особенно же после того случая, когда брат иудейского первосвященника, именем Манассия, лишенный священничества за женитьбу на иноплеменнице, дочери князя самарийского, ушел из Иерусалима к тестю своему в Самарию (а происходило все это во дни Александра Великого, царя Македонского). Этот самый Манассия построил при помощи своего тестя в Самарии, на высокой горе Гаризим (при подошве которой стоял город Сихем, прозванный после Сихара), церковь, во всем сходную с той, которая тогда была в Иерусалиме, и сделался в ней первым первосвященником. С этого времени взаимная ненависть и разделение, ранее существовавшие между иудеями и самарянами, окончательно укрепились. Самаряне, даже и те из них, которые сами были еврейского происхождения, не хотели ходить на поклонение в церковь иерусалимскую, но приносили жертвы и обращались с молитвами к Богу Небесному в своей церкви, бывшей на горе Гаризим, и предпочитали ее церкви иерусалимской, несмотря на то, что в ней поставлены были после даже и идолы, так как сирийский царь Антиох Епифан поставил там статую главного греческого бога Зевса. Взаимная же ненависть между жителями Иерусалима и Самарии была столь велика, что они совершенно гнушались друг друга и не хотели ни есть, ни пить, ни беседовать вместе, почему и упоминаемая в Евангелии самарянка говорит Иисусу Христу: како Ты, Жидовин сын, от мене пити просиши, жены Самаряныни сущей? не прикасают бо ся Жидове Самаряном» (Ин. 4:9). Кроме того, иудеи не входили в города самарянские, считая самарян нечистыми, подобно язычникам. Сам Христос из снисхождения к такому же издавна укоренившемуся злому обычаю иудеев повелевал ученикам Своим устраняться самарян, говоря: на путь язык не идите и во град Самарянский не внидите (Мф. 10:5). Самаряне, со своей стороны, тоже не входили в города иудеев и устранялись от сообщества с ними, и вследствие этого самое напоминание об имени самарянском было для иудеев мерзостью. Когда хотели они укорить Господа нашего, то говорили: не добрели мы глаголем, яко Самарянин ecu Ты? (Ин. 8:48). Распря же о церквах между иудеями и самарянами была постоянная. Иудеи говорили: «Место для поклонения Небесному Богу находится в нашей иерусалимской церкви; от Сиона бо изыде закон, и слово Господне из Иерусалима, говорит один пророк (Мих. 4:2); Господь от Сиона воззовет и от Иерусалима даст глас Свой, говорит другой пророк (Иоил. 3: 16-17); кроме того, и Сам Бог сказал: Аз Господь Бог ваш, вселяяйся в Сионе, в горе Моей святей, и будет Иерусалим свят. «По всему этому, — говорили иудеи, — видно, что Бог живет только у нас одних, и потому у нас должно поклоняться Ему и приносить жертвы, так как во всей поднебесной нет другого избранного для жительства и поклонения Ему места, как только одна наша иерусалимская церковь». Самаряне, не принимавши никаких пророческих книг, кроме книг Моисеевых, говорили, с своей стороны, что место для поклонения и принесения жертв Богу Небесному находится именно на их горе (Гаризим) и в их церкви. В подтверждение своих слов они приводили следующие: «Авраам, идя из Месопотамии в Ханаанскую землю, пришел прежде всего в Сихем, где и создал Богу первый алтарь, на котором он и принес жертву и получил от Бога обетования. Точно также Иаков, возвращаясь из Месопотамии со своими женами и детьми, поставил в Сихеме жертвенник Богу, купив для этого часть земли у Эммора, отца Сихемова. Кости Иосифа, по завещанию его, вынесенные из Египта, погребены были в Сихеме же, так как сам Иаков, умирая, завещал это место в наследство Иосифу. Наконец, Иисус Навин по переходе чрез Иордан, по разорении Иерихона и после победы над царем Гайским (Иис. Нав. гл. 8) построил в Сихеме первый алтарь Богу Израилеву, как заповедал это ему Моисей, раб Господень; написал на камнях закон Божий и, прочитав его вслух пред всем собранием сынов Израилевых, в первый раз благословил здесь народ еврейский. По всему этому, — заключали самаряне, — очевидно, что нет на земле другого места для поклонения истинному Богу, как только одна наша церковь на горе Гаризим». Такими спорами между собой самаряне и иудеи как люди плотские, не понимавшие того, что духовно, старались ограничить Бога одним каким-нибудь определенным местом, как бы не разумея того, что Он вездесущ и все Собою наполняет.

Перейдем теперь к намеченному нами рассмотрению приводимым современными сектантами слов Христовых о поклонении Богу духом и истиною. 1) Слова истиннии поклонницы и проч. сказаны были Иисусом Христом с следующим намерением: а) Он желал обличить неправое мнение самарян о Боге, состоявшее в том, что они думали, будто Бог ограничивается каким-нибудь определенным местом или храмом. С этою целью Христос и говорит им: вы кланяетесь, егоже не весте, то есть не знаете того, что Бог не может быть ограничен ни местом, ни храмом, а есть Существо безграничное, беспредельное и ничем необъемлемое; б) желал низложить высокоумие самарян и иудеев, гордившихся своими церквами, и по этой причине говорил им, пророчествуя о разрушении церквей их: грядет час, егда ни в горе сей (Гаризим), ни во Иерусалиме поклонитеся Отцу, то есть, что иерусалимская и самарянская церкви будут разрушены, земля опустошена и приношение Богу жертв прекратится; в) намереваясь из иудеев и язычников устроить одну Церковь, Христос желал, уничтожив существовавшую между иудеями и самарянами вражду, привести их к любовному соглашение. Поэтому Он и Бога Отцом называет, чтобы соделать всех чадами Богу, устроить всеобщее братство и истинных поклонников показать между теми иудеями и язычниками, которые в Него будут веровать; г) желал, наконец, обличить неправое поклонение самарян Богу, происходившее только по плоти, а не по духу, для чего и говорил: истиннии поклонницы поклонятся Отцу духом и истиною, а не плотским только поклонением и приношением в жертву различных животных. 2) Христос вышеупомянутыми словами о поклонении духом и истиною не запрещает людям поклоняться Богу телом и челом в землю. Если бы Он запрещал это, то Сам, будучи еще в пеленках, не принял бы от пастырей поклонения, сделанного Ему всем телом; точно так же и от трех царей персидских (то есть волхвов), иже падше поклонишася Ему. Далее, если бы Он запрещал кланяться Богу телом, то не позволил бы грешной жене прикасаться к Его ногам, омывать их слезами своими, лобызать и вытирать волосами головы своей (Лк. 7:38). И прокаженный кланяшеся Ему, глаголя: Господи! аще хощегии, можеши мя очистити (Мф. 8:2); и князь некий пришед кланяшеся Ему, глаголя: дщи моя ныне умре, но пришед возложи на ню руку Твою, и оживет (Мф. 9:18). Ученики Христовы, бывшие с Ним в корабле, по избавлении Петра от потопления, «пришедше поклонишася Ему, глаголюще: воистинну Божий Сын ecu (Мф. 14:33); жена Хананейская припадеши поклонися Ему (Мф. 15:22); Мария, сестра Лазарева, видевши Иисуса, паде Ему на ногу, глаголющи Господи! аще бы был ecu зде, не бы умерл брат мой (Ин. 11:21). Если бы Христос запрещал людям поклоняться Богу телом, то Сам, молясь к Богу Отцу в саду Гефсиманском, не стал бы преклонять колен Своих и падать лицом в землю, повергаясь телом в молитве пред Отцом Своим. Точно так же, если бы Он запрещал поклоняться телом, то разве не запретил бы этого и ученикам Своим, шедшим по воскресении Его на гору Галилейскую, которые, когда Он явился им, видевше Его, поклонишася Ему (Мф. 28:17). И егда возношашеся на небо, тии поклонишася Ему (Лк. 24: 51-52). Кроме того, образ поклонения Богу и на небе показан был святому Иоанну Богослову в тех двадцати четырех старцах, которые падали пред Седящим на престоле и кланялись Живущему во веки веков (Откр. 4:10). Упомянем еще в заключение о том: разве преподобные отцы российские в молитвах своих Богу не творили земных поклонов? Точно так же и ныне заботящиеся о своем спасении не делают ли того же самого? Итак, сектанты, учащие не поклоняться Богу телом, говорят неправду, изобретая нечто новое и клевеща на Самого Христа, будто Он не велит поклоняться телом, а одним только духом. 3) Чтобы лучше познать, в чем должно заключаться поклонение Богу духом и истиною, следует прежде всего рассмотреть, каково было поклонение Богу от иудеев и самарян. Для этого из книги, называемой «Учительное воскресное Евангелие» (на которую, как мы выше сказали, иногда ссылаются сектанты как бы на такую, которая учит не поклоняться телом, но одним только духом), обратим внимание на следующее толкование: истинными поклонниками Он (то есть Христос) называет верующих в Него, то есть нас, открыто принадлежащих к Его Церкви как таковых, которые поистине почитают Бога, а не сению только Ему покланяются, как иудеи и самаряне. Всякая жертва иудейская была сению только и прообразом истины, а истинные поклонники кланяются Отцу не телом, но духом, то есть не телесными жертвами, но духовными». Толкование это говорит само за себя: не телом, говорит оно, должно поклоняться Богу, то есть не телесными иудейскими и самарянскими жертвами, а духом, то есть жертвами духовными, христианскими. Здесь не о теле человеческом говорится, будто человек не должен им поклоняться Богу, а только о жертвах ветхозаветных, в которых состоял ветхозаветный телесный поклон, то есть о приношении в жертву Богу различных животных, как то: тельцов, агнцев, козлов и проч. Хотя иудеи и самаряне поклонялись также Богу и телом своим, но они не знали того, как дух свой, то есть мысли и ум, возносить и обращать к Богу. Псалмопевец говорит: жертва Богу дух сокрушен (Пс. 50:19); а они с приносимыми ими жертвами не приносили Богу духа сокрушенного, и потому поклон их был плотский, а не духовный. Они жертвы приносили, а жизни чистой и богоугодной не имели, а потому и поклонение их пред Богом не было истинным. Отсюда ясно для нас, в чем должно заключаться поклонение Богу духом и истиною. Прежде всего не телом только, но и духом должно поклоняться Богу, то есть умом и мыслью, обращенною к Богу, и притом так, чтобы тело головою преклонялось до земли, как повелевает диаконский возглас в церкви: паки и паки колена преклонше, Господу помолимся, а ум молитвенною мыслью преходил небеса и предстоял пред Богом. Далее, не одним только духом, но и телом должно поклоняться Богу, как делал это и святой апостол Павел, который в послании к Римлянам (1:9) говорит: свидетель ми есть Бог, Емуже служу духом моим, а в послании к Ефесянам (3:14): преклоняю колена моя ко Отцу Господа нашего Иисуса Христа. Отсюда видно, что апостол Павел покланялся Богу и духом, и телом, а не одним только духом, как учат поклоняться сектанты, не преклоняющие в молитве пред Богом своего тела. Поклоняться же Богу истиною — значит проводить пред Богом жизнь праведную, Богоугодную, чистую и трудолюбивую. Поэтому о добродетельном человеке мы и говорим, что он есть истинный раб Божий, когда видим его трудящимся в добрых делах и угождающим Богу своею праведною жизнью. Итак, кланяться Отцу духом — значит обращаться к Богу мыслью и умом, но и не без телесного поклонения в молитве, как мы выше об этом сказали; а кланяться Отцу истиною — значит проводить жизнь добродетельную и трудолюбивую, с непрестанною заботою о своем спасении. Можно еще приложить к словам Христовым о поклонении Богу истиною и следующее духовное толкование: должно, чтобы мы покланялись Отцу во истине, то есть в Самом Сыне Его Единородном, Который есть истина, и в Духе Святом, наставляющем нас на всякую добродетельную истину, то есть должно, чтобы мы покланялись Богу, в Троице единому, Отцу и Сыну и Святому Духу, усердием к Богу и жизнью по Боге, в теплоте духа и делании истины христианской. Таким образом, новейшие сектанты и лжеучители изобрели новое и совершенно ложное умствование, утверждая, будто Сам Христос приводимыми выше словами: истиннии поклонницы и проч. запрещает людям поклоняться Ему телом и главою в землю и что должно будто бы поэтому поклоняться Богу одним только духом, хотя бы и лежа в постели.

Дух есть Бог: и иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися (Ин. 4:24)

А. Гуляницкий.
«Воскресное чтение», 1827

Так говорил некогда Христос Спаситель жене самарянке. В церкви иудейской самаряне были еретиками и раскольниками. По законам иудейским, кто хотел служить истинному Богу и истинным, Ему угодным, служением, тот должен был быть иудеем или прозелитом иудейским, ходить во храм иерусалимский и только в этом храме приносить жертвы, совершать обряды и молитвы, со всею точностью и подробностью определенные в законе. Самаряне всецело нарушали эти законы иудейства. Отдалившись от него, они хотели учредить у себя независимое от иудейства почитание Иеговы и служение Ему. Но как богословие их иногда не свободно было от примеси языческих заблуждений, так и богопочтение и богослужение их не всегда было истинно и правильно само в себе, и во всяком случае было незаконно. Вековые религиозные споры провели самую строгую, самую резкую черту разобщения между иудеями и самарянами: самарянка не может не высказать своего удивления Иисусу Христу, как Он, будучи иудеем, просит у ней — самарянки воды напиться: не прикасают бо ся Жидове Самаряном (Ин. 4:9). Главнейшим спорным пунктом между ними был вопрос о месте богослужения: самарянам казалось непонятным, отчего это только в Иерусалиме принесенная жертва приятна Богу, и почему не может быть такою принесенная, например, на горе Гаризим, как это утверждали иудеи. И вот, лишь только самарянка увидела, что Беседовавший с нею есть пророк, она тотчас же предлагает Ему спорный вопрос для решения (ст. 19-20). Отдав должную справедливость богослужению иудейскому пред самарянским, Иисус Христос возводит мысль Своей собеседницы к наступающим временам Нового Завета, когда уже богослужение не будет привязано к одному определенному месту, когда богоугодность или небогоугодность его будет зависеть уже совсем не от того, в Иерусалиме ли, на Гаризиме или в другом каком-либо месте будет оно совершаться: истиннии поклонницы, которых ищет Отец Небесный, не будут уже кланяться Ему так, как кланяются иудеи, у которых за множеством обрядовых предписаний, умноженных еще фарисейскими преданиями, часто не видно бывает в богослужении ни жизни, ни духа; тем более они не будут Ему кланяться так, как кланяются самаряне, у которых самое существование богослужения лишено законного основания и потому не имеет в себе истины. Они будут кланяться Ему вместе духом и истиною. Это новое повсюдное служение Богу будет сообразнее и с самым понятием о Боге: Бог есть дух, и потому кто кланяется Ему, должен кланяться духом и истиною (ст. 21-24).

Таков прямой естественный смысл этого изречения Спасителя, как он дается рассмотрением исторических обстоятельств и условий, вызвавших самое изречение. Между тем, оно, будучи рассматриваемо вне своей исторической основы и приводимо вне связи с ходом целой речи Спасителя, часто служило и служит камнем претыкания и соблазна для очень многих: в нем часто думают находить такой смысл, какого оно решительно не имеет.

Как отдельные лица, так и целые общества людей, почему-либо не любящие Церкви и отрицающие ее богослужение, таинства, обряды, праздники, посты и подобные учреждения, всегда думали и думают находить оправдание такому своему поведению и основание такому отрицанию в приведенных словах Спасителя. Множество таких людей и обществ было и теперь есть в странах неправославных; являлись подобные люди и в нашем православном отечестве: таковы были, например, новгородские еретики — жидовствующие, таков был еретик Феодосий Косой и другие; есть, наконец, такие люди и общества и в настоящее время в нашем отечестве: это некоторые согласия раскольников, также разные другие сектанты — духоборцы и молокане, скопцы и хлысты, скакуны и прочие. Оторвавшись от живительного союза с Церковью Христовою, не имея у себя ни законных священников, ни святых храмов, ни животворных и спасительных таинств, сообщающих верующей душе благодать Божию, и пребывая поэтому в духовном гладе и жажде, эти люди и общества утешают себя тем, что подобное состояние и есть настоящее правильное и единственно возможное состояние, что богослужение, священство, таинства, благодать, вообще Церковь со всеми своими освящающими и соединяющими с Богом учреждениями не только не имеет основания в слове Божием, а напротив, будто прямо отвергается многими местами Священного Писания. В ряду этих многих мест всегда почти первым поставляется вышеприведенное нами: Дух есть Бог, и иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися.

В опровержение учения этих людей написано много сочинений и целых книг. Но люди эти опровергают и сами себя своею практикою, своею жизнью. Отвергая истинную Церковь, иерархию и таинства, люди эти в то же время учреждают в своих обществах нечто вроде этого. Они имеют у себя молитвенные дома, свое богослужение, своих старцев — учителей и совершителей священнодействий. Мало того, некоторые из этих обществ, вооружаясь на словах против всякой обрядности и внешности, на деле вводят у себя самые странные, самые нелепые и уродливые обряды, вроде кружений, скаканий разного рода и тому подобных одуряющих действий, и думают посредством этих обрядов входить в общение с Богом...

Есть у нас другой род людей, соблазняющихся приведенным местом Писания и думающих находить в нем защиту и оправдание своему ошибочному взгляду и неуважительному отношению к обрядности церковной. Эти люди не составляют собою особых религиозных партий, не выделяются из общества и Церкви: они любят называть себя людьми с независимыми религиозными убеждениями, людьми чуждыми предрассудков, суеверий и заблуждений толпы (как они называют людей, не принадлежащих к их кругу). Люди эти не отвергают прямо многоразличных обычаев, обрядов, уставов и предписаний церковных; но они смотрят на все это как на принадлежность массы, толпы, которая по своей неразвитости не способна возвыситься до разумного представления о Боге и внутреннего, духовного служения Ему. Подобные люди, выражая свои воззрения и убеждения, то сетуют о том, что на святой Руси слишком много праздников, что они отнимают в году много времени, которое могло бы быть употреблено на полезные работы и занятия, то жалуются, что русский простолюдин много тратит денег на помин своих родителей, на служение молебнов и акафистов, то порицают обычай благочестивого странствования ко святым местам, то не одобряют земные поклоны и употребление свечей при богослужении, как выражение молитвенного настроения души, и т.д. и т.п.

Никто не станет защищать бездушного и лицемерного употреблении внешних обрядов и выражений христианского богослужения, в ком бы это ни происходило, в простом человеке или образованном. Во всяком и хорошем деле возможны и бывают крайности, а они вредны уже хотя бы потому, что они крайности. Но из-за злоупотреблений благочестивыми обычаями отрицать самое их значение и употребление — дело нелогичное и во всех отношениях несправедливое: оно может предполагать или незнание сущности, духа и силы христианства, или враждебное отношение к Церкви Православной, в которой богослужение слагается из внутренней и внешней стороны.

Необходимость внешних форм богослужения так очевидна для всякого православного, что доказывать и защищать ее было бы с нашей стороны делом лишним. Всякий православный знает, что внешнее богослужение есть, с одной стороны, естественное, необходимое выражение богослужения внутреннего, духовного, а с другой — необходимое средство нравственного освежения, укрепления и освящения, богоучрежденный орган Божественной благодати, подающей верующему вся Божественным силы, яже к животу и благочестию (2 Петр. 1:3). На этом основании всякий православный убежден, что внешность, обрядность, церковность должны существовать до тех пор, пока будет существовать Церковь, пока будет продолжаться на земле благодатное Царство Христово.

«Пусть так, — говорят нам, — но беда в том, что наш простой народ самую-то сущность религии поставляет в этой обрядовой внешности; он не может, — говорят, — представить, что можно служить Богу без колоколов, можно быть нравственным человеком без поклонов и постов, можно лучше угодить Богу делами любви к ближнему, нежели покупкою свеч в церкви и проч. Поставляя несущественное на место существенного, внешнее на место внутреннего в своем взгляде на религию, народ поневоле заблуждается и в своей нравственной жизни. Вместо любви и добрых дел, вместо исправления сердца и жизни он довольствуется только посещением храмов, хождением по святым местам и т.д.» Если народ наш действительно так привязан к обрядности, что из-за нее забывает существенное в деле религии, то надо выводить его из этого заблуждения мудрыми советами и исправлениями, здравым просвещением его и другими благоразумными средствами: это задача нравственно-религиозного воспитания его и духовного возрастания; но не нужно ни смеяться над самою обрядностью, ни лишать ее подобающего ей уважения, ни отнимать у нее истинного ее значения. Спаситель, укоряя книжников и фарисеев за то, что они учили народ исправно давать законные десятины храму, но не заботились о главном в законе — правосудии, милости и вере, — не требовал, однако, от них оставления этих обрядовых предписаний закона: Он говорил, что и сия подобаше творити, и онех не остовляти (Мф. 23:23). Таково должно быть и всегда правильное отношение к двум сторонам религии: за внешнею ее стороною не должна быть забываема внутренняя; в свою очередь, за внутреннею не должна быть оставляема и презираема внешняя. Если наш крестьянин в самом деле не может представить служения Богу без колоколов, — он заблуждается; но он совершенно прав, когда не может представить себе религии Христовой, например, без креста Христова, без чаши Завета, и так далее; совершенно справедливо также, когда не понимает, как это можно быть истинным христианином и в то же время не ходить в церковь, не творить поклонов, не соблюдать праздников, и прочее.

Но если бы и в самом деле некоторые из христиан были так просты, что не понимали бы дела религии иначе, как понимают это дети, когда думают, что богослужение состоит только в том, чтобы ходить в церковь, творить крестное знамение, класть поклоны, целовать иконы, кресты, мощи, и проч., то в таком случае мы не поспешим бросить в них камень осуждения.

Церковь Христова по назначению своему должна включать в себя всех людей. Иисус Христос, посылая на проповедь апостолов, велел им идти во весь мир, проповедовать Евангелие всей твари, учить и крестить вся языки (Мф. 28:19; Мк. 16:15). При таком характере всеобщности, вселенства, в Церковь, естественно, должны войти люди как всех наций, званий и состояний, полов и возрастов, так и всех возможных степеней умственного и нравственного развития, образованности, гражданственности, цивилизации и т.д. Долг и цель Церкви — воспитывать всех этих людей в духе религии Христовой, дондеже достигши вcu в соединение веры и познания Сына Божия, в мужа совершенна, в меру возраста полноты Христовой (Еф. 4:13). Церковь должна всех возродить и пересоздать, всех просветить и освятить, всех привести к соединению со Христом в Боге. Но эти самые люди, которых она должна воспитывать, составляют уже ее членов. Она не есть такая школа, которая принимает к себе в ученики только лиц, известным образом подготовленных к ней; нет, она принимает к себе всех и каждого желающего и воспитывает их с младенческого неведения, проводит их чрез известные степени развития и совершенствования; поэтому в составе Церкви должны быть и такие члены, каковы дети в семействе; в нравственном возрасте детей ее неизбежно является бесчисленное множество степеней христианской зрелости и совершенства. Будем ли мы рассматривать Церковь как всемирное общество верующих, и притом на всем пространстве ее многовековой жизни, или же только как известное частное общество, и притом только в данном месте и в данное время ее существования, — во всяком случае всегда и везде найдем в ней членов более зрелых и совершенных и менее зрелых и совершенных в христианской жизни, найдем также и младенцев о Христе (1 Кор. 3:2). Члены более зрелые и совершенные всегда найдут себе в Церкви духовное брашно, пищу твердую и крепкую, высокие истины ведения, глубокие предметы созерцания и размышления и, по своей развитости, будут вникать более в дух и силу религии; младенцы о Христе найдут себе у ней здоровое словесное млеко, простое, бесхитростное слово истины и правило жизни, и по своему духовному возрасту, естественно, будут расположены более к внешней стороне религии, к ее форме и обряду. Но и те и другие члены ее, если пребудут верны ее материнскому руководству и попечению, одинаково возрастут в ней во спасение (1 Кор. 3:3; 1 Петр. 2:2). В этом-то и состоит всеобщее значение христианства, отличающее его от всякой другой религии и философии, что оно дает духовную пищу и вечную жизнь как высокообразованным и учено-взыскательным людям, так и людям необразованным и простым, — что оно способно удовлетворить и спасти равно тех и других. Человеческое образование всегда было достоянием меньшинства, и религия Христова перестала бы быть всемирною спасительною силой, если бы стояла в зависимости от этого образования. Таким образом, если есть в нашем обществе христиане с чисто внешним отношением к делу религии, то это младенцы о Христе. Наше дело, конечно, просвещать их, возводить их понятия от буквы к духу, от внешнего к внутреннему, от формы к содержанию; но удержимся смеяться над ними, осуждать и презирать их. Дитя, без сомнения, ничего не понимает в религии Христовой; однако Иисус Христос и их называет наследниками Царствия Божия. (Мф. 18:3; Мк. 10: 14-15 и др.)

В самом деле, посмотрите на взрослого человека, но младенца по разумению истин и существа христианства, — посмотрите на этого человека, с таким усердием полагающего земные поклоны, с такою ревнивою торопливостью поспешающего к честному кресту, к помазанию елеем, к окроплению святою водою, с такою горячностью лобзающего святую икону, святые мощи, и т.д.: в этих действиях его выражается чувство высокорелигиозное, умиляющее душу вашу. Этот невежественный человек с таким жаром целует икону, содержания и смысла которой сам не доразумевает; вы знаете, что на ней изображено, положим, таинство воплощения ради нас Бога Слова, и однако, остаетесь к ней холодными и невнимательными. Он взирает на картину распятия Господа, и слезы умиления и раскаяния текут из его очей; вы, как человек развитой и образованный, конечно, гораздо больше его понимаете всю ценность, всю силу крестной жертвы вашего Спасителя, и однако, остаетесь равнодушными при взгляде на картину. Поют умилительную песнь: «Тебе поем, Тебе благословим», этот человек так усердно молится, так искренно воздыхает; может быть, он и не знает того, что известно вам как человеку ученому, именно, что по учению Церкви в это время совершается великая тайна преложения хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы, и однако он кладет поклоны, он воздыхает, а вы, зная это, остаетесь спокойными, без всякого религиозного выражения. И так далее проведите, если угодно, сравнение между своим поведением и поведением этого человека в церкви, между своим и его отношением к святыне, к таинствам, вообще к религии, во всех случаях вашей жизни, — и скажите по совести, не променяли бы ли вы в этих случаях свою ученую холодность на его детское чувство.

Итак, в этом, по видимости чисто внешнем, отношении к делу религии сокрыты живые христианские внутренние начала — вера и любовь. А где вера и любовь, там содержится все для того, чтоб быть истинным христианино... Любовь покрывает множество грехов (1 Петр. 4:8), и чем более кто любит, тем более ему оставляется (Лк. 7:44). Вот почему этой простой верой так много открывается, так много дается. Не одни только апостолы, будучи простыми рыбарями, удивили мир своею мудростью, своею деятельностью. Читайте историю Церкви, и вам часто, очень часто придет на память известная молитва Спасителя, в которой Он благодарит Отца Небесного, что Он утаил тайны Царствия Своего от премудрых и разумных и открыл их младенцам (Лк. 10:21); придут также на мысль изречения апостольские, что буяя мира избра Бог, да премудрыя посрамит, и немощная мира избра Бог, да посрамит крепкая (1 Кор. 1:27).

Вы хотите, чтобы простой человек поклонялся Богу духом и истиною, с разумением своего служения Богу: желание доброе и святое; учите этому народ, но не отнимайте у него при этом того сокровища его веры, которое украшает его детскую душу. Начинайте развитие, усовершенствование его с той умственной и нравственно-религиозной ступени, на которой он стоит; дайте ему расти и совершенствоваться в его духовном возрасте, а не отрывайте его от той почвы его духовной жизни, которою он живет: совершенство не дается сразу; высшее есть развитие низшего. Начало нравственной жизни нашего простолюдина правильное: развивайте в нем это начало правильно и постепенно, а не сталкивайте его с той ступени, на которой он живет крепко; можно отнять у него образ его религиозного служения Богу и не дать ему вместо того ничего.

Жатва благодати (Ин. 4: 35-38)

«Воскресное чтение», 1811

Возведите очи ваши, и видите нивы, яко плавы суть к жатве уже.

Так сказал Спаситель, когда видел и показывал апостолам народ, идущий к Нему из города самарянского. Эти люди, имевшие сердца, расположенные к вере, были та нива, которая как бы уже белела (была плавая), подобно пшенице пред жатвою. Из чего можно было заключать сие? Небесный Жатель мог видеть совершенно все внутреннее состояние духовной нивы; можно было судить о доброте нивы и по той готовности, по тому усердию, с какими народ спешил видеть и слушать Мессию, всеми ожидаемого. Сверх того, Домовладыке нив духовных угодно было и испытать один колос из самарянской нивы, и Он нашел, что он готов уже к благодатной жатве, достоин внесения в Житницу благодати. Жена самарянка сделалась начатком всей благодатной жатвы в городе Сихаре.

И жняй мзду приемлет и собирает плод в живот вечный: да и сеяй вкупе радуется, и жняй.

Кто сеяй и кто жняй? Жнецами, то есть собирателями ищущих спасения в Христову Церковь, были апостолы, проповедавшие Евангелие по наставлению Самого Господа. Кто же были сеятели? Кто на ниве Божией посеял семена веры и надежду для будущей жатвы благодатной? Таковы были древние праотцы, принимавшие откровение Божие и предавшие его другим; таковы Моисей и пророки. Много было в течение веков приготовлено ко временам новозаветным; много было душ, ожидавших пришествия Христова. И только ли это было у иудеев и самарян? Не было ли и у язычников какого-либо сеяния веры? Так, и к ним посылались иногда пророки, например Иона к Ниневитянам. Весь народ израильский был, можно сказать, всемирным пророком для народов и, возвещая им Бога истинного, возвещал и надежду на Избавителя. Не плодом ли подобного сеяния у язычников были волхвы, упоминаемые в Евангелии? Ибо и они ожидали великого Царя иудейского и удостоились поклониться Ему. Были многие сеятели и повсюду и оставили жателям новозаветным обширные поля засеянные, хотя не всякое поле одинаково обильную обещало жатву. Большая часть была земля каменистая и заросшая тернием. Как же сеявшие в Ветхом Завете радуются со жнущими в Завете Новом? Радуются так, как Ангелы Божии радуются о едином грешнике кающемся (Лк. 15:10). Радуются вкупе со жнущими — апостолами; ибо так угодно было, говорит апостол Павел, да не без нас совершенство приимут (Евр. 11:40), то есть обождать за гробом времен новозаветных и тогда внити в радость Господа своего. Таким образом, можно сказать, что жняй мзду приемлет в самом жатии, ибо собирает плоды для жизни вечной, а сеявшие в свое время не имели такой мзды, но утешали себя одной надеждой и обетованиями Божиими.

О сем бо слово есть истинное, яко ин есть сеяй, и ин есть жняй.

О другой жатве этого нельзя сказать вообще: сеют большею частью для себя и для себя собирают плод. Если же бывает и на чувственной ниве ин сеяй, а ин жняй, то это почитается несчастием для сеятеля; это значит, что другой завладел нивою сеявшего и собирает себе плод трудов его. Не так в жатве духовной. Здесь хотя ин сеяй в Ветхом Завете, а ин жняй в Новом, но оба радуются; потому что оба не для себя трудятся, а для. Бога, и оба от Него получают мзду трудов во время свое. Авраам радуется с Павлом, Моисей с Петром, все пророки и апостолы соединяются на единой вечере Господней как трудившиеся на единой великой ниве Божией и положившие одно основание Церкви, сущу краеугольну Самому Иисусу Христу (Еф. 2:20).

Аз послах вы жати, идеже вы не трудистеся: инии трудишася, и вы в труд их внидосте.

Не думайте, как бы так говорит Господь, что дело проповедания евангельского будет малоплодно, что на ниве народов вы ничего не найдете, кроме терния и волчцев. Нет, там многие прежде вас трудились, много добрых семян возросло и возросшее готово к жатве евангельской. Но поэтому, когда будете видеть успех проповеди, если целые города и народы будут обращаться к вере, не приписывайте все одним трудам своим, не забывайте, что у Небесного Домовладыки и прежде вас были многие благие делатели в роде человеческом. Вы ничего не собрали бы без предварительного сеяния, да и сами вы не были бы Моими учениками, если бы не были приготовлены к тому Богом. Если все это могло относиться к апостолам, то тем паче может относиться к проповедникам позднейшим, возвещающим слово истины евангельской уже после того, как во всю землю изыде вещание первых богодухновенных проповедников и в концы вселенныя глаголы их (Рим. 10:18). Им-то преимущественно сознаваться должно: «Мы посланы жать там, где не трудились; другие, несравненно лучше нас, трудились прежде, и мы вошли в их труд. Слава и честь Единому, укрепляющему как первых, так и последних делателей на ниве Своей!» Что же должно помышлять проповедникам, когда они не видят успеха своей проповеди? То же, что древнейшим пророкам, которые сеяли слово веры и не видели плодов сеяния. Если проповедник не может назваться жнецом на духовной ниве, ибо слово его не собирает класов в житницу Христову, то он не лишается, по крайней мере звания сеятеля. Будет время, когда и сеяй и жняй возрадуются вкупе. Кийждо свою мзду приимет по своему труду (1 Кор. 3:8).

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К БЕСЕДЕ ИИСУСА ХРИСТА С САМАРЯНКОЙ

Святоотеческие толкования

1) Св. Иоанн Златоуст о происхождении самарян. «Воскресное чтение», 1811.

2) Его же. Изъяснение Евангелия, читаемого в неделю о Самаряныне. «Воскресное чтение», 1819.

3) На ст. 14. Св. Кирилл Иерусалимский о том, почему Дух Святой в Писании называется водою живою. «Воскресное чтение», 1813.

4) На ст. 21-26. Св. Кирилл Александрийский о поклонении Богу духом и истиною. «Воскресное чтение», 1806.

5) На ст. 22. Прп. Исидор Пелусиот на сказанное Господом самарянке: мы кланяемся, егоже вемы. Творения свв. отцов, т. XXXV. Творения Исидора Пелусиота, ч. 2.

6) Ст. 46-53. Св. Григорий Двоеслов. О силе веры во Христа, Спасителя мира. Беседы на Евангелия в перев. архим. Климента. Кн. 1.

Новейшие толкования в духовных журналах

7) Филарет, митр. Киевский, беседа на ст. 1-54. «Воскресное чтение», 1808.

8) Неделя о Самаряныни. 5-42 ст. «Воскресное чтение», 1825.

9) Беседа Иисуса Христа с женою самарянкою, 5-24 ст. «Воскресное чтение», 1816.

10) Мысли при чтении беседы Иисуса Христа с женою самарянкою (4-13 ст.) «Воскресное чтение», 1822.

11) Беседа Иисуса Христа с самарянкою у колодезя Иаковлева. «Духовная беседа», 1862.

12) А. Загоскин. Спаситель мира и жена самарянка. «Домашняя беседа», 1860.

13) Прот. Нечаев. Уроки покаяния, заимствованные из Евангелия в Великом каноне святого Андрея Критского. Самарянка. «Душеполезное чтение», 1881.

14) Поучительные истины из Евангелия в нед. о Самаряныне. «Воскресное чтение», 1805.

15) Жена самарянка. «Воскресное чтение», 1802.

16) Сихарь. «Воскресное чтение», 1805.

17) Ересь самарянская. «Воскресное чтение», 1803.

18) На ст. 9. Евреи и самаряне. «Воскресное чтение», 1834.

19) На ст. 11. Колодези на Востоке. «Воскресное чтение», 1874.

20) Археологическая находка в Святой Земле (каменная ограда колодца Иакова). «Чтения в Обществе любителей духовного просвещения», 1881.

21) На ст. 13-14. «Воскресное чтение», 1805.

22) На ст. 22. Значение древнего царства Иудейского для народов христианских. «Воскресное чтение», 1826.

23) Вине. Народ и человечество. (Спасение исходит от иудеев, ст. 22). «Православное обозрение», 1872.

24) На ст. 23-24. Что значит поклоняться Богу духом и истиною. «Воскресное чтение», 1824.

25) На тот же текст. Разумное поклонение Богу. «Воскресное чтение», 1823.

26) На ст. 24. Прот. Скворцов. Духовная любовь к Богу. «Домашняя беседа», 1866.

27) На тот же стих. Скудость плодов молитвы. «Христианское чтение», 1823.

28) На ст. 27. Женщина у евреев и в христианстве. «Воскресное чтение», 1832.

29) На ст. 42. Мысли свт. Феофана. Мысли на каждый день года по церковным чтениям.

30) Беседа Иисуса Христа с самарянкою. Опыт объяснения воскресных Евангелий ученикам воскресных школ. «Воскресное чтение», 1883.

31) Дмитрий, архиеп. Херсонский. О поклонении Богу духом и истиною. «Воскресное чтение», 1884.

32) Справедливо ли в словах Господа Иисуса Христа к самарянке о поклонении Богу духом и истиною видеть учение о духовном только поклонении и служении Ему? «Воскресное чтение», 1885.

В Словах и Беседах

33) Ст. 10. Исидор, митр. Новгородский. О том, что означает живая вода, и о духовной жажде.

34) Ст. 20. Арсений, митр. Киевский. О богослужении самарянском и иудейском и о том, что должно свято соблюдать неприкосновенность всех постановлений Церкви. (Против нововведений в Римско-католической церкви). О похвальных качествах самарянки.

35) Ст. 23. Макарий, еп. Тамбовский. Смысл изречения Иисуса Христа о поклонении Богу духом и истиною в целом составе речи и по снесению его с другими местами Священного Писания. (Против так называемых духовных христиан).

36) Ст. 42. Павел, архиеп. Кишиневский. Почему самарянка удостоилась беседы со Христом.

Возвращение Иисуса Христа в Галилею по заключении Иоанна Крестителя в темницу (Ин. 4: 43-45; Мк. 1:14; Мф. 4:12; Лк. 4:14)

Протоиерей Горский.
«Евангельская история»

Два дня пробыл Господь в Сихеме по просьбе самарян и пошел в Галилею, которая стала с этого времени обыкновенным местом Его действий; здесь Он все время проводил в небольших путешествиях по различным ее округам и городам. Некоторые замечания о тогдашнем состоянии Галилеи могут нам послужить к объяснению, почему Господь избрал преимущественно эту страну местом Своего общественного служения.

Галилея, по счислению иудейского историка, содержала в себе до 204 городов и селений. Жителей там было до 4 миллионов. Если и сократить обыкновенное число жителей, которое он полагает в каждом малейшем селении, именно 15000, однако Галилея при малой обширности была тогда очень многолюдная страна. Жители ее не все были иудеи; много было между ними иностранцев финикийского, арабского и даже египетского происхождения. Они уже давно пришли в сию страну, некоторые еще во времена ассирийского владычества, другие были поселены сирийскими государями. Отличное плодородие этой страны, равно как и удобство для торговли привлекало иных и позднее. Многие из сих переселенцев приняли уже и иудейскую религию. Под скипетром одного государя галилеяне составили один народ из людей различных религий, различных наций; израильтяне между ними, если и были немногочисленнее, однако при государе, державшемся веры иудейской, были в некотором смысле господствующим народом, хотя ни вера государя, ни древние права, какие иудеи имели на сию страну исключительно в отношении ко всем другим народам, не давали им никаких преимуществ пред прочими поселенцами. Итак, Галилея может быть рассматриваема в отношении к религии и как страна иудейская, и как страна языческая; в сем последнем значении она называлась Галилеею языков.

Смешение израильтян с язычниками в Галилее и отдаленность их от столицы оставляли их по большей части в невежестве в отношении к своей вере. Это были люди, седящие во тьме и сени смертней. Коренные иудеи смотрели на них с презрением. От Галилеи пророк не приходит, из города Галилейского может ли что доброго быти? Это были всеобщие поговорки между чистыми иудеями. Галилеяне не богаты были учителями, зато учители иудейские не передали им всех своих заблуждений. Правда, они разделяли с прочими иудеями некоторые предрассудки относительно Мессии; но их предрассудки как предрассудки невежества легче могли сгладиться, нежели предрассудки ложного просвещения. Явление между ними Мессии тем более долженствовало привлекать их к Нему, чем на низшей степени стояли они прежде в мнении своих соотчичей иудейских.

Для других обитателей Галилеи, язычников, Иисус также не мог остаться незамеченным, хотя ни Сам, ни ученики Его собственно с учением к ним не обращались; потому что и Он, и ученики Его исцеляли больных их во множестве. Таким образом, и между сими людьми обращение и проповедь Иисуса не могли оставаться без плода.

Ученики Иисуса были все из Галилеи. Другим последователям Его удобнее было сопровождать Его в Его путешествиях и, оставляя свои дома, собирать семена Его учения, которые Он бросал там и здесь, поелику плодородностью страны вообще обеспечивались они на счет своего содержания.

Этими соображениями нам объясняются причины, по которым Спаситель избрал местом преимущественного Своего обращения во время общественного служения Галилею.

Евангелист Иоанн (4: 44-45), говоря о прибытии Господа в Галилею, замечает: Сам бо Иисус свидетелъствова, яко пророк в своем отечестве чести не имат. Сими словами он хочет объяснить, почему Господь не остался в Назарете.

Когда вступил Он в Свою страну, в чистых селениях Галилеи Ему начали попадаться люди, которые были в последний праздник в Иерусалиме и видели там Его первые действия. Молва о Нем быстро начала распространяться. Все радовались их соотечественнику, галилеянину; все думали, что Он заставит теперь иудеев согласиться, что и из Галилеи пророк приходит, надеялись, что в Своей стране Он покажет еще более чудотворений (4:45). Конечно, много было в таких представлениях об Иисусе неправильного; творить чудеса для угождения Своим соотечественникам, для возвышения их пред иудеями Он никогда не думал; творить чудеса для поддержания Своей славы — еще менее. Главною целью Его чудотворений всегда было нравственное благо людей, возбуждение веры в Него как Мессию; где не видел Он сего, там воздерживался от всяких знамений и чудес. Но нельзя отрицать по крайней мере того, что эти представления об Иисусе соединялись, однако, с уважением к Нему Самому как посланнику Божию.

Проповедь Иисуса Христа о покаянии (Мф. 4: 13-17; Мк. 1:15; Лк. 4:15)

Свящ. Предтеченский.
«Духовная беседа», 1872

Возвратившись в Галилею, Господь Иисус Христос поселился в Капернауме, в пределах Завулоновых и Неффалимовых, и оттуда начал Евангельскую Свою проповедь. Первые слова этой проповеди были о покаянии: оттоль начат Иисус проповедати и глаголати: покайтеся, приближися бо Царствие Небесное (Мф. 4:17).

Замечательно, что такими же точно словами начал проповедь свою и Предтеча Христов, Иоанн: прииде Иоанн Креститель, проповедая в пустыне Иудейстей и глаголя: покайтеся, приближися бо Царствие Небесное (Мф. 3: 1-2). Что же это значит, что и Господь Иисус Христос, и Предтеча Его Иоанн в первых словах проповеди и прежде всего потребовали от людей покаяния? Ужели так необходимо было покаяние, что без него никто не мог сделаться членом новозаветного Царства Христова, что с него нужно было начать самое Евангелие Царствия?

Да. Новое Царствие, новые порядки, какие пришел водворить на земле Иисус Христос, так отличны от прежней жизни, от беспорядков, прежде господствовавших, что действительно необходимо было оставить людям все прежнее и родиться снова, а это новое рождение начинается покаянием. Прежде было на земле царство греха, царство диавола; Господь пришел основать здесь Царство Божие, Царство Небесное. Прежде люди жили во тьме — Господь пришел озарить их светом. Прежде люди, рождаясь только от плоти, и побуждениями плоти преимущественно руководствовались в своих действиях; в Новом Завете должны были от Духа возрождаться и Духом руководствоваться (Ин. 3: 1-12). Прежние жили под законом, новозаветные должны жить под благодатью. Прежние были рабы, а новые — дети. На прежних Господь действовал страхом, сердца возрожденных привлекает к Себе любовью. Прежде тяготел над людьми закон смерти — теперь мы идем к жизни блаженной, нескончаемой. Как же мог бы совершиться такой глубокий и решительный переворот в жизни людей, в жизни человечества без покаяния, без решительного отказа от всего прежнего: от прежних мыслей, прежних желаний, прежнего образа действий? Разве возможно общение света и тьмы, свободы и рабства, истины и лжи, духа и плоти, Неба и ада? И вот Спаситель, как пред Ним Предтеча Его Иоанн, в первых словах Евангельской Своей проповеди потребовал от людей покаяния: оттоле начат Иисус проповедати и глаголати: покайтеся, приближися бо Царствие Небесное.

Господь как бы так говорил: «Покайтесь: вы хотите быть сынами света, бросьте же дела тьмы; хотите принадлежать Богу — возненавидьте диавола; хотите быть духовными — освободите дух от служения плоти; хотите быть на Небе — оставьте земные привязанности; желаете исполниться благодати — перестаньте исполнять закон по одной необходимости. Вы стремитесь к свободе — покиньте привычки рабов. Ваше новое назначение — быть детьми, отбросьте же страх и воспитайте в сердцах дерзновение, при котором возможно будет для вас говорить Богу: Авва, Отче! Вы желаете быть Моими учениками и наследовать жизнь вечную — совлекитесь же ветхого человека, тлеющего в похотях прелестных, и облекитесь в нового, созданного по Богу в правде и преподобии истины (Еф. 4: 22-24)».

Как Господь проповедовал о Своем Царстве, так и основал на земле это благодатное Царство Свое, — Святую Церковь. Но истинно принадлежит к этому Царству только тот, кто имеет его в сердце своем и проявляет в мыслях, желаниях и делах, согласных с учением Христовым. Для остальных, даже из числа тех, которые видимо принадлежат к Церкви Христовой, и теперь благовременны те же слова, какими за 18 веков пред сим Господь начал Евангельскую Свою проповедь: покайтеся, приближися бо Царствие Небесное. Приблизилось; но водворилось ли оно в сердцах? Об этом Царстве сказал Сам Господь: не приидет Царство Божие с соблюдением, приметным образом, се бо, Царствие Божие внутрь вас есть (Мф. 17: 20-21).

Покайтеся, приближися бо Царство Небесное (Мф. 4:17)

«Воскресное чтение», 1809

Что такое Царство Небесное? Где оно и как войти в него? Вот вопросы, которые особенно должны занимать христианина и которые он обязан разрешить не только мыслью, но наипаче делом и всею своею жизнью.

Что такое Царство Небесное? Царство Небесное есть святое общество ангелов и человек, соединенных между собою в духе всецелой любви и преданности Богу и Господу Иисусу Христу. Итак, Царство Небесное, с одной стороны, весьма похоже на царства земные, а с другой — не похоже на них и даже противоположно им. И в Царстве Небесном, по подобию земных царств, есть Царь и Господь, — это Царь царствующих и Господь господствующих, Спаситель Иисус Христос. И там, как и здесь, есть подданные своего Царя, члены Царства, — это ангелы, выну хвалящие Господа, и все благочестивые души человеческие, свято исполняющие волю Спасителя, изображенную в Евангелии и законах церковных. И там, как и в царствах земных, главное условие к тому, чтобы быть членом Царства, есть совершенное повиновение закону, который есть закон Божий, закон Христов. Горделивый дух и непокорная, грешная душа судом Божиим как мертвый член отсекается от нескверного тела Царства Божия и ниспадает в царство тьмы и диавола. Но, имея много похожего на общества земные, Царство Небесное во многом совсем не похоже на них и даже противоположно им. Святой апостол говорит о Царстве Небесном: несть Царствие Божие брашно и питие, но правда, мир и радость о Дусе Святе (Рим. 14:17). Главная цель земных обществ по большей части есть временное благосостояние людей, довольство и спокойствие. Не так в Царстве Небесном. То, что составляет здесь главное, есть правда, добродетель, благочестие. Ищите прежде Царствия Божия и правды его (Мф. 6:33). И земные царства стремятся к миру; но сей мир есть земной, внешний, отсутствие внешней брани, а не тот мир, который превосходит всяк ум и который, происходя от Бога, водворяет в душе совершенную тишину и блаженство. Есть радости и в земных обществах. Но какие это радости? Подобно самим обществам, по большей части земные, чувственные, а не радость о Дусе Святе, которая постоянно одушевляет только членов Царства Небесного. Итак, Царство Божие и похоже, и не похоже на царства земные. И вот причина, почему в проповеди Иисуса Христа Царство Божие представляется как бы только вновь возникающим. Конечно, Царствие Божие было и до явления Иисуса Христа на земле. Оно было между ангелами; было и между человеками. Ибо и в Ветхом Завете были рабы Божии, служившие Богу от всего сердца. Но на земле до Иисуса Христа оно было сокровенно; на землю, от начала падения проклятую в делах человека, падали свыше только некоторые лучи, во свете которых соделали свое спасение только немногие богобоязненные мужи Ветхого Завета. Но с явлением Иисуса Христа на землю Небесное Царство низошло на нее вполне и явственно. Теперь с нами Сам Господь на земле; Небо соединилось с землею; земля снова сделалась жилищем Божиим, и человек снова стал предметом особенной любви Божией и чадом Богу возлюбленным. Приближися бо Царство Небесное.

Нужно ли после сего спрашивать, где сие Царство Божие? Оно везде. Оно на Небе; ибо там Бог и ангелы, служащие Ему день и нощь. Оно на земле; ибо и здесь Бог и Сын Божий, Спаситель наш, и Дух Святой, и ангелы, хранители наши, и человеки, верующие в Бога и в Иисуса Христа и в духе святой веры живущие для Бога, подобно жителям Неба. Оно — в святой Православной Церкви нашей; ибо Глава ее есть Сам Господь наш, Который и живет в ней, и блюдет ее до скончания века, очищая ее, яко злато в горниле, и разливая в ней обильно благодать Свою освящающую. Оно в святых храмах наших; ибо здесь совершается все то, что единожды было совершено пред лицом Неба и земли и для всей земли. Здесь приносится бескровная жертва за спасение всех, и верующие, соединяясь в едином духе веры и любви и отложив все житейские, земные попечения и мысли, воспаряют умом и сердцем к Отцу Небесному и к Ходатаю пред Богом за человеков Иисусу Христу. Если где так явственно Небо соединяется с землею, то это в святых храмах наших. Наконец, Царство Божие может находиться еще и ближе к тебе, христианин, чем ты думаешь. Оно может обитать внутрь тебя, в сердце твоем; ибо сердце твое есть храм Святого Духа, Который освящает его и преисполняет всяким благолепием духовным и всеми Божественными дарами, яже к животу и благочестию. Приникни же к твоему сердцу и послушай слухом души твоей, есть ли в ней тот мир Божий, о котором говорит святой апостол и который неразлучен с Царством Божиим; или еще слышится в нем тревога страстей, воюющих на дух бессмертный? Всмотрись в душу твою оком ума твоего и виждь, чиста ли она, как подобает быть невесте Христовой, или риза ее черна и лице ее омрачено грехом? Разбери чувством беспристрастным и скажи, какие радости движут душою твоею, — о земных ли предметах, или радости о предметах небесных? Если в сердце твоем живут правда, мир и радость о Дусе Святе, то знай, что Царство Небесное низошло в душу твою, так что тебе нет нужды путешествовать за ним в далекие страны. Но вопрошай, почему оно еще не обнаруживает в тебе всей славы, которою должно быть окружено Царство Божие. Настоящая жизнь есть время сеяния, а не жатвы; смерть не иначе, как только постепенно бывает пожерта животом. Но придет время, когда Царство Божие, не стесняемое уже тесными пределами твоего сердца, разлиется неизреченным светом славы и бессмертия по всему существу твоему, и когда праведницы просветятся, яко солнце, в Царствии Отца их.

Станем ли, наконец, говорить о том, как нам войти в сие Царство Божие? Другого средства нет, кроме того, которое указал нам Господь: покайтеся, приближися бо Царство Небесное. Покаяние — вот единственное средство войти в Царство Божие. Грехом вы отпали от Царства Божия, следовательно, покаянием во грехе мы и войдем в него. Грехом мы удалились от Бога и святого общества ангелов; чрез покаяние во грехе мы и снова будем приняты в это общество. Слезы покаяния суть благодатный дождь, который омывает всякую нечистоту душевную и соделывает нас способными ко всякому нравственному совершенству. Покаяние может соделать из нас все и все может доставить нам. Без покаяния и среди Царства Божия мы можем остаться чадами тьмы и погибели. Покаемся убо: приближися бо Царство Небесное.

В чем состоит покаяние и как нам должно приступать к этому

Свт. Филарет, митр. Московский.
Слово в Неделю вторую по Пятидесятнице

Покаяться значит переменить прежние мысли как погрешительные, оставить прежние желания как безрассудные и суетные, прежние дела как достойные осуждения и погибельные и восприять новые мысли, а следовательно, и желания, и дела. Подлинно надлежало покаяться иудеям, когда приближалось Царство Небесное, когда явился между ними Спаситель мира. Они думали о царстве земном, а им возвещается Царство Небесное: надо переменить мысли земные на небесные. Они, как блаженства, желали изобилия и богатства, власти и славы между народами, а им проповедуют, что блаженны нищие духом, алчущие и жаждущие правды, изгнанные правды ради: надобно переменить желания чувственным и страстные. Они слегка и наружно исполняли принятые обряды набожности, а оставляли вящшияя закона, суд и милость и веру (Мф. 23:23), и, хвалясь законом, преступлением закона, как обличает их апостол, Бога бесчествовали (Рим. 2:23); надо было переменить дела лицемерно благовидные или явно беззаконные на дела внутренне добрые и чистые и начать новую жизнь, которою бы Бог прославился в душах и телесех. Так должно разуметь проповедь Господню о приближении Царства Небесного в отношении к первоначальным ее слушателям, иудеям. Но и мы не находимся ли между слушателями Божественной проповеди? Не взывает ли Господь и к нам в Евангелии: покайтеся, приближися бо Царствие Небесное? Иудеи большею частью не вняли проповеди Господней, и ветхий Иерусалим, понеже не разумел времени посещения его (Лк. 19:44), разрушился у самого основания Царства Небесного. И вы блюдитеся, како слышите (Лк. 8:18). Дни земные приходят и проходят, и вечное Царство Небесное становится ближе и ближе. Царство благодати и спасения приблизилось и открылось уже давно чрез спасительную проповедь Господа нашего Иисуса Христа, чрез Его спасительную для нас крестную смерть и воскресение, чрез обильное излияние Святого Духа на апостолов, чрез распространение христианской веры во все концы вселенной, чрез то и мы во святом крещении сделались сынами и наследниками Царства Небесного. Приближается новое, более торжественное откровение Царства Небесного как Царства славы и блаженства. Предреченные Господом знамения времен указывают сие великое событие со дня на день ближе. Восстанет, сказал Он, язык на язык, и царство на царство: и будут глади, и пагубы, и труси по местом. Вся же сия начало болезнем (Мф. 24:7). Сколько раз уже являлось сие начало последних времен! Как грозно было сие знамение, между прочим, и в сей самой области, во дни наши! За умножение беззакония, говорит еще Господь, иссякнет любы многих (Мф. 24:12). О, как беззаконие умножается! О, как возлюбленная любовь иссякает! И проповестся сие Евангелие Царствия по всей вселенной (Мф. 24:14), предрекал Он еще; и оно проповедано и проповедуется. Что далее? И тогда приидет кончина (Мф. 24:14). Когда? Я не знаю; не знают ни Ангели на небеси (Мф. 24:36); но знаю, и вам сказано, и теперь напоминается, что кончина приидет точно в такой час, как нынешний, в который о том не знают и не полагают, чтобы то был час кончины, который, как сеть рыбу, захватит живущих на земле; знаю и нетрудно всякому понять, что если время за тысячу восемьсот лет до нашего времени называлось уже кончиною лета, то наши дни, конечно, еще ниже висят на конце веков, над бездною вечности; знаю, что Тот, Который проповедовал во Иудее и в Галилее, что приближися Царство Небесное, вновь подтверждает в Иоанновом Откровении: время близ, и даже клянется: ей, гряду скоро (Откр. 22:20).

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К НАЧАЛУ ПРОПОВЕДИ ИИСУСА ХРИСТА В ГАЛИЛЕЕ (МФ. 4: 13-17 И ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ)

Святоотеческие толкования

1) Св. Иоанн Златоуст. Беседа на ст. 17. «Воскресное чтение», 1817г.

Новейшие толкования в духовных журналах

2) О вступлении Господа нашего Иисуса Христа во всемирное служение роду человеческому и о первой проповеди Его в пределах Завулоновых и Неффалимовых. Мф. 4: 13-17. «Воскресное чтение», 1825.

3) В. Певницкий. Образ Господа Иисуса Христа как Учителя. Труды Киевской духовной академии, 1868.

4) На ст. 17. Начало проповеди. «Воскресное чтение», 1812.

5) Ем. Феофана на парал. 15 ст. 1 гл. Марка. (Мысли на каждый день года по церковным чтениям).

6) Капернаум (Мф. 4:13). Библ. п. сл. «Воскресное чтение», 1874.

В Словах и Беседах

7) На ст. 16. Григорий, архиеп. Казанский. О нравственном состоянии мира пред воплощением Иисуса Христа.

8) Ст. 17. Никанор, архиеп. Херсонский. Поуч. и беседы, т. 4.

9) Ст. 17. Дмитрий, архиеп. Волынский. Что такое Царство Небесное? Откуда и как оно приближается к нам? Где нам искать и как обретать его? Слово в неделю по просвещении.

10) Ст. 17. Павел, архиеп. Кишиневский. О свойствах Царства Небесного и об условиях истинного покаяния: возрождения по существу и возрождении личном.

11) Ст. 17. Филарет, архиеп. Черниговский. Принадлежности покаяния: самоиспытание, сокрушение о грехах, одушевляемое верою, и решимость оставить грехи.

Исцеление сына царедворца (Ин. 4: 46-54)

Тренч, архиеп. Дублинский.
«Чудеса Господа нашего Иисуса Христа»

В начале Своего путешествия по Галилее Иисус Христос пришел в Кану, где были у Него родственники и где уже Он сотворил первое чудо. Расположение жителей города, как кажется, не совсем соответствовало желаниям Иисуса: они ждали от Него только чудес, а верить в Него как в Мессию не думали. Но между жителями Каны предстал Иисусу один царедворец из Капернаума. В Капернауме был некоторый царедворец, у которого сын был болен. Может статься, по мнению некоторых, это был Иродов управитель Хуза, жена которого, довольно замечательная, является между святыми женами, послужившими Господу от имений своих (Лк. 8:3). Только очень важный и чрезвычайный факт такого рода мог привлечь Иродова домоправителя и его семейство в евангельскую мрежу. Другие принимали это лицо за Манаила, совоспитанника Иродова (Деян. 13:1). Один ли из этих двоих, или кто-либо иной, не поименованный в Писании, услышав, что Иисус пришел в Галилею, пришел к Нему и просил Его прийти и исцелить сына его, который был при смерти.

По некоторой строгости, которая слышится в словах Господа: вы не уверуете, ежели не увидите знамений и чудес, можно заключить, что этого просителя заставило обратиться к Иисусу внешнее побуждение, необходимость, которой Он только мог удовлетворить (Ис. 26:16); что он был не из тех, которых влекло внутреннее желание и что без такой нужды он не искал бы Его. По свойственному иудеям характеру чувственности (ибо слова вы не уверуете выражают осуждение не одному, а многим вообще) он по крайней мере, до сих пор не мог своим душевным оком созерцать славу Христа, как она проявлялась в Его личности и в Его учении. Только знамения и чудеса, и ничто другое могли возбудить в нем веру, в противоположность самарянам, среди которых Господь так недавно находился и которые без всякого чуда уверовали по Его слову (Ин. 4:41).

Но если в ответе Господа содержится упрек, то в нем есть и ободрение, скрытое обещание чуда, хотя ему ставится в вину его условная вера, то, что ему нужно чудо и ничто, кроме чуда, не в силах внушить ему упование на Владыку жизни. Он это так и принимает, ибо, не усматривая отказа в этом слове кажущейся, в сущности же действительной строгости, он продолжает сильнее настаивать на своем желании: Господи, прииди, пока не умер сын мой. Он, правда, соединяет надежду на помощь с телесным присутствием Господа, он вместе далек от веры и смирения того (Мф. 7:8), кто сказал: Господи, я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой! Еще менее мечтает он о великой силе, могущей воскресить умершего. По его мнению, Христос мог исцелить больного; но он и не воображает, что Он имеет власть оживить умершего. Столь слабая вера должна и может быть укреплена только опытом. Такое благодатное действие испытания и вместе укрепления веры представляется в следующем благоволении Господа к просителю. Он не идет с ним, как тот об этом просил, а отсылает его лишь с одним словесным уверением: пойди, твой сын здоров (ср. Мф. 8:13; Мк. 7:29). Отец удовлетворился этим ответом, поверил; поверил слову, которое сказал ему Иисус, и пошел с надеждою, что все исполнится согласно этому слову. Здесь было двойное чудо: над телом отсутствующего отрока и над сердцем присутствующего отца; один исцелился от болезни, другой — от своего неверия.

Сравнение образа действия Господа по отношению к этому царедворцу и к сотнику, приводимому в других Евангелиях, назидательно. Конечно, Тот не взирает на лица людей, Кто не идет, а посылает только к сыну этого царедворца (ср. 4 Цар. 5: 10-11), Сам же посещает слугу того сотника. Здесь, сверх того, представляется еще более важное обстоятельство. Здесь Он нейдет, когда Его просят, а посылает Свое целительное слово; Он предпочитает прийти Сам, когда Его просят заочно произнести Свое целительное слово, ибо здесь, по толкованию Златоуста, узкая и скудная вера расширяется и углубляется, а там твердая вера увенчается и мзду приемлет. Не пошедши, Он усиливает веру царедворца; а предлагая идти, Он поставляет на вид и чтит смирение сотника.

На дороге встретились ему слуги и сказали: сын твой здоров. Хотя вера не быстро пустила корни в душе его, но, по видимому, твердо наконец укоренилась в ней. Уверенность его в слове Христа достигла такой полноты, что он не спеша отправился в обратный путь. Не ранее следующего дня он приближался к своему дому, хотя расстояние между двумя городами не было значительно и не требовалось многих часов на переход; но кто верит, тот це станет спешить. Он спросил у них: в котором часу стало ему легче? ибо по степени веры своей отец ожидал только медленного и постепенного выздоровления. Ему сказали: вчера в седьмом часу горячка оставила его. Тогда — подразумевали они — произошел не просто перелом болезни и ослабление горячки, но горячка совершенно оставила больного, как это было и с тещею Симона, которая по слову Христа тотчас встала и служила им (Лк. 4:39). Из сего отец его узнал, что это был тот час, в который Иисус сказал ему: сын твой здоров. И уверовал сам и весь дом его. Вот что он сделал за все благодеяния, дарованные ему Господом: он принял и другое высшее благодеяние, Чашу спасения, да и не он один, а, как это часто случается, его обращение влияло на всех ему близких, ибо подобными последствиями Промысл Божий приводит нас к сознанию, каким образом не только великое общество человеческое, но и всякое меньшее общество, нация или, как в настоящем случае, семейство, соединяясь под одним общим главою, участвует в его благах и злополучиях (ср. Деян. 16: 15-31; 18:8).

Это чудотворение не тождественно ли с повествованием об исцелении слуги сотника (Мф. 8:5; Лк. 7:2), повторенное здесь с некоторыми незначительными вариантами. Так, по-видимому, думал Ириней и некоторые из современников Златоуста, который, однако, не признавал этих двух чудес за одно. Эвальд без всяких доказательств считает тождество делом решенным. Ничто не ручается за это мнение, нет никакого повода считать его правдоподобным. Самая внешняя обстановка не одинакова; то чудо совершилось в Капернауме, это — в Кане; сотник — язычник, а царедворец — еврей (в противном случае это не было бы умолчано, так как отношения Господа во время земной жизни к лицам, не принадлежащим к избранному народу, в особенности были замечены); тот проситель ходатайствовал за своего слугу, этот — за сына; там чрез других, здесь лично; там больной расслабленный, здесь одержимый горячкою; но всего более вопрос разрешается внутренним различием двух повествований. Тот сотник служит образцом твердой веры, этот царедворец слабо верует; сотник убежден, что если Иисус скажет слово, то слуга его исцелеет; царедворец такую важность придает посещению Господа, ограничивая в своих мыслях Его могущество, и думает, что только Его личное присутствие облегчит страдание больного; одного Господь похваляет, другого порицает. Действительно, так поразительно несходство между ними, что Августин сопоставляет ради контраста веру сотника и маловерие царедворца. Напротив того, черты сходства и предполагаемого тождества слабы и поверхностны, например, близкая смерть страждущего, заочное исцеление словом, проситель возвращался к исцелившемуся больному. Нимало не удивительно, что в двух чудесах такого рода обстоятельства были общие.

Иисус Христос, отверженный назарянами (Лк. 4: 16-31)

После посещения многих городов Галилеи Иисус Христос приходит в Назарет. Чудо капернаумское было и там слышно (Лк. 4:23). Дошла сюда молва и о других благодатных действиях Иисуса (ст. 18-22). Но им или не верили, или не придавали такой важности, чтобы считать их делами Мессии. Хотелось им самим что-нибудь чудесное видеть от Него; впрочем, и в таком случае они не способны были принять Его, как принимали Его другие. В них слишком сильны были предубеждения, посеянные долговременным пребыванием Иисуса в Назарете в убогом виде. В таком-то расположении нашел к Себе сердца Своих соотечественников Иисус в то время, когда, явившись в Назарет, вошел в синагогу их и начал учить. И чего же надлежало ожидать отсюда? Иисус предложил для первой беседы чтение из пророка. По особенному намерению Божию открылось Ему место из Исаии 12: 1-2, где пророк предвещает лето Господне благоприятное, истинное лето отпущения (юбилей), времена отрады и утешения для народа Божия с пришествием Мессии. Но тот же пророк предсказывал вместе, что Помазанник Божий будет благовествовать нищим духом, будет исцелять, — но сокрушенных сердцем, будет проповедовать освобождение пленным, то есть держимым в узах греха и диавола, возвестит прозрение слепым, которые и сами сознают свою слепоту, отпустит на свободу измученных под игом князя тьмы, но которые сами будут желать того. Между тем Его слушатели были не из числа тех, которые сознавали свою слепоту и желали исцеления от нее. Поэтому слово Его, при всей своей силе, не могло произвести на них спасительного действия. Они только дивились, что известный им с младенчества Иисус может говорить так красноречиво; соглашались, что теперь наступило это время, предвозвещенное пророком; проповедь Иоанна, проповедь Самого Иисуса везде были принимаемы с охотою. Когда же по прямому приложению слов пророка к лицу Самого Иисуса нужно было признать Его Мессиею, тогда возбудились в них сомнения: может ли совершать такие дела Тот, Которого мы знаем Мать, братию и сестер, Которого привыкли считать Сыном плотника? Не имея сердечного расположения к духовным благам, указываемым пророком, а потому и не дорожа ими, они, без сомнения, требовали от Иисуса, если не словами, то, по крайней мере, в мыслях, чудес, какие совершил Он в Капернауме и в других местах, по вере прибегавших к Нему за помощью. Но творить чудеса там, где не было никакой приемлемости веры, только дл я удовлетворения грубого чувственного любопытства — этого не мог Господь. «Правда, — сказал Он, — вы можете сказать, что Сам Я не стараюсь ничем привлечь расположение ваше, не делаю, чего вам хочется, — но это уже не в первый раз оправдывается, что пророку нет чести в отечестве своем. Так было с Илиею, так было с Елисеем. И как Илия и Елисей, когда не имели к ним веры израильтяне, свои благодеяния оказывали посторонним, так приходится сделать и Мне». Эта речь, которая ставила жителей Назарета ниже язычников, принимавших с верою пророков, вывела их совершенно из себя: они выгнали Иисуса из синагоги, из города, хотели сбросить с горы, на которой был расположен их город; но Иисус закрыл Себя от них Своею Божественною силою и удалился.

С Ним тогда не было учеников Его, или по крайней мере не все: Иисус, может быть, нарочито удалил их от того, чтобы быть свидетелями неприятности, нанесенной Ему соотечественниками, которая могла сильно подействовать на их душу. Он пошел из Назарета к морю Галилейскому, чтобы там найти их, избрать себе какое-нибудь одно место для всегдашнего приюта в случае нужды, принять Своих учеников в теснейший союз с Собою, начать их особенное образование, соответственное их назначению, и с ними снова отправиться путешествовать по Галилее.

Мысли святителя Феофана на 18-й стих 4-й главы Евангелия от Луки

«Мысли на каждый день года по церковным чтениям»

Господь не возвестить только пришел о лете приятном, но и принес его. Где же оно? В душах верующих. Земля никогда не будет превращена в рай, пока будет существовать настоящий порядок вещей; но она есть и будет поприщем приготовления к райской жизни. Начатки ее полагаются в душе: возможность сему в благодати Божией; благодать же принес Господь наш Иисус Христос, — принес следовательно, для душ лето приятно. Кто слушает Господа и исполняет все заповеданное Им, тот получает благодать и силою ее наслаждается в себе летом приятным. Это верно совершается во всех искренно верующих и действующих по вере. Мыслями не наполнишь душу этою приятностью; надо действовать, и приятность вселится сама собою. Внешнего покоя может не быть никакого, а один внутренний, но он неотъемлем от Христа. Впрочем, всегда бывает так, что коль скоро водворится внутренний покой, внешние беспокойства не имеют тяготы и горькости. Стало быть, и с этой стороны есть лето приятно; только снаружи оно кажется холодною зимою.

Мысли святителя Феофана на 22-30 стихи 4-й главы Евангелия от Луки

«Мысли на каждый день года по церковным чтениям»

Назаряне дивились слову Господа, а все же не веровали: помешала зависть, как открыл Сам Господь. И всякая страсть противна истине и добру, зависть же больше всех, ибо существо ее составляет ложь и злоба; это страсть самая несправедливая и самая ядовитая и для носящего ее, и для того, на кого она обращена. В малых размерах она бывает у всякого, коль скоро равный, а тем паче худший берет верх. Эгоизм раздражается, и зависть начинает точить сердце. Это еще не так бывает мучительно, когда и самому открыта дорога; но когда она заграждается, и заграждается тем, к кому уже зачалась зависть, тогда стремлениям ее нет удержу; тут мир невозможен. Зависть требует свержения с горы своего противника, и не успокоится, пока как-нибудь не достигнет этого или не сгубит самого завидующего. Доброхоты, у которых симпатические чувства преобладают над эгоистическими, не страдают от зависти. Это указывает путь к погашению зависти и всякому мучимому ею. Надобно спешить возбудить доброхотство, наипаче к тому, которому завидуешь, и обнаружить это делом, тотчас зависть и стихнет. Несколько повторений в том же роде, и, с Божиею помощью, она совсем уляжется. Но так оставить ее, — измучит, иссушит и в гроб вгонит, когда не одолеешь себя и не оставишь делать зло завидуемому.

Назаряне не поверили слову Господа оттого, что, живя среди них, Он не имел во внешнем Своем положении светлости привлекающей и представительности, вызывающей невольное уважение. «Мы знаем, Кто Он, — говорили они; — быть не может, чтоб в Нем было что-либо чрезвычайное». Это, однако, не расположило Господа принять внушительную внешность; но и Сам Он все время оставался крайне прост по внешности, и апостолы потом так же держали себя, а потом и все истинные их последователи и подражатели были таковы же. Отчего так? Оттого, что нельзя изобрести такой внешней светлости, которая бы вполне соответствовала свету жизни о Христе Иисусе. И признано — лучше держать внешность самой последней цены, чтобы она собою не загораживала внутреннего. Имеющий очи смотри прямо на это последнее, не останавливая внимания своего на первой. Святой апостол Павел выражался так: имамы сокровище сие в скудельных сосудех (1 Кор. 4:7). Если бы посмотреть, каковы были по наружности лица, пред которыми мы теперь благоговеем и которых призываем в молитвах, глазам бы своим не поверили: так они были просты. Но и доселе так: кто познает, что такое жизнь о Христе Иисусе, бросает внешность и весь обращается внутрь. От того само собою первая падает, а последнее возвышается и растет. Даже у многих бывает так, что никто не замечает этой светлости внутренней, ни даже сам обладающий ею. Зло око человеческое; ему и не показывают истинно хорошего, пока оно может повредить ему.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К ПРОПОВЕДИ В НАЗАРЕТЕ (ЛК. 4: 16-31)

1) Еврейские синагоги. «Воскресное чтение», 1832.

2) Как относился Иисус Христос к иудейскому богослужению? См. в ст. «Установление новозаветного богослужения». «Душеполезное чтение», 1879.

3) О духе христианства. М. Н-в. «Воскресное чтение», 1874.

4) Ст. 16-21. Никанор, архиеп. Одесский. Об исполнении пророчества Исаии (61:1) на Иисусе Христе.

Почему главным местом пребывания Иисуса Христа в Галилее был Капернаум?

Главным местопребыванием Иисуса Христа в Галилее был Капернаум. Почему? Эта часть Галилеи отличалась пред всеми прочими тучною почвою, обилием всяких плодов, благотворностью климата, прекрасным источником; это было немаловажным удобством для собиравшегося к Иисусу народа. Кроме того, Капернаум лежал на границе двух отдельных владений: собственно, он находился в Галилее, где правил Ирод, но весьма близко от Капернаума находилась Вифсаида, бывшая в области Филиппа, брата Иродова, который правил Итуреею и Трахонитскою областью, куда мог бы удалиться Иисус, если бы встретилась опасность со стороны Ирода (Мф. 14:13; Ин. 6:1). Но были, без сомнения, и другие, более важные причины у Сердцеведца, которых мы не знаем, почему именно этот, а не другой город избрал Он местом Своего постоянного пребывания. Знаем только, что Капернаум отселе называл Иисус Своим городом, что здесь просили с Него динарий, как и с прочих обитателей города (Мф. 7:24; 9:1).

Учение Иисуса Христа в капернаумской синагоге и изгнание духа нечистого (Мк. 1: 21-28; Лк. 4: 31-37)

Тренч, архиеп. Дублинский.
«Чудеса Господа нашего Иисуса Христа»

Господь наш поучал, согласно Своему обычаю, в субботу (ср. Лк. 4:16. Деян. 8:14-15), в капернаумской синагоге. Народ теперь, как и в других случаях (см. Мф. 7:29; Мк. 1:22; 11:18), внимая Ему, дивился Его учению, ибо Он учил как власть имеющий. Но Он был силен не словом только, но и делом, и согласно устроению Своего Небесного Отца, здесь представился Ему случай подкрепить слово Свое последующими знамениями. В синагоге их был человек, одержимый духом нечистым, или, по выражению святого Луки, имеющий нечистого духа бесовского, но не отлученный от общественного богослужения, подобно другому, который находился в таком же положении и о котором упомянуто святым Лукою 13:16; и дух этот вдруг почувствовал близость Того, Кто был сильнейший всего царства духов, к которому он принадлежал, Того, Кто был послан на разрушение всех дел диавола. Тревожимый инстинктом и сознанием столь близкой опасности, угрожавшей его незаконному владычеству, он — не сам человек, а злой дух — вскричал: оставь, что Тебе до нас, Иисус Назарянин! Ты пришел погубить нас (ср. Мф. 8:29; 2 Петр. 2:4; Иуд. 1:6). Знаю Тебя, Кто Ты, святый Божий! Земля не познала своего Царя, пришедшего в образе одного из земнородных ее чад; но о Нем свидетельствовало небо (Лк. 2:11; 3:22; Мф. 3:17), а теперь должен свидетельствовать ад: бесы веруют и трепещут (Иак. 2:19). Злочестивый, решившийся остаться навсегда злочестивым, понял, что пришел его час смерти, когда на него ополчился Святый Божий (ср. Пс. 15:10).

Но можно спросить, какая бы могла быть причина, побуждающая к такому свидетельству? Странно, что злой дух без всякого принуждения провозглашает миру о присутствии в нем Святого Божия, имеющего положить конец всякому злу, от которого нечестивый тучнел и которым жил. Не вправе ли мы скорее ожидать, что Он станет отрицать или стараться помрачить славу Его? Нельзя сказать, чтоб это было невольное исповедание истины, насильственное, исторгнутое высшим могуществом Христа, в виду того, что им оскорбился Сам, в пользу Кого оно провозглашено, оскорбился до того, что заградил уста этого глашатая. Итак, остается или с Феофилактом и Гроцием принять это за вопль низкого раболепного страха, притворно и льстиво намеревающегося отвратить от себя суд, который с пришествием Христа в мир должен неминуемо близиться, или, следуя Иерониму, считать этот возглас рабским воплем невольника, воображению которого при неожиданной встрече со своим властелином, хорошо ему известным, чудятся истязания и муки, и вот он старается как-нибудь укротить его гнев, или иначе — видеть в этом заявлении скрытый умысел унизить пред светом Того, за Кого оно подано. Враг надеялся навлечь подозрение на самую истину, лишить ее доверия, когда бы принято было свидетельство, произнесенное духом лжи, а эти исповедания Иисуса Христом могли казаться предосудительными для Его дела, как мы видим из ст. 2 и вскоре последующего 22-го 3 гл. святого Марка. Самый факт, что Христос возбранил ему свидетельствовать, говоря: замолчи и выйди из него, дает некоторое право на предпочтение этого объяснения. Ангел и апостол имеют право запрещать именем другого, но Христос запрещает Своим собственным.

Но слово Его в настоящем случае было ли тем словом могущества, какого мы должны ожидать? Христос повелел злому духу замолчать, но дух нечистый только после того, как сотряс его и закричал громким голосом, вышел из него (ср. Деян. 8:7). На самом деле он был послушен приказанию молчать, он уже ничего более не говорил, что и было ему приказано Господом; в громком крике выразился лишь нечленораздельный вопль ярости и отчаяния. Здесь также нет и противоречия между святым Лукою, который говорит, что дух ни мало не повредил ему, и святым Марком, который замечает, что дух сотряс его. Злой дух не причинил ему продолжительных мук, он ему сделал зло, какое только мог; ибо и в Евангелии от Луки сказано, что дух поверг его посреди синагоги, а с этим фактически согласно повествование другого евангелиста, что дух сотряс его.

Евангелист Марк не упускает удобного случая сказать о глубоком впечатлении, которое чудеса Христа производили на свидетелей, и о том, как они им дивились и изумлялись (5:20; 6:51; 7:37; 10:26). Здесь он это выражает с наибольшею силою: и все ужаснулись, так что друг друга спрашивали: что это? что это за новое учение, что Он и духам нечистым повелевает со властию, и они повинуются Ему?

Мысли святителя Феофана на 22-й стих 1-й главы Евангелия от Марка

«Мысли на каждый день года по церковным чтениям»

Господь учил в синагоге капернаумской, и все дивились о учении Его: бе бо уча их, яко власть имый, а не яко книжницы. Эта власть — не тон повелительный, а сила влияния на души и сердца. Слово Его проходило вовнутрь и вязало совести людские, указывая, что все так есть, как Он говорил. Таково и всегда слово, проникнутое силою Божественною, слово от Духа, или слово помазанное. Таково оно было и у святых апостолов, и после них у всех влиятельных учителей, говоривших не от научности, а от того, как Дух им давал провещавать. Это дар Божий, стяжаемый, однако, трудами не над одним исследованием истины, а более над сердечным жизненным усвоением ее. Где это совершится, там слово проникается убедительностью, потому что переходит от сердца к сердцу; тут и власть слова над душами. Книжникам, говорящим и пишущим от научности, не дается такая сила, потому что они говорят от головы и в голову пересыпают свое умствование. В голове же нет жизни, а только верхушка ее. Жизнь в сердце, и только исходящее из сердца может воздействовать на эпохи жизни.

Св. Афанасия Александрийского мысли на 33-34 стихи 4-й гл. Евангелия от Луки

Творения свв. отцов, т. 24

И в сонмищи бе человек, имый духа беса нечиста, и возопи гласом велиим, глаголя: остави, что нам и Тебе, Иисусе Назарянине: пришел еси погубити нас: вем Тя, Кто еси, Святый Божий.

Бес, сказавши: вем Тя, не знал Его истинно, говорил же лицемерно. Но и в том, что сказано им в правду (ибо справедливо сказал: Ты еси Святый Божий), Господь наложил на него молчание и запретил говорить, чтобы и бес вместе с истиною не посеял злобы своей, и мы приобучились не внимать бесам, хотя по видимости говорят они и истину. Ибо нам, имея у себя Божественные Писания и свободу, дарованную Спасителем, неприлично учиться у диавола, который не соблюл чина и совратился в мыслях своих. Посему, когда произносит он и изречения Писаний, Господь запрещает ему, говоря: грешнику же рече Бог: вскую ты поведаеши оправдания Моя? (Пс. 49:16). Поэтому сам Отчий глас вещающий: Сей есть Сын Мой возлюбленный (Мф. 3:17), и поклоняющиеся Ему Ангелы и написавшие о Нем святые достаточно могут научить верных, что Он один есть Сын и Божие Слово. Ариане же, поелику не имеют чистого разумения и не могут послушать мужей Божественных и богословов, то хотя бы у подобных им бесов пусть научатся, что не о многих возглашали сынах, но Сего единого ведая, говорили: Ты еси Святый Божий и Сын Божий. Ибо сам внушивший им ересь не сказал: Ты один из святых Божиих (εί "αγιoς τoυ θεoυ), которых много, но говорит: Ты еси Святой Божий (εί о "αγιoς τoΰ θεoυ), потому что Ты один. Поэтому весьма кстати присовокуплен здесь член (ó "αγιoς). Ибо Он один свят по естеству, другие же святы как причастники Его. Так и сами делатели лжи, нередко вынуждаемые очевидностью, и против воли свидетельствуют об истине. Ибо и демоны не евангелистов исполняли дело, но поелику не могли взирать на свет истины, то и взывали: вемы Тя, Кто еси, Святый Божий.

Исцеление тещи Симона и многих больных (Мф. 8: 14-17; Мк. 1: 29-32; Лк. 4: 38-40)

Тренч, архиеп. Дублинский.
«Чудеса Господа нашего Иисуса Христа»

Это чудо у евангелистов Марка и Луки сходится в непосредственной связи с предыдущим. Евангелист Марк повествует: вышедши вскоре из синагоги, пришли в дом Симона и Андрея. У святого Луки сказано только: в дом Симона. Вероятно, чтобы вкусить хлеба, Господь в сию субботу вошел в этот дом. Пришедши в дом Петров, Иисус увидел тещу его, лежащую в горячке. Она была одержима сильною горячкою, говорит святой Лука-врач, по всей вероятности, употребляющий эпитет в смысле технического термина, а не для простого означения силы ее болезни. Это легко допустить по той причине, что у медиков того времени было различие между сильными горячками, соответствующими современному у нас тифу, и слабыми горячками. Один также евангелист Лука упоминает о предстательстве некоторых за больную: и просили Его о ней. Ему же мы обязаны замечательными выражениями: Он запретил горячке; а при другом случае: Он запретил ветру (8:24). Один евангелист Матфей упоминает, что Он коснулся руки ее. От этого живительного прикосновения здоровье и сила проникли в ее истощенный организм: горячка оставила ее, и оставила ее не в крайней слабости и изнурении, обыкновенно следующими за горячкою по естественному порядку вещей, при медленном восстановлении здоровья. Ее исцеление произошло так быстро, что она встала и служила им (ср. Ин. 4:52), заботясь о всем нужном для угощения присутствовавших.

Молва об этом чуде, вскоре последовавшем за другим, того же дня так быстро распространилась, что когда настал вечер, или, следуя Марку, когда заходило солнце, к Нему приносили многих бесноватых и Он изгнал духов словом, и исцелил всех больных. Двояко объясняется это неважное обстоятельство, тщательно отмеченное всеми тремя евангелистами, что только при или по захождении солнца больные были приносимы в Иисусу. Некоторые (Ольсгаузен) полагают, что выжидали, когда сойдет полуденный жар и наступит более удобная пора и вечерняя прохлада для принесения больных; другие объясняют, что это был день субботний (ср. Мк. 1: 21-29) и что боялись нарушить священное отдохновение, принимаясь за труд до солнечного заката или до истечения дня. Так в одном случае думает и св. Иоанн Златоуст, но в другом подобном он усматривает более общее доказательство веры и ревности народа, который и по миновании дня все еще стремился ко Христу и пред Ним слагал своих больных.

Все это совершалось, как повествует евангелист Матфей, да сбудется реченное чрез пророка Исаию, который говорит: Он взял на Себя наши немощи и понес болезни. Представляются некоторые трудности по поводу ссылки на это пророчество — во-первых, почему евангелист все это приводит в связи с исцелением только телесных человеческих недугов; во-вторых, почему должно находить более реальное исполнение оного здесь, чем в каком-либо другом способе Христова служения? Первая из этих трудностей улаживается. Связь, как она представляется в Писании, так тесна между грехом и страданием, смерть (а болезнь есть начало смерти) так непосредственно следует за грехом, все бремя бед, тяготеющих над миром, носит в некотором смысле такие карательные черты, что Мессия является Совершителем Своего посольства и Исполнителем относящихся к Нему пророчеств — устраняет ли Он грех или врачует недуг и изглаживает скорбь, неминуемые следствия греха, исправляет ли зло нравственное, или физическое.

В решении другого вопроса представляются более существенные затруднения. Слова святого Матфея, как и приведенное им пророчество, приписывают Господу восприятие на Себя болезней и немощей, от которых Он освобождал других. Но как это могло быть? В каком смысле можно о Нем утверждать, что Он взял на Себя наши немощи и понес болезни? Не правильнее ли думать, что Он их устранил и уничтожил?

Многим казалось удовлетворительным объяснение, почерпнутое из Его трудной деятельности этого дня, по миновании оного не окончившейся и длившейся даже вечером; так что Он действительно облегчал тяготы других, но с обременением для Себя, с утомлением, неизбежным следствием неблаговременных трудов, производящих болезненное ощущение в самом труженике. Но невероятно, чтобы евангелист намеревался придать такую важность необычным или продолжительным трудам этого дня, или с такою же свободою не сослался бы на эти слова, повествуя о других исцелениях, совершенных Господом. Не один только этот день, хотя бы и особенно изнурительный, но все дни Его земной жизни были для Него днями испытания тех зол, от которых Он избавлял других. Закон всякой истинной помощи таков, что если ты хочешь облегчить бремя, то должен сам преклониться и поднять его (Гал. 6:2); если хочешь изгладить скорбь, то должен ей сочувствовать, о чем мы свидетельствуем всякий раз, говоря о сострадании, о соучастии: закон этот наивернейшим образом был исполнен Им, на чью помощь возлагаются все надежды. Не в одном этом воззрении на Его жизнь, то есть что Он был Целителем немощей, исполнились пророчества, но еще более они оправдались всею Его жизнью, приведшею Его в соприкосновение с бесконечно разнообразными лишениями и скорбями, с дисгармонией во внешней жизни, с противоречиями в человеческом бытии. Все это, как реальное следствие греха представлявшееся Его взорам в своем истинном виде, все это отзывалось живою скорбью в святой душе Господа. Святой евангелист Матфей цитирует эти слова по отношению к одному трудовому дню земной жизни Господа, но мы тогда только постигаем всю их силу, когда сознаем, что в высшей степени приложимые к тому дню слова эти простираются на все другие дни и на все другие виды Его служения, ради которого Он пришел в мир. Он понес немощи, неся бремя смертной страдальческой жизни, дабы привести их к концу и победоносно низложить смерть.

(Мк. 1: 33-39; Лк. 4: 41-44; Мф. 4: 23-25)

О продолжении деятельности Иисуса Христа и о впечатлении от совершенных Им чудес евангелисты рассказывают: и весь город собрался к дверям. А Он на каждого из больных возлагал руки и исцелял их. Выходили из многих и бесы с криком, говоря: Ты Христос, Сын Божий. Но Он запрещал им сказывать, что они знают о Нем. Поутру весьма рано Иисус Христос встав вышел и пошел в уединенное место, и там молился. Симон и прочие побежали искать Его. И нашедши сказали Ему: все ищут Тебя. Но Он говорит им: пойдем в ближние селения и в другие города, чтобы Мне и там проповедать о Царствии Божием, потому что Я на то пришел. И ходил по всей Галилее; учил в синагогах, благовествовал о Царствии Божием и исцелял всякую болезнь и немощь в людях. Слух о Нем разнесся по всей Сирии, со всех сторон приводили, к Нему больных самыми разнообразными недугами и припадками для исцеления; и множество народа следовало за Ним.

Мысли святителя Феофана на 43-й стих 4-й главы Евангелия от Луки

«Мысли на каждый день года по церковным чтениям»

И другим градовом благовестити Ми подобает Царствие Божие, яко на се послан есмь.

Это — яко на се послан есмь— священству нашему надобно принять себе в непреложный закон. И апостол заповедал им в лице святого Тимофея: обличи, запрети, умоли, настой благовременне и безвременне. Истину на землю принес Господь и Дух Святой исполнивши апостолов в день Пятидесятницы, — и ходит она по земле. Проводники ее — уста иереев Божиих. Кто из них затворяет уста свои, тот преграждает путь истине, просящейся в души верующих. От этого и души верующих томятся, не получая истины, и сами иереи должны ощущать томление от истины, которая, не получая исхода, тяготит их. Облегчись же, иерей Божий, от сей тяготы, испусти потоки Божеских словес, в отраду себе и в оживление вверенных тебе душ. Когда же увидишь, что и у тебя самого нет истины, возьми ее: она — в святых писаниях; и, исполняясь ею, препровождай ее к детям духовным: только не молчи. Проповедуй, ибо на это ты призван.

Призвание четырех апостолов (Лк. 5: 1-11)

«Воскресное чтение», 1825

Евангелист Лука повествует, что когда Господь стоял однажды при озере Геннисаретском и около Него теснился народ, желая слышать слово Божие, то, увидев при бреге две рыбачьи лодки, хозяева которых, вышедши из оных, вымывали сети свои, Он вошел в одну из них, принадлежавшую Симону, и попросил сего последнего отплыть несколько от берега. Тогда Он сел и начал учить народ из лодки. Окончив беседу Свою, Он сказал Симону, чтобы тот отплыл на глубину и закинул сеть для ловли. Симон отвечал Ему: «Наставник! всю ночь мы промучились и ничего не поймали; но по слову Твоему закину сеть» (ср. ст. 5). Так и было сделано, и труд не был напрасен: у них поймано было такое множество рыбы, что сеть прорывалась и они уже должны были призвать к себе на помощь товарищей с другого судна; оба судна наполнились рыбою, так что начинали тонуть. Как люди, хорошо знакомые со своим делом, Симон Петр и его товарищи не могли не видеть всей чудесности события, и это привело их в страх. Видя пред собою такого великого Чудотворца, Симон в почтительном самоунижении припал к коленам Иисусовым и начал просить: выйди от меня, Господи, потому что я человек грешный (ст. 8). Но Христос успокоил его и сказал: не бойся; отныне будешь ловить человеков (ст. 10). Слова эти однозначащи с тем призванием апостолов, о котором сообщает нам другой евангелист, — и конец дела видим тут один и тот же: пораженные чудом Христа рыбари, вытащив оба судна на землю и оставльше вся, вслед Его идоша (ст. 11).

Приведенный рассказ объясняет нам отчасти ту необыкновенную решимость самоотвержения, с которою эти рыбари оставили все тотчас по первому призыву и пошли вслед за Христом. Простота их послушания, обнаруженная в этом деле, бесспорно, показывает простоту их веры и сердечного расположения; но это отнюдь не было слепое послушание. Всюду подтверждая слово Свое победоносною силою дела, Спаситель и здесь, в занятиях их собственного же быта, дает им живое убеждение к тому, чтобы они доверились Ему беспрекословно. Что же в таком случае представляется особенного в подвиге добровольной их решимости, если она была так приготовлена и возбуждена чудом? Опять то же послушание и доверчивость, с которою был принят самый опыт уверения. Несмотря на безуспешную усталость после работы в течение целой ночи, Симон не отказывается взять на себя новый труд. Он сам дает заметить Учителю, что труд этот, по соображению с предшествовавшим, не обещает успеха; но из уважения к Наставнику и полагаясь только на слово Его, Симон снова закидывает сеть. Это показывает, что в нем действовало уже наперед установившееся доверие к Наставнику. Впечатление страха, произведенное на рыбарей чудесным ловом рыбы, было естественно. Но какое чувство лежало в основании этого страха и с какими представлениями соединялся он у рыбарей? Судя по крайней мере по тому, как выразился он у Петра, страх этот был произведен не одною внезапностью чуда, но имел более глубокое основание. Явление необычайной, высшей силы в лице великого Наставника возбудило в Петре живое представление о собственной греховности, которое заставило его припасть в ужасе к коленам Иисусовым. Таким образом, в душе его действовало возбужденное чувство смирения. Много раз в Евангелии мы встречаемся с мыслью о смирении и примерами смирения; но это самое показывает, что смирение представляет собою один из главных предметов евангельского учения и должно считаться делом первостепенной потребности у каждого из нас. Нам только нужно всегда помнить истинный характер христианского смирения. Оно сосредоточивается не в скромном только вообще мнении человека о самом себе, а прямо в искреннем и полном сознании своего недостоинства, как это высказалось у Петра, высказывалось и в других случаях, упоминаемых Евангелием. Скромная умеренность в суждении человека о самом себе, бесспорно, составляет необходимую черту смирения; но она сама же, если только существует в человеке не по одному имени, располагает его вглядываться внимательнее в свои недостатки и сознавать, не закрываясь, всю теперешнюю расстроенность своего нравственного положения. А бывает очень часто, что человек не приходит и к мысли судить о себе скромнее и благоразумнее, доколе что-либо не даст ему почувствовать внутренних язв своей греховности. Совершившееся падение человека — дело несомненное, и повреждение природы его через грех — явление в опыте повсеместное; потому устранять от себя мысль об этом при взгляде на себя самого было бы для христианина непростительным самообольщением, и отнюдь не может это быть прикрыто какою-либо поверхностною формою скромности и умеренности. Дело тут прежде всего во внутреннем сердечном чувстве; если только это последнее глубоко и сильно, оно тогда может выражаться не в одних только формах безответного самоунижения, но и другими способами, как, например, выразилось у Петра, который стал просить Иисуса удалиться от него. Поступок Петра сходен с поступком капернаумского сотника (Мф. 8:8), который также не хотел видеть Иисуса в доме у себя по чувству смирения: в обоих случаях своеобразность внешних отношений обеспечивалась достоинством внутреннего расположения. Со стороны Петра это могло служить свидетельством еще более высокого воззрения: его трепетное обращение ко Христу напоминает собою о том почтительном благоговении, по которому иудей издавна почитал для себя страшным близкое присутствие Бога и опасался быть истребленным от величия славы Его. Воззрение, правда, несвойственное новозаветному духу сыноположения; но в то же время, если отнесем его к рассматриваемому случаю, можем заключить о том, какое понятие имел Петр об Иисусе Христе и чем сознавал себя в присутствии Его.

Св. Амвросия Медиоланского изъяснение Евангелия о чудесной ловле рыбы (Лк. 5: 1-11)

«Воскресное чтение», 1810

Влез Иисус в един от кораблю, иже бе Симонов, моли его от земли отступити мало.

Из Евангелия известно, что за Господом, когда Он исцелял болезни, народ всюду следовал, и желающих получить от Него исцеление не удерживали ни время, ни место. В одно время наступал уже вечер, а народ все шел за Ним; но встретилось море, — и когда народ стал теснить Его, Он взошел на корабль Петров, который, по словам евангелиста Матфея, бедствовал на море, а по словам святого Луки, наполнен был рыбою, в означение того, что Церковь Христова наперед должна была подвергнуться различным искушениям, а потом уже соделаться плодоносною и что все те, которые плавают по житейскому морю, подобны рыбам. В одном месте Христос представлен спящим на корабле, а в другом повелевающим. Подлинно Он спит для робких, а бодрствует для совершенных; но при всем том Христос хотя и спящим представлен, но, по словам пророка, сердце Его бдело (Песн. 5:2).

Евангелист Матфей упомянул о повелении Его ветру для того, чтобы показать Его власть и всемогущество; ибо здесь открывается Его Божеская власть и всемогущество; потому что укрощением волнующегося моря, покорностью стихии Его гласу и способностью неодушевленных тварей к повиновению ясно доказана Его Божественная сила и власть, которые равным образом видны и тогда, когда Он укрощает волны мира сего и одним словом Своим изгоняет нечистых духов.

Евангелист Лука говорит, что Спаситель для Себя избрал тот самый корабль, на котором Петр ловил рыбу, то есть который не обуревался. Обуревался тот корабль, на котором сидел Иуда; ибо хотя на нем сидели и другие ученики, исполненные веры к своему Учителю, но от неверия предателя поколебался. Так безверие одного может быть причиной всеобщего возмущения, а потому мы во всяком случае должны удаляться человека, зараженного неверием и предательством, дабы из-за одного не погибнуть всем.

Иисус Христос прочим ученикам велел закинуть мрежу в море, а Петру сказал: поступи во глубину, то есть во глубину размышлений; ибо познание сокровенных таин Божиих, явление Сына Божия, Его непостижимое рождение есть такая глубина, в которой разум человеческий совершенно теряется; и пусть мне не дозволено знать, каким образом родился Бог, но знать то, что Он воплотился, полезно; пусть я не знаю способа Его рождения, но я должен знать, что Он действительно родился; пусть я не знаю, каким образом Сын родился от Отца, но знаю совершенно, что Отец родил Сына; и если Богу не верить, то кому же? Мы обыкновенно верим тому, что видим или о чем слышим, и когда нам рассказывают люди честные, то верим беспрекословно; как же после сего не верить тому, что говорит нам Бог Отец, что подтверждает Бог Сын, что подтверждают затмившееся солнце и потрясшаяся земля? В сию-то глубину поступить Христос повелел Петру, дабы он мог прозревать духовными очами и воскресение Бога Сына, и сошествие Святого Духа.

Мрежа, которую Спаситель повелел апостолам закинуть в море, означает в духовном смысле связный состав проповеди, которою можно уловить слушателя в послушание веры. Апостольскую проповедь очень прилично назвать мрежею; ибо как мрежею пойманная рыба не пропадает, но сохраняется и извлекается из глубины морской на берег, так и проповедь апостольская не погубила людей, но извлекла их из глубины неведения во свет истины и возвела их ум от земли к небу.

Наставниче, говорил Петр, обнощ всю труждшеся, ничесоже яхом: по глаголу же Твоему ввергу мрежу. Другими словами это можно так выразить: Господи, я уверен, что там царствует ночь, где нет Твоей воли; ибо никто еще не обратился к вере. Хотя я и закидывал мрежу слова своего о крещении, но доселе не изловил ничего. Я закидывал эту мрежу не ночью, но днем, и ожидаю Твоего повеления, по глаголу Твоему ввержу мрежу. Подлинно апостолы ничего не изловили, когда не были посланы на проповедь; но когда Спаситель послал их во все концы вселенной проповедовать Евангелие, тогда они изловили неисчислимое множество рыбы. Этот успех в ловитве нимало не зависел от их красноречивой проповеди, но от того дара, который они получили свыше от Святого Духа. От этого дара проповедь их имела такую силу, что всякое человеческое мудрование ей уступало и многие народы обратились к вере во Христа.

Под именем товарищей, которых приглашали на проповедь, когда стала проторгаться мрежа, можно здесь разуметь иудейский народ, из числа которого были Иоанн и Иаков, потому что в Писании сказано: бысть Иудея святыня Его (Пс. 113:2). Иудеи из своей синагоги точно спешат на корабль Петров, то есть обращаются к Церкви Христовой, чтобы наполнить оба корабля, то есть Церковь и синагогу, потому что о имени Христовом всяко колено иудейское и эллинское поклонится, ибо всяческая во всех Христос (Кол. 3:11).

Петру, изловившему множество рыбы, предстояла другая забота — сберечь ее; но опытный сей ловец, умея изловить, не затруднялся и в том, как изловленную сберечь; он, уловив по слову Христову, верил этому слову и счастливый лов не приписал своим силам и своему искусству, а сказал: изыди от меня, яко муж грешен ешь, Господи, то есть он удивился силе и благодати Божией; но чем более был достоин толикой благодати, тем более смирялся.

Христианин! не должен ли и ты сказать с апостолом: изыди от мене, яко муж грешен ешь, Господи, да и тебе скажет Господь: не бойся? Бог милосерд и многомилостив, не бойся пред Ним исповедывать свои согрешения. Ничего не приписывай себе, но все относи к славе Божией, ибо Он по благости Своей дарует тебе все то, что служит к твоему спасению и вечному блаженству.

О силе Божественного призвания и о послушании оному

Свт. Филарет, митр. Московский.
Слово в Неделю 3-ю по Пятидесятнице

Они же абие оставльше корабль и отца своего, по Нем идоста (Мф. 4:23).

На берегу моря Галилейского четверо рыбаков занимались своим делом. Двое закидывали сети, начиная лов; другие двое в другом месте поправляли сети, видно, поврежденные во время лова. Идет некто по берегу и говорит двум первым: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. Петр и Андрей могли узнать в призывающем Того, Которого Иоанн Креститель указал им на Иордане и назвал Агнцем Божиим и Который при первой встрече с незнакомым Симоном не только назвал его по имени, но и преднарек ему новое имя Петра, тогда непонятное и загадочное. Сии воспоминания должны были возбудить в Петре и Андрее почтительное внимание к словам призывающего Иисуса. Но при сем нельзя было им не приметить и того, что Призывающий был странник, беспомощный, не имеющий ни собственного дома, ни богатства, ни звания в обществе, почетного или начальственного. Как же вдруг пойти за Ним? Куда идти за человеком, который не имеет, где приклонить главу? Петр и Андрей имели какую-нибудь хижину, имели лодку, сети, рыболовный промысл, и от того пропитание: как бросить сие, чтобы идти за Тем, Который и сего не имеет? — Но Он сделает ловцами человеков? Что это значит? Как это возможно? Люди ловят людей в свою власть, подчиненность, зависимость, в свою волю, посредством предварительной власти над некоторыми людьми, посредством богатства, посредством разнообразного светского искусства, посредством сильных, богатых, образованных сообщников и единомышленников; ничего такого не имеют ни Призывающий, ни призываемые быть ловцами человеков. Посему чего бы естественно должен был ожидать призывающий Иисус от Петра и Андрея? Если не решительного отказа, то нерешимости, раздумья, колебания и борьбы между порывами на зов необыкновенный и привязанностью к быту обыкновенному, между желанием и надеждою неизвестного великого и между опасением потерять известное малое и не приобрести ничего. И что же, напротив, оказалось? Решимость быстрая, готовность полная, проследование зову, не отсроченное ни на минуту. Петр и Андрей не остановились даже, чтобы передать свои рыболовные сети, дабы они без пользы не пропали или не сделались добычею хищника. Они просто их бросили. Они же абие оставльша мрежи, по Нем идоста.

Иисус идет далее по берегу и подобным образом зовет других двух рыбарей, Иакова и Иоанна. Действие зова оказывается подобное прежнему и, может быть, еще более удивительное. Из евангельской истории не видно, чтобы Иаков и Иоанн так рано и так благоприятно предварены были о Иисусе, как Андрей и Петр: тем более удивительно, что и те приняли зов Его так же беспрекословно, как сии. Иаков и Иоанн, чтобы идти за Иисусом, должны были оставить то, что гораздо дороже рыболовных сетей, — оставить отца своего; но и сила сыновней любви вместе с прочими противоборными чувствованиями и помышлениями естественными не могла стоять против силы слова Иисусова: они же абие оставльша корабль и отца своего, по Нем идоста.

Что же это за сила, которая в немногих звуках слова Иисусова действует так внезапно, так неестественно, так победоносно над сильнейшими естественными привязанностями, чувствованиями, умопредставлениями? По самому действию необходимо должно признать, что эта сила вышеестественная, следовательно, Божественная, — сила слова Божия, живого и действенного (Евр. 4:12), — глагола, который не возвращается тощь (Исаия 55:11) к изрекшему его, Слова, Которым ся быша (Ин. 1:3). То же Слово, соприсносущное Отцу, Которое в начале мира непостижимым, Божественным образом рече: да будет свет: и быстъ свет (Быт. 1:3), и вообще: рече, и быша: повеле, и создашася (Пс. 32:9), теперь, облекшись в одежду человеческого естества, с тою же Божественною властно глаголет человеческим гласом, и глаголемое творится; тварь неудержимо никакими препятствиями устрояется и движется по гласу Творца; человек идет за Богочеловеком; рыбарь делается апостолом.

Но при сем надлежит принять в рассуждение и то, что сие Слово, всегда одинаково могущественное Само по Себе, неодинаково простирает Свое могущество на твари. Когда Оно глаголет твари как твари, тогда она покорствует Ему необходимо. Так Иисус запрети ветру и рече морю: молчи, престани: и улеже ветр, и быстъ тишина велия (Мк. 4:39). Но когда Слово Божие глаголет твари как существу разумному и свободному, тогда предоставляет ей свободно внять глаголемому и принять спасительную силу и действие глагола. Так глаголал Господь Петру и Андрею: грядита по Мне, и Сам не только побуждал их следовать за Ним, но и давал им силу исполнить сие и преодолеть все препятствия; однако не принуждал их, а предоставлял им свободно принять слово и силу слова, повеление и благодать исполнения. И потому, прославляя Божественную силу слова Христова, мы не должны оставить без замечания и человеческую в апостолах добродетель послушания слову Христову.

Как быстро подвиглась их свободная воля вослед призывающего слова Христова: абие, тотчас! Как верно за намерением последовало самое дело: по Нем идоста! Как безусловно всем для сего пожертвовано: оставльша мрежи, — оставльша корабль и отца своего!

Вот для нас пример и указание общего христианского долга — послушания слову Христову, послушания скорого, неуклонного, деятельного, никакими препятствиями не побеждаемого, на все пожертвования готового.

Мысли епископа Феофана о призвании учеников (Мф. 4: 18-24)

«Мысли на каждый день года»

Позвал Господь Петра и Андрея — и они тотчас, оставя все, пошли за Ним. Позвал Он Иакова и Иоанна, и они тоже тотчас оставили все и пошли за Ним. Отчего же так скоро и охотно пошли? Оттого что увидели лучшее. Таков уж закон у нас в душе, что, узнав и вкусив лучшее, она отвращается от худшего и бросает его. Тут совершается то же, что потом Господь изобразил в притче о сокровище, сокрытом на поле, и о бисере многоценном. Это сокровище и бисер — вера в Господа и общение с Ним по силе веры. Обладателями сего мы нарицаемся еще в крещении. Отчего же мы так мало ценим такое сокровище и, мало ценя, меняем на пустошь? Оттого что во время воспитания не вводят нас во вкус этого сокровища и оно становится чуждо нашему сердцу. Сердце наше не знает этого лучшего. Оно знает только, что из нехорошего меньше нехорошо и что больше, и на этом основывает свой взгляд. Тут и причина вся, отчего иных зовет Господь и они идут; а мы и призванные бежим от Него.

Лк. 5:6. Целую ночь трудились рыбари и ничего не поймали; но когда Господь вошел в их лодку и после проповеди велел забросить мрежу, поймалось столько, что вытащить не могли, и мрежа проторгалась. Это образ всякого труда без помощи Божией. Пока один человек трудится и одними своими силами хочет чего достигнуть, все из рук валится; когда приблизится к нему Господь — откуда потечет добро за добром. В духовнонравственном отношении невозможность успеха без Господа осязательно видна: без Мене не можете творити ничесоже, сказал Господь. И этот закон действует во всяком. Как ветка, если не срощена с деревом, не только плода не приносит, но, иссыхая, и живность теряет, так и люди, если не состоят в живом общения с Господом, плодов правды, ценных для живота вечного, приносить не могут. Добро, какое в них и бывает иногда, только на вид добро, а в сущности недоброкачественно, как лесное яблоко и красно бывает с виду, а попробуй — кисло. И во внешнем житейском отношении тоже осязательно видно: бьется, бьется иной, и все не в прок. Когда же низойдет благословение Божие, — откуда что берется. Внимательные к себе и к путям жизни опытно знают эти истины.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К ПРИЗВАНИЮ АПОСТОЛОВ (МФ. 4: 18-22; ЛК. 5: 1-11)

Святоотеческие толкования

1) Св. Дмитрий Ростовский на слова: изыди от мене, яко муж грешен есмь (ст. 8). «Воскресное чтение», 1820.

Новейшие толкования в духовных журналах

2) Ф. Надеждин. Призвание к апостольскому служению Петра, Андрея, Иакова и Иоанна. «Духовная беседа», 1860.

3) Призвание апостолов (Мф. 4:19-20). «Воскресное чтение», 1834.

4) Зеведей (Мф. 4:21). Библ. пол. сл. «Воскресное чтение», 1875. Иаков. Там же. 2. Иоанн (Мф. 4:22). Там же.

5) Лк. 5:1-11. Изъяснение Евангелия о чудесной ловле рыб. «Воскресное чтение», 1803.

6) Беллюстин. Апостольство. «Воскресное чтение», 1833.

7) Г. Н. Святые апостолы как проповедники слова Божия. Там же.

8) Геннисарет (Лк. 5:1). Библ. пол. сл. «Воскресное чтение», 1874.

9) Мф. 4:19. Прот. Нечаев. Сокровище духовное, от мира собираемое. «Душеполезное чтение», 1884.

В Словах и Беседах

10) Мф. 4:18-23. Павел, архиеп. Кишиневский. О состоянии рода человеческого пред явлением на землю Искупителя и о религиозно-нравственном состоянии современного общества.

11) Ст. 19. Свт. Филарет, митр. Московский. О том, что призванием Петра, Андрея, Иакова и Иоанна Иисус Христос положил начало созиданию Своей Церкви и что все люди, подобно рыбам, плавают в глубине моря житейского и уловляются духовною мрежею в Царство Небесное.

12) Ст. 23. Его же. О проповеданном Иисусом Христом Евангелии Царствия: что было предметом его и что такое Царствие Небесное.

13) Ст. 18-24. Исидор, архиеп. Курский. Беседа о призвании 4 учеников.

14) Лк. 5:1-11. Макарий, еп. Тамбовский. О преимуществах Библии пред всеми другими книгами, ее свойствах и достоинствах.

15) Павел, архиеп. Кишиневский. О призвании рыбарей и высоком значении труда для общего и частного блага людей. О том живом участии, которое принимает Господь Бог в судьбе мира и человека и некоторых законах мироправления Божия.

16) Ст. 1. Филарет, архиеп. Черниговский. Отчего мало хотят слушать слово Божие.

17) Ст. 5. Исидор, митр. Новгородский. О свойствах истинного послушания.

Иннокентий, архиеп. Херсонский. О напрасном искании счастья в мирских благах.

18) Ст. 10. Арсений, митр. Киевский. Мудрость без праводушия, без младенческого смирения и простоты есть только тень совершенства, слабое отражение истинного света.

Исцеление прокаженного (Мф. 8: 1-4; Мк. 1: 40-45; Лк. 5: 12-16)

Тренч, архиеп. Дублинский.
«Чудеса Господа нашего Иисуса Христа»

Иисус Христос находился в одном из Галилейских городов, и вот, подошел прокаженный и кланялся Ему (Мф. 8:2). О поклонении едва ли нужно говорить, что оно означает глубокое уважение, но не предполагает еще признания Божественного характера в Том, Кому оно воздается. Просьба этого несчастного человека к Господу выражается замечательными словами — это язык простой и смиренной веры, которая готова ожидать исхода, каков бы он ни был, и, изъявив свое желание, предоставит исполнение или отказ высшей мудрости и любви: Господи! если хочешь, можешь меня очистить (ст. 2). Здесь нет вопроса о могуществе; нет признаков неверия того просителя, который говорил: если что можешь, сжалься над нами и помоги нам (Мк. 9:22). И Иисус, простерши руку, коснулся его, укрепляя и ободряя его веру, снисходя на просьбу и отвечая теми же словами, какими была выражена просьба: хочу, очистись. И он тотчас очистился от проказы (ст. 3). Это прикосновение Христа к нечистому примечательно, ибо в силу закона оно влекло за собою обрядовое осквернение. Гностики в этом несоблюдении закона Господом видели подтверждение своего учения, что закон исходил не от всеблагого Бога, а от злого начала. Им справедливо отвечает Тертуллиан, утверждаясь главным образом на глубокой мысли, заключающейся в запрещении прикасаться к лицам, по закону признанным нечистыми, то есть что мы не должны оскверняться участием в грехах других людей; а апостол Павел, переменяя обрядовое запрещение в нравственное, восклицает: выйдите из среды их и не прикасайтесь к нечистому (2 Кор. 6:17). Эти плотские запрещения были полезны для всех, пока не пришел Он, Пречистый, для Кого все было чисто, Кто был чужд скверны и заразы, Кто первый между человеками положил преграду и отразил напор зла, господствующего в мире.

И говорит ему Иисус: смотри, никому не сказывай (ср. Мф. 12:16; Мк. 5:43). Более вероятная причина запрещения — та, чтобы Его скромное служение не затруднялось неблаговременным стечением толпы, привлекаемой к Нему надеждою мирских благ (что действительно бывало, как это явствует из Евангелия: Мк. 1:45), или в ожидании чудесных знамений, или, может быть, чтобы преждевременно не вооружить против Себя врагов молвою об Его великих делах (Ин. 11: 46-47). Но приказание одному провозглашать, другому молчать о великом Божием благодеянии условливалось и другими, более глубокими причинами и основывалось на различном нравственном состоянии самих исцеленных. Гроций и Бенгель не без основания полагают, что это — смотри, никому не сказывай — должно принимать с таким ограничением, то есть пока не исполнишь Моего приказания: пойди, покажи себя священниками и принеси дар, какой повелел Моисей во свидетельство им. До тех пор ему надлежало молчать, дабы молва об этом не предупредила его и дабы иерусалимские священники из зависти или из желания унизить дело Господа не стали вовсе отрицать, что исцеленный страдал проказою или что действительно теперь от нее очистился. Таким образом, замечание святого Марка: Он тотчас отослал его объясняется тем, что Он не дозволил ему медлить и потребовал скорейшего исполнения приказания, чтобы молва о его исцелении не предупредила его. Во свидетельство им (ст. 44), то есть по мнению некоторых, в доказательство самим пререкателям, что Я пришел не нарушить закон, а исполнить (Мф. 5:17). По нашему мнению, слова во свидетельство им (ср. Мк. 6:11; Лк. 9:5) значат то же, что в доказательство против них, в обличение их неверия, когда Я оправдываю права Мои столь великими знамениями, такими делами, действительность которых они должны скрепить своею печатью (Ин. 5:36; 15:24), принимая твой дар, а тебя самого как очищенного вновь допуская в общество. Явление исцеленного к священникам, по уставу левитов (14:3), было нужно для того, чтобы они засвидетельствовали о действительном очищении больного, приняли от него дар и принесли как очистительную жертву за него, а по исполнении всех этих обрядов, объявив его чистым, восстановили его во всех правах и преимуществах церковных и гражданских. Касательно нарушенного прокаженным приказания хранить молчание и о том, что он, вышедши, начал провозглашать и рассказывать о происшедшем (Мк. 1:45), мнения толкователей не одинаковы. Характеристическую черту и глубокое различие между римско-католическими и протестантскими толкователями составляет то, что первые, сколько известно, все без исключения скорее похваляют, чем осуждают этих людей за неисполнение строгого и сопряженного с угрозою повеления Христа никому не разглашать о полученном ими даре, и что учители той Церкви видят в этом непослушании неудержимое излияние благодарных сердец, что, в сущности, должно считаться не грехом, а заслугой. Некоторые из древних, например Феофилакт, не обинуясь утверждают, что эти люди вовсе не были ослушниками, разглашая о чуде, что Христос вовсе не имел намерения обязать их заповедию молчания, но предписал ее по Своему смирению и не оскорбился их непослушанием. Что касается до толкователей протестантских, для которых слово Божие есть безусловное правило и закон и которые не допускают поклонения Богу посредством самопроизвольных дел, а следуют образцу, им указанному, то все они считают, что повиновение лучше жертвы, хотя бы жертва предназначалась для особенного чествования Божия (1 Цар. 15:21). Потому разглашение чуда вопреки повелению Христа они считают недостатком в вере ослушников, виною, которую нельзя оправдать, хотя и признают, что она истекает из благодарного сердца.

Изъяснение св. Исидора Пелусиота 4-го стиха 8-й главы Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов, т. 34

Прокаженному повелено было принести предписанный законом дар для того, чтобы показать согласие двух заветов, а также и то, что Совершивший исцеление ныне есть Один и Тот же с Давшим закон.

Исцеление расслабленного в Капернауме (Мф. 9: 1-8)

«Воскресное чтение», 1825

В чем состоял этот недуг расслабления? Судя по описанию и по самому названию больных такого рода в Евангелии (παραλυτικóς, от παράλυςις), это была та же или почти та же самая болезнь, которая у нас также теперь известна под именем паралича и обнаруживается поражением и ослаблением нервов в организме человека в большей или меньшей степени.

Расслабленного приносят ко Христу на одре; значит, больной не мог и двинуться с него. Он был доведен до такого ослабления, что не мог даже и обратиться сам к Спасителю с просьбою об исцелении; едва ли даже он был в полном сознании. Евангелист сообщает нам, что Спаситель принял во внимание веру тех, кои принесли больного, и на основании ее изрек больному слово милости. Тут мы наперед уже встречаем видимое оправдание того, как общая молитва веры, по словам святого Иакова (Иак. 5:15), может спасать болящих. Хотя евангелист не показывает, обращались ли те лица ко Христу словесно с прошением относительно больного; но то самое, что они представили его Спасителю, побуждаясь верою, которая не скрылась от очей Христовых, было с их стороны не что иное, как та же соединенная молитва веры, которую имел в виду и апостол, предлагая нам учение о таинстве елеосвящения.

Что же сказал Христос расслабленному? Дерзай, чадо, говорит Он, отпущаются тебе грехи твои. Стоит и здесь нам обратить внимание на сходство, какое замечается между самым ходом дела в евангельском повествовании и словами апостола. Чтоб испросить помощь расслабленному, сказали мы, является соединенная вера других, и успех ее тотчас же обнаруживается прощением грехов больного; апостол также говорит: молитва веры (при помазании елеем) спасет болящего и воздвигнет его Господь, — и аще грехи сотворил есть, отпустятся ему (Иак. 5:15). После этого в словах апостола о елеосвящении невольно и самым последовательным образом представляется на вид нам драгоценная, для всех открытая возможность пользоваться во всякое время тем даром помощи свыше при болезнях, какого удостаивались некоторые во время земной жизни Спасителя, — пользоваться при посредстве одной веры, на условиях чисто нравственных. Разница здесь только в том, с одной стороны, что благодатное дарование исцеления, которое являлось там как чрезвычайный дар, в особенных случаях и прямо по вызывающей к тому потребности, равно как и способности со стороны страждущих, здесь облекается в общую и постоянную форму церковного тайнодействия. С другой же стороны, в том здесь разница, что при такой общедоступности своей оно, естественно, в своем употреблении не всегда соразмеряется с действительною верою нуждающихся, а иногда могут обращаться к нему и без надлежащей веры, — равно как не всегда могут знать и полную меру своей потребности в нем, потому что иным воля Божия присуждает один внутренний дар отпущения грехов и ведет потом их к мирной кончине путем болезни. Отсюда, между прочим, объясняется и то, почему так часто это священное таинство не сопровождается для нас видимым врачеванием немощей телесных. Впрочем, сказать правду, нам следовало бы побольше представлять Богу опытов живой и твердой веры, когда мы сходимся молиться за больного: тогда виднее было бы на самом опыте, почему, сколько и когда не достигается здесь дар полного врачевания по душе и телу.

Ясно, что Спаситель, начиная речь Свою к расслабленному словом прощения, тем указывает внутреннюю сокровенную причину болезни в душе его, в нравственных недостатках его прошлой жизни и хочет прежде всего устранить эту причину. Такое гласное объяснение не могло служить к подрыву чести больного, потому что все должны были понимать, что за каждым есть свои грехи и несть праведен никтоже (Рим. 3:10). Если бы Спаситель обратился к нему со словом обличения, тогда действительно Он выразил бы прямо невыгодное мнение о расслабленном; это значило бы, что болящий остается в нераскаянности. Но когда с такою приветливостью объявляется прощение грешному человеку, — это первая честь, которой мы все теперь должны искать себе, потому что без того нам невозможно никакое восхождение к почести вышнего звания Божия, невозможен никакой исход из своего нравственного унижения. С этой стороны, таким образом, было трудно кому-нибудь взвести нарекание на слова Христовы, сказанные расслабленному. Но мыслящие без рассуждения нашли здесь новую причину к нареканию. Некоторые из книжников, присутствовавшие там, начали думать про себя, что Спаситель присваивает Себе Божеские, не принадлежащие Ему права, изрекая отпущение грехов больному, и назвали это богохульством (Мк. 2:7; Мф. 9:3). Разумеется, им следовало бы обратить внимание на то, что Иисус Христос совершал прежде в виду всех, на те общеизвестные и многочисленные признаки посланничества свыше в чудесах Его, судя по которым они так или иначе должны были заключать о неоспоримом достоинстве всех слов Его и действий, и признавать в них следы Божественного полномочия, как бы ни представлялось оно чрезвычайным; это Он доказывал им Сам однажды, говоря: дела, яже Аз творю о имени Отца Моего, та свидетельствуют о Мне (Ин. 10:25); аще и Мне не веруете, делом Моим веруйте (ст. 38). Но они постоянно забывали это. Потому Он здесь же, в их присутствии, решается представить им на деле силу сказанного доказательства, а вместе с тем и облагодетельствовать больного. Для чего вы, говорит Он им, помышляете злое в сердцах своих? Что легче, сказать ли: прощаются тебе грехи, — или сказать: встань и ходи? Но, говорит, чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, — (тут Он обращается к расслабленному) встань, возьми постель твою и иди в дом твой (Мф. 9: 4-6). К общему изумленно, больной тотчас исполнил слово Господа и отправился домой вполне здоровым. Здесь кстати заметить, что постель или одр (κλίνη), о котором здесь упоминается, устроивался так, что положенного на нем человека в случае болезни могли четверо поднять и понести на нем; но в то же время каждый сам, если был в силе, мог взять и понести свой одр, как походную вещь. Отданное расслабленному приказание нести свою постель и за тем последовавшее исполнение того на деле всего лучше могло послужить к наглядному и всенародному подтверждение чуда исцеления. Недальновидным судиям теперь нельзя было уже поднять свой голос против Спасителя, хотя бы и желалось того им. Народ, бывший свидетелем этого чуда, не прибегая к неуместным рассуждениям, поступил в простоте своей благоразумнее. Он в большинстве своем также очень еще мало разумел Божественную власть Христа, а только видел в Нем великого Пророка; но он прославил Бога, подающего такую людям власть (ст. 8).

В недуге расслабления, сказали мы, особенно в представленном теперь примере, усматривается сходство с тем общественным недугом расслабления, которому и в наше время довольно часто, даже иногда очень часто бывает принуждено отдавать жертвы свои смертное человечество и который у нас известен с тем же именем паралича. Врачебная наука, по мере добытых способов, предлагает свои меры против оного, предохраняющие, восстановляющие организм; и мы должны быть благодарны в тем пособиям и предостережениям, которые она по силе своей сообщает в пользу общую. Евангельское повествование об исцелении расслабленного в Капернауме подает нам, с своей стороны, повод обратить внимание на сей предмет, очевидно, с другой, нравственной точки зрения. Все мы знаем, как внезапно болезнь эта поражает людей, нежданно-негаданно их вырывает из обычного, долгим временем настроенного хода их забот, надежд, занятий, как иногда быстро и нежданно подрывает она самую жизнь человека, не помышлявшего о смерти, не успевшего и в земных отношениях своих осуществить предпринятых и созданных целей жизни. Сама наука в большей части случаев не может верным образом предупредить или предугадать эту болезнь. Если когда, конечно, то именно смотря на этот симптом действующего над нами закона тления и смерти, мы побуждаемся носить в душе предостережение древнего мудреца: помяни, яко смерть не замедлит (Сир. 14:12), и обращаться преданным взором к невидимому Распорядителю нашей судьбы, Его верховному благостному суду поверяя жизнь и смерть свою и по возможности стараясь быть готовыми на всякое время. Но вот Евангелие, писанное для нас же, указывает нам в своей истории такого Врача, Который был силен одним словом уничтожить — не говорим — предрасположение к болезни или предшествующие какие-либо признаки ее, нет — самый недуг расслабления в полном его виде и во всей силе. Что ни говорите, а одно представление о таких действиях животворящей силы как бывших несомненно, когда бы ни происходили они, отзывается отрадным впечатлением в душе, особенно если сознаем, что и мы призваны быть также в живых и близких отношениях к Иисусу Христу, Который вчера и днесь, Тойже и во веки (Евр. 13:8). И быть не может, чтобы эти отношения, если они поддерживаются в настоящем виде, не сопровождались благотворными, хотя и не столь заметными последствиями для нашей телесной жизни, насколько это будет нужно здесь для нас же самих. Не станем непременно обещать себе чудесных исцелений в случаях указанной болезни; но довольно, если добросовестно воспользуемся теми нравственными предохранительными мерами, на которые Он тогда еще указывал, — а Он за то будет нас покрывать Своею милостью. Действительно, нельзя не замечать, что и тогда еще, при самом исцелении расслабленных, Он обращал особенное внимание на свободную нравственную настроенность их целой жизни и в связи с оною поставлял как действие болезни, так и самое действие врачевания. То Он прежде исцеления спешит очистить совесть страждущего от грехов (Мф. 9:2); то после исцеления внушает исцеленному беречься от греха, чтоб не пострадать еще хуже (Ин. 5:14). Это самое должны мы применить и к себе, в видах предохранения от тяжкого зла. Во-первых, сказанное исцеленному при овчей купели: не согрешай, да не горше mu что будет, — должно быть принято за правило и всеми, не испытавшими еще болезни, как мера предохранения от нее. Не согрешай, то есть старайся по возможности избегать всех видов нравственного зла, а если против воли увлекаешься им, тотчас сознавай свою вину и веди борьбу с ним; это значит, что независимо от той естественной добропорядочности в образе жизни, которой требуют от человека по правилам гигиены, он должен еще соблюдать постоянную добропорядочность и в нравственном строе своих душевных действий и движений. И необходимость подобного требования всего нагляднее прилагается к тем именно болезням тела, где страдают органы, служащие ближайшими посредниками его сношений с душою, и следовательно, всего ближе открытые влиянию этой последней. Без сомнения, сделанное Спасителем предостережение относится по преимуществу к грехам чувственного сладострастия и вообще к различным видам плотской невоздержности, которые и без того, по опыту самой науки, признаются ближайшими и более распространенными причинами физического расслабления; на это следует всегда нам обращать внимание, от юности до старости своей. Во-вторых, стараясь охранять себя от нравственных причин физического расслабления, мы постоянно должны искать себе благодати отпущения грехов (Мф. 9:2). Это значит, что мы не просто должны быть сами в себе заняты сознанием своих поступков и борьбою с пороком, но должны каяться пред Богом, очищать свою совесть в покаянии пред Ним и искать мира с Ним. Для этой цели нам указано определенное и обязательное средство в Церкви — таинство святого покаяния: здесь-то мы должны слагать с себя бремя грехов, производящих смертоносные зародыши болезней для души и тела. Пусть над нами чаще раздается слово благодатного прощения из уст служителя Церкви, как некогда раздалось оно над расслабленным; это, может быть, всего вернее в большей части случаев обеспечит целость нашего здоровья. Да и самый порядок жизни нашей, столько важный для этого последнего, тогда станет тверже и удовлетворительнее; благодать таинства не есть что-либо номинальное только, но всюду, где является, вносит с собою мир и благоустройство.

Исцеление расслабленного (Мк. 2: 1-11)

«Воскресное чтение», 1825

Так как этот больной не мог ходить и двигаться, то четыре человека взяли его вместе с одром, на котором он лежал, и понесли к Иисусу Христу. Подошедши к дому, где находился Иисус Христос, они увидели, что приблизиться к нему нет никакой возможности; потому что Спаситель был окружен множеством народа, который занимал не только средину дома, но и все входы. Но любовь и сострадание принесших расслабленного находят средство показать болящего Врачу Небесному. Не имея возможности пронести больного чрез двери дома, они решились сделать отверстие в кровле и оттуда спустить его в средину комнаты. Это очень удобно можно было сделать при том устройстве домов, какое было на Востоке. Кровли этих домов обыкновенно делались плоскими, и к ним всегда приставлялась широкая лестница. Чрез подобную лестницу они внесли больного на крышу, сделали в этой крыше отверстие и спустили больного в средину комнаты. Такая вера и усердие не остались без должной награды. Иисус Христос с любовью принимает болящего и немедленно вливает в душу его утешение. Но так как корнем болезни расслабленного служили грехи, то Спаситель прежде всего старается исторгнуть этот ядовитый корень: чадо, отпущаются тебе греси твои, — говорит Спаситель. Эти слова показались врагам Спасителя богохульством. Книжники, которые себе одним приписывали знание закона и по гордости своей никак не хотели признать Иисуса Христа Мессиею, начали помышлять в сердцах своих: что Сей тако глаголет хулы? Кто может оставляти грехи, токмо един Бог? Но Спаситель, тотчас уразумев духом Своим, что они помышляют, сказал им: что есть удобье? рещи расслабленному: отпущаются тебе греси? или рещи: востани и возми одр твой, и ходи? А дабы показать, что Он имеет власть прощать грехи, Он всемогущим Своим словом воздвигает болящего с одра и велит ему идти в дом свой: и воста абие, и взем одр, изыде пред всеми: яко дивитися всем и славити Бога, глаголющим, яко николиже тако видехом!

Из Евангельского чтения мы узнаем ту истину, что главным и общим источником болезней служит грех и что, следовательно, вера в Спасителя, соединенная с покаянием, есть самое верное средство против всех болезней.

Расслабленный есть подобие грешника, который не может сам себе помочь, но должен прибегать к пособию духовного врача. Божественный Врач, исцеливший расслабленного, передал власть отпущения грехов апостолам и в лице их — всей Церкви. Будем же прибегать к этой врачебнице, чтобы избавиться не только временного, но и вечного наказания за грехи.

История о расслабленном показывает и то, каково должно быть наше покаяние. Господь видел тайные помышления книжников и обличил их. Итак, нет пользы в том, когда мы скрываемся от взоров людей. Господь будет судить нас не по наружности, а по внутреннему состоянию нашего сердца. И потому мы должны изгонять из своей души всякое дурное помышление и чистосердечно исповедоваться во грехах своих.

Эта история служит, наконец, утешением для подвижников благочестия. Наши труды и страдания, о которых никто не знает из людей, известны Господу; и потому мы должны быть терпеливыми в полной уверенности, что Господь рано или поздно наградить нас сторицею, как наградил веру расслабленного и усердие принесших его.

Блж. Иеронима изъяснение Евангелия, читаемого в 6-ю Неделю по Пятидесятнице (Мф. 9: 1-8)

«Воскресное чтение», 1817

Во время оно влез Иисус в корабль, прейде и прииде во Свой град. И се, принесоша Ему расслаблена, на одре лежаща: и видев Иисус веру их, рече расслабленному: дерзай, чадо, отпущаются ти греси твои.

Градом Господа был Назарет, отчего и назывался Он Назореем (Мф. 2:23). Принесенный к Нему теперь расслабленный уже был второй; он лежал на одре, потому что не мог ходить. Великое смирение Господь показал, назвав сыном Своим сего расслабленного, к которому священники даже не прикасались. Но он сделался сыном Господа и потому, что Господь простил ему грехи. Точно так же и душа иногда лежит в теле по всем силам своим расслаблена; но когда приносится совершенным учителем ко Господу для уврачевания и по милосердию Его получает исцеление, то так делается крепкою, что тотчас встает и берет одр свой.

И се, неции от книжник реша в себе: Сей хулить. И видев Иисус помышления их, рече: вскую вы мыслите лукавая в сердцах своих. Господь чрез пророка сказал: Аз есмь заглаждаяй беззакония твоя (Исx. 43:25). Посему книжники обличили Его в богохульстве, так как почитали Его человеком и не разумели слов Божиих. Но Господь Свое Божество доказывает тем, что знает помышления книжников, и как бы так говорит им: по той силе и власти, по коей знаю ваши помышления, Я могу отпускать грехи людям. Судите же по себе, что получает от Меня расслабленный. Что бо есть удобнее рещи: отпущаются ти греси, или рещи: востани и ходи; но да увесте, яко власть имать Сын Человеческий на земли отпущати грехи, тогда глагола расслабленному: востани, возми одр твой и иди в дом твой.

Великое различие между словами и делами. Что расслабленному были отпущены грехи, это известно было одному Господу, отпустившему их; но действительность слов востани и ходи могли свидетельствовать как сам восставший, так и видевшие его восставшим. Таким образом, производится чудо телесное для доказательства духовного, хотя одна сила может как оставлять грехи души, так и уврачевать тело. Из сего обстоятельства сверх сего мы должны уразуметь еще то, что многим телесным болезням мы подвергаемся за грехи наши. Так и расслабленному, может быть, для того прежде были отпущены грехи, дабы по уничтожении причины болезни его возвратить ему здоровье.

И востав взем одр свой, иде в дом свой. Видевше же народи дивишася и прославиша Бога, давшего власть таковую человеком. Подобно сему и душа расслабленная, когда воскресает и получает прежнюю свою крепость, берет одр, на коем прежде лежала в расслаблении своем, и несет его в дом своих добродетелей.

О благотворных действиях веры

Свт. Филарет, митр. Московский.
Слово в Неделю шестую по Пятидесятнице

Видев Иисус веру их рече расслабленному: дерзай, чадо, отпущаются ти греси твои (Мф. 9:2).

При внимательном рассмотрении открываются здесь относительно веры важные и назидательные истины.

Первая истина: вера благотворно действует на человека-грешника для получения прощения во грехах. Ибо евангелист не напрасно замечает, что Господь произнес отпущение грехов, видев веру. Видно, Господь действовал не просто по Своему изволению, не потому только, что имел болящего пред глазами, даже не потому, что сострадал бедствующему, хотя и сие свойственно Источнику милосердия, но потому, что увидел веру. Видно, что, если бы не была усмотрена вера, не последовало бы и отпущения грехов. Один Бог действительно дает отпущение грехов: одна вера приемлет оное.

Другая истина: вера благотворно действует на человека бедствующего, к его избавлению от бедствия. Возвещая расслабленному отпущение грехов, Господь не сие одно имел в виду, но вместе с сим его исцеление от болезни. В Божественном определении отпущаются ти греси уже заключалось и другое: востани и ходи. Только лукавые помышления книжников потребовали, чтобы последнее произнесено было вновь, выразительно и отдельно. Следственно, и к исцелению приступил Господь, видев веру. Если бы не было веры, то не последовало бы чудесного исцеления, как ясно заметил евангелист в другом месте: и не сотвори ту сил многих за неверство их (Мф. 13:58). Господь по милосердию Своему дарует благодатные и чудесные исцеления и другие творит избавления от бед; и без сомнения, за Его милосердием дело не станет; надобно притом чтобы не стало дела за нашею верою.

Третья истина: вера одного человека может благотворно действовать в пользу другого. Евангельское повествование говорит: видев Иисус веру их, рече расслабленному. Из сего видно, что не вера самого расслабленного, или по крайней мере не одна его вера привлекла ему прощение грехов и исцеление; но помогла ему вера некоторых других людей: видев Иисус веру их. Кто были сии необыкновенные помощники, узнаем от евангелиста Марка, который, повествуя об исцелении расслабленного, согласно с Матфеем в существе дела, присовокупляет некоторые подробности. Он сказывает, что расслабленного несли на одре четыре человека; что по тесноте от множества народа, они не могли внести его в дом, в котором Господь находился; что, не уступая сему препятствию, они разобрали кровлю или потолок дома и опустили одр с больным в храмину, на пространство, которое между Господом и собравшимся к Нему народом оставлено было благоговением сего народа. Их-то веру Господь увидел и по их вере или по крайней мере при содействии их веры вере расслабленного и грехи расслабленному простил, и от недуга исцелил его.

Но иные, может быть, спросят: каким образом люди верою своею могут привлекать благодатную и чудодейственную силу Божию не только самим себе, но и другим, у которых недостает собственной подобной веры, или, подобно древним книжникам, некоторые помышляют в сердцах своих, что Сей тако глаголет? Один верует, а другой исцеляется какая тут сообразность? Один верует, а другой разрешается от грехов: какая тут правда? Не будет ни грубо, ни обидно, если мы скажем им то, что сказал Господь апостолу Петру, когда он восстал с возражением против одной из таин веры: иди за Мною, сатано: яко не мыслиши, яже суть Божия, но яже человеческа (Мк. 8:33). Ты мыслишь о правде человеческой и не понимаешь правды Божией; думаешь о сообразностях естественных, вещественных, но и сих часто не понимаешь и удивляешься, встречая их там, где не ожидал, и не находя там, где предполагал; и удивительно ли, что сообразностей духовных общений благодатных не постигаешь без благодатного опыта? Дух выше плоти; благодать выше природы; вера выше разума: посему неудивительно, что для плоти непонятно, как действует дух; для природы непонятно, как действует благодать; для разума непонятно, как действует вера.

Впрочем, из самого гнева Господня на не мыслящих, яже суть Божия, можно приметить, что есть некоторая возможность мыслить, яже суть Божия, потому что было бы несправедливо осуждать за то, что не сделано невозможного. И если можно, по апостолу, верою разумевать (Евр. 11:3), то можно несколько разумевать и самую веру, и ее спасительные действия, и удостовериться, что в них нет ни неправды, ни несообразностей. Одна строгая правда не позволила бы ни в каком случае простить грехи; для сего нужна помощь милосердия; а милосердие не требует заслуги, которой бы воздано было по правде, но только готовности принять подаваемую благодать. Душа без веры есть сосуд, запертый для благодати, а душа верующая — открытый. Вера открывает душу для принятая благодати. Чтобы увериться в сем действии веры Божией, посмотрим на действие веры человеческой. В сношении с человеком, к которому не имеем ни доверенности, ни преданности, не примечаем ли, что душа наша заперта для него, что его действие на нас скользит, так сказать, по поверхности нашего сердца, не проникая внутрь его; что рассуждения его нас не убеждают и чувствования не трогают, хотя они и не без силы? Напротив, кому мы доверяем и преданы, того и легкая мысль, и простое слово преклоняет наш ум, проникает сердце, движет душу; и такое общение душ бывает иногда столь тесным, что мы находим для него приличным наименование единства. Примените сие дольнее к горнему, сие земное к небесному, сие человеческое к Божественному и вы отчасти можете уразуметь, как вера отверзает душу для принятия благодати, а также и то, как одна душа, привлекшая благодать верою чрез искреннее общение с другою душою, может и ей впечатлевать действие веры, и облегчать приятие благодати. Так души носителей Евангельского расслабленного, с одной стороны, верою стремились ко Христу, с другой — человеколюбием и состраданием прилеплялись к душе расслабленного: и видел Иисус веру их, и ток благодати пролился от Него чрез их души на душу и тело расслабленного.

Мысли святителя Феофана об исцелении расслабленного (Мф. 9: 1-8)

«Мысли на каждый день года»

Господь прощает грехи расслабленному. Радоваться бы; но лукавый ум ученых книжников говорит: Сей хулит. Даже когда последовало чудо исцеления расслабленного в подтверждение той утешительной для нас истины, что власть имать Сын Человеческий отпущати грехи, — и тогда народ прославил Бога, а о книжниках ничего не сказано, верно, потому, что они и при этом сплетали какие-либо лукавые вопросы. Ум без веры то и дело кует лукавые подозрения и сплетает хулы на всю область веры. Чудесам то не верит, то требует осязательнейшего чуда. Но когда оно дано бывает и обязывает к покорности вере, он не стыдится уклоняться, извращая или криво толкуя чудные действия Божия. Так же относится он и к доказательствам истины Божией. И опытные, и умственные доказательства представляют ему в достаточном числе и силе: он и их покрывает сомнением. Разбери все его предъявления, и увидишь, что все в них одно лукавство, хоть на его языке это слывет умностию; так что невольно приходишь к заключению, что умность и лукавство одно и то же. В области веры апостол говорит: мы ум Христов имамы. Чей же ум вне области веры? Лукавого. Оттого и отличительною чертою его стало лукавство.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К ИСЦЕЛЕНИЮ РАССЛАБЛЕННОГО ПО ЕВАНГЕЛИЯМ МАТФЕЯ И МАРКА

Святоотеческие толкования

1) Св. Иоанн Златоуст. Беседа о расслабленном, опущенном чрез кровлю (Мк. 2:1-12). Беседы на разные места Священного Писания, т. 2.

2) Блаж. Феофилакт. Изъяснение Евангелия, читаемого в нед. 2-ю Великого поста (Мк. 2: 1-12). «Воскресное чтение», 1810.

Новейшие толкования в духовных журналах

3) Мф. 9:1-8 ст. «Воскресное чтение», 1817.

4) Мф. 9:1. Прииде Иисус в Свой, град. «Духовная беседа», 1858.

5) Ст. 2. Виде Иисус веру их, рече расслабленному. «Воскресное чтение», 1824.

6) Гизо. Иисус Христос и Его чудеса. «Православное обозрение», 1865.

7) Н. Елеонский. Анализ 2 гл. Марка. «Чтения в Обществе любителей духовного просвещения», 1873.

В Словах, Беседах и ученых сочинениях

8) Мф. 9:2. Свт. Филарет, митр. Московский. О том, что физическое зло зависит от нравственного зла, то есть греха как последствие, с ним родившееся и с ним уничтожающееся. Вера одного человека может благотворно действовать в пользу другого.

9) Ст. 6. С. Саллертинский. Толкование имени Сын Человеческий в кн. «Пастырство Христа Спасителя».

10) Ст. 8. Свт. Филарет, митр. Московский. О Божественных действиях Господа нашего Иисуса Христа, явленных Им в исцелении расслабленного, и о различных суждениях о Нем окружающих людей.

11) Мк. 2: 1-2. Арсений, митр. Киевский. О Капернауме и вере жителей этого города; о том, что только вера творит чудеса.

12) Ст. 1-12. Павел, архиеп. Кишиневский. Об исцелении расслабленного в Капернауме.

13) Ст. 5. Макарий, еп. Тамбовский. О внутренней связи между нашими болезнями и грехами.

Призвание Матфея и вечеря в его доме (Лк. 5: 27-39; Мк. 2: 13-22; Мф. 9: 9-17)

Архим. Никодим.
«Душеполезное чтение», 1860

После исцеления расслабленного Иисус Христос пошел опять к морю Галилейскому. Весь народ шел к Нему, и Он учил их. Проходя, Он увидел сидящего у сбора пошлин мытаря по имени Матфей, называвшегося иначе Левием, сына Алфеева, и сказал ему: иди за Мною. Тот встал и, оставив все, пошел за Ним.

Из любви и благодарности к Небесному Учителю Матфей пригласил Его в Свой дом и сделал для Него великий пир (Лк. 5:29). Ученики Иисуса Христа, многие из народа, следовавшего за Иисусом и часто не имевшего себе пропитания, также многие из мытарей и других близких Матфею лиц были приглашены им разделить трапезу в доме его. Господь допустил быть с Собою за одним столом мытарей и грешников, чтобы Своим снисхождением и Своим Божественным словом привлекать их к покаянию и спасению. Но иудейские учители — книжники и фарисеи не хотели видеть в сем высокое дело милосердия и соблазнились. Они с ропотом говорили ученикам Иисуса: для чего Учитель ваш и вы сами едите и пьете с мытарями и грешниками? Услышал слова их Господь и сказал: не требуют здравии врача, но болящии. Шедше же научитеся, что есть: милости хощу, а не жертвы. Не приидох бо призвати праведники, но грешники на покаяние (Мф. 9:12-13). Господь как бы так говорил: «Только больной имеет нужду во враче, только грешник чувствует нужду в Спасителе, а вы, фарисеи, почитающие себя чистыми и праведными, вы не чувствуете во Мне нужды и не обращаетесь ко Мне за помощью. Я пришел спасти грешников, и вот почему имею с ними такое близкое общение, вместе с ними ем и пью. Впрочем, и вы напрасно считаете себя чистыми и праведными потому только, что исполняете внешние обряды. Обратите ваше внимание на слово Божие, знанием которого вы хвалитесь. Пророк Осия говорит от лица Божия: милости хоту, а не жертвы (Ос. 6:6), то есть Я ценю гораздо более, ставлю гораздо выше дела любви и милосердия, чем внешние законные жертвы, в исполнении которых вы поставляете свою праведность». Фарисеи замолчали. Тогда в беседе приняли участие некоторые из учеников Иоанна Крестителя, в настоящем случае подобно фарисеям соблазнившиеся близким общением Иисуса Христа с мытарями и грешниками. Строго исполняя установленные между иудеями всенародные посты, они исполняли и особенные посты фарисеев, постившихся двакраты в неделю (Лк. 18:12). Темничное заключение в это время их учителя (Мк. 1:14) было для них новым побуждением поститься и печалиться. Видя, что ученики Иисуса Христа не разделяют с ними их правил, не разделяют их скорби об Иоанне Крестителе, который крестил их Учителя и которого учениками были некоторые из апостолов, они стали на сторону фарисеев и вместе с ними с укоризною говорили Спасителю: почто мы и фарисеи постимся много, ученицы же Твои не постятся? На такую укоризну Спаситель отвечал тремя сравнениями или притчами, которые имеют один общий смысл, что во всем надобно соблюдать приличие и сообразоваться с временем. Может быть, имея в виду некогда сказанные их учителем слова, в которых Предтеча сравнивал Мессию с Женихом, а себя с другом Жениха (Ин. 3:29), Спаситель сказал им: «Могут ли брачные гости печалиться и поститься, пока с ними жених? Но придут дни, когда отнимется от них жених, и тогда будут поститься». Именем Жениха называя Самого Себя, а гостями брачными апостолов как служителей Иисуса Христа в устроении Церкви, Спаситель как бы так говорил: «Как неприлично было бы, если бы жених захотел, чтобы гости во время брачного торжества печалились и постились, так неприлично и то, если бы Я в настоящее время, в Моем присутствии, заставил Своих учеников много поститься и вести печальный образ жизни. Вам прилично поститься и печалиться: Иоанн, ваш друг, ваш учитель, в темнице; Я пребываю с Моими учениками, и они должны веселиться. И они будут поститься, когда отнимется от них жених, то есть когда Я не буду с ними присутствовать видимым образом».

«И никто, — продолжал Спаситель, — не приставляет заплаты из нового к одежде старой; ибо новая заплата отдерет от одежды, и дыра будет больше прежней. Не вливают также вина молодого в мехи старые, а иначе прорвутся мехи, и вино вытечет, и мехи пропадут. Но вино молодое вливают в мехи новые, и сбережется и то и другое. Так и Я нахожу неблаговременным, неприличным на учеников Моих, еще слабых, возлагать бремя строгой жизни и тяжких заповедей; Я поступаю с ними снисходительно, доколе они не будут совершенно обновлены и укреплены Святым Духом». (Так понимает сии слова святой Иоанн Златоуст; ему следуют Евфимий Зигабен, Феофилакт и другие.)

Трапеза и беседа кончились. Матфей своим примером показал силу и истину слов Своего Небесного Гостя, сказавшего о Себе, что пришел не праведников, а грешников призвать на покаяние. Не видно, чтобы кто-либо из фарисеев, этих мнимых праведников, внял учению Спасителя и последовал за Ним, Матфей же, мытарь, по общему мнению, человек грешный, остался верным учеником Иисуса, и в скором времени удостоился сопричисления к лику дванадесяти Его апостолов.

Новое вино в ветхих мехах

«Душеполезное чтение», 1861

Отдадим справедливость новой философии. Самонадеянная прежде, она в недавнее время стала искать помощи у христианства, стала признавать нужду христианской заповеди о любви для блага общества. Считающиеся представителями людей умных согласны ныне с тем, что любовь и братство, проповеданные Господом Иисусом, составляют лучшее врачевство для недугов общественных. По требованию любви христианской желают, чтобы человеческие законы были снисходительны к несчастным преступникам. Во имя той же любви желают, чтобы люди, несмотря на различие сословий и званий, были равны пред законом и чтобы бедность и незнатность рода не лишали человека гражданского значения. Во имя той же любви требуют, чтобы добытое трудом человека принадлежало трудившемуся, а не было присвояемо другим лицом, не бравшим участия в труде. Все это прекрасно! Все это — вино новое, чистое, свежее!

Но вот о чем забывают: новое вино не надобно лить в мехи ветхие, как говорит Спаситель наш (Лк. 5:37). Если новую заповедь Спасителя думают осуществить только средствами человеческими, это ветхие мехи. Какие средства человеческой природы могут преобразовать враждующий, завистливый, разделенный страстями мир людской в одну семью братской любви? В человеческой природе нет их: двигатели ее — своекорыстие и самолюбие гордое. Или думают, что людям стоит только пожелать, чтобы действовать в духе любви христианской — и преобразование людей кончилось? Желания еще не дают того, чего желаем. Один из лучших людей говорит за себя и за всех: желание добра есть во мне; но, чтобы сделать его, того не нахожу (Рим. 7:18). Ни наука, ни самый высокий ум не дают нам сил для осуществления высоких идеалов. Время увериться в том опытом тысячелетий. Ни философы, ни законодатели, оставившие образцовые теории, не подарили ни себя, ни других ни золотником новых сил. Как ни умничай, а надобно согласиться со словами Спасителя нашего: рожденное от плоти есть плоть (Ин. 3:6). Все происшедшие от Адама не могут сами по себе стать выше наследственной природы. Грех — начало всех несчастий; а от него не освободиться человеку самому по себе. Потому грех и несчастие всегда будут сопутствовать человеку на путях жизни его и станут разрушать лучшие планы его.

Одна возможность для человека исполнять высокие идеалы — помощь небесная, принятие и усвоение благодати Божией. Для того чтобы осуществить в себе новую заповедь Христову, надобно родиться свыше (ст. 7), надобно преобразоваться силою Духа Святого (ст. 6). Можно усвоить себе умом философию Гегеля, философию Платона, всякую другую философию человеческую; но чтобы усвоить себе философию Христову, для этого мало быть слушателем этой философии. Думают, что могут усвоить Евангельское учение о братской любви помимо помощи Христовой? Напрасная мечта! Во Христе Иисусе, Победителе греха и смерти, человечество имеет второго Адама, духовного, животворящего (1 Кор. 15: 45-47). Если не от Него начинается поколение людское, то это ветошь, ни к чему не годная. Только Он Своим Духом может обновить печальное существование человека.

Новое вино в ветхих мехах — потеря доброго вина и порча самим мехам. Такова судьба тех обществ, которые пытаются осуществить в себе христианское учение о братской любви без полного духовного обновления, без живой и возрождающей веры в Господа Иисуса. Сердца ветхие, своекорыстные, гордые, самолюбивые проповедуют любовь для других, но сами не знают ее, сами ничего не сделали для нее, не пожертвовали ей ни одною страстью, ни одною привычкою. И что выходит? Перевороты разрушительные, потрясения, ниспровергающие существующий порядок и не созидающие ничего прочного. Отчего это отсутствие устойчивых начал общежития, эта тоска, это недовольство настоящим, эта неуверенность в будущем, эта робость при выполнении прекрасного? Не от того ли, что новое вино льют в ветхие меха? «Прогресс, прогресс», — кричат. А на деле оказывается только ломка старого — и ничего дельного; на деле по-прежнему невинного теснит сильное богатство, а счастливый нечестивец распоряжается судьбою людей честных. Тратят силы, тратят средства — и все без пользы; занимают людей работами — и все работы только ослабляют людей бедных, знакомя их с новыми нуждами, с новыми бедами, тяжелыми уже по самой новости. Был давно, очень давно философ-царь, который понял философским умом важность любви христианской для общества языческого, заставил язычников построить больницы и дома милосердия; но долго ли стояли между язычниками заведения Юдиана? Они рассыпались, подобно карточным домикам, при первом дуновении ветра. Вот наглядный опыт того, что не удержать ветхим мехам вина нового!

Нет, надобно иметь не одно знание учения Христова. Надобно глубоко чувствовать испорченность свою и этим чувством привлекать на себя благодать Христову, чтобы с ее помощью воплощать в себе новую заповедь Христову. Прежде всего надобно как можно менее мечтать о себе, о своих силах и совершенствах и как можно искреннее молить Вседействующего и Благого о Его милосердии к бедным людям. Заповедь о любви без мысли о самоотречении менее, чем иудейская заповедь и уже вовсе не Христова заповедь. Покайтесь и веруйте в Евангелие, — тем начал проповедь Свою Спаситель; тем начинается и жизнь христианская.

Пусть неотступною будет на всех путях наших уверенность, что мы — ветхие мехи и Он только может переделать эту ветхость заново. Надобно всем молиться за себя и за других, дабы свет небесный озарил глубины сердец человеческих и они приняли бы новое вино с расположениями новыми, достойными вечности счастливой. Тогда одни осудят в себе своекорыстие, волнующееся против нового закона, другие поймут, что свобода Христова есть отречение от всякого преступного самоволия, от всякой животной страсти, и любовь покорная святым заповедям Божиим. Дух Христов, и только Он один, может преобразовать сердца людей.

Мысли святителя Феофана на 14-17 ст. 9-й главы Евангелия от Матфея

«Мысли на каждый день года по церковным чтениям»

Спрашивали Господа: почему ученики Его не постятся? Он отвечал: потому что еще не пришло для них время. Потом приточною речью показал, что вообще строгость внешнего подвижничества должна соответствовать обновлению внутренних сил духа. Прежде возгрей дух ревности, а потом налагай на себя и строгость; ибо в таком случае есть в тебе внутренняя новая сила, способная с пользою выдержать их. Если же, не имея этой ревности, возьмешься за строгости, увлекаясь или только примером других, или показностью подвижничества, то не на пользу это будет. Немного еще продержишься в этой строгости, а потом ослабеешь и бросишь. И будет тебе еще хуже, чем было прежде. Строгость без внутреннего духа — то же, что заплата из сырцового полотна на ветхой одежде, или вино новое в старых мехах. Заплата отпадет, и дыра делается еще больше; а вино прорывает мех, и само пропадает, и мех делается негожим. Это, впрочем, не значит, что строгости не годны, а внушается только, что надо начинать их в порядке. Надобно сделать, чтобы потребность их шла изнутри, чтоб они удовлетворяли сердцу, а не теснили только совне, как гнет.

Изъяснение св. Исидором Пелусиотом слов: ниже вливают вина нова в мехи ветхи (Мф. 9:17)

Творения свв. отцов, т. 34

Согнивших в ветхости и отвергнувших новую благодать Господь нарек мехами ветхими, как бы прорвавшимися и проливающими новое учение Царствия. Таковым обличил себя Каиафа. Ибо, услышав от Господа, что Он — Сын Божий, разодрал одежды. Петр же, прияв закон Духа жизни, не только поучаемый не отрицался, но и вопрошаемый исповедал, дав видеть насажденное в нем познание истины.

Примирение разностей в евангельском повествовании о призвании Матфея (Лк. 5: 27-28; Мк. 2: 13-14; Мф. 9:9)

Свящ. Марков. «О Евангелии от Матфея».
«Православное обозрение», 1873

Что в Евангелии Матфея рассказывается о Матфее, то же самое в Евангелиях от Марка (2:14) и Луки (5:27) повествуется о мытаре Левин, которого Марк, кроме того, называет сыном Алфея.

Для устранения противоречий в евангельских сказаниях об этом событии некоторые экзегеты признавали в этих сказаниях повествования о двух совершенно особенных событиях. Еще Ориген считал апостола Матфея, о котором рассказывается в его Евангелии, и Левия, о котором повествуют евангелисты Марк и Лука, за два различные лица, принимая Левия за ученика Господа Иисуса в более широком смысле, чем апостола Матфея. Подобные же толкования можно встречать и у новейших западных экзегетов. Но как при этом объяснить близкое до точности сходство повествований у всех евангелистов об обстоятельствах призвания к апостольству как Матфея, так и Левия? Все три евангелиста почти буквально передают сказания о призвании Иисусом Христом «человека», сидевшего у сбора пошлин (Мф. 9:9; Мк. 2:14; Лк. 5:27); Матфей и Лука прямо называют его мытарем (ó τελώνης — Мф. 10:3; Лк. 5:27). Самое призвание его у всех трех евангелистов изображается одними и теми же чертами. Христос сказал ему: следуй за Мною. И он встал и последовал за Ним. Как у Матфея, так и у Марка и Луки, здесь нельзя разуметь одно приближение человека к Спасителю с верою в Него, но призвание в апостолы в строгом смысле, так что он сделался после этого постоянным спутником Господа. Кроме того, это призвание у всех евангелистов стоит в связи с совершенно одними и теми же предшествующими ему и последующими за ним обстоятельствами. По сказанию всех трех евангелистов, оно произошло в Капернауме (ср. Мф. 8:5; 9:1; Мк. 2:1; Лк. 4:31), тотчас после чуда исцеления расслабленного (Мф. 9: 2-8; Мк. 2: 3-12; Лк. 5: 18-26); все три евангелиста рассказывают непосредственно после этого призвания об одном и том же событии — возлежании Иисуса Христа на вечери вместе со Своими учениками, мытарями и грешниками (Мф. 9:10; Мк. 2:15; Лк. 5:28); даже речи, произнесенные Иисусом при этом случае о непредосудительности Его обращения с мытарями и грешниками и несоблюдения поста Его учениками, переданы всеми тремя евангелистами почти буквально. Сомневаться после этого в единстве рассматриваемого нами происшествия, рассказанного тремя евангелистами, решительно нет никаких оснований: все это повествование о призвании в апостолы как Матфея, так и Левия относится к одному и тому же лицу. Кроме того, из сличения некоторых мест Евангелий от Марка и Луки можно доказать и то, что эти евангелисты, передавая повествование о призвании в апостолы мытаря, которого они называют Левием, разумеют того же самого Матфея, о призвании которого рассказывается в Евангелии от Матфея, или, лучше сказать, называют Левия Матфеем и таким образом одному и тому же лицу усвояют два имени: Левия и Матфея. Правда, евангелисты Марк и Лука нигде нё говорят прямо, что имена Левий и Матфей принадлежат одному и тому же лицу; упоминая имя Матфея, они нигде прямо не говорят, что это тот самый апостол, призвание которого они рассказали с именем Левия, но это и без прямых указаний весьма понятно из их исчислений двенадцати апостолов, где, упоминая о Матфее, они совершенно умалчивают о Левин (ср. Мф. 10:3; Мк. 3:18; Лк. 6:15; также Деян. 1:13). Отсюда естественно заключить, что Левий, призванный Господом в апостолы, но не упоминаемый евангелистами Марком и Лукою в числе двенадцати апостолов, и есть Матфей, упомянутый ими среди апостолов в перечислении их, а следовательно, это есть тот апостол, которого сам Матфей в своем Евангелии и при рассказе о призвании его и при перечислении двенадцати апостолов так же, как и евангелисты Марк и Лука, называет одинаково Матфеем. Таким образом, хотя Матфей ничего не говорит о своем каком-нибудь другом имени, несомненно, что апостол, призванный Иисусом Христом из мытарей в Капернауме, имел два имени: Левия и Матфея, и это тем вероятнее, что у иудеев был обычай или зараз называться двумя именами, или же переменять свое имя на другое. Усвоение другого имени обыкновенно зависело от каких-нибудь особенно замечательных событий из жизни и означало особенное уважение к памяти этих событий; очень часто самые эти новые имена своим этимологическим значением выражали смысл самого события, в память которого кто-либо усвоял их себе. Примеров на это можно привести много как из ветхозаветной истории, так и из новозаветной. Что же удивительного, если и мытарь Левий после призвания его Господом Иисусом в апостольское служение стал называться Матфеем, что значит «дар Божий»? В самом деле, не дар ли особенной Божественной милости открылся ему в призвании его от мытницы в великое апостольское служение? Как живо сознавал это сам Матфей, видно из того сильного впечатления, какое произвело на него пророческое слово Осии, которым Господь оправдывает пред фарисеями Свое милосердое обращение с мытарем: милости хочу, а не жертвы, Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф. 9:13; ср. 12:7). Замечательно, что это место из пророчества Осии приведено здесь только евангелистом Матфеем и, без сомнения, потому, что оно имело особенное значение в отношении к нему самому, между тем как Марк и Лука опустили его в своих повествованиях о том же событии. Этим же особенным значением призвания мытаря Левия в апостолы для него самого легко объясняется и различие имен в повествовании о его призвании в Евангелии от Матфея и повествованиях евангелистов Марка и Луки. Эти два евангелиста, рассказывая историю призвания мытаря Левия в звание апостольское, точно следовали исторической действительности и поэтому и назвали этого мытаря его первоначальным иудейским именем, предполагая, без сомнения, в своих читателях знание тождества его с апостольским именем Матфея. Перечисляя же 12 апостолов, они назвали Левия уже его апостольским именем (Мк. 3:18; Лк. 6:15; ср. Деян. 1:13). Между тем как сам Матфей не только в перечислении 12 апостолов, но и в истории призвания своего в апостольское служение назвал себя одинаково — апостольским именем Матфея. Итак, прежде своего призвания в апостольское служение Господу Иисусу Матфей назывался Левием и был сборщиком податей в Капернауме; при озере Тивериадском он был призван Иисусом в апостолы и после сего стал называться Матфеем. Так относятся между собой два имени апостола, о которых упоминается в трех синоптических Евангелиях.

ВТОРАЯ ПАСХА
общественного служения Иисуса Христа

Исцеление расслабленного у овчей купели и речи Иисуса Христа к иудеям, сказанные по этому поводу (Ин. 5)

«Руководство для сельского пастыря», 1868

Ст. 1. По сих же бе. После исцеления сына царедворца до исцеления расслабленного следовали многие события, описанные у других евангелистов (Мф. 4: 13-26; Мк. 1: 16-39; Лк. 5: 1-11; Мф. 8:18-34; Мк. 4:35-41; 5:1-21; Лк. 8: 22-40; 9: 57-62; Мф. 9: 1-34; Мк. 2: 13-22; 5: 21-43; Лк. 5: 27-39; 8: 41-49).

В праздник Иудейский. Какой? Пасха, а) Пасха по преимуществу называлась ή εoρτή — праздник (Ин. 12:12; Мф. 26:5) или: εoρτή без члена (Мф. 27:15; Мк. 15:6; Лк. 23;17). Иоанн тем более назвал бы здесь другой праздник по имени, что пред тем назвал он праздником Пасху (Ин. 4:45; ср. 2:23); б) сказано было (4:13) четыре месяцы и жатва. В Пасху именно приносили ячменный хлеб Господу и потом жали ячмень, а за четыре месяца, в декабре, начинали сеять; в) святой Ириней твердо говорит, что этот праздник был Пасха, именно вторая в продолжение служения Иисусова; г) никакого другого праздника нельзя здесь разуметь: ни Пятидесятницы (Златоуст, Кирилл), потому что между Пасхою и Пятидесятницею не проходит четырех месяцев (Ин. 4:35) и нельзя было бы вместить от первой Пасхи до Пятидесятницы событий, описываемых с 2:23 по 5:1; ни праздника Кущей, начинавшегося в 14-й день тисри (октября), хотя сей праздник иногда назывался праздником (Ин. 7: 10-11:14:37) и у Флавия — великим праздником; у Иоанна праздник Кущей назван праздником, тогда как он прежде назван прямо своим именем, праздником Кущей (Ин. 7:2); ни праздник освящения храма, начинавшийся в 25-й день кислева (декабря), ни праздник Пурим, бывавший за месяц до Пасхи, не были в числе великих праздников (Филарет Черниговский).

Ст. 2. Есть же во Иерусалимех овчая купель, яже глаголется Еврейски Вифезда, пять притвор имущи (ст. 2). На основании слова: есть же... делали заключение, что Евангелие от Иоанна написано до разрушения Иерусалима, но несправедливо: эта купель существовала и после разрушения города; она существует даже и теперь, как мы знаем это из описаний святых мест современными археологами. В славянском нашем переводе читаем: есть же... овчая купель; в русском же переводе: есть же... у Овечьих ворот купальня. Овечьи ворота упоминаются в книге Неемии 3: 1, 32; 12:39. По преданию, они находились на восточной стороне Иерусалима вблизи храма и названы так потому, что чрез них прогоняли к храму жертвенных животных. Купель эта по-еврейски, то есть на сиро-халдейском местном наречии, называлась Вифезда (то есть дом благодати). Она окружена была пятью крытыми ходами, притворами или галереями, в которых и располагались больные, смотря по роду своих болезней.

Ст. 3-4. В тех же (притворах) слежаще множество болящих, слепых хромых, сухих, чающих движения воды: Ангел бо Господень на всяко лето схождаше в купель и возмущаше воду: и иже первее влазяше по возмущении воды, здрав бываше, яцем же недугом одержим бываше. Некоторые из позднейших толковников хотели объяснить повествуемое здесь естественными силами природы. Они говорили, что это были минеральные источники, имевшие естественную целительную силу. Но такое объяснение совершенно неудовлетворительно и ложно. Если бы принимаемое здесь народное мнение было ложно и представляло совершенный вымысел, то евангелист совершенно не стал бы приспособляться к нему. Напротив, в основании этого народного мнения заключалась глубокая мысль, что в явлениях природы действуют не только мертвые механические силы природы, но и силы высшего мира и что так называемые силы природы сами приводятся в действие высшими действующими причинами, ангелами. Это учение иудейского богословия принято отцами Церкви и современными нам богословами. Так, блаженный Августин говорит: «Всякая видимая в этом мире вещь имеет надзирающую за нею ангельскую власть». Святой Григорий, говоря о различных чинах ангельских, говорит между прочим: «К силам, кажется, принадлежат все Ангелы, которые надзирают над предметами, чисто телесными». Таким образом, учили и все средневековые естествоиспытатели до Кеплера включительно. Последний говорит об этом так: «Каждый элемент имеет своего небесного Архея (начальника)». Таким объяснением отнюдь не отрицаются существование и действие естественных сил природы; напротив, при этом они получают только высшую причинность. Только атеистическое направление мысли, обращающей свой взор исключительно к второстепенным причинам и почитающей и служащей, по словам апостола Павла, твари вместо Творца (Рим. 1:25), может находить в нашем объяснении неестественность и натянутость. Слова и иже первее влазяше... здрав бываше, яцем же недугом одержим бываше, еще более утверждают нас в той мысли, что целебное действие возмущенной Ангелом воды у Овчей купели было сверхъестественно.

Ст. 5-13. Бе же тут некий человек, тридесят и осмь лет имый в недузе своем, то есть был болен в продолжении тридцати восьми лет. Сего видев Иисус лежаша и разумев, яко много лета уже имяше в недузе, глагола ему: хошеши ли цел быти? (ст. 5-6.) Больной этот, должно быть, принадлежал к разряду сухих (ξηρoί), то есть параличных. Своим вопросом: хощеши ли цел быти? Господь хочет возбудить в больном надежду на помощь и восприемлемость к приятию небесной силы, которую Спаситель хотел излить на него, потому что больной, как видно из ст. 7, потерял всякую надежду на выздоровление. Так как паралич мешал ему в надлежащее время войти в возмущенную воду, то ему, казалось, закрыт уже был всякий путь к выздоровлению. Поэтому он говорит: Господи, человека не имам да егда возмутится вода, ввергнет мя в купель: егда прихожду аз (и проч.) ин прежде мене слазит. Из слов его: егда прихожду аз и проч. видно, с одной стороны, что больной с трудом, однако еще мог передвигаться, а с другой — что каждый раз при возмущении воды только один кто-нибудь мог получать пользу. Иисус Христос изрекает больному Свое могущественное слово: востани! — и больной мгновенно чувствует себя выздоровевшим. Он встает, берет свой одр и ходит в доказательство, что ноги его здоровы. Заключительное замечание евангелиста: бе же суббота в той день, когда совершено исцеление, составляет переход к дальнейшему повествованию. Жидове, то есть члены синедриона (которых также нужно разуметь и в 15 ст.), видевшие, должно быть, самое исцеление, порицают, однако, сначала ношение выздоровевшим своей постели, порицают как занятие, непозволенное в субботу. Раввинские постановления касательно субботнего покоя в это время уже осложнились и оразнообразились, распространившись на самые незначительные занятия. Но исцеленный оправдывается (ст. 11) приказанием Того, Кто исцелил его и Кто, в глазах его, имел достаточную власть освободить его от соблюдения слишком мелочных постановлений о субботе: Иже сотвори мя цела, Той мне рече: возми одр твой и ходи. В ответе исцеленного высказывается некоторая как бы дерзость в отношении к спрашивавшим. Синедристы требуют от него сведений о Человеке, Который дал ему позволение носить в субботу свой одр и тем объявил законы их необязательными: кто есть Человек рекий ти: возьми одр твой и ходи? Слово человек употреблено в презрительном смысле. Прекрасно по поводу этих слов замечает блаженный Феофилакт: «Вот смысл злобы! Не говорят: кто исцелил тебя, но: кто повелел нести одр твой. Спрашивают не о том, что приводило в удивление, но о том, что порицали». Исцеленный не мог доставить требуемых от него сведений, так как Иисус тотчас после исцеления скрылся среди народа, бывшего на месте том.

Ст. 14-16. Вероятно, исцеленный тотчас пошел во храм, чтобы принести Богу благодарность за свое исцеление. Здесь встретил его Иисус Христос и обратился к нему со следующими словами: се, здрав ecu! ктому не согрешай, да не горше ти что будет (ст. 14). Значит тридцативосьмилетняя болезнь этого человека была следствием и наказанием за его грехи, которые Иисус Христос знал. Поэтому Он и предостерегает его от грехов, чтобы не постигло его еще большее наказание, когда он снова предастся своим грехам. Исцеленный теперь только узнал, Кто его Благодетель, и указывает на Него синедристам (иудеям) не по злобе, как думали некоторые, и не вследствие безотчетного послушания начальству, равно как и не из благодарности, чтобы прославить пред иудеями своего Благодетеля, но чтобы показать авторитет, под влиянием которого он действовал. Для него этот авторитет был выше авторитета синедристов, и он это выставляет им на вид. Фарисействующие синедристы сего ради гоняху Иисуса и искаху его убити, не потому, что Он позволил исцеленному нести свой одр, а потому, зане сия творяше в субботу. В иудейских сочинениях заключалось множество указаний, определявших законность исцеления в субботу. По этим правилам только в неминуемой опасности можно было приступать к лекарственным средствам в субботу.

Ст. 17. Иисус же отвещаваше им (на враждебные их замыслы): Отец Мой доселе делает, и Аз делаю (ст. 17). Синедристы, как видно из этого ответа Господа, в своих преследованиях Его ссылались на слова Моисея (Быт. 2:2 и далее; Исх. 20:10 и далее), где говорится, что Бог почил в седьмой день от всех дел Своих и что Он освятил его, дабы и человек в этот день успокаивался от своих трудов. Против этого Иисус Христос говорит им, что этот покой Божий нельзя понимать в смысле совершенной недеятельности; напротив, Бог непрерывно продолжает действовать. Он продолжает действовать, сохраняя сотворенное и управляя им, а также устрояя спасение людей. Так Бог покоится в Своей деятельности и действует в Своем покое. Словами Отец Мой доселе делает Иисус Христос опровергает основание, на котором фарисеи строили свои мелочные постановления касательно субботы. Празднование субботы должно собирать и приводить к внутреннему единству рассеиваемый разнообразием земных предметов дух человека. Если бы кто постоянно имел такое сосредоточение и сохранял его, то он каждый день праздновал бы субботу; всякая внешняя деятельность не нарушала бы в нем внутреннего покоя. Но человек не может находиться в таком постоянном сосредоточении и покое, и поэтому Бог установил определенный день, в который человек преимущественно должен заботиться об этом покое. Но как вечный покой Божий не исключает постоянной деятельности ко благу людей, так и человеческий субботний покой не исключает деятельности людей ко благу ближних. В словах и Аз делаю Иисус Христос подле деятельности Отца поставляет и Свою деятельность. Отец действует только чрез Сына; Сын есть начало всякого откровения и деятельности Божией вовне.

Ст. 18-20. И сего ради паче искаху Его Иудее убити, яко не токмо разоряще субботу, но и Отца Своего глаголаще Бога, равен ся творя Богу (ст. 18).

Иудеи не поняли глубокого смысла слов Иисуса о субботнем покое, они оставались при своем мнении, что Он исцелением расслабленного нарушил субботу; но они поняли, что Иисус словами Отец Мой приписывает Себе Божественное сыновство, а сопоставлением Своей деятельности с деятельностью Отца поставляет Себя в равной степени с Богом, приписывает Себе Божественную сущность. Это еще более возбудило их вражду. Иисус Христос не опровергает вывод, какой синедристы сделали из Его слов, именно, что Он равным Себя считает с Богом, а напротив, усиливает (аминь аминь глаголю вам) и подтверждает его, указывая на совершенное единство Своей деятельности с деятельностью Отца. И сначала Он делает это отрицательно, отвергая в Себе всякое самовольное действие, чуждое соизволения Отца: не может Сын творити о Себе ничесоже, аще не еже видит Отца творяша, а потом положительно, говоря, что дело Отца есть вместе и дело Сына: яже бо Он творит, сия и Сын такожде творит (ст. 19). Но основание этому единству между Отцом и Сыном заключается не в нравственном только единстве воли, какое может быть между Богом и людьми, но в единстве существа. На это указывает уже выражение не может. Сотворенные существа могут отпадать от Бога, могут к своему вреду делать нечто сами по себе, но не так Сын, совершеннейший образ и сияние Божественного существа. Но еще больше это выражается в дальнейших словах: Отец бо любит Сына и вся показует Ему, яже Сам творит. Связью между Отцом и Сыном и с тем вместе основанием единства их деятельности представляется здесь любовь. Сын созерцает и видит в существе Отца все, что Он от вечности предопределил ко спасению людей, и открывает это во времени, будучи Сам откровением невидимого Бога. Господь обещает также, что Он по воле Своего Небесного Отца сотворит еще большие и удивительнейшие дела, чем это чудесное исцеление и подобные чудеса, совершенные Им. И больша сих покажет Ему дела, да вы (неверующие, если не хотите верить, по крайней мере) чудитеся (ст. 20).

Ст. 21. В числе таких великих дел Он прежде всего называет воскресение мертвых: якоже бо Отец воскрешает мертвые и живит, тако и Сын, ихже хощет, живит. Толковники не согласны касательно того, о каком здесь воскресении и оживлении идет речь: о духовном, или о телесном, или о том и другом вместе? Но что Христос первее всего имел в виду духовное, нравственное воскресение из мертвых, это видно не только из дальнейшего хода мыслей, но и из слов: ихже хощет и живит, поставленных в форме настоящего времени. Ибо телесное воскресение будет некогда всеобщим; но этого нельзя сказать о духовном воскресении, которое совершается на земле по милосердному избранию и определению Божию. Но из этого духовного воскресения вполне естественно развивается в последний день мира и телесное, потому что Христос есть Искупитель целого человека по душе и телу. Тело воскресает к блаженной жизни только потому, что дух прежде уже получил жизнь (ср. 6: 40, 44 и далее; Рим. 8:11). Но об этом телесном воскресении речь ниже (ст. 28); поэтому там употреблена форма будущего времени. Не без особенного значения сначала сказано: воскрешает, а потом живит. Первым словом означается начальное пробуждение от духовной греховной смерти, а вторым — полное оживление сообщением спасающей благодати.

Ст. 22-23. С духовным воскресением и оживлением Господь соединяет другое великое Свое дело — суд, который также нужно первее всего понимать в духовном значении. Отец бо не судит никому же, но суд весь даде Сынови. Причинное бо относится к предшествующему: ихже хощет живит: как судия тех, которые не хотят принимать Его, Сын есть Животворитель тех, которых Он приимет и приведет к блаженству, и наоборот, с духовным воскресением и оживлением в непосредственной связи стоит суд. Христос явился как истинный свет и жизнь в мрачном, духовно мертвом мире греха. Те, которые с верою приняли Его, сделались светом, воскресли к новой жизни, возродились, непосредственно перешли, следовательно, от смерти к жизни; те же, которые с неверием отвергли Его, остались в греховной тьме, в духовной смерти; следовательно, отделились от света и жизни, а вместе с тем и от всех тех, которые приняли в себя жизнь и свет Христов. Следовательно, с пришествием Христовым после многих предварительных действий начался в человечестве в собственном смысле последний суд, и этот суд продолжается в течение веков, большею частью невидимо, но иногда, в особенно важных периодах, является и видимо, пока, наконец, в последний день мира окончится великим и страшным судом. Ниже (в 27 ст.) суд приписывается Сыну потому, что Он Сын Человек есть. Сын как Бог, открывшийся вовне, первоначально создал мир (1:3). Как Творец Он долженствовал быть и Искупителем падшего мира, потому что искупление в результате своем есть не что иное, как новое творение. Но чтобы искупить мир, Сын Божий долженствовал быть членом человечества, следовательно, Сыном Человеческим, чтобы Он мог Свои заслуги сделать общим достоянием всех людей. Ибо только в человечестве как органическом целом может существовать взаимная вменяемость как преступлений, так и заслуг. Но как Сын Человеческий Христос сделался Праотцем нового человечества, Главою нового тела, все живые члены которого Он некогда соединит с Собою, и тогда только образует совершенно нового человека, а все мертвые члены отделит от Себя, следовательно, совершит суд (ст. 27).

Здесь сказано: даде, потому что Сын имеет от Отца как Существо Его, так и Его власть и силу. Отец отдал Сыну весь суд; значит, не только в последнем Его действии на Страшном Суде, но и в продолжении всей истории. Цель этой оживляющей и судящей деятельности Сына составляет: да вси чтут Сына, якоже чтут Отца. Потому что: иже не чтит Сына, не чтит (также) Отца, пославшего Его (ст. 23). Честь и слава Божия есть последняя цель всякого творения. Но Бог Отец прославляется только в Сыне, Своем Посланнике, Посреднике между Богом и тварью.

Ст. 24. Аминь, аминь глаголю вам, яко слушаяй словесе Моею и веруяй Пославшему Мя, имать живот вечный: и на суд не приидет, но прейдет от смерти в живот.

Торжественно уверяет здесь Господь, что, кто слушает Его слово и верит ему как слову Божия Посланника (Пославшему Мя), тот имеет уже вечную жизнь. Вера, по употреблению в Евангелии от Иоанна, есть не простое отвлеченное принятие чего-либо за истину, но есть нечто таинственное, есть живое, действительное восприятие в себя того, во что веруем. Кто истинно верует во Христа, тот воспринимаете Его в себя духовным образом, и, так как Христос есть жизнь по преимуществу, имеет, следовательно, уже в себе вечную жизнь и потому не приходит на суд, то есть не отделяется от Христа и не предается вечной смерти, но перешел уже из состояния духовной смерти в состояние истинной жизни.

Ст. 25-27. Аминь, аминь глаголю вам, яко грядет час, и ныне есть, егда мертвии услышать глас Сына Божия и услышавше оживут (ст. 25).

С особенною настойчивостью (аминь, аминь) Спаситель снова повторяет ту же мысль, которую Он высказал в предшествующем стихе, только выражает здесь ее другим образом. Что под словом мертвые нужно разуметь здесь мертвых духовно (Мф. 8:22; Откр. 3:1) и что весь этот стих нужно объяснять не в смысле воскресения мертвых на Страшном Суде, уже очевидно следует и из выражения: и ныне есть. А что нельзя также разуметь здесь и тех чудес воскрешения, которые Иисус Христос совершил в последние три года Своей жизни (Ин. 11; Мк. 5:41; Лк. 7:14) доказывается выражением услышавше (oί άκoΰςαντες), которое, имея пред собою член, может быть понимаемо только в смысле верующего слушания, добровольного принятия слова Христова. В перифразе эти слова можно передать так: «Убеждаю, уверяю вас, что подпавшее греховной смерти человечество отселе услышит пробуждающий и воскрешающий голос Сына Божия, Его Евангелие, и те, которые с верою приимут Его, воскреснут к истинной жизни».

Якоже бо Отец имать живот в Себе, тако даде и Сынови живот имети в Себе (ст. 26), то есть быть самостоятельным источником жизни для людей. Прекрасно блаженный Августин замечает в объяснение этого места: «Отец имеет жизнь из Себя и не от Сына; Сын имеет жизнь в Себе, но от Отца». И область (власть) даде Ему и суд творити, яко Сын Человеч есть (ст. 27). Христос как вечный Сын Божий, имея власть, сообщает человечеству истинную жизнь, имеет также власть отлучать от Себя и тем предавать вечному осуждению тех, которые не хотят принимать Его; другими словами, Он имеет полномочие и власть совершать суд. И эту власть Он имеет не только как Сын Божий, но и как Сын Человеческий.

Ст. 28-30. От духовного воскресения и невидимого суда Спаситель переходит теперь к телесному воскресению и видимому суду в последний день мира: не дивитеся сему: яко грядет час, в оньже ecu сущии во гробех услышат глас Сына Божия, и изыдут сотворшии благая в воскресение живота, а сотворшии злая в воскресение суда (ст. 28-29). Не дивитеся — выражает усиление мысли: «не удивляйтесь тому, что Я вам сказал о духовном воскресения; ибо Я должен сказать вам еще больше; Я должен вам объявить, что Я воскрешу и телесно умерших и буду судить на последнем суде».

Не могу Аз творити о Себе ничесоже. Якоже слышу, (такожде) сужду: и суд Мой праведен есть, яко не ищу вали Моея, но воли пославшего Мя Отца (ст. 30). Следовательно, суд, который Он некогда произведет, будет праведный суд, потому что 1) Отец всеправедный судит в Сыне: не могу ничесоже. Сын высказывает только то, что видит в Отце: якоже слышу, сужду; и потому 2) что между Отцом и Сыном полнейшее согласие воли, яко не ищу и проч.

Ст. 31. Много великого сказал о Себе Господь в предшествующих словах речи Своей: Он объявил Себя Воскресителем и Судиею всего человечества. Это откровение о Своем великом достоинстве совершенно естественно требовало себе подтверждения, свидетельства. Вероятно, Господь читал на лицах изумленных Своих слушателей вопросы: «Как Ты докажешь это? Как мы можем поверить Твоему собственному только свидетельству?» (ср. 8:13.) Поэтому Спаситель предупреждает эти и подобные вопросы и подтверждает Свое свидетельство: 1) свидетельством Божиим (ст. 32, 36 и далее); 2) свидетельством Крестителя (ст. 33 и далее); свидетельством Священного Писания (ст. 39), чтобы по юридическому ветхозаветному правилу (Втор. 19:15) при свидетельстве двух или трех свидетелей подтвердилось дело. Сначала Он говорит: аще Аз свидетельствую о Мне, свидетельство Мое несть истинно (ст. 31). Удивительно, что Спаситель здесь говорит совершенно противно тому, что в другом месте (8:14) Он возражает на такой же вопрос. Там Он именно говорит, что Его свидетельство о Самом Себе есть истинно, а здесь, что оно не есть истинно. Но это кажущееся противоречие разрешается просто тем, что Христос стоит здесь на человеческой только точке зрения Своих слушателей. Он как бы так говорит: «Если бы свидетельство Мое было только Мое одно, то вы, конечно, по своим воззрениям и правилам не дали бы никакого значении Моему свидетельству». Но в другом месте (8:14) Господь говорит о Своем достоинстве Божественном, более сильного доказательства которому не может быть, как Его слово, поелику оно есть едино с непреложным словом Божиим. Простою, общепонятною речью это можно выразить так: свидетельство, которое человек дает о самом себе, бывает убедительным или неубедительным, смотря по лицам, пред которыми оно дается. Свидетельство Иисуса Христа о Самом Себе было несомненным и совершенно убедительным для Его учеников и для всех, кто не закрывал глаз и сердец пред сиянием истины и святости, окружающих Его существо; поэтому Он и требовал от учеников, чтобы они верили Ему за Его слово. Но для всех тех, которые не получали такого впечатления от святости всего Его существа, собственное свидетельство Его о Себе не имело силы полной убедительности; для них Свою безусловную достоверность Он должен был доказать другим образом.

Ст. 32. Ин есть свидетельствуяй о Мне, и вем, яко истинно есть свидетельство, еже свидетельствует о Мне.

Спрашивается, кто здесь разумеется под словом ин? Святой Иоанн Златоуст, блаженный Феофилакт, Евфимий Зигабен и др. разумеют Иоанна Крестителя; святой Кирилл Александрийский, блаженный Августин, Беда и др. — Бога Отца. Если допустить последнее, то, без сомнения, будет прерван ход мыслей; потому что тотчас в ст. 33-35 следует свидетельство Крестителя, и только с 36 ст. уже собственно представлено свидетельство Отца. При первом же мнении, ход мыслей идет последовательно от низшего к высшему; но при этом неуместна форма глагола свидетельствует в настоящем времени; следовало бы, как в 33 ст., поставить глагол в прошедшем времени, так как свидетельство Иоанна уже было в прошедшем. Поэтому единственно справедливо будет под словом ин разуметь Бога Отца (ср. 8: 18, 54; 1 Ин. 5:9). К этому приводят также слова: и вем, яко истинно есть и пр., в которых снова указывается на единство существа между Сыном и Отцом. На следующее затем (ст. 33-34) свидетельство Крестителя Господь ссылается только ради человеческой слабости Своих слушателей.

Ст. 33-35. Вы посласте ко Иоанну, и свидетельствова о истине: Аз же не от человека свидетельства приемлю, но сия глаголю, да спасени будете (ст. 33-34). Следовательно, Иисус только между прочим указывает на свидетельство Иоанна, которое они сами слушали. Иоанн, говорит Он, засвидетельствовал истину, что именно Иисус есть Мессия, обещанный пророками, Агнец Божий, вземлющий грехи мира (1:19 и далее, 29 и далее); и так как они со своей стороны (вы) Крестителя считали пророком, что подтвердило и бывшее к нему посольство синедриона (1:19), то должны поверить этому свидетельству. Однако замечает Иисус Христос, что Он со Своей стороны (Аз же) не изыскивает одного человеческого свидетельства, и ссылается на него только для того, чтобы облегчить им веру, приводящую ко спасению. Полного убеждения в истинности и Божественности учения Иисуса Христа человек достигает внутренним свидетельством Святого Духа; все же внешние свидетельства служат только к тому, чтобы приготовить человека и сделать восприимчивым к этому внутреннему свидетельству. Поэтому Христос и говорит в другом месте (15:26 и далее): Дух истины свидетельствует о Мне. И вы (апостолы) свидетельствуете, яко искони со Мною есте. Это внешнее свидетельство апостолов и внутреннее свидетельство Святого Духа непрерывно продолжается в Церкви. Об Иоанне Господь говорит потом (ст. 35): Он бе светильник горя и светя, имея приводить вас на путь истины; вы же (только) восхотесте возрадоватися в час светения его, то есть вместо того, чтобы просветиться этим светом, вы, подобно детям, только играли при свете, старались только удовлетворить своей страсти любопытства и болтливости. Христос есть первоначальный свет (1:8), просвещающий, подобно солнцу, самого Крестителя; Иоанн же был только светильником как Предтеча Мессии. Некоторые думают, что выражением бе светильник горя Спаситель указал на текст в книге премудрости Иисуса, сына Сирахова (48:1), где так говорится об Илии, прообразе Предтечи: и воста Илия пророк, яко огнь, и слово ею яко свеща горяще. Но образ выражения там и здесь различный. Восхотесте стоит в значении «вы не хотели ничего больше» и выражает в совокупности со следующими словами легкомыслие современников Иоанна Предтечи.

Ст. 36-38. От свидетельства Крестителя Христос теперь снова переходит к Божественному свидетельству, заключающемуся в чудесах: Аз же имам свидетельство более (свидетельства) Иоаннова. Дела бо, яже Аз творю, свидетельствуют о Мне, яко Отец Мя посла (ст. 36). Это большее свидетельство заключается, говорит Господь, в чудесах (дела), который Отец совершает чрез Него (даде) и которые Он совершает самостоятельно (Аз творю). Эти чудеса свидетельствуют о том, что Он Божий Посланник, и служат убедительным доказательством Божественного посланничества Христова.

И пославый Мя Отец Сам свидетельствова о Мне: ни гласа Его нигде же слышасте, ни видения Его видесте, и словесе Его не имате пребывающа в вас: зане, Егоже Той посла, Сему вы веры не емлете (ст. 37). Помянутыми чудесами Сам Отец свидетельствовал об Иисусе как Своем Посланнике; в этих чудесах Он как бы вслух говорил им, видимо являлся им; но они ни голоса Его не слыхали, ни лица Его не видали. При таком толковании мы, согласно с мнением блаженного Августина, Гроция и др., слова 37 ст. относим к чудесам, которыми Бог свидетельствовал об Иисусе. Поэтому оба выражения глас (φωνή) и видение (είδоς), естественно, нужно понимать образно и объяснять в смысле различных форм Божественного откровения вовне, которые могут быть познаваемы слухом и видением просвещенного духа. Святой Кирилл Александрийский, блаженный Феофилакт, Евфимий Зигабен, Беда и др. понимают эти слова в смысле свидетельства, которое Сам Бог предложил о Христе в Священном Писании Ветхого Завета в предсказаниях о Мессии; но о свидетельстве Священного Писания речь идет ниже (ст. 39). Совершенно произвольно утверждают также некоторые, что здесь имеется в виду свидетельство Отца, бывшее при крещении Иисуса Христа (Мф. 3:17). При нашем объяснении ст. 37 выражение словесе (ст. 38), очевидно, поставленное в противоположность к словам глас и видение, нужно понимать в смысле внутреннего откровения Божия в сердце человека. В каждом сердце говорит слово Божие и находит себе отзвук, когда извне человек встречает что-нибудь родственное ему. Но грех ослабляет возбуждаемость этого внутреннего слова: оно является действующим только по временам, а не пребывающим всегда. И если человек с верою и любовью принимает в себя Христа, тогда это внутреннее слово пребывает в нем, и тогда он понимает внешние откровения Божия в чудесах, в природе и истории. Так, все находится в таинственном кругообращении: чудеса должны приводить человека к вере во Христа, но они достигают этого только тогда, когда человек имеет внутреннюю восприемлемость к Божественному откровенно, когда он слышит в сердце своем слово Божие; но этого человек снова достигает только верою во Христа.

Ст. 39-40. Третье свидетельство есть свидетельство Священного Писания: испытайте Писаний, яко вы мните в них имети живот вечный: и та суть свидетельствующая о Мне. И не хощете приити ко Мне, да живот имате. У раввинов существовало изречение: «Кто усвояет себе слова закона, тот приобретает себе жизнь будущего века». Господь не порицает этой мысли; Он говорит только, что этой жизни, которой они ищут в Священном Писании, не найдут без Него, Который есть жизнь по преимуществу. Ветхий Завет содержит только мертвые буквы, если читать и разуметь его без отношения ко Христу. Христос есть душа и жизнь Священного Писания. Но и в Писании только тот находит Его, а с Ним и вечную жизнь, кто имеет добрую волю, кто хочет прийти к Нему.

Ст. 41-44. В заключение Своей речи Господь отклоняет от Себя подозрение в том, что Он из суетного тщеславия возбуждает к Себе веру и открывает Своим слушателям основание их неверия: славы от человек не приемлю (не изыскиваю, см. ст. 34): но разумех вы, яко любве Божия не имате в себе. Аз приидох во имя Отца Моего, и не приемлете Мене: аще ин приидет во имя свое (то есть не по полномочию Божественному) того приемлете (ст. 41-43). У них нет любви к Богу, следовательно, нет и стремления к славе Божией, и поэтому-то они и не признали Иисуса, ибо Он ищет только славы Божией. Ложные мессии, ложные пророки, которые ищут только своей собственной славы, напротив, с радостью будут приняты ими ради внутреннего их сродства с ними. Негодуя на Своих противников, Иисус Христос в священном гневе спрашивает их: како вы можете веровати, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от единого Бога, не ищете? (ст. 44.) Так как все их стремления самолюбивы и своекорыстны и не направлены к истинной славе, то есть к приобретению благоволения у Бога, то они, пока будут упорствовать в таком своем поведении, не будут в состоянии прийти к вере, потому что вера требует самоотвержения и смирения.

Ст. 45-47. Высказав строгое порицание неверию Своих противников, Иисус Христос этим самым мог показаться ожесточенным их обвинителем. Отклоняя от Себя этот упрек, Он говорит: не мните, яко Аз на вы реку ко Отцу: есть, иже на вы глаголет, Моисей, нанъ же вы уповаете (ст. 45). Этим Он имел сказать, что с Его стороны нет надобности обвинять их пред Небесным Отцом, так как сам Моисей, на которого они возложили всю свою надежду, то есть надеялись спастись чрез его посредство, обвиняет их пред Отцом за их неверие, потому что Моисей столькими преобразованиями и предсказаниями о Мессии в Пятикнижии и, наконец, ясными словами: пророка от братии твоея, якоже мене, восставит тебе Господь Бог твой: того послушайте! (Втор. 18:15) указал на будущего Мессию. Поэтому и говорит Господь: аще бо бысте веровали Моисеови, веровали бысте убо и Мне: о Мне бо той писа (ст. 46). Заключительный вопрос: аще ли того писаниям не веруете, како Моим глаголом веру имете? предполагает, что иудеи вследствие своего уважения к Моисею и письменному слову Ветхого Завета легче могли поверить сему, чем устному слову Иисуса Христа. Господь заключает Свою речь вопросом, в котором высказывается вся безнадежность иудеев; Он высказывает в этом вопросе Свое горькое убеждение, что ничего не ожидает от синагоги, кроме того, на что уже она решилась, именно — Своей смерти (ст. 16).

О Вифезде, чудесной иерусалимской купели

«Воскресное чтение», 1803

Есть во Иерусалимех овчая купель, яже глаголется Еврейски Вифесда, пять притвор имущи (Ин. 5:2). Еврейское наименование овчей купели означает дом, или вообще место милосердия, и принадлежит, конечно, столько же пяти великим притворам, которые воздвигнуты были при ней друзьями страждущего человечества, сколько и самой купели, исцелявшей всякого рода больных. Чудесная купель носила еще другое наименование — овчей; потому, как думает блаженный Иероним, что в ней предварительно омываемы были жертвенные животные. Но в древнейших греческих рукописях Нового Завета, в 5:2 Евангелия от Иоанна читается так, что можно перевести: есть в Иерусалиме у Овечьих ворот (έπι τη πρoβατικη, подразумевается πΰλη), то есть что слова евангелиста в сем месте указывают только на местоположение Вифезды в городе — у Овечьих ворот (Неем. 3:1), а не на другое наименование ее. На этом же месте путешествующие в Палестину находят и теперь развалины ее и самый ров водный, хотя уже высохший и заросший травою.

Исторически неизвестно, с какого времени Ангел Господень начал возмущать воду в Вифезде. Молчание об этом ветхозаветных писателей ясно показывает, что купель эта начала оказывать чудесные действия после их времен, и, по всей вероятности, незадолго пред рождением Иисуса Христа. Воды Силоамского источника, наполнявшие Вифезду, в некотором отношении были преобразованием Царства Мессии (Ис. 8:6).

Купель делалась чудесною несколько раз, как видно из слов расслабленного: Господи, человека не имам, да егда возмутится вода, ввержет мя в купель (Ин. 5:7), и из выражения, употребленного евангелистом: Ангел Господень сходил по временам (κατά καιρóν), в такое то есть время, которое не было определено заранее, как это видно и из того, что больные всегда находились при Вифезде и что для защиты их от воздушных перемен построены были при купели притворы.

Чудесность Вифезды некоторые старались изъяснить действием причин естественных. Так, одни думали, что исцеление больных в этой купели было следствием омовения в ней жертвенных животных и их внутренностей; другие видели в ней не более как одну из палестинских теплиц. Но можно ли и подумать, чтобы слепой, хромой или сухой получали исцеление от одного минутного погружения в воду, смешанную с кровью животных? Не говоря уже о том, что для очищения жертв, приносимых иудеями, были предназначены омывальницы, стоявшие во внутреннем дворе их храма (2 Пар. 4:6), изъяснять таким образом чудесное исцеление больных в Вифезде значит произвольно уклоняться от прямого и ясного сказания евангельского. Равным образом вовсе не согласно с истиною и здравым смыслом низводить Вифезду в разряд теплиц. Из повествования евангелиста видно, что болезни ожидавших возмущения воды в ней были такого рода, что к исцелению их недостаточны все известные врачующие силы природы. Никакие теплицы не могут влить жизни в иссохшие члены тела или возвратить зрение слепому и совершенно исправить хромого, и тем менее быть одинаково целительными для всякого недуга. Видел ли мир воды, которые имели бы столь сильное влияние на восстановление здоровья человеческого, что одного минутного погружения в них достаточно было бы к прогнанию всякого рода болезней? И что значит, что не каждый, сходивший в купель по возмущении воды, получал исцеление, а только тот, кто сходил в нее первый? Одной этой черты совершенно достаточно к тому, чтобы отличить Вифезду от всех в целом свете теплиц.

Ангел Господень сходил в купель и возмущал воду; небесная сила изливалась в земной источник. Она изливалась, по-видимому, только для одного избранного, который первый нисходил в купель. Ибо хотя вероятно и то, что и другие, после первого входившие в нее, получали некоторое облегчение в своих болезнях, но верно было только то, что первый, воспользовавшийся возмущенною водою, освобождался от всякой какой бы то ни было болезни: здрав бываше, яцем же недугом одержим бываше (ст. 4).

Таким образом, овчая купель была ближайшим преобразованием как того несравненно чудеснейшего источника, который в продолжение трех лет с половиною тек непрестанно, исцеляя всяк недуг и всяку язю в людех (Мф. 4:23), так и духовного источника благодати, исцеляющего всякую болезнь душевную и открытого для всего рода человеческого (таинства святого крещения).

О причинах болезней

Свт. Филарет, митр. Московский.
Слово пред благодарственным молебствием за прекращение губительных болезней

Обрете его Иисус в церкви и рече ему: се, здрав ecu, ктому не согрешай, да не горше ти что будет (Ин. 5:14).

Это сказано было некоему человеку во Иерусалиме, близ Овчей купели, в расслаблении тридцать восемь лет тщетно ждавшему излечения водою, которую однажды в год для одного больного делало врачебною прикосновение ангельской силы, доколе наконец явился Владыка времен, стихий и Ангелов и, не требуя ни времени, ни воды, ни Ангела, исцелил расслабленного словом: восстани, возьми одр твой и ходи. Исцелитель не все кончил, потому что, убегая славы, поспешил скрыться в народе. Чрез несколько дней, вероятно, в праздник, исцеленный пришел в храм, вероятно, как и мы ныне, чтобы благодарить Бога за свое здравие. Тогда Исцелитель вновь нашел его и, как прежде в слове подал ему врачевство целительное, так и теперь в слове подает врачевство предохранительное: се, здрав ecu, ктому не согрешай, да не горше ти что будет.

Если бы мы услышали, что искусный врач излеченному или больному говорит, например: не употребляй впредь такой или такой пищи, — что бы мы подумали? Конечно, мы бы подумали: видно, излеченный прежде употреблял сию пищу; она, видно, была и причиною болезни; видно, врач предвидит, что и опять она причинит болезнь, если излеченный не перестанет употреблять оную. Подобно сему, что должны мы подумать, слыша слово Господне к исцеленному: се, здрав ecu, ктому не согрешай, да не горше ти что будет? Видно, исцеленный прежде согрешал; видно, согрешения были причиною его болезни; видно, провидит Божественный Врач, что возобновляемые грехи возобновят зло в том или другом виде, но еще в большей силе.

Здесь можно спросить: участь ли одного человека представляется в евангельском повествовании о расслабленном или с тем вместе открывается общий закон суда над грехом, частью впечатленный в природе, частью приводимый в действие Провидением, хотя и не всегда очевидно, не всегда скоро, не всегда одинаково, по видам, степеням и обстоятельствам греха? Кто может измерить глубину, исследовать пути Божиих судеб? Кто решится каждого больного признать осужденным и всякую болезнь вывескою виновности? Страдал и праведный Иов болезнью, и притом весьма тяжкою. Но нельзя же признать и того, будто на одного иерусалимского грешника исключительно направлена была строгость суда за грехи юности, заключившая его на тридцать восемь лет в узы болезни и за возможные грехи старости уготовившая ему еще более тяжкий жребий.

След подобного суда виден и в судьбе другого расслабленного, которого исцеляя, Господь сказал: отпущаются тебе греси твои (Мк. 2:5). Очевидно, что, подобно глубоко мудрствующему врачу, Он исцеляет от болезни, действуя на причину болезни. Что видим в сих примерах, то не выражается ли, как закон, в слове апостольском: грех в мир вниде, и грехом смерть: оброцы греха смерть? Ибо что есть болезнь, как не отрасль древа смерти или уменьшительный, неполный прием зелия смерти? Следственно, вместе со смертью и болезнь пришла по дороге, проложенной грехом; а потому очень естественно, если она и ныне приходит тою же дорогою.

О тех, которые предпринимают какие-либо дела без мысли о Боге

Свт. Филарет, митр. Московский
Слово в день рождения императора Николая Павловича 25 июня 1829 г.

Отец Мой досель делает, и Аз делаю (Ин. 5:17). Если Бог, сотворив мир и почив от всех дел Своих, тем не менее доселе делает, то должно заключить, что сие делание нужно для блага тварей, ибо не можно вообразить, чтобы Бог стал делать дело бесполезное. Итак, горе тому, кто или устранит от себя сие делание Божие, или каким-нибудь образом воспрепятствует оному! Человек, яко существо живущее и свободное, делает и сам, хоть что-нибудь, хоть как-нибудь. Если он не полагает своего дела пред Господом и оснований оного в Самом Господе, если не обращает внимания на делание Божие и не подчиняет оному своего делания, то всего больше надлежит ожидать того, что дело человеческое будет в противоречии с делом Божиим; но как дело Божие, без сомнения, могущественнее человеческого, то необходимо следует, что в сем случае скорее или медленнее дело человеческое должно разрушиться, исчезнуть. Если зависимость от Носящего всяческая глаголом силы Своея (Евр. 1:3) так велика, что мы без Него не можем творити ничесоже, то дела, совершаемые без Бога, должно признать не только ненадежными, но и совершенно ничтожными, и даже возникает отсюда сомнение: как существуют дела людей нечестивых и противящихся воле Божией? Впрочем, сомнение сие разрешается, когда от особенного благодатного действия или содействия Божия, без которого не можем творить ничего духовно доброго, подобно как виноградная ветвь не может приносить плода без своей лозы и живого сока ее, различаем всеобщее действие творческой и промыслительной силы Божией в природе вещей, или, по выражению апостола, ношение всяческих глаголом силы Божией. Из сей всегда и везде, когда и где только существуют твари, открытой сокровищницы Божией имеют более или менее для своего употребления и нечестивые, и богопротивники, что предоставляется им как тварям, а не как нечестивым и богопротивникам, во-первых, потому, чтобы их не уничтожить, что было бы противно намерению и славе Творца, во-вторых, чтобы не лишить их свободы, которая есть также нераскаянное или невозвратное дарование Божие, в-третьих, по долготерпению, чтобы дать им время на покаяние, в-четвертых, по порядку самого правосудия, которое обыкновенно является пресечь преступление, когда преступление уже существует, ибо иначе как можно было бы признать, что то правосудие? Знаменательно изъясняется о делах грешников Священное Писание: прозябоша грешницы, яко трава (Пс. 91:8). Как дикая трава, прозябающая на невозделанной земле, пользуется вместе с благородными растениями трудом и удобрением земледельца, но тем не менее она чужда для него, поелику он не сеял диких семян, ежеминутно должна ожидать посекающего железа или расторгающей руки; так дела грешников пользуются всеобщим действием творческой и промыслительной силы Божией, но тем не менее они чужды для Бога, потому что Он не сеял греховных склонностей, побуждений и намерений, а возникают оные без Его воли и вопреки Его воле, из злоупотребления свободы, и потому ежеминутно должны ждать суда, очищающего от них поле или вертоград Божий. Внегда прозябоша грешницы яко трава, и проникоша ecu делающие беззаконие, это для того только, яко да потребятся в век века.

Если Бог так недалек от нас, что мы в Нем живем, движимся и есмы, то не далеко заключить, все ли равно для Него, и по следствию все ли равно для нас, живем ли мы в Нем, как младенец во чреве или на лоне матери, или как ехидна, грызущая чрево матерей.

Если постольку всяческая исполняются благости, поскольку Бог отверзает руку; и напротив того, все мятется, когда Он отвращает лице, то весьма важно знать, когда Он отвращает руку и когда отвращает лице. Известно же, что самая щедрая рука не отверзается для подаяния, когда не отверзается рука нуждающегося для принятия; и самой благодати несвойственно обращать лицо туда, где от нее отвращаются.

Если удаляющие себя от Бога погибают, то с заботою и даже с трепетом надлежит помыслить о том, что значит удаляться от Бога. Поелику Он есть вездесущ и везде присутствен, то существом и местом удалиться от него некуда. Как же могут быть удаляющиеся от Бога и в чем состоит сие удаление? Сие изъясняет Сам Бог. Приближаются Мне, глаголет, людие сии усты своими и устнами чтут Мя: сердце же их далече отстоит от Мене (Мф. 15:8). Из сего видно, что удаление от Бога бывает не местом существа, но употреблением и направлением сил и способностей, бывает сердцем, устами и, по соответствию можно прибавить, умом, делами. Если сердце твое не прилепляется к Богу верною любовью и святым желанием, то сердце твое далече отстоит от Бога. Если ум твой не возвышается к познанию Бога и воли Его, к благоговейному размышлению о Его совершенствах или не погружается в безмолвное созерцание оных в чувстве смирения и недостоинства своего, то ум твой удален от Бога. Если ты делаешь свои дела, как тебе нравится, не помышляя о Боге и не рассуждая, угодны ли Ему оные, то дела твои удалены от Бога. Об удалении от Бога устами нечего и говорить: если и приближение к Нему устами признано недостаточным, то сколь должно быть недостойно удаление! Измеряя таким образом состояние удаления от Бога, не с опасением ли должны мы обратиться в другую сторону, чтобы усмотреть, далеко ли отсюда до бедствия и погибели? Но что мы видим? Тут нет никакого расстояния. Вот гибель! Бездна ее разверзается! Се удаляющий себе от Тебе погибнут!

Отец Мой доселе делает, и Аз делаю (Ин. 5:17)

«Воскресное чтение», 1804

Как же сказано у Моисея: и почи Бог в день седмый от всех дел Своих, яже сотвори? Ужели шестидневное творение было не полное, так что после некоторого успокоения опять надлежало приниматься за дело и продолжать его или доканчивать? Нет, тогда было сделано все, что нужно, и все было сделано весьма хорошо, как показывает отзыв о деле Самого великого Делателя; посему и покой Божий был всецелый и продолжался бы всегда, если бы не открылось нужды в новом творении. Кто открыл сию нужду? Ты, человек. Как? Твоим падением и превращением чрез него всех вещей. С тех пор, как ты пал с высоты богоподобия и убился до смерти, Отец и Сын досель снова делают и будут делать дотоле, пока ты не воскреснешь и не восстанешь, не начнешь жить всею полнотою первобытной жизни, не станешь паки на свое место, а чрез тебя не восставятся и не возглавятся и все прочие твари. Делание в то время, когда бы предлежало только покоиться, само по себе есть уже состояние не вожделенное; но человек, нарушив покой Божий и заставив любовь Творца своего снова действовать и, так сказать, трудиться, не только не облегчает этого труда, но всемерно отягчает, ожесточает, преогорчает его, так что само долготерпение Божие принуждено иногда бывает жаловаться на труд, даемый Ему человеками (Ис. 7:13).

Теперь, если есть некое место где-либо успокоения для творческой деятельности, то — в душах праведников. Ту покой Мой, говорит Сам Бог, зде вселюся. В сем-то разуме и Святая Церковь устами священнослужителей своих возглашает: един свят и во святых почиваяй! Выражение глубокое и премного знаменательное! Если же во всем мире теперь один только ты, человек, можешь доставлять успокоение Творцу своему, то познай свое преимущество и не упускай драгоценного случая послужить ныне своему Господу, дабы иметь участие и в той субботе Божественной, которая последует за новым творением.

Святого Григория Богослова изъяснение 19-го стиха 5-й главы Евангелия от Иоанна

Творения свв. отцов. Тв. Григория Богослова

Не может Сын творити о Себе ничесоже, аще не еже видит Отца творяща. В рассуждении сего должно заметить, что слова может и не может не в одном смысле употребляются, но многозначительны. Иное называется невозможным по недостатку сил в известное время и на известное действие; например, ребенок не может бороться, щенок — видеть или драться с таким-то, но со временем будет, может быть, и бороться, и видеть, и драться с таким-то, хотя с другим драться и тогда останется для него невозможным. Иное бывает невозможным в большей части случаев; например: не может град укрытися вверху горы стояй (Мф. 5:14). Но в ином случае мог бы он и укрыться, если бы загорожен был большею горою. Иное невозможно по несообразности; например: еда могут сынове брачнии поститися, елико в доме жених (Мф. 9:15; Мк. 2:19), или телесно видимый Жених (ибо в Его присутствие время не злостраданий, но веселия), или умосозерцаемое Слово (ибо должны ли телесно поститься очищенные Словом)? Иное невозможно по недостатку воли; например: не можаше ту сотворить знамений за неверствие приемлющих (Мк. 6: 5-6). Поелику при исцелениях нужны и вера врачуемых, и сила врачующего, то по недостатку одного делалось невозможным и другое. Но не знаю, не причислить ли и сего к невозможному по несообразности? Ибо несообразно было бы исцелить поврежденных неверием. Невозможность по недостатку воли выражается также в словах: не может мир ненавидети вас (Ин. 7:7); и: како можете добро глаголати, зли суще (Мф. 12:34). Ибо почему было бы невозможно то или другое, если не потому, что нет на сие воли? А иногда называется невозможным и то, что хотя невозможно по природе, однако могло бы стать возможным по воле Божией; например: невозможно тому же человеку родитися второе (Ин. 3:4), и невозможна игла, принимающая в себя верблюда (Мф. 19:24). Ибо что препятствовало бы и сему быть, если бы стало то угодно Богу? Но вне всех сих невозможностей — совершенно невозможное и несбыточное; и оно-то составляет предмет настоящего и взыскания. Как признаем невозможным, чтобы Бог был зол или не существовал (сие показывало бы в Боге бессилие, а не силу), или чтобы существовало несуществующее, или чтобы дважды два было вместе и четыре и десять, так невозможно и ни с чем не совместимо, чтобы Сын творил что-либо такое, чего не творит Отец. Ибо все, что имеет Отец, принадлежит Сыну; так и обратно, принадлежащее Сыну принадлежит Отцу. Итак, ничего нет собственного, потому что все общее. И самое бытие у Них общее и равночестное, хотя бытие Сына и от Отца. Потому и говорится: Аз живу Отца ради (Ин. 6:57), не в том смысле, что жизнь и бытие Сына поддерживаются от Отца, но в том, что Сын от Отца существует довременно и безвиновно. Что же значат слова: как видит творящего Отца, так и творит? Ужели и здесь то же, что видим в списывающих картины или письмена, которые не иначе могут написать верно, как смотря на подлинник и им руководствуясь? Но Сын очищает от проказы, освобождает от бесов и болезней, животворит мертвых, ходит по морю и совершает все прочее, что Им сотворено; над кем же и когда совершал сие прежде Сына Отец? Не явно ли, что одни и те же дела Отец предначертывает, а Слово приводит в исполнение, не рабски и слепо, но с ведением и владычественно, точнее же сказать, отечески? Так понимаю я слова: что сотворено бывает Отцем, сия и Сын такожде творит, не в подражание сотворенному, но по равночестию власти.

Мысли при. Исидора Пелусиота (Ин. 5:19)

Творения свв. отцов. Тв. св. Исидора Пелусиота

Сие — не может Сын творити о Себе ничесоже, аще не еже видит Отца творяща— есть знак не бессилия, но невозможности Отцу иметь одно изволение, а Сыну — другое. Но если Сын видит, что творит Отец, Отец же творит изволяемое в совете, то следует, что Сын видит и самые советы Отца, потому что самое изволение Божие есть уже творение. А если Сын видит изволяемое в совете Отца и участвует в изволении, то, как очевидно, участвует и в естестве. Следовательно, у Отца и Сына одна сущность, как и одна воля.

Изъяснение 25-го стиха 5-й главы Евангелия от Иоанна

А. Серафимов.
«Руководство для сельского пастыря», 1865

В словах грядет час, и ныне есть, егда мертвии услышат глас Сына Божия и услышавше оживут одни видят указание на воскресение духовное, которое в Апокалипсисе Иоанна называется первым (20:5); другие указание на воскресение телесное и притом — или частное, то есть тех, кого Христос во время Своей жизни на земле воскресил из мертвых (Лазаря, дочь Иаира и др.), или всеобщее, имеющее быть при конце мира; причем словам и ныне есть дают смысл времени неопределенного — до кончины мира. В защиту первого мнения (о воскресении духовном) обыкновенно приводят самый контекст речи, из которого видно: а) что предыдущие слова 24 стиха — прейдет от смерти в живот — имеют смысл духовного обновления жизни или духовного возрождения; б) что оживление приписывается здесь голосу так же, как в предыдущем оно приписывается слову, в) это воскресение ясно (будто бы) отличается от всеобщего воскресения (о котором говорит Христос ниже в 28 и 29 ст.) тем именно, что предмет указывается здесь прямо, как бы пальцем: грядет час и ныне есть, наконец г) хотят подтвердить это мнение и тем, что как пророки, предсказывая воскресение мертвых во времена Мессии, разумели под этим воскресением именно воскресение духовное — от смерти неведения и греха к свету и жизни Евангелия (Ис. 26:19; Иез. 37; ср. Рим. 11:15 и др.), так и сами иудеи ожидали именно такого воскресения.

Второе объяснение (о воскресении телесном) основывают на том, что здесь (ст. 25) Христос не говорит: кто услышит и уверует, как в предыдущем стихе — 24, а только: кто услышит глас..., а этого и довольно, чтобы отличить смысл этих слов от смысла предыдущих.

Но совершенно произвольны и неосновательны мнения о том, что здесь говорится о духовном воскресении, или о всеобщем, как и в 28 стихе. Основанием для первого мнения не может служить контекст речи потому, что иначе и слова 28 стиха нужно понимать в духовном смысле, потому что оборот речи совершенно одинаковый: в первом месте говорится (ст. 25), что мертвии услышат глас Сына Божия, а во втором (ст. 28) — сущии во гробех услышат глас Сына Божия; но поелику последние слова (ст. 28), по общему признают лучших экзегетов, касаются воскресения телесного (всеобщего), то и первые нужно понимать в таком же смысле; и различие в оборотах с 24 стихом, в котором говорится о духовном оживлении, еще яснее подтверждает такой смысл. Но при этом все-таки нельзя давать словам 25 стиха такого же обширного смысла, какой дается словам 28 стиха, то есть слов первого стиха нельзя относить (как относятся они по второму объяснению) ко всеобщему воскресению: а) потому именно, что здесь не о всех умерших говорится, как в 28 стихе, б) потому что в них время воскресения гораздо определеннее, чем в 28 стихе; в последнем не говорится, когда будет то, что вcu сущии во гробех услышат глас Сына Божия и изыдут соотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая в воскрешение суда; тогда как в первом (ст. 25) очень ясно определяется это время словом ныне, по которому весьма основательно заключать, что речь идет здесь о воскресении частном, бывшем еще при жизни Спасителя и во время Его смерти. К такому пониманию ведет и самый контекст речи: сказав об оживлении или воскресении духовном (ст. 21-24), в доказательство Своей Божественной силы, власти и достоинства, равных силе, власти и достоинству Бога Отца, Иисус Христос переходит с тою же целью к воскресению мертвых в частности, и когда слушатели Его, без сомнения, удивлялись Его словам и, быть может, сомневались в истине их, Он присовокупил: не дивитеся сему, то есть не удивляйтесь тому, что Я имею власть и силу давать истинную жизнь мертвым духом — мертвым по грехам, и воскрешать ныне — в скором времени некоторых мертвецов, — грядет час, егда вcu сущии во гробех услышат глас Сына Божия (ст. 27-28), то есть Я имею гораздо большую власть и силу: настанет время, когда мертвецы должны воскреснуть по воле Моей и повелению. Таким образом, возможность духовного оживления и частного воскресения доказывается здесь всеобщим воскресением, а возможность последнего, в свою очередь, должна быть несомненною от осуществление первого.

Изъяснение св. Григория Богослова 29 стиха 5-й главы Евангелия от Иоанна

Творения свв. отцов. Тв. Григория Богослова

Тогда (на втором суде) поставятся престолы, Ветхий денми сядет, раскроются книги, потечет река огненная, предстанут пред взоры свет и тьма уготованная: и изыдут сотворшии благая в воскресение живота, который ныне сокровен во Христе, напоследок же с Ним явится, а сотворшии злая в воскрешение суда, которым осудило уже неуверовавших судящее им слово (Ин. 12:48). И первые наследуют неизреченный свет и созерцание Святые царственные Троицы, Которая будет тогда озарять яснее и чище и всецело соединится со всецелым умом (в чем едином и поставляю особенно Царствие Небесное); ауделом вторых, кроме прочего, будет мучение или, вернее сказать, прежде всего прочего, — отвержение от Бога и стыд в совести, которому не будет конца.

Состояние праведных и грешных по смерти и воскресении (Ин. 5:29)

Свящ. А. Делекторский.
«Домашняя беседа», 1865

Мир, куда вступят по воскресении люди, совсем не походит на нынешний мир подлунный. Правда, там есть свое небо, но солнце этого неба — Бог триединый; звезды на нем — ангелы и святые. Там есть своя земля, но на ней драгоценные перлы заменены совершенствами; одеждою служит невинность, пищею и питием — правда Божия, жилищами — разные уделы блаженства. Там есть и свое общество, но такое, в котором занимают места соответственно достоинствам христианским, в котором славятся победы, одержанные над самим собою; знаменитость определяется степенями близости к престолу Божию; знаками отличия служат внутренние кресты, и тот почитается великим, кто, исполнив заповеди Христовы, сам научил тому же и ближнего, — словом, мир будущего века есть мир духовный.

Праведник вступит в него с неописанною радостью, точно как бы после долговременного заключения своего в темнице вышедши на солнечный свет. Действительно, земная жизнь была для него каким-то узилищем; он не мог видеть того, чему веровал, не мог обладать тем, что любил, не мог достигнуть того, чего желал и надеялся. Нередко горести, болезни, заботы, недостатки, несчастия — этот всегдашний житейский хаос приводил и его как человека в такое замешательство, что все основы благочестия колебались в нем и святые предметы веры казались ему не больше как призраком. Большую часть времени провел он в тяжкой борьбе с миром, диаволом и собственными страстями, оспаривая, не без пролития крови, каждый шаг у врагов своих. В самые светлые минуты жизни своей он чувствовал какую-то грусть нетерпения: душа его рвалась отселе на небо, а тело притягивало его к земле, и, влача стопы в отдалении от Господа, единственного предмета всех своих желаний и мыслей, он вопиял сквозь слезы: Господи, когда прииду и явлюся лицу Твоему! Теперь, по воскресении, представ лицу Божию, безопасный со стороны всяких врагов, вдали от бурь и тревог житейских, какую восхитительную перемену должен ощутить в себе праведник! Он весь уже там, куда столько лет порывался одним своим сердцем; его вера превратилась теперь в видение, надежда в событие, любовь в наслаждение. У него нет теперь даже желаний, потому что нет нужд; его разум, сердце, воля находятся в блаженном покое; самое тело его, избавясь от скучной обязанности служить своему чреву, с восторгом отдалось все на службу душе и стало неумолкающим органом славы Божией. И изыдут сотворшии благая в воскрешение живота.

Но что почувствуют грешники, увидев в будущем мире то, чего они не любили, чему даже не верили, и не нашедши там ни одного из своих любимых предметов? Изыдет из гроба богач, стяжавши миллионы неправдою, и, озревшись кругом себя, скажет со вздохом: где ж мое золото, где ж мои драгоценные камни? Куда девался огромный, великолепно украшенный дом с его увеселительным садом, с его зимними цветами и плодовыми деревьями? Где тот хрусталь и фарфор, которым щеголяли мои пиршественные столы? Где мои дорогие меха и ткани, где слуги мои, где кони и блестящие колесницы?.. Нет ничего! Все сгибло и как будто провалилось сквозь землю!

Пробудится от векового сна честолюбец, достигший некогда высоких степеней беззаконными средствами, и будет по привычке искать на груди своей знаков земного могущества, но, не нашедши их, воскликнет: как, — неужели я никогда не выходил из круга презренной толпы, не стоял никогда выше жалкой посредственности? Неужели то, что я имел, все даже знаки иноземных отличий, и то, что в руках моих заключалась власть государственная, что меня трепетали и мне поклонялись сильные люди, и то, что слава моего имени, не вмещаясь в пределах отечества, гремела в странах отдаленных — неужели все это виделось мне только во сне? Я, точно, играл некогда в свете великую роль, а теперь никаких, ни малейших следов от прежнего величия моего не осталось! Увы мне!

Восстанет с могильного ложа человек любострастный, проведший всю жизнь в угождении плоти, в доставлении чувствам своим мирских удовольствий и, встретив вокруг себя одни предметы духовные, промолвит с досадой: в какую скучную пустыню попал я! Что это за мир, в котором нет ни гульбищ, ни пиров, ни зрелищных представлений, в котором музыка не тешит слуха, живопись не прельщает очей, откуда изгнаны все искусства, удовлетворяющие потребностям тонкого вкуса! То ли дело была земля — мое прежнее обиталище! То был рай, но он для меня потерян, невозвратно потерян!

Вот будущие чувствования преданных миру людей после их воскресения! Скорбь о потере земных благ, раскаяние, что для таких преходящих вещей было убито столько драгоценного времени, преодолено столько препятствий, трудов и опасностей, сознание всей пустоты и ничтожности их, убеждение в собственном легкомыслии, в собственной слепоте — все эти болезненные ощущения как черви станут гнездиться в сердце преступном и точить его поминутно. Но если бы только сими ощущениями ограничилось бедственное состояние воскресших грешников, — оно было бы еще сносно; а то, к нестерпимому мучению их, та самая любовь к миру, которую они прежде питали, лелеяли в груди своей, теперь обратится для них в змею, сосущую сердце. Как обладаемый любовною страстью не может ни на час отвлечь своих мыслей от любимой особы, хотя бы она находилась от него за несколько тысяч верст и была совершенно к нему равнодушна, или как подверженный слабости пьянства влечется к вину тем с большею силою, чем труднее достать напиток, утоляющий на время смертную жажду его; так точно грешники, переселясь в страну вечности, будут воздыхать о временных благах, которыми обладали, несмотря на совершенную безнадежность когда-либо обладать ими и даже увидеть их снова. Во всем беспредельном пространстве неба не найдется предмета, который бы остановил на себе их блуждающие взоры; их мысль будет носиться в прошедшем, их воображение будет бродить по земле, отыскивая на ней знакомые места и наполняя их призраками минувшего счастья. Представьте человека, в высшей степени томимого голодом или жаждою, который притом еще помышляет о вкусных яствах и сладких напитках, — каким адским огнем горит его внутренность! Подобное сему испытают и воскресшие грешники. Конечно, и прежде обладавшие ими страсти походили на лютых домашних зверей, но по крайней мере можно было тогда укрощать их ярость соответственною пищею. Теперь, напротив, грешники будут алкать по-прежнему золота, но вместо его соберут они пыль; будут по-прежнему влещись к чувственным удовольствиям, но вместо их ощутят они смрад. И таким образом жажда корысти, вожделение славы, огонь сладострастия, оставаясь голодными, изольют всю свою лютость на те самые души, в которых они владычествуют. И изыдут сотворшии злая в воскрешение суда.

Столько-то различны чувствования добродетельных и порочных людей при взгляде на новый мир, куда они вступят после своего воскресения! Но еще виднее будет это различие, когда рассмотрим, каковою в то время покажется тем и другим жизнь их, проведенная в здешнем свете.

Есть в душе каждого из нас незримая скрижаль или книга — я говорю о совести нашей, — в которой начертывается все, что бы мы ни сделали доброго или худого на земле, начиная с первого нашего вопля и до последнего издыхания. Время не способно изгладить ее письмена; множество разнородных предметов не производит в ней замешательства. И хотя мы по своей рассеянности и неведению многое забываем теперь за собою, многое представляем не в истинном виде несмотря на то, ни малейший поступок наш не опущен и не искажен в этом внутреннем зеркале, так что для будущего над нами суда не предстоит надобности ни в обличителях, ни в свидетелях посторонних. Мы сами внутри себя носим улику или одобрение поступков своих, сами, не примечая того, служим хранилищем всех своих тайн, ведем подробную летопись своего прошедшего. Когда люди, по гласу Сына Божия, восстанут из мертвых, тогда книга совести их, дотоле для многих запечатленная, раскроется и они с изумлением прочитают в ней все, что некогда сделали, о чем некогда говорили и думали. Тогда увидишь ты, праведник, ныне столь горько плачущий о грехах своих и столь мало ценящий свои добродетели, увидишь ты тогда земное поприще свое с чувствами воина, взирающего на поле битвы, где он некогда был победителем. Откроется тебе, что ты сокрушался более по долгу смирения, чем по важности твоих преступлений; откроется, что грех юного возраста, лежавший таким черным пятном на душе твоей, уже давно омыт Кровию Искупителя и твоими слезами, что грехи неведения, малодушия, рассеянности, неосмотрительности и прочие немощи человеческого естества, которые ты разделял со всеми другими, изглажены за твою любовь к ближнему и покаяние. Придет тебе на память каждое несчастье, которое ты некогда перенес, каждая обида, за которую ты не хотел даже мысленно мстить; явится из-под спуда вся история твоих внутренних подвигов, уничижений гордого разума, смирений дерзостной воли, умерщвлений похотливого сердца, борений с злым духом и с тонкими соблазнами света; обнаружатся твои сокровенные милостыни, твои строгие посты, твои ночные бдения и молитвы; узришь ты благословение Божие, нисходившее не раз на дома и на целые города по твоей за них просьбе; узришь во многих семействах процветавшие непорочные нравы, насажденные примером твоим святым; узришь многих преступников, благодарных тебе за свое исправление, многих несчастных, одолженных тебе счастливой судьбою, — все сие тогда узришь ты, сотворивший благая, и изыдешь в воскрешении живота.

Но горе человеку, которого жизнь, преисполненная пороков и заблуждений, была многолетним злоупотреблением милосердия Божия! Та же самая совесть обнаружит пред ним все дела, все помыслы, даже все слова его прежние и уже не даст им того ложного, пристрастного вида, в котором они некогда ему представлялись, но покажет, каковы они были действительно. Во-первых, множество преступлений, давно позабытых, оживет тогда в памяти виновного с такою подробностью, как бы это было чрез несколько минут после их совершения, и ужаснется порочное сердце, признав в этих гнусных найденышах свое давнее порождение. Во-вторых, множество речей и поступков, противных учению христианскому, которые прежде казались простительными и маловажными, тогда окажутся злом, весьма важным и непростительным. Увидит легкомысленный, как не раз, читая вольные книги, участвуя в нескромных беседах, присутствуя на соблазнительных зрелищах, он мало-помалу довел себя до степени совершенного охлаждения к христианству. Увидит болтливый, как однажды, говоря насчет чести ближнего, без всякого злого намерения вонзил в грудь ему стрелу смертоносную. Увидит остряк, как некогда, шутя над вещами священными, употребляя слова Писания или язык богослужебный для смеха, он совратил с пути истины несколько молодых умов, которые оставались бы правомыслящими. Такое открытие должно опечалить грешников тем более, чем они увереннее были в беспорочности своего поведения. Далее, те грехи, которые таились во глубине сердца, совершались в сокрытых местах и о которых никто знать не мог, кроме самого грешника, откроются по воскресении пред лицом человеков и ангелов. Скрытный грешник обыкновенно обольщает себя тою надеждою, что его дела снидут с ним вместе в могилу и умрут в недрах земли: напрасная надежда! Придет время, грешник, ныне кроющийся во тьме и считающий себя безопасным со стороны людской прозорливости, — придет время, когда и безбожный образ мыслей твоих, и твоя упрямая недоверчивость Церкви, и твои преступные предприятия, и твои любострастные помыслы, и твоя зависть, ненависть к ближнему, и твои коварства, обманы, хищение, клеветы, — когда все это обнаружится от нынешних, непроницаемых покровов и, по слову пророка, откроется стыд твой, явятся все укоризны твои. Наконец, самые добродетели, которыми грешники гордятся на земле и которые свет превозносит до небес, в то время окажутся если не вовсе злыми делами, то по крайней мере не стоящими названия добродетели. И это не удивительно: теперь о людских добродетелях заключаем мы по одной благовидной наружности действий; тогда каждое доброе действие оценено будет по способностям, побуждениям и свойствам того, кто его совершил. Таким образом, прежнее трудолюбие грешников явится в то время орудием любостяжательности, их прежняя деятельность по службе объяснится честолюбивыми видами, их прежняя благотворительность к бедным обратится в пустое тщеславие, их прежняя набожность примет на себя отвратительный вид лицемерия. Нечистый источник души их возмутит и все те струи, которые некогда из нее изливались. Окажется, что один из них обнаружил государственное зло по личному мщению, что другой был храбрым на войне по своему удальству, что третий принес жертву в храм из сокровищ, нажитых неправедно. Словом, ничто великое и славное, произведенное грешниками, не устоит, не выдержит пробы в испытательном огне пробудившейся совести. И горько, горько будет сильным земли увидать тогда все свои прежние трофеи разбитыми в прах, все свои блестящие добродетели заклейменными посрамлением! И изыдут сотворшии злая в воскрешение суда...

Что должны почувствовать грешники, когда предстанет их взорам ужасная будущность! Представьте человека, который, взобравшись на высочайшую гору, вдруг увидит у ног своих пропасть: от страха кружится у него голова, ноги его скользят, а он сохранил еще столько памяти и рассудка, чтобы постигнуть неизбежность своего падения в бездну. Каково же положение сего несчастного? Но несравненно ужаснее будет положение грешников, когда, восставши из недр земли, они увидят себя неизбежно падающими с вершины порока в адскую пропасть. Смерть полагает предел мучениям человека, низвергшегося с горы; а воскресшие грешники будут испытывать только муки низверженных, без всякой надежды когда-либо умереть. И изыдут сотворшии злая в воскрешение суда.

Воскресший Спаситель! Сотвори Своею всесильною благодатию, да мы все, восстав некогда из гробов своих, изыдем не на суд, но в воскрешение живота!

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К 5-й ГЛ. ЕВАНГЕЛИЯ ОТ ИОАННА

Святоотеческие толкования

1) 1-15 ст. Св. Кирилл Александрийский. Изъяснение Евангелия о расслабленном. «Воскресное чтение», 1806.

2) 1-15. Блж. Феофилакт. Изъяснение Евангелия, читаемого в неделю о расслабленном. «Воскресное чтение», 1810.

3) Блаж. Августин. Иносказательное изъяснение купели овчей. «Воскресное чтение», 1811.

4) Его же. На ст. 17. Изъяснение слов Христовых: Отец Мой доселе делает, и Аз делаю. «Воскресное чтение», 1812.

5) На ст. 14. Св. Иоанн Златоуст. Се, здрав ecu, ктому не согрешай. «Воскресное чтение», 1808.

6) Его же. На ст. 17. Беседы на разные места Священного Писания, т. 2.

7) Его же. На ст. 19. Беседы на слова: Не может Сын творити о Себе, ничесоже. Беседы разные места Святого Писания, т. 2.

8) Его же. На ст. 32. «Христианское чтение», 1841.

9) Пр. Исидор Пелусиот на те же слова. «Творения свв. отцов», т. XXXV. Творения Исидора Пелусиота, ч. 2.

Новейшие толкования в духовных журналах

10) Ст. 1-14. М. К. Филарет, Беседы. «Воскресное чтение», 1808.

11) Ст. 1-15. «Воскресное чтение», 1806.

12) Ст. 2-4. Изъяснение Евангелия о расслабленном. «Воскресное чтение», 1818.

13) Ст. 2. Вифезда. Библ. пол. сл. «Воскресное чтение», 1874.

14) Дом милосердия. «Воскресное чтение», 1874.

15) Ст. 6. «Воскресное чтение», 1814. Там же, 1832.

16) Прот. Нечаев. Уроки покаяния, заимствованные из Евангелия. (Исцел. расслабленных.) «Душеполезное чтение», 1881.

17) Мысли свт. Феофана на тот же стих. Мысли на каждый день года по церковным чтениям.

18) Арх. Иннокентий на тот же ст. «Домашняя беседа», 1864.

19) Ст. 27. «Воскресное чтение», 1811.

20) Ст. 29. Мысли свт. Феофана.

21) Ст. 35. «Воскресное чтение», 1805.

В Словах и Беседах

22) Ст. 2-3 Филарет, митр. Московский. Символическое значение овчей купели как купели крещения.

23) Ст. 3. Иннокентий, архиеп. Херсонский. О купели христианской и о том, почему всемогущая сила благодати не может исцелить всех наших недугов.

24) Ст. 6. Арсений, митр. Киевский. О значении вопроса: хощеши ли цел быти? и о том, что грех — начало болезней.

25) Ст. 7. Дмитрий, архиеп. Волынский. О том, что самое верное средство избежать гнева Божия, не только временного, но и вечного, сделать всякую молитву и прошение благоприятными пред Богом, — это — в особенности милосердие и сострадательность к бедствующим братиям нашим. Слово в нед. 4-ю по Пасхе.

26) Ст. 8. Макарий, еп. Тамбовский. О духовных врачевствах против болезней.

27) Ст. 14. Димитрий, архиеп. Волынский. О том, что грех есть первая и главная причина болезней и что самое время болезни может быть весьма благопотребно для души. Слово в нед. 4-ю по Пасхе.

28) Никанор, архиеп. Херсонский. Об исцелении расслабленного и о том, что грех расслабляет не только душу, но и тело.

29) Ст. 19-20. Павел, архиеп. Кишиневский. Изъяснение слов Иисуса Христа.

30) Ст. 24. Арсений, митр. Киевский. Праведный человек не умирает, а переходит от смерти в живот.

31) Ст. 36. Филарет, архиеп. Черниговский. О пришествии Мессии.

Возвращение Иисуса Христа в Галилею

Ученики срывают колосья в субботу (Мф. 12: 1-8; Мк. 2: 23-28; Лк. 6: 1-5)

На обратном пути в Галилею в одну из суббот, которую евангелист Лука называет первою после второго дня Пасхи, Иисус Христос проходил засеянными полями. Ученики Его, чувствуя голод, начали срывать колосья и, растирая их руками, ели зерна. Как скоро заметили это фарисеи, тотчас же приступили к Иисусу Христу с упреком: «Вот, Твои ученики делают то, что не позволяется делать в субботу!»

Христос сказал им в ответ: «Разве вы не слыхали, что сделал Давид, когда взалкал? Вошедши в храм, он вкушал от хлебов предложения и давал вкушать от них своим спутникам, тогда как по закону одни священники имели право есть эти хлебы».

Это событие описано в 1 книге Царств, 21 гл. и состояло в следующем: царь и пророк Давид, гонимый Саулом, приходит в Номву, где тогда была скиния; он и его спутники томимы были голодом, а между тем первосвященник не имел простого хлеба, которым бы он мог напитать их; тогда этот предлагает путникам хлебы предложения, которые должны съедать одни священники (Лев. 24: 8-9).

Этого первосвященника евангелист Марк называет Авиафаром, между тем при описанном обстоятельстве и первосвященником и действующим лицом был Ахимелех, отец Авиафара. В объяснение этой разности одни толкователи думают, что Ахимелех носил еще имя Авиафара, как и последний называется еще Ахимелехом (2 Цар. 8:17; 1 Царств 24: 2, 31); другие — что евангелист смешивает здесь имена и собственно потому, что Авиафар был долгое время (3 Цар. 1: 7, 12, 25) первосвященником во время царствования Давида; третьи — что Авиафар как друг Давида по преданию был главным действующим лицом, при посредстве которого совершилось то дело; первосвященником же он называется как преемник отцу в этом звании.

«Итак, если Давид, ваша слава, ваша святыня, не осужден за то действие, которого он по закону не имел права совершить, то на каком основами вы осуждаете Моих учеников за действие, не запрещенное законом!» (Потому что закон не позволял только входить на поле ближнего с серпом).

Но так как фарисеи могли сказать, что срывание и растирание колосьев есть занятие, а заниматься делом не позволительно в субботу, то Спаситель продолжает: «Или вы не читали закона, что в субботние дни священники могут нарушить в храме покой субботний и это не поставляется им в вину? Но глаголю вам: здесь есть больший храма. Если бы вы знали, что значит: милосердия хочу, а не жертвы, то не осудили бы невинных. Суббота ради человека, а не человек ради субботы; и потому Сын Человеческий есть Господь и субботы».

Что такое суббота второпервая (Лк. 6:1) по объяснению святого Исидора Пелусиота

Творения свв. отцов, т. 35

Второпервою суббота называется потому, что была второю на Пасхе и первою во время опресноков. Ибо иудеи, вечером закалая пасху, на следующий день праздновали праздник опресноков, и сей-то день называли второпервою субботою, потому что, как сказал я, был он вторым днем Пасхи и первым опресноков. А что сие действительно так, явствует из обвинения апостолов, что восторгаху класы и ядяху. Ибо в это только время колосья созревают, наклоняются от тяжести плода и готовности к жатве, и как бы призывают на себя серп, а в третий день опресноков приносим был в жертву сноп (Лев. 21: 10-11). Таким образом, и время, и совершавшееся в это время дают решение вопроса. А что день назван субботою, не дивись сему, потому что иудеи всякий праздник называют субботою. И посему-то говорится: суббота суббот; так как случалось иногда, что или начало, или конец праздника совпадали, так сказать, с недельною субботою, что нередко бывает и у нас. Ибо как у нас, когда Богоявление или Рождество Спасителя по плоти приходится в день воскресный, сие делает торжество сугубым и как бы праздник на праздник; так и у них, если какой праздник совпадал с субботою, назывался он субботою суббот.

О том же святого Иоанна Златоуста

Что значит суббота второпервая? То, когда случалось двойное празднование и субботы Господней, и другого последующего праздника; ибо иудеи каждый праздник называли субботою.

Что такое суббота второпервая (Лк. 6:1) по новейшим исследованиям

«Православное обозрение», 1864.
Обозрение французских журналов

Хотя выражения в субботу второпервую нет в двух замечательных Тишендорфовских манускриптах, в 4 памятниках итальянских и во многих древних редакциях, хотя его отвергают самые авторитетные критики, но мы в этом случае согласны с Тишендорфом, который допускает его в своем «Synopsis’ Evangelica», основываясь на свидетельстве святого Амвросия и на внутреннем содержании факта. До сих пор это выражение было пыткой для толковников по своей темноте и по кажущемуся противоречию, а между тем поразительная точность, заключающаяся в этом указании времени, и служит доказательством существования этого выражения в первоначальном тексте Евангелия Луки. Мы вместе с Тишендорфом принимаем объяснение этого выражение, сделанное Визлером, который говорит, что второпервая суббота есть первая суббота второго церковного года, считая от исхода последнего субботнего года. Итак, нужно определить, когда был этот последний субботний год пред торжественным явлением Иисуса Христа миру? Мы можем сделать, и вот средства для этого. Первая Маккавейская книга говорит нам (6: 20, 49, 53), что 150 г. эры Селевкидской был субботний. Этот субботний год, по юлианскому периоду, падает на осень 4550-го и продолжается до осени 4551 г., как можно видеть из хроники священной истории Альфонса де Виньоля. Согласно с Виньолем и книгою Исход (23: 10—11) мы допускаем, что субботние годы были годы седмичные. Итак, если к числу 4550 прибавить 27 периодов и 7 годов, то будет 189, а потому год, начинающийся с осени 4739 г., будет субботний. Вычитая из 4739 4713, мы получим 26 год нашей эры, продолжающийся до осени 27 года. Суббота первая поэтому будет относиться к весне 28 года, а второпервая к весне 29 года нашей эры. В 29 году, как нам известно, церковный иудейский год начинался в воскресенье 3 апреля, или в понедельник вечером, следовательно, первая суббота будет, без всякого сомнения, 9-го апреля. Итак, в субботу 9-го апреля ученики Господа рвали первые созревшие колосья и подали Господу случай сказать, что Он есть Господь и субботы. Итак, по евангелисту Луке, Иисус Христос начал Свое служение в Галилее с весны 29 г. Евангелист Иоанн определяет его праздником Пурима до Пасхи 29 г., то есть от субботы 19 марта до воскресенья 17 апреля; таким образом, по Иоанну, точкою отправления служила суббота 19 марта, а потому, идя от субботы до субботы, мы встречаем поразительное сходство Иоанна с Лукою, именно: мы встречаем субботу 26 марта, субботу 2 апреля, субботу 9 апреля, субботу 16 апреля (ср. Лк. 4:16; 4:31; 6:1; 6:6). Вот совокупность результатов, полученных нами посредством хронологических исследований!

Изъяснение изречений Иисуса Христа о субботе

Свт. Филарет, митр. Московский. Беседа об освящении дня Господня

Кто есть от вас человек, иже иматъ овча едино, и аще впадет сие в субботы в яму, не иметь ли е и измет? Кольми убо лучши есть человек овчате? Темже достоит в субботы добро творити (Мф. 12: 11-12). Суббота человека ради бысть, а не человек субботы ради. Темже Господь есть Сын Человеческий и субботе (Мк. 2: 27-28). Вот что говорит Евангелие к облегчению строгости закона субботы, или дня Господня. Из сих изречений можно извлечь два правила. Первое: дела неизбежной нужды позволительны в день Господень. Второе: дела благотворные и человеколюбивые достойны дня Господня. Но из сего по необходимости должно заключить и то, что дела, в которых нет ни неизбежной нужды, ни нравственного достоинства и благотворности, и Евангелие, так же как древний закон, оставляет запрещенными в день Господень.

Что касается величественного изречения Господня: Господь есть Сын Человеческий и субботе — слыша сие, не подумайте, чтобы Господь, создавший субботу, Сам разрушил ее и позволил попирать ее. Он сказал, что не пришел разорити закон, но исполнити (Мф. 5:17). И нарекши Себя Господом субботы, Он являет Свое Божество и власть истолковать закон субботы (ибо кто лучше может истолковать закон, как Сам Законодатель?), исполнить его и обновить. Сию власть особенно явил Он в том, что, сохранив сущность первоначального закона — посвящать Богу седьмой день, освятил для сего новый день Своим славным Воскресением. Древний день субботний, празднованный в память сотворения мира, не вполне радостный с того времени, как сотворенное повреждено грехом, по справедливости должен был уступить свою славу новому дню воскресному, в память нового творения, которым мы созданы во Христе Иисусе на дела благая (Еф. 2:10), порождены во упование живо воскресением Иисус Христовым от мертвых (1 Петр. 1:3). Видите, как Господь субботы не разорил ее, но еще возвысил. И потому, если свят и благоговейно чтим был древний день Господень, день субботы, то есть покоя, в память первого творения временного, то не паче ли должен быть свят и благоговейно чтим новый день Господень, день воскресный, день радости нового творения, пребывающего вовеки?

Мысли святителя Феофана на 2-й стих 6-й главы Евангелия от Луки

«Мысли на каждый день года»

Господни ученики срывают колосья, растирают их руками и едят в субботу. Дело очень маловажное и на вид, и по существу своему; между тем фарисеи не утерпели и укорили их (Лк. 6:2). Что заставило их поднимать об этом речь? На вид — неразумная ревность, а в существе — дух пересудливости. Этот дух за все цепляется и все представляет в мрачном виде беззаконности и пагубности. Это немощь, в большей или меньшей степени почти общая у людей, не внимающих себе. Словом не всякий выскажет пересудливые мысли, а удержаться от них редкий удерживается. Кто-то приседит сердцу и разжигает его на пересуды — оно и источает их. Но в то же самое время пересудчик сам готов на недобрые дела, лишь бы только никто не видал, и непременно состоит в недобром порядке в каком-либо отношении; он как будто затем и судит и осуждает, чтобы чувство правды, оскорбленное и подавленное в себе, вознаградить нападками на других, хотя бы и неправыми. Правдолюбивый и стоящий в правде, зная, как трудно достается исправность в делах, а еще более в чувствах, никогда не станет судить; он скорее готов бывает покрыть снисхождением не только малое, но и великое преступление других. Господь не судит пересудчиков фарисеев, а снисходительно толкует им, что ученики сделали поступок, который всякий, рассудив как следует, может извинить. И всегда почти так бывает: рассуди о поступке ближнего, и найдешь, что он совсем не имеет того важного, ужасающего характера, который показался тебе в нем с первого раза.

Аще ли бысте ведали, что есть милости хощу, а не жертвы, николи же убо бысте осуждали неповинных (Мф. 12:7). Итак, чтобы избавиться от греха осуждения, надо возыметь милостивое сердце. Милостивое сердце не осудит не только кажущегося нарушения закона, но и очевидного для всех. Вместо суда оно восприимет сожаление и скорее будет готово плакать, нежели укорять. Действительно, грех осуждения есть плод немилостивого сердца, злорадного, находящего услаждение в унижении ближнего, в очернении его имени, в попрании его чести. Дело это — дело человекоубийственное и творится по духу того, кто есть человекоубийца искони. Там бывает много и клеветничества, которое из того же источника; ибо диавол потому и диавол, что клевещет и всюду распространяет клеветливость. Поспеши возбудить в себе жалость всякий раз, как придет злой позыв к осуждению. С жалостливым же сердцем обратись потом с молитвою к Господу, чтоб Он всех нас помиловал, не только того, кого хотелось осудить, но и нас, и, может быть, больше нас, чем того, — и замрет злой позыв.

Исцеление сухорукого (Мф. 12: 9-21; Мк. 3: 1-13; Лк. 6: 6-11)

В другую субботу Иисус Христос, пришедши в синагогу, исцелил здесь человека, имевшего сухую руку.

Фарисеи при виде этого больного, жаждавшего исцеления, предложили Иисусу Христу вопрос: позволительно ли исцелять в субботу? Предложили, конечно, на том основании, что обыкновенные врачи для исцеления телесных болезней прибегают к материальным средствам, требующим напряжения, труда, но в настоящем случае это основание не имело никакого значения, потому что Спаситель исцелял одним словом.

Чтобы скорее вразумить фарисеев, Спаситель велел больному стать на средине синагоги, и притом так, чтобы все могли его видеть, и потом сказал: «А Я вас спрошу, что позволительно делать в субботу: добро или зло? Спасти душу или погубить?»

Фарисеи ничего не отвечали на этот вопрос, хотя в их же законе сказано, что спасти жизнь человеку не запрещается и в субботу. Тогда, посмотрев на них с гневом и глубоко сожалея об ожесточении их сердец, Иисус Христос не продолжал беседы с ними, а приступил прямо к исцелению больного: «Простри руку твою», — сказал Он больному. Больной простер, и рука исцелилась.

Фарисеи пришли в бешенство и советовались о том, что бы сделать с Иисусом; сперва советовались об этом между собою, а потом, по выходе из синагоги, с иродианами — приверженцами династии Ирода, и решили погубить Иисуса.

Но Иисус, узнав об этом, удалился со Своими учениками к морю.

Мысли святителя Феофана на 12-й стих 12-й гл. Евангелия от Матфея

«Мысли на каждый день года»

Достоит в субботы добро творити (Мф. 12:12). Это сказал Господь по исцелении в синагоге в субботу сухорукого, и в укор фарисеям, которые заповедь о субботнем покое довели до того, что даже шаги измерили, сколько их сделать можно в этот день. Но так как и добрых дел нельзя делать без движения, то они скорее соглашались отказываться от добрых дел, чем допустить лишнее движение. Спаситель не раз обличал их за то, потому что суббота требовала покоя от житейских забот, а не от дел благочестия и братолюбия. В христианстве вместо субботы празднуется воскресенье, с тою же целью — покоя от всех житейских дел и посвящения сего дня исключительно на дела Божии. Христианское здравомыслие никогда не доходило до фарисейской мелочности относительно неделания в воскресенье; но зато позволительное разрешение на делание в этот день заведено далеко за пределы должного. Неделание отдаляло фарисеев от делания добрых дел; а христиан позволяемое ими себе делание отводит от них. Вечером под воскресенье — театр, потом еще какое-либо увеселение. Утро проспано; в церковь некогда. Несколько визитов, обед; вечером опять увеселение. Так отдается все время чреву и услаждению прочих чувств; о Боге и благотворении некогда и вспомнить.

Толкование св. Иоанна Златоуста на 17-21 стихи 12-й гл. Евангелия от Матфея

«Беседы на Евангелие от Матфея»

Продолжая повествование о деятельности Иисуса Христа за исцелением сухорукого, евангелист Матфей говорит, что по удалении Его оттуда за Ним последовало множество народа, и Он исцелил их всех, но запретил им объявлять о Нем (ст. 15-16). В этом последнем обстоятельстве исполнилось на Нем пророчество Исаии (42: 1-6), который изображает Мессию в образе кроткого и смиренного раба, а не в виде земного царя-завоевателя, как думали о Нем иудеи.

Св. Иоанн Златоуст дает на это место следующее толкование: Се, Отрок Мой, Егоже изволих: возлюбленный Мой, Наньже благоволи душа Моя. Положу дух Мой на Нем, и суд языком возвестит: не преречет, ни возопиет, ниже услышит кто на распутиих гласа Его. Трости сокрушенны не преломит, и льна внемшася не угасит, дондеже изведет в победу суд и на имя Его языцы уповати имут (ст. 17-21).

Сим пророк прославляет кротость и неизреченное могущество Христово, отверзает великую и широкую дверь язычникам, предсказывает несчастна, имеющие постигнуть иудеев, и показывает единомыслие Христа с Отцем. Ибо говорит: се, Отрок Мой, Егоже изволих, возлюбленный Мой, Наньже благоволи душа Моя (1 Кор. 16:9). Ежели Христос избран Богом, то Он нарушает закон не как противник или враг Законодателя, но как согласно с Ним мыслящий и поступающий. Потом, возвещая о кротости Его, говорит: не преречет, ни возопиет. Христос желал исцелить их больных, но когда они отвергли Его, то Он и в сем не противодействовал им. Далее, показывая Его силу, а их слабость, говорит: трости сокрушенны не преломит. Ибо удобно было Христу переломить их всех, как трость, и притом уже надломленную. И льна внемшася не угасит. Здесь изображает воспламенившийся гнев иудеев и силу Христову, могущую укротить сей их гнев и весьма легко погасить его. А это показываешь великую Его кротость. Что же? Всегда так будет? И Он до конца будет терпеть злоумышляющих и неистовствующих против Него? Нет! Но когда совершит Свое дело, тогда и начнет наказывать. Ибо сие выражается словами: дондеже изведет в победу суд. И на имя Его языцы уповати имут. Так как и Павел говорит: будучи готовы отомстити всяко преслушание, егда исполнится ваше послушание (2 Кор. 10:6). Что же значат слова: дондеже изведет в победу суд? Когда совершит все Свои дела, тогда произведет месть, и месть совершенную; тогда они подвергнутся несчастиям, когда Он воздвигнет блистательный трофей; когда Его правда восторжествует над ними и не оставит им даже предлога к бесстыдному противоречию. Ибо пророк обыкновенно правду называет судом. Но дела Божественного домостроительства не ограничатся только наказанием неверных, напротив, Господь еще привлечет к Себе весь мир; почему и присовокуплено: и на имя Его языцы уповати имут. Но дабы ты знал, что и сие согласно с волею Отца, пророк в самом начале и это вместе с предыдущим подтвердил словами: возлюбленный Мой, Наньже благоволи душа Моя. Возлюбленный, очевидно, делает сие по воле Возлюбившего.

Вопрос и ответ Василия Великого (Мф. 12:20)

Творения свв. отцов. Тв. Василия Великого

Что значат трость сокрушенная и лен внемшийся и в каком смысле кто-нибудь одной не преломит и другого не угасит? Трость сокрушенная, как рассуждаю, есть тот, кто в какой-нибудь страсти исполняет заповедь Божию; и его надобно не преломлять и не отсекать, но более врачевать, как и Господь научил, сказав: внемлите милостыни вашея не творити пред человеки, да видими будете ими (Мф. 6:1); и как заповедует апостол, говоря: вся творите без роптания и размышления (Флп. 2:14); и в другом месте: ничтоже по рвению или тщеславию (ст. 3). А лен внемшийся, когда исполняет кто заповедь не с пламенным вожделением и не с совершенным тщанием, но с леностью и расслаблением; и его не останавливать надобно, а более возбуждать напоминанием судов и обетований Божиих.

Избрание двенадцати апостолов (Мк. 3: 13-19; Лк. 6: 12-16; Мф. 10: 2-4)

В бытность Свою в Галилее Иисус Христос взошел на гору (по мнению древних, на Фавор) и пробыл всю ночь в молитве.

Есть нечто в высшей степени умилительное в самой мысли об этих уединенных часах: кругом полнейшее безмолвие и тишина, не нарушаемые никакими звуками человеческой жизни, — только гукают филины или воют шакалы; на неизмеримой глубине восточного неба яркими огнями сверкают звезды, а под ними одинокая фигура Человека скорбей коленопреклоненно стоит на росистой траве и ищет подкрепление для Своих трудов в этом чистом воздухе, под этим открытым небом, от этого внутреннего и безмолвного общения со Своим Отцем и Богом.

Кто знает, что обнимала в сие время молитва Господня? Можно, впрочем, думать, что, полагая начало строения Церкви новозаветной, Божественный Ходатай наш призывал на дело Свое благословение Отца Своего, просил ей крепости против царства тьмы (и врата адова не одолеют ей — видех сатану с небесе спадша: се, сатана просить, дабы сеял вас, яко пшеницу, и Аз молихся о тебе, Симоне). Сын Человеческий, может быть, просил Отца Своего Небесного об укреплении собственном на последний подвиг, Ему предлежащий, ибо на утро должен был, по воле Отца и по благому соизволению Своему, приблизить к Себе и с сего времени всегда иметь пред Собою острое орудие смерти — Иуду Искариотского.

И бе обнощь в молитве, Божии (Лк. 6:12). На утро, призвав к Себе на гору учеников Своих, избирает из них 12 для того, чтобы они были постоянно при Нем и чтобы впоследствии могли свидетельствовать, что сами видели, слышали, осязали (Мк. 3:14). Это были как бы начальники новых будущих 12 колен нового Израиля (Откр. 21:14).

Число 12 имеет в Священном Писании и в священной истории знаменательное значение: оно состоит из 3x4; Три представляет как вечное, несозданное существо открывшего Себя Бога, так и временное развитие всего сотворенного. Вспомним о триедином Боге, о тройственном разделении скинии свидения храма, а также и человека; о трех главных моментах времени — прошедшем, настоящем и будущем, о тройственном благословении и т.д. Четыре есть число мира: вспомним о четырех странах света, о 4 стихиях и т.д. Число двенадцать, как произведение трех и четырех, выражает тесное проникновение человеческого и мирового Божественным. Поэтому оно есть число народа завета: 12 колен, 12 столбов у жертвенника (Исx. XXIV, 4), 12 хлебов предложение, 12 драгоценных камней на первосвященнической дщице, 12 звезд на главе жены (Откр. 12:1), 12 врат небесного Иерусалима и т.д.

Вот имена апостолов, которые мы находим у евангелистов и в Деяниях Апостольских.

	Мф. 10:2-4	Мк. 3:16-19	Лк. 4:14-16	Деян. 1:13
1	Симон	Симон	Симон	Петр
2	Андрей	Иаков	Андрей	Иаков
3	Иаков	Иоанн	Иаков	Иоанн
4	Иоанн	Андрей	Иоанн	Андрей
5	Филипп	Филипп	Филипп	Филипп
6	Варфоломей	Варфоломей	Варфоломей	Фома
7	Фома	Матфей	Матфей	Варфоломей
8	Матфей	Фома	Фома	Матфей
9	Иаков Алфеев	Иаков Алфеев	Иаков Алфеев	Иаков Алфеев
10	Леввей	Фаддей	Симон Зилот	Симон Зилот
11	Симон Кананит	Симон Кананит	Иуда Иаковлев	Иуда Иаковлев
12	Иуда Искариотский	Иуда Искариотский	Иуда Искариотский

Хотя порядок везде различен, однако постоянно мы видим три отделения по четыре имени в каждом, во главе которых во всех перечислениях стоят всегда одни и те же имена. В первом отделении первый везде Петр, во втором везде Филипп, в третьем Иаков младший, сын Алфея; последний везде Иуда Искариотский. К первому отделению во всех перечислениях принадлежат: Петр, Андрей, Иаков старший и Иоанн; ко второму точно также: Филипп, Варфоломей, Матфей и Фома; а к третьему Иаков младший, Симон, Иуда Иаковлев (прозываемый также Фаддеем и Леввеем) и Иуда Искариотский. Только в пределах отделений в различных перечислениях меняется порядок апостолов.

Для чего Иисус Христос избрал Иуду Искариотского в число Своих учеников?

С.Д-в.
«Воскресное чтение», 1874

Личность Иуды, сделавшегося предателем Спасителя, столь оригинальна и вместе столь загадочна, что на множество вопросов, возникающих в уме каждого человека при размышлении об этой личности, можно отвечать только предположительно, тем более что Священное Писание очень мало сообщает сведений об Иуде. К числу этих вопросов, темных, но дающих весьма обильный материал для благочестивого размышления, относится и вопрос об избрании Иуды Господом в число учеников.

Само собою разумеется, мы не можем допустить той мысли, что Иисус Христос ошибся в нравственном характере Иуды: Иисус знал всех и не имел нужды, чтобы кто засвидетельствовал о человеке, ибо Сам знал, что в человеке (Ин. 2: 24-25). Это совершенное сердцеведение, эту ясную проницательность Иисуса Христа, от которой не были сокрыты все тайные мысли, желание и чувствования человека, нельзя, конечно, отождествлять с проницательностью, свойственною великим умам, примеры которых представляет история, или с проницательностью физиономиста, который по наружным, внешним чертам объясняет внутреннюю историю человека, подобно тому, как естествоиспытатели по различным наслоениям земной коры читают историю первоначального состояния нашей планеты. Эта проницательность, напротив, относится ко всеведению Сына Человеческого, в Котором, как в чистом ясном зеркале, предметы и люди отражаются в истинном своем виде. В этом зеркале не мог не отразиться и образ Иуды.

Равным образом нельзя согласиться и с тем мнением, что Иуда заранее был предназначен для своего ужасного преступления и что он был избран Господом в число ближайших учеников только для того, чтобы дать ему удобный случай совершить предательство, необходимое для спасения падшего рода человеческого. Допустить такое мнение было бы явною хулою против Бога, Который, сотворив человека свободным, не может по Своей благости лишить его этого Божественного дара — свободы, и, будучи по существу Своему святейшим, Он может только попускать зло, но никогда не может содействовать греху и преступлению, хотя бы и из целей, спасительных для человека, — Господь содействует только добру, а не злу. Но если разумно-нравственные существа, злоупотребляя дарованною им свободою, отступают от правого пути, грешат, то Господь нередко и самое зло обращает в добро и употребляет грех их в средство их спасения. Таким образом, и предательство Иуды хотя и послужило по премудрому и благому устроению Господа ко спасению рода человеческого, однако оно было свободным действием Иуды и вовсе не было необходимо всемогуществу Божию для совершения дела нашего искупление: во власти всемогущего Бога состоит неисчислимое множество средств для осуществление Его целей — все существующее может быть средством для исполнения Его воли. Так же и синедриону иудейскому не было необходимости в этом предательстве — он и без предательства со стороны Иуды мог достигнуть своей цели распятия Иисуса. Да притом синедрион и кроме Иуды имел немало продажных орудий для того, чтобы в удобный час, под покровом ночи подстеречь и схватить Господа, и воспользовался услугами неверного ученика Иисусова отчасти только для того, чтобы в некоторой мере сложить с себя вину и успокоить свою совесть, а отчасти из опасение восстания народа, который еще недавно взывал Царю Сионскому: «Осанна».

Но если Иуда не был предназначен Богом для предательства и если при избрании Иуды в число учеников Иисус Христос вполне знал характер Иуды, знал не только то, чем был Иуда, но и чем будет впоследствии, то почему же Господь избрал его?

Некоторые из экзегетов думают, что Иуда принадлежал к числу тех трех личностей, о которых говорится в 9-й главе евангелиста Луки и которые служат представителями различных темпераментов, — это будто бы был тот холерик, который явился к Иисусу Христу со словами: Господи! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел (ст. 57) и которому Господь сказал: лисицы имеют норы и птицы небесные гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову (ст. 58). Хотя это мнение, как не имеющее твердой опоры, которая не дается еще словами о лисицах и их норах, нельзя назвать вполне достоверным, однако в этом мнении можно признать верною ту мысль, что не Иисус Христос искал Иуду, но Иуда — Иисуса Христа и что встреча Господа с Иудою последовала при столь необыкновенных обстоятельствах, что Иисус Христос, говоря человечески, признал в них действие Божественного Промысла, волю Отца Своего Небесного, которой Он всегда оказывал безусловное послушание. Иисус Христос видел в Иуде будущего Своего предателя, но, подчиняясь высшей, Божественной воле, принял его в общение с Собою и даже сделал вместе с другими одиннадцатью одним из ближайших Своих учеников — апостолов. Но, с другой стороны, нужно обратить внимание и на то, что Иуда был человек недюжинного характера; он принадлежал к тем исключительным натурам, которые не ограничиваются посредственностями, но которые бывают способны к произведению самых решительных, великих действий в области добра или зла (если только злые действия можно называть великими). Кроме мрачных, преступных качеств, Господь не мог не заметить в Иуде и особенных светлых дарований, которые при благотворном влиянии ближайшего общения с самым Источником добра могли бы сделать его одним из достойнейших членов в кругу апостолов, если бы только Иуда надлежащим образом воспользовался дарованными ему выгодами и позаботился о надлежащем развитии этих светлых сторон своего характера, а не дал им заглохнуть под гнетом преступных страстей и наклонностей. Что Иуда был способен не на одно только дурное, но и на хорошее, это можно видеть уже из того обстоятельства, что он более трех лет пребывал со Спасителем среди различных напастей (Лк. 22:28), проповедовал Евангелие Царствия вместе с другими апостолами и не оставил Иисуса Христа даже и тогда, когда многие из учеников отошли от Него (Ин. 6: 66-67). Сильное раскаяние Иуды в своем грехе, публичное признание его во храме, торжественное свидетельство о невинности уже осужденного Иисуса, отречение от сребренников, полученных за предательство, — все это показывает, что даже и после предательства в Иуде не совсем еще угасли хорошие стороны его характера. И если бы раскаяние Иуды не было соединено с безнадежным отчаянием в бесконечном милосердии Божием, то очень может быть, что он, подобно апостолу Петру, принесшему истинное покаяние в своем отречении от Господа, был бы ревностнейшим провозвестником Христа, полагающим, подобно прочим апостолам, душу свою за Него. Хотя при призвании Иуды к апостольству Господь, конечно, не обольщался твердою надеждою победить дурные наклонности Иуды хорошими его качествами, однако для Иисуса Христа не была вне возможности и та мысль, что Иуда может еще спастись, что ближайшее общение с Иисусом, постоянное обращение с Искупителем может иметь благотворное действие на него. Господь не хотел отказать в средствах спасения человеку, стоящему на краю бездны, хотя и знал, что средства эти будут отвергнуты. При своем избрании Иуда не был еще человеком вполне потерянным; он еще не вступил на тот путь зла, который привел его к ужаснейшей трагической развязке; Иуда был еще в нерешительном состоянии; знамя его внутренней жизни колебалось между мрачною полночью и светлым утром, между холодным, ледяным севером внутреннего оцепенения по отношению ко всему Божественному и святому и утренним восходом благодатного солнца — Христа; предполагать противное значило бы, что Иуда был избран только для того, чтобы более и более погружаться в бездонную пропасть порока. Но это нерешительное состояние не могло долго продолжаться; Иуда, как человек в высшей степени энергичный, должен был сделать решительный поворот в ту или другую сторону. Роковой момент настал, и Иуда избрал тот страшный путь, с которого нет уже возврата. Пример Иуды, во зло себе употребившего все обилие дарованных ему средств спасения, яснее всего доказывает учение Православной Церкви, что благодать Божия не действует на людей непреодолимо, с вынудительностью физической силы.

Таким образом, Иисус Христос смотрел на Иуду как на предмет Своей святой воспитывающей любви, как на крест, который возложил на Него Небесный Отец и который нести, нести в продолжение целых трех лет, было для Него одним из самых тяжелых страданий. Приняв Своего будущего предателя в число Своих учеников и дав ему все средства к уничтожению дурных наклонностей и к развитию его добрых элементов в ближайшем общении со Спасителем и избранными Его учениками, Иисус Христос не только засвидетельствовал этим Свое беспредельное послушание воле Отца Небесного, но и представил совершеннейшее, торжественное подтверждение Своего учения о любви к врагам, оставив на все времена, для всех грядущих поколений высочайший пример этой любви. Избранием Иуды Господь самым очевидным образом доказал и ту истину, что Он пришел не праведников, но грешников призвать и предложить им все обилие благодатных средств для наследование жизни вечной.

О Нагорной проповеди

Примирение некоторых разностей в Нагорной проповеди у евангелистов Матфея и Луки

Прот. В. Гречулевич.
«Сравнительный обзор Четвероевангелия»

Как объяснить то, что, по евангелисту Матфею, Иисус Христос говорил проповедь на горе и сидя; а по евангелисту Луке сошедши с горы и став на ровном месте?

По изъяснению блаженного Августина, это нужно понимать так, что Иисус Христос сперва взошел с апостолами на вершину горы, а потом сошел с ними на низшее место той же горы, более ровное и для народа удобное, где и стоял, когда исцелял больных, как говорит евангелист Лука, а потом сел в качестве учителя, как говорит евангелист Матфей.

О самой Нагорной проповеди должно заметить, что если многое из сказанного в продолжение ее у евангелиста Матфея упоминается в разных местах у евангелистов Марка и Луки, то это, без сомнения, произошло оттого, что евангелист Матфей, кроме изложения того, что, собственно, при настоящем случае произнесено, хотел совместить здесь в соответствие и пояснение сказанному всю сущность нравственного евангельского учения, хотя в разных местах и в разные времена преподанного. А с другой стороны, это произошло и, конечно, еще более оттого, что Сам Спаситель неоднократно повторял те поучительные истины, которые особенно хотел внедрить в умы и сердца Своих учеников и всех Своих последователей; в чем нельзя и сомневаться, судя по тому, что таковые повторения встречаем нередко у одного и того же евангелиста, как, например, о необходимости прощать ближнему обиды, о смирении и исполнении заповедей Божиих не словом, а делом и т.п.

Тем не менее, однако, и начало, и середина, и конец, и все постепенное развитие этой проповеди, совершенно сходные как у евангелиста Матфея, так и у евангелиста Луки, не оставляют никакого сомнения в том, что обоими евангелистами описана одна и та же проповедь; так что если здесь излагается нечто и одним евангелистом Матфеем, то это снесено им для «совокупности» (суммы) нравственного евангельского учение, преподанного в разных местах или повторявшегося в разных случаях. Ибо почти все, упоминаемое в Нагорной проповеди евангелистом Матфеем, если не в ней самой, то в разных других местах, есть и у евангелиста Луки.

Примирение разностей в изложении учения о блаженствах у евангелистов Матфея и Луки

С. Соллертинский.
«Пастырство Христа Спасителя»

Кроме евангелиста Матфея, Нагорная проповедь описывается и евангелистом Лукою, и разно. У евангелиста Матфея нанесено признаков Царствия Небесного более, чем у евангелиста Луки; а вдобавок к этому евангелист Лука присовокупляет к блаженни еще четырекратное горе. Разность бесспорная и такая, что еще в древности отцы и учители Церкви решались смотреть на передачи евангелистов, как на записи совершенно различных речей Спасителя. Но уже одно тождество предпосланного (избрание двенадцати апостолов) и после посланного (исцеление слуги сотника) не оставляет сомнения в том, что это одна и та же речь. Успешный выход из оказывающегося затруднения, по-видимому, заключается в целях, которые имели евангелисты при изложении Нагорной проповеди Спасителя. На самом деле есть уже прямые указания на то, что евангелист Лука извлекает лишь нечто из сказанного и записанного полностью — in extenso у евангелиста Матфея. На это он указывает сам, например: сказал также притчу сию, что предполагает выборку евангелистом из всего содержания беседы только потребного ему. Или: когда окончил все слова Свои. Опять очевидно, во всех словах Спасителя было больше, чем сколько записано у евангелиста Луки; из этой сокровищницы он, взяв одно и опустив другое, прямо переходит к концу. Отсюда является вопрос: почему евангелист Лука, который в начале своего повествования предначертал себе строгий порядок — почему он довольствуется извлечениями и притом так, что они не оказываются везде связанными по крайней мере в формальнологическом отношении. Еще св. Иоанн Златоуст дает к этому правильную нить: в Евангелии от Матфея Иисус Христос говорит к апостолам и в лице их всем христианам; другими словами, подлежащее у него — Царствие Небесное. А у евангелиста Луки блаженства имеют субъективный тон и обращаются только к апостолам. Этим объясняется, что последний выпускает все сказанное о законе Моисеевом, о посте, милостыне и молитве; хотя в другом месте он, несомненно, приводит эти кардинальные и потому неоднократно повторявшиеся Спасителем изречения. Отсюда же объясняется и опущение некоторых блаженств. Как ученик апостола Петра, как наученный смирению, он едва ли мог ублажить учеников, например как кротких, потому что ко времени Нагорной проповеди они еще не осуществили на себе этого требования. Все, что еще превышает силы апостолов и что не могло еще быть наличной собственностью тех, которые были в то время проникнуты земными ожиданиями Мессии, которые ставили вопрос о старшинстве, выпускается и оставляется то, что прямо было свойственно им. Мы не умалим святости предмета, если скажем, что по избрании апостолов во время Нагорной проповеди, они отличались неизмеримо от других членов Царствия Небесного. Но отличались не полным усвоением Царствия Небесного, а тем, что отделились от старого, ветхозаветного и с готовностью беззаветно последовали за Спасителем. Это отрицательное достоинство, выразившееся в трех признаках, которые евангелист Лука и считает возможным привести. А если так, если мы согласимся с тем, что он имел в виду лично апостолов, тогда будет понятно как то, почему Нагорная проповедь имеет у него такое содержание, какое имеет, почему она, по видимости, отрывочна; так и то, почему мы с правом останавливаемся на Матфее, как изложившем блаженства полнее, с точки зрения не представителей христианской общины, а идеи Царствия Небесного и ее безотносительной, полной и глубокой содержимости.

Таким образом, остается один вопрос: сколько отдельных, самостоятельных требований Царства Небесного высказал Иисус Христос? По этому вопросу существуют различным мнения. Вейс полагает, что во всей Нагорной беседе высказаны только три условия для вступление в Царство Небесное. Но это потому, что основывается на данном у евангелиста Луки, а не Матфея. Делич насчитывает 10, и этого числа он достиг чрез деление последнего блаженства на 2. Десятеричное число у Делича имеет свой смысл. Иисус Христос в Нагорной беседе предложил человечеству новое десятословие вместо ветхозаветного, данного на Синае; и документальным оправданием этого служит то, что как в древнем законе, говорит, за «Бытием», генезисом следует «Исход», когда были даны заповеди, так и в новом законе за «Бытием» христианской общины нужно было предложить «Исход» — изложить учение о блаженстве. Но какие бы ни были приведены еще остроумные основания, ищущие скрупулезного соответствия Нового Завета Ветхому, все равно при десятеричном счислении 9-е блаженство будет без награды, а 10-е без заповеди. Эвальд насчитывает только 7 блаженств, а остальные он считает за переход к следующей речи. Но непонятно, почему Эвальд эти «переходные мысли» не считает за требования, за блаженства. Он этого не объясняет; и к этому же без права навязывает Иисусу Христу риторичность построения, искусственность в изложении и доказательствах. Мейер — самый авторитетный протестантский толкователь буквального смысла Евангелий — насчитывает тоже 7 блаженств; но этого числа он достиг чрез предположение, что в 9-м стихе повторена мысль стиха третьего — в кротости повторяются изгнанные за правду. В общем, таким же путем сокращение лютеране насчитываюсь 8 блаженств, соединяя 8 и 9 блаженства в одно, как имеющие одну и ту же мысль. В этом случае они следуют за вероисповеданием, от которого отделились и которое, находя для себя основание не у одного только Августина, старается издавна оправдать себя так, что (как, например, Мальдонат) в таком случае выходит больше соответствия евангелиста Матфея с евангелистом Лукою, ибо у первого образуется тоже (дважды взятая) четверица. Не вникая пока в содержание самих блаженств, мы при счете числа блаженств вправе основаться на внешней стороне: посмотреть, сколько раз повторяется приветствование «μακάριoς», и потом уже рассмотреть содержание их. Слово μακάριoς повторяется 9 раз. И поэтому мы считаем 9 отдельных требований, как и учит Православная Церковь.

Изъяснение заповедей о блаженствах (Мф. 5: 1-10)

Прот. Нектариевский.
«Беседы на изречения Господни о блаженствах». «Духовная беседа», 1871

Узрев Иисус народы, взыде на гору: и седшу Ему приступиша к Нему ученицы Его. И отверз уста Своя, учаше их (Мф. 5: 1-2).

В земле Иудейской, в которой жил и учил Господь наш Иисус Христос, недалеко от озера Геннисаретского, между городами Капернаумом и Тивериадою, находится значительное возвышение, которое в виде четвероугольного холма уединенно поднимается из прекрасной равнины. Сие-то возвышение, названное впоследствии христианами «горою блаженств», сделалось местом одного из важнейших евангельских событий. Однажды Господь Иисус Христос взошел на этот холм со Своими учениками, сопровождаемый бесчисленным множеством народа от всея Иудеи и Иерусалима, и помория Тирска и Сидонска, иже приидоша послушати Его (Лк. 6:17— 18). Сильно тронулось сердце Иисуса Христа при виде такого множества народа, жаждавшего послушать Его, зане бяху яко овцы не имущия пастыря (Мк. 6:34). Он сел, и из пречистых уст Его обильным потоком полилась речь трогательная, высокая, усладительная, преисполненная любви Отца к детям, речь о том, как достигнуть небесного блаженства, какие добродетели требуются от нас для этого. Длинная речь сия составляет сущность и дух Нового Завета и ясно изображает величие духа Богочеловека и убедительно доказывает Божественность христианства. Ибо, точно, николиже тако есть глаголал (Ин. 7:46) и не мог глаголать человек: ни один мудрец своим умом не мог дойти до такой высоты учения.

Вот что говорит Господь: блажени нищии духом: яко тех есть Царствие Небесное. Блажени плачущии: яко тии утешатся. Блажени кротции: яко тии наследят землю. Блажени алчущии и жаждущии правды: яко тии насытятся. Блажени милостивии: яко тии помилованы будут. Блажени чистии и сердцем: яко тии Бога узрят. Блажени и миротворцы: яко тии сынове Божии нарекутся. Блажени изгнани правды ради: яко тех есть Царство Небесное. Блажени есте, егда поносят вам и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще, Мене ради (Мф. 5: 3-11). Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша много на небесех.

Чтобы вполне понять смысл и значение сих слов Господа и приложить их к своей жизни, необходимо остановиться отдельно на каждом выражении приведенной речи Господа и подробно рассмотреть ее со всех сторон.

Блажени нищии духом: яко тех есть Царствие Небесное.

Кто это нищии духом? В чем состоит их блаженство? Почему им первым обещается блаженство? Нищими обыкновенно называют людей, которые, не имея дневного пропитания, просят милостыни. Но это нищие — телом, а не духом. Нищета телесная одна сама по себе не составляет еще добродетели и не дает права на блаженство; часто она бывает даже предосудительна; это в том случае, если она происходит от порочной жизни и поддерживается праздностью и леностью. Посему Спаситель сказал не просто: блажени нищие; но нищие духом. Нищими духом Он называет смиренных умом и сокрушенных сердцем. Много есть смиренных не по своему расположению, а по необходимости обстоятельств; в этом еще не велика слава. Блаженны, как бы так говорил Господь, те, которые добровольно смиряют себя и уничижают не только пред Богом, Которого величие беспредельно, но и пред людьми, считая себя первыми из грешников; блаженны те, которые, сознавая недостаточность собственных сил для духовной и святой жизни, прибегают к Богу и у Него испрашивают даров благодати, как нищие — милостыни. Очевидно отсюда, что нищими духом могут быть и богатые, если они, помышляя, что видимое богатство тленно и скоропреходяще, что оно есть незаслуженный ими дар Всеблагого, Который некогда потребует от них как от Своих приставников отчета в употреблении богатства, не превозносятся, не расточают богатства в роскошь и чувственные удовольствия, а с благоговейною осторожностью стараются употреблять оное, сообразно с назначением, на собственные необходимые нужды и на нужды своих ближних. Обещанное смиренным блаженство начинается еще во время земной жизни. Но здесь оно скрывается внутри, во глубине души смиренных, проявляясь только для них самих в том глубоком внутреннем мире души, который есть плод истинной живой веры в Бога Отца и Сына и Святого Духа. Полное и совершенное блаженство ожидает смиренных в жизни будущей. Если счастлив сын, который, имея богатого и славного отца, совершенно уверен и обеспечен в получении наследства своего, хотя и не введен еще во владение тленным и скоропреходящим имуществом, то во сколько счастливее сыны Отца Небесного, коим обещано вечное Царство, и сие обещание утверждено заветом Крови Единородного Сына Божия и обручением Духа Святого в сердцах их.

Но почему Спаситель прежде всего ублажает нищету духа или смирение? На этот вопрос прекрасно отвечает святой Иоанн Златоуст. «Поелику, — говорит он, — величайшие бедствия, удручающие всю вселенную, произошли от гордости: так диавол, не быв прежде таковым, сделался диаволом от гордости, так и первый человек, обольщенный от диавола, пал и сделался смертным за гордость, и каждый после Адама, мечтая о своем равенстве с Богом, впадал в нечестие; поелику, говорю, эта гордость есть верх зол, корень и источник всякого нечестия, то Спаситель и приготовляет врачевство, соответствующее болезни, полагает этот первый закон (нищету духа) как крепкое и безопасное основание. Ибо на этом основании с безопасностью можно созидать все прочее. Когда же не будет этого основания, то, хотя бы кто до небес возвышался жизнью, — все это легко разрушится. Как гордость есть начало всякого нечестия, так и смирение есть начало всякого благочестия. Потому-то Христос и начинает тем, что с корнем исторгает гордость из души слушателей. Смирение так необходимо для вступления в Царство Христово, что без него нельзя сделать и одного шагу на пути ко спасению. Одни только смиренные могут истинно веровать во Христа, ибо, сознавая слабость ума человеческого и неспособность его к понимание таин Божиих, они в простоте сердца верят слову Божию, — и Бог, по вере их, открывает им тайны Царствия Своего. Одни только смиренные способны к принятию даров Духа Святого; ибо, чувствуя бедность своего сердца, они искренно просят у Отца Небесного даров благодати, — и Бог подает им по их прошению. Как струя вод всегда минует горы и устремляется на места низменные, так и струя благодати Божией, минуя людей гордых и превозносящихся, изливается на смиренных.

Блажени плачущии: яко тии утешатся.

Начав с того, с чего преимущественно и начать надлежало, то есть с заповеди о смирении, Спаситель переходит к другой заповеди, которая, кажется, противоречит мнению целой вселенной. Ибо, тогда как все почитают радующихся блаженными, а плачущих несчастными. Он вместо первых называет блаженными последних, говоря: блажени плачущии.

Но каких плачущих Господь ублажает и в чем состоит их утешение?

Плач и сетование у людей происходят от различных причин. Плачет богатый, когда лишается своих сокровищ. Сетует честолюбец, когда обходят его почестью. Сокрушается преданный удовольствиям и утехам мира, когда они отнимаются у него. Скорбит завистливый, когда видит счастье ближнего своего. Воздыхает злобный, когда не может отмстить врагу своему. Но не таких плачущих ублажает Спаситель. Нет, плачущие и воздыхающие о предметах земных не только не заслуживают ублажения, но еще достойны осуждения. Ибо плач людей о предметах земных ясно показывает, что эти люди прикованы к земле всем существом своим, не знают иных благ, кроме благ земных, иных нужд, кроме нужд плоти, — они далеки от жизни Божией, от жизни святой, истинно-христианской. Притом плачущие о предметах земных, если не находят для себя утешения, неизбежно предаются унынию, малодушно, даже отчаянию, а при таком состоянии духа люди неспособны бывают ни к чему доброму, и, доколе остаются в этом состоянии, они как бы мертвы душой.

Не тело наше, сотворенное из земли и имеющее возвратиться в землю, а главным образом душа бессмертная, созданная для вечного блаженства, должна быть предметом наших забот и попечений. Прекрасна была душа человеческая в начале! Созданная по образу Божию, она носила в себе отпечаток совершенств Божеских. Правда, мир и радость обитали в ней. Но, увы! Грех исказил богоподобную душу нашу так, что едва сохранились в ней некоторые только черты образа Божия; он лишил нас благодатного общения с Богом. О сей-то потере высоких совершенств души своей и блаженного единения нашего с Богом — о грехах своих мы должны плакать день и ночь. Эти-то плачущие и ублажаются Спасителем в словах: блажени плачущии. Печаль по Бозе, говорит святой апостол, соделывает в нас покаяние во спасение (2 Кор. 7:10). Действительно, печаль о грехах весьма спасительна для нас, ибо, происходя из сознания нашей греховности пред Богом, она располагает нас к истинному покаянию; слезы умиления омывают наше сердце от скверн греха; вопль сокрушенного сердцем проникает небеса и низводит на нас благодать Духа Святого, возвращающую душам нашим ту чистоту и невинность, с которой мы вышли из купели крещения, а с возвращением невинности возвращается нам и блаженство наше, блажени плачущии.

По заповеди Господа, мы должны любить ближних, как самих себя. А кто истинно любит ближних, тот, видя, как они, впадая в грехи, омрачают свою душу и явно устремляются к вечной погибели, не может не скорбеть о них. Вот другой вид плача, ублажаемого Спасителем. Так скорбел Моисей, когда израильтяне в пустыне отступили от Бога своего и поклонились златому тельцу (Исх. 32:31). Так плакал о нечестии и пленении Иерусалима пророк Иеремия (Плач. 1:28). Так скорбел о неверии иудеев святой апостол Павел (Рим. 9: 2-3). Так плакал Сам Иисус Христос во время торжественного входа Своего во Иерусалим, провидя разрушение сего беззаконного города: яко приближися (Иисус), видя град, плакася о нем (Лк. 19:41).

Но есть еще вид святого плача, свойственный людям, пламенеющим любовью к Богу и от преизбытка ее желающим скорее соединиться с Ним навеки. Эти люди сетуют о продолжении странствования своего на земле и воздыхают о небесном своем отечестве. О сем воздыхаем, говорит святой апостол Павел, в жилище наше небесное облещися желающе, благоволим паче отыти от тела и внити ко Господу (2 Кор. 5:28). И еще: желание имамы разрешится от тела и со Христом быти (Флп. 1:23). Вот те плачущие, которых Иисус Христос называет блаженными!

Какая же награда назначается плачущим? Яко тии утешатся. Где утешатся? И здесь — на земле, и там — на небе. Омывая слезами грехи свои, они примиряются и со своею совестью, и с Богом: совесть перестает упрекать их и возмущать покой душевный; и Отец Небесный утешает чад Своих, изливая в сердца их любовь Свою Духом Своим (Рим. 5:5) и даруя им несомненную надежду на вечную радость, когда Иисус Христос отымет всяку слезу от очию их (Откр. 21:4), когда отбежит от них всякая печаль и воздыхание, когда веселие и радость вечная почиет над главою их (Ис. 35:10). Когда же утешает людей Сам Бог, тогда и тысячи скорбей не могут отнять у них радости. Такая высокая награда обещана плачущим не потому, чтобы самый плач заслуживал того, но по человеколюбию Божию, то есть награда обещана от Бога не по важности действия, но по любви Его к людям. Ибо плачущие оплакивают грехи свои, а для таких людей довольно только получить прощение. Но так как Иисус Христос безмерно человеколюбив, то Он и не ограничивает награды отменением наказания, но еще дает таким людям блаженство — великое утешение на земле и еще большее — на небе.

Блажени кротции: яко тии наследят землю.

После сильной бури и проливного дождя в природе обыкновенно настает тишина, и бывает как бы некое обновление: растения получают новую силу, воздух делается чище и благораствореннее, солнце начинает светить ярче. Так и в человеке после сердечных воздыханий его об утраченных совершенствах и крайней нищете души, после горьких и обильных слез о грехах является особенное, тихое расположение духа, при котором человек ничем не раздражается, никого не раздражает, не предается гневу, не превозносится, не ропщет не только на Бога, но и на людей, всех любит, — словом, человек делается кротким; а приобретая кротость, он достигает высокой степени блаженства, по обетованию Спасителя: блажени кротции; яко тии наследят землю.

Кротость человека, обыкновенно, выражается во всех действиях, как в отношении к Богу, так и в отношении к ближним. Кротость в отношении к Богу состоит во всецелой и безусловной Ему преданности, по которой кроткие души безусловно верят Его слову, с покорностью повинуются Его воле, с сыновним благоговением исполняют Его заповеди и крайне остерегаются, чтобы не оскорбить Его беспредельную любовь и благость; во всех обстоятельствах жизни, даже при величайших, по видимости, несчастиях своих, не только не ропщут на промысл Божий, но еще благословляют Бога и говорят с Иовом: яко Господеви изволися, тако бысть: буди имя Господне благословенно во веки (1:21).

Истинно кроткий в отношении к Богу бывает кроток и в обращении с ближними. Кротость его в отношении к ближним состоит в том, что он не превозносится пред другими, не предается гневу, никого не раздражает, никому не воздает злом за зло, памятуя слова Господа: Мне отмщение, Аз воздам (Рим. 12:19), никого не обижает ни словом, ни делом, и сам ничем не обижается. Да и можно ли обидеть того, кто ничем не обижается, ничем не раздражается, кто благословляет клянущих, благотворит ненавидящим его, молится за гонителей своих? Как углие огненное смягчает и расплавляет даже твердые металлы, так кротость человека смягчает и сокрушает самые упорные сердца врагов. К тому же у кроткого и не может быть много врагов; ибо он всемогущею силою любви Христовой, обитающей в нем, побеждает благим злое; так что самые злые враги его начинают уважать его невольно и из врагов делаются друзьями.

Иисус Христос обещает кротким всю землю в наследие, говоря: блажени кротции: яко тии наследят землю. Слова сии буквально исполнились над кроткими христианами. В то время, когда Иисус Христос давал сию заповедь, вселенною владели неверные язычники; все общество верующих состояло из нескольких последователей Христовых. Можно ли было подумать тогда, что малое общество кротких людей победит миллионы свирепых язычников и отнимет у них владение землею? И однако это сбылось. Постоянно кроткие христиане, несмотря на бесчисленное множество и всю ярость язычников, терпя, воздавая добром за зло, уступая, благословляя, молясь, восторжествовали над язычниками и мало помалу овладели вселенной. Итак, не опасайся потерять что-либо чрез кротость; смотри, — кротким Сам Бог обещает в наследие землю. Разве Он не в силах исполнить Свое обещание? Нет, Господня земля и исполнение ее, вселенная и ecu живущии на ней (Пс. 23:1). А Господь особенно любит кротких и ущедряет их благами, вся сия, то есть небо и землю, сотвори рука Моя, глаголет Господь, сия суть вся Моя. И на кого воззрю? Токмо на кроткого и молчаливого и трепещущего словес Моих (Исх. 66:23). Так воззрел Господь на Моисея и сделал его вождем избранного народа Божия, озарил его таким светом Своей славы, что невозможно было взирать на лицо его, — за что? За то, что Моисей был кроток зело. Так воззрел Господь на кроткого Давида и даровал ему царство, покорил ему множество народа, удостоил его чести нарицаться отцом воплотившегося от племени его Спасителя мира, Иисуса Христа. Блажени кротции: яко тии наследят землю.

Впрочем, Господь Иисус в сих словах не ограничивает награды, обещанной кротким, одною настоящею жизнью, но вместе предлагает и будущие вечные блага. Пророк Давид уверяет, что праведницы наследят землю и вселятся в век века в ней (Пс. 36:29). Какую землю? Не эту тленную землю, на которой мы живем и которая не пребудет в век века; но ту землю живых, о которой говорит тот же пророк: верую видети благая Господня на земле живых (Исх. 26:13), то есть где живут и не умирают. Что это за земля? Это та земля, о которой пишет святой апостол Петр: новаго небесе и новыя земли по обетованию Его чаем (2 Петр. 3:11), это та земля, которую видел в откровении возлюбленный ученик Иисуса Христа Иоанн: и видех небо ново и землю нову, первое бо небо и первая земля преидоша (Откр. 21:1). Это та земля, которая откроется по разрушении этого тленного мира, земля, на которой не только мы, верующие во Христа и ожидающие своего избавления; но и вся тварь освободится от работы истления (Рим. 8:24). На этой-то новой земле, на земле живых, в вечном Царстве Отца Небесного, находится истинное и никогда неотъемлемое наследие, обетованное кротким. Как отцы земные обыкновенно с радостью вводят в наследство своего имения детей кротких и покорных, так Отец Небесный, Бог правды, уготовал в наследие вечное блаженство на земле живых чадам Своим — кротким и послушным Его велениям. И неудивительно. Кроткие подражают Единородному Сыну Божию, Который на земле был кроток и смирен сердцем (Мф. 11:29) и Который послушлив был воле Отца даже до смерти, смерти же крестныя.

Блажени алчущии и жаждущии правды: яко тии насытятся.

Исполнивший в точности одну заповедь непременно располагается к исполнению всех прочих. Кто приобрел кротость и вкусил плоды ее, тот взалчет и возжаждет правды вообще. Посему Спаситель, преподав заповедь об одной частной добродетели, предлагает обширнейшую заповедь о правде, говоря: блажени алчущии и жаждущии правды: яко тии насытятся.

В душе человеческой замечается какое-то томительное чувство алчбы и жажды, которое не дает человеку покоя во всю его жизнь. Томимые сим чувством, люди устремляются в различные стороны, везде ищут и в целой вселенной не находят годной пищи для души своей. Душа наша не может насытиться ничем земным и тленным; все усилия человека насытить душу свою благами и удовольствиями мира обыкновенно кончаются тем, что ненасыщенная душа повергается в изнеможение и отчаяние.

Явно, что не этих временных, тленных и скоропреходящих благ и удовольствий ищет душа наша. Чего же она ищет? Чего алчет и жаждет? Чем можно насытить ее? Правды алчет и жаждет бессмертная душа наша. Что ж это за правда, которая может насытить и успокоить душу нашу? Это та правда, о которой свидетельствовали закон и пророки, о которой воздыхали все ветхозаветные праведники, — правда Божия, явленная верою Иисус Христовою во всех и на всех верующих (Рим. 3:32); иначе сказать, — это оправдание человека, повинного пред Богом.

Алчущие и жаждущие правды, без сомнения, будут употреблять и средства к приобретению сей правды, подобно тому как голодные употребляют все средства к утолению голода. Какими же средствами приобретается правда? Она приобретается верою во Христа и исполнением закона Его. Человек сам собою не может оправдаться пред Богом: не оправдится всяка тварь пред Ним (Рим. 3:20). Ибо для того чтобы оправдаться пред Богом, нужно исполнить весь закон, а человек, оставленный своим силам, никак не может исполнить всего закона. Кто же согрешит хотя во едином, бывает повинен во всем, делается преступником и идет под клятву и осуждение: писано бо есть: проклят всяк, иже не пребудет во всех писанных в книзе законней, яко творити я: несть убо праведен никтоже: весь мир повинен Богови (Втор. 26:27; Иер. 11:8; Гал. 3:10). Где и чрез кого нам оправдание?

Оправдание наше — во Христе Иисусе и чрез Христа. Он, Спаситель наш, прияв на Себя человеческое естество, исполнил за нас весь закон, приобрел у Бога правду, и Его-то правда вменяется нам в праведность. Якоже единого (Адама), прегрешением во вся человеки вниде осуждение: такожде и Единаго (Иисуса Христа) оправданием во вся человеки вниде оправдание. Но чтобы это оправдание, приобретенное заслугами и смертью Иисуса Христа, сделалось нашею собственностью, мы должны теснейшим образом соединиться с Господом, или, по выражению апостола, облечься во Христа (Гал. 3:27). Соединиться же со Христом мы можем не иначе, как верою, которая привлекает на нас благодать Божию, в таинствах возрождающую, очищающую и укрепляющую нашу душу. Благодать, однако, не должна оставаться в нас тща, то есть понапрасну, без действий, но должна быть употреблена нами в дело, на то, чтобы неуклонно шествовать за Ним, нашим Господом и Спасителем, последовать стопам Его; иначе мы не сохраним оправдание, удалимся от Христа, разорвем союз с Ним. Отсюда понятно, почему от христианина требуется, кроме веры во Христа, и сообразная с нею жизнь или добрые дела. Вера без дел то же, что и тело без души; и как тело без души мертво и не может действовать, так и вера без добрых дел недействительна, мертва и не может привести нас ко спасению. Посему алчущие и жаждущие правды должны стремиться к исполнению закона Христова, к христианским добродетелям так, как голодные стремятся к пище, жаждущие к питию. Пример этого стремления подан нам Самим Господом Иисусом Христом. Мое брашно есть, говорил Он ученикам Своим, предлагавшим Ему пищу, в то время, как Он готовился проповедовать жителям Сихаря, Мое брашно есть, да сотворю волю Пославшаго Мя и совершу дело Его (Ин. 4:34). Спаситель ясно высказал сим желание, чтобы и нашим брашном было исполнение воли и учения Его, чтобы мы все желания души своей соединили в одно святое желание, желание правды, приобретаемой верою во Христа и исполнением Его закона.

Сим-то алчущим и жаждущим Спаситель обещает насыщение, говоря: блажени алчущии и жаждущии правды: яко тии насытятся. Насыщение духовное подобно отчасти телесному насыщению. Голодный человек до принятия пищи обыкновенно чувствует в себе какое-то болезненное томление, скуку, изнеможение, так что в это время он не способен ни к трудам, ни к удовольствиям; но после принятия здоровой пищи человек совсем изменяется: болезненное чувство голода в нем тотчас прекращается, и он снова делается доволен, весел, бодр, силен и готов на труды. Подобно сему и душа наша, если она не получает сродной себе пищи, томится, воздыхает, страждет и в этом состоянии совершенно не способна бывает ни к подвигам духовным, ни к истинной радости. Но та же самая душа, вкусив сродной с своей природой пищи, — правды Божией или, что то же, благодатного оправдания нашего во Христе Иисусе, делается совершенно иною: оправдавшись, успокаивается внутренне, и в то же время она получает от Иисуса Христа благодатные силы, отчего делается бодрою, легкою, готовою на все подвиги, — возносится превыше земного, преодолевает все препятствия ко спасению; начинает любить закон Божий, постепенно восходит от силы в силу, от совершенства к совершенству, приближается к своему Первообразу — Богу и почерпает радость и блаженство из самого Источника радости и блаженства; и здесь-то жажда ее утоляется. Впрочем, совершенное насыщение души невозможно в сей жизни, доколе душа соединена узами с бренною плотью; оно последует в жизни будущей; насыщуся, говорит псалмопевец, внегда явитимися славе Твоей (Пс. 16:15).

Блажени милостивии: яко тии помиловани будут.

Итак, да заградятся уста всякого, кто будет еще жаловаться на трудность пути ко спасению. Иисус Христос открывает нам все средства к достижение блаженства и облегчает путь ко спасению, чтобы в день суда Его никто не мог сказать, что ему не дано было достаточных средств ко спасению.

Что может быть удобоисполнимее заповеди о милосердии, за которое, однако, как и за другие добродетели, обещается блаженство? Есть добродетели особенные и дела великие, для которых потребны особенные дарования и силы благодати, и притом особенные случаи. Есть особенно важные служения в Церкви Божией, к которым не всякий способен и призван. Но нет человека, который не мог бы быть милостивым к ближним своим, если только сам не ожесточил сердца своего; нет времени, в которое бы не открывалось нам множества случаев к милосердию; а следовательно, нет человека, который бы не мог получить блаженства, обещанного всем милостивым.

Обещав блаженство милостивым, Иисус Христос Сам в другом месте исчислил дела милосердия в следующих словах: взалкахся, и дасте Ми ясти: возжадахся, и напоисте Мя: странен бых, и введосте Мене: наг, и одеясте Мя: болен, и посетисте Мене: в темнице бех, и приидосте ко Мне (Мф. 25: 35-36). И какое сильное побуждение представляет Спаситель к исполнению исчисленных дел милосердия! Он, Создатель и Избавитель наш, все благодеяния, оказываемые нами ближним, благоволит принимать так, как бы Ему мы лично благодетельствовали: понеже, говорит Он, сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе. Чье сердце будет так жестоко и окамененно, чтобы, памятуя сии слова Спасителя, могло отказать в милости собрату своему нуждающемуся, в лице которого благоволит принимать наш малый дар Сам Господь? Тот, Кто дает и дал тебе Плоть Свою ясти, просит у тебя куска хлеба; — ужели ты в лице бедного не напитаешь Его алчущего? Тот, Кто испил за тебя чашу страданий и смерти, испил до дна, просит у тебя чаши студеной воды; ужели ты в лице нищего не напоишь Его жаждущего? Тот, Кто крестом стяжал и даровал тебе в наследие небо, не имеет, где главы подклонити, — ужели ты в лице странных не введешь Его в дом свой и не отворишь дверей Тому, Кто отверз тебе райские двери? Тот, Кто одел тебя в светлую Боготканную одежду правды и веселия, терпит холод, едва прикрываясь рубищем, — ужели ты в лице беспомощных не оденешь Его нагого? Тот, Кто исцелил тебя от смертельных ран греховных, очистил струны беззаконий твоих, лежит и страждет на одре болезни, — ужели ты в лице больных не послужишь Ему в болезни? Тот, Кто избавил тебя от уз адовых и даровал тебе вечную свободу чад Божиих, сидит в темнице, обложенный оковами, — ужели ты в лице узников не посетишь Его и не послужишь Ему? Ужели ты постыдишься мрачного жилища узников ради Того, Кто не постыдился сойти во ад для искупления грешников?

Но скажет кто-либо: все такие дела милосердия доступны только богатым, здоровым и свободным от житейских дел, занятий, а я сам беден, нищ, наг, болен и даже лишен свободы; — как же я могу творить дела милосердия, за которые обещано блаженство? Не смущайся такими мыслями, возлюбленный. Бог не требует невозможного; не можешь сделать многого — делай немного; не можешь благотворить телу ближнего — благотвори его душе. Душа человека, как и тело его, имеет свои нужды, — и нужды ее настолько важнее телесных, насколько душа важнее тела. Помогай ближнему в этих нуждах, твори дела милосердия духовного. Видишь, что ближний твой уклонился от истины в вере и жизни христианской, — увещанием его обрати от заблуждения пути его (Иак. 5:20). Заметишь неведущего — научи его истине и добру, подай ближнему добрый и благовременный совет в затруднении или в не примечаемой им опасности, молись за него Богу и утешай печальных, не воздавай злом за зло, которое сделали тебе другие, от сердца прощай обиды. Ужели ни одного из сих дел милости не можешь сделать? Ужели не можешь молиться за других, не воздавать злом за зло, прощать обиды? Ужели не можешь желать добра ближним, радоваться с радующимися, плакать с плачущими? Есть награда не только за дела и слова, но и за благожелание, за слезы, но даже еще и за самые вздохи. И о сем-то блаженный Иов говорит: аз о всяком немощнем восплакахся, воздохнув же видев мужа в бедах (30:25). Если же есть награда за слезы и вздох, то подумай, каково будет воздаяние, когда присоединятся к ним слова, усердие и самые дела?

Блажени милостивии: яко тии помилованы будут, говорит Господь. Вот награда милостивым! Им обещается помилование, как бы в соответствие оказанных им милостей ближнему. От кого милостивые получат эту награду? Эту награду милостивые получат отчасти от людей, а главным образом от Бога. Бог, по премудрым намерениям Своим, разделяет между людьми дары Своей благодати, так что никого хотя не лишил даров Своих, но и никому не дал всех. Иной богат, но не умен, другой и умен, но немощен; иной крепок телом, но не имеет значения в обществе; другой славен, но беден. Словом, нет ни одного человека, который бы имел все и не нуждался в помощи других. Един Бог вседоволен: ни от рук человеческих угождения приемлет, требуя что, Сам для всем живот, и дыхание и вся (Деян. 17:25). А всякий человек требует помощи собратий своих ближних. Но кто более пользуется помощью ближних, как не тот, кто сам помогает ближним? Кому с большею охотою мы обыкновенно оказываем милость, как не тому, кто сам милостив к другим? Всегда ожидай от других того, что сам делаешь другим. В нюже меру мерите, возмерится и вам (Лк. 6:38), сказал Господь. Правда, нередко бывает, что люди, разумеется, не все, а только некоторые, по своему недоброжелательству не хотят, или по бессилию своему даже не могут — оказать помощи милостивому; отчаиваться ли ему в таком случае? Конечно, нет. Милостивый имеет постоянно и неизменно верного защитника и помощника в Том, Кто сказал: блаженни милостивии: яко тии помиловани будут. Сам Господь защитит и помилует милостивого во время бедствий, неразлучных с настоящею жизнью; Он Сам восполнит его скудость от сокровищницы даров Своих. Блажен разумеваяй на нища и убога, говорит святой пророк Давид, в день лют избавит его Господь и оживит его, и да ублажит его на земли и да не предаст его в руки врагов его. Господь да поможет ему на одре болезни его (Пс. 40: 2-4). Так милует милостивых Господь еще в сей жизни; полная же награда милостивых ожидает еще в будущей жизни. В день страшного всемирного суда Царь и Судия скажет им: приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира. Взалкахся бо, и дасте Ми ясти: возжадахся, и напоисте Мя: странен бых, и введосте Мене: наг, и одеясте Мя: болен, и посетисте Мене: в темнице бых, и приидосте ко Мне... И идут сии в живот вечный (Мф. 25: 34-36).

Но суд без милости не сотворшим милости (Иак. 2:13).

Им скажет праведный Судия на последнем суде: идите от Мене, проклятии, в огонь вечный, уготованный диаволу и аггелам его. Взалкахся бо, и не дасте Ми ясти: возжадахся, и не напоисте Мене: странен бых, и не введосте Мене: наг, и не одеясте Мене: болен, и в темнице, и не посетисте Мене... И идут сии в муку вечную (Мф. 25: 41-43, 46).

Ужасный приговор! Он ужасен тем более, что уже никогда не будет отменен или смягчен ни для кого; он навсегда останется таким; он вечен! Праведный Судия объявил нам этот ужасный приговор заранее, чтобы мы не считали заповеди о милосердии маловажною и не обольщали себя пустою надеждою, что без дел милосердия мы войдем в Царство Небесное.

Блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят.

После легкой заповеди о милосердии Спаситель предлагает довольно трудную заповедь о чистоте сердца, обещая за исполнение ее высокую награду, — лицезрение Бога. Блажени чистии сердцем, говорит Он, яко тии Бога узрят. Что заповедь эта трудна, в этом удостоверяет нас но только опыт, но и слово Божие. Кто чист будет от скверны, спрашивает праведный Иов и отвечает: никтоже, аще и един день житие его на земли (Иов. 14:14). Нечисты мы все (Ис. 64:6), говорит святой пророк Исаия. Чистейшее око Всесвятого Бога усматривает нечто стропотно (Иов. 4:18) даже в чистых и святых ангелах. Что сказать после этого о нас, которые пием неправды, якоже питие (Иов. 15:16)! Где мы возьмем чистоту сердца? Как приобретем ее на земле, когда ангелы не вполне имеют ее на небеси? Но да не усомнимся в словах Господа: не может быть, чтобы Он требовал от нас невозможного. Если Он требует от нас чистоты сердца — значит, она возможна для нас.

Каким же образом нам можно приобрести чистоту сердца? Премилосердый и Всеблагий обрел и даровал нам средство к возвращению первобытной чистоты и непорочности сердца. Какое это средство? Это средство есть искупление нас Кровью Единородного Сына Божия, Господа нашего Иисуса Христа. В силу искупительных заслуг Христа Спасителя верующему в Него отпускаются все грехи, и хотя непостижимо для человеческого ума, но тем не менее действительно возвращается ему чистота и непорочность сердца, каковую имел первый человек, созданный по образу Божию, до своего падения. Где и когда возвращается человеку эта чистота и непорочность? Прежде всего возвращается в таинстве святого крещения, в котором душа наша омывается от всякой скверны или порока (Еф. 5: 26-27) и облекается в одежду совершенной чистоты и непорочности. Для сохранения этой Боготканной одежды чистоты и непорочности и для руководства ею в подвигах добродетели, любовь Божия даровала закон духа жизни о Христе Иисусе и все Божественные силы к его исполнению. Кто пользуется этими Богодарованными силами и исполняет сей закон, тот постепенно восходит от силы в силу, от добродетели к добродетели, от совершенства к совершенству и приближается к своему первообразу — Богу, Который есть высочайшее совершенство, чистота и святость.

Но жизнь наша посреди обольстительного мира подобна морю, волнующемуся бурею: то собственные наши страсти, то дух злобы, как разъяренные морские волны, воздымаются на нас, всячески стараются поглотить нашу душу или по крайней мере лишить нас драгоценного сокровища невинности и чистоты — этого залога вечного блаженства. И как редки те, кои не потерпели кораблекрушения в сем мире и не погубили своего сокровища! Но неиссякаемая любовь Отца Небесного, ради заслуг Искупителя нашего, и к погубившим приобретенную в крещении чистоту сердца грешникам простирает руку помощи, дарует им покаяние, которое для нас, согрешивших после крещения, есть как бы второе крещение; ибо под условием веры и сердечного сокрушения во грехах оно очищает нас, по подобию крещения, от всякого греха. Очищенных и обновленных в таинстве Покаяния, Господь теснейшим образом соединяет нас с Собою, источником жизни и святости, в другом величайшем таинстве — таинстве святого причащения, в котором Он питает нас животворящею Своею Плотию и Кровию и чрез сие делает нас причастниками Божественного естества и Его совершенства. Вот сколько даровано нам средств к тому, чтобы быть нам чистыми и непорочными пред Богом. Должно с благодарением пользоваться сими средствами в очищение нашего сердца и приобретенную чрез них чистоту сердца хранить и беречь как зеницу ока. Последнее особенно важно; ибо приобрести чистоту сердца гораздо легче, чем сохранить ее. Первое есть дело Божие и от нас требует очень немногого, а второе, то есть сохранение чистоты, есть главным образом наше собственное дело, — здесь Бог является только нашим споспешником и помощником. Собственный труд наш в этом деле, труд нелегкий, состоит в том, чтобы постоянно, так сказать, в каждую минуту бодрствовать над своим сердцем; строго наблюдая, чтобы ничто нечистое, противное совести и закону христианскому, не приразилось к нему и при первой малейшей опасности, от чего или от кого бы то ни было, для нашей нравственной чистоты, заключать накрепко все двери, ведущие к нашему сердцу, иначе сказать, все чувства, и прерывать всякое общение с соблазнителем и предметом соблазна. Кто когда-нибудь брал на себя этот труд, тот знает по опыту, что он нелегок. Но чем труднее доброе дело, тем выше награда. Такая высокая награда и обещана чистым сердцем: они увидят Бога, будут наслаждаться Его лицезрением: тии Бога узрят.

Когда и каким образом они узрят Бога? Они узрят Бога еще в сей жизни. Бог недалече от единого коегождо нас (Деян. 17:27). О нем мы живем, движемся и есмы, говорит апостол. Но видеть Его телесными очами нельзя, ибо Он дух чистейший и совершеннейший; духовными же очами, то есть умом, просвещенным верою, можно созерцать Бога еще в сей жизни, хотя и несовершенно; чистое сердце способно еще здесь, на земле, ощущать невидимое присутствие Божества. А если Богу угодно бывает открыть Свою Божественную славу и присутствие в каких-либо видимых знамениях, то достойные видят в этих знамениях и образах Бога даже телесными очами. Так, мы знаем, что отец верующих, патриарх Авраам, принял Бога в образе трех странников; Моисей видел на горе некий след и отблеск славы Божией; Илия на горе Хориве видел Бога в гласе хлада тонка — в тихом веянии ветерка, и беседовал с Богом; пророки Исаия и Иеремия видели славу Бога; апостолы Петр, Иаков и Иоанн во время преображения Господня видели Божественную славу Господа. Но все эти явления представляют нам только величие Божие, славу Его, а не существо Его, которое неприступно и непостижимо. Посему, несмотря на все эти особенные, чудесные и чрезвычайные явления Божества, о видении Бога в настоящей жизни мы должны повторить слова апостола: ныне же видим Его (Бога), яко зерцалом в гадании (1 Кор. 12:19). Когда же мы увидим Его лицом к лицу, то познаем Его так, как мы знаем самих себя. Это величайшее счастье, по уверению апостола, ожидает нас в будущей жизни. Если об этом, предстоящем в будущей жизни всем верующим и в особенности чистым сердцем, лицезрении мы будем судить по тем слабым опытам лицезрения, какого удостаивались в сей жизни некоторые святые Божии человеки, то и тогда оно представляется исполненным величайшей славы и блаженства. Послушайте, вот что пишется о Боговидце Моисее, после того как Бог явил ему только часть Своей славы: и прославися зрак плоти лица Моисея так, что сыны Израилевы убояшеся приступити к нему, и он возлагаше покров на лице свое, егда глагалаше к сынам Израилевым (Исх. 34: 29-35). Послушайте, вот что говорит о себе другой боговидец, пророк Исаия, после того как он видел Бога на престоле высоце и превознесение: о, окаянный аз! ибо умилихся, яко Царя Господа Саваофа видех очима моима (Ис. 6:5). Наконец, вот что говорит один из очевидцев преображения Господня апостол Петр: Господи, добро есть нам зде быти (Мф. 17: 4-6). Все сии выражения боговидцев дают нам некоторое понятие о величии блаженства, проистекающего от созерцания Бога; но только некоторое. Полное и совершенное понятие об этом мы в сей жизни не можем составить, а самого блаженства даже вообразить не можем. Возлюбленные, говорит святой апостол Иоанн, не и явися, что будем: вемы же, яко егда явится, подобии Ему будем, ибо узрим Его якоже есть (1 Ин. 3:2). Блаженство лицезрения Бога так велико, что чистейшие и святейшие ангельские чины и величайшие праведники ничего более не желали и не желают, как только постоянно созерцать Бога и быть в единении с Ним; когда прииду и явлюся лицу Божию, поет пророк Давид; желаю разрешитися и со Христом быти, пишет святой апостол. И это-то высокое блаженство Спаситель обещает нам за чистоту сердца. Блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят.

Блажени миротворцы: то тии сынове Божии нарекутся.

Вражда между людьми бывает причиною бесчисленных зол и бедствий, удручающих род человеческий. Вот почему Иисус Христос, пришедший на землю, дабы спасти род человеческий от зол и бедствий, учит нас всеусильно стараться истреблять плевелы вражды и насаждать благие семена мира, обещая за такой высокий подвиг высокое и многозначительное наименование сынов Божиих. Блажени миротворцы: яко тии сынове Божии нарекутся.

И мир имеет своих миротворцев, которые возникающие или между целыми государствами брани, или между частными людьми ссоры и неудовольствия, оканчивают иногда взаимным примирением. Конечно, и эти миротворцы оказывают человечеству важные услуги. Но всякий мир земной, если он не проистекает от Бога мира и любви, но основывается на земных видах, непрочен; он столь же часто и удобно разрушается, сколько легко возникают несогласия в сердцах людей, у которых еще не умерщвлены страсти, — эти всегдашние источники брани и раздоров. Спаситель наш Иисус Христос, готовясь принести Себя в умиротворительную жертву, показал различие между миром земным и миром, который Он принес с неба и преподал верующим. Мир оставляю вам, говорит Он ученикам Своим, мир Мой даю вам: не якоже Мир дает, Аз даю вам (Ин. 14:27).

Что же это за мир, который принес, оставил и преподал Спаситель верующим и который мы должны приять, сохранять и распространять, дабы сделаться истинными миротворцами и приобрести право чад Божиих?

Истинный мир, принесенный с неба на землю Спасителем, убившим вражду плотию Своею, состоит в святом и блаженном примирении человека с Богом, от Которого проистекает постоянный мир человека в чистой совести и не нарушаемый мир его с ближними.

Сохраняя мир с ближними и отклоняя все поводы и причины к несогласию и вражде, истинные миротворцы примером и словом своим распространяют мир Божий между людьми, стараются сколько можно примирить враждующих, а когда не могут примирить сами, молят Бога об их примирении. И за сей-то подвиг, коим они подражают Единородному Сыну Божию, пришедшему на землю примирить согрешившего человека с правосудием Божиим, им обещается высокое наименование сынов Божиих. Как велико это имя, святой апостол Павел показывает в следующих словах: аще чады и наследницы, — наследницы убо Богу, сонаследницы же Христу (Рим. 8:17). Ничего более невозможно дать человеку; ничего выше этого не может и желать человек! Человек делается наследником и участником во всех благах, коими наслаждается Сам Бог. Видите, какову любовь дал есть Отец наш, да чада Божия и наследницы наречемся и будем (1 Ин. 3:1).

Блажени изгнана правды ради: яко тех есть Царствие Небесное.

Нередко в жизни мы видим примеры того, с каким усилием и ревностью некоторые из людей берегут свои земные сокровища. Приобретенное богатство они хранят в сокровенных местах, запирают крепкими замками, и в случае, если какой злодей покусится на похищение, они отстаивают свою собственность всеми силами, до последней крайности, терпя брань, побои, раны и т.п. Если так сыны века берегут земное богатство, которое рано или поздно, но непременно придется оставить на земле и которое не составляет истинного счастья нашего даже и на земле, то не гораздо ли более мы должны заботиться о сохранении небесного сокровища — добродетелей, которые пойдут с нами в вечность и доставят нам нескончаемое и неизреченное блаженство? Посему-то Спаситель после семи заповедей о различных добродетелях предлагает еще такую, которою требуется от нас постоянство и твердость в добродетели, каким бы опасностям, гонением и бедствиям ни подвергались мы. Блажени, говорит Он, изгнани правды ради: яко тех есть Царствие Небесное.

Под именем изгнания здесь можно разуметь все скорби и бедствия, постигающие нас на пути к вечному блаженству, а под словом правды, по изъяснению святого Иоанна Златоуста, разумеется полное благочестие души, или добродетель (Беседа 13 на Мф.). За сию-то добродетель нам и должно стоять до крови. Почему же для получения блаженства требуется постоянство и твердость в добродетели, простирающиеся до готовности терпеть всякие скорби и напасти? Постоянство и твердость в добродетели нам необходимы прежде всего потому, что постоянно и сильно восстают против нашей добродетели враги нашего спасения, так что в продолжение всей нашей жизни на земле нет ни одной минуты, в которую бы мы не подвергались опасности потерять свою добродетель. Первого сильного и непримиримого врага, восстающего против нашей добродетели и увлекающего нас к пороку, мы встречаем в себе самих и в собственной нашей плоти.

Другой враг нашего спасения — это мир со своими соблазнами и гонениями. Мир сей, по выражению святого апостола, во зле лежит (Ин. 5:19) и своими злыми примерами сильно увлекает нас ко злу. Он непрестанно бросает разожженные стрелы соблазнов, так что нужно закрывать глаза, затыкать уши, чтобы не увлекаться злыми примерами и соблазнами мира. Если же мы не увлекаемся злыми примерами и соблазнами мира, то мир принимает против нас другое оружие — ненависть и гонение. Безобразный лицом не любит смотреться в зеркало и не терпит при себе людей красивых. Не любят, не терпят, гонят и преследуют нечестивые добродетельного, потому что в жизни его, как в чистом зеркале, они невольно усматривают все безобразие своей души и всю нечистоту жизни своей. Сколько нужно осторожности, внимания, благоразумия, твердости и терпения, чтобы при всех окружающих нас соблазнах и воздвигаемых против нас гонениях соблюсти сокровище добродетели! Блюдите убо, како опасно ходите, не якоже не мудри, но якоже премудри, искупующе время, яко дние лукави суть (Еф. 5: 15-16). Будите мудри, яко змия, и цели (незлобивы), яко голубие (Мф. 10:16).

Но что еще сказать о том страшном супостате нашем, который, по замечанию святого апостола, яко лев рыкая ходит, иский кого поглотити (1 Петр. 5:8)? Возмущается дух при одной мысли о силе и злобе сего врага нашего; под ударами сего супостата падали иногда великие подвижники добродетели; против него не устоял и первозданный, совершеннейший человек. И сей-то страшный враг непрестанно ополчается против нас всеми силами ада, стараясь лишить нас добродетели как залога вечного блаженства нашего.

Имея стольких и столь сильных врагов, непрестанно злоумышляющих против нас, можем ли мы когда-либо предаваться беспечности? Дремлет ли воин, когда пред ним стоят неприятели с обнаженными мечами? И мы как воины Христовы, окруженные со всех сторон врагами, должны неусыпно и твердо стоять на страже своего спасения, наблюдая за всеми движениями врагов своих и отражая все удары и стрелы их во всяком терпении и всякою молитвою и молением, молящеся на всяко время духом (Еф. 6:18) Господу о укреплении сил наших.

Утешение против клевет и злоречий человеческих (Мф. 5: 11-12)

Свт. Тихон Воронежский.
«Домашняя беседа»

Путем поношения и уничижения предшел нам Сам Христос, никакого греха не сотворивый. Сколько и как тяжко хулили Его фарисейские уста и поношения, как ядовитые стрелы, бросали на Него, свидетельствует святое Евангелие. Мало им было называть Его ядцею и винопийцею, другом мытарей и грешников, самарянином и беса имущим и неистовым, Который всяким образом искал погибших, но и льстецом, развратником нарицали. Сего обретохом развращающа язык наш и возбраняюща кесареви дань даяти (Лк. 22:2), Который учил их: воздадите убо кесарева кесареви и Божия Богови (Мф. 22:21). И глаголаху: о князе бесовстем изгонит бесы (Мф. 9:34), Который силою Божества Своего запрещал и изгонял демонов. Сим путем шли и святые Его. Никто из них клеветы и поношения не избежал. Сыскали чада мира и в непорочном житии что хулить; выдумал лживый язык, чем и беспорочных порочить. Моисей пророк, законодатель, вождь Израилев, друг и собеседник Божий, от сонмища Корфова и Авиронова претерпел укорение (Числ. 14) и от прочих людей своих. Сколько на Давида, святого царя Израилева и пророка Божия, бросали враги его ядовитых от лживого языка своего стрел, псалом показует, который глаголет: весь день поношаху ми врази мои, и хвалящий мя мною кленяхуся (Пс. 101:9 и след.). Даниила пророка лживый язык в ров во львам, как в гроб, ввергнул (Дан. 6:16). Что пострадали апостолы от всего мира, которому милость Божию проповедовали! Как прелестники, развратники и возмутители вселенные вменялися и укорялися, которые от прелести к истине, и от тьмы к свету, и от царства диавольского к Царствию Божию обращали. То же дознали на себе и преемники их — святители, мученики и прочие святые. Читай церковную историю и увидишь, како никто от них не ушел от клеветы. То же и ныне святым, в мире живущим, от злого мира случается. Мир бо в злобе своей постоянен есть: не любит истины, которую и словом и житием показуют святые, и всегда держится лжи и неправды, которою они гнушаются. Не первый убо терпишь ты поношение и бесчестие. Видишь, что и святые терпели, и ныне терпят (Ин. 5:10).

Всему будет конец. Злоречие и терпение кончатся, хулящие и хулы терпящие все свое от правды Божией восприимут: хулящим хула обратится в вечное поношение и срамоту, а поношение терпящим в вечную славу, когда человецы воздадят ответ не токмо за хулу, но и за всякое праздное слово. Праведно есть у Бога воздати скорбь оскорбляющим вас: а вам оскорбляемым отраду с нами, в откровении Господа Иисуса с небесе, глаголет апостол (2 Фес. 1: 6-7). Более бо себе вредят злоречивые и клеветники, нежели тому, кого хулят; ибо того имя и славу временно помрачают, свои же души погубляют. Что им по христианской должности надобно чинить? По Христову словеси, должно благословить кленущия вы и молитися за творяших вам напасть (Мф. 5:44). Когда многие клеветы, поношения и укоренил падают на тебя, и изнеможеши от злоречивых языков, яко олень от псов гонимый, — беги ради прохлаждения к живому источнику Священного Писания и ищи от него прохлаждения. Тамо Бог не тех ублажает, которых все хвалят, паче же глаголет им: горе, егда добре рекут вам человецы ecu! (Лк. 6:26), но ублажает тех, которые поношение терпят от злых: блажени есте, егда поносят вам, и иж, денут и рекут всяк зол глагол на вылжуще, Мене ради. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша много на небесех! (Мф. 5: 11-12). Кто не прохладится от необузданных языков гонимый, когда толико великую мзду, имеющую быть на небесех терпящим, рассудит? Кто не утешится, толь богатое слыша обещание, и отречется всякое временное бесчестие и ругание терпеть? Добрая бо надежда всякую умягчает скорбь, а паче надежда вечной жизни, славы и веселия. Всякой скорби и бесчестию нынешнему, хотя и через все житие продолжится, конец смерть будет, но будущему веселию и славе конца не будет. Тогда забудет человек все беды и напасти; едино утешение, радость и веселие непрестанное будет иметь без конца. Якоже аще кого мать утешает, тако и Аз утешу вы, и во Иерусалиме утешитеся, и узрите, и возрадуется сердце ваше (Ис. 64: 13-14). Но скажешь: тая мзда обещается Христа ради терпящим, правда, — но кто от нас страждет не яко убийца, или яко тать, или яко злодей и прочии, но яко христианин, да не стыдится, но да прославляет Бога в части сей (1 Петр. 4: 15-16). Убо и утешения сего приобщается, яко обшник со святыми в печали и в Царствии и в тер пении Иисус Христове (Откр. 1:9). Любящим Бога вся поспешествуют во благое, глаголет апостол (Рим. 8:28). Им клевета и поношение в пользу милостию Божиею обращается (Лк. 18:14). Сего ради, уязвляемая клеветою и злоречием беззаконных людей душа, потерпи Господа, мужайся, и да крепится сер дце твое, и потерпи Господа (Пс. 26:14). Уповай на Господа, и Той сотворит: и изведет яко свет правду твою и судьбу твою яко полудне (Пс. 36: 5-6). Молчи, яко немый, якоже Давид делал: аз яко глух и не слышах, и яко нем не отверзаяй уст своих: и бых яко человек не слышай и не имый во устех своих обличения: яко на Тя, Господи, уповах. Ты услышиши, Господи Боже мой! (Пс. 37:14 и далее) Делай и ты также, и Бог возглаголет вместо тебя. Якоже бо отец плотский, когда видит пред собою детей от какого безчинника ругаемых и обиду терпящих, и в молчании на отца своего взирающих; тогда, вместо их, отец их отвечает, глаголет и защищает их: тако Бог, Отец Небесный, поступает с нами и обижающими нас. Всякая бо обида и поношение, нам наносимое, пред Богом, яко вездесущим и вся надирающим, делается. Когда убо видит Он, что мы обижаемы и поношаеми терпим, молчим и к Нему единому взираем, и предаем то дело суду Его праведному, глаголя со пророком: Ты услышиши, Господи Боже мой; тогда Он, вместо нас, возглаголет, заступит и защитит нас и смирит восстающих на нас. Тако делал Давид святой, который во всяких напастях к единому Богу прибегал и к Нему взирал, и помощи и защищения искал от Него, якоже из псалмов его можеши видети. Последуй и ты пророку сему, и, затворив уста, молчи, да Бог Сам вместо тебя возглаголет. Когда тако в молчании пребудеши постоянно, то поношение и уничижение людей не иное что, как похвалу и славу у Бога исходатайствует тебе. Весь свет яко ничто пред Богом: убо и уничижение всего света, не токмо некоторых злоречивых, ничто пред славою, которую Бог подает верному Своему рабу. Не тот убо блажен, кого люди, неправедные судии, хвалят, но тот, кого Бог Святой и Праведный похваляет: яко-же и окаянен не тот, кого люди уничижают, но кого Бог уничижает.

Соль земли

Свящ. В. Нечаев.
«Душеполезное чтение», 1867

Вы есте соль земли. Аще же соль обуяет, чим осолится? Ни во что же будет ктому, точию да изсыпана будет вон, и попираема человеки (Мф. 5:13).

Называя солью земли ближайших учеников Своих, Иисус Христос имел в виду не только их, но и тех из слушателей Своих, которые имели принять к сердцу Его учение.

В каком же смысле Господь Иисус именует Своих ближайших учеников и других истинных последователей Своих солью земли, или иначе солью для мира, для человечества (ср. ст. 14)?

Соль имеет силу сообщать свое свойство — соленость — тем веществам, к которым обыкновенно примешивается, все равно как закваска, положенная в раствор из муки, сообщает ему свойственную ей кислоту. Подобное значение для мира имело общество учеников Христовых. Это была не какая-нибудь секта, не какой-нибудь замкнутый ни для кого из посторонних не доступный круг избранных лиц с тайным учением в которое посвящены они одни. Ученики Христовы не должны были держать в тайне принятое ими учение, они должны были повсюду распространять его (Мк. 16:15), должны были мир языческий обращать в христианский, царство сатаны в Царство Христово, верующих церкви ветхозаветной привлекать к новозаветной; должны были свои верования и убеждения насаждать в других, своими нравственными совершенствами служить примером для них, словом, должны были делать других тем, чем сами стали, как соль делает солеными другие вещества. Для просоления какого-нибудь вещества, например воды, достаточно самого незначительного в сравнении с объемом его количества соли. Так и общество учеников Христовых в начале было весьма немногочисленно, и однако они произвели духовный переворот во всем мире; сила их слова и святой жизни отозвалась во всех концах вселенной, воздействовала на иудеев и язычников, образованных и необразованных, знатных и худородных, богатых и бедных — всех их претворила в учеников Христовых, одушевила их единым духом, одними верованиями. Соль не изменяет ни сущности, ни внешнего вида веществ, в которых растворяется, а только дает им свой вкус. Подобно сему и христианство, всюду проповеданное апостолами, не уничтожало ни гражданских порядков, ни семейных уз, ни различия сословий; оно только изменяло нравы людей, и через это изменение благотворно действовало на общественные учреждения, уживаясь с ними в мире. Так, например, оно не восставало против рабства, но оно смягчало отношение господ к рабам учением о духовном братстве во Иисусе Христе. Соль имеет силу предохранять вещества, к которым примешивается, от порчи и гниения или по крайней мере останавливает дальнейшее распространение порчи и гниения. Столь благотворно действуют на ближайших своих истинные христиане. Словом своим, солью духовной мудрости растворенным (Кол. 4:6; Еф. 4:29), и примером жизни своей, освященной благодатью, они предохраняют ближних своих от духовного растления, то есть от заблуждений и пороков, противодействуют распространению между ними растлевающих мудрований и обычаев и утверждают их в вере и любви ко Христу. Соль имеет острый вкус и разъедающую силу. Нечто подобное представляют нам отношения истинных христиан к нехристианам, или к христианам только по имени. Люди мира, следующие суетным и нехристианским обычаям его, не уживаются или с трудом уживаются с людьми, живущими по духу Евангелия и по заповедям Церкви: последние для них, так сказать, солоны и подвергаются с их стороны даже явным гонением, по слову апостола: вcu хотящий благочестно жити о Христе Иисусе гоними будут (2 Тим. 3:12). Тяжко положение христианина среди людей не по-христиански рассуждающих и живущих; он, однако, не смущается, не колеблется, не старается задобрить их угодливостью им, отступлением от своих убеждений и правил, — и как ни жестоки нападения на него, победа все же, в сущности, остается на его стороне. Как соль, хотя имеет острый вкус, делает пищу вкусною и приятною, так и стойкость христианина в своих убеждениях и правилах возбуждает нередко удивление и уважение к нему в противниках его. Так во дни апостолов члены Церкви Иерусалимской пользовались расположением иудейского народа, хотя народ сей распял Христа Спасителя и был врагом Евангелия (Деян. 2:47). Юлиан Отступник был заклятый враг христиан, однако уважал христианские учреждение и приказывал язычникам подражать им в устроении странноприимных домов, монастырей, вводил между язычниками, по примеру христиан, покаяние, общественное чтение и пение.

Ученик Христов, апостол ли или всякий истинный христианин, есть соль земли, по благотворному влиянию на человечество. Что же именно делает его солью для других? Это благодать Святого Духа, просвещающая и освещающая посредством слова Божия, святых таинств и непосредственным наитием. Без нее человек при всех естественных совершенствах по учению слова Божия, окаянен и беден и нищ, и слеп, и наг (Откр. 3:17).

Может ли такой быть солью для человечества? Может ли слепой указывать путь слепым? Может ли тот, кто сам окаянен и нищ и наг, давать другим то, чего сам не имеет? Таким образом, быть солью земли — значит собственно служить проводником в нее благодатной силы Божией. Какое высокое предназначение для ученика Христова! Но чем оно выше, тем больше должен он дорожить им, тем заботливее беречь и поддерживать в себе то, что делает его солью для других, то есть благодатные силы. Аще соль обуяет, чим осолится?—то есть соль, потерявшую силу, ничем не исправишь, не сделаешь снова соленою; подобно сему, скажем словами апостола, невозможно однажды просвещенных и вкусивших дара небесного, и соделавшихся причастниками Святого Духа и вкусивших благого Божия глагола и сил будущего века, и отпадших опять обновлять покаянием, когда они снова распинают Сына Божия и ругаются Ему! Люди, которые не раз вкушали сладость благодатного общения со Святым Духом и потом впали в непростительный грех противления Ему, которые на самих себе испытали, что Христос есть Искупитель грешных, и потом внутренне или наружно отреклись от Него и таким образом впали в тяжкий грех распинателей Христовых, — эти люди заградили себе путь покаяния и без особенной, чрезвычайной благодати Божией не могут обновиться духовно. «Попирайте меня, как соль обуявшую», говорил один из таковых кающихся к проходившим мимо него в церковь, поверженный ниц у дверей церковных. Вот какие тяжкие подвиги нужны были для примирения с Церковью для засвидетельствования искренности обращения! Вот как трудно душу падшую, эту соль обуявшую, привести в прежнее состояние, снова осолить, снова обратить к чистоте и святости.

Назначение пастырей Христовой Церкви (Мф. 5: 14-16)

П. Попов.
«Руководство для сельского пастыря», 1861

Вы есте свет мира. Назвав апостолов светом мира, Господь указал им важное их назначение и высокие качества. Будучи Светом от Света, Отцем и Источником светов (1 Ин. 1:5; Иаков. 1:17) и Виновником озарений — светом истинным, который просвещает всякого человека, приходящего в мир (Ин. 1:9). Он один собственно есть свет миру: кто последует Ему, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни (Ин. 8:12). Назвать же после сего человека светом мира, значит приписать ему то свойство, которое принадлежит одному Богу, и, следовательно, назвать его этим именем никто не может, кроме Бога, Который, соответственно названию, может уделить ему часть Своей славы.

Иисус Христос с названием учеников и апостолов Своих светом мира соединил ту мысль, что они должны изливать свет свой пред прочими людьми, а те должны созерцать свет учеников Его и в их свете находить для себя лучшее побуждение жить так, чтобы жизнью своею прославить Отца Небесного.

Многомилостивый Господь наш благоволил сосредоточить свет мира не только в апостолах, но и в преемствующих в служении апостольском — провозвестниках явления во плоти Источника света; благоволил совершить дело спасения нашего чрез подобных же нам человеков — пастырей и учителей Церкви.

Итак, когда и преемники апостольского служения — пастыри и учители Церкви — суть свет мира и светильники (Мф. 5: 14-15), то мир чего может ожидать от них? Подобного тому, чего можно ожидать от светоносного и животворного самого по себе светила вещественного — солнца. Как необходимо, чтобы свет, исходящий из солнца, производил озарение и теплоту, которые бы сообщали жизненность всему живущему, — что возможно только тогда, когда солнце бывает чисто само по себе и не заслоняется отвне облаками и когда находится в прямом положении к земле; так равным образом необходимы условия благоплодного действия света благодатного, — что также возможно только при чистоте души пастыря, почерпающей свет истины в светлых струях слова Божия, и только при надлежащем отношении ее к тем, для которых она должна быть светом и жизнью. Как чувственный солнечный свет, лучами своими просвещая очи наши, дает нам возможность видеть предметы мира вещественного при определенном расстоянии и рассуждать о них, так пастырское слово прогоняет тьму неведения, просвещает умы верою и сообщает верующим ясное познание предметов мира духовного, только бы сами пастыри не были заражены грехом. Ибо всякий делающий худые дела ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы (Ин. 3:20). Вот почему Иисус Христос, назвав апостолов и их преемников светом мира, хотя и отдал им свет как бы в их собственность, но вместе заповедал им пользоваться сим светом не для себя только, но и для освещения других, — заповедал не скрывать его от людей. Не может, говорит Он, укрыться город, стоящий на верху горы: и зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме (Мф. 5: 14-1 5), то есть как бы так сказал: «Вас избрал и соделал Бог проповедниками веры; значит, вы всем должны быть известны, все должны видеть вас, подобно тому, как и город, стоящий на возвышенной местности, видим бывает на значительное расстояние; вас избрал Бог проповедниками веры, — не скрывайте же евангельской проповеди по своему небрежению или по страху, подобно тому, как неблагоразумно ставить зажженную свечу под сосудом, а между тем людей, находящихся в доме, оставлять в темноте».

Каким способом по преимуществу может распространяться между людьми этот благодатный свет? Так да светит свет ваш пред людьми, заповедует апостолам Иисус Христос, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5:16). Вот истинный свет, который должен исходить от пастырей и учителей Церкви: только посредством добрых дел они могут распространять свой свет между другими. Примеры пастырей весьма примечательны. Пасомые смотрят на своих пастырей очень внимательно; а потому все дела и поступки пастырей должны быть чисты, светлы; поучительны и назидательны; пастырь всегда должен проявлять одни добрые качества. Впрочем, это не значит, чтобы он творил добрые дела для похвалы и из тщеславия. По заповеди Господней, не пастыри сами должны стараться являть пред людьми свои добродетели, но чтобы свет пастырей просвещался пред человеками, чтобы победоносная сила примера пастырей воспламеняла других к христианским добродетелям.

Но если к служителям Божиим относятся слова Господа: да просветится свет ваш пред человеки, то и к поучаемым и руководимым ими на пути к вечному спасению относится ожидание Господа, что они будут видеть добрые дела своих руководителей и будут прославлять Отца Небесного. Видеть в пастырях опыты и примеры высоких добродетелей и не усовершать своих дел по сим опытам и примерам, значит находиться во мраке невежества, быть под влиянием грубых страстей и пороков. Надобно дорожить добрыми примерами руководителей на пути ко спасению, которые они подают своим словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою (1 Тим. 4:12). Но если бы случилось, что добрые наставления служителя Слова не написаны в книге собственной его жизни, — и в таком случае руководимые поступили бы непростительно, если бы отвергли справедливые и полезные наставления тех, которых дела не соответствуют словам. Поведение пастыря, достойное осуждения, не лишает его возможности оставаться полезным для Церкви. Он никогда не учит других жить худо, и потому жизнь его ни в каком случае не может быть препятствием к спасению других. Благодать Божия, спасительная всем человеком, изливается на христиан чрез пастыря независимо от его поведения. Спаситель дает прямую заповедь: вся убо елика аще рекут вам блюсти, соблюдайте и творите: по делам же их не творите (Мф. 23:3). Святой апостол Павел всем без исключения христианам внушает со страхом и трепетом содевать свое спасение, дабы быть неповинными и целыми, чадами Божиими, непорочными, и являться якоже светила в мире (Флп. 2: 12, 15), слово животно предержаще (ст. 16).

Таким образом, для того, чтобы верующие во Христа могли достойно прославить Отца Небесного, им необходимо светить светом своим добродетелей всегда и повсюду — и во святых храмах в часы церковных священнодействий, и в домах, в кругу родных, и в обществе, и на поприще различных видов служения обществу, и в самом уединении. Особенно должны возлюбить чистоту души и тела готовящиеся к пастырскому служению и всегда носить в сердце своем страх Божий. Им решительно необходимо без отлагательства привыкать жить свято и богоугодно, чтобы по вступлении в звание пастырей (кому Бог поможет) быть примером благочестия для пасомых. Требование доброй жизни от готовящихся к пастырскому служению совершенно основательное: они из детства воспитываются в страхе Божием: примеры родителей, служащих алтарю Господню, начинают сеять в сердцах их семена благочестия еще от колыбели; воспитание их начинается Богомыслием, продолжается в вере, созревает в деятельности христианской; внимание их измлада особенно обращено на священные книги, по которым они научены читать и мыслить, и чувствовать; воображение их занимают по преимуществу подвиги мужей благочестивых и деяния святых Божиих. Нет нужды, что весьма многие превосходят их стихийным просвещением: стихийная мудрость, приобретаемая знанием разных отраслей человеческого ведения, составляет достоинство пастыря только относительно, — без нее ничто не теряется в познании веры и правильности умозаключений. Учение, устами пастыря изрекаемое, как основанное на слове Божием, всегда верно и всякого приятия достойно (1 Тим. 1:15), и как проповедь Евангелия оно есть свет, просвещающий умы, есть основание и утверждение христианского благочестия.

Новозаветный закон в сравнении с ветхозаветным (Мф. 5: 17-48)

Епископ Агафангел и архим. Феодор

В пятой главе Евангелия от Матфея (с б ст. до конца гл.) содержится та часть Нагорной беседы Спасителя, в которой Он как Законодатель Нового Завета изрек духовные заповеди Своего закона сравнительно с ветхозаветным законодательством. Из предложенного здесь учения Иисуса Христа можем уразуметь вообще дух Христова закона и отношение новозаветного законодательства к ветхозаветному; можем также научиться правильно понимать и исполнять частные правила о важнейших добродетелях христианских, каковы: смиренная кротость, целомудрие, любовь ко врагам.

Порядок в сей части беседы Христовой таков: сначала Господь выражает общую мысль, что Он верно исполняет написанное в законе и у пророков, и утверждает строгую обязательную силу всех заповедей правды, но отвергает правду фарисеев и книжников как не приводящую в Царство Небесное (ст. 17-20), а потом излагает, в сличении с Ветхим Заветом, как понимали его иудеи, частные обязанности и законы Нового Завета (ст. 21-45).

О ненарушимости Ветхого Завета и о правде вообще

Не мните, яко приидох разорити закон, или пророки: не приидох разорити, но исполнити. Аминь бо глаголю вам: дондеже прейдет небо и земля, иота едина, или едина черта не прейдет от закона, дондеже вся будут. Иже аще разорит едину заповедей сих малых, и научит тако человеки, мний наречется в Царствии Небеснем: а иже сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии Небеснем. Глаголю бо вам: яко аще не избудет правда ваша паче книжник и фарисей, не внидете в Царствие Небесное (ст. 17-20).

Слова не мните, яко приидох разорити закон, или пророки, очевидно, направлены к успокоению ревности иудеев по законе и вообще по ветхозаветном слове Божием, ревности, которой и мнимое, внешнее отступление от закона казалось уже разрушением сего закона. «Не думайте, — как бы так говорил слепым ревнителям завета Божия, — чтобы на самом деле Я был разрушителем закона и пророков. Напротив, Я и пришел для исполнения закона и пророков».

Под законом и пророками разумеются не только книги закона Моисеева и книги пророческие в тесном смысле сего имени, но и все ветхозаветное слово Божие; ибо и учительные и дееписательные святые книги написаны также пророками и служат к раскрытию и дополнению закона Моисеева (Мф. 22:40; Лк. 16: 29-31; Деян. 13:15). Сими двумя наименованиями очень естественно называются писания ветхозаветные, поелику закон и пророки составляют существенные части ветхозаветного распоряжения Божия о спасении человеческом: закон, потому что он пробуждает нужду в искуплении, пророки, потому что они показывают, где искать удовлетворения сей нужды.

Что касается до того, как и что исполнил Христос в законе и пророках, или в ветхозаветном слове Божием, это отчасти объясняется из продолжение беседы Христовой. Далее с 21-го стиха Спаситель раскрывает глубокий смысл собственно нравственных предписаний ветхозаветных и дополняет в отношении к ним то, о чем не говорили прежде Него, но что хранилось в Ветхом Завете, как в семени. Из сего видно, что под исполнением закона и пророков Спаситель разумеет, во-первых, полное и глубокое раскрытие смысла и вместе совершеннейшее духовное исполнение нравственного закона. Что Господь исполнил закон в сем смысле, сего не нужно доказывать, когда Евангельская история ясно свидетельствует, что вся жизнь Господа была совершеннейшим выражением и исполнением воли Отца Небесного.

Впрочем, неосновательно было бы ограничивать мысль Иисуса Христа об исполнении закона и пророков только нравственными предписаниями Ветхого Завета. Сего не дозволяет как общий образ выражения о законе и пророках: не мните, яко приидох разорити закон, или пророки, то есть вообще, а не в той или другой части Ветхого Завета так и особенное указание на исполнение закона в каждой его йоте и черте: иота едина, или едина черта не прейдет, дондеже вся будет. Итак, под исполнением закона и пророков разумеется, во-вторых, исполнение обрядового закона и пророчеств ветхозаветных в тесном смысле слова. И действительно, до Иисуса Христа не была исполнена обрядовая часть закона в ее сущности. Все, что совершали священники Ветхого Завета, было только образом, а не самою вещью. Иисус Христос всесовершенно исполнил сей закон, принесши Себя в истинную и благоугодную жертву Богу Отцу и восшедши как истинный Первосвященник в вечное и истинное Святое Святых, в самое Небо. Та же жертва приносится доныне в Церкви Его, и сама Церковь представляет себя в жертву живую и благоугодную Богу, будучи укрепляема и очищаема духом Христовым. Посему отменение обрядового закона надобно понимать не так, как будто бы сила его кончилась навсегда. В новозаветной Церкви обрядовый закон также исполняется, но исполняется не в букве, а в духе; ибо законные ветхозаветные обряды имели духовное значение и служили образом будущих, то есть Христовых благ. Так, например, закон обрезания, отмененный в своей букве, по своему духу исполняется у нас в таинстве крещения (Кол. 2: 11-12).

Подобным образом Господь исполнил и ветхозаветные пророчества в событиях и делах Своих и продолжает исполнять их в Своей Церкви, которая есть тело Его. Об этом говорят Писания Нового Завета; об этом свидетельствует вся история Христовой Церкви.

«Как же Он исполнил его? — говорит блаженный Феофилакт в Изъяснении сих слов. — Он исполнил его, во-первых, совершением всего сказанного о Нем пророками. Посему и евангелист часто говорит: да сбудется реченное тем или другим пророком. Он исполнил и все предписания закона: беззакония не сотвори, ниже обретеся лесть во устех Его (Пс. 53:9). Он исполнил закон и в том смысле, что восполнил его, ибо Он в полном совершенстве начертал то, чего закон представлял одну тень. Закон сказал: не убий, а Христос: и не гневайся напрасно. Так и живописец не изглаждает начального очертания, но проясняет и дополняет его».

Слова дондеже прейдет, небо и земля, иота едина, или едина черта не прейдет от закона, дондеже вся будут заключают в себе подтверждение того, что закон не может быть нарушен; скорее прейдет небо и земля, нежели закон останется неисполненным. Иота есть самая малая по начертанию буква еврейского алфавита. Чертою (κεραία) раввины называли изгиб, которым одна буква отличается от другой, сходной по начертанию.

Господь говорит далее: иже аще разорит едину заповедей сих малых и научить тако человеки, мний наречется в Царствии Небеснем: а иже сотворить и научить, сей велий наречется в Царствии Небеснем.

Разорит, то есть превратным толкованием отнимет силу у заповеди, как это делали иудейские законоучители, и, взирая на нее, как на маловажную, не сочтет за грех нарушить ее.

Едину заповедей сих малых. В сих словах Господь имеет в виду образ мыслей фарисеев. Фарисеи разделяли заповеди нравственного закона на два класса: на заповеди большие и малые. Первые называли матерями, последние дщерями. О сих последних говорили, что нарушение их не составляет важного греха. Но между сими последними, по своему ослеплению, поставляли такие правила, которые относились к сущности закона — к любви, милостыне и правосудию (см. Мф. 23:23). О сих-то последних заповедях говорит здесь Спаситель и их-то называет малыми, малыми, впрочем, только по ложному понятию фарисейскому. Спаситель сказал как бы так: если кто не будет признавать вполне важности и тех заповедей, которые, по мнению фарисеев, маловажны; если кто не почтет преступным их нарушения, тот меньшим будет в Царствии Небесном. Итак, беседа Господа от общей речи о законе и пророках или о Ветхом Завете начинает склоняться уже к учению об исполнении в особенности духовно-нравственных предписаний Ветхого Завета как необходимом условии для достижения Царства Небесного.

Под Царством Небесным разумеется, во-первых, Царство благодати, то есть Церковь Христова на земле; ибо тот, кто, причисляя себя к сонму христиан, учит противно спасительным заповедям Божиим, должен быть отлучен от Церкви. Во-вторых, под Царством Небесным разумеется Царство славы, или Церковь Божия, торжествующая на Небе. Поелику благодать Божия терпит на земле смешение злых с добрыми, чтобы первые исправились от соединения с последними, а последние восходили к совершенству в борьбе с искушениями, в которые вовлекаются первыми, то совершенное и решительное отлучение нарушителей закона правды будет состоять в отчуждении от Царства славы. Итак, Господь учит, что разоряющие, не только сами нарушающие, но и другим внушающие нарушить духовно-нравственные предписания закона Божия, хотя бы сии предписания казались маловажными, лишатся сил и даров, принадлежащих сынам Царства Небесного; не принадлежа духом к Царству благодати, они не внидут и в Царство славы.

Мний наречется, то есть будет. Слово мний Спаситель употребил в соответствие с предыдущим выражением — малые заповеди; но оно не означает того, что учитель, разоряющей малые заповеди, останется в Царстве Христовом, занимая только низшую степень блаженства. Когда Господь сказывает, что нарушающий, подобно фарисеям, некоторые заповеди и научающий тому же других, будет самым малым в Царстве Божием, то Он разумеет, что этот человек навсегда будет удален от Царства славы. «Когда ты слышишь слова: меньший в Царствии Небеснем, — говорит святой Иоанн Златоуст, — то разумей под оными не иное что, как геенну или мучение. Ибо возможно ли, чтобы тот, кто назовет брата своего глупым и нарушит одну заповедь, был ввержен в геенну, а кто нарушит весь закон и других доведет до сего, будет находиться в Царствии? Не это разумеется здесь, но то, что таковый в то время будет меньшим, то есть отверженным, последним; а последний, без сомнения, ввержен будет тогда в геенну».

На слова сотворит и научит блаженный Феофилакт делает следующее замечание: Господь «наперед сказал: сотворит, а потом уже научит: ибо как мне другого вести по пути, по которому сам я не хаживал? С другой стороны, если я и творю, а не учу, не буду иметь такой награды, а заслужу даже наказание, если не учу по зависти или по лености».

Остается, наконец, раскрыть понятие о правде фарисеев и книжников, с которой нельзя внити в Царствие Божие. Правда фарисеев и книжников, действительно, не имела ни основания, ни силы и направления истинной, спасительной праведности. Основание спасительной праведности есть Христос Спаситель, в Котором едином уже и в Ветхом Завете полагалось благословение (Быт. 22:18), и следовательно, освобождение от проклятия, или оправдание пред Богом. Но иудейские учители, современные Христу, утратили истинное духовное понятие об обетованном Мессии. При извращении понятия о Мессии и Его благодати на чем более могла основаться правда представителей и вождей иудейства — книжников и фарисеев? У них не доставало уже самого основания истинной, спасительной правды, именно живой веры в обетованного Христа, Царя благодати, приемлемой верой. А извратив основание истинной правды, учители иудейства стали понимать и самые предписания закона и внушения пророков не как внушение и заповеди спасающей в грядущем Христе любви Божией, которой должна последовать и предаваться послушная вера и которая такой вере продусвояла и в Ветхом Завете благодатную правду; но стали понимать как такие требования Божии, исполнение которых составляло, по их мнению, заслугу пред Богом, которой и приписывалась спасительная и оправдательная сила, без нужды во Христе и Его благодати. Отсюда вместо Божией правды у иудеев и особенно у вождей их, книжников и фарисеев, произошла правда своя, поставляемая ими с самомнением и самоуверенностью, как бы одолжение, делаемое ими Самому Господу — Законодателю (Рим. 10:3). Так извратилось у фарисеев и самое направление истинной праведности. Правда их стала надменная, без духа смирения и кроткой любви, и следовательно, правда более или менее наружная, или состоящая только во внешних добрых делах, без внутренней доброты. С такой правдой свойственно было скорее восстать против истинно-оправдывающей Божией благодати, усвояемой чрез послушание веры, нежели узнать и принять оную с покорностью. Так и случилось с большей частью иудеев под руководством их наставников. Наружная правда, при самодовольстве и гордости, естественно превращалась в одну личину, под которою могли гнездиться в сердце самые низкие пороки и страсти, в чем Спаситель и обличает книжников и фарисеев (см. Мф. 23: 13-28). Они подавали милостыню, строго соблюдали посты, долго молились. Но, делая наружно добро другим, они в глубине души питали зависть, ненависть, злобу, осуждали других, явно называли многих грешниками и при каждом добром деле ставили главною целью не Бога, а себя, старались приобрести у людей честь себе и чрез то восхищали себе славу, приличную одному Богу. Итак, очевидно, как свет солнца, что аще не избудет правда наша паче правды книжников и фарисеев, не войдем в Царство Небесное; надобно в корне изменить подобное направление правды, чтобы достигнуть спасения.

Таким образом, общий смысл рассмотренных слов Христовых следующий: «Вы ревнуете, — как бы так Христос говорил иудеям, — ревнуете о законе и пророках, трепеща за каждую их букву, как научили вас руководители ваши — книжники и фарисеи. Знайте, что Я для того и пришел, чтобы осуществить, раскрыть, утвердить всю силу закона и пророков, показать истинный смысл и дух Ветхого Завета. Небо и земля скорее прейдут, нежели одна живая и животворная черта в откровении слова Божия может прейти без свойственного ей исполнения или утратить обязательную живительную для веры силу. Ваши наставники говорят, что есть и неважные заповеди Божии; но Я говорю, что унижающий и одну из сих мнимо-неважных заповедей и научающий других тому же, будет и сам столько унижен в отношении к Царствию Небесному, что не войдет в оное. Только тот, для кого священно-важны и непреложно-обязательны все заповеди Слова Божия, кто сие доказывает собственною жизнью чрез исполнение всех заповедей Божиих и то же внушает другим чрез учение, только такой руководитель велик в отношении к Царству Небесному; он и сам войдет, и руководимых им приведет в Царство Небесное. Что касается до правды книжников ваших и фарисеев, гордой, наружной, лицемерной, то у этой правды нет ни основания, ни направления истинной правды. С такою правдою не войдете в Царство Божие при всей вашей ревности к законной букве, ревности, внушенной вам книжниками и фарисеями. Итак, если ищете Царства Небесного или спасения, вам нужно в самом корне изменить направление вашей добродетели или того дела, которым вы устрояете спасение; надобно оставить фарисейский дух, останавливающийся только на мертвых письмах живого слова Божия, на одной внешности образов, и превозносящийся исполнением законных дел как великой заслугой пред Богом и великим превосходством пред другими людьми». Таков общий смысл рассмотренных выше слов Христовых!

Приступим теперь к рассмотрению учения Христова о заповедях правды.

О заповеди не убий

«Православный собеседник», 1855

Слышасте, яко речено быстъ древним: не убиеши: иже бо аще убиет, повинен есть суду. Аз же глаголю вам: яко всяк гневаяйся на брата своего всуе, повинен есть суду: иже бо аще речет брату своему, рака: повинен есть сонмищу: а иже аще речет, уроде: повинен есть геенне огненней. Аще бо принесеши дар твой ко олтарю, и ту помянеши, яко брат твой имать нечто на тя: остави ту дар твой пред алтарем, и шед прежде смирися с братом твоим, и тогда пришед принеси дар твой. Буди увещаваяся с соперником твоим скоро, дондеже ecu на пути с ним, да не предаст тебе соперник судии, и судия тя предаст слузе, и в темницу ввержен будеши. Аминь глаголю тебе; не изыдеши оттуду, дондеже воздаси последний кодрант (ст. 21-26).

Речено бысть древним: не убиеши. И это было достаточно для древних; ибо они, по свидетельству самого слова Божия (Гал. 4:13), были в состоянии младости, подобном детскому возрасту человеческой жизни; а человека в этом состоянии и возрасте, в котором мысль и расположение немедленно по своем внутреннем возбуждении стремится к внешнему обнаружению, довольно удержать от самого обнаружения вспыхнувшего в нем гнева и ненависти к ближнему — и он незаметно восстановит в себе должную к нему любовь. Если бы, например, Каин, который тотчас по возбуждении зависти к брату стал мрачен и поник взором, удержался от дальнейшего ужаснейшего обнаружения своего человекоубийственного чувства (от чего и удерживал его Сам Господь), то он возвратил бы в свое сердце брата. Исав, по такому же ненавистному движению решась умертвить брата, но не будучи допущен до сего удалением Иакова в иную страну, впоследствии с распростертыми объятиями и слезами искренней братской любви встретил того же самого Иакова (Быт. 33:4). Посему на все продолжение состояние человечества, подобного состоянию младости, и дан закон собственно против обнаружения, и притом всецелого обнаружения гнева и ненависти, против убийства; ибо с полным соблюдением сего закона в человеке соединялось исполнение и духовной заповеди о ненарушимости сердечной любви к ближнему. Время Христово и свойства иудеев сего времени уже были иными. Теперь фарисей, не совершая убийства по закону, мог дозволять себе в сердце питать злобу, зависть, мстительность и при всем этом мечтать еще о законной своей праведности как не нарушивший буквы закона не убий. Это было уже совершенным извращением существа и истинного направления заповеди закона. И так для того самого, чтобы закон не был извращен и забыт в своем существе, а напротив, остался в своем первоначальном значении и силе, чтобы, то есть не разорити, а исполнити закон, Господь с властью верховного Законодателя глаголет уже не так, как речено бысть древним и как доселе гласила буква закона, далее которой не проникали иудеи, и законополагает заповедь духовной правды прямо и вполне в ее существе и силе, — заповедь, чтобы любовь и мир в отношении к ближним не были нарушаемы ни словом, ни даже движением сердечным. Аз же глаголю вам: яко всяк гневаяйся на брата своего всуе; повинен есть суду: иже бо аще ренет брату своему рака, повинен есть сонмищу...

Но между тем как при утверждении существа и силы закона о ненарушимости любви к ближнему Христос не стесняется не только общим, или господствующим направлением иудейства, но и самою буквой Писания, — в образе изложения и раскрытия сего закона Он снисходит к приемлемости иудеев. Ибо о разных степенях как нарушения сего закона, так и наказания за сие нарушение, Он говорит не просто раскрывая только общие духовно-нравственные понятия, но представляя нарушителей духовного закона как бы ответчиками пред внешними судами, известными у иудеев, и притом указуя только частные, более обычные случаи нарушения сего закона (ст. 22). Равным образом и убеждение к возможно тщательному исполнению сего самого закона любви и мира Господь предлагает таким образом, что указует также на частный случай жертвоприношения, совершаемого не в мире с ближним, и обратно представляет немиролюбивого человека должником своего ближнего, находящимся с ним уже на пути к судие и подвергающимся опасности заключения тюремного даже за одну полушку долга (ст. 23-26). Рассмотрим все это сначала в подробностях, а потом изложим общий смысл всего места.

Степени нарушения закона любви и мира в отношении к ближнему указаны в беседе Христовой три следующие: гнев на ближнего, допускаемый всуе; потом поношение ближнего словом рака (пустой человек), наконец презрительное название ближнего уродом. Итак, первая степень нарушения закона не убиеши, понимаемого в своем духовном существе, есть гнев, сокрытый в душе и не выражаемый ни словом, ни делом. Не всякий, гневающийся на другого, подвергается в настоящем месте осуждению, но только тот, кто гневается всуе, чей гнев не основывается на любви к истине и добродетели. Гнев означает преимущественно слепую страсть, не управляемую рассудком. Вторая степень нарушения заповеди не убиеши состоит в том, когда кто скажет другому: рака. Слово рака, говорит святой Иоанн Златоуст, не составляет большой обиды; оно выражает только некоторое неуважение к другому. У сириян, из языка которых взято сие слово, оно было бранным словом, которое, впрочем, по весьма обыкновенному употреблению своему, не выражало частных недостатков того, к кому относилось, но только означало неспокойное состояние души того, кто произносил его, и служило выражением гнева. Итак, вторая степень преступления, осуждаемого Спасителем, состоит в том, когда человек не удерживает гнева в себе, но выражает его словами, со смущенным тоном. Третья степень нарушения заповеди не убиеши состоит в том, когда кто говорит другому: уроде. Сие название, по точнейшему преложению подлинной евангельской речи, значит собственно глупый, но как мудрость у древних означала не столько просвещенный ум, сколько благочестивую жизнь, так глупостью называлось нечестие. Посему словом уроде указывается на нравственные недостатки; и следовательно, кто называет другого сим именем, тот, осуждая его, обнаруживает злое расположение и презрение к нему. Итак с этой степенью гнева соединяются осуждение, злость, гордость.

Во всех исчисленных случаях разумеется такое состояние души, в котором мы удовлетворяем своему самолюбию, не заботясь о благе другого. В первом случае гневаемся напрасно, когда или только по неосновательному подозрению, или по ложной клевете, или по одной неосторожности ближнего, или даже за прямодушие и другие, могущие оскорбить самолюбие наше, добрые качества ближнего, прерываем любовь к нему.

Когда сей неосновательный гнев выражаем языком, показывая и словами, и тоном голоса, что оскорбление, нанесенное нам, очень тяжко для нас, то хотя бы мы не унижали брата постыдными словами, уже смущаем его сердце и самую совесть, если он не думал оскорбить нас или оскорбил ненамеренно. Когда же гнев наш восходит до такой степени, что мы не стыдимся поносить других, то есть обличать брата в слабостях, выказывать к нему презрение, соединенное с враждебным расположением, то это значит сказать ему: уроде. Итак, общая черта всех сих степеней гнева есть та, что предающийся оному так или иначе терзает душу и честь ближнего из угождения своему самолюбию. Такой гнев и такие его обнаружения, очевидно, относятся к движениям и выражениям человекоубийственного расположения духа нелюбви и ненависти к ближнему и потому самому составляют разные виды и степени нарушения заповеди не убий.

С другой стороны, из самого существа сей же заповеди не убий, как раскрывает оную Спаситель, прямо и ясно следует, что нельзя почесть нарушением оной того гнева на какого-либо ближнего, который происходит от усмотрения, что он теряет вечное блаженство или желает нас лишить сего блаженства, когда, например, ближний каким бы то ни было образом влечет нас ко греху, когда он в присутствии нашем дерзает оскорблять величие Творца, не слушая советов и убеждений других. Такой гнев как благородное движение духа, ревнующего о том, чтобы ближний был и сам духовно жив, и в других не убивал жизни духовной, есть истинное исполнение закона не убий. «Но если кто гневается справедливо, — говорит блаженный Феофилакт, — для вразумления и по духовной ревности, тот не будет осужден». В сем случае гнев бывает плодом благоговения к славе Божией, глубокого желания вечного блаженства себе и другим, и не что иное есть, как выражение духовной ревности, того огня пламенной любви к Богу и ближним, который постоянно согревает сердце благочестивых и который стремится истребить грех и в других. Сей-то гнев был по временам в Спасителе и Его учениках (ср. Мк. 3:5). Он побуждал Господа называть фарисеев буиими (μωρóς), словом, которое в Нагорной проповеди переведено: уроде. Но что был сей гнев, если не движение и выражение Божественной любви, желавшей вразумить ослепленных и сделать их способными к принятию благодати? Сего рода гнев был и в первомученике Стефане, который говорил первосвященникам и книжникам: вы присно Духу Святому противитеся, якоже отцы ваши, тако и вы. Он был в сердце Павла, который назвал председателя иудейского судилища стеною повапленною. Им воспламенен был святой Николай, когда в собрании епископов ударил нечестивого Ария по ланите за его богохульство. Он может гореть в каждом верующем. Только не каждый верующий может отличить его от греховного гнева. Гневается и суевер, по видимости за славу Божию, за вечное блаженство свое, за спасение других; но гнев его есть убийство, потому что главная причина гнева сего есть не чистая разумная ревность к славе Божией, но самолюбие, прикрытое личиной ложной набожности. Апостол Павел не осуждает гнева и в христианах, но только требует, чтобы гнев их был безгрешен (Еф. 4:26).

Что касается степеней наказания, которым Спаситель угрожает за гнев или за нарушение заповеди о любви и мире с ближним, то степени сего наказания различны по различию гнева. Они суть повинность суду, повинность пред сонмищем или верховным судилищем и, наконец, повинность геенне огненной. Для объяснения сих степеней наказания надобно обратить внимание на судопроизводство, бывшее у иудеев относительно преступников закона не убиеши. Моисей дозволил мстить за кровь убитого, и убийца подвергался смерти от родственников убитого; но впоследствии правители иудейского народа предоставили дело убийцы суду, и чтобы предотвратить иудеев от мщения, сделали прибавление к заповеди Моисея: убийца подлежит суду. Поелику же в рассматриваемом нами месте упоминается не только о суде, но еще о сонмище (τω ςυνεδερνω), которое, по постепенному усилению мыслей Спасителя, означает высшее правительственное место, то надобно иметь в виду и самое разделение иудейских судов. У иудеев, по сказанию раввинов, в тех селениях, где находилось менее 120 человек, устроены были судилища, состоявшие из 3 мужей; но в сих судилищах решались только те преступления, за которые взыскивалась денежная пеня. Следовательно, сего суда нельзя разуметь в заповеди не убиеши, нарушители которой подлежали смертной казни. В тех селениях, где было более 120 человек, находились судилища, состоявшие из 23 членов.

Здесь рассматривались уголовные преступления, как например человекоубийство, хотя судебные решения приводились в исполнение не иначе, как с утверждение синедриона. Сей-то суд разумеется в словах: иже бо аще убиет, повинен есть суду. Главным же судилищем был синедрион, в котором заседали 72 члена. Здесь рассматривались самые важные дела, рассуждали о войне, о мире, о ложных пророках. По мере важности судебных мест, предоставлялось им употреблять и наказания, одни других большие. Меч для наказания убийцы смертью предоставлен был судилищу из 23 членов. Верховное судилище, синедрион, побивал богохульников и ложных пророков камнями. Но употреблялась еще третья, высшая степень смертной казни сожжение огнем. В отношении к сей последней казни особенно замечательна известная долина близ Иерусалима, принадлежавшая сынам Енномовым и потому носившая имя долины Еннома. До времен царя Иосии на сей долине иудеи совершали служение Молоху, приносили в жертву детей, сожигая их на огне или проводя чрез огонь; посему на ней курился огонь. Дабы сделать сию долину предметом общего отвращения, благочестивый Иосия повелел бросать туда мертвые трупы, не удостоенные погребения. Там для предотвращения язвы, которая могла родиться от смердящих испарений гниющих трупов, был возжигаем также огонь для сожжения их. Таким образом, сие место возбуждало отвращение и ужас в зрителях и потому было весьма выразительным образом места вечных мучений, которое посему и получило название геенны, принадлежавшее этой ужасной долине. Доказательством того, что слово геенна в настоящей беседе Христовой означает действительно место нескончаемых или вечных мучений, служат следующие слова Самого Христа о геенне: идеже червь их не умирает, и огнь не угасает (Мф. 9: 44, 46, 48). Итак, по словам Христовым, даже за сердечные движения одного суетного гнева человек подлежит не менее тяжкому суду и наказанию, как у иудеев подлежал самый убийца; а за выражение суетного гнева в неспокойном и неуважительном слове о ближнем он подвергается ответственности, подобной той, какой подвергался виновный пред верховным судилищем, на котором осуждались богохульники и лжепророки; за злобное же и презрительное поношение ближнего человека заслуживает геенского огня вечных мучений, которого только образом или тенью был курящийся огонь в долине Енном.

Значение вечных мучений, принадлежащее слову геенна, ведет к правильному разумению и первых двух наказаний. Ибо если геенна, в беседе Христовой, прямо означает место и огонь вечной муки, то и другие судилища земной жизни, исчисляемые наряду с геенной, служат в словах Его также образом духовных будущих наказаний. И в самом деле, когда гнев не выражается ни словом, ни делом, то он не может и подлежать земному суду; его может видеть и наказывать только Судия Небесный. Правда, для нас сокрыты тайны будущей жизни, мы не можем со всею ясностью показать, чему соответствуют исчисленные Господом наказания. Но если под геенной разумеются вечные мучения, то сонмище или верховное судилище может означать последний всемирный суд, на котором грешники понесут наказание от страха при взоре на величие Судии и о котором самое представление должно приносить тяжкое мучение грешнику еще в сей жизни и особенно по смерти, до всеобщего воскресения. Суд же может означать частный суд по смерти каждого, или так называемые мытарства, в которых грешник подвергнется мучительному истязанию за все мысли и движения сердца, не согласные с законом Божиим.

Таковы наказания, определенные вечным правосудием за самые малые преступления, от которых никто не свободен и которые мы едва почитаем грехами. «Но смотри, — говорит святой Иоанн Златоуст, — как постепенно Господь переходит от малых наказаний к большим, и тем как бы защищает Себя пред тобою, показывая, что Он Сам вовсе не хотел бы употреблять подобных угроз, но что мы сами заставляем Его произносить такие приговоры. Я сказал тебе, говорит Он: не гневайся напрасно, ибо повинен будешь суду. Ты пренебрег этим, смотри же, что породил гнев твой: он тотчас заставил тебя поносить другого. Ты сказал брату своему: рака. За это Я подверг тебя другому наказанию — суду сонмища. Но если ты, презрев и сие, прострешь далее свою наглость, то Я не стану более налагать на тебя сих умеренных наказаний, но подвергну тебя вечному огню геенскому, дабы ты, наконец, не покусился и на убийство. Ибо ничто, ничто не бывает так несносно, как ругательство, ничто столь не угрызает душу человеческую; а чем язвительнее слова обидные, тем сильнейший возгорается огонь. Итак, не почитай за маловажное называть другого уродом (безумным). Ибо, отнимая у брата своего то, чем мы отличаемся от бессловесных и что преимущественно соделывает нас человеками, то есть ум и рассудок, ты чрез это лишаешь его всякого благородства. Итак, не на слова только мы должны обращать внимание, но и на самое дело и на страсть, представляя то, какой удар может нанести слово и какое причинить зло. Посему и апостол Павел изгоняет из Царствия Небесного не только прелюбодеев и блудников, но и досадителей. И весьма справедливо. Ибо поноситель разоряет благо, созидаемое любовью, подвергает ближнего бесчисленным бедствиям, производит непрестанные вражды, разрывает члены Христовы, ежедневно изгоняет любезный Богу мир, своими ругательствами уготовляет диаволу просторное жилище и делает его сильнейшим. Посему и Христос поставил сей закон, дабы ослабить крепость его; ибо Он великое попечение имеет о любви, потому что любовь есть мать всех благ и отличительный признак Его учеников; она одна содержит в себе все совершенства, человеку сродные».

Подобным образом ответствует блаженный Феофилакт на вопрос о строгости наказаний, определенных Господом.

Перейдем теперь к изъяснению и самого предлагаемого Христом убеждения к исполнению раскрытого выше закона любви и мира в отношении к ближнему. В убеждение к сему Спаситель сначала указывает на жертвоприношение, совершаемое не в мире с ближним. Он при сем имеет в виду опять поступки Своего времени. Необузданная мстительность господствовала и в общественной, и в частной жизни иудеев, а фарисейское благочестие думало освободиться от строгости нравственного закона точностью в исполнении обрядовых учреждений и преданий (Мф. 15: 7-13). Что же говорит Господь? Он берет во внимание назначенное для угождения Богу учреждение — жертвоприношение — и находит оное неблагоугодным Богу без мира с ближним. Аще принесеши дар твой ко олтарю и ту помянеши, яко брат твой иматъ нечто на тя: остави ту дар твой пред олтарем, и шед прежде смирися с братом твоим; и тогда пришед принеси дар твой.

Сии слова Спасителя должны были произвести глубокое впечатление на иудеев. Они представляют иудея в таком положении или в то время, когда он принес уже свою жертву в притвор храма и ожидал, когда священник примет ее, чтобы заклать и возложить на жертвенник. В эту минуту, когда иудей думал приобрести благоволение Божие, он должен был видеть, что для Бога мир с ближними дороже всякой жертвы, что для примирения с братом надобно прервать самое Богослужение, иначе оно будет не только не угодно, но и оскорбительно для Бога (ср. 6:14; Мк. 11:25; 1 Тим. 2:8). Таково значение слов Христовых по отношению к первым Его слушателям, каковы были иудеи. Но поелику Господь дает законы Нового Завета и о самом действии принесения дара к жертвеннику говорит без указания каких-либо особенностей собственно сыновнего Богослужения то должно относить рассматриваемое наставление Господа и к христианскому Богослужению. Посему, что здесь говорится о жертве, то уже в первых столетиях христианства разумели в особенности о таинстве Евхаристии; и из сего произошло святое правило, чтобы верующие пред приобщением Святых Таин примирились с ближними лобзанием святым.

Помянеши, яко брат твой имать нечто на тя. Ближний может гневаться за нанесенное ему оскорбление, или по какому-либо только подозрению, или по неудовлетворению его самолюбию. Во всяком случае наш долг — заботиться о приобретении сего сердца. Даже и тогда, когда без всякого повода с нашей стороны он сам оскорбил нас, мы должны искать мира с ним. В других местах Священного Писания предписывается вообще мириться с теми, на кого имеем что-нибудь или с кем у нас нет мира (Мф. 6:14; Мк. 11:25; 1 Тим. 2:8). А в молитвах Святой Церкви, читаемых пред приобщением Святых Таин, дается следующая заповедь: первее примирися тя опечалившим, то есть примирись не только с теми, которых ты оскорбил, но даже с теми, которые оскорбили тебя самого. Подобным образом объясняет слова Христовы и блаженный Феофилакт: «К словам аще брат твой имать нечто на тя не присовокупил еще ничего: то есть, справедливо или не справедливо имать он, примирись. Притом не сказал: если ты имеешь что-либо против него, но: если он имеет нечто на тя, постарайся примирить его с собою».

Остави ту дар твой пред олтарем и шед прежде смирися. Слово смирися употребляется для означения взаимного примирения двух лиц между собою (1 Кор. 7:11). «Бог отказывается и от собственной чести, — замечает на сие место тот же блаженный Феофилакт, — лишь бы мы хранили любовь... А дар повелевает оставить для того, чтобы поставить тебя в необходимость к примирению; ибо если при сем пожелаешь принести дар твой, то по необходимости должен будешь примириться. Но с сим вместе и то показывает, что любовь есть истинная жертва».

И тогда пришед принеси дар твой. Жертвы не должно оставлять; ее надобно принести после; и тогда она будет приятна Богу. Конечно, не всегда можно исполнить рассматриваемое наставление Господа в буквальном смысле. Посему древние толковники справедливо замечают, что в случае невозможности поступать буквально по наставлению Господа, должно отходить от жертвенника для примирения не ногами, но сердцем. Спасительно и богоугодно просить прощения у других самым делом. Но когда, например, отдаленность расстояния и т.п. не дозволяют исполнить буквально заповедь Спасителя, тогда довольно внутреннего примирения. Сам Господь в другом месте требует, чтобы мы отпускали другим прегрешения во время молитвы, разумея, очевидно, отпущение в сердце (Мк. 11:23).

Далее, в убеждение к соблюдению той же заповеди о любви и мире с ближним, Господь представляет человека немиролюбивого должником ближнего, находящимся с ним уже на пути к судии, который не выпустит виновного из темницы до уплаты последней полушки долга: буди увещаваяся с соперником твоим скоро, дондеже ecu на пути с ним, да не предаст тебе соперник судии, и судия тя предаст слузе, и в темницу ввержен будеши. Аминь глаголю тебе: не изыдеши оттуду, дондеже воздаси последний кодрант. Речь, очевидно, преточная! Образ взят, как можно приметить, из римского судопроизводства, которому в тяжебных делах должны были подлежать и иудеи, современные Христу. По римским законам посредники старались сначала дома примирить ссорящихся, и если не успевали, истец требовал, чтобы виновный шел вместе с ним к претору. Когда побуждаемый не соглашался идти, то истец влек его силою. У судьи — претора не было уже пощады виновному или неисправному должнику. В положении сего должника, пока еще он на пути к судии, представляется человек немирный с ближним. Разрешим черты сего образа или притчи на точные мысли, какие выражены в словах Христовых.

Путь к судии есть образ жизни временной, которая уже в Ветхом Завете называется путем всех людей (3 Цар. 2:2; Иов. 16:22). Судией, как и царем, в Священном Писании часто и весьма естественно представляется Господь Бог; ибо судебная и особенно верховно-судебная или царская власть есть отблеск власти Божией. В служителях, которые исполняют повеление судии, мы видим также образ, имеющий духовное значение. В притче о плевелах Спаситель называет жнецами ангелов. Там, где Он говорит о последнем суде мира, ангелы опять представляются служителями всемирного Судии (Мф. 13: 39, 49; 24:31). Под соперником, как довольно ясно открывается из слов Спасителя, разумеется человек оскорбленный нами. Под образом темницы в Священном Писании нередко разумеется место вечных мучений (1 Петр. 3:19; Откр. 20:7; 2 Петр. 2: 4, 9; Иуд. 1:6). Спаситель, присовокупляя, что виновный не выйдет из темницы, доколе не отдаст последнего кодранта, указывает на непременность сего наказания; ибо сам собою никто не даст Богу измены за ся и цену избавления души своея (Пс. 48: 8-9). В притче о должнике повествуется, что царь повелел бросить его в темницу, доколе он не отдаст своего долга (Мф. 18:34). Но должник не в состоянии был уплатить его (ст. 25).

Таким образом, общий смысл всего места есть следующий: и одни сердечные движения несправедливого гнева имеют уже силу и виновность, какие иудеями приписывались убийству, по выходе человека из настоящей жизни, когда будут душу его истязать на предварительном частном суде, горько напомнятся ему все эти грехи внутреннего человекоубийства. Что же касается до выражения суетного гнева в неспокойных словах, в худых отзывах о ближнем, — за подобное унижение образа Божия, по которому человек создан, виновный подлежит такой ответственности, какой иудеи подвергают только богохульников и им подобных оскорбителей святыни: на всемирном Страшном Суде это почувствует и на опыте дознает порицатель ближнего. А гордо-презрительное и злобное слово о ближнем есть вина, достойная прямо вечной смерти; виновные в сих грехах и не очистившиеся покаянием составляют верную и вечную добычу огня геенского. Таков суд правды Божией о нарушении любви и мира с ближним, если виновный не позаботится сколь возможно скорее и искреннее восстановить любовь и мир с ближним! Не думай, чтобы молитва, соединяемая с дарами и жертвами Богу, могла уменьшить виновность немирных отношений к ближним. Напротив, гнев и злоба, особенно выражаемые вовне, испортят самую молитву и сделают все дары пред Богом неблагоугодными. И потому, даже начав молитвенное жертвоприношение и вспомнив о своем долге пред ближним, который тобою оскорблен и на тебя сетует, прекрати начатое, поспеши к ближнему; если не можешь ногами, то сердцем, и чрез искреннее с ним примирение освободись от своего долга. Так, пока находишься еще на пути к вечному, нелицеприятному праведному Судии, пока дана тебе возможность развязывать все узлы недоумений и ссор с ближним, пользуйся сим временем, которое ежеминутно может прекратиться; сколько возможно с твоей стороны имей искренний мир со всеми. Иначе окажешься пред Судией неоплатным должником и останешься навеки в адской темнице. Небо и земля прейдут, а слова правды Божией не прейдут ни в одной йоте или черте.

Слово о гневе человеческом

«Воскресное чтение», 1826

Аз же глаголю вам: яко всяк, гневаяйся на брата всуе, повинен есть суду (Мф. 5:22). В Нагорной беседе Господь предостерегает от разных ложных мыслей, которые внушаемы были иудейскому народу фарисеями. В числе таких несправедливых мыслей была мысль, что будто довольно исполнить буквально требование закона, о душевных же расположениях нет нужды много заботиться. Так объясняли учители иудейские и заповедь не убий; они говорили, что заповедь запрещает насильно отнимать жизнь у другого и ничего более. Таким образом, иудейские учители учили только наружной честности и не заботились о чистоте внутренней. Сын Божий говорит Своим последователям: аще не избудет правда ваша паче книжник и фарисей: не можете внити в Царствие Небесное. Слышасте, яко речено бысть древним: не убий. — Аз же глаголю вам: всяк, гневаяйся на брата своего туне, повинен есть суду. Осмотрим благоговейно учение Спасителя нашего о гневе.

Всяк, гневаяйся на брата туне (напрасно), повинен есть суду. Спаситель объявляет виновным гнев напрасный. Следовательно, Он осуждает не всякий вообще гнев. И точно, не всякий гнев грешен. Когда Господь наш увидел, что в храме Божием продают и покупают, как на рынке, то Он взял бич и бичом выгнал из храма оскорбителей святого храма. Не делайте, говорит Он, дома Отца Моего домом купли. Вот гнев, и гнев Всесвятого! Сей гнев есть святая ревность о славе Отца Небесного, Которому посвящен был храм. В гневе на нечестие евреев, сливших себе тельца из золота и кланявшихся ему как Богу, Моисей разбил скрижали закона, полученные от Бога. Апостол Петр с негодованием отверг дары Симона волхва, которыми тот хотел купить дары Духа Святого. Сребро твое, сказал он, да будет с тобою в погибель (Деян. 8:10). Апостол Павел хотел с палкою прийти к коринфянам, чтобы вразумить некоторых, как следует жить по-христиански. Так бывают случаи, когда не было бы святостью не обнаруживать гнева. Справедлив, законен, свят гнев отца и матери на худое поведение детей. Суд Божий пал бы на них самих, как и на их детей, если бы они смотрели сквозь пальцы на беспорядки детей. Вспомните Илию... Поэтому каждый начальник обязан для удержания силы законов действовать не только мерами кроткими, но и строгими. Счастлив он, если не имеет нужды изъявлять гнев на подчиненных; но несчастен, если, имея нужду действовать строго, действует слабо, — он наносит вред и себе, и подчиненным. И каждый искренний христианин должен скорбеть и негодовать, когда увидел бы наглых хулителей святой веры, изрыгающих хулы на истину Божию: иначе холодность его была бы нечестием против Господа. Так, гнев основанный на законной причине, есть гнев святой, праведный. Другое дело — гнев напрасный: всяк, гневаяйся на брата туне, повинен есть суду. Когда же гнев бывает напрасным? Ах, если смотреть на гнев, каков бывает он у людей, то придется поискать, и не легко найдешь, когда бывает он у людей не напрасным. Гневаются, выходят из себя, на такие вещи, которые имеют все право на внимание признательной любви. Твой отец, твой друг, твой начальник говорят тебе о твоих ошибках с искренним желанием добра тебе. А ты на слова любви отвечаешь словами негодования и брани, осыпаешь возражениями, укорами, упреками, оскорблением. Приди в себя, за что ты гневаешься? Зачем ты любовь святую топчешь в грязи диких чувств и мыслей твоих? Добрый Иосиф сказывает отцу, как обижают его братья, и они после того не хотят говорить с ним и решаются продать его в неволю, к смертельному огорчению отца. Справедлив ли гнев их на Иосифа? Бывает, что гневаются на такие вещи, которые едва ли стоят и мимолетного взгляда. Гневаются на то, что потерян, пропал или уничтожился предмет простой забавы, предмет преступного пристрастия... Стыдно говорить, а надобно сказать, что у иных гнев изливается даже на бессловесных, даже на вещи бездушные. Бывает и то, что гневаются на дело, достойное гнева, но гневаются так, как не следовало бы гневаться. Не напрасный ли гнев, когда в гневе употребляют такие меры против греха, которые только раздражают, а не усмиряют грех? Неосторожное, ненамеренное слово вместо того чтобы покрыть молчанием или исправить словом ласки, преследуешь ты словами бранными, словами злоречия и даже клятвы: справедлив ли ты? Дитя твое сделало неважную ошибку, и ты выходишь из себя, поднимаешь шум и крик? К чему это? Не думаешь ли ты, что дитя не заметит несправедливости в твоем гневе? Оно заметит твою несправедливость и оставит без внимания свои ошибки. Гневайтеся и не согрешайте, говорит Писание (Еф. 4:20); то есть гневайтеся на дело незаконное, но так, чтобы не преступить границ справедливости. Трудно ли после того увидеть, как преступен, как виновен напрасный гнев? Он, во-первых, оскорбляет в нас любовь к ближнему. Любовь, говорит апостол, долготерпит, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не помнит зла, все покрывает, все переносит (1 Кор. 13: 4-6). И из истории святых видим, что пока не проникала в сердца их святая любовь, они были жестоки, заносчивы, нетерпеливы, вспыльчивы; но становились кротки и мягки, когда овладевала сердцами их евангельская любовь. Как не ищите, не найдете в напрасном гневе ни кротости, ни снисходительности; он не покрывает, а открывает слабости других; он не знает извинений ошибкам ближнего; все, что любит любовь, оскорбляет гнев.

Гнев преступен и по источникам, из которых происходит. В иных он — плод самолюбия, которое слишком дорожит своим простором жизни и потому восстает с негодованием против самых пустых встреч, например против того, что не так подали чашку. В других гнев — плод гордости, которая высоко ставит свою личность, свои достоинства и малое невнимание к ней со стороны другого принимает за жестокое оскорбление для себя. Противны, оскорбительны Богу источники, из которых возникает гнев.

Гнев виновен и по действиям, которые производит в душе нашей. Что буря в воздухе, то напрасный гнев в душе: мысль, чувства, намерение — все в беспорядке, все в расстройстве бывает от гнева, так что света Божьего не видно в душе. Кто узнает в неистовстве гневной души душу разумную, чудный образ Божества? Увы это образ духа темного! Сколько лжи, клевет, обид, неправоты выбрасывает гневная душа! От гнилых слов, от оскорблений чести доходят до убийства. Если бы только в душах слабых производил гнев сильные опустошения, это бы неудивительно. Нет, и в сердцах подвижников, которые долго трудились на пути самоотречения, гнев, допускаемый по немощи человеческой, производит сильный вред и удаляет от них дух благодати.

Таким образом, понятно, почему Спаситель произносит такой строгий приговор напрасному гневу. Он подвергает его суду и притом неодинаковому, по степени гнева. Всяк, гневаяйся на брата туне, повинен есть суду. Это гнев сердечный, внутренний, который еще не выразился в словах. Иже аще ренет, продолжает Спаситель, брату своему: рака, пустой человек, повинен есть сонмищу. А иже речет: уроде, бессовестный человек, повинен есть геенне огненней. Это значит, что кто выразит гнев свой в укорительном наименовании брата пустым человеком, — тот так виновен пред Богом, как бы он судим был в виде важного преступника пред верховным судилищем. Если же гнев достигает крайней степени, так что гневный называет брата самым поносным именем, каково у иудеев было название бессовестных, то это такой грех, который подвергает виновного геенне...

Чтобы спасаться от гнева, представляй себе чаще и живее безобразие гнева. Для того поставляй себя на месте другого и спрашивай: каково было бы тебе, если бы другой за ошибку неважную осыпал бы тебя бранью? Поставив себя в положение ответственного лица пред гневным, ты скоро и ясно поймешь несправедливость, низость напрасного гнева, легко заметишь и то, как немного нужно для того, чтобы бесчинием гнева не унижать собственной своей души.

Во-вторых, как можно чаще имей в виду образец небесной кротости, данный нам небом в лице Спасителя. Научитеся от Мене, яко кроток ешь и смирен сердцем, говорит нам Господь и Учитель наш. И подлинно, как велика, как Божественна была кротость Его! Какими оскорблениями преследовали Его иудеи во все продолжение земного служения Его! Беса имать, говорили о Сыне Отца Небесного; Он друг мытарям и грешникам — нарушитель святой субботы, толковали другие. А чего не перенес Он, когда предан был в руки врагов предателем? И на все оскорбления, на все злословия, на все насмешки, на все побои, пощечины, заплевания — ни одного слова гневного, ни одного движения негодования. Христос пострада по нас, говорит апостол Петр, нам оставль образ, да последуем стопам Его, — Иже укоряем не укоряше, страдая не угрожал, предаяше же Судящему праведно (1 Петр. 2:21).

Наконец, как и от всякого греха, как и от всякой душевной болезни, нельзя исцелиться от гнева своими силами, без помощи благодати Божией. Потому молись, усердно молись Господу, дабы Он послал тебе дух кротости и терпенид. Для того чтобы дать силу любви к другому над силою гнева, — молись в движении гнева и за ближнего, говори от глубины сердца: «Господи! Прости согрешение оскорбившему меня; он человек, как и я». Поверь, молитва подаст мир душе твоей.

Обстоятельства и случаи, в которых гнев бывает грешным и безгрешным, а также когда и как может быть переведен из грешного состояния в безгрешное

Арсений, митр. Киевский.
«Воскресное чтение», 1873

Гнев бывает грехом тяжким и смертным, когда обращен бывает на ближнего нашего 1) напрасно — без достаточной причины; ибо Небесный Учитель сказал не просто: всяк, гневаяйся на брата своего, повинен есть суду, но: всяк гневаяйся всуе, 2) соединяется с тайною или явною злобою, продолжительно питаемою, и 3) с желанием мщения и самим мщением при удобном случае. Каждое из сих условий приносит в гнев свою меру тяжести и виновности пред Богом, а все вместе взятые образуют из него грех ужасный и крайне опасный. Отсутствие какого-либо из них, конечно, изменяет до известной степени качество греха, но не отнимает виновности оного. Главный вред, который причиняет нам гнев, состоит наиболее в том, что он открывает в наше сердце вход диаволу и доставляет ему легкую возможность утвердиться в нем; поселяя же диавола, в то же время изгоняет Духа благодати, Который есть Дух мира и любви, и чрез то отчуждает нас решительно от Бога. Посему-то апостол в своем увещании к гневающимся напоминает им: ниже дадите места диаволу.

Гнев бывает безгрешным, когда возгорается не напрасно, но по причине совершенно достаточной и законно уважительной. Причиною же к гневу достаточною и законною не могут быть никакие расчеты житейские или потеря выгод временных, но должны быть единственно оскорбление величия Божия и препинание на пути ко спасению нашему и ближних наших. Ибо, если все мы, по апостолу, должны творить во славу Божию и в свое спасение, то, очевидно, только то, что уничижает первую и угрожает последнему, должно раздражать и огорчать нас; все же прочее как не имеющее цены или имеющее цену только относительную по применению к главной цели бытия, не может само по себе, в случае утраты или ущерба, давать нам права на гнев против ближних наших, как разве в мере, соответствующей значению благ, утраченных в достижении этой цели. Таким образом, не грешат родители, когда, видя беспорядочное поведение своих детей, гневаются и возносят жезл отеческий для наказания строптивых чад своих к их исправлению. Не грешат пастыри Церкви, когда, замечая в сынах и дщерях своей паствы охлаждение к вере, пренебрежение к святыне, нарушение правил и постановлений Церкви о посте и молитве и о других видах добродетели, закоснение во грехе и упорное сопротивление слову обличения и увещания, в праведном негодовании за их непослушание, изъемлют свой меч духовный на поражение непокорных во измождение плоти, да дух спасется. Не грешат правители и начальники, когда, встречая в своих подчиненных своевольство и небрежение, лукавство и мздоимство в исполнении обязанностей своего звания, негодуют и досадуют и свойственными мерами и наказаниями стараются возвратить их к долгу забытому, лишь бы только все это и делалось без злобы и мщения — с искренним желанием блага обществу и пользы наказуемым. Не грешат, наконец, господа и домохозяева, когда, огорченные разного рода беспорядками домашней и внешней прислуги своей, предаются гневу и подвергают виновных наказанию заслуженному, лишь бы и только соблюдалось, сколько возможно, и верное уравнение, а в наказаниях и мера человеколюбия и благоразумного снисхождения к немощам человеческим.

Еще более гнев становится безгрешным, когда вместо ближних наших обращаем его на самих себя, на свои грехи и беззакония, когда на самих себя досадуем, скорбим, болезнуем сокрушаемся и плачем, представляя в уме своем всю тяжесть грехов и всю неблагодарность свою к Богу — Благодетелю.

Гневайтесь, говорит святой Василий Великий, гневайтесь на свои грехи и не осуждайте о грехах ближнего своего, да тако осуждения избудете. Не судите, да не судими будете, глаголет Господь. Только и здесь нужна нам большая над самими собою бдительность и мудрая осторожность, чтобы, с одной стороны, под кровом тяжких наших скорбей и горьких упреков самим себе за падения внезапные и поползновения случайные, по известной слабости человеческой, почти неизбежные, не закралась в наше сердце так называемая духовная гордость, которая огорчается и сокрушается не тем, что известным грехом оскорблен Бог и нарушен святой Его закон, а только тем, что как мы, которые, по нашему мнению, в духовном совершенстве стоим так высоко, могли вдруг ниспасть так глубоко и унизиться до греха, столь грубого и столько самолюбию нашему противного: в таком случае последняя наша были бы горше первых; а с другой — чтобы, привыкши постоянно заниматься только самими собою, в то же время не приобрели также гибельного навыка равнодушно, безучастия, без всяких мер предупредительных и исправительных, смотреть на проступки тех из ближних наших, которые вверены Промыслом исключительно нашему надзору и попечению; в таком случае нам угрожала бы участь первосвященника Илии, не за свои грехи, ибо он был муж кроткий и праведный, но за грехи детей своих, за которыми не довольно смотрел и которых не довольно наказывал, хотя отеческими наставлениями нередко вразумлял, — так злополучно павшего.

Но есть средство и грешный гнев превратить в безгрешный. Пророк Давид указывает и пролагает к тому верный путь. Гневайтеся, говорит он, и не согрешайте, а если, подразумевать должно, и случится вам согрешить, то, яже глаголете в сердцах ваших, на ложах ваших умилитеся (Пс. 4:5). Святой Иоанн Златоуст в объяснении сих слов говорит: на ложах умилитеся, сие есть, яже во дни в сердце мыслите, о сем истязайте и обличайте совесть свою в покаянии, на ложах хотящии уснути, воспоминающе гроб, смерть, суд и геенну. Итак, вот крайний предел гнева безгрешного: от часов дневных до захождения солнечного. Апостол Павел, приводя сие место из пророка, прямо говорит: солнце да не зайдет во гневе вашем. Следовательно, кто засыпает со злобою на ближнего в сердце, тот тяжко согрешает; кто с тою же злобою пробуждается поутру, тот находится в опасном, хотя и тогда еще, по милосердию Божию, не безнадежном состоянии, а кто и сегодня, и завтра, и послезавтра, в течение нескольких дней и ночей, недель и месяцев, а, избави Бог, и целых лет остается в прежней злобе своей, неумолимой, непреклонной, не ослабляемой временем, но со дня на день усиливающейся и возрастающей, тот близок к своей погибели. Такой человек может быть уверен, что уже не Бог в его сердце обитает, а диавол свирепствует, как властелин жестокий, как повелитель немилостивый, как тиран бесчеловечный, ежечасно и ежеминутно терзающий свою жертву. А от такого недоброго соседства чего можно ожидать доброго? Припомните судьбу Саула, богоизбранного и богоосвященного, что сталось с ним с того времени, как злоба против неповинного Давида поселилась в его сердце? Сколь жалка была его жизнь и сколь несчастный постигнул его конец! А что еще затем по ту сторону гроба должно было встретить его! Смерть грешников люта, взывает пророк, но лютость бедствий и страданий, ожидающих их за смертью, какой язык выразить, какое перо описать может!

О заповеди не прелюбы сотвори

Еп. Агафангел и архим. Феодор.
«Православный собеседник», 1856

Другая новозаветная заповедь, законоположенная Спасителем также в сличении с ветхозаветным законом и с убеждением к должному исполнению оной, есть следующая: слышасте, яко речено бысть древним: не прелюбы сотвориши. Аз же глаголю вам, яко всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ее, уже любодеиствова с нею в сердцы своем. Аще же око твое десное соблазняет тя, изми е и верзи от себе: уне бо ти есть, да погибнет един от уд твоих, а не все тело твое ввержено будет в геенну огненную. И аще десная твоя рука соблазняет тя, усецы ю и верзи от себе: уне бо ти есть, да погибнет един от уд твоих, а не все тело твое ввержено будет в геенну (ст. 27-30).

Речено бысть древними: не прелюбы сотвориши. Во времена того состояния человечества, которое было подобно состоянию молодости (Гал. 4: 1-3), когда внутренним движением и расположением естественно стремиться, немедленно по их возбуждении, к внешнему обнаружению, — довольно было удержать законом человека от открытого прелюбодейства, чтобы душа его, не успев истощить в себе естественных остатков первобытной свежести, сохранилась и во внутреннем, нерастленном плотскою нечистотою, целомудрии. Так, Иосиф, убежав от бесстыдной Пентефриевой жены, сохранил целомудрие не только телесное, но и духовное. Потому и дан был древним закон против только внешнего нарушения целомудрия: не прелюбы сотвориши. Теперь фарисей, сохраняя внешним образом целомудрие, мог в своем сердце и духе быть исполнен нечистотою разврата и однако присваивать себе законную правду как не нарушивший буквы законной. Чтобы не разорилась, а сохранилась и исполнилась и сия заповедь в своем духе и существе, требовалось законоположить оную также уже различно от того, как речено бысть древним. Законодатель Нового Завета, с властью и над Заветом Ветхим, дает заповедь о самом существе целомудрия, которое состоит в чистоте и сохранении сердца от самых внутренних нечистых движений и может нарушаться одним взглядом нечистым: Аз же глаголю вам, яко всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ее, уже любодеиствова с нею в сердцы своем.

Святой Иоанн Златоуст, говорит, что «Иисус Христос запрещает здесь не всякое пожелание, но пожелание, рождающееся в нас от воззрения на жен. Ибо любящий смотреть на красивые лица преимущественно сам возжигает в себе пламя страсти и душу делает пленницею и после сего скоро приступает и к совершению пожелания... Ибо Господь не просто сказал: кто пожелает, поелику можно желать и сидя в горах; но иже воззрит ко еже вожделети, то есть кто сам производит в себе пожелание, кто без всякого принуждения вовлечет сего зверя в свое спокойное сердце; это уже происходит не от природы, но от нерадения... Посему-то Спаситель не вовсе запретил смотреть на жен, но только запретил смотреть на них с вожделением».

Уже любодействова с нею в сердцы своем (μoιχεΰειν) — называется преступление против целомудрия в брачном состоянии; однако духовное нарушение целомудрия равно возможно и Христову закону противно, как в состоянии брака, так и вне брака. Но надобно заметить, что преступление супругов против целомудрия важнее преступления безбрачных. Ибо там с удовлетворением нечистому пожеланию соединяется неуважение к благословению Божию, подаваемому в браке, и расторгается самым делом союз, в который введены супруги Богом на всю жизнь.

Труднее для уразумение убеждения к сохранению целомудрия, соединенное в беседе Спасителя с заповедью о целомудрии. Аще же око твое десное соблажняет тя, изми е и верзи от себе: уне бо ти есть, да погибнет един от уд твоих и т.д. Спаситель предлагает в сих увещательных словах самое средство против нечистых пожеланий, подобно как выше, в заповеди о гневе (ст. 23-26), присовокупил правило о примирении. То же наставление, только несколько точнее, Он повторяет при другом случае (Мф. 18: 8-9; Мк. 9: 43-47). Как Господь, говоря о гневе, заповедует для примирения с братом оставлять самое важное дело, каково жертвоприношение, так для подавления нечистой похоти предписывает удалять соблазнительные предметы, хотя бы то был правый наш глаз или правая рука. Глаз у всех народов служит образом драгоценных предметов. Римляне говорили: глаз всего дороже. На то же указывают слова апостола Павла (Гал. 4:15). И не просто о глазе говорит Христос, но о правом глазе: десное око. Таким образом, дабы все тело не подверглось вечным мучением, лучше лишиться самого дорогого, глаза и правой руки, которую не может заменить левая.

Но ужели каждый раз должно отсекать телесный орган, как скоро он как-нибудь ведет к похоти! Если бы при каждом пробуждении нечистых пожеланий необходимо было истреблять телесные органы, то все люди должны были бы обречь себя на извержение глаз, и Церковь Христова сделалась бы обществом увечных. Апостол Павел заповедует хранить тело и пещись о нем (Ефес. 5:29). Сам Спаситель полагает источником блуда и прелюбодеяния не телесные члены, но сердце (Мф. 15:19). Священное Писание ясно заповедует духом побеждать искушения плоти; оно называет греховными членами плоти не уды телесного организма, но блуд, похоть, нечистоту (Рим. 8:4,13; 6:12-13; Кол. 3:5). Если бы буквально должно было разуметь слова Спасителя, то надобно было бы оправдать Оригена, который сделался скопцом, неправильно поняв другое изречение Господа (Мф. 19:12); надобно было бы исторгнуть язык, когда произносим худые слова, уничтожить слух и т.д. Но, что еще хуже, при всех таких искажениях цель нимало бы не достигалась: похоть не перестала бы жить в сердце, хотя бы все орудия к удовлетворению ее были истреблены. Иоанн Златоуст в самых словах Спасителя находит признак того, что должно понимать их не в собственном смысле. Объясняя сие место, он говорит: «Спаситель произнес означенные слова не о членах. Он нигде не осуждает плоти, но везде обвиняет развращенную волю. Не глаз твой смотрит, но чрез него смотрит ум и сердце. Поелику, когда душа наша бывает обращена на другие какие-либо предметы, тогда глаз часто не видит предметов, находящихся пред ними. Посему не все должно приписывать действию глаза. Если бы Христос говорил о членах, то бы не об одном глазе сказал, и притом не о правом только, но об обоих. Потому что, если кто соблазняется правым глазом, тот, без сомнения, соблазняется и левым. Итак, почему Спаситель упомянул только о правом глазе и о правой руке? Потому, дабы ты знал, что речь идет не о членах, но о людях, имеющих с нами тесную связь. Итак, если ты кого-либо любишь столько, что на него полагаешься, как на правый глаз, и столько признаешь его полезным для себя, что считаешь его за правую руку свою, — и если он развращает твою душу, то ты и такого человека отсеки от себя». Святой Афанасий, Кирилл, Иларий и Феофилакт относят слова Господа к ближайшим родственникам, которые влекут нас ко греху.

Итак, общий смысл всего места следующий: «И одно внутреннее движение любодейства, возбужденное нечистым взглядом на женщину, уже есть грех любодеяния. Какая же должна быть бдительность, чтобы не потерять целомудрия и не быть осужденным наряду с блудниками! Особенно тяжкий подвиг состоит в том, чтобы остеречься от соблазнителя, каковым может быть человек, нужный для тебя, как правая рука, и дорогой тебе, как правый глаз. В таких случаях не дорожи и правым глазом, отсекай и правую руку, оставайся без нужного и дорогого для тебя человека, прекрати всякие близкие к нему отношения, чтобы избавиться от соблазна и от огня геенского, неминуемо угрожающего тебе за увлечение соблазном».

О заповеди относительно развода

Новая заповедь Христова законодательства следующая: речено же бысть: яко иже аще пустить жену свою, да даст ей книгу распустную. Аз же глаголю вам: яко всяк, отпущаяй жену свою, разве словесе любодейнаго, творит ю прелюбодействовати: и иже пущеницу поймет, прелюбодействует (ст. 31-32).

Здесь Господь даже и совсем отменяет древний закон в буквальном его смысле, но существенно не разоряет, а исполняет и утверждает ту самую мысль, с какою дан был сей закон.

Во времена ветхозаветные, по смыслу и силе закона, жена поставлялась в строгую зависимость от мужа. Отсюда в тех случаях, когда жена по чему-либо становилась противною мужу, и это, по свойству ветхозаветного состояния некоторой младости, немедленно обнаруживалось в самых поступках мужа по отношению к жене, в таких случаях жена подвергалась опасности сделаться жалкою и беззащитною жертвою жестокости и своенравия мужа. Какое же законное предписание нашлось нужным приложить преступлений ради сего последнего рода (Гал. 3:19)? Когда закон первозданной природы о неразрывности соединения двух в плоть едину заглушался юношески стремительными страстями человека; и притом самовластие мужа поддерживалось другим, данным для грешного уже человечества, законом о строгой зависимости жены от мужа, то понятно, что напрасны были бы в подобных случаях какие-либо законные ограничения жестоковыйности человека. Оставалось уступить сей неудержимой в своих стремлениях жестоковыйности, и только защитить, сколько возможно, права и безопасность отвергаемой жены. И закон, дозволив развод без ограничительных условий, требовал только, чтобы самовластный муж сам письменно отрекался от жены, и потому она была бы совершенно свободна от него в своей дальнейшей судьбе; речено же бысть: яко иже аще пустить жену свою, да даст ей книгу распустную. При установлении Нового Завета было уже совсем иное время. Теперь порочный человек мог предаваться злым страстям не столько по неудободержимому их увлечению, сколько прямо по духовному разврату. Теперь иной иудей с согласия самих законников и книжников мог самовластно отпустить жену, и даже не одну, нисколько не думая о правах жены и собственных обязанностях, о предохранении себя и жены от распутства; и однако, как пред отвергаемою женою, так и пред законом мог он считать себя чистым и правым, если только дал ей разводную на бумаге. Это было бы уже совершенно против смысла и намерения закона о разводе; сей закон дан в смысле охранения безопасности и защиты прав жены, в намерении предотвращения опасных для нравственности и спокойствия беспорядков в супружестве, и теперь сей же самый закон мог быть употреблен именно к порождению и приумножению самых гибельных беспорядков в брачных союзах, к совершенному подавлению прав жены. Итак, чтобы не разорился вконец, а исполнился и был непреложен закон брака в истинном его существе, буква ветхозаветного закона о разводе должна по смыслу и духу сего же самого закона уже потерять свою важность и действие, так что без необходимости разводящиеся и вступающие в новый брак должны быть признаваемы за прелюбодеев. Сей приговор об отменении буквы закона с неограниченною властью над Ветхим Заветом и изрекает Законодатель Нового Завета: Аз же глаголю вам, яко всяк, отпущаяй жену разве словесе любодейнаго, творит ю прелюбодействовати: и иже пущеницу поимет, прелюбодействует.

Изложенное нами изъяснение сего места вполне подтверждает блаженный Феофилакт. Он говорит: «Моисей повелел, чтобы возненавидевший жену свою развелся с нею, дабы не случилось чего-нибудь худшего, потому что возненавиденная могла быть и убита. Но таковый обязан дать разведенной разводную, которая у них называлась отпускною, так чтобы отпущенная уже не возвращалась к нему и не произошло смуты, когда он стал жить уже с другою». И приведя далее слова Христовы: Аз же глаголю вам, яко всяк, отпущаяй жену свою, разве словесе любодейнаго, творит ю прелюбодействовати: и иже пущеницу поймет, прелюбодействует, — блаженный учитель продолжает: «Господь не нарушает Моисеева закона, но исправляет его и запрещает мужу ненавидеть свою жену без вины. Если он оставит ее по уважительной причине, то есть за прелюбодеяние, не подлежит осуждению; а если не за прелюбодеяние, то подлежит суду, потому что тем заставляет ее прелюбодействовать. Но и тот становится прелюбодеем, кто возьмет ее, потому что, если бы никто не взял ее, она, может быть, возвратилась бы к прежнему мужу и покорилась бы ему... А христианину должно быть миротворцем и для чужих, тем более для своей жены, которую Бог совокупил с ним».

Итак, смысл Христовой заповеди против развода есть следующий: «Брачный союз как установленный Самим Богом имеет такую священную важность, что только одна причина, и именно прелюбодейство мужа и жены как явное поругание святыни брака и прямое нарушение сего союза, может сделать развод законным. Если же кто, кроме сего случая, разведется со своею женою, так чтобы она свободно могла посягнуть за другого, то он не иное что делает, как разрешает и дает побуждение своей жене прелюбодействовать от живого мужа. Равно и женившийся на сей жене, разведенной с мужем, прелюбодействует с такою женою, у которой еще жив свой муж».

О клятве. В каком смысле Иисус Христос воспрещает клятву

Прибавления к «Творениям свв. отцов», 1853

В ответ на вопрос, позволительна ли клятва, прежде всего требуется правильное изъяснение слов Христовых, в которых представляется она запрешенною. Слова сии читаются так: паки слышасте, яко речено быстъ древним: не во лжу кленешися, воздаси же Господеви клятвы твоя. Аз же глаголю вам не клятися всяко: ни небом, яко престол есть Божий: ни землею, яко подножие есть ногама Его: ни Иерусалимом, яко град есть великаго Царя: ниже главою твоею клянися, яко не можеши власа единого бела или черна сотворити. Буди же слово ваше: ей, ей; ни, ни: лишгие же сего от неприязни есть (Мф. 5: 33-37). Из сего учения Божественного не должно выводить такого заключения, что клятва есть действие безусловно воспрещенное.

Спаситель показал, что взирает на древний закон не в древней только его букве, но и в том его направлении, какое получил он в жизни иудеев и преданиях старцев (Мф. 5:20; ср. 23:16,18). Следовательно, и слова Спасителя о клятве имеют отношение к современным Ему обычаям иудейским.

Пред пришествием Иисуса Христа нравственность иудейского народа пришла в глубокий упадок. Лицемерие фарисейское, вредное учение и пороки саддукеев, своевольные истолкования закона — все сие вместе способствовало к тому, что истинный смысл закона более и более затмевался. По той мере, как исчезала строгость нравов, возрастала между иудеями взаимная недоверчивость — они в сношениях между собой часто не довольствовались одними простыми уверениями. Клятва, поставленная сначала средством к дознанию истины в делах общественных и неудоборешимых, перешла в привычку клясться. В делах житейских и маловажных без нужды и без пользы для ближнего, для целей даже нечистых и предосудительных, иудеи легкомысленно прибегали к клятвенным уверениям. Клятва, по своей сущности орудие истины, стала являться в устах народа покровом обмана и лжи. До какой степени простиралась привычка подтверждать клятвой свои обещание, показывает пример Ирода (Мк. 6: 23, 26). Признавая законными некоторые виды ее, иудеи почитали недействительными обещания, данные под другими видами клятвы. От того произошла иная крайность: в клятве не только скрывалась хитрость, но и обнаруживалось суеверие. Пристрастные к частому и ненужному ее употреблению, иудеи, однако, справедливо опасались нарушения третьей заповеди десятословия. Чтобы успокоить совесть, они изобрели клятвенные уверения, в которых совсем не упоминалось имя Божие, а только делалось указание на другие предметы и имена. Свидетельствуясь небом и землею и умалчивая об имени Божием, они еще не видели в том противоречия заповеди, в которой запрещено употреблять имя Божие всуе. Представление о всеведении и вездесущии Божием было устранено; придавая только вид непреложной истины своим словам, легкомысленные мечтали, что не подлежат за сие ответу пред судом Божиим. По свидетельству блаженного Иеронима, «иудеи всегда имели постыдную привычку клясться сотворенными вещами. Клянущийся почитает или любит того, кем клянется. — Клянясь ангелами, Иерусалимом, храмом и стихиями, иудеи чрез то воздавали творениям и вещам чувственным честь, подобающую Богу».

Против сих злоупотреблений поставляет Спаситель заповедь Свою о клятве. Ее воспрещением Он удерживает язык людей легкомысленных, привыкших к частому и ненужному произношению клятвенных уверений. Выражение не клятися всяко направлено против употребления клятвы в делах житейских, во взаимных маловажных сношениях людей между собой, где никто не должен требовать и никто сам собой не должен давать клятву. В ежедневных сношениях, в обыкновенных разговорах довольно сказать — да или нет; а что сверх сего, то уже от лукавого (Мф. 5:37). Если бы даже люди не употребляли имени Божия, а клялись чем-нибудь другим, но без достойных к тому побуждений, и такие клятвы неодобрительны, ибо проистекают от того же духа лукавого, омрачающего умы людей суеверием и заблуждениями. Посему Спаситель осуждает и те, изобретенные иудеями, клятвы, в которых имя Божие не произносится. Ибо и те клятвы, в которых имя Божие не произносится, имеют свое основание в могуществе имени Божия иначе они бессмысленны. Бог делает клятву священною, замечает святой Григорий Богослов. Клятва небом потому важна, что небо есть престол Божий; землею, потому что земля подножие ног Божиих; Иерусалимом, потому что это град великого Царя (Мф. 5:35). Кто, свидетельствуясь сими предметами, оставляет без внимания сокровенное в них пребывание вездесущего Бога, тот оскорбляет достопоклоняемое Его имя. Но иудеи уклонились еще к худшему: они клялись своей головой, как будто имея право на свою жизнь и смерть и совсем забывая о Том, без чьей воли не спадет ни един влас с главы человеческой. Изобличая столь суеверную и безрассудную клятву, Спаситель упрекает легкомысленного: не можеши власа единого бела или черна сотворити. Отсюда видно, что Господь представляет клятву как дело священное, к которому не должно приступать легкомысленно. Он воспрещает ослаблять ее силу неразумным и неблагонамеренным изменением того первоначального существенного ее содержания, в котором имя Бога вездесущего, правосудного и всеведущего поставлено в ее основание (Втор. 6:13).

Но, воспрещая употреблять клятву легкомысленно и со своевольными изменениями, Спаситель оставляет неприкосновенными те общественные условия, которые иногда делают ее неизбежною. Все заповеди Христовы даны с тою целью, чтобы человек возвышался до подражания совершенствам Божиим (5:48), и сею целью должны быть изъясняемы. Нельзя, например, понимать буквально заповедь об извержении соблазняющего ока и отсечении правой руки (Мф. 5: 29-30). Если бы христиане еще на земле достигали богоподобного совершенства, если бы честность всякого была несомненна для всех, то и клятва тогда была бы излишня. Но теперь, когда оставлены вкупе расти до жатвы и плевелы, и пшеница, клятва неизбежна, и, вынуждаемая некоторыми чрезвычайными обстоятельствами, она не препятствует совершенству избранных Божиих, если произносится в том духе, какой усвояет ей Спаситель. Он не отменяет древнего закона о клятве и не приводит из сего закона слов: именем Его (да) кленешися (Втор. 6:13; 10:20). Это было бы необходимо, если б заповеданная древним клятва уничтожилась совершенно. Но как дух закона требовал, чтобы клянущийся поставлял себя мысленно пред очами Божиими и страхом Божия вездеприсутствия побуждал себя к исполнению клятвенного обещания, так и Спаситель, обновляя дух сего древнего закона, напоминает слушавшим Его, что при всякой клятве свидетель — Бог, что, следовательно, не избежит Его всеведения и правосудия тот, кто клянется вещами, забывая о Боге. Воспрещением легкомысленной клятвы Спаситель побуждает смотреть на нее как на действие не только священное, но и подвергающее великой ответственности. «Подумай, — замечает блаженный Иероним, — что Спаситель запрещал клясться не Богом, а небом и землею, Иерусалимом и главою твоею».

Сему изъяснению, по видимости, препятствует усиленное речение, употребленное Спасителем, — всяко: вовсе не клянись. Но подобные выражения, служа ограничением предмета, не служат его отрицанием и из духа учения Христова заимствуют свою ограничительную силу. В беседе с Самарянкой Спаситель говорит: грядет час, егда ни в горе сей, ни во Иерусалимех поклонитеся Отцу (Ин. 4:21); но было бы погрешительно на основании сих слов уничижать места внешнего богопочтения, и Иерусалим доселе служит местом самого благоговейного поклонения Богу. Так же должно судить и о клятве: Спаситель воспрещает клятву, но безрассудную и лицемерную. Такое употребление ее Спаситель хочет уничтожить, когда в другое время, обличая пороки фарисеев, объясняет: иже кленется церковью, кленется ей и Живущим в ней: и кленыйся небесем кленется престолом Божиим и Седящим на нем (Мф. 23: 21-22). Изъяснение сие представляется излишним, если бы Спаситель хотел отвергнуть клятву вообще, а не фарисейскую только клятву. Ибо, осуждая пороки иудеев, Он оставляет неприкосновенными важнейшие дела правды и закона: сия подобаше творити, а указывая на извращение заповедей, восстановляет истинный порядок их: фарисее слепый, очисти прежде внутреннее... (ст. 26).

Когда Спаситель предстал синедриону, Он молчал и не отвечал на многократные вопросы и побуждения со стороны первосвященника. Но как скоро Каиафа употребил имя Божие и сказал: заклинаю Тя Богом живим, да речеши нам, — Спаситель, дав немедленный ответ, чрез сие показал, как свято и достоуважаемо призывание имени Божия даже в устах неправедного судии. Чего не мог достигнуть Каиафа силою первосвященнических прав и своей власти, то получил призыванием имени Бога живого (Мф. 26: 62-63).

Итак, заповедь Спасителя о клятве в связи речи и в соображении других слов Христовых внушает нам такое правило: «не вызываться самопроизвольно и легкомысленно на клятву и не требовать ее от других без особенной надобности».

Ту же самую мысль внушают слова апостола Иакова, в которых содержится точное повторение заповеди Христовой о клятве. Он говорит: прежде же всех, братие моя, не клянитеся ни небом, ни землею, ни иною коею клятвою: буди же вам еже ей, ей, и еже ни, ни: да не в лицемерие (осуждение) впадете (5:12).

О заповеди относительно возмездия за обиду

Еп. Агафангел и архим. Феодор. «Православный собеседник», 1856.
Епископ Михаил. «Толковое Евангелие»

Продолжая новозаветное духовно-нравственное законодательство, Иисус Христос говорил: слышасте, яко речено бысть: око за око и зуб за зуб. Аз же глаголю вам: не противитися злу. Но аще тя кто ударит в десную твою ланиту, обрати ему и другую: и хотящему судитися с тобою, и ризу твою взяти, отпусти ему и срачицу: и аще кто тя поймет по силе поприще едино, иди с ним два. Просящему у тебе дай и хотящего от тебе заяти не отврати (ст. 38-42).

Слышасте, яко речено бысть: око за око, зуб за зуб— законы, изложенные в Исх. 21:24; Лев. 24:20; Втор. 19:21. Строгие, даже суровые, законы эти даны были не для того, чтобы друг у друга вырывали глаза, но дабы удерживали руки свои от обид; ибо угроза, заставляющая страшиться наказания, обуздывает стремление к делам преступным (св. Иоанн Златоуст, ср. бл. Феофилакт). Хотя закон же сам и пророки ограничивали действие этого закона, запрещая и обличая любомстительность (Лев. 19:18; Плач. 3: 27-30; Прем. 24:29), тем не менее закон этот был в действии, и, будучи дан, как и другие подобные законы, по жестокосердию или жестоковыйности или грубости иудеев ветхозаветных, не согласен с высокою любовью христианскою, и потому требовал отменения или лучше усовершения.

Посему Господь полагает решительную преграду такому злоупотреблению и разорению древнего закона о возмездии, противопоставляя букве оного благодатный закон новозаветной правды, которая на обиду ответствует готовностью принять еще новую обиду, неправую притязательность удовлетворяет сугубо, и тем паче готова на всякие уступки для просящих, отрекаясь от всякого возмездия. Аз же глаголю вам: не противитися злу, и т.д.

Чувство кротости и любви, заповеданное в сих словах Спасителем, было во все времена отличительным признаком тех, кои истинно принадлежали к Церкви Его. Оно ясно выражается у апостолов (Рим. 12:19-21; 1 Фес. 5:15; 1 Кор. 6:7; 1 Петр. 3:9). Но само собою разумеется, что Христовы правила о терпении обид, об отречении от возмездия как направленные собственно против иудейской любомстительности, не исключают не только общественных мер к ограничению зла и наказанию делающих зло, но и частных усилий и забот о ненарушимости правды, о вразумлении легкомысленных обидчиков, о доведении злонамеренных до невозможности вредить другим. Ибо иначе самые духовные Христовы законы мы по-иудейски обратили бы только в букву, могущую послужить к успехам зла и к подавлению добродетели. Итак, хотя Спаситель изрек заповедь в виде общего правила, но исполнять ее буквально во всех случаях без исключения было бы несогласно с духом христианского учения и с другими изречениями Господа и апостолов. Христианин есть сын Небесного Отца (ст. 45) и благодатный общник Божественного естества (2 Петр. 1:4). Любовь христианина должна иметь в себе характер любви Божией. Но любовь Божественная неразлучна со святостью и премудростью и потому не только допускает и терпит зло, но и ограничивает и наказываемого как по внутренним свойствам Божественной природы, так и для уврачевания зла и для блага человечества. Подобным образом и любовь христианина должна терпеть зло только в той мере, в какой оно остается более или менее безвредным для славы Божией и для спасение человеков. Если вечное благо не совмещается с злом, то любовь христианина должна ограничивать и наказывать зло, и эта обязанность наказывающей любви по Божественному установлению возложена на начальство (Рим. 13: 1-4).

Итак, изречение Спасителя, понимаемое по духу христианской истины, заключает в себе следующий смысл: «Вы, ученики Мои, должны быть свободны от любомстительности, должны делать для оскорбителя более того, чего требует он от вас, если это только не противно славе Божией, благу общества и самого оскорбителя». Сему объяснению не противоречит связь слов Спасителя; ибо, как мы видели, заповедь Христова клонится не к ограничению наказания зла, но к искоренению любомстительности в учениках Христовых.

Что сие объяснение проистекает из духа Христова, это подтверждается другими библейскими изречениями. Апостол Павел, узнав о тяжбах христиан Коринфской церкви, не решительно исключает оных из общества христианского (1 Кор. 6:7), а говорит только: для чего они не хотят лучше быть обиженными, но обижают сами? Он называет начальство слугою Божиим, отмстителем, в гневе злое творящим (Рим. 13:4). В других местах Сам Христос дозволяет Своим ученикам удаляться от гонений бегством. Что касается действий Спасителя и апостолов, то в Евангелии (Ин. 18:23) видим пример, что Господь Сам при ударении Его в ланиту не исполняет буквально Своей заповеди — подставлять и другую бьющему; но, напротив, спрашивает оскорбителя: аще глаголах добре, что Мя биеши? Апостол Павел везде признает в начальстве долг наказывать зло и, в случае оказываемой ему несправедливости, вместо того, чтобы страдать, обращается к начальству (Деян. 16: 35-10; 22: 23-29; 25: 9-11). Когда первосвященник повелел бить его по устам, то он отвечает ему с укоризною (Деян. 23:2-4); и когда стал оправдываться в своих словах, то раскаивался не в укоризне, но в том, что по неведению укорил первосвященника — начальника народа.

Ст. 41. И аще кто тя поиметь по силе поприще едино, иди с ним два.

Образ речи заимствован от восточного, собственно персидского, распространившегося и в Палестине и на Западе, обычая или способа пересылки каких-либо важных документов или приказаний. Со времен Кира установлено было, что курьеры, везшие какие-либо приказы от станции до станции имели право требовать себе проводников и принуждать к тому силою в случае нежелания (Геродот 8, 98; Ксенофонт Кироп. 8, 6, 17). «Принудить — значит влечь кого неправедно, без всякой причины и с обидою. Но и на сие будь готов, так чтобы ты готов был больше страдать, нежели сколько тот тебе вредит» (св. Иоанн Златоуст). Общий смысл: если потребуется твоя услуга даже несправедливо и с принуждением, окажи двоякую услугу.

Что касается в особенности сего правила: просящему у тебе дай и хотящаго от тебе заяти не отврати (ст. 42), то в разумении и исполнении оного также не должно, по-иудейски, связываться одной буквой. Ибо буквальное разумение и исполнение сей заповеди может вести иногда к поступкам, совершенно противным духу христианства. Так, карпократиане оправдывали удовлетворение похоти тем, что сего требует сама природа, а требование просящего, говорили они, должно исполнять. Блаженный Иероним ограничивает предмет даяния просящему собственно духовными дарами. Но нет сомнения, что Спаситель имел в виду и телесные или внешние благодеяния, как видно из дальнейшего наставления — вообще добро творить ненавидящим (ст. 44). Только в других местах Нового Завета предписываются правила благотворительности, определяющие некоторые условия для нее и указывающие на некоторые степени благотворения. Аще бо усердие предлежит, говорит святой апостол Павел (2 Кор. 8:12), поелику аще кто иматъ, благоприятен есть, а не поелику не имать. Он же пишет в другом месте (Тал. 6:10): темже убо дондеже время имамы, да делаим благое ко всем, паче же к присным в вере. И еще: аще же кто о своих, паче же о присных не промышляет, веры отверглся есть, и неверного горший есть (1 Тим. 5:8). Впрочем никак не должно, с другой стороны, и ограничивать самый дух рассматриваемых Христовых заповедей. «Что же, неужели мне нагому ходить, скажешь ты?» — говорит святой Иоанн Златоуст и продолжает: «Не были бы мы наги, если бы в точности исполняли сии повеления» и ниже еще: «Не будем почитать невозможными повеления Господни. Они и полезны, и весьма удобны к исполнению, если только мы будем бодрствовать». И действительно, существенная сила сих заповедей Христовых состоит в том, чтобы нам в своем духе и сердце отвечать на обиду не только прощением оной, но и полною готовностью принять еще новую обиду, чтобы сердечною любовью стремиться к удовлетворению и успокоению всякого просящего. А что касается до внешнего обнаружения такой христианской настроенности, то самая любовь христианская, служащая для оной основанием и законом, не допустит, например, подать нож требующему его убийце или безумцу; всеусильно воспротивится содействию и сопутствованию человеку, идущему на худое дело, успокоит и удовлетворит прежде присных по вере, нежели чуждых, и т.д.

Итак, общий смысл всего места таков: «В Новом Завете, согласно, впрочем, с духом и истинными требованиями ветхозаветного закона, злу не должно противопоставлять зла; не враждою и обидою должно ограничивать, обезоруживать и вразумлять враждебность обидчика, но любовью, готовой принять от него и другую обиду, готовой дать ему вдвое против того, чего насильно требует его жадность. Тем паче в тех случаях, когда кто действительно в чем-либо нуждается и просит сего скромно и униженно, любви христианской свойственно быть готовой даже на сугубые услуги, по крайней же мере на полное удовлетворение просителя. И только бы совершенно сроднилась с сердцем человека такая любовь Нового Завета, сама она будет для него правилом и руководством в том, как поступать во всех разнообразных отношениях к просителям и обидчикам».

О любви к врагам и христианской благотворительности (Лк. 6: 27-36; Мф. 5: 43-48)

Д. Державин.
«Воскресное чтение», 1828

Как ни высоки требования любить врагов, благотворить гонителям и т.д., однако не только сердце соглашается с ними, хотя и не может не бояться немощи человеческой, но и разум невольно должен признать справедливость этих требований. Без всяких хитрых доказательств, к каким обыкновенно прибегает мудрость человеческая, Небесный Учитель одним словом доказал, что эти великие требования любви суть вместе и требования справедливости: «Поступайте с людьми так, как хотелось бы вам, чтобы и они поступали с вами». Что может быть справедливее, законнее этого требования? Итак, хотите вы, чтобы вас любили все без исключения, даже и враги — любите же и вы всех без исключения, даже и врагов. Хотите ли вы, чтобы вам благотворили, вас благословляли, за вас молились, прощали вам ваши проступки — все, даже и враги, — делайте и вы то же. Хотите ли вы, чтобы вам помогали в ваших нуждах: давали, например, взаймы даже и тогда, когда вы не можете дать процентов и даже обеспечить уплаты, давайте и вы, если имеете возможность, не только тем, которые могут платить проценты и обеспечить заем, но и тем, которые не могут этого сделать; и если хотите, чтобы с вас не требовали уплаты без всякой жалости, с насилием и жестокостью, когда вы не в состоянии уплатить, — не будьте и вы безжалостны к неимущим должникам. Одним словом, имейте всегда пред очами совершенное милосердие Отца Небесного и подражайте Ему, если хотите быть сынами и наследниками Всевышнего. Что может быть справедливее этих требований? Этот закон совершеннейшей любви не есть ли вместе с тем и закон совершеннейшей правды? Так, любовь и правда — в сущности одно, и только в нашем больном зрении они двоятся.

Но вот правила, соблазняющие многих: «Ударит ли кто тебя по щеке, подставь другую; оспаривает ли кто у тебя верхнюю одежду, уступи и рубашку». «Неужели в самом деле, — спрашивают с недоумением, — должно беспрекословно выносить все оскорбления, самые унизительные, вроде пощечин, и уступать неправде, которая готова ограбить вас?» Иисус Христос заповедует о высочайших подвигах христианской любви и самоотвержения прямо и положительно, без ограничений и условий. Так и исполнять нужно заповедь Христову. Подвиги такой высочайшей любви и самоотвержения не для всякого из нас, христиан, сразу могут быть доступны; к таким подвигам нужно идти путем долгого упражнения своих нравственных сил и духовного воспитания. Кто достигает в такую меру нравственного совершенства, тот исполняет учение Христово о любви без условий и ограничений. Святая Церковь наша прославляет нестяжательных бессребреников и таких нищелюбивых благотворителей, которые жертвовали всем достоянием своим по любви к ближним, которые не только отдавали свою последнюю рубашку просящему у них, но и полагали собственную душу за них; Святая Церковь прославляет в сонме святых своих таких смиренных и безмолвных тружеников на подвиге терпения, которые благодушно и с любовью переносили всякие оскорбления, удары и страдания; Святая Церковь прославляет и таких подвижников нестяжательности, которые собственными руками помогали вору забрать у них имущество их. Но повторим еще, это такие высокие подвиги любви и самоотвержения, которые не всякий может понести. И если бы нам хоть малым чем приближаться к высокому духу таких подвигов любви Христовой!.. Кто не достиг такого нравственного совершенства и не в состоянии понести таких подвигов, для тех из нас открыт законный путь удовлетворения за обиду, нанесенную нам, за похищение нашего имущества и т.п. С этой стороны предполагается само собою ограничение в учении евангельском о подвигах любви и самоотвержения; но это такое ограничение, которое относится собственно не к смыслу и широте заповеди о любви, а к немощам нашим.

Есть и другого рода ограничения этой заповеди, ограничения, которые по существу своему не суживают смысл заповеди, а расширяют его. Мы призываемся учением Христовым в перенесение личных обид и притеснений. Но, если ты имеешь дело с вором, который своим ремеслом вредит благосостоянию общества, и ты из боязни потакаешь ему и не стараешься предать его в руки правительства и суда — в таком случае ты грешишь против заповеди о любви к ближнему. Если ты поставлен судьею и в этом звании по чувству личного снисхождения будешь укрывать от закона, оправдывать воров и грабителей, то ты грешишь против заповеди о любви, хотя бы ты думал, что думаешь это из побуждений любви и снисхождения.

Если же, христианин, близкий твой нанес тебе оскорбление по каким бы то ни было побуждениям, в минуту ли душевного расстройства, или в горячем споре, или потому, что он предубежден против тебя клеветою злых людей, нанес оскорбление по горячности характера и неумению сдерживать себя, — в этих и подобных случаях, христианин, прости, прости ему от всей души, по-братски, как бы ни было глубоко оскорбление; скорее перенеси новое, только не мсти. Твое терпение, твоя уступчивость, твое снисхождение обезоружат оскорбителя и возбудят в нем искреннее раскаяние; напротив того, излишняя взыскательность превращает ничтожную вспышку в упорную вражду. Сколько таким образом наше щекотливое самолюбие и гордость рождают непримиримых ненавистей! Как часто неразрывные друзья делаются заклятыми врагами только потому, что один из них не хотел снести какого-нибудь обидного слова. Прощение вольных ли то, или невольных и случайных оскорблений есть и благоразумный, и благородный поступок.

Подобным же образом мы должны вести себя, когда дело касается нашего имущества. Если тать, или грабитель по ремеслу, судия-мздоимец, торговец-обманщик, или сосед-сутяга посягают на нашу собственность, то мы должны не мстить ему лично, а имеем право и обязаны защитить свою собственность судом. Мы обязаны это сделать, во-первых, для себя, по естественному чувству самосохранения, если похищение так значительно, что доводит нас до нищенской сумы, потому что в этом случае уступчивость есть безрассудство. Мы еще более обязаны защищать свою собственность для своей семьи, если имеем ее, чтобы ради бессовестного и безбожного грабителя не пустить семью по миру. Мы обязаны даже предать хищника в руки правосудия для блага целого общества, чтобы других спасти на будущее время от его покушений. Наконец, мы обязаны это сделать для блага самого хищника, потому что хищников уступчивость делает более наглыми, а сопротивление и наказание обуздывает и даже исправляет.

Но, христианин, если брат твой голодом и всякого рода лишениями доведен до отчаяния и, забыв стыд и совесть и пренебрегая опасностью, простирает руку к твоей собственности, нужно ли говорить тебе, как ты должен поступить в этом случае? Не говорит ли тебе твое собственное сердце, что тут место не сопротивлению, а состраданию, не наказанию, а милосердию? Не говорит ли тебе собственный здравый смысл, что это не обыкновенный хищник, которого нужно обуздывать, а несчастный, которого нужно спасти от голодной смерти, — озлобленный, которого ожесточенное сердце нужно смягчить участием и любовью. Итак, в этом случае исполни заповедь Господню буквально: если он требует у тебя верхнюю одежду, отдай и рубашку; то есть дай ему больше, чем сколько он у тебя требует. Такого рода преступника в образцовых государствах даже уголовные законы, обязанные для защиты прав граждан внимать только голосу правосудия, и те отличают от преступников в собственном смысле и смягчают для них наказания. Но правосудие общественное не может оказывать этим несчастным столько снисхождения, сколько они заслуживают, как потому, что и не имеет права на то, так и потому, что не может хорошо знать их. Потому частные лица, сами обиженные, христианским милосердием обязаны своею любовью смягчать строгость общественного правосудия.

Но одни ли эти несчастные поручены нашей любви и милосердию, а те, враги наши, гонители, обидчики и хищники преданы на жертву нашей злобе и лишению? О, нет! Любовь наша должна обнимать и этих: любите врагов ваших, заповедал Господь, делайте добро ненавидящим вас, благотворите проклинающих вас и молитесь за обидчиков и гонителей, да будете сынами Вышнего, Который благ даже и к неблагодарным и злым. Подражай, христианин, этому совершенному, всеобъемлющему милосердию. Если враг твой страждет, забудь все оскорбления и спеши к нему на помощь — и, если алчет он, снабди его хлебом; если жаждет, напои его; если встретишь осла своего врага заблудившимся, вороти и отдай ему (Притч. 21:22); если встретишь упавшим от бремени, не проходи мимо, но вместе с ним, твоим врагом, подними измученное животное (Исх. 23: 4-5); вообще отнюдь не питай ненависти к врагу своему в сердце, не враждуй, не мсти (Лев. 19: 17-18). Так повелевал даже ветхозаветный закон, уступавший евангельскому в кротости. Даже и предавать оскорбителя или хищника справедливому наказанию должно не из мщения — не со злобною радостью, даже не с холодным бесстрастием судьи, а с любовью, с искренним желанием исправить его, подобно тому как врач дает больному горькое лекарство или отсекает больной член для того, чтобы спасти больного. Пусть любовь определяет и наказание, и меру его, и смягчает его суровость. Вся вам любовию да бывают.

Нет, подумает, может быть, не один из нас, это возможно только для Бога, а не для человека. Я могу подавить в своем сердце раздражение против человека, случайно, без явного намерения оскорбившего меня; я могу не только без всякого усилия простить несчастного, которого нищета заставила протянуть руку к моей собственности, но и готов даже от всего сердца помочь ему; я понимаю, как бесчеловечно мстить в подобном случае; я могу даже простить и врага, если с искренним раскаянием он будет просить у меня прощения; но любить закоснелого врага, благословлять проклинающего меня и молиться за гонителя — нет, это выше сил человеческих, это невозможно! — Нет, видно, возможно, когда Господь повелевает: Он, конечно, знает, что возможно и невозможно; видно, возможно, когда и Церковь, во исполнение Его заповеди, в своих молитвословиях заставляет нас молиться за ненавидящих нас. Конечно, невозможно достигнуть такого невозмутимого незлобия и кротости, чтобы ни от каких обид не зашевелилось в сердце раздражение; не этого требует слово Божие: гневаясь, говорит Давид, не согрешайте (Пс. 4:5). Раздражение извиняется; не должно только допускать гневу заглушать чувство любви, превращаться в злобу и увлекать нас к мщению. Вот чего требует от нас Господь, и это возможно. Подумайте только, что враг ваш и гонитель есть, однако, брат ваш о Христе; а перестает ли брат любить даже врага — брата, или отец перестает ли любить преступного сына? Подумайте еще, что вы сами нередко бываете виновны против ваших ближних, и даже, может быть, были виновны против него, врага своего, и, следовательно, имеете нужду в снисхождении. Подумайте, что, если не вашей виною он стал вашим врагом, то в том, что у него такое порочное и злое сердце, непременно более или менее виновно дурное воспитание, дурные примеры, несчастные обстоятельства. Подумайте, наконец, что злой человек, обижающий вас, есть опасно больной, который, обижая вас, делает гораздо более вреда себе, чем вам, потому что вам он причиняет только временный вред, а себе вечный, связывая свою душу грехом. Недаром простой народ с глубоко верным чувством называет преступников, преданных в руки правосудия, несчастными. Сообразите же все это и скажите, не естественно ли вместо ненависти чувствовать сострадание к самому лютому врагу? Отчего же нам, однако, так трудно прощать врагов? Не от того ли, что наше сердце вообще отвыкло от любви и стало слишком самолюбиво? Так, изнеженный человек не может вынести тех тяжелых трудов, какие выносит поденщик. Вглядимся беспристрастно в наше сердце: какими чувствами оно постоянно питается? Хорошо ли знакома нам любовь не только ко врагам, но даже к нашим сродникам, к благодетелям? Осмотримся кругом, в каких отношениях мы друг к другу? Надменность и презрение к низшим, притеснение и грабительство слабых, зависть и ожесточение к высшим, соперничество к равным, вражда даже к тем, с которыми природа связала нас священными узами — к родителям и детям: вот печальная, но верная картина наших отношений, плохо прикрытая вежливостью, приличиями. Любовь, эта небесная гостья, низведенная Христом на землю, кажется, снова улетела в родное небо и оставила землю в жертву самолюбию. Мудрено ли после этого, что мы не в силах любить своих врагов?

Собеседование Константина Философа о любви ко врагам

«Воскресное чтение», 1821

Христианскому философу Константину, нареченному Кириллу, предложен был сарацинами вопрос, касающейся любви ко врагам. Они говорили: «Если Христос есть Бог ваш, то почему вы не делаете того, что Он повелевает: молиться за врагов, добро творить ненавидящим вас, обращать ланиту биющим; вы же не так, а совсем противно поступаете: изощряете оружие против враждующих, выходите на брань с ними и умерщвляете их». Блаженный Кирилл спросил в свою очередь: «Если в каком-нибудь законе предлагаются две заповеди и обе даются людям для исполнения, то кто будет истиннейшим законоблюстителем: тот ли, который исполнит одну заповедь, или тот, кто исполнит обе заповеди? «Без сомнение тот, — отвечали сарацины, — который исполнит обе заповеди». Тогда философ сказал им. «Христос Бог наш повелел нам молиться за обижающих нас и благотворить им; но Он же заповедал нам: больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя, (Ин. 15:13). Поэтому мы терпим обиды, причиняемые каждому из нас отдельно, но в обществе защищаем друг друга и полагаем свою жизнь за братий наших, дабы вы, увлекая их в плен, не пленили вместе с телами и души их, склоняя благочестивых к своим злым и богопротивным делам».

И взаим дайте, ничесоже чающе (Лк. 6: 35-36)

«Воскресное чтение», 1825

Но неужели в самом деле грешно давать другим взаймы в ожидании отдачи? Нельзя сказать этого безусловно: в наш век, да и всегда, благовременное одолжение при нужде стоит иногда не менее прямой благотворительности или безвозвратного пожертвования. И Сам Спаситель когда говорит: взаймы давайте, ничего не ожидая, этими же словами показывает, что давать взаймы можно. Каким же образом все это примиряется само с собою? Мы знаем, что бывают различные роды ссуд и одолжений: одни делаются с явною целью помочь собрату, облегчить беду его, без всяких лишних притязаний и соединяются с терпеливостью относительно возвращения им взятого и снисходительною невзыскательностью в случае его несостоятельности, особенно если она непредвиденна; другие употребляются как средство воспользоваться чужою бедою для извлечения себе какой-либо прибыли, или же хотя и делаются по прямому уважению к нужде другого, но, не будучи плодом бескорыстного добросердечия, при первом же замедлении возврата, хотя бы и невольном, вызывают гнев благодетеля и только обращаются в повод к вражде и жестокостям с его стороны. Очевидно, что между тем и другим разница большая. Есть возможность совместить требование бескорыстной щедрости с делом временного одолжения собрату: это будет выполнено тогда, когда мы, имея средства, будем с такою же точностью в этом случае, как и во всяком другом, следовать правилу: просящему у тебе дай (Мф. 5:42), когда не будем требовать себе излишних и стеснительных для ближнего вознаграждений, когда, наконец, дав ему ссуду, не будем много заниматься тем, в какую пору и с какою исправностью она будет возвращена, и даже рассуждать о том, будет ли она когда-нибудь возвращена. Внешняя форма отношений наших может оставаться в обыкновенном своем виде; но тут сила в том уже, как мы внутренне относимся к этому делу, до какой степени тут действует наше бескорыстие и наше доброжелательство другому. Но, разумеется, все наставления Христовы клонятся к тому, чтобы мы вообще как можно более совершали дел благотворительности безвозмездно и без житейских расчетов, имея в виду одну небесную награду.

В таких-то действиях должна показывать себя наша любовь к ближним. Тогда только и будет снята та преграда, которая мешает ей стать на степень совершенства и всеобщности; тогда только и окажется, что мы любим других не своекорыстною любовью грешников, а тою, какая свойственна людям обновления и сынам Вышнего. И будете сынове Вышнего, продолжает Спаситель. Почему же? Яко Той благ есть на безблагодатныя и злыя, — потому что Всевышний благ и к неблагодарным, и злым. Любовь наша, если хочет быть достойна благодати нашего усыновления, должна сама быть сродною любви Божественной и действовать по образу ее; а эта присносущная любовь непрерывно промышляет о благе и спасении каждого из нас, несмотря на те ежечасные и тяжкие ей оскорбления и на ту забывчивость к ее благодеяниям, какие встречает с нашей стороны. Потому и говорит Спаситель в заключение: будите убо милосерди якоже и Отец ваш милосерд есть (ст. 36). Таким образом, указав нам сперва следовать примеру нашей естественной любви к самим себе, Христос возводит нас потом к другому, высшему и совершеннейшему образцу — образцу любви Божественной и в этом последнем открывает непрерывный путь усовершения нашей любви как относительно силы ее, так относительно чистоты и святости побуждений.

Будите совершены, якоже Отец ваш Небесный совершен есть (Мф. 5:48)

«Воскресное чтение», 1823

Рационалисты часто говорят об идеале, к которому должен стремиться человек; но их идеал отвлечен, как идея, и в отношении к усовершенствованию человека совершенно бесплоден. Самое их учение об этом предмете, как ни кажется просто и определенно, лишено не только жизни, но даже и смысла. «Если ты имеешь, — говорят они, — любовь к прекрасному, то имеешь и любовь Иисуса. Если ищешь идеала, то ищешь Иисуса. Если молишься идеалу прекрасного, то молишься Самому Иисусу Христу. Ты истинный, в таком случае, христианин. Только древние христиане поклонялись символам; а нынешний христианин должен поклоняться духом и истиною».

По этому странному суждению о христианстве и нравственности были бы истинными христианами все философы, все избранные мыслители искусства и литературы. Ибо разве они не любят идеала? Разве своего гения не посвящают поклонению прекрасному? И их идеальный Христос не составляет ли для них всю религию?

Но что это за Христос, который требует от своих поклонников только литературных цветов и фимиама прекрасных искусств? Что это за религия, где искусство заступает место Богопочтения, наука заменяет добродетель, гений почитается святостью? Можно ли назвать истинным христианином того, чья вера есть взор, устремленный на умственный идеал, чья надежда есть только славная мечта, и чье поклонение оканчивается коленопреклонением пред божеством разума?

Как относится это почитание безличного идеала к истинной добродетели и нравственному усовершенствованию человека? В состоянии ли этот идеал освятить философов, которые почитают себя жрецами его? Что эта религия идеала, которой народ не понимает и которой имя даже служит для него загадкою, что она может сделать для добродетели, и какую святость может произвести в народе? Найдете ли вы отца, или мать, или дитя, которые бы силою этого идеала и подражанием этому абстрактному Христу когда-нибудь нравственно образовались и просветились?

Нет, только определенно обозначенный, личный, живой идеал силен, действителен и плодоносен в великом деле усовершенствования человека. Кто этот идеал? Отец Небесный, совершенства Которого мы видим в лице Богочеловека Иисуса Христа. Так как Божественное Существо невидимо и непостижимо для твари, то Единородный Сын Божий благоволил снизойти на землю, облекся в естество человеческое и не только явил в Себе бесконечные совершенства Отца Небесного, но и указал нам путь к уподоблению этому высочайшему идеалу. Аз есмь, говорит, путь, истина и живот: никтоже приидет ко Отцу, токмо Мною. Аще Мя бысте знали и Отца Моего знали бысте. Якоже Аз во Отце, тако и Отец во Мне. Аз и Отец едино есма (Ин. 14: 7-10).

В чем же состоит то Божественное совершенство, которому мы должны подражать? В святости: позвавшему вы Святому, говорит апостол, и сами святи во всем житии будите. Зане писано есть: святи будите, якоже Аз свят есмь (1 Петр. 1:16). Этого совершенства всего более требует от нас Отец Небесный. Он есть высочайший и чистейший Свет, и потому пятно греховное для Него нестерпимо, и Он отвращает очи Свои от человека грешника: измыйтеся, требует Он, и чисти будите, отымите лукавства от душ ваших пред очима Моима (Ис. 1:16). Единородный Сын Божий, Иисус Христос, для того и пришел на землю, для того и пролил Свою драгоценную Кровь, чтобы искупить грех наш и представить нам образец жизни святой и Богоугодной: Он дал Себе за ны, да избавит ны от всякого беззакония и очистит Себе люди избранны, ревнители добрым делом (Тит. 2:14). Да и не естественнее ли всего подражать святости? Премудрость Божественная непостижима, всемогущество бесконечно: Богом не может сделаться человек. Одно поистине возможно для нас, существ сотворенных и ограниченных: это — повиноваться святой воле Божией; воля же Его есть святость наша (1 Фес. 4:3), как говорит апостол. Повиновение воле Божией и составляет то драгоценное преимущество, которое возвышает нас над неразумною природою и приближает к Богу. В душе каждого из нас есть уже образ Божий. Надобно только, чтобы мы чтили этот образ и не помрачали его страстями, которые низводят человека до уподобления неразумным животным. Надобно, чтобы мы истинно любили своего Господа; а эта любовь поведет нас путем, прямо ведущим к Богу. Сам Спаситель встретит нас на этом пути Своею благодатною помощию, Сам вознесет и прославит.

О силе, исходившей от Господа Иисуса и исцелявшей вся (Лк, 6 и Мф. 5)

Свт. Филарет, митрополит Московский

Весь народ искаше прикасатися Ему: яко сила от Него исхождаше и исцеляше вся (Лк. 6:19). Что это за сила, которая исхождаше от Господа Иисуса и исцеляше вся? — Не иная, как сила Его Божеского естества, соединенного с естеством человеческим, и Его человечества обоженного.

Сила Божества бесконечно велика, так как все Его свойства бесконечны, и вечно деятельна, так как все Его свойства вечны и непреходящи. Итак, сила Божества не только деятельно исходила из Его сокровенности во время шестидневного творения, но деятельно исходит и после оного, по реченному Господом: Отец Мой доселе делает, и Аз делаю (Ин. 5:17). Она исходит в мир невидимый и действует, как первоначальный Свет, просвещающий вторые светы, чистые умы, — как источная Жизнь, оживляющая и облаженствующая бессмертное бытие духов. Исходит в мир видимый и действует, как Свет, который во тме светится (Ин. 1:5), который просвещает всякаго человека грядущаго в мир (ст. 9), как Жизнь, которая оживляет смертное и мертвое воскрешает. Святой апостол Павел видит и свидетельствует, что Сын Божий носит всяческая глаголом силы Своея (Евр. 1:3), что мы в Боге живем, и движемся, и есмы (Деян. 17:28), что Он дивным образом приближается к нам, да noнe осяжем Его и обрящем, яко не далече от единаго коегождо нас суща (Деян. 17:27).

Но поелику опыт веков показывал, что дух человеческий не умел обрести и духовно осязать приближающегося к нему Божества и, вопреки своему назначению к блаженному общению с Богом, погрязал в тварях, в тлении, в смерти, то неистощимый в средствах милования Бог изобрел новый, необычайный способ преподания Своей животворной и спасительной силы человеку. Это уже не только приближение Божества к человеку, но соединение Божества с человечеством в лице Богочеловека Иисуса Христа, в Котором, по изъяснению апостола, живет всяко исполнение Божества телесне (Кол. 2:9). Его человечество исполнено и орошено Божественною силою, по ипостасному, или единоличному в Нем соединению Божественного и человеческого естества; а поелику восприятое им и обоженное человечество есть едино естественно со всем родом человеческим, то оно есть открытый для всех человеков и неистощимый источник Божественной благодатной, животворящей, всеисцеляющей, спасительной силы.

Такова сила, которая исхождаше от Господа Иисуса и исцеляше вся. Еще ли кто спросит: исходит ли она от Него и ныне? Прежде вопроса уже ответствовал на сие апостол: Иисус Христос вчера и днесь, Той же и во веки (Евр. 13:8), — Той же и днесь, с тою же силою, от Него исходящею и исцеляющею вся; поелику это сила Божественная, и следственно, не временная, не преходящая, но вечная и вечно действующая, и преимущественно на желающих и ищущих прикасатися Ему.

Блажены плачущие ныне (Лк. 6:21). Горе вам смеющимся ныне: яко возрыдаете и восплачете (Лк. 6:25)

Свт. Филарет митрополит Московский.
Из Слова в день памяти святителя Алексия

Какие плачущие находятся на пути к блаженству? Христос Спаситель ублажает нищих, не просто, но нищих духом (Лк. 6:20). И когда, по сказанию святого Луки, говорит: блажени алчущии ныне: яко насытитеся (6:21), Он ублажает не алчущих хлеба, потому что насыщение хлебом не есть блаженство, но, как полнее и яснее сказует святой Матфей, блажени алчущии и жаждущии правды (5:6). Сообразно с сим надлежит рассуждать и о плачущих. Блаженны плачущие духом и, по духовному побуждению, плачущие о правде и добродетели, которой не имеют, оплакивающие неправды и грехи, которыми обременены, плачущие от скорби духа, что прогневали и прогневляют Бога, и потом от любви духа, что при всем желании видят себя не довольно соответствующими Божией любви и милосердию.

Из сего можно усмотреть и то, почему желающий достигнуть блаженства не должен миновать пути слезного. Первозданный непорочный человек блаженствовал в раю без слез и путем радости шел к высшему блаженству небесному. Но когда, прельщенный духом злобы, человек преткнулся и пал грехом, райский путь радости скрылся от него; и Сам Бог как праведный Судия и вместе как человеколюбивый Врач поставил его на путь плачевный, когда сказал Адаму, указуя на проклятую в делах его землю: в печалех снеси тую вся дни живота твоего (Быт. 3:17); когда сказал Еве: умножая умножу печали твоя и воздыхания твоя (ст. 16).

Что Бог поступил в сем как праведный Судия, сие понятно само собою. А что Он поступил в сем и как человеколюбивый Врач, сие требует изъяснения.

Христос Спаситель сказал: Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17:21). Оно есть в нас, конечно, не в полноте, как оно есть на небе, но, по крайней мере в начатке, когда живет в нас благодать Божия, когда вселяется Христос верою в сердца (Еф. 3:17). По прямой с сим противоположности справедливо можно сказать, что и царство диавола, или иначе ад и самый огнь геенский, не в полноте, а в начатке, внутрь человека есть, когда живет в нем грех. Сей скрытый огнь оказывает себя в действиях. Он непрестанно возжигает в душе грешника желания к новым грехам и жжет совесть (1 Тим. 4:2), темным, но всегда мучительным сознанием зла, при особенных обстоятельствах разгорающимся в пламя отчаяния. Посему, как для угашения пожара нужна вода, так для угашения неестественного огня греховного в душе нужны слезы покаяния. Как для уврачевания расстройства в здоровье, произведенного роскошью и неумеренностью в пище и питии, употребляются горькие врачевства, так для уврачевания души, зараженной впечатлениями греховных услаждений, требуются скорби покаяния и горькие слезы.

Мир не любит плакать, когда не исторгает слез страсть или беда. Он любит веселие или смех. Спешит скачущею ногою достигнуть минутного блаженства. Кажется, он стремится теперь к такому совершенству суеты, чтобы совсем ничего не делать, а только забавляться. Столько забавляются увеселениями, столько говорят о них, и пишут, и печатают, что непонятно, как людям не наскучит веселие, простираемое до пресыщения и утомления.

Знаете ли, думаете ли вы, куда ведет сей путь, к каким последствиям приближает сия всепоглощающая страсть к увеселениям, к роскоши, к непрестанным чувственным наслаждениям? Суд уже произнесен; и произнесен таким Судиею, Которого определения неизменны, потому что Он бесконечно праведен и вечен. Горе вам смеюшимся ныне: яко возрыдаете и восплачете (Лк. 6:25). Это ныне, которое вы с такими усилиями наполняете обаянием и мечтами, вскоре прейдет; обаяние и мечты исчезнут, и вы восплачете о расстройстве вашего внешнего благосостояния, о расстройстве здоровья, о расстройстве сил душевных, и, что всего плачевнее, возрыдаете, наконец, о том, что не плакали кратковременными слезами покаяния и умиления, которые принесли бы вам вечное утешение, и что кратковременным веселием и смехом купили себе вечные, палящие слезы.

Изъяснение изречения Иисуса Христа о свете

Свт. Филарет Московский.
Слово в день тезоименитства государя императора

Тако да просветится свет ваш пред человеки (Мф. 5:16). Чтобы узнать, кто сии люди, которых Евангелие призывает светить прочим человекам, надлежит обратить внимание на обстоятельства, в которых Господь изрек заповедь света: Да просветится свет ваш пред человеки. Евангелист Матфей описывает сии обстоятельства так: узрев же народы, взыде на гору: и седшу Ему, приступиша к Нему ученицы Его. И отверз уста Своя, учаше их (5: 1-2). Итак, поучение Христово было ученикам Христовым; и, конечно, высокая заповедь светить человекам относилась преимущественно к высшему разряду сих учеников, то есть к двенадцати апостолам, так как, без сомнения, к ним относится следующая часть поучения Христова: вы есте свет мира. Не может град укрытися верху горы стоя (ст. 14). Апостолы стояли на горе учения, которую теперь видим, и просветились светом закона духовного; потом на горе Фавор, — и постигли свет молитвенного созерцания; потом на Сионе, — и озарились светом воскресения; на Елеоне, — и возводили очи к свету обожения человечества во Христе; наконец паки на Сионе, — и наполнились светом Духа Святого. Так, возвысясь в духе, они уже не могли укрыться в естественной простоте своей и необразованности. Молнии света, не убивающие, но животворящие, проливались из них не только на землю Иудейскую, но и на языческий мир, лежащий в сугубой тьме неведения и пороков, и преобразовали его в мир света, в мир истины и добродетели, в мир христианский.

Так это дело апостольское, а не наше? — помыслит, может быть, слышащий. Следственно, дело света — не наше дело?

Удержим помысел без нужды торопливый. Возвратимся к зрелищу Христа, учащего на горе.

Узрев же народы, взыде на гору: и седшу Ему, приступиша к Нему ученицы Его. И отверз уста Своя, учаше их. Учениками язык апостольский часто называет не одних апостолов, но и всех с верою слушающих и приемлющих учение Христово. Что и в сем обширном смысле можно и должно принять наименование учеников, употребленное в приведенном теперь сказании евангелиста, в том удостоверяет замеченное им обстоятельство: узрев народы. Если бы поучение Господа относилось только к двенадцати апостолам, для чего бы евангелисту сказывать, что оно началось, когда Господь узрел народы? Странно вообразить человеколюбивого Иисуса, узревшего народы, оставившего их без внимания и отверзшего уста Своя только для двенадцати человек. Не так поступал Он обыкновенно. Что нужно было говорить собственно для апостолов, то говорил Он им особо без народа: особь учеником Своим сказаше вся (Мк. 4:34). А когда видел пред Собою народ, не пренебрегал им и не лишал спасительного слова: виде Иисус народ мног и милосердова о них, — и начат их учити много (Мк. 6:34). Итак, нет сомнения, что и тогда, как Господь, узрев народы, поучал на горе, проповедь Его не к одним апостолам относилась, но касалась и каждого из народа, кто имел уши слышать и сердце веровать.

Теперь найдено, что если мы и не апостолы, а принадлежим только к народу верующих; тем не менее и для нас есть доля в Нагорной проповеди Христовой, и нам нечто сказано в сих словах: да просветится свет ваш пред человеки: дело света духовного нам не чужое.

Тако да просветится свет ваш пред человеки. Каким образом? — Господь продолжает: яко да видят ваша добрая дела.

Вот очень простая тайна света! Добрые дела — вот свет, который всякий издавать может! Добрый пример — вот способ, которым каждый может распространять свой свет между другими! И вот явственная черта Божественности учения Христова, что она, восходя превыше высокого созерцания, в то же время нисходит до самого простого разумения и всякому доступного исполнения.

Чтобы распространять между человеками свет, или иначе сказать, истину и добро, для сего, кажется, мы не знаем более открытых способов, как три следующие: слово, власть, пример. Слово действует убеждением, власть — праведно употребляемым могуществом, пример располагает к подражанию. Не всем дается дар и право действовать словом разума и премудрости; ко власти, особенно высшей и обширнейшей, немногие призываются Провидением; но все могут действовать добрым примером, между тем как и особенной силе слова или власти он сообщает от себя новую силу. Посему судите, как важен добрый пример.

О присяге

Свт. Филарет Московский.
Из Беседы пред молебствием и присягою московского дворянства

Если для непогрешительного и успешного совершения всякого дела много может усердная молитва, то почему в некоторых случаях сия великая помощь нашей доброй воле признается как бы неудовлетворительною и требуется еще клятва именем Божиим? Во-первых, потому, что добрая воля не у всех и не всегда непоколебима; во-вторых, потому, что добрая или недобрая воля, благонамеренность или неблагонамеренность скрываются в душе действующего и невидимы другим. Прияв силу от молитвы, ты приступаешь к делу общества и должности с решимостью действовать верно, с надеждою действовать общеполезно. Но могут встретиться препятствия, искушения, прельщения, опасения: добрая воля может поколебаться и удалить от себя благодать молитвы. На сей случай и предстанет тебе, как новая опора для подкрепления доброй воли, данная тобою клятва именем Божиим и с нею страх всевидящего и нелицеприятного Судии Бога. Ты действуешь для правительства и общества с добрым намерением; положим, знающие тебя верят сему; но незнающих тебя, конечно, более, нежели знающих; может случиться, что иные не поймут твоего дела; иные, предусматривая, что верность твоя может быть и искушаема прельщениями, лишениями, опасностями, усомнятся в ее непоколебимости; а иные по собственной неблагонамеренности припишут твоему делу недоброе намерение и распространят недоверие к тебе. Подобным же образом случиться может недостаток и доверия и у тебя к другим, и у многих ко многим. Что должно из сего произойти? Очевидно, недостаток взаимного общественного доверия: при недостатке общественного доверия, может ли быть общественное единство? При недостатке общественного единства, может ли вполне раскрыться и правильно действовать общественная сила? Как же может существовать общество? Как поддержать его? Нетверды земные основания; ломки плотские опоры: найдите для общества утверждение и опору в крепости Божией, в силе имени Божия. Призовите Бога во свидетельство и в помощь вашей верности, которую вы решились хранить, в отмщение вашей неверности, которой вы решились не позволять себе; иначе сказать, дайте клятву именем Божиим. После сего каждый верующий в Бога, подобно вам, должен верить вашей верности в делах правительства и общества, потому что верит помощи Божией, торжественно вами призванной; потому что верит верности Божией, которая, без сомнения, оправдает вверяющихся ей и не попустит святому имени Божию ненаказанно быть покровом неверности. Так, удовлетворительная клятва именем Божиим утверждает, подкрепляет, охраняет общественное доверие и, вследствие того, общественное единство и общественную силу.

Избранные места из святоотеческих толкований на 5-ю главу Евангелия от Матфея

Толкование св. Афанасия Александрийского на стих 8-й

Творения свв. отцов.
Тв. святого Афанасия Александрийского

Блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят: потому что очистивший сердце свое от всякого страстного расположения в собственной лепоте своей видит образ Божия естества. А душевная чистота достаточна к тому, чтобы, как в зеркале, изображать в себе Бога.

А если сказано: никтоже чист от скверны, аще и един день жития его (Иов. 14:4), то еретики не знают, что разумеется сие о скверне естественной, какую младенец приносит с собою, исходя из матерней утробы. Посему и законописатель Моисей сказал, что жена рождающая нечиста, и родив мужеский пол, нечиста сорок дней, и родив женский пол, по причине большей удобоподвижности естества, нечиста восемьдесят дней (Лев. 14:3:5).

Толкование св. Исидора Пелусиота на слова: блаженны миротворцы (Мф. 5:9)

Творения свв. отцов. Тв. св. Исидора Пелусиота

Спаситель ублажил миротворцев и возвестил, что сделаются сынами Божиими, во-первых, пребывающие в мире с самими собою и не воздвигающие мятежа, но прекращающее внутреннюю брань тем, что тело покоряют духу, низшее убеждают быть в рабстве у высшего, в таком рабстве, которое лучше всякой свободы и царской власти; потом водворяющие мир и в других, живущих в раздоре и с самими собою, и друг с другом. Но никто не вправе указывать другому в том, чего сам не имеет. Посему удивляюсь ни с чем не сравнимой щедрости Божия человеколюбия; потому что обещает блага воздаяния не только за труды и пролитие пота, но и за некоторый род наслаждения, так как верх всего увеселяющего нас есть мир, а без него, когда нарушен он войною, ничто радостотворное не будет иметь силы. Хорошо также сказано, что миротворцы сынове Божии нарекутся; и такая награда назначена за сей подвиг. Поелику Сам Он, как истинный Сын, умиротворил всяческая, соделав тело орудием добродетели, двоякого рода людей, то есть уверовавшего из иудеев и уверовавшего из язычников, сотворив одним новым человеком, небесное совокупив с земным; то справедливо сказал, что делающие по возможности то же самое, будут удостоены того же наименования и возведены в достоинство сыноположения, которое и есть самый высший предел блаженства.

Толкование св. Исидора Пелусиота на слова: да просветится свет ваш (Мф. 5:16) и о том, что сие не противоречит сказанному: внемлите милостыни вашея и т.д. (Мф. 6:1)

Творения свв. отцов. Тв. св. Исидора Пелусиота

Ничего, досточудный, нет лучше доброй славы, разносящейся всюду, проходящей и сушу и море; и сокровищ Крезовых никто не сравнит с нею. Почему как приточник сказал: лучше имя доброе, нежели богатство многое, паче же сребра и злата благодать благая (Притч. 22:1), так и Христос повелел: да просветится свет ваш пред человеки — не для того, чтобы мы жили для любочестия (да не будет сего! Христос искореняет оное, повелевая и молитву и милостыню творить не всенародно, и от одной руки утаивать, что сделано другою), но для того, чтобы никому не подавали мы справедливого повода к соблазну. В таком случае и против воли нашей свет дел озарит видящих и обратить к славословию Божию. Ибо, что сие разумеет Христос, видно из того, что не сказано: да прославитесь вы, но: да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесех.

Толкование св. Василия Великого на 23-24 ст. 5-й главы Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов. Тв. св. Василия Великого

Одним ли только иереям, или и всем сказано: аще принесеши дар твой ко алтарю и ту помянеши, яко брат твой имать нечто на тя: остави ту дар твой пред алтарем, и шед прежде смирися с братом твоим, и тогда пришед принеси дар твой (ст. 23-24)? И как может всякий из нас приносить дар к алтарю?

Преимущественно и первообразно следовало бы принять сие за сказанное иереям. А поелику написано: вы же свяшенницы Господни наречетеся служителие Богу все (Ис. 61:6), и жертва хвалы прославит мя (Пс. 49:25), и еще; жертва Богу дух сокрушен (Пс. 50:19); да и апостол говорит: представите телеса ваша жертву живу, святу, благоугодну Богови, словесное служение ваше (Рим. 12:1); все же это для всех есть общее, то каждому из нас необходимо исполнять сказанное.

Толкование св. Василия Великого на 25-й ст. 5-й гл. Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов. Тв. св. Василия Великого

Кто соперник каждому из нас, или как нам мириться о ним?

Здесь Господь называет соперником в собственном смысле того, кто намерен отнять что-нибудь полезное нам. Помиримся же с ним, если соблюдем заповедь Господа, сказавшего: хотящему судитися с тобою и ризу твою взяти, отпусти ему и срачицу (ст. 40); а подобно сему надобно поступать и в рассуждении всякой вещи.

Толкование св. Исидора Пелусиота на 25-й ст. 5-й гл. Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов. Тв. св. Исидора Пелусиота

Господь, руководствуя нас к предусмотрительности, что с падением нашим ходим (Сир. 13:16), и посреде сетей минуем (9:18), повелел внимати от кваса фарисейска (Мф. 16:11) и от соблазнов, и увещаватися с соперником скоро, дондеже мы на пути с ним, а под соперником боголепно разумел пожелание тела, противное духу, и путем назвал жизнь, которую род наш проходит нетвердо, совещанием же нашим с телом нарек сознание его восстания, которое должно быть усматриваемо нами скоро, чтобы иначе, подчинившись его велениям и сделав что-либо недостойное вышнего звания (Флп. 3:14), не были мы преданы им Судии, когда приидет Он дела и слова наши собрать воедино и воздать комуждо по деяниям его (Мф. 16:27).

Толкование св. Афанасия Александрийского на 28-й ст. 5-й гл. Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов. Тв. Афанасия Александрийского

Иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердцы своем.

Любодействует с женою в сердце, кто согласен на дело, но препятствуют ему в том или место, или время, или страх гражданских законов. В том же, что многие, не совершив злочестивого дела, наказаны как прелюбодеи, нетрудно удостовериться всякому примером Олоферна. Когда спешил он совершить ненавистное дело, тогда Иудифь, как закон правды, извлекши меч, отсекла ему голову, призвав на помощь и в защиту как законодателя и споспешника целомудрию Бога. Так и два старца, сказавши Сусанне: се в похотении твоем есмы (Дан. 13:20), хотя не сделали сего, однако наказаны и подверглись смерти как прелюбодеи. Посему, если кто таков и ныне, то есть похотлив, невоздержан, вожделевает чужих жен, то любодействует он в мысли своей. А кто владеет страстями, блюдет себя чистым от нарушения долга и от осквернения, тот не прелюбодей, но властелин страстей; он Божиим страхом останавливает стремительность сластолюбия, как морской волне препятствует твердая и незыблемая скала.

Толкование св. Исидора Пелусиота о том, как должно разуметь слова: аще око твое и рука твоя соблазняет тя (ст. 29-30)...

Творения свв. отцов. Тв. Исидора Пелусиота

Оком и рукою десною всеблагий Христос наименовал близость к нам друзей и преданных нам за их благорасположение искренно содействовать, назвав именами тех членов, которыми приводим в исполнение, что нам приятно. Посему, как скоро кто-либо из них делается виновником соблазна, погрязает в каком-либо грехе, который и нас подвергает укоризне, и ему приносить бесчестие, надлежит отсечь такового; иначе и ты, подобно ему делаясь вредоносным, утратишь телесную чистоту, сообщив недуг свой тем, которые не заражены еще подобными страстями.

Творения свв. отцов. Тв. Исидора Пелусиота

Не лишено разумности евангельское изречение, а, напротив того, исполнено смысла и рассудительности. Взять верх над вожделением и признается великим, и действительно великое дело, но гораздо важнее быть предусмотрительным, чтобы не одолела эта болезнь. Сие-то самое предустрояя, Христос сказал: всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердцы своем, называя прелюбодеем не того, кто увидел мимоходом и внезапно уязвился, извлек стрелу и уврачевал язву. Ибо не сказал кто «воззрел», но «кто взирает», намеренно привлек на себя страсть, питает ее в себе, постоянно посещает ту, которую увидел, с любопытством смотрит на чужую красоту и от частого лицезрения вкушает некоторый род удовольствия.

Если кто не убеждается сам, то пусть послушает хотя приточника, который сказал прежде евангельского изречения: «Не останавливай на ней ока своего, но иди прочь и не медли на месте», и этого преукрашенного добродетелями писателя, который в одном месте говорит: добротою женскою мнози прельстишася (Сир. 9:9), и в другом: не надзирай чуждыя доброты. (ст. 8). Не сказал: не смотри (это бывает иногда и случайно), но: не надзирай, устраняя внимательное наблюдение, пытливое рассматривание, воззрение с вожделением. Ибо сказано: от сея дружба яко огнь разгорается (ст. 9), то есть от сего зарождается срамная любовь. Даже и внешним мудрецам, не очень заботившимся об этой строгости нравов, казалось сие благоприличным и истинным. И Сократ (приведу и их изречения, потому что возбуждают к целомудрию), увидев, что некто поцеловал благообразного юношу, сказал: «Этот легко бросится на мечи и кинется в огонь, как осмелившийся поцелуем зажечь в себе такой костер». А Диоген, увидев юношу, наряженного роскошнее, нежели как свойственно мужу, сказал: «Если пойдешь к мужчинам, то беда тебе; а если к женщинам, то наделаешь бед; потому что нарядами мужчины уловляют женщин, а женщины и женоподобные — мужчин». Агизелай же прекрасному отроку, которого любил, когда хотел поцеловать его, воспретил это. И Александр не согласился даже видеть жену Дариеву, признав делом постыдным тому, кто берет в плен мужей, уступать над собою победу женам. Если же надобно воспользоваться примерами, взятыми не только у язычников, но и у варваров, то не откажусь и это сделать. Персидский царь Кир не осмелился видеть Панфию, которая ему предназначалась, и о которой свидетельствовали, что красота ее чрезвычайна даже тому, кто видел ее часто, и говорил, что не терпит ничего худого, советовал нечасто смотреть на нее, говоря: «Огонь жжет тех, которые близко, а красота и тех, которые далеко стоят». Итак, если евангельское изречение и писатель Притчей, и сочинивший книгу Премудрости, и эллинские и персидские примеры согласны в этом, то всеми силами должно обуздывать очи, избегать пытливого и невоздержного лицезрения как уязвляющего смертельно; потому что от него вторгается в душу самый важный порок, овладевая существенными ее частями, и, изгнав рассудок, всецело делает ее добычею страсти.

Толкование блж. Августина о клятве (Мф. 5:33)

«Воскресное чтение», 1815

Не грех клясться истинно; но поелику тяжко грешит тот, кто клянется ложно, тот, кто вовсе не клянется, тот не подвергается опасности ложной клятвы; а кто клянется, хотя бы то и истинно, тот подвергается опасности и ложной клятвы. Посему Господь наш Иисус Христос, запрещая всякую клятву, хотел чрез это устранить от тебя и самую опасность, чтобы тебе не преткнуться на пути скользком и не пасть. Однако Господь все же клялся, скажешь ты. Тот может клясться без всякого опасения, кто не подлежит опасности погрешить. Пусть тебя не соблазняет то, что Господь клялся; потому что один только Бог и может клясться. Ты, когда клянешься, что делаешь? Призываешь Бога во свидетели. Ты — Его; а Он — Самого Себя. Но ты как человек во многом можешь ошибаться и потому часто можешь свидетельствоваться истиною во лжи. Человек иногда как бы поневоле делается клятвопреступником, принимая за несомненную истину то, в чем клянется, хотя мнимая его истина может оказаться ложью. Впрочем, грех клятвы в сем случае не так еще велик, как в том, когда человек клянется во лжи по сознанию, то есть когда уверен в том, что он клянется ложно. Итак, много лучше поступает и от этого греха во всяком случае безопаснее тот, кто, по заповеди Спасителя, вовсе не клянется.

«Воскресное чтение», 1811

Если же кто побудит тебя к клятве, думая, будто тем удовлетворит себе, когда ты клятвою подтвердишь, что не сделал того, в чем он тебя подозревает; то ты, дав клятву для устранения худого подозрения, не так согрешишь, как тот, кто понудил тебя. Ибо Господь сказал: буди слово ваше: ей, ей; ни, ни; лишние же сею от неприязни есть (Мф. 6:37). Говоря о клятве, Он хотел научить нас, что самая клятва бывает от неприязни. Если ты принужден другим к клятве, то она от его неприязни, а не от твоей. Можно сказать, что это порок всего рода человеческого, то есть это бывает оттого, что мы не можем видеть сердец наших. Ибо, если бы мы видели сердца, то кому клялись бы? Кто заставлял бы нас клясться, если бы видны были и мысли другого?

Напишите в сердцах ваших, что скажу вам. Тот, кто понудил другого к клятве, зная, что он поклянется ложно, хуже человекоубийцы. Ибо человекоубийца убивает тело, а тот душу, даже две души, — и того, кого понудил клясться, и свою. Ты уверен в истине того, что утверждаешь, и в ложности того, что говорит другой; и как понуждаешь его клясться? Вот он клянется, вот согрешает ложною клятвою, вот погибает; какая тебе от того польза? Нет, ты и сам погиб, потому что захотел удовлетворить себя погибелью брата. Берегитесь ложной клятвы, берегитесь и клятвы безрассудной. А всего лучше избежите и того и другого зла, если удалите от себя привычку клясться.

Толкование св. Иоанна Златоуста о клятве

«Беседы на Евангелие от Матфея»

Не клянитесь ни небом, яко престол есть Божий: ни землею, яко подножие есть ногама Его: ни Иерусалимом, яко град есть великого Царя. Древние имели обыкновение клясться то небом, то землею, то Иерусалимом. Господь возвышает оные предметы не по собственной их природе, но по особенному отношению к ним Самого Бога, сообразно с нашим понятием. Ибо так как тогда сильно владычествовало идолослужение, то, чтобы оные предметы не показались сами по себе достойными уважения, для сего Спаситель выставил на вид славу Божию. Он не сказал: поелику хорошо и велико небо; не сказал: поелику полезна земля; но: поелику небо есть престол Божий, земля — подножие; и таким образом Своих слушателей повсюду побуждал к прославлению Господа. Ниже головою твоею кленися, яко не можеши власа единого бела, или черна сотворити. И сии слова Христос присоединил не по уважению к человеку, иначе бы и сам человек был достоин поклонения; но потому, дабы воздать славу Богу и показать, что ты не властен и над собою, а потому не имеешь власти клясться головою. Если никто не согласится отдать сына своего другому, то кольми паче Бог не уступит Своего творения тебе. Хотя голова и твоя, но она есть собственность другого, и быть не может, чтобы ты был ее господином, когда не можешь сделать для нее и самомалейшего. Ибо Иисус Христос не сказал, что ты не можешь сделать волоса, но что не можешь даже переменить его качества. Что ж, скажешь ты, если кто-нибудь требует клятвы и даже принуждает к сему? Страх к Богу да будет сильнее такового принуждения. Если ты станешь представлять таковые предлоги, то не сохранишь ни одной заповеди. Ибо ты скажешь и о жене: велено было чтить Бога туком жертв, что весьма недостойно Его, так, как и недостойно философа пустословить. Итак, ныне, когда добродетели возросли, отпущение жены вменяется в прелюбодеяние, и клятва производится от неприязни. А если бы законы касательно развода и клятвы сначала были законами диавола, то они не были бы столько полезны и действительны. С другой стороны, если бы не предшествовали оные законы, то не столь бы легко было принять Христово учение о них. Итак, не ищи силы в сих законах, когда употребление их прекращено. Они нужны были при тогдашних обстоятельствах; ежели угодно, нужны и ныне. Ибо ныне показывается их сила, особенно тем, что их унижают. Поелику то, что они ныне представляются таковыми, служит для них важнейшею похвалою. Они, конечно, не показались бы нам таковыми, если бы не воспитали нас надлежащим образом и не сделали способными к принято высших законов. Сосец, когда исполнит свое дело, и младенец сделается способным вкушать более совершенную пишу, делается уже бесполезным. И родители, которые прежде почитали сосец необходимым для своего младенца, делают его предметом шуток; а многие намазывают его каким-нибудь горьким веществом, дабы, если словами не могут отучить от него младенца, то уже самым делом обуздать в нем стремление к сосцу.

Так и Христос, когда сказал, что клятва происходит от неприязни, то сказал не потому, будто древний закон произошел от диавола, но дабы слушателей сильнее отвлечь от древнего несовершенства.

Толкование Ефрема Сирина о клятве

Творения свв. отцов, 1859

Господь и Спаситель наш Иисус Христос сказал: паки слышасте, яко речено бысть древним: не во лжу кленегиися, воздаси же Гооподеви клятвы твоя. Аз же глаголю вам не клятися всяко: ни небом, яко престол есть Божий: ни землею, яко подножие есть ногама Его: ни Иерусалимом, яко град есть великого Царя. Ниже главою твоею кленися, яко не можегии власа единого бела, или черна сотворити. Буди же слово ваше: ей, ей; ни, ни: лишгие же сею от диавола есть. Как же осмеливаемся мы преступать заповеди Сотворившего нас, по слову сказавшего: положиша на небеси уста своя, и язык их прейде по земли (Пс. 72:9)? И ты осмеливаешься небоязненно отверзать уста свои и пускать слова на небо, произнося клятвы и хулы? Или не боишься, что огненный серп, виденный пророком, вселится в доме твоем (Зах. 5:4), пока не истребит тебя в поднебесной за то, что на Бога Вседержителя, на Которого не смеют взирать ангелы, архангелы, херувимы и серафимы, предстоят же Ему со страхом и трепетом, песнословя страшное, славное и досточтимое имя Его, осмеливаешься ты отверзать уста, как написано: продерзателе, себе угодницы, славы не трепещут хуляще: идеже ангели крепостию и силою больши суще, не произносят на ся укоризненна суда. Сии же, яко скоти животни, естеством бывше в погибель и тлю, в нихже не разумеют хуляще, во истлении своем истлеют, приемлюще мзду неправедну (2 Петр. 2: 10-13)? Ужели ты, будучи человеком, не познаешь сам себя? Или думаешь, что дело сие обратится тебе в доблесть? Нет, сказываю тебе; но к пагубе и погибели твоей послужит оно; потому что сквернишь ты и души других, став содейственником сатаны. Апостол говорит: учаще и вразумляюще себе самех, во псалмех и пениих и песнех духовных поюще в сердце вашем Господеви (Кол. 3:16); и ты вместо сего учишь противному: хулам и клятвам; и как себя, так и подражающих твоему неразумению делаешь сынами геенны; потому что горечью наполнил ты те уста, которые создал Бог на славословие Его. Перестань, наконец, человек; чтобы это самое слово, которым пренебрегаешь ты, не сделалось пламенем в устах твоих и не сожгло языка твоего. Если человек, быв в ссоре с другим человеком, и по заключении мира стыдится встретиться с ним; то как же ты, который сегодня в мире, а завтра предстанешь судилищу Его, осмеливаешься выговорить такие слова и не боишься, что может сойти с неба огонь и пожрать тебя за то, что отверзаешь уста на Вседержителя? И в мысли не держишь, что внезапно может разверзнуться под тобою земля и поглотить тебя? Не обманывайся, человек; ибо невозможно избегнуть из рук Создавшего нас. Послушай того, кто говорит: хуляще: иже воздадят слово Богу, имеющему судити живых и мертвых (1 Петр. 4: 4-5). Долго ли будем прогневлять Того, Кто даровал нам столько благ, Кто, взяв перст от земли, создал человека и вдунул в него дыхание жизни, Кто все покорил под ноги его; Кто спящих нас охраняет, восстающих от сна покрывает, алчущих питает, нагих одевает, малодушествующих утешает, вразумляет и милует, Кто и Единородного Сына Своего предал за жизнь всех, между тем как мы за благодеяние Его приносим терния и волчцы, годные только на сожжение?

Толкование св. Исидора Пелусиота на слова: око за око и т.д.

Творения свв. отцов. Тв. Исидора Пелусиота

Законодатель обоих Заветов один; но закон иудеям как необузданным запрещал только дела; а Евангелие, преподавая нам учение как любомудрым и самые мысли, от которых рождаются действия, преграждает, как источники зла, не только наказывая строго грехи учиненные, но и полагая надежные преграды их совершению. Если угодно тебе, займемся и подлинными словами; всего лучше слышать самое Писание. Господь говорит: речено бысть древним: око за око, и зуб за зуб. Аз же глаголю вам не противитися злу. Закон мерою наказания полагает равенство страдания, дозволив обиженным делать столько же зла, сколько сами потерпели, чтобы опасением потерпеть то же самое предотвратить злое дело. Вот объяснение, касающееся глубокой мысли законодателя. А Евангелие кротостию страждущего препятствует пороку простираться на худшее. Поелику справедливо полагался предел несправедливости отмщающих, и дан был закон, чтобы не делано было ничего худого; то воздавалось подобным за подобное. Всякий делал то же, в чем обвинял обиженный. Но это было не прекращением прежних худых дел, но вызовом новых, более ужасных, когда один раздражался и делал зло вновь, а другой усиливался отомстить за старое и не знал никакого предела во зле. Отмщение служило не концом, но началом больших бед, когда обидчик и отмщающий впадали в какой-то непримиримый раздор, и что было премудрого в законе, что законодатель установил к предотвращению грехопадений, то принуждали сделаться напутием ко греху. Итак, поелику столько породилось зол, то Евангелие, подобно огню, угасив начало, остановило стремление зла вперед.

Толкование св. Григория Богослова на 45-й ст. 5-й гл. Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов. Тв. св. Григория Богослова

Последуем высочайшему и первому закону Самого Бога, Который посылает дождь на праведных и грешных и велит солнцу восходить одинаково над всеми, Который без всякого стеснения, предоставив всем, обитающим на суше, и землю, и источники, и реки, и леса, пернатым — воздух, живущим в водах — воду, Который всем человекам даровал в изобилии первые потребности жизни, и кои ни власти не подлежат, ни законом не ограничиваются, ни пределами государств не преграждаются, но предложены всем и каждому в богатой мере, и между тем нисколько от того не оскудевают. Так щедро всех людей наделил Бог, конечно, для того, чтобы равным раздаянием даров Своих показать и одинаковое достоинство нашей природы, и богатство Своей благости. А люди, зарыв в землю золото, серебро, дорогие и лишние одежды, самоцветные камни и другие подобные драгоценности, — сии свидетельства брани, междоусобий и древнего насильства восхитителей верховной власти, — после того, безумные, поднимают еще брови и бедствующим сродникам своим по естеству отказывают в милосердии, не желая даже излишками своими помочь им в нуждах их. Какое невежество! Какая глупость!

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К 5 ГЛ. ЕВАНГЕЛИСТА МАТФЕЯ И 6 ГЛ. ЕВАНГЕЛИСТА ЛУКИ (21-36 СТ.)

Святоотеческие толкования

1) Св. Григорий Нисский о блаженствах. «Творения свв. отцов». Тв. Григория Нисского.

2) Св. Лев, Папа Римский. Изъяснение изречений о блаженствах. «Воскресное чтение», 1807.

3) Св. Василий Великий о кротости. В ком она есть? Плоды оной; Как с кротостию совместно негодование?

4) Св. Иоанн Златоуст. Смерть души. «Духовная беседа».

5) На ст. 20; Преп. Максим Испов. «Воскресное чтение», 1833.

6) Преп. Исидор Пелусиот на тот же стих. «Творения свв. отцов».

7) Св. Григорий Богослов. Гнев позволителен нам на одного диавола.

8) Исидор Пелусиот на ст. 23; «Творения свв. отцов».

9) Его же на ст. 28. «Творения свв. отцов», т. 35 и т. 36.

10) Его же. на ст. 29-30; Как должно разуметь сказанное: аще око твое или рука твоя соблажняют тя.

11) Его же о том, что душа бессмертна; «Творения свв. отцов», т. XXXV. Его же на ст. 11.

12) Его же о том, что Евангельское учение не противоречит ветхозаветному законоположению.

13) Преп. Исидор Пелусиот о клятве.

14) Св. Григорий Богослов. И давать клятву, и требовать оной значит оскорблять правду.

15) Св. Василий Великий. Не должно доводить людей до клятвы. Давший клятву в злом деле должен принести в этом покаяние и не поддерживать худого намерения под предлогом клятвы. Наказание клятвопреступнику.

16) Преп. Исидор Пелусиот об ударяемом в ланиту, ст. 39.

17) Его жена слова: бьющему тя в десную ланиту подаждь и другую. Лк. 6:29.

18) Преп. Максим Исповедник. Учение о совершенной любви. «Воскресное чтение», 1821.

19) Св. Дмитрий Ростовский о любви ко врагам.

20) Св. Иоанн Лествичник. О кротости. Лествица, сл. 24.

Новейшие толкования в духовных журналах

21) Митр. Гавриил. О блаженствах. «Христианское чтение», 1837.

22) О 8 блаженствах (ст. 3-10). «Христианское чтение», 1825.

23) Евангельские блаженства (ст. 3-12). «Христианское чтение», 1853.

24) Архиеп. Анатолий. Слова о 9 евангельских блаженствах (ст. 3-12). «Христианское чтение», 1855.

25) Прот. Нечаев. Блаженны в литургии оглашенных (ст. 3-12). «Душеполезное чтение», 1868.

26) Евангельские блаженства. «Домашняя беседа», 1862.

27) Ст. 1-12. «Воскресное чтение», 1815.

28) Блажени нищии духом (ст. 3). «Воскресное чтение». «Христианское чтение».

29) Блажени плачущие (ст. 4). «Воскресное чтение». «Христианское чтение», 1823.

30) Свящ. А. Покровский. Утешительный плач и горестный смех. «Духовная беседа», 1863. «Душеполезное чтение», 1871.

31) Истинно христианская скорбь. «Душеполезное чтение», 1871.

32) Утешение в скорби. «Христианское чтение», 1847.

33) На ст. 2-5, 3-9. «Воскресное чтение», 1807.

34) Блажени кротции (ст. 5). «Воскресное чтение», 1824.

35) Блажени алчущии... милостивии (ст. 6-7). Там же; «Христианское чтение», 1833; «Христианское чтение», 1848, 1832.

36) Блажени чистии сердцем (ст. 8). «Воскресное чтение», 1824.

37) Ф. Надеждин. О христ. чистоте сердца. «Христианское чтение», 1862.

38) Ст. 8-12. «Христианское чтение», 1848.

39) Ст. 12. «Христианское чтение», 1833.

40) Ф. Смирнов. Евангельское учение о блаженствах в нравственно-социальном отношении. «Воскресное чтение», 1882.

41) Прот. Н. Фаворов. О христианской нравственности. Заповеди блаженства. Труды Киев. дух. акад. 1879.

42) О нравственном евангельском законе. «Христианское чтение», 1837.

43) Гизо. Иисус Христос и Его заповеди. Размышл. о сущности христ. веры. «Православное обозрение»,1865.

44) Свящ. Воздвиженский. Идеал нравственно-христианской жизни (в ст. Характер новозаветного законодательства и сравнение его с ветхозаветным). «Православное обозрение», 1872.

45) П. Образцов. Христианское богословие в книгах Нового Завета. «Воскресное чтение», 1872.

46) А. Гусев. Евангельские советы и их отношение к положительным требованиям Евангелия. «Христианское чтение», 1873.

47) Царство Небесное. «Воскресное чтение», 1810.

48) Иннокентий, архиеп. Херсонский. Мысли о бессмертии. «Странник», 1864.

49) Мысли христианина о бессмертии. «Воскресное чтение», 1834.

50) Архиеп. Амвросий. Мысли о бессмертии. Там же.

51) Мысли о бессмертии души. Там же. 1831.

52) Какое бессмертие дорого для человека? «Христианское чтение», 1876.

53) Свящ. Г.П. Самостоятельность и бессмертие души. «Душеполезное чтение», 1881.

54) В.Н. Карпов. О бессмертии души. «Странник», 1861.

55) Берсье. О бессмертии души. «Странник», 1878.

56) Свящ. Морошкин. Бессмертие души. «Домашняя беседа», 1871.

57) Прот. Н. Бурлуцкий. Душа по понятиям стихийных мудрецов и по учению слова Божия. «Домашняя беседа», 1873.

58) Свящ. М. Благодаров. О душе человеческой. «Домашняя беседа», 1873.

59) И. Крестосельский. Вера в бессмертие души у древних. Тр. Киев. дух. ак.

60) Ив. Нильский. Об утешениях, какие доставляет человеку вера в бессмертие души. «Духовная беседа», 1859.

61) На ст. 13, О важности пастырского служения в Церкви Христовой. Руков. для п. ц., 1881.

62) Ст. 14. «Воскресное чтение», 1824.

63) Ст. 22. О гневе. «Христианское чтение», 1833.

64) Гнев как смертный грех. «Воскресное чтение», 1885.

65) К тому же ст. Геенна. Библ. пол. сл. «Воскресное чтение», 1874; Там же. 1877.

66) Мысли свт. Феофана на ст. 28; 171.

67) Наст. 29. «Воскресное чтение», 1809.

68) Н.Б. На ст. 31-32. Нерасторжимость брака (из ст. «Учение о браке вопреки неправильным взглядам на него»). Руков. для сел. п., 1878.

69) Т. Барсов. О последствиях расторжения брака в случае прелюбодеяния. Закон о разводе. «Христианское чтение», 1882.

70) Певницкий. Присяга и ее значение. «Воскресное чтение», 1883.

71) Наст. 37. Христианские размышления. «Христианское чтение», 1833.

72) Мысли свт. Феофана на Матфея 5:39.

73) На ст. 42 и парал. Луки 6:30. Благотворительность по учению Иисуса Христа. «Воскресное чтение», 1833. 2. Благотворительность и право собственности по учению свв. отцов. Там же.

74) А. Воскресенский. Современный социализм и собственность. «Воскресное чтение», 1880.

75) Любовь ко врагам. «Христианское чтение», 1857.

76) Свящ. Б. Нечаев. Нечто о любви ко врагам. «Душеполезное чтение», 1870.

77) На Еванг. Лк. 6: 22-23. Радость небесная на земле. «Домашняя беседа», 1871.

78) На ст. 27. Еп. Макария о любви ко врагам. «Странник», 1878.

79) На ст. 31-36. «Воскресное чтение», 1825. Нед. 19 по Пятидесятнице.

80) Ст. 32. «Воскресное чтение», 1820.

81) Мысли свт. Феофана на 22-31 ст.

82) На ст. 35. «Воскресное чтение», 1886.

83) А. Анатолий на слова: любите враги ваша (35 ст.). «Воскресное чтение», 1818.

84) Наст. 36. Христианское милосердие. «Христианское чтение», 1856.

85) Белюстин. Закон жизни. «Воскресное чтение», 1833.

86) Не мсти за обиду, а Богу предоставляй дело отмщения. «Достопамятные сказания о подвигах свв. отцев».

87) А. Орфано. Изъяснение 5 гл. Еванг. Матфея в статье: В чем должна заключаться истинная вера, по поводу книги графа Л.Н. Толстого «В чем моя вера?», «Чтения в Обществе любителей духовного просвещения», 1887. Изъяснение заповедей о блаженствах. Об отношении Ветхого Завета к Новому (ст. 17-20). О заповеди: не убий и о гневе (ст. 21-22). Закон о разводе (ст. 31-32). О клятве (ст. 33-37). О непротивлении злу (ст. 38-42). О любви ко врагам (ст. 43-48).

88) С. Саллертинский. Изъяснение 5 гл., 22 ст. о гневе и 38-42 ст. о непротивлении злу в Речи на торжественном акте С.-Петерб. духовной академии. «Христианское чтение», 1887.

89) Свящ. Н. Ежонский о непротивлении злу в ст. «О новом евангелии Толстого». «Чт. в Общ. люб. д. пр.», 1887.

90) Волков. Толкование 22 ст. о гневе (против Толстого) в статье: «Последние произведения графа Л.Н. Толстого в русской и отчасти иностранной литературе. «Православный собеседник», 1886; О непротивлении злу (ст. 38-42). Там же; О браке. Там же; О любви ко врагам (ст. 44). Там же.

В Словах, Беседах и ученых сочинениях

91) Матфея 5: 3-12. С. Саллертинский. Экзегетическое толкование евангельских изречений о блаженствах в кн. «Пастырство Христа Спасителя». Разбор святоотеческих и новейших западных толкований.

92) Ст. 13-14. Его же и в той же книге. Толкование изречений Иисуса Христа о соли земли и свете мира в связи с 9 заповедию о блаженствах.

93) Ст. 3. Из слов Макария, еп. Тамбовского, о нищете духа.

94) Ст. 7. Филарет, митр. Московский. Каким образом к твоему помилованию или освобождению от греха может послужить твое милосердие к другому.

95) Исидор, архиеп. Курский. О побуждениях к христ. милосердию.

96) Ст. 8. Филарет, митр. Московскою. Об очищении сердца.

97) Ст. 19. Его же. Смысл изречения Иисуса Христа о нарушении малых заповедей.

98) Ст. 22. Филарет, архиеп. Черниговский. О гневе.

99) Ст. 23-24. Филарет, митр. Московский. О заповеди примирения.

100) Ст. 33-37. Никанор, архиеп. Херсонский. Смысл слов Иисуса Христа о клятве.

Филарет, митр. Московский. О клятве или присяге.

101) Ст. 37-42; 22. С. Саллертинский. О непротивлении злу и напрасном гневе в кн. «Пастырство Христа Спасителя».

102) Ст. 39-42. Никанор, архиеп. Херсонский. О непротивлении злу: возможно ли исполнение слов Иисуса Христа. Есть ли это заповедь, или только евангельский совет? В каких случаях возможно и даже должно защищать себя?

103) Ст. 48. Павел, архиеп. Кишиневский. В чем должно состоять уподобление Отцу Небесному в наших отношениях к ближнему?

104) Лк. 6:21. Филарет, митр. Московский. О смехе мира и плаче евангельском: который из них сообразнее с нынешним состоянием человека на земле и с дальнейшим его назначением? О духовной алчбе и жажде, о средстве и способе к приобретению блаженства.

Павел, архиеп. Кишиневский. О различных родах плача, спасительного и погибельного.

105) Ст. 19-21; 23; Арсений, митр. Киевский. Краткое изъяснение евангельских блаженств. О духовной нищете. О свойствах благ, уготованных в вечности, как страждущим за имя Христово, так и всем вообще христианам.

106) Ст. 22. Никанор, архиеп. Херсонский. О тайне возрождения христианской души, или о внутренней связи между поражающими нас напастями и блаженством нашего духа, между злостраданиями и радостью нашего сердца.

107) Ст. 23. Филарет, митр. Московский. О небесной награде и различии ветхозаветных и новозаветных наград.

108) Ст. 31-36. Дмитрий, архиеп. Волынский. О необходимости, легкости и благотворных последствиях исполнения заповеди: якоже хощете, да творят вам человецы, и вы творите такожде, и о любви ко врагам. Беседа в нед. 19 по Пятидесятнице.

109) Ст. 35. Макарий, еп. Тамбовский. О любви ко врагам.

110) Павел, архиеп. Кишиневский. О любви ко врагам.

111) Филарет, митр. Московский. О любви ко врагам.

112) Ст. 36. Павел, архиеп. Кишиневский. О характере Божественного милосердия и его существенных чертах.

Дмитрий, архиеп. Волынский. О свойствах любви к ближнему на основании милосердия и любви Божией к человеку. Слово в нед. 19 по Пятидесятнице.

Как по учению Иисуса Христа должно творить милостыню, молиться и поститься (Мф. 6: 1—18)

Еп. Агафангел и архим. Феодор.
«Православный собеседник», 1856

В пятой главе Святого Евангелия от Матфея объясняется сущность истинной праведности и раскрывается дух ветхозаветных заповедей, забытый иудеями, привязывавшимися к букве. От заповедей Господь переходит теперь к добрым делам, которые служат средством к нравственному преуспеянию человека и которые так же, как и заповеди, не были совершаемы иудеями в том духе, в каком должно совершать их. Спаситель не отвергает закона, но изменяет побуждение и цель, с какою иудеи упражнялись в добродетели. Не слава человеческая и земное счастье должны побуждать к добродетели, но мысль о Боге — вечном Мздовоздаятеле, Которому должно покланяться не наружно только и видимо, но в духе и истине. «Сначала Господь ничего не говорил о сем, — пишет святой Иоанн Златоуст — ибо не прилично было бы, не убедив наперед к исполнению должного, учить, как надобно исполнять то и доводить до совершенства. Но когда уже научил благочестию, тогда истребляет и ту язву, которая неприметным образом заражает оное. Ибо болезнь не вдруг зарождается, но тогда, когда исполним многое из повеленного нам. Итак, должно было прежде насадить добродетель, а потом уничтожить страсть, повреждающую плод ее».

Из добродетелей Спаситель избирает милостыню, молитву и пост, и святой Иоанн Златоуст говорит, что тщеславие преимущественно прилипает к этим добродетелям. Притом почти этими добродетелями ограничиваются все жертвы, требуемые от нас святою верою в отношении к Богу, к ближним и к нам самим. Милостыня заключает в себе всякое благодеяние, всякое дело любви к ближнему, молитва — всякую обязанность в отношении к Богу, пост — умерщвление тела, всякое дело покаяния.

Ст. 1. Внемлите милостыни* вашея не творити** пред человеки, да*** видими будете ими: аще ли же ни, мзды не имате от Отца вашего, Иже есть на небесех. 2. Егда убо твориши милостыню, не воструби пред собою****, якоже лицемери творят в сонмищих и в стогнах*****, яко да прославятся от человек: аминь глаголю вам, восприемлют мзду свою. 3. Тебе же творящу милостыню, да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя. 4. Яко да будет милостыня твоя в тайне: и Отец твой видяй в тайне******, Той воздаст тебе явь.

* Милостыни — ελεημoςΰνην. Так читается почти во всех восточных рукописях. Но в кодексе Ватиканском и Кантабрижском, в Вульгате, в иерусалимско-сирийском переводе, в общепринятом тексте греческом, у Исидора Пелусиота, у древних латинских учителей Церкви стоит δικαιoςΰνη — праведность. Одно слово заменено другим, без сомнения, потому, что они у эллинистов часто имеют одно значение. δικαιoςΰνη — праведность, в отношении к грешнику, требующему милостыни, выражается в благодеянии, милосердии, милостыне; почему у раввинов цедака — δικαιoςΰνη всегда почти замкнется словом έλεημoςΰνην — милостыня, и в Новом Завете δικαιoςΰνη иногда значит благотворительность (2 Кор. 9:9). Но у евангелиста, всего вероятнее, стояло первоначально έλεημoςΰνην, ибо ниже три раза употреблено ελεημoςΰνην, а сии слова стоят в тесной связи с первым стихом и заключают в себе следствие, выведенное из него, как показывает частица oυν убо (ст. 2). Спаситель имел намерение раскрыть дух главных добродетелей, как показывает ход Его объяснения. Главными добродетелями, как ныне почитаются, так и фарисеями, которых имеет в виду здесь Спаситель, признаваемы были милостыня, молитва, пост.

** πoιείν — творити, вместо подавать. Творить милостыню, — выражение, соответствующее еврейскому аса цедака.

*** πρóς (с тем чтобы) означает цель. Ср. Мф. 13:30; 26:12;

**** Пред собою. Трубу обыкновенно держат пред лицем, когда сообщают ей звуки.

***** έν ταίς ςυναγωγαίς και έν ταίς ρΰμαις. Слову ςυναγωγή некоторые толковники дают значение стечения и разумеют толпы народа, собирающиеся на улицах. Но если бы речь была о толпах народа, то вместо ςυναγωγή стояло бы óχλoς, или сказано было бы εν ταίς ςυναγωγαίς των ρυμών в сонмищех улиц. 'ρΰμη то же, что ςτενωπóς тесный переулок; πλατεία — широкая улица; ρΰμη употреблено потому, что на Востоке во всех древних городах улицы были тесные, для предохранения проходящих от зноя солнечного.

****** βλέπων έν τω κρΰπτω. При βλέπων не нужно подразумевать τα (έν τω κρΰπτω) видяший тайное, ни ςέ — видящий тебя в тайне, έν имеет здесь значение движения к месту, как εις — в, то есть который смотрит на сокровенное. Явно (έν τω φανερω) относится ко дню последнего суда, когда все откроется (Мф. 25:31; Лк. 14:14; 2 Кор. 5:10).

Говоря о милостыне, Спаситель поучает, чего должно остерегаться в подаянии ее (ст. 1-2) и о чем стараться, чтобы она была богоугодною (ст. 3). Он говорит, что цель милостыни должна состоять не в славе человеческой, но в угождении одному Богу, дабы и возмездие могли мы получить от Бога (ст. 4).

Говоря о том, чего должно остерегаться в подаянии милостыни, Господь предостерегает нас от тщеславия и указывает на пример фарисеев как людей, которые хотя много по видимости делали благотворений, но благотворения их не имели никакой цены в очах Божиих, потому что фарисеи совершали их не для славы Божией, а по тщеславию. Тщеславие, или желание славы человеческой, незаметно вкрадывается в дела, приобретающие уважение людей, и для спасения души опаснее самых плотских пожеланий. Последние имеют власть над людьми чувственными; чистые души легко замечают и с отвращением отвергают их; но славолюбие преследует и добродетельных людей, как говорит святой Иоанн Златоуст, преследует тем с большею опасностью, чем незаметнее обольстительная воня его входит в сердце. Оно подобно змию, который скрывается под прекрасными благовонными цветами, и часто не прежде усматривается, как когда уже поражает человека своим жалом. У зараженных дыханием славолюбия блекнут все цветы добрых дел, сохнут все плоды заслуг. «Будем избегать духа тщеславия и славолюбия, — увещевает святой Василий Великий, — этого обаяющего похитителя духовных дел, этой моли добродетелей, этого злодея, вкрадывающегося в сердце с благовонным ядом».

Заповедь Спасителя — не творить милостыни пред людьми — не противоречит другому изречению Его (5:16), по которому свет жизни христианина должен светить пред человеками, дабы они видели добрые дела его. Спаситель отвергает этой заповедью нечистую цель, которую имеют лицемеры при совершении добрых дел. Это-то намерение при подавании милостыни лишает человека награды; оно-то греховно, но не самое подавание пред очами человеческими. Делать добро часто не иначе бывает возможно, как в глазах других; нередко самое звание требует, чтоб оно было видимо. «Если ты творишь дело милосердия, — говорит блаженный Феофилакт, — и пред человеками, но не с тем, чтоб на тебя смотрели, не будешь осужден и не потеряешь мзды. Но если делаешь то из тщеславия, то потеряешь награду и будешь осужден, хотя бы ты делал то и в клети своей: Бог карает или увенчивает намерение». Святой Иоанн Златоуст находит в самых словах Господа указание на то, что Он не вовсе отвергает милостыню, подаваемую пред человеками. «Сказав, — говорит он, — не творите пред человеки, Господь присовокупил: да видими будете ими... Ибо и пред людьми делающий добро может делать не для того, чтобы его видели, равно как и делающий не пред людьми может делать с тем, чтоб его видели. Почему Бог наказывает или увенчивает не самое наше дело, но намерение». Итак, всегда должно делать добро, не заботясь о том, видят ли нас люди, но довольствуясь одним тем, что Сам Бог есть невидимый свидетель наших действий. Посему не должно останавливать благотворение и тогда, когда оно не может быть сокрыто от очей человеческих. Надобно только молиться при этом: Не нам, не нам, Господи, но имени Твоему даждь славу (Пс. 113:9).

Побуждением к истинной нелицемерной благотворительности Спаситель представляет награду Отца Небесного. Так, в Новом Завете часто указывается на возмездие за чистую добродетель и говорится, что оно уготовано и соблюдается на небесах (1 Петр. 1:5; Кол. 1:5; 2 Тим. 4:8). Хотя сие побуждение не может иметь совершенно равного достоинства с другим побуждением, с чистою, детскою любовью к Богу, по которой человек творит добрые дела, не думая о будущем воздаянии на небесах, впрочем, в делах благочестия и оно имеет великую важность; поелику не все люди способны водиться одним высшим побуждением и поелику на земле подвиги самоотвержения более облегчаются для человека мыслью о возмездии на небесах. Чтобы показать яснее, чего должно остерегаться во время благотворения, Спаситель указывает на превратный пример, близкий к Его слушателям, на пример фарисеев: не воструби, говорит Он, пред собою, якоже лицемери творять в сонмищих и стогнах. Сих слов не должно принимать в буквальном значении; иначе надобно бы допустить, что лицемерные праведники в самом деле имели обыкновение сзывать бедных посредством труб, дабы обратить внимание посторонних зрителей на свои благодеяния. Хотя подобный образ действования был очень сообразен с духом фарисеев, но в этом случае страсть тщеславия была бы слишком заметна; лицемеры, конечно, постарались бы сколько-нибудь прикрыть ее. Святой Иоанн Златоуст в объяснение сих слов пишет: «Господь говорит так не потому, чтобы они имели трубы, но желает показать великое безумие их, обличая и осуждая их таким иносказанием». Блаженный Феодорит говорит, что трубою часто Священное Писание называет громкое воззвание, и потом о настоящем изречении он пишет: «Господь как бы так сказал: не разглашай, не делай явною для всех твою милостыню, чтобы суетною славою не погубить плода человеколюбия». Так объясняет сии слова и блаженный Феофилакт: «Господь говорит так не потому, будто лицемеры носили при себе трубы, но чтобы более опорочить их намерение, так как они желали, чтобы об их милостыне трубили».

Итак, изречение Спасителя имеет следующий смысл: «Не объявляй другим, когда подаешь милостыню нищему: не выбирай для подавания таких мест, где бы видна была твоя милостыня, и, подавая, не употребляй таких средств, чтобы благодеяние твое заметили другие».

Синагоги, как после христианские церкви, были местами, где между прочим собиралась милостыня для бедных и где для сей цели находились кружки. Но нищие не могли просить милостыни в синагогах, дабы не воспрепятствовать богослужению; они обыкновенно собирались у дверей синагог (Деян. 3:3), как это доныне продолжается в христианских церквах. Впрочем, фарисеи и пред дверьми подавали так, что обращали на себя внимание всех, и в кружку клали в виду всех; а иногда не стыдились привлекать нищих в самые синагоги и там делали милостыню. Они имели совершенно превратную цель при благотворении. Они искали собственной славы, вместо того, чтобы творить добро для славы Божией (5:16). Посему от Бога они не должны были ожидать награды за свои дела, ибо получали ее здесь на земле. Это — человеческая похвала, которой они искали. Ничтожная мзда! «Хорошо Господь назвал их лицемерами, — говорит святой Иоанн Златоуст; — ибо милостыня их имела одну только личину милостыни, а сердце их было исполнено жестокости и бесчеловечия. Они творили оную не из милосердия к ближнему, но для получение славы. Крайняя жестокость — искать для себя чести и не избавлять от несчастья другого, когда он погибает от глада».

В словах: тебе же творящу милостыню, да не увесть шуйца твоя, что творить десница твоя, — дается положительное правило, что милостыню должно подавать в глубокой сокровенности. Правило предложено в переносных словах. Господь говорит о шуйце и деснице, то есть о левой и правой руке. В древнее время название телесных членов часто употреблялось в значении ближайших и вернейших друзей. Брат и друг нередко назывался десною, или правою рукой. Такое значение имеют сии слова и здесь. Милостыню должно подавать так тайно, чтобы не знали о том самые ближайшие друзья и родственники, но видел только один Отец Небесный. Чего желаешь ты, объясняет святой Иоанн Златоуст, не того ли, чтобы иметь каких-либо зрителей дел твоих? Вот ты имеешь не ангелов, не архангелов, но Бога всяческих. Если же ты желаешь и человеков иметь своими зрителями, то Он в надлежащее время исполнит и сие твое желание, и даже в величайшем избытке удовлетворит оное. Ибо если ныне ты захочешь показываться, то можешь показаться только десяти или двадцати, или ста человекам; а если стараешься скрыться ныне, то тогда Сам Бог возвестит о тебе пред всею вселенною. Итак, если ты наипаче желаешь того, чтоб люди видели твои добродетели, то скрой их ныне, дабы все, к большей тебе чести, увидели их тогда, когда Бог сделает их явными, откроет и возвестит пред всеми. Видящие ныне обвинят тебя как тщеславного, а когда увидят тебя венчаемого, тогда не только не обвинят тебя, но и все удивятся тебе. Таким образом, когда ты можешь получить от Бога величайшую награду и всех привести в удивление, если только потерпишь малое время, то подумай, какое было бы безумие лишиться того и другого, прося у Бога награды за свои добрые дела, а между тем соделывая людей зрителями оных тогда, когда Бог взирает на оные?.. Кто был бы так жалок, чтобы, презрев Царя, поспешающего узреть его блистательные подвиги, захотел быть видимым одними только бедными и нищими? Вот какие великие награды уготованы на небе истинному благотворителю! Но Бог воздает ему еще и здесь Своею благодатью и часто земными благами.

Ст. 5. И егда молишися, не буди* якоже лицемеры**, яко любят*** в сонмищих и в стогнах путий**** стояще***** молитися, яко да явятся человеком. Аминь глаголю вам, яко восприемлют мзду свою.

** Якоже лицемеры. Выражение υπoκριτής — лицемер встречается очень часто в Евангелиях, например ст. 16; 7:5; 15:7; 16:3; 23:13; Лк. 6:42; 11:44 и другие. Глагол ΰπoκρίνεςθαι находится только у Луки 20:20; Первоначальное значение его — одно с ΰπoκρίνεςθαι — отвечать, потом отвечать под чужим именем, вообще принимать, представлять чужой вид. В Новом Завете употребляется всегда в значении наружной праведности, набожности, которой не соответствует внутреннее расположение.

*** φιλoυςι. φιλείν в соединении с предыдущим неокончательным так же, как и αγαπάν, означает охоту к действию, желание, соединенное с сердечным удовольствием, также как еврейское — агаф, хафец (Ис. 56:10; Иер. 14:10; Ос. 12:6; Мф. 23:6); у греческих писателей иногда значит оно то же, что είωθέναι, έθoς εχειν — иметь обыкновение. Но имел ли такое значение сей глагол у святых писателей Нового Завета — сомнительно, по крайней мере нет примеров.

**** γωνίαι των πλατειών. Это перекрестки, где пересекаются две улицы и где таким образом, можно быть видимым многими людьми; выражение равнозначно другому διέξoδoς των oδών (Мф. 22:9) исходища путей — перекрестки дорог (ср. Притч. 7:12).

***** έςτώτες. Это слово употреблено не просто в значении находиться, быть. Им означается цель — показать пред людьми стояние в молитве; лицемеры любят молиться стоя, или останавливаться для молитвы. Хотя молиться стоя заповедано было иудеям законом, но лицемеры поступали так единственно для того, чтобы молитву их видели другие; потому что можно было совершать тайную молитву ходя или сидя. Впрочем, и они умели прикрывать свое лицемерие. У иудеев, как после и у магометан, назначены были известные часы для молитвы, так что и ныне магометанин, или совестный иудей, как скоро ударит определенный час, совершает свою молитву, где бы он ни находился. Лицемер мог так расположить время, что именно ему в эти часы приходилось быть на улице или на перекрестке; и он тогда совершал молитву, со всею точностью исполняя суеверную заповедь, принятую после в Талмуд, что «если бы приветствовал тебя царь во время молитвы, ты ему не ответствуй; если бы змий уязвил ногу, не прерывай своей молитвы».

Научая молитве, Спаситель говорит, как должно молиться вообще (ст. 5-8), и потом показывает самый образец молитвы (ст. 9-15). Он говорит, что наша молитва не должна быть лицемерною и рассеянною (ст. 5-6), не должна быть набором пустых слов (ст. 7-8), а в образце молитвы поучает, о чем нам должно молиться (ст. 9-15).

Молитва есть беседа, в которую вступает человек с невидимым Отцем на Небе. Она основывается на мысли о любви и всемогуществе Божием, а вместе и на чувстве нищеты духа и тела, на чувстве полной зависимости человека от Бога, его Творца и Промыслителя, его Господа и Отца. Итак, она есть беседа с одним Богом, а не с людьми. Но фарисеи в молитвах искали человеческой славы. Бога, Который должен быть целью и главным предметом молитвы, они ставили ниже себя, делая себя самих идолом, пред которым люди должны были воскурять фимиам хвалы. От сих-то нечистых расположений предохраняет нас здесь Спаситель. Он не требует, чтобы мы скрывали свои молитвы от других; этого часто невозможно исполнять; нередко звание и обязанность понуждают к молитве, которую должны видеть другие. Посему наставление Спасителя имеет следующий смысл: «Не выставляйте на вид вашего благочестия; не притворяйтесь, что вы молитесь Богу, когда не имеете внутреннего расположение к молитве; не молитесь для того, чтоб другие почитали и прославляли вас».

Ст. 6. Ты же, егда молишися, вниди в клеть твою и, затворив двери твоя помолися Отцу твоему, Иже в тайне: и Отец твой, видяй в тайне, воздаст тебе яве.

Спаситель дает здесь положительное наставление, что нам должно делать, чтобы молитва наша не была лицемерною и рассеянною. Он говорит: войди в клеть твою.

На Востоке устроялись в домах верхние помещения, назначавшиеся для особенных целей, большею же частью для благочестивых упражнений, для молитвы (Деян. 10:9). В такую-то клеть Господь заповедует уединяться, чтобы молиться без развлечений, не для славы человеческой, — и заповедует не просто уединяться, но и запереть сию клеть для большего удаление от людей.

Сия заповедь заключает в себе не один буквальный, но и духовный смысл. Она вообще научает нас избегать человеческой славы и рассеяния во время молитвы. Где бы мы ни совершали молитву, в уединении ли, среди ли людей, никогда не должны желать другого зрителя, кроме Бога; должны забывать все, что окружает нас, и ни о чем не должны помышлять, как только о своих нуждах, о своей нищете, о своем недостоинстве, о бесконечном достоинстве благ, которых просим, о величии и благости Того, Кого просим и с Кем беседуем. Посему не без основания святые отцы Церкви разумеют под клетью сердце человека. Чтобы молиться свято, надобно войти в глубину сердца и заключить вход в него всем посторонним мыслям: «Вот клеть молитвы, — говорит святой Амвросий, — которую ты всегда имеешь с собою». В сию клеть преимущественно должно уединяться, хотя б мы находились и между людьми. «Бог, — говорит святой Иоанн Златоуст, — везде смотрит на цель дел. Если и в клеть войдешь и затворишь за собою двери, то, ежели делаешь это по тщеславию, затворенные двери не принесут тебе пользы... Господь желает, чтоб ты, прежде нежели затворишь их, изгнал из себя тщеславие и заключил дверь сердца твоего. Ибо совершенно доброе дело всегда свободным должно быть от тщеславия, а особенно во время молитвы. Если и без сего порока во время молитвы всюду блуждаем своими мыслями, то, когда приступим к молитве с болезнью тщеславия, тогда и сами не услышим молитв своих. Если же и мы сами не слышим молитв и прошений своих, то как можем надеяться, что Он услышит нас».

Итак, сими словами Спаситель отнюдь не запрещает молитвы, совершаемой в церкви, в обществе верных. «Что же, — говорит блаженный Феофилакт, — ужели не должно мне молиться в церкви? Напротив! Должно, только с чистым намерением, а не с тем, чтобы видели это люди; потому что не место вредит нам, но внутреннее расположение и цель. Многие, и в тайне молясь, делают это для того, чтобы нравиться людям». Общественная молитва, по своей торжественности и по участию в ней многих, более соответствует величию Господа Бога, общего нашего Отца, нежели частная, в которой мы одни предстоим пред Ним; общественная молитва более способна назидать нас, возбуждать и поддерживать в нас чувство благоговения к Богу и чувство любви к ближним, нежели молитва частная, в которой мы лишены и примера и возбуждения постороннего, в которой, именуя Бога Отцем нашим, мы не можем даже ощущать вполне всей силы сих слов. Молитва церковная, совершаемая многими в одно и то же время, в одном и том же месте, имеет большую силу пред Господом Богом, нежели частная, ибо возносится людьми, Самим Богом избранными для сего и украшенными благодатию священства, при посредстве которой нисходят и на нас от Господа Бога благодатные дары и благословение. «Говорят: могу молиться дома, — пишет святой Иоанн Златоуст. — Ты сам себя обманываешь, друг мой. Правда, ты можешь и дома молиться, но не можешь молиться так, как в церкви, где собрано столько отцов, где возносится к Богу единодушный глас. Ты не можешь так возноситься, когда один станешь призывать Господа, как возноситься можешь, когда стоишь вместе с братьями; ибо здесь есть нечто большее, — единение многих, союз любви, молитвы священников. Для того и поставлены священники, чтобы молитвы народа, которые могут быть слабы, соединяя с более сильными, возносить на небо».

Итак, заблудшие братия наши понимают ложно слова Господа, когда говорят, что можно обойтись без Церкви, что будто и дома можно так же молиться, как в церкви. Послушаем еще, что говорит об этом предмете один из отечественных наших святителей, именно святой Алексий, митрополит Московский. Он так поучает: «Князи, бояре, и купцы и всякий правоверный христианин! Оставя все дела своя, на церковную молитву стекайтеся без лености и не рцыте тако: отпоем себе дома. Не может бо та молитва успети ничтоже без церковныя молитвы. Якоже бо храмина дымом без огня не может согретися: тако и та молитва без церковныя. Церковь бо наречется земное небо, в ней же закалается Агнец, Сын, Слово Божие, за очищение грехов всего мира, верных, и людей трепещущих словес Божиих, в ней же проповедуется Евангелие благовещения Царства Божия, и святых Апостол Деяния, и Соборные послания, и светлого нашего учителя Павла апостола 14 посланий, и святых Вселенских Отец 7 Соборов почитаются, и престол Божия славы херувимы невидимо осеняется и священническими руками Тело и Кровь Божественная приемлется и верным людям подается на спасение и на очищение душам и телам. И таковое и страшное, и грозное, и преславное чудо Божие, еже есть церковное управление, — и хощете домашним своим пением обрести себе пользу?»

Ст. 7. Молящеся же не лише глаголите*, якоже язычницы: мнят бо, яко во многоглаголании своем услышаны будут. 8. Не подобитеся убо им: весть бо Отец ваш, ихже требуете, прежде прошения вашего.

* βαττoλoγήςητε. βαττoλoγία у Симплиция значит то же, что πoλυλoγία — многословие. βατταρίζειν у Лукиана значит беспорядочно и глупо говорить. В одном же месте у блаженного Феодорита βατταριςμoί параллельно выражению τα άλημελώς είρημένα нерачительно, бессмысленно сказанное. Глоссаторы слову βάττoς дают значение заики, с трудом говорящего, — βαττoλoγείν с трудом говорить, потом оно значит у них многословие и, наконец, пустословие, бессмыслица; сии значения сходятся в одном — пустое многословие.

Здесь заключается наставление в том, что мы должны избегать еще другого вида лицемерия в молитве, то есть длинных прошений, состоящих в пышном наборе слов и чуждых сердечного расположения.

Язычники произносили в молитвах своих многие и неприличные слова. У латинян молиться значило обременять, утомлять богов. Эллин не довольствовался тем, что взывал ко всем своим 30000 богам, как насчитывает их Гесиод, но он призывал каждого порознь. О мавританской жрице в «Энеиде» говорится: триста раз она произносит имена богов, ерева, хаоса и т.д. К именам язычники прилагали бесчисленное множество эпитетов, которые исчислялись в торжественных молитвах. У Платона сказано об одном эллине: он много молился Аполлону, перечисляя наименования бога. Подобные исчисления, осмеиваемые Лукианом, встречаются в гимнах Орфея.

К сим именам они присовокупляли прошения, неважные по содержанию или недостойные Бога, и повторяли их до нескольких тысяч раз. Древнейший пример таких повторений находим в 3 Цар. 16:26, где жрецы Вааловы целую половину дня кричали к Ваалу: «Послушай нас». Особенно часты сии повторения у индийских и магометанских факиров, тогда как предмет молений их относится к земным благам и к удовольствиям, часто греховным и богопротивным.

С длинными и пустыми молитвами язычники соединяли ложные понятия о богах. Они думали, что боги их находятся в отсутствии или чем-нибудь развлечены и не могут слышать их молитв, или в известные времена находят особенное удовольствие в том или другом имени. Посему они говорили много, чтобы угодить богам и, так сказать, заставить их услышать свои прошения.

Сии то моления язычников и преимущественно ложные понятия их Спаситель имеет в виду, когда запрещает совершать длинные молитвы. Так разумели заповедь Его древние учители Церкви. Святой Григорий Нисский говорит: «Мне кажется, Господь указывает словами не лишние глаголите на пустые мысли и на суетные и бесполезные желания молящихся. Ибо благоразумные прошения означают словом моление; но молитвы, касающиеся преходящих удовольствий, не суть моление, а многословие или, яснее, пустая, пошлая речь, болтовня». — Святой Василий Великий приводит заповедь Спасителя при изъяснении слов пророка Исаии: и аще умножите, моление, не услышу вас (Ис. 1:15), и относит многословие молитвы к прошению о земных предметах, сравнивая с сими словами изречение Соломона: от многословия не избежиши греха (Притч. 10:19), которому он противополагает другое в Псалме 26:4: едино просих от Господа, то взыщу, еже жити ми в дому Господни. Подобным образом объясняет сие место святой Иоанн Златоуст. «Под многоглаголанием, — говорит он, — разумеется здесь пустословие; например, когда просим у Бога неприличного, как то: власти, славы, победы над врагами, множества богатства, словом, всего того, что бесполезно для нас». Подобным образом блаженный Феофилакт говорит, что многоглаголание есть пустословие, когда, например, молимся о чем-либо земном, — о власти, славе, богатстве. «К сему объяснению приближаются эфиопский и персидский переводчики Святого Евангелия, которые вместо слов не лишше глаголите поставили в своих переводах: «не говорите неприличного».

Итак, смысл слов Спасителя следующий: не употребляйте во время молитвы многих слов, не согласных с вашим спасением и истинными понятиями о Боге. Отец ваш, Которому вы молитесь, не имеет нужды в самых словах; Он не так далек от вас, чтобы не мог слышать; Он не рассеян, чтобы вам нужно было обращать на себя Его внимание; Он не несведущ, чтоб вы показывали Ему, в чем имеете нужду; Он не смотрит на слова, но на расположение и знает прежде, нежели вы Ему молитесь, в чем имеете нужду.

Впрочем, Спаситель не имел намерения совсем запретить длинные и усиленные молитвы, как это видно из других наставлений и из собственного примера Его. Он представляет нам в пример вдову, которая единственно усильными просьбами смягчила жестокого судью (Лк. 18: 2-3); Он изображает человека, который получил желаемое от своего друга только докучливым прошением (Лк. 11: 5-10). Спаситель Сам проводил в молитве целые ночи (Лк. 6:12; 21:31) и в саду Гефсиманском молился долго и усильно, повторяя одну и ту же молитву (Лк. 22: 40-46; ср. Евр. 5:7). Апостолы заповедуют быть постоянными, то есть твердыми и усильными просителями (Рим. 12:12; Кол. 4:2; Фес. 5:17). Если сердце определяет время молитвы, а чувство благоговения, веры и любви внушает слова, то кратко или долго будем молиться, минуту или час, в кратких или многих словах, изменяя или повторяя выражения, в немых вздохах или ясным голосом, — мы молимся правильно, и наша молитва благоугодна Богу. «Лишнее говорить в молитве, — говорит один из древних учителей Святой Церкви, — значит необходимое дело запутывать излишними словами, а долго молиться значит продолжительным и благочестивым усилием сердца толкаться к Тому, Кому молимся; потому что это дело совершается более стенанием и вздохами, нежели словами». Господь повелел нам, говорит святой Иоанн Златоуст, не воссылать к Нему молитвы, составленной из многочисленных стихов, а просто открывать Ему наши прошения. Подобным образом пишет блаженный Феодорит: «Не должно совершать молитв, составленных из многочисленных слов, а должно молиться немногими словами, но сердечно и непрестанно». Итак, в сих словах заключается обличение заблудших братий наших, которые, привязываясь к тому и другому способу совершения молитв, к тем или другим словам молитв, не входят в дух молитвы, и, что особенно противно заповеди Господа, молясь, обнаруживают упорное противление Святой Православной Церкви.

Весть бо Отец ваш, ихже требуете, прежде прошения вашего. Было бы богопротивно, если бы из сих слов мы заключили, что нам не нужно молиться. Кто освободит сына от обязанности просить о чем-либо отца, только потому, что отец его знает, что ему нужно? Возношение мыслей к Богу очищает сердце молящегося и соделывает его более способным к принятию Божией благодати. Бог готов уделять нам Свои дары, но мы не всегда готовы принимать их.

Да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя (Мф. 6:3)

«Воскресное чтение», 1803

Это значит, говорит один отец Церкви, то, чтоб человек твой ветхий не знал того, что творит в тебе человек новый, просвещаемый Духом Святым.

Не всегда полезно скрывать от других добрые дела свои; но полезно и нужно нередко открыто действовать ко благу ближних; не величаться тем, но и не стыдиться того. Напротив, всегда полезно и нужно скрывать добрые дела от ветхого человека нашего, от наших страстей и миролюбивых склонностей, дабы к чистому святому делу не примешать нечистых видов, самолюбивых побуждений, суетных желаний. Тогда только и от других скрывать должно доброе дело, когда открывать его им заставляет наш ветхий же человек, в нас живущий, или когда он же, действуя в других, усиливается знать и испортить все то, что мы хотим сделать.

Таким образом, совершенно согласуется упомянутое Евангельское правило с другим правилом Небесного Наставника: тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, Иже на небесех (Мф. 5:16). Слава Божия требует от тебя действования? Действуй со всем усердием и открыто, хотя бы это было совершенно противно всем склонностям ветхого человека. Но слава же Божия требует нередко, чтобы ты скрывал действия или удерживал, тогда не действуй ни в угодность плоти, ни по желаниям мира; или скрывай действия так, чтобы не знала сторона шуяя, что творит сторона правая.

Смысл слов Иисуса Христа о посте, милостыни и молитве

Филарет, митр. Московский.
Слово в день Успения Божией Матери

Ст. 18. Да не явиишся человеком постяся, но Отцу твоему, Иже в тайне; и Отец твой, видяй в тайне, воздаст тебе яве. Подвизайся, делай добро, служи Богу; но берегись, чтобы твоих подвигов, твоих добродетелей, твоего благочестия не обнаруживать пред людьми без нужды, произвольно, самодовольно, тщеславно; имей Бога свидетелем своей совести, и Он будет мздовоздаятелем твоим за все, что ты, не примечаемый человеками, для Него делаешь или терпишь.

Господь заповедует тайну, во-первых, для дел человеколюбия: тебе творящу милостыню, да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя. Во-вторых, для дел благочестия: егда молишися, вниди в клеть твою и, затворив двери твоя, помолись Отцу твоему, Иже в тайне. В-третьих, для дел самоотвержения и умерщвления плоти: да не явишися человеком постяся, но Отцу твоему, Иже в тайне. Следственно, тайну скромности и смирения заповедует Он для всех обязанностей человека к Богу, ближнему и самому себе, для всякой добродетели, для всех дел закона.

Скажут: но как же исполнится Христово же слово: тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесех (Мф. 5:16)? Не заботьтесь; слово Христово исполнится само собою и не потребует вашей помощи. Сказано: да просветится свет ваш, сам собою, естественно, как светит всякий свет; а не сказано: выставляйте напоказ свет ваш. Добрые дела суть дела света по естеству: делайте тайно — свет просияет, когда и сколько повелит Бог и Светодавец. Беда в том, если делаете дела темные, злые, от сих, конечно, нет и не будет света, и Бог не будет ими прославлен.

Скажут еще: как же и молиться или проповедовать в Церкви, если и дела благочестия творить должно втайне? Дабы ответствовать на сие, напомним, что в том же самом поучении, в котором Спаситель наш говорит о молитве втайне, говорит и о даре, принесенном ко алтарю: аще принесеши дар твой ко алтарю (Мф. 5:23); а сие бывает в богослужении открытом и торжественном. Из сего видно, что заповедью о тайной молитве не отменяется обязанность участвовать в общественном церковном богослужении. Но есть и в сем случае своего рода осторожность, чтобы не являться человекам тщеславно, а смиренно предстоять Отцу Небесному, Иже в тайне. Если, стоя в церкви, ты совершаешь действия благоговения, общие всем присутствующим, но стараешься удерживать, или делать неприметными особенные в тебе движения возбужденного благочестия, воздыхания или вопли, готовые исторгнуться, слезы, готовые пролиться: в сем расположении ты и среди многочисленного собрания сокровенно предстоишь Отцу твоему, Иже в тайне.

О молитве Господней

Археологический эскиз.
«Воскресное чтение», 1875

Мнения ученых археологов и экзегетов о цели, значении и смысле молитвы, данной Господом Своим ученикам (Мф. 6: 9-13; ср. Лк. 11: 2-4), очень разнообразны. Мы приведем три замечательные мнения относительно этой молитвы. По первому из них, Христос не давал Своим ученикам, а еще менее всем христианам последующих веков, всеобщей молитвенной формулы, а сообщил только дух детской любви и доверия к Богу, которым должен быть движим молящийся христианин. Христос, говорят защитники этого мнения, хотел в противоположность иудейскому и языческому многоглаголанию (πoλυλαλία, βαττoλoγία) показать на примере, как с немногими словами может быть соединено богатое содержание, и как в краткой речи могут быть высказаны все главные нужды жизни, духа и сердца. (В таком случае слово oΰτως так понимается в смысле: например). Некоторые же из ученых археологов в противоположность этому взгляду на молитву Господню считают ее за предписанную формулу молитвы, которою должны дорожить все христиане, древние и новые, и приравнивают ее к данной Христом апостолам формуле крещения (Мф. 28:19). Что же касается до содержания и формы этой молитвы, то защитники рассматриваемого мнения говорят, что в этом случае она очень подходит к иудейским молитвам и что Христос, применяясь в ее составлении к иудейским воззрениям, имел в виду ту цель, чтобы эта молитва легче могла утвердиться в народе. Наконец, третье мнение принимает семь прошений молитвы Господней за начальные слова различных, бывших в употреблении при иудейском богослужении молитв, — слова, данные Христом вместо других длинных, нецелесообразных молитв. «Ученики, — говорит один толковник, — как видно из ответа Иисуса, желали от Него не указания, как молиться, но о чем молиться и что они только должны принять за образец... И Христос не говорит: Я хочу показать вам, как должно выражать в молитве свои благочестивые чувствования. Ученики просили нечто другое, чем формулы молитвы». А так как Иисус Христос вообще был терпелив к иудейскому богослужению, был далек от того, чтобы совершенно отвергать все иудейские молитвы, то и выбрал начальные слова из лучших молитв для Своих учеников. «Да и был ли бы Он в таком уважении у апостолов — заключает этот толковник, — если бы отверг все молитвы, к которым они из детства привыкли?» Эта гипотеза наиболее принимается западными толковниками. И действительно, она не представляет ничего такого, что было бы несогласно с образом действий и учения Христа Спасителя, нуждами Его учеников и отношениями времени. Для Иисуса Христа нет ничего недостойного в заимствовании наиболее подходящих к христианскому мировоззрению молитв иудейских, особенно в виду скорейшего распространения и утверждения в их среде первых Своих последователей. Но тем не менее православные толковники основательнее принимают второе мнение.

Переходя теперь на почву литургико-археологическую, мы задаемся вопросом: была ли молитва Господня в употреблении при богослужении в первые времена христианства?

При апостолах эта молитва не была в богослужебном употреблении. В книге Деяний апостольских, в тех местах ее, где идет речь об общественной молитве, нигде нет следов молитвы Господней. Так же мало сведений об этой молитве дают нам и послания апостольские. Правда, слова 1 Кор. 14:6 некоторые приводят в доказательство богослужебного употребления этой молитвы при апостолах, но неосновательно: тут идет речь, как видно из контекста, о свободных, импровизаторских молитвах, после которых присутствовавшие так же говорили «аминь», как после говорили по окончании молитвы Господней.

В писаниях мужей апостольских также мало встречаем следов употребления этой молитвы при богослужении. Иустин Мученик (Apolog. 1) сообщает, что в христианских собраниях предстоятель возносил молитвы и благодарения сколько мог, и потом народ восклицал «аминь». Это место некоторые принимают за свидетельство об употреблении молитвы Господней в богослужебных собраниях христиан II века; но лучше всего считать это место за упоминание о молитве от духа и сердца, которую дозволено было произносить предстоятелям, сообразуясь со своими силами и потребностями их общины. Впрочем, кажется, у Иустина, есть намек на «Отче наш» в другом месте, именно при описании обрядов, сопровождавших крещение (там же), где можно думать, что он имеет в виду молитву Господню.

Так же неопределенно говорит об употреблении этой молитвы и святой Ириней, хотя ему и нельзя отказать в знании ее, ибо в книге «Против ересей» он ясно говорит: «Посему и в молитве научил нас говорить (Христос): «И остави нам долги наша», поелику Он есть Отец наш, Которого мы были должниками, преступивши Его заповедь».

Древнейшие же и яснейшие свидетельства о богослужебном употреблении этой молитвы содержат в себе постановления апостольские; однако и они не могут свидетельствовать об употреблении этой молитвы во времена апостолов, так как новая критика относит их происхождение к IV веку, и только свидетельства Тертуллиана, Киприана и Оригена о церковном употреблении «Отче наш» во II и III вв. стоят вне всякого сомнения.

Тертуллиан (220) не только упоминает об употреблении этой молитвы, но и сам даже написал сочинение «De oratione», которое представляет не что иное, как объяснение молитвы Господней, с примечаниями относительно обыкновений при совершении молитвы. В этом сочинении, которое он написал еще пред уклонением в монтанизм (следовательно, еще до 200 года), он не только принимает эту молитву за предписанную, но и называет ее основанием всех молитв, сокращением всего Евангелия. Из контекста речи, где Тертуллиан говорит об употреблении этой молитвы, видно, что она была употребляема только верующими (fidelibus, в противоположность оглашенным).

Киприан (358) во всем почти согласен с Тертуллианом, которого он называет своим учителем и мысли которого дополняет и распространяет. Он также написал введение и объяснение на «Отче наш» (De oratione Dominica — О молитве Господней) и дает такие же высокие отзывы о значении молитвы Господней, как и Тертуллиан, называя ее любезною и приятною для Бога.

Ориген (258) написал также обстоятельное сочинение о молитве (περί εΰχής) вторая часть которого посвящена изъяснению молитвы «Отче наш». Кроме этих древних писателей, у известных отцов Церкви IV и V вв. находится много свидетельств о всеобщности употребления «Отче наш». Так, Августин в письме к Гиларию говорит, что эта молитва для христиан необходима и что она будет употребляться до конца мира. Также у св. Иоанна Златоуста (Нот. 64) говорится о ежедневном прошении: да приидет Царствие Твое, как свидетельство о надежде христиан на воскресение (ср. Кирилла Иерусалимского тайновод. поуч. 5 и др. места).

Употребление этой молитвы, как уже выше было замечено, ограничивалось одними верными. Важнейшие свидетельства об этом можно найти у св. Иоанна Златоуста во 2-й Беседе на 2 Кор., где он говорит о неосвященных, что им не сообщалась никогда введенная Христом и узаконенная молитва, и в Беседе 62-й, где он говорит, что никто не может называть Бога Отцем, прежде нежели не будет очищен от грехов крещением. Это подтверждает Феодорит (в haeret. fabul. с. 28) и Августин (Sermo 62); причем последний замечает, что молитва Господня, которую он называет «ежедневною молитвою верных», в первый раз делалась известною оглашенным в тот день, когда они приготовлялись ко крещению (dies competentium). Но почему же эта молитва не сообщалась оглашенным до крещения, когда она находится в Священном Писании, которое известно было и язычникам? Это недоумение разрешается тем, что от оглашенных скрывали не сами слова молитвы, но догматико-мистическое толкование их, о чем говорят Киприан и другие отцы Церкви.

Таким образом, относительно богослужебного употребления молитвы Господней можно сказать, что она начала входить в употребление уже после апостолов и знанием таинственного значения ее призываний обладали только одни верующие.

Изъяснение молитвы Господней (Мф. 6: 9-13)

«Православный собеседник», 1856

Ст. 9. Сице убо молитеся вы: Отче наш, Иже ecu на небесех! да святится* имя Твое**: 10. да приидет Царствие Твое: да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли. 11. Хлеб наш насущный*** даждь нам днесь: 12. и остави нам долги наша, яко**** и мы оставляем должником нашим: 13. и не введи нас в напасть*****, но избави нас от лукавого: яко Твое есть Царствие и сила и слава во веки. Аминь.

* 'αγιάζειν (святиться) значит делать святым что-либо несвятое, потом — обращаться со святым благоговейно, хранить святое свято, почитать (Числ. 20:12; Втор. 32:51; Исх. 20:8; Левит. 21:8; 1 Петр. 3:15; Сир. 33:4). Так объясняет это слово святой Иоанн Златоуст: «Как ангелы, — говорит он, — воздают честь (άγιάζoυςι) Богу, отвращаясь всякого греха и тщательно исполняя закон, добродетели, так и мы должны чтить Его (αγιάζειν)». Посему αγιάζειν соответствует другому слову δoξάζειν, прославлять, возвеличивать, как в Сир. 30 6:4; Лев. 10:3; Иез. 28:22; 38:23. В значении прославления сие слово принимает в настоящем месте блаженный Феодорит; на текст Исаии 8:17 он говорит: освятите (άγιάςατε — пророк поставил вместо воспойте; так и мы говорим, молясь: да святится имя твое, вместо: да прославится.

** 'oνoμα (имя) имеет тесное и обширное значение. В тесном смысле оно значит собственно имя Божие, например, имя Иеговы; в обширном означает существо Божие, совершенства Божественные, так как имя обыкновенно служит выражением сущности предмета. Если принимать его здесь в первом значении, то прошение будет выражать желание, чтобы имя Божие было произносимо с благоговением и не употреблялось без нужды. Но слова Спасителя не заключают в себе такого смысла. В Священном Писании выражение — Гиндишшем (святится имя) когда относится к имени Божию, везде означает прославление Бога (Ис. 29:23; Иез. 36:23; ср. Ис. 52:5; Рим. 2:24; 1 Тим. 6:1). В Новом Завете вместо άγιάζειν óνoμα, то есть θεoΰ, часто употребляются δoξάζειν, или φανερoυν — прославить, открыть имя, где, очевидно, разумеются совершенства, воля, существо Божие (Ин. 12:28; 15: 1, 4, 6; Откр. 15:4). Итак, óνoμα означает все существо Божие, не исключая, конечно, и имени Божия в собственном смысле.

*** 'επιoΰςιoς. Этому слову дают двоякое значение: ежедневный и потребный для поддержания жизни. Первое значение принято в Вульгате и повторяется многими латинскими толковниками. Смысл в прошении по сему значению такой: «подавай нам хлеб ныне и в каждый из следующих дней». Но это значение не точно соответствует греческому слову: επιoΰςιoς. Сие слово происходит от έπί по, сообразно, и oΰςία сущность, природа, и значит — принадлежащий к сущности, природе, сообразный с природой, с нуждами природы, а посему сообщает прошению следующий смысл: дай нам хлеб, который необходим для поддержания нашей временной жизни; дай столько, сколько нужно для того, чтобы природа наша не расстроилась.

**** Частице ώς — яко можно давать троякое значение: а) винословное — отпусти нам, поелику и мы прощаем других; б) количественное — сколько, в) сравнительное — подобно как и мы прощаем. Первого значения она здесь не может иметь. Отпуская другим согрешения, мы не можем сим побудить Бога к прощению нас, потому что никакая наша добродетель не есть заслуга пред Богом и не сильна умилостивить Его, если мы не будем иметь веры в заслуги Искупителя. Не может иметь и второго значения — сколько; наше прощение обид ближнего не может быть мерою прощения Божия. Если мы просим у Бога столько прощения, сколько сами прощаем ближнему, то освободимся от весьма немногих и самых неважных грехов; потому что каждое оскорбление, делаемое нам братом, почти ничтожно в сравнении с тем, какое мы наносим Богу, как это видно из притчи о царе, требующем отчета от своего подданного (Мф. 18: 23-35). Остается дать частице ώς значение сравнительное, — подобно, как; такое значение ее есть существенное; оно употреблено и в упомянутой притче (Мф. 18:33).

***** πειραςμóς — искушение имеет два значения. Оно значит: а) опыт, испытание, которое Бог делает над людьми, чтобы дать им случай открыть свое постоянство в добре и любовь к Богу. Так, были искушаемы Богом Авраам, Иов и Товия. Сии испытания суть действия любви Божией и составляют жребий избранных, залог блаженной надежды. Они весьма полезны для нас, и потому Иаков заповедует радоваться в них, а Давид просил их себе у Бога (Иак. 1: 1-2:12; 1 Петр. 1: 6-7; Рим. 5: 3-4; Евр. 12:6; Откр. 3:19; Тов. 12:13; Пс. 16:3). б) πειραςμóς значит также искушение греховное, которое может быть направлено против Бога и против людей. Искушает Бога, таким образом, тот, кто не имеет твердой веры в Его могущество и благость, сомневается в Его попечении или требует, чтобы Он творил чудеса. Так, то есть неверием, искушали израильтяне Бога в пустыне (Деян. 15:10; 5:9; 1 Кор. 10:9; Прем. 1:2). Искушать сим же образом человека значит обольщать и влечь его ко греху. Сии-то искушения имеет в виду Спаситель, когда повелевает молиться — не введи нас в напасти, ибо и они происходят хотя не от Бога, но однако по допущению Божию.

Объяснением молитвы Господней занимались многие учители и святые отцы Церкви с самых древних времен. У святого Иоанна Златоуста объяснение молитвы Господней находится в беседах на Святое Евангелие от Матфея и в беседе о устроении жизни по Богу. Его изъяснение, подобно всем другим творениям сего великого святителя и вселенского учителя Церкви, просто, общепонятно, близко к сердцу. Святой Исидор Пелусиот (в посл. 1, 4, 24) и святой Кирилл Иерусалимский объясняют молитву кратко. У святого Григория Нисского есть пять слов о молитве. Во 2-м из них объясняется молитва Господня. Сие изъяснение содержит в себе много высоких мыслей, свойственных творениям древних святых мужей, и отличается красотою изложения. Объяснение святого Киприана в творении о молитве Господней заключает в себе также превосходные и глубоко христианские наставления. Из учителей древней же Церкви объясняли молитву Господню Тертуллиан, которого изъяснение, впрочем, кратко, хотя не лишено некоторого достоинства; Иероним, который предлагает также краткое объяснение молитвы в толковании Евангелия от Матфея и в разговоре против пелагиан Августин, который предложил истолкование молитвы Господней в объяснении Нагорной беседы и в словах на Евангелие от Матфея, и которого объяснение содержит в себе много добрых мыслей; но, подобно объяснению всей беседы, почти всегда колеблется между двумя противоположными истолкованиями.

Толковники указывают на цель, с которою Господь дал нам сию молитву. По мнению одних, целью молитвы было показать образец всех прочих молитв христианских; другие утверждают, будто эта молитва дана для того, чтобы мы буквально держались ее одной. Но из Нового Завета видно, что Иисус Христос не желал, чтобы одна сия только молитва употреблялась христианами. Сам Он и апостолы произносят другие молитвы (Ин. 17; Мф. 26:39; Деян. 1:24; 4:24). Что не в букве заключается главное достоинство молитвы Господней, это показывает разность, хотя и незначительная, в изложении сей молитвы по Евангелию от Матфея и по Евангелию от Луки (ср. Мф. 6:11-13; Лк. 11: 3-4). В первенствующей Церкви она не была единственною молитвою; только усвояли ей несравненное преимущество пред всеми другими молитвами. Святой Иоанн Златоуст называет ее мерою, образцом молитв христианских. Евфимий говорит: «Господь предал нам образец молитвы не для того, чтоб мы молились ею одною, но чтоб, имея сей источник моления, почерпали из нее мысли для других молитв». Итак, вот намерение, с которым Господь предал нам Свою молитву! Мы должны соображать с нею все другие прошения и не вносить в них того, что противно ей. Само собой разумеется, что молитва Господня как образец и содержание всех существенных прошений христианина должна быть первою в устах христианина, произносимою всегда, когда душевные нужды усиливаются до того, что сердце не находит сильнейших выражений, кроме тех, кои произнесены устами возлюбленного Сына Отца Небесного.

Хотя молитва дана была ученикам тогда, когда на них еще не сошел Дух Божий, впрочем, она назначена для одних верующих, и потому смысла ее не должно измерять тогдашними понятиями учеников, многого еще не понимавших в речах Спасителя. Полное значение получает она только в устах возрожденного христианина. Только он может назвать Бога в полном смысле Отцем; только он может молиться о пришествии Царствия Божия, понимая его надлежащим образом; только он может говорить с полным значением слов: остави нам долги наша, яко и мы оставляем должником нашим.

Молитва Господня содержит в себе один предмет — желание Царства Божия, в котором сосредоточиваются все прошения чад Божиих. Сие желание раскрывается в священном числе семи прошений. В начале прошений стоит воззвание к Богу как к Отцу, в конце — славословие.

Филарет, митр. Московский.
Беседа о молитве Господней

Отче наш, Иже ecu на небесех! — взываем мы, последуя Единородному.

Я говорю: последуя. Ибо кто дерзнул бы произнести сие призывание, когда бы Единородный не соделался Первородным во многих братиях (Рим. 8:29), облекшись в плоть нашу, и если бы мы взаимно не облеклись в Него крещением? Дщери Евы производят на свет только рабов и сынов гнева: одна Церковь рождает чад свободы и благодати. Рождение в рабство совершается без нашей воли; рождение в свободу долженствует быть более свободное. Где слабый остаток первоначальной свободы воздвигается от земли, расторгает узы плоти, стремится ко благу духовному, там начинается рождение небесное, сыноположение Духа, приемлемое верою.

Часто мы произносим имя Отца Небесного; но размышляли ли мы когда о нашем праве так именовать Его? Занимаясь земными мыслями, земными желаниями, земными действиями, охотно покорствуя суете вместе с тварью, которая покорена ей неволею, беспечно продолжая быть также плотию, как и родились от плоти (Ин. 3:6), какую часть имеем мы в Отце Небесном; и как можем поставлять себя в сан Его сынов, вместе с Единородным, Иже есть сияние славы и образ ипостаси Его (Евр. 1:3)? Именуя Отца Небесного не для того, чтобы благодарственно исповедать наше благодатное усыновление, но только для того, чтобы ульстить (если бы то возможно было) Его милосердие, ужели мы думаем нашими воплями обезоружить правду Бога, испытующего сердца и утробы! Нет, отвечает Он на дерзновенные взывания чад мира и плоти, Я не Отец ваш, доколе вы не тщитесь внутренне соделаться Моими чадами: вы отца есте того, коего вожделения хощете творити (Ин. 8:44); Мне подобает быть для вас токмо Господом рабов и Судиею повинных.

Дадим, христиане, Богу нашему быть для нас тем, чем Его именуем. Отторгнем себя от земли; взыщем отечества небесного, тогда неосужденно наименуем Отцем нашим живущего на небесах, и Он без гнева услышит наши прошения.

Да святится имя Твое— вот первое прошение. Божие имя есть вещь священнейшая в мире. Им совершаются наши спасительные таинства; им печатлеется верность наших клятв и обещаний; его полагаем мы в основание начинаний наших. Было время когда оно, исходя из уст рабов Божиих, владычественно потрясало природу и низлагало их врагов, видимых и невидимых. Сия непостижимая сила есть собственно Божия; но ее действие в нас зависит от нашей веры и благочестия. Посему заповедано нам хранить имя Божие с благоговением и употреблять с бережливостью: да не приимеши имени Господа Бога твоего всуе (Втор. 5:11). Посему, признавая себя недостойными хранителями сего небесного сокровища, мы молим Отца Небесного, да вечно святое в самом себе имя Его святится и в нас; да с благодатною силою произносим его устами; да с верностью изрекаем его делами; да свет наш просветится пред человеки, и они в нас и с нами прославят Отца нашего, Иже на небесех (Мф. 5:16).

Но что если язык молящегося, долженствующий освятить имя Божие, или паче освятиться им, еще не очищен от празднословия, злоречия, лжи, клеветы? Что если желания наших сердец противоборствуют хотениям наших уст? Если гласы молебных пений и славословий наших возмущает нами же возносимый к небу вопль нищих (Быт. 4:10), в которых мы не прославили Бога, Судию обидящих? Какая в том польза, что мы на языке носим славу Божию, если языцы, взирая на нашу жизнь в удивлении вопрошают друг друга: где есть Бог их (Пс. 78:10)?

Сколько можешь, удержи язык твой от зла, сотвори благо (Пс. 33: 14-15) всем сердцем твоим; тогда не вотще молиться будешь, да святится имя Божие.

Да приидет Царствие Твое — вот второе прошение сынов Царствия.

Царствие Божие — царство всех веков (Пс. 144:13) и еще прежде, нежели родились веки, Бог был Царем Своей сокровенной вечности. Ныне во времени Он открывает владычество Творца и Промыслителя в царстве природы и в царстве благодати любовь Отца и Спасителя, — впрочем так, что мы видим Его токмо якоже зерцалом в гадании (1 Кор. 13:12). Наконец, оба сии царства, постепенно достигая предопределенного совершения, преобразятся в единое Царствие славы, в котором Он явится сынам Царствия лицем к лицу и будет возводить их от славы в славу. Грядущее таким образом от Бога к человекам Царствие многих в торжественном пришествии своем обыдет и оставит ошуюю: только избранные и носящие в себе внутреннее семя Царствия призваны будут наследовать уготованное им Царствие от сложения мира (Мф. 25:34). Итак, моление наше о Царствии Божием есть благоговейное желание, чтобы Бог совершил чаяние твари, откровения сынов Божиих чающей (Рим. 8:10) и нас сподобил достойно сретить сие вожделенное для всего мира событие.

Искренно ли в нас такое желание? Мы желаем Царствия Божия и знаем, что сие Царство несть от мира сего (Ин. 18:36); но не многие ли из нас в легкомысленных мечтаниях созидают здесь каждый собственное царство? Сын силы думает мечом начертать другим закон страха и умиления; мнящийся быть мудрым хочет владычествовать пером в царстве мнений; легкомысленный мечтает быть законодателем в удовольствиях и забавах; корыстолюбивый устрояет темное царство и собирает бездушных подданных в своих сокровищах. Мы желаем Царствия Божия и верим, что в него вводят узкие врата и тесный путь (Мф. 7:14), однако не часто ли, упреждая друг друга, поспешаем занять широкий путь и вступить во врата пространные? Мы любим поставлять себя одесную других, не представляя того, что по самому естественному последствию, идя таким образом навстречу Господу, мы обращаемся ошуюю Его. Мы желаем Царствия Божия и слышали, что нудится (Мф. 11:12) оно; итак, делаем ли себе какое насильствие для приобретения его, и не для того ли только молимся о нем, чтобы труд сего великого дела сложить на единого Бога?

Возревнуем о служении Богу, подобно как мы ревнуем о господствовании в мире; изыдем во сретение Царствию Божию путем креста и смирения; тогда молитва о его пришествии не будет лицемерием.

Третье прошение: да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли. Бог наш на небеси и на земли творит вся, елика хощет: воли бо Его кто противитися может (Рим. 9:19)? Итак, без сомнения, не умножения могущества желаем мы Всемогущему в нашей молитве. Тварь, одаренная всем, но которая видит все свое блаженство в единой воле Творца своего, молит, да Его благая воля и совершенная покорить себе ее волю несовершенную и слабую, и будет в ней и еже хотети и еже деяти (Флп. 2:13). Но что есть воля Божия на земле, яко на небеси? Ангелы суть небо; человеки суть земля; когда земнородные будут служить Богу с любовью столь пламенною, с ревностью столь неудержимою, как ангелы; тогда исполнится воля Его, яко на небеси, и на земли. Церковь верующих есть небо на земли: омраченный и заблуждающийся мир есть токмо земля; когда и погибшие овцы познают спасительный глас Пастыря и сидящие во тьме и сени смертной видят свет велий; тогда исполняется воля Отца светов, яко на небеси, и на земли.

Дух есть некоторым образом небо в человеке; плоть — земля: когда внутренней человек, соуслаждающийся закону Божию, подчинит себе закон сущий во удех (Рим. 7: 22-23), а плоть останется тем, чем ей должно быть, — покорною рабынею; тогда исполнится воля Бога духов, яко на небеси, и на земли.

Много мы говорим о воле Божией, но едва ли не более помышляем об исполнении своей воли. Мы желаем видеть землю, по исполнению воли Божией, подобною небу, или самим небом, но начинаем ли сие великое превращение с самих себя? Любовь ангельская! Где ты обитаешь? Где ты действуешь, ревность благочестивая? Где почиваешь ты, кроткая преданность воле Божией? Вместо возвышения от земли к небу, от жизни христианской к ангельской, не более ли приметно в нас нисхождение от неба к земле, унижение духа пред плотью, ниспадение от благословенного Царства благодати в мятежное владычество растленной природы? Возненавидим прежде злую волю собственную и потом уже молиться будем о благой в нас воде Божией.

Три прошения молитвы Господней, о которых я сказал, слушатели, тем с большею осмотрительностью и благоговением должны быть приносимы нами Господу, что простираются от времени до вечности. Следующие за ними четыре прошения относятся более до времени; но мы должны памятовать, что благоразумное или неблагоразумное попечение о временном приобретает нам благоволение, или воздвигает на нас гнев Вечного Бога.

Хлеб наш насущный даждь нам днесь.

Сим желанием должны ограничиваться наши попечения о благах мира. Жизнь есть благо потому, что ею можно заслужить блаженную вечность; потому только благо для нас и то, что служит к сохранению жизни. Кто знает, сколько должен он сделать для вечности, тот не много имеет времени заботиться о жизни настоящей. К счастью, благий Промыслитель слагает с нас сей последний труд, как скоро мы приемлем на себя первый: ищите прежде Царствия Божия, и сия вся приложатся вам (Мф. 6:13). И посему верные чада Божии просят не у рабов, но у Отца: просят не суетных украшений и ничтожных драгоценностей, но хлеба; хлеба не вкусного, но насущного; не в житницы на лета многа, но только днесь на трапезу. Довлеет, говорят они, настоящему дневи злоба его (Мф. 4:34); почто заранее стужать попечительному Отцу о таких нуждах, которых, может быть, заутра не будет более? Но и при столь ограниченном требовании не столько помышляют они о хлебе, насыщающем тело, как о том насущном хлебе, который питает и укрепляет существенную часть человека; ибо не о хлебе единем жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем изо уст Божиих (Мф. 4:4). Все ли мы умеем хотя чувствовать спасительный глас слова Божия, если не обретать для оного сродную пищу? Не часто ли подавляется сей духовный глад алчностью плоти, которая требует не насыщения, но пресыщения, не одежды, но убранства, не здравия для отправления дел, но неги и бездействия? Удовлетворив себе в обыкновенных временных потребностях, мы вымышляем для себя случаи непредвидимые и нужды в будущих летах, которые никогда к нам не придут. Наконец, не довольствуясь оскорблять Бога столь излишними желаниями, мы еще оставляем Его и обращаемся с оными к сильным земли, к хитростям, к неправдам, и таким образом присовокупляем к дерзости неверие.

Будем умереннее в наших желаниях и благоразумнее в выборе потребного для нас. Одна благоразумная умеренность умеет просить хлеба у Хлеба животного (Ин. 6:35).

И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим.

Сколь многочисленны долги наши Богу! Есть долг наследственный. Наш первый праотец купил запрещенный плод ценою жизни своей и своего потомства: мы родимся должниками. Есть долги собственные. Бог невидимо нам раздает многоценные таланты, внутренние и внешние, коемуждо противу силы его (Мф. 25:15); употребление их во благо и во славу Его есть лихва, Им требуемая, а каждое беззаконное действие, каждое порочное желание, каждый лукавый помысел исчисляются всеведением и составляют ужасное множество долгов наших. Они неоплатами. Но какой легкий договор нам о них предлагается! Аще отпустите человекам согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный (Мф. 6:14). Для сего-то священного договора мы приводим пред Него с собою наших должников; указуем Его милосердию на наше милосердие; и если бы таким образом все до единого старались изглаждать пред очами Божиими зло, сделанное человеками, то рукописания грехов наших постепенно бы оскудевали доколе, наконец взаимные прощения всех и каждого составили бы единое всеобщее оправдание, к неизреченной славе Помилователя, к несказанному блаженству помилованных.

Не так же ли удобно, скажут, милосердию бесконечному и без условия простить погрешности и заблуждения слабых смертных, сколько бы ни были они многочисленны? Но не удобнее ли тебе простить несравненно меньшие оскорбления твоего ближнего? То истинно, что милосердие Божие бесконечно; потому-то и хочет оно, чтобы не ты один, но и все получили прощение, и, подавая его тебе, как бы просит его у тебя твоим братиям. О человеке, который живет и дышит единою милостью Господа! Если ты отвергаешь Его у тебя ходатайства за ближних твоих; как может Он приять за тебя ходатайство Сына Своего? Тогда в прошении оставления долгов наших, якоже и мы оставляем должником нашим уже заключается и осудительный на нас приговор: суд без милости не сотворшему милости (Иак. 2:13).

Не забудем, христиане, миловать прежде, нежели будем просить помилования. Блажени милостивии: яко тии помилованы будут (Мф. 5:7).

И не введи нас во искушение.

Бесполезно было бы и прощение грехов, если бы мы всегда возвращались к ним с прежнею слабостью. Но как трудно не пасть когда-либо среди непрестанной брани против плоти, мира и духа злобы! Лев рыкает; лисы коварствуют. Если мы противопоставляем лукавству прозорливость, то крепость изменяет нам; если ярости силу, то коварство нас обманывает. Нет для нас иной надежды, разве единый Победитель всех врагов наших не попустит на нас более нападений, нежели мы можем выдержать, или дарует нам столько искусства и сил, сколько нужно для совершенной победы.

И мы молимся, слушатели, о сохранении нас от искушений; но не приближаемся ли к ним сами, прежде нежели они постигают нас? Молимся, да не поработит нас плоть; но не сами ли слишком заботливо питаем и греем врага сего, и служим ему, как другу и владыке? Молимся, да не очарует нас мир; но не мы ли отверзаем ухо к его тлетворным обаяниям? Молимся, да не соблазнит нас око; но не мы ли его пригвождаем к земным прелестям? Против кого в таком случае обращается наша молитва, если не против нас самих? Кийждо искушается от своей похоти влеком и прельщаем (Иак. 1:14). От нас зависит не идти навстречу искушениям: молитвою отвращать должно те, которые против воли нашей с нами сретаются.

До избави нас от лукавого.

Есть, наконец, некоторый род зла в поврежденной природе, которое находится не столько во внутреннем существе вещей, сколько во мнении, в действии токмо наружном и преходящем ощущении. Оно не всегда есть бич карающего Правосудия; но часто поражающий жезл любви, горькое врачевство, и, так сказать, благо несозревшее. Убожество, болезнь, печаль, унижение, гонения суть зло разве тогда, когда мы виновны в них; но немощная природа содрогается при одном виде страдания. И сколь велико снисхождение Отца Небесного, Который позволяет нам просить Его, да успокоит нас от сих призраков зла; да ускорит рассеять и сии легкие тени, пробегающие по юдоли жизни!

Но тем дерзновеннее и неблагодарнее мы, когда употребляем во зло толикое снисхождение. Сколь многие вопиют к Богу на несчастия, которые суть дело их собственных рук. Тот, который неумеренностью сокрушил крепость свою, приходит жаловаться на свои немощи; тот призывает суд Божий на оскорбляющих его, кто сам осуждается пред ними своею совестью; тот окаявает свою нищету, кто привлек ее расточительностью. Просить ли таковым избавления от лукавого, или лучше благодарить Промысл за предстоящее обличение и внушаемое исправление лукавого сердца?

Будем, слушатели, с радостью сносить наказание, когда мы виновны; когда невинны, без нетерпеливости молиться об избавлении от бедствия. Весть Отец наш Небесный, ихже требуем (Мф. 6:32).

«Воскресное чтение»

Ст. 14. Аще отпутаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный. Итак, величайшее для нас благо — отпущение грехов наших — Отец Небесный положил, так сказать, в собственные наши руки: прощай ближним твоим согрешения их пред тобою — Господь простит и твои согрешения пред Ним; не отпустишь другим — не отпустится и тебе. Почему так?

1) Потому, что Царство Божие есть царство любви и мира, единодушия и союза братского: может ли быть принят в него человек гневливый и раздражительный, мстительный и злопамятный? Такому приличное место, очевидно, только в аде!

2) Потому, что с правосудием Божиим примирил нас Господь наш Иисус Христос Своими страданиями и крестною смертию; а между нами и ближними нашими нет ходатая и посредника; нам должно мириться самим, пока мы на пути жизни, в противном случае соперник наш предаст нас Судии, а Судия отдаст нас слуге, который всадит нас в темницу.

3) Потому, что за все грехи ближнего нашего, следовательно, и за грех оскорбления, коим согрешил он пред нами, пролита святейшая Кровь Сына Божия: не простить ближнему согрешения его ради сей величайшей жертвы, ради которой Сам Отец Небесный прощает нам все согрешения наши, значило бы вновь распинать Сына Божия.

4) Потому, что непримирительность есть исчадие гордости и ясное свидетельство того, что в нас обитает и над нами властвует сей диавольский грех. Как же простит нам Отец Небесный грехи наши, если мы не хотим извергнуть из сердца своего исконного зла, за которое и прародители наши изгнаны из рая? Но чем же лучше всего могли бы мы доказать, что мы отверглись самолюбия и не питаем в себе гордости, как не прощением обид, как не отпущением ближним нашим согрешений их?

5) Потому, что Бог отпускает грехи только кающимся, а не нераскаянным (по той причине, что, сотворив нас свободными, не отъемлет Своего дара — призывает, а не принуждает идти в Свое Царство); но не может быть истинного покаяния без полного самоотвержения; а где же наше самоотвержение, когда не хотим простить брату нашему оскорбления?

6) Потому, что в Царстве Божием могут быть только сыны Божии, которых свойство отличительное — быть милосердыми, якоже Отец наш Небесный милосерд есть, прощать другим не седмь только крат, но семдесят крат седмерицею.

Аще отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный: аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешений ваших.

«Православный собеседник», 1856

Ст. 16. Егда же поститеся, не будите, якоже лицемеры сетуюше: помрачают бо лица своя, яко да явятся человеком постящеся: аминь глаголю вам, яко восприемлют мзду свою. 17. Ты же постяся помажи главу твою и лице твоеумый: 18. яко да не явишися человеком постяся, но Отцу твоему, Иже в тайне, и Отец твой, видяй в тайне, воздаст тебе яве.

К милостыне и молитве Господь присовокупляет пост, который составляет одно из важнейших средств к победе над диаволом и плотию. Пост есть жертва, которую мы приносим Богу своим телом, и объемлет собою все телесные подвиги и дела покаяния. Посему все то, что Спаситель говорит о посте, относится и к прочим внешним делам благочестия. Иисус Христос запрещает искусственное, намеренное уныние, но не печаль сердца, сокрушенного скорбью о грехах; поелику сия скорбь не может не сопровождать истинного покаяния и поста. Когда Господь говорит, что должно помазывать главу и умывать лице, то слова сии могли иметь буквальный смысл для современников Его; ибо в Палестине был обычай помазывать главу как для предохранения от солнечного зноя, иссушавшего тело, так и для чистоты. Сие полезное обыкновение оставляли фарисеи во время поста, чтобы пренебрежением наружной опрятности и притворным принятием пасмурного вида дать заметить свою подвижническую строгость и тем заставить других взирать на себя как на людей святых. Вопреки сему лицемерному благочестию Иисус Христос заповедует не изменять ничего в обыкновенном образе жизни. Так как и мы прилагаем старание о наружной чистоте, а в известные дни даже делаем выбор в одежде, то заповедь Господа должно принимать в буквальном смысле и по отношению к нам, то есть и мы не должны во дни поста оставлять в пренебрежении своей наружности и делать намеренно свое лице печальным и истощенным. Вообще заповедь Спасителя имеет тот смысл, что в покаянии и умерщвлении тела не должно стараться делать себя заметным людям. «Христос, — говорит святой Иоанн Златоуст, — заповедует нам помазывать голову не с тем, чтобы мы непременно делали сие, но чтобы тщательно старались скрывать свои подвиги».

При сих словах, говорит тот же великий святитель, прилично нам тяжко возстенать и горько восплакать. Мы не только подражаем лицемерам, но и превзошли их. Я знаю, знаю многих, которые не только, когда постятся, обнаруживают это пред людьми, но и совсем не постясь — принимают на себя лица постящихся и в извинение представляют то, что хуже самого греха. Я делаю это, говорят они, для того, чтобы мне не соблазнить других. Но что ты говоришь? Поститься тебе повелевает закон Божий, а ты ссылаешься на соблазн? И ужели думаешь, что, исполняя сей закон, ты соблазняешь, а нарушая оный, не делаешь соблазна? Что может быть хуже сего извинения? Ты хочешь быть хуже лицемеров, вдвойне лицемеришь и вымышляешь крайнее нечестие. Ужели не приводит тебя в стыд выразительность изречения Спасителя? Он не сказал, что они только лицемерят, но, желая сильнее обличить их, сказал: помрачают бо лица своя, то есть портят, искажают их. С другой стороны, Спаситель отклоняет Своих слушателей от подражания лицемерам и самою легкостью предписываемой им заповеди. Ибо Он не заповедует долгого поста, не предписывает много поститься, но только предостерегает, дабы нам не лишиться венца за оный. Итак, то, что есть тяжкого в посте, лежит и на нас, и на лицемерах, ибо и они постятся. А самое легкое дело, то есть трудиться с тем, чтобы не потерять награды, составляет Мою заповедь, говорит Спаситель. Таким образом, Он нимало не увеличивает для нас трудов, но только ограждает безопасностью награды, не желая, чтобы мы отходили не увенчанными подобно лицемерам.

«Если же и для суетной славы, — учит тот же святой вселенский учитель, — казаться бледным значит портить лице, то что сказать о белилах и румянах, которыми женщины портят лица свои на пагубу юношам сладострастным? В первом случае делают вред только себе самим, а в последнем и себе, и тем, которые смотрят на них. Бегите той и другой язвы с возможным усилием!»

«Под елеем, — говорит блаженный Феофилакт, — разумеется также и милостыня, а под главою нашею — Христос, Которого должно умащать милостынями. А лицо умывать значит также душу очищать и чувства омывать слезами».

Влияние сердечной привязанности на жизнь и характер человека (Мф. 6:21)

Ф. Надеждин.
«Духовная беседа», 1859

Наше сердце там, где предмет нашей любви и привязанности, или, как говорит Евангелие, идеже есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше (Мф. 6:21). Но где наше сердце со своим сокровищем, не там ли и вся наша душа? Так, чем живет сердце, исходище (Притч. 4:23), источник нашей жизни, тем живет и весь человек, около того сосредоточивается вся его жизнь и деятельность.

Неудивительно, если от таких или других свойств предмета, особенно любимого нами, и вся наша жизнь и деятельность принимает такой или иной характер. Чем возвышеннее и благороднее предмет нашей сердечной привязанности, чем способнее он возбуждать и питать в нашем сердце истинно христианские чувства и желания; тем скорее можно ожидать от человека характера благородного и высокого, деятельности благотворной и общеполезной. И наоборот, чем ничтожнее и мелочнее предмет нашей любви, чем менее привязанность к нему сообразна с требованиями закона евангельского и совести, тем ничтожнее и мелочнее характер человека, тем более бесполезна или положительно вредна его жизнь и деятельность. Это — постоянный и неизменный закон духовно-нравственной жизни человека везде, где только сердечная привязанность к предмету искренна, нелицемерна.

Человеческая жизнь представляет много примеров, которые могут служить самыми очевидными доказательствами этой истины.

Так, один из самых поразительных примеров подобного рода представляет нам жизнь людей, сердце которых привязано к земным сокровищам. Если любовь к этим сокровищам поглощает все чувства сердца, все желания и помышления человека и развивается до крайней жадности, до отвратительной скупости, то человек ради своего мертвого и бездушного сокровища умирает для всего живущего и чувствующего. Его сердце делается бесчувственным и хладным ко всем воплям и мольбам несчастных. Эта жестокость, эта холодность и безжизненность сердца скупых выражаются и во всех отношениях их к ближним и во всей обстановке их жизни.

Угрюмость и холодность и недоступность во взгляде и лице, почти постоянная суровость в разговоре и в обращении с другими, боязливая мнительность, подозрительность и осторожность даже в присутствии таких людей, честность и прямодушие которых всем известны, желание постоянно жить в отдалении от других людей и других удалять от себя — вот свойства, которые более или менее, смотря по степени развития страсти, определяют характер скупых! Вся обстановка их домашней жизни — одежда, утварь, множество различных, нужных и ненужных вещей — все это, сберегаемое ими в течение многих лет, покрытое пылью, снедаемое молью и ржавчиной, устарелое и истлевшее, полуразрушенное, не веет ли могильным холодом, не показывает ли, что скупые заживо отреклись от жизни, отказались от всех, даже самых невинных потребностей и удовольствий жизни? Так мертвое и бездушное сокровище сердца передает свои свойства и сердцу, и характеру, и всей жизни человека! Конечно, привязанность к земным сокровищам не всегда развивается до такой степени, не всегда является в виде крайней, отвратительной скупости. Но если она есть первая и главная привязанность сердца, то, в каком бы виде ни являлась, до какой бы степени ни доходила, она всегда более или менее убивает в сердце человека любовь и сочувствие к ближним, делает его своекорыстным, помышляющим только о своих выгодах и удовольствиях, но холодным и равнодушным к несчастиям и страданиям других.

Посмотрите при свете здравого рассудка и особенно при свете Евангелия на другие сердечные привязанности, которые являются в форме изящной и прекрасной, основаны на требованиях мнимого просвещения, цивилизации, современного вкуса и общественного благоприличия. И здесь вы приметите, как эти привязанности, не подчиненные высшим и благороднейшим требованиям человеческого сердца, гибельно действуют на характер и жизнь человека, как ужасно расстраивают его отношения к ближним, как незаметно влекут его к погибели, скрывая от него самого безобразное под видом прекрасного, ничтожное и низкое под маскою великого и высокого.

В наше время многие имеют страсть одеваться изящно, новомодно. И как, по видимости, извинительно это пристрастие именно потому, что уже слишком обыкновенно, что день ото дня более и более оно распространяется между людьми! Как не следовать обыкновению почти всеобщему, почти превратившемуся в закон общежития? Многие так и думают — и все свое сердце, все помышления, всю жизнь отдают в жертву страсти к нарядам и убранствам, повинуются ее требованиям в такой же мере, в какой бы следовало повиноваться только требованиям благоразумия, совести и закона. Удивительно ли, если эти люди, постоянно занятые мыслями о модах, которые постоянно изменяются, очень часто меняют свои мысли, чувства, взгляды, убеждения и делаются в характере своем капризными и непостоянными? Обратитесь к опыту и присмотритесь внимательнее к быту, например, женщины, пристрастной в нарядам и уборам. В такой же мере, в какой нищего гнетет забота о дневном пропитании, сердце этой женщины угнетает забота о том, как бы одеться лучше, как бы своей одеждой обратить на себя общее внимание. Может ли быть что-нибудь мелочнее и ничтожнее подобной заботы? Но вот ей удалось одеться, по ее мнению, лучше и новомоднее всех своих соперниц — и тогда в ее сердце пробуждается иное чувство, чувство тщеславия! Переполнив сердце, это чувство часто изливается и наружу — является в гордом и высокомерном взгляде, которым поражают соперниц. Но и этим, как показывает опыт жизни, дело не всегда кончается: ко взгляду нередко присоединяется и язвительное слово то в виде тонкого, но едкого намека, когда говорят в присутствии соперниц, то в виде насмешек явных, суждений самых оскорбительных, часто от одежды доходящих до нравственных недостатков, когда говорят заочно. За насмешки, в свою очередь, платят насмешкой; тщеславие отражают тщеславием; презрение — презрением; сказанное лукавым намеком так же ясно, как сказанное прямо, и сказанное заочно очень редко сохраняется в тайне, но, переходя из уст в уста, доходит до тех, о которых сказано. И вот зло, порожденное пристрастием к модной, нарядной одежде, растет день ото дня более и более. Нередко самые нежнейшие чувства, самые священные обязанности приносятся в жертву этому ничтожному, но изящному идолу! Что, например, священнее и ненарушимее любви супружеской? Но женщина, сердце которой предано модным нарядам и убранствам, часто жертвует для них и любовью к супругу, по крайней мере настолько ценит его любовь к себе, насколько она служит средством к удовлетворению любви к нарядам. Она платит за нежность нежностью, за ласки — ласками только тогда, когда супруг удовлетворяет ее пристрастию к нарядам. Но ее чело покрывается облаком печали, взор делается угрюмым и мрачным, из уст слышатся упреки в холодности и равнодушии, когда супруг не хочет или не может удовлетворить ее прихотям, слишком безумным и разорительным... Отсюда сколько неприятностей и огорчений семейных! Но вот супруг ищет средств удовлетворить недовольную супругу и, как часто в подобных случаях, не находя средств законных, прибегает к незаконным, жертвует долгом и совестью, низвращает правду и суд, оправдывая виновных, осуждая невинных! Сколько зла для общества! Сколько плача и слез для несчастных! А сколько огорчений для супруга от насмешек, на которые он не смеет отвечать, от обличений, которых не может отражать, от упреков совести, часто заглушаемых, но никогда не заглушимых!.. После любви и привязанности супружеской самая нежнейшая и сильнейшая привязанность, которую сама природа возбуждает в сердце женщины, это привязанность к детям, любовь материнская... Но, как несомненно доказывает опыт жизни, и эта священная привязанность часто приносится в жертву страсти к модам и убранствам! И есть ли время женщине, пристрастной к нарядам и уборам, думать о детях, когда она весь день думает о собраниях, где любит блистать этими нарядами, а потом, изнеможенная и усталая, покоится до другого вечера, в который делается то же? Не так же ли действуют и все другие привязанности нашего ветхого человека? Не простирают ли они своего гибельного влияния на характер, жизнь и деятельность людей?

Вот человек, сердце которого привязано к удовольствиям самым чувственным и грубым: он любит шумные пиршества и собрания; он ищет своего утешения в вине, своего веселия в обществе людей развратных. Что же удивительного, если в его характере и поведении более или менее обнаруживается его сердечная склонность? Что удивительного, если в его мыслях — крайняя рассеянность и беспорядок, в его воображении — образы нечистой похоти, в его словах — соблазнительная двусмысленность, в его взорах, лице, походке, телодвижениях, во всем обращении — крайняя вольность и бесстыдство? Иначе и быть не может: яд разврата, отравив сердце, из сердца проникает в помыслы, в слова и дела человека!

Вот человек, сердце которого пленилось поверхностным, ничтожным блеском земной славы: он желает во что бы то ни стало, каким бы то ни было путем, добиться наград, почестей и отличий. Неудивительно, если он и своих ближних ценит и уважает в той мере, в какой они содействуют достижению его цели. Лукавство, хитрость, двоедушие управляют его жизнью и делами, если под маскою почтения и уважения, светских благоприличий, вежливости и приветливости он строит козни своим ближним. Честолюбец унижается до крайнего раболепства пред теми, которые могут возвысить его, осыпать почестями и отличиями, для их прихотей он жертвует совестью и законом, по их приказанию теснит и угнетает своих ближних, разрушая все преграды на пути к своей цели, он сталкивает с места других, более его достойных и способных. И это все нисколько не удивительно: наше сердце по самой природе своей таково, что для предмета своей искренней и глубокой привязанности готово жертвовать и ближними, коль скоро они идут вопреки этой привязанности...

Но от привязанностей грубых и чувственных, или тонких, но мелких и ничтожных, односторонних и своекорыстных, обратимся к той привязанности сердца, которая и по самому предмету своему должна быть возвышенна и благородна, и по своему влиянию на характер, жизнь и деятельность человека благотворна и общеполезна. Есть люди, которые все свое сердце, все помышления, всю жизнь отдают науке, посвящают на изыскание истины. Что может быть возвышеннее и благороднее подобной привязанности? Что общеполезнее и благотворнее жизни, посвященной на изыскание и распространение истины, в которой так многие нуждаются? И здесь скорее всего, кажется, можно бы ожидать характера возвышенного и благородного, чуждого всякой уклончивости и лукавства — деятельности сколько благотворной, столько же достойной человека. Подлинно сердечная привязанность к науке, жажда знаний достойны полного уважения!

Но если эта привязанность не подчиняется другой, высшей привязанности сердца человеческого, если в изыскании истины понимают истину по-своему, ищут ее только в своих мнениях и убеждениях, предположениях и соображениях, — тогда и эта сама по себе благородная привязанность сердца может сделаться источником многих раздоров и разделений, вражды и неудовольствий, источником действий своекорыстных, крайне унизительных для человека и разрушительных для благоденствия общественного, тем более разрушительных, чем более наука дает средств представлять их благородными, высокими и общеполезными.

Но где найти высшую привязанность? Где найти предмет, вполне достойный нашей любви и притом столь высокий и благородный, чтобы истинная и полная привязанность к нему исключала даже возможность ничтожества и низости в характере и деятельности человека? Где найти предмет, который бы, овладев нашим сердцем, пленив его любовью к себе, от себя самого дал нашему сердцу свойства истинно прекрасные, нашему характеру и всей деятельности истинное величие и достоинство? В вере, только в вере можно найти столь драгоценное сокровище сердца, но не во всякой вере; потому что и вера, если только она произошла от людей, от их заблуждений и мудрований, может крайне развращать сердце и растлевать всю жизнь человека. Только в вере, данной нам Самим Богом и Единородным Сыном Божиим Господом Иисусом Христом, только в вере христианской можно найти предмет, вполне достойный нашей любви.

Что же говорит нам вера? Возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим (Мк. 12:30) — так, как Он Сам требует в Своем святом законе, в Своем откровении человечеству. Вот привязанность сердца, вполне достойная христианина!

Эта привязанность не исключает вовсе, не уничтожает других сердечных привязанностей; но, подчиняя их себе, облагораживает и возвышает их, дает им направление истинно полезное и благотворное. И любящие Бога, как и все люди, часто пользуются благами земными — богатством, почестями, отличиями, невинными удовольствиями и удобствами жизни, мудростью и знаниями человеческими. Но эти предметы никогда не делаются у них идолами сердца, требующими себе в жертву всего и всех.

Так как наше сердце по самой природе своей таково, что для своей любимой привязанности часто готово пожертвовать всем, то и любящие Бога, сообразно с таким свойством сердца человеческого, приносят в жертву высокой привязанности своего сердца все, что несообразно с ней, приносят ей в жертву самые нежные и благородные влечения сердца, если последние идут вопреки ей, приносят ей в жертву свои собственные выгоды, достоинства и преимущества, если сохранение или приобретение последних оскорбительно для Того, Кому предано их сердце.

Так, любящие Бога несравненно более других людей уважают естественные влечения и привязанности сердца человеческого: для них священна и неприкосновенна любовь родительская, супружеская, детская; для них священны узы родства и дружбы. Но коль скоро подобные естественные привязанности переступают свои границы, идут вопреки воле Божией, требуют себе жертв, неугодных Богу, тогда для любящих Бога они уже не имеют силы и значения и сами приносятся в жертву любви к Богу.

Любящие Бога более всех людей сознают и уважают священный долг — повиноваться воле и власти начальствующих. Но если эта воля идет вопреки воле Божией, требует действий, несообразных с совестью и законом Божиим, тогда для любящих Бога она теряет свою обязательную силу.

Любящие Бога, как и все люди, желают себе доброго мнения и доброй славы, хорошего положения в обществе и более или менее стремятся к исполнению своих желаний. Но у них только один путь к этой цели, согласный с волей и законом Божиим, — путь истинных заслуг и достоинств, без всякой гордости, тщеславия и превозношения, приобретение чести и выгод строгим и точным исполнением обязанностей, без нарушения чужих прав чести и достоинств.

Итак, только одна есть привязанность сердца, достойная того, чтобы ей покорить все наше сердце, — только эта привязанность сердца к Богу как высочайшему благу и совершенству может дать надлежащую цену и направление другим привязанностям сердца, образовать характер истинно великий, дать жизни и деятельности человека направление истинно благотворное и полезное. Только эта привязанность сердца может образовать людей полезных и достойных на всех степенях жизни общественной, — беспристрастных судей, строгих ревнителей правды, благородных и достойных служителей науки и воспитателей юношества, добрых отцов и матерей семейства, добрых начальников и подчиненных, достойных и ревностных пастырей Церкви. Без этой высокой привязанности сердца, без любви к Богу никакие разумные убеждения, о которых в наше время говорят так много, никакие всеобъемлющие понятия, никакие улучшения и учреждения не принесут никакой существенной пользы. Ибо не из убеждений разума, большею частью приобретаемых и наживаемых извне, принимаемых и отвергаемых сообразно с такими или иными расположениями сердца, не из случайной обстановки внешней жизни, из ее улучшений и усовершенствований, а из самого человека — из его сердца, из того сокровища, к которому привязано его сердце, возникает со своим характером и плодами жизнь и деятельность человека. От сердца, исходища живота — от сердца бо исходят помышления (Мф. 15:19); благий человек от благого сокровища сердца своего износит благое: и злый человек от злого сокровища сердца своего износит злое (Лк. 6:45) во все свои желания и помышления, во все слова и дела, во все отношения к своим ближним.

Об истинном просвещении ума и беспристрастии к земным стяжаниям (Мф. 6: 22-33)

«Воскресное чтение», 1825

Светильник телу есть око: аще убо будет око твое просто, все тело твое светло будет: аще ли око твое лукаво будет, все тело твое темно будет (ст. 22-23). Пред этим Спаситель дал Своим слушателям урок — искать себе сокровищ не земных, а небесных, и по сему случаю заметил: идеже есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше (ст. 21). А потом прибавляет: светильник телу есть око, и т.д. Как то замечание относится ко внутренней жизни сердца нашего, так, очевидно, и эти последние слова нужно понимать в применении ко внутреннему состоянию души. Око души, светильник ее есть разум или разумное сознание человека; и как чувственный глаз имеет великое значение для тела нашего, потому что чрез него дается телу свет, так и разум наш служит внутренним орудием просвещения души. У кого испорчен глаз, тот видит предметы неправильно; у кого совсем закрыт, тот не видит вовсе ни себя, ни других, и даже ходя среди ясного дня, весь остается во тьме. Так, если у кого и разум омрачен, то, обращаясь среди светлых указаний истины, он имеет ошибочные представления о вещах, или и вовсе не видит истины, и ум его, и вся душа остаются во тьме. В роде человеческом давно сознана потребность истинного просвещения ума, и мудрость человеческая дорожит чистотою и светлостью разумного сознания: приведенные слова Евангелия могут показать нам, что и Спаситель отдает цену этому предмету. Аще убо свет, иже в тебе, тьма есть, продолжает Он, то тьма кольми (ст. 23)! Если, говорит, свет, находящийся в тебе, сделается тьмою, то что сказать о самой тьме — о всей то есть душе, которая освещается уже при посредстве разума? Это служит для нас побуждением заботиться о просвещении ума своего; но и в то время, когда мы трудимся над развитаем разумного сознания своего и утешаемся успехами ума, нам нужно каждый раз и еще больше иметь в виду замечание Спасителя. Что если самый свет образования, которым мы гордимся, на приобретение которого употребляем столько времени и сил, окажется под конец тьмою?.. А следуя евангельскому показанию, должны мы заключать, что подобное явление возможно. В настоящем нашем положении для нас дарован чистый и невозмущаемый источник умственного просвещения — в слове Божественного Откровения: в его-то указаниях при возбуждении от Духа истины ум наш должен почерпать себе начала истинного здравомыслия и, пользуясь усердно ими, изощрять и укреплять свой взор; сюда же нужно направлять нам и естественные средства умственного образования, которые во всяком случае имеют свою важность в глазах человека благомыслящего. Для желающих «вести христианскую жизнь в совершенстве», скажем словами святого Макария Великого, настоит потребность «позаботиться прежде всего о смысле и рассудке души»; и нужно это потому, что при всей даже скудости естественного света своего, при всем богатстве благодатных озарений свыше, ум остается здесь в известной степени необходимым органом внутреннего просвещения души от Бога и естественным посредником между силами ее и истиною Божиего. Теперь чтоб нам успешно при его посредстве можно было усвоять себе ее внушения, нужно, чтобы сам он с чистотою и обильно озарился светом ее. А взор его может сделаться лукавым, то есть худым, когда вместо истины действительной, которая ему дается, будет нам передавать неверные и самодельные представления о ней, как бывает у больного глаза; может и вовсе сделаться невидящим, когда упорно станет закрываться от живых ее впечатлений.

Но чтобы ум наш мог наверное избегать всех этих недостатков и приобрести себе живую восприимчивость к внушениям небесной истины, для этого нужно прежде очищать его от страстных помыслов, потому что страсти и пороки — вот первое помрачение ума. Нужно чтобы светлый взгляд его у нас выразился прежде всего в чистых и возвышенных стремлениях сердца, которое всегда находится в тесной связи с нашими убеждениями, иначе здесь-то угрожает уму нашему опасность — завести себя в тьму неисходную. «Если разумное сознание, которое есть свет души, — говорит блаженный Иероним, — затемнено в тебе душевными пороками, то как мрачна должна быть в тебе самая тьма!» Нужно, чтоб это разумное сознание обнаружило себя по возможности в здравом и основательном различении добра и святых наклонностей от греха и греховных пожеланий: нравственное практическое здравомыслие — вот необходимое условие для целости и чистоты ума, во всей его разумной деятельности. Говоря об этом здесь, мы хотим указать на то, что и в Евангелии высказывается то же самое. Когда Спаситель учит нас обращать сердца свои к небесным благам, а вслед за этим непосредственно внушает нам заботиться о чистоте взглядов своих, то не напрасно, без сомнения, то и другое поставляет Он в ряду одно с другим. А еще прежде, в ином месте, Он и прямо чистоте сердечной усвояет видение Бога, которое и составляет венец умственного совершенства: блажени чистии сердцем, говорит Он, яко тии Бога узрят (Мф. 5:8). Следовательно, когда сердце человека отделилось от земных нечистых пожеланий, это значит, что и умственное око его чисто. Но этого мало: далее Спаситель снова обращается к учению о беспристрастии к земным стяжаниям, о котором начата была речь у Него прежде. Никтоже может двема господинома работати: либо единого возлюбит, а другого возненавидит: или единого держится, о друзем же нерадити начнет: не можете Богу работами и мамоне (ст. 24). Слово «мамона» означает богатство; так назывался у сириян бог богатства. Человек не может работать Богу и мамоне совместно, потому что служение тому и служение другому не примиряется одно с другим: одно для неба, а другое для земли; одно обращается на пользу души, а другое лишь к выгодам тела и во вред душе. Здесь-то, в благоразумном выборе между ними, в предпочтении Бога и небесных благ богатству, предстоит христианину случай обнаружить свое здравомыслие и показать, что светильник ума его не помрачился.

Человеческая привязанность к богатству может находить для себя благовидное основание в потребностях телесной жизни нашей, для обеспечения которых самим же нам приходится выискивать и средства. Поэтому Спаситель обращает Свое слово к этому предмету и здесь же в самом основании подрывает нашу неразумную привязанность к вещественным приобретениям. Сего ради глаголю вам: не пецытеся душею вашею, что ясте, или что пиете: ни телом вашим, во что облечетеся. Не душа ли больши есть пищи, и тело одежди? Воззрите на птицы небесныя, яко ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш Небесный питает их. Не вы ли паче лучши их есте? Кто же от вас пекийся может приложити возрасту своему локоть един? (ст. 25-27). Так Он в самых даже крайних нуждах ограничивает нашу любовь к приобретениям; после этого для нее не остается уже более благовидного предлога. Что же? Ужели дело клонится к тому, чтобы оставили мы всякие заботы о земной собственности, даже те, к которым вызывает вопиющая потребность? Да, мы знаем славных подвижников благочестия, которые с наглядною буквальностью осуществляли в своей жизни заповедь Христову, отказываясь от всякой собственности, не думая сегодня о том, что будут есть завтра, где преклонят голову свою, а питаясь чем Бог послал и укрываясь где попало; и Бог видимо являл им следы промысла Своего — многим посылал даже чудесным образом в пустыне пищу чрез ангелов. Вера не будет никогда обманута в ожидании того, что ей обещано: водясь именно таким соображением, один из приснопамятных отцов древности (Александр, основатель обители неусыпающих при Евфрате) решился с буквальною точностью применить к делу слова Христовы, и Бог не оставлял его. Были и другие образцы, подобные ему. Но спрашивается: можно ли же совсем так бросить попечение о земном, когда чрез это расстроился бы правильный порядок общежития, были бы уничтожены общеполезные труды промышленности, которыми сближаемся мы и на пути образования? Правда, указанный пример святых подвижников не есть пример всеобщий: то были чрезвычайные проявления веры. Только утверждая это, мы, кажется, должны не ту назвать здесь главную причину, о которой мы сейчас упомянули, а другую. Мы не знаем еще, что сталось бы с земною нашей жизнью, если бы вдруг пришли все в такой возраст веры, что отказались бы решительно от всех житейских попечений ради Христа и Евангелия: ведь нам не следует же упускать того из виду, что наступит некогда такое состояние, когда все достойные участники спасения будут жить, яко Ангелы Божии на небеси (Мф. 22:30). А лучше спросим вот о чем: все ли мы теперь способны к таковой вере в Промысл Божий, какая обнаруживалась иногда у тех святых избранников? Тут скрывается причина поважнее первой; вследствие ее и та получает законную, свою силу; обе же они, в соединении одна с другою, побуждают нас искать в словах Христовых более снисходительного применения их к жизни, которое могло бы быть для всех доступно, а вместе и для всех уже составлять прямую обязанность. И действительно, они имеют применение ко всем нам. Заметим, что Спаситель не освобождает нас от честного труда на пользу внешней жизни и не благословляет нас отдаваться лени и бездействию в праздном ожидании пособий Промысла. Нет, что сказано Адаму: в поте лица твоего снеси хлеб твой (Быт. 3:10), то остается неизменным законом и для нас, доколе мы живем здесь. И святые отшельники, бросая все мирское, тем не менее трудились в своем удалении от людей и даже другим нередко помогали трудом рук своих. Но Христос говорит нам: не пецытеся, то есть не дозволяйте себе лишних беспокойств, не суетитесь. «Трудиться мы должны, — говорит тот же приведенный нами учитель Церкви, — но беспокоиться не должны». Что мы имеем право так объяснять слова евангельские, это можем вывести и из последующих слов: Кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть1? Очевидно, здесь устраняются от нас те именно заботы, которые несовместимы с нашей ограниченностью и должны быть предоставлены уже самому Промыслу. Неумеренная суетливость относительно внешних условий жизни действительно бывает у нас часто, и даже во многих случаях мешает делу, вместо того чтобы помогать ему, потому что нарушает спокойное равновесие трудящихся сил. Но и при более спокойном труде она может обнаруживать себя не менее сильным образом: человек до такой степени вдается иногда в житейские спекуляции или вообще бывает занят внешними удобствами жизни, что как будто у него, кроме физических потребностей, нет больше никаких, и как будто он сам вечно остается единственным попечителем своего существования. Он забывает, что кроме нужд физических есть нужды духовные, которым он обязан еще больше уделять внимания, и что над ним еще есть общий Попечитель и Правитель человеческой судьбы, Которому единственно принадлежит окончательное распределение средств жизни между нами и устройство ее, окончательное препобеждение всех трудностей ее, обеспечение всех случайностей ее. При всей обязательности честного труда в жизни много здесь у нас останется такого, чего мы сами наперед не можем с верностью определить или устроить собственными силами и что находится в руках верховного Владыки всех, так же как в Его руках ежеминутно состоит и самое существование души нашей и тела. А это последнее обстоятельство служит у нас и постоянным обеспечением для надежды на Промысл Божий; на это нам указываете и Христос: не душа ли больше есть пищи, и тело одежды? То есть, если Бог нам даровал душу и тело, в которых обнаружено и такое богатство жизни, тем более Он не затруднится помогать нам во второстепенных, внешних средствах жизни. Пусть только явится в нас эта крепкая уверенность в Промысле Божием и обратится в постоянный навык души; тогда мы сами каждый раз узнаем без труда, где нужно будет нам употребить собственные усилия, где должно отдаться непосредственно на волю Божию. Главное — мы не вправе отрицать, что следы ее промыслительных действий в судьбе нашей несомненны: то же самое мы замечаем и в окружающей нас видимой природе. Это последнее нам и Спаситель поставляет на вид, когда указывает на птиц небесных, а потом на полевые лилии, о которых Бог заботится так, как мы сами о себе никогда не в силах позаботиться.

Общее же заключение евангельского чтения такое: ищите прежде Царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам (ст. 33). То есть нужно держаться такого правила, чтоб не внешнее благоденствие жизни, а Царство Божие с его святынею и правдою составляло нашу прямую и неотлучную задачу в жизни, тогда Сам Бог, Которому всегда приятно помогать нам в этом деле, не лишит нас ни малейшего из даров земных, если только он окажется пригодным для главной цели нашей.

Против роскоши в одежде и убранстве (Мф. 6: 28-29)

Свт. Филарет, митрополит Московский.
Слово в Неделю 3-ю по Пятидесятнице

О одежде что печетеся? Смотрите крин сельных, како растут: не труждаются, ни прядут. Глаголю же вам, яко ни Соломон во всей славе своей облечеся, яко един от сих.

Что такое одежда? В порядке естественном — средство для защищения человеческого тела от разрушительного действия стихий; в порядке нравственности — защита стыдливости; в порядке гражданском — искусственное прикрытие членов тела, приспособленное к отправлению того или другого звания общественного, и вместе отличительный знак званий и степеней в них поставленных. Из сих понятий тотчас можно усмотреть, что попечениями об одежде должны управлять необходимость, скромность, постоянство.

Бог некоторым образом освятил то, что есть в одежде простейшего и вместе необходимейшего. И сотвори Господь Бог Адаму и жене его ризы кожаны: и облече их (Быт. 3:21). Но чрез сие самое осуждается безрассудная заботливость об украшении тела. Если вещество по наставлению Самого Бога, употребленное для составлена одеяния, была кожа, то для чего некоторые или несчастными, или презренными представляют себе тех, которые носят простой лен и грубую волну? Для чего нам неприятно, если не на нас прядет шелковичный червь, не для нас земля рождает злато и море — перлы? К чему столь детские прихоти? Чего вам лучше и благолепнее той одежды, которую для нас готовить Сам Бог! Ибо можно сказать, что Он и для каждого из нас, как для Адама и его жены, творит потребные ризы. В какой стране мира Он предопределяет нам произойти на свет, в той же и производит все, что, по качеству сея страны, потребно для нашего тела; и для снискания того, что необходимо потребно, почти всегда довольно средств влагает в руки наши Его премудрый Промысл. Для чего же мы еще нередко желаем, чтобы одежда наша превышала не только требование необходимости, но и приличие нашего состояния? Для чего мы иногда недовольны нашими украшениями потому только, что оные не похищены у отдаленнейших братий наших? Посмотрите — так премудрость Божия постыжает не только суетные попечения о излишнем, но и о потребном излишнего; посмотрите на полевые цветы, как они растут; не прядут и не трудятся; а вы, маловеры, мучите себя по произволу изыскиваемыми заботами о вашем одеянии, как будто Провидение меньше занимается вами, нежели былием, ныне цветущим, а завтра увядающим; и будто оно забыло произвести близ вас потребное для вас!

Если вы, смотря на полевые цветы, не обретаете в себе мудрости пчел, дабы собрать с них тонкий, духовный мед; если зрелище природы не приносит вам наставления, которое бы обратилось в вас в силу и жизнь, — изберите себе другое, высшее зрелище; возвысьте дух ваш, и воззрите не на образ и тень истины, но на самое лице ее, на красоту несозданную, на цвет совершенства — воззрите, члены тела Христова, на Главу свою, — и всмотритесь пристально, пристанут ли ей любимые ваши украшения. Какая несообразность! Глава в яслях, на соломе, а члены хотят почивать на своих седалищах и утопать в одрах своих! Глава в уничижении, в нищете, а члены только и помышляют о богатстве и великолепии! Глава орошается кровавым потом, а члены умащаются и обливаются благовониями! Со Главы падают слезы, а члены жемчуг осеняет! Глава в тернии, а члены в розах! Глава багреет от истекшей крови и смертною объемлется бледностью, а члены лукавым искусством дополняют у себя недостаток естественной живости и, думая сами себе дать красоту, в которой природа им отказала, превращают живой образ человеческий в изображение художественное! Глава то в наготе, то в одежде поругания, а члены любят покоиться под серебряным виссоном, под златым руном, или, вместо наготы Распятого, с презрением стыда и скромности, вымышляют себе одежду, которая бы не столько покрывала, как обнажала!

Но неужели все должны отвергнуть всякое благолепие и облечься в рубища! Нет, совопросники, мудрые еже творити злая, благо же творити не познавшие (Иер. 4:22)! Никто сего не требует. Божественный Учитель наш обличает только попечения об одежде, и особенно излишние, суетные, пристрастные. О одежди что печетеся? Впрочем известно, что и Сам Он (без сомнения, дабы не лишить утешения и награды людей, служивших Его телесным потребностям) носил драгоценный нешвейный хитон, который пожалели раздрать разделявшие ризы Его. Есть род и степень благодеяния и даже великолепия в одежде, который назначает не пристрастие, но благоприличие, не суетность, но состояние, не тщеславие, но долг и обязанность. Но попечения без конца, пышность без меры, расточение без цели, ежедневные перемены уборов потому только, что есть люди, которые имеют низость заниматься изобретениями сего рода, и что слишком много таких, которые имеют рабскую низость подражать сим детским изобретениям — невероятная безрассудность! Безрассудность тем более нелепая, что, без сомнения, многие виновные в ней признают ее, и однако не престают вновь делаться виновными в ней! И пусть бы оставалась она безрассудностью: бедственно то, что ею порождаются и питаются беззакония. Посмотрим, например, как иногда на торжище без внимания проходят мимо нищего, просящего мелкой монеты на хлеб насущный, и тысячи отдают за ненужное украшение. Кто дерзнет сказать, что тут не нарушена любовь к ближнему? Кто же не видит из этого и многих других примеров, как легко извиняемая миром суетность может сделать человека повинным пред обеими скрижалями закона Божия?

Цветы (Мф. 6: 28-30)

«Воскресное чтение», 1819

Смотрите крин сельных. Значит, это прекрасное создание Божие достойно особенного внимания и изучения со стороны человека, когда Спаситель обращает к нему взоры наши, говоря: смотрите крин сельных. Но то, что сказал Он о кринах сельных, и доныне еще роскошно цветущих на равнине Саронской, в Палестине, можно одинаково отнести и ко всему царству цветов на земле; потому что нет ни одного из них, к которому нельзя было бы с большею или меньшею точностью применить слов Спасителя о кринах сельных: глаголю вам, яко ни Соломон во всей славе своей облечеся, яко един от сих (Мф. 6:29). Изучающему их не как сено сельное, днесь суще, и утре в пещь вметаемо (ст. 30), но как прекрасные создания Божии, исполненные жизни и красоты образцовой, какая открывается глубина премудрости и разума Божия в их устройстве и украшении! Как благодетельною представляется десница Промысла, не только снабдившая жилище человека — землю всем нужным и полезным для него, но еще отечески озаботившегося об украшении ее всеми чудесами красоты и изящества?

Цветок зачинается в почке и почивает в ней сначала, как птенец в скорлупе. Там незримо и таинственно Бог уготовляет для него из луча солнечного и влаги дивную ткань, в которую одевает (Мф. 6:30) цветок, когда наступает время извести его пред очи мира. Рассмотрите внимательно покрой этой одежды, сотканной рукою Творца: какое богатство и разнообразие форм и очертаний! Какое смелое и изящное сочетание форм симметрии с самою игривою неправильностью! Встречаются цветы то угловатые, то плоские, то выпуклые, то прямые, то как будто согбенные или висящие; одни имеют вид креста, другие вид звезды, солнца; те образованы в форме колесца, иные согнуты, как рога, еще иные представляются в виде трубы или висят шарами и колокольчиками. Есть цветы, представляющие чаши, урны, ладии, знамена, челюсти животных и т.д.; в одних все расположено в порядке и соразмерности; другие привлекают взор самою смелою и изящною неправильностью очертаний. Архитектура не знает других, более изящных, образцов для своих украшении, кроме форм и очертаний цветов, равно как живопись — других рисунков, кроме тех, которыми творческая рука Зиждителя испещряет нежные ткани цветов. В сем последнем отношении, как многие из них безмолвно, но тем не менее разительно, одним видом и роскошным убранством своим как будто взывают к смотрящим на них: ни Соломон во всей славе своей облечеся, яко един от них! В бесчисленном разнообразии рисунков, испещряющих их, взор встречает и пурпур утренней зари, и лазурь свода небесного, и белизну снега, и синеву воздуха, и красноту огня, и блеск золота — и все это в тысяче разных оттенков и в самом свободном и изящном сочетании красок!

С поразительною красотою рисунков и очертаний многие из цветов соединяют усладительный запах! Из распускающихся чашечек их незримо отделяются мельчайшие атомы, которые, смешиваясь в воздухе, напояют благоуханием эту лишенную всякого запаха субстанцию. Таким образом, каждый пахучий цветок как будто несет человеку — царю и владыке на земле — свою дань, ему одному свойственный фимиам, потому что у всякого из них есть свой отличный от другого запах. С каким наслаждением и часто с какою пользою для здоровья вдыхаешь эти волны разнообразных благоуханий, находящиеся в воздухе! Отеческая благость Провидения не удовлетворилась одним услаждением наших чувств посредством цветов: она сообщила еще многим из них целительную силу, освежающую и оживляющую истощенное недугами тело человека. Сего мало, по многим из цветов она рассеяла тончайшие питательные и целительные частицы, неуловимые для взора, и которых человек никак не мог бы добыть и воспользоваться ими, если бы та же благодать Божия не даровала ему искусного работника в трудолюбивой пчеле, которая неутомимо облетает по всем цветам, собирая с каждого дань и складывая потом ее в соты свои, как бы в некоторые житницы, для пользы и употребления владыки своего — человека.

Желая доставить наслаждение взору человека, отеческая благость роскошно осыпает цветами деревья и кустарники и большую часть зерновых хлебов, имея в виду наслаждение именно одного любимого чада своего — человека, потому что животные вовсе нечувствительны к красотам цветов, смотрят на них не более как на траву или сено, годное или не годное для корма их и равнодушно попирают ногами самый роскошный цветок; один только человек сознает изящество цветов, удивляется великолепной красоте и наслаждается благообразием и запахом их.

Эти создания Божии так изящны, так великолепны, исполнены такой свежести и приятности, что мы нигде не хотим расставаться с ними, желаем всегда иметь их подле себя и наслаждаться ими. Это одно из тех чистых и невинных наслаждений наших, которое освежает ум, радует сердце, не оставляет после себя никакой горечи, доставляет мирную и кроткую отраду духу нашему, утомленному суетою мирскою. По этой причине человек старается разводить цветы везде, где сам живет, украшает и уставляет ими свое жилище, вносит их и в храм Божии, не только как дань благодарения и признательности к Творцу, но и как самое прекрасное украшение, подобающее святилищу. И не только живыми цветами любит окружать себя человек, но и в изящных произведениях своих воспроизводить их же, например, в живописи, ваянии, вышивании и т.п. Только в сем отношении, цветы естественные далеко оставляют за собою все, что изобретают воображение и досужество человека для услаждения взоров. Как бы задуманы ни были, они нравятся и привлекают взор только на время. Изменчивый и прихотливый вкус света, именуемый модою, скоро забывает их и требует у изящных искусств все новых и новых рисунков; но цветы естественные, хотя очертания, формы и цвет их постоянно одни и те же, нравятся всегда. Это потому, что творческий ум Зиждителя миров, посылая их в мир, одевает их так прекрасно и великолепно, что ни Соломон во всей славе своей облечеся, яко един от сих.

Вообще как в устройстве и бесконечном разнообразии цветов, так в великолепном убранстве, в благоухании и многообразной пользе их, сколько, с одной стороны, отражается неисследимый разум и премудрость Божия, столько, с другой, отеческая благость и самая предупредительная внимательность Его к тварям Своим и в особенности к нам — людям. Приучайся же, человек, смотря на цветы и пользуясь ими, возводить от них очи свои горе к Тому, Который так щедро и роскошно посылает их тебе почти во всякое время. Взирай на них не бессознательно и не бессмысленно, как животные, но как на постоянных и живых свидетелей отеческой заботливости Промысла о твоей пользе и наслаждении, и с чувством благодарения повергайся пред этою щедродательною десницею, которая не только посылает злак на службу твою (Пс. 103:14), но и устрояет его так, чтобы он был в наслаждение тебе (1 Тим. 6:17)!

Изъяснение слов Иисуса Христа: ищите же прежде Царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам (Мф. 6:33)

Свт. Филарет, митр. Московский.
Слово в день обретения мощей прп. Сергия

Правило совершенной нестяжательности Господь преподал не в качестве заповеди, безусловно для всех обязательной, но в качестве совета, условно предлагаемого желающему: аще хощеши совершен быти. И как не от всякого можно надеяться совершенства, так ненадежно было бы советовать всякому, чтобы оставил все. Да и естественное устроение земной жизни таково, что требует занимающихся и земными делами. Если бы все занимающееся земледелием решились буквально исполнять правило: не пецыся на утрей, и, отвергнув попечение о завтрашнем дне, тем паче отвергли попечете о следующем годе и перестали бы пахать и сеять, — такое одностороннее направление к жизни духовной разрушило бы жизнь естественную.

Но если, таким образом, неизбежно, чтобы многие не оставляли занятий делами земными и мирскими, то неизбежно встречается вопрос: как достигнуть того, чтобы дела земные и мирские не препятствовали делу духовному и небесному? Более общеупотребительное и для немощи нашей более снисходительное решение сего вопроса можем найти в изречении Господнем: ищите прежде Царствия Божия и правды его.

Поставление одного дела прежде показывает, что допускается другое дело после. Следственно, в изречении Господнем заключаются две мысли: одна открытая, другая сокрытая в слове прежде. Мысль открытая: должно искать Царствия Божия и правды его прежде. Мысль сокрытая: не запрещается искать и некоторых других предметов после. Таким образом, из слова Христова открывается, что есть возможность с успехом упражняться в деле небесном, в искании Царствия Божия и правды его и без вреда для сего дела заниматься и делами земными, делами необходимыми, как то: исполнением обязанностей звания и службы в обществе человеческом; делами полезными, или хотя только невинными, как то: приобретением и употреблением разнообразных познаний в области природы и искусства, впрочем, так, чтобы с сими египетскими сокровищами не погрязнуть в море житейском, но чтобы мудро и праведно похитить их у египтян и употребить во славу Отца Небесного и во благо земных чад Его. Тайна доброго и беспрепятственного успеха заключается в том, чего вы будете искать прежде, какое дело пойдет у вас вперед других дел, будет первенствовать между всеми делами, господствовать в ваших мыслях, желаниях и стремлениях, или, как изъяснился один из древних отцов, что будет у вас делом и что поделием. Если вы будете прежде всего искать Царствия Божия и правды его; если дело спасения души вашей благодатию и верою, очищения заповедями, усовершения добродетелями будет у вас первенствовать между всеми прочими делами, господствовать в ваших мыслях, желаниях и стремлениях; если сие только и будете вы почитать Делом истинным и важным, а все земные дела только поделием, занятием второстепенным, маловажным, которому некоторая доля внимания уступается после главного дела, то земные дела не будут у вас препятствием делу небесному; вы можете надеяться обрести Царствие Божие, паче всего искомое, и между тем не иметь недостатка и в том, о чем менее заботитесь, в потребном для земной жизни, по верному обещанию Господню: сия вся приложатся вам. Напротив того, если вы думаете, что надобно прежде обеспечить себя в делах земных и мирских и потом уже пещись о небесном; если какое-нибудь земное занятие наукою, искусством, художеством, промыслом, исканием выгод, блеска и приятностей жизни сделалось у вас первенствующею мыслью, господствующим желанием, вашим делом по превосходству, а дело благочестия остается у вас только поделием, делом досуга от мирских занятий, то вы превратили порядок, предписанный словом Господним; вы не на пути к обретению Царствия Божия; да и для обеспечения себя земными благами не знаю, на чем можете утвердить свою надежду, потому что не к вам относится обещание Господне: сия вся приложатся вам.

Размышление из воскресного Евангелия (Мф. 6:33)

«Воскресное чтение», 1802

Ищите. Истинного блага повелевается нам искать. Ибо, хотя Бог всегда готов даровать нам все нужное и полезное, но насильно, без желания и прошения нашего, без искания, — не подает. Просите, говорит Господь, и дастся вам: ищите, и обрящете (Мф. 7:7). Потому первое условие для приобретения истинного блага есть искреннее желание сего блага, искание и молитва. Ищите: почувствуйте нужду в истинном благе; познайте, чего недостает душе, чего она алчет и жаждет, и потом просите у Бога хлеба животного и воды живой для души. Не ищут, чего не желают; не просят, в чем не чувствуют нужды. Потому и молитва наша к Богу должна выражать наши сердечные желания, а не состоять только в словах, исходящих из одних уст, а не из сердца. Желают и ищут дотоле, пока но обретут всего искомого. Но для души в здешней жизни нет полного наслаждения, нет блаженства неизменного, потому искать и молиться должно непрестанно. Ищите прежде. Не говори: я еще молод; мне рано думать о спасении душевном; наслажусь прежде мирскими радостями, испытаю здешние удовольствия, а потом, когда уже приближусь к старости и смерти, тогда буду заниматься моим спасением. Не говори так, но отгоняй прочь от себя такие пагубные мысли. Так говорили и думали многие: и одни из них не дожили до старости и умерли в нераскаянии, другие и в самой старости не могли оставить греховных привычек и нисколько не исправились. К чему привыкнешь в юности, от того очень трудно отстать и в старости; и трудно научиться тому в старости, чему не учились в юности; труднее начинать спасение в летах преклонных, нежели в возрасте цветущем, с сердцем мягким, с душею, ко всему открытою. Ищите прежде, и прежде всего: прежде нежели будете сами пещись о своей пище и одежде, прежде нежели будете думать об устроении своего семейства, прежде нежели изберете себе состояние общественное и должность: словом, прежде всех, — не говорю уже о суетных, излишних удовольствиях, но прежде самых нужных в жизни предметов.

Ищите и чего? — Царствия Божия и правды его. Главную цель наших желаний мы обыкновенно называем счастием, и каждый составляет понятие о счастье по своим склонностям; самые мудрые в мире не согласны между собою в понятии о счастии. Но Евангелие называет главную цель нашу Царствием Божиим и правдою Божиею; оно же объясняет нам и то, в чем состоит Царствие Божие. Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17:21), говорит Господь. Не гоняйтесь за своим счастьем за моря, в страны отдаленные; не ищите его в недрах гор; не ищите ни в богатстве, ни в почестях и ни в каких внешних благах: оно состоит во внутренних, душевных сокровищах, которые подаются Духом Святым. Какие же это сокровища? Апостол называет их праведностью, миром и радостью: несть, говорит, Царствие Божие брашно питие, но правдаи мир и радость о Дусе Святе (Рим. 14:17). Чего не достает тому, кто имеет в душе мир и радость, и притом о Дусе Святе, мир Божий, радость духовную и святую? У него все светло в душе, чиста и спокойна совесть, довольно всем сердце; он на земле уже предвкушает блаженство небесное, которого верный залог имеет в себе самом, потому что Дух Святой, в нем живущий, есть обручение наследия нашего (Еф. 1:14). Но главное условие для сего внутреннего счастия, мира и радости о Духе Святе, или Царствия Божия в нас, есть правда Божия. Ищите Царствия Божия и правды Божией. Эта правда есть оправдание, очищение от грехов, от скверн плоти и духа; это риза чистоты и святости, в которой одной допустят нас на вечерю Божию. Убелим прежде душевные ризы в Крови Агнца Божия, Иисуса Христа; стяжаем живою верою в Него праведность, Его святые свойства и любовь, и тогда внидем в радость Господа; тогда и мир Божий, превосходящий всякий ум, будет обитать в душах наших.

Ищите прежде Царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам. Сия вся: разумеются блага, нужные для жизни временной. Таким образом, Спаситель не лишает нас и земных благ; Он только показывает нам легчайшее и надежнейшее средство приобретать их. Он как бы так говорит нам: напрасно вы столько трудов и забот употребляете для приобретения пищи, одежды и других житейских благ; ищите прежде пищи для души, а телесную пищу Бог и без усильного искания подаст вам; ищите ризы оправдания душе, а Бог не оставит без защиты вашего тела: весть бо Отец ваш Небесный, яко требуете сил всех (Мф. 6:32). Что Бог не только без наших усилий и излишних забот может подать нам все нужное для тела, но и без всякого труда нашего может даровать то, свидетельствует о том манна, которую посылал Он избранному народу Своему в пустыне; свидетель тому Илия, который питался от врана; свидетели многие угодники Божии, которые многие годы проводили в необитаемых пустынях. Ужели Бог, подающий нам вечные блага, пожалеет дать нам временные? Нет, последние ничего не стоит Ему даровать праведным: Он подает их и грешным, сияя солнце Свое на злые и благия и дождя на праведныя и неправедныя (Мф. 5:45). Но вечные блага Он не может даровать всякому, даровать их без нашего искания; здесь Он говорит: ищите, подвизайтесь, а о временных благах — напротив: не пецытеся душею вашею, что ясте или что пиете, ни телом вашим, во что облечетеся (Мф. 6:25). Впрочем, не думайте, чтобы Спаситель хотел отнять у нас законные средства для приобретения благ земных; Он хочет отсечь только излишние и незаконные приобретения, запрещает неумеренные желания, непомерные заботы о житейском. Не жалейте трудов, не щадите ничего для снискания спасения: это должно быть первою и главною целью нашею, а все прочее почитайте маловажным; все прочее, что нужно, без усильного труда дастся нам. Каким образом? Когда будем преимущественно заботиться о душе, то у нас не будет суетных желаний для тела, не будет многих прихотей и пристрастий, которые умножают мнимые и ложные потребности наши. Тогда и Бог лучше поможет нам во всем и самые малые труды наши благословит сторичным плодом, все устроит так, что мы не будем иметь ни в чем нужном недостатка.

Верно, свято и совершенно истинно слово Господа нашего: ищите прежде Царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам!

Избранные места из творений свв. отцов на 6-ю главу Евангелия от Матфея

Мысли св. Исидора Пелусиота о том, что не должно творити милостыню пред человеки (Мф. 6:1)

Творения свв. отцов. Тв. св. Исидора Пелусиота

В собственном смысле милостив тот, кто оказывает благодеяние, но не разглашает о бедствиях страждущих. Если делает добро ради самого добра, то заслуживает большую награду, нежели делающий это ради награды. А если делает ради Божественной награды, то будет поставлен во втором ряду. И если делает ради похвалы, то и получит то, ради чего сделал. Но кто не делает должного ни ради самого добра, ни ради Божией награды, ни ради человеческой похвалы; тот, по моему мнению, даже и не человек, а злой демон. Итак, по какой же причине, выслушав Божественный глагол, повелевающий не творити милостыни пред человеки, ты, не соглашаясь сам делать что-либо по славолюбию, обвиняешь делающих из честолюбия? Сколько сохраняющий целомудрие ради славы человеческой выше не пребывающего в целомудрии даже и ради славы, столько же делающий по славолюбию лучше вовсе не делающего; потому что первый стыдится людей, а последний не стыдится ни людей, ни Бога.

Толкование св. Исидора Пелусиота на слова: да просветится свет ваш (Мф. 5:16), и что не противоречит сие сказанному: внемлите милостыни вашея (Мф. 6:1) и т.д.

Творения свв. отцов. Тв. св. Исидора Пелусиота

Хотя совершающим добрые дела, когда дела сии бывают явны, служит то в пользу; почему и Спаситель сказал: да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесех, однако поелику иные имеют в виду при сем не Владычное слово, но свою славу, Спаситель дал такой совет: внемлите милостыни вашея не творити пред человеки: аще ли же ни, мзды не имате. Первыми словами выражается благонравие и любовь к добру, которые не могут укрыться, когда бы и хотели сего делающие; а вторыми обуздывается славолюбие. В первых Господь воспрещает порок, а в последних — желание делать напоказ. Последнее не противоречит первому, но воспрещает пороки, как бы неразрывно следующие за добродетелями. Всякая добродетель, совершаемая не напоказ, в собственном смысле может быть названа, и действительно есть добродетель. Если же увлекается в славолюбие, то перестает быть истинною добродетелью. Ибо умалчиваю о том, что подающие милостыню напоказ не по добролюбию сие делают, но чтобы выставить на позор чужие бедствия. Услаждаясь тем, что именуются милостивыми, не отказываются они преувеличивать чужие злополучия. А сие: да просветится свет ваш — сказано не с тем, чтобы мы величались, но в том смысле, что делу доброму невозможно быть умолчану, если бы и скрывали делающие. Как светильник, показавшись в безлунную ночь, сам собою обращает к себе взоры; так и добродетель, против воли обладающих ею, обыкновенно озаряет всех.

Толкование св. Афанасия Александрийского на 3-й стих 6-й гл. Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов. Тв. св. Афанасия Александрийского

Тебе же творящу милостыню, говорит Спаситель, да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя; то есть пусть не знают плотские изволения, что совещавает Дух Святой. Но возможно ли творящему милостыню сделать, чтобы шуйца его не споспешествовала в деле благотворения? Без сомнения, надобно, чтобы у всякого обе руки одна другой содействовали в благотворении. И когда левая рука держит деньги или кошелек, тогда правая сеет прекрасное семя на ниве сердца нищих, чтобы пожать не колос, держащийся на соломенном стебле, но вечную и бессмертную жизнь, утвержденную на кресте. Единородный же хощет, чтобы плотские помыслы не знали, что творит десница Святого Духа и чтобы они не воспрепятствовали как ни есть благому преднамерению и щедрому произволению, сказав: «На многие годы должно нам иметь для себя пищу и деньги на расходы, и разные одежды, и убранные домы, и серебряный прибор для стола, и деревни, и поля для доходов». Ибо десная часть Святого Духа вовсе не заботится о всем этом и не вожделеет сего, веруя Владычнему слову: ищите прежде Царствия Божия, и сия вся приложатся вам (Мф. 6:33). В сем смысле пусть шуйца не знает, что творит десница. Ибо когда ум с твердым и усильным желанием угодить Богу, всемерно стремясь не уклониться от должного, подвизается законно, тогда не имеет он мысли ни о каком другом члене, кроме полезного ему в предложенном деле, как и художник во всякое время имеет в виду одно полезное ему орудие. Притом, если в вере нет никакой причины к неверию, если свет по природе своей не бывает причиною тьмы, ежели диавол не смеет появляться со Христом; то явно, что противное разуму несовместно с разумом. А если противное разуму не может быть соглашено с разумом, то возведенный в разум добродетелей не знает положения, противного сему разуму, познает же одну добродетель. И посему не знает он ни десницы в преизбытке, ни шуйцы в недостатке, потому что в обеих явно видит противное разуму.

Толкование св. Исидора Пелусиота на 3-й стих 6-й гл. Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов. Тв. св. Исидора Пелусиота

Не в тайне и сокровенности положен этот Божий закон, повелевающий: да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя; напротив того, не темен, а весьма ясен и очевиден он для внимательных. Поелику во след за добрым делом идет у нас тщеславие и желание показать себя, то Господь говорит: ни одно доброе дело да не совершается у тебя страстно, и преспеяние твое да не сопровождается кичливым помыслом; но если делаешь что хорошо, не выставляй себя на показ, не величайся, не гонись за здешними рукоплесканиями, а ожидай будущих венцев.

Толкование св. Василия Великого на 6-й стих 6-й гл. Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов. Тв. св. Василия Великого

Какая это клеть, в которую Господь повелевает войти молящемуся?

Клетию обыкновенно называется пустая и отдельная храмина, в которую кладем, что хотим сохранить или в которой можно скрыться, по сказанному у пророка: идите, людие Мои, внидите в храмину вашу, укрыйтеся (Ис. 26:20). А силу заповеди объясняет самый предмет речи, потому что она обращена к страждущим недугом человекоугодия. Почему если кого беспокоит этот недуг, то прекрасно он делает, устраняясь и уединяясь в молитве, пока не будет в состоянии приобрести навык не обращать внимания на похвалы людские, а взирать только на Бога, по примеру сказавшего: се яко очи раб в руку господий своих, яко очи рабыни в руку госпожи своей: тако очи наши ко Господу Богу нашему (Пс. 122:2). Но если кто по благодати Божией чист от недуга сего, то нет ему необходимости скрывать прекрасное; чему научая, Сам Господь говорит: не может град укрытися, верху горы стоя. Ниже возжигают светильника и поставляют его под спудом: но на свещнице, и светит всем, иже во храмине. Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесех (Мф. 5: 14-16). Тот же смысл заповеди о милосердии и о посте, о которых говорится в том же месте, и вообще о всяком деле благочестия.

Толкование св. Афанасия Александрийского на 7, 19-20 и 25 стихи 6-й гл. Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов. Тв. св. Афанасия Александрийского

Ст. 7. Молящеся же не лишше глаголите. Выражает сим Господь, что неприятны Ему молитвы долгие, а не частые. Ибо Сам повелевает молиться непрестанно.

Христос говорит (ст. 19-20): не скрывайте себе сокровищ на земли, идеже червь и тля тлит, и идеже татие подкапывают и крадут, скрывайте же себе сокровище на небеси, идеже ни червь, ни тля тлить, и идеже татие не подкапывают, ни крадут. Слышавшие сии слова говорили: «Совет весьма хорош, и похвальна мысль, — настоящие блага жизни полагать лучше не на земле, но в сокровищнице на небесах. Впрочем, как же положить на небеса серебро и золото? Мы не имеем на сие возможности. Небо очень высоко, и нам не достать его рукой. Не видим и лествицы, которую видел патриарх Иаков, чтобы взойти по ней и положить на небеса, что есть у нас». Но Господь учит: хотя небо и очень высоко, однако можете полагать на него некрадомое сокровище правды. Дай бедному и нищему, что нужно ему, и найдешь, что все это целым, неоскверненным, нерастленным соблюдется на небе. Есть же у тебя и лествица, возводящая с земли на небо, — спасительный крест, есть и ступени на ней — догматы пречистых Евангелий. И так восходи по оным в небесные обители, чтобы прославиться навек. Но будь также внимателен к сказанному Мною.

Ст. 25. Не душа ли больши есть пищи, и тело одежди? Душа превосходнее пищи, поколику она есть жизненный дух, а пища — нечто земное и удоборазлагаемое. И тело превосходнее одежды, потому что оно есть дело рук Божиих; а одежда — волна с бессловесного животного. Поэтому, если, по милости Всеблагого, сподобились мы иметь лучшее и важнейшее, то тем паче будем изобиловать менее важным и низшим.

Толкование св. Василия Великого на 17-18 ст. 6-й гл. Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов. Тв. св. Василия Великого

Поелику Господь сказал: ты же постяся, помажи главу твою и лице твое умый, яко да не явишися человеком постяся; что делать, когда и против воли делается видимым для людей, кто желает поститься по какой-нибудь угодной Богу причине, как, видим, нередко поступали и святые?

Заповедь сия касается тех, которые стараются исполнять заповедь Божию напоказ людям, чтобы удовлетворить страсти человекоугодия. Ибо о том, что заповедь Господня, исполненная в славу Божию, естественным образом не может укрыться от боголюбцев, Господь Сам объявил, сказав: не может град укрытися верху горы стоя, ниже вжигают светильника и поставляют его под спудом, и т.д. (Мф. 5: 14-15).

Толкование св. Василия Великого на 31-й ст. 6-й гл. Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов. Тв. св. Василия Великого

Поелику Господь повелевает не заботиться о том, что ямы, или что пиемы, или чим одеждемся; то до чего простирается сия заповедь или как в точности выполняется?

Заповедь сия, как и всякая другая, простирается даже до смерти; потому что Господь послушлив был даже до смерти. Выполняется же она при уповании на Бога. Ибо Господь, запретив заботиться, присовокупил обетование, говоря: весть бо Отец ваш, в чем имеете нужду, прежде, нежели попросите у Него (Мф. 6:32). Таков был апостол, который говорит: осуждение смерти имехом, да не надеющеся будем на ся, но на Бога, восставляющаго мертвые (2 Кор. 1:9), то есть по душевной решимости и готовности ежедневно умирал я, но был соблюдаем Божиим благоволением. Потому с дерзновением говорил: яко умирающе, и се живи есмы (2 Кор. 6:9). Решимости таковой способствует пламенное рвение и ненасытимое вожделение исполнять заповеди Господни; обладаемый сим желанием не имеет и досуга рассеиваться попечением о потребностях телесных.

Толкование св. Василия Великого на 34-й ст. 6-й гл. Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов. Тв. св. Василия Великого

Поелику есть Господня заповедь: не пецытеся на утрей (ст. 34), то как здраво разуметь сию заповедь, ибо видим, что много у нас попечения о потребном на нужды, даже запасаем и то, чего достаточно было бы и на более долгое время?

Кто принял учение Господа, сказавшего: ищите прежде Царствия Божия и правды его, и не сомневается в истине обетований Того, Кто присовокупил: и сия вся приложатся вам (ст. 33); тот не приводит в бездействие душу житейскими заботами, которые подавляют слово и делают его бесплодным (Мф. 13:22); но, подвизаясь добрым подвигом благоугождения Богу, верует Господу, сказавшему: Достоин есть делатель пищи своей (Мф. 10:10), и нимало не беспокоится о ней; работает же и заботится не ради самого себя, но ради Христовой заповеди, как показал и научил апостол, сказав: вся сказах вам, яко тако труждающимся подобает заступами немощным (Деян. 20:35).

Ибо заботиться ради самого себя значит обвинять себя в самолюбии; а заботиться и работать ради заповеди значит приобретать похвалу за христолюбивое и братолюбивое расположение (там же).

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К 6-й ГЛ. ЕВАНГЕЛИЯ ОТ МАТФЕЯ

О милостыне (Мф. 6:1-4)

Святоотеческие толкования

1) Св. Иоанн Златоуст. О том, что милостыня есть самая Богоугодная жертва. «Воскресное чтение», 1821.

2) Преп. Исидор Пелусиот на слова: милостыни вашея не творите пред человеки, да, видима будете (ст. 1).

3) Св. Василий Великий о том, как должно творить милостыню. В подаянии милостыни нужна разборчивость.

4) Св. Ефрем Сирин о любви к милостыне. Тв. святых отцов. Твор. Ефрема Сирина.

5) Ответ св. Иоанна Милостивого на вопрос о подаянии милостыни. «Воскресное чтение», 1885.

6) Прп. Исаак Сирин. В чем состоит милостыня? Слова подвижнические. М., 1858. Сравнение милостыни с безмолвием. Обязанность творить милостыню лежит преимущественно на живущих в мире. Она приближает в Богу, приводит в общение с Ним, врачует душу. Милостыни не принимает Бог от блудного. Не должно отказывать в ней никому. Не различать достойных и недостойных. Должно подавать ее с видом ласковым.

7) Св. Афанасий Александрийский, наст. 1.

Новейшие толкования

8) На ст. 2. Как нужно делать добро. «Воскресное чтение» 1873.

9) Ст. 3. «Душеполезное чтение», 1860.

10) О милостыне. «Воскресное чтение» 1885.

О молитве (Мф. 6:5-15)

Святоотеческие толкования

11) Св. Иоанн Златоуст. О том, как должно молиться (ст.). «Воскресное чтение», 1805.

12) Его же. О том, что должно просить у Бога более духовных благ, нежели чувственных. «Воскресное чтение», 1815.

13) Его же Бес. на Матфея. 6: 9-15. «Христианское чтение», 1840.

14) Св. Василий Великий. Что такое молитва? Виды оной. Молитве внутренней не препятствует внешняя деятельность. Предмет молитвы. Польза молитвы. Действительность общественной молитвы. Необходимость непрестанной молитвы. Нужна ли молитва, тогда как Бог и прежде молитвы нашей знает нужды наши? Молитва нужна в час смертный. Условия успешной молитвы. Нужны неотступность и постоянство в молитве. Как достигнуть не рассеянности в молитве? Отчего молитва остается иногда неуслышанною? И продолжительная молитва, совершаемая без усердия, безуспешна. Для чего Бог медлит иногда исполнением молитв наших? Почему молитва святых остается иногда неуслышанною? Почему молитвы иудеев безуспешны? Не должно прекращать молитвы, когда во время оной смущают лукавые домыслы.

15) Св. Григорий Богослов. Молитва восходит до неба. Сила молитвы родительской. Для молитвенного беседования с Богом нужна чистота духа. Скорость Божией помощи молящемуся.

16) Св. Ефрем Сирин. О молитве. Почему Бог одни прошения наши приемлет, а другие отвергает. «Воскресное чтение», 1885.

17) Св. Исаак Сирин. Что такое молитва? Молчание чистых есть молитва. Различие между молитвою и созерцанием. Молитва выше милостыни. Выше дел любви к ближним. Виды молитвы. Молитва чистая и нечистая. Духовная. Наименование ее у святых отцов. В каком смысле называется духовною? Чистая молитва предел всякой молитвы. Ниспосылается Духом Святым. Ее достигают немногие. Высшие состояния духа во время молитвы. Что такое молитва святых в жизни будущей. Непрестанная молитва есть признак будущего совершенства. Побуждение к молитве. Какова должна быть молитва? Должна быть смиренна, постоянна, требует упражнения. Ключи к ней — движение языка и сердца. Предмет молитвы должен быть достоин Бога. Она должна быть сообразна с требованиями жизни. Как укрощать помыслы во время молитвы. Не должно увлекаться в молитве посторонними рассуждениями. Как поступать при холодности к молитве? Должно ли просить у Бога благ временных и высоких дарований благодатных? Пренебрежение к молитве дает вход бесам в сердце. Как диавол постепенно производит охлаждение к молитве? Молитве способствует отшельничество. Богу доступна молитва смиренного. А кто не почитает себя грешником, того молитва Богом не приемлется. Для чего Бог не вдруг исполняет молитву. Благотворные действия молитвы. Почему высшие состояния духовные даруются во время молитвы? Молитва — ключ к уразумению Писания. Отгоняет худые помыслы. Истребляет страсти. Привлекает внимание ангелов. Прогоняет бесов. Дарует дерзновение пред Богом. Ведет к видению света Божественного. Образцы молитвы. Молитва к распятому Спасителю. Пример нощных молений.

18) Св. Иоанн Лествичник. Наставления о молитве. Лествица

19) Его же. Отчего часто молитвы наши не бывают услышаны.

20) Св. Иоанн Златоуст. Изъяснение молитвы Господней в Беседе на слова: узкая врата и тесный путь, вводяй в живот (Мф. 7:14). Беседы на разные места Священного Писания. Беседы на Мф. 6: 9-15. «Христианское чтение», 1840.

21) Св. Киприан Карфагенский. Беседа о молитве Господней. «Христианское чтение», 1839.

22) Тертуллиан о молитве Господней. Труды Киевской духовной академии, 1865.

23) Блаженный Августин. Изъяснение молитвы Господней. «Воскресное чтение», 1807.

24) Св. Григорий Нисский. О молитве Господней. «Христианское чтение», 1834. «Воскресное чтение», 1806. Тв. Григория Нисского. Тв. святых отцов.

25) Преп. Исидор Пелусиот на слова: Отче наш, Иже еси на небесех. Его же на молитву Господню: Отче наш. Его же на слова: отпускайте, и будет отпущено вам (ст. 1).

Новейшие толкования в духовных журналах

26) Молитва по учению Климента Александрийского. Е. Попов. «Воскресное чтение», 1883.

27) Сила и действенность христианской молитвы по изображению Тертуллиана. «Воскресное чтение», 1879.

28) Мысли святых отцов о молитве. «Воскресное чтение», 1802.

29) Орды. Непременно нужно молиться Богу. «Воскресное чтение», 1882.

30) Прот. Нечаев. На ст. 7-8. Многоглаголание в молитве. «Душеполезное чтение», 1876.

31) А. Хойнацкий. Историческое происхождение молитвы Господней и ее место в системе христианского учения о надежде (из исторического Катехизиса). «Воскресное чтение», 1872.

32) О древнем употреблении молитвы Господней. «Воскресное чтение», 1803.

33) Молитва Господня на языках России. «Чтения в Обществе любителей духовного просвещения», 1871. Руководство для сельских пастырей, 1871.

34) Прот. Нечаев. Употребительнейшие церковные молитвы. Молитва Господня. (Изъяснение ея). «Душеполезное чтение», 1863.

35) Свящ. Владимирский. Хлеб насущный. «Душеполезное чтение», 1875.

36) Молитва Господня. Краткое изъяснение содержания ее для детей. «Воскресное чтение», 1833.

37) Заикин. Объяснение молитвы Господней. «Чт. в Общ.», 1882.

38) Молитвенные воздыхания к Богу, внушенные молитвою Господнею. «Воскресное чтение».

39) Размышление с детьми о молитве Господней. «Воскресное чтение», 1829.

40) Размышления о молитве Господней. «Христианское чтение», 1822. Там же, 1827.

41) Аристов. Значение молитвы в нашей духовной жизни. «Воскресное чтение», 1880.

42) Свт. Феофан. Мысли на 14-15 ст.

В Словах и Беседах

43) Ст. 8. Свт. Филарет, митр. Московский. Нужно ли молиться, когда Бог знает наши нужды прежде прошения нашего?

44) Ст. 9-13. Филарет, архиеп. Черниговский. Беседы о молитве Господней.

45) Ст. 14-15. Леонтий, архиеп. Варшавский. О прощении обид.

О посте (Мф. 6: 15-18)

Святоотеческие толкования

46) На ст. 17. Прп. Максим Исповедник. «Воскресное чтение», 1809.

47) Св. Иоанн Златоуст. О посте. «Воскресное чтение», 1885.

48) Св. Василий Великий. В чем состоит пост истинный и угодный Богу? Как должно встречать пост и проводить оный? Мера и время поста. Не должно продолжать поста до совершенного расслабления тела. Надобно ни трудов не оставлять ради поста, ни поста ради трудов. Польза поста. Он полезен всегда, везде и для всех. Он укрепляет в брани с диаволом, поддерживает здравие в теле и внешний вид человека делает почтенным. Телесные недуги и немощи не препятствуют соблюдению поста. Изображение постника.

49) Св. Григорий Богослов. Пост христиан пред Пасхою Сорокадневный. Знаменование оного.

50)Св. Ефрем Сирин о посте. «Творения свв. отцов».

51) Св. Исаак Сирин. Древность поста. Польза поста. Орудие против диавола. За трапезою постящихся возлежит Христос и осеняют пищу ангелы. Малое нарушение поста ведет к неумеренности. Сила поста ослабляется беседою с людьми.

Новейшие толкования в духовных журналах

52) Свящ. П. Красовский. Христианский пост. «Домашняя беседа», 1871.

53) Неделя сыропустная (Мф. 14-21). «Воскресное чтение», 1825.

54) Владимир Соловьев. Религиозные основы жизни, часть 1-я. О молитве, милостыне и посте.

В Словах и Беседах

55) Ст. 18. Свт. Филарет, митр. Московский. О скромной, тихой и сокровенной жизни Божией Матери. Правило: будь, а не кажись.

О непривязанности к миру (Мф. 6: 19-34 ст.)

Святоотеческие толкования

56) Ст. 22-33. Блаженный Иероним. Изъяснение Евангелия в 3-ю нед. по Пятидесятнице. «Воскресное чтение», 1818.

57) Св. Иоанн Златоуст. Из Бес. на Матфея 6: 31-33. «Воскресное чтение», 1816.

58) Св. Афанасий Александрийский на 33 ст.

Новейшие толкования в духовных журналах

59) На ст. 24. Свящ. В. Лебедев. «Душеполезное чтение», 1860.

60) Размышление на Матфея 6:24:31-32. «Христианское чтение», 1852.

61) Мамона. Биб. пол. сл. «Воскресное чтение», 1876.

62) Св. Ириней Лионский. Не можете Богу работати и мамоне. Ответ на возражения, заимствованные из этого ст. «Христианское чтение», 1838.

63) Ст. 24-34. Не беспокойтесь. «Воскресное чтение», 1873.

64) А. Розов. Не заботьтесь о завтрашнем дне. «Воскресное чтение», 1881.

65) Арх. Герман (25-33 ст.). Житейские заботы. «Духовная беседа», 1863.

66) Ст. 25. Не пецытеся душею вашею, что ясте или что пиете... «Воскресное чтение», 1818, 1824. Певницкий. Там же, 1883.

67) Видимая природа как училище самопознания (22-33 ст.). «Воскресное чтение», 1803.

68) Свт. Феофан. Мысли на ст. 22-23 и 31. Мысли на каждый день года по церковным чтениям.

69) Свящ. Голубинский. Одежда христианина. Матфея 6:25. «Воскресное чтение».

70) Свящ. В. Владимирский. Птицы небесные (ст. 26). «Душеполезное чтение», 1871.

71) Крин (ст. 28-29). См. в ст. Луговые травы, упоминаемые в Священном Писании. «Душеполезное чтение», 1866.

72) Ст. 28-30. «Христианское чтение», 1823.

73) Ст. 34. «Христианское чтение», 1856.

74) Ст. 33. «Воскресное чтение», 1819.

75) Ст. 34. Там же, 1802.

В Словах и Беседах

76) Ст. 25. Филарет, архиеп. Черниговский. Какие заботы о земном преступны?

77) Ст. 33. Григорий, архиеп. Казанский. Чего нам искать?

78) Ст. 33. Свт. Филарет, митр. Московский. О предпочтительном искании Царствия Божия и правды его.

Мысли св. Афанасия Александрийского о грехе осуждения ближних (Мф. 7: 1-5)

Творения свв. отцов. Тв. св. Афанасия Александрийского

Не судите, да не судими будете. Имже судом судите, судят вам; и в нюже меру мерите, возмерится вам (ст. 1-2). Господь говорит, что одно и то же и в разной мере терпят, и кто судит, и кто меряет; впрочем, говорит сие не в том смысле, в каком понимают еретики, обманывая сами себя, и не разумеюще, ни яже глаголют, ни о нихже утверждают (1 Тим. 1:7). Ибо, разрешая за деньги приносящих неразумное и гибельное покаяние, готовы они утверждать, что не должно судить и того, кто сделал смертный грех, потому что Господь сказал: не судите, да не судими будете. Но если это действительно так, как утверждают они, то, без сомнения, подверглись осуждению праведный Ной, который осмеятеля Хама осудил быть рабом братий, и Моисей, осудив собиравшего дрова в субботу, повелел побить его камнями вне стана; и преемник его Иисус, осудив Ахара за татьбу, истребил со всем домом; и Финеес, осудив Замврия за блудодеяние, пронзил сулицею; и Самуил царя Амаликитян Агага предал смерти пред Господом; и Илия, осудив лжепророков, как свиней заклал при потоке; и Елисей, осудив Гиезия за принятие денег, наказал проказою; и Даниил, осудив похотливых старцев за клевету, наказал по закону Моисееву; и Петр, прияв ключи Небесного Царствия, когда Анания с женою утаили часть собственного своего достояния, осудив за это, сделал, что пали они мертвыми; и Павел осудил ковача Александра, сказав: да воздаст ему Господь по делам его (2 Тим. 4:14), а Именея и Филата предал сатане, да накажутся не хулити (1 Тим. 1:20), Коринфские же Церкви обвинял в том, что не судят, сказав: тако им несть в вас мудр ни един иже может разсудити между братий своих? Не весте ли, яко аггелов судити имамы? (1 Кор. 6:5). Итак, если все праведные судили и не были сами судимы, паче же избраны на духовное служение, то почему же не должно судить, как говорят еретики? Господь сказал: не судите, да не судими будете, не для того, чтобы мы поступали в чем или делали что без суда, но имея в виду фарисеев и книжников, которые судили друг друга, но не исправляли сами себя. Так, например, убийцу по закону осуждали на смерть, а сами беззаконно убивали пророков; прелюбодею определяли казнь как прелюбодею, сами же, как кони женонеистовые, ржали на чужих жен; татя осуждали, когда сами были похитителями чужих достояний, и оцеживали комаров, верблюдов же пожирали. А что таковы были фарисеи и книжники, явствует из следующих за сим слов, сказанных Господом.

Что видиши сучец, иже во оце брата твоего, бервна же, еже есть во оце твоем, не чуеши? Или како речеши брату твоему, остави, да изму сучец из очесе твоего: и се бервно во оце твоем? Лицемере, изми первее бервно из очесе твоего: и тогда узриши изъяти сучец из очесе брата твоего (3-5). Если у самого тебя в оке бревно непотребства, то можешь ли предостеречь брата своего от сучка малого греха? Богомудрый Павел, пиша к Римлянам о таковых лицемерах, приемлющих на себя вид благочестия, говорит: научая убо иного, себе ли не учиши? проповедан не красти, крадеши? глаголяй не прелюбы творити, прелюбы твориши? гнущаяся идол, святая крадеши? Иже в законе хвалишися, преступлением закона Бога бесчествуеши (Рим. 2: 21-23); и еще: имже бо судом судиши друга, себе осуждаеши: тожде бо твориши судяй. Так преступившие закон Пасхи преступлением сего закона бесчестят Христа, Господа Пасхи. Посему кто осуждает за что-либо другого, а сам делает то же, тот осуждает себя самого. Так и два старца, судившие Сусанну как прелюбодейцу, сами по закону Моисееву осуждены как прелюбодеи. И фараону возмерено тою же мерою, какою он мерял. Поелику ввергал он в реку младенцев, то и сам погиб, потонув в Чермном море. И архиереи, убившие Захарию у жертвенника, сами при жертвеннике побиты римлянами в научение тебе, что, какою мерою кто меряет, такою и ему возмерится. И имиже кто согрешает, сими и мучится (Прем. 11:17).

Еюже мерою мерите, возмерится вам (Мф. 7:2)

«Воскресное чтение», 1806

Это можно понимать и о мере добра, и о мере зла. То и другое возмерится нам нашею же мерою. Где возмерится? Частью и в этой жизни, а совершенно — в жизни будущей.

Что за мера у нас, которою возмеряет нам сама правда Божия? Эта мера есть наше сердце. Им меряем мы другим добро и зло. От сердца исходиша живота (Притч. 4:23); от него же исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, и пр. (Мф. 11:19). Добро уделять другим учит апостол мерою сердца— кийждо якоже имать изволение сердцем (2 Кор. 9:7); от него же требуется любовь (1 Тим. 1:5; 1 Петр. 1:22), призывание Господа (2 Тим. 2:22), и самая вера (Рим. 10:10). И вообще от этого сокровища благий человек износить благая, и лукавый человек износить лукавая (Мф. 12:35).

Как же нашею мерою — сердцем возмерится нам и за добро и за зло?

Есть сердце обширное и сердце тесное, сжатое, как есть большая и меньшая мера. Бывают сердца столь пространные, что они могут вмещать в себе всех человеков, — сердца, подобные сердцу апостола Павла, который говорит коринфянам: сердце наше распространися: не тесно вмещаетеся в нас (2 Кор. 6:11), и филиппийцам: я имею вас в сердцы моем (Флп. 1:7). Какая обширная мера! Кто может наполнить ее? Наполнить ее может один Бог; ибо болий есть Бог сердца нашего, говорят люди, имеющие столь обширное сердце (1 Ин. 3:20). Но есть и сердца сжатые, закрытые к стороне ближних, а потому закрытые и к Богу; ибо не любяй брата своего, егоже виде, Бога, Егоже не виде, како может любити? (1 Ин. 4:20). Закрытые к ближним и к небу, такие сердца, однако, открыты со стороны противной, как мера превращенная; они открыты к преисподней и ее испарениями наполняются.

Сердце доброе, верующее и любящее всех, исполняется и здесь многими драгоценными благами. В него, говорит Писание, излился любы Божия (Рим. 5:5); в нем обручение Духа (2 Кор. 1:22), в нем свет Божий (2 Петр. 4:6), Дух Сына (Гал. 4:6) и Сам Христос (Еф. 3:17). Что же будет такое сердце там, где слава Божия заменяет всякий свет для блаженных (Откр. 21:23) и где будет Бог всяческая во всех (1 Кор. 15:28)?

Напротив, злое сердце, исполняясь злом греха, исполняется и всяким злом — помрачением смысла, неискусным умом — творити неподобная (Рим. 1:28), угрызениями совести, нередко — презрением от других, подозрениями, страхом, беспокойствами. Несть радоватися нечестивым (Ис. 48:22) и здесь: что же будет там? Так, еюже мерою мерим, возмерится и нам! — По другому сравнению Писания, эта истина выражается так: сеяй скудостию скудостию и пожнет: а сеяй о благословении о благословении и пожнет (2 Кор. 9:6); сеяй в плоть свою от плоти пожнет истление, а сеяй в дух от духа пожнет живот вечный (Гал. 6:8).

Об охранении святыни

Ст. 6. Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего пред свиньями, чтоб они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас.

Слова этого стиха находятся в такой связи с изложенною заповедью о неосуждении ближних: запрещается осуждение ближних, но не суждение о них. Суждение о ближних не только дозволительно, но даже необходимо, особенно апостолам при проповеди Евангелия, потому что проповедовать слово Божие недостойным и неспособным слушать и оценить его значит предавать его на посмеяние и вызывать со стороны врагов гонение на себя. Речь образная.

Толкование Филарета, архиепископа Рязанского (Мф. 7:6)

Беседы на 5, 6 и 7 гл. Евангелия от Матфея

Под именем псов разумеются здесь те злобные враги веры и истины, которые, слыша святейшие тайны Царствия Божия, не приемлют их с кротостью агнцев и не обращают во спасение души своей, но с дерзостью псов лают на проповедников истины и при всяком случае готовы угрызать их. Под именем свиней разумеются те погрязшие в нечистых похотях грешники, которые, хотя слышат слово Божие, но, не имея зрения для распознания драгоценности сего небесного бисера, со свинским невежеством пренебрегают сие сокровище жизни вечной, предпочитая оному скотскую жизнь в нечистых похотях своих. В отношении к тем и другим Спаситель заповедует служителям слова Божия наблюдать святую некую и рассмотрительную бережливость в сообщении им тайн Царствия Божия, дабы, с одной стороны, сохранить важность, свойственную сим небесным тайнам, и святость их предохранить от попрания нечистыми ногами грешников; а с другой — остеречь и самых проповедников Евангелия, которых ревность в обличении злых людей могла бы подвергнуть их растерзанию от их злобы. А сверх того, дабы и самим беззаконникам не подать случая еще к большим беззакониям и погибели, которой они подвергают себя попранием небесных бисеров святейших тайн Царствия Божия.

Избранные святоотеческие толкования на 6-й ст. 7-й гл. Евангелия от Матфея

Св. Иоанн Златоуст о внимательном слушании слова Божия

«Воскресное чтение», 1804

Не пометайте бисер ваших пред свиниями, да не попрут их ногами своими (Мф. 7:6). Кто же такой, скажешь, будет попирать слово Божие? Тот, кто не считает его драгоценным и важным. Кто это такой, скажешь, столь несчастный, что не почитает его драгоценнейшим всего? Тот, без сомнения, кто не с такою охотою и не с таким усердием занимается им, с какою охотою занимается любодейцами в оных сатанинских театрах. Там весьма многие проводят даже целые дни и для сих занятий много терпят урона в делах домашних. И однако, с какою охотою и тщанием то что слышали стараются удержать в памяти и внутри сохраняют к погибели душевной! А здесь, где говорит Бог, не подождут терпеливо немного времени. Отчего это? Оттого, что мы ничего не имеет общего с небом, и для того-то поистине Бог угрожает нам геенною не потому, чтобы нас желал Он ввергнуть в нее, но чтобы побудить нас убегать сего пагубного обычая. Но мы все делаем напротив. Часто какой-нибудь из престарелых, обошедши многие страны и морские области, подробно повествует не только о числе стадий, но и положении городов, о видах, пристанях, площадях и т.д.; а мы не знаем и того, как близко находимся от небесного града! Мы, верно, поспешили бы проходить этот путь, если бы знали расстояние. Ибо град сей отстоит от нас не так, как небо от земли, но и гораздо более, если будем нерадивы, а если употребим старание, то в короткое время можем достигнуть до самых врат. Ибо не величиною расстояния, а качеством нравственным должно измерять это пространство.

Ты тщательно содержишь в памяти происшествия настоящей жизни, знаешь и новое, и древнее, и древнейшее, можешь перечислить не только главных вождей, под предводительством которых ты сражался, но даже всех военачальников, даже всех раздаятелей наград и тех, которые сражались на зрелищах и которые победили, — знаешь, что до тебя не касается и не приносит тебе никакой пользы. Но кто в сем граде, о котором говорим мы, главный начальник, кто по нем первый, второй или третий; или кто в нем в какое время, или что устроил и совершил? Ты и во сне об этом не мечтал. А какие законы постановлены в нем — ты и других об этом слушать не хочешь. Как же, скажи мне, ты надеешься получить обетованные тебе блага, на кои ты не обращаешь внимания даже и тогда, когда тебе говорят об них?

Толкование св. Исидора Пелусиота

Слова не дадите святая псом: ни пометайте бисер ваших пред свиньями, да не поперут их ногами своими, и вращшеся расторгнуть вы, подают подобный следующему смысл: поелику Божие слово свято и подлинно самый драгоценный бисер; псы же и свинии суть погрешающие не только в догматах, но и в деятельной жизни; и попирание— раздор и состязание об этом покушающихся извратить правоту догматов и оскорбляющих доблестное житие; а расторжение — пренебрежение и поругание живущими неправо предлагающих слово Божие и подающих добрые советы, то Господь сказал по сему: не повергайте слова, подобно чему-либо малоценному и легко приобретаемому, чтобы и Господа не оскорбить вам, и самим не подвергнуться осмеянию тех, которые не говорят и не делают ничего право. Иные же, близко к истине, утверждают, что Господь повелевал не давать и священства непотребным и нечистым, чтобы не осквернили оного и не стали нападать на рукоположивших, расторгая ту добрую славу, какую имели прежде. Если же скажут, что и согрешающим мирянам повелевает не преподавать Божественных Таин, не противоречь сему. И если будут говорить, что запрещает совершать Божественное крещение над теми, которые притворно приступают к вере, но не оставляют настоящих своих занятий — также не спорь.

Толкование св. Афанасия Александрийского

Не дадите святая псом, ни пометайте бисер ваших пред свиньями, говорит Христос. Ибо и в сем нужен правый суд. Господь не сказал неопределенно или без различия: давайте святое и бисеры всем, но говорит: не дадите святая псом — злым делателям; по слову апостола; блюдитеся от псов, блюдитеся от злых делателей (Флп. 3:2), блюдитесь и от свиней, то есть похотливых. Похотливые же уподобляются свиньям не без основания; напротив того, сравнение сие близко и верно. Как свинья почитает для себя утратой, если кто извлечет ее из тины; так, если и похотливого отвлекает кто от тины сластолюбия, то врагом своим, а не другом, признает он советующего ему быть целомудренным. Итак, бисеров наших — Пречистых Таин — не будем пометать пред людьми, подобными свиньям. Ты говоришь: и они желают приобщиться святых; но они бесстыдные псы и свиньи, валяющиеся в сластолюбии. Поэтому не давай им. Ибо и больные желают воды, но врачи не дозволяют им пить; и похитители власти желают царской порфиры, но охраняющие оную, предвидя опасность, не уступают ее. Внемли же и ты, диакон: не давай недостойным порфиры пречистого Тела, чтобы не подпасть тебе ответственности, не по законам гражданским, но по Владычному слову. Итак, не дадите святая псом, ни пометайте бисер пред свиниями, да не поперут их ногами своими, неразумными помыслы, и вращшеся расторгнут вы, произведя расколы и ереси.

Толкование св. Василия Великого

Вопрос, Как иный дает святое псам, или повергает бисеры пред свиниями, и как бывает присовокупленное: да не поперут их ногами, и вращшеся расторгнуть вы (Мф. 7:6)?

Ответ. Сие объясняет нам апостол, когда к сказанному им иудеям присовокупляет: иже в законе, хвалишися, преступлением закона Бога безчествуеши (Рим. 2:23). Посему Господь запретил здесь то бесчестие, какое святым словам Господним наносим преступлением оных. Следствием сего преступления бывает, что находящиеся вне веры также почитают Господни наставления удобопренебрегаемыми, и потому же самому с большею смелостью восстают и на нас, и преступающего как бы расторгают своими укоризнами и обличениями.

Услышание наших молитв (Мф. 7: 8-11)

«Воскресное чтение», 1876

Всякий просящий получает и ищущий находит, и стучащему отворят. Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень! И, когда попросит рыбы, подал бы ему змею? Итак если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим; тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него (Мф. 7: 8-11).

Горячо некогда молилась святая Моника, мать блаженного Августина, чтобы Бог не допустил путешествия сына ее в Италию, где в развратном Риме ему угрожали многоразличные опасности. Но напрасно: Августин должен был отправиться в Италию, и в этой стране он нашел Христа и свое обращение. А в этом, собственно, и был главный предмет молитвы святой Моники за своего сына. Таким образом, молитва ее хотя не буквально, но с преизбытком была услышана. И как часто случается подобное и с другими искренно и с верою молящимися! Сначала кажется, что молитва их была совершенно напрасною; но затем оказывается, что она услышана гораздо лучше, чем мог и представить молящийся. Вот больной со слезами молится о выздоровлении. Напрасно: болезнь его все усиливается. Но неужели молитва его была тщетна? Далеко нет. В болезни выздоровела душа его. Внешнюю жизнь он потерял, но внутреннюю приобрел для вечной жизни. Мы часто просим дать нам камень, а Бог подает вместо того хлеб. Но когда мы просим хлеба, Бог дает и хлеб, а когда нужно, то и мгновенно и буквально, как это испытывали многие угодные Богу люди. Иногда действительно Бог медлит исполнением наших молитв и заставляет нас ожидать; но это Он делает по любви к нам, потому что ожидание делает нас лучшими, так как чрез него мы учимся терпению, упражняемся в воздыханиях и молитвах, больше приходим к сознанию самих себя, и утешение становится после гораздо отраднее и сильнее. Одно необходимо условие: чтобы молитва наша была услышана, необходимо, чтобы молитва была истинная, молитва со смирением и верою. При этом условии милосердый Господь несомненно услышит нас и подаст просимое.

Толкование св. Исидора Пелусиота на слова: аще убо вы лукавы суще (Мф. 7:11)

Творения свв. отцов. Тв. Исидора Пелусиота

Велика благость Божия и человеческая жестокость. Кто испросил себе отсрочку и получил прощение долга, тот, когда у него попросили отсрочки, не только не дал, но и заключил клеврета своего в темницу, и притом не столько ему задолжавшего, сколько должен был сам, потому что сам должен был десять тысяч талантов, а тот пятьдесят динариев. Потому евангельское слово, человеческую доброту сравнивая с Божиего благостию, справедливо назвало ее лукавством: аще убо вы лукави суще, умеете даяния блага даяти чадом вашим, не целую природу обвиняя в лукавстве (да не будет сего, ибо написано: ублажи, Господи, благия (Пс. 124:4), и еще: благий человек от сокровища своего износит благая (Мф. 12:35), но сравнивая только благость человеческую с Божиею, назвало ее лукавством. Ибо сказано: кольми паче Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него (Мф. 7:11).

Толкование св. Григория Богослова (Мф. 7:11)

Творения свв. отцов. Тв. Григория Богослова

Последуем высочайшему и первому закону Самого Бога, Который посылает дождь на праведных и грешных и велит восходить солнцу одинаково над всеми (Мф. 5:45), Который, без всякого стеснения, предоставил всем, обитающим на суше, и землю, и источники, и реки, и леса, пернатым — воздух, живущим в водах — воду, Который всем человекам даровал в изобилии потребности жизни, кои ни власти не подлежат, ни законом не ограничиваются, ни пределами государств не преграждаются, но предложены всем и каждому в богатой мере и между тем нисколько от того не оскудевают. Так щедро всех людей наделил Бог, конечно, для того, чтобы равным раздаянием даров Своих показать и одинаковое достоинство нашей природы, и богатство благости Своей. А люди, зарыв в землю золото, серебро, дорогие и лишние одежды, самоцветные камни и другие подобные драгоценности , — сии свидетельства брани, междоусобий и древнего насильства восхитителей верховной власти, — после того, безумные поднимают еще брови и бедствующим сродникам своим по естеству отказывают в милосердии, не желая даже излишками своими помочь им в нуждах их. Какое невежество! Какая глупость!

О широком и узком пути (Мф. 7: 13-14)

Митрополит Григорий.
Слово в Неделю тринадцатую по Пятидесятнице.
«Духовная беседа», 1858

Внидите узкими враты: яко пространная врата и широкий путь вводяй в пагубу, и мнози суть входящий им: что узкая врата, и тесный путь, вводяй в живот, и мало их есть, иже обретают его (Мф. 7: 13-14).

Следовательно, нельзя войти в Царство Небесное так легко, как многим думается. Туда ведет не широкий — легкий, а узкий — трудный путь; широкий — легкий путь ведет в пагубу; в Небесное Царство ведет путь тесный. Рассмотрим слова Господа.

Внидите тесными враты, сказал Господь. Что значат эти слова? Без сомнения, не иное что, как следующее: «Всеми силами старайтесь идти в Царство Небесное, несмотря ни на какие трудности и неудобства; употребляйте всевозможную осторожность, непрестанную осмотрительность, непрерывное обуздание плоти, непрерывное возбуждение духа».

Пространные врата и широкий путь вводяй в пагубу, продолжает Господь. Люди, идущие широким путем, думают, что можно войти в Небесное Царство, нимало не наклоняясь, нимало не сгибаясь, не делая себе ни малого насилия, не употребляя напряжения сил, и посему спокойно удовлетворяют всем пожеланиям своего не обновленного покаянием сердца; идут широким путем бодро и совершенно беззаботно. Они не думают о вере и не употребляют усилий для исполнения ее требований. Конечно, можно не наклоняться, не сгибаться, не остерегаться, то есть ни в чем себе не отказывать, можно пользоваться всем, что нам любезно и приятно, можно жить, нимало не думая о большой ноше наших грехов, но, наконец, окажется, что место, куда приведет нас такой путь, слишком ужасно и крайне болезненно: такой путь ведет в пагубу. И посему, друже, ежели тебе любезно вечное блаженство, то остановись и — дальше ни на шаг! Легкая, часто веселая, широкая дорога, по которой ты идешь так беззаботно, удовлетворяя или стараясь удовлетворять всем пожеланиям твоего сердца, есть преддверие ада, который может открыть свою пасть и поглотить тебя прежде, нежели ты опомнишься. Весьма много людей идет этим легким, широким путем; но это не должно вводить нас в заблуждение и отвращать от трудного, тесного пути. Напротив, всякий из нас должен сильно говорить себе: «Хотя бы все люди шли широким путем, я не пойду с ними. Я следую моему Господу и иду Его дорогою. Он Сам показал мне истинный путь и Сам остерегал от ложного пути. Его я слушаюсь». На пути ко спасению иногда бывают почти непреодолимые препятствия. Исчислите, ежели можете, все, что может ввести и вводит нас в соблазн и грех отвне, потом рассмотрите, как много и часто препятствуют нашему исправлению разные дурные наши склонности, — и вы тотчас увидите, что путь и врата, вводящие в живот, в самом деле узки и тесны. Но тесными вратами вообще нельзя входить неосторожно и беззаботно: легко можно убиться или завязнуть. Широким путем, которым ходят весьма многие, нельзя идти неосмотрительно: легко можно упасть и сломить ногу или и шею. На пути в Царство Небесное встречается весьма много препятствий и затруднений, которые нелегко преодолеваются. И вот причина, почему так немногие идут этим путем и почему святой апостол так сильно побуждает нас бодрствовать, мужаться, укрепляться. Но это не должно устрашать нас. Мы не одни, с нами наш Господь. Он предшествует нам Своим примером, Сам ведет нас и Сам дает нам силу, ежели только мы со своей стороны делаем, что можем и что должны делать. Кто идет при Его руководстве, тот наконец непременно войдет в Его вечное Царство. А кто идет не по Его направлению и не с должною осторожностью и ревностью, кто хочет войти в Небесное Царство со всеми своими худыми склонностями, страстями и грехами, тому нельзя надеяться, чтобы для него отворились двери в Небесное Царство.

Толкование свт. Минятия на 13-14 ст. 7-й гл. Евангелия от Матфея

Тесен и прискорбен путь, вводящий в Царство Небесное; и потому многие подвижники, вступив на него, оставили мир, бросили все мирское позади себя и прошли сим путем в нищете и всяких лишениях; святые мученики омочили сей путь даже не потом, а кровью своею. Стало быть, кто ходит, высоко подняв голову, кто гордится пред другими, тому не пройти здесь, если не наклонит головы, если не смирится: узки врата и тесен путь! Кто пресыщается земными благами, тучнеет от невоздержания, тому не пройти, если не изнурит своего тела постом и трудами: узки врата и тесен путь! У кого много всякого ненужного добра, кто не делится с ближними своим добром, кто при этом обременен еще другими суетными попечениями, тому не пройти здесь, если не убавит всего этого: узки врата и тесен путь! А женщинам о, как много надобно оставить из того, к чему привязано их сердце, если они хотят пройти в эти узкие врата! Тесен и прискорбен путь, полон терний и волчцов! Много нужно пота пролить, много надобно труда приложить, много должно потерпеть и пострадать, чтобы в рай пройти: многими скорбями подобает нам внити в Царство Небесное! У кого тело любит негу и покой, кто не может и одного слова обидного переварить, тому не пройти в рай: узки туда врата, тесен и прискорбен путь! Кто же хочет в рай войти? Конечно, все хотят. Так пусть же все и знают, что путь туда тесный и прискорбный! Пророк Илия, восходя на небо, сбросил с себя верхнюю одежду свою. Что же это была за одежда? Да простая кожа овчая. Стало быть, ты, который так или иначе обдираешь овец — обижаешь бедных людей, — знай, что в чужой коже в рай тебя не пустят. Лучше и из головы выброси, будто можно туда войти в чужой коже, с отнятым у ближнего добром!

Толкование св. Иоанна Лествичника (Мф. 7: 13-14)

«Лествица», Слово 2, гл. 8

Узкий путь (ведущий к Царствию Небесному) покажут тебе: томление чрева, всенощное стояние, вода в меру, хлеб в скудости, очистительное питие, бесчестия, насмешки, наругания, отсечение своей воли, терпение нападок, безропотное переношение пренебрежения, вменение ни во что оскорблений и навык, когда обижают, великодушно терпеть; когда оговаривают, не сердиться; когда уничижают, не гневаться; когда осуждают, смиряться. Блаженны, которые идут одним из исчисленных путей: яко тех есть Царство Небесное (Мф. 5: 5-12).

Толкование св. Василия Великого (Мф. 7: 13-14)

Творения свв. отцов. Тв. Василия Великого

Почему называются пространными те врата, и широким тот путь, которые вводят в пагубу (Мф. 7:13)?

Господь, по многому человеколюбию, для выражения учения истины употребляет слова и именования предметов, нам знакомых. Посему как уклонение от прямого пути, проложенного по земле, возможно на большее пространство; так, говорит Он, уклоняющийся от пути, который ведет в Царство Небесное, находится на великом пространстве заблуждения. А слова пространный и широкий, как рассуждаю, значат одно и то же; потому что широкое и у знакомых с внешнею ученостью называется пространным. Поэтому поле, то есть место заблуждения, пространно, а конец его — пагуба.

Отчего узки те врата, и тесен тот путь, которые вводят в живот, и как входит ими человек (Мф. 7:14)?

Опять и здесь узкое и тесное означают не что-либо разное; но слово тесный выражает высшую степень узкости, когда путь до того сужен, что идущему надобно тесниться, то есть с обеих сторон жаться; потому что опасно всякое уклонение и в правую и в левую сторону, как на мосту, с которого, в какую сторону ни поверни, готова принять тебя текущая под ним река. Потому Давид говорит: при стези соблазны положиша ми (Пс. 139:6). Посему, кто предположил войти в живот узким и тесным путем, тот должен остерегаться всякого отступления и совращения от заповедей Господних, исполняя написанное: да не уклонишися ни на десно, ни на лево (Втор. 17:11).

Предостережение от ложных пророков (Мф. 7:15)

«Воскресное чтение», 1876

Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные (Мф. 7:15). Великую опасность для впечатлительных, но нетвердых в вере христиан составляют обольщения лжепророков или лжеучителей, под влиянием которых легко впасть в неправоверие и чрез то подвергнуться погибели. Поэтому Спаситель весьма настойчиво убеждает беречься таких лжепророков. Ибо когда человек силою Святого Духа возбуждается к новой жизни, то вместе с этим для него восходит новый свет познания и он ничего столь сильно не желает, как чтобы этот свет все яснее и яснее светил ему. Но для этого ему нужен руководитель, и он старается найти верного руководителя, чтобы не попасть в руки обольстителя. А такие обольстители и лжепророки были во все времена; они есть и теперь, как предсказал это апостол Павел, когда писал Тимофею: Знай, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся. Таковых удаляйся (2 Тим. 3: 1-5). Внутри это хищные волки, хотя они и приходят в овечьей одежде и в духовности ангельской, — волки, готовые беспощадно растерзать и пожрать. Ибо хотя они и Христа проповедуют, в Его имя пророчествуют, даже бесов изгоняют и много чудес совершают, но в действительности они не ищут ни славы Божией, ни спасения душ, но ищут самих себя, своей славы, своих выгод. Они учат, они проповедуют не из любви к грешным человеческим душам, но своекорыстия ради, будет ли это слава, деньги, или то и другое вместе. Если же они и действительно ищут душевного спасения, то это у них не главное, но главное у них своя собственная личность; ради этого они стараются умножить число своих приверженцев, которые бы везде возвещали их славу. Это лицемеры, которые под маскою благочестия скрывают свою жадность и честолюбие. Но будучи под маской и ходя в овечьей коже, они тем опаснее для неокрепших в вере и познании истины. Их так обольщает знание Писания, ревность и мнимое смирение этих лжепророков, что они вполне доверяют им и становятся тем же, что и лжеучители их. Обращение с ними, близость и пример их отравляют ядом простые души. Кто следует им как своим руководителям скоро и сам становится подобным им в лицемерии и во всех пороках, ведущих к вечной погибели. И мало ли идущих этим путем?.. Спаситель предостерегает: берегитесь лжепророков!

Волки в овечьей шкуре

Протоиерей Нечаев.
«Душеполезное чтение», 1876

Внемлите от лживых пророк, иже приходят к вам во одеждах овчих, внутрь же суть волцы хищницы (Мф. 7:15). Что это за лживые пророки, от которых повелевает беречься ученикам Своим Господь Иисус Христос? Во времена ветхозаветные имени лживых пророков заслуживали те, которые пророчествовали во имя ложных богов, например, пророки Ваала и Астарты (2 Цар. 18:19), также те, которые ложно выдавали себя за пророков истинного Бога, мечты своего воображения и личные мнения — за откровения свыше и видения (Иер. 23: 16-17; Иез. 6-10). Они льстили современникам, возвещая мир и безопасность, когда над ними висела неотвратимая гроза (там же); за деньги, иногда за горсть ячменя и куска хлеба, одним, которым суждено помилование от Господа, предсказывали гибель, другим, обреченным на погибель — благоденствие (Иер. 6:18; Иез. 13:19). Истинные пророки поражали лживых сильными обличениями и угрозами и предостерегали от них общество. От подобных лжепророков, имеющих появиться в недрах христианства, предостерегает Своих учеников Господь Иисус, имея в виду, что эти лжепророки, подражая истинным вестникам воли Божией, возьмут на себя роль не только предсказателей, но вообще учителей веры и нравственности.

Предостережение Христа Спасителя не имеет ли значения для нашего времени? Имеет. Мы не говорим о некоторых сектантских обществах, члены которых в своих религиозных собраниях искусственными приемами приводят себя в состояние исступления и в этом состоянии свои бессвязные речи выдают кощунственно за внушения Святого Духа. Мы имеем в виду лжеучителей другого рода, которые не называют себя вестниками воли Божией, органами непосредственных божественных откровений, но тем не менее весьма похожи на тех лжепророков, от которых предостерегает Иисус Христос. Подобно последним, первые стараются навязать доверчивым слушателям лживые и в высшей степени пагубные учения и при этом ведут себя так благовидно, что неопытные легко поддаются их влиянию, не подозревая, что имеют дело с волками в овечьей шкуре. Сам сатана принимает иногда вид светлого ангела для обольщения людей. Что мудреного, если и слуги отца лжи прикидываются смирными овцами для уловления добычи? Они никого не приневоливают принять их учение, никого насильно, по крайней мере на первых порах, не склоняют на свою сторону; они только желают, чтобы вы их слушали, — и слушает иной незрелый нравственно и физически человек и под обаянием их речей до того заслушивается, что, думая иметь дело с овцою, неприметно попадает в челюсти волка, погибает нравственно и нередко физически. О, берегись, христианин, от лжепророков, которые приходят к нам в овечьей одежде, а внутри суть волки-хищники.

Таковы в наше время те лжеучители, которые стремятся к ниспровержению существующих отношений семейных, гражданских и церковных, распространяя превратные понятия о свободе и всеобщем равенстве. Таковы вызыватели духов — спириты. Всего хуже и опаснее то, что современные лжеучители, несмотря на несогласие своих мнений со словом Божиим и вообще с учением истины, для обольщения неопытных дерзко ссылаются в оправдание своего учения на слово Божие. Можно ли, например, ожидать, чтобы заимствованное у язычников (египтян и индусов) учение о переселении душ и многократном их перевоплощении для постепенного их очищения, могло иметь основание в Священном Писании? Но защитники этого учения силятся утвердить его на словах Иисуса Христа в беседе с Никодимом. Христос сказал Никодиму: аще кто не родится свыше, не может видети Царствия Божия (Ин. 3:3) Вместо свыше защитники учения о переселении душ читают: снова, и уверяют, что здесь идет речь о переходе души, путем рождения, из одного тела в другое, — не обращая внимания на то, как Сам Христос объяснял Свои слова. Когда Никодим, не поняв смысла этих слов, спросил Иисуса Христа: како может родитися человек, стар сый? Иисус Христос указал на таинство крещения, говоря: аще кто не родится водою и Духом, не может внити в Царствие Божие (ст. 4-5). Духовное возрождение души благодатью Святого Духа в водах крещения, очевидно, ничего не имеет общего с переселением душ. Распространители противообщественных учений для уловления простодушных тоже ссылаются, как свойственно волкам в маске овцы, на свидетельства слова Божия. Например, в Деяниях апостольских повествуется, что между иерусалимскими христианами существовало общение имуществ (Деян. 2:44 ид.). Это общение было совершенно добровольное, как выражение братской любви и сострадательности к нуждающимся. Но современные лжеучители, восстающие против частной собственности, указывают на этот пример в оправдание обязательного разделения между всеми частных имуществ с насильственным отнятием их у владельцев. Какое кощунственное и лицемерное толкование слова Божия! Но можно ли и ожидать иного от волков в овечьей коже?

Об истинной и ложной мудрости (Мф. 7: 24-27)

Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне. И пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке. И пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот, и он упал, и было падение его великое.

Слова святого Иоанна Златоуста

Здесь дождем, реками и ветрами Господь иносказательно называет человеческие несчастия и злоключения, как то: клеветы, наветы, плач, смерть, погибель ближних, оскорбления от других и всякое другое зло, какое только бывает в настоящей жизни. Но душа праведного, говорит Он, ничем не побеждается. Причиною сему то, что она основана на камне; камнем же называет твердость Своего учения. Ибо, поистине, заповеди Его гораздо тверже камня; помощью их человек становится выше всех волн человеческих. Ибо, кто тщательно соблюдает оные, тот препобеждает не только гонение людей, но и козни диавольские. Человека же, который слушает слова Христовы и не творит их, Спаситель справедливо назвал безрассудным. Ибо что может быть безрассуднее того, кто строит дом на песке, подъемлет труд, но плода и спокойствия не получает, а вместо сего несет наказание? А что и преданные пороку трудятся, это всякому известно. Ибо и хищник, и прелюбодей, и клеветник переносят много трудов и беспокойств, дабы свое нечестие привести в исполнение; но от сих трудов не только никакой не получают пользы, но еще терпят великий вред. Поелику и Павел, намекая на сие же самое, говорит: сеяй в плоть свою от плоти пожнет в истление. Сему сеятелю подобны и те, которые на песке строят, как то: на блуде, на роскоши, на пьянстве, на гневе и на всем прочем. Порок последователей своих делает безрассуднейшими, и храмина, построенная на песке, распадается не просто, а с великим бедствием. Ибо Спаситель сказал: и было падение ее великое. И в самом деле, здесь опасность угрожает не маловажным вещам, но душе и притом лишением неба и нетленных оных благ. Но и прежде сего порочный будет проводить жизнь самую несчастную, сопряженную с непрерывными печалями, страхом, заботами и сильными беспокойствами, на что указывая, премудрый говорит: бегает нечестивый, ни единуже гоняху. Поелику таковые люди трепещут теней, подозревают друзей, врагов, рабов, знаемых и незнаемых, и таким образом прежде вечных мучений еще здесь терпят жесточайшее мучение. Все сие показывая, Христос сказал: и было падение ее великое. Таким образом, и настоящими бедствиями сильно убеждая самых упорных неверных избегать порока, Он сделал приличное заключение Своим благим заповедям.

Мысли святителя Феофана

Слушающий слова Господни и исполняющий их подобен строящему дом на камне; а слушающий и не исполняющий подобен строящему дом на песке. Заучи это всякий и почаще повторяй; истина же, в нем содержащаяся, всякому понятна и ясна наглядно. И собственных опытов всякий имеет под руками в этом роде множество. Мысли, например, пока еще думаешь о чем, бывают неустойчивы и мятутся; когда же изложишь их на бумаге, они получают окреплость и неподвижность. Предприятие какое-нибудь все еще бывает неверно и меняется в частностях, пока не начато; а когда пустишь его в ход, всем исполнительным соображениям конец. Так и нравственные правила, пока не исполнены, они как будто чужие, суть вне нас и непрочны; а когда исполняешь их, они входят внутрь, оседают в сердце и полагают там основу характеру доброму, или злому. Блюдите убо, како опасно ходите.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К 7-й ГЛ. ЕВАНГЕЛИЯ ОТ МАТФЕЯ

О неосуждении ближних (Мф. 7: 1-5)

Святоотеческие толкования

1) Св. Иоанн Златоуст. «Духовная беседа», 1862.

2) Св. Григорий Богослов, т. 1.

3) Св. Исаак Сирин. Слова подвижнические. М., 1858.

4) Св. Ефрем Сирин. О том, чтобы не быть злоречивым. Твор. О злоречии и злоречивых. Там же. Слово о злоязычии и о страстях.

5) Прп. Исидор Пелусиот на слова: что же видиши сучец, иже во оце брата твоего, бервна же, иже есть во оце твоем, не чуеши (ст. 3).

6) Предостережение и назидание склонных к осуждению ближнего. Достопамятные сказ, о подвижничестве святых отцов.

7) Не осуждай священника. Достопамятные сказ, о подвижничестве святых отцов.

8) Св. Анастасий Синаит о том, что не должно осуждать никого, наипаче же священника. «Воскресное чтение», 1822.

Новейшие толкования

9) Еп. Феофан. Мысли на каждый день года по церковным чтениям.

10) На Ев. Лк. 6:41. «Воскресное чтение», 1824. Наст. 1-2Матфея, 1802,1823,1817, 1816,1880.

11) Певницкий о пересудах. «Воскресное чтение», 1883.

12) Один из ближайших путей в Царствие Небесное. «Воскресное чтение», 1885.

13) Диакон Воинов о грехе осуждения ближних. «Душеполезное чтение», 1861.

14) В защиту суда и присяги. «Воскресное чтение», 1886.

15) С. Соллертинский. Объяснение 7 гл. 1 ст. Матфея и 6 гл. 37 ст. у Луки в Речи на торжественном акте С.-Петербургской духовной академии. «Христианское чтение», 1887. (Против графа Толстого).

16) А. Орфано. Объяснения 7 гл. 1-5 ст. в статье: В чем должна заключаться истинная вера каждого человека, по поводу книги графа Толстого: В чем моя вера. «Чтения в Обществе любителей духовного просвещения», 1887.

17) Волков. Объяснение 1 ст. в статье: Последние произведения графа Л.Н. Толстого и их критика в русской и отчасти иностранной литературе. «Православный собеседник», 1886.

18) Ст. 6. Бисер. Библ. пол. сл. «Воскресное чтение», 1874.

Обуслышании молитв (Мф. 7: 7-11)

19) Ст. 7. Просите, и дастся вам, ищите, и обрящете, толцыте, и отверзется вам. «Христианское чтение», 1826.

20) Ст. 11 и Лк. 11:13. Аще убо вы, зли суще, умеете даяния блага даяти чадом вашим, кольми паче Отец, Иже с небесе, даст Духа Святого просящим у Него. «Воскресное чтение», 1805.

21) Еп. Феофан о том же на Ев. Луки 11: 10-13. Мысли на каждый день года.

22) Ст. 12. Прп. Исидор Пелусиот на сказанное: вся, елика хощете, да творят вам...

О тесном и широком пути (Мф. 7:13-14)

23) Назидательные размышления об узком пути ко спасению (13 ст.). «Христианское чтение», 1827.

24) На тот же ст. «Воскресное чтение», 1822.

25) Св. Иоанн Златоуст на ст. 14. Беседы на разные места Священного Писания.

Предостережение отложных пророков (Мф. 7: 15-20)

26) Еп. Феофана. Мысли на каждый день года.

27) Ст. 15-16. Архиеп. Никанор. О том, что ересеучение графа Толстого разрушает самые основы не только православной христианской веры, но и всякой религии. Поучения и Беседы. Его же о том, что ересеучение графа Толстого разрушает основы общественного и государственного порядка. Там же.

28) Ст. 15. Филарет, архиеп. Черниговский. О ложных пророках.

29) Ст. 17. Леонтий, архиеп. Варшавский. О воспитании детей в семье и школе.

Об истинной и ложной мудрости (Мф. 7: 21-27)

30) На ст. 21. «Воскресное чтение», 1819.

31) Мысли свт. Феофана на тот же ст.

32) Ст. 24-27. О еврейских домах в Палестине. «Воскресное чтение», 1873.

Специальные толкования

1) Тренч, архиеп. Дублинский. Нагорная проповедь Господа нашего Иисуса Христа.

2) Филарет, архиеп. Рязанский. Беседы на 5,6 и 7 гл. Евангелия от Матфея.

3) Свящ. П. Смирнов. Нагорная проповедь Иисуса Христа.

4) Ф. Троицкий. Нагорная беседа Иисуса Христа.

5) С. Уваров. Общедоступное истолкование 5, 6 и 7 гл. Ев. Матфея.

Впечатление проповеди Иисуса Христа на народ

Прилежаев. «Образ учения Иисуса Христа».
«Духовная беседа», 1871

И бысть, егда сконча Иисус словеса сия, дивляхуся народи о учении Его. Бе бо уча их яко власть имея, и не яко книжницы (и фарисее). (Ст. 28-29).

Со властью было слово Иисуса Христа. Бесспорно, конечно, что так было потому, что в настоящем случае учил истине Тот, Кто о Себе сказал: Аз есмь истина (Ин. 14:6). Но если мы обратим внимание лишь на человеческую сторону дела, рассмотрим учение Иисуса Христа только относительно его способа изложения, формы речи, то и тогда должны будем повторить то невольно вырвавшееся из уст слушателей Христовых признание, которое приведено нами выше: николиже тако есть глаголал человек, яко Сей Человек.

Иисус Христос учил не яко книжницы и фарисее (Мф. 7:28). Ученые толкователи закона, пустившись в отвлеченный догматизм, преобразили религию в сухую, многосложную, отвлеченную доктрину, состоявшую из множества тонких пустых формальностей и мелочных предписаний, раздробленных на множество отделений и подразделений. До какой крайней и странной мелочности доходили раввины, обставляя заповеди Моисеева закона неисчислимыми предписаниями и преданиями старцев, определяющими в чрезвычайных подробностях каждое постановление закона, можно видеть из того, что у раввинов существовали определения даже касательно способа обрезывания ногтей. Но систематический вид, который дали своему учению ученые книжники, был мало доступен простому народу. Мелочная иудейская ученость, проповедуемая в синагогах, связывала и пугала простой здравый рассудок неученого иудея. Поэтому наполненные мелочами рассуждения раввинов не оставляли после себя никакого серьезного следа в умах и сердцах слушателей и всем уже наскучили. Все чувствовали, что раввины учили тому, чему сами не верили, в чем уверять других не смели и что говорилось, внушалось только для вида.

Не таким характером отличалось учение Иисуса Христа. Он учил всегда просто, общедоступно, сильно — со властию. В его проповеди ничего не было искусственного, заученного; она была чужда всякой изысканности и отвлеченности. «Учение Спасителя — это безоблачное утро, это — восходящее солнце, льющее лучи радостного света». Истина, которой Он учил, озаряя одинаковым светом и самые простые, скромные, и самые высшие, развитые умы. Иисуса Христа одинаково могли понимать и простой неученый рыбарь, и глубокомысленный книжник. Говорят, что один мыслитель, на смертном одре, окруженный самыми славными из своих учеников, сказал с непритворною грустью: «Я уношу с собою в могилу сожаление, что только один человек в мире понимал меня, да и тот понимал только в половину». То же самое мог бы сказать и всякий философ как руководитель умов; потому что каждый из философов распространял вокруг себя лишь относительный свет, несовершенно воспринимаемый даже теми, на кого он падал прежде всех. Неудоборазумеваемая философская система мировоззрения, с ее строго логическими отделами, дроблениями и распорядками, с недосягаемою отвлеченностью ее понятий, с массой технических и специальных выражений, с неясным темным языком, с искусственными и изысканными оборотами мысли и речи, могла только озадачивать простую голову и, как туман, носиться в умах неученых людей. Философы даже с намерением удалялись черни, руководясь тем существовавшим в древней философии мнением, что истина может и должна быть уделом только немногих мужей, достигших высшего умственного развития, а простому народу бесполезно знать ее. Один духовный французский писатель справедливо замечает, что «слово поэта: odi profanum vulgus (ненавидь невежественную толпу) было девизом мудрецов». Философы не посвящали презираемую ими чернь в глубокомысленные тайны своего учения и сообщали их одним только посвященным, то есть небольшому числу последователей своей школы. Подобные же презрительные отношения к неведущим, кроме языческого мира существовали и в иудейском мире, о чем, как уже мы заметили, можно судить по следующим словам фарисеев и книжников: народ сей, иже не весть закона, прокляти суть. Таким образом, ясность и простота учения Иисуса Христа была совершенно новым, небывалым еще в мире явлением.

Исцеление слуги сотника в Капернауме (Мф. 8: 5-13; Лк. 7: 1-10)

«Воскресное чтение», 1825

Вскоре после Нагорной проповеди, во вторую Пасху Своего служения, Иисус Христос вошел в Капернаум, город Галилейский, принадлежавший колену Неффалимову. Здесь, как передает нам евангелист Матфей, приступил ко Христу сотник, ища врачевания расслабленному слуге своему. Это был один из римских военных чинов, заведовавший одною из центурий или сотен, на которые делилось римское войско. Так как Иудея находилась в то время под властью римлян, то в ней можно было нередко иметь подобные встречи. Евангелист Лука, у которого, судя по всем признакам, излагается та же история с сотником (ст. 7), представляет это дело несколько иначе. Он говорит, что сотник не сам лично явился ко Христу с просьбою, а послал к Нему иудейских старейшин города, с которыми, как заметно, находился в хороших отношениях, и чрез них просил Спасителя прийти на помощь слуге его. Евангелист сообщает при этом даже некоторые подробности просьбы их: они начали усильно ходатайствовать пред Иисусом о сотнике, выставляя заслуги его, — и именно то, что он любит народ иудейский и построил им в городе синагогу. Иисус послушался их и вместе с ними отправился к сотнику. Между тем, сколько видно из слов евангелиста Матфея, сотник явился сам к Иисусу, и даже не относился к Нему прямо с просьбою своею, а только объяснил Ему тяжелое положение слуги своего и ожидал Его милости. «Господи, — сказал сотник, — слуга у меня лежит дома расслаблен и жестоко страдает»; услышав это, Иисус вызывается Сам пойти и помочь ему: «Я приду, исцелю его». Эта видимая разница между сказаниями двух евангелистов, по замечанию святого Иоанна Златоуста, объясняется тем, что оба они, говоря об одном и том же событии, касаются различных обстоятельств дела и взаимно пополняют друг друга. Нет несообразности в том, если сотник, из благоговейного уважения к Иисусу, которое впоследствии так ясно высказал, не решался прежде сам просить Его, но употребил к тому посредство единоплеменных Спасителю старейшин, а потом видя снисходительную предупредительность Его, счел долгом явиться к Нему лично. С другой же стороны, можно и то заметить, что святой Матфей не столько имеет в виду частные — определенные подробности, сколько общие и существенные черты события, в котором сотник, после Иисуса, разумеется, был действующим лицем, сам ли непосредственно, заочно ли. Главное то, скажем словами того же святого отца, что каждый из евангелистов изобразил усердие этого человека.

Можно было ожидать, что высказанное Спасителем намерение прийти в дом к сотнику обрадует последнего как нельзя более; потому что ничем не мог он быть столько успокоен относительно исполнения просьбы своей, как подобною внимательностью великого Чудотворца. Кроме того, самое посещение дома его таким Лицем было бы уже для него величайшим благодеянием. Мы знаем, как дорожили подобными посещениями другие лица, с какою радостью, с каким усердием принимали у себя Спасителя и старались услужить Ему чем можно, как например Марфа. И все это имело свою цену в очах Спасителя, потому что служило выражением теплой веры в Него. Но вера сотника обнаружила себя иначе. Услышав, что Спаситель хочет идти к нему, он стал этому противоречить: он считал себя недостойным такого счастия. Господи, сказал он, несмь достоин, да под кров мой внидеши: но токмо рцы слово, и исцелеет отрок мой (Мф.8: 8). «Я, — говорит, — не стою того, Господи, чтобы вступил Ты под кровлю дома моего; я уверен, что если Ты скажешь одно слово, — мой слуга будет здоров». К этому он прибавляет: ибо аз человек есмь под властию, имый под собою воины; и глаголю сему: иди, идет; и другому: прииди, и приходит; и рабу моему: сотвори сие, и сотворит (ст. 9). То есть: «Вот я и подвластный человек, но меня слушаются все те, которые подчинены мне: Твое ли слово не исполнится, когда Ты скажешь моему слуге быть здоровым?» Из этого видно, какое высокое понятие сотник имел о Христе: он считал Его полновластным Повелителем природы. Хорошо было бы, если бы и все облеченные властью приучались, глядя на свои относительные преимущества над другими, чтить и уважать священное могущество Того, Которому дадеся всяка власть на небеси и на земли (Мф.28:18); это вместе побуждало бы их скромнее судить о своей власти над другими и подкрепило бы ее сильною опорою — опорою умеренности, здравомыслия, пример которого показал собою сотник. Другой на его месте, даже не имея слишком горячего усердия к Спасителю, рад бы был воспользоваться предупредительностью Иисуса и принять это за честь, которую делают ему, как лицу начальственному; но этот, отложив в сторону всякие помыслы о правах своих на предпочтение, не упускает из виду своего зависимого положения и к своим начальственным правам обращается за тем только, чтобы тем живее представить себе неограниченную силу власти высшей — небесной. Такие чувства и расположения возбудили удивление в Самом Иисусе, и Он высказал оное пред теми, которые сопутствовали Ему: аминь глаголю вам, ни во Израили (т.е. между Израильтянами) толики веры обретох (Мф. 8:10). Само собою очевидно, чем эта вера заслужила внимание. Мы, разумеется, не вправе унижать пред нею достоинство той веры, которая искала видимых и частых общений со Христом Спасителем, как это мы усматриваем, например, у приближенных учеников Его — апостолов и у некоторых других лиц. Как Бог Своею благодатью разделяет людям меру веры (Рим. 12:3), так могут быть различные обнаружения и со стороны ее самой, не противореча одно другому, лишь бы сила и дух ее всюду оставались неприкосновенны.

Но то, в чем она высказалась у сотника, действительно составляет и будет всегда составлять превосходную, ничем незаменимую черту истинной веры, без которой эта вера и в других случаях не могла бы удерживать своего евангельского характера. В сотнике высказалась вера, проникнутая глубоким чувством смирения, сознанием собственного недостоинства; вот что было в ней достойно внимания. Вера во Христа — Сына Божия тогда и становится для нас верою спасающею, когда бывает проникнута у нас чувством собственного недостоинства; потому что она тогда прямым путем ведет нас к Богу от греха, — путем спасительного покаяния. В таком случае, как бы ни были на вид различны ее проявления у разных лиц, она сама всюду ручается за свое преданное стремление в Богу. У сынов Израиля, полагавшихся на свое внешнее исполнение дел закона, во многих случаях не доставало этого спасительного чувства самоосуждения; недостаток этот замечался даже у тех из них, которые принимали веру Христову, так что апостолу стоило немало труда вразумлять их. Между тем, когда слово спасения пронеслось между язычниками и, освещая тьму, в которой жил здесь человек естественный, стало лицом к лицу со всею наготою его, всем безобразием, и показало, что в нем все повреждено до глубины, — на этой истощенной почве стали здесь и там во множестве возникать живые и свежие ростки покаянного сокрушения и самоуничижения, явилось много достойных сынов Авраама по вере и участников его благословения. Об этом Спаситель наперед заметил здесь же, похваляя веру сотника: глаголю вам: яко мнози от восток и запад приидут и возлягут со Авраамом и Исааком и Иаковом во Царствии Небеснем; сынове же Царствия, то есть иудеи, ближайшие наследники Царства по призванию, изгнаны будут во тьму кромешную (ст. 11-12). Вера сотника была вознаграждена достойным образом. Иисус сказал ему: иди, и якоже веровал ecu, буди тебе, и слуга его выздоровел в тот же час (ст. 13); посланные прежде к Иисусу сотником друзья его, как сообщает евангелист Лука, возвратясь домой, нашли слугу его уже здоровым (7:10).

Блж. Иеронима изъяснение Евангелия, читаемого в четвертую Неделю по Пятидесятнице (Мф. 8: 5-13)

«Воскресное чтение», 1817

Во время оно, вшедшу Иисусу в Капернаум, приступи к Нему сотник, моля Его и глаголя. Господи, отрок мой лежит в дому разслаблен, люте, стражда. И глагола ему Иисус: Аз пришед исцелю его. И отвещав сотник, рече Ему: Господи! несмь достоин, да под кровь мой внидеши, но токмо рцы слово, и исцелеет отрок мой.

Если Господь так скоро обещал сотнику прийти к нему и исцелить отрока его, то это Он сделал не по тщеславию, а потому, что видел в сотнике веру, смирение и благоразумие. Веру сотника видел Господь в том, что он, будучи язычником, был уверен, что Иисус Христос может исцелить расслабленного; а смирение в том, что почитал себя недостойным того, да внидет Господь под кров его; благоразумие же в том, что уразумел Божество Христово под покровом плоти Его и ожидал себе пользы от сокровенного Божества Его. О благоразумии его свидетельствуют и следующие слова его: Ибо и аз есмь человек под властию, имый под собою воины: и глаголю сему: иди, и идет: и другому: прииди, и приходит: и рабу моему: сотвори сие, и со творит. Ибо сими словами он показал свою уверенность в том, что Иисус Христос может совершить, что захочет, не чрез одно лично Свое пришествие, но и чрез ангелов.

Слышав же Иисус удивися тому, что сотник уразумел Божественное Его величие, и рече грядущим по Нем: аминь глаголю вам: яко ни во Израили толики веры обретох. Здесь Господь разумел настоящих израильтян, а не бывших до Него патриархов и пророков. Впрочем, быть может, здесь в лице сотника вера язычников предпочитается вере иудеев.

Глаголю же вам, яко мнози от восток и запад приидут и возлягут со Авраамом, Исааком и Иаковом во Царствии Небесном. Так как Бог Авраама, Творец неба, есть Отец Иисуса Христа, то во Царствии Небесном участвует и Авраам; а с ним возлягут и те народы, которые будут веровать во Христа, Сына Небесного Творца. Здесь Господь показал преимущество язычников пред настоящими израильтянами по вере, упомянув о тех обитателях Востока и Запада, кои будут веровать во Христа, по примеру сотника.

Сынове же Царствия будут изгнаны во тьму кромешную. Под сынами Царствия здесь разумеются иудеи, коими Господь прежде сего управлял. Будут изгнани во тьму кромешную. Тьма всегда бывает внутри, а не вне. Но поелику тот, кто удаляется от Бога, оставляет свет, то тьма названа внешнею.

Плавание по морю и усмирение бури (Мф. 8: 23-27; Мк. 4: 35-41; Лк. 8: 22-25)

После этого Спаситель вместе с учениками отплыл на другую сторону моря, куда последовали за Ним и некоторые из слушателей, расположившись на других лодках и приняв несколько иное направление. Во время этого ночного плавания, Он, уставший от дневных трудов, уснул на корме судна. Но перед рассветом, когда плывшие достигли самой середины моря, поднялась такая ужасная буря, что лодка начала шататься, наполняться водой и, наконец, тонуть. Сколько ни старались ученики помочь горю, но выбившись из сил и, таким образом, потеряв надежду на спасение от погибели, в страшном испуге бросились к Иисусу и, разбудив Его, взывали: «Господи, спаси нас, погибаем!» Иисус Христос, пробудившись, прежде всего почел нужным остановить их душевное волнение и упрекнул их в малодушии; но потом повелел ветру и волнам утихнуть. И по первому слову Его буря утихла и волны улеглись. Свидетели этого чуда с благоговением спрашивали себя потом: «Кто же это, что и ветер и море повинуются Ему?»

Этим чудом Спаситель хотел показать, как мы бессильны сами по себе, и как сильны, когда при нас благодать Божия!.. Хотел показать, что Он всегда готов остановить волны, воздымаемые против нас, — и не попустит нам искуситися паче, нежели можем.

Мысли епископа Феофана (Лк. 8: 20-25)

«Мысли на каждый день года»

Садясь в лодку, чтоб переплыть на другую сторону озера (Лк. 8: 20-25), думали ли апостолы, что встретят бурю и подвергнут жизнь свою опасности? Между тем вдруг поднялась буря, и они не чаяли уже остаться живыми. Таков путь жизни нашей! Не знаешь, как и откуда налетит беда, могущая уничтожить нас. То воздух, то вода, то огонь, то зверь, то человек, то птица, то дом — словом, все окружающее вдруг может превратиться в орудие смерти нашей. Отсюда закон: живи так, чтоб каждую минуту быть готовым встретиться со смертью и небоязненно вступить в ее область. Сию минуту жив ты, а кто знает, будешь ли жив в следующую? По этой мысли и держи себя. Делать все делай, что следует, по порядкам жизни твоей, но никак не забывай, что можешь переселиться в страну, откуда нет возврата. Непамятование о сем не отдалит определенного часа, и намеренное изгнание из мысли этого решительного переворота не умалит вечного значения того, что будет с нами после него. Предав жизнь свою и все свое в руце Божии, час за часом проводи с мыслью, что каждый из них есть час последний. В жизни от этого умалится число пустых утех; а в смерти неизсчетно будет вознаграждено это лишение радостью, которой ничего нет равного в радостях жизни.

(Мк. 4: 38-39)

«Мысли на каждый день года»

Ученики плывут по морю; поднимается буря и поставляет их в опасное положение, а Господь спит. Взывают к Нему: «Господи, спаси!» — и Он одним словом укрощает бурю. Другое фактическое представление порядка Божественного промышления. И каждый человек, и народы, и Церковь плывут по морю жизни сами, силами, в них вложенными, естественными и сверхъестественными, по порядкам, Богом заведенным. Господь почивает, хотя и пребывает среди движущихся событий; Сам же действовать начинает тогда, когда угрожает неминучая беда, могущая уклонить направление событий в противность Божественным Его планам. Он всюду есть, все хранит, все согревает веянием любви Своей, но действовать предоставляет Своим тварям, силами, Им данными, по законам и порядкам, Им повсюду заведенным и хранимым. Он не лично вседействующ, хотя все от Него и без Него ничего не бывает. Всегда готов Он и Сам воздействовать, когда это нужно, по Его беспредельной премудрости и правде. Молитва — преемник Божиих действий. Но самая лучшая молитва: «Господи! Тебе все ведомо: сотвори со мною, как изволишь!»

Отказ Господа книжникам и двум ученикам, желавшим следовать за Ним (Мф. 8: 18-22; Лк. 9: 57-62)

Во время путешествия Иисуса Христа по берегам Геннисаретского моря число желавших следовать за Ним увеличилось бы непомерно, если бы Он не делал между ними строгого выбора. И потому, когда один книжник высказал желание быть последователем, то Спаситель отвечал ему: лисицы имеют норы и птицы небесные гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову — давая этим знать, что последователи Его должны быть готовы приносить самые тяжкие жертвы, а не ожидать веселых дней, мирской славы, богатства. После такого ответа, конечно, человек, мечтавший о земном счастье, должен был замолчать и отказаться от своего желания следовать за Христом.

Заметив еще на лице одного человека желание быть последователем, Спаситель Сам обратился к нему с предложением: иди за Мною. Но приглашенный отвечал: позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. Предоставь мертвым, сказал ему Спаситель, погребать своих мертвецов, а ты иди, благовествуй Царствие Божие. Условие показалось трудным, и приглашенный отказался следовать. Под именем мертвых разумелись в ветхом законе грешники. Иисус Христос, конечно, употребляет это слово в значении «неверующий»; но это почти то же самое, потому что неверующего ожидает смерть духовная.

Вызвался, наконец, один из среды народа — по видимости — с полным желанием следовать; но только просил позволения проститься со своими домашними. Зная очень хорошо, что этот человек, отправившись домой, не расстанется со своими родными и знаемыми, Иисус Христос говорит ему: «Кто, взявшись за рало, осматривается назад, тот ненадежен для Царствия Божия».

Мысли епископа Феофана

«Мысли на каждый день года»

1. Одному из хотевших идти вслед Господа Он сказал: Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову, а другому, хотевшему прежде похоронить отца, сказал: оставь мертвого, его похоронят другие, а ты иди вслед Меня (Мф. 8: 16-22). Это значит, что, кто хочет идти вслед Господа, тому не должно ожидать от этого следования на земле никакого утешения, а одних лишений, нужд и скорбей, и что житейские заботы, даже самые законные, не совместны с этим следованием. Надобно отрешиться от всего решительно, чтоб ничто уже не привязывало к земле; затем обречь себя на всесторонние страдания, или крест; и, снарядившись таким образом, идти вслед Господа. Такова прямая воля Господня! Но кому эта заповедь, — апостолам только или и всем христианам? Рассуди всякий сам. Отвергнуть себя и взять крест — всем ли сказано? Потом — возлюбить Господа паче отца и матери, братьев и сестер, жены и детей — всем ли сказано? Вывод ясен. Как же быть? Однажды и апостолы предлагали такой вопрос Господу, и Он ответил им: «Невозможное у человек, возможна суть у Бога» (Лк. 18:27).

2. Никтоже возложь руку свою на рало и зря вспять, у правлен есть в Царствии Божии (Лк. 9:62). То есть, кто думает спасаться, а между тем оглядывается и на то, что должно бросить для спасения, тот не спасается, не идет, не направляется в Царствие Божие. Надобно уже окончательно порешить со всем тем, что несовместно с делом спасения. Задумавшие спасаться и сами это видят, но все отлагают до завтра расставание с некоторыми привязанностями. Вдруг порвать все представляется слишком большою жертвою. Хотят отрешаться исподволь, чтоб и другим не бросалось в глаза, — и всегда почти проигрывают. Заводят порядки спасительные, а сердечные расположения оставляют прежними. На первых порах несообразность очень резка; но завтра и обещаемое изменение их заграждают уста совести. Таким образом, все завтра да завтра, — совесть устает толковать все одно и то же и наконец замолкает. А тут начинают приходить мысли, что и так можно оставить. Мысли эти крепнут, а затем и навсегда устанавливаются. Образуется лицо внешне исправное, но с внутреннею неисправностью. Это раскрашенный гроб пред очами Божиими. Главное, то беда, что обращение таковых бывает так же трудно, как и тех, которые ожестели в грехах открытых, если еще не труднее... А думается, что все ничего.

Толкование св. Исидора Пелусиота на 20-й ст. 8-й гл. Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов. Тв. Исидора Пелусиота

Лиси язвины имуть, и птицы небесныя гнезда. Так Господь просившему позволения идти за Ним отвечал как Сердцеведец, создавый на едине сердца (Пс. 32:15) человеческие (сказано же на едине, потому что сотворил, не имев нужды в помощи другого), и как усматривающий, что человек этот одержим лукавыми помыслами, что вселяются в нем злые духи, и он неотвратимо предан пороку. Посему-то удалил его от сопребывания с Собою, чтобы упорство его в злонравии не соделалось причиною соблазна для верующих, так что они, смотря на сего человека, осудили бы в немощи Владычную силу, как не возмогшую обратить его к добродетели.

Толкование св. Афанасия Александрийского на 57-58 ст. 9 гл. Евангелия от Луки

Творения свв. отцов. Тв. Афанасия Александрийского

Бысть же идущим им по пути, рече некий к Нему: иду по Тебе, аможе аще идеши, Господи. И рече ему Иисус: лиси язвины имут, и птицы небесныя гнезда: Сын же Человеческий не имать, где, главу подклонити. Господь, видя, что книжник сей, обещаясь идти по Нем, говорит это только на словах, а не содержит того в мысли, и увлекается иными помыслами, — постыждает его обличением, и не гонит от Себя, как бы отвращаясь от него, и не обольщается словами его, как бы не зная, каков он, но как ведущий обличает и как вразумляющий исправляет. Господь как бы так говорит: никто, упокоеваясь в бессловесном, не может последовать Слову; друг бессловесных не в состоянии приять Слова; кто мечтает о бессловесных, тот неспособен приобрести понятия о Слове. Действительно же в самой дерзости книжника можно видеть признак его опрометчивости и невежества. Ибо если бы познал он силу Слова, то вовсе не составил бы себе ложного понятия о духовном Слове. И, будучи человеком, не осмелился бы сравнивать себя с непостижимою силою Спасителя; говоря: иду по Тебе, аможе аще идеши. Ибо идти во след Спасителю с тем только, чтобы слышать Его учение, возможно еще для естества человеческого, впрочем, по человеколюбию только Спасителя; сравняться же с Ним и последовать за Ним всюду и невозможно, и дерзко для дающего такое обещание; потому что не можем мы пребывать с Ним, покоящимся у Отца. И возможно ли сие для тех, кои иного естества? Невозможно для нас всюду сопутствовать Вездесущему; потому что Он беспределен, а мы ограниченны; Он в целой вселенной и вне ее, а мы во вселенной имеем определенной меры состав. И Господь, недвижимо и не преходя с одного места на другое, повсюду сущее приводит в движение и всем управляет; а мы, человеки, переходя с того места, с которого движемся, сим оставлением места показываем, сколько малы пред непреходящим везде присутствием Его Божества. Господь исправляет книжника в том и другом, изобличает неготовность его к исполнению предприятия, и научает величию Своего Божества, говоря: лиси язвины имут и т.д. Сие то же, как если бы сказал Он: все сотворенные существа ограниченны и разделены между собою местом, Слово же Божие имеет необъятную силу; поэтому не говори больше: иду по Тебе, аможе аще идеши. Если же хочешь стать учеником, оставь бессловесное, и приступи к слову. Ибо пребывающему в бессловии невозможно стать учеником Слова.

Изъяснение изречения Иисуса Христа: никтоже возложь руку свою на рало и зря вспять, управлен есть в Царствии Божии (Лк. 9:62)

Свт. Филарет, митр. Московский.
Слово в день обретения мощей прп. Сергия

Упоминание о рале дает разуметь, что притча заимствована от земледелия. Земледелец, возложив руку свою на рало, то есть предприняв пахать свое поле, должен постоянно смотреть вперед, дабы вести рало или соху правильно и с надлежащими углублением, и таким образом приготовить землю к принятию и произращению семени и к принесению плода. Но если он будет оглядываться и смотреть назад, то не приметит, как рало пойдет — или без потребного для семени углубления, или без пользы неоднократно по одной и той же борозде, или уклонится и оставит часть земли нераспаханною, и таким образом труд окажется бесплодным.

Что же значит сия притча в отношении к Царствию Божию? Что значит возложить руку на рало? Что значит зреть вспять? Чтобы изъяснить сие несомненно по разуму Христову, надлежит принять в соображение случай, по которому изречена притча. На пути Христа Спасителя в Иерусалим подошел к Нему некий человек и сказал Ему: иду по Тебе, Господи: прежде же повели ми отвещатися, иже суть в дому моем (Лк. 9:61). Ответом на сие была притча, в которой словам иду по Тебе, Господи, соответствуют иносказательные слова: возложъ руку на рало, а словам: повели ми отвещатися, иже суть в дому моем, слова: зря вспять; и наконец, о людях, сею последнею чертою ознаменованных, уже без иносказания произносится суд: никтоже из таковых управлен есть в Царствии Божии.

Итак, под образом возлагающаго руку на рало представляется человек, который желает идти вослед Христа, жить и поступать по вере в Него, по заповедям Его, по примеру Его, который предприемлет подвиг возделывать землю своего сердца учением Христовым, чтобы насеять ее добрыми помышлениями, святыми молитвенными желаниями, Божественными созерцаниями, дабы она могла приносить плоды добрых духовных дел, питательные для жизни вечной. Доселе сей человек на правом пути. Он направляется к Царствию Божию.

Но сей же человек может принять образ зрящаго вспять, когда пристрастно обращается к предметам земным, которые оставил было позади себя, ради последования Христу, когда от желаний духовных возвращается к вожделениям плотским, от послушания вере к своемудрию и своеволию, от заповедей Божиих к обычаям суетного мира, от спасительного примера Христа и святых Его к пагубным примерам людей чувственных и грехолюбивых; и таким образом, развлекая и расстраивая сам себя, лишает землю своего сердца правильного духовного возделывания, а следственно, и спасительного плодоношения. Очевидно, это уже неправый путь, неверное направление к Царствию Божию. Никтоже из таковых людей управлен есть в Царствии Божии.

Исцеление гадаринских бесноватых

«Воскресное чтение», 1876

Беси же моляху Его, глаголюще: аще изгониши ныне, повели нам ити в стадо свиное. И рече им: идите. Они же изшедше идоша в стадо свиное: и се, (абие) устремися стадо все по брегу в море, и утопоша в водах (Мф. 8:31-32).

Вся восьмая глава Евангелия от Матфея, заключение которой составляют приведенные нами тексты, представляет особенно важный и поучительный отдел в истории земной жизни Спасителя. Здесь Он открывается нам в Своей великой любви к грешникам, в Своем человеческом и Божественном естестве, в Своей силе и величии; здесь повествуется, как Он освободил людей от самых тяжких телесных и душевных страданий, как Он показывал Свою власть над стихиями, как Он повелевал не только над бурею и волнами, но и над бесами, даже над легионами их, и как они повиновались Ему.

Мы не намерены здесь входить в подробное рассуждение об изгнании Спасителем бесов; но скажем только несколько слов в объяснение затруднений, какие некоторые находят здесь. Здесь повествуется, что Господь Иисус пришел в страну Гергесинскую (ст. 28). Многие признают, что эти гергесинцы были потомки прежних гергессеев, о которых упоминается в Пятикнижии Моисея (Быт. 15:21; Втор. 7:1) и в книге Иисуса Навина (24:11). Во всяком случае, это был в большинстве языческий народ, и прибытие Иисуса Христа в эту страну показывает, что Он пришел на землю для искупления не только иудеев, но и язычников. Евангелист Марк говорит, что это была страна Гадаринская, в чем многие хотят тотчас видеть противоречие, показывая этим, как часто люди по своему незнанию находят противоречия там, где их нет. Дело же здесь объясняется так: Гадара находилась вблизи Геннисаретского озера и составляла один из городов Десятиградия (Мф. 4:25). Гергеса, или Гераса, был другой из числа этих городов, находившийся в 3-4 милях на восток от Гадары; следовательно, лежал не вдали от нее. Господь Спаситель пришел в страну обоих этих городов, и один из евангелистов называет страну по имени одного города — Гергесинскою, а другой по имени другого города — Гадаринскою. Поэтому совершенно одинаково, сказать ли: страна Гергесинская или Гадаринская. Из этого мы видим, что евангелисты при написании Евангелий не входили в предварительные между собою соглашения, иначе они назвали бы здесь один и тот же город. Так и другие мнимые противоречия в Священном Писании свидетельствуют не против, а за Божественное вдохновение священных писателей.

Сретоша Его два бесна. Евангелисты Марк и Лука говорят об одном только бесноватом, вероятно потому, что один из них выдавался чем-либо, например силою беснования. Это мнение тем вероятнее, что только при полной зависимости одного бесноватого от другого мыслимо их сожитие и хождение вместе. Некоторые думают, что это были муж и жена, или иудей и язычник. Они вышли из гробов. Это оставалось для них единственным помещением, так как они убегали от взора человеческого. Гробы состояли из естественных пещер, или из искусственно высеченных в скалах гротов. Диавол обитал здесь, так сказать, между трофеями своей победы, между мертвыми; но даже там, где он считал себя как бы дома, как и на Голгофе, «месте черепов», Господь Иисус поразил и победил его. Они были люты зело, говорится далее о бесноватых. Нельзя ли бывает иногда сказать этого и о людях, когда они предаются гневу? Но это, как мы видим здесь, свойство бесовское. И се возописта глаголюще: что нам и Тебе, Иисусе, Сыне Божий? Здесь мы видим, что бесы очень, очень хорошо знали Иисуса, признавали и исповедывали Его Сыном Божиим. «Что Тебе до нас?» — говорили они. Действительно, они ничего не имели с Ним, так как Он пришел не для их спасения, а для спасения людей; и они ничего не хотят иметь с Ним, так как Он пришел разрушить дела их. История жизни всех людей, которые живут без Христа, к сожалению, говорит то же самое: что Тебе до нас, Иисусе! Горе нам, если мы ничего не хотим иметь с Иисусом, Спасителем грешников, но благо нам, если Он с нами и Мы с Ним! Пришел ecu мучити нас, то есть наказывать, судить нас; Ты пришел лишить нас и того скудного света и свободы, какие еще остались нам — ходить по земле и делать по своей воле. Прежде времене Ты совершаешь Свой суд над нами, до наступления Страшного Суда, когда увеличатся наши муки (Откр. 20:14). Так как наказание злых духов предстоит главным образом еще в будущем, то нынешнее мучение их состоит частью в лишении прежнего блаженства, частью в чувстве своей погибели, особенно в зависти и злобе, что Бог возлюбил людей несравненно больше, чем их; можно присовокупить также, что их наказание состоит в ужасном ожидании суда и созерцании своего осуждения.

Беси же маляху Его, глаголюще: аще изгониши ни, повели нам ити в стадо свиное. Бесы просили Его; значит, они ничего не могут сделать без воли Его и допущения. Даже свинье, как замечается здесь, они ничего не могут сделать без воли Божией и допущения. И рече им: идите! Он позволил им это по Своим мудрым, святым и, в отношении к людям, благим причинам; равно как и потому, что животные этого рода не принадлежали земле обетованной. Они же изшедше идоша в стадо свиное, которое они привели в такое же бешенство, в каком находились прежде одержимые ими люди. И се устремися абие стадо все по брегу в море, и утопоша в водах; свиньи как бешеные бросились с горы в Геннисаретское озеро и потонули в воде, числом около двух тысяч (Мк. 5:13). Нужно думать, что Иисус Христос все это допустил для убеждения саддукеев, которые говорили, как некоторые и теперь говорят, что нет ни ангела, ни духа (Деян. 23:7-8), так как их нельзя видеть, Иисус Христос представил им здесь видимое доказательство существования множества злых духов, чтобы они не имели основания оправдываться в своем неверии.

Это чудо, за исключением того, что Господь Иисус совершил над бесплодною смоковницею (Мф. 21: 18-20), было единственным из всех чудес Господа, которым Он нанес вред чужой собственности. Это служит доказательством Его благости и показывает нам, что чудеса Его всегда имели в виду благо людей. Чудеса Его служили доказательством не только Божественной Его силы, но и Его благоволения к людям. Но неверующие при этом возражают, что Иисус Христос в этом случае нарушил право собственности. Но если бы у них столько было познания и веры в Божество Иисуса Христа, сколько имели бесы, то они не делали бы такого неразумного возражения. Если Иисус Христос есть истинный Бог, как Он исповедуется и доказывается здесь, то Он имеет верховное и неоспоримое право над всею собственностью людей (Пс. 49: 10-12). Если бы Он как всемогущий Бог уничтожил эту собственность гадарян посредством землетрясения, повальной болезни, молнии, или другим каким-либо образом, то никто не имел бы права на это жаловаться. Он в собственном смысле есть владетель и собственник всякого имущества, которое Он вверяет людям на время для соответственного пользования и распоряжения оным. Далее, если свиньи составляли собственность иудеев, то они владели ими вопреки ясному запрещению Божию, и совершенно справедливо было отнять у них то, чем они владели незаконно. Если же свиньи принадлежали язычникам, то и эти также поступали вопреки закону Божию, содержа свиней среди народа, для которого было грехом занятие свиноводством и которому они могли служить только искушением. Поэтому было совершенно справедливо устранить это беззаконие. При том же исцеление и спасение двух несчастных человек было гораздо дороже собственности, которая при этом погибла. Если дорого исцеление тела, составляющего величайшее земное благо, то здравие и спасение души несравненно дороже. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? (Мф. 16:26). Исцеленные вечно будут благодарить Бога за свое чудесное спасение, между тем как владетели свиней никогда, может быть, не поблагодарили бы Его, если бы Он оставил им свиней их в целости. Упрекающие Спасителя за Его всегда премудрые и праведные, а в этом случае и милосердные, действия поступают хуже гергессеев, которые не укоряли и не упрекали Иисуса Христа, что Он лишил их свиней, но просили только, чтобы Он отошел от их пределов (ст. 34).

О бытии злых духов (Мф. 8: 31-32)

Леонтий, архиепископ Варшавский.
Слово в Неделю 5 по Пятидесятнице. Слова и речи

Когда Господь Иисус Христос вступил в страну Гергесинскую, Его встретили два несчастных, одержимых бесами. Бесноватые, по внушению злых духов, хотели, быть может, устрашить Иисуса Христа так же, как они устрашали всех проходивших путем тем, но вместо того сами устрашились, встретившись с Сыном Божиим. И се, возописта глаголюще: что нам и Тебе, Иисусе Сыне Божий? пришел ecu семо прежде времене мучити нас (Мф. 8:29).

В этих словах истинно верующий христианин ясно видит доказательство бытия злых духов, как потому, что оно заключается в Евангелии, которое составляет непреложное свидетельство истины, так и потому, что бесноватые сами по себе и сами от себя не могли говорить так, частью по незнанию Иисуса Христа, о Котором, конечно, и не слыхали они, а главным образом по неестественности речи. Прилично ли и естественно ли людям, в первый раз видевшим Иисуса Христа и не имевшим о Нем понятия, говорит, что Он пришел прежде времени мучить их? В устах людей, каковы бы они ни были, подобные слови не имеют смысла. Итак, в несчастных бесноватых говорили, очевидно, злые духи, власть которых над людьми пришел разрушить Спаситель наш. Впрочем, в слове Божием и Ветхого, и Нового Завета столько есть прямых и ясных указаний на существование злых духов, что было бы крайне странно называющимся христианами сомневаться в нем. Что ж, однако, нередко приходится слышать? Некоторые христиане говорят, что под бесноватыми, о которых упоминает Евангелие, надобно разуметь людей, одержимых особенною нервною болезнью, физическою же, но только такою, которой названия евреи не умели придумать, а отнюдь не злыми духами. Но если это была болезнь естественная, то почему же она не названа так, тогда как о других болезнях в Евангелии прямо говорится? И ужели Спаситель — воплощенная истина, Сын Божий, мог говорить несправедливо, приспособляясь только к понятиям иудеев? Ужели Он, обличавши суеверия фарисейские, мог умолчать о таком важном суеверии? Напротив, в слове Божием прямо сказано, что Иисус Христос исцелял всех обладаемых диаволом (Деян. 10:38), — что Сын Божий для того и пришел, — да разрушит дела диавола (1 Ин. 3:8), который, чрез грехопадение прародителей по его же наущению, получил власть над грешниками. Власть эту уничтожил Иисус Христос Своим искуплением и дарованием искупленным средств побеждать козни древнего духовного врага человеков — в истинно христианской вере с ее таинствами и правилами благочестия. Но христианин своим неверием и грехами дает к себе вновь доступ злым духам, которые действуют теперь хитрее, как слабейшие, против времен дохристианских, но тем не менее вредоносно, гибельно для спасения верующих. Злые духи стараются приноровляться к страстям и наклонностям нашим; пользуясь ими, они закрывают свои козни от нас как бы каким покрывалом. Но христиане, внимательные к себе, старающиеся стяжать праведность, ведущие борьбу с дурными наклонностями, ясно замечают ухищрения злых духов, видят их козни и искушения и не без усилий побеждают их верою в Господа, молитвою, постом, трезвением и бодрствованием над собою.

Говорят еще: под злыми духами надобно разуметь олицетворения наших грехов и страстей. Но ведь это, во-первых, совершенно противно слову Божию, а во-вторых, ясно противоречит опыту. Мы не одобряем зла, осуждаем грех и в себе, и в других; самые закоренелые злодеи весьма часто вдруг изменяют свою жизнь и с отвращением смотрят на свои прежние дела. Что ж это значит? То, что зло и грех произошли первоначально не от человеков, как и утверждает Священное Писание, что зло в нашей природе произошло извне, именно чрез искушение от диавола. Конечно, грех усиливается наклонностями нашей поврежденной природы, созданной доброю; иначе мы любили бы зло. После сего странно было бы олицетворять наши страсти именем злых духов.

«Воскресное чтение», 1816

И моли Его (Иисуса Христа) весь народ страны Гадаринския отъити от них (Лк. 8:37).

Когда Господь наш Иисус Христос, посетив страну Гергесинскую или, что то же, Гадаринскую, исцелил двух бесноватых, лютых зело, изгнав из них бесов, которые потом, по Его же позволению, вошли в стадо свиное и потопили его в озере Геннисаретском, то, узнав о таком чуде, весь град изыде в сретение Иисусови. Без сомнения, всякий подумал бы в эти минуты, что народ идет принести благоговейную благодарность великому Чудотворцу; но народ сей и говорит и делает совсем противное: и видевше Его молиша, дабы прешел от предел их.

Как объяснить такой поступок гадарян? В нем представляется такая странность, что не вдруг можно понять настоящий смысл его. К какому роду людей причислить сей народ, который в одно и то же время и смиряется пред Иисусом Христом, и восстает против Него, оказывает к Нему и почтение, и неприязнь, молит Его, но самою мольбою хочет изгнать Его из страны своей? Враги ли это или чтители Его? Не чтители; ибо не желают Его присутствия у себя, не признают Его благодеяния, не чувствуют не только любви, но и благодарности к Нему; но как назвать их и врагами, когда они не досаждают Ему, не ропщут на Него, не поносят, не преследуют Его, а приходят к Нему с покорною мольбою? Какое же чувство руководило, когда они шли в сретение Иисусу Христу и старались скорее удалить Его от себя?

Святой евангелист Лука замечает при сказании о сем поступке гадарян, что весть о чуде, совершенном Иисусом Христом, произвела ужас в сердцах их, и страх заставил их говорить то, что говорили они Господу (8:37). Чего же убоялись они? Когда является величие и сила Божия, тогда человек не может не ощущать трепета в сердце своем; это испытывали на себе и самые благочестивые люди. Так, апостол Петр одержим был ужасом о многой ловитве рыб по одному слову Христову (Лк. 5:8) и сказал в этом случае почти то же, что и Гадаринские жители: припаде к коленома Иисусовама, глаголя: отыди от мене, яко муж грешен есмь, Господи. Сей страх происходит в сердце человека от глубокого сознания собственного его недостоинства пред лицем Божиим и есть плод истинной веры; в нем совокупляются благоговение, любовь и смирение, и потому чувство сие приятно Богу. Но не такой страх обладал гадарянами. Они сознают свое бессилие пред могуществом Иисуса Христа; но в этом сознании нет благоговейного умиления, которое свойственно в сих случаях душе истинно смиренной. Они видят в Иисусе Христе силу и власть выше человеческих, но не показывают даже и желания узнать, откуда в Нем сия власть и сила. В мнимом смирении своем пред Иисусом Христом они ищут только средства удалить Его от себя. Итак, это не страх веры, в котором заключается любовь к Устрашающему нас величием и силою Божественною, но страх неверия или суеверия, который возбуждает в человеке одно только желание — удалить от себя предмет устрашающий.

Теперь поступок гадарян понятен для нас. Они жили в невежестве духовном, не имели истинной веры и не помышляли о духовном просвещении своем. Преданные обыкновенным заботам и желаниям мирским, они так привыкли к этому порядку жизни, что почитали его самым лучшим и естественным. Посему, когда явился к ним Господь Иисус Христос и показал пред ними Божественную силу Свою, то они убоялись Его присутствия, тем более что чудо Господне соединено было с вещественною потерею для них. Если бы в них было желание и потребность истинной веры, то они забыли бы о потере своей и, благоговея пред величием Чудотворца, чаяли бы в Нем небесного посланника для просвещения своего; но им представлялось совсем другое, именно, что в присутствии такого Лица никому нельзя считать себя безопасным, что при Нем может нарушиться порядок их жизни и деятельности и пр. Кто Он был и с какою целью посетил их, об этом они не заботились узнать; им желалось только поскорее успокоиться от страха своего и возвратиться к привычному образу жизни, потому и молиша Его, дабы прешел от предел их. Явление это тем замечательно для нас, что хотя и не так явно, но совершенно таким же образом нередко бывает и между нами.

И мы так привыкаем иногда к жизни плотской, чувственной, что в сердце нашем образуется холодное равнодушие ко всему, превышающему вещественные потребности наши. Тогда мы начинаем любить тот мнимый покой души, который на самом деле есть начало ее омертвения. В нас не только нет желания объяснить себе нравственное состояние наше, но напротив — мы стараемся обходить все вопросы, вызывающее ум наш к размышлению о предметах, выходящих из обыкновенного круга вещей, и удалять от себя случаи, неприятно пробуждающие совесть нашу. По нашим поступкам трудно судить о нас, кто мы, враги ли веры, или послушные чада ее: ни вражды, ни любви к ней мы не показываема на деле. Но Господь не терпит сего расположения в людях (Откр. 3: 15-16) и, по бесконечному благоутробию Своему, Сам посещает нас для того, чтобы пробудить душу нашу от усыпления и благоволит совершать пред нами или над нами чудеса Своего могущества. Иногда десница Господня видимо открывается над нами в поражающих нас несчастиях; иногда слово Божие, живое и действенное, острейшее паче меча обоюдуостра, проходит даже до разделения души и духа нашего и строго судит помышления и мысли сердечные в нас; иногда другим образом является нам Господь в силе и величии Своем. Как же сретаем мы Его в сих случаях? Трепет объемлет сердца наши; но в этом трепете нет истинного страха Божия. Нам тяжело в присутствии Господнем, потому что мы не можем с тою беспечностью о душе проводить день за днем, к какой получили сильную привычку; мы поневоле должны изменить обычный образ деятельности, или, лучше, оставить обычную дремоту свою и бдеть за собою непрестанно. Поэтому мы желаем, чтобы посещение Господне не продолжилось и, не испытуя цели его, молим, подобно гадарянам, да прейдет от предел наших невидимый, но страшный Посетитель наш, чтобы все пришло у нас в прежний порядок, чтобы нам не страшно было возвратиться ко всем привычкам нашим и идти беззаботно тем путем, каким шли прежде. Так истинно бывает с людьми, заматеревшими в той жизни по плоти, которой вся цель ограничивается возможным спокойствием и благополучием на земле.

Избранные места из творений свв. отцов в изъяснение Евангелия от Луки об исцелении гадаринского бесноватого (Лк. 8: 26-39)

«Воскресное чтение», 1824

Ст. 26 и 27. Преидоша во страну Гадаринску, яже есть об он пол Галилеи. Изшедшу же Ему (Иисусу Христу) на землю, срете Его муж некий от града, иже имяше бесы, и т.д.

Встречается Спасителю человек, одержимый нечистыми духами, лишенный смысла и разумения, не лучше умершего и погребенного, даже тягчайшему подверженный бедствию. То, что он был наг и жил большею частью в гробах, показывает лютость демонов. Здесь видим, что Бог промыслительно попускает некоторым подпадать власти демонской, не столько для того, чтоб они терпели зло, сколько для того, чтоб чрез них мы познали, каковы для нас демоны, и отвращались их власти, и чтоб таким образом терпение одного было наставлением для многих (из Кирилла Александрийского).

Ст. 28 и 29. Узрев же Иисуса и возопив, припадя к Нему и гласом велиим рече: что мне и Тебе, Иисусе Сыне Бога вышняго? и т.д.

Легион демонский сделал заговор против могущества Господня; но, когда приближался Тот, Кто имеет власть над всеми, вопиет, свидетельствует о присутствии превосходнейшей силы, не скрывает истины, что здесь присутствует та Божественная Личность, Которая в будущем веке предаст грешников казни (из того же отца).

Ст. 30. Вопроси же его Иисус, глаголя: что ти есть имя ? Он же рече: легеон: яко беси мнози внидоша в он.

Не по незнанию ли спросил Христос, как один от нас? Нет, так думать и говорить о Нем неразумно; ибо как Бог Он знает все, испытует сердца и утробы. Но с тем намерением вопросил Господь, да познаем и мы, что в одну душу вселяется великое множество демонов. Он знал, что в душе этого человека жили многие демоны, хотя другие видели здесь одного человека и слышали один голос, и спросил: что ти есть имя? — для того, чтоб сами демоны объявили о своем множестве.

Ст. 31. И моляху Его, да не повелит им в бездну ити.

Они думали, что уже настает им казнь, и боялись, что теперь же впадут в муки. Не имея возможности запираться в своих беззакониях, просят не наказывать их прежде времени; ибо Господь нашел их в нечестии и производящих злодеяния, безобразящих и мучащих Его творение, почему и опасались, чтобы за их непомерные злодейства не ускорил Он время наказания (св. Иоанн Златоуст, беседа 29-я на Матфея).

Ст. 32-33. Бе же ту стадо свиний много пасомо в горе, и моляху Его, да повелит им в ты внитии, и т.д.

Спросит кто: для чего Христос исполнил прошение демонов, позволив им войти в стадо свиней? Ответствую: не для того, чтобы послушаться их, а чтобы многому чрез то научить нас. Во-первых, для того, чтоб те, которые освободятся от демонов, познали, как велико зло, которое терпели от них; во-вторых, чтобы показать всем, что демоны без Его позволения не смеют напасть и на свиней; в-третьих, дать знать, как несравненно лютее демоны поступили бы с людьми, если б промысл Божий не полагал пределов нападениям демонов, — Спаситель хотел чтоб и жители тех стран познали Его всемогущество. Ибо где известно было имя Его, Он не много показывал Себя; но где никто не знал Его, там творил славные чудеса, чтобы привести к познанию Своего Божества. А что жители того города пребывали в бесчувствии, видно из того, что, когда надлежало просить Его и удивляться Его силе, они отсылали Его от себя (св. Иоанн Златоуст в той же беседе)

Никому не запрещено находить здесь и таинственный смысл. Познаем, что и люди, живущие подобно свиньям, легко подвергаются нападению демонов. И если терпящие это все еще человеки, они могут часто отражать нападение; а если совсем уподобятся свиньям, то не только будут одержимы демонами, но и низвергнутся от них в бездну. Если угодно, сравним одного с другим, — бесноватого и сребролюбца. Бесноватый никогда не одевался, жесточайшим образом бился камнями и гоним был демоном по местам непроходимым. Не ужасно ли это? Но не менее страшно то, на что покушаются сребролюбцы; ибо лучше быть совсем нагим, нежели на похищенные деньги приобретать себе одежды. Кого также назовем более беснующимся, того ли, кто сам себя бьет или, того, кто и против себя и против всякого, встречающегося с ним, неистовствует? Без сомнения, последнего. Бесноватый только себя обнажает, а этот всякого, с кем встречается.

Но те, скажешь, раздирают одежды. Что ж? Обижаемый не пожелает ли, чтоб у него лучше разодрали одежду, чем отняли все его имущество? Не разбивают до крови лиц человеческих? И это делают хищники, а томя других голодом, причиняют им большие боли. Не бросают на каждого проходящего камнями? Но легче остеречься бросаемых на нас камней, нежели избежать тех тысяч ударов, какие причиняют бедным письма и условия, написанные для их разорения. А что они живут в гробах, или, точнее, сами они гробы, видно из следующего. Как гроб скрывает тело умершего, так тело сребролюбца заключает в себе мертвую душу. Таким гробам уподобляет Сам Господь иудеев, когда говорит, что они полны хищения и неправды (Мф. 23: 25-27; св. Иоанн Златоуст в той же беседе).

Спросит кто-либо: гергесинцы были ли иудеи? Как нашлись у них свиньи, когда это — животные по закону нечистые, и запрещено употреблять их в пищу? Должно знать, что земля гадаринцев или гергесинцев чиста, но евангелист показывает, что это было на пределах Галилеи, которая называется Галилеею языков. Таким образом, ничего нет странного в том, что гергесинцы как язычники питались свиньями (из Григория Нисского).

Ст. 34-39. Видевше же пасущий бывшее, бежаша и возвестиша во граде и в селех. Изыдоша же видети бывшее, и т.д.

Заметь кротость Иисуса Христа. Ибо, когда жители той страны, столько облагодетельствованные Им, принуждали Его удалиться, Он оставил тех, которые показали себя недостойными Его учения, дав им в наставники освобожденного от демонов и пастухов свиней. Отходя же, оставил в них действие страха. Ибо потеря стада свиного распространяла слух о чуде, и событие сильно подействовало на их умы; повсюду возвещали новое чудо как сами исцеленные, так и хозяева потопленных свиней, и пастухи стада (св. Иоанн Златоуст, бесед. 29 на Мф.).

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К 8-й ГЛ. ЕВАНГЕЛИЯ ОТ МАТФЕЯ И ПАРАЛЛЕЛЬНЫМ ИЗ ДРУГИХ ЕВАНГЕЛИЙ

Святоотеческие толкования

1) Св. Дмитрий, митр. Ростовский на ст. 11-12. Слово в 4 нед. по Пятидесятнице. «Воскресное чтение», 1817.

2) Беседа св. Иоанна Златоуста об исцелении слуги капернаумского сотника. Бес. на Еванг. Матфея, ч. 1.

3) Прп. Исидор Пелусиот на 11 ст.

4) Св. Иоанн Златоуст, толкование на Матфея 18-22, 27. Беседа на Ев. Матфея, ч. 1.

5) Св. Иоанн Златоуст, Беседа на ст. 23-24.

6) Св. Иоанн Златоуст. Об исцелении гадаринских бесноватых в 28-й Беседе на Ев. Матфея, ч. 1.

7) Св. Дмитрий Ростовский на 34 ст. «Воскресное чтение», 1816.

Новейшие толкования

8) Филарет, митр. Киевский. Бес. на ст. 5-7. «Воскресное чтение», 1803.

9) На ст. 31. «Воскресное чтение», 1804.

10) Чудеса. «Воскресное чтение», 1872.

11) Тренч. Чудеса Господа нашего Иисуса Христа. Исцеление сотникова слуги.

12) Буткевич. Жизнь Господа нашего Иисуса Христа. Исцеление слуги капернаумского сотника.

13) Филарет, митр. Киевский. Беседа на ст. 14-22. «Воскресное чтение», 1804.

14) С.Д-в. Сын Человеческий (Мф. 8:20). «Воскресное чтение», 1875.

15) Щеголев. Почему Иисус Христос называет Себя Сыном Человеческим. «Воскресное чтение», 1881.

16) Филарет, митр. Киевский на ст. 23-27. «Воскресное чтение», 1803.

17) Епископ Феофан. Мысли на ст. 23.

18) Тренч. Чудеса Господа нашего Иисуса Христа. Укрощение бури.

19) Буткевич. Жизнь Господа нашего Иисуса Христа. Укрощение бури.

20) О библейских бесноватых (Мф. 8: 29-31; 12:22; 17:15 и др.). «Воскресное чтение», 1874.

21) Прот. Нечаев. Уроки покаяния, заимствованные из Евангелия в Великом каноне святого Андрея Критского. Исцеление бесноватых (Мф. 8:28; 17:16; Мк. 5:3 и др.). «Душеполезное чтение», 1881.

22) Филарет, митр. Киевский. Беседы на ст. 28-34. «Воскресное чтение», 1804.

23) Неделя 5 по Пятидесятнице (ст. 28-34). «Воскресное чтение», 1825.

24) Епископ Феофан. Мысли на ст. 28-44.

25) Тренч об исцелении бесноватых в Гадаринской стране. Чудеса Господа нашего Иисуса Христа.

26) Буткевич. Жизнь Господа нашего Иисуса Христа.

27) Евсевий, епископ Могилевский. Беседа в 4 нед. по Пятидесятнице. Беседы на воскр. и праздн. Евангелия, ч. 1.

28) Ст. 10. Павел, архиеп. Кишиневский. Высокий нравственный характер капернаумского сотника.

29) На тот же ст. Филарет, архиеп. Черниговский.

30) Ст. 11-12. Дмитрий, архиеп. Волынский. О приговоре Господа на недостойных сынов Царствия Божия и об условиях истинной веры для христианина. «Волынские епархиальные ведомости», 1877.

Ст. 28-34. С. Соллертинский. Об исцелении гадаринских бесноватых (против Бека). Пастырство Христа Спасителя.

31) Ст. 38. Григорий, архиеп. Казанский. Не будь равнодушен к вере.

32) Ст. 4. С. Соллертинский. Почему Иисус Христос повелел исцеленному прокаженному показаться священникам? Пастырство Христа Спасителя.

33) Ст. 5 и дал. Его же. Примирение разностей в Евангельских повествованиях об исцелении слуги капернаумского сотника и о личности этого последнего. Там же.

34) На Евангелие от Марка 5:9. Мысли епископа Феофана.

35) Архиеп. Иннокентий на ст. 10-12. «Домашняя беседа», 1864.

36) На тот же стих. «Воскресное чтение», 1802.

37) Гадар (Мк. 5:1). Библ. пол. сл. «Воскресное чтение», 1874.

38) На Ев. Лк. 8: 26-39 ст. «Воскресное чтение», 1825, 1826.

39) Евсевий, епископ Могилевский. Бес. на 23 нед. по Пятидесятнице. Беседы на воскресные и праздничные Евангелия.

40) Объяснение воскресного Евангелия в 23 и 24 нед. по Пятидесятнице (Лк. 8: 26-56). Рук. для сел. пастыря, 1867.

41) Ст. 30. Павел, архиеп. Кишиневский. О бытии злых духов и деятельности их в настоящее время в духовно-нравственной жизни людей.

42) Леонтий, архиеп. Варшавский. О том, почему жители страны Гадаринской просили Иисуса Христа отойти от них, и о силе страстей и дурных привычек.

43) Ст. 37. Филарет, архиеп. Черниговский. О доле благодарности.

Воскрешение дочери Иаира (Мф. 9: 18-19, 23-26; Мк. 5: 22, 24, 35-43; Лк. 8: 41-42, 49-56)

Тренч, архиеп. Дублинский.
«Чудеса Господа нашего Иисуса Христа»

Чудесное воскрешение дочери Иаира следует у евангелистов Марка и Луки непосредственно за возвращением Господа нашего из той восточной стороны озера, которую Он оставил, когда тамошние жители, виновные в противоборстве своему собственному благу, просили Его удалиться от их берегов (Мф. 8:34). У евангелиста Матфея этому чуду предшествуют другие события — исцеление расслабленного, его собственное призвание и некоторые беседы с фарисеями.

Два евангелиста, Марк и Лука, называют отца воскрешенной по имени — Иаир и точнее определяют его звание: он был начальник синагоги. Это, без сомнения, была синагога в Капернауме, где теперь находился Иисус (Мф. 9:1). По евангелисту Матфею, Иаир приходит к Нему, говоря: Дочь моя теперь умирает; но прииди и возложи на нее руку Свою, и она будет жива (Мф. 9:18). У других же евангелистов представляются важные варианты: маленькая дочь моя (θυγάτριoν, filiola) при смерти (Мк. 5:23); у него была одна дочь, около двенадцати лет, и та была при смерти (Лк. 8:32). Эту разницу не трудно согласовать с изложением святого Матфея. Когда отец оставил свою дочь, она была при последнем издыхании; он не знал, считать ли ее живою или мертвою; он знал только, что когда он от нее уходил, силы ее до того упали, что ее почти нельзя было считать живою; и теперь, не имея верного сведения о ее смерти, он затруднялся, говорить ли о ней, как о покойнице, или нет, а потому в одну минуту мог выразиться так, в другую минуту иначе. Странно, что подобное обстоятельство, столь естественное, столь сообразное с действительною жизнью и описанными событиями, было выставлено некоторыми как противоречие между Евангелиями.

Тогда Господь, слух Которого внимает голосу всех удрученных, тотчас, встав пошел — за Ним и ученики Его. За ними отправилась также и толпа, слушавшая Его учение и с любопытством и нетерпением жаждавшая видеть, что Господь сделает или чего не сделает. На пути совершилось чудесное исцеление женщины, страдавшей кровотечением; но об этом лучше сказать особо, ибо это чудо совершенно отделяется от настоящего рассказа, хотя имеет к нему отношение; ибо эта обстановка Господа, разговор Его с учениками, а потом с женщиною, все это долженствовало быть болезненным испытанием для убитого горестью отца, когда была дорога каждая минута, когда смерть вытряхивала последние немногие песчинки из часового сосуда, измерявшего жизнь его дочери; — испытание, в своем роде подобное тому, которое вынесли сестры Лазаря, видя, что их возлюбленный брат близился к могиле, а Господь, несмотря на то, медлил. Но сколь ни болезненно было для отца это испытание, мы не замечаем в нем никаких признаков нетерпеливости, и это, без сомнения, вменилось ему в заслугу. Между тем как Господь говорил с женщиной, приходят от начальника синагоги и говорят: дочь твоя умерла, что еще утруждаешь Учителя? (Мк. 5:35). Евангелист Лука упоминает об одном, вероятно нарочитом вестнике, с которым шли другие, так как люди вообще очень любят сообщать поразительные известия, не исключая даже и печальных. Надежда на действительную помощь от Христа, которую они могли питать прежде, теперь погибла. Те, которые, может быть, верили, что Он был в состоянии воспламенить последнюю искру угасающей жизни, не имели, однако, более крепкой веры, не чаяли большего, не думали, что Он силен возжечь искру жизни и после того, как она уже вовсе потухла. Может быть, и надежда отца исчезла бы и не совершилось чудо за отсутствием необходимого для того условия, веры, если бы милосердый Господь не видел опасности и не предотвратил готового возникнуть в нем неверия. Иисус, услыхав слова сии, тотчас говорит начальнику синагоги: не бойся, только веруй (Мк. 5:36). В этом тотчас выражается истинное милосердие. Господь говорит в тот же самый момент, не давая времени проникнуть сомнению в душу отца, а еще более не допуская устами его высказаться неверию, которое могло бы помешать исцелению, но предупреждая его словами ободрения и надежды.

И вот Он берет с Собою троих из Своих апостолов: Петра, Иакова и Иоанна, тех самых троих, удостоенных не в одном только этом случае быть свидетелями дел, от которых другие были устраняемы. Мы здесь впервые находим такое избрание в среде избранных, и факт этот, в особенности когда мы припомним торжественную знаменательность подобного же избрания при других обстоятельствах (Мф. 17: 1-2; 26:37), знаменует новую эру в жизни Господа. Дело, к которому Он теперь приступал, было так необычайно, столь таинственно, что только эти трое, цвет и венец апостольского сонма, были достойными свидетелями оного. Родители присутствовали тут, но совершенно по иным причинам. Лишь с апостолами и родителями, а не с кем другим, Он приходит в дом начальника синагоги и видит смятение и плачущих и вопиющих громко, как повествует святой Марк (5:38); или, по Матфею, свирельщиков и народ в смятении (9:23). Здесь, как и везде, Он является утешающим и вносящим мир. И вошед, говорит им: что смущаетесь и плачете? Девица не умерла, но спит! И смеялись над Ним.

Говорит о смерти как о сне, это образ, употребительный во всех языках и у всех народов. Чрез это не отрицается действительность смерти, но скрытно подтверждается, что за смертью последует воскресение, как пробуждение следует за сном. Нетрудно усмотреть, почему Господь употребляет здесь этот образ выражения. Во-первых, ради отца: слова эти служат для подкрепления его колеблющейся веры, которая при виде этих знаков сетования, при виде доказательств того, что все кончилось, могла совершенно угаснуть; она снова укрепляется словами: не бойся, только веруй. Он, Владыка жизни, опускает страшное слово: «она умерла», и заменяет более кротким, обещающим пробуждение: «она спит». В то же время в Своем святом смирении, которое побуждает Его при всяком возможном случае удалять от наблюдения чудные дела Свои, Он чрез это слово, имеющее двоякое значение, как бы завесою укрывает от взоров толпы то дело, которое намеревался совершить.

Теперь, сказав это, Он изгоняет шумную толпу плакальщиков, и делает это по двум причинам. Во-первых, присутствие их было неуместно и излишне: они собрались плакать о покойнице, а она не умерла, или, во всяком случае, смерть в ней должна была так скоро уступить возвращающейся жизни, что и не заслуживала этого имени; это были только сон и пробуждение. Такой причины было достаточно. Но еще более того, неистовое и шумное выражение скорби одних, смешанное с притворными наемными воплями других (Пар. 35:25; Еккл. 12:5; Иер. 9:17-18; Ам. 5:16), нимало не соответствовало духовному настроению, которое приличествовало свидетелям столь святого и страшного таинства, от которого были удалены даже некоторые апостолы, — не говоря уже о грубости и насмешках (ср. Быт. 18:12), с которыми было принято заявление Господа, что отроковица теперь оживет. Такие насмешники не должны быть свидетелями священного действия; к ногам их не следовало бросать жемчуг. Подобное же удаление всех было предложено Петром, с верою помолившимся о воскрешении Тавифы, хотя это произошло по другим причинам (Деян. 9:40; ср. 2 Цар. 4:33).

Теперь в доме водворилась тишина. Две души — верующая и надеющаяся, подобно погребальным факелам, горели у одра умершей — отец и мать. Представителями Церкви были три главные апостола. И вот совершается торжественное пробуждение, совершается без всякого усилия со стороны Того, Кто есть Владыка живых и мертвых. И взяв девицу за руку, это была не более как отроковица лет двенадцати (Мк. 5:42; ср. Деян. 9:41), говорит ей: девица, тебе говорю, встань. Евангелист Марк сохранил для нас, вероятно слышанные им из уст Петра, подлинные слова Господа на языке, на котором Он их произнес: «талифа куми», как в другом случае было произнесено: «еффафа» (7:34). И при этом слове, и прикосновении этой руки возвратился дух ее, она тотчас встала (Лк. 8:55) и начала ходить (Мк. 5:42). Затем, чтобы подкрепить эту жизнь, только что в ней возвратившуюся, и чтобы доказать, что она была не привидение, а возвратилась от смерти к действительной человеческой жизни (ср. Лк. 24:41; Ин. 21:5; Деян. 10:4), и являя полное спокойствие Своего духа как в малом, так и в великом, Он велел дать ей есть. Эта предосторожность была очень необходима, так как родители в минуту своего восторга могли легко об этом забыть. Но упоминание об этом святой Марк по своему обыкновению предпосылает замечание о глубоком впечатлении, произведенном чудом на зрителей. Они пришли в великое изумление (ср. 1:27; 2:12; 4:41; 6:51; 7:37). То же повествует евангелист Лука, но с меньшею силою и упоминая лишь об изумлении родителей.

О воскрешении дочери Иаира и исцелении кровоточивой жены (Лк. 8: 41-56)

Исидор, митр. Новгородский.
Слова и речи

Когда Спаситель исцелил бесноватого в стране Гадаринской, к Нему пришел Иаир — начальник иудейской синагоги. Был ли он свидетелем того чуда, или слава о Чудотворце привлекла его, неизвестно. Видно только, что в нем уже были начатки веры, а несчастье смягчило сердце и сделало его способным принести плод веры. Убитый скорбью о болезни единородной двенадцатилетней дочери, Иаир пал к ногам Господа Иисуса Христа, просил Его войти в дом его и исцелить на смертном одре лежащую.

Милосердый Господь не медлит помощью, когда призывают Его с верою, от сердца. Но сердце Иаира так было измучено печалью, что не имело достаточной силы преодолеть всякое сомнение и страх. Для веры его нужно было подкрепление против искушения, о котором Иаир еще не знал. Но Спаситель знал, что больная должна умереть до пришествия Его в дом. И вот что творит премудрость Божия для подкрепления веры его.

На пути к дому Иаира многочисленный народ сопровождал Господа. Всем известно было, что Он идет для исцеления болящей. Каждый желал видеть новое чудо и старался быть ближе к Чудотворцу. Совершенно стеснили Его. И в этой тесноте одна больная женщина, не смея ни остановить Его, ни даже вслух молить Его о помощи, помыслила в себе (вот живая вера!), что для исцеления ее довольно и того, если коснется только риз Его, — и тотчас исцелилась. В толпе стеснившегося народа и самые ученики не заметили совершившегося чуда. Женщина того и желала. В простоте сердца она думала утаиться и от Самого Иисуса Христа. Но слава Божия не должна была оставаться в тайне. Нужно было и народу показать пример, как легко получить спасение верующим в Него, и особенно подкрепить Иаира против искушения, которое сейчас он встретит и которое без помощи должно было ниспровергнуть всякую надежду. Спаситель остановился и спросил: кто есть коснувшийся Мне? Все молчали. Ученикам же и самый вопрос показался странным. Наставнице, говорили они, народы одержат Тя и гнетут, и глаголеши: кто есть коснувыйся Мне. Мало ли, думали, в такой тесноте прикасающихся к Нему, и что тут особенного? Особенное то, что иные прикасаются к Господу без веры, без мысли, и не привлекают к себе благодатной силы Его, а другие без слов, с одною верою, прикасаются к Нему душою и получают исцеление от недугов душевных и телесных. Спаситель открыл тайну: прикоснуся Мне некто: Аз бо чух силу, изшедшую из Мене. Никто, конечно, не подумает, что всеведущий Сын Божий не знал, кто прикоснулся к Нему и привлек к себе чудодейственную силу. Но польза предстоявших требовала, чтобы исцелившаяся женщина сама поведала пред народом, елика сотвори ей Бог. Видевши, жена, яко не утаися, трепещущи прииде, и падши пред Ним, еяже ради вины прикоснуся Ему, поведа Ему пред всеми людьми, и яко исцеле абие.

Исцелевшая не тщеславится даром Божиим. Как прежде считала себя недостойною приступить явно ко Врачу душ и телес, так и после получены благодати Божией приступает трепещущи, как бы сделала преступление недостойным прикосновением к ризам Господним, — рассказывает пред всеми, как бы в извинение своей дерзости, что двенадцать лет страдала от болезни, раздала все имение врачам без всякой для себя пользы, — и когда другие столь легко получают помощь от Господа, сподобляются даже счастия принять милосердого Врача в дом свой, и она в безнадежном положении своем осмелилась по крайней мере, прикоснуться к ризе Его — и тотчас исцелилась.

Печальный Иаир слышал рассказ исцелевшей женщины. И кто лучше него мог приложить к своему сердцу настоящее событие? Если эта женщина 12 лет напрасно искала помощи у людей и мгновенно обрела ее у Христа, без ведома Его коснувшись только риз Его, почему ж и больной дочери его не получить исцеления, когда Христос с этою целью благоволил пойти в дом его? Надежда отца ожила. Спаситель доселе ничего не сказал ему о том, что нужно с его стороны для спасения дочери. Но, обратившись к жене, в ободрение ее сказал: дерзай, дщи! вера твоя спасе тя. Князю еврейскому нетрудно было понять, что и от него требуется живая вера. Может быть, он и понял.

Но сколько нужно твердости, чтобы устоять в вере против всех искушений, часто нечаянных и тяжких, и всегда необходимых для совершенства самой веры!

Спаситель еще не окончил слов Своих, как некто, пришедший из дома Иаира, объявил ему: Дочь твоя умерла. Не беспокой Учителя. Мертвых не лечат.

Хорошо спешить сообщить другому весть радостную; в этом еще видно участие к положению ближнего. Но что заставило сродника или знакомого спешить к Наиру с горькою вестью о его невозвратной потере? Вероятно, то же неверие, которое вооружало книжников и фарисеев против Иисуса Христа, торопилось как можно скорее прервать всякое сношение с Ним князя синагоги.

Это искушение. Но Тот, Кто знает человеческую немощь, не попустит, чтобы верующий пал под бременем искушений. Наир, пораженный вестью о смерти дочери, не успел еще ни размыслить о том, что ему делать, ни сказать Господу о невозвратной своей потере, а ему уже готова помощь. Не бойся, вещает ему Спаситель, токмо веруй, и спасена будет. Мертвая — жива будет! Кто мог это понять? Но там и место вере, где изумевает ум. Отец умершей не прекословит: благодать Божия проливает в сердце утешение, которое можно ощущать, а не объяснять.

Наконец пришли в дом Иаира. Одр умершей окружен был плачущими и рыдающими. Не плачитеся, сказал Небесный Учитель, неумре бо, но спит. И пред очами Божиими, и пред очами веры смерть, конечно, есть сон. Но кто ничего не видит дальше настоящей жизни, ни разумеет силы Божией, тому и слово истины кажется юродством. Ругахуся Ему ведяще, яко умре. Вот гордость ума без веры! Чего не понимает, над тем ругается. Потому он и недостоин видеть чудеса премудрости Божией.

Кроме трех учеников, отца и матери умершей, все высланы вон из дома. Спаситель, взяв умершую за руку, возгласил: отроковице, возстани! Она встала и начала ходить.

Об исцелении кровоточивой (Мф. 9: 20-22)

Анатолий, архиепископ Могилевский.
«Воскресное чтение», 1819

Глаголаше в себе: аще токмо прикоснуся ризе Его, спасена буду (Мф. 9:21).

Страдавшая двенадцать лет кровотечением женщина мгновенно исцелилась от одного прикосновения к воскрылию одежды Спасителя, на пути, по которому Он, умоленный настойчивым прошением некоего начальника иудейской синагоги, отправился в дом его, чтобы возложением рук своих восстановить здоровье умиравшей его дочери. Одно это обстоятельство показывает, сколь велика была вера кровоточивой, нимало не сомневавшейся, что она выздоровеет от одного прикосновения к одежде Спасителя, тогда как начальник иудейской синагоги полагал, что для исцеления умиравшей его дочери необходимо, чтобы Иисус Христос лично пришел в дом его и возложил на нее руки Свои. Положение женщины, страдавшей кровотечением, так было безотрадно, что она, по-видимому, не могла уже иметь никакой надежды не только на выздоровление, но даже на пропитание себя в будущем, потому что многие, пользовавшие ее врачи, истощив над нею все свое врачебное искусство, измучив ее продолжительным лечением, когда, наконец, больная издержала на лекарство и врачей все свое имущество, оставили ее как неизлечимую гораздо в худшем состоянии, чем она была до лечения. В таком положении больная, слыша о чудесах Спасителя, сказала в сердце своем: «Видно, никто, кроме Иисуса, не восстановит моего здоровья, но как явиться мне, как приступить к Нему? Закон Моисеев о всякой подобной мне женщине говорит: нечиста будет: всякой вещи святей да не прикоснется, и во святилище да не внидет! (Лев. 12:4). Что же мне делать? Повергшись пред Иисусом в очах столь многочисленной народной толпы, я произведу в народе всеобщее от меня отвращение и, пострадав столько лет, навлеку еще на себя всеобщее бесславие». В сих мыслях, стыдясь самой себя, удерживаемая многими опасениями, не смела, бедная, открыто просить Спасителя об исцелении ее и, волнуемая помышлениями, не знала, что предпринять, на что решиться. Снисхождение Иисуса Христа к бедствующим ободряло больную надеждою на Его милосердие, а гнусность болезни охлаждала ее надежду. Однако, считая себя самою недостойною тварью, кровоточивая возлагает все свое упование на благосердие Спасителя, нимало не сомневаясь, что обитающая в Иисусе Христе полнота Божества источает из Него врачевание и наполняет собою самые одежды Господа. Одушевленная такою верою, кровоточивая подходит к Иисусу Христу в толпе угнетавшего Его народа и силою веры, тайно, как бы похищает совершенное исцеление от своей болезни, так что едва только прикоснулась к одежде Спасителя, вдруг остановилось течение крови ее, и она почувствовала в теле своем, что совершенно выздоровела и освободилась от болезни своей. И ощути, говорит евангелист Марк, телом, яко исцеле от раны (Мк. 5:25).

В то же время Иисус Христос почувствовал Сам в Себе, что из Него вышла сила, исцелившая кровоточивую, и, обратившись к народу, стал спрашивать: кто прикоснуся ризам Моим? Господь спрашивал это не по неведению, но, напротив, чтобы пред всеми окружавшими Его открылось Его всеведение, а с другой стороны — чтобы указать народу на исцелившуюся, чтобы освободить ее от страха, чтобы утешить, ободрить трепещущую, заставить ее пред всеми сознаться в своем поступке, а вместе с тем дать ей случай изъявить Ему благодарность пред всеми свидетелями чудесного события за полученное от Него благодеяние. Исцелевшая пала к ногам Спасителя и объявила всю истину. Тогда Господь, обращься и видев ю, рече: дерзай, дщи, вера твоя спасе тя, как бы говоря: оказанное тебе благодеяние приобретено единственно силою веры твоей; не прикосновение к одежде Моей исцелило тебя, но вера, подвигшая тебя прикоснуться ко Мне. Иди в мире, и буди цела от раны твоея. Отпуская исцеленную с миром, Господь прикровенно дал ей уразуметь, что причиною долговременной болезни ее были грехи ее. Почему, сказав страдавшей кровотечением: иди с миром! — вместе с тем исцелил душевные язвы ее, даровал ей мир с Богом и собственным сердцем ее.

Прикасаясь к воскрылию одежды Христовой, кровоточивая не боготворила риз Его, а только выразила прикосновением несомненную веру во всемогущество Иисуса Христа. Подобно сему, руководствуемые Святою Церковью, верующие поклоняются святым иконам, прилагаются с благоговением ко святым мощам и останкам благоугодивших Богу своею жизнью, чествуют все, что благословенно и освящено Церковью, оказывают сыновнее уважение пастырям ее как служителям Божиим. Но такое чествование святыни не означает ее боготворения, а только есть внешнее выражение живого чувства веры, надежды на милость Божию и пламенной любви к Богу. Пусть нечестие именует суеверием оказываемое нами чествование церковной святыне. Хула нечестивых обращается на главу их. Между тем, многие опыты удостоверяют, что как для кровоточивой женщины спасительно было прикосновение к одежде Иисуса Христа, так для чествующих святые иконы, мощи святых и другие церковные предметы бывают они как бы проводниками благодати Божией, чудесно врачующей многие неисцелимые естественными способами болезни и недуги, сообщающей утешение скорбящим и сокрушаемым бедствиями.

Два вопроса из Евангелия об исцелении кровоточивой жены

Свт. Филарет, митрополит Московский.
Слово в Неделю 24-ю

И рече Иисус: кто есть коснувыйся Мне? (Лк. 8:45). Евангелие повествует, что некогда Иисус Христос, идя посреди множества народа, получил некое прикосновение, которое заставило Его спросить: кто прикоснулся к Нему? И когда шедшие с Ним ученики Его ответили, что сие прикосновение могло быть нечаянное, происходящее от тесноты и потому не требующее дальнего исследования, тогда Он присовокупил, что то было не простое и обыкновенное прикосновение, но такое, при котором Он ощутил силу из Него исшедшую: прикоснуся Мне, некто; Аз бо чух силу изшедшую из Мене.

Когда при сем повествовании представляем себе, что сие изыскание делает Иисус Христос, Божия сила и Божия премудрость, — от удивления приходит желание взаимно вопросить Его: неужели Ты, Господи, сый Божия Премудрость, не ведаешь, кто прикоснулся к Тебе? И еще: неужели Ты, сый Божия сила, так предан во власть человеков, что могут они почерпать и, так сказать, похищать из Тебя сию Божественную силу без Твоего сведения и соизволения?

Первый из сих вопросов разрешить поможет нам апостол Павел, который говорит, что Христос Иисус Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв и образом обретеся, якоже человек (Флп. 11: 6-7). В сем умалении Своем, или по точнейшему преложению Павлова изречения, в истощании Своем, Иисус Христос искушен быв по всяческим, по подобию человеческих немощей и недостатков, разве греха (Евр. 4:15), который собственно не принадлежит к образу человека, но к образу диавола. Итак, если воплотившийся Сын Божий истощил всего Себя; если Он искушен был по всяческим по подобно человеков, то неудивительно, что благоволил искуситься и тем, что принял на Себя подобие человеческого неведения, в котором скрывал свет Божественной Премудрости и сквозь которое свет сей просиявал токмо, когда было нужно, для озарения человеков. Из сего можно уразуметь, что не было непристойно Божественному Иисусу вопрошать окружающих Его: кто есть коснувыйся Мне? Хотя же само Божество Его видело, знало и сокровенным образом возвещало человечеству, кто есть коснувыйся; но Ему благоугодно было наружно предложить сей вопрос для того, чтобы обратить общее внимание на необыкновенное прикосновение и следствие сего прикосновения.

Посему можно сказать, что Сам Иисус Христос обратно предлагает нашему вниманию и размышлений второй сделанный нами вопрос: подлинно ли Тот, Который есть Божия Сила, так предан во власть человеков, что единым неким прикосновением они могут извлекать из Него для себя сию Божественную силу? Потщимся же, колико можем, исследовать и сей вопрос, уже не столько следуя собственному желанию знать, сколько соответствуя намерению Самого Спасителя, желающего наставить нас и привести в благодатное к Нему приближение.

Прежде всего в настоящем исследовании должны мы утвердить для себя, какое только возможно, истинное и верное понятие о той непостижимой силе, которою Иисус Христос исполнен так, что при одном прикосновении, да и то не к самому Его телу, а токмо к краю одежды, оная уже проливается и производит чудесное действие. Таковое понятие дает нам апостол, когда говорит об Иисусе Христе, что в Нем живет всяко исполнение Божества телесне (Кол. 11:9).

Человечество Иисуса Христа есть полный сосуд Божественных даров, которые при едином прикосновении преливаются из него; есть устие Божественного источника, в котором вся внутренняя и сокровенная полнота животворящей силы Божией становится преступною и удобоприемлемою; есть оный, пророком Исаиею в таинственном откровении виденный, горящий уголь (Ис. 51:6), который чрез одно прикосновение к устам пророка все существо его проникнул своею огненною силою и очистил и освятил его. Приложим сии понятия к описанным в Евангелии действиям Иисуса Христа: мы точно найдем в сих действиях возвещаемое апостолом исполнение Божественных сил, наполняющих самую телесность Богочеловека и на все от нее переливающихся. Он приемлет в руки хлебы, и Его неоскудевающее исполнение творит пять хлебов достаточными для пяти тысяч народа. Он берет брение, и Его все действующее исполнение сообщает сему брению силу отверсти очи слепому. Он прикасается мертвому, и Его животворящее исполнение возбуждает жизнь угасшую. Он получает от жены кровоточивой прикосновение только к краю ризы Его, и Его беспредельное исполнение достигает ее чудотворною своею силою, и абие ста ток крови ее, — она исцелела.

Впрочем, евангельская история показывает, что не все наружно приближавшиеся ко Христу принимали от Его исполнения. Он представляет нам в одно время множество народа Его сопровождающее, окружающее, стесняющее; и одну только жену, Ему прикасающуюся так, что сие прикосновение ощутил Он не телом, а Божественною Своею силою. Наставниче, говорит Ему Петр и сущие с Ним, народи одержать Тя и гнетут. Иисус ответствует: прикоснуся Мне некто. Должна быть некая тайна в сем прикосновении.

Для сей-то тайны Господь и предложил вопрос Свой: кто есть коснувыйся Мне? Он благоволил, чтобы все мы знали тайну сию и умели бы прикасаться к Нему для нашего спасения. Сия жена прикоснулась ко Христу тайно, стыдясь всенародно изъяснять Ему свою болезнь; но когда двукратный вопрос Его: кто есть коснувыйся Мне? показал ей, что поступок ее утаен быть не может, — тогда она, хотя не без смущения, открыла и намерение и следствие своего прикосновения. Трепещущи прииде, и падши пред Ним, еяжеради вины прикоснуся Ему, поведа Ему пред всеми людьми, и яко исцеле абие. Тогда Господь, научая ее не стыдиться прежнего недуга, но утешаться полученным исцелением, в то же время открывает в наставление всем тайну ее чудодейственного прикосновения: дерзай, дщи, вера твоя спасе тя. Вера есть соответственное орудие спасительного ко Христу прикосновения; ею прикасающийся и к ризам Его достигает даже до внутренности Его Божественного исполнения; она есть духовный магнит, привлекающий небесные силы.

Исцеление двух слепых и немого бесноватого (Мф. 9: 27-35)

«Воскресное чтение», 1825

По возвращении Своем из Гергесинской страны в Галилею, Христос Спаситель вновь ознаменовал Свое присутствие там поразительными чудесами, особенно воскрешением одной девицы, и молва об этом пронеслась по всему краю. Тогда начали к Нему беспрерывно обращаться страждущие, то с теми, то с другими болезнями; и всюду Он обнаруживал Свою власть над природою, с одинаковою легкостью врачуя всякие недуги. Народ огласил Его под именем Сына Давидова — высоким и почетным именем, которое они в былое время усвояли царям своим, а преимущественно соединяли с представлением о желанном Мессии — Спасителе. Один слух о Нем, одно имя Его привлекали к Нему всех, даже не знавших Его лично и не видевших. К числу таких принадлежали именно два слепца.

Слепцы эти попались Ему на дороге, когда Он шел оттуда, где воскресил умершую. Желая получить от Него дар исцеления по примеру других, они шли за Ним и кричали: помилуй ны, (Иисусе) Сыне Давидов, — «Умилосердись над нами, Сын Давидов!» Но Он не давал ответа им и как бы вовсе не обращал на них внимания. Те следовали за Ним неотступно, повторяя свою просьбу, пока, наконец, не пришли в тот дом, куда Спаситель направил Свой путь. Тут они являются к Нему снова. Тогда Иисус спрашивает их:«Верите ли, что Я могу это сделать?» Евангелие не объясняет, на что указывал собою этот вопрос; но само собою понятно, чего именно слепцы хотели — они искали прозрения. Слепцы отвечают: «Так, Господи, верим». Тогда Он прикоснулся к их очам, сказав: «Пусть будет вам по вере вашей», и глаза их тотчас открылись. Чудо это совершилось, таким образом, еще быстрее, нежели прозрение слепорожденного, о котором повествуется в Евангелии Иоанна (гл. 9). Там, по крайней мере, предшествовало помазание очей брешем, умовение в купальне Силоамской, а здесь чудо совершено и без этих легких посредств — одним прикосновением руки. Но зато и вера со стороны слепцов была изъявлена, полная и решительная. Слепорожденного Спаситель вызвал к изъявлению веры, уже совершив чудо, а тут Он спрашивает слепцов наперед о вере их во всемогущество Его и по этой вере присуждает им дар искомого целения. Отсюда открывается, почему не вдруг была исполнена их просьба и чего именно хотел Он, заставляя их так долго просить Его: Он хотел испытать и вызвать наружу веру их. И действительно, она обнаружила у них себя достойным образом. Во-первых, эта самая усильность и неотступность их прошения свидетельствовала о совершенстве веры их. Но возьмем еще во внимание то, что положение их в своем роде было исключительное. Они, по своему состоянию, лично не знали Иисуса и не могли видеть своими глазами тех разнообразных Его чудотворений, при которых другие так часто бывали свидетелями и могли в качестве очевидцев убеждаться в их сверхъестественности; они, по выражений святого Иоанна Златоуста, «от слуха единого веру приемлют». Можно себе представить, как легко могла она рушиться у них и обратиться в невольное недоверие при одном признаке невнимания к ней, при малейшем неуспехе. Несмотря на все это, они выдерживают испытание с решимостью и под конец открыто дают уверение в ее неизменности. Такая беспритязательность и добрая твердость веры их стоила вполне своей блистательной награды: не нужно забывать, что это все были еще первые образцы живой, глубокой веры в Иисуса Христа, после Его явления во плоти; последующим родам суждено идти уже по следам их. Спаситель, очевидно, ведал заранее, что вера слепцов сильна была пройти такой нелегкий искус, и захотел подвергнуть ее оному, чтобы потом еще больше сообщить ей силы верным исполнением просимого.

Это великое дело Спасителя представило в себе еще одну особенную черту. Дав зрение слепцам, Он строго запретил им разглашать об этом пред кем бы то ни было, желая оставить дело Свое в неизвестности; это же, между прочим, самое желание святой Иоанн Златоуст усматривает и в домашнем способе исцеления, так как оно совершилось не на улице, где начали просить Христа слепцы, а нарочито в доме. Им трудно было, разумеется, удержать себя в молчании, несмотря на сделанное запрещение, и они, вышедши, тотчас же разгласили о Христе повсюду; да и самая видимость чуда вела дело к огласке. Но что же была за цель того запрещения? Что за цель, когда в иных случаях Спаситель Сам указывал другим на дела Свои и иногда прямо посылал исцеленных возвещать о чудесах Его? Было бы дерзко думать, будто Христос иное говорил здесь, а иное имел в мысли и только хотел тем воспламенить усердие слепцов к проповеди о Нем. Такой образ действий не в духе Божественного Основателя христианской веры, хотя подобная двуличность и допускается теми ложными ее последователями, которые уверяют, что цель освящает средства. Нет, здесь не должно видеть никакого противоречия в действиях Иисуса, и сделанное слепцам запрещение имело у Него прямой смысл и свое определенное основание. Христос Спаситель учит нас, по замечанию того же святого отца, избегать славы человеческой и отвергать ее, когда дело касается только нашего личного прославления; а когда она относится к Богу, не только не отвергать, но и распространять ее между людьми. Являясь в качестве чрезвычайного Посланника Божия и действуя с достоинством и властно единородного Сына Божия, Спаситель в то же время был человеком ради нас; в этом состоянии явился Он, между прочим, для того, чтоб открыть людям в Своем Лице совершеннейшие пути нравственной деятельности; это и делал Он, оставляя нам образцы, да последуем стопам Его (1 Петр. 2:21). С этою целью Он и при чудесных проявлениях Божественной силы Своей всюду подавал нам примеры высоконравственных человеческих действий, располагая нас подражать Ему в мыслях, чувствах и поступках. Так Он и здесь нам показал нарочитый пример беспристрастия к славе человеческой и душевного смирения. Слава Божия, слава Отца Небесного при каждом случае была первым предметом забот Его; но в настоящем случае Он только показал определенным образом, что в Себе Сам лично, как человек, Он не ищет человеческого почитания и готов всеми мерами избегать его. Этот урок был для людей своего рода благодеянием не менее важным, как и видимые дары врачевания.

При выходе слепцов Ему снова представили страждущего для исцеления: то был немой бесноватый, у которого действием духа тьмы связан был язык. Немота бывает, как известно, и от естественных причин, иногда от природы, иногда от несчастных случаев повреждения в организме, и ее мгновенное исцеление было также чудесным делом. Но здесь мы не имеем основания вводить какие-либо естественные объяснения, потому что евангелист прямо сообщает нам, что это была немота одержимого бесом, и когда потом был изгнан бес, немой заговорил.

Все эти благодетельные чудеса больше и больше возбуждали в народе уважение к Иисусу как к чрезвычайному, в своем роде единственному, Посланнику Божию. Когда последовало исцеление немого, народ говорил в изумлении: «Никогда так не было видано во Израиле» (ст. 33). Но что же противники и постоянные завистники Спасителя — фарисеи, которые всюду искали случая в чем-либо заподозрить Его действия? Они начали утверждать, что Христос изгоняет бесов силою же князя бесовского. Это нелепое нарекание высказывалось у них не однажды. При другом случае евангелист описывает с подробностью, какое объяснение имел с ними Христос по этому предмету, доказывая им с очевидностью, что сатана не может изгонять сам себя (Мф. 12: 24-30). Но здесь евангельская история представляет нам сильнейшее опровержение их клеветы на самом деле. Обратимся опять к заключительным словам евангельского чтения: и прохождаше Иисус грады вся и веси, уча на сонмищих их и проповедая Евангелие Царствия, и целя всяк недуг и всяку язю в людех (9:35). Все это обнаруживает ряд непрерывных благодеяний человечеству — духовных и телесных, которых сила бесовская и не захотела бы никогда, и не могла бы сделать.

Воскрешение сына наинской вдовы (Лк. 7: 11-16)

«Воскресное чтение», 1825

В скором времени после исцеления слуги капернаумского сотника Иисус Христос отправился в Наин — тоже Галилейский город, находившийся невдалеке от Капернаума; за Христом следовали ученики и множество народа. Когда приблизились они к городским воротам, то встретили многочисленное собрание жителей города, которые несли хоронить умершего; это был единственный сын одной вдовы. Понятно, какова была скорбь несчастной матери. Господь увидел ее стенания и горесть и, сжалившись над нею, вдруг произносит ей утешительное слово: «Не плачь». Затем Он прикоснулся к одру, на котором несли умершего; несущие остановились. Тогда Христос сказал: «Юноша, тебе говорю, встань»; и мертвец поднявшись сел и начал говорить. Иисус отдал его матери его (ст. 11-15).

Это чудесное событие объяло присутствовавших страхом, и все, воздавая славу Богу, говорили, что великий Пророк явился между ними и что Бог посетил людей Своих, то есть оказал знаки Своего благоволения к избранному народу (ст. 16). При всей бедности и скромности внешнего положения Иисусова, народ не мог не проникнуться чувством его сверхъестественного величия, и впечатление совершившегося чуда напомнило им древнюю славу пророческого времени, которое так ясно говорило о близких сношениях Бога с избранным народом Своим и с блистательными откровениями которого росла и утверждалась в их душе не умирающая надежда — дождаться наконец и встретить Того великого Пророка от их братии, Которого предуказал им Моисей (Втор. 18:15). Дивясь внезапному чуду, народ имел полное основание назвать Иисуса пророком велиим; кроме того, что и между древними пророками только немногие, как Илия и Елисей, совершали подобные чудеса, нужно взять еще во внимание ту легкость, с которою Христос воздвигнул умершего, и тот независимый, владычественный тон речи, с каким обратился Он к мертвецу, призывая его к жизни. Притом же Христос все это делал, уже будучи окружен славою прежних многочисленных чудес Своих, из которых многие по своей необычайности почти равнялись воскрешению умершего.

Представляя нам утешительный образ сострадания к плачущей вдове со стороны Христа Спасителя, Церковь в одной из песней своих наводит этим каждого из нас на мысль о безотрадности его собственного положения при виде того омертвения, в которое приводить душу грех, — и напоминая это, побуждает просить милости Спасителя. Об этом говорит одно из молитвенных воззваний в акафисте Иисусу Сладчайшему, которое Церковь влагает в уста верующего: «видя вдовицу зельне (т.е. сильно) плачущую, Господи, якоже тогда умилосердився сына ее на погребение несома воскресил еси, сице и о мне умилосердися, Человеколюбие, и грехами умерщвленную мою душу воскреси»... (Конд. 2). Хорошо было бы, если бы именно в таких чувствах и таком направлении высказывалась наша любовь к самим себе. Мы любим каждый свою душу, по естественному побуждению стараемся беречь ее пуще родного детища — и в самом деле она стоит того, чтобы с особенным усердием позаботиться о ней, она одно у нас, и в целом мире для нас не найдется ей замены: так вот в чем прежде всего должна остановиться наша забота о ней — на ее жалком истощенном положении, под влиянием мертвящей силы беззакония. Душа наша не может умирать, как тело, то есть по закону внешнего разложения, она живет в личности своей и существует непрестанно; но если остается она в том не обновленном виде, в каком вообще теперь находится человек естественный до благодатного возрождения, то в ней постоянно действует истощающее, разрушающее начало зла и совершается, так сказать, процесс непрерывного умирания; каждая минута жизни отзывается отсутствием истинной жизни, бессилием и мертвою неподвижностью на добро.

Опыт милости к несчастной вдове, показанный Спасителем, может представлять и особенное утешение для тех, кому суждено бывает в жизни испытывать положение, подобное положению этой женщины. Не ей одной выпала на долю такая тяжкая утрата: как в давние времена, так и теперь опыт жизни весьма часто дает нам видеть, а нередко и самим на себе выносить горестные случаи и примеры того, как утрачиваются близкие сердцу родные, как сироты остаются без отца или матери, вдовы лишаются детей, в которых полагали утешение и опору своей жизни. Господь и Спаситель наш остается и для них тем же Утешителем в скорби, каким Он явился и для наинской вдовы. Он пред нами теперь не творит тех чудес воскрешения, какое совершил в ту пору; но это сострадание, которое Он обнаружил в отношении к скорбящей матери умершего, это участие к ее безутешному положению, которое Он обнаружил еще при первом взгляде на печальное зрелище, ручается нам и будет ручаться за то, что Он всегда и всюду видит скорбь страждущей души и не пройдет мимо нее без внимания и соответственного облегчены.

Изъяснение св. Амвросием Медиоланским Евангелия о воскрешении сына наинской вдовы

«Воскресное чтение», 1810

Бысть посем, идяше Иисус во град, нарицаемый Наин, и с Ними идяху ученицы Его мнози и народ мног. Якоже приближися ко вратом града, и се, изношаху умерша, сына единородна матери своей: и та бе вдова: и народ от града мног с нею. И вмдев ю Господь, милосердова о ней, и рече ей: не плачи. И приступль коснуся во одр. Возлюбленные о Христе братие! Кто из нас не видит из слов ныне чтенного Евангелия, как сетующая по своем сыне мать преклонила милосердого Бога, та, говорю, мать, которой сердце раздиралось от скорби о смерти единородного сына ее, на погребение коего из уважения к ней собралось множество народа? Конечно, эта жена была не из числа жен обыкновенных, ибо сподобилась видеть сына своего воскресшим из мертвых. Что же значит сие? Не то ли, что и все сыны Святой Православной Церкви должны быть совершенно уверены в будущем своем воскресении? Спаситель потому и запретил сей жене плакать, что хотел воскресить сына ее.

Умершего несли на одре, устроенном из дерева, которое от прикосновения Спасителя получило животворную силу, в знамение того, что всякий человек может спастись посредством животворящего древа крестного.

Несшие бренное тело на погребение, услышав слово Божие, тотчас остановились. Братие, не те ли же и мы мертвецы? Не лежим ли и мы бездыханны на одре недугов душевных, когда нашу внутренность палит огнь сладострастия; когда в нас хладеет усердие к Богу; когда телесные немощи расслабляют в нас силы душевные или когда мы в сердце своем питаем нечистые помыслы? Вот кто нас несет на погребение; вот что приближает нас ко гробу!

Хотя смерть лишает умершего всякой надежды возвратиться в жизни, хотя тело его опускается в могилу, но слово Божие столь животворно, столь сильно, что может возвратить жизнь и бездыханному трупу; ибо едва Спаситель сказал: юноша, тебе глаголю, востани, юноша встал, оставил гроб, начал говорить и возвратился к своей матери. Но какой это гроб, братие? Не наши ли это злые нравы? Не тот ли это гроб, о котором говорит Писание: гроб отверст гортань их (Пс. 5:10) и из которого выходят гнилые и мертвые слова? Христианин! От сего гроба освобождает тебя Иисус Христос; из сего гроба чувственности и ты должен восстать, коль скоро услышишь слово Божие.

Когда мы не стараемся омыть своих грехов слезами покаяния, тогда матерь наша Святая Церковь оплакивает нас так же, как наинская вдовица оплакивала своего единородного сына. Видя, что мы обременены смертными грехами, стремимся к вечной смерти, она скорбит духом и болезнует о нашей погибели; потому что мы называемся утробою ее, как это видно из слов апостола, который говорит: ей, брате, аз да получу, еже прошу у тебе о Господе: успокой мою утробу о Господе (Флм. 1:20). Мы плоть от плоти и кость от костей ее, и когда сия чадолюбивая матерь болезнует о нас, то с нею соболезнует и народ мног. Христианин, встань с одра душевных твоих недугов; востань из гроба духовной твоей мертвенности; и тогда погребатели твои остановятся, тогда и ты проглаголешь словеса живота вечного, и все убоятся, ибо пример одного может послужить к исправлению многих; все прославят Бога, даровавшего нам великую Свою милость и избавившего нас от вечные смерти.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К 9-й ГЛ. ЕВАНГЕЛИЯ ОТ МАТФЕЯ И ПАРАЛЛЕЛЬНЫМ

О воскрешении дочери Иаира и исцелении кровоточивой

1) На Ев. Матфея 9:18-26. Св. Иоанн Златоуст. О воскрешении дочери Иаира и исцелении кровоточивой. Беседа XXXI, ч. 2.

2) Ст. 18-26. Филарет, митр. Киевский. «Воскресное чтение», 1804.

3) Ст. 18. Руковозложение. Библ. пол. сл. «Воскресное чтение», 1877.

4) Ст. 20-23. Свящ. А. Ключарев. Евангельское повествование об исцелении Господом жены кровоточивой. «Душеполезное чтение», 1863.

5) Прот. Нечаев. Уроки покаяния, заимствованные из Еванг. в Вел. каноне святого Андрея Критского. Исцеление кровоточивой. «Душеполезное чтение», 1880.

6) Ст. 24. Арсений, митр. Киевский. О различном отношении Св. Церкви и мира к умершим и значении слов смерть и успение на языке мира и Церкви. День кончины Пресвятой Богородицы не есть день Ее смерти, а день успения. Слова и беседы.

7) На Евангелие от Марка 5:22-35. Иаир. Библ. пол. сл. 1875. «Воскресное чтение», 1802.

8) Ст. 39. Илиодор, архиеп. Курский. Об истине воскресения. Беседы.

9) На Евангелие Лк. 8:50. Св. Афанасия Александрийского из толкования «Тв. святых отцов», т. 22; Тв. святого Афанасия Александрийского, ч. 4.

10) Ст. 41-56. Дочь Иаира. «Воскресное чтение», 1877.

11) Ст. 41-56. Неделя 24 по Пятидесятнице. «Воскресное чтение», 1825.

12) Ст. 41-56. Евсевий, еп. Могилевский. Беседа в 24 нед. по Пятидесятнице. Беседы на воскр. и праздн. Еванг., ч. 2.

13) Ст. 41-52. Младенец Иисус. «Воскресное чтение», 1802.

14) Ст. 41. Арсений, митр. Киевский. О том, что Бог есть единственное и верное прибежище в несчастиях наших, и что самые несчастья мы должны признавать своим благом.

15) Ст. 44-48. Дмитрий, архиеп. Волынский. Беседа об исцелении кровоточивой. Волын. Епарх. Вед. 1876.

16) Ст. 44-56. Павел, архиеп. Кишиневский. О возможности и действительности чудес.

17) Ст. 45. Свт. Филарет, митр. Московский. О значении вопроса Иисуса Христа о прикосновении к Нему, по поводу исцеления кровоточивой и о способе исцеления.

18) Ст. 49. Павел, архиеп. Кишиневский. Вера и спасение людей всегда и везде находятся в непрерывной связи между собою.

19) Ст. 50. Леонтий, архиеп. Варшавский. Об утешениях веры среди тяжких испытаний в жизни.

20) Ст. 52. Свт. Филарет, митр. Московский. О бессмертии души.

Об исцелении слепых и немого бесноватого

21) Мф. 9:27-35. Блж. Иероним. Изъяснение Евангелия в 7 нед. по Пятидесятнице. «Воскресное чтение», 1817.

22) Ст. 27-35. Филарет, митр. Киевский. «Воскресное чтение», 1804.

23) Ст. 27-35. Евсевий, еп. Могилевский. Бес. в 7 нед. по Пятидесятнице. Бес. на воскр. и праздн. Еванг., ч. 1.

24) Прот. Нечаев. Уроки покаяния. Исцеление слепых. «Душеполезное чтение», 1880.

25) Ст. 28. Веруете ли, яко могу сие сотворити. «Воскресное чтение», 1824.

О воскрешении сына наинской вдовы (Лк. 7:11-16)

26) Блж. Августин о трех умерших, воскрешенных Господом. «Воскресное чтение», 1812.

27) Архим. Иосиф. Воскрешение наинского юноши. «Духовная беседа», 1861.

28) Воскрешение наинского юноши. «Христианское чтение», 1851.

29) Белюстин. Последний враг (Лк. 7:11-16). «Воскресное чтение», 1833.

30) Наин (Лк. 7:11). Библ. пол. сл. «Воскресное чтение», 1876.

31) Епископ Елпидифор. Слово на 14ст. 7 гл. Лк. «Христианское чтение», 1852.

32) Мать и сын (Лк. 7:15). «Воскресное чтение», 1876.

33) Лк. гл. 7, ст. 11-16. Филарет, архиеп. Черниговский. Беседа о воскрешении сына Наинской вдовы.

34) Ст. 11-16. Павел, архиеп. Кишиневский. О воскрешении сына наинской вдовы и о том, что Бог не только не виновник зла, но и был и пребывает благим, премудрым и святым, и при начале зла, — при попущении его, — и при существовании зла до конца бытия мира, когда терпит зло.

35) Ст. 13. Исидор, митр. Новгородский. О воскрешении сына наинской вдовы.

36) Ст. 13. Макарий, епископ Тамбовский. Об особенных побуждениях к христианскому милосердию.

37) Арсений, митр. Киевский. О том, что мы сильно привязываемся к земному, к своим грехам, что только наказания Божии, и то на время, заставляют нас вразумляться и обращаться помыслами к небесному.

Посольство от Иоанна Крестителя к Иисусу Христу (Мф. 11: 2-7)

«Воскресное чтение», 1802

Иоанн же, слышав во узилищи дела Христова, посла два от ученик своих. Рече Ему: Ты ли ecu грядый, или иного чаем? (Мф. 11: 2-3). Что за причина сего столь странного посольства и вопрошения? Неужели Иоанн дотоле не был еще убежден, что Иисус Христос есть обетованный Спаситель мира? Неужели мог сомневаться в сем тот, который еще во чреве матернем, при недостатке слова, проповедовал Его игранием радости; который при крещении с благоговейным трепетом говорил Ему: аз требую Тобою креститься, и Ты ли грядеши ко мне? Который по крещении Его видел отверстые небеса, слышал глас Отца Небесного: Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих; видел Духа Святого, в виде голубя сшедшего и почившего на Нем; который несколько раз, перстом указуя на Него, свидетельствовал всем велегласно: се Агнец Божий, вземляй грехи мира?

Итак, очевидно, что не для своего убеждения, но для уверения учеников своих Иоанн посылал их к Иисусу Христу с сим вопрошением.

Из повествования евангельского известно, что ученики Иоанновы, пленившись Ангелоподобною святостью жизни его и Божественною некою силою его учения, так к нему прилепились, что никак не хотели отстать от него и тогда, когда уже Спаситель Христос проповедью и чудесами Своими привлекал к Себе всех. Даже известно, что они имели слабость, свойственную человекам, еще не усовершившимся в благочестии, завидовать славе Иисуса Христа, пред которою, по мнению их, начинала умаляться слава их учителя. Ибо они еще не знали, Кто есть Иисус Христос; а потому учителя своего, по необычайной строгости жизни и по старейшинству, ставили выше Его. При жизни своей Иоанн как верный служитель Божий всячески старался исправить в учениках своих сию, хотя искреннюю, но неуместную их к нему ревность и привести их к вере во Иисуса Христа. Так, когда они после спора о сем с иудеями пришли к нему и выразили сию ревность, говоря: равви, Иже бе с тобою об он пол Иордана, Емуже ты свидетельствовала ecu, се Сей крещает, и ecu грядут к Нему, — он им отвечал: вы сами мне свидетельствуете, яко рех: несмь аз Христос, но яко послан есмь пред Ним — Оному подобает расти, мне же малитися (Ин. 3: 26-30). Но ученики Иоанна, приписывая сии слова глубокому его смиренно, оставались при своем мнении. Теперь, находясь в темнице и, по откровению Божию, предвидя близкую свою кончину, Предтеча Господень, заботясь о спасении учеников своих, изобретает новое, мудрое средство к совершенному истребление в умах их излишней к нему привязанности; дабы они после смерти его, желая прославить учителя своего, не отделились от учеников Иисуса Христа. Будучи уверен, что Господь Иисус Божественною премудростью Своею исправит погрешительное их мнение, он, разделяя с ними немощи их, под покровом собственного недоумения, посылает двух из них с сим вопросом: Ты ли ecu грядый, или иного чаем? Та ким поступком своим Иоанн представляет совершенный образец истинных служителей слова Божия, которые не только не ищут славы своей, но боятся оной и паче всего заботятся о том, чтобы вся слава служения их принадлежала единому Богу.

И отвещав Иисус рече им: шедше возвестите Иоаннови, яже слышите и видите: слепии прозирают и хромии ходят, прокажении очищаются и глусии слышать, мертвии востают и нищии благовествуют: и блажен есть иже аще не соблазнится о Мне.

Всеведующий Господь Иисус, разумея мысли Своего Предтечи, на необычайный его вопрос необычайный дает и ответ. Отвечает не словами, что Он есть Спаситель мира, обетованный Отцем, ибо сие соблазнило бы иудеев, которые и без того говорили Ему: Ты Сам о Себе свидетельствуеши, — но такими делами, из которых ученики Иоанновы должны были сами совершенно в том увериться. Святой евангелист Лука повествует, что Спаситель в тот же час, вместо ответа посланным, исцелил многих от недугов и ран, и духов злых, и многим слепым даровал прозрение. И после уже сих благодетельных чудес, которых ученики Иоанновы были очевидцами, дает им ответ: «Идите, возвестите Иоанну, что слышите и видите: — слепые презирают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышать, мертвые воскресают и нищим благовествуется». Сии чудные и благотворительные роду человеческому дела, свойственные единому Богу как несомнительные признаки обетованного Спасителя мира возвещены о Нем еще чрез пророка Исаию, который говорил: укрепитеся, руце ослабленыя, и колена расслабленая: утешитеся, малодушнии умом, укрепитеся, не бойтеся: се Бог наш суд воздает, и воздаст. Той приидет и спасет нас. Тогда отверзутся очи слепых, и уши глухих услышат. Тогда скочит хромый, яко еленъ, и ясен будет язык гугнивых (35: 3-4). Дух Господень на Мне, Егоже ради помаза Мя, благовестити нищим посла Мя, исцелити сокрушенныя сердцем, проповедати пленником отпущение и слепым прозрение (61:1). Кроме сего, дабы совершенно истребить в душах учеников Иоанновых погрешительное их о Нем мнение, Иисус Христос показывает, что от Божественного Его всеведения не могут скрыться самые тайные помышления их сердца. Именно, поелику глубокое смирение и уничижение Спасителя, под которыми сокрывалась слава Божества Его, соблазняли как их, так и прочих иудеев, по ложному понятию мира и плоти ожидавших явления Мессии во всем блеске и славе видимого царского величия, то Он заключает, наконец, весь ответ Свой сими словами: блажен есть, иже аще не соблазнится о Мне, то есть блажен всякий тот, кому глубокое смирение и уничижение Иисуса Христа во время жизни Его на земле и крестные Его смерти не воспрепятствуют веровать в Его Божество. Спасительное действие сего ответа в сердцах учеников Иоанновых произвело то, что они возвратились к своему учителю с верою во Иисуса Христа и, по кончине Предтечи, присоединились к ученикам Его.

Посольство от Иоанна Крестителя к Иисусу Христу (Мф. .11: 2-19; Лк. 7: 18-28)

А. Л-в.
«Душеполезное чтение», 1862

Находясь в темнице, Иоанн Креститель слышит от учеников своих о чудесных делах, совершаемых Иисусом Христом, и это дает ему повод послать к Иисусу Христу двух учеников с вопросом: Ты ли ecu грядый, или иного чаем, то есть ты ли обетованный Мессия, или Мессия еще не пришел, и нам нужно только ожидать Его? В то время, когда посланные пришли к Иисусу, Он совершал дела, которые по ветхозаветным пророчествам именно должен был совершать Мессия. И указанием на сии дела Спаситель отвечает на предложенный Ему вопрос. Шедше, говорит Он, возвестите Иоаннови, яже слышите и видите: слепии презирают, и хромии ходят, прокажении очищаются и глусии слышат: мертвии восстают, и нищии благовествуют, и потом присовокупляет: и блажен есть, иже аще не соблазнится о Мне.

Буквальный смысл всех этих слов, в которых Евангелие повествует о посольстве Иоанна, сам собой ясен, и было бы напрасно распространяться в изъяснении их. Но что здесь собственно останавливает внимание и что служило и до сих пор служит предметом разноречия между толковнинами, — это вопрос о внутреннем состоянии самого пославшего. Не будем разбирать всех мнений, которые породил этот вопрос и из которых многие до такой степени натянуты и произвольны, что решительно не заслуживают даже и опровержения.

Мы остановимся только на двух мнениях. По одному, которое ведет свое начало от святого Иоанна Златоуста и кажется нам истинным, Иоанн отправляет посольство к Иисусу не для собственного удостоверения, а для удостоверения учеников своих. По другому же объяснению допускается, что Иоанн сам имел нужду в таком посольстве для рассеяния своих собственных недоумений. Это мнение идет также из древних времен христианства, в особенности усвоено и развито теперь западными учеными. Таково мнение одного из немецких ученых — Ольц-Гаузена.

В словах же мний же в Царствии Небеснем болий его есть немецкий толковник думает видеть, наконец, и прямое свидетельство Самого Иисуса Христа, что Иоанн по своему разумению тайн Царствия Небесного был ниже самого последнего из новозаветных верующих и посему, естественно, должен был испытать некоторое сомнение касательно лица Мессии. Сделаем разбор этого мнения.

Для опровержения мысли, что посольство было собственно для учеников Иоанна, Ольц-Гаузен считает вполне достаточным сделать то одно замечание, что для учеников Иоанновых было бы вполне достаточно свидетельства их учителя; как мы, говорит он, действительно и видели это на апостолах. Несмотря на всю решительность и догматический тон, с которыми приводится это доказательство, мы, однако, не понимаем совершенно его силы. «Достаточно было бы для учеников Иоанновых свидетельства Иоанна». Но разве не было этого свидетельства? Разве не говорит же сам автор этого доказательства, что именно оно, это свидетельство, некоторых учеников Иоанна привело к последованию за Иисусом? Отчего же, спросим мы его, не все ученики Иоанна сделались последователями Иисуса? Не скажет же он, конечно, на это, что не всем, а только некоторым свидетельствовал он о Мессии? Дело в том, что, тогда как некоторые более простые и более доступные действию благодати души с полным доверием приняли слово Иоанново, другие ученики его, чрезмерно пристрастные к своему учителю, никак не хотели считать его ниже Иисуса; напротив, о Самом Иисусе они думали, что Он обязан всем Своим возвышением собственно Иоанну, и потому, естественно, были недовольны и завидовали, когда слава Иисуса возрастала и затемняла собою славу Иоаннову. По свидетельству Евангелия, такие чувствования ученики Иоанновы высказали прямо своему учителю, когда стали замечать, что крещение Иисусово приобретает Ему более учеников, чем сколько было у Иоанна (Ин. 3:26). Хотя Иоанн со всею силою, как увидим ниже, говорил по этому поводу пред учениками своими о Божественном достоинстве Иисуса, не видно, однако, чтобы это свидетельство вразумляло их; очень вероятно, что и в то время, когда Иоанн находился в темнице, ученики опять с таким же горьким чувством скорби о своем учителе повествовали ему о делах Иисуса; чувство это, естественно, становилось в них сильнее при виде уничиженного положения их учителя. Но в то же время по поводу этих чудес они, конечно, не могли не испытать и того общего впечатления, которое евангелист выражает словами: прият же страх всех, и славляху Бога, глаголюще: яко Пророк велий восста в нас и яко посети Бог людий Своих (Лк. 7:16). Очень естественно, что некоторые из них даже приходили к вопросу: уж не Мессия ли в самом деле этот дивный человек, — и только чрезмерное пристрастие к учителю останавливало и подавляло возникавшую веру. В таких обстоятельствах Иоанну, который в продолжение своего служения тщетно убеждал учеников своих в том, что Иисус Христос есть Мессия, конечно, было очень прилично послать их к Самому Иисусу, чтобы, наконец, самое дело наглядно показало им все превосходство Иисуса пред Иоанном и таким образом сокрушилась бы самая главная преграда, какая была между ними и Иисусом. «Ученики Иоанна, — говорит Иоанн Златоуст, — почитая Иисуса простым человеком, а учителя своего более, нежели человеком, с досадою смотрели на то, что слава Иисусова возрастала, а Иоанн, как сам о себе говорил, приближался уже к концу. Все это препятствовало им прийти ко Иисусу, так как зависть преграждала доступ. И хотя Иоанн, доколе находился с ними, часто вразумлял их и учил; впрочем, и тем не убедил. Когда же приближался уже к смерти, еще более о том заботился, ибо опасался, чтобы не оставить им повода к превратному толку и чтобы они не были навсегда отлученными от Христа. Что же он делает? Выжидает случая от самих услышать, что Иисус творит чудеса; и тут сам не дает им советов, посылает не всех, но только двоих, о которых, быть может, знал, что они способнее прочих уверовать, дабы вопрос не был подозрителен и дабы они из самых дел увидели разность между ним и Иисусом».

Несправедливо немецкий толковник ссылается в свою пользу на прямой, буквальный смысл евангельского повествования о посольстве Иоанна к Иисусу. Действительно, в этом повествовании ничего не говорится, чтобы Иоанн посылал с вопросом к Иисусу собственно для учеников, но не говорится и того, чтобы посылал для себя. Евангельское повествование хочет передать только то, что посольство было от Иоанна, а при этом, какая бы ни была цель посольства со стороны Иоанна, без сомнения, во всяком случае посланные могли выразиться так: Иоанн Креститель посла нас к Тебе, глаголя: Ты ли ecu грядый, или иного чаем? (Лк. 7:20). Форма ответа Иисусова: шедшие возвестите Иоаннови... очевидно, находится только в соответствии с формою вопроса, предложенного от лица Иоанна, и потому не показывает еще, чтобы этот ответ нужен был собственно для рассеяния недоумений самого Иоанна. Равно заключительный слова: и блажен есть, иже не соблазнится о Мне, не относятся лично к Иоанну, а вообще к тому, кто недоумевал об Иисусе.

Итак, самый рассказ евангельский не дает еще права видеть в вопросе Иоанна его сомнение об Иисусе; чтобы понимать так этот рассказ, для сего нужно еще прежде найти какие-нибудь другие основания.

Немецкий толковник находит для этого, по видимости, очень глубокое психологическое основание — ссылается на внутренний опыт, по свидетельству которого в жизни каждого верующего бывают минуты искушения, в которые обыкновенно колеблется и самое твердое убеждение. Оставляя в стороне вопрос, справедливо ли вообще считать неизбежными и совершенно законными для каждого верующего такие минуты искушения, мы только спросим: какое именно в душе Иоанна было основание, или лучше, было ли это основание усомниться в Мессии в рассматриваемом нами случае?

Защитники этого сомнения хотят в этом случае указать основание для него (его, очевидно, имеет в виду и Ольц-Гаузен, хотя и не раскрывает с такою полнотою, как другие приверженцы одного с ним мнения) в иудейских народных предрассудках, господствовавших в то время о лице Мессии. Эти предрассудки, говорят, были общие: сами апостолы не были чужды их и потому часто соблазнялись о Мессии. Странно же, говорят, после этого допустить, чтобы один Иоанн устоял против соблазна. Он был бы в сем случае явлением одиноким, не имеющим, вопреки законам развития человеческой жизни, никакой связи с окружающею средою, и потому неестественным и невероятным. Итак, вот краеугольный камень, на котором держится рассматриваемое нами мнение; это историческая аналогия. Посмотрим, тверд ли этот камень.

Что предрассудки народные были — об этом, без сомнения, нет нужды и спорить. Но вопрос в том, были ли эти предрассудки нечто неизбежное, так чтобы они необходимо уже опутывали собою каждого иудея. Ветхозаветные пророчества о лице Мессии, из которых многие очень ясно и определенно предсказывали даже и такие черты в Мессии, с которыми всего менее могли примириться предрассудки иудейские, например, Его уничиженное состояние, — эти пророчества, конечно, не затем же даны были, чтобы их не понимали. Предрассудочные понятия о лице Мессии были следствием только грубого невнимания к слову Божию, были злоупотреблениями; но уже по этому самому не исключали возможности при более внимательном поучении в слове Божием и при действии благодати Божией, которая не оставляет усердных искателей истины, — не исключали, говорим, возможности и лучшей веры в Мессию. С такою верою мы, действительно, видим, например, старца Симеона, который не усомнился в простом Младенце бедной Марии признать Мессию и предрек Ему и в последующей жизни уничижения и страдания, которые сделают Его для многих предметом пререканий (Лк. 11: 34-35). К числу немногих избранных, возвышавшихся над господствовавшими предрассудками современников относительно Мессии, принадлежал и Иоанн. Чтобы убедиться в этом, надобно обратить внимание не столько на то, какова среда, в которой жил он (ибо в этом случае мы не узнаем еще человека, личность его здесь исчезает в общем порядке) — сколько на то, как он, сообразно со своим личным характером, относился к этой среде. Что же именно известно нам об Иоанне в этом отношении?

Уже самое взыграние Иоанна во чреве матернем, которым (взыгранием) он, по словам Иоанна Златоуста, проповедовал Христа прежде своего рождения, предзнаменовало в нем человека, который будет особенно близко знать Мессию. История служения его в качестве Предтечи вполне оправдывает такое предзнаменование.

Пред самым заключением своим в темницу Иоанн с особенною силою, в особенно резких чертах исповедует достоинство Мессии в Иисусе. Это было по случаю упомянутой уже нами жалобы, высказанной учениками Иоанновыми своему учителю, что крещение Иисуса приобретает Ему более последователей, чем было у самого Иоанна. Иоанн на это отвечает, что это так и должно быть, чтобы он стоял ниже Иисуса, ибо он только Его Предтеча. С светлым, одушевленным чувством радости, с ясным сознанием своего призвания Иоанн говорит, что он теперь совершил свое дело и что посему теперь, естественно, должна уменьшаться слава его в той мере, как будет расти слава Мессии. Он радуется радостью женихова друга, который привел жениху невесту его. Сия убо радость моя исполнися, — вот все его утешение, которое для него всего дороже и более которого ему ничего не нужно, — утешение в сознании, что он исполнил свой долг: привел к Господу народ, как невесту к жениху! Засим Иоанн указывает самые черты превосходства пред собою Иисуса: называет Его приходящим свыше, с небеси, и высшим всех, а себя — сущим от земли, земным и тем ясно дает разуметь, что называет Иисуса приходящим свыше не в смысле простого Божественного призвания, ибо такое призвание имел и сам Иоанн, а в том, что Он не имеет, как Иоанн и вообще все люди, человека отцом своим, но имеет вечное происхождение от Отца Бога, Сам есть Бог, всем управляющий (как еще определеннее высказывается это у Иоанна в последующих словах). Скорбит, что люди по ожесточение своему не приемлют свидетельства даже и такого Лица; однако же те немногие, которые принимают сие свидетельство, те собственным внутренним и глубоким опытом познают, яко Бог истинен есть. Мессия Сам чрез благодатное действие несокрушимою печатью запечатлевает истинность их веры. Ибо Он есть Сын Божий; посему слово Его есть непосредственно слово Божие, следовательно, имеющее животворящую силу. Ему как Сыну Бог дает Духа не в меру, а все дал в руку Его. Посему, решительно заключает великий исповедник Мессии, верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем (Ин. 3:26-36).

Нужно ли после этого усиливаться в доказательствах, что в посольстве Иоанна Крестителя к Иисусу Христу не могло выражаться с его стороны сомнения о Христе как Мессии? И чем было ему теперь соблазняться, когда уже столько было ему откровений о Мессии и когда он имел такие чистые и возвышенные понятия о Его Царстве? Уничиженным состоянием Спасителя? Но не сам ли Предтеча называл Его Агнцем Божиим, вземлющим грех мира? Собственным бедственным положением в темнице? Но то же самое понятие о духовном Царстве Мессии не должно ли было и с этой стороны противодействовать сомнению или какому-нибудь колебанию в Иоанне? По крайней мере мы знаем, что даже разбойник, вися на кресте и видя Христа висящего на кресте, не усомнился исповедать Его как Спасителя мира. Была ли его вера здравая, чистая, или примешивались к ней чувственные представления о Царстве Мессии, во всяком случае странно было бы отвергать в самом Предтече Мессии возможности того, что на самом деле явил разбойник.

Напрасно для объяснения мнимого сомнения в Иоанне стараются утончить это сомнение и сделать вопрос Иоанна тождезначащим со словами: верую, Господи, помоги моему неверию. Затруднение не исчезает, как бы они ни утончали сомнение, и для объяснения его нужно во всяком случае сделать странное предположение, что Иоанн или забыл все прежние бывшие ему откровения, или пришел к мысли, что все это была одна мечта, обман его воображения. Мы не отвергаем внутренней борьбы в человеке как условия его духовного совершенствования, поэтому не отвергаем ее решительно и в Иоанне. Но эта борьба, если была она, то была прежде, до того времени, когда Иоанн явился уже проповедником Царства Мессии; она нам не раскрыта в Священном Писании; нам указан в Иоанне новый, уже готовый, определенно сложившийся характер, а с этим характером стояло бы в прямом противоречии допущение в Иоанне колебания касательно Мессии по каким бы то ни было обстоятельствам. Поэтому вместо естественного взгляда на дело, который хочет провести в своем объяснении Ольц-Гаузен (и ему подобные толкователи), он вносит совершенную неестественность в характер Иоанна.

Нам остается теперь сказать несколько слов о речи Иисуса Христа, с которой Он обратился к народу по отшествии учеников Иоанна. Мы видели то натянутое объяснение, которое дает Ольц-Гаузен словам Иисуса об Иоанне: чесо изыдосте видети в пустыню?— видели, как он, вопреки прямому и очевидному смыслу их, старается найти в них согласие со своею мыслью. Ясно, что в этих словах нет даже и тени намека на какое-нибудь колебание веры в Иоанне; потому что если бы только было это колебание, как бы мало оно ни было, то об Иоанне уже нельзя было бы сказать, что он не трость, ветром колеблема!

Вообще же приводимые Ольц-Гаузеном объяснения как этих, так нижеследующих слов Спасителя: мний же в Царствии Небеснем болий его есть, опровергается всем ходом речи. Всю речь Свою Спаситель прямо направляет к обличению иудеев в том, что они не хотели верить ни Иоанну, ни Ему Самому. Таким образом, дело Иоанна Иисус Христос ставит в неразрывной связи со Своим собственным делом и веру его уже по этому самому, очевидно, ставит выше всяких колебаний. Иначе и самое обличение не могло бы иметь места. Если бы в самом деле Иоанн, который был Предтечею Мессии и сообразно с таким служением имел столько нарочитых откровений о Нем, — если бы и он усомнился об Иисусе, то что же после этого сказать о прочих иудеях, которые не имели сих откровений и которым, следственно, извинительнее сомневаться касательно достоинства Мессии в лице Иисуса, тем паче, что подобное сомнение было в Иоанне?

Как же именно нужно понимать слова Спасителя: мний же в Царствии Небеснем болий его есть? Мы признаем за лучшее объяснение святого Иоанна Златоуста, который под словом мний разумеет Иисуса Христа как меньшего по возрасту и мнению других. Ибо не только ученики Иоанна считали Иисуса низшим сравнительно с Иоанном, но и вообще народ часто уничижал Его, говоря, что Он ядца и винопийца; также не сей ли есть сын тектонов? Смысл слов будет таков: Иоанн бесспорно велик по своим личным достоинствам, и его нравственное величие, как великого подвижника, очевидно для каждого и в самой внешней его жизни; но при всем этом Тот, Кто отчасти за несоблюдение этой внешней строгости поведения считается, как грешник, Тот в новом благодатном Царстве больше его есть, будучи Сам Царем и Главою этого Царства.

Об ответе Господа посланным от Иоанна Крестителя (Мф. 11: 4-19; Лк. 7: 22-35)

Проф. М. Муретов.
«Православное обозрение», 1883

В ответ на вопрос Крестителя Господь посылает одно только известие о Своих делах. Пойдите, отвечал Он, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуются. Этими словами ветхозаветный пророк изображает времена мессианские: скажите, говорит Господь, робким душею: будьте тверды, не бойтесь: вот Бог ваш приидет и спасет вас; тогда откроются очи слепых и уши глухих отверзутся, тогда хромой вскочит, как олень, и язык немого будет петь (Ис. 35: 4-6).

Дух Господа на Мне, говорит Мессия, ибо Господь послал Меня благовествовать нищим, исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным свободу и узникам открытие темницы (по переводу Семидесяти: слепым прозрение; Ис. 61:1). Примечания достойно, что в настоящем случае Христос не делает, как обыкновенно, указания на Писания. Он знал, что Его друг и без этого выразительного «как написано», поймет силу ответа. У Исаии Иоанн заимствовал образ Мессии как Агнца Божия, вземлющего на Себя мировой грех (Ис. гл. 53); словами Исаии Креститель описывает свою миссию, называя себя гласом вопиющего в пустыне (Ис. 40:3); вообще Исаия был, так сказать, любимым пророком Предтечи. Очевидная связь ответа Господа с вышеприведенными пророчествами Исаии (особ. Ис. 61:1) заставляет принимать выражение πτωχoί εΰαγγελίζoνται в страдательном, а не в среднем значении, как русский и славянский переводы, то есть не нищие (апостолы) проповедуют Евангелие, а нищим благовествуется и возвещается от Мессии радостная весть о спасении. В отличие от πένης (pauper) бедный, своими руками зарабатывающий себе пропитание (πένoμαι), πτωχóς означает нищего в собственном смысле, который ходит согнувшись (πτήςςω) для собирания милостыни и живет подаяниями других, человека приниженного и сокрушенного, не только бедного, но и сознающего себя таковым. В данном случае под нищими нужно разуметь всех вообще несчастных и угнетенных, как физически, так и духовно, коим слово Господа сообщает внутреннее умиротворение и благодатный покой (Мф. 11:28). И блажен, так оканчивает Господь Свой ответ Иоанну, кто не соблазнится о Мне. По своей форме (óς έάν с сослагат. — всякий кто бы ни) изречение имеет неограниченный смысл: оно может относиться одновременно и к Иоанну, и к его не веровавшим в Иисуса ученикам, как и вообще ко всем соблазняющимся о Христе. В отношении к Иоанну оно по связи с дальнейшею речью Господа бесспорно заключает одобрение стойкости и непреклонности веры Крестителя в мессианское назначение Господа: блажен, кто, подобно Иоанну, не соблазнится обо Мне, чья вера в Меня столь же непоколебима, как вера Крестителя. В отношении к ученикам Иоанновым и всем соблазняющимся о Христе оно содержит косвенное порицание их маловерия: таковые не блаженны, как блажен Иоанн; это несчастные слепцы, осужденные на нравственную смерть и мучения, потому что они лишены радостных чаяний утехи Израилевой.

Евангелист Лука пред ответом Господа помещает пояснительное добавление, что в присутствии послов Иоанновых, тотчас же после того, как они предложили вопрос своего учителя, Христос исцелил многих от болезней и недугов и от злых духов, и многим слепым даровал зрение (Лк. 7:21). Отсюда настоящее у Матфея что видите и слышите Лука изменяет в прошедшее: что видели и слышали. Точное разграничение у Луки болезней: νóςων, μαςτίγων, πνευμάτων πoνηρών объясняется тем, что евангелист как врач смотрит на болезни с точки зрения тогдашней медицины (ср. подобное же в 6:17; 5:4 и др.).

Вопрос Иоанна имел, так сказать, объективную сторону. Он предложен был Иисусу публично, в присутствии многочисленной толпы евреев, которые видели в Иоанне пророка и посланника Божия. Не зная сокровенных мотивов вопроса, народ мог подумать, что махеронский узник поколебался в своих убеждениях относительно мессианского назначения Иисуса. Христос, таким образом, должен был отвечать не только Иоанну лично, но и народу, рассеять подозрения толпы и раскрыть ей истину. Поэтому вслед за удалением послов Иоанновых (τoΰτων δέ πoρευoμένων Мф. 7 ст.) Христос обращается к народу с речью о Крестителе, о личном характере Предтечи и значении его служения для Царства Божия.

В ответ на недоумение слушателей Господь ссылается на собственное их сознание и личный опыт их: что смотреть, вопрошает Он, ходили вы в пустыню? Какой образ Иоанна напечатлелся в вашей душе, когда вы созерцали (θεάςαςθαι) в пустыннике Крестителя и Предтечу на берегах Иордана? Пустыня не названа, но определена членом, как известная слушателям Иудейская пустыня, в которой и проповедовал и крестил Иоанн (Мф. 3:2). Выразительное указание на пустыню уже предуготовляет слушателей к отрицательному ответу на их недоумения: питомцу дикой пустыни, закалившему свой дух в суровой школе аскетизма, несвойственно колебаться в своих убеждениях и быть легкомысленным. Трость ли ветром колеблемую? Образ Иоанна, проповедующего в Иудейской пустыне, вызывает в уме Господа представление об отлогих берегах Иордана, окаймлявшихся зеленою полосою гибкого тростника. Воображению Господа рисуется обычная картина Иудейской пустыни — сильный ветер и постоянно колеблющийся тонкий тростник. Ландшафт представлял полный контраст мощной фигуре пустынника и его громовым речам. Этот контраст Христос вызывает теперь в памяти слушателей. Когда выходили вы в Иудейскую пустыню к Иоанну, то казался ли он вам хотя сколько-нибудь похожим на тот постоянно колеблющийся туда и сюда тростник, среди которого стоял могучий проповедник? Представлялся ли он вам способным колебаться в своих убеждениях, подобно гибкому и тонкому тростнику? Тростник в Ветхом и Новом Завете часто употребляется как символ неустойчивости, слабости и непостоянства (3 Цар. 14:15; Иез. 29:6; ср. Еф. 4:14; Евр. 13:9).

Дальнейшее αλλά, которым начинается новый вопрос, ясно предполагает отрицательный ответ на предшествующий вопрос, то есть если не это, если Иоанн не был тростью ветром колеблемою, то что же ходили вы видеть (ίδείν). Человека, одетого в мягкие одежды? Ведь (ιδoΰ) носящие мягкие одежды находятся в чертогах? μαλακά то есть ίμάτια — одежды из тонкой и нежной льняной ткани, дорогие и роскошные. В такие одежды обыкновенно облекаются богачи и вельможи, когда они являются на пир к царю в его чертоги. Поэтому ношение этих одежд служить признаком изнеженности и преданности чувственным удовольствиям. Люди, облекающиеся в такие одежды, не отличаются твердостью характера и выносливостью; они не в состоянии бороться с невзгодами жизни и переносить серьезные лишения. Чертоги царские — роскошь всякого рода, изысканные яства и нескончаемые пиры: вот сфера, в которой только и сильны подобные люди! Не таким представлялся Иоанн, когда он крестил народ при Иордане. Не в веселых чертогах царских, а в дикой и угрюмой пустыне проводил свою жизнь великий отшельник; не тонкий мягкий лен, а грубую шерсть верблюда носил строгий подвижник; не отборные яства, но акриды с диким медом были обычною пищею сурового аскета. Человек с такою могучею волею и закаленным характером, конечно, не мог возроптать на тяжесть тюремной жизни и изменить свои убеждения; не только тюрьме, но и пыткам, даже смерти самой не сломить подобную натуру. Этот отрицательный ответ предполагается также дальнейшим αλλά, которым, как и предыдущий, начинается следующий вопрос.

Что ж ходили вы — пророка видеть? Да, говорю вам, и больше пророка. Заметить надо совпадение Матфея и Луки в употреблении глаголов: θεάςαςθαι, — о тростнике и ίδείν — о человеке, одетом в мягкие одежды, и пророке. Первый глагол означает собственно созерцать, смотреть на предмет, так сказать, расстилающийся пред взором — в перспективе; второй — видеть особо и единично стоящий предмет. В отношении к иорданскому тростнику и всему ландшафту более годен θεάςαςθαι, для Иоанна же, как отдельной фигуры ландшафта, более соответствует ίδείν.

Отсутствие άλλά пред πρoφήτην дает знать, что отрицательно-вопросительная речь теперь переходит в положительно-вопросительную.

Вопрос: пророка видеть? будил в сознании евреев великие образы славного прошлого, напоминая им исполинские типы древних пророков. По силе слова и величию духа среди этих, так сказать, героев теократии выдающееся место принадлежит бесспорно Илии Фесвитянину. Этот огненный «ревнитель Иеговы», как известно, жил в диких пещерах угрюмого Кармила и подобно туче, налетал оттуда по временам, чтобы громить развратный народ, низвергать и поставлять царей, разить жрецов идольских. Своим суровым отшельничеством, своими беспощадными и громовыми обличениями, своим огненным словом, своим бесстрашием пред сильными мира сего, вообще всею личностью своею Иоанн всего более напоминал грозный образ (призрак) могучего Фесвитянина. Народ готов был даже признать его за самого Илию сошедшего с небес. Таким казался Иоанн при Иордане. Даже более. Илия (как другие пророки) иногда готов был колебаться под напором раздумья и сомнений. В могучей личности Крестителя, напротив, не было заметно никаких теней, никаких задатков в неустойчивости. В этом отношении он даже превосходил всех прежних пророков, не исключая и Фесвитянина.

Здесь оканчивается первый отдел речи Господа к народу. В ответ на недоумение толпы Христос изображает ей нравственный характер Предтечи: не такой это человек, которому свойственны колебания и сомнения; строгий подвижник и грозный проповедник, он не только был пророком в духе и силе Илии, но и превосходил пророка.

Мысль о превосходстве Крестителя над древними пророками со стороны твердости и силы характера обращает затем умственный взор Христа к созерцанию превосходства и самого служения Предтечи над пророческим. По стойкости своего характера Иоанн был больше пророка: это и естественно, ибо и миссия его была выше пророческой. Такова психологическая связь следующего отдела с предыдущим (ст. 10-15).

Краткое служение Иоанна можно выразить одним словом: Предтеча. Частнее эту мысль Господь раскрывает прежде всего пророчеством Малахии (Мф. 10; Лк. 27): Он есть тот, о ком написано: вот, Я пошлю вестника Моего пред лицем Твоим и (Лк. который) приготовит путь Твой пред Тобою. Смысл пророчества такой: непосредственно пред самым явлением Своим на землю в лице Мессии Господь пошлет герольда, который должен возвестить о шествии Мессии и приготовить Ему дорогу. Образ заимствован от обычаев восточных царей — посылать во время своих путешествий герольдов для извещения народа и исправления дорог.

Креститель есть тот вестник, который согласно пророчеству должен явиться пред Ангелом Завета и Божественным Основателем новой религии. Поэтому и отношение Крестителя к Мессии особенное, отличное от пророческого. Пророки созерцали будущий факт яко зерцалом в гадании — Креститель прямо указал на Грядущего и видел Его лицом к лицу. Иоанн, следовательно, больше пророка, он Предтеча. Он принадлежит не только Ветхому Завету, но частью и Новому. Он стоит на границе обоих Заветов, составляя переходное и связующее между ними звено.

Мф. 11 ст; Лк. 28 ст.: истинно говорю вам: в рожденных женами не восстал больший Иоанна Крестителя. Выражение γεννητoι γυναικών служит торжественным названием человека вообще и иногда по его смертной природе. Нельзя понимать это изречение так, что Креститель превосходит всех вообще людей, но только бывших до него, ветхозаветных, ибо прошедшее έγήγερται, указывает только на прежних, а не на будущих людей. Для яснейшего ограничения мысли Лука прибавляет πρoφήτης и изменяет έγήγερται в oΰδείς έςτιν, то есть Иоанн больше всех только ветхозаветных пророков, что, конечно, предполагается и у Матфея, ибо если Иоанн выше всех, бывших до него людей, то он, очевидно, выше и всех и ветхозаветных пророков.

Но меньший в Царстве Небеснем больше его. Мысль о превосходстве Иоанна над всеми людьми Ветхого Завета вызывает во Христе мысль об отношении Крестителя к Новому Завету. Это превосходство Крестителя ограничивается одним только ветхозаветным периодом и не простирается на людей Завета Нового. Здесь, напротив, каждый, даже меньший член Царства Божия, превосходит Иоанна. Такова связь этого изречения с предыдущим.

Под Царством Небесным или, яснее, у Луки Божиим здесь разумеется не вечное Царство славы (2 Тим. 4:18), а только основанное Христом на земле Царство мессианское. Как последний, хотя и величайший человек Завета Ветхого Иоанн не вошел в новозаветное Царство, так что здесь не только величайший, каким является Иоанн в Ветхом Завете, но и сравнительно меньший член больше Иоанна, поскольку самый Новый Завет выше Ветхого (1 Петр. 1:10; Евр. 11:18). Находят невозможным исключать Иоанна из новозаветного Царства ввиду того, что он имел твердую веру в мессианское назначение Господа. Но Царство Божие основывается не на одной вере в Мессию, а и на получении даров Святого Духа, которые Господь сообщил верующим уже после Своего прославления (ср. Ин. 7:39). Креститель, как мы знаем, не дожил до этого времени. Почему не дожил, то знает Бог.

Ограничив превосходство Крестителя ветхозаветным периодом, Господь затем снова обращается к раскрытию должности Крестителя и ее значения в общей истории домостроительства Божия на земле. Правда, Иоанн сам не вошел в Новый Завет, так что меньший здесь больше Иоанна, тем не менее он — Предтеча — имел великое значение в деле устроения мессианского Царства, а именно: От дней Иоанна до ныне, Царство Небесное нудится (силою берется) и нуждницы (употребляющие усилие) восхищают его (Мф. 12 ст.). Проповедь Крестителя о пришествии Мессии и указание на Грядущего сделали то, что с того времени (когда Иоанн проповедовал при Иордане) и доныне (когда Христос говорил эту речь) Царство Божие служит предметом стремительного влечения людей, желающих вступить в это Царство; своей проповедью о Грядущем Креститель посеял в сердца людей неудержимое и пламенное рвение к мессианскому Царству. Образ заимствован от завоевания земных царств; Царство Божие представляется укрепленным городом, который верующие стараются завоевать и войти в него. Параллельное и объяснительное этому изречение находим у Луки (16:16): «Закон и пророки до Иоанна; с сего же времени Царство Божие благовествуется (εΰαγγελίζεται), и всякий с усилием входит в него (εις αυτήν βιάζεται)». Такое-то значение для Царства Божия имела проповедь Предтечи.

Мф. 13-14 ст.: ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна, и, если хотите принять, он есть Илия, имеющий прийти. Кто имеет уши слышать да слышит! Изречение это служит основанием мысли стиха предыдущего, отсюда — γάρ. Оно отвечает на вопрос: почему от дней Иоанна Царство Божие стало предметом усиленного влечения верующих? Это потому, говорит Господь, что в лице Крестителя окончился Ветхий Завет и начался Новый; прекратилось пророчество и настало исполнение; Иоанн есть тот самый Илия, которому должно явиться уже при самом открытии Царства Божия и пришествие которого составляет предмет последнего ветхозаветного пророчества. Таков общий смысл этого изречения.

В частности, под «законом» нужно разуметь Пятикнижие Моисея (ó νóμoς, известный, определенный членом, закон), а под «пророками» — остальные книги Ветхого Завета и преимущественно пророческие. На эти две части евреи делили ветхозаветную Библию. Выражением «до Иоанна» Господь указывает на то, что окончанием всех ветхозаветных пророчеств служит известное последнее предсказание последнего ветхозаветного пророка Малахии о явлении Илии пред пришествием Мессии. «Вот, Я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня Господня великого и страшного, и он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам, дабы Я пришед не поразил землю проклятием» (Мал. 4: 5-6). Да, как бы так Господь заключает Свою речь, Иоанн есть именно этот самый Илия пророк, который должен явиться пред наступлением дня Господня и предсказанием о котором последний ветхозаветный пророк закончил свои пророчества.

Спрашивается: как нужно понимать пророчество Малахии — в собственном или же иносказательном смысле? В еврейском подлиннике слово «пророк» читается с членом — hanavi, что указывает на известного читателю пророка Илию, о котором повествуется в 3 и 4 Царств. Поэтому 70 толковников и Сирах (48: 7-12) справедливо разумеют здесь Илию Фесвитянина, который был взят живым к Богу на огненной колеснице (4 Цар. 2:15). Выражение ó μέλλων έρχεςθαι показывает, что ожидание Илии пред пришествием Мессии было общенародным, что подтверждается у Ин. 1:21 и в раввинской литературе.

Но если у Малахии бесспорно разумеется исторический Илия Фесвитянин, то можно ли применять это пророчество к Иоанну Крестителю? Ведь сам Иоанн, как известно, торжественно заявил пред послами синедриона, что он — не Илия (Ин. 1:21)? Также у Луки (1:17) Ангел говорит Захарии, что он — Иоанн — предыдет пред Господом только в духе и силе Илии. Ясно поэтому, что Господь называет Крестителя Илиею не в собственном, а в иносказательном смысле. Если же так, то исполнилось ли в лице Иоанна пророчество Малахии о пришествии Илии Фесвитянина пред явлением дня Господня?

Отчасти исполнилось, отчасти нет. Особенность пророческих изображений та, что в них нет хронологически точной перспективы событий. Характерные, но сходные между собою черты разных эпох и лиц в них нередко рисуются в одной общей картине. Так и здесь, в пророчестве Малахии, в один общий образ великого дня Господня сливаются две разные эпохи — первое, уже бывшее, пришествие Господа на землю, и второе, имеющее быть явление Его на Страшный Суд. Оба пришествия Господа предваряются явлением великого пророка Илии; но предтечею первого пришествия был пророк только в духе и силе Илии, предвестником второго будет сам Илия Фесвитянин, живым взятый на небо. Таким образом, пророчество Малахии исполнилось в лице Предтечи не вполне и в несобственном смысле: полноты и буквального исполнения его нужно ожидать пред вторым пришествием Господа. Этим объясняется оговорка Господа: «если хотите принять», очевидно, ограничивающая применение пророчества к Иоанну только духовно-нравственною стороною; отсюда же — ó μέλλoν έρχεςθαι, имеющий прийти — об Илии, а не ó έληλυθώς, или έλθών, уже пришедший; этим же таинственно-иносказательным только применением этого пророчества к Иоанну мотивируется и воззвание Господа: «имеющий уши слышать да слышит» — воззвание, обыкновенно употребляемое Христом в тех случаях, когда Он высказывает что-либо иносказательное и таинственное (Мф. 18:19, 15; Мк. 4; 9; 23; 7: 16; Лк. 8:8; 14:35; ср. Мф. 24:15).

Стихи 12-16 Лука опускает. Они имеют специально-иудейский оттенок и стоят в ближайшем отношении к народно-иудейским ожиданиям Илии пред Мессиею. Для христиан из язычников название Предтечи Илиею могло быть неудобовразумительным.

Но как бы в замен опущенного Лука делает добавление к Матфееву тексту: и весь народ слушавший и мытари оправдали Бога, крестившись крещением Иоанна: а фарисеи и законники отвергли волю Бога о себе, не крестившись от него (Лк. 29-30 ст.).

Стихи 16-19 Матфея и 31-35 Луки составляют третий отдел речи Господа о Крестителе. Сказав сначала о характере Иоанна, потом о месте его в истории домостроительства Божия на земле, Господь говорит теперь об отношении народа еврейского к тому делу, какое предуготовил Иоанн и совершил Иисус. Иоанн был Илия, Предтеча, посланный к евреям для того, чтобы они приготовились к явленно «дня Господня». Но они не оправдали воли Божией, ибо не приняли ни Иоанна, ни Иисуса. В этом отношении они уподобились капризным и упрямым детям, которым нельзя угодить и которые сами не знают, чего хотят. Внешний мотив к этой речи могли дать Господу следившие за Ним ученики фарисейские и Иоанновы, которые, может быть, подняли в толпе смутный ропот по поводу заявления, что меньший в Царстве Божием больше Иоанна.

Мф. 16, Лк. 31: Но (у Луки: итак — вследствие прибавления ст. 29-30) кому уподоблю род сей? Подобен он (Лк.: подобны они) детям, сидящим на улице, которые, крича друг другу; (у Лк.: и кричащим одни другими) говорят: мы играли вам на свирели, и вы не плясали: вопили мы, и вы не рыдали.

Частица δέ показывает, что начинается новый ряд мыслей, в котором Иоанну противопоставляются его современники. Иоанн не был тростью, ветром колеблемою; его служение состояло в приготовлении людей к принято Грядущего, и он исполнил эту миссию. Но если таков был Предтеча, то не таким оказался народ. Он, этот народ, по своему легкомыслию не воспользовался служением Предтечи и не приготовился к принятию Грядущего. γενεά ταΰτη или Лука яснее — oί άνθρωπoι τής γενεάς ταΰτης — род сей, люди рода сего, то есть современное Иоанну и Христу поколение народа еврейского, понимаемого в целом как теократическая нация. Говоря «род сей», Христос, может быть, указал на роптавшую толпу, возбуждаемую учениками Иоанновыми и фарисейскими. Толпа эта подобна детям, которые сидят на улице, разделившись на две партии. Из них одна партия предлагает другой играть в одинаковую с нею игру, но та по капризу и упрямству отказывается от этой игры и предлагает свою, на что первая партия, в свою очередь, также отвечает упрямым отказом. Игры детей обыкновенно состоят в подражании действиям взрослых — здесь похоронным и свадебным обрядам. Смысл сравнения такой: одна партия детей хочет играть в свадьбу и, изображая музыкантов, дудит на свирелях с тою целью, чтобы другая партия плясала под их звуки, подражая подпившим гостям. Но вторая партия не желает игры и вопит похоронные завывания, чтобы первая отвечала рыданиями и ударами в грудь, от чего эта, в свою очередь, также упрямо отказывается. Христос имеет в виду собственно тот момент, когда дети, рассорившись между собою, громко укоряют друг друга (πρoςφωνoυντα τoίς έταίρoις) в нежелании поддержать игру: «мы вам дудели, а вы не плясали», шумят одни; «но мы вам вопили, а вы не рыдали», кричат другие. Таким образом, по капризу и упрямству детей игра расстраивается.

Что народ еврейский подобен таким капризным и упрямым ребятам, это Господь доказывает (γάρ) из того, как отнесся этот народ к Царству Божию, его предвозвестнику (Иоанну) и Устроителю (Иисусу).

Мф. гл. 18-19; Лк. гл. 34-35: ибо пришел Иоанн, ни ест, ни пьет, (это гиперболическое выражение Лука ограничивает добавлением: ни хлеба ни вина), и говорят: он беснуется. Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек ядца и винопийца (обжора и пьяница), мытарей приятель и грешников.

Многие из древних и новых толкователей под одною из играющих партий разумеют Иоанна и Христа. При этом одни относят к Иоанну и Христу партию детей, играющих на свирели и поющих похоронные песни, а к евреям — не желающих ни плясать, ни рыдать. В таком случае изречение получает такой смысл: сначала Иоанн проповедовал евреям пост и покаяние, но его обзывают сумасбродом; потом явился Христос с проповедью о свободе духа, но Его третируют как обжору и пьяницу. Другие разумеют иудеев под первою партиею играющих детей, которые говорят, а Иоанна и Христа — под έταίρoις, которым говорят. Тогда дело представляется в таком виде: евреи желали веселья и радостей, а Иоанн проповедовал им суровый пост и подвижничество; потом захотелось им поста и скорби, а Христос заповедует радоваться и веселиться, пока Жених на земле. Но ни то, ни другое толкование принять нельзя: а) Христос уподобляет, взаимно укоряющим друг друга (έταίρoις, άλλήλoις) детям «род сей», очевидно противополагая этому роду Себя и Иоанна; странно было бы, если бы Господь разумел Себя и Иоанна в числе этих играющих и ссорящихся между собою детей; б) если при λέγoυςιν ст. 18 и 19 подлежащим служат евреи, то ясно, это же подлежащее должно разуметь и при λέγoυςιν ст. 16. Таким образом, сущность сравнения состоит только в уподоблении евреев капризным детям, которым нельзя угодить, потому что они сами не ведают, чего хотят.

И оправдана премудрость чадами ее (Лк. «всеми» — пояснительная глосса, которой, впрочем, в некоторых рукописях нет). Изречение не довольно ясное и потому разно толкуемое.

Надлежащее разумение его дается очевидным контрастом между τέκνα ςoφίας и предыдущим παιδία καθημένα έν άγoραίς — τέκνα чадо, питомец; παιδία во множественном числе уничижительно — дети, мальчишки, ребятишки. Контраст этот становится вполне понятным в виду того, что евреи представляли мудрость и глупость не как абстрактные понятия, но как живые и конкретные лица. В притчах Соломона (Притч. 11) глупость изображается как царица преисподней, куда нисходят души глупцов. Напротив, премудрость представляется царицею неба и советницею Бога, посредницею творения и миропромышления, руководительницею всего ветхозаветного домостроительства Божия (Притч, гл. 8); а в Новом Завете Сам Иисус Христос является ипостасно вочеловечившеюся Божественною Премудростью или воплотившимся Логосом Божиим (Ин. 1: 1-18; Лк. 11:49; ср. Мф. 23:34). Таким образом, те, которые отвергли Иоанна и Иисуса, то есть евреи как теократический народ, подобны капризным и неразумным ребятам; они суть чада глупости, царицы преисподней — той глупости, о которой говорит Богодухновенный философ. Но эта мысль о детях глупости, отвергших Божественную волю, вызывает во Христе по контрасту мысль о чадах Мудрости, оправдавших Ее намерения и планы. Таковы суть все внявшие гласу вопиющего в пустыне и верующие во Христа, как воплотившуюся Премудрость Божию. Чада глупости своим детски легкомысленным поведением как бы набросали некоторую тень на правду Божию и не оправдали Божественной Премудрости. Но (καί = αλλά) это только чада глупости. Не в них нужно искать оправдания Божественной Премудрости; Она имеет своих истинных чад, которые своею верою в Господа Иисуса осуществляют ее святую волю и являют ее Божественную правду. Все изречение сходно и параллельно с предыдущим замечанием Луки (29-30): народ и мытари оправдали Бога, крестившись крещением Иоанновым; а фарисеи и законники (представители евреев как теократического народа) отвергли (не оправдали) волю Божию о себе, не крестившись от Него». При таком толковании понятными делаются: форма аориста гномического έδικαιώθη и πάντων у Луки, то есть все без исключения чада мудрости, верующие всех времен и народов.

Этим оканчивается ответ Господа на вопрос Иоанна. Ни единого намека Господь не делает на то, что вера Иоанна в Иисуса была или неустойчивая, или не вполне правая. Напротив, вся речь Господа от начала и до конца раскрывает одну общую мысль, что из рожденных женами не восставал больший Иоанна (Мф. 11:11), и что нет ни одного пророка выше Крестителя (Лк. 7:28).

Оправданная премудрость

«Воскресное чтение», 1876

И оправдися премудрость от чад своих (Мф. 11:19). Эти слова составляют заключение речи Иисуса Христа, в которой Он высказал Свои суждения об Иоанне Крестителе и современном ему иудейском народе. Спаситель поставляет на вид Своим слушателям высокое достоинство и значение Иоанна. Но, представляя его выше всех рожденных женами, Иисус Христос не оставил без обличения грехов и безумия народа, который не хотел слушать таких людей Божиих, как Иоанн Предтеча, не ценил обилия благодати своего времени, в которое не только проповедовал Иоанн, но и пришел Сам Сын Божий, и не воспользовался предложенными ему для своего спасения средствами. Он резко порицает Своих слушателей за их легкомыслие и сравнивает их с играющими детьми. По словам Его, они были столь же неразумны и бессмысленны, как дети; такими же остаются они и теперь в отношении к своему спасению. Мало того, в поведении их подтвердился и тот давно замеченный факт, что от легкомыслия близкий переход и к нечестию; дело не ограничилось тем, что они не оказывали почтения посланникам Божиим и не верили их словам, но и презирали их и издевались над ними; так как нетерпящий истины и не следующий ей не терпит и тех, которые проповедуют ее. Об Иоанне за его воздержание они говорили, что он беса имеет; между тем как об Иисусе Христе, обращавшемся среди мытарей и грешников с целию их спасения, говорили, что Он ядца и винопийца. Показав народу этот его грех, Иисус Христос заключил Свою речь многозначительными словами: и оправдана премудрость чадами ее.

Кого или что нужно разуметь здесь под премудростию? Из вышесказанного открывается, что здесь разумеются премудрость или благодать Божия, по которой Он послал вестников спасения, Иоанна и Самого Иисуса Христа и по которой один из них действовал так, а другой иначе, равно имея в виду спасение людей. Образ действий Божественных всегда отличается от того, как действуют люди: сначала у них веселые праздники: мы играли вам на свирелях, и вы не плясали, а потом траур и оплакивания мертвых: мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали (ст. 17). Мир сначала дает хорошее, а потом худшее вино (Ин. 2:10). Но премудрость Божия поступает совершенно обратно: у нее сначала скорби, а потом радость, сначала закон, а потом Евангелие, сначала покаяние, а потом мир, сначала смерть, а потом жизнь, сначала Иоанн, а потом Христос, сначала худшее, а потом лучшее вино, сначала страдания сущих во Христе, и затем слава. И эта-то премудрость Божия и оправдана чадами ее в спасительных своих действиях.

Независимо от этого под «премудростию», о которой в тексте речь, мы должны также разуметь и Самого Иисуса Христа; в Нем лично явилась премудрость, Он есть Тот, Которого Соломон, мудрейший из людей, изображал в своих притчах как премудрость Божию и Которого был только прообразом и сенью, в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения (Кол. 2:3).

Кроме того, эту премудрость мы имеем также и в Евангелии об Иисусе Христе, которое исполнено премудрости и содержит весь совет Божий о нашем спасении.

Но кого же нужно разуметь под чадами и что значит слово оправдана? Трудно отвечать на это с полною определенностью. По смыслу всей речи Иисуса Христа, которой наш текст составляет только заключение, под первым словом можно разуметь чад мира и слово «оправдывать» принимать в значении произносить приговор, порицать; но в теснейшем смысле слова, чада премудрости суть истинные ученики Иисуса Христа, которые любят премудрость, защищают ее, свидетельствуют о ней и оправдывают ее (ср. Лк. 7:29).

Так как каждое из этих значений имеет свое основание, и каждое из них содержит важное наставление, то мы можем принять то и другое вместе.

Если признать, что под чадами премудрости нужно разуметь чад мира, то о них речь здесь в том смысле, что они не только творения Божии и Его премудрости, но и могут и должны быть учениками Божественной премудрости, или же, что они мудры только по своему самообольщению (см. ст. 25). Они считают себя мудрыми, между тем как, подобно фарисеям и книжникам (Лк. 7:30), они отвергли волю Божию о себе. Они находят погрешительное в слове Божием, дерзают говорить даже против Иисуса Христа и отвергают Евангелие как нечто неразумное. Таким точно образом поступали иудеи, произносившие свое суждение об Иоанне Крестителе и об Иисусе Христе, порицавшие того и другого, критиковавшие их действия, будучи при этом сами похожи на сидящих на улице и играющих детей.

Но, произнося свое суждение против Божественной премудрости, они только, конечно, невольно оправдывают ее, именно своим противоречием в суждениях об Иисусе Христе и Иоанне, причем они сами себя обвиняли, произносили себе приговор. Премудрость оправдалась не прямо от этих чад своих, но от их свидетельств о ней, хотя, по видимости, и неблагоприятных для нее. Все, что ни говорят люди против Бога и Его истины, они только этим произносят сами себе приговор, так что Судия всего мира может сказать и скажет: Твоими устами буду судить тебя, лукавый раб! (Лк. 19:22).

Совершенно в другом виде представляется смысл слов Спасителя, если под чадами мудрости разуметь чад Божиих, потому что они таковы в действительности; они родились из премудрости и любят ее. Будучи детьми премудрости, они получили духа премудрости, суть ученики Иисуса Христа, и Он Сам в Своей премудрости есть также их премудрость (1 Кор. 1:24). Высокое служение чад Божиих: оно имеет целью оправдать премудрость, которую они познали и полюбили, то есть Иисуса Христа, исповедать и защитить истину, оправдать пред неверующими Божественную премудрость, представить в пользу и оправдание ее собственное свидетельство, и таким образом защитить слово Божие от всяких обвинений. Чада мира порицают Господа Иисуса и не веруют Его слову, но чада Божии должны прославлять и оправдывать Его. Они сами оправданы Иисусом и верою в Него, и с их стороны Он должен быть оправдываем ими, их свидетельством, их жизнью. В этом состоит высокое их призвание — быть свидетелями Божиими (Ис. 43:10), исповедовать Его Господом, защищать Его истину, когда и где бы она ни подверглась нападению. Так должна быть оправдываема своими чадами премудрость, когда в этом мире ее подозревают и порицают. Если же они не хотят этого делать, то кто же тогда заменит их? Хотя Бог не нуждается в нашем оправдании Его, но Он хочет, чтобы мы были Его свидетелями и сообщниками, чтобы вместе с Ним вечно торжествовать (2 Фес. 1:10). Истинные чада мудрости суть всегда исповедники и защитники ее.

В сказанном заключается важное наставление для чад Божиих: все они должны прилежно исполнять эту свою обязанность, словом и делом исповедовать своего Бога; потому что все призваны к этому служению, каждый может сделать для своего Господа и сказать за Него свое слово, чего и ожидает Господь и что выражает, говоря в Евангелии от Луки, что премудрость оправдана от всех своих чад (Лк. 7:35). Апостол Павел подает нам в этом образец, свидетельствуя о себе: Я не стыжусь благовествования Христова, хотя оно одним представляется соблазном, а другим — юродством, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему (Рим. 1:16).

При исполнении этой обязанности истинные христиане не должны удивляться, если мир судит о них по-своему; что бы ни делали чада Божии, они не угодят миру. Пусть всякий старается угождать не миру, но Богу (1 Фес. 4:1). Пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: в нем бес; пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот, человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам. И оправдана премудрость чадами ее.

Угроза нераскаянным (Мф. 11: 21-24)

Протоиерей Нечаев.
«Душеполезное чтение», 1881

Господь Иисус возвестил горе Галилейским городам — Хоразину, Вифсаиде и Капернауму — за то, что они не покаялись, несмотря на то, что Он благовествовал в них чаще, чем в других городах и Свое благовестие подкреплял многочисленными чудесами. В частности, обращаясь к Капернауму, Он сказал: И ты, Капернауме, иже до небес вознесыйся, до ада снидеши: зане аще в Содомех быша силы были бывшия в тебе, пребыли убо быша до днешняго дне. Обаче глаголю вам, яко земли Содомстей отраднее будет в день судный, неже тебе (Мф. 11: 23-24). Тяжки были грехи Содомлян, их крайний разврат и нечестие, вопиявшие к Богу, за что их город вместе с окрестными местами чудесно разрушен огнем и серою и провалился. Страшно это наказание содомлян, и потому в Писании представляется как поразительный пример Божественного мщения за грехи и как доказательство, что тяжкие грехи не остаются ненаказанными. Но содомляне, по слову Христову, избежали бы этого наказания и пребыли бы доселе, если бы слышали благовестие и видели чудеса, подобные тем, какие были в Капернауме, ибо тогда содомляне покаялись бы и заслужили бы пощаду. Жители Капернаума виновнее содомлян, ибо не вразумились проповедью и чудесами Самого Христа, обитавшего среди них, и потому заслужили более строгое наказание. Капернаум, славившийся многолюдством, цветущею торговлею и промышленностью и богатством жителей, наипаче же прославившийся пребыванием в нем Христа, обитавшего среди них, с высоты своей славы, как бы с неба, повержен как бы в ад, в крайнее унижение, опустошенный и разрушенный до основания римлянами. Но это только временное наказание. Оно не строже, а, пожалуй, легче казни, постигшей Содом. Зато в день Страшного Суда содомлянам отраднее будет, чем жителям Капернаума и других городов, не дорожившим проповедью и делами среди них Самого Христа Спасителя.

Угроза Христа Спасителя, обращенная к городам, не принявшим благовестие Его, относится и к христианам. Все мы как христиане, как члены Церкви Христовой оглашаемся благовестием Христовым из Евангелия и из уст пастырей Церкви. Всем нам дарованы обильные силы и средства ко спасению в таинствах, служащих источником благодати Божией. Ко всем нам относится обетование Христа: Аз с вами есмь во вся дни до скончания века, — следовательно, Христос близок к нам не менее, чем к жителям Капернаума, в котором Он обитал и который был для Него Своим, как бы родным городом. Но чем больше кому дано, тем больше с того взыщется. Жителям городов, не принявшим благовестие Христа и не покаявшимся, грозит на суде Христовом наказание тягчайшее, чем содомлянам, потому что им дано больше средств для спасения, чем содомлянам. Не забывай, грешная душа, этого примера, и если не хочешь подвергнуться бедственной участи современных Христу презрителей Его благовестил, страшись подражать им в грехах, которыми они навлекли на себя грозный суд Христов. Внимательно прислушивайся к благовестию Христову и устрояй свою жизнь по его указанию; упражняй себя в подвигах покаяния и доброделания, пользуясь для сего обильными благодатными средствами, предлагаемыми Святою Церковью, со смирением и беспрекословным послушанием подчинись ее руководству в деле спасения. Помни, что вне ее нет спасения, ибо только в ней обитает Христос.

Славословие Богу Отцу за открытие тайн младенцам (Мф. 11: 25-27)

Св. Иоанн Златоуст.
Беседа 38 на Евангелие от Матфея

В то время отвещав Иисус, рече: исповедаю ти ся, Отче, Господи небесе и земли, яко утаил ecu сия от премудрых и разумных и открыл ecu та младенцем. Ей, Отче, яко тако бысть благоволение пред Тобою! (Мф. 11: 25-27).

Слово исповедаю mu ся здесь значит — благодарю. Благодарю, говорил Он, яко утаил ecu сия от премудрых и разумных. Премудрыми Господь именует здесь книжников и фарисеев, и сие Он говорит для того, чтобы учеников Своих сделать более усердными и вместе показать им, сколь великих рыбари удостоились благ, которых все те лишились. Называя же их мудрыми, говорит не о мудрости истинной и достохвальной, но о той, которую они приписывали своим силам. Посему не говорит: открыл безумным, но младенцам, то есть не притворным, а простым; и показывает, что фарисеи сего не получили не потому только, что не были того достойны, но и лишились того по самой справедливости. Для чего Он благодарит Отца, когда Он Сам сие сотворил? Как Он молится и ходатайствует за нас пред Богом, показывая тем многую любовь к нам в ином месте, так поступает и здесь; ибо и сие исповедание исполнено Его любви. Сим показываешь Он и то, что (фарисеи) не от Него только отпали, но и от Отца. Ибо слова, сказанные ученикам — не пометайте святая псом (Мф. 17:6) — исполнил Сам прежде на самом деле. Потом Он показывает вышесказанными словами и Свою первоначальную волю, и волю Отца: Свою, когда благодарит и радуется о совершившемся; волю Отца, когда показывает, что Отец сие сделал не потому, что был умолен, но потому, что Сам по Себе восхотел. Ибо говорит: тако бысть благоволение пред Тобою, то есть так Тебе угодно было. А почему от них утаил? Послушай, что говорит на сие Павел: ищуще свою правду поставити, правде Божьей не повинушася (Рим. 10:3). Итак, помысли: каковым надлежало быть ученикам, слышащим сие, когда они узнали то, чего не знали мудрые, и узнали сие по откровенно Божию, быв еще младенцами. Лука повествует, что Иисус в тот самый час возрадовался и сказал оные слова, когда семьдесят учеников, пришедши, возвещали о повиновении им бесов; а сие самое делало их не только ревностнейшими, но и располагало к большему смирению. Ибо как они могли удобно впасть в высокомудрие, потому что изгоняют бесов, то Он тут же их и располагает к смирению, поелику победы их над бесами были следствием не собственного их тщания, а действием откровения. Посему и книжники, и премудрые, сами себя почитающие разумными, отпали по причине своей гордости. Итак, если по сей причине сокрыто от них то, что открыто младенцам, то и вы, сказано, бойтесь и пребудьте младенцами. Потому что как младенческое состояние соделало вас достойными откровения, так противное состояние лишило их оного. Ибо как слова утаил ecu, не означают того, чтобы Бог был причиною всего сего; так и слова открыл ecu, сказаны здесь в том же смысле, в каком говорит Павел: предаде их Бог в неискусен ум (Рим. 1:28) и ослепил помышления их, — не означая того, будто Бог сие производит, но относя сие к людям, подающим к тому причину. Далее, дабы ты не подумал, что когда Господь говорил: исповедаю ти ся, яко утаил ecu и открыл ecu та младенцем, Сам по Себе не имел той же силы и не мог совершить того же, так благодарит, говоря: вся Мне предана суть Отцем Моим. И тем, которые радуются, что им повинуются бесы, говорит: чему вы удивляетесь, что бесы вам повинуются? Моя суть вся; вся Мне предана суть. Когда же слышишь — предана, не предполагай тут ничего человеческого. Ибо сие выражение не должно вести тебя к той мысли, будто два Бога нерожденных. А что Он родился и вместе есть Владыка всего, сие видно из других многих мест. Потом Он предлагает нечто и сего важнее и тем отверзает твое разумение: и никтоже знает Сына, токмо Отец, ни Отца кто знает, токмо Сын. Незнающим кажется, что сии слова не зависят от предыдущих, между тем как находится между ними великое согласие. Ибо Господь, сказав: вся Мне предана суть Отцем Моим, дает разуметь, говоря: чему тут дивиться, что Я Владыка всего, когда Я имею и нечто большее? Я знаю Отца и единосущен Ему. И емуже аще волить Сын открыти. Не сказано: кому заповедует или кому повелевает, но емуже аще волит. Сын же, открывая Отца, открывает и Себя. Когда же говорит — ни Отца кто знает, токмо Сын, не то разумеет, что все Его не познали; но что никто не имеет об Отце такого знания, какое имеет о Нем Сын.

Из бесед об упокоении труждающихся и обремененных (Мф. 11: 28-29)

Свт. Филарет, митр. Московский.
Беседа в день обретения мощей прп. Сергия и Слово в день Благовещения

Приидите ко Мне, ecu труждающиися и обремененнии, воззвал Господь Иисус, когда пред очами Его находились иудеи, среди которых Он проповедовал. Какое на них Он мог видеть иго, которое бы затрудняло их, и бремя, которое бы их отягчало? Во-первых, бремя грехов, под которым и сильный Царь Израилев изнемогал, подобно рабу, страждущему болью в костях от несоразмерного силам ношения тяжестей: несть мира в костех моих, говорил Он, от лица грех моих: яко беззакония моя превзыдоша главу мою: яко бремя тяжкое отяготеша на мне (Пс. 37: 4-5). Во-вторых, иго закона Моисеева, который апостол Петр называет именно игом, егоже, говорит он в изъяснение сего названия, ни отцы наши, нимы возмогохом понести (Деян. 15:10); которого притом тяжесть в последние дни иудейства удвоена и утроена была учениями и заповедями человеческими от книжников и фарисеев; связуют бо, глаголет о них Господь, бремена тяжка и бедне носима, и возлагают на плеща человеческа (Мф. 23:4). В-третьих, иго и бремя многих и различных зол и бед, лежавших на иудейском народе вообще и упадавших на многих из оного порознь: например, иго власти языческой, из-под которого хотя и силились гордые иудеи восклонять голову и вопиять: семя Авраамле есмы, и никому же работахом николиже (Ин. 8:23), но которое тем не менее тяготело на вые их и восходило выше головы их, поелику лежало даже на первосвященстве их и на самом облачении первосвященническом, которое римляне держали запертым в своей крепости; иго синагоги, которая преследовала исповедующих истину, не угодную ее предрассудкам и властолюбию; наконец, частные бремена нищеты, угнетения от сильных, неправедного суда, болезней, печалей.

Таковыми и подобными бременами отягченных трудностями утомленных — всех призывал к Себе Господь Иисус Христос; и поелику призывал всех без изъятия; поелику Бог Отец послал Его Спасителя миру (1 Ин. 4:14), а не одному народу или времени, поелику словеса Его не прейдут даже и тогда, когда прейдут небо и земля (Мк. 13:31); то и теперь Он еще глаголет, и между нами труждаюшихся и обремененных ищет и к Себе призывает.

Иисус Христос облегчает отягченных бременем грехов; ибо хотя бы грехи целого мира на тебе лежали, Он подъемлет с тебя все сие бремя, переносит оное на Себя и тем уничтожает. Се, Агнец Божий, вземляй грехи мира. Если ты побежден грехом—Агнец Божий побеждает его в тебе. Если ты продан под грех — искупает тебя. Если ты связан грехом, как ярмом, — разрешает тебя. Если ты падаешь под бременем греха — восставляет тебя. Если даже ты умерщвлен грехом — Бог, воскресивший Христа, и мертвого тебя прегрешеньми сооживит Христом (Еф. 11:5); Кровь Христова, Иже Духом Святым Себе приносе непорочна Богу, очистит совесть твою от мертвых дел, во еже служити тебе Богу живу и истинну (Евр. 9:14).

Иисус Христос упокоевает труждающихся под игом закона, тех, которые, подвизаясь в добродетели, более испытывают тягость и препоны подвига, нежели успехи оного, и с продолжением оного более, по видимости, изнемогают, нежели возмогают; ибо Христос, Божия Сила и Божия Премудрость, дарует и свет чистого познания, и силу совершенного исполнения, и подвиг облегчает, и подвижника укрепляет, и препоны отъемлет, и помощь посылает, и сквозь опасности безвредно проводит, и врагов наших в нас побеждает, и Свою в нас победу венчает.

Иисус Христос облегчает и упокоевает бедствующих, страждущих, печальных; ибо не только, яко Избавитель, всегда может Он отвратить или пресечь бедствие, прекратить страдание, уничтожить причину печали; но, яко совершенный Победитель зла, в самой области зла устрояющий собственное Царство блага, Он может среди самого бедствия открыть в человеке чувство благополучия, самое страдание растворить удовольствием, самой печали дать вкус радости. Его сие дело, что Иов после безвинной потери имения и детей благословляет Бога, и в несносной болезни на гноище не соглашается роптать; что Петр в темнице и в оковах, как будто в праздник, поет всенощную песнь; что Павел радуется в страданиях; что Киприан на смертный о себе приговор ответствует: слава Богу.

Таков поистине еще на земли небесный и прежде смерти бессмертный и блаженный покой душ наших, который обретается во Христе.

Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим (Мф. 11:29). Господь наш Иисус Христос призывает к Себе всех труждающихся и обремененных и обещает им успокоение. Обрящете покой душам вашим. Аз упокою вы.

К какому бы кто ни принадлежал роду лишенных покоя, всех призывает к Себе милосердый Господь; всем предлагает верное средство достигнуть покоя. Какое средство? — Научитеся, говорит, от Мене. Сделайтесь учениками Господа Иисуса; принимайте и исполняйте Его учение: и обрящете покой душам вашим. Господь присовокупляет, что Он кроток и смирен сердцем, частью ободряя и поощряя нас, чтобы мы не усомнились приступить к столь высокому Учителю, частью указуя на смирение как на один из важных предметов учения, которое от Него должно принять для обретения покоя душам.

Почему смирение высоко ценится Богом?

Если бы кому неясным казалось, почему смирение, добродетель не блистательная, высоко ценится пред Богом, и Он преимущественно смиренным дает благодать (1 Петр. 5:5), — таковой пусть размыслит об отношении смирения к прочим добродетелям и о его противоположности порокам.

Если нет ничего противнее Богу чем гордость, потому что в ней скрывается обоготворение себя, то, по противоположности, всего паче должно быть приятно Богу смирение, которое, вменяя себя за ничто, всякое благо, честь и славу восписует Богу. Гордость не приемлет благодати, потому что наполнена собою; смирение удобно приемлет благодать, потому что упразднено как от себя, так и от всякой твари. Если гордость ангелов с неба низринула во ад; то, по противоположности, надлежит заключить, что смирение от самого ада, то есть от самой глубины греха может возвести на небо. Если высшая из добродетелей, любовь, по слову апостола, долготерпит, не завидит, не превозносится, не раздражается, николиже отпадает (1 Кор. 13: 4-8); то это потому, что ее поддерживает и ей споспешествует смирение.

Смирение есть соль добродетелей. Как соль придает пище вкус, так смирение сообщает добродетелям совершенство. Без соли пища удобно повреждается; без смирения добродетель удобно растлевается гордостью, тщеславием, нетерпеливостью, и погибает.

Есть смирение, которое человек стяжавает своим подвигом, познавая свою немощь, недостоинство, ничтожество, тайно укоряя себя за свои погрешности и недостатки, не позволяя себе судить ближних, укрощая себя трудом и послушанием, избирая во всем простое и неизысканное. И есть смирение, в которое вводит Бог человека судьбами Своими, попуская ему испытывать оскорбление, укорения, уничижение, лишения.

Избранные толкования из творений свв. отцов на 11-ю главу Евангелия от Матфея

Толкование св. Исидора Пелусиота

Ст. 3. Ты ли ecu грядый, или иного чаем? Вопрос этот предложил Иоанн Господу, приготовляясь быть усеченным за истину и ко Господу стараясь привести учеников своих, которые после его свидетельства, по причине строгого жития Иоаннова, сомневались еще, точно ли Господь больше Иоанна. И Господь доказал сие тем, что совершил вскоре за сим, многими чудотворениями подтвердив истину Иоаннова свидетельства и неверовавших слышанному после виденного ими отпустив от Себя уверовавшими.

Ст. 8. Об облекающихся в мягки ризы. Что носить мягкие, тонкие и доброцветные одежды не значит сохранять правило подвижничества по Богу, спроси об этом Иоанна Богослова, описывающего хитон Господень; и он скажет тебе: бе же хитон Его не швен, свыше исткан весь (Ин. 19:20). Но кому неизвестна малоценность той одежды, какую употребляли бедные галилеяне, которым особенно нравилось таковое одеяние, сотканное с некоторым искусством? Попроси сведений у святого Матфея, извещающего об Иоанне Крестителе, и даст тебе такой ответ: сам же Иоанн имяше ризу свою от влас велблужд (Мф. 3:4). Смотри также, как велемудрый и Богоносный Лука изображает кичливость Иродову и порицает одежду, в какую был он облечен (Деян. 12:21). В мягки ризы одеянные, говорит он, живут в домах царских (Лк. 7:25), но не отличаются одеждами, достойными духовного брачного чертога. Посему, если вожделеваешь оного, малоценностью одежды подражай Богу нашему Иисусу; потому что роскошь в одеждах — знак здешней изнеженности, а не горней светоносности.

Ст. 9 и 11. Почему не воста в рожденных женами болий Иоанна (ст. 11) и что в Иоанне лишше пророка (ст. 9)? Иоанн болий в рожденных женами, потому что пророчествовал в самой матерней утробе, и сам, сокрываясь во тьме, узнал пришедший Свет. А лишше пророка в нем то, что о Ком пророчествовал и Кого все патриархи и пророки представляли себе только в снах и видениях, узреть же собственными очами не сподобились, Того увидел пришедшим во плоти.

Прп. Макария Египетского изъяснение 11 ст. 11 гл. Евангелия от Матфея

Подлинно, из рожденных женами никто не больше Иоанна Крестителя; потому что он — полнота всех пророков. Все пророчествовали о Господе, издали показывая Его пришествие, но Иоанн, пророчествуя о Спасителе, представил Его пред очи всех, взывая и говоря: се Агнец Божий! Как сладостен и прекрасен глас того, кто прямо указует на Проповедуемого им! Никто из рожденных женами не больше Иоанна Крестителя: мний же во Царствии Небеснем болий его есть (Мф. 11:11). Это свыше рожденные от Бога апостолы, приявшие начаток Духа Утешителя; ибо они сподобились судить со Христом, быть сопрестольниками Христовыми, соделались избавителями человеков. А найдешь также, что они разделяют море лукавых сил и преводят верные души; найдешь, что они делатели, возделывающие душевный виноград; найдешь, что они други жениховы, обручающие Христу души; ибо сказано: обручих вас единому Мужу (2 Кор. 11:2); найдешь, что они дают жизнь человекам; одним словом, найдешь, что они многочастно и многообразно служат Духу. Сей-то мний болий есть Иоанна Крестителя.

Св. Исидора Пелусиота о том, что значит сказанное об Иоанне: мний же во Царствии Небеснем...

Мний во Царствии Небеснем болий есть Иоанна. Совершенный в законе, каким был Иоанн, без сомнения, меньше крестившегося в смерть Христову. Ибо вот что значит Небесное Царство, — спогребстись с Христом, снисшедшим расхитить добычу смерти, совосстать с Ним, дарующим державу над смертью. Посему, так как Иоанн, хотя был болий всех рожденных женами, но усечен прежде, нежели даровано Небесное Царство; то, хотя по правде законной соделался неукоризненным, однако, смертью своею предварив усовершившихся духом жизни во Христе, не достиг до них. Поэтому всякий мний в Царствии Небеснем, то есть в возрождении по Христу, болий есть, как сказано оправдавшегося законом; ничтоже бо совершил закон (Евр. 7:19).

Толкование св. Афанасия Александрийского на 29-30 ст. 11 гл. Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов Тв. св. Афанасия Александрийского

Возмите иго Мое на себе, и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим. Иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть. Воспользовавшись сим, святой апостол назвал грех обременительным и удобь обстоятельным (Евр. 12:1). Ибо что тягостнее и вреднее греха? А равно и с противной стороны, что легче и полезнее добродетели? Грех, как сказано в Притчах, многих уязвив низверже своею тяжестию (Притч. 7:26). Пленицами же своих грехов кийждо затязается (Притч. 5:22). А добродетель держащихся ее оживляет и возносит на высоту, по слову Приточника: древо живота есть держащимся ее (Притч. 3:18), и по слову Псалмопевца: приемляй кротким Господь (Пс. 146:6). Посему-то грех символически представляется в виде таланта оловяна вземлющагося (Зах. 5:7). И у кого есть плотские бремена и плотские похоти, кого обдержит грех, тем не свободно возводить око к небу. Посему и иго Спасителево благо, и бремя легко. Но скажут: почему же легко, когда говорит: аще не возненавидит кто отца и матерь (Лк. 14:26), и иже не приимет креста своего и в след Мене грядет (Мф. 10:38), и иже не отречется всею своего имения, не может быти Мой ученик (Лк. 14:33), когда повелевает отдать и самую душу? Да научит тебя Павел, который говорит: еже бо ныне легкое печали по преумножению в преспеяние тяготу вечныя славы соделовает (2 Кор. 4:17); и еще: недостойны страсти нынешнего времене к хотящей славе явитися в нас (Рим. 8:18).

Из беседы св. Иоанна Златоуста на 28-30 ст. 11 гл. Евангелия от Матфея

«Христианское чтение», 1838

Приидите ко Мне, ecu труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы. Не сей только, или тот, но все вы, которые обременены заботами, болезнями, грехами, приидите ко Мне, не для того, чтобы Мне поразить вас казнью, но чтобы разрешить вас от грехов; приидите, не потому, что Я имею нужду в вашем прославлении, но потому, что Я хощу вашего спасения. Аз, говорит Господь, упокою вы; не сказал просто: спасу вас, но, что гораздо более, сделаю вас свободными от всякого страха и беспокойства.

Возмите иго Мое на себе, и научитеся от Мене, яко кроток ешь и ширен сердцем, и обрящете покой душам вашим. Иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть. — Не пугайтесь, слыша об иге: оно благо; не трепещите, когда Я говорю о бремени: оно легко. Но как же Сам Он прежде сказал, что узкая врата и тесный путь вводяй в живот (Мф. 7:14)? Так, узки врата и тесен путь бывает для тебя, доколе ты предан беспечности и расслаблен душою. Но если ты исполняешь все, что сказано, тогда бремя будет для тебя легко — вот почему Господь и назвал таковым Свое бремя! «Как же я могу все исполнить?» Если будешь смирен, кроток и тих, потому что смиренномудрие есть причина всякого любомудрия. Посему-то Господь, когда восхотел преподать нам Божественные законы, начал учением о смиренномудрии (Мф. 5:3); посему-то и в настоящем месте Он то же делает, обещая притом и величайшую награду за сию добродетель. Ибо ты, будучи смирен, не для других только будешь полезен, но прежде всего успокоишь самого себя: обрящете покой душам вашим. Таким образом, еще прежде будущих наград Господь и здесь уже вознаграждает тебя и здесь уже дает тебе возмездие, и притом, чтобы сделать Свое наставление удобоприятнейшим, представляет тебе в пример Себя Самого. Чего ты боишься? — как бы так Он сказал. — Того ли, чтобы тебе не унизить себя смирением? Смотри на Меня; от Меня научись всему Моему, и тогда ясно увидишь, какое благо есть смирение.

Видишь ли, сколь многими побуждениями Господь располагает Своих учеников к смиреномудрию! Во-первых, собственным примером: научитеся от Мене, яко кроток ешь. Во-вторых, тою пользою, какую они получат от сей добродетели: и обрящете покой душам вашим. В-третьих, тою наградою, которую Он дарует им: и Аз упокою вы. Наконец, тем, что Он Свое иго соделал легким: иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть.

Но как же Он называет Свое бремя легким, когда Сам же говорит: аще кто не возненавидит отца своего и матерь, не может Мой быти ученик; и иже не носит креста своего и в след Мене грядет, не может Мой быти ученик; и всяк от вас, иже не отречется всего своего имения, не может Мой быти ученик (Лк. 14: 26-27:33); когда повелевает даже отречься от собственной своей души (Мф. 16:25)? Когда ты будешь деятелен и ревностен, тогда все будет для тебя легко и удобно. Посему-то и Христос, дабы вразумить нас, что мы и сами должны трудиться, не говорит отдельно ни об одном только легком и удобном, ни об одном тяжком, но и то и другое совокупляет вместе: Он говорит и об иге, и называет его благим; и бремя именует, и тут же прибавляет: легкое. Сие для того, чтобы ты не избегал сего ига как тяжкого, и не пренебрегал им как слишком легким.

Но ежели и после всего этого добродетель представляется тебе тяжкою, то вспомни, что порок несравненно тягостнее. Это дает разуметь Господь и тем самым, что Он не говорит прежде: возмите иго Мое; но: приидите ко Мне, ecu труждающиися и обремененнии. Сими словами Он показывает, что грех для нас есть ноша тяжелая и бремя неудобоносимое. Поэтому Он не сказал только: труждающиеся, но и прибавил: обремененнии. Таким же образом, и пророк Давид описывает свойство грехов: яко бремя тяжкое отяготеша на мне (Пс. 37:5); а Захария называет их талантом оловянным (Зах. 5:7). Это подтверждает и самый опыт. Ничто так не тяготит душу, ничто так не омрачает ума и не преклоняет его долу, как чувство своей греховности; напротив, ничто так не воскрыляет и не возносит душу горе, как стяжание праведности и добродетели. Подумай: что, например, тягостнее того состояния, когда ничего не имеешь; что неприятнее обязанности не только не противиться обижающему, но и подставлять ему свою щеку; умереть насильственною смертью? Однако, если мы все сие рассмотрим надлежащим образом, то оно покажется для нас легким и удобным, даже таким, что приносит нам удовольствие. Не возмущайтесь же; исследуем лучше со всею точностью каждую вещь и, если хотите, прежде всего рассмотрим то, что наиболее кажется для многих тяжким. Скажи мне, что труднее и обременительнее: об одном брашне заботиться или о весьма многих других нуждах? Одною одеждою одеваться и не желать ничего более, или, обладая великим богатством, день и ночь мучиться, пугаться, трястись над ним, предаваться скорби и печали при одной мысли о потере его; бояться, чтобы моль не истребила, чтобы слуга твой не украл сего и не убежал с ним от тебя?

Опять для рассудительного человека легче подставить свою щеку другому, нежели самому бить другого. Чрез сие ты начинаешь войну, а тем прекращаешь ее; чрез сие воспламеняешь в другом огнь, а тем и в самом себе погашаешь пламень; а всякому известно, что лучше не быть в пламени, нежели гореть. Если же так с телом, то кольми паче с душею!

Наконец, что легче: подвизаться или быть увенчанным? Ратоборствовать или получать награду? С волнами бороться или находиться у пристани? Так и умереть лучше, нежели жить. Смерть избавляет нас от бурь и опасностей, а жизнь подвергает нас бесчисленным наветам и крайностям, которые делают ее для нас несносною. Если ты не веришь моим словам, то послушай тех, которые видели мучеников во время их страдальческих подвигов, как они, быв поражаемы ударами и пронзаемы острыми орудиями, были веселы и радостны; как они, быв положены на кострах, веселились более, нежели гуляющие по цветущему саду. Вот почему и Павел, когда настало время ему отойти из сего мира и окончить жизнь насильственною смертью, восклицал: радуюся и сорадуюся всем вам: такожде вы радуйтеся и сорадуйтеся мне (Флп. 2: 17-18).

Впрочем, можно бы и другими различными способами доказать, что иго добродетели приятно и легко; но мы, если угодно, посмотрим, какие бремена грех налагает на человека. Итак, выведем на среду любостяжателей, которые употребляют даже бесчестные средства для получения прибытков. Что может быть мучительнее любостяжания? С этими прибытками сколько бывает ежедневно печалей, сколько забот, сколько огорчений, сколько опасностей, сколько наветов и браней, сколько беспокойств и возмущений! Как моря никогда не увидишь без волн, так и душу любостяжателя никогда не найдешь свободною от заботы и печали, от страха и смущения; в ней, подобно как на море, за первыми волнами бегут другие, вслед за сими устремляются новые; не утихли еще и сии, а вот уже воздымаются другие. Равномерно, что несчастнее тех, которые чрезмерно любят плоть свою и привязаны к настоящей жизни? Что тягостнее сего рабства? Они живут не лучше Каина, непрестанно объяты трепетом и ужасом и при виде каждого умершего плачут более, нежели ближние умершего, — плачут от страха собственной кончины. Чья жизнь, наконец, беспокойнее и бурнее жизни людей гордых и надменных?

Научитеся убо от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим. Так, незлобие есть мать всех благ. Не бойся и не отвергай того ига, которое освобождает тебя от всех иных тягостей; но со всею готовностью подклонись под него, и тогда вполне узнаешь сладость его. Оно не сотрет твоей выи; ибо возлагается на тебя единственно для твоего благоустроения.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К 11-й ГЛ. ЕВАНГЕЛИЯ ОТ МАТФЕЯ И ПАРАЛЛЕЛЬНЫМ

Святоотеческие толкования

1) Св. Иоанн Златоуст. О посольстве Иоанна Крестителя к Иисусу Христу (Мф. 11: 1-6). Беседа XXXVI на Ев. Матфея, ч. 2. Свидетельство Господне о Крестителе и дал. (ст. 7-24). Там же. Беседа XXXVII.

2) Блж. Иероним. Зачем Иоанн посылал учеников своих к Господу с вопросом: Ты ли ecu грядый, или иного чаем (Мф. 11:3; Лк. 7:20), когда прежде сам говорил о Нем: Се Агнец Божий? Твор. блажен. Иеронима, Т. 2.

3) Св. Григорий Двоеслов. О вопросе Иоанна Предтечи о личности Иисуса Христа и об ответе на него Иисуса Христа, кн. 1.

4) Ст. 8. Прп. Исидор Пелусиот об облекающихся в мягкие ризы. Ч. 1.

5) Ст. 11. Его же. Почему не воста в рожденных женами болий Иоанна и что в Иоанне лишше пророка (ст. 9)? Ч. 1.

6) Ст. 12. Прп. Исидор Пелусиот. Почему Царствие Небесное нудится. Ч. 3.

7) Св. Афанасий Александрийский. Беседа на Матфея 11:27. Вся Мне предана суть Отцем Моим, и никтоже знает Сына, токмо Отец: ни Отца кто знает, токмо Сын, и ему же ащв волит Сын открыти. «Христианское чтение», 1835.

8) На ст. 28. Свт. Тихон Задонский (см. кн. Сокровище духовное).

Новейшие толкования

9) Лк. 7:19 и далее. С. Соллертинский. О посольстве Иоанна Крестителя к Иисусу Христу. Пастырство Христа Спасителя.

10) О том же см. в Обозр. франц. богосл. журн. «Православное обозрение», 1865.

11) Матфея 11: 4-9. Правильное употребление глаз. «Воскресное чтение», 1875.

12) Ст. 7. Соблазны. «Воскресное чтение», 1876.

13) Ст. 11. Ответ на вопрос: кто это мний — болий и в котором Царстве благодати, или славы? «Душеполезное чтение», 1867.

14) От. 12. Мысли епископа Феофана.

15) На ст. 16-19. Мысли, его же.

16) С. Соллертинский. Толкование имени «Сын Человеческий». Пастырство Христа Спасителя.

17) Прот. Нечаев. Уроки покаяния, заимствованные из Еванг. в Великом каноне святого Андрея Критского. Нищие, мытари, грешники (Мф. 11:19; Лк. 7:21). «Душеполезное чтение», 1881.

18) Ст. 20-30. Филарет, митр. Киевский. «Воскресное чтение», 1804.

19) Ст. 21-22. Епископа Феофана Мысли.

20) Ст. 27. Филарет, митр. Московский. Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. 1873.

21) Его же. О потребности воплощения Сына Божия нас ради человек. Слова и речи.

22) Ст. 28. Никанор, митр. Приидите ко Мне, вcu труждающиися и обремененнии. «Домашняя беседа», 1863.

23) Ст. 27-28. Никанор, архиеп. Херсонский. О призывании искателей истины. Взгляды на развитие общечеловеческой мысли, знания и науки. Поучения.

24) Ст. 28. Филарет, архиеп. Черниговский. О призывании труждающихся. Слова и Беседы.

25) На тот же ст. «Воскресное чтение», 1803.

26) На тот же ст. «Христианское чтение», 1853.

27) На тот же ст. Мысли свт. Феофана.

28) Ст. 29. Григорий, архиеп. Казанский. Важность смирения в деле спасения. Слова.

29) На тот же ст. Арсений, митр. Киевский. О жизни по закону и любви к добродетели. Слова и Беседы.

30) Ст. 29. Размышления о кротости и смирении. «Христианское чтение», 1828.

31) Обрящете покой душам вашим (ст. 29). «Воскресное чтение», 1834.

32) Ст. 30. Филарет, митр. Московский. О благом иге Христовом. Слова.

33) Ст. 30. Благое иго Христово. «Духовная беседа» 1870.

34) Иго Христово легкое и облегчающее все трудности. «Воскресное чтение», 1811.

35) О том же. «Христианское чтение», 1854.

Милосердие Господа к покаявшейся грешнице (Лк. 7: 36-50)

Свящ. П. Смирнов (по изображению св. Ефрема Сирина).
«Душеполезное чтение», 1860

Евангельское повествование о жене блуднице начинается изображением греховного состояния, в котором она находилась до своего обращения к Господу: се жена во граде, яже бе грешница (Лк. 7:37), то есть известная всем в городе за явную грешницу. Для чего слово Божие в настоящем случае и подобных ему дает нам видеть всю глубину нравственного падения наших ближних? Для того, конечно, чтобы тем поразительнее представить нам величие силы Божией, могущей извлечь человека из самой глубочайшей бездны греха, чтобы тем живее и усладительнее был для нас образ неизреченной любви Божией, всегда милующей кающихся грешников, как бы ни были грехи их велики и многочисленны. Видя падение жены и удивляясь силе Божией, восстановившей ее, мы должны ужасаться греха в себе самих и по примеру и стопам ее спешить к покаянию, ободряя себя надеждою на милосердие Господа. Святой Ефрем Сирин, образец смирения и христианской снисходительности к ближним, не боится говорить о проступках грешницы и изображает ее греховное состояние мрачными чертами: «Грешница сия, братие мои, — говорит он, — была сетью для мужчин и бесстыдными своими поступками уловляла их в мрежу свою. Как ненавистница чистоты, восхваляла она сладострастие и непотребством своим дерзко посмеивалась над законом». Но святой отец сам говорит, чему научался он в этом глубоком падении ее: «Видел я блудницу: она была смущена, а потом, когда просветлел взор ее, и когда спросил я, сказала мне: иди и подобно мне приими оставление грехов». «Есть надежда грешникам, что исцелены будут покаянием, — восклицает он в другом месте, — пойду и я... и присоединюсь к нечистой блуднице, которая плакала пред Тобою, Господи, и помилована».

Когда и как начался спасительный переворот в душе грешницы — не говорит священное повествование. Из учения слова Божия и из некоторых других примеров обращения грешников можно видеть, что такой переворот начинается действием благодати Божией, взыскующей погибших (Лк. 22:61; 15:17) и приводящей их к познанию своих прегрешений. Господь, невидимо приведши грешницу в дом Симона для наставления фарисеев и всех нас, со скорбью видел гибельное увлечение ее в сети разврата и нашел средство обратить на путь истины заблудшую. «Слово ли Его, дыхание жизни, возбудило омертвевшую во грехах, или распростерлась перед нею, как мрежа, молва об Иисусе, с сердоболием прощающем грехи, — только в эту омраченную грехом душу проник свет истины и добра. Она восчувствовала при содействии благодати Божией гибельное состояние души своей и пришла к милосердному Господу просить исцеления и помилования». «Как ловец, — по слову сирского учителя, — Господь уловлял Своими щедротами одичавшую голубицу, которая скрылась из обитаемых мест и отлетела в бесплодную пустыню, расставил тенета Свои и распростер их пред обезумевшею; скоро подкралась она, вошла, и по простоте воли своей уловлена эта дикая голубица». Все это — дело милосердого Господа; мы можем только изумляться непостижимой премудрости и благости Его в спасении грешников и, изумляясь, сами взывать к Нему: имиже веси судьбами спаси нас!

Поучительна и достойна подражания та готовность, с какою грешница последовала гласу призывающей благодати. Как только она узнала, что милующий грешников Господь — в доме Симона, поспешила прибегнуть к Его помощи. Между тем сколько представлялось препятствий и затруднений к совершенно такого подвига! Время вечери могло показаться несоответственным сокрушенному раскаянию; не место ему было, по видимости, в доме фарисея, в глазах людей, неприязненных грешникам; наконец, иной бы на ее месте не решился прийти в чужой дом без приглашения... Но ни ложный стыд пред людьми, ни представление трудностей, ожидающих ее на пути добродетели, ни обычная во многих грешниках наклонность отлагать со дня на день обращение свое — ничто не остановило благоразумную жену в ее твердом намерении принести покаяние. В душе ее была одна мысль, одно пламенное желание — пасть к стопам Небесного Врача и излить пред Ним свое сокрушенное сердце. Если луч небесного света среди молитвы или при особых каких-либо случаях жизни коснется нашего сердца, озарит пред нами наше бедственное положение, возжжет в нас желание лучшей жизни — не ожесточим сердца нашего и на зов благодати отзовемся немедленно истинным обращением к Богу и покаянием. Все, угодившие Богу, таким образом сподобились Его благодати. Так, апостолы пошли за Господом по первому слову Его; ниневитяне, Закхей — поспешили раскаяться и были помилованы; Корнилий и евнух царицы Кандакийской не медлили обращением ко Христу и получили благодать. Медлительность, раздумье, отлагательства гибельны в деле спасения: живое и сильное в начале расположение к покаянию с течением времени легко может охладеть; возьмут силу старые привязанности: грешник снова на пути мира, — и скоро ли опять посетит, и еще посетит ли душу, блуждающую в земных помыслах, светлый луч благодати?

Грешница — в доме Симона, у ног Спасителя. Каждое движение ее поучительно; каждое действие исполнено глубокого смысла и значения. Не напрасно святой евангелист изображает покаяние ее с такою подробностью: принесши алавастр мира и ставши при ногу Его созади плачущися, начат умывати нозе Его слезами, и власы главы своея отираше, и облобызаше нозе Его, и мазаше миром (ст. 38). Какое глубокое сокрушение видно в самом положении и во всех действиях кающейся! Обремененная грехами, она не смеет явиться пред лице Господа, но становится позади и повергается к ногам Его. В этом положении рассыпаются волосы ее и слезы льются из очей ее такими полными струями, что их достает на омовение ног Спасителя. Она не представляет ничего в оправдание своих преступлений, не говорит об увлечении молодости, недостатках воспитания, дурных примерах, не ссылается на других жен в Иудее, живших не лучше ее, не оправдывается незнанием предписаний закона, признает себя во всем виновною — молчит и рыдает. Не видим подробной исповеди грехов; но о болезненных язвах души ее и соделанных ею беззакониях не говорили ли выразительнее всяких слов эти горестные слезы, эти тяжкие воздыхания? Притом грехи ее были всем известны: поверженная, плачущая, она исповедала пред Богом и людьми, что все то, что знают и говорят о ней, — горькая правда. «В доказательство, как велика болезнь ее, — говорит святой Ефрем, — из очей ее лились слезы, и все члены ее содрогались». Сочувствуя ее печали, разделяя спасительный плач ее, великий проповедник покаянного сокрушения влагает в уста ее следующие умилительные слова: «Господи!., неправда и лукавство сокрушили меня... Гнойный струп неправд раскрылся у меня, и множество всяких нечистот покрыло меня. Исцели меня, Величайший из врачей, умоляю Тебя. Войди в бедную, болящую душу мою, смятенную лютыми страстями, и, изгнав их, освободи меня... Мир — это море — унес меня на волнах своих; Ты, Господи — пристань жизни, спаси меня от потопления». О, если бы Господь каждому из нас дал плакать о грехах своих слезами покаявшейся грешницы!

Между тем как Симон и другие, бывшие у него в это время, фарисеи колебались в своих понятиях о достоинстве Лица Иисуса Христа, и лучшие из них согласились признать Его не более как пророком, — в душе жены блудницы не было никаких сомнений в Божественном величии Господа. В храмине Симона не рассуждает она, не справляется с мнением почетных гостей, учителей народа, сидевших вокруг Иисуса Христа, точно ли Он — Господь и Спаситель; сильно и твердо идет наперекор наиболее известному их мнению о Нем и, не колеблясь ни минуты, повергается к ногам Его. Сын Божий, пришедший спасти людей, — Един имеющий власть отпущать грехи; и потому она прибегла к Нему с мольбою об оставлении ее грехов. «Знаю и исповедаю, Господи, думала она, что щедроты ниспослали Тебя к нашему роду; по изволению Своему пришел Ты на землю и посетил грешников, чтобы, по милосердию Своему, снова воззвать их к жизни и по щедротам Своим очистить их. На мне, которая так бедствую, покажи, Господи, милость Твою и щедроты Твои, потому что имею в них нужду». Глубоко сознавая всю гнусность своих прегрешений, она, подкрепляемая верою в неизреченное милосердие Иисуса, не приходит в отчаяние, не теряет отрадной надежды, что Он может исцелить ее и возвратить ей утраченную душевную красоту. Кающаяся не смущается тем, что Господь не вдруг обратил к ней Свой милостивый взор, не тотчас сказал ей кроткое и ободрительное слово. Она ждала довольно долго Его сладчайшего гласа: отпускаются тебе греси (ст. 48), и не усомнилась, не предалась унынию и нетерпению, — но с дерзновением она пала к ногам Спасителя, и во все время не перестает лобызать их и омывать слезами. Святой Ефрем изумляется сему дерзновению кающейся блудницы и великому милосердию к ней Владыки. «Что хотела, то и делала она. Омывала слезами ноги Его, и не погнушался Он бедною. В горьком сокрушении со слезами лобызала Его она, и не отогнал Он от Себя блудницу. Едва приблизилась к Нему, дерзновенно стала прикасаться к членам Его». Любовь горячая и совершенная к Господу — Врачу и Спасителю — венчала покаяние грешницы и руководила ее действиями. Что могла сделать для Господа жена, отверженная всеми и смущенная в грехах своих? Но любовь изобретательна. Был у иудеев обычай — омывать водою ноги гостям, наиболее уважаемым (Быт. 18:4), отирать их полотенцем (Ин. 13:4) и в знак радости умащать голову елеем (Мф. 6:17). Симон, по недостатку любви и уважения к Иисусу Христу, не оказал Ему этой преимущественной чести пред другими гостями. Сердце жены как будто чувствовало это, и она спешила с избытком восполнить недостаток любви и почтения в домохозяине. По дороге в дом Симона она заготовляет дорогое миро, может быть, на последнее свое достояние для того, чтобы помазать не главу, а ноги Спасителя; пришедши в дом, омывает их не водою, а слезами; вместо полотенца отирает своими волосами; с любовью непрестанно лобызает их и мажет драгоценным и благовонным миром. Но, кроме желания почтить пред всеми возлюбленного Господа, в этих действиях кающейся выразилась еще другая мысль любви: глаза, волосы, благовония служили ей доселе поводом и орудием к соблазну своему и других; теперь свидетельствовала она, что отселе всю себя, и душу, и тело свое посвящает на служение единому Господу.

По мере того как в действиях глубокого сокрушения, твердой, живой и дерзновенной веры и горячей, полной самоотвержения любви, видимо выражалось покаяние жены, невидимо совершалось примирение ее с Господом и внутреннее обновление. Господь вначале ничего не говорил ей, но возлежащим на вечери нетрудно было приметить, что Он милостиво внимал скорбным ее воздыханиям и утешался покаянием ее несравненно более, чем вечерею Симона. «Капли слез, пролитых грешницею, — говорит святой Ефрем, — были для Него лучше всякого пития, какое предлагалось на вечери. Вздохи, какие услышал Он в дому Симоновом, и слезы, истекшие из очей блудницы, стали вожделеннее приготовленного Ему пиршества».

Что же Симон? Какое впечатление произвели на него покаянные действия жены и милосердие к ней Господа? Привыкнув вместе со всеми гордыми фарисеями презирать грешников и почитать осквернением для себя общение с ними, он соблазнился снисходительностью к ней Спасителя. Ему казалось странным и несовместным с достоинством Праведника и Пророка (каким он почитал Господа), что Господь не отогнал от Себя нечистую блудницу, не укорил ее, не дал ни словом, ни знаком заметить ее непотребства, но еще дозволил ей лобызать Его ноги и с радостью принимал от нее знаки любви к Нему. И Симон поколебался в своих понятиях о достоинстве Иисуса Христа, и в сомнении говорил самому себе: Сей, аще бы был Пророк, видел бы, кто, и какова жена прикасается Ему: яко грешница есть (Лк. 7:39). Но Симону предстояло видеть еще более. Проникая тайные его помышления, Господь Сердцеведец Сам принял на Себя защиту грешницы и Своего милосердия к ней! Он обнаруживает сокровенные гордые помыслы и сомнения фарисея и вместе раскрывает те высокие преимущества, какие имело в очах Божиих искреннее покаяние грешницы в сравнении с его холодною, чуждою любви добродетелью: ни одна слеза жены блудницы не оставлена Господом без внимания; ни один вздох ее сокрушенного сердца не утаился от всевидящих очей любви Его; все заметил, обнаружил, оправдал и прославил Милосердый! Обращая внимание Симона на великую любовь жены, Господь стал говорить ему о ней и сказал: Симон, видишь ли ты эту жену? Я взошел к тебе в дом, но ты не дал даже воды для омовения ног Моих; а она слезами обливала Мои ноги и вместо полотенца волосами своими отирала их. Ты не облобызал Меня и тем не хотел показать пред другими, что любишь Меня; она же с того времени, как Я вошел к тебе, не переставала лобызать ноги Мои. Ты не оказал Мне обыкновенного знака внимания, — не помазал маслом главы Моей; она же благовонным и дорогим миром помазала ноги Мои. Посему-то Я говорю тебе; отпущаются греси ее мнози, яко возлюби много (ст. 47). С каким утешением, с какою радостью грешница должна была внимать сладчайшему гласу Спасителя, Который так милостиво принял и так высоко оценил знаки ее раскаяния и любви к Нему, между тем как люди презирали и отталкивали ее от себя! Но еще к большей ее радости этот глас небесной Любви обращается к ней самой и возвещает ей полное отпущение грехов и блаженное примирение с Богом. Рече ей (Иисус): отпущаются тебе греси... вера твоя спасе тя: иди в мире (ст. 48, 50).

«Как прекрасна в Тебе, Господи, полнота щедрот Твоих, когда врачуешь уязвленных! — восклицает святой Ефрем. — Как приличны Тебе щедроты благости Твоей, когда оставляешь долги!.. Чем воздала Тебе оная блудница, когда оставил Ты ей все долги ее? — Купила только мира и пришла помазать ноги Твои. Дорога и прекрасна была любовь ее, победоносна была вера ее; потому что за миро и слезы очей своих получила от Тебя оставление грехов. У ней грехи, миро и слезы, а у Тебя милость и полнота щедрот». Но взор святого Ефрема глубоко проникает в тайну неизреченного милосердия Божия: в произвольных действиях кающейся он видит Богом предуставленные средства того духовного возрождения и укрепления, которое мы получаем по благодати Божией в спасительных таинствах. «Вошла она в слезную купель, чтобы очиститься в ней; взяла с собою миро и слезы и пришла к Виновнику святыни, чтобы при омовении ее соблюден был весь чин крещения... Преклонила она свою главу к ногам Его, омыла их слезами и отерла своими волосами, чтоб получить оставление грехов, потому что чрез это, как чрез крещение, получила освящение от нашего Господа... К животворному Огню, Который прикровен был плотно и воспламенил мир, приблизилась она телом своим: от сего и сама воспылала огнем и потреблены в ней терния грехов».

Таково утешительное и величественное повествование о жене, покаявшейся и помилованной Господом! «Да будут благословенны милосердие и любовь Господа, потому что благодеяния Его бесконечны; не иссякает никогда море щедрот Его; богато и преизобильно сокровище Его. Итак, приступите, кающиеся, и примите оставления грехов своих. Дверь отверста умоляющим. Иисус никому не отказывает в прошении его... Ударяйте в дверь Милосердого, не отходите от порогов Его, приближайтесь к Нему с упованием, и даст вам оставление грехов».

Жена-грешница и фарисей (Лк. 7: 34-50)

«Воскресное чтение», 1814

Евангельская история представляет нам умилительнейший пример покаяния в лице жены грешницы, омочившей миром и слезами ноги Спасителя, — пример, достойный глубокого изучения для всех обремененных грехами и желающих разрешиться от сей тяжести.

Первое, что особенно поражает в сем покаянии, это совершенное забвение той ложной стыдливости и того малодушного страха, которые, к сожалению, так часто останавливают покаянные порывы нашего сердца вопросом: «Что скажут люди, что скажет свет?» Жена грешница не заботится о том, что мог подумать о ее поступке и фарисей, воззвавший Спасителя на вечерю и совозлежавшие с ним, и множество других свидетелей ее грешной исповеди, но, как говорит блаженный Симеон Богослов, «уведевши, где обитает Спаситель, приходит дерзновенно на вечерю фарисея». Кто истинно сокрушается чувством собственной греховности, которую раскрывает перед ним совесть, тот не заботится о людских мнениях и пересудах; истинный стыд подавляет в нем ложную стыдливость, и как о ложно кающихся можно сказать с блаженным Августином, что «их более занимает мнение света, нежели правда Божия возбуждает к покаянию»; так об истинно кающихся можно повторить слова того же блаженного учителя: «они перестают краснеть перед судом света и стыдятся только перед судом истины».

Далее, жена грешница, тяготимая в своей совести, не ищет заглушать упреки ее новыми обаяниями греха, как делают многие, устрашаясь первого шага, открывающегося пред ними скорбного пути покаяния, но усильно ищет и обретает врача для недугов своих. Не без смущения и страха она приближается к Нему и приближается столько, сколько позволяло ей чувство собственного недостоинства: ста при ногу Его созади плачущися (Лк. 7:38). От гнева ярости Божией она убегает под покров Его бесконечного милосердия к грешникам, — не дерзает стать прямо пред лицем Небесного Судии и Врача, но становится созади; для нее, конечно, было бы невыразимым блаженством, если бы Он заговорил или даже воззрел на нее; но она не дерзает и помыслить об этом; и то уже для нее много, что Он не гонит, терпит ее у ног Своих!.. Так, истинно кающийся ищет и стремится всегда приближаться к Богу, но творит сие не без смущения и страха о собственном недостоинстве и с полным сознанием своей неправды и правды Божией. Чуждый фарисейских притязаний на праведность, он издалеча стоит и ни очи свои возводит на небо (Лк. 18:13). Лукаво не измышляет вины о гресе своем (Пс. 140:4), но смиренно молит благого и милосердого Бога только об одном: не отвергать, не исключать его из числа членов Царства Своего: несмь достоин нарещися сын твой, сотвори мя, яко единого от наемник твоих! (Лк. 15:19).

Евангельская история замечает потом, что жена грешница, ставши при ногу Его созади плачушися, начать умывати нозе Его слезами и власы главы своея отирати, и облобызаше нозе Его, мазаше миром (Лк. 7:38): — умилительные и трогательные явления величайшей любви к Богу! Лобызание грешницею ног Спасителя, орошение их драгоценным миром и в особенности употребление, которое она сделала из своих власов — обыкновенного предмета роскоши и тщеславия жен — показывали ясно, что она теперь вменяла вся уметы быти, только бы приобресть Христа (Флп. 3:8). Без подобной всецелой и нераздельной любви невозможно и истинное покаяние; ибо нельзя служить вместе и Богу, и мамоне; надобно, по слову Спасителя, возлюбить Бога всем сердцем, всею душею и всею мыслью (Мф. 22:37), и пожертвовать Ему однажды и навсегда всеми греховными привычками, наклонностями и страстями, как бы дороги нам и любезны они ни были. Кто отказывается от подобной жертвы, тот показывает, что у него есть предмет, который он предпочитает Богу, или иначе, тот отказывает Ему в своем сердце, и не только отказывает, но и отдает его этому предмету предпочтительно пред Богом! Напрасно некоторые думают извинять себя тем, что они приносят Богу другие жертвы. Они точно приносят, или готовы принести их; но при этом разделе жертв отдают Богу то, что не столько драгоценно для них и с чем не трудно было им расстаться, а самое любимое и дорогое овча оставляют при себе; но на это-то дорогое овча и нужно прежде всего вознести нож; ибо истинная любовь к Богу обязывает нас приносить в жертву Ему самое лучшее и драгоценное для нас — ту привычку, наклонность или страсть, которая наиболее преобладает в душе нашей и наиболее ей любезна. Так поступила жена грешница, величие любви которой засвидетельствовал Сам Спаситель: отпущаются греси ее мнози, яко возлюби много (Лк. 7:4 7)! Но в то время, как грешница, оправданная и примиренная и с правосудием Божиим и сама с собою, уносила в сердце своем небесную радость и утешение, воззвавший Господа на вечерю фарисей снедаем был суетными и горькими помыслами. Он не умел оценить ни великого раскаяния грешницы, ни милосердия к ней Спасителя. Трогательная картина покаяния прошла пред очами его, не возбудив в душе ни одного трогательного чувства или помысла; она пробудила только таившиеся в ней и гордость, и неверие, и недостаток любви к ближнему. Надменный своею праведностью, гордый фарисей хотя и воззвал Спасателя на вечерю к себе, но сделал это не по чувству уважения и любви к Нему; ибо не оказал Спасителю и обыкновенных знаков радушия и усердия: внидох в дом твой, воды на нозе Мои не дал ecu... лобзания Ми не дал ecu... маслом главы Моея не помазал ecu (Лк. 7:45). Как же должна была возмутиться гордость его при виде Спасителя, предпочитавшего покаяние грешницы этой мнимой праведности и дозволявшего жене не только прикасаться к Нему, но и лобызать ноги Его и отирать их власами! Теперь она перешла в нем в совершенное неверие: Сей, аще бы был Пророк, видел бы, кто, и какова жена прикасается Ему, яко грешница есть (7:39): вот умозаключение неверия и жестокосердия! Вместо того чтобы радоваться обращению грешницы и сколько можно способствовать ему, лукавое сердце фарисея завиствует дарам благости Божией, явленным ей; нравственное улучшение грешницы возбуждает в нем только подозрительность и негодование; для него было бы приятнее, если бы Господь отверг ее от Себя и оставил коснеть по-прежнему в тине греха, — потому что сердце фарисея совершенно чуждо было той ангельской любви, которая радуется о единем грешнике кающемся (Лк. 15:7) и которая, по слову апостола, милосердствует, не завидит... не раздражается, не мыслит зла, не радуется о неправде, радуется же о истине... вся любит, вся терпит (1 Кор. 13: 4-5).

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К 36-50 СТ. 7-Й ГЛ. ЕВАНГЕЛИЯ ОТ ЛУКИ

1) Св. Григорий Двоеслов, О достоподражаемом покаянии Марии Магдалины. Беседы в перев. архим. Климента.

2) Анатолий, архиеп. Могилевский. Беседа на Еванг. Лк. 7:36-50. «Воскресное чтение», 1820.

3) Арсений, митр. Киевский. Беседа на евангельское повествование об обеде в доме фарисея. Слова и Беседы.

4) Епископа Феофана. Мысли на 36-39 ст. Мысли на каждый день года по церковным чтениям.

5) Прот. Нечаев. Уроки покаяния, заимствованные из Еванг. в Великом каноне святого Андрея Критского. Симон-фарисей и блудница. «Душеполезное чтение», 1881.

6) Иисус Христос в гостях у Симона-фарисея. «Домашняя беседа», 1876.

7) Суд Божий и суд человеческий. «Православный собеседник», 1858.

8) Мария Магдалина. «Воскресное чтение», 1833.

9) На ст. 50. «Воскресное чтение», 1812.

10) Арх. Евстафий. Заметка о жене, помазавшей ноги Спасителя миром (Лк. 7:37). (По поводу статьи Тренча в «Чтениях в Обществе любителей духовного просвещения» за 1877).

Иисус Христос отражает клевету фарисеев, приписавших Ему сношение с веельзевулом (Мф. 12: 22-37; Лк. 11: 14-23, 12:10; Мк. 3: 20-30)

Раз привели к Иисусу Христу бесноватого, который от болезни был слеп и нем. Иисус Христос исцелил его, так что слепой и немой стал говорить и видеть. Весь народ в удивлении говорил: «Ужели это не Мессия, Сын Давидов?» (Мф. 12: 22-23; Лк. 11:14).

Иисус Христос вошел, между тем, в один дом, чтобы подкрепить Себя с учениками пищею; но сошелся народ, и не удалось им и хлеба поесть. В это время книжники и фарисеи, которые всеми силами старались уверять, что это не Мессия, и которых смущало и выставляло клеветниками всенародное восклицание: «Ужели это не Мессия?» — решились с большею злостью продолжать дело клеветы. Душою замысла были книжники, пришедшие из Иерусалима. Пустили в ход молву, что Он потерял ум, постарались, чтобы эта весть дошла до родных Его. Родные пошли с намерением увести Его с собой (Мк. 3: 20-21).

Иерусалимские книжники настоятельно утверждали, что «в Нем веельзевул» и что при помощи этого-то бесовского князя Он и изгоняет бесов» (Мф. 12:24; Мк. 3:22; Лк. 11:15).

Иисус же Христос, зная помышления их, подозвал их и начал говорить притчами: «Как может сатана сатану изгонять? Если царство разделится само в себе, то оно запустеет. И если город или дом разделится сам в себе, то он не может устоять. Так и сатана, если изгоняет сатану и, значит, восстал на самого себя и разделился, то не может устоять царство его, но пришел конец ему. Это Я замечаю на счет вашего разглашения, будто Я чрез веельзевула изгоняю бесов. И если Я при помощи веельзевула изгоняю бесов, то сыны ваши чьею помощью изгоняют?» (А так как вы не обвиняете своих заклинателей, то) «на суде они будут вашими обвинителями» (в предубеждении насчет Меня). (Мф. 12:25-27; Мк. 3:23-24; Лк. 11:17-19).

«А если Я перстом Божиим (или) силою Духа Божия изгоняю бесов, — это значит, что дошло до вас Царствие Божие» (Мф. 12:28; Лк. 11:20).

«Когда сильный с оружием охраняет свой дом, тогда имение его в безопасности. Никто не может, вошед в этот дом, восхитить в нем имущество, если прежде не свяжет сильного. Но когда Сильнейший его придет и победит его, тогда отберет все оружие, на которое тот надеялся, расхитить дом его и разделит похищенное у него. Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не со Мною собирает, тот расточает» (Мф. 12: 29-30; Мк. 3:27; Лк. 11: 21-23).

«Потому истинно говорю вам: все грехи и хуления, какими бы ни хулили, простятся человекам; даже если кто скажет слово на Сына Человеческого, прощен будет; но кто произнесет хулу на Духа Святого» (т.е. на чудесные действия, о которых знает, что они совершены Им), «тому не будет прощения ни в сем веке, ни в будущем, но повинен он вечному суду». Это Он сказал на счет тех, которые говорили, будто в Нем дух нечистый (Мф. 12: 31-32; Мк. 3: 28-30).

Потом, обращая их внимание на то, что по делам Его, благотворным и святым, нельзя заключать, чтобы Он был в союзе с духами злобы, а напротив, богохульные речи их самих обличают в них дух злой, Он присовокупил: «Согласитесь же, что дерево хорошо, если плод его хорош; или опять согласитесь, что худо дерево, когда плод его худ; потому что дерево по плоду узнают. Порождения ехидны! Как вы можете говорить доброе, будучи злы? Потому что уста выражают то, чем полно сердце. Добрый человек из доброй сокровищницы сердца выносит доброе; а злой человек из злой сокровищницы выносит злое. Но Я сказываю вам, что за всякое вредное слово, какое произнесут люди, дадут ответ в день суда». (Помните, что говорится:) «по словам твоим могут оправдать тебя, и по словам твоим могут осудить тебя» (Мф. 33-37).

Кого надо разуметь под сынами фарисеев (Мф. 12:27; Лк. 11:19)

Св. Иоанн Златоуст под словами сыны ваши разумеет учеников Господа, которые уже получили от Него власть изгонять бесов и изгоняли их, и дает такой смысл всему этому изречению Господа: «Апостолы чьею силою изгоняют бесов?.. Если Я, как вы говорите, изгоняю бесов силою веельзевула, то тем более они как получившие на то власть от Меня. Однако ничего подобного о них не говорите. Почему же вы Меня, даровавшего им власть сию, обвиняете, а их освобождаете от обвинений? Впрочем, это не избавит вас от наказания, а подвергнет еще большему. Посему-то Спаситель присовокупил: они будут вам судиями. Поелику ученики Мои, будучи одного с вами рода и получив одинаковое образование, веруют в Меня и повинуются Мне, то очевидно, что они судят тех, которые делают и говорят противное» (ср. Феофилакт). Другие под словами сыны ваши разумеют учеников фарисейских, которые упражнялись в заклинаниях злых духов (Деян. 19:13) и, может быть, по милости Божией к одержимым злыми духами, действительно иногда изгоняли их. Смысл всему этому изречению в этом случае дается такой: ваши ученики также изгоняют бесов — чьею силою? Если справедливо, как вы говорите, что Я, изгоняющий бесов, изгоняю их силою князя бесовского, то есть имею сношение с нечистою силою, то вы так же должны смотреть и на своих учеников, что и они имеют сношения с нечистою силою и изгоняют бесов тою же силою. Однако о них вы не говорите и не скажете так, следовательно, и о Мне не можете говорить этого, а должны признать, что таковые дела Я делаю силою Божиею. Следовательно, ваши же ученики могут быть судьями вашими, могут свидетельствовать, что вы неправо мыслите о силе, которою Я изгоняю бесов, и вывести вас из заблуждения относительно Моих действий и уверить вас, что здесь действует сила Божия.

Мысли святителя Феофана на 24-й ст. 3 гл. Евангелия от Марка

«Мысли на каждый день года»

Аще царство на ся разделится, не может стати царство то. Пока качествует единомыслие лукавства греховного, крепко бывает в нас царство тьмы и греха; но когда благодать Божия плененную грехом часть духа привлечет к себе, освободив ее из плена, тогда происходит разделение: грех на одной стороне, добро на другой. Коль скоро, вследствие сего возбуждения, сознанием и свободою человек сочетается с добром, грех теряет всякую опору и идет к разложению. Постоянство в принятом добром намерении и терпение в трудах по нему совсем расстраивают грех и истребляют. Тогда начинается царство добра внутри и стоит, пока не вкрадется какое-либо злое помышление и, привлекши к себе произведение, не произведет снова разделения. Дай только ход зародившемуся греховному заблуждению, сочетайся с ним и произведи его в дело, — опять начнет добро слабеть, а зло расти, пока совсем его не истребит. Это почти непрерывная история внутренней жизни у тех, кои слабосерды и не имеют твердого нрава.

Мысли святителя Феофана на 21-22 ст. 11-й гл. Евангелия от Луки

«Мысли на каждый день года»

Егда крепкий вооружився хранит свой двор, во смирении суть (безопасны) имения его: егда же креплей его нашед победить его, все оружие его возмет, на неже уповаше, и корысть его раздает (Лк. 11: 21-22).

Это иносказание объясняет, как Господом разоряется власть бесовская над душами. Пока душа в грехе, ею владеет дух злой, хоть не всегда явно показывает то. Он сильнее души потому и не боится восстания с ее стороны, властвует и тиранствует над нею без сопротивления. Но когда Господь приходит в душу, привлеченный верою и покаянием, тогда разрывает все узы сатанинские, изгоняет бесов и лишает его всякой власти над душою такого. И пока работает душа та Господу, бесы не могут возобладать над нею, ибо она сильна Господом, сильнее их. Когда же душа оплошает и отшатнется от Господа, бес опять нападает и одолевает, и бывает ей, бедной, хуже, чем прежде. Это всеобщий невидимый порядок явлений в духовном мире. Если б у нас открылись умные очи, мы увидели бы всемирную брань духов с душами; побеждает то одна, то другая сторона, смотря по тому, общаются ли души с Господом верою, покаянием и ревнованием о добрых делах или отстают от Него нерадением, беспечностью и охлаждением к добру.

Мысли святителя Феофана на 30 ст. 12-й гл. Евангелия от Матфея

«Мысли на каждый день года»

1) Иже несть со Мною, на Мя есть: и иже не собирает со Мною, расточает. Выходит, что можно целый век трудиться и думать, что собрано много всякого добра, — а все ни к чему, коль скоро собираемо было не с Господом. Что же значит собирать с Господом? Трудиться и действовать по вере в Господа, по заповедям Его, с помощью благодати Его, воодушевляясь обетованиями Его, жить так, чтоб духом жизни был дух Христов. Есть в мире две области — добра и зла, истины и лжи. Только добро и истина составляют настоящее имение, прочное и ценное; но добро и истина только от Господа и приобретаются лишь с помощью Его. Понятно, что кто не с Господом собирает, тот не соберет истины и добра — не соберет того, что можно назвать настоящим имением, прочным и ценным. Если же, кроме этого, ничего нельзя назвать прочным и ценным, то что ни собирал бы кто, все не впрок, все напрасный труд, напрасная трата сил и времени.

2) Иже несть со Мною, на Мя есть: и иже не собирает со Мною, расточает (Мф. 12:30).

Кто с Господом? Тот живет и действует в духе Его, кто не позволяет себе ни мыслей, ни чувств, ни желаний, ни намерений, ни слов, ни дел, которые были бы неугодны Господу и противны Его явным заповедям и определениям. Кто живет и действует иначе, тот не с Господом, следовательно, не собирает, а расточает. Что же расточает? Не только силы и время, но и то, что собирает. Богатство, например, не с Господом собирает тот, кто копит только его, не делясь с другими и себя лишая даже нужного, или кто, собирая его, частью истрачивает на пышное содержание себя, частью расходует на тщеславные жертвы, частью оставляет наследникам. На тот свет явится он ни с чем и будет там беднейшим из беднейших. Напротив, с Господом собирает тот, кто чрез руки бедных и нуждающихся препровождает собранное в вечные сокровищницы. Когда умрет такой человек, на том свете все найдет сохраненным, нерасточенным, хотя бы он всю жизнь свою расточал. То же самое приложимо и к собиранию знаний. Тут расточение еще очевиднее, потому что еще здесь становится явным, как не о Господе мудрствующий собирает будто горы знаний, а между тем все они — хлам, призрак истины, а не истина. У таких не только не бывает знания, но и смысл человеческий теряется. Они начинают бредить, как сонные. Читайте системы материалистов, и вы увидите, что это так.

Изъяснение слов Иисуса Христа: иже несть на вы, по вас есть. Иже несть со Мною, на Мя есть (Лк. 9:50; 11:23)

«Воскресное чтение», 1807

По первому изречению, кажется, довольно только не противоречить проповеди евангельской, чтоб быть с нею согласным; а по второму требуется, напротив, положительное согласие с учением веры.

Но противоречия здесь нет нисколько. Первое сказано о тех, кои не разоряют дела Божия, стараются даже сами подражать истинным посланникам Христовым, хотя и не имеют искреннего желания споспешествовать вере. Пусть они продолжают свой труд, говорит Господь, повредить делу Моих посланников они не могут. Так и апостол Павел после смотрел на лицемерно проповедующих, но проповедующих Христа. Всяцем, говорит он, образом, аще лицемерием, аще истиною Христос проповедаем есть: и о сем радуюся, но и возрадуюся (Флп. 1:18). Но последнее изречение направлено против явных врагов Христовых — фарисеев, кои учили совсем противному, нежели Сам Христос и Его апостолы и составляли для себя и других свое самодельное спасение. О них-то говорит Господь: иже несть со Мною, на Мя есть: и иже не собирает со Мною, расточает (Мф. 12; 30). Нельзя устроить спасение без Спасителя, нельзя дать другому жизни, не заимствовав ее от Источника жизни. Кто без Иисуса Христа думает спасать других, тот не спасает, а погубляет: без Него не может творити ничесоже добраго (Ин. 15:5).

Итак, напрасно нравоучитель-философ стал бы хвалиться, что он, проповедуя рационализм (веру в один разум), хотя другим путем, но к той же цели приводит, как и Евангелие. Нет! Уча без веры и не для веры истинной, он не собирает со Христом, а расточает. Но пусть и философия путем разума показывает нам нужду спасения чрез веру Христову, пусть даже исследует истины нашей веры, только бы исследование ее было беспристрастное и здравое; она не повредит истине Божией, которая не боится исследований разума. Философия в таком случае не против нас, а по нас есть.

Толкование св. Василия Великого (Мф. 12:28 и Лк. 11:20)

По свидетельству трех евангелистов, Господь сказал иудеям: аще ли же Аз о Дусе Божии изгоню бесы, убо постиже на вас Царствие Божие (Мф. 12:28), а Лука говорит, что Он сказал: аще ли же о персте Божии изгоню бесы, убо постиже на вас Царствие Божие (Лк. 11:20). Посему как знамения, бывшие в Египте чрез Моисея и произведенные перстом Божиим, так и дивные знамения Самого Бога совершены действием Духа. Но как в чудесах Моисеевых, так и в чудесах Господних Дух называется перстом Божиим не потому, что Он такая же малая сила у Бога, как у тела перст, но поелику одно из дарований, раздаваемых Духом, есть дарование чудес и исцелений, то одно дарование, а не все дарования Духа называет Писание перстом. Овому бо духом дается слово премудрости, иному же слово разума, о том же Дусе, иному же дарования исцелений, иному же пророчество и т.д. (1 Кор. 12: 8-11). Иной сказал бы, что все сии и другие, какие только есть, дарования Духа составляют как бы тело Его, одно же какое-нибудь из дарований есть перст.

Грех против Духа Святого

«Воскресное чтение», 1876

Сего ради глаголю вам: всяк грех и хула отпустится человеком, а яже на Духа хула, не отпустится человеком: и иже аще речет слово на Сына Человеческого, отпустится ему: а иже речет на Духа Святого, не отпустится ему ни в сей век, ни в будущий (Мф. 12: 31-32). Эти слова составляют начало обширной речи Спасителя о грехах языка человеческого. В ней Он говорит о трех различных родах этих грехов, от которых предостерегает Своих слушателей. Сначала, в нашем тексте, Господь Иисус говорит о самом большем грехе языка, о богохульстве; потом о всех злых словах, которые составляют излияние злого сердца (ст. 33-35); и наконец, предостерегает от бесполезных слов, за которые мы некогда должны будем дать отчет (ст. 36-37).

Мы обратим здесь внимание только на грех богохульства, и главным образом на грех против Святаго Духа, за который нет прощения, и посмотрим, в чем он состоит, почему он так важен и остается без прощения.

Уже вводные слова Спасителя: сего ради глаголю вам, а также повторение Его слов (ст. 32) показывают нам важность их; но если ближе рассмотрим их, то сначала увидим в них утешительное обещание прощения грехов вообще, а потом строгую угрозу непрощаемости греха против Святого Духа.

Таким образом, в нашем тексте прежде всего заключается утешительное обетование прощения грехов, которое Господь высказывает в словах: всяк грех и хула отпустится человеком. Но эту истину, которую обыкновенно проходят без внимания, при рассмотрении вышеприведенных слов Господа, мы прежде сего и должны обратить внимание по ее важности и утешительности.

Господь Иисус Христос в начальных словах Своей речи учит нас, что грехи прощаются, что Бог готов простить величайшие и тягчайшие грехи, если только мы в духе и истине прибегаем к Нему. У Тебя прощение, да благоговеют пред Тобою (Пс. 129:4). Всякий грех, говорит Иисус Христос, как бы велик, тяжел и гнусен он ни был и как бы часто ни совершался, простится людям, и именно по благодати Божией и ради крестных заслуг Иисуса Христа. Если будут грехи ваши как багряное — как снег убелю; если будут красны, как пурпур — как волну убелю (Ис. 1:18). Благость и милосердие Божие так далеко простираются, что Он готов простить и вопиющие на небо грехи, как грех Каина, и даже богохульство. Апостол Павел, например, говорит о себе, что он прежде был хулитель, но что был помилован (1 Тим. 1:13). Далее Иисус Христос говорит: и иже аще речет слово на Сына Человеческого, простится ему. Многие говорили против Сына Человеческого во время жизни Его на земле и во время смерти Его на Голгофе; многие, к сожалению, говорят еще и теперь; но и такие грешники могут найти прощение под крестом Спасителя. Хотя бы грехи человека восходили до неба, но благодать Божия бесконечно больше и Кровь Иисуса Христа, Сына Божия, очищает от всякого греха (1 Ин. 1:7).

После утешения, предложенного в первых словах Господа, и обещания милосердия, следует угроза, что грехи против Духа Святого не будут прощены Богом: а иже речет на Духа Святого, не отпустится ему ни в сей век, ни в будущий.

Эти строгие слова, возбуждающие в каждом священный ужас к этому греху и совершенно его, необходимо приводят к вопросу: в чем именно состоит грех против Святого Духа? Ответ представляет связь речи, в которой стоит рассматриваемый нами текст или обстоятельства, послужившие поводом к произнесению Господом слов о грехе против Святого Духа. Евангелист повествует, что Иисус Христос только исцелил бесноватого, который был слеп и нем (ст. 22). И дивился весь народ, и говорил: не это ли Христос, Сын Давидов? Фарисеи же, услышав сие, сказали: Он изгоняет бесов не иначе, как силою веельзевула, князя бесовского (ст. 23-24). Фарисеи в своей вражде против Иисуса Христа лучше всего желали бы отвергнуть чудо, как это часто они делали; но этого теперь не могли они сделать, так как чудо происходило пред глазами всего народа; к тому же это был факт, которого не мог совершить ни один человек. И так как чудо изгнания беса было несомненно, то вражда и злоба довела их до того, что они сказали: «Он изгоняет бесов силою веельзевула, князя бесовского».

Несомненный факт, что они были ожесточенные враги Иисуса и говорили так только вследствие злобы своей. Несомненно также, что они говорили это вопреки ясному своему сознанию, говорили против совести; ибо когда они посылали своих учеников вместе со слугами Ирода к Иисусу, то говорили: «Учитель! мы знаем, что Ты справедлив и истинно пути Божию учишь» и т.д. (Мф. 22:16). И Никодим, который хотя здесь и не мог участвовать, но был фарисей и князь иудейский, говорил Иисусу, как бы от имени всех: «Равви! мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога, ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог» (Ин. 3:2). И если и другие чудеса Иисуса Христа почему-либо могли быть неубедительны для фарисеев, то изгнание Им беса должно было убедить их в Божественном посланничестве Его, так как оно было откровением выше человеческой силы, доказательством силы Божией, Святого Духа, которой нельзя было отрицать, вследствие чего и дивился весь народи почти готов признать Иисуса Мессией, Сыном Давида. Фарисеи желали помешать этому, но так как факт чуда был доказан, то они в злобе своей прибегли к богохульному утверждению, что Он изгоняет бесов не иначе, как силою веельзевула, князя бесовского, и это был грех против Святого Духа. Поэтому он состоял в том, что они Иисуса, Святого Израилева, обвиняли в союзе с диаволом, и чудеса Его приписывали силе диавола, между тем как эти дела совершались действием силы Божией, Святого Духа, Которым так обильно исполнен Иисус Христос, что очень хорошо знали это фарисеи и клеветники. В общем, это не только было гнусное обвинение Иисуса Христа, но и дерзкое порицание Святого Духа, Которым Иисус Христос совершал Свои чудеса, — порицание, которое было тем виновнее, что происходило из диавольской злобы и высказано было совершенно против совести. А что это был грех против Святого Духа, о котором здесь говорит Иисус Христос, яснее всего открывается из слов евангелиста Марка, приведенных им непосредственно за объясняемыми нами словами Господа: потому что они говорили: в Нем нечистый дух (Мк. 3:30). Они не только обвиняли Иисуса Христа, но и Святого Духа, пребывавшего в Нем, называли нечистым, диавольским духом и порицали Его самым возмутительным образом. Высочайшее откровение благодати и милости Божией было заподозрено и потоптано ногами, объявлено делом диавола, в чем высказалась ужасная их злоба и высочайшая степень вражды против Бога.

Ясное название этого греха против Духа Святого находится только в приведенном месте евангелиста Матфея и в обоих параллельных местах Марка и Луки; но сюда же относятся и следующие слова Ин. 7:32 и далее, 8:48; 10:20, 31; Деян. 4: 13-17; 5:17 и далее, 23:40; 7:51 и далее, в которых говорится, что фарисеи превратным образом судили о словах и делах Христа и апостолов, бессовестно хулили их, препятствовали обращению других и таким образом дерзко противились действию Святого Духа.

Сверх того, нужно принять во внимание, что грех против Духа Святого, о котором говорится в нашем тексте, совершается не только по отношению к лицу Святого Духа, но и по отношению к служению и деятельности Его, так что этот грех состоит не только в том, что когда кто-либо дерзким образом словами порицает Святого Духа, но он совершается и тогда, когда упорно Ему противодействуют. Ибо человек в этом противодействии может зайти так далеко, что отвергает от себя Святого Духа, посмевается над всеми Его внушениями и с ожесточением закрывает свое сердце, чтобы не слышать Его голоса, подобно тем иудеям, к которым говорил первомученик Стефан: Жестоковыйные! люди с необрезанным сердцем и ушами! вы всегда противитесь Духу Святому, как отцы ваши, так и вы (Деян. 7:51). Святой Дух оставляет наконец таких упорных людей и удаляется от них, и так как Он вследствие этого не возбуждает в них ни покаяния, ни веры, они никогда не могут найти прощения.

Правда, нужно заметить, что Господь Иисус говорит здесь о речах против Святого Духа и о хуле против Него, следовательно, о грехах слова и языка; но эти речи или хула, проистекая из сердца, открываются в жизни и делах человека, и следовательно, потому заключают в себе злые мысли и стремления.

Таким образом, грех против Святого Духа чрезвычайно тяжел, так как он всегда совершается вопреки ясному сознанию и по диавольской злобе. Он есть грех против собственно существа Божия, потому что Бог есть Дух. Поелику же, далее, существо Божественное составляет любовь, то грех против Святого Духа потому такой страшный грех, что им уничижается и хулится любовь и благость Божия. Кто таким образом, несмотря на все предостережения и действия Святого Духа, вопреки ясному сознанию, возмущается против света и познания истины, тот совершает духовное самоубийство. Грех этот потому крайне тяжел и не находит себе прощения, что он представляется совершенным ожесточением и нераскаянностью, высшею степенью злобы и вражды против Бога. Как велик и страшен пред Богом этот грех, показывает история современных Ною людей, о которых Господь сказал: не имать пребывати Дух Мой в человецех сих, зане суть плоть (Быт. 6:3), и следствием сего было истребление их потопом. Далее, пример израильтян в пустыне, которые ожесточили сердца свои против голоса Святого Духа и поэтому не вошли в покой Божий (Евр. 3: 7-11). Затем новый пример греха против Духа Святого и дальнейших следствий его мы видим в Анании и Сапфире, которые за ложь против Духа Святого тотчас были наказаны смертью (Деян. 5: 1-11).

Господь Иисус Христос говорит: не отпустится ему, согрешившему против Духа Святого, ни в сей век, ни в будущий, потому что этот грех, как мы уже показали, чрезвычайно страшен, так как оным всецело отвергается Сам Святой Дух и вместе с тем благодатные Его действия и возможность прощения, и потому что так Бог определил и нашел это справедливым. Некоторые утверждают, что выражения ни в сей век, ни в будущий относятся к тогдашнему иудейству и начинавшемуся христианству; но слова Господа, очевидно, означают нынешнее состояние жизни и вечность. Это подтверждают и слова в Евангелии Марка, где сказано: но кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения во век, но подлежит он вечному осуждению (3:29). Из этих же слов Господа ни в сей век, ни в будущий естественно вытекает заключение, что некоторые грехи, не прощенные в сем веке, могут быть прощены в будущем веке. Это прощение может быть исходатайствовано молитвами Святой Церкви, которая и молится за скончавшихся в вере, но не успевших принести покаяния и получить прощения за свои вольные и невольные прегрешения.

Мысли при. Исидора Пелусиота о хуле на Святого Духа

Кн. 1, пис. 69

Хула на Сына Человеческого потому может быть прощена, что хулящие Его злословят Его дотоле, пока, по слепоте душевных очей, не видят того, что в лице Его непостижимым образом Божество соединилось с бренною плотью, то есть злословят по неведению сокровенного в Нем Божества; но когда очистят душу свою, то, уразумев воплощение Божества, делаются верующими, а чрез сие избегают осуждения. Но что касается хульников Святого Духа, то сии обнаруживают явную злобу и неблагодарность, потому что вооружаются против очевидных дел Божиих, как, например, иудеи, кои, хотя ясно видели, что Иисус Христос Божественною силою исцелял больных и изгонял бесов, тем не менее говорили, что Он это делал посредством веельзевула, а хула, которая касается прямо Божества, не может быть прощена.

О том же мысли св. Афанасия Александрийского

Тв. св. Афанасия Александрийского, из Бесед на Евангелие от Матфея

Священные Писания возвещают нам, что Христос по неизреченном единении двусоставен, и именно из Божества и человечества. Ибо Слово плоть бысть. Итак, Сам Христос именует Божество Слова Духом Святым, как и самарянке сказал: Дух есть Бог (Ин. 4:24), а человечество Слова — Сыном Человеческим (Ин. 13:31); ибо говорит: ныне прославися Сын Человеческий. И иудеи, оскорблявшие всегда Бога, в отношении ко Христу впадали в сугубую хулу. Одни, соблазняясь плотию Его, тем, что Он Сын Человеческий, почитали Его пророком, а не Сыном Божиим, и называли Его ядцею и винопийцею (Мф. 11:19), и сим даровал Он прощение, потому что полагалось тогда начало только проповеди, и для мира невместимо было уверовать в Бога, соделавшегося человеком. Почему и говорит Христос: иже аще речет слово на Сына Человеческого, то есть на тело Его, отпустится Ему. Ибо осмелюсь сказать, что и самые блаженные ученики не имели совершенного понятая о Божестве Его, пока не снисшел на них Дух Святой в день Пятидесятницы; потому что и по воскресении, видя Его, ови поклонишася, ови же усомнишася (Мф. 28:17), однако не были за сие осуждены. Но которые хулят Духа Святого, то есть божество Христово, и говорят, что о веельзевуле, князь бесовстем, изгонит бесы (Лк. 11:15), тем не отпустится ни в сей век, ни в будущий. Заметить же надлежит, что Христос не сказал: не отпустится хулившему и покаявшемуся, но хулящему, то есть пребывающему в хуле. Ибо достодолжное покаяние разрешает все грехи. Иные, исследуя сказанное, говорят, что четыре есть способа, которыми совершается отпущение грехов, и два из них имеют место здесь, а два — в будущем веке. Поелику память наша не в состоянии упомнить все прегрешения целой жизни, чтобы человеку покаяться в них здесь, то человеколюбивый Господь наш для не покаявшихся, как говорят они, предуготовил два способа покаяния в будущем веке. Когда делал кто добро без различия или подвигнутый состраданием к ближнему, или по другим каким человеколюбивым побуждениям; тогда в будущем веке, во время суда, будет сие взвешено, и если окажется в этом какой перевес, то будет ему прощение. И это — первый способ. А второй есть следующий: когда кто, одержимый грехами, слыша, что говорит Господь: не судите, да не судими будете, и убоявшись, никого не осуждает за житие его, то, как хранитель заповеди, он не осудится, потому что Всенеложный не забывает Своей заповеди. Другие же два способа прощения имеют место здесь. Когда кто, будучи во грехах, по смотрению промысла Божия, подвергается несчастиям, нуждам, болезням, ибо чрез это Бог неизвестным нам образом очищает его. И если искушаемый благодарит, то за благодарность приемлет награду. Если же не благодарит, то осуждается и за те грехи, за которые терпит он наказание, и сверх того подвергнется ответственности за неблагодарность. Поэтому, кто грешит в чем-либо пред людьми, тот имеет много случаев к получению прощения. Ибо кто грешит против одного человека и делает добро другому человеку, тот оправдывается тем же самым естеством, против которого согрешил. Но хула на Духа есть неверие, и нет другого случая к получению прощения, как делаться верным; и грех безбожия и неверия не простится ни здесь, ни в будущем веке.

Иисус Христос укоряет фарисеев за требование знамения от Него (Мф. 12: 38-45; Лк. 11:16, 24-26, 29-32)

Тогда некоторые из книжников и фарисеев, чтобы испытать, Мессия ли Он, сказали Ему: «Учитель! Хотелось бы нам видеть от Тебя знамение». То есть им хотелось и себя и других уверить, что исцеления больных, как, например, и теперь бесноватого, слепого и немого, не так важны, чтобы из-за них провозглашать Иисуса Мессиею, Сыном Давидовым, а пусть, говорили они, Он покажет им чудо с неба, как Моисей, который послал манну с облаков, как Иисус Навин, который остановил солнце, или как Илия, который низвел то дождь, то огонь с неба. Уже стал сходиться во множестве народ, вероятно, чтобы посмотреть на что-то необыкновенное. Но Иисус Христос начал говорить: «Род лукавый и прелюбодейный знамения ищет; но знамения не будет для него, кроме знамения Ионы пророка. Потому что как Иона был во чреве китовом три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи». (Таким образом, Иисус Христос пророчествует о Своей смерти и погребении и дает разуметь, как некогда и в Иерусалимском храме по изгнании торгующих, что решительным знамением Божественной власти Его будет тридневное воскресение Его из мертвых). «Царица Юга, — продолжал Он, — восстанет на суд с людьми рода сего и осудит их, ибо она приходила от пределов земли послушать премудрости Соломоновой; и вот, здесь больше Соломона. Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Иониной, и вот, здесь больше Ионы». (Я мог бы показать вам и знамение с неба; но оно произведет впечатление на время. Неверие, как злой демон, возвратится и, нашедши в ваших сердцах ту же зависть и злобу, овладеет навсегда вашею душою и будет действовать еще ужаснее). (Мф. 38-42; Лк. 29-32).

Знайте: Когда нечистый дух выходит из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находя говорит: возвращусь в свой дом, из которого я вышел; и пришед находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собой других семь духов, злейших себя, и вошедши живут там: и бывает для человека того последнее хуже первого. Так будет и с этим лукавым родом (Мф. 43-45; Лк. 24-26).

Знамение Ионы пророка (Мф. 12: 39-40)

«Воскресное чтение», 1804

Он же отвещав, рече им; род лукав и прелюбодей знамения ищет: и знамение не дастся ему, токмо знамение Ионы пророка: якоже бо бе Иона во чреве китове три дни и три нощи, тако будет и Сын Человеческий в сердцы земли три дни и три нощи (Мф. 12: 39-40).

История Ионы есть высокое и дивное пророчество о Спасителе. Иона был знамением, говорит Сам Господь, знамением, которое предвозвещало великое событие новозаветное, подобно тому как с вечера чермнующееся море предвещает ведро (Мф. 16:2:4). С этой точки зрения посмотрим на чудесную историю древнейшего пророка, и мы найдем самые выразительные черты, прообразующие высочайший предмет всех древних пророков.

Корабль, на котором бежит Иона в Фарсис, наполнен разноплеменными плавателями, которые имеют каждый своего бога (Ион. 1:5). Воздвигается страшная буря и угрожает потоплением всему кораблю. Ни облегчение груза корабля, ни молитва к богам, ничто не помогает бедствующим. Не образ ли это всего рода человеческого, того состояния людей, в котором они были до явления благодати Искупителя? И здесь, в рассеянных языках на земле, видим страшные опасности и бедствия, видим нелепые заблуждения и гибельные пороки, брани и нестроения; и ничто не помогает человечеству: не дают ему мира и счастия ни мудрецы, ни правители и законодатели.

И что еще? Над всем человечеством висит ужасная туча гнева Божия, и бездна вечной смерти готова поглотить всех грешников. Кто избавит этот великий корабль от страшной гибели?

На корабле, едущем в Фарсис, находится пророк, который, смиренно сознавая свою погрешность, обращает на себя все бедствия корабля и для спасения его предлагает самого себя в жертву: возмите мя, говорит, и вверзите в море, и утолится море от вас (1:12).

Так для всего человечества обретается один Избавитель — Господь Иисус Христос. Сын Божий говорит к Отцу: жертвы и приношения не восхотел ecu, тело же свершил Ми ecu: всесожжений и о гресе не взыскал ecu. Тогда рех: се прииду, еже сотворити волю Твою, Боже (Пс. 39: 7-8). Он же, приближаясь ко времени страданий и смерти Своей, говорил: пастырь добрый душу свою полагает за овцы. — Аз душу Мою полагаю, да паки прииму ю. Никто же возмет ю от Мене, но Аз полагаю ю о Себе (Ин. 10:11, 17-18). И вот, наконец, действительно предает Себя в руки убийц: Аз есмь: аще убо Мене ищете, оставите сих ити (Ин. 18:8). Разъяренное море отверзает свои бездны и приемлет Иону. В то же время ужасное чудовище моря поглощает пророка и становится ему гробом. И преста море от волнения своего. Так все лютые бедствия, все стрелы гнева Божия обращает к Себе Божественный Искупитель наш. Ужаснейшая из всех казнь и смерть вземлет Его от среды живых. И сею искупительною жертвою умилостивляется раздраженное против нас правосудие Божие; Божественною Кровию погашается пламень геенны, для нас возжженной! Иона молится во чреве кита. Молится и Господь посреди страданий смертных: молится в саду Гефсиманском, предавая волю Свою в волю Отца, пригвожденный ко кресту, испрашивая помилования самим распинателям, вися на кресте, молится, призывая любовь Отца Своего, с молитвою же, наконец, исходит дух Его из умученного крестными страданиями тела...

Сравним молитву Ионы с молитвою Богочеловека на кресте. Во чреве кита так вопиет к Богу пророк, изображая все ужасы своего состояния: отвергл мя ecu во глубины сердца морского. — Аз рех: отринухся от очию Твоею: еда приложу призрети ми ко храму святому Твоему? Возлияся на мя вода до души моея, бездна обиде мя последняя (Ион. 2: 4-6). Не подобный ли сему, только несравненно в высшей степени скорбный, глас слышится на кресте? Боже Мой, Боже Мои! вскую мя оставил ecu? — Боже Мой, воззову во дни, и не услышиши, и в нощи, и нет мне покоя. Ты же во святем живеши, хвало Израилева! Обыдоша мя телцы мнози; яко вода излияхся и рассыпашася вся кости моя; в персть смерти свел мя ecu (Пс. 21: 2-4, 13, 15, 17).

Но вот и молитва упования во глубинах сердца морского: да взыдет из истления живот мой к Тебе, Господи Боже мой! Внегда скончаватися от мене души моей, Господа помянух, и да приидет к Тебе молитва моя ко храму святому Твоему (Ион. 2: 7-8). Та же молитва о помощи в душе Страдальца Голгофского: Ты же, Господи, не удали помощь Твою от Мене: избави от оружия душу Мою; спаси Мя от уст Львовых (Пс. 21: 21-22).

Не ревность ли о славе Божией, ревность к Богослужению истинному довершает молитву Ионы? Хранящии суетная и ложная, (вы, слепые поклонники идолов) милость свою (своего благодетеля Бога истинного) оставиша. Аз же со гласом хваления и исповедания пожру Тебе, елика обещах, воздам Тебе, во спасение мое Господеви (Ион. 2:10-11). Ревность о славе Божией, уверенность в скором распространении повсюду спасительной веры оканчивает молитву крестную: Повем имя Твое братии моей, посреде Церкве воспою Тя. От Тебе похвала моя, в церкви велицей исповемся Тебе. Помянутся и обратятся ко Господу вcu концы земли, и поклонятся пред Ним вся отечествия язык. Семя мое поработает Ему: возвестит Господеви род грядущий: и возвестят правду Его людем родитися имущим, яже сотвори Господь (Пс. 21: 23-32).

Якоже бе Иона во чревь китове, три дни, и три нощи, тако был и Сын Человеческий. Сын Божий в сердцы земли три дни и три нощи (Мф. 12:40). Было три дня (хотя не полные), в которые не видели на земле живущего Спасителя нашего, и было три нощи (хотя не все три обыкновенные), в которые сокрыт Он был в сени смертной.

Исполнилась молитва Ионы: да взыдет из истления живот мой к Тебе, Господи Боже мой! Исполнилось и то, что еще предсказано в пророческой молитве у Давида: не оставиши душу мою во аде, ниже даси преподобному Твоему видети истления (Пс. 15:10). И повеле, Господь китови, и изверже Иону на сушу (Ион. 2:11). Искупителя нашего Бог воскреси, говорит апостол Петр, разрешив болезни смертные, якоже не бяше мощно держиму быти Ему от нее (смерти), как начальнику жизни (Деян. 2:24).

Что последовало за чудесным исшествием Ионы из кита? Пророк проповедью покаяния оглашает великий языческий город — Ниневию; развращенные язычники смиряются и веруют Богу истинному, и город, уже предназначенный на истребление, покрывается милосердием Божиим. Какое прекрасное изображение того, что совершилось несравненно в большем виде по воскресении Господа! От лица Распятого апостолы и преемники их проповедуют покаяние народам; самые грубые язычники, как и образованные, простые и мудрые, цари и целые царства обращаются к Богу истинному, к вере в Бога — Спасителя грешников; весь род человеческий, над которым тяготело проклятие Божие, покрывается благодатью, которая призывает всех в Царство Небесное и всех верующих вводит туда.

Мысли при. Исидора Пелусиота о трех днях и ночах пребывания Господня во гробе (Мф. 12:40)

Творения свв. отцов. Тв. св. Исидора Пелусиота

Вот объяснение, что Господь три дня и три ночи пребыл во гробе. Написано: якоже бе Иона во чреве китове три дни и три нощи, тако будет и Сын Человеческий в сердцы земли три дни и три нощи (Мф. 12:40). Посему возвещающий о Себе, что исполнит прообразованное Ионою, в точности зная сие (потому что Сам был с Ионою и ввергаемым в глубину и извергаемым из глубины), несомненно исполнил это, столько же времени пробыв во гробе, сколько Иона в ките. Если же требуешь и другого объяснения, вот оно. В шестый час пятка Господь распят, от шестого часа до часа девятого была тьма, разумей это как ночь; от девятого часа опять свет; это уже день; вслед за сим ночь пятка; суббота еще день; ночь субботы и утро дня Господня, как говорит евангелист: свитающи во едину от суббот (Мф. 28:1). Если же хочешь знать и третье объяснение, то оно таково: в пяток Господь предал дух, — это один день; был во гробе всю субботу, потом и субботнюю ночь; когда воссиявал день Господень, восстал из гроба, и это еще день, потому что по части, как сам знаешь, познается целое. Так и мы обыкли совершать поминки скончавшихся. В каком бы часу дня ни скончался кто, миновав только следующий день, на другой после него обыкновенно правим третины умершего. Имеешь теперь, как думаю, разрешение вопроса. А если упорные состязатели требуют полных трех дней и ночей, то отвечай: и царь, если, вняв ходатайству и прошению заключенных в рудокопнях и тюрьмах, обещает простить им вину по истечении третьего дня, дает же свободу, предварив этот срок, то сею скоростью наипаче доказывает истинность обещания. И Владыка, восстав из мертвых скорее, нежели обещал, справедливо от всех да приемлет поклонение.

Там же

Крайне дивлюсь и изумляюсь несмысленности спрашивающих: по какой причине Христос воскрес прежде трех дней? Ибо, если утверждают, что Он вовсе не воскрес, то для чего входят в разыскания о времени? Если же воскрес, но раньше, нежели обещал, то да признают, что воскресением доказана вместе и несомненная истина изреченного Им. Ибо, совершив, что было и казалось (говорю это, судя по немощи человеческой) невозможным, конечно, не оказался бы немощным для возможного, хотя всего более показывало бы немощь, если бы воскрес позднее; а то, что воскрес ранее, служило доказательством самой великой силы. И потому, что уничтожил тьмочисленные списки эллинских богов, ниспроверг всех идолов, истребил нечестивые жертвенники, обагренные человеческими кровми, привел в бессилие диавола, обратил в бегство демонов, укротил дикие племена, иудеев подверг великим бедствиям, а уверовавших в Него возводит превыше неба, — надлежало им поклониться Его Божественной и непреодолимой силе, а не спорить о часах. Ибо что всего важнее и превышает всякий разум, то не может быть опровергнуто маловажным. Но, впрочем, поелику преизобилие истины велико, попытаюсь приступить к рассмотрению самого дела. Итак, в отражение их нападения, сказано им будет следующее: если увидим, что какой-либо должник, обещавшийся уплатить заимодавцу своему долг по прошествии трех дней, уплатил прежде срока, то осудим ли, как солгавшего, или подивимся, как более должного устоявшему в истине? Я держусь последнего, а конечно, того же мнения и они. Посему, что же несообразного в этом, если Христос сказал, что воскреснет в третий день, воскрес же ранее, чтобы показать Свою силу, привести в омертвение стражей и заградить уста иудеям? Воскреснуть ранее — сие не подавало повода к обвинению, а замедление воскресения внушило бы великое подозрение. Воскресение надлежало совершиться, когда стража была при гробе и стерегла. А если бы совершилось по истечении назначенных дней и по удалении стерегущих, то дело показалось бы подозрительным.

Если же Христос не воскрес, то как апостолы именем Его совершали такие знамения? Почему недостоверными будут те свидетели, которые тысячами опасностей и смертей уверяли в истине не чернилами, но собственною своею кровью запечатлев свидетельство? Но если нужно дойти до самой точности, то скажу еще следующее. Христос изрек, что воскреснет в третий день; имеешь пяток, имеешь и субботу до захождения солнца, а по субботе воскрес, коснувшись крайних дней и совершив весь средний вполне. Ибо и сказал, что воскреснет в третий день, а не после трех дней. Разорите, говорит, церковь сию, и треми денми воздвигну ю (Ин. 2:19). Да и пророк, песненно предвозвещая, что смерть восплачет тогда, будучи связана крепчайшею смертию, сказал: исцелит ны по двою дню, в третий день воскреснем и живи будем о Нем (Ос. 6:3). Если же будут указывать на слова три дня и три нощи (Мф. 12:39), то отвечу, что прикосновением с оными исполнил обещание. Ибо все продолжение двадцати четырех часов называется одним днем. Но если кто родится или умрет, в первый или в последний из сих часов, причисляется ему самый день. Например, если кто родится пред самым захождением солнца, и день этот будет первый день месяца, то весь он причисляется родившемуся. А если другой родится по захождении солнца, то будет это уже второй день. Итак, почему же, когда разность во времени состоит в одном часе, а может быть, не составляет и одного часа, об одном говорится, что родился в первый день, о другом же, что во второй? Потому что для всякого явно и ясно, что один прикосновением только совершил предшествовавшие затем сутки, а другой жил последовавшие затем сутки, состоявшие из полных двадцати четырех часов. Посему, если подтверждается это и точным разумением времен, то для чего напрасно мучат себя усиливающееся утверждать, будто бы Истина не устояла в истине?

Толкование св. Григория Богослова на 43-45 ст. 12 гл. Евангелия от Матфея

Творения свв. отцов. Григория Богослова

Сподобившись, по дару, отпущения грехов, со всяким тщанием блюди оное, чтобы отпущение зависело от Бога, а соблюдение и от тебя. Как же сего достигнуть? Помни всегда Христову притчу; это будет для тебя самым лучшим и совершенным пособием. Вышел из тебя нечистый и вещественный дух, изгнанный крещением. Ему несносно гонение; он не терпит быть бездомным и бесприютным; проходит сквозе безводная места, где пересох Божественный поток (ибо там любит он быть); скитается, ища покоя, и не обретает. Приступает к душам крещеным, в которых порчу омыла купель. Боится воды, душит его очищение, как легион издох в море. Опять возвращается в дом, из которого вышел, потому что бесстыден и упорен; снова приступает, новые делает покушения. Если найдет, что Христос водворился и занял место, им оставленное, то снова отраженный уходит без успеха, продолжая свое жалкое скитание. Если же найдет в тебе место пометенное и украшенное, пустое, ничем не занятое, равно готовое к принятию того или другого, кто бы ни пришел первый, поспешно входит, поселяется с большими против прежнего запасами, и будут последняя горша первых. Ибо прежде была надежда на исправление и осторожность, а теперь явно стало повреждение, чрез удаление добра привлекающее к себе лукавое; почему для поселившегося обладание местом сделалось тверже.

Мысли епископа Феофана о том же

«Мысли на каждый день года»

Во всяком человеке, нераскаянно живущем во грехе, живет бес, как в доме, и всем у него распоряжается. Когда, по благодати Божией, такой грешник приходит в сокрушение о грехах своих, кается и перестает грешить, — бес из него изгоняется. Сначала он не беспокоит покаявшегося, потому что в нем на первых порах много ревности, которая, как огонь, жжет бесов и, как стрела, отражает их. Но потом, когда ревность начинает охладевать, подступает, и бес издали со своими предложениями, вбрасывает воспоминание о прежних удовольствиях и вызывает к ним. Не поостерегись только покаянник, — от сочувствия перейдет скоро к желанию; если и здесь не опомнится и не возвратит себя в состояние прежней трезвенности, то падение недалеко. Из желания рождается склонение на грех и решимость; внутренний грех готов, для внешнего ожидается только удобство. Представься оно, и грех будет сделан. С этим вместе бес опять входит и начинает гнать человека от греха ко греху еще быстрее, чем прежде. Это изобразил Господь притчею о вторичном возвращении беса в дом очищенный, подметенный.

Иисус Христос похваляет слушающих и соблюдающих слово Божие (Лк. 11: 27-28; 8: 19-21; Мк. 3: 31-35; Мф. 12:46;13:1)

Когда же Он говорил это, одна женщина, возвысив голос из народа, сказала Ему: блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, питавшие Тебя! А Он сказал: блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его! (Лк. 11 27-28).

Между тем Матерь Божия, которую всенародно ублажала женщина, и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним. Не могши подойти к Нему по причине множества народа, они послали к Нему, звать Его. Тогда кто-то сказал Ему: «Мать и братья и сестры Твои на дворе спрашивают Тебя, хотят видеть и говорить с Тобою». Но Он в ответ на это сказал: «Кто мать Моя и кто братья Мои?» — И, обозрев сидящих около Себя, указал рукою на Своих учеников и прибавил: «Вот мать Моя и братья Мои! Вообще, кто будет слушать слово Божие и сотворит волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат и сестра и мать». Вышел же в тот день из дома, Он пошел к морю (Мф. 12: 46-50; Мк. 3: 31-35; Лк. 8: 19-21).

Мать и братья Иисусовы

Свт. Филарет, митр. Московский.
Слово в день Рождества Пресвятой Богородицы

Седяше, повествует евангелист Марк, народ окрест Его (Иисуса). Реша же Ему: се Мати Твоя и братия Твоя и сестры Твоя вне ишут Тебе. И отвеща им, глаголя: кто есть мати Моя или братия Моя?

Что не хощет Он знать братий Своих, то понять нетрудно. В то время они были достойны такого отчуждения, потому что, как замечает евангелист Иоанн, ни братия Его вероваху в Него (7:5). Но и кроме вины неверования их, справедливо сие потому, что это были мнимые только братья Иисуса, ибо это было родство Иосифа, мнимого отца Иисусова. Таким образом, отрекаясь от братий, по рождению плотскому так называемых, Господь не отрицает истины земной, а утверждает небесную истину Своего Божественного происхождения.

Но каким образом и Матерь Господа подвержена одинаковому жребию с Его братиями? Она не мнимая, а истинная Матерь Его по человечеству; сего высокого достоинства никогда не унизила Она неверованием в Него, яко истинного Сына Божия. А Он то произносит вожделенное имя Матери, уклоняется от того, чтобы видеть Ее: кто есть Мати Моя? то видит Ее, и не дает Ей имени Матери: что есть, глаголет, Мне и Тебе, Жено? И паки: Жено, се сын Твой.

Вспомним. Его учение: иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин: и иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин (Мф. 10:37). Так поучая, так должен Он был и творить и примером дать силу поучению, по собственному Его правилу, что велий в Царствии Небеснем должен сотворить и научить (Мф. 5:19). Посему надлежало Господу Иисусу когда-нибудь в земной жизни Своей делом показать, как любит Он земную Матерь Свою совершенно, только паче Отца Своего Небесного, как сыновнюю по человечеству любовь приносит в жертву делу Божию, Им совершаемому.

Теперь смотрите, как сим умозрением объясняются дела Христовы, казавшиеся с первого взгляда непонятными.

Матерь Иисуса и братия Его приходят, чтобы взять Его из дома, где Он многочисленному народу проповедует небесную истину. Они предприняли сие по доброму побуждению, почитая Его находящимся в опасности, потому что Его враги оглашали Его то неистовым, то действующим чрез князя бесовского, и умышляли погубить Его. Но если бы Он покорился воле Своих сродников, то был бы нанесен вред делу Божию, не только потому, что безвременно прервалась бы Его проповедь, но и потому, что враги Его как доказательство клеветы употребили бы взятие Его сродниками как будто имеющего нужду в их попечении. Итак, должно было угождение Матери принести в жертву; и сия жертва опять была полным всесожжением, то есть Господь принес в жертву всю Свою любовь к Возлюбленной Матери, и самую мысль и память о Ней: кто есть Мати Моя?

Как бы так говорил Он: «Для чего волею земной Матери хотите вы отвлечь Меня от исполнения воли Отца Небесного? Когда сии две воли влекут в разные стороны, Я знаю и тотчас покажу, которой из них и с какою решительностью должно последовать. Оставляю земное рождение и родство, как бы Я забыл его, как бы его совсем не было: совершенно предан есмь воле Отца Небесного и делу Его, и Царствию Его; здесь ищу Себе и родства, если его иметь надобно; кто есть Мати Моя и братия Моя? Кто же они? Чада Божии, верующие во имя Его, иже не от крове, ни от похоти мужеския, но от Бога родишася (Ин. 1: 12-13); или паче: иже аще сотворит волю Божию, сей брат Мой, и сестра Моя, и мати Ми есть».

Когда несчастный пример и желания ваших родителей, сродников, людей, вами почитаемых и любимых, отвлекают вас от исполнения священных обязанностей к Богу, вовлекают в дела, противные закону, нарушающие мир совести, противные истинному благу и спасению бессмертной души вашей; тогда спросите себя и вы словом Иисусовым: кто есть мати моя или братия моя? Вспомните, что у вас есть лучшее и высшее обыкновенного родства; что Бог — Отец ваш; что Церковь — Матерь ваша; что все творящие волю Божию, все святые суть ваши братия или по крайней мере желают быть вам братиями; не унизьте себя пред сим высоким родством; не разлучите себя от сего доброго и прекрасного семейства; сотворите и вы волю Божию вместо человеческой; да и на вас укажет Господь и речет: се мати Моя и братия Моя.

Протоиерей Нечаев.
«Душеполезное чтение», 1880

Однажды, во время беседы Иисуса Христа с народом, толпами теснившимся вокруг Него, дали Ему знать, что пришла Его Мать и братья и желают видеть Его. Тогда, воззрев на окружающих слушателей (Мк. 3:34), Он сказал: мати Моя и братия Моя сии суть, слышащии слово Божие и творящии е (Лк. 8:21). Нет сомнения, что Иисус Христос любил Свою земную Матерь. В предсмертные минуты на кресте Он завещал попечение о Ней Своему возлюбленному ученику Иоанну. Любил Он и братьев Своих по плоти (не родных, впрочем) и двоих из них даже принял в лик апостолов. Но как ни дорожил Он этим родством, для Него не менее, если не более, было дорого другое родство. Кто внимательно слушал слово Божие, исходившее из уст Его, слагал оное в сердце своем и проводил его в жизнь, тот, по слову Его, то же для Него значит, что родная мать и братья. Слушатели и исполнители слова Христа суть самые дорогие Его сродники. Родство, которое соединяет Его с ними, есть родство нравственное и таинственное.

И в житейских, чисто человеческих отношениях, кроме родства плотского, существует родство духовное. Узы последнего даже иногда крепче связуют людей, чем узы первого. Что же именно служит основою этого нравственного единения, нравственного родства? Преимущественно беседы. В беседе слышится душа человека; беседа — проводник мыслей и чувств, наполняющих душу, проводник духовного влияния одной души на другую, есть беседы, которые властительно действуют на душу слушателей, притягивают их сильнее магнита к беседующему, нравственно сродняют с ним. Но если слово человеческое обладает такою силою привлечения, то не более ли это свойственно слову Божию? Не заключается ли в нем несравненно больших условий для духовного сроднения человека с Богом во Христе Иисусе? Слово Божие по самой природе своей живо и действенно, проходит до разделения души и духа, проникает в сокровенные изгибы нашей совести. Слово Божие есть свет для ума, сладость для сердца. Слово Божие исходит из тех же уст, которые изрекли некогда: да будет свет, и бысть свет, — да будет твердь, да будут светила на тверди небесной и т.д., и бысть. Слово Божие в устах Иисуса склоняло на Его сторону врагов Его. Слуги, посланные архиереями схватить Иисуса, заслушались слов Его и не осмелились наложить на Него рук. От слов Иисуса Аз есмь падали ниц толпы воинов, пришедших в сад Гефсиманский связать Его.

Слово Христово привлекало к Нему тысячи народа, со всех сторон приходившего слушать Его. Слово Христово есть не просто слово, облеченное нравственною силою, как и всякое сильное слово человеческое, — оно есть сила Божия, живой носитель благодати Божией, проводник ее в приемлющие души. Оно есть семя нетленного рождения, как и сказано о христианах, обращенных ко Христу проповедью Евангелия, что они порождены не от семени тленного, но от нетленного, от слова живого Бога (1 Петр. 1:23). Это семя, слово живого Бога, воспринятое верующею душею, развиваясь более и более, образует в ней нового, Богоподобного человека, сродного духовно таинственно с Богочеловеком, так что этот новый человек делается поистине как бы матерью Иисуса, воспринимая Его в душе, как мать воспринимает в утробе, делается братом Его, сочетаваясь с Ним духовно-братским союзом, становясь единым с Ним духом (1 Кор. 6:17).

Родственная близость к Иисусу — какое высокое достоинство! Как не дорожить этим благом паче всего на свете, как не стремиться к достижению этого достоинства? — К сожалению, равнодушие людей к истинному своему благу и достоинству — обыкновенное явление. Слово Божие, сродняющее с Иисусом, читается в нашем обществе гораздо реже, чем всякие другие книги, хотя книги слова Божия никогда не были столь распространяемы, как в последнее время. Одни не любят заглядывать в слово Божие потому, говорят, что оно им известно еще со школьной скамьи, другие потому, что оно мудрено и неудобовразумительно. Но если слово Божие есть для души хлеб насущный, то уклоняться от чтения слова Божия потому, что содержание его известно, значит то же, что голодному не брать в руки хлеба потому, что он известен. Он не будет сыт от того, что знает, имеет понятие о его питательности. Слово Божие действительно во многих местах мудрено, но это должно не отталкивать от него, а только возбуждать ревность к изучению и уразумению в нем того, что доступно человеческому постижению. Шарады и ребусы возбуждают пытливость и отнимают немало времени для их разгадки. И этим не тяготятся, ночи проводят в муках разгадки их пустейшего, непитательного для души содержания, а словом Божиим тяготятся, от труда разумения его высоких и спасительных истин уклоняются под предлогом их неудобовразумительности, как будто они все неудобовразумительны, — труд этот почитают излишним, как будто Господь мог предложить в слове Своем то, что излишне знать для нас!

Уклоняться от чтения слова Божия, особенно евангельского, значит уклоняться от родственного общения со Христом. А кто не дорожит общением с Ним здесь, тот находится в опасности лишиться блаженного общения с Ним там. Что посеешь, то пожнешь.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К 22-50 СТ. 12 ГЛ. ЕВАНГЕЛИЯ ОТ МАТФЕЯ И ПАРАЛ.

Святоотеческие толкования

1) Ст. 25-32. Изъяснение св. Иоанна Златоуста. 12-я Беседа на Еванг. Матфея, ч. 2. 33-37 ст. Беседа 42. 38-45 ст. Беседа 43. Беседа 44.

2) Ст. 32. Прп. Симеон Новый Богослов. Слово 64. О хуле на Духа Святого. «Душеполезное чтение», 1880.

3) Св. Афанасий Александрийский о том же. «Христианское чтение», 1839.

4) Св. Ефрем Сирин. Какой грех не простителен (Мф. 12:32). «Творения святых отцов», т. 15. М. 1850. Твор. св. Ефрема Сирина.

5) Ст. 38. Изъяснение св. Иоанна Златоуста на Матфея 12:38. К желающим и требующим чудес. «Воскресное чтение», 1811.

6) Ст. 46-50. Св. Григорий Двоеслов. О родстве с Иисусом Христом верующих в Него. Кн. 1.

Новейшие толкования

7) Примирение кажущегося противоречия в словах Иисуса Христа: иже несть со Мною, на Мя есть (Мф. 12:30; Лк. 11:23) и Иже несть на вы, по вас есть (Мк. 9:40; Лк. 9:50). «Воскресное чтение», 1877.

8) Ст. 31-32. Прот. Нечаев. Хула на Духа Святого. «Душеполезное чтение», 1872.

9) Ст. 38. Мысли свт. Феофана. Мысли на каждый день года по церковным чтениям.

10) Ст. 49. Мысли его же.

11) Сходство и различие между чудесами Моисея и чудесами Иисуса Христа. «Воскресное чтение», 1877.

12) На Еванг. Мк. 3 гл. ст. 29. Мысли епископа Феофана.

13) На Еванг. Лк. 11 гл. ст. 23. Изъяснение митр. Григория. Кто не Христов, тот враг Христу. «Духовная беседа», 1858.

14) Ст. 27. Арсений, митр. Киевский. О личности жены, ублажавшей Матерь Божию, и о том, что исповедовать имя Христово должно без страха и стыда. Слова и Беседы.

15) Ст. 27. Григорий, архиеп. Казанский. Об обетах Господу Богу. Слова и Беседы.

16) Ст. 28. Дмитрий, архиеп. Волынский. О том, что Пресвятая Дева удостоилась высочайшего блаженства, воспитав и приготовив Себя к тому слышанием и хранением слова Божия, и что каждый из нас тем же способом может насадить и возрастить в себе Богоподобный добродетели. Слово в день Рождества Пресвятой Богородицы.

17) Ст. 28. И. В. Блажени слышашии слово Божие. «Душеполезное чтение», 1863. На тот же стих. «Воскресное чтение», 1834.

19) Ст. 31. Мысли епископа Феофана.

20) Ст. 34. Мысли его же.

21) Ст. 35. Блюди, еда свет, иже в тебе, тьма есть. «Воскресное чтение», 1818.

Евангельские притчи из природы (Мф. 13 гл. и параллельные)

«Воскресное чтение», 1874

Очень часто Спаситель учил притчами из природы. К числу таких относится, во-первых, притча о сеятеле, посеявшем семя на различной почве. Одно упало при дороге и было поклевано птицами; другое упало на камень и скоро дало росток, но при отсутствии тени увяло от солнечного зноя; иное упало между тернием и заглохло, не принесши плода; иное, наконец, упало на хорошую почву и в свое время принесло богатые плоды. С различными подробностями эта притча рассказывается у трех евангелистов: Матфея (13: 3-23), Марка (4: 5-25) и Луки (8: 5-15). У них же находим и объяснение ее, данное Самим Спасителем. Зерно, упавшее при дороге, Он сравнивает с человеком, который принимает слово Божие, но под влиянием лукавого скоро забывает его. Посеянное на камне означает того, кто с радостью слышит и принимает слово Божие. Принятое им, оно производит некоторую благотворную перемену в его жизни. Но, не имея нравственной твердости и встречая препятствия, он уступает и не идет далее по пути нравственного усовершенствования. Терние и плевелы, заглушающие доброе семя, уподобляются Спасителем заботам и удовольствиям, которые так сильно овладевают нашею душею, что мы из-за них забываем о Боге и перестаем повиноваться слову Его. Семя, упавшее и выросшее на доброй земле, — высокие евангельские истины, которые, проникая в кроткое сердце, наполняют его любовью к Богу и ближним.

В связи с приведенною притчею стоит другая — о пшенице и плевелах (Мф. 13: 24-30, 36-43). В святой земле растут в пшенице особого рода плевелы, по виду очень похожие на пшеницу: разница между ними почти не заметна; отличить их от пшеницы можно только тогда, когда последняя созреет для жатвы. Спаситель говорит, что плевелы были посеяны не людьми. Этим Он поучает нас, чтобы мы не осуждали других, не считали их источником зла; предоставляя решение этого Богу, мы должны заботиться только о своем усовершенствовании.

Третья притча из природы — о зерне горчичном (Мф. 13: 31-32). Приходилось ли вам когда-нибудь, читатели, посеять маленькое зернышко горчичное или какое-нибудь другое, как оно пускает росток, который постепенно, день ото дня, делается выше и толще? Но в восточных странах все растет гораздо скорее, нежели у нас, и тамошнее горчичное растение не похоже на наше: там из горчичного зерна вырастает большое дерево, на ветвях которого птицы вьют гнезда.

Какой же небесный смысл это земной притчи? Говоря, что «Царство Небесное подобно горчичному зерну», Спаситель научает нас, что число Его последователей и любящих Его и верующих в Него будет постоянно разрастаться, увеличиваться, подобно горчичному зерну.

К числу притчей из природы относится и притча, представляющая новое изображение возрастания семени, брошенного в землю. Она записана только евангелистом Марком (6:26-29) и имеет целью обратить наше внимание на тайну зарождения и возрастания растения.

В Евангелии от Луки мы находим притчу о бесплодной смоковнице (13: 6-9). Хозяин сада хотел срубить смоковницу, не приносящую плода, но садовник упросил его оставить ее еще на год, говоря, что он окопает ее, обложит навозом и тогда она, быть может, принесет обильный плод, который вознаградит за прежние годы бесплодия. Спросим самих себя: какой плод мы приносим и достойны ли мы благости Божией, дающей нам время, случай и силу делать добро и искренних друзей, помогающих нам своими советами творить дела, достойные звания нашего?

В тесной внутренней связи с указанною притчею стоит рассказ евангелиста Марка об иссохшей смоковнице (11: 12-20), относящийся к тому времени, когда Иисус обнаружил Свою силу многими чудесами, — к концу Его земной жизни, когда Он скорбел о той неблагодарности, с какою отнесся к Нему народ Его, когда Он плакал о их городе, прекрасном Иерусалиме, и предсказал о тех бедствиях, которые скоро должны были постигнуть иерусалимлян и весь народ за то, что не слушали Его проповеди. Смоковница должна была служить уроком Его ученикам и показала им, что ожидает неповинующихся Ему и Его Отцу (Лк. 21: 29-33). Указывая на зеленые листья как на знамение, Спаситель учит тем, что как по обилию зелени на смоковнице мы узнаем о близости лета, так и при конце мира встретим несомненные признаки близкого наступления Царствия Божия, что все в мире может измениться, но слово Его — неизменно.

Припомним прекрасную притчу из природы о виноградной лозе и ветвях ее (Ин. 15: 1-8). Объяснение ее дает Сам Спаситель, говоря, что Он Сам — лоза, а мы ветви, что Бог Отец — виноградарь, который обрезывает бесплодные ветви и выбрасывает вон, а плодовитые подвязывает, чтобы они принесли еще более плода на следующий год. Это значит, что не делающие добра другим будут наказаны, а приносящее духовные плоды, о которых говорится в послании к Галатам (5:22), при помощи Божией будут возрастать в делании добра; бедствия и испытания, посылаемые им, еще теснее соединят их с Богом. Чем ближе мы ко Христу, тем будем святее. Бог радуется, когда мы живем и действуем в духе любви, радости и мира. Вот какой урок дает нам виноградная лоза: стоит подумать о нем!

Между притчами из природы есть одна о полевых цветах. Посмотрите на полевые лилии, как они растут? Не трудятся, ни прядут, говорит Спаситель (Мф. 6: 28-30). Говоря эти слова, Он, вероятно, для большей наглядности, указал на какой-нибудь роскошный цветок лилии, росший на горе, недалеко от того места, где в то время сидел Сам. Удивляясь цветам, Он хотел вызвать то же чувство и в слушателях. Да они и стоят того. Их цвет и ткань не более ли достойны удивления, чем дорогие ткани, приготовляемые человеком, чем тончайшие материи — произведения ума и богатства человеческого? Что же следует отсюда? Полевые цветы учат нас возлагать все свои нужды на Бога с полною уверенностью, что Тот, Кто одевает эти кратковременные создания, позаботится о нас — Своих бессмертных детях и даст нам все нужное, если только мы покоримся Ему и будем верить в Его милосердие.

Седьмая глава евангелиста Матфея ясно поучает нас притчею о плодах древесных. Как на деревьях мы находим плоды, свойственные только этому дереву, так точно и личный характер человека выражается в соответствующих ему словах и действиях. Не может доброе дерево приносить плоды худые; ни дерево худое приносить плоды добрые.

Два раза говорит Спаситель о жатве. Жатвы много, а делателей мало (Мф. 9: 37-38), говорит Он, думая о тех, которые готовы обратиться к Отцу Его Небесному и только ждут посланных Им, чтобы привести их к Нему. В другой раз, обращая внимание Своих учеников на богатый урожай (Ин. 4: 35-38), Он говорит им, что они соберу т плоды скорее, нежели ожидают. Иоанн Креститель учил народ, и вот теперь созрели плоды его учения, которые соберут апостолы.

Изъяснение притчи о сеятеле и семени (Лк. 8: 5-15; Мф. 13: 3-23; Мк. 4: 3-25)

«Воскресное чтение», 1825

Иисус Христос нередко предлагал иудеям Свое учение в притчах или аллегорических сказаниях, заимствованных из природы и быта народного: Евангелие оставило нам довольно образцов в подобном роде. Это, как Сам Спаситель объяснял ученикам, делалось у Него с нарочитою целью. Когда апостолы, выслушав приведенную притчу, начали спрашивать Его о внутреннем смысле ее, Спаситель отвечал: вам есть дано ведати тайны Царствия Божия: прочим же в притчах, да видяще не видят и слышаще не разумеют, — «вам дано знать тайны Царствия Божия, а прочим сообщается это в притчах, так что они, видя, не видят и, слыша, не разумеют» (ст. 10). Но что же значит это? Ужели Христос намеренно скрывал Свое учение под приточными образами, чтобы оставлять слушателей Своих в неведении? Нет, Он говорит только о свойстве приточного изложения вообще, которое не выводило вполне внутреннего содержания наружу, в его, так сказать, наличности, а только давало намек о нем и самому слушателю предоставляло вникать в смысл его, так что невнимательный мог не разуметь ничего. Что же касается народа, то он действительно еще мало понимал учение Спасителя, а некоторые даже соблазнялись оным; при этом должно, однако, заметить, что притчи находились издавна в большом употреблении у жителей Востока, и, следовательно, это был во всяком случае способ изложения самый общедоступный для народа и приспособленный к его обычному образу представления, тем более что некоторые из притчей Христовых могли быть знакомы для иудеев еще по прежним образным выражениям пророков, как, например, притча о виноградарях (Мф. 21: 33-42; Лк. 20:16), с которою очень ясно совпадает выражение пророка Исаии: виноград Господа Саваофа дом Израилев есть (Ис. 5:7), и другие сравнения, представленные тут же у пророка. Если народ мало мог понимать что-либо при посредстве притчи, то без притчи еще менее. При всей загадочности своей, приточный образ выражения давал народу в помощь близкие к опыту сравнения и в то же время, возбуждая внимание слушателей, приготовлял и изощрял оное к принятию более открытой проповеди Евангелия. Потому Спаситель и прибавил в конце притчи: кто имеет уши слышать, да слышит (Лк. 8:8); этим, очевидно, указывается на необходимость усиленного и добровольного внимания со стороны слушателей. Между тем прикровенность притчи устраняла повод к соблазну для людей невнимательных и неверующих и отнимала случаи к нареканию со стороны противников учения Христова. Но, с другой стороны, Спаситель делал все необходимое к тому, чтобы сообщить людям прямое разумение Божественных истин Евангелия. Он объяснял притчи Свои апостолам, а все это делалось у Него с тою целью, чтобы апостолы могли впоследствии и прочим передать, что сами слышали; Он уготовлял Своих учеников быть светом мира (Мф. 5:14), когда имело наступить к тому благоприятное время.

Какое же объяснение дал Спаситель Своей притче? «Притча сия вот что значит, — сказал Он апостолам. — Семя есть слово Божие. Посеянное при дороге означает тех слушающих, к которым потом приходит диавол и уносит слово из сердец их, чтобы они не уверовали и не спаслись. А посеянное на каменьях означает тех, которые, когда услышат слово, с радостью принимают, но которые не имеют корня и временем веруют, а во время искушения отпадают. Упадшее в тернии означает тех, которые слышат слово, но когда отходят, тогда оно заботами, богатством и сластями житейскими заглушается, и плод не созревает. А посеянное на доброй земле означает тех, которые, услышав слово, хранят оное в добром и чистом сердце и приносят плод в терпении» (Лк. 8:11-15). Таким образом, притча изображает различные состояния тех лиц, которым сообщается слово Божие, и различную судьбу его действия в душе их. Слово Божие называется семенем, очевидно, потому что, будучи свыше посылаемо от Бога как Насадителя истинной жизни нашей, должно потом быть воспринято у нас во внутренность души, как в почву, и принести плод истинной добродетели. За исключением посеянного на доброй земле, семя упало еще в разные места, кои все оказались неблагоприятными для его роста: это значит, что жизнь человеческая в этом мире представляет много случаев, неблагоприятных для возрастания добрых плодов слова Божия. Первый из этих случаев бывает тот, когда небесное семя падает на сердце рассеянное и небрежно открытое для всяких неприязненных влияний, как почва, лежащая при дороге: семя топчется толпою мимоходящих впечатлений и дурных мыслей и вместе уносится из памяти врагом невидимым, который никогда не дремлет и не упускает случая отнять у человека его насущное достояние. Это, впрочем, общий недостаток нашего нравственного состояния, в большей или в меньшей мере; он как предшествует, так и сопутствует всем прочим неблагоприятным условиям, которые указаны Христом далее. Семя слова Божия, объясняет он далее, и падает еще на каменистую почву — на сердца тех людей, которые хотя с радостью принимают оное, но не имеют корня, то есть не дают у себя семени укорениться, и потому временем веруют, а в другое время, среди искушений и напастей, отступают. Заметим это люди, не имеющие корня.

Так, среди напастей только и искушений выводится наружу душа человеческая из глубины ее; и только здесь доброе семя, если остается цело и достигает глубины сердца, пускает корни в жизнь и разрастается; если же этого не бывает, то значит, семя осталось на одной поверхности души, без углубления. Наконец, семя падает еще среди терния — на сердца тех людей, у которых слово тоже принимается и начинает действовать, но потом подавляется житейскою суетою и страстными привязанностями. Это люди, которые смотрят на обе стороны, устремляют свои взоры вперед и обращаются назад; это неочищенная и неразработанная почва, которая с равною готовностью воспитывает в себе и добрый росток, и дурные, бесполезные растения, несмотря на то, что сии последние потом подавляют и заглушают его. Но вот семя падает и на ту добрую почву, на которой воспринятое слово хранится в добром и чистом сердце; это значит, что для успешного возрастания плодов слова Божия в душе требуется непрерывно доброе настроение сердца и беспрестанное очищение его от худых мыслей, как сорных трав. Плод приносится в терпении, потому что все это есть неутомимый труд, усиленная борьба — борьба человека с собственною невнимательностью, чтобы, пользуясь ею, диавол не похищал у нас слова небесного; борьба с напастями, среди которых семя слова более и более укоренялось бы в сердце; борьба с приманками и увлечениями страсти, чтобы подавлять их злые семена в самом начале. Зато и плод здесь обещается такой богатый и обильный; по выражению притчи, он достигает размеров сторичного плода, — хотя, разумеется, вообще он не у всех бывает одинаков, как это выражено в самом же тексте притчи у других евангелистов (Мф. 13:8; Мк. 4:8).

Мысли св. Исидора Пелусиота о словах Писания: ово убо сто, ово же шестьдесят, ово же тридесят (Мф. 13:8)

Творения свв. отцов.
Тв. св. Исидора Пелусиота

Слова сии: ова убо сто, ово же шестьдесят, ово же тридесят могут указывать на девство, воздержание и честный брак, а могут также означать обучение души, служение тела и раздаяние денег. Ибо спасать душу лучше служения, совершаемого посредством тела, равно как и самого раздаяния денег; потому что первое соединено бывает с трудами и пролитием пота, а второе выполняется о помощью приобретаемого совне.

Изъяснение притчи о добром семени и плевелах (Мф. 13: 24-30)

Прот. Богословский.
«Православное обозрение», 1876

В притче о добром семени и плевелах, выросших на одном поле, Евангелие начертало нам судьбу Церкви Христовой или Царствия Божия на земле.

Содержание притчи, как и всех других, изреченных Небесным Учителем истин, заимствовано из мира, действительности, без всякой примеси вымысла или прикрас. Воспроизведем его нашею речью.

Один землевладелец подготовил свое поле под посев пшеницы. На семена он отобрал такую пшеницу, которая весьма старательно была вывеяна и очищена от всякой примеси сорных трав. Работники, с охотою и любовью занимавшиеся своим делом, надеялись, что нива даст образцовый урожай. Но у доброго землевладельца был враг — завистник, который не хотел, чтобы у ненавистного ему хозяина спорилось и выходило что-нибудь хорошее. Воспользовавшись случаем, когда работники спали, он разбросал по засеянному полю семена вредных растений и, не примеченный никем, ушел. Нива зазеленела, поднялась в рост, наконец, заколосилась. Работники, к немалому изумлению своему, приметили, что между колосьями пшеницы высятся и плевелы. Идут они к своему хозяину и с заметным волнением говорят: «Господин! Не отборное ли, не самое ли чистое семя ты сеял на своем поле? Откуда же плевелы?» Господин отвечает, что это враг его сделал. Работники предлагают: «Не угодно ли, мы выполем ниву и очистим ее от вредных растений?» (Видно усердие, но необдуманное). «Нет! — говорит господин, — берегитесь, чтобы, исторгая плевелы, не выдернуть с нивы и пшеницы». (Само собою разумеется, что мочки от корней, на которых держатся стебли, переплелись между собою, и, выдергивая один стебель, естественно, заденешь и поднимешь другой, вместе растущий). Что же делать? «Оставьте, — продолжает господин, — пусть все вместе растет до жатвы; а во время жатвы я прикажу жнецам отобрать наперед плевелы и связать их особо в снопы, чтобы сжечь их, а пшеницу убрать ко мне в житницу» (Мф. 13: 24-30).

Смысл притчи. Сын Божий Христос Господь пришел устроить Царство Небесное, или, что то же, учредить Церковь избранных на земле. Он установил, чтобы в это Царство вводимы были люди чистые, без всякого пятна или порока. Для того все предварительно омываются от всяких нравственных нечистот таинственными водами крещения и все снабжены бывают духовными дарами благодати, чтобы здесь, на земле, взращать достойные неба духовные плоды. Плоды эти, по указанию апостола, суть: благодушие, мирное настроение духа, долготерпение, доброта, честность, кротость, воздержанность, твердая вера в Провидение и царствующая над всеми любовь (Гал. 5: 22-23).

В Церкви Христовой есть особенные служения, есть приставники, руководители, споспешники дела Божия (1 Кор. 3:9).

Взяты они для руководства верующих и для направления их свободной деятельности, из среды собраний своих как способные во всем сочувствовать им; это, после апостолов, пророков и евангелистов, суть пастыри и учители (Еф. 4:11) и в союзе с ними родители в быту домашнем, — воспитатели, учители и начальники в учреждениях, образующих полезных граждан, — и в общественной жизни правители и все власти, так как сущие власти от Бога учинены суть (Рим. 13:1).

Казалось бы, нельзя лучше охранить сынов Царства Христова от вредных влияний и обеспечить им восход в горнее отечество. Но в действительности на этой же Божией ниве среди добрых плодов пробиваются и чуждые ей злокачественные поросли: бесчинства, пьянство, непотребства в разнообразных видах, зависть, вражды, ссоры, корыстолюбие, обманы, вероломство, убийства, развратные учения, смуты, восстание на родителей, хулы на власти, на таинства веры (Гал. 5: 19-21; 2 Петр. 2:10; Иуд. 1:8).

Итак, опять выходит то же, на что еще и в древности жаловался Бог у пророков: Я насадил тебя, как доброродную лозу, — самое чистое семя; как превратился ты у Меня в горесть, виноград чуждий? (Иер. 2:21). Насадих лозу избранну, и ждах, да сотворить гроздие, и сотвори терние (Ис. 5:2).

В немалом недоумении между нами и споспешники Богу на Его поле. Сетуют родители: «Не старались ли мы воспитывать семью свою в страхе Божием? Не всем ли детям одинаково внушали, чтоб они были добры, внимательны к наставлениям старших, трудолюбивы, честны, независтливы? Отчего же нашелся между ними несчастный, который восстал против нашей власти и бесчестит нас своим поведением?» Жалуются наставники, просветители юношества: «Мы добросовестно передавали молодым людям, что открывала нам наука; мы выделяли для них те сведения, которых польза доказана опытами веков и признана религией, отчего же некоторые вдались в научения странные и вводят в жизнь народную начала разрушительные?» Скорбят пастыри и учители: «Мы питали паству свою словом истины; помогали пасомым благими советами, старались воздерживать их от предосудительных увлечений и грехов; располагали их к жизни святой, Богоугодной, отчего же лжеучители, которые проповедуют плотоугодие, отводят от жизни, Богом преданной, и распространяя неверие, ведут к явной погибели, — находят себе последователей?» Откуда убо плевелы?

Есть враг добра, противник Богу, льстяй вселенную всю (Откр. 12:9), который некогда отторг третью часть звезд небесных и поверг на землю (12:4). Это не есть какая-либо темная и безличная сила; напротив, это есть существо разумное, но злое и злотворное. В притче оно названо диавол, — клеветник, переносчик всего худого от одного уха к другому, действующий скрытно среди людей и чрез послушных ему людей. Он, яко лев рыкая (так изображается ненасытная его жадность), ходит, иский кого поглотити (1 Петр. 5:8). В добре он всегда отыскивает зло и крайнее зло умеет представить под видом высшего добра. В прекрасных намерениях замечает своекорыстие, в подвигах самоотвержения видит тщеславие; в делах благочестия, в набожности находит малодушие и пугливую совесть; в свободомыслии и пренебрежении благочестивыми преданиями открывает сильный дух и самостоятельность воли.

Зарождение зла почти неуловимо: оно совершается «спящим человеком» — во дни утомления, во вражде, в увлечении страстью, в часы рассеянности, уныния, в слепом раздражении. Но проявления зла, особенно в безнравственности и безверии, бывают в большей или меньшей мере ощутительны. Ревнителям чистоты и истины крайне желательно бывает исторгнуть эти плевелы из среды живых. Но согласно ли это будет с правосудием Божественным? Илия пророк в святой ревности о славе Божией хотел было истребить нечестивых поклонников Ваала или бурею, или землетрясением, или огнем; но тогда погибли бы и те семь тысяч, которые сохранили веру в истинного Бога во всей чистоте. Сыны Громовы просили у Господа дозволения низвести огонь на одно самарянское селение за то, что там не приняли Его. Господь воспретил им. Самария в ближайшем времени с особенным усердием приняла благовестие о Христе. Отнимите нравственно упадшее детище от сердца нежно любящей его матери, доброй и благочестивой, хотя и слабой; ее душа связана с его душею: перенесет ли она его погибель и не впадет ли в отчаяние? Лишите семью опоры со стороны отца или матери: можно ли поручиться за безопасность сирот? Нет! Восторгая плевелы, легко восторгнуть и пшеницу. У промысла Божия есть средства воздавать каждому по делам его, не прибегая к чрезвычайным мерам.

Непрестанно проявляя суды Свои и в обыкновенных явлениях природы, и в текущих событиях царств и народов, Он особо уставил есть день, в онь же хощет судити вселенней в правде (Деян. 17:31). Это и есть упоминаемая в притче жатва или кончина века.

Кончина века бывает и «частная», для каждого из нас в особенности. По словам апостола, лежит человеком единою умрети, потом же суд (Евр. 9:27). Сразит кого коса смерти — отделенная от тела душа предстанет на предварительный суд. На нем взвешены будут все мысли, побуждения, слова, намерения, дела: и выделится все, достойное награды или осуждения. Ничто не будет опущено или забыто: вся жизнь, от колыбели до гроба, будет ясна; и совесть признает правоту суда, ожидающего душу в последний день мира.

Когда же закончатся судьбы Царства Небесного на земле, настанет всемирная жатва, откроется суд для всей вселенной. Приидет Сын Человеческий во славе Своей и ecu святии Ангели с Ним (Мф. 25:31). Ангелы — жатели. Они встречают нас при переходе в вечность. Но и на земле они невидимо окружают нас, хранят и помогают нам в борьбе со злыми влияниями и в подвигах добра. Как незримые свидетели всей жизни нашей, они со всею точностью определяют, что в наших делах зависит от нашего разумения или произвола, что от чуждых внушений и что от благодати, с покорностью и благодарно принятой, — преобладала ли в нас любовь к ближнему или мы действовали по самолюбию или тщеславию, насколько назидательна была наша жизнь или мы сеяли соблазны? Все плевелы очистят, пшеницу отберут: нечестивых по суду Седящего на престоле ввергнут во огонь вечный, а праведных введут в жизнь вечную.

Толкование св. Исидора Пелусиота на притчу о плевелах

Творения свв. отцов.
Тв. св. Исидора Пелусиота

Хощешили, да шедше исплевем плевелы? (Мф. 13:28) —говорят ангельские силы, желающие всегда преданно служить Божией воле, потому что видят и нашу леность и великое Божие долготерпение. Но им воспрещается сделать сие, чтобы вместе с плевелами не была исторгнута пшеница, не был похищен грешник, подающий надежду исправления, и вместе с родителями, которые соделались порочными, не были истреблены невинные дети, которые находятся нередко еще в отеческих чреслах, но предстоят уже Богу, видящему сокровенное. Чины ангельские, как, подобно всякому естеству, Божии рабы, не знают того, чего еще нет; а Господь и знает это, и нередко приводил в исполнение. Не лишил Он жизни согрешающего Исава еще бездетным, чтобы вместе с ним не истребить от него рожденного Иова; не предал смерти мытаря Матфея, чтобы не воспрепятствовать делу Евангелия; не умертвил непотребных блудниц, чтобы в мире были и образцы покаяния; не наказал и отречения Петрова, потому что провидел горькие слезы; не истребил, наказав смертью, гонителя Павла, чтобы не лишить спасения пределы вселенной. Посему те плевелы, которые остаются до жатвы и не изменяются, то есть не приносят плода покаяния, как болезнующие совершенным неплодием, уготовляются великому огню.

О притче о зерне горчичном (Мф. 13:32)

«Воскресное чтение», 1824

Подобно есть Царствие Небесное зерну горушичну, еже малейше есть от всех семен: егда же возрастет, более всех зелий есть (Мф. 13:32). Великое всегда бывает из малого, и первый шаг в высшей степени важен. Кто не пренебрег малым действием, тот часто достигал великих целей.

В мире физическом, по воле Создателя, все существа тесно соединены между собою. Здесь нет ни одного предмета столь малого, который не имел бы отношения к великому, который не составлял бы части в великом здании вселенной. Все, от малого до великого, от ничтожного былия до кедра ливанского, от едва заметного насекомого до человека, — все это так связано, что составляет одну неразрывную цепь.

То же самое замечается и в нравственном мире. И здесь все нравственные действия находятся между собою во внутренней связи, так что малейший поступок может быть источником или величайших добродетелей, или ужаснейших пороков.

Несколько капель воды, которыми напоили жаждущего из сострадания к нему; лепта, поданная бедной вдовицей; искренний вздох: Боже, милостив буди мне грешному, слезная просьба: несмь достоин нарещися сын твой; верующая молитва: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем! — все это было началом добродетельных чувствований и поступков, которыми восходили люди на высшие степени христианского совершенства.

Как часто можно находить подобные опыты и в жизни обыкновенной! Как часто доброе слово, сказанное вовремя, тушило огромное, с давних лет возжженное пламя вражды! Как часто дружеский совет спасал невинность, защищал честь и утверждал мир и спокойствие в семействе!

И следовательно, как надобно быть осторожным и осмотрительным в своих действиях! Ты пренебрег добрым поступком, казавшимся тебе маловажным. Но кто знает, может быть, в этом поступке всеведущий Бог указывал тебе начало величайших добродетелей? Погода казалась тебе неблагоприятною, и ты остался вне дома Божия. А кто знает, может быть, ты чрез это потерял благоприятное время для спасения души своей! Может быть, молитвы Святой Церкви и слова евангельские тронули бы твое сердце и положили основание для твоего давно откладываемого обращения. Робость удержала тебя от заграждения уст, которые произносили клевету на твоего собрата. Но этот поступок мог ослабить в тебе самом отвращение от несправедливости; скоро ты будешь только улыбаться при подобных речах, а потом приимешь и действительное участие в порицании доброго имени собрата.

Только верный в моле и во мнозе верен есть (Лк. 10:10).

Значение притчи о зерне горчичном, в истолковании при. Исидора Пелусиота

По многим причинам Господь Царство Небесное уподобил зерну горчичному (Мф. 13:31): во-первых, в означение крайнего Своего обнищания, коему Он подвергся для освобождения нас от бедствий настоящей жизни; во-вторых, в означение того, что в начале Евангельской проповеди Церковь Его состояла из небольшого числа членов; в-третьих, по естественной крепости горчицы, в каковой крепости имеют нужду идущие путем тесным, и наконец, в знамение того, что как горчица не разделяется и от сечения, так и соединившийся с Господом и возросший в совершенного человека так должен быть соединен с Ним, что никакие бедствия не должны отлучать его от Господа.

О том же преподобного Исаии

«Духовно-нравственные Слова». Слово 11

Великое таинство заключается в малом зерне горчичном, как объясняют отцы; почему в научение наше написано: подобно есть Царствие Небесное зерну горушичну, еже вземь человек всея на селе своем: еже малейше убо бысть от всех семен: егда же возрастет, более (всех) зелий есть, и бывает древо: яко приити птицам небесным и витати на ветвех его (Мф. 13: 31-32). Если это так, то прилично нам подражать свойствам сего семени. Когда Писание называет его самым меньшим из всех семян, то сим показывает, что мы должны возлюбить смиренномудрие, считая себя ниже всякого и иметь кротость и долготерпение. Его красный (румяный) цвет означает стыдливость и целомудрие, чтобы мы не допускали в плоти нашей ничего порочного. Его острая сила знаменует ненависть к страстям и суетам мира. А что сила его не иначе обнаруживается, как когда оно будет истолчено и истерто, — этим доказывается, что добродетель не принесет никакой пользы, если в возделывании оной не понесем труда и скорби. Оно способствует также для сбережения мяса, чтобы оно не портилось. Итак, сим семенем, подобным Царствию Небесному, которое есть Христос, осыплем расслабленные и умершие наши воли, чтобы они не воссмердели и не производили в себе червей. Ибо Господь Иисус для того соделался человеком, чтобы мы подражали Ему, по мере сил наших, были свободны от забот и не развлекались попечениями суетного мира. По образу сего семени будем рассматривать себя: подобны ли мы Ему смирением сердца, кротостью души, горячностью любви? Сам же Господь Иисус да укрепит нас милосердием Своим в исполнении Его воли; ибо Его слава и Царство во веки веков. Аминь.

Притча Спасителя о закваске

Протоиерей Нечаев.
«Душеполезное чтение», 1862

Подобно есть Царствие Небесное квасу (закваске), егоже вземши жена скры в сатех (мерах) трех муки, дондеже вскисоша вся (Мф. 13:33). В сей притче Спаситель изобразил действия основанной им Божественной веры в целом человеческом роде и в отдельных лицах.

Под Царствием Небесным, или иначе под Царствием Божиим (Лк. 13:20), о котором идет речь в притче о закваске, равно как и в других притчах Спасителя, разумеется собственно Царство благодати, то есть та область беспредельного владычества Божия, которая заключает в себе всех верующих во имя Иисуса Христа, многоразличными средствами благодати уготовляемых к наследию Царства славы, а также благодатное владычество Божие в каждом истинно верующем.

По внешнему пространству Церковь Христова — это Царствие Божие на земле — не обширна была в начале христианства; при земной жизни Спасителя она состояла из немногих учеников Его, и те принадлежали только к избранному народу. Кто мог думать, взирая на такое, едва приметное начало христианства, что оно распространится по всему миру? Но надлежало случиться именно тому, чего по человеческим расчетам нельзя было ожидать. Новая вера, проповеданная Христом, долженствовала произвести в роде человеческом нечто подобное тому, что производить закваска в тесте. Мал квас все смешение квасит (1 Кор. 5:6), то есть закваска, как бы ни была мала, сообщает свое свойство — кислоту — всему смешению, раствору муки. Так равно и новая вера, казавшаяся сначала весьма ограниченною в своих действиях, должна была произвести переворот, подобный брожению от закваски, во всем человеческом роде, распространиться по всему лицу земли, несмотря на многоразличные препятствия. Она торжествовала над всеми препятствиями, какие встречала в своем распространении со стороны веками утвердившихся верований, нравов, обычаев, со стороны иудеев и язычников, со стороны правительств и простого народа, со стороны мудрецов, жрецов и всех вообще лиц, которых выгоды тесно связаны были с отживавшими суевериями. Все эти препятствия как ни велики казались, бессильны были остановить ту могущественную силу, которая вступила с ними в борьбу.

Впрочем, главная цель притчи не одни внешние успехи новой веры в человеческом роде, но вместе внутренние ее действия в людях. В этом последнем отношении притча о закваске представляет наглядно следующие истины. Закваска сообщает свое свойство, то есть свойство кислоты, всему смешению, проникает во все части его и уподобляет их себе. Подобным сему образом и вера Христова преобразует всю природу человека, вводя в нее начало новой, Божественной жизни, которое истребляет в нас человека ветхого, плотского и творит нового, или, что то же, возрождает нас в жизнь духовную, святую. Сие обновление и освящение совершается посредством таинств: крещения, миропомазания, покаяния и причащения. Облеченный благодатными силами, сообщаемыми в сих таинствах, и верно храня залог благодати, человек вступает в жизнь, совершенно отменную от жизни человека естественного, ветхого и плотского, то есть человека чуждого благодати и находящегося под исключительным господством растленной грехом природы своей. Новая жизнь, совершенно противоположная жизни человека ветхого, проявляется во всех частях духовной и телесной природы человека, возрожденного и освященного благодатно. Ум его есть ум Христов, находится в полном послушании веры, и, озаряемый светом ее, постигает тайны спасения, и в самой высочайшей из этих тайн, которая для плотских умов иудея и язычника кажется соблазном и безумием, то есть в тайне искупления человека крестными страданиями и смертью Богочеловека, — зрит откровение величайшей мудрости Божией. Желания и деяния людей возрожденных возвышаются, наконец, до полного согласия с волею Божиею: всяк, рожденный от Бога, греха не творит, яко семя его в нем пребывает: и не может согрешати, яко от Бога рожден есть (1 Ин. 3:9). В сердце людей возрожденных, очищенном и умягченном благодатно, царствует мир Божий, превосходящий всяк ум. Самое тело человека возрожденного является чистым сосудом чистой души. Таким образом, закваска жизни благодатной заквашивает весь состав человека, всему существу его сообщает свое свойство.

Обратимся опять к притче. Закваска сама собою производит брожение в тесте; дело жены только положить закваску в тесто, и потом она оставляет его, пока оно само собою вскиснет. Подобное сему замечается в деле духовного обновления или возрождения человека. Для сего дела, без сомнения, нужно участие пастырей Церкви; они совершают таинства, чрез которые сообщается человеку благодатная жизнь; они сеют семя слова Божия на нивах душ. Но в том и другом случае они суть только орудия силы Божественной, которая действует чрез них, но успехами своего действования обязана одной себе. Я посадил, Аполлос поливал, а возрастил Бог. Посему и посадивший, и поливавший есть ничто, а все Бог возрастивший (1 Кор. 3: 6-7). Сими словами апостол Павел имел намерение положить конец разделению между христианами Коринфской Церкви, которое вышло из-за того, что одни отдавали преимущество тому, иные другому учителю. Из-за чего было бы спорить, из-за чего разделяться, когда бы помнили, что сила Божия одинаково могущественна, чрез каких бы учителей ни действовала, и могущество свое почерпает в себе одной, а не заимствует его от них?

Впрочем, обновление человека, хотя есть дело собственно чудодействующей силы Божией, совершается в то же время при необходимом участии свободы человека. Сотворит нас Бог мог без нас, но воссоздать и обновить нас не может без нас. Вот и закваска производит брожение не во всяком растворе муки: раствор из муки рассолодевшей и залежавшейся не вскиснет, как ни заквашивай. Это же можно применить и к душе. Когда нет в душе приемлемости ко внушениям благодати, когда суеты земные, прелести мира, любочестие, корыстолюбие и другие страсти наполняют своими нечистыми соками все сердце наше, тогда благодать Божественная, сообщаемая каждому из нас в таинствах, при всем своем могуществе ничего не сделает с нами; тогда происходит, что мы, прияв общение Духа, не чувствуем в себе присутствия Его, не ощущаем, чтобы в нас действовало начало жизни Божественной. Итак, что же нужно для того, чтобы благодать Божия не тща была в нас, чтобы она произвела в душах наших переворот, подобный брожению, производимому закваскою в тесте? Что нужно, чтобы в умах наших воссиял свет духовного ведения, воля и сердце получили направление к одному доброму и святому, самые члены тела соделались орудиями правды и святыни? Нужно, чтобы мы и сами не оставались праздными и старались соответствовать влечениям благодати свободною готовностью и решительными усилиями собственной воли оставить жизнь человека ветхого и начать жизнь, свойственную человеку новому. Не подумаем, впрочем, что благодать Божия тотчас увенчает наши усилия полным успехом. Нет, победа над человеком ветхим не достается так скоро и легко. И закваска не вдруг заквашивает тесто, а постепенно. Закону постепенности следует и духовная жизнь. Нельзя вдруг утвердиться в подвигах благочестия и добродетели. Мы должны постоянно упражняться в них, постоянно бороться с искушениями, слабостями и страстями, отвлекающими нас от такого упражнения, если хотим утвердиться в истинно духовной жизни.

О том же толкование прп. Исидора Пелусиота

Под именем кваса, коему Господь уподобил Царствие Небесное (Мф. 13:33), разумеется бессеменное воплощение Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, которое оживотворило все концы земли, и соединение Его с единосущным нашему телом, заимствованным от Богородицы Марии, посредством коего все люди возрождены к новой жизни.

Толкование св. Афанасия Александрийского на ту же притчу по евангелисту Луке (Лк. 13:21)

Творения свв. отцов. Тв. Афанасия Александрийского

Кому уподоблю Царствие Божие? Подобно есть квасу, егоже приемши жена скры в сатех триех муки, дондеже вскисе все. Пусть обратит внимание на сие всякий, сомневающийся в сказанном, а именно, что человек, приобретший и малую закваску добродетели, хотя не успел охлеботворить оной, однако имел такое намерение, но не возмог исполнить оного или по беспечности, или по нерадению, или по недостатку мужества, и потому, что отлагал сие со дня на день, — не останется в забвении у праведного Судии, когда будет Он нечаянно застигнут и пожат; напротив того, Бог, по смерти такового, возбудит ближних его, направит мысли их, привлечет сердца, преклонит души, и подвигнутые сим, поспешат они подать ему помощь и пособие. И поелику Владыка коснулся сердец их, восполнят они недостатки отшедшего. А кто, покрытый весь терниями, ведет худую жизнь, исполненную нечистот; кто никогда не приходит в сознание, небоязненно и равнодушно погружается в смрад сластолюбия, исполняя всякие плотские пожелания, вовсе не заботясь о душе и предаваясь совершенно плотскому образу мыслей; тому, если застигнутый в таком состоянии преселится он из сей жизни, никто, конечно, не подаст руку помощи, и участь его будет решена, так что ни жена, ни дети, ни братья, ни родные, ни друзья ни мало не помогут ему, потому что ни во что поставит его Бог.

Почему Господь называется бисером и почему Царство Небесное уподобляется ищущу добрых бисерей (Мф. 13:45)?

Блж. Исидор Пелусиот.
Творения свв. отцов. Тв. Исидора Пелусиота

Взыскавший многоценен бисер и отдавший за него все, елико имяше, есть новый Господний народ, пренебрегший отеческое и достояние и Богослужение, и взыскующий Господа славы. А бисером называется Господь, потому что соединен с глубиною Божества, и познается только одними рыбарями и истолкователями Его.

Обретение сокровища, скрытого на поле

«Воскресное чтение», 1874 г.

Подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то (Мф. 13:44). У всех народов — восточных и западных — был обычай прятать свои сокровища во время войны и других общественных бедствий в тайном, но приметном месте, чтобы можно было потом найти их. Для этого выбирались насыпи, поле, дупло древесное и т.д. Но нередко бывало, что кто-нибудь другой находил такое место и пользовался кладом как собственностью. О таком-то обретении клада и говорится в евангельской притче. Человек, вероятно, пахавший поле, находит скрытое в нем сокровище. Он радуется находке, но хранит ее в тайне, и, надеясь воспользоваться ею, тщательно засыпав ее опять, чтобы кто другой не воспользовался ею, он идет, продает все, что имеет, и покупает поле. Теперь он хозяин поля и всего, что на нем находится, следовательно, имеет полное право и на клад, никто не смеет оспаривать у него этого права.

Спаситель уподобляет Царство Небесное скрытому сокровищу, разумея под ним Евангелие и нравственную жизнь принимающих его. Евангелие — сокровище, лучше золота и серебра, дороже всего мира. Человек может приобрести весь мир, но без Евангелия он бедняк. И наоборот — тот богат, кто следует Евангелию (имеет его), хотя бы во всем остальном он терпел крайнюю нужду.

Когда в человеке пробуждается совесть, смягчается сердце, когда он сознает свою греховность и бессилие и видит в Евангелии свет, жизнь и спасение, тогда оно становится для него сокровищем. Многие язычники, услышав Евангелие в первый раз, тотчас сознают его важность и таким образом находят сокровище. Но оно скрыто и неизвестно тому, кто слушает только слова евангельские и до сердца которого они не доходят. Человек, о котором говорит притча, может быть, сотни раз проходил по тому месту, где лежало сокровище, топтал его ногами и взрывал плугом, не подозревая, что оно так близко, пока не открыл его. Точно так же многие слушают Евангелие несколько лет и не видят в нем сокровища, пока не проникнет в их сердце слово пастыря или друга и не повеет на них благодатью Духа Святого.

Когда, таким образом, Евангелие коснется сердца человеческого, тогда и возможна нравственная перемена в нем. Все другое, кроме души, теряет тогда свою важность, благовестие о спасении чрез Христа считается важнее всего. Участвовать в этом великом деле спасения, получить прощение, примирение, спасение — вот к чему направляются тогда силы человека. Человек, о котором говорит притча, продал все, что имел, и купил поле, где лежало сокровище. Святой апостол Павел говорит, что он готов лишиться всего, чтобы только приобрести Христа. Спаситель ясно учит всех, что главное и необходимое для нас одно — Евангелие, в сравнении с которым все другое теряет свою цену.

Значение притчи о сокровище, скрытом в поле

Свт. Филарет, митр. Московский.
Слово в день рождения государя императора

Притча говорит: подобно есть Царствие Небесное сокровищу сокровену на селе, еже обрет человек, скры; и от радости его идет, и вся, елика имать, продает и купует село то (Мф. 13:44). Примечайте: сокровище готово, достаточно для обогащения; владеющий полем имеет и сокровище, в нем скрытое; но без старания обрести оное тщетно имеет; другой знает о сокровище, но также без попечения, без пожертвования, без решимости продать все, чтобы купить поле и воспользоваться сокровищем, тщетно знает.

Благодать есть сокровище готовое, довольное для обогащения всех и каждого, — где? На каком поле? — Мало ли где! Например, на поле уединения и благоговейного безмолвия, на поле целомудрия и воздержания; только продай все, чтобы возобладать таким полем, и найдешь сокровище. Но наипаче близкое и для всех доступное поле, в котором сокровенно положено сокровище благодати, есть Церковь. Какое сокровище сокрыто в ее священных собраниях! В них сокрыто присутствие Самого Христа Господа, по собственному Его уверению, что идеже еста два или трие собрани во имя Его, ту есть и Он посреде, их (Мф. 18:20); а в Нем вся сокровища премудрости и разума сокровенна (Кол. 2:3), равно и сокровища всех прочих даров духовных и Божественных. Какое сокровище в молитвах, славословиях Церкви! В них дышит благодать пророков, апостолов, святых; в них наипаче, Сам Дух Святой ходатайствует о нас воздыханиями неизглаголанными (Рим. 8:26), как сказует апостол. Какое сокровище в ее чтениях евангельских! Есть бо, говорит Афанасий Великий (в послании к Маркеллину), в словесех писаний Божественных Господь, Егоже стерпети не могуще (духи тьмы), вопияху: молю Тя, да не прежде времени мучиши нас. Та же сила, которая, исходя в слове Христовом, прогоняла бесов, исцеляла недуги, воскрешала мертвых, просвещала светом Божественным, пребывает и ныне в Его слове, в Его Евангелии. Какое сокровище в таинствах, и наипаче в таинстве Тела и Крови Господней! В нем сокрыта вечная жизнь, с ее неисповедимыми благами, по реченному от Господа: ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь имать живот вечный. Надобно только уметь воспользоваться толикими сокровищами, надобно усвоить их себе, а для сего надобно продать, или отдать за бесценок, пренебречь, отвергнуть вся, елика имаши, именно, твое самоугодие, твои страсти, твои порочные навыки, твои плотские желания, твою леность, твою невнимательность, твою рассеянность.

Могу и должен указать вам, братия христиане, как и себе, еще, кажется, более близкое поле сокровища. Это самое сердце христианина; это наш внутренний человек. Если крещение христианина есть рождение водою и духом, как и действительно есть, по слову Христову; а рождение не иное что есть, как начатие новой жизни; и следовательно, христианин в крещении получает новую жизнь, и конечно, ту, о которой сказал апостол: живу не ктому аз, но живет во мне Христос; то помыслите, какое сокровище в нас положено святым крещением, какую благодать мы в нем прияли! Мы прияли в нем начаток жизни Христовой в нас, или, как выражается святой Павел, начаток духа.

Значение притчи о неводе в истолковании преподобного Исидора Пелусиота

Под именем невода, коему Господь уподобил Царство Небесное (Мф. 13:47), разумеется то, что, как брошенный в море невод захватывает всякого рода рыбу, так и вечное Царство Христово, заключая в себе людей всех стран, доставляет спасение каждому, по мере веры; потому что участниками вечной радости делаются не благородные или знаменитые, а благонравные и чистые по жизни, кои сделались добычею истинных ловцов. Посему, как из невода по извлечении его из воды добрые рыбы собираются в сосуды; так, когда над Церковью Господнею, то есть над именующимися христианами и соединенными единством веры, будет суд, то устоявшие в истине будут взяты в сосуды, то есть в вечные обители, а еретики и противящиеся истинному учению будут извержены из Царствия Небесного.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К 13-й ГЛ. ЕВАНГЕЛИЯ ОТ МАТФЕЯ И ПАРАЛЛЕЛЬНЫМ

Святоотеческие толкования

1) Св. Иоанн Златоуст. Беседа на Матфея 13: 24-33. «Христианское чтение», 1839.

2) Св. Григорий Двоеслов. О подобии Царства Небесного сокровищу, многоценному бисеру и неводу. Беседы в перев. архим. Климента. Кн. 1.

3) Его же. О различных свойствах слушателей Слова Божия. Кн. 1.

4) Избранные места из святых отцов на притчу о семени (Лк. 8: 5-15). «Воскресное чтение», 1824.

Новейшие толкования в духовных журналах

5) О притчах Иисуса Христа. И глагола Иисус притчами много (Мф. 13:3). «Христианское чтение», 1882. Притча: Сеятель один, а земля не одинакова, или препятствия на пути к добру внутри и вне нас (Мф. 13: 3-9:19-23). Там же.

6) Притчи: 1) Сокровище на поле и 2) Жемчужина. «Христианское чтение», 1823.

7) Притчи: 1) Горчичное зерно и горчичное растение. 2) Закваска. Там же.

8) Притча о пшенице и плевелах. (Мф. 13:29-30). «Христианское чтение», 1836.

9) Притча о неводе, вверженном в море (Мф. 13: 47-50). «Христианское чтение», 1838.

10) Христианская жизнь, по учению, содержащемуся в притчах Господа нашего Иисуса Христа. «Воскресное чтение», 1834. О начале или существе христианской жизни. О характере действий благодати, начинающей и совершающей жизнь христианскую. О степенях и существенных свойствах христианской жизни. Враги жизни христианской. Об обязанностях христианина, по учению притчей Иисуса Христа.

11) Горчица (Мф. 13: 31-32). Библ. пол. сл. «Воскресное чтение», 1874.

12) Плевелы (13:25). Там же. 1877.

13) Фоменко. Святая земля и евангельские притчи. «Воскресное чтение», 1880.

14) Ф. Смирнов. Притчи Иисуса Христа в нравственно-социальном отношении. Притча о сеятеле. «Воскресное чтение», 1882. Притча о плевелах. Притча о зерне горчичном. Притча о закваске. Притчи о сокровище и жемчужине.

15) Притча о сокровище, сокровенном на селе. «Воскресное чтение», 1809. Там же, 1824.

16) Притча о зерне горчичном. «Воскресное чтение», 1813; 1814; 1824.

17) Притча о горчичном семени. «Православный собеседник», 1858.

18) Доброе семя и плевелы. «Православный собеседник», 1859.

19) Драгоценная находка. «Православный собеседник», 1.

20) Вл. Соловьев. Царство Божие и Церковь в откровении Нового Завета. Притчи Иисуса Христа (Мф. 13: 4-8, 18-23, 24-30, 36-43, 31-32, 33-44, 45-46, 47-50) «Православное обозрение», 1885.

21) Епископ Феофан. Размышления на разные места из 13 гл. Еванг. Матфея. «Домашняя беседа», 1871.

22) Экземплярский. О причинах религиозного сомнения в современном нам обществе (Мф. 13:15). «Воскресное чтение», 1880.

23) На Еванг. от Марка 4: 26-27. Тако есть Царствие, якоже человек вметаеть семя в землю. «Воскресное чтение», 1816.

24) Мысли епископа Феофана на тот же текст. «Домашняя беседа», 1871.

25) На Еванг. от Луки 8: 5-8. Беседа в нед. 21 по Пятидесятнице. «Воскресное чтение», 1810.

26) Ст. 11. Семя есть слово Божие. «Воскресное чтение», 1808; 1816.

27) Ст. 15. Свящ. В. П. Плодотворное слышание слова Божия. «Воскресное чтение», 1832.

28) Ст. 5-15. Белюстин. Проповедь. «Воскресное чтение», 1823.

29) Ст. 5-15. Сеятель. (Евангельская притча). «Православный собеседник», 1865.

30) Ст. 17. Мысли епископа Феофана. «Домашняя беседа», 1871.

В Словах и Беседах

31) На Еванг. от Матфея. 13: 24-30. Никанор, архиеп. Херсонский. Высокое значение притчи о человеке, посеявшем доброе семя, сущность притчи и нравственный смысл ее.

32) Ст. 24-30,37-13. Григорий, архиеп. Казанский. Нравственное зло —его происхождение, причины попущения и конец.

33) Ст. 27. Дмитрий, архиеп. Волынский. О появлении ересей и расколов в Церкви Христовой вскоре по утверждении ее на земле и о том, что они суть произведение диавола. Слово в нед. 7-ю по Пасхе.

34) Ст. 28. Филарет, митр. Московский. О происхождении душевных плевел — заблуждений и пороков и о нашей беспечности.

35) На Еванг. Луки 8: 1-3 ст. Никанор, архиеп. Херсонский. О праве собственности.

36) Ст. 4-15. Филарет, архиеп. Черниговский. Беседа на притчу о сеятеле и семени.

37) Ст. 5-8. Дмитрий, архиеп. Волынский. О том, что семя есть слово Божие, и о препятствиях к его плодоношению.

38) Ст. 15. Леонтий, архиеп. Варшавский. Изъяснение притчи о сеятеле и семени.

Отправление двенадцати апостолов на проповедь (Мк. 6: 7-13; Лк. 9: 1-6; Мф. 9: 35-38, 10: 1-16)

Во время Своих путешествий с проповедью Иисус Христос заметил, как много было людей между иудеями, желавших научиться истине, но им не у кого было узнать ее, потому что мало было учителей, умевших научить народ верно понимать истину. Поэтому Он сказал Своим ученикам: «Жатвы много, а делателей мало. Итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою».

Потом Он призвал к Себе двенадцать апостолов и повелел им идти по всей стране с проповедью о Царствии Божием, желая, таким образом, еще во время Своего пребывания на земле приготовить их к трудам, ожидавшим их после Его вознесения на небо. Он послал их по двое в различные области иудейской земли и дал им власть творить чудеса Его именем.

Прежде чем они отправились в путь, Иисус Христос сказал им: «На путь к язычникам не ходите и в город Самарянский не входите (проповедь о наступлении Царства Мессии должна была распространиться сначала между иудеями и уже после вознесения Христа — между другими народами), а идите к погибшим овцам дома Израилева».

Ходя же проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное, (для доказательства наступления Царства Мессии) больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте. Даром получили, даром и давайте (подобно Иисусу Христу, апостолы должны творить чудеса по любви и милосердию, не из корысти).

Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви (кроме той, которая на ногах), ни посоха (запасного); ибо трудящийся достоин пропитания (вы будете кормиться подаяниями тех, кого будете учить).

В какой бы город или селение ни вошли вы, наведывайтесь, кто в нем достоин (к принятию проповеди о Царстве Мессии) и там оставайтесь, пока не выйдете.

А входя в дом, приветствуйте его, говоря: мир дому сему. И если дом будет достоин, то мир ваш придет на него (ваши благожелания ему исполнятся); если же не будет достоин, то мир ваш к вам возвратится.

А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома, отрясите прах от ног своих во свидетельство на них (чтобы показать им невозможность оправдания их пред Богом в нежелании принять проповедь о Царстве Мессии). Истинно говорю вам: отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому.

Вот Я посылаю вас, как овец среди волков; итак, будьте мудры, как змии, и просты, как голуби (змий — образ хитрости и мудрости, голубь — кротости и незлобия). Остерегайтесь же людей; ибо они будут отдавать вас в судилища и в синагогах своих будут бить вас. И поведут вас к правителям и царям за Меня для свидетельства пред ними и язычниками (последними и дальнейшими словами Христос указывал на проповедническую деятельность апостолов после Его вознесения во всем мире, на страдания и на смерть их за имя Его).

Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать. Ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас.

Предаст же брат брата на смерть и отец сына, и восстанут дети на родителей, и умертвят их. И будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца (мучения и оставшийся твердым в вере) спасется.

Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой. Ибо истинно говорю вам: не успеете обойти городов Израилевых, как придет Сын Человеческий (откроется Царство Мессии после Его славного Воскресения).

Ученик не выше учителя и слуга не выше господина своего (т.е. Я предсказываю вам ту же участь, которую ожидаю Я Сам — Учитель ваш). Довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его, и для слуги, чтобы он был, как господин его. Если хозяина дома назвали веельзевулом (диаволом, князем бесов), не тем ли более домашних его.

Итак, не бойтесь их (страданий, ожидающих вас), ибо нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано (настанет время, когда все поймут ваше учение и признают вашу невинность; а потому) что говорю вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях.

И не бойтесь убивающих тело, душу же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне.

Не два ли воробья продаются за ассарий? И ни один из них не упадет на землю без воли Отца вашего. У вас же и волосы на голове все сочтены. Не бойтесь же, вы лучше многих воробьев (этими двумя примерами Спаситель ободряет учеников, желает напомнить им, что жизнь их в руках Бога, Который заботится о всех тварях на земле).

Итак, всякого, кто исповедует Меня пред людьми, исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным.

Не думайте, что Я пришел принести мир на землю: не мир пришел Я принести, но меч (Спаситель выражает в этих словах мысль, что Его учение возбудит в людях много ссор, несогласий, потому что многие люди отнесутся враждебно к этому учению и не поймут спасительности его). Ибо Я пришел разделить (верующих от неверующих) человека с отцем его и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку домашние его.

Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня, и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, недостоин Меня.

И кто не берет креста своего (не готов идти на страдания и смерть за имя Мое), тот недостоин Меня. Потерявший душу свою (в этой временной жизни чрез самоотвержение) ради Меня сбережет ее для жизни вечной.

Принимающий вас принимает Меня, а принимающий Меня принимает Пославшего Меня. Принимающий пророка во имя пророка получит награду пророка, и принимающий праведника во имя праведника получит награду праведника. И кто напоит одного из малых сих (верующих в Меня) только чашею холодной воды (ради Меня), истинно говорю вам, не потеряет награды своей.

Апостолы исполнили повеления Учителя Своего: они отправились в путь, проходили по селениям с проповедью о покаянии и наступлении Царства Мессии и вместе с тем изгоняли бесов, исцеляли больных и, согласно словам Христовым, всюду находили приют и пищу.

Анализ содержания 10-й главы Евангелия от Матфея

Предшествующие стихи с 35-38 ст. 9 главы составляют как бы вступление к повествованию о послании апостолов. В них содержится сожаление Господа о народе и возбуждение учеников к молитве о явлении делателей сей духовной жатвы.

В начале 10 главы, с 1-4 ст. говорится о даровании апостолам чудодейственной силы и власти и перечисляются имена апостолов.

С 5 стиха по конец главы следуют наставления апостолам. Иисус Христос преподал им правила апостольского служения: 1) в отношении к людям (ст. 5-15); 2) в отношении к ним самим (ст. 16-31) и 3) в отношении к тем и другим (ст. 32-42).

Правила первого рода следующие:

1) Апостолы не должны идти к язычникам и самарянам, а только к израильтянам (ст. 5-6).

2) Должны проповедовать и исцелять даром (ст. 7-8).

3) Не должны запасаться ничем лишним в дорогу (ст. 9-10).

4) Входя в город или селение, должны осведомляться, кто в нем достоин, чтобы в его доме остановиться (ст. 11).

5) Входя в дом, приветствовать миром (ст. 12-13).

6) Кто не примет, отрясать и прах от ног, во свидетельство будущего осуждения (ст. 14-15).

Правила второго рода следующие:

1) Апостолам требуется быть незлобивомудрыми (ст. 16-18).

2) В гонениях твердо уповать на помощь свыше (ст. 19-20).

3) За имя Христово — терпеть до конца и предательство от своих, и ненависть от всех (ст. 21-22).

4) В преследованиях бежать из города в город (ст. 23).

5) Быть готовыми подвергнуться участи своего Господа (ст. 24-25).

6) Помнить, что нет ничего сокровенного, что бы не открылось (ст. 26-27).

7) Не страшиться смерти, а бояться вечной погибели (ст. 28).

8) Вполне полагаться на Промысл Божий (ст. 29-31).

Наставления третьего рода следующие:

1) Должно помнить, что ни исповедание Христа, ни отречение от Него не останется без соответственного возмездия (ст. 32-33).

2) Не должно ожидать мира или земного благоденствия за исповедание веры, но быть готовым подвергнуться за нее и вражде домашних (ст. 34-36).

3) Должно любить Иисуса Христа более единокровных (ст. 37).

4) Любить Его, Спасителя, до самоотвержения (ст. 38-39).

5) Знать, что самое малое дело любви, оказанное посланным от Иисуса Христа, не останется без награды.

Толкование св. Исидора Пелусиота (Мф. 10:5). Что значит сказанное апостолам: на путь язык не идите?

Не идти на путь язык значит не сходиться с ними в образе мыслей, равно как и во град Самарянский не входить значит не то, чтобы удаляться от сожительства с ними, но чтобы не приобщаться к их злочестию и лукавству.

О бескорыстном и верном раздаянии благодатных даров (Мф. 10: 7-8)

Свт. Филарет, митр. Московский.
Чтения в Обществе любителей духовного просвещения, кн. 12.
В день рождения императрицы А. 1 июля 1828

Ходяще проповедуйте, глаголюще, яко приближися Царствие Небесное: болящия исцеляйте, прокаженныя очищайте, мертвыя воскрешайте, бесы изгоняйте. Туне приясте, туне дадите (Мф. 10: 7-8). В основание святого бескорыстия облагодатствованных человеков Господь полагает чистейшее бескорыстие Божие в раздаянии благодати. Туне приясте, туне дадите. Как получили вы благодать апостольства и дар чудотворения? Приобрели ли вашими подвигами? Заслужили ли вашими добродетелями? Нет! Подвиги земнородных, земными силами совершаемые, не могут достигнуть до неба; добродетели сынов Адамовых никогда не могут покрыть грехов их, кольми паче заслужить награду Божественную. Благодать Божия, как и все Божие, столь бесценна, что высочайшие и совершеннейшие твари не имеют ничего достойного, что бы воздать за малейшие из даров ее. Потому и нарицается она благодатию, что дается единственно по благости Божией. Если вы так ее получили, то так и употребляйте. Воздайте ее Раздаятелю хотя тем одним, чтобы преподавать оную другим верно, по ее намерению. Не назначайте на земле цены тому, что на небесах цены не имеет. Не повредите чистейшего дара нечистотою вашего своекорыстия. Туне прилете, туне дадите.

Мысли Филарета, митрополита Киевского (Мф. 10: 9-10)

Туне приясте, туне дадите. Не стяжите злата, ни сребра, ни меди при поясех ваших, ни пиры в путь, ни двою ризу, ни сапог, ни жезла: достоин бо есть делатель мзды своея (Мф. 10: 9-10). Весьма достойно замечания нашего, с каким особенным вниманием Спаситель остерегает апостолов Своих от двух наипаче страстей, тщеславия и любостяжания, к которым наиболее склонно растленное грехом сердце человеческое. Напоминая им, что они без всяких заслуг получили от Него дар чудотворения, отсекает сим корень гордости — туне прилете — и вместе повелевает без всякой мзды сообщать другим те дары, которые они получили от Господа даром, — туне дадите. А дабы сердца их сохранить во всей чистоте, какая требуется для принятия от Бога небесных даров, и утвердить их в единой вере и уповании на единое всемогущество Его, Он запрещает им совершенно иметь и злато, и сребро, и медь, и две одежды, и даже те вещи, которые, по видимости, необходимы в пути. А заповедует питаться и одеваться тем, что Господь пошлет им руками верующих, дабы все внимание их обращено было на единую проповедь Евангелия; и вместе обещает, что труды их облегчатся усердием верующих в доставлении им нужного для их содержания. Достоин бо есть делатель мзды своея. Сия ревность Спасителя к отрешению учеников Своих от всего земного показывает свойство сынов Царствия Небесного, совершенно противоположное духу и правилам сынов века сего, у которых суетная слава, злато и сребро суть идолы, коим они приносят в жертву свое сердце; а тщетная заботливость о питании и украшении тела поглощает все их время и все их силы. Спаситель, поставив апостолов светилами в Церкви Своей, хочет, чтобы истинно верующие в Него, взирая на сии светила, ежели не могут подражать им в совершенной нестяжательности, по крайней мере, ограничивали бы попечения о временных благах стяжанием нужного для жизни и ограждали сердце свое от страсти тщеславия и любостяжания, ежели хотят иметь с ними участие в Царствии Небесном.

Избранные толкования свв. отцов (Мф. 10:16)

Будите мудри, яко змия, и цели яко голубие (Мф. 10:16).

Будите мудри яко змия. «Как змея всего более старается о спасении головы, так и ты отдай все — имение, тело, даже жизнь; но только сохрани веру. Ибо вера есть глава и корень. Если она останется неприкосновенною, тогда и ты, хотя бы все потерял, все опять получишь в обилии» (св. Иоанн Златоуст). Итак, благо тому, кто на смертном одре может сказать: подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох (2 Тим. 4:7).

«Змея прижимает одно ухо к земле, а другое закрывает хвостом. Так и христианин должен хранить свои уши от соблазнительных речей и обольстительных внушений мира» (Августин).

«Когда змея ползет чрез трещину, тогда она снимает свою старую кожу. Так и Христос хочет, чтобы мы шли узким путем и умерщвляли ветхого человека (Исидор Пелусиот). Когда мы пресмыкаемся долу и живем среди суеты мирской, тогда образуется в душе от этого праха некий твердый слой, как бы другая кожа. И потому христианин должен как можно чаще отрясать прах земной и заботиться о совлечении греховнаго тела плоти (Кол. 2:11). А кто пренебрегает этой мудростью змеиной, того греховная природа может до такой степени окаменеть и окрепнуть, что переменить ее будет невозможно».

Будите мудри яко змия, и цели яко голубие. «Надобно заметить, что Господь не хочет Своим ученикам представить для подражания ни голубя без змия, ни змия без голубя, дабы простота голубя была изощрена хитростью змия, и хитрость змия была умерена простотою голубя» (Григорий Великий).

«Я не хочу, говорит Господь, чтобы вы всегда были, как голуби, дабы слишком большая простота не ввела вас в сети искушения; но не хочу, чтобы вы всегда были только, как змии; потому что в таком случае вы будете изливать яд на всякого. Будьте подобны змиям, если не хотите быть в плену; но если вы пленены, тогда будьте как голуби, дабы не мстить своим противникам и оскорбителям» (св. Иоанн Златоуст).

Хощу вас мудрым быти во благое, простых же во злое (Рим. 16:19).

«Воскресное чтение», 1824

Будите мудри яко змия, может быть, в том отношении, что змея благоразумно и смышленно совлекает с себя старость. Ибо, когда ей нужно скинуть кожу, вползает в тесное место, где было бы отвсюду тело ее сжато; и таким образом, протесняясь чрез него, скидает с себя старость. Так, может быть, слово сие и от нас требует, чтобы, идя тесным и скорбным путем, совлекались мы ветхого человека и облекались в нового, и чтобы юность наша обновлялась, яко орля (Пс. 102:5). (Тв. Василия Великого, ч. 2).

Кто мудр как змия и цел яко голубь?

Мудр, как змея, кто предлагает учение с осмотрительностью и с разумением, как успешно привести слушателей к благопокорливости. А цел, как голубь, кто не держит и в мысли, чтобы мстить злоумышляющему, но продолжает ему благодетельствовать, по заповеданному апостолом: вы же не стужайте, доброе творяще (2 Фес. 3:13). Ибо Господь дает сие повеление ученикам, посылая их на проповедь, где была потребность и в мудрости для убеждения, и в незлобии на злоумышляющих, чтобы, как там змей, умел и подойти с лицем льстивым и говорить увлекательно, почему слушающие его отступили от Бога и предались греху, так и мы избрали для себя и лице, и способ, и время, и всеми мерами устрояли словеса на суд (Пс. 111:5), стараясь слушателей отвести от греха и привести к Богу, а в искушениях соблюдали терпение до конца, как сказано в Писании (Мф. 24:13). (Василий Великий. «Творения свв. отцов», т. 9).

Мудрость змеиная, простота голубиная (Мф. 10:16)

Протоиерей Нечаев.
«Душеполезное чтение», 1878

С этою заповедью Господь Иисус Христос обращается ближайшим образом к апостолам, посылая их на проповедь Евангелия. Он не скрывает от них опасностей, грозящих им со стороны врагов Царства Его. Попасть в среду их так же опасно, как опасно овце попасть к волкам. Враги Царства Христова с волчью свирепостью, прикрываемою иногда видом овечьей тихости, готовы уничтожить Царство Христово и стереть с лица земли проповедников его. Как же должны поступать эти проповедники среди таких врагов? Со змеиною мудростью и голубиною простотою. Что же общего между мудростью змеи и тою мудростью, которая заповедуется апостолам в виду врагов их проповеди? Змея — животное пресмыкающееся и, по видимости, меньше, чем четвероногие и птицы, наделенное средствами самосохранения. Четвероногие могут убежать от врагов на ногах, птицы улетают от них на крыльях. У змеи нет ни ног, ни крыльев, зато вместо тех и других у нее есть мудрость, или хитрость, при помощи которой она не только себя с успехом защищает от людей и зверей, но еще и сама наносит им вред и даже смерть. С этою целью она прибегает к разнообразным уловкам: свивается в кольцо, вдруг распрямляется, делает неожиданные извороты; скрывается под цветами и из-под них наскакивает на любующихся ими неосторожных зрителей; искусно прячет преимущественно голову, обвивается вокруг своей жертвы, вонзает в нее ядовитое жало. Когда Христос Спаситель заповедует апостолам подражать змеям в мудрости, Он чрез это внушает им не то, чтобы они старались с ловкостью и искусством змея вредить врагам своим, не щадя самой жизни их, — нет, этого не мог внушать Тот, Кто заповедал любить врагов и благотворить им, — Христос Спаситель прежде всего хочет того, чтобы апостолы при встрече с врагами их проповеди соблюдали свойственную змеям осторожность и без особенной нужды не подвергали жизни своей опасности от этих врагов, уклонялись от этой опасности. Апостолы должны помнить, что их жизнь нужна не для них только, а главным образом для других, для служения спасению их. Поэтому они должны беречь себя, чтобы иметь возможность продолжать это святое служение. Не береги они себя, кто же тогда стал бы возвещать повсюду слово истины? Согласно с сею заповедью и поступали апостолы Христовы. Возьмем, например, апостола Павла. Он во многих случаях показал великое самоотвержение, многими опытами засвидетельствовал, что ему не страшна смерть. Он даже рад был умереть. Он говорил, что смерть для него приобретение, что он желает разрешится от уз тела и быть со Христом. Это, утверждал он, для него несравненно лучше. Но, прибавлял он, оставаться во плоти нужнее для вас. И я верно знаю, что останусь и пребуду со всеми вами, для вашего успеха и радости в вере (Флп. 1: 21-25). Ревность о распространении веры Христовой и об умножении успехов ее в верующих — вот что паче всего привязывало апостола к жизни и вот почему он со змеиною мудростью старался беречь себя при встрече с врагами. Так, не раз угрожаемый смертью от разъяренных врагов его проповеди, иудеев и язычников, он объявлял себя римским гражданином и этим обуздывал их, потому что все знали, что с римским гражданством соединены великие права и римского гражданина нельзя оскорблять безнаказанно. Раз он, для избежания неправедного против него суда со стороны местных сирийских властей, потребовал суда пред кесарем и путешествием по сему случаю в Рим избавил себя от гонений в Палестине. Узнав о заговоре сорока иудеев, поклявшихся убить Павла, он спас себя от этой опасности доносом на них начальству. Раз он представлен был на суд синедриона по обвинению, будто он возбуждает повсюду неуважение к иудейскому храму и Моисееву закону. Павел, зная разногласие членов синедриона, фарисеев и саддукеев, по вопросу о воскресении мертвых, со змеиною мудростью воспользовался этим разногласием и торжественно сказал, что он судится за учение о воскресении мертвых. Следствием было то, что за него вступились фарисеи, веровавшие в воскресение мертвых.

Но апостолам предстояло встречаться не с одною грубою силою, но и с такими врагами их проповеди, которые будут противодействовать успехам ее духовным оружием, — земною мудростью. Потому и змеиная мудрость, которую заповедует апостолам Господь Иисус, должна состоять не в одном умении оберегать себя от гонений и смерти, а вместе в находчивости в ответах этим врагам. Земной мудрости, взимающейся на разум Божий, открывающийся в Евангелии, апостолы должны противопоставлять мудрость духовную, любомудрие Богопросвещенное. Они должны знать, что Евангелие предназначено не для одних простых, мало рассуждающих людей, но и для мудрых мира сего, что в нем заключается решение высших вопросов ведения, ответа на которые человеческий ум напрасно ищет вне Божественного откровения. Согласно с заповедью о змеиной мудрости в этом смысле и поступали апостолы. Апостол Павел говорит о себе: я должен мудрецам и невеждам (Рим. 1:14). И как блистательно он исполнял этот долг в отношении к мудрецам, показывает речь его в афинском ареопаге пред самыми образованными членами афинского общества (Деян. 17: 22-31). Заповедь об употреблении змеиной мудрости против враждебной Евангелию земной мудрости Христос Спаситель подкрепил обетованием: Аз дам вам уста и премудрость, ейже не возмогут противитися, или отвещати ecu противляющиися вам (Лк. 21:15).

Апостолам в земной мудрости призваны подражать продолжатели их учения, пастыри Церкви, епископы и пресвитеры. Знаменательна в сем отношении одна из внешних принадлежностей архиерейского сана: жезл, употребляемый архиереями при священнослужении, с поперечником наверху, представляющим подобие двух змеиных голов, обращенных одна к другой. Это изображение служит для высших пастырей Церкви наглядным напоминанием об их обязанности пасти Христово стадо со змеиною мудростью.

Но со змеиного мудростью апостолы и преемники их служения пастыри Церкви должны по заповеди Христа Спасителя соединять целость или простоту голубиную; будите мудри яко змия, и цели (просты) яко голубие. Это значит, что они, не давая себя в обиду, и сами некого не должны обижать, — именно они должны вести себя в отношении к врагам Евангелия без умысла причинить им лично какой-нибудь вред. Против козней их, против тлетворного учения их они должны восставать и других предохранять, но в отношении к ним самим держать себя с простосердечием, с кротостью и благодушием, подражая голубям, которые между птицами также кротки, смирны и чужды лукавства, как овцы между четвероногими. Такими и являли себя всегда истинные пастыри Христова стада, например, святители Христовы, которых потому Святая Церковь и называет образом кротости (в тропаре святителям), хотя в то же время их ревность по вере запечатлевалась змеиною мудростью, зорко следившею за волками и оберегавшею от их нападений Христово стадо.

Змеиная мудрость обязательна не для одних вождей христианского общества, но и для всякого христианина при встрече с волками. Положение истинного христианина в мире часто походит на положение овцы посреди волков. Мы не говорим об отношении мира к Царству Христову в странах нехристианских, например, в Турции, где оно всегда было и есть о враждебно, — возьмем любую христианскую страну. В христианской стране, по видимости, немыслима опасность для овец Христова стада от волков, и однако, она существует. Правда, в нашем, например, отечестве нет волков или врагов Евангелия, подобных тем, от которых приходилось жестоко страдать христианам во времена апостольские и ближайшие к ним; но дух противления Христовой истине и нечестия всегда жил и теперь живет в недрах христианского общества. Никому из нас не угрожает гонение и смерть от людей, зараженных этим духом; но есть другого рода опасность от них, более грозная, опасность для наших душ, опасность для нашей веры и благочестия. Нужна немалая змеиная мудрость, чтобы миновать эту опасность, не впасть в челюсти волков, не щадящих Христова стада (Деян. 20:36).

Изъяснение слов Иисуса Христа: и претерпевый же до конца, той спасен будет (Мф. 10:22)

Свт. Филарет, митр. Московский.
Слово в день памяти прп. Сергия

Спастися в обыкновенном употреблении сего слова значит избавиться от опасности, от врага, от беды, от страдания, от смерти, от погибели. Так Ной посредством ковчега спасся от вод потопа, Лот бегством спасся от огня содомского. В высшем духовном разуме спастися значит избавиться от врага диавола или от опасности подвергнуться его мучительству, сохраниться, или очиститься от греха как источника всех бед и страданий, освободиться от клятвы закона, связующей и поражающей грешника, избегнуть осуждения от вечного правосудия, быть безопасным от поглощения бездною, идеже червь не умирает, и огнь не угасает, где жизнь и бессмертие непрестанно убиваются смертию неумирающею. Кто таким образом спасется от всякого зла, того жребием, очевидно, должно быть благо и блаженство.

Вспомогательное средство спасения есть терпение, и притом терпение до конца. Христос Спаситель поставляет терпение в ближайшем соотношении с гонениями за имя Его. Се Аз, говорит Он, посылаю вас, яко овцы посреде, валков: — предадят вы на сонмы, и на соборищах их биют вас: — и будете ненавидима всеми имене Моего ради: претерпевый же до конца, той спасен будет. Гонение за истинную веру есть открытое и торжественное поприще терпения; и славный в Церкви чин претерпевших до конца и спасшихся суть святые мученики.

Начальник нашего спасения преподал учение о спасительном терпении вслед за предречением о гонениях за веру по естественной последовательности; но сим не ограничил области терпения. Посему все мы, если желаем спастись, должны стяжать терпение и сохранить оное до конца. Претерпевый до конца, той спасен будет.

Область терпения должна простираться на всю жизнь человека и на все судьбы человечества в сем мире. С терпением человек приобретает и сохраняет блага, успевает в предприятиях, достигает исполнения желаний, безвредно выдерживает приражения зол; вышед из терпения он тотчас в опасности утратить благо и пострадать от зла, или, что не менее бедственно, сделать зло. Минута нетерпения может расстроить годы и веки.

Без терпения нет подвига, а без подвига нет добродетели, ни дарования духовного, ни спасения. Ибо Царствие Небесное нудится (Мф. 11:12).

Хочешь ли, по заповеди Христовой, стяжать совершенную любовь, объемлющую и врагов? Размысли, как сие возможно. В людях встречаешь ты часто недостатки, нередко пороки, иногда и ненависть к тебе, а это располагает к неуважению людей, к отвращению от них, ко взаимной ненависти, а не к любви. Как же стяжать любовь ко всем? Если решишься и приобучишь себя с терпением взирать на недостатки и пороки людей и на самую ненависть к тебе, то можешь возлюбить всех, не преставая ненавидеть пороки, а без терпения не можешь.

Хочешь ли, по апостолу, быть чадо послушания (1 Петр. 1:14)? Размысли, как сие возможно. Если начальствующий или старейший будет тебе повелевать только то, чего ты и сам желаешь, то ты будешь исполнять свою волю, исходящую из уст другого. Трудно признать здесь добродетель послушания. Послушание несомнительно тогда, когда ты, очевидно, не своему следуешь мудрованию и не своим желаниям, но рассуждению и воле повелевающего. Посему надобно, да и неизбежно, чтобы тебе нередко повелеваемо было то, что тебе не по мысли, не по желанно, не по вкусу, что тягостно для твоей неги, непокойно и обременительно для твоей беспечности; но чтобы сие исполнить без противления, без прекословия, без ропота, для сего нужно терпение. Итак, если имеешь терпение, то можешь иметь послушание, а без терпения не можешь.

Подобно сему и всякая добродетель требует некоторых лишений, труда, подвига, брани против страстей, вожделений, искушений, не всегда легко и скоро увенчаваемой победою, и следственно, требует терпения. Если поколеблется терпение, — не устоит и другая добродетель. И поелику добродетель есть обязанность всей жизни до конца, то и терпение есть потребность всей жизни до конца.

О случаях и условиях для приобретения славного венца исповедников Христовых (Мф. 10: 32-33)

«Воскресное чтение», 1816

Всяк, иже исповесть Мя пред человеки, исповем его и Аз пред Отцем Моим, Иже на небесех: а иже отвержется Мене пред человеки, отвергуся его и Аз пред Отцем Моим, Иже на небесех (Мф. 10: 32-33). Есть ли теперь в наше время поприще для приобретения славного венца исповедников Христовых, особенно в обществах мирных и благоустроенных, где вера и Церковь не встречают открытых врагов или свободны от видимых нападений их?

Для некоторых и многих есть и теперь, как и в первые времена христианства, то же самое поприще для стяжания венца исповедника и мученика: тьма неверия и лжеверия и теперь еще облегает с разных сторон Царство Христово; плевелы ересей и расколов и теперь еще прозябают и растут или вновь посеяваются на разных местах обширной нивы Господней; голос лжеименной мудрости и теперь так громко и гордо вопиет наперекор кроткому гласу евангельской истины. Кто находится в непосредственном сношении с этими врагами веры или кто призван особым долгом своего звания на защиту истины, тот стоит на поприще исповедников и даже мучеников Христовых и может или венчаться этими славными венцами, или заклеймить себя позорным пятном измены вере и истине и подвергнуться отвержению, которое произнесет над ним Иисус Христос пред Отцом Небесным.

Но есть и для каждого из вас и во всякое время нашей жизни ближе к нам поприще, на котором мы можем приобщаться подвигов и награды исповедников. Жизнь каждого христианина должна быть высоким и святым поприщем исповедания веры, упования и добродетелей любви. И сколько бывает самых обыкновенных случаев в жизни, когда мы или уклоняемся от этого поприща, или сходим с него не со славою победы и не с заслугою награды, достойной верного и непреклонного исповедника имени Христова, а с позорным пятном измены заповеди Господней!

Дух маловерия, лжеверия и неверия всегда тайно гнездится и живет между христианами; он высказывается в разных случаях и под разными видами, но всегда идет против веры и истины. И кто не встречал его между своими ближними? Случается многим из нас быть в обществе людей, где без благоговения и страха Божия, без уважения к святыне веры и истины говорят о вере и истине, слышатся глумление, кощунство и богохульство по отношению ко всему святому и священному в Христовой вере. Легкомыслие ли, маловерие ли, или злонамеренное неверие двигает в этом случае устами говорящих — во всяком случае, кто говорит так, тот стоит в это время на стороне врагов учения Христова и апостольского. Не случай ли это защищения и исповедания оскорбляемой и унижаемой веры Христовой, кто горит любовию к Господу Иисусу и Евангелию Его? Станьте против дерзких пререканий святыне и истине, заградите, сколько можете, словом истины уста суесловия и кощунства: за свою ревность ко святой истине Христовой вы приобщаетесь воздаяния исповедников веры Христовой. Но уклонитесь от этого случая из стыдливости и опасения навлечь на себя за ревность к вере насмешку и неприятное нарекание — вы потеряете награду исповедников, разделите нечестивый разговор, хотя без участия мысли и сердца, под видом невинной шутки, из приличия участвовать в разговоре общества; тогда вы приобщитесь к стороне тех, которые стыдятся и отвергаются Иисуса Христа пред человеки, и которых Сам Иисус Христос отвергнется пред Отцом Небесным.

Лукавый дух мира, в котором живет и деется тайна беззакония, своими обычаями и правилами всегда стоит в явной и тайной вражде с духом и правилами христианской жизни, созидаемой тайною благочестия в Церкви Христовой. Правила и обычаи света и мирской жизни развивают и питают в нас потребность наслаждений земных, удовольствий временных; дух христианского благочестия, правила и уставы Церкви Христовой развивают в нас потребность благ духовных, воспитывают упование блаженства вечного, обещанного верным слугам Христовым. И тут бывают случаи, когда христианин явно становится на сторону поборников одного и изменников другого. Например, потребность мирских удовольствий и развлечений, обычаи светской жизни, приличия людские, желание избежать невыгодных нареканий от судей приличия и вкуса зовут вас в веселое собрание светских развлечений и удовольствий, и это тогда, когда долг звания христианина, нарочитое время церковного праздника, звук церковного колокола призывают вас в храм Божий — в храм молитвы и славословия Бога. Куда склонится в это время христианин? Если на сторону мирских удовольствий — он отвергает в это время долг христианина, звание упования своего: если же не устыдится в это время отказаться от обычных удовольствий мира и верно последует долгу христианского звания — он приобщается мздовозданию святых, которые, сознавая этот долг, не стыдились ни пред кем словом и жизнью исповедовать и проповедовать все, что заповедано Иисусом Христом.

Неправда в мире всегда находится в непримиримой вражде с правдою; и самоотверженная любовь к последней или рабская и лицемерная услужливость в пользу первой разделяют христиан на две стороны — на сторону поборников правды и на сторону изменников ее. Требуется, например, свидетельство в пользу угнетенной правды, в защищение страждущей невинности пред судом человеческим, и это свидетельство, это защищение нужно бывает высказывать против людей сильных и знатных, вопреки собственным вашим выгодам, вопреки дружбе и приязни, не в пользу узам родственным и кровным. Не поприще ли это для исповедания истины и правды и для стяжания награды достойных исповедников имени Христова? Правда и истина на земле — Христовы, и кто желает быть Христовым, должен защищать и хранить их. И кто изменит правде на суде человеческом, кто убоится и устыдится защищать ее из угождения людям сильным, из-за собственной выгоды, из уважения к чувствам дружбы и родства, тот оскорбляет достоинство христианина. Из любви к Иисусу Христу, к Его учению и заповедям христианин должен жертвовать любовью ко всем и ко всему: иже любит отца или матерь паче Мене, говорит Он, несть Мене достоин: и иже любит отца или дщерь паче Мене, несть Мене достоин (Мф. 10:37).

Аще кто любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин (Мф. 10:37)

«Воскресное чтение», 1804

Так мог сказать только Бог или Богочеловек. В отношении к другим существам, как бы они ни были велики, могущественны и благотворны, такое требование было бы не по ним, превыше их и неприлично им. Но в отношении к Богу такое требование совершенно справедливо и даже необходимо. Справедливо, ибо Отец Небесный первее и выше всех отцов и матерей земных. Последние сами должны любить Его паче всего, и следовательно, сами же должны требовать от детей своих, чтобы и они любили Его паче всего, и следовательно, их. Необходимо, ибо если человек не будет любить Бога паче отца и матери, то у него земной отец и мать будут выше Бога, что совершенно противозаконно.

Но сей же самой любви, какая подобает единому Богу, и в той же самой степени требует от нас, и требует непременно, Иисус Христос; ибо Он есть Бог наш истинный, и вера в Него как истинного Бога есть необходимая обязанность каждого.

Христианский пример самоотвержения отеческой любви к сыну из любви к Богу

«Воскресное чтение», 1821

Иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин (Мф. 10:37). Родительская любовь к детям часто, и без намерения со стороны отца и матери, незаметно для них, переходит за пределы надлежащего, христианского употребления и, пользуясь именем и правами законной любви к детям, в то же время становится враждою на Бога и святой закон Его, а христианских родителей с таким чувством к детям делает недостойными и лукавыми рабами Господа нашего Иисуса Христа. Любить сына и по животной привязанности к нему не обращать внимания на то, кто растет и крепнет под покровом отеческой любви — человек честный или развратный, верный слуга отечеству или буйный крамольник и враг всякого порядка, истинный христианин или человек без веры и добрых убеждений, поборник Евангелия и правды или изменник веры и предатель истины, — ужели это любовь, достойная отца-христианина, любовь, которую внушает ему долг христианского отца и прямой закон Евангелия? Нет, это значит любить в своем сыне только плоть и кровь, а не любить его души и жизни разумной; это любовь животная, а не человеческая, тем более не христианская, которая действует по духу любви Христовой и по евангельскому закону; эта любовь противна любви к Господу и требованиям святого закона Его; эта любовь — вражда на Бога. Среди различных явлений такой отеческой любви, для ее обличения и вразумления, как отрадно встретиться в истории первых времен христианства с примерами истинной любви к детям, в лице христианских родителей, которые с самоотвержением жертвовали всякою любовью к детям любви к Господу и святой вере Его, как скоро первая становилась преступною пред обязанностями последней. Вот один из таких примеров.

Вероотступничество в лице римского императора Юлиана имело многих последователей со стороны христиан, нетвердых в вере, малодушных при угрозах и льстивых обещаниях ненавистника христианства. Один из таких подражателей вероотступнику был юноша, сын знатного гражданина города Берии и высокого государственного сановника, но при всем том благочестивого и преданного вере христианина. Когда сын открыл свои мысли о вере и о несчастном падении своем отцу, благочестивый отец не пощадил ради имени Иисуса Христа ни чести и имени своего сына, ни своей любви к нему, ни расчетов на милость у царя-вероотступника; отец немедленно лишил сына имени своего и публично отрекся от него. Предприимчивый юноша-богоотступник отправился к богоотступнику-повелителю искать у него покровительства, защиты пред отцом, награды и чести за свое отречение от христианства в угоду царю, врагу и гонителю имени Христова. Юлиан, мечтавший весь мир обратить к древнему, упадавшему тогда языческому идолослужению, весьма доволен был всякими примерами вероотступничества и не жалел наград и милостей своих для умножения числа подобных себе нечестивцев; он обласкал юношу, успокоил его и обещался сам своим посредничеством возвратить ему расположение отца и права на достояние его. Прибыв в Берию, Юлиан пригласил к своему столу в числе многих знаменитых граждан города и благочестивого отца с вероотступником-сыном; за столом Юлиан обратился к отцу отверженного сына с такими словами: «Мне кажется, несправедливо было бы делать насилие людям с иным настроением мыслей и против воли человека направлять его к другим мыслям. Итак, не принуждай сына следовать своему учению, когда он не хочет этого. Ведь я не принуждаю же тебя следовать моему, хотя и очень легко мог бы принудить к этому!» — «Ты, царь, говоришь об этом беззаконнике, который истине предпочел ложь?» — отвечал благочестивый отец в негодовании на богоотступника сына. В ответе христолюбивого отца было столько непобедимой ревности на защиту святой веры Христовой и вместе столько неустрашимого негодования на богоотступничество сына, покровительствуемое богоотступным царем, что сей изменник вере и совести не нашел в себе и обычной дерзости, чтобы защитить ложь против истины. Чувствуя себя бессильным против святой ревности защитника христианства, Юлиан принял вид притворной кротости и, обращая дело в шутку, сказал юноше: «Я сам позабочусь о тебе, когда не мог склонить на это твоего отца». Действительно, отец юного богоотступника не изменил своего праведного гнева на беззаконного сына; на него не действовали ни ласки, ни угрозы нечестивого царя; для него не было страшнее приговора Господа Иисуса: иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин.

Толкование св. Исидора Пелусиота на слова: приемляй пророка во имя пророче мзду пророчу приимет (Мф. 10:41)

Смысл слов приемляй пророка во имя пророче мзду пророчу приимет, говоря кратко, таков: кто по другой какой потребности или по другому предлогу удостоивает чести доброе, тот не будет еще участвовать в славе доброго; но тот прославится вместе с добрым, кто почтил доброе ради самого добра. Ибо многие чтут пророков или праведников или по причине славы человеческой, или по причине житейской выгоды. Иные заняты этим, тратят на сие деньги, и никто о них не скажет, что примут мзду пророчу. Но кто без таких прикровений, откровенною душею взирая на доброе, почтит святых, тот справедливо прославится вместе со святыми.

Толкование св. Исидора Пелусиота (Мф. 10:42)

Сказанное: подать чашу студеныя воды относится к тем, у кого это только и есть, а не к изобилующим богатством, которые могут и одеждами снабдить томимых голодом, болезнями и наготою. И не дивись, если подающий воду за дело сие не останется без награды; потому что милостыня ценится не по подаянию, но по произволению, когда и слово удостаивается одобрения. Ибо сказано: се слово паче даяния блага. Но присовокуплено также: обоя же у мужа благодатна (Сир. 18:17), то есть у того, кто в состоянии дать. Ибо взыскуется не только поданное, сколько изобилие и произволение подающего. Ибо многие от многого подают малое, а многие от малого многое. Ценится не мера подаваемого, но сравниваемое с сею мерою изобилие подающих. Посему и влагающая две лепты превзошла всех принесших много; потому что те принесли часть, а она пожертвовала всем своим достоянием.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К 10-й ГЛ. ЕВАНГЕЛИЯ ОТ МАТФЕЯ И ПАРАЛЛЕЛЬНЫМ

Святоотеческие толкования

1) Св. Григорий Двоеслов О цели, для коей Господь сообщает людям силу творить знамения и чудеса. «Воскресное чтение», 1811. Его же об апостолах (ст. 5-10). Кн. 1.

2) Прп. Исидор Пелусиот. Будите мудри яко змия и цели яко голуби (Мф. 10:16), ч. 1, «Тв. святых отцов», т. XXXTV). Там же, ч. 3, т. XXXVI.

3) Его же на слова: не пецытеся, како или что возглаголите (Мф. 10:19), ч. 3.

4) Блаженный Иероним. Изъяснение Евангелия, читаемого в 1-ю нед. по Пятидесятнице (Мф. 10: 22-23: 32-38). «Воскресное чтение», 1817.

5) Блаженный Августин. Смерть души и смерть тела (Мф. 10:28). «Воскресное чтение», 1879.

Новейшие толкования в духовных журналах

6) Пастырские наставления Иисуса Христа апостолам при отправлении их на проповедь (Мф. 10:1-41. Мк. 6: 7-13. Лк. 9:1-6). Руков. для сел. п. 1869.

7) Иисус Христос и Его апостолы. «Православное обозрение», 1865.

8) О св. дванадесяти апостолах по сказанию Четвероевангелия и Деяний апостольских. «Воскресное чтение», 1816.

9) Собор св. дванадесяти апостолов. «Воскресное чтение», 1804.

10) Апостол (Мф. 10:2). Библ. пол. сл. «Воскресное чтение», 1874 г., 1. Алфей (Мф. 10:3). Там же. Варфоломей (10:3). Там же. Иаков (10:3). Там же. 1875. 2. Иуда Искариотский (10:4). Там же. 1876.

11) Филарет, митр. Киевский. Беседа на Матфея 10: 1-15. «Воскресное чтение», 1804. На ст. 16. «Воскресное чтение», 1803. Ст. 32-42. «Воскресное чтение», 1805.

12) Ст. 16. «Воскресное чтение», 1824.

13) Ст. 16. Архим. Афанасий. Христианская откровенность и осторожность в речах. «Христианское чтение», 1866.

14) Ст. 28. Происхождение и бессмертие души. «Христианское чтение», 1864.

15) Ст. 32-42. Изъяснение Евангелия в неделю всех Святых. «Воскресное чтение», 1803.

16) Ст. 32. «Воскресное чтение», 1815.

17) Ст. 32-87. «Воскресное чтение», 1817.

18) Ст. 32-33. Прот. М. Богословский. Об исповедничестве. «Духовная беседа», 1859.

19) Свящ. П. Смирнов. Подвиги исповедничества. «Душеполезное чтение», 1873.

20) Ст. 32-33. Прот. Нечаев. Отречение от Христа. «Душеполезное чтение», 1884.

21) Ст. 34-37. Семейные разделения ради веры и благочестия христианского. «Воскресное чтение», 1822.

22) Ст. 36. И врат человеку домашние его. «Воскресное чтение», 1808.

23) Епископ Феофан. Размышления на разные места 10 гл. Еванг. Матфея. «Домашняя беседа», 1871. 6 гл. Еванг. от Марка. Вып. 35. 37. 9 гл. Еванг. от Луки. Вып. 43 и отдельно. Мысли на каждый день года по церковным чтениям.

В Словах и Беседах

24) Мф. 10:30. Павел, архиеп. Кишиневский. И во время благоденствия Церкви исповедание веры во всей его силе так же возможно, как было возможно и во времена гонений.

25) Ст. 32-33. Арсений, митр. Киевский. Черты истинного исповедника Христова.

26) Ст. 32-36. Исидор, митр. Новгородский. О предсказании тяжких бедствий исповедникам Христовым.

27) Ст. 37. Филарет, митр. Московский. О совершеннейшей любви к Богу.

28) Ст. 37. Григорий, архиеп. Казанский. Почему многие люди мало любят Бога.

Слух об Иисусе тревожит убийцу Предтечи (Лк. 9: 7-9; Мк. 6: 14-16; Мф. 14: 1-2)

С проповедью апостольскою быстро распространилась молва о деяниях Иисуса. Имя Его стало известным при дворе Ирода Антипы, галилейского властителя. На душе его теперь лежало тяжкое преступление: незадолго перед тем он предал смерти величайшего из пророков, Предтечу Иоанна. Нашлись люди, которые говорили, что это Иоанн воскрес из мертвых; другие говорили, что это предвестник Мессии Илия явился; а иные думали, что кто-нибудь из древних пророков или подобный им праведник восстал. Между тем Ирод в недоумении рассуждал: «Иоанну я отсек голову; кто же это, о котором я слышу столько чудесного?» Но, мучимый совестью, приходил к заключению: «(Должно быть) это Иоанн Креститель, которому я отсек голову; он воскрес из мертвых; потому-то и чудеса совершаются им». И искал увидеть Его.

Из беседы Евсевия Могилевского об усекновении главы Иоанна Предтечи (Мк. 6: 17-29)

Ирод послав, ят Иоанна, и связа его в темнице, — взял Иоанна, посадил его в темницу. Кто этот Ирод? Сын того Ирода, при котором родился Христос Спаситель в Вифлееме и который покушался убить обетованного Царя Иудейского Христа Спасителя, но вместо Его избил множество младенцев вифлеемских. От нечестивого отца был нечестивый и сын. Этот Ирод назывался Антипою. У Ирода, отца его, еще было два сына, Филипп и Архелай, между которыми, по смерти Ирода, отца их, разделено было его царство. Ирод Антипа, убийца Иоанна Крестителя, получил в управление Галилею, Филипп — Итурею, а Архелай — Иудею и Самарию. Вскоре потом, по низложении их, из их царств сделаны были римские области и поручены правителям из римлян; один из них был Пилат, судивший и предавший на смерть Иисуса Христа.

За что Ирод посадил Иоанна в темницу? Евангелист отвечает: Иродиады ради жены брата своего, яко оженися ею, то есть Ирод посадил Иоанна в темницу за Иродиаду, жену своего брата Филиппа, потому что женился на ней. Как это случилось? Случай этот евангелист раскрывает далее, говоря: глаголаше бо Иоанн Иродови: не достоит тебе имети жену Филиппа, брата твоего (ст. 18). Иоанн как проповедник истины, как пророк и Ангел, посланный пред лицем Господа, да уготовит путь Ему, не боялся возвещать истину, обличал неправду и в самом царе. Иоанн говорил Ироду: не достоит тебе имети жену Филиппа, брата твоего. Об Ироде далее замечено, что он бояшеся Иоанна, ведый его мужа праведна и свята, и соблюдаше его (ст. 20). Отселе видно, что Иоанн не в этом одном случае обличал Ирода, но и при других случаях говорил царю правду, и царь слушал пророка с удовольствием, как передает евангелист Марк: и послушав его, много творяше, и в сладость его слушаше. Но не мог Ирод так слушать обличение своей постыдной страсти, которой он сделался слепым и низким рабом. Ирод за это обличение не только посадил Иоанна в темницу, но и хотел убить его еще до того случая, по которому действительно ему усекнута глава. Евангелист Матфей говорит: и хотящ его убити, убояся народа, зане яко пророка его имеяху (Мф. 14:5). Когда пророк Божий стал обличать нечестивого Ирода в его пороке, противном Божеским и человеческим законам, Ирод не уважил ни звания пророка, ни святости истины, но как низкий раб греха преследует Иоанна за своего идола и ввергает проповедника истины в темницу. Еще не убил Иоанна, но это не по уважению ни к пророку, ни к истине; он хотел убить, но только боялся народа, который почитал Иоанна за пророка; боялся, чтобы народ не восстал на защиту чтимого им пророка.

Иродиада же гневашеся на него, и хотяше его убити: и не можаше (ст. 19). И нечестивая, незаконная жена сочувствовала нечестивому мужу, злобилась, искала смерти пророка и не находила случая к тому. Грех был общий, и обличение пророка относилось к обоим равно; потому оба, муж и жена, заодно искали мщения обличителю порока. Но нечестивая Иродиада помышляла о погублении пророка Божия и в то время, когда Ирод, может быть, забывал о нем или невольно удерживался от мести пророку, вспоминая о нем как о муже праведном и святом, которого прежде слушал он и в некоторых случаях поступал по словам его.

И приключшуся дню удобну, егда Ирод рождеству своему вечерю творяше князем своим и тысячником и старейшинам Галилейским (21): и вшедши дщерь тоя Иродиады, и плясавши, и угождши Иродови и возлежащым с ним, рече царь девице: проси у мене, егоже аще хощеши, и дам ти (22): и клятся ей, яко егоже аще попросиши у мене, дам ти, и до полцарствия моего.

Смотрите, как порок ослепляет человека! Как делает человека легкомысленным и безумным!

Видите, Ирод не стыдится показывать себя рабом страсти! От нечестивого корня нечестивая и отрасль, с матерним молоком напитанная нечестием; дочь Иродиады плясала и угодила Ироду и гостям его, — и что же делает царь? Что говорит нечестивой плясавице? «Проси у меня, чего хочешь, и дам тебе». И поклялся ей: «Чего бы ты ни просила, дам тебе, даже до полцарствия моего». Не безумие ли это? За что же хочет дать даже до полцарствия? За пляску! Как Исав некогда продал первенство в снедь, так Ирод готов отдать до пол царствия своего за пляску! Смотрите, до чего доводит страсть! Как унижает она человека! Как помрачает его смысл и здравое чувство! Пляска не была в употреблении у иудеев на пиршествах, а вошла в домы вельмож иудейских из обычаев языческих. Впрочем, некоторые и языческие законодатели запрещали пляски на пиршествах, почитая их противными благоприличию и показывающими человека крайне испорченного; они почитали пляски училищем страстей.

Примечание к cm. 21. Так как этот праздник был пред началом войны Антипы с Аретой, то, по всей вероятности, Антипа совершал его не в своем золотом дворце, а в тех палатах, которые были устроены Иродом Великим в крепости Махере. Так как в это время было здесь средоточие войск, то, не без основания полагают, что Антипа, устрояя праздник в Махере, надеялся иметь самый благоприятный случай для представления войскам своей новой супруги, из-за которой они должны были проливать кровь. Да и скорость исполнения просьбы Саломии указывает на то, что темница Иоанна была недалеко от того дворца, в котором совершалось празднество.

Она же (дщерь Иродиады) изшедши рече матери своей: чесо прошу? Она же рече: главы Иоанна Крестителя. Как Ирод безумно обещался и поклялся, так Иродиада дает безумный совет своей дочери. Было обещано до полцарства, и Иродиада предпочитает полцарству главу проповедника истины, обличителя их беззакония. Вот пример, как страсть гибельно порабощает себе человека и делается его идолом. Грешник, предаваясь греху, становится рабом греха, пленником своей страсти. Кто хочет быть свободным, тот должен не предаваться страстям, а покоряться духу Христову и следовать истине, внимая слову Божию, которое есть совершеннейшая истина, и сия истина, по слову Христа Спасителя, свободит нас (Ин. 8:32), то есть соделает нас истинно свободными, не порабощенными порокам и страстям, а свободно служащими Богу и стремящимися к истинному счастию и блаженству небесному.

И вшедши (дщерь Иродиады) абие со тщанием к царю, просяше, глаголющи: хощу, да ми даси абие на блюде, главу Иоанна Крестителя (ст. 25). Эта дщерь была от брата Иродова Филиппа. Как нечестивая мать скоро дала злой совет, воспользовавшись удобным временем, когда царь с гостями, предавшись чувственным удовольствиям, был в опьянении легкомыслия; так и дочь ее, достойная матери, является бесчувственною, скорою на зло. Видно, голос совести в ней был уже заглушен рассеянностью. Видно, она уже привыкла равнодушно смотреть на смерть человека. Иначе как бы так дерзко могла просить у царя смерти праведника: хощу, да ми даси на блюде главу Иоанна Крестителя.

Примечание. По преданию, повторяемому отцами Церкви, Иродиада не удовольствовалась и этим; но, взявши голову Иоанна, иголками исколола его мертвый язык, за то, что он некогда так смело обличал ее в беззаконии, и потом, завернув голову в тряпку, вышвырнула за окошко.

26 ст. И прискорбен быв царь: клятвы же ради и за возлежащих с ним не восхоте отрещи ей. Царь прискорбен был — опечалился! Где тут царское величие и царская мудрость? Отчего опечалился царь? Не должен ли был царь презреть безумное желание плясавицы, если бы сам не сочувствовал злому желанию? Ужели он не понимал, почему дочь Иродиады просит главу Иоанна Крестителя? Достойно было бы царя, если бы он, услышав безумное желание легкомысленной плясавицы, с негодованием объявил ей пред всеми своими гостями, что он никак не мог включать в предмет клятвы что-либо противное законам Божеским и человеческим и что настоящее требование противно его царскому достоинству и долгу. Нет, он, как слепой раб страстей, честь почел за бесчестие и великодушие за слабость. Явно, печаль царя не показывала в нем любви к добродетели; а как он уже хотел убить Иоанна, только боялся народа (Мф. 14:5), почему и Сам Спаситель называл его лисицею, то есть лицемером, то с вероятностью можно думать, что эта печаль была лицемерная или невольное смущение помраченной совести, а в самом деле он рад был случаю исполнить свое собственное желание — положить невозвратное молчание на уста грозного обличителя, потому так поспешно и решился совершить великое злодеяние.

И абие послав царь спекулатора, повеле принести главу его (27). Он же шед усекну его в темнице, и принесе главу его на блюде, и даде ю девице: и девица даде ю матери своей (28). Так Предтеча окончил поприще своего служения! Так умолк глас вопиющего в пустыне! Так не стало проповедника покаяния; не стало друга Жениха — Христа; не стало того, о котором Сам Бог Сын свидетельствовал: не воста в рожденных женами болий Иоанна Крестителя! (Мф. 11:11).

И слышавше ученицы его, приидоша и взята труп его, и положиша его во гробе (29). Ученики Предтечи Христова исполняют последний долг к своему учителю; берут тело его и со скорбью и благоговением скрывают его во гробе.

Примечание. Обезглавленное тело Иоанна долженствовало быть вынесено на общее кладбище, где обыкновенно вырываемы были огромные ямы, куда сбрасывали трупы людей, не имевших права или средств на почетное погребение. Но ученики, узнав о смерти своего учителя, выпросили позволение взять его тело с собою в город Самарию (называемую в то время Сабастом) и там похоронили возле могил пророков Елисея и Авдия. Людская злоба не оставила, однако, и здесь Иоанна в покое. Церковные историки передают верование, что богоотступник Юлиан велел раскопать могилу Иоанна и, вырыв кости, рассыпать их на ветер, дабы они не могли более служить предметом благоговения. Но благочестивые христиане успели собрать эти кости и передали их для хранения игумену Иерусалимскому Филиппу. В 395 году они были с честью перенесены в Константинополь и положены в церкви, которую император Феодосий выстроил на развалинах храма Сераписа.

Бог скоро явил праведный суд Свой над нечестием. Сперва наказал Бог Ирода поражением всего войска его на войне с соседним царем; потом, будучи обольщен честолюбием и отправившись в Рим искать высших честей, Ирод Антипа лишен был всех преимуществ и имения и сослан в заточение в Галлию вместе с нечестивою Иродиадою; там он погиб в темнице. Так похвала нечестивых погибнет (Притч. 11:7).

Гнев Божий постиг и Саломию. Предание говорит, что, когда она вышла зимою на реку, лед подломился под ногами ее, так что она погрузилась в воду до самой головы, которая была оттерта льдинами.

Удаление Иисуса Христа из области Ирода на восточную сторону моря (Лк. 9:10; Мк. 6: 30-32; Мф. 14:13; Ин. 6:1)

Потребность в отдыхе для учеников и известие об убийстве Иоанна Крестителя в соединении с известием о намерении убийцы видеть Иисуса заставляют Господа удалиться на восточную сторону моря, в область тетрарха Филиппа (Лк. 3:1), единственного сына Ирода Великого, о котором в народе остались добрые воспоминания. Пустынное место, куда удалились Иисус и ученики Его, по евангелисту Луке, было близ Вифсаиды. Так как по связи со всеми предыдущими и последующими повествованиями речь здесь идет о переправе на восточную сторону моря, то, значит, и о Вифсаиде говорится здесь восточной, о Вифсаиде-Юлии (недалеко от впадения Иордана в Галилейское море), названной так тетрархом Филиппом в честь дочери Августа, Юлии. А следовательно, выражение евангелиста Иоанна πέραν τής θαλάςςης τής γαλιλαίας τής τιβεριάδoς должно понимать так, что здесь дано два названия одного и того же моря. Второе название, обозначающее собственно берег Тивериады, евангелист употребил, вероятно, потому, что Иисус и апостолы отправились от сего берега; на это последнее указывает ст. 23, где говорится, что на другой день приплыли из Тивериады другие (ср. ст. 22) суда к месту чудесного насыщения народа.

Святого Иоанна Златоуста Беседа на усекновение главы св. Иоанна Крестителя (Мф. 14: 1-10)

«Воскресное чтение», 1817

Ныне Евангелие возвестило нам о злодеянии Ирода, о неистовстве жен, о безумном веселии мужей, о нечестивом пире, о беззаконном даре, о преступном деле и о погребении честнейшего тела. Я ужасаюсь, возлюбленные мои, когда взору моему представляются совершенные Иродом дела.

В то время, говорит евангелист, услышав Ирод четвертовластник слух Иисусов, и рече отроком своим: Сей есть Иоанн Креститель, егоже аз усекнух: той воскресе от мертвых, и сего ради силы деются о нем (Мф. 14: 1-2; Лк. 9:8). Таким образом, Ирод сознается в убийстве, которого скрыть не может, сознается и в том, что убиенный им есть пророк и муж праведный. Ибо, если бы он не признавал сего, то не сказал бы, что он воскрес из мертвых и что потому силы деются о нем. О, нечестивое сознание, само себя обличающее в убийстве!

За что же Ирод убил пророка? За то, что пророк был проповедник истины и посредством обличения хотел воспрепятствовать его беззаконному делу. И притом, кого убил он? Мужа праведного, более которого не было из всех, рожденных женами, как свидетельствовал об нем Сам Господь, — убил мужа, провождавшего жизнь в пустыне необитаемой, безводной, бесплодной, неприступной, не имевшей ни дерев, ни других растений и трав. В пустыне же Иоанн жил не потому, чтобы избегал связи и общения с людьми, но для того, чтобы не видеть и не слышать ужасных человеческих злодеяний. Он никогда ни сеял, ни жал, а потому и не имел ни хлеба, ни вина, ни ложа, служащего для приятного отдохновения, ни мягких подушек, расслабляющих тела женоподобных мужей, ни подсвечника, ни стола, ни скамьи, ни чаши, ни стакана. Живя в удалении от мира, он и не пользовался ничем мирским. Он жил не в позлащенном чертоге, а в пещере, сделанной из самородного камня. Пол служил для него и столом, и скамьею, и ложем. Вместо мяса животных он употреблял в пищу акриды, вместо роскошных и сладких снедей — мед дикий. Чашею служила ему длань и рука; вместо вина пил он чистую, истекавшую из камня, воду.

Такого-то человека, как говорит евангелист, Ирод емь связа его и всади в темницу, Иродиады ради, жены Филиппа, брата своего (Мф. 14:3). Странное дело! Иоанн, обличая, хотел разрешить душу Ирода, связанную грехом; а Ирод связывает того, кто хотел разрешить его. Но Иоанн и связанный не переставал говорить, и заключенный в темницу продолжал обличать; он исполнял сказанное в Писании: глаголах пред цари, и не стыдяхся (Пс. 119:46). Иоанн не боялся смерти, но боялся не говорить истины. Сего-то мужа убил Ирод, и таким образом, убив его, совершил не одно, а многие убийства. Ибо убивший учителя и наставника душ человеческих убивает не одного его, а и всех тех, которых сей в продолжение своей жизни мог бы оживотворить словом.

С другой стороны, в какое время Ирод убил Иоанна? Срамно и говорить, но срамно не говорящему, а совершившему убийство. Дню бывшу рождества Иродова, пляса дщи Иродиадина посреде и угоди Иродови. Темже и с клятвою изрече ей дати, егоже аще воспросит. Она же наваждена материю своею, даждь ми, рече, зде на блюде главу Иоанна Крестителя (Мф. 14: 6-8). О гибельный день рождения! В сей день Ирод совершает убийство пророка, вместо того чтобы пригласить к столу своему мужей благочестивых. В сей день Ироду следовало бы позаботиться о вдовах, оказать сострадание сирым, дабы содействием многих и разнообразных молитв обезопасить свою жизнь. Но он вместо сего, пиршествуя с невоздержными мужами и бесчестными женами, упившись вином и обольстившись бесстыдными женщинами, убивает Предтечу, денницу дня, Иоанна, и чрез убийство угашает яркий светильник веры, свет целого мира. Угасив сей светильник, Ирод сам остался во тьме. Хотя бренный сосуд Иоанна повержен на землю, но немерцающий светильник духа его обличал ярким светом веры и находившихся во аде.

Так, Ирод убил великого мужа, и как еще убил? Дню бывшу рождества Иродова, говорит, пляса дщи Иродиадина посреде. Забава, достойная такого пиршества! Ибо где женоподобная нега и роскошь, где пьянство и всякие забавы, там нет ничего твердого, но все шатко и непостоянно, все обличает безумие Ирода. Слушайте сие, вы, которые любите смотреть на пляшущих, вы, которые так внимательно следите своими взорами разнообразное движение ног ветреных юношей и вместе растлеваете свои сердца их растленными и изнеженными телами, — слушайте, какой плод (убийство) принесло искусное плясание. Она же наваждена материю, даждь ми, рече, зде на блюде главу Иоанна Крестителя. О жестоконравное исчадие свирепой львицы! Не просит ни золота, ни серебра, ни драгоценных камней, но главу Иоанна. Хорошо, если бы просила по внушению веры; ибо действительно глава Иоаннова дороже золота, серебра и камней драгоценных. Но нет, просила не по вере, не для того чтобы воздать сей главе должную честь, но для того, чтобы, убив обличителя, успокоить тем свою мать, преданную греху. И печален бысть царь, услышав сие, не потому, впрочем, что у него просили убиения пророка, а потому, что боялся народа; ибо все почитали Иоанна пророком. Если бы Ирод действительно опечалился потому, что чувствовал благоговение к пророку, то он еще сначала не связал бы его и не заключил бы в темницу. Нет, он опечалился, именно боясь народа. Душа Иродова была в то время подобна кораблю, среди моря волнуемому и обращаемому то в ту, то в другую сторону. Совершить убийство препятствовал ему страх народа; не совершить убийства он не мог по причине данной клятвы и по причине пировавших с ним. Но, несчастный! Будучи ослеплен неистовою страстью к женщине и употребляя данную клятву как бы в извинение своего убийства, он посылает спекулатора и повелевает отсечь главу Иоанну. О вы, которые любите так охотно клясться, послушайте, как это опасно! Послушайте Господа говорящего: не клянитеся всяко (Мф. 5:34). Если бы несчастный Ирод не произнес в то время клятвы, то он не приказал бы совершить убийства. Конечно, гораздо лучше было бы ему не клясться; но если он и поклялся уже, то лучше было бы не исполнить клятвы; ибо, ежели настоит необходимость выбирать из двух зол одно, то, без сомнения, лучше выбрать зло меньшее.

И посла усекну Иоанна в темнице. Возлюбленные мои! Какая рука дерзнула поднять меч на святую главу Иоанна, пред которым в пустыне благоговели звери, которого трепетали львы, страшились змеи, ехидны и аспиды, которого по причине святости жизни его питали дикие пчелы своими трудами; ибо они, собирая с разных цветов и трав пустынных как бы золотые капли росы, приносили ему мед свой? И спекулатор пресек жизнь такого мужа, не устрашившись ангелоподобного его лица, не почувствовав благоговения к светлому его взору, сиявшему Божественным блеском! Нет, я думаю, что спекулатор, посланный для умерщвления Иоанна, был упоен Иродом, и имея меч в руках, очей не имел; и таким образом глава Иоанна (который никогда не пил вина) была отсечена и принесена на блюде в среду пиршества; но и в это время она произнесла: не достоит ти имети жены брата твоего. Так, праведник жил и по смерти, и по отсечении главы не умолкал его голос. О жестокость человеческая! Таким-то правителям подчиненные иудеи и приученные ими к убийствам, наконец, не устрашились и Христоубийства. Исаию они перепилили пилою, Иеремию умертвили мечем, Навуфея побили камнями, Захарию также убили, Иисуса Христа распяли. Но, предоставив им самим плач о своих злодеяниях, прибегнем к таинственному свету во Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

О чуде насыщения пятью хлебами и двумя рыбами пяти тысяч народа (Мф. 14: 13-22)

Беседа Анатолия, архиеп. Могилевского.
«Воскресное чтение», 1819

По возвращении апостолов с первой проповеди Евангелия Иисус Христос, получив от учеников Иоанна Крестителя известие о мученической его кончине, повелел апостолам отправиться в уединенное место для отдохновения после их подвигов, а Сам удалился из Галилеи в пустыню чрез Тивериадское озеро на лодке, не желая присутствием Своим в стране, подвластной Ироду, раздражать кровожадную его подозрительность, потому что не наступил еще час крестных страданий Спасителя, и сим поступком Своим благоволил в лице Своем как бы повторить данный апостолам в другое время совет: егда гонят вы во граде сем, бегайте в другий (Мф. 10:23).

Народ окрестных городов, внимавши учению Спасителя, узнав об удалении Его, с такою поспешностью с женами и детьми устремился за Ним пеший по берегу озера в пустыню, что не успел взять с собою никакой пищи. Столь пламенное желание сего народа внимать учению Иисуса Христа разительно обличает нашу беззаботность к приобретению познания путей Божиих, ибо то же учение, которое Иисус Христос проповедовал во время земной жизни Своей, ежедневно провозглашается в храмах нашей Церкви; а из нас многие не только скучают проповедью слова Божия, но даже самым Богослужением; иные же по самым ничтожным предлогам в часы общественного молитвословия остаются в домах и предаются предосудительным забавам и чувственным удовольствиям. Чем можем мы оправдаться в такой небрежности о душевном нашем спасении, сравнивая нашу беспечность касательно вечной участи с такою жаждою упомянутого народа слушать учение Спасителя, что для сей цели оставил свои дома, свои дела и свои занятия?

Столь пламенное усердие народа вполне заслуживало благоволение и милость, которые Иисус Христос оказал ему. Вышедши к народу без всякой со стороны его просьбы, Спаситель сжалился над ним и исцелил всех бывших между народом недужных, страдавших различными болезнями. И изшед Иисус, виде, мног народ, и милосердова о них и исцели недужныя их.

Собравшийся в пустыню народ, не чувствуя еще голода, беззаботно внимал словам Спасителя, следил взором своим за всеми Его действиями и движениями. Под вечер уже святые апостолы заботливо стали помышлять, что народу нужно подкрепить телесные силы пищею, и обратились о том с предложением ко Господу. Позде же бывшу, приступиша к Нему ученицы Его, глаголюще: отпусти народы, да гиедше в веси, купят брашна себе. Такою заботливостью святые апостолы показали, что они были достойными учениками Иисуса Христа. Но Господь, промышляющий о всем мире, дающий пишу и птенцам врановым, призывающим Его (Пс. 146:), чтобы остановить внимание учеников Своих на малейшем обстоятельстве предстоящего чуда, не открывая Своего намерения, уверяет их, что алчущий народ не имеет нужды идти в селения для покупки пищи. Иисус же рече: не требуют отъити: дадите вы им ясти. По замечанию другого евангелиста, Господь, испытывая учеников, присовокупил еще: чим купим хлебы, да ядять сии? (Ин. 6:5). На этот вопрос апостол Филипп отвечал: двема стома пенязей хлебы не довлеют им, да кийждо их мало что приимет (Ин. 6:7). Пенязем или динарием именовалась золотая монета. И действительно, несмотря на плодородие Палестины и дешевизну в ней жизненных потребностей, ничего не значило двести динариев для покупки в таком количестве хлеба, чтобы каждому человеку из находившегося в пустыне народа досталось хотя понемногу. Если бы, впрочем, и не требовалось для сей цели более денег, то где апостолы могли их столько взять, когда они, оставив свои хижины и все свое имение для удобнейшего последования за Спасителем, сами питались нищенски? Но чем более, по сознанию апостолов, требовалось денег для насыщения присутствующего народа, тем явственнее оказалось сверхъестественное потом приумножение хлеба. При сем нельзя не заметить внимательности апостолов к нужде народа, о которой предстательствует пред Господом, а равно и готовности их оказать услуги народу. Они не чувствуют утомления от пути, после которого Сам Спаситель предложил им отдохнуть; потому что, хотя телесная природа требовала успокоения, но любовь их принимала искреннее участие в требовании народа. Так, хотя вера апостолов еще была слаба, но по близости к Спасителю уже заронилась в сердце их искра той любви к ближнему, которую завещал Спаситель Своим последователям.

Решительное сознание апостолов в недостатке средств к удовлетворению предстоявшей нужде народа было непререкаемым доказательством совершившегося затем чуда. По расспросам оказалось, что в целой толпе бывшего в пустыне народа не было более пяти ячменных хлебов и двух рыб, которые нашлись у одного отрока; но что это значило для такого множества людей? Глаголаша Ему: не имамы зде, токмо пять хлеб и две рыбе. Оставалось, по-видимому, одно средство — отпустить народ в окрестные селения. Но Спаситель повелел апостолам принести к Нему отысканные хлеб и рыбу. Он же рече: принесите Ми их семо. Вслед за тем, повелев народу возлечь на траву рядами по пятидесяти человек и по сто, Господь взял пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, научая нас Своим примером возносить очи упования нашего к Богу, благословил и, преломив, дал хлебы и рыбы ученикам, а ученики раздали народу. И ели все, и насытились; евших же было около пяти тысяч человек, кроме жен и детей.

Очевидно, что это событие не могло совершиться всеми силами природы, совокупно взятыми со всеми искусствами, следовательно, было действием Божественного всемогущества. По-видимому, каждая крошка хлеба и рыбы умножилась тысячекратно и каждая крошка доставляла евшим совершенное насыщение. Но кто в состоянии изъяснить: каким образом совершилось и умножение пяти хлебов и двух рыб, и насыщение ими свыше пяти тысяч народа, когда и в окружающей нас природе множество видим явлений, а не постигаем производящей их внутренней силы? Взглянем, например, на ниву, засеянную рожью или пшеницей. По наблюдениям, каждое зерно, брошенное в землю, подвергшись влиянию солнечной теплоты, проникающей в землю, дождевой воды и воздуха, как бы пробуждается к жизни растительной. Сперва размягчается оболочка каждого зерна, внутренний состав его становится жидким, вместе с тем из одного конца семени вырастает корешок и углубляется в землю, а с другого конца подымается в верх стебелек, пробирается сквозь землю и выходит на воздух. Корешок, разветвляясь в направлении, противоположном свету, постоянно сосет в земле пищу, перерабатывает ее по свойству растения и передает своему стеблю, который производит из себя трубочки, подразделяет их, связывает, будто кольцами, ткет из бесчисленных нитей будто ленточные свои листочки, наконец, образует колос, устрояет на нем для каждого нового зерна гнездышко, окутывает покровами и, будто иглами ограждает колос от вредных насекомых. Возрастая таким образом, рожь или пшеница радует взор земледельца, качаемая дыханием ветра, будто волны реки, обильной водами. Но, наблюдая постепенно явления растительности, мы не понимаем внутренней, данной им Богом, жизненной силы, и не постигаем, каким искусством эта сила производит нити тоньше паутины и клеточки, из коих столь удивительно составляется целое растение. Тем более неисследимы дела Божии, совершаемые непосредственно Его всемогуществом, каково и насыщение пятью хлебами пяти тысяч народа. Не прообразовало ли это чудо таинства Божественной Евхаристии, в которой под видами хлеба и вина Иисус Христос, Агнец Божий, по выражению Церкви, «раздробляется, но не разделяется, и всегда ядомый — николиже иждивается, но, пребывая непрерывно в Церкви, освящает причащающихся». Кроме сего, насыщение в пустыне более пяти тысяч народа пятью хлебами и двумя рыбами научает нас не предаваться отчаянию в самых тесных обстоятельствах жизни, но возлагать всю свою надежду' на Бога, Который не только сверхъестественною силою, но и самыми обыкновенными, по видимости, средствами силен избавить человека от постигающих его бедствий и вывести на свет правду его.

После чудесного насыщения в пустыне народа, по свидетельству евангелиста Иоанна, Иисус Христос глагола учеником Своим: соберите избытки укрух, да не погибнет ничтоже. Собраша же, продолжает евангелист, и исполниша дванадесяте коша укрух от пятих ячменных хлеб, иже избыта ядшим (Ин. 6: 12-13). Собирая остатки хлеба, святые апостолы окончательно убедились в сверхъестественном его приумножении, а Господь наш повелением собрать их научает нас дорожить дарами Божиими, употреблять их только на действительные нужды, а не расточать их на роскошь, прихоти и чувственные удовольствия. Ибо если Иисус Христос, для Которого ничего не стоило насытить пятью хлебами пять тысяч народа, заповедал собрать и приберечь на последующее время остатки чудесно приумноженного хлеба, то с какою расчетливостью должны мы пользоваться благами, ниспосылаемыми промыслом Божиим для поддержания бытия и состояния нашего на земле! Аминь.

Блж. Иеронима изъяснение Евангелия, читаемого в 8-ю Неделю по Пятидесятнице (Мф. 14: 14-22)

«Воскресное чтение», 1812

Во время оно виде Иисус мног народ и милосердова о них, и исцели недужные их.

В сем евангельском сказании находится духовный смысл. Последование народа за Иисусом из городов означает то, что народ оставил свой прежний образ жизни и различные свои мнения; а исшествие Иисуса Христа из уединенного места к пришедшим означает то, что они не имели сил сами дойти до Него, хотя желали прийти; почему Спаситель и вышел из Своего уединения к ним навстречу, подобно тому как отец вышел навстречу к возвращавшемуся сыну (Лк. гл. 15). Увидев множество народа, Он сжалился над ним и исцелил недужных, да полная вера тотчас получит вознаграждение.

Позде же бывшу, приступиша к Нему ученицы Его, глаголюще: пусто есть место и час уже мину: отпусти народы, да шедше в веси купят брашна себе.

Все здесь исполнено таинств. Идет Господь в пустое место, за Ним следует народ; Иисус Христос милосердует о нем, исцеляет недужных и все это делает не при начале дня, не в поддень, но к вечеру, когда солнце зашло.

Иисус же рече им: не требуют отъити, дадите вы им ясти. Народ действительно не имел надобности искать другой пищи и покупать себе хлеб, потому что пред глазами его был хлеб небесный. Иисус Христос велел апостолам, у которых не было хлеба, накормить пришедших, чтобы более прославить чудо, которое Он имел совершить.

Они же глаголаша Ему: не имамы зде, токмо пять хлеб и две рыбе. У евангелиста Иоанна говорится, что Андрей, брат Петра, сказал Ему: здесь есть у одного отрока пять хлебов ячменных и две печеные рыбки (Ин. 6:9). По моему мнению, отрок этот означал Моисея, а две рыбы — или два завета, или две скрижали закона. Итак, у апостолов, прежде нежели пострадал Спаситель и воссиял свет Евангелия Его, было только пять хлебов и две рыбы, жившие в соленых и горьких водах. Он же рече: принесите Ми их семо. Иисус Христос велел принести к Себе пять хлебов и две рыбки для того, чтобы освятить их и умножить. Да внемлют сему Маркион и Манихей!..

И повелев народом возлещи на траве, и прием пять хлеб и обе рыбе, воззрев на небо, благослови: и преломив даде учеником хлебы, ученицы же народом. Народу велено возлещи на траве; а по другому евангелисту, на земле по сто и по пятидесяти (Мк. 6:40; Лк. 9:13), в показание того, что, поправ плоть свою и цветы ее, то есть покорив себе, как сухое сено, удовольствия мира, человек посредством покаяния, образуемого числом пятидесятным, должен восходить на высоту совершенства, образуемого числом сторичным. Воззрением на небо Господь дал знать, что туда мы должны обращать очи наши. Как хлебы стали умножаться после того, как Господь преломил их и передал ученикам Своим; так и закон и пророки начали питать язычников после того, как Господь открыл заключающиеся в них тайны. Видим также, что народ получает пищу от Господа чрез апостолов.

И ядоша ecu и насытишася, и взята избытки укрух, дванадесять коша исполни. Каждый из апостолов исполнил свою кошницу остатками, или для того, чтобы запасти на будущее время пищу для язычников; или чтобы остатками доказать, что разделенные и умноженные были подлинные.

Ядущих же бе мужей яко пять тысящ, разве жен и детей. По числу пяти хлебов было и ядших пять тысяч. В счет вошли только мужи, то есть возрасшие в мужа совершенна и последовавшие Мужу, Емуже Восток имя (Зах. 6:12). Так и в книге Чисел, при описании количества священников, левитов и войска, рабы, женщины, дети и чернь не упоминаются (Числ. гл. 1).

Абие понуди Иисус ученики Своя влезти в корабль и варити Его на оном полу, дондеже отпустит народы. Следовательно, ученики не самовольно оставили Господа. По любви к Нему они ни на минуту не хотели быть в разлуке с Ним.

Чудо хождения по морю (Мф. 14: 22-34)

«Воскресное чтение», 1825

Тотчас по совершении чудесного насыщения народа Христос побудил учеников Своих войти в судно и отправил их вперед, на другую сторону озера; Сам остался, между тем, на месте, пока отпустил народ; а потом удалился на гору для уединенной молитвы. Это было уже ночью.

Ученики достигли уже половины озера, но были в опасном положении; потому что с противоположной стороны дул сильный ветер и лодку их било волнами. К этому времени, «в 4-ю стражу ночи», как говорит евангелист, вдруг является невдалеке от них Сам Иисус, ходя по морю. Выражение «в 4-ю стражу ночи» указывает на тогдашнее разделение ночного времени в военном быту римлян, у которых ночной караул сменялся три раза в течение ночи и, таким образом, разделял ее на 4 части. Нежданное и непостижимое появление Иисуса еще более смутило учеников: они сочли это за призрак и от страха вскричали. Но Спаситель тотчас подал им Свой голос с моря и сказал им: «Успокойтесь, это Я; не бойтесь». Это мгновенно вызвало смелость в Петре, и он отвечал Спасителю: «Господи! Если это Ты, то повели мне прийти в Тебе по воде». Спаситель дает Свое соизволение. Петр, не колеблясь и не медля, выступил из лодки и начал идти по воде навстречу Иисусу. Только во время уже путешествия апостол обратил внимание на сильный ветер, который поднимал волны кругом его, испугался и стал утопать; тогда он воззвал к Спасителю о помощи. Иисус подал руку, поддержал его и сделал ему выговор не за смелую его решимость, а за недостаток веры. «Маловерный, — сказал Он Петру, — зачем ты усомнился?» Когда вошли они в судно, ветер совсем утих. Видя все это, бывшие в судне подошли ко Христу, поклонились Ему и сказали: «Воистину Ты Сын Божий». Путешествие окончилось своим порядком, и они пристали к берегу Геннисаретскому.

Чудесное путешествие апостола Петра по морю показывает нам то, какие иногда чрезвычайные дела может совершать в человеке благочестивая и мужественная вера, если не ослабляется в своем действовании, и как вообще многое в жизни нашей зависит от силы этой веры или слабости ее. Общая сторона представленного явления не в том, что Петр ходил по воде; это был случай исключительный в его жизни, да и на это решился он потому только, что увидел своего Учителя ходящим по воде. Общая сторона явления в том здесь заключается, что Петр, нося в душе решимость веры, шел с нею невредимо посреди опасности, но когда стал упадать духом в виду ее, — начал было погибать и только непосредственною помощью Спасителя поддержан был в минуту крайности. Не буря водная угрожала ему гибелью, а буря помышлений сумнительных внутри его, как выражается Святая Церковь (Акафист Иисусу Сладчайшему, кондак 4), точно так же, как и на воде его держала не плотность водной массы, а крепость веры. Это может быть приложено ко всякому, кто призван идти путем веры. С другой стороны, случаи такого затруднительного положения, в котором находился Петр, могут встречаться в нравственной жизни каждого. Эти случаи бывают различные.

В одной из богослужебных песней своих (нед. 3 глас, на утрене, песнь 6, ирмос) Святая Церковь сравнивает положение утопающего Петра с положением человека, потопляемого бездною грехов, и влагает в уста этого последнего молитву, где просит он Христа Спасителя подать ему руку помощи, как некогда Петру. Кто спит в греховном самозабвении и вовсе не думает выйти из этого положения, тот, очевидно, не может здесь идти в сравнение: он не борется с опасностью, а прямо делается жертвою ее. Но вот когда человек, сознавая свое гибельное положение, начинает выбиваться, так сказать, наружу и становится на высоком пути покаянной веры, ему сейчас тут открывается, как много еще нужно будет ему препобедить трудностей и как сильно бороться с самим собою, чтобы, наконец, совершенно прийти к Спасителю. И тут-то иногда приходится ему видеть себя в большой крайности: прежние навыки, нажитые наклонности, сокровенные в душе зародыши греховных побуждений — все это возмущает светлую настроенность его веры и волнуется в душе его неудержимой бурей. В эти трудные минуты человек бывает занят не тем уже, чтобы силою характера сдержать порывы страсти в душе своей и сообщить ей благонастроенную тишину веры, а тем, чтобы как-нибудь удержаться на своей нравственной точке опоры и не погубить вовсе доброго начала. Разумеется, если будет в этом достигать удачи, он будет постепенно получать и силу усмирять самые движения страстей. Это одно. Далее, тоже в одной из песней своих (ирмос 6-й песни 6-го гласа), Церковь называет настоящую жизнь человека «морем житейским», которое волнуется «напастей бурею», то есть различными огорчениями и превратностями, хотя и здесь главною виною служит та же общая напасть греха, постигшая род человеческий. Житейские огорчения испытываются всеми нами, больше или меньше; но чаще всего и сильнее приходится испытывать их тем людям, которые сознательно, по целям нравственным, выступают на борьбу с этим увлекающим движением случайностей. Стараясь идти твердым и прямым путем Богоугождения и стать выше обольстительных приманок жизни, человек встречает себе неприятность в том самом, что поначалу льстило ему надеждою земного удовольствия; входит в неизбежные столкновения с людьми, безуспешно искавшими увлечь его в преступное содружество, терпит различные в жизни лишения, неудачи, наконец, нарочитые искушения, посылаемые Богом для его испытания. Здесь опять иногда приходится человеку видеть себя в трудном положении, когда, по слову псалмопевца, исчезает душа (Пс. 106:5) его в скорбях, и самая вера его начинает колебаться; это бывает в минуты каких-либо сильных, неожиданных несчастий, как говорят, ударов судьбы; бывает это и среди мелких обыденных неприятностей и беспокойств, которые, накопляясь иногда около человека, самою многочисленностью своею истощают его терпение, и, подобно мелким, быстро движущимся волнам, приводят в колебание силу его постоянства. Наконец, бывают у человека движения помыслов собственно «сомнительных», то есть помыслов сомнения относительно тех или других предметов веры. Они являются по временам и в ту пору, когда человек окончательно уже установил свои убеждения в послушании вере и сознательно усвоил себе ее внушения, — являются точно так же, как и в нравственном отношении, — принятые в душу добрые правила жизни ускользают иногда из внимания, и на место их возникают прежние, оставленные человеком дурные стремления, вызывая его на борьбу с ними. Но больше всего человек страдает мучительным духом сомнения в ту пору, когда он, хотя приобрел уже общее сознание о достоинстве истины, но не усвоил себе еще ее частного содержания, как следует; одним словом — когда убеждения его, как говорят, находятся еще в переходном состоянии. Во всех этих случаях единственное для человека средство сохранить в себе дух веры и сберечь последние остатки ее состоит в том, чтобы обратиться с мольбою о помощи к Спасителю и высказать Ему Самому крайность своего положения: Он всегда близок и готов подать скорое содействие упадающему духом, сообщить новое, сильное возбуждение вере его. Искренняя, хотя бы и краткая, молитва в этом случае весьма важное дело; сознание недостатка своей веры может заменить силу самой веры, потому что будет служить ее же посильным выражением.

Блж. Иеронима изъяснение Евангелия, читаемого в 9-ю Неделю по Пятидесятнице (Мф. 14: 23-34)

«Воскресное чтение», 1817

И отпустив народы, взыде на гору един помолитися; позде же бывшу, един бе ту.

Если бы были здесь Петр, Иаков и Иоанн, кои видели славу Иисуса Христа во время преображения, то, может быть, и они взошли бы с Ним на гору; но народ не может следовать за Ним на высоту, если Он не преподаст ему учения близ моря на берегу и не напитает его в пустыне. На гору взошел Иисус помолитися не тем естеством, которое напитало пятью хлебами пять тысяч мужей, кроме жен и детей, но тем, которое, услышав о смерти Иоанновой, удалилось в пустыню. Таким образом, из действий во Иисусе Христе одни принадлежат Божескому Его естеству, а другие человеческому, но Лице Его одно.

Корабль же бе посреде моря, влаяся волнами: бе бо противень ветрь. Итак, хорошо сделали апостолы, что не хотели отстать от Него, чтобы не потерпеть кораблекрушения во время Его отсутствия. Ибо во время пребывания Его на горе тотчас поднялся противный ветер и возмутил море. Апостолы были в большой опасности, ибо буря свирепствовала до самого пришествия Иисуса Христа к ним. В четвертую же стражу нощи иде к ним Иисус ходя по морю. Воинские стражи разделяют на части, из коих каждая содержит три часа. Посему, когда говорится, что Господь пришел к ученикам в четвертую стражу ночи, то сим показывается, что они всю ночь бедствовали, и только в последней части ночи получили помощь. И видевше Его ученицы по морю ходящее, смутишася, глаголюще: яко призрак есть, и от страха возопиша. Если, по Маркиону и Манихею, Господь наш не истинно родился от Девы, но являлся только в призраке, то как апостолы боятся, чтобы не был это призрак? Абие же рече Иисус, глаголя: дерзайте, Аз есмь, не бойтеся. Если Иисус, сказав: Аз есмь, не объяснил, кто Он, то это или потому, что ученики по голосу могли узнать, кто говорил с ними во мраке ночном, или потому, чтобы они вспомнили о том, кто говорил Моисею: тако речеши сыном Израилевым: Сый посла мя к вам (Исх. 3:14). Отвещав же Петр рече: Господи, аще Ты ecu, повели ми приити к Тебе по водам. Он же рече: прииди. В Петре всюду видна самая пламенная вера. Так, когда Иисус спрашивал учеников, за кого принимают Его люди, он исповедал Его Сыном Божиим. Когда Господь открыл волю Свою идти на страдания, он пререкает Ему, заблуждая по разумению, но не заблуждая по любви, по которой не хотел, чтобы умер исповеданный им Сын Божий. На Фаворе с Иисусом он взошел в числе первых из восшедших с Ним. Когда повели Иисуса на суд к архиерею, он один вошел во двор архиерейский. Грех отречения своего от Господа, происшедший от внезапного страха, он тотчас омыл горькими слезами. Когда Иисус Христос по воскресении Своем из мертвых явился ученикам Своим на море Тивериадском, он, чтобы скорее достигнуть Его, бросился с корабля в море. И теперь с тою же пламенною верою изъявляет уверенность в том, что по воле Учителя он может сделать то же самое, что Сей мог сделать по естеству. Ты только прикажи (как бы так говорил Господу), и воды окрепнут под ногами моими, и тяжелое по природе тело мое сделается легким.

И излезь из корабля Петр, хождаше по водам, приити ко Иисусови. Некоторые из того, что Иисус Христос ходил по водам и не погружался, заключают, что у Него тело было воздушное. Но как же Петр, быв человеком, ходил по водам? Видя же ветр крепок, убояся, и начен утопати, возопи глаголя: Господи, спаси мя. Вера духа пламенела, а немощь человеческая влекла в глубину; и Господь попустил обнаружиться в Петре этой немощи, чтобы укрепить веру его и дать уразуметь ему, что если он не утопал, то единственно по содействию силы Господней. И абие Иисус простер руку, ят его и глагола ему: маловере, почто усомнелся ecu? И влезшим им в корабль, проста ветр. Если апостол Петр, самый пламенный по вере, после того как он убоялся, назван маловерным, то что должно сказать о нас, у коих нет и малейшей части малой его веры? Сущии же в корабли, пришедше поклонишася Ему, глаголюще: воистину Божий Сын ecu. Находившиеся в корабле исповедали Иисуса Христа Сыном Божиим потому только, что по одному мановению Его море утихло, что, впрочем, иногда после больших бурь и само собою делается; а Арий, находясь в церкви, дерзает утверждать, что Он сотворен!

И пришедше приидоша в землю Геннисарефскую. Кто познает значение слова Геннисареф (цветущая долина), тот уразумеет, что это происхождение Иисуса Христа с апостолами и бывшими на корабле в землю Геннисарефскую означает то, что Он, освободив Церковь Свою от гонений и кораблекрушения, успокоит ее в самой тихой пристани.

Как нужно понимать евангельское повествование о хождении Иисуса Христа по морю?

С.Д-в.
«Воскресное чтение», 1875

Некоторые из рационалистических исследователей Священного Писания (как Павлюс, Штольц и Гфререр) относят слова Евангелия περίπατων επι τής θαλάςςης или έπι την θάλαςςαν (μφ. 14:25; μκ. 6:48; Ин. 5:19) к хождению Иисуса Христа не по морю (Тивериадскому или Геннисаретскому озеру, называвшемуся вследствие своей обширности морем), но при море, у моря, то есть по морскому берегу; другие (например, Больтен) утверждают, что Иисус Христос не ходил, а только плавал по морю; по мнению третьих (например, Шенкеля), это был призрак, созданный фантазиею учеников в то время, когда они находились в раздумье, возбужденном их колебанием в вере в Иисуса Христа как Мессию; иные же (как Вейссе) все это повествование объясняют аллегорически или же прямо объявляют за поэтический рассказ, составленный в интересах докетизма, не признающего человеческой природы в Иисусе Христе и свойственных ей ограничений, а следовательно, и подчинения в известном отношении физическим законам (Гильгенфельд).

Но при беспристрастном чтении евангельского повествования нельзя не заметить, что здесь идет дело о действительном чудесном событии, необъяснимом из обыкновенных физических или психических законов. Это видно, не говоря уже о филологических основаниях, свидетельствующих не в пользу вышеприведенных объяснений, — из исторического (а не аллегорического) и вместе чудесного характера тех событий, которые предшествовали и которыми сопровождалось хождение Иисуса Христа по морю, каковы, например, чудесное насыщение громадной массы народа сравнительно ничтожным количеством пищи и исцеление многих больных (Мф. 14: 19, 21,36); из слов евангелиста: «пошел» (άπήλθε) к ним (ученикам) Иисус (Мф. 14:25), устраняющих всякую мысль о призраке, и из аналогических примеров хождения апостола Петра по воде (Мф. 14:29) и чудесного утишения Иисусом Христом бури (Мф. 8:26; Мк. 4:39; Лк. 8:24), указывающего на Его владычество над стихиями и их силами. Подтверждением этому служит также чрезвычайное изумление народа, когда он нашел Иисуса Христа на другой стороне моря (Ин. 6:25; Мк. 6:51), потому что народу было известно, что на той стороне моря, на которой совершилось чудесное умножение хлебов, кроме одной лодки, в которую вошли ученики Его, иной не было и что Иисус не входил в лодку с учениками Своими и отплыли одни ученики Его (Ин. 6:12), и, наконец, то действие, которое этим событием было произведено на учеников Иисуса Христа: они признали это событие сверхъестественным и пришли к несомненному убеждению, что виновник его есть истинный Сын Божий, засвидетельствовав это убеждение устным исповеданием своей веры и поклонением Иисусу Христу как Сыну Божию (Мф. 14:33). Если бы Иисус Христос шел по берегу или плыл у берега моря, если бы, таким образом, это явление не выходило из ряда обыкновенных, то ученики Его совершенно не имели бы основания также для своего испуга и, конечно, не сочли бы своего Учителя за призрак (Мф. 14:26; Мк. 6: 49-50; Ин. 6:19), а тем более не могли бы среди шума бурных волн (Ин. 6:18) слышать и понимать слова Иисуса (Мф. 14: 27-30), потому что лодка учеников была почти на самой середине моря (Мф. 14:24; Ин. 6:19), которое имело в ширину около десяти верст; находясь на столь значительном расстоянии от Иисуса, они едва ли могли даже видеть Его, потому что дело происходило еще до наступления дня, на рассвете (Мф. 14:25; Мк. 6:48; Ин. 6:16-17). Что хождение Иисуса Христа по морю не было произведением фантазии учеников, это видно, кроме вышеуказанных оснований, также из слов Иисуса Христа, которыми Он успокоил учеников, думавших, что это был призрак (Мф. 14: 26-27; Мк. 6: 49-50), из Его разговора с Петром, простертия Им руки, которою Он поддержал усомнившегося в вере и вследствие того начинавшего утопать Петра, и наконец, из того, что Он вошел в лодку к ученикам (Мф. 14:28:32; Мк. 6:51), — призрак, конечно, не мог делать этого. В частности, о воззрении на повествование о хождении Иисуса Христа по морю, как на докетический вымысел, нужно заметить, что это объяснение, несправедливое по отношению вообще ко всем четырем Евангелиям и обличающее крайнее неуважение к ним, в особенности неудачно по отношению к Евангелию от Иоанна, как потому, что в этом Евангелии от 1 гл. 14 ст. и до конца самым решительным и очевидным образом исключается всякая тень докетизма, так и потому, что евангелист Иоанн излагает этот рассказ со всевозможною краткостью, как только переход к последующему, без присоединения каких-либо рассуждений и речей и, следовательно, без особенных дидактических целей.

Поэтому единственно правильным нужно принять взгляд на хождение Иисуса Христа по морю как на действительное чудесное событие. Так именно смотрят на это событие евангелисты, излагающее повествование о нем. Того же взгляда держится и Православная Церковь, которая совершенно справедливо видит в этом событии одно из фактических доказательств Божественности Иисуса Христа.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К 14-й ГЛ. ЕВАНГЕЛИЯ ОТ МАТФЕЯ И ПАРАЛЛЕЛЬНЫМ

Святоотеческие толкования

1) Блаженный Августин. Слово на усекновение главы св. Иоанна Предтечи. «Воскресное чтение», 1815.

2) Св. Епифаний Кипрский. О пророках, их кончине и месте погребения. Иоанн Креститель. «Воскресное чтение», 1810.

3) Прп. Исидор Пелусиот. О четверовластнике Ироде, о Крестителе и об Иродиаде, ч. 2. «Твор. святых отцов», т. XXXV.

4) Матфея 14: 14-22. Блаженный Феофилакт. Изъяснение Еванг., читаемого в 8-ю неделю по Пятидесятнице. «Воскресное чтение», 1810.

5) Его же. Изъяснение Евангелия в 9-ю неделю по Пятидесятнице, (Мф. 14: 22-34), «Воскресное чтение», 1810.

Новейшие толкования в духовных журналах

6) Ирод (Мф. 14:1-11). Библ. пол. сл. «Воскресное чтение», 1875. Вифсаида (14:13). Там же. 1874. Иродия (Мк. 6:17-28). 1875.

7) А. Лашкарев. Святой Иоанн Креститель как проповедник при дворе Ирода (Мф. 14: 3-4). «Странник», 1868.

8) Ирод Антипа, тетрарх Галилеи. «Воскресное чтение», 1820.

9) Усекновение главы пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. «Воскресное чтение», 1881.

10) Соллертинский. О мученической кончине св. Иоанна Предтечи. «Христианское чтение», 1886.

11) Темница св. Иоанна Крестителя. «Воскресное чтение», 1818.

12) Прот. Руднев. Несколько мыслей по случаю праздника Усекновения главы Крестителя Господня Иоанна. «Душеполезное чтение», 1868.

13) Рассказ об обретении главы святого Иоанна Предтечи. «Воскресное чтение», 1880, 1803.

14) Усекновение честной главы святого Иоанна Крестителя. «Духовная беседа», 1860.

15) Выписка из синаксаря на усекновение честныя главы св. Иоанна Предтечи. «Воскресное чтение», 1801.

16) Праздник Усекновения главы святого Иоанна Предтечи. «Воскресное чтение», 1829.

17) Объяснение тропаря на Усекновение св. Иоанна Предтечи. (О проповеди Иоанна Предтечи во аде: предмет проповеди, лица, цель и следствия). «Воскресное чтение», 1821.

18) Е.П. Ак-нов. На рубеже двух заветов. Личность Иродиады. Обличение Иоанном Предтечею незаконного брака и недовольство обличаемых! Поступательное движение против Иоанна Крестителя со стороны иудейских вождей в союзе с Ангиной и Иродиадой. Заключение Предтечи в Махерон. Местоположение Махеронской крепости и положение в ней Иоанна Крестителя, доступ к нему учеников его. Празднество в Махероне и мученическая кончина Иоанна Крестителя. «Странник», 1888.

19) Матфея 14:2, 15-16, 28. Мысли епископа Феофана. «Домашняя беседа», 1871. Мысли на каждый день года по церковным чтениям.

20) Ст. 14-22. Чудесное насыщение народа. «Воскресное чтение», 1825.

21) Матфея 14: 22-34. «Воскресное чтение», 1817.

22) Ст. 34. Геннисаретская земля. Библ. пол. сл. «Воскресное чтение», 1874.

23) Мк. 6:20. Орды. Неверие нашего времени. «Воскресное чтение», 1880.

24) Прот. Нечаев. Уроки покаяния... Утопающий Петр. «Душеполезное чтение», 1880.

25) Мк. 6:50. Утешение страждущих христиан из слов Спасителя к апостолам во время бури: Аз есмь. (Перев. с англ.) «Духовная беседа», 1861.

26) Мк. 6:45-51. Ученики вовремя бури. Из Берсье. «Православное обозрение», 1888. 27) Мк. 6: 33-50. Мысли епископа Феофана. «Домашняя беседа», 1871. Мысли на каждый день года по церковным чтениям.

28) Мысли, его же, Лк. 9:10: 12-17.

В Словах и Беседах:

29) Мф. 14:14-22. Евсевий, епископ Могилевский. Беседа в 8-ю неделю по Пятидесятнице. Беседы на воскресные и праздничные Евангелия, ч. 1.

30) Ст. 22-34. Его же. Беседа в 9-ю нед. по Пятидесятнице. Беседы на воскресные и праздничные Евангелия, ч. 1.

31) Ст. 10. Арсений, митр. Киевский. О пиршестве Ирода, сходстве с ним наших вечеринок и пагубных следствиях их.

32) Ст. 30. Филарет, архиеп. Черниговский. Грех есть самое ужасное дело.

33) Ст. 31. Арсений, митр. Киевский О том, что во всех бедствиях и злоключениях вера есть благонадежнейшее пособие и что, потеряв веру, мы делаемся несчастны.

34) Мк. 6: 14-29. Григорий, архиеп. Казанский. О смерти Иоанна Крестителя.

35) Ст. 21. Арсений, митр. Киевский. О том, как праздновал Ирод день своего рождения и как надобно праздновать день своего Ангела.

36) Ст. 22-28. Его же. О том, что довело Ирода до безрассудной клятвы и пророкоубийства. О древних христианских вечерях любви в сравнении с нашими вечерями и о сходстве этих последних с вечерею Ирода. О гибельных следствиях пляски.

37) Ст. 26. Леонтий, архиеп. Варшавский. Об обстоятельствах усекновения главы святого Иоанна Крестителя и о легкомысленной клятве вообще.

38) Ст. 27-28. Иннокентий, архиеп. Херсонский. Об усекновении главы святого Иоанна Крестителя. О причинах и цели невинных страданий в сем мире. О чрезвычайной цели допущения Промыслом Божиим мученической смерти Иоанна Крестителя: да и сущим во аде Спасово проповесть пришествие.

39) Ст. 27-28. Никанор, архиеп. Херсонский. Размышление об усекновении главы святого Иоанна Предтечи и о значении этого события.

Изъяснение беседы о хлебе небесном (Ин. 6: 22-71)

Филарет, архиеп. Черниговский. «Учение о Слове»

Ст. 22-25. Народ, остававшийся на восточном берегу озера, утром спешил отыскать Иисуса. Он переправился на лодке, приплывшей из Тивериады. Так как знал он, что одни ученики вошли в лодку, а другой вечером не было то, увидав Иисуса в Капернауме, догадывались, что оказался Он здесь не без чуда. «Равви! Когда Ты сюда пришел?» — спрашивали Его.

Ст. 26-27. «Вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились», — говорил Господь. Он не отвечает на вопрос: когда пришел? Он говорит о состоянии сердец их и о том, что нужно для этих бедных душ. Эти люди, видевшие несколько чудес Иисуса, в самом чуде ценили только пользу для земной жизни. Они были одной закваски с утилитаристами нового времени. Для подобных людей духовное важно только в той мере, в какой выгодно оно для земной жизни, иначе иные из них не дадут за него ни вздоха. Что же сказано таким людям? «Ищите не пищи тленной, но пищи, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий». έργάζεςθαι значит трудиться над чем-либо, приобретать (Притч. 21:63; Лк. 16:16), сопоставленное же со словом ищите, ст. 26, требует того, чтобы домогались приобретать. Пища тленная сама по себе показывает, что она не стоит того, чтобы душа полна была забот о ней. Пища для чрева и чрево для пищи; но Бог уничтожит то и другое (1 Кор. 6:13). Пища, остающаяся в душе на целую вечность, также сама собою показывает, что о ее приобретении надобно заботиться искреннею душею и постоянно. Спаситель не говорит, что надобно быть беззаботным, о нуждах временной жизни. Это не в Его духе (1 Фес. 4:10; 2 Фес. 3:12; Ефес. 4:28; 1 Кор. 9:18). Он учит искать прежде всего пищи духовной (Мф. 6:25:33; Лк. 10:41). Он собственно говорит против утилитаристов, которые так низко ценят духовное и слишком высоко — удобства земной жизни. Он требует, чтобы прежде всего была во внимании пища духовная, та, которую может подавать только Он. Люди многому дают название духовной пищи: наукам, наслаждениям изящными предметами и пр. Но это — дела людей, а не Сына Божия. Истинная философия есть философия Сына Божия. Он указываешь человеку как высокое достоинство в его бессмертном духе, так и смиренную земную долю его. Он же, и только Он один, дает человеку достигать высокого назначения его. Пищу, которая дает жизнь душе на целую вечность счастливую, подает только Он — Сын Божий. «Ибо на Нем положил печать Отец». Чудеса, прозрения в даль незримую людьми, известные в Его деятельности, уверяют, как царская печать, что Он возлюбленный Богом Посланник, какого еще не видал мир (св. Иоанн Златоуст), и что Он в состоянии подавать самую питательную, самую лучшую и отнюдь не обманчивую пищу (Августин).

Ст. 28. Что нам делать, чтобы творить дела Божии?— спрашивали слушатели. Они поняли из упрека, сказанного им, что от них требуется искание духовной пищи — дел добрых. Между тем думали, что едва ли не довольно для них заповедей Моисея. Какие еще нужны дела? — говорили они.

Ст. 29. «Вот дело Божие, — отвечал Господь, — веруйте в Того, Кого послал Он». Дело Божие, дело самое угодное Богу, (ср. Ин. 4:34) — вера в Посланника небесного. Иоанн писал: заповедь же Его такова, чтобы мы веровали во имя Сына Его Иисуса Христа и любили друг друга, как Он заповедал нам (1 Ин. 3:23).

Ст. 30-31. Отцы наши ядоша манну в пустыни, якоже писано. По этим словам видно, что требующие чуда были люди книжные, которые читают Писание. Поелику же это было в Капернауме, то должны мы признать в них фарисеев — членов Капернаумской синагоги. По чуду умножения хлебов для 5000 народа признали Спасителя Мессиею. Людям книжным мало было этого чуда: они требовали нового чуда в уверение небесного посланничества Иисусова, такого же чуда, какое, по их понятию, совершил Моисей, послав манну с неба (Исх. 16:4; 14:25; Числ. 11:7; Пс. 87: 23-24).

Ст. 32-33. Спаситель вразумляет этих людей, что не Моисей посылал им манну, а Отец Небесный, что манна не есть лучшая пища, а только образ ее, что хлеб лучший сходит только с неба. Первая мысль так была очевидна сама по себе, что не требовала доказательств; она ясно выражена была и у Моисея (Исх. 16:15), и в псалме; но терявшие ее из вида воображали себе Моисея каким-то полубогом, без которого нет спасения на земле, тогда как он только слуга Божий, ожидавший спасения для людей от Мессии-Пророка. О манне Спаситель не отвергает того, что она сходила с неба. Хлебом небесным питал их, говорил священный певец (Пс. 104:40). Если бы это было произведение земли, чудесно умножавшееся каждый день, как думают иные (Толукк), то не для чего было хранить манну в ковчеге завета. Однако манна все-таки была вещественная по составу своему и не была лучшею пищею, потому что насыщала только тело, а не душу бессмертную; она только вызывала желания лучшей пищи, указывала на духовный хлеб в будущности. Лучший хлеб, удовлетворяющий всем нуждам души, и притом на целую вечность, сходит с неба; это Сын Божий, явившийся на земле для спасения людей. Вот это такое чудо любви Отца Небесного, которого мир не видал и в другой раз не увидит.

Ст. 34. Реша к Нему: Господи, всегда даждь нам хлеб сей. Это говорят опять люди простые, те, которые видели чудо умножения хлебов. Они думают, что Господь говорит о чудесной пище вещественной и в простоте души, угнетаемой нуждами земли, смиренно выражают просьбу: когда бы всегда была у них такая чудесная пища!

Ст. 35-36. Аз есмь хлеб животный. Он есть тот хлеб, сообщающий жизнь вечную, которого должны желать все люди, созданные для вечности, и которым так мало дорожат многие. Как уже не раз замечал Он (Ин. 6: 2, 26; 5: 17, 36; 3:32), люди видят Его и не принимают Его; говорят дать им вкушать хлеб, и не пользуются предложенным. Приходящий ко Мне не будет алкать и верующий в Меня не будет жаждать никогда. По объяснению Спасителя, приходить к Иисусу — то же, что веровать в Иисуса, только вера разумеется здесь одушевляемая любовью (Ин. 7: 37-38).

Толкование св. Исидора Пелусиота на слова Писания: Аз есмь хлеб животный (Ин. 6:35)

Творения св. Исидора Пелусиота

Господь называется хлебом, Сам Себя нарицая сим именем, по разумению первоначально открывающемуся, как соделавшийся для всех спасительною пищею, а в смысле таинственном — как вложивший квас в человеческое смешение, очистивший и как бы испекший оное огнем Божества Своего, и соделавшийся единым с Ним Лицем и единою достопоклоняемою Ипостасью.

Толкование Филарета, архиепископа Черниговского (Ин. 6: 37-40)

«Учение о Слове»

Ст. 37. Все, еже даст Мне Отец, ко Мне приидет. Хотя люди, подобные большинству слушателей, не верят в Него, но будут такие, которые придут к Нему, — те, которые приведены будут Отцем Небесным, или, как после говорит, которые научены будут Богом (45). Все, — ко Мне приидет: придут не то что люди известного племени и известной веры, например, иудеи, придут люди из всех племен, всякой религии, всякого пола, всякого возраста и всякого времени, по изволению Божию. Это то же, что прежде (ст. 33) названо миром, или всякою плотию (Ин. 17:2). Ко Мне приидет. Спасение — не дело одной благодати, оно зависит и от нашей воли. Благодать не уничтожает в нас свободы; она только исправляет расстроенный грехом духовный организм. Пагуба от тебя Израиль (Ос. 13:19). Грядущаго ко Мне не иждену вон, не отвергну, а приму с любовью (Ин. 10:58). Небесная любовь с отверстыми объятиями принимает возвращающегося заблудшего сына (Лк. 15:20).

Ст. 38-40. Яко снидох с небесе, не да творю волю Мою... воля Пославшаго Мя, — да все, еже даде Ми, не погублю. Пусть не опасаются того, что участь верующего в Иисуса едва ли так надежна, как надежна была участь учеников Моисея. Ненадежны дела самых высоких умов, самых сильных характеров, действующих по одной человеческой воле: хорошо еще, если бы не вносили нового расстройства в человеческие общества гениальные реформаторы веры, законов, быта общественного; на деле редко, очень редко, это бывает. А как прочны, как долговечны постройки их, об этом говорить не нужно. Сын Человеческий явился с неба не с тем, чтобы творить Свою волю (Ин. 5:19-30). Он творит волю пославшего Отца. Там, где исполняется воля Отца Небесного, не место сомнениям за участь людей. Смущаемые бедами земной жизни или толками забывчивого саддукейства, люди доходят до сомнений о назначении людей; но Сын Отца Небесного твердо знает, что воля небесная желает спасения для всех. Избранный народ назывался наследием Божиим (1 Цар. 22:19; Пс. 27:9; 32:12). Теперь по воле Отца наследие Божие — верующие во Христа Иисуса. Все дело Сына Божия состоит в том, чтобы все переданные Отцем Сыну в собственность, иначе все верующие в Сына, не погибли, а жили вечно блаженною жизнью (Мф. 13:16). Впрочем, тут дело идет не о том, как спасаются верующие во Христа, по безусловному ли определению Отца Небесного, или условному. Об этом надобно искать наставление в других местах Писания.

Изъяснение 38-40 ст. 6-й гл. Евангелия от Иоанна

Властов.
«Опыт изучения Евангелия св. Иоанна», т. 1

Ст. 38. Яко снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшего Мя Отца.

Призывая всех людей к Себе именем Отца, Господь Иисус указывает на полное тождество воли Своей с волею Отца и на то, что на земле всякое деяние Его как Богочеловека, есть выполнение воли Его как Бога. Когда Господь глаголет: Снидох с небесе, да не творю волю Мою, Он указует на человеческую волю Свою, которая могла, как в Адаме, быть несогласною с волею Божиею, ибо Господь Иисус был полный человек и вместе с сим Бог; когда же он присовокупляет: Но да творю волю пославшего Мя Отца, — то Он глаголет о Божественной воле Своей, тожественной с волею Отца, которой Он как человек подчиняет человеческую волю Свою. В сугубости естества Богочеловека кроется разъяснение слов Господа Иисуса, когда Он глаголет о том, что не творит волю Свою, или о том, что единый Отец ведает о дне и часе последнего дня, и во всех подобных случаях, когда Он говорит по человечеству.

По этому поводу святой Григорий Богослов со ссылкою на эти места Евангелия говорит: «Не ведети убо глаголет яко человек... Сын не инако знает день или час, разве якоже Отец..., но познавый Сына позна Отца (Ин. 14:7)... кратко рещи: Сын есть сокращенное и удобное показание естества Отца».

39. Се же есть воля пославшего Мя Отца, да все, еже даде Ми, не погублю от Него, но воскрешу е в последний день.

40. Се же есть воля пославшего Мя, да всяк видяй Сына и веруяй в Него имать живот вечный, и воскрешу его Аз в последний день.

Конечная цель есть воскрешение в последний день: ст. 39: вся еже даде Ми Отец, и ст. 40: всякого верующего. Не без основания можно видеть в сем двойном речении о воскресении, во-первых, всю совокупность верующих всех веков и народов, всю Церковь Христову в обширнейшем ее значении — как благодатное общество людей, соединенных общею любовью ко Христу, несмотря на разделяющие их на земле пространство и время. Воскресение обещает Господь всему этому бесчисленному количеству избранных особей, как единой Церкви. Во-вторых (ст. 40), Господь повторяет то же обещание воскресения в жизнь вечную каждому отдельно христианину как вечной душе, не имеющей никогда потерять своего индивидуального значения и сознания и имеющей свою собственную, ей принадлежащую радость вечной жизни, независимо от той общей радости, в которой она участвует, как член «всего», то есть Вселенской вечной Церкви.

Слова видяй Сына, — θεωρών τoν υιóν — переведены очень хорошо в латинском переводе Bibliae Sacrae: quis-quis Filium; то есть кто созерцает постоянно и неизменно Сына, тот только и верует и тот имеет живот вечный. Или, быть может, еще правильнее сказать — постоянно видит и созерцает Сына тот, кто верует, ибо, веруя в Спасителя и Благодетеля, нельзя отвести мысленного взора от Того, Который любовно зовет к Себе: «Гряди ко Мне, не изжену, не погублю, воскрешу».

Толкование Филарета, архиепископа Черниговского (Ин. 6: 41-58)

Ст. 41-42. Того, что Иисус Христос есть хлеб, сшедший с неба, не хотели принять некоторые слушатели. Мы знаем, говорили, отца и Мать Его; а Он говорит, что Он с неба! Несовместимые мысли! Подобные сомнения недовольных выражались много раз (Мф. 14:55; Ин. 10:19:24). Тут опять слышен голос членов Капернаумской синагоги, озаботившейся собрать толки о происхождении Чудотворца Капернаумского и Канского.

Ст. 43-46. «Не ропщите между собою, — отвечал Господь; — никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня». έλκΰςη понимают так: приведет, как отец дитя к лекарю или учителю. Но это не точное понимание дела. По указанию (ст. 45) έλκΰςη здесь означает действие Божие на внутренность души; так и в других местах Писания (Песн. 1:4; Иер. 31:4; Ос. 11: 3-5; Ин. 12:32). Для веры в Иисуса необходимо действие благодати на разум и волю человека: сам по себе человек не в состоянии прийти к Иисусу верою и любовью. Потому естественно, что ученые иудейские, как и люди вроде Штраусов и Ренанов, занятые мечтами о своей учености, не допускающими до их гордых сердец благодати, не понимают учения Иисусова. Об отношении благодати к свободе человека Августин замечает: «Не думай, что привлечен будет против воли; будет привлечен дух любовью. Как поверю, что по воле, если привлечен буду? Говорю тебе: по воле мало, по удовольствию — много. Что такое быть привлеченным по удовольствию? Откройся Господу, и Он исполнит прошение сердца (Пс. 37:4). Есть известное услаждение сердечное, для которого сладка та небесная пища». Есть писано во пророцех... Спаситель в защищение Своей мысли свидетельствуется пророками. Он приводил слова Исаии 54:13. Но сказав о пророках, конечно, указывает искать и другие свидетельства, каково Иер. 33: 33-34. После того, как сказал: наставит Отец, прибавляет, что эти слова не то значат, будто люди могут видеть непосредственно Самого Отца; существо Божие созерцается только Сыном (Ин. 1: 2, 3:18). Этим дается понять, что как в Божестве есть Отец и Сын, так спасение людей устроялось и устрояется Отцем при посредстве Сына, и что если хотят знать об Отце, то должны слушать Сына, иначе порядок спасения людей зависит не от воли людей, а от воли Неба.

Ст. 47-50. Как прежде всего говорил самарянке, что земная вода не утоляет жажды, а утоляет жажду души вода духовная, которую Он преподает (4: 13-14), так теперь сравнивает земную манну (Исх. 16:13) с манною небесною и говорит, что земная манна не сообщала бессмертия телу, а манна небесная дарит бессмертие душе. Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня имеет жизнь вечную, говорит Он пред лицом маловерия и неверия, подтверждая слово сие клятвенным уверением. Отцы ваши ели манну в пустыни и умерли. Гордившиеся манною, указывая на чудесную манну, забыли о том, что манна не спасла их отцев от смерти; мало того, за противление воле Божией те испытали на себе гнев Божий (Пс. 94: 10-11; 77:33; 1 Кор. 10:5).

Ст. 51. Я хлеб живый... Хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я дам за жизнь мира. Три раза говорил доселе Спаситель: Я хлеб живый. Теперь говорит: дам хлеб — Плоть Мою, которую дам за жизнь мира. Ясно, что теперь говорится о хлебе другого вида. Там хлеб — Он Сам, Его учение и благодать, усвояемые верою. Здесь хлеб — Плоть Его. Там хлеб уже предложенный. Здесь говорит: дам хлеб, обещает подать. Плоть Его, которую обещает подать в пищу, — не одно воплощение Его (Шлейрмахер): воплощение уже совершилось; а здесь — плоть, которую даст за жизнь мира; последнее не может иметь другого значения, кроме значения смерти искупительной. Итак, Спаситель обещает установить новую пищу, пищу Евхаристии, и предсказывает о Своей примирительной смерти.

Ст. 52-53. Тогда иудеи стали спорить между собою и говорили: «Как Он может дать нам есть Плоть Свою?» Иудеи поняли, что Иисус начал говорить уже не о пище чисто духовной, а о Плоти Своей. Они не понимали только: как Плоть Его может быть пищею?

Ст. 54-58. В ответе Своем Спаситель ни словом, ни намеком не дал знать, что иудеи, поняв слова Его о вкушении Плоти Его, поняли неправильно. Напротив, Он подтверждает эту уверенность их: «Те, которые, — говорит Он, — не будут вкушать Плоти и Крови Его, не будут иметь жизни в себе». Напрасно самоволие, иудейское ли или кальвинское, раскольническое ли или рационалистическое, будет уклоняться от новой пищи предлогами придуманными. Самоволию говорят: упорное отречение от этой пищи сопровождается потерею духовной жизни. Крещением начинается в христианстве жизнь духовная. Но ее надобно не только поддерживать, но и умножать. Благодатное средство к тому — вкушение Тела и Крови Христовой. Если же отвергают это средство, упорство наказывает само себя, жизнь духовная не только не умножается, но может совсем погаснуть. Ядый Мою Плоть... имать жизнь вечную. То, что выражено было отрицательно, выражается в виде положения. Ясно и прямо говорится, что вкушающий Плоть и пиющий Кровь Его принимает в себя жизнь. Разуметь тут принятие духовной пищи верою значило бы не слышать, что говорит Господь. Плоть Моя истинно есть пища и Кровь Моя истинно есть питие. Господь видел, что иудеи сильно соблазняются словами Его; для их успокоения, по их мыслям, надобно было сказать: как вы, вкушая хлеб, принимаете его в себя, так и Меня должны вы принять в сердце свое. Но Он еще усиливает тревожное сомнение иудеев. Он говорит: Плоть Моя истинно есть пища и Кровь Моя истинно есть питие, истинно, с исключением всякой неточности или образности. Напрасно думают, что, пока не была установлена Евхаристия, сами апостолы не могли в точности понять о ней слов Спасителя, и, следовательно, не нужно было говорить о пище Евхаристии. Как в каждом пророчестве не все бывает понятно, пока оно не исполнится, но нельзя говорить, что по такому свойству пророчество не нужно; так и пророчество Господа о Евхаристии стало вполне понятно каждому верующему по исполнении его; но оно, как обещание высокого благодеяния, было утешительно и до исполнения, — оно возвышало веру в Мессию Иисуса, обещающего послать пищу более чудную, чем была манна времени Моисеева. Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает, и Аз в нем. Вот объяснение на слова Плоть Моя истинно есть пища. Как вещественная пища и вещественное питие обращаются в собственность телесного организма, так тот, кто будет вкушать Тело Христово и пить Кровь Его, будет усвоять себе Христа Господа. Это не то, что нравственное усвоение себя Христу. Это усвоение Господа действительное, зависящее от воли Господа. Святой Иларий пишет: «Если Слово стало плотию и мы принимаем в пище Господа Слово, истинно ставшее плотию; как не естественно пребывает в нас Он, родившийся человеком, принявший на Себя все естество наше и сообщающий нам в Таинстве плоть, соединенную с вечным естеством?» Вкушающие Плоть Мою будут пользоваться тою же блаженною жизнью, которою «Я живу чрез Отца, пославшего Меня», говорит Господь. Так как здесь говорится о жизни Посланника, то надобно разуметь не предвечную жизнь Сына, а жизнь Мессии. Так понимал святой Кирилл Александрийский. «Сей-то есть хлеб сшедший с небес», заключает Спаситель, показывая в тайном Теле Своем, предлагаемом людям, более высокую, более живительную пищу, чем была манна. Подлинно чудо Евхаристии, совершающееся в христианском мире каждый день во всех углах земного шара, есть чудо величайшее, пред которым манна является ничтожною, как по благотворности, так по обширности действия нового чуда.

Толкование св. Василия Великого на слова: и Аз живу Отца ради (Ин. 6:57)

Творения свв. отцов. Тв. Василия Великого

Если Сын живет Отца ради, то живет ради другого, а не ради Себя. Но кто живет ради другого, тот не может быть истинною жизнью. Ибо святой по благодати не источно свят. Посему ложно сказал Сын: Аз есмь живот (Ин. 11:25); и еще: тако и Сын, ихже хощет, живит (Ин. 5:21). Поэтому сказанное разуметь должно о человечестве, а не о Божестве.

Здесь изречение, как думаю, именует не предвечную жизнь; ибо все, живущее ради другого, не может быть неточною жизнью, как нагреваемое другим не может быть неточною теплотою; а Христос и Бог наш сказал о Себе: Аз есмь живот (Ин. 11:25); но означает сию жизнь во плоти, совершившуюся в сем времени, какою жил Он Отца ради; ибо по Его изволению пришел в жизнь человеческую. И не сказал: Я жил Отца ради, но говорит: Аз живу Отца ради, ясно указывая на настоящее время. Может же речение сие именовать и ту жизнь, какою Христос живет, имея в Себе Самом Слово Божие. И что таково подлинно значение сих слов, узнаем из присовокупленного. И ядый Мя, говорит Он, жив будет Мене ради. Мы ядим Его Плоть и пием Его Кровь, делаясь причастниками Слова и Премудрости, чрез Его вочеловечение и жизнь, подлежащую чувствам. А Плотию и Кровию наименовал Он таинственное Свое пришествие, означил также учение, состоящее из деятельного, естественного и богословского, которым душа питается и приуготовляется со временем к созерцанию Сущего. И таков может быть смысл сего изречения.

Толкование Филарета, архиепископа Черниговского (Ин. 6:59)

«Учение о Слове»

Ст. 59. Сия рече на сонмищи, уча в Капернауме. Так как в синагогу собирались по субботам (Лк. 4:16; Деян. 13:14:42), то собрание, пред которым Спаситель преподавал наставление в Капернаумской синагоге, было, без сомнения, в субботу. Таким образом, Господь предлагал учение о Себе как о хлебе жизни и о святой Евхаристии не только пред апостолами, но пред народом и пред учителями иудейского народа.

Беседа Спасителя с учениками (Ин. 6: 60-71)

Филарет, архиеп. Черниговский. «Учение о Слове»

Ст. 60-66. Многие из учеников говорили: какие странные слова! Эти ученики — не то что избранные (12:67) и не то что народ. Из них многие соблазнялись в уме тем, что слышали (ст. 61) и между собою говорили: это ςκληρóς λóγoς — речь невыносимая, оскорбляющая чувство, так что едва ли кто может слушать ее. Предсказание о смерти Мессии разрушало приятные мечты о сильном царстве Мессии, которыми тешились так много, а тут еще слова о преподании Плоти в пищу. Все это казалось слишком странным, невыносимым. Ученики тайно между собою менялись словами недоверия (Ин. 10:20). Спаситель видел, что происходит в душах их. Для вразумления их говорит, что своими глазами увидят вознесение Его на небо. Ученики соблазнялись тем, что Плоть Его будет пищею. Столько же, если не более, непонятно и то, что Тело Его вознесется на небо. Но если опытом чувств убеждены будут в действительности вознесения Плоти, то должны будут верить, что могущество Его прострется и на то, чтобы Плоть Его была чудною пищею для верных. Подобное наставление (Ин. 6:63): Дух животворит, плоть не пользует нимало. Под плотью и духом иные разумеют чувственный и духовный образ мыслей, показывая в первом неспособность к уразумению духовных предметов. Но Спаситель говорит не о том, что может находить истину, а о том, что может животворить или не приносить никакой пользы. Он хочет уяснить слова Свои о плоти и удалить повод к соблазну. Плоть Христова дает жизнь оттого, что в ней есть дух животворящий и всесильный; плоть же, о которой думают иудеи, может ли быть полезною на что-нибудь (2 Кор. 5:16; 1 Петр. 3:18)? Глаголы, яже Аз глаголах вам, дух суть и живот суть. Слова Его относились к Телу и Крови Его; итак, глаголы должно заменить словами: Тело и Кровь; Его Тело и Кровь, о которых Он говорил, суть дух и жизнь: Тело носит в себе дух, Кровь носит в себе жизнь. Так понимали слова Христовы Кирилл Александрийский, Леонтий.

Слова на 62 и 63 ст. 6-й гл. Евангелия от Иоанна

Епископ Михаил. «Толковое Евангелие»

Восхождение ко Отцу совершилось в вознесении воскресшего Христа; но в чем же тут больший соблазн для иудеев? Понимая под восхождением Христа туда, где был прежде, вознесение Его, надобно добавить речь Господа так: неужели вы и тогда соблазнитесь, когда увидите, и т.д.? Но это будет противно контексту речи. Господь здесь говорит о восхождении Своем в обширном смысле, как восхождении в славу Свою чрез страдания (Лк. 24:26); в видимых страданиях начало славы Его; пострадав, Он умер, воскрес и вознесся. На этот-то исходный, так сказать, пункт Его славы — страдания Свои и позорную смерть — Он и указывает здесь как на предмет соблазна для иудеев еще большего, чем соблазн о теперешней речи Его. Если вы соблазнились теперь словом Моим о хлебе жизни — Плоти Моей, что же будет, не больший ли соблазн для вас будет, когда увидите страдания и позорную смерть Мою, не уразумев по плотскому направлению ваших воззрений (ст. 63), что эти страдания и смерть — путь к славе Моей и восхождение туда, где Я был прежде? Крестная смерть Мессии всегда действительно была величайшим соблазном для иудеев (12:31; 1 Кор. 1:23; Гал. 5:14).

Дух и плоть употребляются здесь не в собственном значении и означают духовное и плотское разумение или воззрение, или вообще нравственное направление. Мысль та, что высокие истины учения Христова надобно понимать духовно верою, а не чувственно, по их только видимой стороне (ср. св. Иоанн Златоуст и бл. Феофилакт). Если не духовным оком и не верою смотреть на страдания Христовы, то они будут соблазном, и такое воззрение поведет к погибели, а не к жизни вечной; смотрящий так соблазнится ими еще более, чем речью о Плоти и Крови Его. Надобно духовным оком веры смотреть на все сие; такое воззрение оживотворит душу, не повергнет ее в соблазн, а приведет ко Христу и, следовательно, к жизни вечной; плотское же понимание не принесет никакой пользы, а напротив, причинит величайший вред. «Плоть не пользует нимало: это Он сказал не о Своей плоти, — отнюдь нет, — но о тех, которые Его слова понимают чувственно. Что значит понимать чувственно? Смотреть на предметы просто и не представлять ничего больше, — вот что значит понимать чувственно. Но не так должно судить о видимом, а надобно внутренними очами прозирать во все его тайны. Вот это значит понимать духовно» (св. Иоанн Златоуст). Слова — дух и жизнь: учение, которое Я вам предлагаю содержит именно сей дух животворящий, раскрывает вам высшее духовное разумение предметов веры, а потому суть вместе и жизнь, ибо оживляют веру человека, а с тем вместе приводят его к жизни вечной. Ваше понимание низкое, чувственное, неправильное; Мое учение духовное, возвышенное, истинное (ср. Властов).

О значении таинства причащения (Ин. 6: 53, 56, 63)

Прот. Базаров. «Христианское чтение», 1871

Если в церковном отношении христианин участвует в торжестве единения всех верующих у одного стола Господня, то здесь в глубокой тайне соединения со Христом он входит в единение с Самим Богом. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь во Мне пребывает и Я в нем (Ин. 6:56), сказал Сам Спаситель. Пребывание это не есть только одно минутное прикосновение. И оно одно, это прикосновение, творит чудеса (Мк. 5:29). Но здесь идет речь о постоянном пребывании, о соединении неразрывном, о сожитии неразлучном. Иисус Христос сказал о Себе: Я лоза, а вы ветви. Как ветвь не может приносит плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне (Ин. 15: 5, 4). Наше единение со Христом не есть один только союз любви или благодарности, но существенная, неразрывная связь нашего естества с Его обоготворенным естеством. Если после падения человека оставалось еще средство к спасению его в претворении самой природы его, то это совершилось именно во Христе, так справедливо названном у апостола новым Адамом, в Котором мы должны переродиться, чтобы сделаться способными снова к жизни, не ежедневной и мирской, но жизни, пребывающей вечно. Но как бы мог переродиться человек, спрашивает себя каждый вместе с Никодимом, если уж он раз узрел свет с данными от природы его наклонностями ко греху? Ему пришлось бы не перерождаться, но претворяться, а это значило бы, потеряв свое личное бытие, явиться новыми существами, совсем чуждыми прежнему. Бог же по Своей премудрости не хотел уничтожить истекшего раз из Него же бытия, чтобы заменить его новым. Это значило бы на языке человеческом поправлять свою ошибку, делая позже опыты на том же поприще. Но Бог не так изменчив, как слабый человек, и не так слаб в делах Своих, как подверженный изменению гений человеческий. Всемогущий и Премудрый, Он избрал мудрое средство к возобновлению испортившейся природы человека. Сын Божий делается Сам человеком и, явившись среди людей, возвещает миру возможность воссоединения человека с Богом через искреннее и сверхъестественное общение с Ним и Его природою.

Но как соединиться с Ним, как сродниться с этим Богочеловеком после того, как Он оставил землю и сделался нам доступен только верою да путем исторического предания? На земле есть узы брака, есть союз родства, соединяющий людей не только в интересах жизни, но в самых сердечных потребностях. Другого средства к сближению с отсутствующим, хотя и дорогим по образу и влиянию на нашу жизнь, у нас нет. Разве в состоянии заменить нам это одна идеальная любовь, одно священное чувство дружбы к нашему Спасителю? Нет, ни узы родства, связующие людей плотски, ни связи любви и дружбы, поддерживающие только духовные отношения, недостаточны для такого союза, в котором вся природа человека должна быть проникнута новым духом, новою жизнью. Для этого нужна была небывалая таинственная связь, которую бы человек не только сознавал в глубине души своей, но — что еще важнее — в которую бы он веровал всею силою души своей. Господь наш Иисус Христос мог бы ограничить наше единение с Богом одним требованием поклонения Ему духом и истиною, и тогда нашлись бы и между христианами набожные факиры, которые по часам стали бы погружаться во внутреннее созерцание Бога. Но такое насилие над собственной природой далеко не достаточно для того, чтобы переродить всего человека в его природном составе. Человек не только дух, но и не только плоть. Состоя из души и тела, он в этом двусоставном существе должен будет жить вечно. Поэтому и соединение его со Христом должно было выразиться не в одной только духовной форме веры, но и в телесных знаках духовного единения со своим Спасителем.

Истинно, истинно, говорю вам, если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни (Ин. 6:53). Что может быть яснее этих слов Иисуса Христа касательно таинства Тела и Крови Его! Они были так ясны, что, по словам евангелиста, это привело в недоумение и соблазн многих из учеников Его, так что с этого времени многие отошли от Него и уже не ходили за Ним (9:66). И что же? Он же Сам предлагает даже избранным Его двенадцати, не хотят ли они отойти от такого учения! Стало быть, это был решительный вызов, данный как современным, так и будущим верующим, на испытание — оставаться или отойти? Разум человека, даже здравый, но недалекий, конечно, отвратился бы от таких странных слов, и только одна благоразумная вера ответила с любовью на предложенную задачу словами неисходного положения: «Господи! К кому же нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни; и мы уверовали и познали, что Ты — Христос, Сын Бога живого!» (ст. 67-68.) Кто не убедится после этого, что святая сущность христианского таинства лежит в самом Теле и Крови Христовых, которые должны быть приняты в нас, чтобы совершить внутри нас истинное перерождение нашей природы чрез общение со Христом даже телесно. Если мы в доказательство родства нашего с нашими близкими по плоти говорим, что в нас течет та же кровь, то также справедливо мы можем сказать и о нашем общении со Христом в таинстве Евхаристии, что Его Кровь течет в наших жилах.

Но, среди самого ясного учения о таинстве Тела и Крови Своей, Господь прибавил: «Плоть не пользует нимало. Дух животворит» (ст. 63). И действительно, одного общения плотского со Христом было бы недостаточно для спасения нашего. Человек хотя и плотян, но вместе и духовен. Посему и соединение его со Христом в таинстве причащения должно быть по преимуществу духовное. Дух животворит. Что бывает с нашим телом, когда оно не одушевлено силою духа, нам показывает ежедневно горестный пример смерти наших собратий. Но и одушевленное тело еще не дает нам настоящего образа человека, назначенного для жизни в Боге, пока оно не оживлено духом. Дух животворит; он дает настоящую жизнь этому одушевленному организму, называемому человеком. Что за жалкая машина была бы это гордое животное на земле, если бы его деятельность, подобно прочим животным, ограничивалась бы одними инстинктами животной природы! Где носили бы мы в нем образ или даже подобие Божие, если бы не одухотворяло его это начало Божественное, которое мы называем духом? Но духи бывают различные. Есть духи даже злые. Итак, чтобы иметь в себе духа Божия, нужно приобщаться духу Христову, этому образу ипостаси Божественной, который приблизился до нас путем не только воплощения, но и вочеловечения. И вот где сила таинства Тела и Крови Христовых! Здесь, в этом таинстве, соприкасаясь и соединяясь телесно и осязательно с человеческою природою Богочеловека, мы вместе с тем делаемся участниками и Его Божественной природы, неразрывно соединенной в лице Его с человеческим естеством.

Существенные особенности слова Христова, отличающие его от слова человеческого (Ин. 6:63)

Амвросий, архиеп. Харьковский.
«Вера и Разум», 1886

Глаголы, яже Аз глаголах вам, дух суть и живот суть (Ин. 6:63). Священное Писание дает нам понять в слове Христовом три существенные особенности, отличающие его от слова человеческого: во-первых, в отношении к его смыслу и влиянию на людей, потом в способах проникновения его в души человеческие, и наконец, в господствующем его направлении.

Иисус Христос с первых слов Своей проповеди дал нам понять, что Он не человек-мыслитель, не ученый, сообщающий людям новое учение, а обетованный Искупитель мира, пришедший совершить спасение людей и призвать всех в Царство Отца Своего Небесного. Его слово, как слово Сына Божия, было, по сознанию самих слушателей, со властию, покоряющею дух человека силе Божией, а не таково, как слова книжников и фарисеев (Мк. 1:22). Поэтому при первом его звуке смирялись души способные его слышать, как умолкает малое дитя пред твердым голосом своего отца. Это и теперь чувствуют все берущие в руки Евангелие с мыслью, что в нем Бог говорит душе человеческой.

При этом общем понятии о слове Христовом для нас становится весьма важною та особенность, что Господь никогда не обращался к одному уму человека, а всегда к целому духу человеческому — его уму, сердцу и совести. Он брал людей там, где их находил по внутреннему их состоянию, — в страданиях сердца, в мучениях совести, в скорбях земной жизни и, дав им почувствовать тягость настоящего их состояния, возводил их к сознанию возможности лучшей жизни и говорил: покайтеся, приблизилось Царствие Небесное (Мк. 1:15); приидите ко Мне труждающиися и обремененные (Мф. 11:28). Таким образом, Он, явившись в мир, как бы подавал Своему погибающему созданию Свой творческий и отеческий голос. Какая мысль в голосе человека, зовущего нас к себе и называющего нас по имени? На первый раз никакой. Все дело в том, знаком ли нам голос, мил ли он нам и желательно ли нам видеть того, кто зовет нас к себе. Если зовет любимый нами человек, мы идем и не зная зачем; с другой стороны, если мы заблудились, нуждаемся в чем-нибудь, страдаем, мы идем на всякий понятный нам голос в надежде помощи. В этом смысле учение Спасителя нашего и называется званием Божиим, привлечением человека к Богу (Ин. 6:44; 2 Тим. 1:9), и в этом же смысле Он говорит, что овец Своих Он знает по имени и что овцы гласа Его слушают (Ин. 10:3). Это таинственное отношение духа человеческого ко Христу Спасителю всегда познается и нами, но не умом, а сознанием и опытом сердца, если мы не очерствели и не оплотянели, а, по слову Господа, имеем уши, чтобы Его слышать (Мф. 11:25).

Что касается до способов действования слова Христова на человека или до тех путей, какими оно проникает в нашу душу и покоряет нас себе, то эти пути и способы навсегда останутся для нас тайною. Когда, где и как из нашей грешной души Господь позовет нас к Себе, с чего Он начнет убеждать, или лучше, побеждать нас, когда и чем Он даст нам почувствовать силу Своего слова, — всего этого ни узнать, ни изучить, ни привести в систему мы не можем. Это Господь дал нам понять в беседе о возрождении с ученым и любознательным Никодимом: Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит; так бывает со всяким, рожденным от Духа (Ин. 3:8). Что это учение о таинственных действиях благодати возрождения относится не только к христианским таинствам, но и к слову и учению Христову, мы находим этому подтверждение в знамениях, явленных при сошествии Святого Духа на апостолов: на каждого из них низошли огненные языки — знак слова и при шуме с неба, как бы от несущегося сильного ветра — знак силы; затем мы видим оправдание того и другого указания в последовавшем затем обращении проповедью апостола Петра многих тысяч людей к вере во Христа (Деян. гл. 2). Побеждаемые благодатию Христовою, мы подчиняемся Его руководству, а подчинившись, начинаем познавать и Его Божественное учение в качестве истин, просвещающих ум до приобретения целого образа здравых словес (2 Тим. 1:13) или цельного христианского миросозерцания. Отсюда становится ясным, что просвещение учением Христовым совершается не так, как просвещение наукою человеческою, а в обратном порядке. В науке мы сначала изучаем, познаем и потом вследствие познания убеждаемся в истине, а в просвещении евангельскою истиною сначала убеждаемся в силе Христовой, покоряемся Ему и веруем в Него как Сына Божия, как Свет, просвещающий всякого человека, грядущего в мир (Ин. 1:9), а потом уже в этом свете познаем всю совокупность открытых нам тайн Божественной премудрости в деле спасения людей. И только этот путь ведет к истинному христианскому Богопознанию. Кто сначала относится к Евангелию умом вопрошающим, пытливым и сомневающимся, тот встречает всюду затруднения и не дойдет до убеждения в Христовой истине, а кто начинает смиренным, послушливым приятием всеми силами своего духа благодатных впечатлений Евангелия, ощущая на себе благотворность его Божественного света, тот сердцем верует в правду (Рим. 10:10) и умом дойдет до сознательного убеждения в превосходстве христианского учения пред всеми учениями человеческими. И только при этом условии могут быть ясны, отчетливы и крепки христианские убеждения. Кто, по слову Спасителя, стал причастным силы Его, тот не может вскоре злословить Его (Мк. 9:39).

Призыванием в Царствие Божие определяется понятие и о направлении слова Христова. Оно не есть учение, питающее только любознательность ума человеческого, а созидающее новую духовную жизнь в человечестве чрез проведение в его сознание истинного идеала человеческого совершенства и чрез указание способов приближения к нему. Сам Господь указывает на опыты благотворности Своего учения в применении его к жизни как на лучшие средства убеждения в его истине: Кто хочет творить волю Отца Небесного, говорит Он, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно (Ин. 7:17). Оторванное от жизни учение Христово представляет для ума человеческого непримиримые противоречия, — напротив, направляемое к жизни, оно становится для нас в каждом частном случае руководящим светом. Однажды апостолы, оскорбленные тем, что жители одного селения самарянского не приняли их Учителя, возревновали о чести Его и просили, чтобы Он позволил им, по примеру пророка Илии, низвести огонь с неба и истребить их, но Господь сказал им: Не знаете, какого вы духа, ибо Сын Человеческий пришел не погублять души человеческие, а спасать (Лк. 9: 52-56). Как цельность в исповедании учения веры, так и цельность во взглядах на жизнь, установленных словом и примером Спасителя нашего, у апостола Павла равно называются духом Христовым: Кто духа Христа не имеет, тот и не Его (Рим. 8:9). Поэтому и весь характер учения христианского так определяет тот же апостол: Слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы (1 Кор. 2:4).

Слова на 64-71 ст. 6-й гл. Евангелия от Иоанна

Филарет, архиеп. Черниговский.
«Учение о Слове»

Ст. 64-65. Но суть от вас нецыи, иже не веруют. Сего ради рех вам, яко никтоже не может приити ко Мне, аще не будет ему дано от Отца Моего. Причина, почему слова о Теле и Крови Христовой кажутся странными, заключается в известных слушателях и их расположениях. Ни обширность разума, ни строгость характера сами по себе не спасут никого от слабой и неверной веры: и разум, и воля больны в нас. Необходимо просить помощи небесной, и просить постоянно, для каждого момента жизни душевной. Без того в душе всегда будет являться неверие, неспособное понимать учение Сына Божия (Ин. 6:36). Надобно положить, что слова суть от вас нецыи, иже не веруют сказаны были с особенною выразительностью, особым тоном речи и движением очей. Ибо евангелист вслед за тем прибавляет: Иисус от начала знал, кто суть неверующие и кто предаст Его. Знал от начала, как только в первый раз являлся кто к нему: при первом свидании сказал Он Симону, что он будет Кифою по твердости, испытанной падением. Знал с первого свидания и того, кто есть предали Его. Перевод кто предаст — неточен: пред взором Спасителя являлась будущность как присущая действительность. Иуда во время беседы о таинственной пище был, по известию евангелиста, в числе неверующих. Иоанн с особенным вниманием следит за Иудою и обрисовывает злой характер его (12:4; 13: 2, 27; 14:22); он один показывает и имя отца его (ст. 71). Иуда тайно возбуждал в других недоверие то едкими шутками, то вопросами хитрой злости. Все это делалось за глазами Учителя, за глазами и тех, которые особенно близки были к Учителю. Спаситель знал все это и терпел. По всей вероятности, ловкость злого Иуды имела большое участие в том, что многие из учеников отошли от Него и уже не ходили с Ним. «Некоторые, — говорит блаженный Августин,— соблазнились и ушли, а тот (Иуда) остался, но не с тем, чтобы понимать Его, а с тем, чтобы не понимать Его», точнее, делить славу славного Учителя и собирать воровски сребрники.

Свт. Феофан. «Мысли на каждый день года»

Ст. 66-67. Когда Господь предложил учение о таинстве Тела и Крови, полагая в нем необходимое условие общения с Собою и источник жизни истинной, тогда мнози от ученик Его идоша вспять и ктому не ходяху с Ним. Слишком чудесным показалось им такое дело беспредельной к нам милости Божией, и нерасположение к чудесному отторгало их от Господа. Господь видел это и, однако, готовый быть распятым за спасение всякого, не находил возможным умалить или отменить чудесное. Так оно необходимо в экономии нашего спасения! Хотя, конечно, с сожалением, но оставил Он их идти от Себя во тьму неверия и пагубу, — и не им только, но и избранным двенадцати сказал по сему случаю: еда и вы хощете ити, изъявляя готовность и их отпустить, если не склонятся пред чудесностью. Отсюда выходит, что бегать чудесного есть то же, что бегать Господа Спасителя, и отвращающийся от чудесного есть то же, что погибающий. Да внемлют сему те, которые приходят в ужас при одном напоминании о чудесном! Встретят и они чудо, которому не возмогут уже перечить: это смерть и по смерти суд. Но послужит ли это неперечение им во спасение, один Бог знает.

Филарет, архиеп. Черниговский.
«Учение о Слове»

Ст. 67-71. Тогда Иисус сказал двенадцати: не хотите ли и вы отойти? Евангелист, столько точный в описании принадлежностей исторических, не выставляет ни имен, ни самого звания апостолов. Это объясняется только тем, что то и другое предполагает он известным для читателей из других Евангелий. Вопрос предложен Спасителем в таком виде, что обещает ответ отрицательный и, следовательно, выражает доверенность Спасителя к избранным. Но как вопрос о решении воли посторонней, он показывает, что быть или не быть в числе спасаемых зависит от воли каждого. Спаситель не принуждает никого идти за Ним, хотя любовь Его и желает того, чтобы шли. Предложенный выбор касался особенно Иуды, желавшего казаться одним из лучших и для которого, конечно, лучше было бы оставить теперь Иисуса, чем страстью ко славе и корысти доведену быть до роли предателя. Симон Петр отвечал: Господи! к кому нам идти?.. Мы уверовали и познали, что Ты Христос Сын Бога живого. Ученики не понимали теперь многого в словах Небесного Учителя; но основания веры были в них, они уже верили, что Иисус есть Мессия и Сын Божий, а это зерно впоследствии под влиянием света и влаги Духа Святого раскроется в прекрасное древо. Святой Кирилл замечает: «Они должны были уверовать и познать. Ибо если вера уже принимает Божественное, то она не отказывается тем от всякого исследования, напротив, должна стремиться возвысить себя до известного познания, по словам Павла, в зеркале и гадании. Хорошо также говорят не прежде о познании, потом о вере, а ставят наперед веру, оставляя знание следовать за нею. Ибо после веры знание, а не прежде веры». Вместо Сын Бога живого в лучших греческих списках читается: Святый Божий; происхождение первого чтения понятно: оно взято из исповедания Симонова, произнесенного в другое время (Мф. 16:16). В пророчестве Даниила (9:24) Святый Божий — Мессия, Который иначе назывался праведным (Ис. 53:11). Иисус отвечал им: Не двенадцать ли васизбрал Я? но один из вас диавол. Иисус не только не прибавляет одобрения исповеданию Петра, но еще делает вразумление. Почему это так? «Иначе ученики, которые остались с Ним, тогда как другие оставили Его, могли вообразить себе, что Он станет льстить им» (св. Иоанн Златоуст). Была теперь нужда не ободрять, а вразумлять. Так как любовь Господа отличила двенадцать учеников особенным Своим вниманием, особенною почестью — именем посланников, то она имела право ожидать, что исповедание, высказанное Петром, составляет душевную и незаменимую собственность всех двенадцати. К скорби любви оказалось, что один из них слишком далек от желаемого совершенства, и любовь для пользы любимых объявляет: Один из вас диавол. Нет сомнения, что Иуда, о котором, как замечает евангелист (ст. 71), говорил теперь Христос, был вначале человек добрый и благочестивый, не уступавший во многом прочим избранным: иначе он не был бы в числе двенадцати избранных. Начальник отступников-духов в начале бытия своего принадлежал к высшим, лучшим созданиям Божиим; но потом по своей воле стал вождем духов, непокорных Богу, оставивших порученное им служение (Иуд. 1:6). Точно также Иуда не удержал за собою высокого достоинства, увлеченный гордостью и страстью к деньгам. Он назван диаволом в значении врага, противника Иисусова, в душе которого таятся мысли, вовсе противные исповеданию Петра. Иуда-предатель называется Искариотским и в других Евангелиях (Мф. 10:4; 26:14; Лк. 22:3). Что это за название? Можно думать, что Искариот то же, что иш кориот, человек из местечка Кариот, уроженец Кариотский, и в некоторых списках читается: απó τoυ καριώτoυ; Кариот — город колена Иудова (Иис. Нав. 15:25). Только тогда надлежало бы видеть в греческом: άνήρ καριώτης, иначе нельзя указать примера где бы иш в соединении с названием места употреблялось без перевода. Потому более вероятным считают, что Искариот — прозвание, данное по занятию Иуды и означает носителя шкатулки, эконома, в сирском переводе: скариута-тирэ — эконом. Такое занятие Иуды указано в Евангелии от Иоанна 13:29.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ К 6-й ГЛ. ЕВАНГЕЛИЯ ОТ ИОАННА

1) Ст. 1. А. Некрасов. Экзегетические примем. «Православный собеседник», 1886.

2) Ст. 6. Голубинский. Вопрос о насущном хлебе. «Воскресное чтение», 1872.

3) Ст. 26. Ищете Мене, не яко видесте знамение, но яко яли есте хлебы, и насытистеся. «Воскресное чтение», 1822.

4) Ст. 26-36. Иннокентий, архиеп. Херсонский. О таинстве Евхаристии: как приуготовлялась сия Божественная трапеза, как в свое время учредилась и как, учрежденная, хранилась до наших дней. О плодах причащения.

5) Ст. 37. Все, еже дает Мне Отец, ко Мне приидет, и грядущаго ко Мне не изжену вон. «Воскресное чтение», 1805.

6) Истинность Тела и Крови Христовой в св. Евхаристии. «Воскресное чтение», 1886.

7) О том же. Архиеп. Никанор. Поучение и Беседы, т. 4. (Против графа Л. Толстого).

8) О причащении. «Воскресное чтение», 1803.

9) Ст. 53. Арсений, митр. Киевский. О таинстве причащения под обоими видами — хлеба и вина (против католиков). Слова.

10) Ст. 54. Св. Ириней Лионский. О том, что Плоть и Кровь Иисуса Христа, вкушаемые верующими в таинстве Евхаристии, служат несомненным залогом и основанием будущего воскресения их плоти. «Воскресное чтение», 1821.

11) Ст. 54. Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь имать живот вечный, и Аз воскрешу его в последний день. «Воскресное чтение», 1825.

12) Ст. 56. Архим. Фотий. О плодах св. причащения. «Духовная беседа», 1863.

13) Ст. 6. Назидательные размышления. «Христианское чтение», 1827.

← Книга первая. Часть первая

Книга вторая. Часть первая →

Опубликовано: Сб. статей по истолковательному и назидательному чтению Четвероевангелия, Составил инспектор Симбирской духовной семинарии М. Барсов, т. 1-2, Симбирск, 1890.
Второе издание: Санкт-Петербург. Синодальная типография, 1893 г.

Матвей Васильевич Барсов (1842-1896) статский советник, инспектор Симбирской духовной семинарии, профессор, духовный писатель

Том I. Часть 2

На главную

Произведения М.В. Барсова

СОДЕРЖАНИЕ

Первая Пасха общественного служения Иисуса Христа

Спаситель на первой Пасхе Иудейской (Ин. 2:13-22)

Изъяснение слов Спасителя о воскресении Его из мертвых

Библиографический указатель к изгнанию из храма торжников (Ин. 2:13-25)

Беседа Иисуса Христа с Никодимом (Ин. 3: 1-21)

О новом рождении свыше (Ин. 3:7)

Библиографический указатель к 3-й главе Евангелия от Иоанна

Последнее свидетельство Иоанна Крестителя об Иисусе Христе (Ин. 3: 22-36)

Заключение Иоанна в темницу

Беседа Иисуса Христа с самарянкой (Ин. 4: 1-42)

Всяк пияй от воды сея вжаждется паки, а иже пиет от воды, юже Аз дам ему, не вжаждется во веки (Ин. 4: 13-14)

О поклонении Богу духом и истиною

Дух есть Бог: и иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися (Ин. 4:24)

Жатва благодати (Ин. 4: 35-38)

Библиографический указатель к беседе Иисуса Христа с самарянкой

Возвращение Иисуса Христа в Галилею по заключении Иоанна Крестителя в темницу (Ин. 4: 43-45; Мк. 1:14; Мф. 4:12; Лк. 4:14)

Проповедь Иисуса Христа о покаянии (Мф. 4: 13-17; Мк. 1:15; Лк. 4:15)

Покайтеся, приближися бо Царство Небесное (Мф. 4:17)

В чем состоит покаяние и как нам должно приступать к этому

Библиографический указатель к началу проповеди Иисуса Христа в Галилее (Мф. 4:13-17 и параллельные)

Исцеление сына царедворца (Ин. 4: 46-54)

Иисус Христос, отверженный назарянами (Лк. 4:16-31)

Мысли святителя Феофана на 18-й стих 4-й главы Евангелия от Луки

Мысли святителя Феофана на 22-30 стихи 4-й главы Евангелия от Луки

Библиографический указатель к проповеди в Назарете (Лк. 4:16-31)

Почему главным местом пребывания Иисуса Христа в Галилее был Капернаум?

Учение Иисуса Христа в капернаумской синагоге и изгнание духа нечистого (Мк. 1: 21-28; Лк. 4: 31-37)

Мысли святителя Феофана на 22-й стих 1-й главы Евангелия от Марка

Св. Афанасия Александрийского мысли на 33-34 стихи 4-й гл. Евангелия от Луки

Исцеление тещи Симона и многих больных (Мф. 8:14-17; Мк. 1: 29-32; Лк. 4: 38-40)

(Мк. 1: 33-39; Лк. 4: 41-44; Мф. 4: 23-25)

Мысли святителя Феофана на 43-й стих 4-й главы Евангелия от Луки

Призвание четырех апостолов (Лк. 5: 1-11)

Св. Амвросия Медиоланского изъяснение Евангелия о чудесной ловле рыбы (Лк. 5: 1-11)

О силе Божественного призвания и о послушании оному

Мысли епископа Феофана о призвании учеников (Мф. 4:18-24)

Библиографический указатель к призванию апостолов (Мф. 4:18-22; Лк. 5:1-11)

Исцеление прокаженного (Мф. 8:1-4; Мк. 1:40-45; Лк. 5:12-16)

Изъяснение св. Исидора Пелусиота 4-го стиха 8-й главы Евангелия от Матфея

Исцеление расслабленного в Капернауме (Мф. 9: 1-8)

Исцеление расслабленного (Мк. 2: 1-11)

Блж. Иеронима изъяснение Евангелия, читаемого в 6-ю Неделю по Пятидесятнице (Мф. 9: 1-8)

О благотворных действиях веры

Мысли святителя Феофана об исцелении расслабленного (Мф. 9: 1-8)

Библиографический указатель к исцелению расслабленного по Евангелиям Матфея и Марка

Призвание Матфея и вечеря в его доме (Лк. 5: 27-39; Мк. 2:13-22; Мф. 9: 9-17)

Новое вино в ветхих мехах

Мысли святителя Феофана на 14-17 ст. 9-й главы Евангелия от Матфея

Изъяснение св. Исидором Пелусиотом слов: ниже вливают вина нова в мехи ветхи (Мф. 9:17)

Примирение разностей в евангельском повествовании о призвании Матфея (Лк. 5: 27-28; Мк. 2: 13-14; Мф. 9:9)

Вторая Пасха общественного служения Иисуса Христа

Исцеление расслабленного у овчей купели и речи Иисуса Христа к иудеям, сказанные по этому поводу (Ин. 5)

О Вифезде, чудесной иерусалимской купели

О причинах болезней

О тех, которые предпринимают какие-либо дела без мысли о Боге

Отец Мой доселе делает, и Аз делаю (Ин. 5:17)

Святого Григория Богослова изъяснение 19-го стиха 5-й главы Евангелия от Иоанна

Мысли прп. Исидора Пелусиота (Ин. 5:19)

Изъяснение 25-го стиха 5-й главы Евангелия от Иоанна

Изъяснение св. Григория Богослова 29 стиха 5-й главы Евангелия от Иоанна

Состояние праведных и грешных по смерти и воскресении (Ин. 5:29)

Библиографический указатель к 5-й гл. Евангелия от Иоанна

Возвращение Иисуса Христа в Галилею

Ученики срывают колосья в субботу (Мф. 12: 1-8; Мк. 2: 23-28; Лк. 6: 1-5)

Что такое суббота второпервая (Лк. 6:1) по объяснению святого Исидора Пелусиота

О том же святого Иоанна Златоуста

Что такое суббота второпервая (Лк. 6:1) по новейшим исследованиям

Изъяснение изречений Иисуса Христа о субботе

Мысли святителя Феофана на 2-й стих 6-й главы Евангелия от Луки

Исцеление сухорукого (Мф. 12:9-21; Мк. 3:1-13; Лк. 6:6-11)

Мысли святителя Феофана на 12-й стих 12-й гл. Евангелия от Матфея

Толкование св. Иоанна Златоуста на 17-21 стихи 12-й гл. Евангелия от Матфея

Вопрос и ответ Василия Великого (Мф. 12:20)

Избрание двенадцати апостолов (Мк. 3:13-19; Лк. 6:12-16; Мф. 10: 2-4)

Для чего Иисус Христос избрал Иуду Искариотского в число Своих учеников?

О Нагорной проповеди