Посвящено И.К. Гебгардту
«Вход воспрещается» — как часто надпись эту
Встречаешь на вратах, где хочешь ты войти,
Где входят многие, тебе ж, посмотришь, нету
Свободного пути!
Там — кабинет чудес, там—редкостей палата!
Хотел бы посмотреть! Туда навезено
Диковин множество и мрамора, и злата,—
Пойдешь — воспрещено!
Там, смотришь, голова! Прекрасной мысли, знанья
Ты пробуешь ввести в нее отрадный свет —
Напрасно! Тут на лбу, как на фронтоне зданья,
Отметка: «Впуска нет».
А там — храм счастия, кругом толпы народа,
Иные входят внутрь, ты хочешь проскользнуть,
Но стража грозная, стоящая у входа,
Твой заграждает путь.
Ты просишь, кланяясь учтиво и покорно,
Ногою шаркая, подошвою скользя:
«Позвольте!»—А тебе настойчиво, упорно
Ответствуют: «Нельзя».
Нельзя! — И мне был дан ответ того же рода.
Нельзя!—И, сближены нам общею судьбой,
О Гебгардт, помнишь ли, тогда в волнах народа
Мы встретились с тобой?
«Да почему ж нельзя? Проходят же другие!»—
Спросили мы тогда, а нам гремел ответ:
«Проходят, может быть, да это — не такие,—
Для вас тут места нет.
Вы — без протекции. Вы что? Народ небесный!
Ни знатных, ни больших рука вам не далась.
Вот если было бы хоть барыни известной
Ходатайство об вас!
Просили бы о вас пригожие сестрицы,
Колдунья-бабушка иль полновесный брат!
А то вы налегке летите, словно птицы,—
Назад, дружки, назад!»
«Что делать? Отойдем! Нам не добиться счастья.—
Мы грустно молвили,— златой его венец
Нам, верно, не к лицу. Поищем же участья
У ангельских сердец!»
Идем. Вот женщина: открытая улыбка,
Открытое лицо, открытый, милый взгляд!
Знать, сердце таково ж... Приблизились — ошибка!
И тут ступай назад!
«Вход воспрещается», задернута завеса,
Дверь сердца заперта, несчастный не войдет,
А между тем туда ж какой-нибудь повеса
Торжественно идет.
Полвека ты дрожал и ползал перед милой,
Колени перетер, чтоб заслужить венец,
Молчал, дышать не смел, и вот —с последней силой
Собрался наконец.
«Позвольте,— говоришь,— воздайте мне за службу!
Мой близок юбилей».— «Не требуй! Не проси! —
Ответят.— Нет любви, а вот—примите дружбу!»
«Как? Дружбу? — Нет, merci!
Не надо,— скажешь ты,— на этот счет безбедно
И так я жить могу в прохладной тишине,
Холодных блюд не ем, боюсь простуды,— вредно
Мороженое мне».
Дивишься иногда, как в самый миг рожденья
Нам был дозволен вход на этот белый свет
И как не прогремел нам голос отверженья,
Что нам тут места нет.
Один еще открыт нам путь — и нас уважат,
Я знаю, как придет святая череда,
«Не воспрещается,— нам у кладбища скажут,—
Пожалуйте сюда!»
На дрогах нас везут, широкую дорогу
Мы видим наконец и едем без труда.
Вот тут и ляжем мы, близ церкви, слава Богу!..
Но нет — и тут беда!
И мертвым нам кричат: «Куда вы? Тут ограда:
Здесь место мертвецам большим отведено,
Вам дальше есть места четвертого разряда,
А тут — воспрещено!»
Владимир Григорьевич Бенедиктов (1807—1873) — русский поэт и переводчик, действительный статский советник, член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук по отделению русского языка и словесности (1855). Секретарь министра Е.Ф. Канкрина.
|
