В.Я. Брюсов
Алая книга

Сергей Кречетов. Алая книга. Стихотворения. К-во "Гриф", М. 1907.

Прежде всего надо сказать, что "Алая книга", наверное, книга не поэта. Г. Кречетов, быть может, обладает разными талантами, но в поэтическом даре ему отказано, — в этом сомневаться более невозможно. Стихи "Алой книги" прежде всего очень громки, а потом очень скучны. Однообразная шумиха слов, все одни и те же приемы стиха, скудный словарь, сходные выражения в почти неизменный один размер — утомляют читателя после первых страниц. Мы думаем, однако, что, даже при отсутствии непосредственного таланта, г. Кречетов, если бы у него было больше вкуса и больше критического чутья, мог бы избежать многих недостатков своего сборника. И прежде всего г. Кречетов остерегся бы переполнять свои стихи кричащей риторикой, выражениями, которые хотят передать титанические страсти и демонские помыслы, а на деле только возбуждают смех. В стихах г. Кречетова все "короли", "венцы", "скиптры" (и не просто "скиптры", а "мировые скиптры"), "мечи", "бранные кличи", "вражьи станы", "грохот битвы", шурпур(?) асфоделей" и т.д. — т.е. весь заплесневелый арсенал старой романтики, давно выродившейся в Марлинского, а то и в лубочный роман. У С. Кречетова уж если мечта, так "прорвана мира граница", если кони — то "бешеные", если простор — то "безмерный", если судьба — то "разъяренная", если сила — то "неизведанная", если поцелуй — то "бесконечный", если тиран, то его "тяжкая стопа собой полмира тяготила" (тяжкая, тяготила!), если ласки, то кто-то "ласкает груды женских тел в (?) изгибах бешеных сплетений" и т.д. Желая выразить свои чувства, С. Кречетов прибегает к краскам прямо "суздальским": "в душе моей грозный вихрь летит по струнам", "снова сердце — как гранит", "я иду к тебе, крылатый злобой черною, как дым", "паду с победным смехом", "нас было двое во вселенной", "я один лишь знаю в мире, что умер бог" и, наконец:

Не говори, что я умру,
Не то я смерть низвергну с трона,
Гремя, покатится корона,
Пятой во прах ее сотру.
Не говори, что я умру.

Неужели в этих гримасах есть что-нибудь трагическое? Но даже в пределах риторики г. Кречетову не удается остеречься от нелепостей и комизмов. Так, решительно нет смысла в стихах:

И безгромное молчанье
Стало мертвой тишиной.

Не больше его в стихах:

И на кручах бор сосновый
Окровавил багрянец.

Не говоря о том, что багрянец — кровавого цвета и окровавить его поэтому трудно, остается непонятным, кто кого окровавил: бор — багрянец или багрянец — бор? Довольно забавен также образ:

Вещий серп в небесном поле
Точит острые края.

"В небесном поле" — это хорошо, но это из Пушкина, а вот месяц, который точит свои острые края — это из С. Кречетова, и это очень плохо!

1908

Брюсов Валерий Яковлевич (1873-1924) — русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Один из основоположников русского символизма.