В.Я. Брюсов
К.М. Фофанов*

Настоящий, прирожденный поэт, поэт «божией милостью», вот общее и вполне справедливое мнение о Фофанове. Непосредственное очарование его лучших стихов оправдывает это мнение лучше всяких доказательств. Но странно, что всю жизнь Фофанов как-то чуждался действительности, считал нужным ее изменять, прикрашивать. Не признался ли он сам:

Не правда ль, все дышало прозой,
Когда сходились мы с тобой?
А посмотри, в какие речи,
В какие краски я облек
И наши будничные встречи,
И наш укромный уголок?
В них белопенные каскады... и т. д.

______________________

* Некролог.

______________________

Или, в другом стихотворении, изобразив шум петербургской улицы, «болтливые звонки общественных карет» и «блестящие сердца газовых рожков», не продолжал ли он:

...жадно мчались в даль заветные мечты...
Я видел серебро сверкающих озер... и т.д.

И сколько раз сознавался Фофанов, что, «устав от будничных минут», он любит уходить «в лазоревые гроты своих фантазий и причуд». Однако эта самая будничная действительность неодолимо привлекала его к себе, как страшная бездна, словно поэт чувствовал в ней какую-то великую тайну. Вот почему, как-то ненароком, принимал он в свою поэзию и эти «общественные кареты», и «газовые рожки», и ту странную «пару», которая «гуляла по бульвару, когда смеркались небеса». Вот почему он вдруг обращается с вопросом о «призраках», т.е. именно о том, что сам считает наиболее прекрасным:

Наскучило ли им в забвении спокойном
Эфирами блуждать, сливаться в аромат,
Шуметь волной морей, гореть огнем лампад
И в ночь весеннюю мерцать румянцем знойным?

И отвечает решительно:

Наскучило!

Эти «призраки» молят «мук» и «грешных дум», чтоб «хоть на миг облечься в прах земной»! Вот почему, наконец, Фофанов создал свое жуткое и странное стихотворение «Чудовище», начинающееся многозначительными стихами:

Зловещее и смутное есть что-то
И в сумерках осенних, и в дожде,
Оно растет и ширится везде...

И дальше оказывается, что это «оно»:

В сумраке неосвещенных лестниц
Глядит в пролет и дышит в темной нише...
...слушает, как прядает струя
Из медных кранов в звучные бассейны...

«Но что оно?» — спрашивает поэт, и отвечает: «Названья нет ему!» Мы можем ответить за поэта. Это «оно» — есть полнота этой жизни, принятой во всех ее проявлениях, от великого до позорного, от самого прекрасного до самого безобразного. Фофанова эта полнота ужасала; он бежал от нее в свои певучие строфы о «волшебнице-весне», о «румяном мае», о «ландыше», который «похристосовался с белокрылым мотыльком». И через всю поэзию Фофанова проходит эта борьба двух начал: романтизма, зовущего поэта укрыться в «гротах фантазий», и человека наших дней, смутно сознающего все величие, всю силу, все грозное очарование современного мира. В этой борьбе — истинный пафос поэзии К. Фофанова.

1911

Брюсов Валерий Яковлевич (1873-1924) — русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Один из основоположников русского символизма.