| ||
|
На ст. Фастов ЧМС издал распоряжение о —Я пригласил вас, товарищи, — начал Чемс, — с тем, чтобы сообщить вам пакость: до моего сведения дошло, что многие из вас в газеты пишут? Приглашенные замерли. —Не ожидал я этого от моих дорогих сослуживцев, — продолжал Чемс горько. — Солидные такие чиновники... то бишь служащие... И не угодно ли... Ай, ай, ай, ай, ай! И Чемсова голова закачалась, как у фарфорового кота. —Желал бы я знать, какой это пистолет наводит тень на нашу дорогую станцию? То есть ежели бы я это знал... Тут Чемс пытливо обвел глазами присутствующих. —Не товарищ ли это Бабкин? Бабкин позеленел, встал и сказал, прижимая руку к сердцу: —Ей-Богу... честное слово... клянусь... землю буду есть... икону сыму... Чтоб я не дождался командировки на курорт... чтоб меня уволили по сокращению штатов... если это я! В речах его была такая искренность, сомневаться в которой было невозможно. —Ну тогда, значит, Рабинович? Рабинович отозвался немедленно: —Здравствуйте! Чуть что, сейчас — Рабинович. Ну, конечно, Рабинович во всем виноват! Крушение было — Рабинович. Скорый поезд опоздал на восемь часов — тоже Рабинович. Спецодежду задерживают— Рабинович! Гинденбурга выбрали — Рабинович? И в газеты писать — тоже Рабинович? А почему это я, Рабинович, а не он, Азеберджаньян? Азеберджаньян ответил: —Не ври, пожалста! У меня даже чернил нету в доме. Только красное азербейджанское вино. —Так неужели это Бандуренко? — спросил Чемс. Бандуренко отозвался: —Чтоб я издох!.. —Странно. Полная станция людей, чуть не через день какая-нибудь этакая корреспонденция, а когда спрашиваешь: «Кто?» — виновного нету. Что ж, их святой дух пишет? —Надо полагать, — молвил Бандуренко. —Вот я б этого святого духа, если бы он только мне попался! Ну ладно, Иван Иваныч, читайте им приказ, и чтоб каждый расписался! Иван Иванович встал и прочитал: «Объявляю всем служащим вверенного мне... мною замечено... обращаю внимание... недопустимость... и чтоб не смели, одним словом...» * * * С тех пор станция Фастов словно провалилась сквозь землю. Молчание. —Странно, — рассуждали в столице, — большая такая станция, а между тем ничего не пишут. Неужели там у них никаких происшествий нет? Надо будет послать к ним корреспондента. * * * Вошел курьер и сказал испуганно: —Там до вас, товарищ Чемс, корреспондент приехал. —Врешь, — сказал Чемс, бледнея, — не было печали! То-то мне всю ночь снились две большие крысы... Боже мой, что теперь делать?.. Гони его в шею... То бишь проси его сюда... Здрасьте, товарищ... Садитесь, пожалуйста. В кресло садитесь, пожалуйста. На стуле вам слишком твердо будет. Чем могу служить? Приятно, приятно, что заглянули в наши отдаленные Палестины! —Я к вам приехал связь корреспондентскую наладить. —Да Господи! Да Боже ж мой! Да я же полгода бьюсь, чтобы наладить ее, проклятую. А она не налаживается. Уж такой народ. Уж до чего дикий народ, я вам скажу по секрету, прямо ужас. Двадцать тысяч раз им твердил: «Пишите, черти полосатые, пишите!» — ни черта они не пишут, только пьянствуют. До чего дошло: несмотря на то, что я перегружен работой, как вы сами понимаете, дорогой товарищ, сам им предлагал: «Пишите, — говорю, — ради всего святого, я сам вам буду исправлять корреспонденции, сам помогать буду, сам отправлять буду, только пишите, чтоб вам ни дна, ни покрышки». Нет, не пишут! Да вот я вам сейчас их позову, полюбуйтесь сами на наше фастовское народонаселение. Курьер, зови служащих ко мне в кабинет. Когда все пришли, Чемс ласково ухмыльнулся одной щекой корреспонденту, а другой служащим и сказал: —Вот, дорогие товарищи, зачем я вас пригласил. Извините, что отрываю от работы. Вот, товарищ корреспондент прибыл из центра, просить вас, товарищи, чтобы вы, товарищи, не ленились корреспондировать нашим столичным товарищам. Неоднократно я уже просил вас, товарищи... —Это не мы! — испуганно ответили Бабкин, Рабинович, Азеберджаньян и Бандуренко. —Зарезали, черти! — про себя воскликнул Чемс и продолжал вслух, заглушая ропот народа: — Пишите, товарищи, умоляю вас, пишите! Наша союзная пресса уже давно ждет ваших корреспонденции, как манны небесной, если можно так выразиться? Что же вы молчите? Народ безмолвствовал. Впервые опубликовано: Гудок. 1925. 2 июня.
Михаил Афанасьевич Булгаков (1891—1940) — врач, русский писатель, драматург, театральный режиссёр и актёр. | ||
|