| ||
|
Рассказ Не стоит вызывать его!
I Дура Ксюшка доложила: - Там к тебе мужик пришел... Madame Лузина вспыхнула: - Во-первых, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты мне "ты" не говорила! Какой такой мужик? И выплыла в переднюю. В передней вешал фуражку на олений рог Ксаверий Антонович Лисиневич и кисло улыбался. Он слышал Ксюшкин доклад. Madame Лузина вспыхнула вторично. - Ах, Боже! Извините, Ксаверий Антонович! Эта деревенская дура!.. Она всех так... Здравствуйте! - О, помилуйте!.. - светски растопырил руки Лисиневич. - Добрый вечер, Зинаида Ивановна! - Он свел ноги в третью позицию, склонил голову и поднес руку madame Лузиной к губам. Но только что он собрался бросить на madame долгий и липкий взгляд, как из двери выполз муж Павел Петрович. И взгляд угас. - Да-а... - немедленно начал волынку Павел Петрович, - "мужик"... хе-хе! Ди-ка-ри! Форменные дикари. Я вот думаю: свобода там... Коммунизм. Помилуйте! Как можно мечтать о коммунизме, когда кругом такие Ксюшки! Мужик... Хе-хе! Вы уж извините, ради Бога! Муж... "А, дурак!" - подумала madame Лузина и перебила: - Да что ж мы в передней?.. Пожалуйте в столовую... - Да, милости просим в столовую, - скрепил Павел Петрович, - прошу! Вся компания, согнувшись, пролезла под черной трубой и вышла в столовую. - Я и говорю, - продолжал Павел Петрович, обнимая за талию гостя, - коммунизм... Спору нет: Ленин человек гениальный, но... да, вот не угодно ли пайковую... хе-хе! Сегодня получил... Но коммунизм - это такая вещь, что она, так сказать, по своему существу... Ах, разорванная? Возьмите другую, вот с краю... По своей сути требует известного развития... Ах, подмоченная? Ну и папиросы! Вот, пожалуйста, эту... По своему содержанию... Погодите, разгорится... Ну и спички! Тоже пайковые... Известного сознания... - Погоди, Поль! Ксаверий Антонович, чай до или после? - Я думаю... э-э, до, - ответил Ксаверий Антонович. - Ксюшка! Примус! Сейчас все придут! Все страшно заинтересованы! Страшно! Я пригласила и Софью Ильиничну... - А столик? - Достали! Достали! Но только... Он с гвоздями. Но ведь, я думаю, ничего? - Гм... Конечно, это нехорошо... Но как-нибудь обойдемся... Ксаверий Антонович окинул взглядом трехногий столик с инкрустацией, и пальцы у него сами собою шевельнулись. Павел Петрович заговорил: - Я, признаться, не верю. Не верю, как хотите. Хотя, правда, в природе... - Ах, что ты говоришь! Это безумно интересно! Но предупреждаю: я буду бояться! Madame Лузина оживленно блестела глазами, затем выбежала в переднюю, поправила наскоро прическу у зеркала и впорхнула в кухню. Оттуда донесся рев примуса и хлопанье Ксюшкиных пяток. - Я думаю, - начал Павел Петрович, но не кончил. В передней постучали. Первая явилась Леночка, затем квартирант. Не заставила себя ждать и Софья Ильинична, учительница 2-й ступени. А тотчас же за ней явился и Боборицкий с невестой Ниночкой. Столовая наполнилась хохотом и табачным дымом. - Давно, давно нужно было устроить! - Я, признаться... - Ксаверий Антонович! Вы будете медиум! Ведь да? Да? - Господа, - кокетничал Ксаверий Антонович, - я ведь, в сущности, такой же непосвященный... Хотя... - Э-э, нет! У вас столик на воздух поднимался! - Я, признаться... - Уверяю тебя, Маня собственными глазами видела зеленоватый свет!.. - Какой ужас! Я не хочу! - При свете! При свете! Иначе я не согласна! - кричала крепко сколоченная, материальная Софья Ильинична. - Иначе я не поверю! - Позвольте... Дадим честное слово... - Нет! Нет! В темноте! Когда Юлий Цезор выстучал нам смерть... - Ах, я не могу! О смерти не спрашивать! - кричала невеста Боборицкого, а Боборицкий томно шептал: - В темноте! В темноте! Ксюшка, с открытым от изумления ртом, внесла чайник. Madame Лузина загремела чашками. - Скорее, господа, не будем терять времени!.. И сели за чай... ...Шалью, по указанию Ксаверия Антоновича, наглухо закрыли окно. В передней потушили свет, и Ксюшке приказали сидеть на кухне и не топать пятками. Сели, и стала темь... II Ксюшка заскучала и встревожилась сразу. Какая-то чертовщина... Всюду темень. Заперлись. Сперва тишина, потом тихое, мерное постукивание. Услыхав его, Ксюшка застыла. Страшно стало. Опять тишина. Потом неясный голос... - Господи?.. Ксюшка шевельнулась на замасленном табурете и стала прислушиваться... Тук... Тук... Тук... Будто голос гостьи (чистая тумба, прости, Господи!) забубнил: - А, га, га, га... Тук... Тук... Ксюшка на табурете, как маятник, качалась от страха к любопытству... То черт с рогами мерещился за черным окном, то тянуло в переднюю... Наконец не выдержала. Прикрыла дверь в освещенную кухню и шмыгнула в переднюю. Тыча руками, наткнулась на сундуки. Протиснулась дальше, пошарила, разглядела дверь и приникла к скважине... Но в скважине была адова тьма, из которой доносились голоса... III - Ду-ух, кто ты? - А, бе, ве, ге, де, е, же, зе, и... Тук! - И! - вздохнули голоса. - А, бе, ве, ге... - Им! Тук... Тук, тук... - Им-пе-ра! О-о! Господа... - Император На-по... Тук... Тук... - На-по-ле-он!!. Боже, как интересно!.. - Тише!.. Спросите! Спрашивайте!.. - Что?.. Да, спрашивайте!.. Ну, кто хочет?.. - Дух императора, - прерывисто и взволнованно спросила Леночка, - скажи, стоит ли мне переходить из Главхима в Желеском? Или нет?.. Тук... Тук... Тук... - Ду-у... Ду-ра! - отчетливо ответил император Наполеон. - Ги-и! - гигикнул дерзкий квартирант. Смешок пробежал по цепи. Софья Ильинична сердито шепнула: - Разве можно спрашивать ерунду! Уши Леночки горели во тьме. - Не сердись, добрый дух! - взмолилась она. - Если не сердишься, стукни один раз! Наполеон, повинуясь рукам Ксаверия Антоновича, ухитрившегося делать два дела - щекотать губами шею madame Лузиной и вертеть стол, взмахнул ножкой и впился ею в мозоль Павла Петровича. - Сс-с!.. - болезненно прошипел Павел Петрович. - Тише!.. Спрашивайте! - У вас никого посторонних нет в квартире? - спросил осторожный Боборицкий. - Нет! Нет! Говорите смело! - Дух императора, скажи, сколько времени еще будут у власти большевики? - А-а!.. Это интересно! Тише!.. Считайте!.. Та-ак, та-ак, - застучал Наполеон, припадая на одну ножку. - Те... эр... и... три... ме-ся-ца! - А-а!.. - Слава Богу! - вскричала невеста. - Я их так ненавижу! - Тсс! Что вы?! - Да никого нет! - Кто их свергнет? Дух, скажи!.. Дыхание затаили... Та-ак, та-ак... ...Ксюшку распирало от любопытства... Наконец она не вытерпела. Отшатнувшись от собственного отражения, мелькнувшего во мгле зеркала, она протиснулась между сундуками обратно в кухню. Захватила платок, шмыгнула обратно в переднюю, поколебалась немного перед ключом. Потом решилась, тихонько прикрыла дверь и, дав волю пяткам, понеслась к Маше нижней. IV Маша нижняя нашлась на парадной лестнице у лифта внизу месте с Дуськой из пятого этажа. В кармане у нижней Маши было на 100 тысяч семечек. Ксюшка излилась. - Заперлись они, девоньки... записывают про императора и про большевиков... Темно в квартире, страсть!.. Жилец, барин, барыня, хахаль ейный, учительша... - Ну!! - изумлялась нижняя и Дуська, а мозаичный пол покрывался липкой шелухой... Дверь в квартире № 3 хлопнула, и по лестнице двинулся вниз бравый в необыкновенных штанах. Дуська, и Ксюша, и нижняя Маша скосили глаза. Штаны до колен были как штаны, из хорошей диагонали, но от колен расширялись, расширялись и становились как колокола. Квадратная бронзовая грудь распирала фуфайку, а на бедре тускло и мрачно глядело из кожаной штуки востроносое дуло. Бравый, лихо закинув голову с золотыми буквами на лбу, легко перебирая ногами, отчего колокола мотались, спустился к лифту и, обжегши мимолетным взглядом всех троих, двинулся к выходу... - Лампы потушили, чтобы я, значит, не видела... Хи-хи!.. и записывают... большевикам, говорят, крышка... Инпиратор... Хи! Хи! С бравым что-то произошло. Лакированные ботинки вдруг стали прилипать к полу. Шаг его замедлился. Бравый вдруг остановился, пошарил в кармане, как будто что-то забыл, потом зевнул и вдруг, очевидно раздумав, вместо того, чтобы выйти в парадное, повернулся и сел на скамью, скрывшись из Ксюшкиного поля зрения за стеклянным выступом с надписью "швейцар". Заинтересовал его, по-видимому, рыжий потрескавшийся купидон на стене. В купидона он впился и стал его изучать... ...Облегчив душу, Ксюшка затопотала обратно. Бравый уныло зевнул, глянул на браслет-часы, пожал плечами и, видимо соскучившись ждать кого-то из квартиры № 3, поднялся и, развинченно помахивая колоколами, пошел на расстоянии одного марша за Ксюшкой... Когда Ксюшка скрылась, стараясь не хлопнуть дверью, в квартире, в темноте на площадке вспыхнула спичка у белого номерка - "24". Бравый уже не прилипал и не позевывал. - Двадцать четыре, - сосредоточенно сказал он самому себе и, бодрый и оживленный, стрелой понесся вниз через все шесть этажей. V В дымной тьме Сократ, сменивший Наполеона, творил чудеса. Он плясал, как сумасшедший, предрекая большевикам близкую гибель. Потная Софья Ильинична, не переставая, читала азбуку. Руки онемели у всех, кроме Ксаверия Антоновича. Мутные, беловатые силуэты мелькали во мгле. Когда же нервы напряглись до предела, стол с сидящим в нем мудрым греком колыхнулся и поплыл вверх. - Ах!.. Довольно!.. Я боюсь!.. Нет! Пусть! Милый! Дух! Выше!.. Никто не трогает ногами?.. Да нет же!.. Тсс!.. Дух! Если ты есть, возьми 1а на пианино! Грек оборвался сверху и грянул всеми ножками в пол. Что-то с треском лопнуло в нем. Затем он забарахтался и, наступая на ноги взвизгивающим дамам, стал рваться к пианино... Спириты, сталкиваясь лбами, понеслись за ним... Ксюшка вскочила как встрепанная с ситцевого одеяла в кухне. Ее писка: "Кто такой?" - очумевшие спириты не слыхали. Какой-то новый, злобный и страшный, дух вселился в стол, выкинув покойного грека. Он страшно гремел ножками, как из пулемета, кидался из стороны в сторону и нес какую-то околесицу. - Дра-ту-ма... бы... ы... ы. - Миленький! Дух! - стонали спириты. - Что ты хочешь?! - Дверь! - наконец вырвалось у бешеного духа. - А-а!.. Дверь! Слышите! В дверь хочет бежать!.. Пустите его! Трык, трак, тук, - заковылял стол к двери. - Стойте! - крикнул вдруг Боборицкий. - Вы видите, какая в нем сила! Пусть, не доходя, стукнет в дверь! - Дух! Стукни!! И дух превзошел ожидания. Снаружи в дверь он грянул как будто сразу тремя кулаками. - Ай! - взвизгнули в комнате три голоса. А дух действительно был полон силы. Он забарабанил так, что у спиритов волосы стали дыбом. Вмиг замерло дыхание, стала тишина... Дрожащим голосом выкрикнул Павел Петрович: - Дух! Кто ты?.. Из-за двери гробовой голос ответил: - Чрезвычайная комиссия. ...Дух испарился из стола позорно в одно мгновенье. Стол, припав на поврежденную ножку, стал неподвижно. Спириты окаменели. Затем madame Лузина простонала: "Бо-о-же!" - и тихо сникла в неподдельном обмороке на грудь Ксаверию Антоновичу, прошипевшему: - О, черт бы взял идиотскую затею! Трясущиеся руки Павла Петровича открыли дверь. Вмиг вспыхнули лампы, и дух предстал перед снежно-бледными спиритами. Он был кожаный. Весь кожаный, начиная с фуражки и кончая портфелем. Мало того, он был не один. Целая вереница подвластных духов виднелась в передней. Мелькнула бронзовая грудь, граненый ствол, серая шинель, еще шинель... Дух окинул глазами хаос спиритической комнаты и, зловеще ухмыльнувшись, сказал: - Ваши документы, товарищи... ЭПИЛОГ Боборицкий сидел неделю, квартирант и Ксаверий Антонович - 13 дней, а Павел Петрович - полтора месяца. Впервые опубликовано: Рупор. 1922. №4.
Михаил Афанасьевич Булгаков (1891-1940) врач, русский писатель, драматург, театральный режиссёр и актёр. | ||
|