На главную |
Произведения А.П. Чехова |
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
С т е п а н С т е п а н о в и ч Ч у б у к о в, помещик,
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а, его дочь, 25 лет.
И в а н В а с и л ь е в и ч Л о м о в, сосед Чубукова, здоровый, упитанный, но очень мнительный помещик.
Действие происходит в усадьбе Чубукова.
Гостиная в доме Чубукова.
I
Чубуков и Ломов (входит во фраке и белых перчатках).
Ч у б у к о в (идя к нему навстречу). Голубушка, кого вижу! Иван Васильевич! Весьма рад! (Пожимает руку.) Вот именно сюрприз, мамочка.... Как поживаете?
Л о м о в. Благодарю вас. А вы как изволите поживать?
Ч у б у к о в. Живем помаленьку, ангел мой, вашими молитвами и прочее. Садитесь, покорнейше прошу... Вот именно, нехорошо соседей забывать, мамочка моя. Голубушка, но что же вы это так официально? Во фраке, в перчатках и прочее. Разве куда едете, драгоценный мой?
Л о м о в. Нет, я только к вам, уважаемый Степан Степаныч.
Ч у б у к о в. Так зачем же во фраке, прелесть? Точно на Новый год с визитом!
Л о м о в. Видите ли, в чем дело. (Берет его под руку.) Я приехал к вам, уважаемый Степан Степаныч, чтобы обеспокоить вас одною просьбою. Неоднократно я уже имел честь обращаться к вам за помощью, и всегда вы, так сказать... но я, простите, волнуюсь. Я выпью воды, уважаемый Степан Степаныч. (Пьет воду.)
Ч у б у к о в (в сторону). Денег приехал просить! Не дам! (Ему.) В чем дело, красавец?
Л о м о в. Видите ли, Уважай Степаныч... виноват, Степан Уважаемый... то есть я ужасно волнуюсь, как изволите видеть... Одним словом, вы один только можете помочь мне, хотя, конечно, я ничем не заслужил и... и не имею права рассчитывать на вашу помощь...
Ч у б у к о в. Ах, да не размазывайте, мамочка! Говорите сразу! Ну?
Л о м о в. Сейчас... Сию минуту. Дело в том, что я приехал просить руки у вашей дочери Натальи Степановны.
Ч у б у к о в (радостно). Мамуся! Иван Васильевич! Повторите еще раз,— я не расслышал!
Л о м о в. Я имею честь просить...
Ч у б у к о в (перебивая). Голубушка моя... Я так рад и прочее... Вот именно и тому подобное. (Обнимает и целует.) Давно желал. Это было моим всегдашним желанием. (Пускает слезу.) И всегда я любил вас, ангел мой, как родного сына. Дай Бог вам обоим совет и любовь и прочее, а я весьма желал... Что же я стою, как болван? Опешил от радости, совсем опешил! Ох, я от души... Пойду позову Наташу и тому подобное.
Л о м о в (растроганный). Уважаемый Степан Степаныч, как вы полагаете, могу я рассчитывать на ее согласие?
Ч у б у к о в. Такой вот именно красавец — и... и вдруг она не согласится! Влюблена небось, как кошка, и прочее... Сейчас! (Уходит.)
II
Ломов (один).
Л о м о в. Холодно... Я весь дрожу, как перед экзаменом. Главное— нужно решиться. Если же долго думать, колебаться, много разговаривать да ждать идеала или настоящей любви, то этак никогда не женишься... Брр!.. Холодно! Наталья Степановна отличная хозяйка, недурна, образованна... чего ж мне еще нужно? Однако у меня уж начинается от волнения шум в ушах. (Пьет воду.) А не жениться мне нельзя... Во-первых, мне уже тридцать пять лет — возраст, так сказать, критический. Во-вторых, мне нужна правильная, регулярная жизнь... У меня порок сердца, постоянные сердцебиения, я вспыльчив и всегда ужасно волнуюсь... Сейчас вот у меня губы дрожат и на правом веке живчик прыгает... Но самое ужасное у меня — это сон. Едва только лягу в постель и только что начну засыпать, как вдруг в левом боку что-то — дерг! и бьет прямо в плечо и в голову... Вскакиваю, как сумасшедший, похожу немного и опять ложусь, но только что начну засыпать, как у меня в боку опять — дерг! И этак раз двадцать...
III
Наталья Степановна и Ломов.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а (входит). Ну, вот! Это вы, а папа говорит: поди, там купец за товаром пришел. Здравствуйте, Иван Васильевич!
Л о м о в. Здравствуйте, уважаемая Наталья Степановна!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Извините, я в фартуке и неглиже... Мы горошек чистим для сушки. Отчего вы у нас так долго не были? Садитесь...
Садятся.
Хотите завтракать?
Л о м о в. Нет, благодарю вас, я уже кушал.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Курите... Вот спички... Погода великолепная, а вчера такой дождь был, что рабочие весь день ничего не делали. Вы сколько копен накосили? Я, представьте, сжадничала и скосила весь луг, а теперь сама не рада, боюсь, как бы мое сено не сгнило. Лучше было бы подождать. Но что это? Вы, кажется, во фраке! Вот новость! На бал едете, что ли? Между прочим, вы похорошели... Вправду, зачем вы таким франтом?
Л о м о в (волнуясь). Видите ли, уважаемая Наталья Степановна... Дело в том, что я решился просить вас выслушать меня... Конечно, вы удивитесь и даже рассердитесь, но я... (В сторону.) Ужасно холодно!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. В чем дело?
Пауза.
Ну?
Л о м о в. Я постараюсь быть краток. Вам, уважаемая Наталья Степановна, известно, что я давно уже, с самого детства, имею честь знать ваше семейство. Моя покойная тетушка и ее супруг, от которых я, как вы изволите знать, получил в наследство землю, всегда относились с глубоким уважением к вашему батюшке и к покойной матушке. Род Ломовых и род Чубуковых всегда находились в самых дружественных и, можно даже сказать, родственных отношениях. К тому же, как вы изволите знать, моя земля тесно соприкасается с вашею. Если вы изволите припомнить, мои Воловьи Лужки граничат с вашим березняком.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Виновата, я вас перебью. Вы говорите «мои Воловьи Лужки»... Да разве они ваши?
Л о м о в. Мои-с...
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Ну, вот еще! Воловьи Лужки наши, а не ваши!
Л о м о в. Нет-с, мои, уважаемая Наталья Степановна.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Это для меня новость. Откуда же они ваши?
Л о м о в. Как откуда? Я говорю про те Воловьи Лужки, что входят клином между вашим березняком и Горелым болотом.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Ну да, да... Они наши...
Л о м о в. Нет, вы ошибаетесь, уважаемая Наталья Степановна,— они мои.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Опомнитесь, Иван Васильевич! Давно ли они стали вашими?
Л о м о в. Как давно? Насколько я себя помню, они всегда были нашими.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Ну, это, положим, извините!
Л о м о в. Из бумаг это видно, уважаемая Наталья Степановна. Воловьи Лужки были когда-то спорными, это — правда; но теперь всем известно, что они мои. И спорить тут нечего. Изволите ли видеть, бабушка моей тетушки отдала эти Лужки в бессрочное и в безвозмездное пользование крестьянам дедушки вашего батюшки за то, что они жгли для нее кирпич. Крестьяне дедушки вашего батюшки пользовались безвозмездно Лужками лет сорок и привыкли считать их как бы своими, потом же, когда вышло положение...
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. И совсем не так, как вы рассказываете! И мой дедушка и прадедушка считали, что ихняя земля доходила до Горелого болота,— значит, Воловьи Лужки были наши. Что ж тут спорить? — не понимаю. Даже досадно!
Л о м о в. Я вам бумаги покажу, Наталья Степановна!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Нет, вы просто шутите или дразните меня... Сюрприз какой! Владеем землей чуть ли не триста лет, и вдруг нам заявляют, что земля не наша! Иван Васильевич, простите, но я даже ушам своим не верю... Мне не дороги эти Лужки. Там всего пять десятин, и стоят они каких-нибудь триста рублей, но меня возмущает несправедливость. Говорите, что угодно, но несправедливости я терпеть не могу.
Л о м о в. Выслушайте меня, умоляю вас! Крестьяне дедушки вашего батюшки, как я уже имел честь сказать вам, жгли для бабушки моей тетушки кирпич. Тетушкина бабушка, желая сделать им приятное...
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Дедушка, бабушка, тетушка... ничего я тут не понимаю! Лужки наши, вот и все.
Л о м о в. Мои-с!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Наши! Хоть вы два дня доказывайте, хоть наденьте пятнадцать фраков, а они наши, наши, наши!.. Вашего я не хочу и своего терять не желаю... Как вам угодно!
Л о м о в. Мне, Наталья Степановна, Лужков не надо, но я из принципа. Если угодно, то, извольте, я вам подарю их.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Я сама могу подарить вам их, они мои!.. Все это по меньшей мере странно, Иван Васильевич! До сих пор мы вас считали хорошим соседом, другом, в прошлом году давали вам свою молотилку, и через это самим нам пришлось домолачивать свой хлеб в ноябре, а вы поступаете с нами, как с цыганами. Дарите мне мою же землю. Извините, это не по-соседски! По-моему, это даже дерзость, если хотите...
Л о м о в. По-вашему выходит, значит, что я узурпатор? Сударыня, никогда я чужих земель не захватывал и обвинять меня в этом никому не позволю... (Быстро идет к графину и пьет воду.) Воловьи Лужки мои!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Неправда, наши!
Л о м о в. Мои!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Неправда! Я вам докажу! Сегодня же пошлю своих косарей на эти Лужки!
Л о м о в. Что-с?
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Сегодня же там будут мои косари!
Л о м о в. А я их в шею!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Не смеете!
Л о м о в (хватается за сердце). Воловьи Лужки мои! Понимаете? Мои!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Не кричите, пожалуйста! Можете кричать и хрипеть от злобы у себя дома, а тут прошу держать себя в границах!
Л о м о в. Если бы, сударыня, не это страшное, мучительное сердцебиение, если бы жилы не стучали в висках, то я поговорил бы с вами иначе! (Кричит.) Воловьи Лужки мои!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Наши!
Л о м о в. Мои!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Наши!
Л о м о в. Мои!
IV
Те же и Чубуков.
Ч у б у к о в (входя). Что такое? О чем кричите?
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Папа, объясни, пожалуйста, этому господину, кому принадлежат Воловьи Лужки: нам или ему?
Ч у б у к о в (ему). Цыпочка, Лужки наши!
Л о м о в. Да помилуйте, Степан Степаныч, откуда они ваши? Будьте хоть вы рассудительным человеком! Бабушка моей тетушки отдала Лужки во временное, безвозмездное пользование крестьянам вашего дедушки. Крестьяне пользовались землей сорок лет и привыкли к ней, как бы к своей, когда же вышло положение...
Ч у б у к о в. Позвольте, драгоценный... Вы забываете, что именно крестьяне не платили вашей бабушке и тому подобное, потому что Лужки тогда были спорными и прочее... А теперь всякая собака знает, вот именно, что они наши. Вы, значит, плана не видели!
Л о м о в. А я вам докажу, что они мои!
Ч у б у к о в. Не докажете, любимец мой.
Л о м о в. Нет, докажу!
Ч у б у к о в. Мамочка, зачем же кричать так? Криком, вот именно, ничего не докажете. Я вашего не желаю и своего упускать не намерен. С какой стати? Уж коли на то пошло, милаша моя, ежели вы намерены оспаривать Лужки и прочее, то я скорее подарю их мужикам, чем вам. Так-то!
Л о м о в. Не понимаю! Какое же вы имеете право дарить чужую собственность?
Ч у б у к о в. Позвольте уж мне знать, имею я право или нет. Вот именно, молодой человек, я не привык, чтобы со мною разговаривали таким тоном и прочее. Я, молодой человек, старше вас вдвое и прошу вас говорить со мною без ажитации и тому подобное.
Л о м о в. Нет, вы просто меня за дурака считаете и смеетесь надо мною! Мою землю называете своею, да еще хотите, чтобы я был хладнокровен и говорил с вами по-человечески! Так хорошие соседи не поступают, Степан Степаныч! Вы не сосед, а узурпатор!
Ч у б у к о в. Что-с? Что вы сказали?
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Папа, сейчас же пошли на Лужки косарей!
Ч у б у к о в (Ломову). Что вы сказали, милостивый государь?
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Воловьи Лужки наши, и я не уступлю, не уступлю, не уступлю!
Л о м о в. Это мы увидим! Я вам судом докажу, что они мои.
Ч у б у к о в. Судом? Можете подавать в суд, милостивый государь, и тому подобное! Можете! Я вас знаю, вы только, вот именно, и ждете случая, чтобы судиться и прочее... Кляузная натура! Весь ваш род был сутяжный! Весь!
Л о м о в. Прошу не оскорблять моего рода! В роду Ломовых все были честные и не было ни одного, который находился бы под судом за растрату, как ваш дядюшка!
Ч у б у к о в. А в вашем ломовском роду все были сумасшедшие!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Все, все, все!
Ч у б у к о в. Дед ваш пил запоем, а младшая тетушка, вот именно, Настасья Михайловна, бежала с архитектором и прочее...
Л о м о в. А ваша мать была кривобокая. (Хватается за сердце.) В боку дернуло... В голову ударило... Батюшки!.. Воды!
Ч у б у к о в. А ваш отец был картежник и обжора.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. А тетка — сплетница, каких мало!
Л о м о в. Левая нога отнялась... А вы интриган... Ох, сердце!.. И ни для кого не тайна, что вы перед выборами под... В глазах искры... Где моя шляпа?
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Низко! Нечестно! Гадко!
Ч у б у к о в. А сами вы, вот именно, ехидный, двуличный и каверзный человек! Да-с!
Л о м о в. Вот она, шляпа... Сердце... Куда идти? Где дверь? Ох!.. Умираю, кажется... Нога волочится... (Идет к двери.)
Ч у б у к о в (ему вслед) И чтоб ноги вашей больше не было у меня в доме!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Подавайте в суд! Мы увидим!
Ломов уходит пошатываясь.
V
Чубуков и Наталья Степановна.
Ч у б у к о в. К черту! (Ходит в волнении.)
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Каков негодяй? Вот и верь после этого добрым соседям!
Ч у б у к о в. Мерзавец! Чучело гороховое!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Урод этакий! Присвоил себе чужую землю, да еще смеет браниться.
Ч у б у к о в. И эта кикимора, эта, вот именно, куриная слепота осмеливается еще делать предложение и прочее! А? Предложение!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Какое предложение?
Ч у б у к о в. Как же! Приезжал затем, чтоб тебе предложение сделать.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Предложение? Мне? Отчего же ты раньше мне этого не сказал?
Ч у б у к о в. И во фрак потому нарядился! Сосиска этакая! Сморчок!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Мне? Предложение? Ах! (Падает в кресло и стонет.) Вернуть его! Вернуть! Ах! Вернуть!
Ч у б у к о в. Кого вернуть?
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Скорей, скорей! Дурно! Вернуть! (Истерика.)
Ч у б у к о в. Что такое? Что тебе? (Хватает себя за голову.) Несчастный я человек! Застрелюсь! Повешусь! Замучили!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Умираю! Вернуть!
Ч у б у к о в. Тьфу! Сейчас. Не реви! (Убегает).
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а (одна, стонет). Что мы наделали! Вернуть! Вернуть!
Ч у б у к о в (вбегает). Сейчас придет и прочее, черт его возьми! Уф! Говори сама с ним, а я, вот именно, но желаю...
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а (стонет). Вернуть!
Ч у б у к о в (кричит). Идет он, тебе говорят. О, что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом! Зарежусь! Обязательно зарежусь! Выругали человека, осрамили, выгнали, а все это ты... ты!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Нет, ты!
Ч у б у к о в. Я же виноват, вот именно!
В дверях показывается Ломов.
Ну, разговаривай сама с ним! (Уходит.)
VI
Наталья Степановна и Ломов.
Л о м о в (входит, изнеможенный). Страшное сердцебиение... Нога онемела... в боку дергает...
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Простите, мы погорячились, Иван Васильевич... Я теперь припоминаю: Воловьи Лужки в самом деле ваши.
Л о м о в. Страшно сердце бьется... Мои Лужки... На обоих глазах живчики прыгают...
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Ваши, ваши Лужки... Садитесь...
Садятся.
Мы были неправы.
Л о м о в. Я из принципа... Мне не дорога земля, по дорог принцип...
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Именно принцип... Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
Л о м о в. Тем более что у меня есть доказательства. Бабушка моей тетушки отдала крестьянам дедушки вашего батюшки...
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Будет, будет об этом... (В сторону.) Не знаю, с чего начать... (Ему.) Скоро собираетесь на охоту?
Л о м о в. По тетеревам, уважаемая Наталья Степановна, думаю после жнитва начать. Ах, вы слышали? Представьте, какое у меня несчастье! Мой Угадай, которого вы изволите знать, захромал.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Какая жалость! Отчего же?
Л о м о в. Не знаю... Должно быть, вывихнул или другие собаки покусали... (Вздыхает.) Самая лучшая собака, не говоря уж о деньгах! Ведь я за него Миронову сто двадцать пять рублей заплатил.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Переплатили, Иван Васильевич!
Л о м о в. А по-моему, это очень дешево. Собака чудесная.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Папа дал за своего Откатая восемьдесят пять рублей, а ведь Откатай куда лучше вашего Угадая!
Л о м о в. Откатай лучше Угадая? Что вы! (Смеется.) Откатай лучше Угадая!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Конечно, лучше! Откатай, правда, молод, еще не опсовел, но по ладам и по розвязи лучше его нет даже у Волчанецкого.
Л о м о в. Позвольте, Наталья Степановна, но ведь вы забываете, что он подуздоват, а подуздоватая собака всегда непоимиста!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Подуздоват? В первый раз слышу!
Л о м о в. Уверяю вас, нижняя челюсть короче верхней.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. А вы мерили?
Л о м о в. Мерил. До угонки он годится, конечно, но если на-завладай, то едва ли...
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Во-первых, наш Откатай породистый, густопсовый, он сын Запрягая и Стамезки, а у вашего муругопегого не доберешься до породы... Потом стар и уродлив, как кляча...
Л о м о в. Стар, да я за него пяти ваших Откатаев не возьму... Разве можно? Угадай — собака, а Откатай... даже и спорить смешно... Таких, как ваш Откатай, у всякого выжлятника — хоть пруд пруди. Четвертная — красная цена.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. В вас, Иван Васильевич, сидит сегодня какой-то бес противоречия. То выдумали, что Лужки ваши, то Угадай лучше Откатая. Не люблю я, когда человек говорит не то, что думает. Ведь вы отлично знаете, что Откатай во сто раз лучше вашего... этого глупого Угадая. Зачем же говорить напротив?
Л о м о в. Я вижу, Наталья Степановна, вы считаете меня за слепого или за дурака. Да поймите, что ваш Откатай подуздоват!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Неправда.
Л о м о в. Подуздоват!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а (кричит). Неправда!
Л о м о в. Что же вы кричите, сударыня?
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Зачем же вы говорите чушь? Ведь это возмутительно! Вашего Угадая подстрелить пора, а вы сравниваете его с Откатаем!
Л о м о в. Извините, я не могу продолжать этого спора. У меня сердцебиение.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Я заметила: те охотники больше всех спорят, которые меньше всех понимают.
Л о м о в. Сударыня, прошу вас, замолчите... У меня лопается сердце... (Кричит.) Замолчите!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Не замолчу, пока вы не сознаетесь, что Откатай во сто раз лучше вашего Угадая!
Л о м о в. Во сто раз хуже! Чтоб он издох, ваш Откатай! Виски... глаз... плечо...
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. А вашему дурацкому Угадаю нет надобности издыхать, потому что он и без того уже дохлый!
Л о м о в (плачет). Замолчите! У меня разрыв сердца!!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Не замолчу!
VII
Те же и Чубуков.
Ч у б у к о в (входит). Что еще?
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Папа, скажи искренно, по чистой совести: какая собака лучше — наш Откатай или его Угадай?
Л о м о в. Степан Степанович, умоляю вас, скажите вы только одно: подуздоват ваш Откатай или нет? Да или нет?
Ч у б у к о в. А хоть бы и так? Велика важность! Да зато во всем уезде лучше собаки нет и прочее.
Л о м о в. Но ведь мой Угадай лучше? По совести!
Ч у б у к о в. Вы не волнуйтесь, драгоценный... Позвольте... Ваш Угадай, вот именно, имеет свои хорошие качества... Он чистопсовый, на твердых ногах, крутобедрый и тому подобное. Но у этой собаки, если хотите знать, красавец мой, два существенных недостатка: стара и с коротким щипцом.
Л о м о в. Извините, у меня сердцебиение... Возьмем факты... Извольте припомнить, в Маруськиных зеленях мой Угадай шел с графским Размахаем ухо в ухо, а ваш Откатай отстал на целую версту.
Ч у б у к о в. Отстал, потому что графский доезжачий ударил его арапником.
Л о м о в. За дело. Все собаки за лисицей бегут, а Откатай барана трепать стал!
Ч у б у к о в. Неправда-с!.. Голубушка, я вспыльчив и, вот именно, прошу вас, прекратим этот спор. Ударил потому, что всем завидно на чужую собаку глядеть... Да-с! Ненавистники все! И вы, сударь, не без греха! Чуть, вот именно, заметите, что чья собака лучше вашего Угадая, сейчас же начинаете того, этого... самого... и тому подобное... Ведь я все помню!
Л о м о в. И я помню!
Ч у б у к о в (дразнит). И я помню... А что вы помните?
Л о м о в. Сердцебиение... Нога отнялась... Не могу.
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а (дразнит). Сердцебиение... Какой вы охотник? Вам в кухне на печи лежать да тараканов давить, а не лисиц травить! Сердцебиение...
Ч у б у к о в. Вправду, какой вы охотник? С вашими, вот именно, сердцебиениями дома сидеть, а не на седле болтаться. Добро бы охотились, а то ведь ездите только затем, чтобы спорить да чужим собакам мешать и прочее. Я вспыльчив, оставим этот разговор. Вы вовсе, вот именно, не охотник!
Л о м о в. А вы разве охотник? Вы ездите только затем, чтобы к графу подмазываться да интриговать... Сердце!.. Вы интриган!
Ч у б у к о в. Что-с? Я интриган? (Кричит.) Замолчать!
Л о м о в. Интриган!
Ч у б у к о в. Мальчишка! Щенок!
Л о м о в. Старая крыса! Иезуит!
Ч у б у к о в. Замолчи, а то я подстрелю тебя из поганого ружья, как куропатку! Свистун!
Л о м о в. Всем известно, что — ох, сердце! — ваша покойная жена вас била... Нога... виски... искры... Падаю, падаю!..
Ч у б у к о в. А ты у своей ключницы под башмаком! .
Л о м о в. Вот, вот, вот... лопнуло сердце! Плечо оторвалось... Где мое плечо?.. Умираю! (Падает в кресло.) Доктора! (Обморок.)
Ч у б у к о в. Мальчишка! Молокосос! Свистун! Мне дурно! (Пьет воду.) Дурно!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Какой вы охотник? Вы и на лошади сидеть не умеете! (Отцу.) Папа! Что с ним? Папа! Погляди, папа! (Взвизгивает.) Иван Васильевич! Он умер!
Ч у б у к о в. Мне дурно!.. Дыханье захватило!.. Воздуху!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Он умер! (Треплет Ломова за рукав.) Иван Васильич! Иван Васильич! Что мы наделали! Он умер! (Падает в кресло.) Доктора, доктора! (Истерика.)
Ч у б у к о в. Ох!.. Что такое? Что тебе?
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а (стонет). Он умер!., умер!
Ч у б у к о в. Кто умер? (Поглядев на Ломова.) В самом деле помер! Батюшки! Воды! Доктора! (Подносит ко рту Ломова стакан.) Выпейте!.. Нет, не пьет... Значит, умер и тому подобное... Несчастнейший я человек! Отчего я не пускаю себе пулю в лоб? Отчего я еще до сих пор не зарезался? Чего я жду? Дайте мне нож! Дайте мне пистолет!
Ломов шевелится.
Оживает, кажется... Выпейте воды!.. Вот так...
Л о м о в. Искры... туман... Где я?
Ч у б у к о в. Женитесь вы поскорей и — ну вас к лешему! Она согласна! (Соединяет руки Ломова и дочери.) Она согласна и тому подобное. Благословляю вас и прочее. Только оставьте вы меня в покое!
Л о м о в. А? Что? (Поднимаясь.) Кого?
Ч у б у к о в. Она согласна! Ну? Поцелуйтесь и... и черт с вами!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а (стонет). Он жив... Да, да, я согласна...
Ч у б у к о в. Целуйтесь!
Л о м о в. А? кого? (Целуется с Натальей Степановной.) Очень приятно... Позвольте, в чем дело? Ах, да, понимаю... Сердце... искры... Я счастлив, Наталья Степановна... (Целует руку.) Нога отнялась...
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Я... я тоже счастлива...
Ч у б у к о в. Точно гора с плеч... Уф!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Но... все-таки согласитесь хоть теперь: Угадай хуже Окатая.
Л о м о в. Лучше!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Хуже!
Ч у б у к о в. Ну, начинается семейное счастье! Шампанского!
Л о м о в. Лучше!
Н а т а л ь я С т е п а н о в н а. Хуже! Хуже! Хуже!
Ч у б у к о в (стараясь перекричать). Шампанского! Шампанского!
Занавес
Впервые опубликовано: Литографированное издание Московской театральной библиотеки Е.Н. Рассохиной. Декабрь. 1888.
Антон Павлович Чехов (1860-1904) русский писатель, драматург, по профессии врач. Почётный академик Императорской Академии наук по Разряду изящной словесности (1900-1902). Является общепризнанным классиком мировой литературы. Один из самых известных мировых драматургов.
На главную |
Произведения А.П. Чехова |
