| ||
|
Санкт-Петербург. В тип. И. Глазунова и Кo. 1843. Четыре части. В 8-ю д. л. В I-й части — 288, во II-й — 300, в III-й — 175, в IV-й — 325 и XI стр. Это, должно быть, третье издание полного собрания сочинений Державина. Оно полнее всех — даже смирдинского; снабжено биографическим очерком жизни поэта и "списком сочинений Державина в хронологическом порядке"; но, несмотря на то, оно все-таки не совсем полно: не приложено прозы Державина, его писем, рассуждения о лирической поэзии и проч.; портрет хорош, но он есть повторение портрета, приложенного к "Образцовым сочинениям", изданным в 1811 году. И однако ж это издание совсем не так дурно, как утверждают некоторые печатно: оно не только опрятно, даже красиво; есть несколько опечаток, но они выставлены, хотя, конечно, лучше было бы, если б не было ни одной опечатки. К изданию г. Глазунова "Сочинений Державина" приложена статья "Жизнь Г.Р. Державина", написанная г. Савельевым, который смотрит на Державина не как на поэта, а как на человека, и с исторической точки зрения. Статья эта написана хорошо и содержит в себе много любопытных подробностей, но взгляд г. Савельева не везде верен. Г-н Савельев думает, что писать о Державине и его веке значит всем безусловно восторгаться, быть не историком, а панегиристом. Это самая ошибочная точка зрения! Она-то заставила сочинителя статьи необдуманно осудить весьма умную и верную характеристику поэзии Державина, сделанную г. Шевыревым в следующих словах — "Поэзия Державина — это сама Россия Екатеринина века, с чувством исполинского своего могущества, с своими торжествами и замыслами на Востоке, с нововведениями европейскими и с остатками старых предрассудков и поверий, — это Россия пышная, роскошная, великолепная, убранная в азиатские жемчуги и камни и еще полудикая, полуварварская, полуграмотная, — такова поэзия Державина во всех ее красотах и недостатках". Эти слова приводят г. Савельева даже в суеверный ужас; он говорит, что "ни у кого из русских поэтов чувство человечности и сознание достоинства человека ее преобладает в такой сильной степени, как у Державина"... Ну, это едва ли так, потому что в век "милостивцев", "отцов и благодетелей", в век "меценатства" и "патронажества" могут быть только фразы о человеческом достоинстве, а не чувство человеческого достоинства... Кстати о Державине: недавно в одном московском журнале были напечатаны стихи — нечто вроде рифмованного exordium [вступления (лат.)] на какого-то "безыменного критика", который, в числе разных литературных преступлений, как-то: непризнавание Ломоносова поэтом, ужаление Карамзина, обвиняется еще и в том, что "тронул Державина дерзкою рукою". Оно смешно, конечно, а ведь это уже не первая история... Сколько раз нападали, например, на нас за наши отзывы о поэзии Державина, и вот теперь наша мысль принята "Северной пчелою" (зри № 279 прошлого года) — и никто не поет заклинаний ни стихами, ни прозою... Фельетонист этой газеты говорит, что "Державин дойдет к потомству с весьма легкою ношею, то есть с малым числом избранных стихотворений, а остальное погибнет в Лете", но что "имя Державина навеки останется незабвенным в истории русской литературы". Здесь наша мысль немного искажена: не с легкою ношею, а весь дойдет Державин до позднейшего потомства, как явление великой поэтической силы, которая, по недостатку элементов в обществе его времени, ни во что не определилась, — и потому Державин весь будет всегда, как он уже есть и теперь, интересным фактом истории русской литературы. У Державина нет избранных стихотворений, которые могли бы пережить его неизбранные стихотворения, и всегда будут помнить, как помнят и теперь, не избранные стихотворения, а поэзию Державина... Далее, "Северная пчела" повторяет нашу мысль, уже не искажая ее: "Прошло только двадцать пять лет со смерти Державина, а уж его стихотворения точно как дорогие антики — кабинетная редкость. Исключая отдельных фраз и стихов, большую часть стихотворений Державина теперь уже трудно читать... теперь уже так не пишут... Это язык, чуждый нам!.." Это истина, и потому скоро все будут повторять нашу мысль, и даже и те, которые пишут стихотворные "денонциации". Но между тем, надо сказать правду: все подобные приговоры хотя и справедливы, однако еще не доказательны; это еще только критические афоризмы, а не критика. И "Северная пчела" берет наше мнение еще на веру, слепо, не дождавшись наших доказательств, что, с ее стороны, не совсем благоразумно... Мы начали дело — мы должны и кончить его: в следующей книжно "Отечественных записок" постараемся изложить подробно наше мнение о поэтической деятельности Державина и ее историческом значении. За этою статьею последует ряд обещанных нами статей о Пушкине, Гоголе и Лермонтове. Статья о Пушкине начнется у нас обзором исторического движения русской поэзии в промежутке времени между Державиным и Пушкиным, и таким образом ряд этих статей, начиная с статьи о Державине, составит целый историко-эстетико-критичеекпй курс русской поэзии, — разумеется, с нашей точки зрения.
Впервые опубликовано: Отечественные записки. 1843. Т. XXVI. № 1. Отд. VI "Библиографическая хроника". С. 2-4.
Белинский Виссарион Григорьевич (1811-1848) русский писатель, литературный критик, публицист, философ-западник. | ||
|