Г.Р. Державин
Милорду, моему пуделю

Тебя, Милорд, воспеть хочу:
Ты графской, славной сын породы.
Встань, Диоген, зажги свечу
И просвети ты в том народы,
Что верности и дружбы нет
На свете более собачьей.
Воззри, брехав на мир ходячий:
Как бочку ты, так кабинет
Стрежет мой циник без измены,
Храня в нем книги, письма, стены.

К тебе как древле, так к нему
Коль вшел бы мира победитель
И, принеся в кануру тьму,
Его был гордый вопроситель,
Чего себе желает в дар:
То, гриву дыбом, как щетину
Подняв, ощеря харю львину,
Как ты он громко б заворчал:
«Прочь! солнечна не тми зениту,
Не засть писать стихи пииту».

Ты шерстью бел, Милорд, умом —
Подлогу нет в тебе ни духу;
Ты раб, а в смысле друг прямом
И струсишь разве от обуху;
Ласкаешься ты к тем всегда,
Меня кто непритворно любит;
А кто мне враг, иль лесть мне трубит,
Ты тех кусаешь иногда.
Ты камердинер на догадки:
Мне носишь шляпу, трость, перчатки.

Осанист, взрачен, смотришь львом,
Подобно гордому вельможе;
Обмыт, расчесан, обелен,
Прекрасен и в мохнатой роже;
Велик, кудряв, всем хват собой:
Как иней — белыми бровями,
Как сокол — черными глазами,
Как туз таможенный какой,
В очках магистер знаменитый,
А паче где ты волокитой.

Бываешь летом сзади гол,
Обрит до тела ты нагого;
Но сколь ни будь кто хочет зол,
Не может на тебя другого
Пороку взвесть и трубочист,
Который всех собой марает,
Что вид твой мота лишь являет,
Который сзади уже чист
Имением своим богатым,
Но зрится лишь с лица хохлатым.

О, сколь завистников в судьбе
Твоей и в жребьи столь счастливом,
Когда отвсюду нимф к тебе
Ведут, — и ты во прихотливом
Твоем желаньи, как султан,
Насытясь мяс из рук пашинских,
С млеком левантских питий, хинских,
Почить ложишься на диван:
Ты равен тут уж сибариту,
Породой, счастьем отмениту.

Он сладко ест и пьет и спит,
Курит, и весь свой век зевает, —
Тем больше в свете знаменит,
Чем больше в неге утопает.
Но нет: его ты лучше тем,
Что доброхотам благодарен,
Не зол на вышке, не коварен,
Не подл внизу ни перед кем,
И на ворон хоть лаешь черных,
Но друг друзей своих ты белых.

Заносчив, правда, ты, Милорд,
Но будь блажен, о пес почтенный!
И по достоинству тем горд,
Что страж ты добр хозяйских верный,
Как редко в нынешний то век!
В плену стеснен быв жаждой, гладом,
Прервав ты цепь, бежал всем градом,
Как твердый отчич, человек,
Что на дары ничьи не падок,—
И лег на одр свой без оглядок.

О славный, редкий пудель мой,
Кобель великий, хан собачий,
Что истинно ты есть герой,
Того и самый злой подьячий
Не может уж перехерять:
Ты добр, — смешишь детей игривых;
Ты храбр, — страшишь людей трусливых;
Учтив, — бежишь меня встречать;
Ты мудр, в философы годишься,
Затем, что Дурака боишься.

О так! велик, могущ Дурак,
И всем пословица известна,
Что с сильным, с богачом никак
Ни брань, ни драка несовместна;
То как избавиться хлопот,
Как сладить со слоновьей мочью?
С упрямой тварью, мозгом тощью,
Как не бежать, поджавши хвост?
Смекнув, ты, чтоб не быть в накладе,
Ушел от бед, живешь в прохладе.

Сиятельнейший твой отец
Покоится в саду прекрасном
И там, чувствительных сердец
К отраде в плаче их ужасном
Над ним поставлен монумент;
То мне ли быть неблагодарным,
Пииту не высокопарным,
Тебе не сделать комплимент?
Нет! гроб твой освечу лучами,
Вкруг прах омою весь слезами.

А если строгою судьбой
И непреложным, злобным роком
Век прежде прекратится мой;
То ты в отчаяньи жестоком,
Среди ночныя темноты,
Наполнь весь дом мой завываньем,
Чтоб враг и друг мой, душ с терзаньем,
Простили мне мои вины;
Хоть то по смерти награжденье,
Во всех внушить коль сожаленье.

        Апрель 1807

Гавриил Романович Державин (1743-1816) - русский поэт эпохи Просвещения, государственный деятель Российской империи, сенатор, действительный тайный советник.