| ||
|
Sur l'application des chemins de fer a la defense du continent, p. le lieutenant colonel du genie P. Lebedeff 3. Trad, par El. Tikhanovitsch (soeur de I'auteur). Какое торжество братской любви, или, лучше сказать, сестринского самоотвержения! А вместе с тем — какое неопровержимое доказательство той истины, что наука вошла уже у нас в общественное сознание, проникла в армию, в гостиные, в будуары к дамам, у которых братья служат инженерными полковниками. Только в литературу не проникла еще, к несчастью, наука, особенно математическая. О, в этой науке самые ученые литераторы, знающие все, что есть на свете, и даже все, что было в древнем мире, и те оказываются полнейшими невеждами. Недавно вся русская литература позорно признавалась, в лице своих критиков и фельетонистов, что она «не может сметь свое суждение иметь» о статье г. Коркина о каких-то функциях. Уж как же зато и посмеялись над ее бессилием ученые специалисты! Теперь готовится им новое торжество: скоро вы услышите, что русская литература откажется свое суждение иметь о книге, переведенной с русского на французский язык, для назидания Европы, г-жою Тиханович, soeur de l'auteur. Я первый начинаю такое признание и торжественно уверяю вас, что ничего не смыслю в книге, переведенной сестрою ее автора... Что прикажете делать? Пришлось пред женщиной стыдиться своего невежества! Я воображаю, как должно быть приятно сестре автора понимать таинственные предначертания своего брата! И как должно быть приятно автору иметь сестру, которая ему сочувствует и пропагандирует на общеевропейском языке его идеи, которые он — вероятно, из ложного патриотизма — изложил по-русски! Да, сестра с автором и брат с переводчицей должны быть довольны друг другом! Но мне от этого не легче: я очень недоволен тем, что не могу до тонкости понимать все красоты и все выгоды изобретения, сделанного автором книги, переведенной его сестрою. Предо мною два столбца — русский и французский; слова, кажется, известны почти все, а о неизвестных во французском лексиконе можно справиться; а не могу войти во вкус изобретения, сделанного братом переводчицы книги г. Лебедева 3-го. Я, к сожалению, могу восхищаться только главной идеей автора, en bloc [в общих чертах (фр.)], не дерзая входить в подробности. Идея эта высказана в предисловии: автор желает гоняться за кораблями на сухом пути. Его возмущает пассивная роль, которую до сих пор играл материк в морских войнах. «Флот, — говорит он, — вредит материку на выстрел, последнему недоступный, и удаляется в море; а материк хотя и может нанесть посильный вред своему врагу, но не иначе, как выждав его приближения». Столь горестное положение материка возбуждает сожаление автора и, вероятно, переводчицы его книги. Они задумали «уравнять силы двух противников разных стихий», т.е. доставить возможность материку «вредить кораблям на выстрел, недоступный ему». Автор и переводчица сознаются, что это намерение должно казаться химерою, chimerique. Но, говорит автор (и ученая сестра-переводчица повторяет за ним то же самое по-французски), «для нашего века, обогащенного практическими приложениями многих таившихся, так сказать, теорий, невозможности почти не существует». И, как истинный представитель своего века, г. Лебедев 3-й предлагает обстроить все морские берега железными дорогами, с которых, по его мнению, выстрелы будут легче достигать кораблей, чем с обыкновенных батарей. Я не знаю, так ли это, но верю г. Лебедеву 3-му потому особенно, что ученая сестра его то же утверждает по-французски. Я, в своем невежестве, должен отказаться от разбора подробностей. Например, я не понимаю устройства парка, который г. Лебедев считает необходимым при железной дороге и в котором он помещает канцелярию, офицерские покои, кузницу, конюшню, ледники и пр. Может быть, это все необходимо для того, чтобы выстрелы дальше хватали; но я никак не смею об этом судить. Кроме этого, г. Лебедев говорит, что «не излишне было бы иметь при парке — огород, баню и пороховой погреб». Еще бы! Это уж и я понимаю, что не излишне было бы. Не излишне было бы также иметь тут оранжерею, кондитерскую, кафе-ресторан, библиотеку для чтения, театр... Да, что вы думаете? Великолепная идея! Я превзойду г. Лебедева в изобретательности. У меня вот какая мысль есть: крепости строить на железных дорогах! Невозможно себе представить, какие неисчислимые выгоды произойдут от этого для блага человечества! Город построен на рельсах. Подходит неприятель, чтобы взять его; видит, что нет никаких приготовлений к обороне, и заранее радуется легкому успеху. Вдруг... фить... и крепость умчалась из виду по железной дороге... Неприятель остался один, среди голой равнины. Отличная мысль! Я непременно изложу ее, с планами, чертежами и выкладками, и издам непременно с французским переводом, если только у меня будет сестра, подобная по учености сестре г. Лебедева 3-го. А до тех пор я сделаю опыт осуществления моей идеи в малых размерах. Опыт этот будет состоять вот в чем: летом, живя на даче, я всегда страдаю от комаров и мошек; невозможно в сад выйти — так и облепят. При защите от них я, разумеется, играю в высшей степени пассивную роль. И это мне столь же неприятно, как г. Лебедеву 3-му бессилие материка перед флотом. Силы наши, разумеется, неравны: комар может укусить меня и потом улететь, а я летать за ним не могу. Доселе я безмолвно покорялся своей участи, отмахиваясь по возможности от своих врагов, находящихся совершенно в другой стихии. Но теперь изобретение г. Лебедева внушило мне преполезную мысль: воспользоваться железными дорогами для защиты от комаров. В следующем же году вокруг всей дачи и внутри ее — по всем дорожкам садика — проведу рельсы и заведу маленькие локомотивы и вагоны. Как только увижу, что летит комар, брошусь в вагон и мгновенно удеру от него. Если же он захочет преследовать, то я сам начну наступательные движения и буду гоняться за комарами в открытом вагоне, размахивая по ним какой-нибудь дубовой веткой. Вы увидите, как это будет полезно. Осенью же издам непременно книжку: «Применение железных дорог к защите дачников от комаров». Впервые опубликовано: Современник. 1858. № 2. Отд. II. С. 180—183.
Николай Александрович Добролюбов (самый известный псевдоним Н. Лайбов, настоящим именем не подписывался) (1836—1861) — русский литературный критик рубежа 1850-х и 1860-х годов, публицист. | ||
|