| ||
|
С 200 рисунками, гравированными на дереве. СПб., 1858 Вы открываете первый лист и видите портрет какого-то кислого, донельзя сморщенного господина, окруженный какими-то финтифлюшками. Под портретом подпись: «Александр Сергеевич Пушкин». Непосредственно за сим портретом следует статейка о Пушкине с подписью: «Н. Лайбов». Мы полагали, что г. Лайбов удовольствовался громкою известностью, которую доставило ему некогда остроумие г. Галахова, удостоившего дать ему щелчок и назвать его верхоглядом и ветреной мельницей. По крайней мере после убийственной, хотя и тонкой критики г. Галахова имя г. Лайбова исчезло из литературы, и не было о нем ни слуху ни духу. Мы уже думали, что сей пылкий библиограф, столь презрительно отозвавшийся о великой науке библиографии, с горя «смертию прекратил жизнь свою». Но вот он опять является, только —увы! — в каком виде! Теперь уж г. Галахов на него и нападать не станет. Статейка о Пушкине, занимающая двенадцать страниц, повторяет всем известные факты биографии Пушкина и всем известные мысли о его таланте. Под статьею выставлен 1856 год. Не знаем, как тогда, но теперь неужели кому-нибудь интересны и новы будут мысли о том, что Пушкин не имел прочного образования, был испорчен с самого начала влиянием французских эмигрантов — своих гувернеров, увлекался разными порывами, пока живописная природа Кавказа и Тавриды не заменила для него всех внутренних вопросов, что впоследствии он предался исключительной художественности, которой уж мы теперь не довольствуемся, и пр., и пр. Полтора года тому назад все это, может быть, еще имело какой-нибудь интерес; но к чему было издавать это теперь, когда уже и о Пушкине, и о художественности, и об общественных вопросах наговорено столько хороших вещей? В этом же «Альманахе» есть еще статья о Державине (по недосмотру издателей ошибочно приписанная также г. Лайбову). Статья эта замечательна мнением, что получение Державиным больших чинов содействовало развитию русской литературы (стр. 119) и что Державин достоин нашего уважения, как человек с независимым характером. Оспаривать эти положения трудно, но и для подтверждения их не много найдется несомненных фактов. Затем в «Альманахе» замечательна повесть Гр. Данилевского «Хуторянские друзья», замечательная не по глубокости идеи, не по стройности и полноте изображений, не по живости и естественности нравов и характеров, не по изяществу выражения... нет все вышереченные достоинства, может быть, и усвоены повести самим автором ее; но она не потому замечательна, а потому, что составляет перепечатку одного из прежних его рассказов. Повесть Гр. Данилевского, перепечатанная в «Альманахе»! Какова должна быть скудость издателей, решившихся поместить повесть Гр. Данилевского! Да еще это, впрочем, куда бы ни шло — поместить: «Русский вестник» помещает ныне его творения. Но перепечатать, перепечатать старую повесть Гр. Данилевского, и даже не сказать об этом! Как хотите, а это больно для нашего литературного сердца. Еще удивило нас одно обстоятельство в «Альманахе». Его 200 рисунков взяты все из старинной русской «Иллюстрации». Само по себе это дело довольно обыкновенное и нисколько не предосудительное. Всякий понимает, что книгу с 200 гравированных рисунков нельзя продавать по три рубля, если все рисунки сделаны вновь. Притом же «Иллюстрация» имела не слишком большой круг читателей, теперь ее и не найдешь вовсе; а между тем рисунки в ней попадались хорошие. Отчего же было и не воспользоваться ими просто, без зазренья совести, во всеуслышание? Но таковы еще до сих пор успехи нашей книжной торговли! Издатель счел священным долгом умолчать обо всем этом. Лучше сделать дело потихоньку, воровски, чем открыто; есть какая-то прелесть в сознании, что вот-де надул же я покупателей. А и не надул вовсе: любители картинок купят этот «Альманах» для детей и будут очень довольны, вовсе не думая справляться, не были ль где-нибудь прежде помещены эти картинки. Но все-таки, знаете, неприятно было бы для нашей книжной торговли, если бы издатель в предисловии признался, что картинки не новы. Ну, если не пойдет книга, ведь совесть мучить будет: зачем, дескать, дурак опростоволосился — сам себя обличил? Вот теперь и сиди с своей правдой да откровенностью... Да, хорошо устроен мыслительный снаряд у русского торгового человека! Статьи, очевидно, писаны для картинок и должны служить для чтения — не то чтобы юношества, а так, для людей, которым нужно еще узнать, что в Дерпте есть университет, в Сибири рудники, а в Нижнем ярмарка. Об этом есть в «Альманахе» положительные сведения, и их верность и достоинство могут быть затемнены разве только опечатками, которыми изобилует книга на каждой странице. Есть, впрочем, здесь одна действительно любопытная статья: Картины русского Севера г. Ф.А. Федорова, того самого, который известен изданием Лудовика-Наполеона, Крыма, Финляндии, Геометрии и т.п. спекуляций, не столько искусных, сколько разнообразных. Статья его в «Альманахе», благодаря специальности предмета и вместе с тем привычке автора к «письменному» делу, представляет несколько интересных изображений, касающихся крестьянских обрядов и обычаев в Архангельской губернии. В других статьях, принадлежащих гг. Толбину, Томилину, Домоседову, Ив. Михайлову, А.В. и Ю.В., идет уже разговор о предметах не столь интересных. Впервые опубликовано: Современник. 1858. № 2. Отд. II. С. 178—180.
Николай Александрович Добролюбов (самый известный псевдоним Н. Лайбов, настоящим именем не подписывался) (1836—1861) — русский литературный критик рубежа 1850-х и 1860-х годов, публицист. | ||
|