| ||
Появление мировых судей произвело потрясающее впечатление на героев Островского. "Дикие были, сударь, нравы в нашем городе". Московское предание сохранило даже имя: — Первого ученика мирового института. Это был некто купец Блохин. Когда "г. мировой" приговорил его за какое-то безобразие на неделю ареста, Блохин был ошеломлен: — Вы это серьезно? — Не смейте даже задавать таких вопросов! Здесь не шутят. Блохин помялся и решительно заявил: — Я сидеть не могу! — Почему? — Приказчики меня после этого слушаться не будут. Что ж это за хозяин, ежели сидел? Нешто можно хозяев перед приказчиками срамить? — А если вы так уважаете звание хозяина, не безобразничали бы. Купец Блохин задумался. — Дозвольте построить что-нибудь, господин мировой судья! — Что построить? — Ну, часовню там, приютец небольшой. — Стройте! — Взаместо высидки? — Невозможно. Блохин взмолился: — Ваше высокоблагородие, оштрафуйте меня! Ну, на тысячу рублей, на пять! — Мировой судья на такие суммы не штрафует. — Хоть икону соорудить дозвольте! — Какую икону? — В доме этом самом арестном. Пущай арестанты за мое здоровье Богу молятся. — Сооружайте, но сидеть все равно придется. — Придется? — Если вы недовольны приговором, можете обжаловать в узаконенный срок. — Чем тут довольным-то быть! Обжалование никаких последствий не имело, и купец Блохин был: — Первым квартирантом "Титов". Так тогда звался городской арестный дом. С тоскою он отсидел "свою неделю", но потом: — Вошел во вкус мирового института. С удовольствием слушал и читал в газетах, как кого-нибудь приговаривали "за безобразие в "Титы"". — Веди себя чисто! Теперь господа мировые судьи для этого поставлены! Если кто-нибудь при нем жалел посаженного, Блохин выходил из себя: — Пущай сидит! И почище него люди сидели! Он даже с гордостью носил титул "первого сидельца". — Москве пример подал. Когда исполнилось первое десятилетие городского арестного дома, купец Блохин вошел к "хозяину столицы", князю Владимиру Андреевичу Долгорукову, со всепокорнейшим ходатайством: — Разрешить ему, как первому сидельцу арестного дома, угостить по случаю юбилея теперешних заключенных... шампанским. Над ходатайством посмеялись. Но князь В.А. Долгоруков нашел мысль: — Очаровательной. И разрешил Блохину угостить арестованных... шоколадом. В "Титах" в этот день варили шоколад. Первый сиделец Блохин был допущен к торжеству, и ему было разрешено произнести "несколько кратких, но прочувствованных слов". Он произнес речь: — Вот видите меня? Тоже безобразником был, а посидел и больше не безобразничаю. Чего и вам от души желаю! И "высоко поднял чашку шоколада": — За процветание родного нам учреждения! Как выразился он добродушно и трогательно. Таково московское предание о "первой жертве" мирового института. Впервые опубликовано: Русское слово. 1916. 17 мая.
Дорошевич Влас Михайлович (1865-1922) русский журналист, публицист, театральный критик, один из известных фельетонистов конца XIX — начала XX века. | ||
|