| ||
|
(Страшная легенда)* В самый день нового 189... года Одесса была встревожена до необычайности странным известием. В городе появился визитер без головы. Он являлся во многие дома. ______________________ * Дам и воспитанников учебных заведений просят не читать. ______________________ Входил, кланялся, сидел пять минут, вынимал часы, снова кланялся и уходил. И все это, натурально, не говоря ни слова. На странном визитере был фрак, модный галстук, даже с претензией на франтовство; на одной руке перчатка цвета gris-perle; в левой руке он держал цилиндр. Словом, все как следует, не хватало только головы. Его видели у себя Марья Гавриловна, Марья Михайловна, Марья Васильевна, еще четыре Марьи Васильевны, Марья Игнатьевна, Варвара Ивановна, Татьяна Петровна и Перепетуя Григорьевна. Значит, правда. Не могла же одна и та же галлюцинация явиться сразу у восьми Марий, живущих в разных концах города и, кроме того, находящихся между собой даже в ссоре. Стали доискиваться, кто бы это мог быть. Сначала, конечно, решили, что это проделка какого-нибудь ростовщика. Пересчитали — оказалось, что ростовщики в полном комплекте и все люди с головой. Тогда подумали, что голову потерял кто-нибудь из гг. чиновников, на которых, как известно, всегда лежит масса обязанностей и которым вследствие этого ничего не составляет потерять голову. Но пересчитали и чиновников — оказалось, что их в Одессе даже больше, чем следует. Экспортеры тоже оказались в достаточном количестве. Кто бы это мог быть? Некто выразил догадку: — Человек без головы не может, господа, быть не кем иным, как гласным думы! Собрали экстренное заседание, нарочно поставили на баллотировку какой-то очень важный вопрос о каком-то очень дельном переустройстве в городе. Вопрос был, конечно, отклонен единогласно. Сосчитали шары — ровно 72 черных. Все гласные налицо, и все, по крайней мере, по внешнему виду, имеют на плечах голову! Что за оказия? Тогда решили, что человек, публично показывающийся без головы, не кто иной, как журналист. И никем иным даже и быть не может. На самом деле! Кому может прийти в голову мысль показываться в обществе в таком неприличном виде? Кто еще может не только легко и свободно обходиться без такого необходимого украшения, как голова, но даже и бравировать этим обстоятельством, являться в гостиные, как будто говоря: — Смотрите, мол! Вот и без головы, — а это мне ничуть не препятствует! К тому же известно, что журналисты только и думают, как бы кому-нибудь причинить какую-нибудь неприятность. Так и решили. Визитирующий покойник так бы и был безо всякой с его стороны вины зачислен в журналисты, если б его звание, как это вообще случается с правдой, не было обнаружено совершенно нечаянно. Замечено было, что весь город дуется на некоего Ивана Ивановича Иванова. Человека неопределенных занятий, но весьма определенного образа жизни: он круглый год только и делал, что визиты. И вдруг на Новый год Иван Иванович оказался перед всем городом, прямо говоря, свиньею. Все были, даже какой-то визитер без головы заезжал, а Иван Иванович не был. И не только не был, но даже и карточки в конверте "Красного Креста" не прислал, что стоит всего десять копеек. И не только все это с бесстыдством, свойственным невеже, проделал, но даже и лотом не заехал извиниться и объяснить, почему ни сам не был, ни карточки с крестом не прислал. И после всего этого перестал где бы то ни было показываться. Тут-то все и поняли, что странный визитер без головы был не кто иной, как Иван Иванович. Узнали даже, как это с ним случилось. У Ивана Ивановича, оказывается, было 666 визитов. Он входил, кланялся, сидел, снова кланялся и уходил и от поклонов так отмотал себе голову, что она уж на 333-ем визите висела у него, как на ниточке. Это было у Агафьи Фоминишны. Агафья Фоминишна еще даже заметила: — Смотрите, Иван Иванович, с этими визитами вы потеряете голову! Уверяю вас, что потеряете. На что Иван Иванович тонким и пискливым голосом — голос поневоле был тонок и писклив, раз шея стала как ниточка... — на что Иван Иванович тонким и пискливым голосом ответил: — Ничего-с! Дело привычное! И вот, в одном доме, раздеваясь в передней, бедный Иван Иванович вместе с цилиндром снял с себя и голову. Это не помешало, однако, обезглавленному войти в гостиную. Что вполне согласно даже с выводами науки. Известно, например, что петухи, обезглавленные поваром, некоторое время еще продолжают бегать по двору, имея голову висящею набекрень, как бы некоторый, вовсе не нужный для живых существ, придаток. Иван Иванович в данном случае поступил совсем как петух. Он не только вошел в гостиную, посидел пять минут, раскланялся точь-в-точь так же, как будто он был с головой, и ушел, но, уходя, даже взял остолбеневшую от ужаса горничную двумя пальцами за подбородок. Словом, и без головы Иван Иванович действовал так же, как будто он был человеком с головой. Это была несомненная истина. Хозяйка дома, как теперь оказывается, заметила у визитера даже голову, торчавшую из цилиндра, но тогда не обратила на это внимания, приняв ее за носовой платок. Итак, это, несомненно, был Иван Иванович! Люди, особенно клявшиеся в этом, говорили даже, будто визитер носит по гостиным свою голову под мышкой. И даже будто бы дает целовать дамам. Уверяли, что они сами видели эту голову, узнали в лицо и что это было, несомненно, лицо Ивана Ивановича. Но это было уж преувеличением. Головы под мышкой Иван Иванович развозить по гостиным, а тем более давать целовать дамам никак не мог, потому что он потерял эту голову на улице. Это тоже было теперь узнано. Уезжая от Фунтиковых, он встретил по дороге одного знакомого, раскланялся с ним и в это время выронил голову из цилиндра на мостовую. Голову впоследствии заметил городовой. Он поднял ее, сказав: — Должно быть, какой-нибудь велосипедист обронил! И за ненадобностью бросил бродячей собаке. Собака голову съела, отравилась и заболела очень странным бешенством. Начала бегать по всем дворам. Вбежит, помахает хвостом, тявкнет раз и побежит дальше. Теперь все подлинно знали, кто такой визитер без головы. Но от этого было не легче. Визитирующий покойник продолжал свою деятельность. Прошел первый, второй, третий день нового года — кончились праздники, прекратились визиты и начались благотворительные балы, а обезглавленный визитер все еще продолжал делать визиты, в некоторых домах бывая даже по нескольку раз в день! Что всего ужаснее — от него не спасали даже запертые двери. В этом было что-то сверхъестественное. Запертые на замок двери он отворял преспокойно, как будто они были просто притворены, входил в гостиную, кланялся, сидел пять минут, снова кланялся и уходил. Со смертью Иван Иванович потерял, очевидно, не только жизнь, но и всю свою деликатность. Ему говорили, что "господ нет дома", но безголового покойника это не останавливало. Он шел по всем комнатам, отворяя все двери, находил спрятавшихся хозяев, пожимал мужские руки своей ледяною рукой, а дамские ручки поднимал, как будто для поцелуя, но, конечно, не целовал за полным отсутствием головы и всего, что на ней находится. Одну даму хорошего общества он, по слухам, вытащил даже за ногу из-под кровати и просидел перед нею пять минут, несмотря на то, что дама была так неодета, что поневоле должна была сказать: — Pardon! Такая дерзость визитирующего покойника не могла, конечно, продолжаться далее. Полиция приняла было свои меры, но ничего не могла сделать, так как странствующему покойнику, за отсутствием местожительства, не могли вручить повестки. Тогда решили исправить покойника при помощи прессы. В один прекрасный день все пять одесских газет появились с большими статьями, в которых они с редким единодушием порицали визитирующего покойника. Но как! Никогда друг друга гг. одесские литераторы не отделывали так, как отделывали теперь "визитера без головы". Все пять хроникеров весьма тонко и не без остроумия замечали, что человек, ухитряющийся являться в общество без головы, — должен быть глуп. Это было сказано ввиду статьи 1039-ой, конечно, значительно мягче, но истинные намерения автора все-таки сквозили в статье. Можно было догадаться, что он хотел сказать именно это, а не что-нибудь другое. Словом, после таких статей, да еще во всех пяти газетах, покойнику только и могло оставаться, что провалиться сквозь землю. Статьи были таковы, что после них нельзя было никуда показать носа. Но в том-то и дело, что у визитирующего покойника не было ни головы, ни того, что на ней обыкновенно растет! На следующее утро все пять хроникеров были, к ужасу всего города, найдены за письменными столами без голов. Головы валялись тут же, в корзинах для бумаг, и, казалось, с недоумением таращили глаза: — Ну, как-то теперь без нас наши хозяева сочинения сочинять будут? Это было страшно. Но страшнее всего было то, что перед каждым обезглавленным хроникером лежало по четвертушке бумаги, на которой, видимо, собственной кровью было написано: "Это сделал он. Спешим, однако, успокоить читателей, что это неприятное обстоятельство отнюдь не помешает нам ежедневно делиться нашими замечаниями по поводу фактов текущей жизни". Это навело ужас на город. С тех пор, как ему печатно указали на все неприличие отсутствия головы, покойник, видимо, ожесточился и стал необычайно дерзок. Начали повторяться ужасные случаи. Покойника видели поздно ночью на Романовке, на Пересыпи, на Молдаванке. Он беспокоил проезжих. Становился сзади саней, на полозья, как это делают мальчишки, желая "покататься", брал проезжего за голову, отрывал ее, рассматривал при лунном свете и бросал. Визитирующий покойник, затронутый заметками в прессе, видимо, отыскивал свою голову. Пока это случалось на Слободке-Романовке, на Пересыпи и Молдаванке, еще все ничего, но когда покойник стал по вечерам появляться и на Дерибасовской, тогда на его вредную деятельность обратило внимание даже городское самоуправление. Было назначено экстренное заседание, хотели выбрать комиссию, которая съездила бы за границу и осведомилась, что там предпринимают в подобных случаях. Но тут случилось происшествие, которому трудно было бы даже поверить, если бы его не знал и о нем не рассказывал весь город. Едва приступили к баллотировке, в зале появился покойник. Прежде даже, чем те успели это заметить, он оторвал всем до одного гласным головы, побросал их, как кегельные шары, в кучу и удалился. В иностранных газетах появились корреспонденции о том, что в Одессу приехал известный Джэк-потрошитель и отрывает жителям головы, как головки редиски от травы. Что он на днях еще обезглавил весь муниципалитет, "после чего муниципальная деятельность приняла несколько странный характер некоторой неустойчивости во мнениях". В городе началась настоящая паника. Обезглавленные трупы считались десятками. Очень часто поутру нельзя было пройти от голов, которые валялись по тротуарам и попадали пешеходам под ноги. Так что многие служащие городской управы стали опаздывать на службу. Жители спешили выбраться из города. Уехало даже несколько ростовщиков. Вообще неизвестно, что сделалось бы с городом, если б в один прекрасный день в Одессе не появился вдруг... Иван Иванович. Не только с головой, но даже пополневший. На все вопросы: — Нашли голову? Он отвечал только изумленными взглядами и спешил, как это подобает всякому человеку с головой, извиниться, что на Новый год не мог ни приехать лично, ни прислать карточки, так как накануне должен был уехать в деревню к тяжко заболевшему дяде. Но теперь, слава Богу, все устроилось, дядя умер, и он спешит воспользоваться случаем и т.д. — А как же трупы? А гласным кто ж поотрывал головы? — спросит читатель. Никто не отрывал. Да и зачем отрывать гласным головы? Разве они им мешают? И трупов ровно никаких не было. Всю историю "о визитере без головы", как это потом оказалось, выдумал и пустил по городу один хлебный конторист, в кондитерской Фанкони, от скуки, за отсутствием дел. Можете себе представить, что ему за это потом было! Город успокоился, хотя во многих домах все же перестали после этого принимать Ивана Ивановича. Это случилось именно в тех домах, хозяева которых особенно клялись, что "визитер без головы" был у них и они узнали в нем Ивана Ивановича. Такова страшная легенда. Из нее читатели, быть может, увидят, как опасно делать много визитов. Опубликовано: Дорошевич В.М. Собрание сочинений. Том VI. Юмористические рассказы. М.: Товарищество И.Д. Сытина, 1907. С. 127 .
Дорошевич Влас Михайлович (1865-1922) русский журналист, публицист, театральный критик, один из известных фельетонистов конца XIX — начала XX века. | ||
|