За поёмами Улыбыша
Крутят облачные вентери.
Закурилася ковыльница
Подкопытною танагою.
Ой, не зымь лузга-заманница
Запортила переточины, —
Подымались злы татаровья
На Зарайскую сторонушку.
Не ждала Рязань, не чуяла
А и той разбойной допоти,
Под фатой варяжьей засынькой
Коротала ночку темную.
Не совиный ух защурился
И не волчья пасть оскалилась, —
То Батый с холма Чурилкова
Показал орде на зарево.
Как взглянули звезды-ласточки,
Загадали думу-полымя:
Чтой-то Русь захолынулася,
Аль не слышит лязгу бранного?
Щебетнули звезды месяцу:
«Ой ты, желтое ягнятище!
Ты не мни траву небесную,
Перестань бодаться с тучами.
Подыми-ка глазы-уголья
На Рязанскую сторонушку
Да позарься в кутомарине,
Что там движется-колышется?»
Как взглянул тут месяц с привязи,
А ин жвачка зубы вытерпла,
Поперхнулся с перепужины.
И на землю кровью кашлянул.
Ой, текут кровя́ суго́рами,
Стонут пасишные пажити,
Разыгрались злы татаровья,
Кровь полониками черпают.
Впереди сам хан на выпячи,
На коне сидит улыбисто
И жует, слюнявя бороду,
Кус подохлой кобылятины.
Говорит он псиным голосом:
«Ой ли, ти́тники брата́нове,
Не пора ли с пира-по́бражни
Настремнить коней в Московию?»
* *
От Ольшан до Швивой Заводи
Знают песни про Евпатия.
Их поют от белой вызнати
До холопного сермяжника.
Хоть и много песен сложено,
Да ни слову не уважено,
Не сочесть похвал той удали,
Не ославить смелой доблести.
Вились кудри у Евпатия,
В три ряда на плечи падали,
За гленищем ножик сеченый
Подпирал колено белое.
Как держал он кузню-крыницу,
Лошадей ковал да бражничал,
Да пешнёвые угорины
Двумя пальцами вытягивал.
Много ло́нешнего смолота
В закромах его затулено.
Не один рукав молодушек,
Утираясь, продырявился.
Да не любы, вишь, уда́лому
Эти всхлипы серых журушек,
А мила ему зазнобушка,
Что ль рязанская, сторонушка.
* *
Ой, не совы плачут полночью, —
За Коломной бабы хныкают,
В хомутах и наколодниках
Повели мужей татаровья.
Свищут потные погонщики,
Подгоняют полонянников,
По пыжну путю-дороженьке
Ставят вехами головушки.
Соходилися боярове,
Суд рядили, споры ладили,
Как смутить им силу вражию,
Соблюсти им Русь кондо́вую.
Снаряжали побегушника,
Уручали светлой грамотой:
«Ты беги, зови детинушку
На усуду свет Евпатия».
* *
Ой, не колоб в поле катится
На позыв колдуньи с Шехмина, —
Проскакал ездок на Пилево,
Да назад опять ворочает.
На полях рязанских светится
Березняк при блеске месяца,
Освещая путь-дороженьку
От Ольшан до Швивой Заводи.
Прискакал ездок к Евпатию,
Вынул вязевую грамоту:
«Ой ты, лазушно́вый баторе,
Выручай ты Русь от лихости!»
* *
У Палаги-шинкачерихи
На меду вино развожено,
Кумачовые кумашницы
Душниками занавешены.
Соходилися товарищи
Свет хороброго Евпатия,
Над сивухой думы думали,
Запивали думы брагою.
Говорил Евпатий бражникам:
«Ой ли, други закадычные,
Вы не пейте зелена вина,
Не губите смётку русскую.
Зелено́ вино — мыслям пагуба,
Телесам оно — что коса траве,
Налетят на вас злые вороги
И развеют вас по соломинке!»
* *
Не заря течет за Коломною,
Не пожар стоит над путиною, —
Бьются соколы-дружинники,
Налетая на татаровье.
Всколыхнулось сердце Батыя:
Что случилось там, приключилося?
Не рязанцы ль встали мертвые
На побоище кроволитное?
А рязанцам стать —
Только спьяну спать;
Не в бою бы быть,
А в снопах лежать.
Скачет хан на бела ба́тыря,
С губ бежит слюна капучая.
И не меч Евпатий вытянул,
А свеча в руках затеплилась.
Не березки-белоличушки
Из-под го́ноби подрублены, —
Полегли соколья́-дружники
Под татарскими насечками.
Возгово́рит лютый ханище:
«Ой ли, черти, куролесники,
Отешите череп батыря,
Что ль на чашу на сивушную».
Уж он пьет не пьет, курвяжится,
Оглянется да понюхает:
«А всего ты, сила русская,
На тыно́вье загодилася».
1912
Впервые опубликовано: Сергей Есенин. Собрание стихотворений. М.— Л.: Госиздат. 1926. Т. 2. С. 192—198.
Есенин Сергей Александрович (1895-1925) русский поэт.
|