| ||
|
Одно из самых загадочных, самых неуловимых, но не только не редких, а даже постоянных явлений, изменяющихся лишь количественно, и притом наводящих страх угрозою разрушения, кончины мира, для образованных — по связи с кометами, а для простых людей как один из признаков кончины, — падающие звезды, вместе с тем, есть такое явление, которое может сделаться предметом наблюдения для всех, а не предметом лишь суеверия, как ныне. Поэтому-то падающие звезды, как и явления метеорические, дают возможность привлечь всех к участию в деле познания, т.е. дают возможность сделать всех не образованными только, пассивно восприемлющими знание, не интеллигентами лишь, — но познающими или активно принимающими участие в расширении знания, хотя бы в начале и одними только наблюдениями, т.е. падающие звезды дают возможность заменить бесплодных для знания интеллигентов сотрудниками в деле расширения знания, дают возможность даже и самих интеллигентов, пробавляющихся чтением популярных статеек, сделать участниками в самой работе, в труде познания, труде общем, чуждом партий, чуждом, следовательно, и вражды. При этом необходимо заметить, что наблюдение падающих звезд привлечет к участию не в какой-либо специальной науке, а в астрономии, в которой все науки могут и должны быть соединены, привлечет к участию в познании земли по отношению ее к небу, земли как небесного тела, в познании увеличения ее массы, а увеличение земной массы, хотя и в продолжительный период времени, должно изменить и все элементы движения земли, а с этим и всю жизнь на земле. Наблюдая падение звезд, мы наблюдаем, быть может, самосозидание земли, которая, нужно думать, таким именно путем достигла настоящей величины и продолжает расти. Множество развалин башен, рассеянных по Закаспийской области, бывших военными сторожами до того времени, когда Россия внесла, наконец, мир в эту воинственную страну, в этот мир, не знавший до того мира, в смысле согласия и безопасности, — эти военные сторожи, служившие к предупреждению опасности от себе подобных, могли бы сделаться вышками, или обсерваториями для наблюдений метеорологических и космических явлений, т.е. обратиться из орудий вражды в орудия мира. Наблюдения эти могли бы стекаться, как в центральное место, в асхабадский музей, который, нужно надеяться, не только устроит у себя вышку, или нечто в роде обсерватории, но и соберет всех, способных к изучению края в его прошедшем и настоящем, во всех отношениях. Музей, имея вышку, может вместе с тем оказать неоценимую услугу школам в деле образования, не формального лишь (т.е. не в изучении арифметики и грамматики, не в научении счету и толковому изложению мыслей, устно и письменно, как это ни важно само по себе), а в деле образования предметного, которое все науки может объединить в астрономии, иначе сказать, в географии, рассматривающей землю по отношению к небу как небесное тело, как звезду и, вероятно, очень малой величины. Могут быть объединены все науки и в истории, которая включает в себя и астрономию как мировоззрение, как знание вселенной, т.е. неба и земли, признавая ее в нынешнем коперниканском истолковании знанием, т.е. предположением, и притом лишь ученых, тогда как народ остается при кажущемся мировоззрении, т.е. признает мир таким, каким он кажется, каким дается непосредственному наблюдению, представляется внешним чувствам. Народное мировоззрение выражается до сих пор и в языке, и в религии, и в искусстве; для интеллигентов же коперниковское понимание есть простое суеверие, каким оно было бы и для ученых, если бы и ученые видели в нем не предположение, не истолкование лишь, требующее дальнейших исследований, а несомненную, не требующую доказательств истину; для народа при всеобщеобязательном образовании замена кажущегося мировоззрения коперниковским была бы также, при нынешней школе, заменою одного суеверия другим, — потому что в школах коперниканское истолкование относится к предмету, который ученики, а в большинстве и учителя, никогда не видали, никогда в него не всматривались, не наблюдали; так что не только учащиеся, но и сами учащие, если они не специалисты-астрономы, приняли на веру учение Коперника, наглядно же с движением небесных светил не знакомы, и в этом отношении даже сами учащие часто стоят ниже простых мужиков, которые настолько знают небо, что по звездам умеют определить время, а многие ли из нас в состоянии по звездам узнать время, для чего нужно присмотреться не к суточному лишь, но к годовому перемещению звезд. Нынешней школе точно не нравится вертикальное положение человека, не нравится возможность обращать взоры к небу, и она употребляет всевозможные усилия, чтобы отвратить взоры учащихся от неба. От этого и происходит, что, умея отличить солнце от месяца и эти светила от звезд, большинство не умеет отличить неподвижных звезд от подвижных, т.е. от планет, не знает, когда какие звезды можно видеть, и многие уверены, что падающие звезды — те самые, которые мы видим на небе, и если не удивляются, почему еще не попадали до сих пор все звезды, то лишь потому, что никогда об этом не думали, никогда не давали себе труда дать отчет в том, что видят. И в то же время последний гимназист с величайшим презрением относится к до-коперниканским астрономам, воображая, что он знает несравненно больше, чем эти астрономы. Помочь такому печальному положению школьного обучения и может музей с вышкою, на которой ученики знакомились бы со звездным небом: тут им можно указать на полярную звезду, а не определять, что такое полюс, и они сами уже увидят, что полярная звезда остается всегда на одном месте, а все остальные звезды перемещаются вокруг нее; тогда ученикам легко будет объяснить и то, что такое полюс на земле; точно так же весною и осенью, во дни равноденствия, ученикам можно показать тот круг, который делает на небе в это время солнце, и они увидят, т.е. легко представят себе экватор на небе, хотя многим из них и не придется, быть может, увидать тех мест на земле, над которыми проходит небесный экватор и где всегда день равен ночи. На вышке изо дня в день или через несколько дней, даже хотя бы раз в месяц, можно указывать ученикам те звезды, с которыми солнце в разное время года встает и заходит, и тогда они будут знать, какие звезды и когда видны на нашем небе, сумеют определить и время по звездам, как это умеют кочевники Турана, по звездам направляющие путь своих караванов, у которых имеются и свои названия для созвездий, — так, Плеяды они называют "Уркар"*... Затем нужно указать ученикам на увеличение и уменьшение тени в разные часы дня и в разные времена года; это познакомит их с устройством солнечных часов, и они поймут, что такое меридиан. И только познакомившись с видимым движением звезд, солнца, луны, с перемещейием планет, ученики придут к пониманию коперниканского воззрения на мир, только по кажущемуся движению светил небесных они в состоянии будут представить себе действительное движение земли и этих светил. Конечно, в один урок дать понятие обо всем этом ученикам нельзя; но зато знание, приобретаемое на вышке, будет действительным, а потому прочным знанием, а не насилием, и притом самым возмутительным, над умом ребенка, в который хотят в один-два урока вместить целое коперниканское воззрение на мир, т.е. вместить то, что целыми веками вырабатывал человеческий ум. При обучении на вышке не придется ставить учителя в комическое положение, предлагая ему изображать собою луну, как это делается в учебнике Смирнова (К. Смирнов. "Учебная книга географии. Общие сведения". Издание 37-ое, страница 8-я, в сноске). ______________________ * Очень интересно узнать и составить список тем созвездиям и отдельным звездам, которые известны местным кочевникам: как они их называют и что эти названия значат, — так как для них небо служит не часами только, но и заменяет наш календарь; необходимо спешить с собранием этих сведений, потому что с изменением быта все это забывается. ______________________ Нынешняя школа, закрыв от себя небо, может быть уподоблена каюте, в которой пассажиры остаются во все время переезда чрез океан; предлагаемое же преподавание на вышке может быть уподоблено выходу на палубу. Нужно сознать движение земли, частое же пребывание на палубе (т.е. на вышке) даст учащимся почувствовать себя пловцами, то прорезывающими своим движением на земном корабле хвосты комет и осыпаемыми целым ливнем падающих звезд, как это и будет в нынешнем ноябре, то плывущими чрез пустыни неба (небесный Туран), где лишь изредка упадет несколько капель космической материи или пыли. Здесь, можно сказать, на родине астрономии, у кочевых народов, отличающихся изумительною остротою зрения, которые постоянно под открытым небом, здесь — в пустыне, где небо больше привлекает внимание, чем голая земля, где воздух так прозрачен и небо, в продолжение большей части года, ясно и безоблачно, — и в педагогии может легче произойти коренное изменение, — такое изменение, при котором само небо сделается предметом наглядного обучения. Небо -это даровая, можно сказать, картина, которою педагоги не пользуются и, в то же время, жалуются на недостаток средств для приобретения учебных пособий. И это коренное изменение в преподавании имело бы громадное значение и в жизни; тогда, между прочим, не пришлось бы успокаивать общество относительно возможных столкновений земли с кометами и последствий таких столкновений, в видах чего была напечатана, еще в 1896 году, в № 81-м "Туркестанских Ведомостей" заметка (перепечатанная из "Правительственного Вестника"), которая еще за три года предупреждала, что в ноябре настоящего 1899 года земля пройдет чрез густой рой — как не совсем точно в заметке сказано — астероидов, или маленьких планет, что уже было в 1866 г. и ранее в 1833 и в 1799 гг. Вместе с тем, в заметке говорится, что сообщение об этом нескольких ученых дало повод думать, будто именно в 1899 году произойдет столкновение земли с кометою, движущеюся по одной орбите с астероидами, и наступит конец мира. Но для успокоения публики далее объясняется, что комета, движущаяся по одной орбите с астероидами (как говорится в заметке), встретившимися с землею в ноябре 1866 г., пересекла орбиту земли лишь в январе 1867 года, т.е. через два месяца после того, как земля была в точке пересечения обеих орбит, и утверждается, что в 1899 году повторится то же самое, с тою лишь разницею, что земля будет от точки пересечения ее орбит с орбитою кометы, ко времени прохождения последней чрез эту точку, еще дальше, чем в 1866 году. Если бы, однако, комета и столкнулась с землею, говорится далее в заметке, то "последствием такого столкновения был бы сильный циклон или сильная гроза, какие бывают ежегодно". Едва ли, однако, наука достигла такого состояния, чтобы с уверенностью давать такие успокоения, да и нужны ли они. Такие успокоения предполагают несовершеннолетие тех, к кому они обращаются, так как дело совершеннолетнего существа в том и состоит, чтобы противостоять, — конечно, не в отдельности, а в полной совокупности всего рода человеческого, — всем опасностям, которые могут встретиться земле, нашей обители; и потому не скрывать, а надо указывать на предстоящие земле опасности, чтобы объединить всех в труде обеспечения земли от всяких опасностей. Но такое обеспечение невозможно, пока человек остается праздным пассажиром на этом, даже неизвестно еще какою силою движимом нашем земном корабле. Вопрос об участи земли приводит нас к убеждению, что человеческая деятельность не может и не должна ограничиваться пределами земной планеты. Мы должны спросить себя: знание об ожидающей землю судьбе, об ее неизбежном будто бы конце, обязывает ли человека, как разумное существо, к чему-либо или же нет? Иначе сказать, — такое знание естественно ли, т.е. необходимо и нужно ли оно на что-либо в природе, или же неестественно и составляет бесполезный придаток, болезнь. В первом случае, т.е. если такое знание естественно, мы можем сказать, что сама земля в нас пришла к сознанию своей участи, и это сознание — конечно, деятельное, — есть средство спасения: явился и механик, когда механизм стал портиться. Дико сказать, что природа создала не только механизм, но и механика; нужно сознаться, что Бог воспитывает человека собственным его опытом. Он — Царь, который делает все не только для человека, но и чрез человека. Потому-то и нет в природе целесообразности, что внести ее должен человек, — в этом и заключается высшая целесообразность. Творец через нас воссоздает мир, воскрешает все погибшее, — вот почему природа и была оставлена своей слепоте... И мы не исполним своего назначения, если останемся праздными пассажирами и не сделаемся прислугою, экипажем нашего земного, неизвестно еще (как выше сказано) какою силою приводимого в движение корабля: есть ли наша земля — фото-, термо- или электро-ход, этого мы не знаем достоверно и знать не будем, как и вообще не будем знать, насколько верно коперниканское объяснение, пока не будем управлять ходом земли, ее движением. Во втором же случае, т.е. если знание о конечной судьбе земли неестественно, чуждо, бесполезно для нее, остается сложить руки и застыть в страдательном (в полном смысле этого слова) созерцании постепенного разрушения нашего жилища. Но естественно ли это?!.. Поэтому-то не успокаивать должно, а, напротив, нужно указывать на предстоящие опасности. Успокоением для нас может быть только вера и надежда на промысл, давший нам назначение и определивший, конечно, достаточное время, срок, для выполнения этого назначения. Только по истечении всех возможных для выполнения нашего назначения сроков Господь предаст нас своей участи, всем возможным случайностям. То коренное изменение в педагогии, о котором здесь говорится, делая предметом наглядного преподавания небо (чем и будут подготовлены наиболее приспособленные наблюдатели, наиболее полезные сотрудники в деле расширения знания), — такое изменение в педагогии при всеобщеобязательном образовании в связи со всеобщеобязательною воинскою повинностью* ведет к тому, чтобы всех сделать познающими и все — предметом знания; на этом пути земледельцы и кочевники, с их удивительною, как сказано, остротою зрения, окажутся гораздо более способными, чем городские жители; городским же жителям будет тем дана возможность избавиться от суеты, а к этому и приглашает религия. Но избавление от суеты — это не значит отчуждение от жизни, а от всего лишь мелочного, эгоистического и даже общественного, которое, конечно, слишком ничтожно пред делом спасения земли и всего рода человеческого от грозящей им опасности, всеобщей гибели. Это великое дело, требуя соединенных усилий всех людей, налагает и обязанности на всех, без всяких исключений; и, прежде всего, оно требует не только не отвлекать от неба, не отвращать от него взоров, но, привлекая к самому усердному изучению небесных явлений, — вести людей к сознанию, что все они единый род, которому из существа, взирающего только на небо, надлежит, должно стать пловцом в небесных пространствах, сделаться кормчим, экипажем, прислугою нашего земного корабля. И только тогда не будет уже никакого сомнения в том, что не солнце, а земля движется, как для едущего в лодке нет сомнения, что движется лодка, а не берега; только тогда наука станет знанием земли как небесного тела и знанием других планет как земель, если верно, конечно, коперниканское предположение, что планеты — суть такие же земли, как наша; приложением же науки будет тогда управление ходом не земли только, но и планет, которые также, следовательно, могут быть движимы. Дальнейшим приложением науки будет самое строение земли, обращение ее в храм, а планет — в новые обители... Вот к чему должно повести такое скромное начало, как наблюдение падающих звезд, явления, представляющего и даже выражающего разрушение мира, приближение его к концу. Падающие звезды — есть напоминание падения и призыв к делу спасения от гибели, неизбежно грозящей миру, если разумное существо не станет в надлежащее отношение к слепой силе, т.е. не будет управлять ею. ______________________ * См. Разоружение. Как орудия разрушения обратить в орудия спасения. "Новое время", № 8129-й, от 14 октября 1898 года. ______________________ До какой степени прост и легок приступ к этому делу, свидетельствует пример Кувье-Гравье, простого часовщика, жившего в окрестностях Парижа, который в течение многих лет считал число падающих звезд и записывал время их появления, и этим передал потомству богатейший материал, который впоследствии дал возможность Сиапарелли прийти к весьма важным выводам. Берем это из статьи специалиста, известного астронома Глазенапа "Весенние метеоры 1899 года" ("Новое время" от 4-го июля 1899 г. № 8389-й). Но если наблюдения одного человека в этой области имеют столь серьезное значение, до какой же степени будет серьезнее значение наблюдений не одного, а многих и во многих местах, не говоря уже о повсеместности и всеобщности таких наблюдений. Если же к наблюдениям простыми глазами присоединить еще фотографические аппараты, как об этом говорит Глазенап в другой своей статье в № 8422-м "Нового времени" от 9 августа 1899 года — "Как фотографировать падающие звезды!", — результаты будут, конечно, еще значительнее. В заключение мы должны сказать, что выраженные здесь предположения и надежды, если они заслуживают внимания, получат полное осуществление, если Туркестан дождется научных у себя съездов и, в особенности, в том виде, как об этом говорится в заметке, напечатанной в № 295 газеты "Асхабад" под заглавием: "Где быть научным съездам в Туркестане?" Нельзя не выразить сожаления, что заметка эта слишком коротка, а было бы желательно более полное, более подробное изложение и обсуждение этого вопроса. Впервые опубликовано: газета "Асхабад". 1899. № 298.
Фёдоров Николай Фёдорович (1829-1903) русский религиозный мыслитель и философ-футуролог, деятель библиотековедения, педагог-новатор. Один из основоположников русского космизма. | ||
|