| ||
|
Общежитие, введенное пр. Сергием, было, как справедливо замечает новейший жизнеописатель преп. Сергия, восстановлением первоначальной христианской общины, у которой, по выражению книги «Деяний апостольских», было одно сердце и одна душа... Община же апостольского дела была устроена по завещанию самого Господа, просившего у Отца Небесного в молитве, закончившей последнюю Его беседу на земле, чтобы Его ученики и последователи были в таких <же> отношениях друг к другу, в каких Он сам находится с Отцем. «Да будут едино, якоже и Мы» — эта мысль составляет основу догмата Пресвятой Троицы и заповеди общежития, первоначально бывшей законом для всех, а позднее требовавшейся от немногих, составивших особое, так сказать, сословие, звание; и в этом ограничении нужно видеть не улучшение, а ухудшение. Таково небесное происхождение общежития, или общинножития, введенного в Московском государстве пр. Сергием <и> служившего, можно сказать, завершением поземельной общины великороссийского народа, для которой <это общинножитие> могло бы в некотором отношении служить образцом. Население монастырей, основанных преп. Сергием, его учениками и последователями, выходило преимущественно из сельского общежития, потому земным источником монастырского общежития и нужно признать сельскую поземельную великороссийскую общину. Пр. Сергий начал с единожития, как и многие из его последователей. «Пребывшу ему в пустыне единому единствовавшу или две лете...» Действительно, нужно хотя некоторое время единому единствовати, чтобы надлежащим образом оценить три- или многоединствование. Только живущие в миру, не испытавшие одиночества могут в единствовании видеть желательное, идеальное существование. Сергий же с братом, удалившись из мира, воздвигли храм Триединому Богу, как бы показуя этим, что высшим состоянием они признают не единожитие, а житие многих в единстве. Сергий, твердо выдержав искус единожития, чего не выдержал его брат, считал, однако, единожитие лишь временным. Невзрачная местность, в которой преп. Сергий основал свою обитель, показывает, что он <одною жизник» хотел жить с людьми, а не с природою*. Друг Алексия, переписавшего собственноручно Новый Завет, не мог не иметь во время своего единожития Евангелие — книгу общественного служения. Для Сергия догмат Троицы не мог быть безжизненным, как для нашего времени. ______________________ * Видение иконы указывает на то же, т.е. не единожитие было его мечтою. ______________________ Вероятно, преп. Сергий изображался со всеми нарочитыми чтителями Пресв. Троицы. Господин N сообщает об иконе в селе Подольского уезда Московской губернии, на которой изображены святые, по-видимому ничего <общего> между собою не имеющие. Великомученица первых веков христианства Варвара и великий подвижник Русской земли преп. Сергий, — но изображенный над ними образ Пресвятой Троицы указывает, что глубокая любовь ко Триединому Богу и есть то общее, что заставило иконописно соединять в одной иконе святых разных веков и разных стран. Для нашего времени, которое почерпает свои понятия о Пресвятой Троице из катехизисов и Догматических богословии, трудно понять такую любовь, какую питал к ней русский святой XIV века и дева илиопольская или никомедийская IV, или, вернее, III века. А между тем в стране, которую погубила рознь, отдала ее на разорение и расхищение, совершенно понятно появление чтителя Св. Троицы как образца согласия и единодушия, под влиянием которой объединилась разъединенная земля. Дева илиопольская, бывшая ученица Оригена, который видел в Пресвятой Троице образец для Христианского общества, имевшего как бы одну душу, могла для Пресвятой Троицы в этом смысле сделаться чтительницею, исповедницею, мученицею. Для народа Великомученица Варвара стала спасительницею от бурь и гроз и в то же время покровительницею огненного боя (артиллерии), что будет совершенно понятно, если взрывчатые вещества станут средством спасения <от> метеорических погромов. В 1893 г. в предисловии к «Сказанию о построении обыденных, или обетных, Церквей», посвященному 501 годовщине памяти Преп. Сергия, было указано на недостаточное прославление его памяти в день пятисотлетия его кончины и выражено желание, чтобы ко пятисотлетней годовщине открытия его мощей, ко дню, когда Господь прославил его, и мы достойным образом почтили бы его память, воздвигнув повсеместно храмы Тому, Кого он выше всего чтил, притом храмы-школы, дабы и детей приобщить к прославлению Его, дабы из уст младенец была совершена хвала Ему. В той же книге «Чтений», в которой помещено было Сказание с предисловием, даже вслед за ним, появляется первое еще исследование у нас о канонизациях русских святых, к 4-м главам, обнимающим всю прошлую Историю канонизации, должно бы прибавить еще статью о том, как нужно праздновать юбилеи канонизаций, показать, почему празднование дней канонизаций, прославления, должно быть поставлено выше поминовения дней кончины. Понятно, что дни, когда мы по физической необходимости скрываем под землею даже чтимых нами великих подвижников, не могут быть поставлены выше дней, когда по нравственной необходимости они выступили из земли. Особенною необходимостью, вызвавшею явление мощей преп. Сергия, или его мощи, было прежде всего нарушение нового порядка престолонаследия, или залога единства Русской земли. Новый порядок престолонаследия настолько казался неестественным, что едва не вызвал усобицы при жизни Сергия, тотчас по смерти Димитрия Донского между другом и сподвижником Донского и его, Донского, сыном Василием. Второю необходимостью прославления чтителя Св. Троицы было восстановление могущества врагов Св. Троицы в лице двух Царств, Казанского и Крымского, после поражения, нанесенного Золотой Орде Тимуром. Хотя Москва видела только отблеск, зарницу Тимуровой грозы, тем не менее Тимур больше возвысил Москву, чем Наполеон. Икона Богоматери, вынесенная из Киева Боголюбским, теперь перенесена в Москву, и стала Москва Новым Владимиром и вторым Киевом, т.е. столицею, остановила ход и закрепила его двумя храмами, Сретенским и Владимирским, так же, как и Казанская икона, после освобождения от насилий Запада, устроила два храма: Введения и собор Казанский. * * * За три года до смерти сына Донского и отца несчастного Василия Темного, в предчувствии страшной усобицы*, от которой Господь хранил еще Московское княжество, начинается прославление того, кто поставлен был душеприказчиком нового порядка наследования, возжигается светильник пред храмом нераздельной Троицы, как пред образом, который должна видеть вся Русская земля, чтобы почувствовать во всей силе грех усобиц и розни. ______________________ * Усобица, можно сказать, уже началась, когда дядья несовершеннолетнего племянника отказались признать его старшинство, — что было еще при жизни Василия Дмитриевича. Игумен Сергий, подписавшийся под духовным завещанием, — теперь, когда завещание стало нарушаться, подверглось лжетолкованиям, — является уже прославленным, выступает из земли, чтобы исполнить долг душеприказчества. ______________________ Подобно тому, как пред первою страшною усобицею (так как усобицы были уже испытаны, уже начались) началось прославление братской любви в лице двух братьев Бориса и Глебам, так и теперь, когда только что появившемуся единству стала грозить опасность, начинается прославление охранителя единства преп. Сергия, как бы явившегося на помощь малолетнему внуку Донского. XIV век, век Сергия, окончился счастливо для Московского государства: Великие Болгары и Малая еще тогда Казань была взята, но только Василь-Сурск был закреплен, но не появилось ни Василь-Свияжска, ни Василь-Казанска. Оттого и Нижний Новгород, закрепленный Сергием, мог искать союзника за Окой и допущено [было] новое возрождение для царства Аллаха, преградившее движение по Волге, отдавшее всю землю в жертву набегов, и умиротворение степи не могло начаться. Таким образом, начало прославления Пр. Сергия — чтителя Святой Нераздельной Животворящей Троицы — совпадает с началом усобиц и с восстановлением могущества противников Св. Троицы в лице двух царств Казанского и Крымского. * * * Если мы хотим определить Владимира Мономаха одним словом, хотим дать характеристику в виде одной пословицы, то мы должны назвать его чтителем Бориса и Глебам, подобно тому, как Пр. Сергий назван своим жизнеописателем — чтителем Пресвятой Троицы, — и этим был определен не только характер пособника собирателей Русской земли и освободителей ее от хулителей Св. Троицы, но и характер Московской Руси. Киевская же Русь (народ) вместе с Мономахом была чтителем Бориса и Глеба. Определение по предмету почитания не есть ли наилучшее определение: скажи мне, кто твой Бог, и я скажу тебе, кто ты таков. Можно ли Петра 1-го определить чтителем Александра Невского! Петр, развращенный иностранцами, будучи чтителем Александра Невского, не был его подобием в жизни. Если Петр дал своему второму сыну имя Александра, в честь победителя шведов на Неве и немцев на Ледовом побоище, тогда, когда он наиболее находился под влиянием немцев, то не показывает ли это почитание на истинное его отношение к иностранцам? Петр, спасенный Троицкою Лаврою Пр. Сергия, не только заменяет Москву новым городом, но и дает этому новому городу «Новую Троицкую Лавру», заменяя Сергия Радонежского Александром Невским. Не показывает ли это, что образец, чтимый Пр. Сергием и Москвою, останется образцом и для новой главы Русского государства. Есть сходство победителя на Ворскле и победителя на Неве по отношению к Востоку, первого к туркам, второго к татарам. * * * Статья о юбилее Пр. Сергия указывает на естественный (а не искусственный, придуманный) способ, каким сам народ может дать себе или создать себе школу. Народ, крещенный еще с Х-го века без оглашения (без предварительного обучения, т.е. без школы), теперь со своим восприемником во главе завершает свое крещение в XX веке, к 1922 году, создавая себе школу, крестится верою и знанием, приходит к сознанию своего общего долга, общего дела*. Если первая статья <(о юбилее преп. Сергия)> говорит, что в создании храма-школы пока соединяется все, для чего требуется ум (знание) и искусство, то вторая статья (о юбилее Каразина)» указывает на новое средство, на орудие внехрамового искусства, обращения смертоносной силы природы в живоносную, в котором может проявиться поминовение не мыслию, не словом, картиною, а делом. ______________________ * Земские же школы играют роль злого духа, который указывает на комфорт как на последнюю цель человеческого рода, отрицая и веру, и надежды, тогда как крещение, оканчивающее оглашение, прилагает веру и знание к делу. ______________________ Создание школы совокупными силами есть великий образовательный акт <(говорится о построении Качимской школы)>, сказание о котором, повесть о нем должна быть положена в основу теоретического образования, потому что самое образование есть лишь теория действия, или, точнее, проект дела, слово о деле совокупном, общем, образец коего дан в учении о Троице. Вся История России (т.е. История народа, государства, Церкви) есть крещение во имя Троицы, т.е. не в одиночку, воспитание всеобщее. Крещение без оглашения, как крестят несовершеннолетних, требует всеобщего обязательного образования (для совершеннолетия) и восприемника, имеющего силу ввести всеобщее обязательное образование. Самодержавие в христианском смысле есть восприемничество. Император — предводитель народа, обращенного в войско, есть вместе восприемник — наставник всех детей этого служилого народа. В народном сознании Владимир Мономах — чтитель св. братьев Бориса и Глеба — не отделим от Владимира — восприемника народа от купели и от Владимира — основателя города Владимира, которого Москва была преемницею, и князья Московские сохранили титул Владимирских. Этого-то Владимира Москва пожелала прикрепить к Горам Кремлевским как к центру, прикрепив и весь народ к Русской земле, т.е. обратив всех на службу государству. С.Петербург политическое крепостное право, <т.е.> государственную службу, обратил в <службу частнук», в барщину для крестьян, для большинства, и то, что для Москвы было непоследовательностью, злоупотреблением, то С.Петербург сделал законом; <а> затем, уничтожая возведенное в закон злоупотребление, уничтожил вместе с барщиною и общую службу государству и тем лишил смысла и самодержавие, и церковь, и народность. Всеобщая воинская повинность была бы возвращением к старине, к Москве, если бы с нею было неразрывно соединено всеобщее обязательное образование. Переходы крестьянские нравственно были бы непонятны, если бы большинство их (по крайней мере) не были, вероятно, ограничены небольшими пространствами, не оставляя могил предков. — Бояре при переездах не теряли вотчин, а крестьянские переходы совершались, надо полагать, в пределах своего рода вотчины, <в пределах одного прихода,> не удаляясь от могил отцов. К 500-летнему юбилею преп. Сергия 5 июля 1922 г. Мы так привыкли жить из дня в день, жить для настоящего, притом настоящего в самом узком смысле, что предложение начать теперь же приготовление к празднованию юбилея открытия мощей преп. Сергия, к 5 июля 1922 года кажется очень странным. <Но> это приготовление к достойному празднованию 500-летнего юбилея прославления памяти преп. Сергия вмещает в себе весь вопрос о народном просвещении, т.е. <о> теснейшем сближении двух сословий, так называемого интеллигентного, или дворянского, помещичьего, с крестьянским, <об> устранении розни между церковным и земским и примирении духовного и светского. Принятие на себя помещиком звания учителя, что, конечно, имеет в виду не помещика унизить, а учителя деревенского возвысить, придаст помещику нравственное и даже религиозное значение, ибо дворянство — служилое сословие — есть потомок восприемника при крещении народа, который не мог исполнить этого обязательства, дела, потому что был отвлекаем войною, которая не прекращалась со стороны степи до самого освобождения <дворянства> от обязательной службы. Освобождение от службы было историческою ошибкою. Освобождение от обязательной службы повлекло бы за собою и возвращение поместий государству, если бы оно не было заменено учительством. Принятие <на себя дворянством учительства> есть дело прежде всего справедливости, но оно же и средство спасения для этого сословия, ибо вообще в деле, в деле общем заключается спасение; потому-то противники христианства <и> требуют неделания. Неделание есть последнее слово грамоты о вольности дворянства. Недумание, или торжество земледельца, т.е. торжество невежества, и неделание, или торжество тунеядства или дворянства, осужденного уже грамотою о вольностях на бездействие. Все это, т.е. не-думание и неделание, требуется во имя блага, которое состоит в уничтожении. Если благо есть ничто, то это, конечно, значит, что его нет, и говорить, что оно есть, значит издеваться над человеческим смыслом — вот «Смысл жизни», открытый Толстым. Впервые опубликовано: Путь. 1929. № 18.
Фёдоров Николай Фёдорович (1829—1903) —русский религиозный мыслитель и философ-футуролог, деятель библиотековедения, педагог-новатор. Один из основоположников русского космизма. | ||
|