| ||
По-видимому, у нас образовалась новая секта, возродился старый языческий культ Аполлона. Один из пророков этого культа обнародовал свое воззвание: "В ожидании гимна Аполлону". Вот несколько цитат из этого воззвания: "Близится Бог, и уже стонет земля, извергая покойников...". "Завтра должно наступить новое возрождение. Многие это знают. Царит час безумства и оргий, час наибольшего озверения и самоубийственного отчаяния". "Пора готовиться. Пора учиться слагать гимны, чтобы встретить должным образом обетованный восход". "Пора вспомнить о теле. И его нужно готовить, и оно должно озариться красотой, а главное — должно начать служить тому, кто требует к себе (?) служение". "Пора признать бога солнца, Аполлона, подлинным единым богом "всей божественной красоты природы". Читая это воззвание, я сначала подумал, что оно написано где-нибудь далеко в провинции. Несколько барышень институток и два-три затрапезных гимназиста читали вместе сборник Бальмонта: "Будем, как солнце!" Гимназист с пафосом продекламировал: Хочу быть смелым, хочу быть дерзким! Институтки в него моментально влюбились и решили основать "новый культ". "Будем, как солнце" — Коран этого культа, и Бальмонт его пророк. Но каково было мое удивление, когда под пророческим названием я увидел давно знакомое имя почтенного художника и критика, автора истории русской живописи, а главное — папаши взрослых детей. Просто глазам своим не поверил. Более того. Воззвание напечатано в первой книжке нового журнала "Аполлон" и является как бы программной статьей всего предприятия. Человек, хотя бы несколько осведомленный о положении современной литературы и искусства, отлично знает, что "Будем, как солнце" и всяческое мифотворчество относятся к недавнему, но сколь далекому прошлому. В минуты общего подъема порезвились и наши поэты, художники. Помечтали — и скисли. События и трезвая несносная проза житейская показали, что литература — это одно, а жизнь — совсем другое. Кроме того, люди осведомленные отлично знают, что Брюсов ушел из "Весов", и "Весы" захирели; что "Золотое Руно", собиравшееся поразить нас новым художественным словом, влачит самое жалкое состояние. Ясно, что время литургии красоты, истерических попыток сделать театр храмом, а балет — пляской Давида перед ковчегом, вообще, время дешевого угара и всяческих декадентских "швыркулей" (так называли русские рабочие XVII века штукатурные завитки) прошло безвозвратно. А потому, когда в газеты проникли известия о новом художественном журнале "Аполлон", многие из друзей русского искусства порадовались. Казалось, что семена, брошенные "Миром Искусства" и "Весами" первого периода, не прошли даром, что события русской жизни так или иначе научили чему-нибудь наших художников и писателей, и на вспаханной почве, расчищенном месте — появится простой, трезвый журнал, такой, каких много за границей, скромный журнал, посвященный художественным интересам и культурной пропаганде. Ждали не громких слов, а скромного дела. Но оказалось, что наши "Бурбоны" ничего не забыли и ничему не научились. Они неисправимы, "хоть брось". Вместо скромного культурного дела нам преподносят опять "швыркули", те штукатурные завитки, которыми так богаты петербургские дома, те штукатурные карнизы, которые вечно обваливаются и давят прохожих. Собрались имена все известные, поэты, печатающиеся во всех газетах, художники, участвующие на всех русских и иностранных выставках. Собрались и, вместо того чтобы заняться делом, надели курточки, переднички и превратились в милых институточек и гимназисточек. Хочу быть смелым, хочу быть дерзким! "Будем, как солнце". И это в промозглом, подгнившем Петербурге, на развалинах всероссийского Карфагена! Хорошо быть молодым. Нельзя вечно нападать на молодежь. Ей многое нужно прощать. Молодость — великий дар. Но ужасно, когда взрослые люди начинают играть в детей, когда старики впадают в детство. Все эти гимна Аполлону и патетические возгласы: "Да будет, приди", приобретают на фоне русской действительности характер чего-то донельзя зловещего. Жалко русское искусство. У нас много отдельных талантливых художников, но они не объединены никакой культурной связью. В академии — мерзость запустения. Нет школы, нет традиции. Не слышно голоса серьезного, трезвого, культурного руководителя. Вместо такого голоса, которого все ждут, — раздаются ребяческие выкрики, вместо здоровой, аполлоновской формы — преподносят швыркули. Впервые опубликовано: Русское слово. 1909. 29 октября (11 ноября). № 248. С. 2.
Дмитрий Владимирович Философов (1872-1940) — русский публицист, художественный и литературный критик, религиозно-общественный и политический деятель. | ||
|