| ||
|
Вся Европа... нет, все европейские правительства, кроме правительства Франции, протягивают руку помощи Ленину и Троцкому. Соединяются с большевистским «правительством», поддерживают его в трудный для него час: окровавленный народ восстал против властвующих «людоедов» (по выражению их ближайшего помощника и покровителя — Ллойд Джорджа). Возмущаться глупо и бесполезно: европейские правительства, после войны, утеряли точку зрения, с которой могли бы понять наше возмущение, утеряли начисто критерий всякой человеческой нравственности. Допускаю, что они и не имели его никогда; но они имели стыд, прикрывались какой-то видимостью; ныне они совлекли и ее с себя. Исполнили мечту мертвецов Достоевского — «обнажились, заголились». Перед подобными актами «заголения» не только исчезает способность возмущаться: теряется и всякая возможность обратиться к этим людям со словом разума: да, обыкновенного разума, здравого смысла. Потому что само заголение уже есть один из патологических признаков потери, между прочим, и человеческого разума. Что же остается делать нам, еще находящимся в здравом рассудке и твердой памяти? Одно: спокойно, без праздного возмущения и унизительного отчаяния, со всей простотой человеческого здравого смысла, говорить о том, что есть, и о том, что будет. Рисовать картину данного и — неизбежного, грядущего. Пророчества? Да, всякая логика идет до пророчеств. И они всегда исполняются. Всякая теза имеет свою антитезу и свой синтез. Это тоже физический закон. Данное таково: по мере выздоровления европейских народов (и русского, в том числе) — заболевают европейские правительства. Болезнь России, как теперь видно, была не народной болезнью. Народ, после острого припадка, очнулся: народы Европы, пережив легкую форму заразы, совершенно приходят в себя; злейшие носители большевистской заразы — правительствующие большевики — заразили правительства Европы. (И в первую голову — английское.) Это они, а не их народы, падают все ниже в области культурно-духовной. Они, а не их народы, заголяясь, обнажают свою язву, триаду дьявола, которую он называет: «Страх, Похоть и Тщеславие». И не народы европейские, а их правительства, во главе с «русским» (кроме одинокой, но крепкой Франции) — тут же теряют разум и логику, ибо всякий, кем овладел триединый дьявольский соблазн — Страх, Похоть и Тщеславие — должен прийти к одному концу: гибели. Правительства новообразований европейских уже родились зараженными. У этих та же триада, и на первом месте непременно Страх, — ибо они малы и слабы. Но они так же лишаются разума (как и Англия, у которой на первом месте стоит Похоть), они первыми заключают «миры» с прокаженными и первыми, бесславно и незаметно погибают. Самая свеженькая жертва — Грузия, попавшая, как предназначено «боящимся» — в свое «озеро огненное», от невнимания забыты предыдущие. На очереди западные новообразования, не выключая похотливой, тщеславной и тоже «боящейся» Польши. Ни логика, ни разум не позволяют сомневаться, что они все попадут в это апокалипсическое (и какое реальное!) огненное озеро, если только... всеевропейская правительственная помощь большевистскому «правительству» будет иметь длительный успех, если гибель правительств не начнется с гибели московского. Такое начало было бы счастьем для всех европейских народов без исключения: они избежали бы многих незаслуженных ими потрясений, ускользнули бы от «озера огненного», во всех случаях уготованного их правительствам. В настоящую минуту в России явно и остро происходит то, что происходит, еще тупо и скрыто, во всей Европе: борьба народа с правительством. Мы, действительно, присутствуем при начале (или конце?) если не всемирной, то всеевропейской революции. При «войне в вертикальном разрезе», войне интернациональной. В борьбе «Сегодня» и «Вчера» — побеждает «Завтра», как сказал Ибсен; мы не сомневаемся поэтому в конечном торжестве народов над своими врагами. Но нужно пламенно желать, чтобы победа пришла скорее, чтобы победители безумцев не вышли из борьбы обескровленными, истощенными на многие годы. Европа на острие — но Европа не одна. Если ее революция примет затяжной характер, возможно, что ею и народным достоянием воспользуются другие части света. Похотливое английское правительство потеряло голову до присоединения к лозунгу «грабь награбленное» и думает, что он обращен у него к большевикам. Это «золотое» безумие — несомненная гибель, конечно. Но чтобы не отозвалась она слишком тяжко на народе, на народах, надо желать ускорения следствий безумия. В ускорении весь вопрос. Во времени. В сущности вся общеевропейская борьба ведется за время, ибо никто же, ни сами безумцы, не сомневаются, за кем последняя победа. Но время не пустая вещь: это цена крови, это гибель или спасение многих и многих невинных. Русский народ, ныне как в фокусе отразивший общеевропейскую борьбу, знает, или уже знает, и чувствует всю важность вопроса времени. Он один сейчас в острой борьбе с правительством, и уже не с одним своим, а со всеми европейскими, как бы влившимися в большевистское. Оттого борьба так непомерно тяжка. Оттого так важно, чтобы голос его услышали братья. Народы Европы! Протяните руки. Россия умирает за общее дело. Русская кровь льется в смертной схватке не со своим только, а с единым, многоголовым, вашим и нашим, Врагом Народов. Впервые опубликовано: Общее Дело. Париж, 1921. 20 марта. № 248. С. 2.
Гиппиус, Зинаида Николаевна (1869-1945) — русская поэтесса и писательница, драматург и литературный критик, одна из видных представительниц "Серебряного века" русской культуры. | ||
|