М. Горький. На дне. Пьеса

Посвящаю Константину Петровичу Пятницкому
М Горький

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

М и х а и л И в а н о в К о с т ы л е в, 54 лет, содержатель ночлежки.
В а с и л и с а К а р п о в н а, его жена, 26 лет.
Н а т а ш а, ее сестра, 20 лет.
М e д в е д е в, их дядя, полицейский, 50 лет.
В а с ь к а П е п е л, 28 лот.
К л е щ А н д р е й М и т р и ч, слесарь, 40 лет.
А н н а, его жена, 30 лет.
Н а с т я, девица, 24 лет.
К в а ш н я, торговка пельменями, под 40 лет.
Б у б н о в, картузник, 45 лет.
Б а р о н, 33 лет.
С а т и н } приблизительно одного возраста: лет под 40.
А к т е р }
Л у к а, странник, 60 лет.
А л е ш к а, сапожник, 20 лет.
К р и в о й З о б } Крючники
Т а т а р и н }
Несколько босяков без имен и речей.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

_{Подвал, похожий на пещеру. Потолок — тяжелые, каменные своды, закопченные, с обвалившейся штукатуркой! Свет — от зрителя и. сверху вниз, — из квадратного окна с правой стороны. Правый угол занят отгороженной тонкими переборками комнатой Пепла, около двери в эту комнату — нары Бубнова. В левом углу — большая русская печь: в левой — каменной — стене — дверь в кухню, где живут Квашня, Барон, Настя. Между печью и дверью у стены — широкая кровать, закрытая грязным ситцевым пологом. Везде по стенам — нары. На переднем плане у левой стены — обрубок дерева с тисками и маленькой наковальней, прикрепленными к нему, и другой, пониже первого. На последнем, перед наковальней, сидит Клещ, примеривая ключи к старым замкам. У ног его — две большие связки разных ключей, надетых на кольца из проволоки, исковерканный самовар из жести, молоток, подпилки. Посредине ночлежки — большой стол, две скамьи, табурет, все — некрашеное и грязное. За столом, у самовара, Квашня хозяйничает, Барон жует черный хлеб, и Настя, на табурете, читает, облокотясь на стол, растрепанную книжку. На постели, закрытая пологом, кашляет Анна. Бубнов, сидя на нарах, примеряет на болванке для шапок, зажатой в коленях, старые, распоротые брюки, соображая, как нужно кроить. Около него — изодранная картонка из-под шляпы — для козырьков, куски клеенки, тряпье. Сатин только что проснулся, лежит на нарах и — рычит. На печке, невидимый, возится и кашляет Актер.

Начало весны. Утро.}

К в а ш н я. Не-ет, говорю, милый, с этим ты от меня поди прочь. Я, говорю, это испытала... и теперь уж — ни за сто печеных раков — под венец не пойду!

К в а ш н я. Чтобы я, — говорю, — свободная женщина, сама себе хозяйка, да кому-нибудь в паспорт вписалась, чтобы я мужчине в крепость себя отдала — нет! Да будь он хоть принц американский, — не подумаю замуж за него идти.

Б а р о н (выхватив у Насти книжку, читает название). "Роковая любовь"... (Хохочет.)

Н а с т я (протягивая руку). Дай... отдай! Ну... не балуй!

К в а ш н я (Клещу). Козел ты рыжий! Туда же — врешь! Да как ты смеешь говорить мне такое дерзкое слово?

Б а р о н (ударяя книгой по голове Настю). Дура ты, Настька...

К л е щ. Велика барыня!.. А с Абрамкой ты обвенчаешься... только того и ждешь...

К в а ш н я. Конечно! Еще бы... как же! Ты вон заездил жену-то до полусмерти...

К л е щ. Молчать, старая собака! Не твое это дело..,

А н н а (высовывая голову из-за полога). Начался день! Бога ради... не кричите... не ругайтесь вы!

А н н а. Каждый божий день... дайте хоть умереть спокойно!

К в а ш н я (подходя к Анне). И как ты, мать моя, с таким злыднем жила?

К в а ш н я. Ну-ну! Эх ты... терпеливица!.. Что, не легче в груди-то?

К в а ш н я. Идем, сейчас! (Анне.) Хочешь, пельмешков горяченьких дам?

К в а ш н я. А ты — поешь. Горячее — мягчит. Я тебе в чашку отложу и оставлю... захочешь когда, и покушай! Идем, барин... (Клещу.) У, нечистый дух... (Уходит в кухню.)

Б а р о н (тихонько толкает Настю в затылок). Брось... дурёха!

Н а с т я (бормочет). Убирайся... я тебе не мешаю.

С а т и н (приподнимаясь на нарах). Кто это бил меня вчера?

А к т е р (высовывая голову с печи). Однажды тебя совсем убьют... до смерти...

А к т е р (помолчав). Не понимаю... почему — нельзя?

К л е щ. А ты слезай с печи-то да убирай квартиру... чего нежишься?

К л е щ. А вот Василиса придет — она тебе покажет, чье дело...

А к т е р. К черту Василису! Сегодня баронова очередь убираться... Барон!

Б а р о н (выходя из кухни). Мне некогда убираться... я на базар иду с Квашней.

А к т е р. Это меня не касается... иди хоть на каторгу... а пол мести твоя очередь... я за других не стану работать...

Б а р о н. Ну, черт с тобой! Настёнка подметет.., Эй, ты, роковая любовь! Очнись! (Отнимает книгу у Насти.)

Н а с т я (вставая). Что тебе нужно? Дай сюда! Озорник! А еще — барин...

Б а р о н (отдавая книгу). Настя! Подмети пол за меня — ладно?

Н а с т я (уходя в кухню). Очень нужно... как же!

К в а ш н я (в двери из кухни — Барону). А ты — иди! Уберутся без тебя... Актер! тебя просят, — ты и сделай... не переломишься, чай!

Б а р о н (выносит из кухни на коромысле корзины. В них — корчаги, покрытые тряпками). Сегодня что-то тяжело...

К в а ш н я (Актеру). Ты смотри же, — подмети! (Выходит в сени, пропустив вперед себя Барона.)

А к т е р (слезая с печи). Мне вредно дышать пылью. (С гордостью.) Мой организм отравлен алкоголем... (Задумывается, сидя на нарах.)

А н н а. Там пельмени мне оставила Квашня... возьми, поешь.

А н н а. Не хочу... На что мне есть? Ты — работник..? тебе — надо...

А н н а. Иди, кушай! Тяжело мне... видно, скоро уж...

К л е щ (отходя). Ничего... может — встанешь... бывает! (Уходит в кухню.)

А к т е р (громко, как бы вдруг проснувшись). Вчера, в лечебнице, доктор сказал мне: ваш, говорит, организм — совершенно отравлен алкоголем...

А к т е р (настойчиво). Не органон, а ор-га-ни-зм...

А к т е р (машет на него рукой). Э, вздор! Я говорю — серьезно... да. Если организм — отравлен... значит, — мне вредно мести пол... дышать пылью...

С а т и н. Слова... А то еще есть — транс-сцедентальный...

С а т и н. Так... Надоели мне, брат, все человеческие слова... все наши слова, — надоели! Каждое из них слышал я... наверное, тысячу раз...

А к т е р. В драме "Гамлет" говорится: "Слова, слова, слова!" Хорошая вещь... Я играл в ней могильщика...

К л е щ (выходя из кухни). Ты с метлой играть скоро будешь?

А к т е р. Не твое дело... (Ударяет себя в грудь рукой.) "Офелия! О... помяни меня в твоих молитвах!.."

С а т и н. Люблю непонятные, редкие слова... Когда я был мальчишкой... служил на телеграфе... я много читал книг...

С а т и н. Был (Усмехаясь.) Есть очень хорошие книги... и множество любопытных слов... Я был образованным человеком... знаешь?

Б у б н о в. Слыхал... сто раз! Ну и был... эка важность!.. Я вот — скорняк был... свое заведение имел... Руки у меня были такие желтые — от краски: меха подкрашивал я, — такие, брат, руки были желтые — по локоть! Я уж думал, что до самой смерти не отмою... так с желтыми руками и помру... А теперь вот они, руки... просто грязные... да!

Б у б н о в. Так... для соображения... Выходит — снаружи как, себя ни раскрашивай, все сотрется... все сотрется, да!

А к т е р (сидит, обняв руками колени). Образование — чепуха, главное — талант. Я знал артиста... он читал роли по складам, но мог играть героев так, что... театр трещал и шатался от восторга публики...

А к т е р. Я, говорю — талант, вот что нужно герою. А талант — это вера в себя в свою силу...

С а т и н. Дай мне пятак, и я поверю, что ты талант, герой, крокодил, частный пристав... Клещ, дай пятак!

С а т и н. Чего ты ругаешься? Ведь у тебя нет ни гроша, я знаю...

К л е щ. Ладно! Тьг сидишь на нарах, а я — на полу... пусти меня на свое место, да и отворяй... а я и без того простужен...

Б у б н о в (спокойно). Мне отворять не надо... твоя жена просит...

К л е щ (угрюмо). Мало ли кто чего попросил бы...

С а т и н. Гудит у меня голова... эх! И зачем люди бьют друг друга по башкам?

Б у б н о в. Они не только по башкам, а п по всему прочему телу. (Встает.) Пойти, ниток купить... А хозяев наших чего-то долго не видать сегодня... словно издохли. (Уходит.)

А к т е р (тоскливо осмотревшись вокруг, подходит к Анне). Что? Плохо?

А к т е р. Хочешь, в сени выведу? Ну, вставай. (Помогает женщине подняться, накидывает ей на плечи какую-то рухлядь и, поддерживая, ведет в сени.) Ну-ну... твердо! Я — сам больной... отравлен алкоголем...

К о с т ы л е в (в дверях). На прогулку? Ах, и хороша парочка, баран да ярочка...

А к т е р. А ты — посторонись... видишь — больные идут?..

К о с т ы л е в. Проходи, изволь... (Напевая под нос что-то божественное, подозрительно осматривает ночлежку и склоняет голову налево, как бы прислушиваясь к чему-то в комнате Пепла.)

А-а... того... что бишь я хотел спросить? (Быстро и негромко.) Жена не была здесь?

К о с т ы л е в (осторожно подвигаясь к двери в комнату Пепла). Сколько ты у меня за два-то рубля в месяц места занимаешь! Кровать... сам сидишь... н-да! На пять целковых места, ей-Богу! Надо будет накинуть на тебя полтинничек...

К л е щ. Ты петлю на меня накинь да задави... Издохнешь скоро, а все о полтинниках думаешь..!

К о с т ы л е в. Зачем тебя давить? Кому от этого польза? Господь с тобой, живи, знай, в свое удовольствие... А я на тебя полтинку накину, — маслица в лампаду куплю... и будет перед святой иконой жертва моя гореть... А за меня жертва пойдет, в воздаяние грехов моих. И за тебя тоже. Ведь сам ты о грехах своих не думаешь... ну вот... Эх, Андрюшка, злой ты человек! Жена твоя зачахла от твоего злодейства... никто тебя не любит., не уважает... работа твоя скрипучая, беспокойная для всех...

К л е щ (кричит). Ты что меня... травить пришел?

А к т е р (входит). Усадил бабу в сенях, закутал...

К о с т ы л е в. Экой ты добрый, брат! Хорошо это... это зачтется все тебе...

К о с т ы л е в. На том свете, братик... там все, всякое деяние наше усчитывают...

А к т е р. А ты бы вот здесь наградил меня за доброту...

К о с т ы л е в. Хе-хе! Ты все шутишь, милачок, все играешь... Разве доброту сердца с деньгами можно равнять? Доброта — она превыше всех благ. А долг твой мне — это так и есть долг! Значит, должен ты его мне возместить... Доброта твоя мне, старцу, безвозмездно должна быть оказана...

А к т е р. Шельма ты, старец... (Уходит в кухню.)

К о с т ы л е в (Сатину). Скрипун-то? Убежал, хе-хе! Не любит он меня...

К о с т ы л е в (посмеиваясь). Экой ты ругатель! А я вас всех люблю... я понимаю, братия вы моя несчастная, никудышная, пропащая... (Вдруг, быстро.) А... Васька — дома?

К о с т ы л е в (подходит к двери и стучит). Вася!

С а т и н (не глядя на Костылева). Он отворит, а она — там...

К о с т ы л е в (беспокойно, негромко). А? Кто — там? Ты... что?

К о с т ы л е в. Смотри, брат! Шути в меру... да! (Сильно стучит в дверь.) Василий!..

П е п е л (отворяя дверь). Ну? Чего беспокоишь?

К о с т ы л е в (заглядывая в комнату). Я... видишь — ты...

П е п е л. Ну, ты гляди! Вчера, при свидетелях, я тебе продал часы за десять рублей... три — получил, семь — подай! Чего глазами хлопаешь? Шляется тут, беспокоит людей... а дела своего не знает...

К о с т ы л е в. Ш-ш! Не сердись, Вася... Часы, — они...

К о с т ы л е в (строго). Я краденого не принимаю... как ты можешь...

П е п е л (берет его за плечо). Ты — зачем меня встревожил? Чего тебе надо?

К о с т ы л е в. Да... мне — ничего... я уйду... если ты такой...

К о с т ы л е в (уходит.) Экие грубые люди! Ай-яй...

С а т и н (смеясь). Не понимаешь? Жену ищет... и чего ты не пришибешь его, Василий?!

П е п е л. Стану я из-за такой дряни жизнь себе портить...

С а т и н. А ты — умненько. Потом — женись на Василисе... хозяином нашим будешь...

П е п е л. Велика радость! Вы не токмо все мое хозяйство, а и меня, по доброте моей, в кабаке пропьете... (Сидится на нары.) Старый черт... разбудил... А я — сон хороший видел: будто ловлю я рыбу, и попал мне — огромаднейший лещ! Такой лещ, — только во сне эдакие и бывают... И вот я его вожу на удочке и боюсь, — леса оборвется! И приготовил сачок... вот, думаю, сейчас...

П е п е л (сердито). Подите вы к чертям... да и с ней вместе!

К л е щ (входит из сеней). Холодище... собачий...

А к т е р. Ты что же Анну не привел? Замерзнет...

К л е щ (садясь работать). Ну... Наташка приведет...

А к т е р (Сатину). Эх ты... пятак! Вася! Дай нам двугривенный...

П е п е л. Надо скорее дать... пока рубля не просите... на!

С а т и н. Гиблартарр! Нет на свете лдюдей лучше воров!

К л е щ (угрюмо). Им легко деньги достаются... Они — не работают...

С а т и н. Многим, деньги легко достаются, да немногие легко с ними расстаются... Работа? Сделай так, чтоб работа была мне приятна — я, может быть, буду работать... да! Может быть! Когда труд — удовольствие и жизнь — хороша! Когда труд — обязанность, жизнь — рабство! (Актеру.) Ты, Сарданапал! Идем...

А к т е р. Идем, Навухудоноссор! Напьюсь — как... сорок тысяч пьяниц...

П е п е л. Смотрю я на тебя, — зря ты скрипишь.

К л е щ. Эти? Какие они люди? Рвань, золотая рота — люди! Я — рабочий человек, мне глядеть на них стыдно... я с малых лет работаю... Ты думаешь, я не вырвусь отсюда? Вылезу... кожу сдеру, а вылезу... Вот, погоди... умрет жена... Я здесь полгода прожил... а все равно как шесть лет...

П е п е л. Никто, здесь тебя не хуже... напрасно ты говоришь...

К л е щ. Не хуже! Живут без чести; без совести...

П е п е л (равнодушно). А куда они — честь, совесть? На ноги, вместо сапогов, не наденешь ни чести, ни совести... Честь-совесть тем нужна, у кого власть да сила есть...

П е п е л. Вот и я то же говорю: честь-совесть богатым нужна, да! А Клещ ругает нас: нет, говорит, у нас совести...

Б у б н о в. Значит, продает? Ну, здесь этого никто не купит. Вот картонки ломаные я бы купил... да и то в долг...

П е п е л (поучительно). Дурак ты, Андрюшка! Ты бы, насчет совести, Сатина послушал... а то — Барона...

П е п е л. Они — поумнее тебя будут... хоть и пьяницы...

Б у б н о в. А кто пьян да умен — два угодья в нем...

П е п е л. Сатин говорит: всякий человек хочет, чтобы сосед его совесть имел, да никому, видишь, не выгодно иметь-то ее... И это — верно...

Б у б н о в (Луке). Был честной, да позапрошлой весной...

Л у к а. Мне — все равно! Я и жуликов уважаю, по-моему, ни одна блоха — не плоха: все — черненькие, все — прыгают... так то. Где тут, милая, приспособиться мне?

Н а т а ш а (указывая на дверь в кухню). Туда иди, дедушка.

Л у к а. Спасибо, девушка! Туда так туда... Старику — где тепло, там и родина...

П е п е л. Какого занятного старичишку-то привели вы, Наташа...

Н а т а ш а. Поинтереснее вас... Андрей! Жена твоя в кухне у нас... ты, погодя, приди за ней.

Н а т а ш а. Ты бы, чай, теперь поласковее с ней обращался... ведь уж недолго...

Н а т а ш а. Знаешь... Мало знать, ты — понимай. Ведь умирать-то страшно...

П е п е л. Право, не боюсь! Хоть сейчас — смерть приму! Возьмите вы нож, ударьте против сердца... умру — не охну! Даже — с радостью, потому что — от чистой руки...

Н а т а ш а (уходит). Ну, вы другим уж зубы-то заговаривайте.

Н а т а ш а (у двери в сени). Не забудь, Андрей, про жену...

П е п е л. Чего она со мной... так? Отвергает... Все равно ведь — пропадет здесь...

П е п е л. Врешь ты! Я очень... жалею ее... Плохо ей тут жить... я вижу...

К л е щ. Погоди, вот Василиса увидит тебя в разговоре с ней...

Б у б н о в. Василиса? Н-да, она своего даром не отдаст... баба — лютая...

П е п е л (ложится на нары). Подите вы к чертям оба... пророки!

Л у к а (в кухне, напевает). Середь но-очи... пу-уть-до-рогу не-е видать...

П е п е л. А скушно... чего это скушно мне бывает? Живешь-живешь — все хорошо! И вдруг — точно озябнешь: сделается скушно...

Л у к а. Ишь ты! А я думал — хорошо пою. Вот всегда так выходит: человек-то думает про себя, — хорошо я делаю! Хвать — а люди недовольны...

Б у б н о в. Говоришь — скушно, а сам хохочешь.

Л у к а. Ишь ты! А там, в кухне, девица сидит, книгу читает и — плачет! Право! Слезы текут... Я ей говорю: милая, ты чего это, а? А она — жалко! Кого, говорю, жалко? А вот, говорит, в книжке... Вот чем человек занимается, а? Тоже, видно, со скуки...

П е п е л. Становись на четвереньки, лай собакой!

П е п е л. Ну, полай! Мне забавно будет... Ты барин, было у тебя время, когда ты нашего брата за человека не считал... и все такое...

П е п е л. Чего же? А теперь вот я тебя заставлю лаять собакой — ты и будешь... ведь будешь?

Б а р о н. Ну, буду! Болван! Какое тебе от этого может быть удовольствие, если я сам знаю, что стал чуть ли не хуже тебя? Ты бы меня тогда заставлял на четвереньках ходить, когда я был неровня тебе...

Б у б н о в. Что было — было, а остались — одни пустяки... Здесь господ нету... все слиняло один голый человек остался...

Л у к а. Все, значит, равны... А ты, милый, бароном был?

Л у к а (смёется). Графа видал я и князя видал... а барона — первый раз встречаю, да и то испорченного...

П е п е л (хохочет). Барон! А ты меня сконфузил...

Л у к а. Эхе-хе! Погляжу я на вас, братцы, — житье ваше — о-ой!..

Б у б н о в. Такое житье, что как поутру встал, так и за вытье...

Б а р о н. Жили и лучше... да! Я... бывало... проснусь утром и, лежа, в постели, кофе пью... кофе! — со сливками... да!

Л у к а. А всё — люди! Как ни притворяйся. как ни вихляйся, а человеком родился, человеком и помрешь... И всё, гляжу, я, умнее люди становятся, всё занятнее... и и хоть живут — всё хуже, а хотят — всё лучше... упрямые!

Б а р о н. Ты, старик, кто такой?.. Откуда ты явился?

Л у к а. Все мы на земле странники... Говорят, — слыхал я, — что и земля-то наша в небе странница.

Б а р о н (строго). Это так, ну, а — паспорт имеешь?

П е п е л (радостно). Ловко, старик! Что, Бароша, и тебе попало?

Б а р о н (сконфуженный). Ну, чего там? Я ведь... шучу, старик! У меня, брат, у самого бумаг нет...

Б а р о н. То есть... я имею бумаги... но — они никуда не годятся...

Л у к а. Они, бумажки-то, все такие... все никуда не годятся.

Б а р о н. Готов! Ну, прощай, старик... шельма ты!

П е п е л (у двери в сени). Ну, идем, что ли! (Уходит.)

Б у б н о в. Кто его знает? Барин, это верно... Он и теперь — нет-нет да вдруг и покажет барина из себя. Не отвык, видно, еще.

Л у к а. Оно, пожалуй, барство-то — как оспа... и выздоровеет человек, а знаки-то остаются...

Б у б н о в. Он ничего все-таки... Только так иногда брыкнется... вроде как насчет твоего паспорта...

А л е ш к а (входит выпивши, с гармонией в руках. Свистит). Эй, жители!

А л е ш к а. Извините... простите! Я человек вежливый...

А л е ш к а. Сколько угодно? Сейчас из участка помощник пристава Медякин выгнал и говорит: чтобы, говорит, на улице тобой и не пахло... ни-ни! Я — человек с характером... А хозяин на меня фыркает... А что такое — хозяин? Ф-фе! Недоразумение одно... Пьяница он, хозяин-то... А я такой человек, что... ничего не желаю! Ничего не хочу и — шабаш! На, возьми меня за рубль за двадцать! А я — ничего не хочу.

Давай мне миллион — н-не хочу! И чтобы мной, хорошим человеком, командовал товарищ мой... пьяница, — не желаю! Не хочу!

Л у к а (добродушно). Эх, парень, запутался ты...

А л е ш к а (ложится на пол). На, ешь меня! А я — ничего не хочу! Я — отчаянный человек! Объясните мне — кого я хуже? Почему я хуже прочих? Вот! Медякин говорит: на улицу не ходи — морду побью! А я — пойду... пойду лягу середь улицы — дави меня! Я — ничего не желаю!..

Н а с т я. Несчастный!.. молоденький еще, а уж... так ломается...

А л е ш к а (увидав ее, встает на колени). Барышня! Мамзель! Парле франсе... прейскурант! Загулял я...

В а с и л и с а (быстро отворяя дверь, Алешке). Ты опять здесь?

В а с и л и с а. Я тебе, щенку, сказала, чтобы духа твоего не было здесь... а ты опять пришел?

А л е ш к а. Василиса Карповна... хошь я тебе... похоронный марш сыграю?

А л е ш к а (подвигаясь к двери). Постой... так нельзя! Похоронный марш... недавно выучил! Свежая музыка... погоди! так нельзя!

В а с и л и с а. Я тебе покажу — нельзя... я всю улицу натравлю на тебя... язычник ты проклятый... молод ты лаять про меня...

В а с и л и с а (Бубнову). Чтобы ноги его здесь не было! Слышишь?

В а с и л и с а. А мне дела нет, кто ты таков! Из милости живешь — не забудь! Сколько должен мне?

А л е ш к а (отворив дверь, кричит). Василиса Карповна! А я тебя не боюсь... н-не боюсь! (Прячется.)

Л у к а. Я тебе принесу... на квартиру тебе приволоку его...

В а с и л и с а. Прохожий... тоже! Говорил бы — проходимец... всё ближе к правде-то...

Л у к а (вздохнув). Ах, и неласкова ты, мать-Василиса идет к двери в комнату Пепла.

А л е ш к а (выглядывая из кухни, шепчет). Ушла? а?

В а с и л и с а (оборачивается к нему). Ты еще здесь?

В а с и л и с а. Я за порядком гляжу — понял? Это почему у вас до сей поры не метено? Я сколько раз приказывала, чтобы чисто было?

В а с и л и с а. Мне дела нет — кому! А вот если санитары придут да штраф наложат, я тогда... всех вас — вон!

В а с и л и с а. Чтобы соринки не было! (Идет в кухню. Насте.) Ты чего тут торчишь? Что рожа-то вспухла? Чего стоишь пнем? Мети пол! Наталью... видела? Была она тут?

Б у б н о в. Василий? Был... С Клещом она тут говорила, Наталья-то...

В а с и л и с а. Я тебя не спрашиваю — с кем! Грязь везде... грязища! Эх вы... свиньи! Чтобы было чисто... слышите! (Быстро уходит.)

Б у б н о в. Сколько в ней зверства, в бабе этой!

Н а с т я. Озвереешь в такой жизни... Привяжи всякого живого человека к такому мужу, как ее...

Б у б н о в. Ну, она не очень крепко привязана...

Б у б н о в. Всегда... К любовнику, видишь, пришла, а его нет...

Л у к а. Обидно, значит, стало. Охо-хо! Сколько это разного народа на земле распоряжается... и всякими страхами друг дружку стращает, а все порядка нет в жизни... и чистоты нет....

Б у б н о в. Все хотят порядка, да разума, нехватка. Однако же надо подмести... Настя!.. Ты бы занялась...

Н а с т я. Ну да, как же! Горничная я вам тут... (Помолчав.) Напьюсь вот я сегодня!.. так напьюсь!

Л у к а. С чего же это ты, девица, пить хочешь? Давеча ты плакала, теперь вот говоришь — напьюсь!

Н а с т я (вызывающе). А напьюсь — опять плакать буду... вот и все!

Л у к а. Да от какой причины, скажи? Ведь так, без причины, и прыщ не вскочит...

Так... Эхе-хе... господа люди! И что с вами будет?.. Ну-ка хоть я помету здесь. Где у вас метла?

Б у б н о в. Чего Василиса на Алешку бросилась?

Н а с т я. Он про нее говорил, что надоела она Ваське и что Васька бросить ее хочет... а Наташу взять себе... Уйду я отсюда... на другую квартиру.

Б у б н о в (спокойно). Ты везде лишняя... да и все люди на земле — лишние...

М е д в е д е в. В своем участке я должен всех знать... а тебя вот — не знаю...

Л у к а. Это оттого, дядя, что земля-то не вся в твоем участке поместилась... осталось маленько и опричь его... (Уходит в кухню.)

М е д в е д е в (подходя к Бубнову). Правильно, участок у меня невелик... хоть хуже всякого большого... Сейчас, перед тем как с дежурства смениться, сапожника Алешку в часть отвез... Лег, понимаешь, среди улицы, играет на гармонии и орет: ничего не хочу, ничего не желаю! Лошади тут ездят и вообще — движение... могут раздавить колесами и прочее... Буйный парнишка... Ну, сейчас я его и... представил. Очень любит беспорядок...

М-да... тут — разговор идет... насчет Васьки... ты не слыхал?

М е д в е д е в. Насчет Василисы, будто... не замечал?

М е д в е д е в. Так... вообще... Ты, может, знаешь, да врешь? Ведь все знают... (Строго.) Врать нельзя, брат...

М е д в е д е в. То-то!.. Ах, псы! Разговаривают: Васька с Василисой... дескать... а мне что? Я ей не отец, я — дядя... Зачем надо мной смеяться?..

Какой народ стал... надо всем смеется... А-а! Ты... пришла...

К в а ш н я. Разлюбезный мой гарнизон! Бубнов! Он опять на базаре приставал ко мне, чтобы венчаться...

Б у б н о в. Валяй... чего же? У него деньги есть, и кавалер он еще крепкий...

К в а ш н я. Ах ты, серый! Нет, ты меня за это мое, за больное место не тронь! Это, миленький, со мной было... замуж бабе выйти — все равно как зимой в прорубь прыгнуть: один раз сделала, — на всю жизнь памятно...

М е д в е д е в. Ты — погоди... мужья — они разные бывают.

К в а ш н я. Да я-то все одинакова! Как издох мой милый муженек, — ни дна бы ему ни покрышки, — так я целый день от радости одна просидела: сижу и все не верю счастью своему...

М е д в е д е в. Ежели тебя муж бил... зря — надо было в полицию жаловаться...

К в а ш н я. Я Богу жаловалась восемь лет, — не помогал!

М е д в е д е в. Теперь запрещено жен бить... теперь во всем — строгость и закон-порядок! Никого нельзя зря бить... бьют — для порядку...

Л у к а (вводит Анну). Ну вот и доползли... эх ты! И разве можно в таком слабом составе одной ходить? Где твоё место?

Л у к а. Бабочка совсем слабого состава... Идет по сеням, цепляется за стенки и — стонает... Пошто вы ее одну пущаете?

К в а ш н я. Не доглядели, простите, батюшка! А горничная ейная, видно, гулять ушла...

Л у к а. Ты вот — смеешься... разве можно человека эдак бросать? Он — каков ни есть — а всегда своей цены стоит...

М е д в е д е в. Надзор нужен! Вдруг — умрет? Канитель будет из этого... Следить надо!

М е д в е д е в. М-да... хоть я... еще не совсем ундер...

М е д в е д е в. И мне надо идти... Эх, служба! И зачем разнимают людей, когда они дерутся? Они и сами перестали бы... ведь устаешь драться... Давать бы им бить друг друга свободно, сколько каждому влезет.., стали бы меньше драться, потому побои-то помнили бы дольше...

Б у б н о в (слезая с нap). Ты начальству поговори насчет этого...

К о с т ы л е в (распахивая дверь, кричит). Абрам! Иди... Василиса Наташку... убивает... иди!

А н н а. Анной... Гляжу я на тебя... на отца ты похож моего... на батюшку... такой же ласковый... мягкий...

Л у к а. Мяли много, оттого и мягок... (Смеется дребезжащим смехом.)

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

_{Та же обстановка.

Вечер. На нарах около печи Сатин, Барон, Кривой Зоб и Татарин играют в карты. Клещ и Актер наблюдают за игрой. Бубнов на своих нарах играет в шашки с Медведевым. Лука сидит на табурете у постели Анны. Ночлежка освещена двумя лампами: одна висит на стене около играющих в карты, другая — на нарах Бубнова.}

Т а т а р и н. Еще раз играю, — больше не играю...

Б у б н о в. Зоб! Пой! (Запевает.) Солнце всходит и заходит...

К р и в о й З о б (подхватывает голос). А в тюрьме моей темно...

Т а т а р и н (Сатину). Мешай карта! Хорошо мешай! Знаем мы, какой-такой ты...

Б у б н о в и К р и в о й З о б (вместе). Дни и ночи часовые — э-эх! Стерегут мое окно...

А н н а. Побои... обиды... ничего кроме — не видела я... ничего не видела!

Т а т а р и н (грозя Сатину кулаком). Зачем карта прятать хочешь? Я вижу... э, ты!..

К р и в о й З о б. Брось, Асан! Все равно — они нас объегорят... Бубнов, заводи!

А н н а. Не помню — когда я сыта была... Над каждым куском хлеба тряслась... Всю жизнь мою дрожала... Мучилась... как бы больше другого не съесть... Всю жизнь в отрепьях ходила... всю мою несчастную жизнь... За что?

А к т е р (Кривому Зобу). Валетом ходи... валетом, черт!

К л е щ. Ишь, ишь как! Князь, бросай игру! Бросай, говорю!

Б а р о н. Гляди, Андрюшка, как бы я тебя не швырнул ко всем чертям!

Т а т а р и н. Сдавай еще раз! Кувшин ходил за вода, разбивал себя... и я тоже!

А н н а. Все думаю я: Господи! Неужто и на том свете мука мне назначена? Неужто и там?

Л у к а. Ничего не будет! Лежи, знай! Ничего! Отдохнешь там!.. Потерпи еще! Все, милая, терпят... всяк по-своему жизнь терпит... (Встает и уходит в кухню быстрыми шагами.)

Б у б н о в (запевает). Как хотите, стерегите...

Мне и хочется на волю... эх!
Цепь порвать я не могу...

Б а р о н (конфузясь). Ну... что же мне — в нос твой сунуть?

А к т е р (убедительно). Князь! Ты ошибся... никто, никогда...

С а т и н (собирая карты). Ты, Асан, отвяжись... Что мы — жулики, тебе известно. Стало быть, зачем играл?

Б а р о н. Проиграл два двугривенных, а шум делаешь на трешницу... еще князь!

К р и в о й З о б (благодушно). Чудак ты, Асан! Ты — пойми! Коли им честно жить начать, они в три дня с голоду издохнут...

Т а т а р и н. А мне какое дело! Надо честно жить!

К р и в о й З о б. Заладил! Идем чай пить лучше... Бубен! И-эх вы, цепи, мои цепи...

К р и в о й З о б. Идем, Асанка! (Уходит, напевая.) Не порвать мне, не разбить вас...

С а т и н (Барону, смеясь). Вы, ваше вашество, опять торжественно сели в лужу! Образованный человек, а карту передернуть не можете...

Б а р о н (разводя руками). Черт знает, как-ода...

А к т е р. Таланта нет... нет веры в себя... а без этого.., никогда, ничего...

М е д в е д е в. У меня одна дамка... а у тебя две... н-да!

Б у б н о в. И одна — не бедна, коли умна... ходи!

М е д в е д е в. Это не твое дело... понял? И молчи...

А к т е р. Три копейки мне... А впрочем, зачем мне нужно три копейки?

Л у к а (выходя из кухни). Ну, обыграли татарина? Водочку пить пойдете?

С а т и н. Посмотреть бы, каков ты есть пьяный!

А к т е р. Идем, старик... я тебе продекламирую куплеты...

А к т е р. Это — смешно... А иногда — грустно...

С а т и н. Ну, куплетист, идешь? (Уходит с Бароном.)

А к т е р. Иду... я догоню! Вот, например, старик, из одного стихотворения... начало я забыл... забыл! (Потирает лоб.)

Б у б н о в. Готово! Пропала твоя дамка... ходи!

А к т е р. Раньше, когда мой организм не был отравлен алкоголем, у меня, старик, была хорошая память... А теперь вот... кончено, брат! Все кончено для меня! Я всегда читал это стихотворение с большим успехом... гром аплодисментов! Ты... не знаешь, что такое аплодисменты... это, брат, как... водка!.. Бывало, выйду, встану вот так...(Становится в позу.) Встану... и... (Молчит.) Ничего не помню... ни слова... не помню! Любимое стихотворение... плохо это, старик?

Л у к а. Да уж чего хорошего, коли любимое забыл? В любимом — вся душа...

А к т е р. Пропил я душу, старик... я, брат, погиб... А почему — погиб? Веры у меня не было... Кончен я...

Л у к а. Ну, чего? Ты... лечись! От пьянства нынче лечат, слышь! Бесплатно, браток, лечат... такая уж лечебница устроена для пьяниц... чтобы,, значит, даром их лечить... Признали, видишь, что пьяница — тоже человек... и даже — рады, когда он лечиться желает! Ну-ка вот, валяй! Иди...

Л у к а. А это... в одном городе... как его? Название у него эдакое... Да я тебе город назову!.. Ты только вот чего: ты пока готовься! Воздержись... возьми себя в руки и — терпи... А потом — вылечишься... и начнешь жить снова... хорошо, брат, снова-то! Ну, решай... в два приема...

А к т е р (улыбаясь). Снова... сначала... Это — хорошо... Н-да... Снова? (Смеется.) Ну... да! Я могу?! Ведь могу, а?

Л у к а. А чего? Человек — все может... лишь бы захотел...

А к т е р (вдруг, как бы проснувшись). Ты — чудак! Прощай пока! (Свистит.) Старичок... прощай... (Уходит.)

К л е щ (негромко). Ничего... (Медленно идет к двери в сени, несколько секунд стоит пред ней u — уходит.)

Л у к а (проводив его взглядов). Тяжело мужику-то твоему...

Б у б н о в. У жены моей — любовник был; ловко, бывало, в шашки играл, шельма...

А н н а. Дедушка! Говори со мной, милый... Тошно мне...

Л у к а. Это ничего! Это — перед смертью... голубка. Ничего, милая! Ты — надейся... Вот, значит, помрешь, и будет тебе спокойно... ничего больше не надо будет, и бояться — нечего! Тишина, спокой... лежи себе! Смерть — она все успокаивает... она для нас ласковая... Помрешь — отдохнешь, говорится... верно это, милая! Потому — где здесь отдохнуть человеку?

Л у к а. Ничего не будет! Ничего! Ты — верь! Спокой и — больше ничего! Призовут тебя к Господу и скажут: Господи, погляди-ка, вот пришла раба твоя, Анна...

М е д в е д е в (строго). А ты почему знаешь, что там скажут? Эй, ты...

М е д в е д е в (примирительно). М... да! Ну... твое дело... Хоша... я еще не совсем... ундер...

Л у к а. А Господь — взглянет на тебя кротко-ласково и скажет: знаю я Анну эту! Ну, скажет, отведите ее, Анну, в рай! Пусть успокоится... знаю я, жила она — очень трудно... очень устала... Дайте покой Анне...

А н н а (задыхаясь). Дедушка... милый ты... кабы так! Кабы... покой бы... не чувствовать бы ничего...

Л у к а. Не будешь! Ничего не будет! Ты — верь! Ты — с радостью помирай, без тревоги... Смерть, я те говорю, она нам — как мать малым детям...

А н н а. Ну... еще немножко... пожить бы... немножко! Коли там муки не будет... здесь можно потерпеть... можно!

П е п е л (вставая). Верно... а может, и — не верно!

М е д в е д е в. Зря орешь, вот что! Человек должен вести себя смирно...

Л у к а (Пеплу, негромко). Слышь, — не кричи! Тут — женщина помирает... уж губы у нее землей обметало... не мешай!

П е п е л. Тебе, дед, изволь, — уважу! Ты, брат, молодец! Врешь ты хорошо... сказки говоришь приятно! Ври, ничего... мало, брат, приятного на свете!

Б у б н о в. Кашлять, значит, перестанет... Кашляла она очень беспокойно... Двух беру!

П е п е л. Нет, ты скажи: сильно ее Василиса избила?

М е д в е д е в. И это дело не твое! Это — семейное дело... А ты — кто таков?

П е п е л. Кто бы я ни был, а... захочу, и не видать вам больше Наташки!

М е д в е д е в (бросая игру). Ты — что говоришь? Ты — про кого это? Племянница моя чтобы... ах, вор!

М е д в е д е в. Погоди! Я — поймаю... я — скоро...

П е п е л. А поймаешь, — на горе всему вашему гнезду. Ты думаешь — я молчать буду перед следователем? Жди от волка толка! Скросят: кто меня на воровство подбил и место указал? Мишка Костылев с женой! Кто краденое принял? Мишка Костылев с женой!

П е п е л. Поверят, потому — правда! И тебя еще запутаю... ха! Погублю всех вас, черти, — увидишь!

М е д в е д е в (теряясь). Врешь! И... врешь! И... что я тебе худого сделал? Пес ты бешеный...

М е д в е д е в (Луке). Ты... чего каркаешь? Твое тут — какое дело? Тут — семейное дело!

Б у б н о в (Луке). Отстань! Не для нас с тобой петли вяжут.

Л у к а (смиренно). Я ведь — ничего! Я только говорю, что, если кто кому хорошего не сделал, тот п худо поступил...

М е д в е д е в (не поняв). То-то! Мы тут... все друг друга знаем... а ты — кто такой? (Сердито, фыркая, быстро уходит.)

Л у к а. Рассердился кавалер... охо-хо, дела у вас, братцы, смотрю я... путаные дела!

Б у б н о в. Дуришь ты, Василий. Чего-то храбрости у тебя много завелось... гляди — храбрость у места, когда в лес по грибы идешь... а здесь она — ни к чему... Они тебе живо голову свернут...

П е п е л. Н-ну, нет! Нас, ярославских, голыми руками не сразу возьмешь... Ежели война — будем воевать...

Л у к а. А в самом деле, отойти бы тебе, парень, прочь с этого места...

П е п е л. Эге! Нет, уж я погожу, когда пошлют меня в Сибирь эту на казенный счет...

Л у к а. А ты слушай — иди-ка! Там ты себе можешь путь найти... Там таких — надобно!

П е п е л. Мой путь — обозначен мне! Родитель всю жизнь в тюрьмах сидел и мне тоже заказал... Я когда маленький был, так уж в ту пору меня звали вор, воров сын...

Л у к а. А хорошая сторона — Сибирь! Золотая сторона! Кто в силе да в разуме, тому там — как огурцу в парнике!

П е п е л. Во всем... Там у тебя хорошо, здесь хорошо... ведь — врешь! На что?

Л у к а. А ты мне — поверь, да поди сам погляди... Спасибо скажешь... Чего ты тут трешься? И... чего тебе правда больно нужна... подумай-ка! Она, правда-то, может, обух для тебя...

Б у б н о в. И чего вы оба мелете? Не пойму... Какой тебе, Васька правды надо? И зачем? Знаешь ты правду про себя... да и все ее знают...

П е п е л. Погоди, не каркай! Пусть он мне скажет... слушай, старик: Бог есть?

Б у б н о в. Люди все живут... как щепки по реке плывут... строят дом... а щепки — прочь...

Л у к а (негромко). Коли веришь, — есть; не веришь, — нет... Во что веришь, то и есть...

Б у б н о в. Пойду, чаю попью... идемте в трактир? Эй!..

Б у б н о в. Ну, я один... (Идет к двери и встречается с Василисой.)

П е п е л. Стало быть... ты... Василиса (Бубнову). Настасья — дома?

В а с и л и с а (направляясь к двери в комнату Пепла). Василий! У меня к тебе дело есть...

П е п е л. Скушно мне... надоела мне вся эта канитель...

В а с и л и с а. Что же говорить? Насильно мил не будешь... и не в моём это характере милости просить... Спасибо тебе за правду...

В а с и л и с а. А что надоела я тебе... али это не правда?

(Подвизаясь к нему.) Что глядишь? Не узнаешь?

...а никогда не лежало у меня сердце к тебе... И жил я с тобой, и всё... а никогда ты не нравилась мне...

П е п е л. Ну, не о чем нам говорить! Не о чем... иди от меня...

П е п е л. Не твое дело... И приглянулась — в свахи тебя не позову...

В а с и л и с а (значительно). А напрасно... Может, я бы и сосватала...

В а с и л и с а. Ты знаешь... что притворяться? Василий... я — человек прямой... (Тише.) Скрывать не буду... ты меня обидел... Ни за что ни про что — как плетью хлестнул... Говорил — любишь... и вдруг...

П е п е л. Вовсе не вдруг... я давно... души в тебе нет, баба... В женщине — душа должна быть... мы — звери... нам надо... надо нас — приучать... а ты — к чему меня приучила?..

В а с и л и с а. Что было — того нет... Я знаю — человек сам в себе не волен... Не любишь больше... ладно! Так тому и быть...

П е п е л. Ну, значит, и — шабаш! Разошлись смирно, без скандала... и хорошо!

В а с и л и с а. Нет, погоди! Все-таки... когда я с тобой жила... я все дожидалась, что ты мне поможешь из омута. этого выбраться... освободишь меня от мужа, от дяди... от всей этой жизни... И, может, я не тебя, Вася, любила... а... надежду мою, думу эту любила в тебе... Понимаешь? Ждала я, что вытащишь ты меня...

П е п е л. Ты — не гвоздь, я — не клещи... Я сам думал, что ты, как умная... ведь ты умная... ты — ловкая!

В а с и л и с а (близко наклоняясь к нему). Вася! давай... поможем друг другу...

В а с и л и с а (тихо, сильно). Сестра... тебе нравится, я знаю...

П е п е л. За то ты и бьешь ее зверски! Смотри, Васка! Ее — не тронь...

В а с и л и с а. Погоди! Не горячись! Можно все сделать тихо, по-хорошему... Хочешь — женись на ней? И я тебе еще денег дам... целковых... триста! Больше соберу — больше дам...

П е п е л (отодвигаясь). Постой... как это? За что?

В а с и л и с а. Освободи меня... от мужа! Сними с меня петлю эту...

П е п е л (тихо свистит). Вон что-о! Ого-го! Это — ты ловко придумала... мужа, значит, в гроб, любовника — на каторгу, а сама...

В а с и л и с а. Вася! Зачем — каторга? Ты — не сам... через товарищей! Да если и сам, кто узнает? Наталья — подумай! Деньги будут... уедешь куда-нибудь... меня навек освободишь... и что сестры около меня не будет — это хорошо для нее. Видеть мне ее — трудно... злоблюсь я на нее за тебя... и сдержаться не могу... мучаю девку, бью ее... так — бью... что сама плачу от жалости к ней... А — бью. И — буду бить!

П е п е л. Зверь! Хвастаешься зверством своим?

В а с и л и с а. Не хвастаюсь — правду говорю. Подумай, Вася... Ты два раза из-за мужа моего в тюрьме сидел... из-за его жадности... Он в меня, как клоп, впился... четыре года сосет! А какой он мне муж? Наташку теснит, измывается над ней, нищая, говорит! И для всех он — яд...

В а с и л и с а. В речах моих — все ясно... Только глупый не поймет, чего я хочу...

В а с и л и с а. Подумай! (Видит мужа.) Ты — что? За мной?

К о с т ы л е в. Это я... я! А вы тут... одни? А-а... Вы — разговаривали? (Вдруг топает ногами и громко визжит.) Васка... поганая! Нищая... шкура! (Пугается своего крика, встреченного молчанием и неподвижностью.) Прости, Господи... опять ты меня, Василиса, во грех ввела... Я тебя ищу везде... (Взвизгивая.) Спать пора! Масла в лампады забыла налить... у, ты! Нищая... свинья... (Дрожащими руками машет на нее.)

К о с т ы л е в (кричит). Я — хозяин! Сам пошел, да! Вор...

П е п е л (вспрыгнув на нары). Кто это... кто на печи?

Л у к а (спокойно). Я... я самый... о, Господи Исусе Хрясте!

П е п е л (затворяет дверь в сени, ищет запора и не находит). А, черти... Старик, слезай?

Л у к а. В сенях, браточек, мне, старику, холодно...

Л у к а. А — слышал! Как не слышать? Али я — глухой? Ax, парень, счастье тебе идет... Вот идет счастье!

П е п е л (подозрительно). Какое счастье? В чем?

Л у к а. Затем, значит, что — жарко мне стало... па твое сиротское счастье... И опять же, смекнул я, как бы, мол, парень-то не ошибся... не придушил бы старичка-то...

Л у к а. Что мудреного? Ничего нет трудного... Часто эдак-то ошибаются...

П е п е л (улыбаясь). Ты — что? Сам, что ли, ошибся однажды?

Л у к а. Парень! Слушай-ка, что я тебе скажу: бабу эту — прочь надо! Ты ее — ни-ни! — до себя не допускай... Мужа — она и сама со света сживет, да еще половчее тебя, да! Ты ее, дьяволицу, не слушай... Гляди — какой я? Лысый... А отчего? Он этих вот самых разных баб... Я их, баб-то, может, больше знал, чем волос на голове было... А эта Василиса — она... хуже черемиса!

П е п е л. Не понимаю я... спасибо тебе сказать, или ты... тоже...

Л у к а. Ты — не говори! Лучше моего не скажешь! Ты слушай: которая тут тебе нравится, бери ее под руку, да отсюда — шагом марш! — уходи! Прочь уходи...

П е п е л (угрюмо). Не поймешь людей! Которые — добрые, которые — злые?.. Ничего не понятно...

Л у к а. Чего там понимать? Всяко живет человек..? как сердце налажено, так н живет... сегодня — добрый, завтра — злой... А коли девка эта за душу тебя задела всурьез... уйди с ней отсюда, и кончено... А то — один иди... Ты — молодой, успеешь бабой обзавестись...

П е п е л (берет его за плечо). Нет, ты скажи — зачем ты все это...

Л у к а. Погоди-ка, пусти... Погляжу я на Анну... чего-то она хрипела больнее. (Идет к постели Анны, открывает полог, смотрит, трогает рукой.)

Исусе Христе, многомилостивый! Дух новопреставленной рабы твоей Анны с миром прими...

П е п е л (тихо). Умерла?.. (Не подходя, вытягивается и смотрит на кровать.)

П е п е л (вздрагивая). Не люблю покойников...

Л у к а (идет к двери). За что их любить?.. Любить — живых надо... живых...

А к т е р (останавливается, не затворяя двери, на пороге и, придерживаясь руками за косяки, кричит). Старик, эй! Ты где? Я — вспомнил... слушай. (Шатаясь, делает два шага вперед и, принимая позу, читает.)

Господа! Если к правде святой
Мир дорогу найти не умеет, —
Честь безумцу, который навеет
Человечеству сон золотой!

Если б завтра земли нашей путь
Осветить наше солнце забыло,
Завтра ж целый бы мир осветила
Мысль безумца какого-нибудь...

А к т е р (оборачиваясь к ней). А-а, это ты? А — где старичок... милый старикашка? Здесь, по-видимому, — никого нет... Наташа, прощай! Прощай... да!

Н а т а ш а (входя). Не здоровался, а прощаешься...

А к т е р (загораживая ей дорогу). Я — уезжаю, ухожу... Настанет весна — и меня больше нет...

А к т е р. Искать город — лечиться... Ты — тоже уходи... Офелия... иди в монастырь... Понимаешь — есть лечебница для организмов... для пьяниц... Превосходная лечебница... Мрамор... мраморный пол! Свет... чистота, пища... всё — даром! И мраморный пол, да! Я ее найду, вылечусь и... снова буду... Я на пути к возрожденью... как сказал... король... Лир! Наташа... по сцене мое имя Сверчков-Заволжский... никто этого не знает, никто! Нет у меня здесь имени... Понимаешь ли ты, как это обидно — потерять имя? Даже собаки имеют клички...

Б у б н о в. Кашлять перестала, значит. (Идет к постели Анны, смотрит, идет на свое место.) Надо Клещу сказать... это — его дело...

А к т е р. Я иду... скажу... потеряла имя!.. (Уходит.)

Н а т а ш а (посреди комнаты). Вот и я... когда-нибудь так же... в подвале... забитая...

Б у б н о в (расстилая на своих нарах какое-то тряпье). Чего? Ты чего бормочешь?

Б у б н о в. Ваську ждешь? Гляди — сломит тебе голову Васька...

Н а т а ш а. А не все равно — кто сломит? Уж пускай лучше он...

Н а т а ш а. Ведь вот... хорошо, что она умерла, а жалко... Господи!.. Зачем жил человек?

Б у б н о в. Все так: родятся, поживут, умирают. И я помру... и ты... Чего жалеть?

К р и в о й З о б. Слышали... царство небесное, коли померла...

Т а т а р и н (Клещу). Надо вон тащить! Сени надо тащить! Здесь — мертвый — нельзя, здесь — живой спать будет...

К р и в о й З о б (Татарину). Ты думаешь — дух пойдет? От нее духа не будет... она вся еще живая высохла...

Н а т а ш а. Господи! Хоть бы пожалели... хоть бы кто слово сказал какое-нибудь! Эх вы...

Л у к а. Ты, девушка, не обижайся... ничего! Где им... куда нам — мертвых жалеть? Э, милая! Живых — не жалеем... сами себя пожалеть-то не можем... где тут!

Б у б н о в (зевая). И опять же — смерть слова не боится!.. Болезнь — боится слова, а смерть — нет!

К р и в о й З о б. Полицию — это обязательно! Клещ! Полиции заявил?

К л е щ. Нет... Хоронить надо... а у меня сорок копеек всего...

К р и в о й З о б. Ну, на такой случай — займи... а то мы соберем... кто пятак, кто — сколько может... А полиции заяви... скорее! А то она подумает — убил ты бабу... или что... (Идет к нарам и собирается лечь рядом с Татарином.)

Н а т а ш а (отходя к нарам Бубнова). Вот... будет она мне сниться теперь... мне всегда покойники снятся... боюсь идти одна... в сенях — темно...

Л у к аа (следуя за ней). Ты — живых опасайся... вот что я скажу...

К р и в о й З о б. Охо-хо-о! Асан! Скоро весна, друг... тепло нам жить будет! Теперь уж в деревнях мужики сохи, бороны чинят... пахать налаживаются... н-да! А мы... Асан?.. Дрыхнет уж, Магомет окаянный...

К л е щ (стоит посредине ночлежки и тупо смотрит пред собой). Чего же мне теперь делать?

К р и в о й З о б. Ложись да спи... только и всего...

А к т е р (кричит). Старик! Сюда, мой верный Кент...

А к т е р. Кончено" и решено! Старик, где город... где ты?

С а т и н. Фата-моргана! Наврал тебе старик... Ничего нет! Нет городов, нет людей... ничего нет!

Т а т а р и н (вскакивая). Где хозяин? Хозяину иду! Нельзя спать — нельзя деньги брать... Мертвые... пьяные... (Быстро уходит.)

Б у б н о в (сонным голосом). Ложись, ребята, не шуми... ночью — спать надо!

А к т е р. Да... здесь — ага! Мертвец... "Наши сети притащили мертвеца"... стихотворение... Б-беранжера!

С а т и н (кричит). Мертвецы — не слышат! Мертвецы не чувствуют... Кричи... реви... мертвецы не слышат!..

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

_{"Пустырь" — засоренное разным хламом и заросшее бурьяном дворовое место. В глубине его — высокий кирпичный брандмауер. Он закрывает небо. Около него — кусты бузины. Направо — темная, бревенчатая стена какой-то надворной постройки: сарая или конюшни. А налево — серая, покрытая остатками штукатурки стена того дома, в котором помещается ночлежка Костылевых. Она стоит наискось, так что ее задний угол выходит почти на средину пустыря. Между ею и красной стеной — узкий проход. В серой стене два окна: одно — в уровень с землей, другое — аршина на два выше и ближе к брандмауеру. У этой стены лежат розвальни кверху полозьями и обрубок бревна, длиною аршина в четыре. Направо у стены — куча старых досок, брусьев. Вечер, заходит солнце, освещая брандмауер красноватым светом. Ранняя весна, недавно стаял снег. Черные сучья бузины еще без почек. На бревне сидят рядом Наташа и Настя. На дровнях — Лука и Барон. Клещ лежит на куче дерева у правой стены. В окне у земли — рожа Бубнова.}

Н а с т я (закрыв глаза и качая головой в такт словам, певуче рассказывает). Вот приходит он ночью в сад, в беседку, как мы уговорились... а уж я его давно жду и дрожу от страха и горя. Он тоже дрожит весь и — белый как мел, а в руках у него леворверт...

Н а т а ш а (грызет семечки). Ишь! Видно, правду говорят, что студенты — отчаянные...

Н а с т я. И говорит он мне страшным голосом: "Драгоценная моя любовь..."

Б а р о н. Погоди! Не любо — не слушай, а врать не мешай... Дальше!

Н а с т я. "Ненаглядная, говорит, моя любовь! Родители, говорит, согласия своего не дают, чтобы я венчался с тобой... и грозят меня навеки проклясть за любовь к тебе. Ну и должен, говорит, я от этого лишить себя жизни..." А леворверт у него — агромадный и заряжен десятью пулями... "Прощай, говорит, любезная подруга моего сердца! — решился я бесповоротно... жить без тебя — никак не могу". И отвечала я ему: "Незабвенный друг мой... Рауль..."

Б а р о н (хохочет). Настька! Да ведь... ведь прошлый раз — Гастон был!

Н а с т я (вскакивая). Молчите... несчастные! Ах... бродячие собаки! Разве... разве вы можете понимать... любовь? Настоящую любовь? А у меня — была она... настоящая! (Барону.) Ты! Ничтожный!.. Образованный ты человек... говоришь — лежа кофей пил...

Л у к а. А вы — погоди-ите! Вы — не мешайте! Уважьте человеку... не в слове — дело, а — почему слово говорится? — вот в чем дело! Рассказывай, девушка, ничего!

Б у б н о в. Раскрашивай, ворона, перья... валяй!

Н а т а ш а. Не слушай их... что они? Они — из зависти это... про себя пм сказать нечего...

Н а с т я (снова садится). Не хочу больше! Не буду говорить... Коли они не верят... коли смеются... (Вдруг, прерывая речь, молчит несколько секунд и, вновь закрыв глаза, продолжает горячо и громко, помахивая рукой в такт речи и точно вслушиваясь в отдаленную музыку.) И вот — отвечаю я ему: "Радость жизни моей! Месяц ты мой ясный! И мне без тебя тож,е вовсе невозможно жить на свете... потому как люблю я тебя безумно и буду любить, пока сердце бьется во груди моей! Но, говорю, не лишай себя молодой твоей жизни... как нужна она дорогим твоим родителям, для которых ты — вся их радость... брось меня! Пусть лучше я пропаду... от тоски по тебе, жизнь моя... я — одна... я — таковская! Пускай уж я... погибаю, — все равно! Я — никуда не гожусь... и нет мне ничего... нет ничего..." (Закрывает лицо руками и беззвучно плачет.)

Н а т а ш а (отвертываясь в сторону, негромко). Не плачь... не надо!

Б а р о н (тоже смеется). Дедка! Ты думаешь — это правда? Это все из книжки "Роковая любовь"... Все это — ерунда! Брось ее!..

Н а т а ш а. А тебе что? Ты! Молчи уж... коли Бог убил...

Н а с т я (яростно). Пропащая душа! Пустой человек! Где у тебя — душа?

Л у к а (берет Настю за руку). Уйдем, милая! ничего... не сердись! Я — знаю... Я — верю! Твоя правда, а но ихняя... Коли ты веришь, была у тебя настоящая любовь... значит — была она! Была! А на него — не сердись, на сожителя-то... Он... может, и впрямь из зависти смеется... у него, может, вовсе не было настоящего-то... ничего не было! Пойдем-ка!..

Н а с т я (крепко прижимая руки ко груди). Дедушка! Ей-Богу... было это! Все было!.. Студент он... француз был... Гастошей звали... с черной бородкой... в лаковых сапогах ходил... разрази меня гром на этом месте! И так он меня любил... так любил!

Л у к а. Я — знаю! Ничего! Я верю! В лаковых сапогах, говоришь? А-яй-ай! Ну — и ты его тоже — любила?

Б а р о н. Ну и глупа же эта девица... добрая, но... глупа — нестерпимо!

Б у б н о в. И чего это... человек врать так любит? Всегда — как перед следователем стоит... право!

Н а т а ш а. Видно, вранье-то... приятнее правды... Я — тоже...

Н а т а ш а (смущенно улыбаясь). Так... Вот, думаю, завтра... приедет кто-то... кто-нибудь... особенный... Или — случится что-нибудь... тоже — небывалое... Подолгу жду... всегда — жду... А так... на самом деле — чего можно ждать?

Б а р о н (с усмешкой). Нечего ждать... Я — ничего не жду! Все уже... было! Прошло... кончено!.. Дальше!

Н а т а ш а. А то — воображу себе, что завтра я... скоропостижно помру... И станет от этого — жутко... Летом хорошо воображать про смерть... грозы бывают летом... всегда может грозой убить...

Б а р о н. Нехорошо тебе жить... эта сестра твоя... дьявольский характер!

Н а т а ш а. А кому — хорошо жить? Всем плохо... я вижу...

К л е щ (до этой поры неподвижный и безучастный — вдруг вскакивает). Всем? Врешь! Не всем! Кабы — всем-пускай! Тогда — не обидно... да!

Б у б н о в. Что тебя — черт боднул? Ишь ты... взвыл — как!

Б а р о н. А... надо мне к Настёнке мириться идти... не помиришься — на выпивку не даст...

Б у б н о в. Мм... Любят врать люди... Ну, Настька — дело понятное! Она привыкла рожу себе подкрашивать... вот и душу хочет подкрасить... румянец на душу наводит... А... другие — зачем? Вот — Лука, примерно... много он врет... и без всякой пользы для себя... Старик уж... Зачем бы ему?

Б а р о н (усмехаясь, отходит). У всех людей — души серенькие... все подрумяниться желают...

Л у к а (выходит из-за угла). Ты, барин, зачем девку тревожишь? Ты бы не мешал ей... пускай плачет-забавляется... Она ведь для своего удовольствия слезы льет — чем тебе ото вредно?

Б а р о н. Глупо, старик! Надоела она... Сегодня — Рауль, завтра — Гастон... а всегда одно и то же! Впрочем — я иду мириться с ней... (Уходит.)

Л у к а. Поди-ка, вот... приласкай! Человека приласкать — никогда не вредно...

Н а т а ш а. Добрый ты, дедушка... Отчего ты — такой добрый?

Л у к а. Добрый, говоришь? Ну... и ладно, коли так... да!

Надо, девушка, кому-нибудь и добрым быть... жалеть людей надо! Христос-от всех жалел и нам так велел... Я те скажу — вовремя человека пожалеть... хорошо бывает! Вот, примерно, служил я сторожем на даче... у инженера одного под Томском городом... Ну, ладно! В лесу дача стояла, место — глухое... а зима была, и — один я, на даче-то... Славно — хорошо! Только раз — слышу — лезут!

Л у к а. Они. Лезут, значит, да!.. Взял я ружьишко, вышел... Гляжу — двое... открывают окно — и так занялись делом, что меня и не видят. Я им кричу: ах вы!., пошли прочь!.. А они, значит, на меня с топором... Я их упреждаю — отстаньте, мол! А то сейчас — стрелю!.. Да ружьишко-то то на одного, то на другого и навожу. Они — на коленки пали: дескать, — пусти! Ну, а я уж того... осердился... за топор-то, знаешь! Говорю — я вас, лешие, прогонял, не шли... а теперь, говорю, ломай ветки один который-нибудь! Наломали они. Теперь, приказываю, один — ложись, а другой — пори его! Так они, по моему приказу, и выпороли дружка дружку. А как выпоролись они... и говорят мне — дедушка, говорят, дай хлебца Христа ради! Идем, говорят, не жрамши. Вот те и воры, милая (смеется)... вот те и с топором! Да... Хорошие мужики оба... Я говорю им: вы бы, лешие, прямо бы хлеба просили. А они — надоело, говорят... просишь-просишь, а никто не дает... обидно!.. Так они у меня всю зиму и жили. Один, — Степаном звать, — возьмет, бывало, ружьишко и закатится в лес... А другой — Яков был, все хворал, кашлял все... Втроем, значит, мы дачу-то и стерегли. Пришла весна — прощай, говорят, дедушка! И ушли... в Россию побрели...

Л у к а. Действительно — так, — беглые... с поселенья ушли... Хорошие мужики!.. Не пожалей я их — они бы, может, убили меня... али еще что... А потом — суд, да тюрьма, да Сибирь... что толку? Тюрьма — добру не научит, и Сибирь не научит... а человек — научит... да! Человек — может добру научить... очень просто!

Б у б н о в. Мм-да!.. А я вот... не умею врать! Зачем? По-моему — вали всю правду, как она есть! Чего стесняться?

К л е щ (вдруг снова вскакивает, как обожженный, и кричит). Какая — правда? Где — правда? (Треплет руками лохмотья на себе.) Вот — правда! Работы нет... силы. нет! Вот — правда! Пристанища... пристанища нету! Издыхать надо... вот она, правда! Дьявол! На... на что мне она — правда? Дай вздохнуть... вздохнуть дай! Чем я виноват?.. За что мне — правду? Жить — дьявел — жить нельзя... вот она — правда!..

К л е щ (дрожит от возбуждения). Говорите тут — пра-авда! Ты, старик, утешаешь всех... Я тебе скажу... ненавижу я всех! И эту правду... будь она, окаянная, проклята! Понял? Пойми! Будь она — проклята! (Бежит за угол, оглядываясь.)

Л у к а. Ай-яй-ай! Как встревожился человек... И куда побежал?

Б у б н о в. Здорово пущено! Как в театре разыграл... Бывает это, частенько... Не привык еще и жизни-то...

П е п е л (медленно выходит из-за угла). Мир честной компании! Что, Лука, старец лукавый, всё истории рассказываешь?

П е п е л. Это Клещ, что ли? Чего он? Бежит как ошпаренный...

Л у к а. Побежишь, если этак... к сердцу подступит...

П е п е л (садится). Не люблю его... больно он зол да горд. (Передразнивая Клеща.) "Я — рабочий человек". И — все его ниже будто... Работай, коли нравится... чем же гордиться тут? Ежели людей по работе ценить... тогда лошадь лучше всякого человека... возит и — молчит! Наташа! Твои — дома?

Н а т а ш а. На кладбище ушли... потом — ко всенощной хотели...

П е п е л. То-то, я гляжу, свободна ты... редкость!

Л у к а (задумчиво, Бубнову). Вот... ты говоришь — правда... Она, правда-то, — не всегда по недугу человеку... ые всегда правдой душу вылечишь... Был, примерно, такой случай: знал я одного человека, который в праведную землю верил...

Л у к а. В праведную землю. Должна, говорил, быть на свете праведная земля... в той, дескать, земле — особью люди населяют... хорошие люди! друг дружку они уважают, друг дружке — завсяко-просто — помогают... и все у них славно-хорошо! И вот человек все собирался идти... праведную эту землю искать. Был он — бедный, жил — плохо... и, когда приходилось ему так уж трудно, что хоть ложись да помирай, — духа он не терял, а все, бывало, усмехался только да высказывал: "Ничего! потерплю! Еще несколько — пожду... а потом — брошу всю эту жизнь и — уйду в праведную землю...". Одна у него радость была — земля эта...

Л у к а. И вот в это место — в Сибири дело-то было — прислали ссыльного, ученого... с книгами, с планами он, ученый-то, и со всякими штуками... Человек и говорит ученому: "Покажи ты мне, сделай милость, где лежит праведная земля и как туда дорога?" Сейчас это ученый книги раскрыл, планы разложил... глядел-глядел — нет нигде праведной земли! Всё верно, все земли показаны, а праведной — нет!..

Л у к а. Человек — не верит... Должна, говорит, быть... ищи лучше! А то, говорит, книги и планы твои — ни к чему, если праведной земли нет... Ученый — в обиду. Мои, говорит, планы самые верные, а праведной земли вовсе нигде нет. Ну, тут и человек рассердился — как так? Жил-жил, терпел-терпел и все верил — есть! а по планам выходит — нету! Грабеж!.. И говорит он ученому: "Ах ты... сволочь эдакой! Подлец ты, а не ученый..." Да в ухо ему — раз! Да еще!.. (Помолчав.) А после того пошел домой — и удавился!..

П е п е л (негромко). Ч-черт те возьми... история — невеселая...

П е п е л. Н-да... вот те и праведная земля... не оказалось, значит...

Б у б н о в. Всё — выдумки... тоже! Хо-хо! Праведная земля! Туда же! Хо-хо-хо! (Исчезает из окна.)

Л у к а (кивая головой на окно Бубнова). Смеется! Эхе-хе...

Ну, ребята!.. живите богато! Уйду скоро от вас...

Л у к а. В хохлы... Слыхал я — открыли там новую веру... поглядеть надо... да!.. Всё ищут люди, всё хотят — как лучше... дай им, Господи, терпенья!

Л у к а. Люди-то? Они — найдут! Кто ищет — найдет... Кто крепко хочет — найдет!

Н а т а ш а. Кабы нашли что-нибудь... придумали бы получше что...

Л у к а. Они — придумают! Помогать только надо им, девонька... уважать надо...

Н а т а ш а. Как я помогу? Я сама... без помощи...

П е п е л (решительно). Опять я... снова я буду говорить с тобой... Наташа... Вот — при нем... он — все знает... Иди... со мной!

П е п е л. Я сказал — брошу воровство! Ей-Богу — брошу! Коли сказал — сделаю! Я — грамотный... буду работать... Вот он говорит — в Сибирь-то па своей воле надо идти... Едем туда, ну?.. Ты думаешь — моя жизнь не претит мне? Эх, Наташа! Я знаю... вижу!.. Я утешаю себя. тем, что другие побольше моего воруют, да в чести живут... только это мне не помогает! Это... не то! Я — не каюсь... в совесть я не верю... Но — я одно чувствую: надо жить... иначе! Лучше надо жить! Надо так жить... чтобы самому себя можно мне было уважать...

Л у к а. Верно, милый! Дай тебе Господи... помоги тебе Христос! Верно: человек должен уважать себя...

П е п е л. Я — сызмалетства — вор... все, всегда говорили мне: вор Васька, воров сын Васька! Ага? Так? Ну — нате! Вот — я вор!.. Ты пойми: я, может быть, со зла вор-то... оттого я вор, что другим именем никто, никогда не догадался назвать меня... Назови ты... Наташа, ну?

Н а т а ш а (грустно). Не верю я как-то... никаким словам... И беспокойно мне сегодня... сердце щемит... будто жду я чего-то. Напрасно ты, Василий разговор этот сегодня завел...

Н а т а ш а. И что же я с тобой пойду? Ведь... любить тебя... не очень я люблю... Иной раз — нравишься ты мне... а когда — глядеть на тебя тошно... Видно — не люблю я тебя... когда любят — плохого в любимом не видят... а я — вижу...

П е п е л. Полюбишь — не бойся! Я тебя приучу к себе... ты только согласись! Больше года я смотрел на тебя... вижу, ты девица строгая... хорошая... надежный человек... очень полюбил тебя!..

Н а т а ш а. Так. Меня — полюбил, а сестру мою...

П е п е л (смущенно). Ну, что она? Мало ли... эдаких-то.

Л у к а. Ты... ничего, девушка! Хлеба нету, — лебеду едят... если хлебушка-то нету...

П е п е л (угрюмо). Ты... пожалей меня! Несладко живу... волчья жизнь — мало радует... Как в трясине тону... за что ни схватишься... все — гнилое... все — не держит... Сестра твоя... я думал, она... не то... Ежели бы она... не жадная до денег была — я бы ее ради... на все пошел!.. Лишь бы она — вся моя была... Ну, ей другого надо... ей — денег надо... и воли надо... а воля ей — чтобы развратничать. Она — помочь мне не может... А ты — как молодая елочка — и колешься, а сдержишь...

Л у к а. И я скажу — иди за него, девонька, иди! Он — парень ничего, хороший! Ты только почаще напоминай ему, что он хороший парень, чтобы он, значит, не забывал про это! Он тебе — поверит... Ты только поговаривай ему: "Вася, мол, ты — хороший человек... не забывай!" Ты подумай, милая, куда тебе идти окроме-то? Сестра у тебя — зверь злой... про мужа про ее — и сказать нечего: хуже всяких слов старик... и вся эта здешняя жизнь... куда тебе идти? А парень — крепкий...

Н а т а ш аа. Идти некуда... я знаю... думала... Только вот... не верю я никому... А идти мне — некуда...

П е п е л. Одна дорога... ну, на эту дорогу я не допущу... Лучше убью...

Н а т а ш а (улыбаясь). Вот... еще не жена я тебе, а уж хочешь убить.

П е п е л (обнимает ее). Брось, Наташа! Все равно!..

Н а т а ш а (прижимаясь к нему). Ну... одно я тебе скажу, Василий... вот как перед Богом говорю! — как только ты меня первый раз ударишь... или иначе обидишь... я — себя не пожалею... или сама удавлюсь, или...

П е п е л. Пускай у меня рука отсохнет, коли я тебя трону!..

Л у к а. Ничего, не сумневайся, милая! Ты ему нужнее, чем он — тебе...

В а с и л и с а (из окна). Вот и сосватались! Совет да любовь!

Н а т а ш а. Пришли!.. ох, Господи! Видели... эх, Василий!

П е п е л. Чего ты испугалась? Теперь никто не смеет тронуть тебя!

В а с и л и с а. Не бойся, Наталья! Он тебя бить не станет... Он ни бить, ни, любить не может... я знаю!

Л у к а (негромко). Ах, баба... гадюка ядовитая...

К о с т ы л е в (выходит). Наташка! Ты что тут делаешь, дармоедка? Сплетни плетешь? На родных жалуешься? А самовар не готов? На стол не собрано?

Н а т а ш а (уходя). Да ведь вы в церковь идти хотели...

К о с т ы л е в. Не твое дело, чего мы хотели! Ты должна свое дело делать... что тебе приказано!

П е п е л. Цьщ, ты! Она тебе больше не слуга... Наталья, не ходи... не делай ничего!..

Н а т а ш а. Ты — не командуй... рано еще! (Уходит.)

П е п е л (Костылеву). Будет вам! Поиздевались над человеком... достаточно! Теперь она — моя!

К о с т ы л е в. Тво-оя? Когда купил? Сколько дал?

П е п е л. Глядите вы... веселые! Не заплакать бы вам!

Л у к а. Василий — уйди! Видишь — подстрекает она тебя... подзадоривает — понимаешь?

П е п е л. Да... ага! Врет... врешь! Не быть тому, чего тебе хочется!

В а с и л и с а. И того не будет, чего я не захочу, Вася!

П е п е л (грозит ей кулаком). Поглядим!.. (Уходит.)

В а с и л и с а (исчезая из окна). Устрою я тебе свадебку!

К о с т ы л е в (подходит к Луке). Что, старичок?

К о с т ы л е в. Бродяжить, значит... Неудобство, видно, имеешь на одном-то месте жить?

Л у к а. Под лежач камень — сказано — и вода не течет...

К о с т ы л е в. То — камень. А человек должен на одном месте жить... Нельзя, чтобы люди вроде тараканов жили... Куда кто хочет — туда и ползет... Человек должен определять себя к месту... а не путаться зря на земле...

К о с т ы л е в. Стало быть, он — бродяга... бесполезный человек... Нужно, чтоб от человека польза была... чтобы он работал...

К о с т ы л е в. Да. А как же?.. Что такое... странник? Странный человек... не похожий на других... Ежели он — настояще странен... что-нибудь знает... что-нибудь узнал эдакое... не нужное никому... может, он и правду узнал там... ну, не всякая правда нужна... да! Он — про себя ее храни... и — молчи! Ежели он настояще-то... странен... он — молчит! А, то — так говорит, что никому не понятно... И он — ничего не желает, ни во что не мешается, людей зря не мутит... Как люди живут — не его дело... Он должен преследовать праведную жизнь... должен жить в лесах... в трущобах... невидимо! И никому не мешать, никого не осуждать... а за всех — молиться... за все мирские грехи... за мои, за твои... за все! Он для того и суеты мирской бежит... чтобы молиться. Вот как...

А ты... какой ты странник?.. Пачпорта не имеешь... Хороший человек должен иметь пачпорт... Все хорошие люди пачпорта имеют... да!..

Л у к а. Есть — люди, а есть — иные — и человеки...

К о с т ы л е в. Ты... не мудри! Загадок не загадывай... Я тебя не глупее... Что такое — люди и человеки?

Л у к а. Где тут загадка? Я говорю — есть земля неудобная для посева... и есть урожайная земля... что ни посеешь на ней — родит... Так-то вот...

Л у к а. Вот ты, примерно... Ежели тебе сам Господь Бог скажет: "Михаиле! Будь человеком!.." Все равно — никакого толку не будет... как ты есть — так и останешься...

К о с т ы л е в. А... а — ты знаешь? — у жены моей дядя — полицейский? И если я...

В а с и л и с а (входит). Михаила Иваныч, иди чай пить.

К о с т ы л е в (Луке). Ты... вот что: пошел-ка вон! долой с квартиры!..

В а с и л и с а. Да,убирайся-ка, старик!.. Больно у тебя язычок длинен... Да и кто знает?.. может, ты беглый какой...

К о с т ы л е в. Сегодня же чтобы духа твоего не было! А то я... смотри!

Л у к а. Дядю позовешь? Позови дядю... Беглого, мол, изловил... Награду дядя получить может... копейки три...

Б у б н о в (в окне). Чем тут торгуют? За что — три копейки?

Б у б н о в. За три копейки? Ну, гляди, старик... Они и за копейку продадут...

К о с т ы л е в (Бубнову). Ты... вытаращился, ровно домовой из-под печки! (Идет с женой.)

В а с и л и с а. Сколько на свете темных людей... и жуликов разных!..

В а с и л и с а (оборачиваясь). Попридержи язык... гриб поганый! (Уходит с мужем за угол.)

Б у б н о в. Это — лучше. Вовремя уйти всегда лучше...

Б у б н о в. Я — знаю! Я, может, от каторги спасся тем, что вовремя ушел.

Б у б н о в. Правда. Было так: жена у меня с мастером .связалась... Мастер, положим, хороший... очень он ловко собак в енотов перекрашивал... кошек тоже — в кенгурий мех... выхухоль... и всяко. Ловкач. Так вот — связалась с ним жена... И так они крепко друг за друга взялись, что — того и гляди — либо отравят меня, либо еще как со света сживут. Я было — жену бить... а мастер — меня... Очень злобно дрался! Раз — половину бороды выдрал у меня и ребро сломал. Ну и я тоже обозлился... однажды жену по башке железным аршином тяпнул... и вообще — большая война началась! Однако вижу — ничего эдак не выйдет... одолевают они меня! И задумал я тут — укокошить жену... крепко задумал! Но вовремя спохватился — ушел...

Л у к а. Эдак-то лучше! Пускай их там из собак енотов делают!

Б у б н о в. Только... мастерская-то на жену была... и остался я — как видишь! Хоть, по правде говоря, пропил бы я мастерскую,... Запой у меня, видишь ли...

Б у б н о в. Злющий запой! Как начну я заливать — весь пропьюсь, одна кожа остается... И еще — ленив я. Страсть как работать не люблю!..

С а т и н. Чепуха! Никуда ты не пойдешь... все это чертовщина! Старик! Чего ты надул в уши этому огарку?

А к т е р. Врешь! Дед! Скажи ему, что он — врет! Я — иду! Я сегодня — работал, мел улицу... а водки — не пил! Каково? Вот они — два пятиалтынных, а я — трезв!

С а т и н. Нелепо, и всё тут! Дай, я пропью... а то — проиграю...

Л у к а (Сатину). А ты почто его с толку сбиваешь?

С а т и н. "Скажи мне, кудесник, любимец богов, — что сбудется в жизни со мною?" Продулся, брат, я — вдребезги! Еще не все пропало, дед, — есть на свете шулера поумнее меня!

С а т и н. Я, брат, молодой — занятен был! Вспомнить хорошо!.. Рубаха-парень... плясал великолепно, играл на сцене, любил смешить людей... славно!

Л у к а. Как же это ты свихнулся со стези своей, а?

С а т и н. Какой ты любопытный, старикашка! Все бы тебе знать... а — зачем?

Л у к а. Понять хочется дела-то человеческие... а па тебя гляжу — не понимаю! Эдакий ты бравый... Костянтин... неглупый... и вдруг...

С а т и н. Тюрьма, дед! Я четыре года семь месяцев в тюрьме отсидел... а после тюрьмы — нет ходу!

С а т и н. За подлеца... убил подлеца в запальчивости и раздражении... В тюрьме я и в карты играть научился...

С а т и н. Из-за родной сестры... Однако — ты отвяжись! Я не люблю, когда меня расспрашивают... И... все что было давно... сестра — умерла... уже девять лет прошло... Славная, брат, была человечинка сестра у меня!..

Л у к а. Легко ты жизнь переносишь! А вот давеча тут... слесарь — так взвыл... а-а-яй!

Л у к а. Он. "Работы, кричит, нету... ничего нету!"

С а т и н. Эй, вдовец! Чего нюхалку повесил? Что хочешь выдумать?

К л е щ. Думаю... чего делать буду? Инструмента — нет... всё — похороны съели!

С а т и н. Я тебе дам совет: ничего не делай! Просто — обременяй землю!.

К л е щ. Ладно... говори... Я — стыд имею пред людьми.

С а т и н. Брось! Люди не стыдятся того что тебе хуже собаки живется... Подумай — ты не станешь работать, я — не стану... ещё сотни... тысячи, все! Понимаешь, все бросают работать! Никто ничего не хочет делать. Что тогда будет?

Л у к а (Сатину). Тебе бы с такими речами к бегунам идти... Есть такие люди, бегуны называются...

Л у к а (беспокойно). Наташа? Она кричит? а? Ах ты...

В а с и л и с а. Стой... погоди... Я ее... вот... вот...

Л у к а (суетясь). Василья бы... позвать бы Васю-то... ах, Господи! Братцы... ребята...

Л у к а (идет вслед за Сатиным). Какой я свидетель! Куда уж... Василья-то бы скорее... Э-эхма!..

К л е щ (безучастно сидит на дровнях, крепко потирает руки. Потом начинает что-то бормотать, сначала — невнятно, далее — ). Как же?.. Надо жить... (Громко.) Пристанище надо... ну? Нет пристанища... ничего нет! Один человек... один, весь тут... Помощи нет... (Медленно, согнувшись, уходит.)

С а т и н. Ваську зови!.. скорее... Зоб — бей его!

Т а т а р и н (выбегает. Правая рука у него на перевязи). Какой-такой закон есть — днем убивать?

К р и в о й З о б (за ним Медведев). Эх, и дал я ему разочек!

М е д в е д е в (гонится за крючником). Стой! Отдай свисток...

К о с т ы л е в (выбегает). Абрам! Хватай... бери его! Убил...

_{Из-за угла выходят Квашня и Настя — они ведут под руки Наташу, растрепанную. Сатин пятится задом, отталкивая Василису, которая, размахивая руками, пытается ударить сестру. Около нее прыгает как бесноватый Алешка, свистит ей в уши, кричит, воет. Потом еще несколько оборванных фигур мужчин и женщин.}

В а с и л и с а. Прочь, каторжник! Жизни решусь, а — растерзаю...

К в а ш н я (отводя Наташу). А ты, Карповна, полно... постыдись! Что зверствуешь?

П е п е л (выскочив из проулка, он молча сильными движениями расталкивает всех). Где — Наталья? Ты...

К о с т ы л е в (скрываясь за углом). Абрам! Хватай Ваську... братцы — помогите Ваську взять! Вора... грабителя...

П е п е л. А ты... блудня старая! (Сильно размахнувшись, бьет старика.)

В а с и л и с а. Бейте Ваську! Голубчики... бейте вора!

М е д в е д е в (кричит Сатину). Не можешь... тут — дело семейное!. Они — родные... а ты кто?

К в а ш н я. Гляди-ко, звери какие. Кипятком ноги девке сварили...

Т а т а р и н. Может — нечаянно... надо — верно знать... нельзя зря говорить...

Н а т а ш а (почти в обмороке). Василий... возьми меня... схорони меня...

В а с и л и с а. Батюшки! Глядите-ка... смотрите-ка... помер! Убили...

Б у б н о в (негромко). Васька! Старик-то... того... готов!

П е п е л (смотрит на него, как бы не понимая). Иди зови... в больницу надо... ну, я рассчитаюсь с ними!

Б у б н о в. Я говорю — старика-то кто-то уложил...

_{Шум на сцене гаснет; как огонь костра, заливаемый водою. Раздаются отдельные возгласы вполголоса: "Неужто?", "Вот те раз!", "Ну-у?", "Уйдем-ка, брат!", "Ах, черт!", "Теперь — держись!", "Аида прочь, покуда полиции нет!" Толпа становится меньше.

Уходят Бубнов, Татарин. Настя и Квашня бросаются к трупу Костылева.}

В а с и л и с а (поднимаясь с земли, кричит торжествующим голосом). Убили! Мужа моего... вот кто убил! Васька убил! Я — видела! Голубчики — я видела! Что — Вася? Полиция!

П е п е л (отходит от Наташи). Пусти... прочь! (Смотрит на старика. Василисе.) Ну? рада? (Трогает труп ногой.) Околел... старый пес! По-твоему вышло... А... не прихлопнуть ли и тебя? (Бросается на нее.)

В а с и л и с а (появляясь). Что, Вася, мил друг? От судьбы — не уйдешь... Полиция! Абрам... свисти!

С а т и н (отводя Пепла к Наташе). Васька — не трусь! Убийство в драке... пустяки! Это — недорого стоит...

В а с и л и с а. Держите Ваську! Он убил... я видела!

С а т и н. Я тоже раза три ударил старика... Много ли ему надо! Зови меня в свидетели, Васька...

П е п е л. Мне... оправдываться не надо... Мне — Василису надо подвести... я же ее подведу! Она этого хотела... Она меня подговаривала мужа убить... подговаривала!..

Н а т а ш а (вдруг громко). А-а... я поняла!.. Так, Василий?! Добрые люди! Они — заодно! Сестра моя и — он... они заодно! Они все это подстроили! Так, Василий?.. Ты... для того со мной давеча говорил... чтобы она все слышала? Люди добрые! Она — его любовница... вы — знаете... это — все знают... они — заодно! Она... это она его подговорила мужа убить... муж им мешал... и я — мешала... Вот — изувечили меня.

В а с и л и с а. Врешь! Врет она... я... он, Васька, убил!

Н а т а ш а. Они — заодно! Будь вы прокляты! Вы оба...

С а т и н. Н-ну, игра!.. Держись, Василий! Утопят они тебя!..

К р и в о й З о б. Понять невозможно!.. Ах ты... дела!

П е п е л. Наталья! Неужто ты... вправду? Неужто веришь, что я... с ней...

В а с и л и с а (в проулке). Убили мужа моего... ваше благородие... Васька Пепел, вор... он убил... господин пристав! Я — видела... все видели...

Н а т а ш а (мечется почти в беспамятстве). Люди добрые... сестра моя и Васька убили! Полиция — слушай... вот эта, сестра моя, научила... уговорила... своего любовника... вот он, проклятый! — они убили! Берите их... судите... Возьмите и меня... в тюрьму меня! Христа ради... в тюрьму меня!..

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

_{Обстановка первого акта. Но комнаты Пепла — нет, переборки сломаны. И на месте, где сидел Клещ, — нет наковальни. В углу, где была комната Пепла, лежит Татарин, возится и стонет изредка. За столом сидит Клещ; он чинит гармонию, порою пробуя лады. На другом конце стола — Сатин, Барон и Настя. Пред ними бутылка водки, три бутылки пива, большой ломоть .черного хлеба. На печи возится и кашляет Актер. Ночь. Сцена освещена лампой, стоящей посреди стола. На дворе — ветер.}

К л е щ. Д-да... он во, время суматохи этой и пропал...

Б а р о н. Исчез от полиции... яко дым от лица огня...

С а т и н. Тако исчезают грешники от лица праведных!

Н а с т я. Хороший был старичок!..А вы... не люди... вы — ржавчина!

С а т и н. Любопытный старикан... да! Вот Настёнка — влюбилась в него...

Н а с т я. И влюбилась... и полюбила! Верно! Он — все видел... все понимал...

С а т и н (смеясь). И вообще... для многих был... как мякиш для беззубых...

Б а р о н (смеясь). Как пластырь для нарывов...

К л е щ. Он... жалостливый был... у вас вот... жалости нет...

С а т и н. Какая польза тебе, если я тебя пожалею?..

К л е щ. Ты — можешь... не то, что пожалеть можешь... ты умеешь ее не обижать...

Т а т а р и н (садится на нарах и качает свою больную руку, как ребенка). Старик хорош был... закон душе имел! Кто закон душа имеет — хорош! Кто закон терял — пропал!...

С а т и н. Это называется "Уложение о наказаниях уголовных и исправительных"...

Б а р о н. И еще — "Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями"...

Т а т а р и н. Коран называет.., ваш Коран должна быть закон... Душа — должен быть Коран... да!

К л е щ (пробуя гармонию). Шипит, дьявол!.. А князь верно говорит... надо жить — по закону... по Евангелию...

Т а т а р и н. Магомет дал Коран, сказал: "Вот — закон! Делай, как написано тут!" Потом придет время — Коран будет мало... время даст свой закон, новый... Всякое время дает свой закон...

С а т и н. Ну да... пришло время и дало "Уложение о наказаниях"... Крепкий закон... не скоро износишь!

Н а с т я (ударяет стаканом по столу). И чего... зачем я живу здесь... с вами? Уйду... пойду куда-нибудь... на край света!

Б а р о н. Это будет картинно, леди... если на четвереньках...

Н а с т я. Да, и поползу! Только бы мне не видеть твоей рожи... ах, опротивело мне все! Вся жизнь... все люди!..

С а т и н. Пойдешь — так захвати с собой Актера... Он туда же собирается... ему известно стало, что всего в полуверсте от края света стоит лечебница для органонов...

А к т е р (высовываясь с печи). Орга-ни-змо-в, дурак!

С а т и н. Для органонов, отравленных алкоголем...

Б а р о н. Merci, служитель богини... как ее? Богиня драм, трагедии... как ее звали?

С а т и н. Лахеза... Гера... Афродита... Атрона... черт их разберет! Это все старик... навинтил Актера... понимаешь, Барон?

А к т е р. Невежды! Дикари! Мель-по-ме-на! Люди без сердца! Вы увидите — он уйдет! "Обжирайтесь, мрачные умы"... стихотворение Беранжера... да! Он — найдет себе место... где нет... нет...

А к т е р. Да! Ничего! "Яма эта... будет мне могилой... умираю, немощный и хилый!" Зачем вы живете? Зачем?

Б а р о н. Ты! Кин, или гений и беспутство! Не ори!

Н а с т я (поднимая голову со стола, взмахивает руками). Кричи! Пусть слушают!

С а т и н. Оставь их, Барон! К черту!.. Пускай кричат... разбивают себе головы... пускай! Смысл тут есть!.. Не мешай человеку, как говорил старик... Да, это он, старая дрожжа, проквасил нам сожителей...

К л е щ. Поманил их куда-то... а сам — дорогу не сказал...

К л е щ. Правды он... не любил, старик-то... Очень против правды восставал... так и надо! Верно — какая тут правда? И без нее — дышать печем... Вон князь... руку-то раздавил на работе... отпилить напрочь руку-то придется, слышь... вот те и правда!

С а т и н (ударяя кулаком по столу). Молчать! Вы — все — скоты! Дубье... молчать о старике! (Спокойнее.) Ты, Барон, — всех хуже!.. Ты — ничего не понимаешь... и — врешь! Старик — не шарлатан! Что такое — правда? Человек — вот правда! Он это понимал... вы — нет! Вы — тупы, как кирпичи... Я — понимаю старика... да! Он врал... но — это из жалости к вам, черт вас возьми! Есть много людей, которые лгут из жалости к ближнему... я — знаю! я — читал! Красиво, вдохновенно, возбуждающе лгут!.. Есть ложь утешительная, ложь примиряющая... ложь оправдывает ту тяжесть, которая раздавила руку рабочего... и обвиняет умирающих .с голода... Я — знаю ложь! Кто слаб душой... и кто живет чужими соками, — тем ложь нужна... одних она поддерживает, другие — прикрываются ею... А кто — сам себе хозяин... кто независим и не жрет чужого — зачем тому ложь? Ложь — религия рабов и хозяев... Правда — бог свободного человека!

Б а р о н. Браво! Прекрасно сказано! Я — согласен! Ты говоришь... как порядочный человек!

С а т и н. Почему же иногда шулеру не говорить хорошо, если порядочные люди... говорят, как шулера? Да... я много позабыл, но — еще кое-что знаю! Старик? Он — умница!.. Он... подействовал на меня, как кислота на старую и грязную монету... Выпьем, за его здоровье! Наливай...

(Усмехаясь.) Старик живет из себя... он на все смотрит своими глазами. Однажды я спросил его: "Дед! зачем живут люди?.." (Стараясь говорить голосом Луки и подражая его манерам.) "А — для лучшего люди-то живут, милачок! Вот, скажем, живут ..столяры и всё — хлам-народ... И вот от них рождается столяр... такой столяр, какого подобного и не видала земля, — всех превысил, и нет ему во столярах равного. Всему он столярному делу свой облик дает... и сразу дело на двадцать лет вперед двигает... Так же и все другие... слесаря, там... сапожники и прочие рабочие люди... и все крестьяне... и даже господа — для лучшего живут! Всяк думает, что для себя проживает, ан выходит, что для лучшего! По сту лет... а может, и больше — для лучшего человека живут!"

"Все, милачок, все, как есть, для лучшего живут! Потому-то всякого человека и уважать надо...неизвестно ведь нам, кто он такой, зачем родился и чего сделать может... может, он родился-то на счастье нам... для большей нам пользы?.. Особливо же деток надо уважать.... ребятишек! Ребятишкам — простор надобен! Деткам-то жить не мешайте... Деток уважьте! " (Смеется тихо.)

Б а р о н (задумчиво.) Мм-да... для лучшего? Это... напоминает наше семейство... Старая фамилия... времен Екатерины... дворяне... вояки!.. выходцы из Франции... Служили, поднимались всё выше... При Николае Первом дед мой, Густав Дебиль... занимал высокий пост... богатство... сотни крепостных... лошади... повара...

Б а р о н (кричит). Дом в Москве! Дом в Петербурге! Кареты... кареты с гербами!

Н а с т я (приготовляясь бежать). Не было карет!

Б а р о н (усталый от гнева, садится на скамью). Сатин, скажи ей... шлюхе... ты — тоже смеешься? Ты... тоже — не веришь? (Кричит с отчаяньем, ударяя кулаками по столу.) Было, черт вас возьми!

Н а с т я (торжествуя). А-а, взвыл? Понял, каково человеку, когда ему не верят?

К л е щ (возвращаясь к столу). Я думал — драка будет...

Б а р о н. Я... не могу позволить издеваться надо мной! У меня — доказательства есть... документы, дьявол!

С а т и н. Брось их! И забудь о каретах дедушки... в карете прошлого — никуда не уедешь...

С а т и н. Видишь — смеет! Чем она хуже тебя? Хотя у нее в прошлом, уж наверное, не было не только, карет и — дедушки, а даже отца с матерью...

Б а р о н (успокаиваясь). Черт тебя возьми... ты... умеешь рассуждать спокойно... А у меня... кажется, нет характера...

Н а с т я. Хватился! Она — давно вышла... вышла и — пропала! Нигде ее нет...

К л е щ. Интересно — кто кого крепче всадит? Васька — Василису, или она его?

Н а с т я. Василиса — вывернется! Она — хитрая. А Ваську — в каторгу пошлют...

С а т и н. За убийство в драке — только тюрьма...

Н а с т я. Жаль. В каторгу — лучше бы... Всех бы вас... в каторгу... смести бы вас, как сор... куда-нибудь в яму!

С а т и н. Брось! Не тронь... не обижай человека! У меня из головы вон не идет... этот старик! (Хохочет.) Не обижай человека!.. А если меня однажды обидели и — на всю жизнь сразу! Как быть? Простить? Ничего. Никому...

Б а р о н (Насте). "Tы должна понимать, что я — не чета тебе! Ты — мразь!

Н а с т я. Ах ты несчастный! Ведь ты... ты мной живешь, как червь — яблоком!

Н а с т я. Кабы я... могла! я бы вас (берет со стола чашку и бросает на пол) — вот как!

Т а т а р и н. Зачем посуда бить? Э-э... болванка!..

Б а р о н (вставая). Нет, я ее сейчас... научу манерам!

С а т и н (вслед ей). Эй! Полно! Кого ты пугаешь? В чем дело, наконец?

Т а т а р и н. У-у! Злой баба — русский баба! Дерзкий... вольна! Татарка — нет! Татарка — закон знает!

К л е щ (пробуя гармонию). Готова! А хозяина ее — все нет... Горит парнишка...

К л е щ (выпив, отходит в угол к нарам). Ничего... Везде — люди... Сначала — не видишь этого... потом — поглядишь, окажется, все люди... ничего!

Б а р о н (указывая Сатину на Татарина). Гляди!

С а т и н. Оставь! Он — хороший парень... не мешай! (Хохочет.) Я сегодня — добрый... черт знает почему!..

Б а р о н. Ты всегда добрый, когда выпьешь... И умный...

С а т и н. Когда я пьян... мне все нравится. Н-да... Он — молится? Прекрасно! Человек может верить и не верить... это его дело! Человек — свободен... он за все платит сам: за веру, за неверие, за любовь, за ум — человек за все платит сам, и потому он — свободен!.. Человек — вот правда! Что такое человек?.. Это не ты, не я, не они... нет! — это ты, я, они, старик, Наполеон, Магомет... в одном! (Очерчивает пальцем в воздухе фигуру человека.) Понимаешь? Это — огромно! В этом — все начала и концы... Всё — в человеке, всё для человека! Существует только человек, все же остальное — дело его рук и его мозга! Чело-век! Это — великолепно! Это звучит... гордо! Че-ло-век! Надо уважать человека! Не жалеть... не унижать его жалостью... уважать надо! Выпьем за человека, Барон! (Встает.) Хорошо это... чувствовать себя человеком!.. Я — арестант, убийца, шулер... ну, да! Когда я иду по улице, люди смотрят на меня как на жулика... и сторонятся и оглядываются... и часто говорят мне — "Мерзавец! Шарлатан! Работай!" Работать? Для чего? Чтобы быть сытым? (Хохочет.) Я всегда презирал людей, которые слишком заботятся о том, чтобы быть сытыми... Не в этом дело, Барон! Не в этом дело! Человек — выше! Человек — выше сытости!..

Б а р о н (качая головой). Ты — рассуждаешь... Это — хорошо... это, должно быть, греет сердце... У меня — нет этого... я — не умею! (Оглядывается u — тихо, осторожно.) Я, брат, боюсь... иногда. Понимаешь? Трушу... Потому — что же дальше?

С а т и н (уходит). Пустяки! Кого бояться человеку?

Б а р о н. Знаешь... с той поры, как я помню себя... у меня в башке стоит какой-то туман. Никогда и ничего не понимал я. Мне... как-то неловко... мне кажется, что я всю жизнь только переодевался... а зачем? Не понимаю! Учился — носил мундир дворянского института... а чему учился? Не помню... Женился — одел фрак, потом — халат... а жену взял скверную и — зачем? Не понимаю... Прожил все, что было, — носил какой-то серый пиджак и рыжие брюки... а как разорился? Не заметил... Служил в казенной палате... мундир, фуражка с кокардой... растратил казенные деньги, — надели на меня арестантский халат... потом — одел вот это... И всё... как во сне... а? Это... смешно?

Б а р о н. Да... и я думаю, что глупо... А... ведь зачем-нибудь я родился... а?

С а т и н (смеясь). Вероятно... Человек рождается для лучшего! (Кивая головой.) Так... хорошо!

Б а р о н. Эта... Настька!.. Убежала... куда? Пойду, посмотрю... где она? Все-таки... она... (Уходит.)

А к т е р (быстро слезает с печи, подходит к столу, дрожащей рукой наливает водки, пьет и — почти бежит — в сени). Ушел!

М е д в е д е в. Верблюд — он вроде... осла! Только без ушей...

М е д в е д е в. Ушей вовсе нет у верблюда... он — ноздрей слышит...

Б у б н о в (Сатину). Друг! Я тебя искал по всем трактирам-кабакам! Возьми бутылку, у меня все руки заняты!

С а т и н. А ты — положи крендели на стол — одна рука освободится...

Б у б н о в. Верно! Ах ты... Бутарь, гляди! Вот он, а? Умница!

М е д в е д е в. Жулики — все умные... я знаю! Им без ума — невозможно. Хороший человек, он — и глупый хорош, а плохой — обязательно должен иметь ум. Но насчет верблюда, ты — неверно... он — животная ездовая... рогов у него нет... и зубов нет...

Б у б н о в. Где — народ? Отчего здесь людей нет? Эй, вылезай... я — угощаю! Кто в углу?

Б у б н о в. Я — скоро! В этот раз капитал я накопил — коротенький... Зоб! Где Зоб?

Б у б н о в. У-у-ррр! Барбос! Бррю, брлю, брлю! Индюк! Не лай, не ворчи! Пей, гуляй, нос не вешай... Я — я всех угощаю! Я, брат, угощать люблю! Кабы я был богатый... я бы... бесплатный трактир устроил! Ей-Богу! С музыкой и чтобы хор певцов... Приходи, пей, ешь, слушав, песни... отводи душу! Бедняк-человек... айда ко мне в бесплатный трактир! Сатин! Я бы... тебя бы... бери половину всех моих капиталов! Вот как!

Б у б н о в. Весь капитал? Сейчас? На! Вот — рубль... вот еще... двугривенный... пятаки... семишники... все!

С а т и н. Ну и ладно! У меня — целее будет... Сыграю я на них...

М е д в е д е в. Я — свидетель... отданы деньги на сохранение... числом — сколько?

Б у б н о в. Ты? Ты — верблюд... Нам свидетелей не надо...

А л е ш к а (входит босый). Братцы! Я ноги промочил!

Б у б н о в. Иди — промочи горло... Только и всего! Милый ты... поёшь ты и играешь, очень это хорошо! А — пьешь — напрасно! Это, брат, вредно... пить — вредно!..

А л е ш к а. По тебе вижу! Ты — только пьяный и похож на человека... Клещ! Гармошку — починил? (Поет, приплясывая.)

Эх, кабы мое рыло
Не красиво было —
Так меня бы кума моя
Вовсе не любила!

М е д в е д е в. Мм... а если спросить — кто такая кума?

Б у б н о в. Отстань! Ты, брат, теперь — тю-тю! Ты уж не бутошник... кончено! И не бутошник, и не дядя...

Б у б н о в. Одна твоя племянница — в тюрьме, другая — помирает...

М е д в е д е в (гордо). Врешь! Она — не помирает, она у меня без вести пропала!

Б у б н о в. Все равно, брат! Человек без племянниц — не дядя!

А л е ш к а. Ваше превосходительство! Отставной козы барабанщик!

У кумы — есть деньги,
У меня — ни гроша!
Зато я веселый мальчик,
Зато я — хороший!

Б у б н о в. Иди сюда! Садись... запоем мы, брат! Любимую мою... а?

Т а т а р и н. Ночь — спать надо! Песня петь днем надо!

Т а т а р и н. Как — ничего? Шум будет... когда песня поют, шум бывает...

Б у б н о в (идя к нему). Князь! Что — рука? Отрезали тебе руку?

Т а т а р и н. Зачем? Погодим... может — не надо резать... Рука — не железный, резать — недолго...

К р и в о й З о б. Яман твое дело, Асанка! Без руки ты — никуда не годишься! Наш брат по рукам да по спине ценится... Нет руки — и человека нет! Табак твое дело!.. Иди водку пить... больше никаких!

К в а ш н я (входит). Ах, жители вы мои милые! На дворе-то, на дворе-то! Холод, слякоть... Бутошник мой здесь? Бутарь!

К в а ш н я. Опять мою кофту таскаешь? И как будто ты... немножко того, а? Ты что же это?

М е д в е д е в. По случаю именин... Бубнов... и — холодно... слякоть!

К в а ш н я. Ты гляди у меня... слякоть! Не балуй... Иди-ка спать...

М е д в е д е в (уходит в кухню). Спать — я могу... я хочу... пора!

К в а ш н я. Нельзя, дружок, иначе. Подобного мужчину надо в строгости держать. Я его в сожители взяла) — думала, польза мне от него будет... как он — человек военный, а вы — люди буйные... мое же дело бабье... А он — пить! Это мне ни к чему!

К в а ш н я. Нет — лучше-то... Ты со мной жить захочешь... ты вон какой! А и станешь жить со мной не больше недели сроку... проиграешь меня в карты со всей моей требухой!

С а т и н (хохочет). Это верно, хозяйка! Проиграю!

А л е ш к а. Я? Все! Все, по совести. Вот, говорю, баба! Удивительная! Мяса, жиру, кости — десять пудов, а могу — золотняка нету!

К в а ш н я. Ну, это ты врешь! Мозг у меня даже очень есть... Нет, ты зачем говоришь, что я бутошника моего бью?

А л е ш к а. Я думал, ты его била, когда за волосы таскала...

К в а ш н я (смеясь). Дурак! А ты — будто не видишь, Зачем сор из избы выносить?.. И, опять же, обидно ему. Он от твоего разговору пить начал...

А л е ш к а. Стало быть, правду говорят, что и курица пьет!

К в а ш н я. У, зубоскал! И что ты за человек, Алешка?

А л е ш к а. Самый первый сорт человек! На все руки! Куда глаз мой глянет, туда меня и тянет!

Б у б н о в (около нар Татарина). Идет! Все равно — спать не дадим! Петь будем... всю ночь! Зоб!

Т а т а р и н (улыбаясь). Ну, шайтан Бубна... подноси вина! Пить будим, гулять будим, смерть пришол — помирать будим!

Б у б н о в. Наливай ему, Сатин! Зоб, садись! Эх, братцы! Много ли человеку надо? Вот я — выпил и — рад! Зоб!.. Затягивай... любимую! Запою... заплачу!..

К р и в о й З о б (запевает).Со-олнце всходит и захо-оди-ит...

Б у б н о в (подхватывая). А-а в тюрьме моей темно-о!

Б а р о н (стоя на пороге, кричит). Эй... вы! Иди... идите сюда! На пустыре... там... Актер... удавился!

С а т и н (негромко). Эх... испортил песню... дур-рак!

Максим Горький (Алексей Максимович Пешков 1868-1936) — российский и советский писатель.

М. Горький
На дне

Пьеса

На главную

Произведения М. Горького

СОДЕРЖАНИЕ

Действующие лица

Действие первое

Действие второе

Действие третье

Действие четвертое

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

На главную

Произведения М. Горького

М. ГорькийНа дне

Пьеса

На главную

Произведения М. Горького

СОДЕРЖАНИЕ

Действующие лица

Действие первое

Действие второе

Действие третье

Действие четвертое

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

На главную

Произведения М. Горького

М. Горький
На дне