| ||
— Пей, собака!
В тот вечерний час, когда в разных концах Москвы запевают граммофоны-микифоны, на улицах появляются граждане, которых не увидишь в другое время. Вот идет тощий юноша в лаковых штиблетах. Это не баритон, не тенор и даже не исполнитель цыганских романсов. Он не принадлежит к той категории трудящихся (рабис, рабис, это ты!), коим даже в эпоху реконструкции полагается носить лаковую обувь. Это обыкновенный гражданин, направляющийся на вечеринку. Третьего дня вечеринка была у него, вчера у товарища Блеялкина, а сейчас он идет на ассамблею к сослуживцу Думалкину. Есть еще товарищ Вздох-Тушуйский. У него будут пировать завтра. У всех — Думалкина, Блеялкина, Вздох-Тушуйского и у самого лакового юноши Маркова — есть жены. Это мадам Думалкина, мадам Блеялкина, мадам Вздох и мадам Маркова. И все пируют. Пируют с такой ошеломляющей дремучей тоской, с какою служат в различных конторах, кустах и объединениях. Уже давно они ходят друг к другу на ассамблеи, года три. Они смутно понимают, что пора бы уже бросить хождение по ассамблеям, но не в силах расстаться с этой вредной привычкой. Все известно заранее. Известно, что у Блеялкиных всегда прокисший салат, но удачный паштет из воловьей печени. У пьяницы Думалкина хороши водки, но все остальное никуда. Известно, что скупые Вздохи, основываясь на том, что пора уже жить по-европейски, не дают ужина и ограничиваются светлым чаем с бисквитами «Баррикада». Также известно, что Марковы придут с граммофонными пластинками, и известно даже с какими. Там будет вальс-бостон «Нас двое в бунгало», чарльстон «У моей девочки есть одна маленькая штучка» и старый немецкий фокстрот «Их фаре мит майнер Клара ин ди Сахара», что, как видно, значит: «Я уезжаю с моей Кларой в одну Сахару». Надо заметить, что дамы ненавидят друг друга волчьей ненавистью и не скрывают этого. Пока мужчины под звуки «Нас двое в бунгало, и больше никого нам не надо» выпивают и тревожат вилками зеленую селедку, жены с изуродованными от злобы лицами сидят в разных углах, как совы днем. — Почему же никто не танцует? — удивляется пьяница Думалкин. — Где пиршественные клики? Где энтузиазм? Но так как кликов нет, Думалкин хватает мадам Блеялкину за плечи и начинает танец. На танцующую пару все смотрят с каменными улыбками. — Скоро на дачу пора! — говорит Марков, подумав. Все соглашаются, что действительно пора, хотя точно знают, что до отъезда на дачу еще осталось месяцев пять. К концу вечера обычно затевается разговор на политические темы. И, как всегда, настроение портит Вздох-Тушуйский. — Слышали, господа, — говорит он, — через два месяца денег не будет. — У кого не будет? — Ни у кого. Вообще никаких денег не будет. Отменят деньги. — А как же жить? — Да уж как хотите, — легкомысленно говорит Вздох. — Ну, пойдем, Римма. До свиданья, господа. — Куда же вы? — говорит испуганная хозяйка. — Как же насчет денег? — Не знаю, не знаю! В Госплане спросите. Наобедаетесь тогда на фабрике-кухне. Значит, назавтра я вас жду. Марковы принесут пластиночки — потанцуем, повеселимся. После ухода Вздохов водворяется неприятная тишина. Все с ужасом думают о тех близких временах, когда отменят деньги и придется обедать на фабрике-кухне. Так пируют они по четыре раза в неделю, искренне удивляясь: — Почему с каждым разом ассамблеи становятся все скучнее и скучнее? Ф. Толстоевский, 1929 Впервые опубликовано: Чудак. 1929. № 46. Илья Арнольдович Ильф (1897-1937) — советский писатель-сатирик и журналист. Евгений Петрович Петров (наст. фамилия Катаев) (1902-1942) — советский писатель, соавтор Ильи Ильфа. Брат писателя Валентина Катаева. | ||
|