Святитель Иннокентий (Борисов), архиепископ Херсонский и Таврический
Слово в Лазареву субботу

Настоящий праздник можно назвать праздником дружества. Иисус говорит: Лазарь, друг наш, уснул (Ин. 11,11), — и спешит в Вифанию, несмотря на опасность там для Своей жизни от иудеев. Ученики говорят также: пойдем и мы умрем с ним (Ин. 11,16), — то есть говорят то, что могла внушать только самая пламенная дружба к Лазарю. О Марфе и Марии, сестрах его, невозможно и сомневаться: их душа и сердце как бы погребены вместе с братом и другом. Сами фарисеи, забыв свои лицемерные виды и расчеты, пришли в Вифанию не для чего другого, как да утешить сестер по смерти брата. А при гробе Лазаря — тут Иисус даже прослезился, и, конечно, не от уныния и печали, ибо сейчас скажет: Лазарь! иди вон (Ин. 11, 43), — а от любви и дружбы, для которых тяжело видеть и на одну минуту возлюбленного Своего в гробе, среди праха и тления. — Поэтому-то самые иудеи заговорят: смотри, как Он любил его (Ин. 11, 36). — Итак, праздник настоящий можно, по всей справедливости, назвать праздником дружбы.

Ныне самый удобный случай для нас наблюдать, как Господь поступает со Своими друзьями и возлюбленными. Много ли Он любит их? Так любит, что проливает слезы на их гробе.

Иисус не плакал на Своем Кресте, а над Лазарем плачет — и сделал для него то, чего не делал ни для кого, ибо воскресил его из мертвых, уже четырехдневного и смердящего.

Но любовь эта делает ли друзей Господа вовсе неприкосновенными ни для какой скорби и искушения? Напротив. Из примера Лазаря и сестер его особенно видно, как справедливо замечено апостолом Павлом, что Господь, кого любит, того наказывает (Евр. 12, 6). Ибо смотрите, вот семейство, которое Господь постоянно отличал Своим вниманием, среди которого во время пребывания Своего в Иерусалиме всегда находил для Себя дружеский приют и успокоение, которому явил столько знаков Своей благорасположенности, так что оно само уже нисколько не сомневалось в любви Его, а возлагало на Него полную надежду во всяком случае. Как и теперь, едва только Лазарь сделался болен, дали Ему знать о том в уверенности, что Он немедля явится и возвратит здравие Своему болящему другу. Вот, говорю, семейство, святое, чистое, самое близкое к Господу! И, однако же, какому великому искушению и какой скорби подвергается оно теперь со смертью Лазаря! Господь, без сомнения, мог отвратить болезнь от Своего друга, но не отвратил; мог сделать ее, по крайней мере, не смертельною, но не сделал; мог поспешить чудом и прийти в Вифанию на другой или на третий день по смерти, но явился на пятый. Почему так и для чего? Потому и для того, чтобы сделать и Лазаря, и сестер его вполне орудием славы Божией, дабы дать им — и печалью С зоею, и болезнью брата, и самою смертью его послужить великому делу спасения человеческого: эта болезнь не к смерти, но к славе Божией, да прославится через нее Сын Божий (Ин. 11,4). Так поступает Господь с друзьями и присными Своими! Он блюдет их, как зеницу ока: без Его воли не падает с главы их ни одного волоса, но это не значит того, чтобы Он непрестанно ущедрял их только благодеяниями, чтобы увеселял и питал их сладостями, подобно как поступают с детьми своими сердобольные, но неразумные матери, портя таким образом их нрав, приучая их к изнеженности и роскоши, — нет, Господь премудр и не может поступать таким образом; Он взирает не на удовольствие, а на истинную пользу любящих Его и любимых Им и для усовершения их в вере, любви, смирения и преданности нередко посылает на них такие искушения, каких не видят над собою грешники. У кого, например, из грешников требовал когда Господь в жертву Себе сына? А у Авраама требовал. Кто любезнее Ему был двенадцати учеников Его? И все они скончались за имя Его среди мучений — иной от меча, иной от креста, иной от камней. Все это не только по любви их к Господу, но и по любви к ним Господа. Ибо для Него, Всемогущего, ничего не стоило отвратить от них все искушения, окружить их даже всеми видами счастия земного; но Он не сделал этого, а, напротив, попустил обрушиться на них всем бедствиям. Да перенесением их взойдут на большую высоту и достигнут светлейших венцов, потому что ничто так не делает человека чистым, ничто так не возвышает его в духе и не приближает к Богу, как мужественное перенесение скорбей и напастей.

Престанем же, братья мои, соблазняться и недоумевать, если видим, что кто-либо и из верных рабов Божиих не благопоспешается в земных делах своих, терпит нападение или клевету, страдает от болезни и других зол. Ужаснемся, напротив, и пожалеем, когда встретим счастливого во всем нечестивца, высящегося, как кедр ливанский. Ибо это значит, что он, как неисправимый, предоставлен уже самому себе и, по выражению Писания, получает, подобно богачу евангельскому, благо в жизни своей, чтобы после смерти идти прямо в огонь гееннский.

Престанем унывать и отчаиваться, когда и нас, несмотря на чистоту рук и правоту путей наших, посетит какая-либо горесть и потеря. Напротив, если мы хотим быть воистину рабами Господними, то должны в этом случай не падать, а возвышаться в духе, утешаясь тою мыслью, что Господь взирает на нас уже не как на малых детей, не способных ни к какому трудному опыту и подвигу, а как на возросших, от которых с благонадежностью можно ожидать и требовать жертв и усилий. А для этого утвердим навсегда в душе нашей мысль, что все горести и напасти земные, в чем бы они ни состояли и как бы велики ни были, коль скоро переносятся надлежащим образом, то есть со смирением, верою и преданностью в волю Божию, то никогда и ни в чем не могут повредить нам, а всегда доставляют, напротив, великую пользу душевную. Хотите знать какую? Ту, что ослабляет в нас плотского человека, этого опаснейшего врага нашему спасению; ту, что подавляют в нас приверженность к благам мира и его нечестивым утехам и обращает мысли наши к небу и вечности; ту, что приближают нас к Богу, заставляя в Нем едином, как неизменном и вечном, искать для себя опоры и утешения; ту, наконец, что видимо уподобляет нас Господу и Спасителю нашему, Который во время бытия Своего на земли не царствовал и не блаженствовал, хотя имел на то все право, а ежедневно лишался, терпел и страдал ради спасения нашего. Аминь.

Впервые опубликовано: Опубликовано: Сочинения (полное собрание) в шести томах. Т. IV. Великий пост. Молитва святого Ефрема Сирина. Первая Седмица Великого поста. Страстная седмица. Светлая седмица. СПб. 1908.

Святитель Иннокентий, архиепископ Херсонский и Таврический (в миру Иван Алексеевич Борисов) (1800-1857) — ректор Киевской духовной академии, профессор богословия; член Российской академии (1836); член Святейшего Синода с 26 августа 1856 года, знаменитый русский богослов и церковный оратор, прозванный в свое время "Русским Златоустом".