Святитель Иннокентий (Борисов), архиепископ Херсонский и Таврический
Слово в понедельник 1-й недели Великого поста

СОДЕРЖАНИЕ

Слово в понедельник 1-й недели Великого поста

Слова в понедельник 1-й недели Великого поста. На утрени

Слово 1-е

Слово 2-е

Слово 3-е

Слова в понедельник 1-й недели Великого поста. На часах

Слово 1-е

Слово 2-е

Слово 3-е

Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче, утренюет бо дух мой ко храму святому Твоему!
(Стихира на утрени)

Итак, сами по себе, собственными силами не можем мы достигнуть не только истинной свободы от грехов и праведности перед Богом, но даже отверзть себе двери покаяния, то есть перестать жить беззаконно! "Правда ли это?" — подумает иной, не испытавший на себе действия и силы истинного покаяния. Когда я мог подвергнуть себя грехам, то почему же не могу оставить греха и начать жить праведно? Свойство свободы моей в том и состоит, что я волен делать, что хочу. Грех не отнимает у меня свободы: не отнимает поэтому и возможности перестать грешить. Рассуждение довольно благовидное, только показывающее, что размышляющие таким образом никогда не принимались за дело покаяния как должно. Примись, и тогда узнаешь, что значит грех, что делает он с твоею свободою и как трудно восстать от рва страстей. Грех точно не отнимает у тебя свободы, как необходимой в составе души способности, но производит с нею то же, что ржавчина производит с железом: как заржавелое железо теряет крепость и силу до того, что чего прежде не могли сломить великие усилия, то будет ломаться и рваться от малого напряжения, хотя объем и количество железа те же, так у грешника остается призрак свободы. В некоторых случаях он свободнее, по-видимому, самого праведника, который всегда связан совестью и страхом Божиим, но внутренней мощи на добро нет, и при малом усилии к какому-либо благому подвигу грешник слаб, как дитя. Отчего так? Оттого, что со свободою нашею — употребим другое сравнение — происходит от греха то же, что бывает с магнитом, когда его употребляют неправильно. Магнит теряет силу привлекать железо и указывать стороны света: свобода наша теряет силу привлекать волю и желания к себе и направляться вместе с нами по закону совести. Таково свойство греха. Вместе наказание за него — грешник после каждого беззакония теряет часть способности творить правду. Потеря эта, с продолжением греховного состояния, доходит, наконец, до того, что бедный грешник делается совершенным рабом своих страстей и злых навыков. Для него невозможно уже без чужой помощи не только восстать из рва страстей — трудно даже помыслить о возвращении на путь правый. Если мы, ходя путем беззакония, не испытали еще этого на самих себе, то это верный знак, что мы никогда еще не начинали истинного раскаяния в грехах наших. Может быть, оно и было на устах наших, производило даже некую временную перемену в наших поступках и отношениях, но до самого источника зла в нас явно не досягало, в самое сердце и душу нашу не входило. В противном случае и нами ощущено бы было то же самое, что ощущали на себе все истинно каявшиеся: мы увидели бы ужасную силу греха и страстей, познали бы всю немощь нашей воли и нашего ума, пришли бы к тому же чувству безнадежности, в котором был некто, когда вопиял: Изведи из темницы душу мою, чтобы исповедать имя Твое (Пс. 141,8). Поэтому-то первая и последняя надежда у людей истинно кающихся не на самих себя, не на свой ум и свое сердце, а на благодать Божию. Они смиренно исповедают, что если Сам Господь не созиждет дом души их, то напрасны будут все труды и подвиги над его исправлением: без помощи свыше, при всех усилиях наших, он вечно останется в развалинах. А такое чувство собственной немощи непрестанно заставляет их обращать очи свои горе*, взывать молитвенно к Богу Крепкому и Живому, да ниспошлет благодать покаяния и да подаст силы возненавидеть грех, разорвать узы страстей, возлюбить, стяжать и сохранить чистоту и правду, которые для грешника соделываются чуждыми и противными.

______________________

* Вверх, наверх.

______________________

Эти самые чувства выражаются в том умилительном песнопении, которое мы предложили в начале нашей беседы с вами, братья мои. Поскольку Святая Церковь повторяет его каждую седмицу, то углубимся в него еще несколько нашим размышлением.

"Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче, Ты Сам, — как бы так говорит кающийся грешник, — Ты Сам, Жизнодавец, зришь, что я, несчастный, давно перестал уже находить сладость в ядовитой чаше греха и беззакония; Сам видишь, как искренно хочу я переменить мою нечистую жизнь и многократно уже собирал все силы свои, чтобы расторгнуть узы преступных навыков моих, восстать от пагубной сети, в которую уловил меня враг мой, но что выходит из всех моих усилий? Чем кончаются все, столь часто повторяемые, обеты и решимости: оставить грех и обратиться на стезю заповедей Твоих? — Увы, не успею омыться слезами покаяния, как снова падаю в болото нечистых помыслов и стыдных деяний! Лютый враг мой, кажется, для того только и дает мне немного свободы духовной, дабы отнять ее потом и сокрушить все, что ни сделано мною во время покаяния. Прежде мог еще я, безрассудный, надеяться на свои силы, воображать, что, когда ни захочу, перестану грешить; но теперь, после стольких несчастных опытов, вижу, что я совершенный раб греха, что страсти мои бесконечно сильнее меня, что если мне остаться с одним моим умом и сердцем, то враг мой будет влачить меня из дебрей в дебри, пока не повергнет в пропасть адскую. Оставляю поэтому надежду на себя самого и все упование мое возлагаю на Тебя, Господь и Спаситель мой, на Тебя, Которого всемогущество беспредельно и милость бесконечна, на Тебя, Который можешь Духом Твоим Святым пересоздать самое злое сердце мое. Призри на бедного, беспомощного, но желающего спасения грешника и даруй ему духа покаяния, которое, как тень, непрестанно удаляется от меня, когда я обращаюсь к нему: покаяния отверзи ми двери. И не только отверзи, но введи меня в него; введи, удержи в этой бане пакибытия* до тех пор, пока не омоется вся греховная нечистота моя, не уврачуются все язвы совести, не изгонится из души все злое и не останется в ней единый Божественный образ Твой".

______________________

* Баня возрождения и обновления — метафорическое именование Таинства Святого Крещения, в воде которого крещаемый омывает первородный прародительский грех и возрождается к новой благодатной жизни.

______________________

Так молятся истинно кающиеся. Так должны молиться и мы, если воистину хотим освобождения от грехов наших и от навыка к беззаконию, освобождения действительного и всегдашнего, а не на словах только и на время. Будьте уверены, братья мои, что никто не может сделать этого, кроме Всемогущего; ибо тут, при перемене наших нравов и жизни, должно совершиться чудо, не меньшее того, какое было при создании нас из ничего. Даже создать нас, осмелимся сказать, было легче, нежели воссоздать: ибо тогда ничто в нас не мешало всемогуществу Творца; а теперь, при духовном воссоздании нашем, Ему надобно побеждать и искоренять зло, живущее в нашем сердце, изменять на лучшее самую свободу нашу, которая, будучи крайне слаба в грешнике на добро, тем сильнее на зло и противление благодати Божией.

Но, возвергая печаль и упование наше на Господа, не будем, братья мои, и мы праздными зрителями собственной погибели от греха. Мы не можем возродить себя духом так же, как не можем снова войти в утробу материнскую; но можем и должны пламенно желать этого возрождения и просить о том Господа; можем и должны устранять от себя все, что препятствует Ему в нас и что не дает силе благодати оказать над нами ее действие. Это самое внушает нам песнопение, нами рассматриваемое, дальнейшими словами своими. Ибо что говориться далее? — Утренюет бо дух мой ко храму святому Твоему! Видите, чем занят истинно кающийся! Он не спит и не лежит праздно, подобно грешнику нераскаянному, а утренюет, то есть восстает с ложа, когда еще все спит; начинает свое дело, когда еще нигде не видно движения. Что же занимает его так постоянно? Дело его спасения: утренюет дух мой ко храму святому Твоему, — то есть ко всему, что может служить на пользу души, к умерщвлению в ней греха и страстей. И действительно, у истинно кающихся первым и последним делом становится попечение о душе своей. Никто, как они, так часто не посещает храма Божия, не слушает с таким вниманием молитв церковных, не читает так усердно Священного Писания, не спешит так на помощь ближнему. Как миролюбцы ищут увеселения и рассеяния, так кающийся ищет слез и умиления душевного.

По этим признакам судите, братья мои, и о самих себе. Если ты, вникая в свое поведение, не можешь сказать по совести: утренюет дух мой ко храму святому Твоему, — то в тебе нет искреннего желания раскаяться в грехах своих. Ибо что же бы это было за желание, которое не обнаруживается никакими действиями? В таком случае напрасно будем повторять и первые слова священной песни: покаяния отверзи ми двери! Ибо Тот же Милосердый Спаситель скажет: "Доколе Мне отверзать ее для вас напрасно? Затворите прежде сами двери и врата страстям вашим и соблазнам мира; и тогда грядите ко Мне с мольбою о духе истинного покаяния". Аминь.

СЛОВА В ПОНЕДЕЛЬНИК 1-й НЕДЕЛИ ВЕЛИКОГО ПОСТА
На утрени

По самому теперь присутствию вашему здесь, братья, видно, что вы имеете благое намерение посвятить настоящую седмицу на приуготовление себя к исповеди и причащению Святых Таин. Тогда как многие из собратий ваших преданы еще сну или стенают от тяжкой дани, безрассудно принесенной вчера плотоугодию, — вы, вместе со служителями алтаря, поспешили утреневать ко храму святому и насладиться первою зарею Великого поста. Приветствуем вас с этим подвигом усердия и любви! Кто может (а много таких, которые не могли бы?), для того всего лучше начать поприще святого говения ныне, вместе с Церковью, потому что Богослужение настоящей седмицы особенно приноровлено к подвигам святого покаяния и особенно богато предметами, возбуждающими умиление сердечное. Судя по сему, и мы могли бы только пригласить вас быть внимательными к тому, что будет совершаться здесь в продолжение этой святой седмицы, и потом предоставить вас собственному вашему усердию к делу вашего спасения. Но поскольку и при обилии средств врачевания, и при известности способов их употребления живой голос и наставление врача никогда не излишни, то позвольте нам, по долгу духовных врачей, предложить любви вашей несколько благих советов. Будем беседовать как можно проще и безыскусственнее, чтобы из самого слова нашего видно было, что мы беседуем во время поста, которому приличны не цветы красноречия, а слезы и пепел покаяния.

Святая Церковь в продолжение этой седмицы, во-первых, сама предложит вам, братья, наидействительнейшие средства к исцелению душ и освящению сердец наших — и вам должно употребить все старание, чтоб усвоить себе эти средства и воспользоваться ими как должно: это первый, главный и неотменный долг ваш! Но, пользуясь Святыми Таинствами и душеспасительными учреждениями Святой Церкви, вы не оставите употребить и со своей стороны всех, от вас самих зависящих средств, ведущих к той же цели, — это второй, также священный долг ваш!

Побеседуем порознь о том, как лучше исполнить вам ту и другую обязанность, и, во-первых, рассмотрим те средства ко спасению, которые находятся в собственных руках ваших, и которые не были определены Церковью, а предоставлены свободе каждого, почему требуют скорейшего наставления, касательно их употребления.

Какие это средства? Для всех и каждого это — благочестивое размышление, благочестивые беседы, некоторые благочестивые дела и особенно — молитва; для некоторых — чтение священных и душеспасительных книг. Не поскучайте, братья, если мы войдем касательно каждого из этих занятий в некоторые подробности: советы касательно этого могут быть полезны вам не только на эту седмицу, но и на целый год, на всю жизнь. Ибо если вы расположены (как и должно) искать через покаяние спасения не временного, а вечного, то вся последующая жизнь ваша должна служить для вас приуготовительною Четыредесятницею к празднованию вечной Пасхи в обителях Отца Небесного.

Одно из главных средств к духовному врачеванию себя, находящихся в собственных руках наших, как сказал я, — есть благочестивое и покаянное размышление. Три главных предмета, о которых, братья, каждому из вас, в духе покаяния должно непременно поразмыслить в эти дни самому с собою. Это, во-первых, вы сами, кто намерен приступить к исповеди и Святому Причащению; во-вторых, эти самые Таинства; в-третьих, то, как вам вести себя по принятии их, до конца вашей жизни.

И, во-первых, братья, вам должно как можно скорее со всею основательностью заняться самими собою, собрать свои мысли и устремить их на свою совесть, свою жизнь и свои отношения. Лучше и полезнее этого занятия трудно найти и во всякое другое время, а теперь это — необходимость!.. Иначе без познания самих себя как вам приступить к исповеди и просить врачевства, не ведая, в чем ваша болезнь? — Такое самоиспытание может быть совершаемо различным образом, смотря по способности каждого, но всего ближе, если оно начнется с общего обзора вашей жизни, если вы пойдете мыслью от вашего происхождения на свет — до нынешнего времени. Не будет излишним, если обратите при этом внимание и на то, от кого вы произошли, когда и где увидели свет, в каком состоянии суждено вам жить и действовать. В этих предварительных обстоятельствах нашей жизни первее всего открываются намерения о каждом из нас премудрости Божией, ибо обстоятельства эти нисколько не зависят от нас, между тем как от них зависит вся наша жизнь. Узнав, таким образом, самую первую волю Божию о вас, вы припомните потом, как пробудилась душа ваша к сознанию самой себя, какие предметы и лица поражали ваше первое внимание, куда устремились первые желания, что вам особенно нравилось или отвращало от себя, как вы вступили в общение с миром, с людьми, с Богом, как узнали, что добро и что зло, как то и другое оказывало над вашими сердцами свое первое действие, как потом начало то и другое выражаться в ваших наклонностях и поступках. Это представит вам умилительную картину вашего первобытного человечества и, без сомнения, вашего первобытного падения. Ибо хотя мы все приходим на свет уже со грехом Адамовым, с наклонностью ко злу и, следовательно, уже поврежденными, но и в собственной жизни каждого есть злополучный пункт времени, с которого начинается ряд его собственных, произвольных падений и в котором, следовательно, над каждым из нас повторяется подобное тому, что было с Адамом во время его падения. От лет отрочества вы перенесете потом внимание свое на вашу юность и, несмотря на ветреность этого возраста, постараетесь воскресить в памяти вашей хотя бы главные черты вашего юношества, ибо это такой возраст, в котором полагается уже нами самими основание всей нашей будущей жизни, образуется наш характер, решается предварительно вопрос: что мы будем для Бога, для самих себя и наших ближних? Тут представятся вниманию те наставники и руководители, которые на вас особенно действовали, те знания и труды, которые были вам по нраву и занимали вас собою; те лица и предметы, к которым стремилось сердце; те надежды и страхи, которые волновали вашу грудь; те грехи ведения или неведения, нагльства или уныния, которыми так богата юность каждого; те наказания или награды, которыми побуждаемы были первые шаги ваши на пути долга или останавливаемы от падения во глубину вольномыслия и порока. Это рассмотрение путей вашей юности изъяснить вам многое в жизни вашей, ибо здесь большею частью скрывается причина, почему мы такие или не такие, как должны быть, в отношении к Закону Божию. За этим мысль ваша, естественно, обратится к возрасту мужескому, к тому званию, которое суждено вам проходить, тому роду жизни, который довелось вести. Тут вы заметите со тщанием положение ваше в мире и круг вашей деятельности, отношение вашего характера к вашему званию и роду жизни: кто те люди, которые действуют на вашу судьбу, и те, на судьбу которых действуете вы; от чего зависели успехи и неуспехи ваши до сих пор, каким вы подвергались несчастьям, от каких страдали болезней, какие терпели потери, в каком отношении вы к обществу и своему семейству; кто ваши доброжелатели и друзья, кто враги и недруги, и почему те и другие в таком, а не в другом к вам отношении? Все это должно рассмотреть не поверхностно, как странникам и соглядатаям в чужой земле, а как хозяевам дома, которые хотят знать, в каком состоянии их дела и дом. И все это, однако же, есть только предварительная работа, только приступ к делу. Собрав вновь все силы ума, вооружившись всем беспристрастием, вы приступите потом к главному занятию над самими собою, постараетесь узнать, в каком состоянии находитесь вы в отношении к вашему спасению. Здесь должно иметь в виду преимущественно три предмета. 1) Куда принадлежим мы — к числу людей обращенных, в которых началось уже дело спасения, или к числу людей, которые до сих пор вовсе не мыслили о спасении, оставались в состоянии греха и нечувствия духовного? 2) Если мы не имели еще счастья преодолеть ту грань, отделяющую малое число спасаемых от толпы людей погибающих, то в чем особенно состоит наша греховность и нечистота, какая страсть наиболее господствует в нас и что особенно питает ее и укрепляет? 3) Если, напротив, по благодати Божией, в нас положено уже начало духовного обновления, то как идем мы по новому пути благодати? С той ли силой, тем ли преуспеванием, как должно? И если не так, то что препятствует нашему духовному возрастанию и плодоношению? — Вот, говорю, три главных вопроса, которые мы должны иметь в виду всякий раз, когда хотим знать, в каком мы состоянии по отношению к нашему спасению! Кто разрешит их как должно, перед тем откроется образ его нравственного бытия, тот будет знать, кто и что он для неба и вечности.

Для облегчения этого дела для всех и каждого Господь Премудрый и Милосердый дал несколько зеркал, в которые, когда посмотришься прилежно, видишь себя со всеми своими недостатками. Такое зеркало — Десятословие Моисеево, где указаны все главные обязанности наши к Богу и ближнему. Такое зеркало — Нагорная проповедь Спасителя о блаженствах, в которой так трогательно означены добродетели истинного христианина. Такие зеркала — многие места из посланий апостола Павла, в которых он изображает деяния людей духовных и людей плотских, например, двенадцатая и тринадцатая главы Послания к Римлянам и все Послание к Филиппийцам. Употребляй любое из этих зеркал, а лучше, если употребишь их, хотя бы не вдруг, все. Притом, как, стоя перед зеркалом, чтобы лучше видеть себя, мы обращаемся к нему лицом разными сторонами, так полезно делать и смотрясь в зеркало Закона Божия. Постарайся обратиться к нему попеременно всеми сторонами существа своего — не одним духом с его умом и совестью, а и душою с ее желаниями и наклонностями, и самим телом с его сложением, привычками, требованиями и немощами, и, наконец, самым внешним состоянием, с его выгодами и невыгодами в отношении к делу нашего спасения. Должно поставить перед зеркалом Слова Божия свой ум, чтобы открылось, какой в нем образ мыслей, какими руководствуется он убеждениями, есть ли в нем свет веры, всегда ли светит он и достаточно ли озаряет пути жизни? — Должно поставить перед зеркалом свою волю, чтобы обнаружилась цель, к которой она постоянно стремится — на небе ли она или на земле, — чтобы открылись побуждения, которыми она движется, — чисты ли они и достойны ли христианина, — чтобы явились правила, которым мы следуем, из Евангелия ли они взяты и совести, или из обычаев мира и внушений гордости житейской? Надобно поставить перед зеркалом Слова Божия свое сердце с его чувствами, чтобы видеть, чем живет оно и для чего бьется, что наиболее радует и печалит нас: преуспеяние в добродетели или удача в земных предприятиях? Можно употреблять с пользою и другие приемы для сравнения себя с образцом истинного христианина, начертанным в разных видах. В Слове Божием, например, полезно рассматривать себя по своим отношениям: как члена семейства, как члена общества, как члена Церкви, сравнивать образ своих мыслей, правил жизни с образом мыслей и жизни людей праведных или людей грешных, изображенных в Слове Божием, особенно подобного нам состояния. В поощрении к этому святому делу следует сказать, что кто займется им не поверхностно, не поскучает и не оставит его от первых неудач, которые могут быть от неопытности, тот непременно достигнет цели, увидит себя, каков он есть, и будет в состоянии сказать, чего недостает ему и что надобно делать.

И, во-первых, при озарении света благодати Божией, к которой постоянно надо обращать ум и сердце свое, скоро может открыться: положено ли в нас доселе начало делу нашего спасения? Положено, если при всех случайных уклонениях и невольных препинаниях на пути к спасению главною целью действий и правилом поведения, главным побуждением к трудам и началом одушевления есть мысль о Боге и вечном спасении. Положено, если ты, почитая себя бедным грешником, проникнут верою в Сына Божия, в Его крестную жертву за нас и стараешься сколько можно более сообразовать себя с Его учением, освящать себя благодатью Его Пресвятого Духа. Напротив, если началом твоих мыслей, чувств, действий служит самолюбие, если внутри тебя господствует какая-либо страсть, то хотя бы в твоем нечистом поведении, как между тернами, и появлялись иногда цветы добродетелей мирских, ты не в числе людей обращенных, твой путь не есть путь истинного христианина.

Подобным образом не трудно узнать и то, какая особенно страсть господствует в нас и что питает ее, если мы имеем несчастие находиться в числе грешников необращенных. Ибо, хотя корни господствующей страсти бывают далеко сокрыты в темпераменте, в образе воспитания и во внешних отношениях наших, но ветви ее покрывают обыкновенно весь круг нашего бытия домашнего и общественного, вонь смертная от адских цветов ее несется далеко во все стороны, несчастные плоды ее бывают рассеяны по всем входам и исходам нашим. В таком случае даже одно поверхностное мнение о нас других людей нередко может служить довольно верным указанием нашего духовного недуга, ибо люди, будучи не так способны к оценке добродетелей наших, почти всегда верно отгадывают наши господствующие недостатки. Можно узнать преобладающий в нас порок и потому, что ни с чем так не трудно расстаться, как с ним, ни к чему прикосновение так не болезненно, как к нему: одна мысль — бросить его — стоит немалых усилий. Что касается до последнего предмета: надлежащим ли образом идем мы по пути благочестия, если вступили на него, — то имеющий нужду знать это легко узнает, если обратит внимание хотя бы на следующее: убывает ли и слабеет ли зло, в нем до сих пор оставшееся? Реже ли подвергается он тем нападениям, от которых страдал прежде, и что приводит к ним? Легче ли для него становится совершение тех добродетелей, которые прежде казались ему так трудны? Усиливается ли в нем смирение христианское и вера в Сына Божия? Если совесть будет отвечать хотя бы на один из вопросов: "Нет", — то нечего более сомневаться и думать — надобно спешить снова со всецелым покаянием, чтобы вовсе не угас в душе огнь небесный. И в противном случае не вдруг должно удовлетвориться утвердительным ответом совести, а смотреть: отставая от одного недостатка, не вдаемся ли мы в другой, ему противоположный, не впадаем ли мы в другую крайность, например, из людей, хладных к вере, не становимся ли мечтателями или ревнителями не по разуму?

Руководясь этими и подобными чувствами, братья, вы поспешите в настоящие дни как можно вернее узнать себя и свое душевное состояние. Всяк займись собою! Ибо если теперь не заняться сим делом, то когда же сделать это? — Нет нужды, что ты учен и знаешь природу человеческую и себя самого по-ученому: здесь требуется не ученое самопознание, а христианское самоиспытание. Разве нет людей, которые составили целые ученые книги о душе, а ни разу в жизни не рассматривали своей души в отношении к своему спасению? Никто не приводи в извинение своей простоты и неумения размышлять. Как? Считать свои деньги умеешь, хотя бы их были тысячи, а пересмотреть свои обязанности, счесть свои грехи и недостатки не можешь? Какой член заболит в теле, тотчас слышишь; а где болезнь в душе — не чувствуешь? Легко может случиться, что, обратив испытательный взор на себя самого, ты, по привычке, не можешь долго держать его в себе. В таком случае обращай его чаще, и ты привыкнешь стоять с собою лицом к лицу перед зеркалом Слова Божия и совести. Для успеха в этом деле оставь на время все прочие дела, уединись от людей и шума житейского, особенно посвящай на это тишину ночную. Так поступал некогда и Давид.

В противном же случае, то есть если не можешь заняться теперь надлежащим образом познанием самого себя, то лучше оставь говение до другой недели, ибо слышишь, что говорит не проповедник какой-либо обыкновенный, а апостол Христов: Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем (1 Кор. 11, 28-29). Аминь.

Слово 2-е

Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей.
Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем.
(1 Кор. 11, 28-29)

Те, которым надобно явиться в суд для ответов в деле, от которого зависит благоденствие их жизни, не спешат со своим приходом, стараются прежде узнать основательно, кто будет судить их, какие законы за них и против них, что можно сказать или сделать в пользу своего дела. Подобным образом, если бы кого пригласили на трапезу в дом царев, где ему должно быть лицом к лицу с царем, то он также почел бы за долг запастись всеми нужными сведениями касательно свидания с царем и самой его трапезы, не счел бы за излишнее узнать даже неважных подробностей. Нам, братья, вдруг предстоят оба эти случая или, лучше сказать, оба эти счастья (счастьем называю и явление наше на суд, ибо решение на нем дела в пользу нашу от нас зависит), как же нам не размыслить со вниманием о том, куда нам должно явиться и что там делать? Поэтому если бы и не было на это прямого повеления апостола, вами слышанного, то самое попечение о спасении душ ваших заставило бы вас от размышления о себе самих, касательно которого мы уже беседовали с вами, перейти мыслью к размышлению о Таинстве Покаяния и Причащения, к которым вы приступить намерены.

В деле этом опять каждый может идти своим путем, рассматривать Святейшие Таинства так, как ему внушит его ум и сердце, даже, может быть, как ему внушит Сам Бог или Ангел Хранитель. Но могут быть преподаны и некоторые духовные советы в руководство, которые потому наш долг предложить вам, чтобы имеющие в них нужду не принуждены были ходить за ними далеко.

Желаешь, сообразно велению апостола, размыслить о Таинстве Покаяния и Исповеди? Обрати же внимание на следующие главные предметы: 1) кто и для чего учредил это Таинство? 2) в чем его сила и какие плоды? 3) что требуется от тебя исповедующегося, дабы благодать Таинства оказала на тебе свою силу?

При решении этих вопросов нет нужды углубляться в какие-либо ученые исследования или глубокие соображения, на это, если угодно, можешь употребить другое время; теперь все, имеющее — вид учености, охладило бы твое сердце. Довольно через простое размышление убедиться сердечно, что судилище исповеди точно учреждено Самим Тем, Кто един имеет власть оставлять грехи, вязать и решить совести, — что священнослужители суть в этом деле только смиренные слуги, которые делают, что им велено делать Домовладыкою, не прибавляя к силе Таинства ничего своим достоинством и не отъемля у него ничего своим недостоинством; что сила покаяния христианского состоит не в поверхностном оставлении некоторых пороков и принятию вместо их некоторых добродетелей, а в изменении таинственным действием благодати Божией самого духа и сердца нашего, в обновлении всей жизни; что, наконец, сила исповеди всецело зависит от веры в заслуги Иисуса Христа, удовлетворившего смертию Своею за грехи наши правосудие Божие. Вместе с этим нужно сокрушение духа о грехах — надобно принять всем сердцем то главное условие, под которым будет тебе преподано помилование, то есть чтобы ты помилованный впредь, при помощи Божией благодати, начал вести себя, как прилично последователю Христову: праведно, целомудренно и благочестиво.

Когда эти главные стороны в Таинстве Покаяния и Исповеди ясны будут в душе твоей и оживлены до того, что ты почувствуешь всю важность и благотворность этих Таинств и всею крепостью воли возжелаешь оживотвориться ими для своего спасения, — то ты сделал свое дело.

Если бы трудно было самому по себе ответить на что-либо в вышепредложенных вопросах — не стыдись спросить у знающих, обратись за вразумлением к духовному отцу. Впрочем, и с этого священного места будет преподано в продолжение этой седмицы понятие о всех этих предметах, чем облегчится и дополнится собственное размышление каждого.

Но есть в этом деле нечто такое, чего никто, кающийся грешник, не может сделать для тебя и за тебя, хотя бы и усердно хотел оказать тебе эту услугу. Это следующее: готовясь к новой исповеди, тебе надобно вспомнить хорошо твою исповедь прошедшую, рассмотреть, что после нее произошло в тебе: выполнил ли ты епитимью, если была; сохранил ли себя от прежних грехов или опять впадал в них, и что было того причиною? Далее должно рассмотреть, что сказать перед духовным отцом, как поставить его скорее в надлежащее познание твоего душевного состояния, какого у него попросить совета, на какой вызваться, если то нужно, подвиг покаяния. Этого, как сам видишь, никто не может сделать за тебя; и к этому всяк, хотя бы был самый ограниченный по своим познаниям и способностям, всегда способен. Сделай же все это, дабы отец духовный мог и скорее, и вернее видеть твою душу и совесть, чтобы надежнее мог предписать тебе врачевство духовное, чтобы тебе не прийти в замешательство перед святым аналоем и не тужить после, что ты сделал это важное дело не так, как должно.

О Таинстве Причащения, если размышлять пространно, то надобно размышлять целую вечность, ибо это Святейшее Таинство есть верх всемогущества, премудрости и любви Божией к нам. Но для настоящих дней довольно, если рассмотришь с участием сердечным, — кто преподает Святые Дары? Что преподается в них? И кому преподается?

Господь Сам не напрасно сказал при учреждении Тайной вечери апостолам: сие творите в Мое воспоминание (Лк. 22,19; 1 Кор. 11,24-25)! Поэтому прежде, нежели приступим к Чаше Завета, непременно должно исполнить Его волю. Как исполнить? Вспомни, во-первых, как Сын Божий, тотчас по падении нашем в раю, сделался нашим ходатаем и, приняв на Себя удовлетворение за грехи наши, сказал Отцу: вот, иду... исполнить волю Твою, Боже (Евр. 10, 7), иду пострадать и умереть за род человеческий! Как потом, действительно, в продолжение многих веков, можно сказать, нисходил и приближался к нам в обетованиях и пророчествах; как напоследок дней пришел и воплотился от Девы Марии, будучи зачат Ею от Духа Святого, как при рождении Его пели Ангелы, славили пастыри, поклонялись волхвы, а Ирод неистовствовал и принудил Его бежать во Египет; вспомни, как Господь был обрезан осмодневно, принесен в храм и принят Симеоном; как потом тридцать лет проводил в Назарете среди бедности и трудов; как, по крещении от Иоанна, по искушении в пустыне, пошел на проповедь, учил три года всех и каждого, исцелял больных, воскрешал мертвых, Сам не имея где главы преклонить. Не забудь особенно последних дней Его жизни: воскрешения Лазаря, входа в Иерусалим, последней вечери и последних бесед с учениками, среди которых установлено Таинство Причащения; потом — кровавого пота и молитвы в саду Гефсиманском; потом — бесчестия и истязаний на суде синедриона, Ирода и Пилата; потом — распятия и смерти на Голгофе, и, наконец, славного воскресения. Пройдя, таким образом, памятью всю жизнь своего Спасителя до самого Его вознесения на небо с Елеона, подумай, как много Он для тебя сделал. И всего этого казалось Ему мало — если Он не будет до скончания века питать тебя еще Божественною Плотью и Кровью Своею!..

От Подателя обрати взор к подаваемому, к Чаше Завета, из которой ты будешь пить жизнь вечную. Заметь, как проста наружность дара и как необъятна его сила. Ибо для чего преподается Тело и Кровь Господа? Во оставление грехов и в жизнь вечную, — для того, чтобы тебе наитеснейшим образом соединиться с Христом, и через это соединение очиститься, освятиться, обессмертиться, обожиться, вознестись над всем сотворенным. Что ни взгляд на Чашу Завета, то будет новая святая мысль и чувство, что ни новая мысль и чувство, то или просвещение, или обличение, или укрепление, или утешение.

Пораженный величием предмета, ты невольно потом обратишь взор и на себя самого: кто ты, приступающий к Чаше Завета, ищущий соединения с Господом? — Не рассеянный ли миролюбец, который хочет выполнить один обряд церковный, чтобы не иметь на себе в обществе нарекания человека неверующего? Не фарисей ли, который до того замечтался о неукоризненности своего жития, что думает сделать некоторого рода услугу храму, являясь в нем среди презираемых им грешников? Не хромающий ли на оба колена христианин, для которого кажется совершенно возможным то, что так несовместно, и по свидетельству Евангелия и по существу вещи, то есть быть угодным и верным Богу и миру, совести и страстям?

Вообще, надобно вникнуть, чувствуем ли мы нужду в соединении с Христом, есть ли в нас алчба духовная к Божественному брашну Тела Его, есть ли жажда духовная к Божественному питию Крови Его? Есть ли желание сохранить столь великие дары, по принятию их, в чистой совести и чистом житии? Есть ли решимость оставить для этого то, что делало нас нечистыми и богопротивными, оставить не на день, не на седмицу, а навсегда.

Не бесполезно, наконец, заранее помыслить и о том, куда, когда и как явиться для самой исповеди, для самого причащения? От малых неожиданных встреч может зависеть в таком случае многое: может встревожиться дух, прийти в беспорядочное движение сердце, помутиться мысль, угаснуть чувство, а это в такие минуты очень важно. Ибо, скажите сами, не подобные ли подробности занимают нас и служат предметом размышления для самых важных людей, когда делаются приготовления к сретению царя земного?.. Ужели мы не сделаем для Царя Небесного того, что делаем для владык земных?.. Аминь.

Слово 3-е

Не слишком ли часто мы выходим перед вами с наставлением, не обременяем ли много в самом начале подвига? — Но надобно скорее дойти до конца предмета, ибо разделить беседу на разные дни было бы неудобно для вас и вашей памяти, хотя для нас это было бы легче. Поэтому мы теперь же укажем вам третий и последний главный предмет, о котором вам в настоящие дни должно размыслить со всем прилежанием. Это новый образ мыслей, чувств и действий, который следует принять вам по окончании святого говения, дабы сохранить плоды его.

Да, братья, если вы расположены принести покаяние не на одну седмицу или на один пост, а на всю жизнь, если желаете примириться с Создателем и Господом своим не на время, а навсегда, то в вас, по окончании этого святого дела, должна произойти великая перемена — большая, нежели какая бывает по вступлении в новое звание или должность, большая, нежели при самых решительных и важных обстоятельствах жизни. Ибо что значат все наши звания и должности перед званием сына и наследника Божия во Христе Иисусе? Что значат все самые разительные обстоятельства жизни в сравнении с тем великим чудом пакибытия, когда грешник из жертвы ада становится присным в Доме Отца Небесного? — Священное Писание, которое не любит и не может преувеличивать предметов и понятий, называет истинное покаяние новым творением. Но можно ли сделаться новым творением и не принять нового образа мыслей, чувств и действий? Равно как можно ли принять и сохранить его, не размыслив прежде о нем и не усвоив его себе твердою решимостью — жить и действовать богоугодно? Недостаток этого предварительного соображения и решимости служит главною причиною того, что все благое, производимое в душе Таинствами Исповеди и Причащения, остается без дальнейшего действия; все святые обеты, при этом даваемые Богу и себе, рассеиваются, можно сказать, в воздухе, вскоре по выходе из церкви. Не принято заранее мер к сохранению себя от прежней заразы; не обдумано надежных средств к поддержанию благого расположения, к осуществлению святых обетов — и потому все благое, появившееся на время в душе, остается без плода; все прежнее зло опять вторгается в сердце при первом искушении — нередко с большею силою. Имея в виду все это, или, лучше сказать, страдав столько раз от этого, вы теперь, чтобы не потерять снова благодати помилования, постараетесь заранее найти как можно более самых надежных средств к тому, чтобы оградить себя от подобного несчастия. И в ободрение вам должно сказать, что если в чем, то в этих средствах нет недостатка. Сколько представляет их также Святая Церковь, которая возрождает нас к духовной жизни Таинствами Покаяния и Причащения! Само устройство жизни нашей, по премудрому распоряжение Промысла Божия, таково, что при различных соблазнах и искушениях вокруг нас всегда находится немалое число средств к нашему спасению; надобно только уметь распознать свое положение и иметь искреннее желание им пользоваться. При размышлении о будущем поведении своем должно обратить особое внимание на три вещи. 1) Что вам в вашем образе мыслей, занятий и действий оставить? 2) Что вновь принять и усвоить? 3) И что изменить более или менее?

Надобно рассмотреть, что оставить. Например, посещение театра, или чтение сладострастных книг, или употребление излишних снедей, от которых страдало если не целомудрие тела, то чистота сердца. Что оставить? Например, знакомство и беседы с таким-то вольнодумцем или человеком безнравственным, которого мысли и слова, как дым, если и не производят пламени, то всегда чернят стены дома и портят зрение. Что оставить? Например, дух недовольства и строптивости, от которого, хотя он, по-видимому, и не выходит вовсе из пределов, как от медленная огня, постоянно страдает чувствительность твоих подвластных или слуг.

Надобно рассмотреть, что принять в будущем за правило для себя. Если пренебрежены были до сих пор или не пользовались всем должным уважением у тебя домашняя и общественная молитвы, то надобно определить, как в будущем восполнить это важное опущение, какие часы употреблять на молитву и чтение Священного Писания дома, какие дни или часы посвящать на хождение в храм. Подобным образом, если до сих пор оставляемо было вовсе без внимания душевное состояние твоих домашних, то надобно сообразить, как заняться и занять их самих делом их спасения, какие открыть им к тому средства и чем приохотить их к этому.

Надобно рассмотреть и решить, что изменить в своей жизни: будет ли это самое важное, например, род и образ жизни, или самое, по-видимому, маловажное, например, образ и цвет одежды. Ибо в деле спасения, как и в других делах, важное нередко зависит от малого и из малостей слагается великое.

Во всех этих отношениях надобно при размышлении иметь в виду то, чтобы найти и взять как можно более надежных мер к воспрепятствованию вторгаться в душу прежним порокам и страстям, к беспрепятственному развитию в себе новой благодатной жизни, по всем ее видам и направлениям, к укоренению себя в вере, любви и уповании христианском, к соединению в духе с Господом и Спасителем своим.

При этом весьма хорошо сделает тот, кто, обдумав план своего будущего поведения, предложит его на рассмотрение какого-либо опытного благочестивого человека, всего ближе — на рассмотрение своего духовного отца. Весьма хорошо поступит и тот, кто, будучи в состоянии писать, изложит этот план на бумаге, будет как можно чаще перечитывать его, иметь перед своими глазами и проверять им свое новое поведение.

Не излишне будет, если кто, составив себе главные правила поведения, произнесет торжественно обет поступать по ним неуклонно. Давид был не хуже нас и, однако же, для удержания себя на пути закона прибегал даже к клятве:

Поклялся я, — говорит он, — и постановил — хранить суды правды Твоей (Пс 118,106)!

Если вы возьмете, таким образом, заранее все миры к сохранению в себе следов и плодов покаяния, то можете быть уверенными, что благодать помилования, столько раз до сих пор принимаемая напрасно, теперь не будет тщетна в вас; вы не возвратитесь никогда на прежнее, но будете идти тем спасительным путем веры, смирения и любви, на который поставят вас Святые Таинства Церкви. Аминь.

СЛОВА В ПОНЕДЕЛЬНИК 1-й НЕДЕЛИ ВЕЛИКОГО ПОСТА
На часах

Желая вам полного успеха на поприще святого говения, мы, братья, приглашали вас оставить на этой неделе, если можно, все житейские дела ваши, дабы все мысли и чувства свои сосредоточить в едином на потребу. Но теперь должны пригласить вас к совершению некоторых дел именно в продолжение этой недели. Мало пригласить, хотим обязать вас к этому, и обязать под опасением в случае непослушания потери всего плода от подвигов и трудов ваших. Так поступим мы не по своей воле или умозрению, а по воле Того, в деснице Которого мы и дыхание наше. Ибо слышите ли глас Его? — Когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши. Если же не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших (Мк. 11, 25-26). Если и всегда такое правило у Небесного Судии, то тем более теперь, когда мы явимся перед Ним с согрешениями всей нашей жизни. Подобным образом в другом месте говорится: если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой (Мф. 5, 23-24). Если Царь Небесный не хочет принять от нас самих никакого дара без примирения с ближним нашим, то благоволит ли дать нам Свой дар, и такой дар, как Тело и Кровь Сына Его, если мы явимся для принятия этого дара, не освободившись совершенно от всякой вражды с ближним?

После этого нет нужды и спрашивать, какое то дело, которое первее всего вам надобно сделать в эти дни: всяк, кто хочет принять оставление грехов, удостоиться причащения Тела и Крови Господней не в суд и осуждение, должен прилежно осмотреться: нет ли у него вражды с кем-либо? И если окажется, что есть это несчастие, то должно простить оскорбившему его от всего сердца, простить так, чтобы о вине его не было и воспоминания. Вместе с этим должно постараться расположить, если можно, и враждующего к подобному прощению, обратить его из врага в собрата. Труден этот сугубый подвиг? — Что делать, когда так хочет Судия и Господь, к Коему ты должен явиться для принятия от Него прощения в твоих грехах: мы не можем переменить ни единой черты в Его повелении. Впрочем, так ли велика трудность, как представляется?.. Что, если бы тебе приказал сделать это же самое государь? — Не простил ли бы ты самую жестокую обиду из уважения к его слову? Не пошел ли бы для примирения к самому закоренелому врагу своему? А если бы ты еще имел несчастие подпасть преступлению и казни и тебе бы предложено было для избежания ее оказать прощение своему врагу, вероятно, что тогда ты тотчас облобызал бы врага своего как брата, как избавителя. А для примирения с Царем Небесным кажется тяжелым, когда требуют примирения с твоим врагом? А для избежания казни вечной трудно сказать недоброжелателю ласковое слово? — Не явный ли это знак, что мы ни во что ставим слово Царя Небесного, не боимся праведного гнева Его, не знаем цены того Тела и той Крови, ко вкушению которых приступаем?

"Но зачем, — скажешь, — мне еще идти ко врагу и говорить с ним? Довольно простить его совершенно". Зачем идти? — Затем, что так велит, как ты слышал, Спаситель твой. Он лучше нас с тобою знает, что нам должно делать. "Довольно простить врага, не видавшись с ним". Нет, этого мало. Таким образом исцелишься ты один, а он останется в недуге; а Врач душ хочет, чтобы вы оба были здоровы, ибо враг твой есть так же член Тела Его, как и ты. И скажи, пожалуй, если теперь Спасителю и Господу твоему не настоять на совершенное погашение вражды между вами, то когда сделать это?

Теперь ты сам ищешь милости, просишь отпущения грехов и, следовательно, должен быть расположен к милости. И вот Господь Премилосердый, пользуясь этим случаем, у тебя самого просит милости же, ищет отпущения грехов брату твоему и, посылая тебя к нему, хочет, чтоб ты был врачом и для твоего недугующего собрата.

"Но враг мой так зол на меня, что или не примет меня, или окажет мне презрение, причинит новую досаду, и я возвращусь от него ни с чем". Нет ты во всяком случае возвратишься с великою пользою. Не примет, презрит, досадит? — Пусть! Это для тебя новый венец. Ты сделал свое дело, исполнил волю Спасителя, показал самоотвержение, которое тем будет для тебя плодоносное, чем благоразумнее ты будешь уметь перенести новую неприятность. Но я не думаю, чтобы из сотни врагов и недоброжелателей нашлось хотя бы два, которые бы решились обижать человека, ищущего с ними примирения по-христиански. Нет, человеческая природа, как она ни груба и зла бывает, все не камень, не железо; и особенно ничто ее так не трогает, как смирение и любовь христианская. Сколько ни рассказывают о подобных случаях и встречах, всегда слышишь, что они оканчивались очень хорошо: враг, пораженный христианским смирением и именем Иисуса Христа, трогается, смягчается, бросает свою ненависть. "Но у меня, — скажешь, — с врагом моим заведено уже дело в суде; мне поздно возвращаться назад; нас рассудит один закон". А в твоей и его душе разве нет закона? А совесть твоя и его разве не первый судия? Реши сам дело по совести и представь решение на совесть его; сделай, сколько можно, христианских уступок из твоих прав и поставь их в цену примирения; таким образом в минуту решались самые многолетние и запутанные тяжбы. Но, как бы ни поступил в этом случае твой враг, ты, по крайней мере, с своей стороны сделаешь, что повелевает тебе Господь Спаситель твой. А без этого, сколько бы священник ни говорил: "Прощено, разрешено", — ты не получишь разрешения.

Из других благочестивых дел, приличных особенно настоящей седмице, более всего надобно указать на дела милосердия. Не напрасно сказано Самим Спасителем: блаженны милостивые, ибо они помилованы будут (Мф. 5, 7); не напрасно еще в Ветхом Завете говорено: искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным (Дан. 4, 24). Поэтому нам, ищущим теперь прощения и милости у Господа, всего приличнее явиться к Нему за этим после оказания милости ближним нашим. Нужно ли в этом отношении какое-либо вразумление от нас? — Если нужно, то мы скажем властелину, в руках коего участь многих тысяч подобных ему людей: "Дай, если не свободу, то хотя бы ослабу тем, которые служебными отношениями к тебе, видимо, стесняются в развитии данных им от Бога способностей и сил, даже в исполнении обязанностей своих к Богу и ближним"; евангельскому богачу скажем: "Раздери рукописание долга, которым связан перед тобою бедный отец многочисленного семейства, посети темницу и искупи тех, которые томятся там за долги, прими под кров свой малолетнего сироту и дай ему воспитание"; всякому скажем: "Удели, что можешь, от избытков, даже от скудных стяжаний твоих и подай во имя Иисуса Христа бедному: лепта твоя так же будет Им принята, как и богатый дар богатого, ибо Господь ищет не обилия даров, а сердца нашего". Аминь.

Слово 2-е

Между средствами, которые находятся в собственных руках ваших, мы поставили и молитву. Уже по одному этому, братья, вы можете видеть, что мы не разумеем под нею молитвословий церковных, в которых вы постоянно будете участвовать и без нашего напоминания. Не разумеем и ваших собственных обыкновенных молитв, которыми вы, как добрые христиане, начинаете и оканчиваете каждый день: молитвы эти, совершаемые всегда, всего менее могут быть опущены ныне. Нет, мы имеем в виду молитву особенную, которая важностью своею превосходит все прочие, и между тем для многих вовсе неизвестна, и потому требует особенного указания. Это молитва покаяния, с сердечным прошением о том, чтобы Господь Сам дал нам духа покаяния и веры в заслуги нашего Спасителя, Сам произвел в нас нераскаянное отвращение ко греху, освободил навсегда сердце наше от глубины любви к миру и утвердил нас в познании и исполнении заповедей Своих.

Ибо надобно знать нам, братья, и знать твердо, что без всемогущего содействия благодати Божией грешник, сколько бы ни желал и ни старался, никак не может, сам по себе, оставить навсегда путь греха и сделаться человеком добродетельным. Сколько бы мы ни решались бросить свои злые навыки, сколько бы ни употребляли средств к тому, сколько бы ни каялись, ни воздыхали, ни начинали изменять своего поведения — до тех пор, пока Сам Господь не разорвет уз, нас связующих, мы все останемся рабами греха; будем только переменять одни худые склонности на другие, грубые на тонкие. Такова участь грешника! По-видимому, странно, почему я не могу перестать грешить, когда мог прежде грешить и не грешить; но в самом деле так. Выражение этой печальной невозможности исправить себя совершенно — без помощи свыше — можно видеть даже во внешней жизни человека. Каждый, если хочет, может упасть с какой угодно высоты и разбиться в прах, а взойти опять на высоту, упавши и разбившись, не может. Можно отнять у себя в одно мгновение даже жизнь, а возвратить ее себе никто не в силах. Так и грешник: он посредством греха отнимает жизнь у своего духа, но возвратить ее может ему один Бог. Поэтому Святая Церковь, при самом начале поприща покаяния, начала возглашать вслух наш: Покаяния отверзи ми двери Жизнодавче! — давая знать этим, где нам должно искать своего воскресения от смерти греховной.

В настоящие дни покаяния, братья, вы должны усвоить себе молитву эту во всей силе. Ибо теперь должна решиться вечная судьба ваша. Чтобы разогреть для этой молитвы свое сердце, чтобы произнести ее перед Отцом Небесным с тем воплем крепким, который проходит небеса, — для этого, братья, представьте себе, с одной стороны, совершенную невозможность вам освободиться от зла, вас снедающего, собственными силами, с другой — обетование Спасителя, что все, о чем мы будем молить Отца Небесного во имя Его, будет услышано. Ухватитесь обеими руками за это благодатное обетование и станьте с ним перед лицом Господа; станьте и просите перемены своего сердца на лучшее. Просите, ни в чем не сомневаясь, просите, не делая никаких условий; просите, как просил бы помощи утопающий сын, увидев на берегу родного отца. В подкрепление своего прошения можете сказать, что вы готовы отказаться от всех прочих земных даров, только бы вам ниспослан был дар истинного покаяния; что вы согласны претерпеть для этого самые ощутительные лишения и скорби, согласны на потерю имущества, чести, здоровья, самой жизни временной, только бы возвращено было вам погубленное вами здравие душевное, только бы дарована вам была жизнь вечная. Первее же и паче всего указуйте Отцу на заслуги Его Единородного Сына, скажите, что вы молитесь и просите во имя Его, от лица Его, в силе Его, что Он вас послал и обещал вам услышание.

Если не такая какая молитва, то подобная может потребовать того, чтобы она принесена была во внутренней клети, по затворении всех дверей, впрочем, она должна быть первой и последней молитвой вашею и в храме; все прочие молитвы должны быть только или приготовлением к ней, или ее последствием.

К ободрению вашему в этом святом деле мы можем и должны сказать вам, братья, и сказать не от своего лица, не по своему соображению, а от лица Господа и Спасителя нашего, что эта покаянная молитва, коль скоро приносится от сердца и в духе веры, не может быть не услышана. Во всем прочем может быть нам отказано, а в спасении нашем — никогда, никогда!.. Аминь.

Слово 3-е

Многие из вас, братья, владеют способностью читать и разуметь письмена; некоторые до того привыкли к чтению книг, что не могут дня провести без этой душевной пищи. Не советуем решительно и мы среди этих дней оставлять вовсе чтение. Но какое чтение прилично настоящим дням? Явно, не то, какое бывает в другие времена. Прилично ли, например, в настоящие дни взять в руки какую-либо повесть, написанную для одного времяпрепровождения, как бы она, впрочем, ни была благонамеренна? Часов, остающихся за часами Богослужения и благочестивого размышления, так немного, что истратить их на чтение чего-либо не прямо душеполезного и священного было бы знаком явного невнимания к собственному спасению.

Что же теперь прилично читать любителям чтения?

В ответ на это я спрошу вас, во что вы надеетесь вступить с Богом через Таинство Покаяния и Причащения? — Не в новый ли завет веры, любви, упования и верности до смерти? — Итак, читайте первее всего Завет Новый, начертанный для всех нас, можно сказать, не тростью и чернилом, а Кровью Господа и Спасителя нашего. Тут увидите вы сущность и все условия блаженного союза Бога с человеком, который нарушен грехами нашими и в который мы снова вступаем через веру и покаяние. Если для кого чтение всего Нового Завета было неудобоисполнимо, то пусть прочтет он хотя бы одно из четырех Евангелий, в которых повествуется о воплощении и смерти Сына Божия. Чтение Нового Завета с великой пользой может быть предварено чтением хотя бы первых глав из Завета Ветхого, в которых описывается падение наших праотцев, а в лице их и всего человечества, с его ужасными последствиями для всех нас. Такое чтение есть ближайшее и естественное приготовление к чтению и разумению Завета Нового. Ибо надобно узнать важность болезни, чтобы научиться дорожить врачом и врачевством. Кто увидит всю бездну падения человеческого (а ее нельзя не увидеть, прочтя хотя бы три главы из книги Бытия), тот не может не чувствовать горячайшей любви к Тому, Кто пришел извлечь нас из сей бездны и деяния и смерть Которого описаны в Завете Новом. После Евангелия весьма полезно прочесть хотя бы одно из посланий Апостольских, особенно Послание к Римлянам, где изображено ужасное состояние человека в состоянии естественном, без веры в Сына Божия, и блаженное состояние человека, оправданного этой верой, освященного благодатью Духа Святого. Святая Церковь сама подает нам пример чтения Нового Завета, возглашая на последней седмице поста, как вы сами знаете, вслух все четыре Евангелия. В продолжение настоящей седмицы она не делает этого, может быть, для того, чтобы мы теперь делали это сами.

После чтения Священного Писания, если достанет времени и усердия, весьма полезно и прилично для многих, если не для всех, прочитать священный катехизис, где, от лица самой Церкви, для всех чад ее изложена сущность нашей веры и наших обязанностей, предмета нашего упования и молитв. Это может оказать немалую помощь при духовном испытании самих себя перед исповедью, при обозрении нашей веры и наших обязанностей. В катехизисе не найдешь новости? — Но ее нет и в зеркале: оно всегда одно и то же, однако же ты нередко смотришься в него. Зеркало открывает новости о тебе, так и катехизис. Смотря в это зерцало веры, надежды и любви, ты можешь открыть в себе, в своем образе мыслей и поведения, много такого, чего не откроют тебе другие, самые ученые и красноречивые книги.

Если и за этим чтением останется время, то употреби его на чтение таких творений, которыми возбуждается дух покаяния христианского. Благодаря матерней попечительности Святой Церкви мы не имеем недостатка в книгах такого рода. Одни беседы святого Златоуста о покаянии и трогательные покаянные поучения святого Ефрема Сирина могут умилить сердце каждого читателя. Из отечественных отцов Церкви первый проповедник покаяния — святой Димитрий Ростовский. Чего не вышло из-под его христианского пера на пользу кающихся грешников? Он оставил нам и трогательное поклонение страданиям Спасителя, и благоговейное размышление о Таинстве Евхаристии, и молитву исповедания перед Богом кающегося грешника. Подобное должно сказать о произведениях блаженного Тихона Воронежского. Как мудро обнажает он грех от всех прикрас его и указует его ядовитость! Как отечески входит в положение несчастного грешника! Как кротко зовет его ко Спасителю! Как трогательно указует на Крест и язвы Христовы! После этих советов для читающих, что сказать вам, которые лишены умения читать? — Вы, братья, слушайте со вниманием, что читается здесь, ибо здесь читается все, что необходимо и нужно для спасения. А если бы вам и после этого завидна была участь читающих, то я скажу вам: "Читайте сами! Читайте — в вашей совести!" Письмена ее понятны каждому, а что написано в совести нами самими, то для нас важнее всего пишемого другими. Все книги человеческие исчезнут со временем, а свиток совести останется один с нами. Чтение из него одного предложится на Страшном суде Божием. Итак, прежде нежели будет читан свиток этот там, читайте его как можно чаще, со всем вниманием, здесь. И не читайте только, а и старайтесь исправлять. Все прочие книги только читаются, от них можно и должно переменяться читающим, а их переменить нам нельзя. А свиток совести таков, что его должно читать и исправлять, для того и читать, чтобы исправлять. Аминь.

Опубликовано: Сочинения (полное собрание) в шести томах. Т. IV. Великий пост. Молитва святого Ефрема Сирина. Первая Седмица Великого поста. Страстная седмица. Светлая седмица. СПб. 1908.

Святитель Иннокентий, архиепископ Херсонский и Таврический (в миру Иван Алексеевич Борисов) (1800-1857) — ректор Киевской духовной академии, профессор богословия; член Российской академии (1836); член Святейшего Синода с 26 августа 1856 года, знаменитый русский богослов и церковный оратор, прозванный в свое время "Русским Златоустом".