Святитель Иннокентий (Борисов), архиепископ Херсонский и Таврический
Слово в пяток 5-й недели Великого поста

Святой мудрец Израилев заметил некогда и изрек, смерть и жизнь — во власти языка (Притч. 18, 22). Если когда замечание это исполняется во всей силе, то в настоящие дни поста и исповеди. Тут подлинно жизнь и смерть человека во власти языка, то есть зависят от его уст. Жизнь и жизнь вечная, когда ты от сердца сокрушенно и смиренно исповедуешь перед Богом свои грехи и примешь с верою прощение в них из уст служителя Церкви! Смерть и смерть вечная, когда по стыду ли ложному, или по гордости, или по чему другому умолчишь перед духовником о каком-либо твоем стыдном деянии и отойдешь потому не прощен и не разрешен! Жизнь и смерть во власти языка — то и другое на твоих устах, избирай любое, но одно из двух непременно избрать должен: или исповедь, то есть смирение, преданность, веру и вместе с тем жизнь, или — сомнение, непослушание, скрытность и вместе с тем смерть.

После этого надлежало бы ожидать, что смерть не найдет себе между нами ни одной жертвы, что все и каждый улучит благодать и жизнь: ибо у кого нет языка, что легче сказать — и перед кем? Не перед человеком, а перед Богом — что, говорю, легче сказать как: "Согрешил, прости"? Но, к сожалению, есть немало таких, даже между исповедниками, которые не пользуются благом исповеди как должно, которые с собственного языка и уст берут не жизнь, а смерть; берут смерть потому, что не хотят подвигнуть своего языка, открыть своих уст, можно сказать, на произнесение своего собственного спасения. Такие люди знают свой грех, понимают даже, что он есть мерзость перед Господом и составляет лютую язву на душе их; но не могут собрать столько сил, чтобы решиться на исповедь его перед служителем алтаря Христова. Иные из таковых даже идут к святому аналою с намерением не скрывать более своего беззакония и, однако же, возвращаются, не открыв его как должно.

Кто бы ты ни была, бедная душа, страждущая этим ужасным чревоношением греха, до сих пор еще не исповеданного, позволь обратить и к тебе слова пророка: сними цепи с шеи твоей, пленная дочь Сиона! (Ис. 52, 2). Ноги и руки твои освободились уже от уз и сетей вражиих; ибо ты не ходишь более на совет нечестивых, не стоишь на пути грешников и не творишь прежних дел беззакония; но выя твоя не свободна; враг-искуситель держит еще ее в руках своих и не дает тебе открыть уст на исповедание греха твоего перед священником, ибо знает, что с исповедью и разрешением потеряет все права свои над тобою. Итак, собери последние силы твои и совлеки узы с выи твоей; совлеки и подними главу твою; отверзи уста и произнеси слово, по-видимому, самоосуждения, а в самом деле слово собственного спасения твоего. Ибо в то время, как ты будешь говорить: "Я согрешил, сделал то и то беззаконие", — Ангел Хранитель твой будет изглаживать это самое беззаконие из книги деяний твоих.

Ах, возлюбленный собрат, если бы нам для освобождения себя от проклятия и вечной казни за грехи наши предложено было и что-либо самое трудное, например, всю жизнь просидеть в темнице, или быть осужденными на труды самые тяжкие, не должны ли бы мы с благодарностью принять это предложение как милость, дабы временным злостраданием стяжать свободу от мучений вечных? Но вот здесь, при исповеди, требуют от нас не подвигов великих, не жертв тяжких, а единого смиренного признания своих грехов: и мы еще будем при этом медлить и отрицаться! — Не явный ли это знак, что мы или не верим Самому Господу, Который пастырям Церкви говорит в Евангелии: и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах (Мф. 16,19), или так упорны во грехах, что не хотим променять их даже на собственное спасение?

"Но как, — скажешь, — исповедать мне свой грех, когда он ужасен и отвратителен"? А как же, возлюбленный, носить его неисповеданным так долго в душе и совести своей, когда он ужасен и отвратителен. Как ни отвратительна рана на теле, однако же, когда начинают лечиться, то непременно показывают ее врачу, и он старается узнать всю глубину ее. А душу твою ты думаешь излечить, не показывая, а скрывая ее раны! — "Но мое сердце, — скажешь еще, — так чувствительно, что я не могу разверсть уст на признание в тяжком грехе моем". Ах, если оно, это чувствительное сердце, не спасло тебя от этого греха, то это знак, что в нем нет той крайней чувствительности, для которой действительно несносна и одна мысль об известных грехах. Кто мог учинить какое-либо беззаконие, тот, будь уверен, уже может признаться в нем и исповедать его перед служителем алтаря, как требует Святая Церковь. Но допустим, что эта исповедь с твоей стороны будет стоить тебе усилий и принуждения себе, что эта жертва, и притом немалая. Что же? — Принеси эту жертву и докажи тем, с одной стороны, благодарность за милость, тебе оказываемую, а с другой — искренность твоего покаяния, и что ты действительно возненавидел грех. Исповедью греха, до сих пор таимого в сердце, ты несказанно облегчишь собственную душу. Это все равно, как бы ты извергнул устами то, что тяготило, возмущало и портило твою внутренность. А вместе с тем исповедь греха, доселе утаиваемого, послужит для тебя в ограду от него на будущее. Ибо стыд, который ты почувствуешь от признания, будет удерживать тебя от повторения этого греха, дабы снова не иметь нужды в нем исповедоваться.

Впрочем, как хочешь, возлюбленный, но мы должны решительно сказать тебе в заключение, что если ты явишься на исповедь с намерением утаить некоторые грехи, то лучше не приступай к святому аналою. Ибо ты приступаешь не к человеку токмо, а и к Богу. Духовник твой, не видя, что в твоей душе, даст тебе разрешение, но Господь сердцеведец не даст, и ты отойдешь еще более связанный, нежели как пришел, от чего да спасет тебя Господь Своею всемощною благодатью! Аминь.

Опубликовано: Сочинения (полное собрание) в шести томах, т. IV. Великий пост. Молитва святого Ефрема Сирина. Первая Седмица Великого поста. Страстная седмица. Светлая седмица. СПб, 1908.

Святитель Иннокентий, архиепископ Херсонский и Таврический (в миру Иван Алексеевич Борисов) (1800-1857) — ректор Киевской духовной академии, профессор богословия; член Российской академии (1836); член Святейшего Синода с 26 августа 1856 года, знаменитый русский богослов и церковный оратор, прозванный в свое время "Русским Златоустом".