Prooemion*
«Ora е sempre» — «Ныне и вечно»
Был ora-sempre тайный наш обет,
Слиянных воль блаженная верига:
Мы сплавили из Вечности и Мига
Златые звенья неразрывных лет.
Под землю цепь ушла, и силы нет
В тебе, Любовь, лелеемого ига,
Тюремщица и узница, — для сдвига
Глубоких глыб, где твой подспудный свет.
Но не вотще в свинец того затвора,
Что плоть твою унес в могильный мрак,
Я врезал сталью наш заветный знак.
В одно кольцо сольются кольца скоро,
И с Вечностью запретный Мигу брак
Свершится. «Sempre, слышишь?» — «Слышу. Ora».
______________________
* Вступление (греч.).
______________________
1
Покорствуя благим определеньям,
Усладой роз устлали мы порог,
Положенный меж наших двух дорог:
Моей — к ночным, твоей — к дневным селеньям.
Но если ты, склонясь к моим томленьям,
Меня вела — и я не изнемог,
И свет, слепец, тобою видеть мог, —
Являйся мне, послушная моленьям,
С кропильницей в сомкнувшихся руках,
Чуть зримая за тонким покрывалом,
Вся — звездный путь в прозрачных облаках, —
И помавай над путником усталым,
Над жаждущим, влачащимся в песках,
Охладных пальм легчайшим опахалом!
2
Я видел: путь чертя крутой дугой,
Четой летим в эфире лебединой,
С уступа гор — в нагорье за долиной
Так две стрелы спускает лук тутой.
И черен был, как ночь, из нас единый;
Как снег, белел с ним свившийся другой:
Не змия ль брак с голубкою благой
Сплетенных шей являл изгиб змеиный?
И видел я, что с каждым взмахом крыл
Меняли цвет, деляся светом, оба:
И черный бел, и белый черен был.
И понял я, что Матери утроба,
Как семя нив, любви лелеет пыл
И что двоих не делит тайна гроба.
3
Над глетчером, лохматым и изрытым,
Мы набрели в скалах на водоем.
Георгий ли святой прошиб копьем
Кору ключей? Но некий конь копытом
Ударил тут, и след всё зрим... В забытом,
Отшедшая, убежище своем
Мы вновь сошлись, вновь счастливы вдвоем
В святилище, завесой туч укрытом!
В венке циан, припала ты на грудь...
Чрез миг — сквозила в облаке, венчальный
Целуя перстень и завет прощальный
Шепча: «Любить — мы будем! Не забудь!..»
И, тая, — тайный знак знаменовала,
Как будто сердцу сердце отдавала.
4
Пустынных крипт и многостолпных скиний
Я обходил невиданный дедал.
Лазоревых и малахитных зал,
Как ствольный бор, толпился сумрак синий.
Сафир густел, и млел смарагд павлиний
В глубокой мгле воздушных покрывал,
Какими день подземный одевал
Упоры глыб, мемфисских плит старинней.
Дикирий и трикирий в двух руках
Подъемля, ты предстала мне при входе
В мерцавший сад, как месяц в облаках —
В когорте дев, покорных воеводе.
Вскричала: «Myrias arma!..»* Блеск свечей
Разлился вкруг, и звякнул звон мечей.
______________________
* Легион, к оружию! (лат.).
______________________
5
Когда бы отрок смуглый и нагой,
С крылами мощными, с тугим колчаном,
Не подпирал усильем неустанным
Мне локоть левый, и рукой другой
Не на твоей висел руке благой
Я тяжким телом, — как над океаном
Могли бы вместе мы к заветным странам
Эфирный путь одной чертить дугой,
Подруга-вождь? Но в заревой купели
Прозрачных лон уже растет кристалл,
Уж над волной зубцы его зардели.
Он островерхим островом предстал.
Доступны осиянные вершины...
В заливах слышен оклик лебединый.
6
Есть нежный лимб в глубоком лоне рая,
Марииной одеян пеленой.
Елей любви, двух душ сосуд двойной
Наполнивший до их земного края,
Блаженно там горит, не умирая,
Лелеемый живой голубизной
Воздушных скал. Там, с ласковой волной
Святых морей лазурию играя,
Сафирный свод таит теней четы,
Залог колец обретшие в просторе
Божественной, бездонной полноты.
Разлуки там пережитое горе
Утешилось... Туда уводишь ты
Мой зрящий дух чрез пламенное море.
7
И там войти в твое живое лоно,
В воскресшее, любовь моя могла.
В нем розою дышала и цвела
Твоя любовь, и рдела благовонно.
И было, как ночной эфир, бездонно
Твоих святынь объятие. Пчела
Из розы мед полуденный пила
И реяла над сладостной влюбленно.
По телу кровь глухой волной огня
Клубила пурпур мглы благоуханной;
А в глубине лазури осиянной
Пчела вилась крылатым диском дня.
Хмелело солнце розой несказанной...
Ты в солнце недр явила мне — меня.
8
«Лазурь меня покровом обняла:
Уснула я в лазури несказанной
И в белизне проснулась осиянной».
— «Дай мне покров, который ты сняла».
«Тебе довлеет, — Госпожа рекла, —
Через плечо мой шарф голуботканый:
С ним рыцарь мой ты будешь, мой избранный!» —
И голубым мне грудь перевила.
То было над слепительной стремниной:
Не снег сиял, а нежный, снежный пух.
Не белая гора несла нас двух —
В алмазах реял облик голубиный...
Внизу землей небесною блистал
Лазурной чаши сладостный кристалл.
9
И вновь Конь Бледный зрим и Всадник Бледный...
Вкруг — мглой растет готическою храм...
Твой голубой, Мария, фимиам
Хранительно овеял взор мой бедный...
У алтаря, в лазури неисследной,
С рыданьем Ты, к пронзенным пав ногам:
«Помилуй, — молишь, — сад, где жил Адам!
Он вытоптан подковой всепобедной!..»
И та, чей свет ведет пути мои,
Чьим пламенем душа моя сгорает,
С торжественной нисходит солеи,
Коню дары колосьев простирает
И бледной гривы мертвые струи —
О, диво! — роз багрянцем убирает...
Между 1907 и 1910
