| ||
|
Это было в царское время. Провожали пароход на Дальний Восток. Стояла июльская жара, и смола, которой залиты пазы в палубе, выступила и надулась черными блестящими жгутами меж узких тиковых досок. Поп сиял на солнце, как луженый, в своем блестящем облаченье. Он кропил святой водой компас, штурвал. Он пошел с капитаном вниз кропить трехцилиндровую машину в три тысячи пятьсот лошадиных сил святой водою. Поп неловко топал и скользил каблуками по намасленному железному трапу. —Хорошо, что не качает!— хихикнул мичман Березин своей даме. Дама для проводов была в шелках, в страусовых перьях. На золотой цепочке играл на солнце лорнет в золотой оправе. —Ах, страшно, не правда ли, когда буря и ветер воет: вв-вв-ву! — завыла дама и закачала перьями на шляпке. Но мичман Березин — не простак. —А знаете, если нам бояться бурь... —Неужели никаких не боитесь? —Нам бояться некогда.— И мичман браво тряхнул головой.— Моряк, сударыня, всегда глядит в глаза смерти. Что может быть страшнее океана? Зверь? Тигр? Леопард? Пожалуйста! Извольте — леопард, для нас, моряков, это что для вас, сударыня, кошка. Простая домашняя киска. Он повернулся к юту, туда, где в кормовой части парохода был шикарный салон, где сейчас буфетчик Степан со всей стариковской прыти готовил закуску и завтрак из одиннадцати блюд. —Степан! А Степан! — крикнул мичман Березин; он взял свою даму под локоток.— Степан! —Сию минуту-с! — Старик перешагнул высокий пароходный порог и засеменил к мичману. —Покажи Ваську,— вполголоса приказал Березин. —Сию минуту-с! — И старик буфетчик зашаркал начищенными для парада штиблетами в кают-компанию. В кают-компании он крикнул на лакеев: —Не вороти всю селедку в ряд! Торговать, что ли, выставили! Охломоны! Лакеи во фраках бросились к столу, а буфетчик с дивана в своей буфетной уж звал Ваську. Мичман Березин стоял с дамой, опершись о борт. —Вы спрашиваете: к тигру в клетку? Родная моя! Но волна Индийского океана рычит громче! злее! свирепей! Этот тигр в десять этажей ростом. Поверьте... Но буфетчик уже повалил перед трюмным люком плетеное кресло-кабину японской работы — целый дом из прутьев. Степан — новгородский старик с бритыми усами — держал в руках большой кусок сырого мяса. —Готово? — спросил мичман.— Пускай! —Сию минуту-с! Двери кают-компании раскрылись. В двери высунулась морда. Это была аккуратная голова леопарда с большими круглыми глазами, настороженными, со злым вниманием в косых зрачках. Он высоко поднял уши и глянул на Березина. Дама прижалась к мичману. Березин браво хмыкнул и затянулся сигарой. —Пошел! — скомандовал Березин, подхватив даму за талию. —Сию минуту-с! — отозвался буфетчик. Он поднял мясо, чтоб его увидал леопард, и бросил его на трюмный люк, на туго натянутый брезентовый чехол, который прикрывал деревянные створки. И в то же мгновенье леопард сделал скачок. Нет, это не скачок — это полет в воздухе огромной кошки, блестящей, сверкающей на солнце. Леопард высоко перемахнул через поваленное кресло-кабину и точно и мягко лег на брезент. Мясо было уж в клыках. Он зло урчал, встряхивая мордой, хвост — пушистая змея — резко бился из стороны в сторону. Он на миг замер, только ворочал глазами по сторонам. И вдруг поднялся и воровской побежкой улепетнул. Он исчез бесшумно, неприметно. Дама трепетно держалась за кавалера. Кавалер, осклабясь, жевал конец сигары. —Полюбуйтесь,— не торопясь произнес мичман; он подвел даму к трапу.— Вот! Там на палубе, на крепких тиковых досках, остались следы когтей — здесь оттолкнул свое упругое тело Васька. —Вот как прыгают наши кошечки! Кись-кись! — позвал и щелкнул пальцами. Дама вздрогнула и схватилась за белоснежный рукав крахмального кителя. Васька деловитой неспешной походкой прошел по палубе. Он облизывался. —Кись-кись! — осторожно пропел Березин. Васька не повел ухом. Он ловко зацепил лапой дверь и ленивой волной перемахнул через высокий порог кают-компании. —Э, хотите, я его сейчас, каналью, сюда притащу? — Мичман двинулся от борта.— Вы его себе накинете вокруг шеи, горжетку такую. А? Но дама крепче вцепилась в рукав мичмана и шептала: —Не надо, прошу, я не хочу... я уйду... Мичман делал вид, что вырывается. —Степан! — крикнул мичман Березин. —Есть! Сию минуту-с! Буфетчик вышел из кают-компании, жмурясь на солнце. —Не надо! Прошу! — сказала дама по-французски. —Чего изволите-с? — Степан уж стоял, покачивая руку с салфеткой. Мичман лукаво поглядел на даму. Она отвернулась, покраснела. —Степан, у тебя... все готово? — спросил мичман и плутовски скосился на даму. —Графинчики не заморозившись,— полушепотом докладывал старик,— водку надо-с как льдинку. Особо в такую жару-с. Чтоб запотевши были графинчики. Сами знать изволите-с. Они-то на льду, а я вот как на угольях: ох, быть нам не поспеть! —Ну, ступай, ступай! Не бойтесь, сударыня, это я нарочно.— И мичман взял даму под локоток.— Кись-кись! — шепнул мичман и осторожно пощекотал локоток. Но в это время спускались со спардека капитан и гости. Капитан — крепкий старик, лихая бородка с проседью расчесана на две стороны. Он сиял золотыми погонами, и на солнце больно было смотреть на его белый китель. —А вот извольте — на случай пожара. Терещенко! Навинти шланг. Живо! Матрос бросился со всех ног. —Ах, только не поливайте! — И дамы кокетливо испугались, приподняли юбки, как в дождь. —Нет, теперь, батюшка, дайте уж нам покропить!— И капитан захохотал деланным баском.— Правда, мичман? По-нашему. Мичман с дамой подошел почтительно и поспешно. Батюшка, завернув в рот бороду, уважительно щурился на сиявшую, начищенную медь. Поливка развеселила всех. Мичман смеялся, когда немного забрызгало его даму. —Ну, принесите же мой платок! — Дама, смеясь, надула губки.— Принесите мой ридикюль, я его оставила там, в кают-компании. Мичман ловко вспрыгнул на трюмный люк и оттуда одним прыжком к кают-компании и дернул дверь. —Эх, молодец он у меня! — довольным голосом сказал капитан, любуясь на молодого офицера. Мичман Березин распахнул с размаху дверь и вдруг снова запер. Запер плотно, повернул ручку. Он неспешно шагал назад, подняв брови. —Знаете, мне пришла мысль...— вдруг заулыбался он даме.—Мне очень-очень хотелось бы, чтоб вы воспользовались моим платком, честное слово.— И он достал из бокового кармана чистенький платочек.— Я буду его... хранить, как память. —Нет, зачем же? Я хочу свой. Ну, принесите же! Мичман молчал, протягивая платок. —Ради Бога! — шептал он.— Умоляю! Капитан глядел нахмурясь. —Быстрота и великолепие,— сказал батюшка капитану, но капитан, не оборачиваясь, кивнул наспех головой: глядел на мичмана. —Это неприлично-с, господин мичман! Немедленно отправляйтесь, исполните, что требует дама. —Есть! — ответил мичман; он зашагал к кают-компании. Все глядели ему вслед. У самых дверей он укоротил шаги. Он поворачивал ручку, дергал ее, он рвал дверь — дверь не открывалась. Он даже раз оглянулся назад. Все смотрели на него. Капитан прищурил один глаз, будто целился. —Дверь не откроете? — крепким голосом крикнул капитан.—Мичман!— И капитан решительным шагом зашагал к двери. —Я сама, сама! — вскрикнула дама и засеменила по мокрой палубе, стараясь обогнать капитана. Вся публика двинулась следом. Но всех обогнал Степан. Степан-буфетчик, запыхавшийся старик, с графинчиками. Их по четыре торчало у каждой руки — зажатые горлами меж пальцев. Запотевшие, матовые— от ледяной водки внутри. —Сию минуту-с!.. Сию минуту-с! — пришептывал старик, юля и обгоняя гостей. Он шлепающей лакейской рысцой обогнал капитана; он уцепил пальцем ручку — дверь легко распахнулась Капитан уже стоял за плечами. У самого порога, по ту сторону дверей, лениво растянувшись, блаженно спал Васька. —Ах, вот в чем дело! — грозно сказал капитан и перевел глаза на мичмана. —Брысь, скотина! Брысь, брысь! — фыркнул на Ваську Степан. Он пнул его стариковской ногой, на ходу, с досадой, и леопард прыгнул через порог и, поджав хвост, змеей шмыгнул вон, на палубу, и исчез. Мичман стоял опустив глаза. —Моментально отправляйтесь на берег,— сказал капитан.—Ревизор! Списать на берег га-аспадина мичмана. Ступай-те! — И капитан повернулся к гостям. Он не видел, как мичман большими, журавлиными шагами описал на палубе дугу, обошел для чего-то трюмный люк два раза вокруг и, не понимая, почему это он шагает, пошел к сходне. * * * Завтрак из одиннадцати блюд сошел шикарно. Капитан вышел в море с двумя помощниками, третьим стоял штурманский ученик. А в буфетной, после тревог, в одном жилете дремал выпивший «с устатку» Степан-буфетчик. Он развалясь сидел на диванчике. На колени старику положил голову Васька. Он терся лбом о жилет и урчал, как кот. Старик пьяной рукой щелкал Ваську по уху: — Я тебя, окаянного, вскормил, вспоил с малых лет твоих—люди видели, не вру! А ты, шельма, скандалить? Скандалить? Через тебя, через блудню несчастную, человека на берег списали. А через кого? Через меня, скажешь? Тебя я, подлеца, спрашиваю: через меня? через меня? Тут Степан хотел покрепче стукнуть Ваську по носу, но в это время ревизор крикнул из кают-компании: —В буфет! —Есть в буфет! Сию минуту-с! — Степан отпихнул Ваську и стал напяливать фрак.— Сию... минуту-с! Впервые опубликовано: журнал «Дружные ребята». М. 1938. № 9. С. 6—15.
Борис Степанович Житков (1882 — 1938) русский и советский писатель, прозаик, путешественник и исследователь. Автор популярных приключенческих рассказов и повестей, произведений о животных и романа. | ||
|