| ||
|
I Развитие человека не может совершаться вне общества. Если хорошенько, поосновательнее разобрать человека, особенно его душевную сторону, то окажется, что большая часть его существа — общественного происхождения. Язык, религия, общественно-государственный строй жизни, склад быта и нравов, вся материальная культура — все это могло возникнуть, а главным образом развиться, достигнуть ныне существующих форм только в обществе. То, что мы называем разумом человека, его сердцем, его волей, есть плод не индивидуального, а общественного развития, в нас, быть может, 9/10 общественных элементов и лишь 1/10 чисто личного начала. Собственно, мы не знаем человека как отдельного обособленного существа, а мы знаем его только как члена общества. Поэтому общественная среда есть духовный воздух, без которого, как и без обыкновенного воздуха, человек дышать, т.е. существовать, не может. Из сказанного необходимо следует тот вывод, что общественно-нравственное развитие есть одна из существенных сторон развития человека, составляет одну из насущнейших его потребностей. Естественно, что эта потребность издавна так или иначе и удовлетворяется жизнью среди людей. В элементарном грубом виде общественно-нравственное развитие составляет принадлежность члена каждого, даже весьма слабо и несовершенно организованного общества, вроде пастушеского, охотничьего и вообще неоседлого, кочевого; но там оно недостаточно, далеко не исчерпывает общественных связей, возникающих между людьми в более сложных и совершенных общественных союзах. В настоящее время общественные связи между людьми в широком смысле этого слова имеют две главные формы: государственных связей и собственно общественных. Государственные связи — это более внешняя, чем внутренняя, форма общественности, заключающаяся в исполнении различных обязанностей, вроде того, что нужно платить подати, поставлять солдат, исполнять государственные законы. По большей части государственные связи принудительные, выполнение их поддерживается полицией и войсками, уголовными карами и всякого рода взысканиями. Внутреннего человека, глубины его ума и сердца государственные связи касаются мало, ограничиваясь поступками человека, внешним его поведением. Совесть человека, его убеждения и идеалы, его святая святых остаются недоступными влиянию государства, и человек по этой внутренней стороне своего существа всегда свободен от всяких государственных пут и связей, вполне независим и неприкосновенен. Можно заставить человека платить подати и служить в солдатах, когда он этого не желает, даже можно заставить "устами" веровать в Бога, призываемого государством; но заставить верить в разумность таких действий, если нет убеждений в справедливости их, невозможно. Физическое насилие не заключает в себе ни малейшего элемента убеждения. Представители государственной власти, как этого и естественно ожидать, обыкновенно мало заботятся о развитии иных связей, помимо государственных. Когда им приходится говорить о воспитании молодых поколений, то они постоянно твердят о дисциплине, о необходимости повиновения, о взысканиях, о единообразии порядка во всем и всюду, о приверженности существующему устройству, почитая все это высшими добродетелями гражданина; о более высоких связях они не говорят, и в конце их речей обычно слышится угроза, полицейское или иное насилие. Подобный взгляд не отличается широтой и для воспитания недостаточен. Государственная связь между людьми очень важна, ее нужно поддерживать и охранять, но это совсем не означает, что ее нужно ставить превыше всего, особенно в той ее специальной форме, в которой она является в данный момент у данного народа. Общественные связи и общественные интересы суть истинно жизненные и глубоко важные для людей интересы и связи. Они заключаются в интересах научных, религиозных, литературных, общественных, художественных, для преследования каковых интересов и учреждаются различные союзы, общества, собрания, существует печать. Это союзы свободные, зависящие от вкуса и настроения каждого и не поддерживаемые ни войсками, ни полицией. В этих союзах — источник народной жизни и творчества, в них зарождаются великие проекты и мысли, сначала как будто совершенно фантастические и беспочвенные, а потом понемногу принимающие более ясный и определенный вид, приближающиеся к действительности и в конце концов превращающиеся в руководительные начала деятельности представителей государственной власти. Где впервые возникли и разрабатывались идеи об уничтожении рабства, крепостничества, пыток, телесных наказаний, о свободе совести и о веротерпимости, о свободе печати, о необходимости суда присяжных, народного представительства и т.д.? Кому принадлежат научные открытия и изобретения, осчастливившие мир, даже самое изобретение пороха и пушек? Все это творчество — дело общества, отдельных частных лиц, а не государства; последнее нередко всеми силами противилось ему, подавляло его, видя в новых идеях и общественных движениях потрясение государственных основ, авторитета, ниспровержение установленного порядка, возмущение и т.п. Отсюда берет свое начало социальное и научное мученичество, имевшее не меньше представителей, чем и мученичество религиозное. Государственность не лишена творчества, но это творчество специального вида — административно-исполнительного, характера более внешнего, чем внутреннего. Для своего практического творчества государство имеет нужду в творчестве общественном, им оно питается, у него заимствует основы для всей своей деятельности. Само же по себе государство имеет склонность застывать в известных формах и порядках, слишком сживаться с ними, оно чрезвычайно туго поддается новшествам, особенно в духе освободительных направлений. Оно очень любит руководиться во всем бывшими примерами. Опираясь постоянно на полицию и войско, рассчитывая на силу и часто действуя вынудительно, государство чуждо идеальности и подозрительно относится ко всяким принципиальным исследованиям. Мир идей и науки не его область, оно из всякой идеи готово выжать практическую пользу, без которой идея имеет для него мало значения. Государство есть практик и администратор, и движение вперед, в смысле идейном и теоретическом, его мало заботит. Не будь общественной работы и мысли, оно замрет совсем, закостенеет в установленных формах. Обыкновенно государству годы и даже в иных случаях десятки лет общество твердит о необходимости такой-то реформы, а государство все противится, запрещает даже говорить о реформе и спустя лишь долгое время усвояет мысль о ней, нередко применяя ее в измененном и ослабленном виде. Между тем увлекающиеся представители государственной власти часто забывают о соотношении государственного и общественного творчества, они приписывают государству разностороннюю творческую силу, способность, устранив творчество общества, устроить все самому. Государство пытается тогда взять всю общественную жизнь под свою опеку, свести до минимума общественную деятельность, предоставить обществу преследование лишь частных и личных интересов. Государство вступает в борьбу с обществом, запрещает и разрушает всякие союзы, общества, собрания и стремится к полной дезорганизации общественности. Жизнь тогда совершенно замирает, начинается полное разложение не только общества, но и государства, так как последнее, убивая творчество общества, не в состоянии заменить его своим. Чем резче, тверже и продолжительнее государство направляется по указанному пути, тем гибельнее, самоубийственнее становится это направление, и дело заканчивается обыкновенно грандиозным государственным крахом, бессмысленной затратой народного достояния и народной крови, вынуждающими остановиться, оглянуться и пораздумать. Ставя высоко государственную связь между людьми и заботясь о всестороннем ее укреплении в сознании подрастающих поколений, педагог особенно должен быть чуток к росту внутреннего общественно-нравственного сознания юношества, так как из этого сознания истекают общественные связи, и самый государственный союз есть лишь внешняя оболочка, одно из внешних его выражений. Корень общественности для педагога есть вместе корень всего истинно гуманного, прекрасного и идеального в человечестве, так как ни добро, ни красота, ни идеал вне общества невозможны. Поэтому единственной задачей общественного воспитания может быть только подготовка энергичного борца за основные свойства человечности и главнейшие блага культуры. Будь культурным борцом! Вот что нужно всеми способами внушать юноше и укоренять в его сознании. С указанной точки зрения будет ведено дальнейшее рассуждение об общественном воспитании детей. II Родители! Если вы желаете воспитать из вашего дитяти борца, то прежде всего воспитайте его физически сильным, ловким и мужественным. Что будет за борец слабый, хилый, неуклюжий ребенок, боящийся лошадей, коров, воды, простуды, скачков, лазанья и пр., вечно опасающийся за повреждение своего драгоценного здоровья, а потому избегающий всяких физических упражнений. Для достижения физической ловкости и мужества необходимо в известных пределах пользоваться системой закаливания, которая в Энциклопедии обсуждалась подробно*. Сущность ее, собственно, очень проста: не изнеживайте дитя, но, конечно, и не лишайте его необходимых условий и удобств хорошего физического развития. Побольше прогулок на свежем воздухе, почаще купание в свежей, но не холодной воде; чистое, но простое, не слишком теплое платье, такая же постель, достаточное, но умеренное питание. Побольше оживления, побольше игр. Не гонитесь за каждой царапиной, ушибом, уколом, не принимайте против них тысячу предосторожностей, все это пустяки, которые пройдут сами собой. Давайте возможную по возрасту ребенка свободу в ползании, беганье, прыганье, лазанье и пр., не бойтесь при этом простуды и других заболеваний: деятельно живущий организм, свободный, не стесняемый искусственными путами, — лучший врач самого себя. ______________________ * Вып. 20 и 21, ст. д-ра Гориневского "О закаливании человеческого организма как средстве воспитания". ______________________ Вообще не следует стремиться поставить воспитание дитяти так, чтобы оно было незнакомо со страданием. Последнее есть существенная и неизбежная сторона жизни; к чему же стараться оградить дитя от такого страдания, которое совершенно естественно в его возрасте? Это не значит, конечно, отказаться от ухода за ребенком и искусственно увеличивать число его страданий; нет, уход, и тщательный, за ребенком должен быть, страдать ребенок должен, по возможности, меньше, но страдание должно быть знакомо ему рано, с того времени, с которого посылает его природа. Будущий борец не может развиться из дитяти, воспитанного в хлопочках и на розовых подушечках, от которого за версту угоняли каждую муху; изнеженный человек и борец несовместимы в одном лице. Дело не в том, чтобы не знать страдания, а в том, чтобы терпеливо и мужественно его переносить, бороться с ним соответствующими мерами, знать, что страдание пройдет и что против него есть средства. Пусть будет дитя, если из него должен выйти будущий борец, здоровым, крепким, выносливым, мужественным и при телесном и при духовном страдании; пустые сентиментальные страхи должны быть ему чужды, пусть оно смело глядит в глаза даже действительным детским опасностям*. ______________________ * Подробнее об этом было сказано в нашей статье "О нравственном закаливании". — Образование, 1899, № 10. ______________________ Нужно позаботиться о товариществе для дитяти. Нельзя воспитывать будущего общественного деятеля вне общества; это было бы противоречием. Поэтому нужно подбирать сверстников и сверстниц и из них устроить детское общество для общих игр и прогулок. В отношениях к товарищам нужно наблюдать главным образом следующее: нужно принимать меры против стремления к командованию, если бы таковое в дитяти обнаружилось, и особенно необходимо ополчаться против принижения и подавления дитяти каким-нибудь насильником-товарищем, против нарушения прав товарищеской личности. Собираясь в общество, дети получают полную возможность проявления и развития самых разносторонних своих свойств. Между другими свойствами легко обнаруживается и страсть к командованию, к выдвиганию себя постоянно на первое место, к получению лучших ролей и положений в игре, к затиранию товарищей. Эта наклонность противообщественная и несправедливая по существу. Из того, что кто-либо силен, не следует, что он должен постоянно первенствовать и командовать, не всегда спасает и выручает сила. Иногда нужна сила, но часто ловкость, мужество, находчивость. В разные моменты детской жизни нужны главари с разными свойствами, и постоянное командование одного неудобно. С другой стороны, дети сходятся в общество для совместных игр, прогулок, занятий, осуществления каких-либо предприятий общими силами, но не для обнаружения талантов командования таким-то субъектом. Права детей равны, и каково бы ни было дитя, оно имеет одинаковые со всеми другими полномочия выполнять любую роль и занимать какое угодно положение в игре, как скоро это не вредит последней. Командиры должны быть осаживаемы и серьезно ограничиваемы прежде всего соучастниками игры и предприятия, а потом и взрослыми воспитателями, потому что страсть к командованию проистекает часто даже не из силы, а из простого эгоизма дитяти и даже иногда из нелепого тщеславия родителей. С особенной настойчивостью и энергией должны быть устраняемы в товарищеских отношениях детей подавление товарищей насильниками, ограничение товарищеских прав, превращение равноправных товарищей в подчиненных исполнителей воли насильника. Это самая гнусная и позорная вещь. Насильники всегда и везде найдутся, и им нужно давать самый жестокий отпор. Каждое дитя должно помнить, что оно имеет священнейшую обязанность охранять и защищать свои права, не поступаться ими ни малейшим образом перед насильниками. Если своих личных сил мало для защиты против насильника, нужно соединяться с другими детьми и вкупе, целым обществом преподносить суровый урок насильнику; если нельзя привлечь на свою сторону других детей, то следует обратиться к взрослым, чтобы они обуздали насильника. Во всяком случае ни под каким видом нельзя терпеть нарушения своих прав, нельзя унижаться, терять свою волю, а нужно биться с насильником до тех пор, пока ему не будет дан чувствительный урок, чтобы вперед ему было неповадно проявлять свои хищнические насильнические поползновения. Если бы даже дитяти было выгодно иногда, в каких-либо частных случаях поступиться своими правами и стать на сторону насильника, оно никогда не должно этого делать, так как подобное действование есть самая позорная вещь. Нужно питать к себе самоуважение и никому не позволять унижать себя, ограничивать свои права, распоряжаться собой; нужно сейчас же самым энергичным образом восставать на защиту своей личности и не успокаиваться до тех пор, пока наши личные права не будут признаны товарищами столь же святыми и неприкосновенными, как нами их права. Чтобы дитя действительно стремилось постоянно защищать права своей личности против всех покушающихся на нее, необходимо ему привыкнуть к бережному обращению с своей личностью в семье. А для этого семья должна быть построена на принципе свободы и уважения всех членов семьи. В семье не должно быть насильника, который имел бы полноту прав и минимум обязанностей, по отношению к которому все другие члены имели бы минимум прав и максимум обязанностей. Все члены семьи имеют свои права, обусловливаемые их возрастом и положением. В частности, дети имеют не только обязанности в своих отношениях к родителям, но и права. Эти права не совсем ясно сознаются иногда родителями, хотя и принимаются ими к руководству; мысль родителей охотнее останавливается на обязанностях детей. В настоящее время ни один родитель не имеет права жизни и смерти над детьми, все, напротив, обязаны всячески охранять и поддерживать жизнь детей, т.е. должны по возможности, по своему состоянию и разумению удовлетворительно питать дитя, одевать его, помещать, сделать возможными прогулки и игры. Далее возникает вопрос об образовании дитяти. На него опять имеет дитя право, и родители, не заботящиеся по мере сил об образовании своего дитяти, не исполняют одной из важнейших своих обязанностей. Получение образования должно быть обставлено родителями такими условиями, чтобы образовательный процесс совершался легко. Затем, наконец, по окончании образования или при завершении его возникнет вопрос о выборе профессии, в решении которого главный вес должна иметь не воля родителей, а склонность детей. Таким образом, дети имеют наряду с обязанностями к родителям и весьма важные права на них. Дети не ослы, навьюченные грузом обязанностей, но личности, у которых, как и у взрослых личностей, обязанности идут наравне с правами. Поэтому к детям, даже самым маленьким, следует относиться с осмотрительностью, бережно, уважать в них человеческую личность и не нарушать права их. Родители должны отчетливо осознать свое отношение к детям и выполнять свои обязанности к ним без криков, без угроз, без раздражения и гнева, с каковым спокойствием должны требовать и от детей исполнения их обязанностей по отношению к себе. Семья, построенная на таких принципах, будет представлять благоприятную почву для гражданского развития дитяти, для развития в будущем энергичного борца за неприкосновенность своих личных и гражданских прав, врага от всего сердца всяких насильников. Семья, имеющая в виду воспитать гражданина, должна живо интересоваться гражданскими, т.е. общественными, вопросами и делами. В семье дитя должно часто слышать рассуждение об общественных событиях, делах и интересах и впитывать понемногу нерасположение к порядку жизни, основанному на насилии, на угнетении какой-либо более или менее значительной части населения отдельными группами и классами, на нарушении человеческих и культурных прав кого бы то ни было. Семья сама должна быть глубоко проникнута нерасположением к подобным порядкам и признавать чувство самой строгой справедливости, а вместе христианскую любовь, для которой не существует ни эллина, ни иудея, ни раба, ни свободного, основой благоустроенного человеческого общежития. Эта прививка гражданственности будет происходить постепенно, по мере возраста и развития детей, по зато тем вернее и прочнее. Без живого интереса семьи к общественным вопросам семье трудно воспитать деятельного гражданина. Речь идет у нас не о каком-либо мимолетном порыве, не о взрыве чувства, который сейчас же и проходит, а о постоянном твердом настроении, долженствующем прочно укрепиться в человеке, руководить им во всей дальнейшей жизни и деятельности. Для создания такого настроения нужны средства, действующие медленно, по постоянно, а потому прочно и верно. Поэтому семья, равнодушная к общественным вопросам, старшие члены которой не выработали твердых, проникнутых справедливостью, общественных убеждений, не в состоянии воспитать настоящего гражданина-борца, который позднее понесет причитающуюся ему на долю часть общественной тяготы. Из семей без определенного общественного настроения могут выходить лишь легко ко всему приспособляющиеся субъекты, мягкотелые, которые, куда их ни кинь, нигде не ушибутся; эти люди обыкновенно становятся сначала друзьями насильников, а потом и сами делаются насильниками. В постановке семьи; ее настроении, в той домашней атмосфере, которая присуща каждой семье, самое большое значение принадлежит женщине, матери. Она чаще и больше остается с детьми, чем отец; она ближе к детям, чем отец, и больше вникает в детские нужды, лучше понимает детские интересы и потребности. Поэтому мать гораздо больше отца влияет на детей, всесторонне вникая в их формировку; поэтому о матерях такие высокие, святые воспоминания у всех людей. В частности, на склад гражданского настроения у детей мать окажет громадное влияние. Ее убеждения, ее симпатии и антипатии, ее настроения передадутся и детям. Если мать ясно понимает положение общества и государства, их взаимные отношения и те ближайшие задачи, которые стоят на очереди у того и другого, то она может оказать могущественное содействие образованию человека-гражданина; если же она чужда всем подобным вопросам и с головой погружена в переживание разнообразных мелочей своей женской жизни, тогда во влиянии семьи на формирование из дитяти человека-гражданина будет весьма заметный и чувствительный пробел. С изложенной точки зрения серьезное образование матери-воспитательницы и, в частности, понимание ею хода общественного развития, его интересов и задач должно составлять предмет живой заботливости всех тех, кому дорого воспитание поколения смелых, энергичных и широко понимающих общественное дело борцов-граждан. Наконец, семьи должны обратить внимание еще на одну мысль при воспитании человека-гражданина и вообще при своих отношениях к подрастающим поколениям. Родители сильно ошибаются, сосредоточивая свое преимущественное внимание при семейном воспитании детей на их образовании, на развитии их памяти и ума, на обогащении их сведениями, как это обыкновенно бывает. Сколько хлопочут родители, чтобы обучить детей пораньше читать и писать, иностранным языкам, прекрасно подготовить к поступлению в школу, а потом снабдить достаточным количеством учебников, учебных пособий, книг для чтения, коллекций всякого рода. У иных детей за годы школьного учения накопляются целые библиотеки, образуются кабинеты и музей разных учебных вещей. Все это в известном смысле прекрасно, но очень уж односторонне. Маленькой частичке того, что нужно делать, придается громадное значение, и из-за этой раздутой частички забывается большое целое, которое соответственно сокращается и низводится на что-то второстепенное. Человек не из одного ума состоит, и ум есть ли в человеке самое главное и первое? Какие большие и сложные задачи представляет развитие других сторон человеческого духа, помимо ума, как сложно телесное развитие человека, как трудно сделать человека твердым, мужественным, стойким и предприимчивым, какое множество условий требуется выполнить, чтобы воспитать хорошего человека-гражданина! Обо всем этом в семьях думают сравнительно очень мало. Правда, заботятся отыскать хорошую кормилицу, если мать не может кормить, хорошего доктора, если дитя заболело, и т. п.; но что значат все эти хлопоты перед тем, чтобы отыскать хорошую учительницу-француженку, чтобы подготовить блистательно к поступлению в школу или к переходу в следующий класс, к получению награды при выпуске! А между тем все это вещи собственно малозначительные, почти пустяки. Дело в человеке, в его физической и духовной силе, а не в том, что он болтает на двух иностранных языках и обременил свою память массой книжных и малонужных знаний. Семьи, конечно, могут сослаться на то, что с них школы требуют такой постановки семейного воспитания, что они ничего не хотят знать, кроме загромождения памяти детей книжным хламом. Эта ссылка, может быть, справедлива. Но в данном случае мы не хотим разбирать, кто прав и кто виноват, мы хотим только указать на то, что при семейном воспитании нужно, необходимо и что составляет сравнительно второстепенное дело. При семейном воспитании самое главное и необходимое именно воспитание, т.е. укрепление тела, развитие выносливости и мужества, приучение к труду, к правдивости, к осмысленному отношению ко всему окружающему и многое другое, сему подобное, а не поспешное обучение чтению, письму, иностранным языкам и всякой книжной мудрости. При современной постановке семейного воспитания требование от семей забот об общественном воспитании детей может показаться странным и излишним. Не до того, есть ближайшие и необходимейшие задачи по подготовке к школе, к переходу в следующий класс и т.д., а воспитывать гражданские чувства, общественное настроение некогда, нечем, да и незачем такой философией заниматься. Пусть займется этим делом школа, или после, сделавшись взрослым, человек сам пусть развивается как гражданин. Если же семьи будут ставить своей главнейшей задачей воспитание, а не обучение, тогда и развитие общественно-нравственного сознания дитяти найдет свое почетное место в ряду других частных задач семейного воспитания. III С поступлением дитяти в школу семейное воспитание вообще и в частности гражданское не прекращается, а расширяется, приобретает новый материал, встречает новые трудности. Поэтому мы должны отдать себе отчет об изменениях в постановке гражданского воспитания детей со времени поступления их в школу. Школа, собственно, есть продолжение воспитательной деятельности семьи во всех отношениях. Хорошая школа так и должна понимать свою задачу, а потому и действовать в непосредственной связи с семьей и под ее влиянием. Те основные моменты, которые выше намечены в семейном воспитании, и те главные средства для гражданского воспитания, которые указаны, повторяются и в школе в расширенном и усиленном виде, и семья должна пользоваться ими, как прежде пользовалась своими семейными средствами. Подобно семье, школа должна стараться растить порученных ей питомцев и питомиц здоровыми, сильными и мужественными. Этой цели служит прежде всего гигиеническое устройство школьного здания, т.е. достаточная его вместимость сообразно с числом учащихся, достаточное освещение, хорошая вентиляция. Далее, сюда относятся число назначаемых на каждый день занятий и их распорядок. Нужно избегать утомления, пресыщения умственными занятиями и вместе потери охоты к ним и применения принципа вынудительности. В данном случае важно не только число занятий, но и их постановка, содержание и отношение к своему делу учащего персонала. Все это чрезвычайно серьезные вопросы, которых ни семья, ни общество никогда не должны упускать из виду и постоянно обращать на них внимание школы. Последняя имеет наклонность разрешать эти вопросы в своих специальных интересах, обособляя себя от интересов общества и даже интересов детей, ей поручаемых, согласно указаниям высшего начальства, диктуемым политическими соображениями, и удобства ближайшего начальства и учащих. Наконец, для сохранения здоровья и развития мужества имеют большое значение телесные упражнения, общие игры, особенно на свежем открытом воздухе, и занятия спортом. Каждая порядочная школа должна сделать все от нее зависящее для хорошей постановки телесных упражнений, и семьи должны усердно помогать в этом школе. Семьями и школами детям школьного возраста должна быть предоставлена возможность гимнастических упражнений и общественных школьных игр, катания па коньках, на лыжах, в лодке, на велосипедах. С детьми должны быть предпринимаемы длинные прогулки пешком, экскурсии на день, на два, на три. Нужно иметь при этом в виду, что указываемые общие детские упражнения имеют большое значение из только для физического развития, но и для духовного — для развития наблюдательности, быстрой сообразительности, внимания, умения в нужный момент напрягать все физические и духовные силы, сознания органической, самой живой связи с партией, с обществом, единства своих интересов с интересами партии и т.п.* ______________________ * См. об этом: Magendie Л. Los Effets moraux de l'exercice phvsisue. ______________________ Во всем, здесь указанном, семья, школы и общество должны идти друг с другом рука об руку, должны поддерживать и восполнять друг друга. Здесь, т.е. в деле образования, нет вопросов только школьных, а есть лишь вопросы семейно-общественно-школьные. В школе каждый учащийся получает множество товарищей, однолеток и разных лет. Воспитание посредством товарищества есть одна из самых важных сторон в каждой школе, а между тем школа сравнительно мало обращает на это внимание. Как устроится новичок со своими товарищами, каков дух и направление каждого класса, как относятся товарищи друг к другу, какие между ними партии, кто вожаки партий, нельзя ли помочь более тесному сплочению класса — подобными вопросами школы интересуются мало. Им некогда, они почти всецело поглощены программами, уроками, циркулярами и разными формальностями, а что составляет самую сущность юношеской жизни — взаимные отношения товарищей — об этом школа как будто и знать не хочет. Между тем строй товарищества — дело большой важности для гражданского воспитания детей. Школы тем и важны, что они суть своеобразные гражданские общества с довольно сложной организацией, в которых дети получают весьма важные, имеющие влияние на всю их позднейшую деятельность уроки общественной жизни. Организация товарищества — вопрос мало разработанный в педагогике и теоретически. Родители должны наблюдать, чтобы их дитя но осталось в школе обособленным, одиночкой, чтобы оно не чуждалось товарищей. Для чего же и отдавать дитя в школу, если оно останется чуждым школьному товариществу? Учебное дело, как известно, идет в школе медленно и совсем не может сравниться по быстроте с семейным обучением. И в учебном деле в школе прежде всего важна его собственно общественная сторона, т.е. что дитя учится не одно, а вместе с товарищами. В обществе веселее, приятнее и смелее учиться. Поэтому дитя, обособившееся в школе от товарищей, теряет возможность извлечь из школы наиболее важное серьезное благо. Идти в школу и в то же время обособлением отрицать самую сущность ее было бы прямым противоречием, которое неразумно допускать. Если в школе, в которую поступило дитя, есть какие-либо партии, кружки, общества, то дитя непременно должно принимать в них участие по своему выбору. Пусть ничто школьное не будет чуждо школьнику, все вопросы, волнующие товарищей, должны волновать и его. Как скоро по этим вопросам возникают несогласия, споры, товарищи делятся на партии, то пусть и данный товарищ пускается в споры, произносит суждения, поддерживает мнение, кажущееся ему основательным и справедливым. Пусть он в школе будет борцом, тогда будет он борцом и в жизни. Вообще родители должны всячески преследовать в своем дитяти равнодушное отношение к товарищам, к их партиям, интересам, спорам, увлечениям; будущий общественный деятель может жить лишь в обществе, а жить в обществе не значит сторониться от интересов этого общества, смотреть на них свысока, фыркать на них. Будущий борец пусть учится бороться за дорогие ему интересы, за истину, за справедливость с молодых лет в школе. Если у целого класса или какой-либо части и партии в нем вышло столкновение с начальством, если по разуму и по совести партии или класса товарищество поступает справедливо, то родители, не разделяющие взгляда своих детей, тем не менее должны облегчить им перенесение всех неприятных последствий, которые могут возникнуть от сопротивления начальству. Пусть родители не согласны с дитятей, пусть они по-другому смотрят на вопрос, вызвавший столкновение, чем их сын или дочь; это нисколько не должно изменить их отношения к образу действий дитяти в данном случае. Дело в том, что каждый должен поступать по справедливости, так, как требуют его совесть и разум. Справедливое для детей и юношей не всегда бывает справедливым для людей зрелого возраста, и обратно. А в таком случае как же быть? Нельзя взрослому свою голову пересадить на детское тело, т.е. иногда нельзя убедить детей и юношей в справедливости того, что считают справедливым взрослые. Вынудить их поступить против убеждения, против разума и совести — нелепо и безнравственно. Следовательно, родители пусть убеждают своих сыновей и дочерей, сколько хотят, в справедливости или несправедливости известного действия; убедят — хорошо, а не убедят — пусть предоставят сыновьям и дочерям действовать по их личному чувству справедливости и пусть помогут им бодро, весело, без каких-либо серьезных неудобств перенести все те неприятные последствия, которые могут произойти от столкновения с упорно защищаемым мнением и авторитетом школьного начальства. Родителям следует тщательно присматриваться к товарищам сына или подругам дочери не только в тех видах, чтобы по возможности предохранить от дурного товарищества, но и еще более затем, чтобы не было сильного давления и даже прямого угнетения товарищеской личности кем бы то ни было. Если в тесном кругу семейных знакомств легко могли быть такие случаи, то тем больше опасностей в данном отношении предстоит при школьном товариществе, которое весьма велико и разнообразно. Это последнее обстоятельство непременно потребует помощи от родителей учащемуся, чтобы он со смыслом и правильно мог по нескольку часов в день вращаться в таком большом обществе, каково школьное. Наконец, родители, собираясь в общества и кружки при образовательных заведениях, должны постоянно напоминать администрации школы о необходимости правильной организации товарищества в школе. Эта организация, по нашему мнению, может иметь целью удовлетворить следующим трем общественным и индивидуально-умственным потребностям учащихся: 1) сплотить в более или менее организованное целое каждый отдельный класс. При настоящем устройстве школ отдельные классы имеют много отдельных от других классов, но общих для членов данного класса интересов. Классу естественно поэтому сплотиться, получить свою определенную физиономию, быть нравственной личностью, отличной по своим свойствам от других классов. Для достижения такого единства и организованности и нужно предоставить все средства и всякую помощь учащимся. Конечно, не нужно мешать им, не нужно впутываться в их дела тогда, когда об этом они сами не просят; но нужно тщательно наблюдать за этим делом, советовать, поощрять, воздействовать убеждением на вожаков так, чтобы класс мало-помалу из случайного сотоварищества превращался в стройный организованный союз, готовый постоять за себя и своих отдельных сочленов. 2) Нужно заботиться об организации товарищества всех учащихся в школе. Если классы, взятые в отдельности, имеют много общих интересов, чуждых другим классам, то точно так же и каждая школа, т.е. все классы ее, имеет много общих интересов, чуждых другим школам. Каждая школа есть своя особенная организация, имеет свою историю, предания, своих более или менее выдающихся деятелей. Она так же до известной степени индивидуальна по отношению к другим школам, как каждый ее класс индивидуален по отношению к другим классам. Единство школы и ее своеобразность должны не только чувствоваться учащимися, но и ясно сознаваться. А это возможно только тогда, когда существует общешкольное товарищество и когда последнее получило правильную организацию, когда школа и через классных представителей, и вся в целом собирается для обсуждения и решения общешкольных дел, волнуется этими делами и в ходе их принимает самое живое участие. 3) Классное и общешкольное устройство товарищества не может удовлетворить всем потребностям учащихся; у отдельных групп будут свои интересы, свои особенные стремления. Эти особые интересы и стремления могут быть удовлетворены лишь основанием множества отдельных обществ и союзов, группирующихся не по классам, а по излюбленным предметам и господствующим стремлениям. Таковы могут быть общества различного спорта, чтения книг, изучения какого-либо иностранного языка, мастерства или ремесла, искусства, науки, музыкальные общества, дебатов и т.д. Чем в большем числе и разнообразнее будут эти общества, тем лучше, так как они наиболее полно будут удовлетворять индивидуально-умственным запросам и потребностям учащихся. Все указанные школьные товарищеские организации, составляя необходимую принадлежность каждой школы, должны владеть полной свободой и самостоятельно, сами избирать своих уполномоченных и представителей (старост, делегатов, председателей и т.п.), сочинять для себя уставы и наблюдать за их исполнением. Администрация школы и учащие не должны вмешиваться в эти товарищеские дела учащихся, если их не попросят. Администрация и учащие должны тщательно следить за школьными организациями учащихся, помогать им хорошенько устроиться и функционировать и, конечно, наблюдать, чтобы не возникло какой-либо вредной организации, не соответствующей юношескому возрасту и образовательным целям заведения. Наклонность к товарищеским организациям вполне естественна и сильна в детстве и юности: совместная жизнь, общие интересы и занятия неизбежно наталкивают на подобные организации. Мы, как замечено, имеем мало трудов и исследований в этой области, и имеющиеся принадлежат американцам, главным образом Генри Шельдону, подвергнувшему довольно подробному исследованию организаторскую деятельность американских детей. Он запросил от детей пяти американских городов сведения об обществах или клубах, к которым они принадлежат, но которые были бы основаны самими детьми, без помощи взрослых. Ответы были получены от 2906 детей в возрасте от 8 до 17 лет. Ответы 398 детей били устранены при подсчете, так как в ответах не был указан возраст отвечающих. Из оставшихся 2508 ответов 810, или 32%, содержали указание, что не имеется никакого опыта по запрашиваемому делу, причем значительное большинство из этой категории отвечавших высказало готовность присоединиться к обществу, как скоро представится случай. Затем большое число детей сообщило и о таких обществах, на возникновение которых имели некоторое влияние взрослые, и, наконец, 1116 детей сообщили об обществах, детских в полном смысле слова. Общества, о которых сообщали дети, были весьма разнообразны, именно были тайные общества, общества, имевшие в виду грабеж и добычу, разные удовольствия, были рабочие союзы, филантропические собрания, атлетические клубы, организации для содействия литературному, художественному и музыкальному образованию. Из своего исследования Шельдон делает такое общее заключение, что американские дети, предоставленные самим себе, образуют организации, хотя значительное число детей и остается вне организаций. Можно ли приписать то же свойство всем детям и вне Америки — Шельдон не решает за отсутствием соответствующих наблюдений над другими детьми и ввиду возможного предположения, что наклонность американских детей организоваться есть результат демократических североамериканских учреждений. Мы, с своей стороны, считаем указанную склонность к организациям несомненно общей, принадлежащей всем детям и юношам всех стран, потому что мы ее наблюдаем, например, постоянно у наших детей и юношей. Они льнут друг к другу, легко соединяются для общих занятий, чтения, разных удовольствий. Правда, эти общества у нас весьма непрочны, легко возникают, но легко и исчезают, это более зачатки обществ и союзов, чем настоящие общества и союзы. Но ведь у нас такой склад жизни, что взрослым не дозволяется свободно организоваться, а лишь под надзором полиции, а в школах начальство подозрительно смотрит на всякие общества учащихся, опасаясь от них, как государственная администрация от обществ и союзов взрослых, потрясения основ, крамолы, критики и неуважения начальства. Вместо того чтобы всячески помогать этим обществам и союзам, им препятствуют всеми силами и средствами. Если и при таких условиях жизни и школы потребность в организациях несомненно ясно видна и в жизни и в школе, то это неопровержимое свидетельство за естественность и всеобщность соответствующей потребности. Не только в странах более или менее просвещенных мы можем встречать на каждом шагу и у детей и у взрослых стремление так или иначе организоваться, то же самое явление, по исследованию Шуртца*, замечается во множестве варварских и полудиких племен, рассеянных по всей земле. Там же, как в Северной Америке, где всем предоставлена полная свобода организоваться по желанию, там дети проявляют подчас замечательную способность организоваться, что подтверждается знаменитой детской республикой, устроенной В.Р. Георге на его ферме в Фривилле. Сначала Георге брал на свою ферму лишь на лето бедных детей из недостаточных кварталов Нью-Йорка, но пораженный выдающимися социальными качествами этих детей, именно их живым чувством справедливости во всех случаях поведения и дисциплины, их высокой способностью контролировать друг друга и их превосходными предложениями в случаях, касавшихся надзора и контроля, он превратил детскую летнюю колонию в постоянный сельский приют с республиканским устройством, положив в его основу два начала: самопомощь и самоуправление. В детской республике все дела ведутся самими детьми, все функции исполняются ими под высшим надзором учредителя. Последний доволен результатом своего учреждения. ______________________ * Heinrich Schurtz. Altersklassen und Maimerbiinde. Eine Darstellung der Grundformen der Gesellschaft, 1902. ______________________ Настаивая на учреждении подобных организаций перед школьным начальством, родители окажут общеобразовательным школам существенную услугу, приводя их к надлежащему виду. Нужно признаться, что вся современная постановка школ и господствующие представления о них в значительной степени неправильны. Это, говорят, учебные заведения, а потому учебное дело почти все исчерпывает в них. Удивительная односторонность, замечательное сужение широкой задачи, пренебрежение богатством средств и поставление второстепенного дела на место главного! В школах собираются сотни различных детей. Проводя время вместе, дети воспитывают друг друга или нет? Нужно уяснить себе ту мысль, что главнейшая воспитательная сила школы заключается не в школьном здании, не в директоре и даже не в учителях, не в программах и учебных планах, а в самих детях, их взаимных отношениях, в их взаимном влиянии. Дети учат друг друга весьма многому, и их взаимное обучение перевешивает силу и влиятельность обучения преподавателей с директорами и инспекторами. Мировоззрение детей и юношей слагается по большей части не под влиянием того, что говорят им учителя, а под влиянием того, что они слышат друг от друга, о чем спорят под влиянием прочитанных помимо ведома и рекомендации начальства и учащих книг, под влиянием собственных наблюдений жизни, — словом, помимо школы. В школе эта общественность, это взаимное влияние и обучение учащихся и есть самое главное явление, жизненный нерв школы. Дети приходят в школу для совместной общественной работы, причем обучение есть орудие, материал этой общественной работы, стоящий постоянно на втором плане. Наблюдайте за новичком, поступившим в школу, следите за его впечатлениями в школе, и вы сейчас же заметите, что его захватывает общественность обучения, а не самое обучение. Передавая вам ответы учащихся в классе, замечания учителя, различные случаи, он постоянно будет оттенять находчивость учащегося или его глупость, справедливость учителя или его придирчивость, будет описывать выражение лица учителя и учеников, их позы, тон голоса, причем само учение, урок, учебный предмет сами по себе его не интересуют, это только средства для проявления общественности класса, ловкости учеников, ненаходчивости учителя. Общественность, совместная работа, взаимное обучение и влияние учащихся, проявления хладнокровия, сообразительности, мужества — вот что главное в школе, что и нужно воспитывать и организовывать, учение же есть только средство, орудие для развития общественности. Между тем эту второстепенную вещь ставят на первый план и таким образом извращают всю сущность школы. Для серьезных теоретических научных занятий общество не нужно, для этого удобнее одиночество, обособленность. Если бы в школах действительно учение было главным делом, то учащихся следовало бы рассаживать по отдельным комнаткам или кельям и учить отдельно, применительно к их личным умственным способностям и познаниям. Как же скоро дети собираются вместе и учатся вместе, то суть дела здесь заключается, очевидно, в общественности, а не в учении, которое есть только средство для проявления общественности. Таким образом, школа по обычному представлению и по нашему довольно различные учреждения: по обыкновенному — это есть учебное заведение, в котором дети все учатся и учатся без конца, где все пригнано к учению, где дети отчаянно скучают и принуждаются к учению, где все официально, натянуто и мертво; по нашему представлению, школа — это деятельный муравейник, в школе кипит жизнь, в ней разные организации и множество школьных обществ и кружков, в школе дети прежде всего и больше всего учатся друг от друга общественности, получают основы гражданского образования и где обычное обучение при помощи директоров и преподавателей есть только средство для достижения другой, главнейшей и существеннейшей цели — гражданского воспитания детей. В семье строй семьи имеет большое значение для правильного общественного развития детей. В школе строй школы составляет параллельное явление указанному в семье. Жизнь школы определяется дисциплиной. Если задача школы ставится в обучении детей при главенствующей роли учителей, то дисциплина неизбежно будет отличаться требовательностью, строгостью и поставлением учащихся в страдательное, подчиненное положение к учителям; если же сущность школы видеть в развитии общественности, во взаимном воспитании и образовании учащихся, тогда дисциплина по необходимости должна быть другого рода, все в ней должно быть приноровлено к развитию общественности, гражданского долга и сознания ответственности учащихся за свои действия. Очевидно, в такой дисциплине начало подчиненности и страха не имеет места, дисциплина основывается на доверии и правдивости учащихся и обнимает лишь самые главные стороны школьной жизни учащихся, не вдаваясь ни в какие подробности и мелочи, предоставляя устраивать их самим воспитываемым. Товарищи через своих выборных должны принимать самое деятельное участие в наблюдении за сохранением установленного в школе порядка, взыскивать за нарушения и лишь о более важных случаях доводить до сведения администрации. Словом, тяжесть наблюдения за выполнением дисциплинарных правил и ответственности за это наблюдение должна лежать не на воспитателях и учителях, а на самих учащихся и весь склад дисциплины должен руководиться единственным началом — помочь учащимся возможно удобнее и лучше устроиться в своей товарищеской жизни и совместных занятиях. Уважение учащейся личности, признание ее свободы и самостоятельности должно проникать весь школьный строй, причем, конечно, также последовательно проводится и начало ответственности учащегося за все его действия. Обычные дисциплинарные регламентации, бесполезные стеснения и требования, сухость, официальность и строгость при этом исчезнут сами собой, они явятся совершенно лишними. Вообще дисциплину нужно понимать не как отвлеченный порядок, определяемый наперед и независимо от учащихся прежде их поступления в школу, а как живой порядок, устанавливаемый самими работающими в школе, т.е. учителями и учениками, применительно к предмету и орудиям работы и разным ее условиям. Дисциплина не может быть всюду одинаковой и неизменной. Например, дисциплина урока грамматики и естественной истории не может быть одна и та же. В одном случае нужно только слушать, в другом — глядеть, брать в руки, ощупывать, подниматься и сходить с места,; расспрашивать. То урок истории или математики, то урок опытной физики. Свойства предмета и условия его преподавания неизбежно отражаются на школьной дисциплине. Точно так же дисциплина много зависит от свойств класса и личности учителей. Класс может отличаться живостью, бойкостью, шумливостью; требовать от него такого же внешнего порядка и спокойствия, как от класса с другими свойствами, нет достаточных оснований. Не лошадь делается для хомута, а хомут для лошади. Наконец, учитель своими личными свойствами вносит особенности в дисциплину: один учитель любит бодрое, жизнерадостное настроение учащихся, допускает шутку, другой особенно настаивает на внешнем порядке и почтительности, третий приносит с собой грохмадный запас скуки. Словом, дисциплина есть дело живое, изменяющееся, а не мертвое, вечно одно и то же; в хорошей школе, организованной на общественных началах, дисциплина исчезает, растворяясь в воспитании, проникающем во все уголки школьной жизни. Что касается школьной администрации, то на ее долю останется высшее руководство и наблюдение за жизнью школы, ее порядками, организациями и обществами. Особенно внимательно администрация должна постоянно относиться к двум категориям учащихся: новичкам и к нарушителям порядка. К новичкам нужно относиться особенно внимательно и любовно, чтобы они легче вошли в жизнь школы, усвоили ее порядки и требования, не попали бы под давление какого-либо забулдыги, который может вздумать издеваться над ними. Конечно, и старшие товарищи должны заботиться о новичках, но не мешает и администрации, так как дело это очень важное. С другой стороны, будут встречаться в школе упорные и дерзкие насильники, нарушители порядка, с которыми товарищам трудно будет справляться. Таких выдающихся по склонности к тирании и беспорядочности лиц администрация школы никогда не должна терять из виду, воздействуя на них всеми зависящими от нее средствами и непосредственно и через товарищей. Вообще же, если рассматривать состав учебного курса наших школ с точки зрения потребностей гражданского воспитания, то его следует признать слишком теоретичным и ставящим учащихся в чисто пассивное положение. С внешней стороны наши школы суть ряды классов, заставленных тесно столами, где почти и пошевельнуться негде; с внутренней стороны — это заведения, приспособленные для усвоения путем слушания, причем сторона деятельная и творческая остается почти без внимания. И с внешней и с внутренней стороны школы рассчитаны только на один ряд свойств детской природы — пассивных: сидение, слушание, усвоение; а как применять усвояемое и осуществлять в жизни, в каком положении должны быть ручная работа, физическая деятельность, практика теории — все эти стороны и вопросы затронуты слабо. Между тем дети так и рвутся к практическому делу, к ручной работе, это их столь же основное стремление, такая же насущная потребность, как и усвоение и слушание. Для гражданина же, конечно, недостаточно одного теоретического усвоения, нужно уметь осуществлять свои мысли и планы, а для этого весьма полезен курс с участием ручных работ, физического труда и практической деятельности. Наши школы как будто имеют в виду готовить ученых-теоретиков; но карьера ученого деятеля, книжника будет уделом весьма немногих. Большинство учащихся уйдет в жизнь из школы для практического дела. IV Воспитывая борца за человечность и культурность, воспитатели должны указать воспитываемому и тот путь, которым цель может быть достигнута. Этот единственный путь есть строгая справедливость и законосообразность в действиях, устранение всяких личных усмотрений. С самого раннего детства, постепенно все с большей и большей глубиной, основательностью и широтой должна быть укрепляема мысль, что как скоро люди собираются в какое-либо, хотя бы самое небольшое, общество, они могут существовать только при твердом порядке и законе, обеспечивающих совместную деятельность. Личные усмотрения есть дело чистейшего произвола и обыкновенно соединяются с несправедливостью и насилием, они идут по большей части во вред собравшемуся обществу. Поэтому всякие личные усмотрения нужно устранять, а на место их ставить закон и порядок, выработанные сообща представителями всего данного общества, всех его слоев и классов. Нельзя поручать выработку общего порядка" жизни и закона одному лицу или нескольким, потому что они непременно составят эти законы в свою пользу и пользу своих близких, т.е. узаконят ущерб другим. А закон, постановляющий нарушение прав других, т.е. беззаконие, не есть закон и может быть поддерживаем лишь насилием. Такое законодательство носит в себе семя раздоров и разрушения. Дитя должно глубоко проникнуться убеждением, что без твердого порядка и закона невозможно жить; разумная твердая законность общественного происхождения, оберегающая с равной заботливостью права каждого и не дающая никому таких преимуществ, которые нарушали бы права других, должна с самого начала составлять духовную атмосферу дитяти, ею оно должно постоянно дышать. Семья и школа, в которых воспитывается дитя, такого рода общества, в которых порядки и законы составляются помимо детей; но это совсем не значит, чтобы в разумном гражданском воспитании детей отсутствовало чувство законности, чтобы детям не прививалось убеждение в необходимости твердого порядка жизни и устранения личных усмотрений. Нет. Остановимся прежде всего на семейном порядке и законе. В каждой семье есть свой порядок, совершенно, абсолютно беспорядочной семьи не найти. Как составляется семейный порядок жизни? Он составляется для удовлетворения потребностей всех членов семьи. В семье есть старшие члены — их интересы имеет в виду семейный порядок; в семье есть младшие члены — и их интересы семейный порядок также непременно должен иметь в виду и удовлетворять. Таким образом, семейный порядок есть такой уклад жизни, который имеет в виду интересы всех членов семьи, совмещает их и удовлетворяет, никого не обижая, не давая одним членам преимуществ во вред и беспокойство другим. Вот эту-то мысль и нужно выяснить детям. Дети должны знать и понять, что хотя они маленькие, что хотя семейный порядок и устанавливался, по-видимому, без их участия и содействия, но на самом деле они участвовали в его создании, их нужды и интересы семейным порядком предусмотрены и приняты во внимание. А когда они станут больше, когда установленный порядок окажется для них неудобным в каком-либо отношении, особенно же если он будет их неразумно стеснять и нарушать их права, то они могут заявлять об этом, и разумный семейный порядок изменится в таком направлении, чтобы их права и их свобода были уважены и восстановлены с сохранением прав и свободы всех других членов семьи. В установлении такого удобного для всех членов семьи порядка жизни и в таковых же целесообразных его изменениях и будет заключаться общественная законодательная мудрость семьи. Дитя мало-помалу поймет тогда, что порядок — не враг его, не угнетатель, а друг и верный помощник, без которого жить невозможно, без которого начнется полное семейное расстройство, а вместе — нарушения и повреждения прав всех и каждого; дитя поймет, что нужно строго блюсти за исполнением порядка, не нарушать его, что в этом его польза и спокойствие, а равно польза и спокойствие всех других членов семьи. Отсюда же дитяти будет вполне ясно, насколько неудобно учреждать порядок в интересах преимущественно одного лица или одной группы лиц, например старших или младших членов семьи, с нарушением прав и свободы других членов. Это будет уже не порядок, а притеснение, узаконенное насилие одних над другими; согласиться на такой беспорядок могут только утеснители, но не утесняемые, только первые могут признать такой беспорядок прекрасным, святым и божественным порядком и в попытках его изменения видеть преступление и крамолу; для вторых же он будет вопиющим злом, нарушением прав, выражением торжества грубой силы, подлежащим ниспровержению и посрамлению. Таким путем каждая разумная семья может в достаточной мере развивать в детях чувство законности и сознание необходимости твердого порядка всюду, в каждом самом маленьком обществе, в каждом самом отдаленном уголке общественной жизни. Школа может содействовать той же цели. Многие видят средство к тому в строгой дисциплине: чем больше и строже взыскивать с учащихся, тем тверже укоренится в них чувство законности. Это рассуждение ошибочно; дело совсем не в строгости, а в разумности дисциплины, в осознании учащимися ее необходимости в школе. Если какой-либо установленный порядок путем насилия нарушает права обязанного подчиняться такому порядку, стесняет его свободу, гонится за каждым его шагом и все ему предписывает, то как бы строго ни взыскивали за нарушение такого порядка, он никогда в сознании подчиняющегося ему и терпящего кары за его нарушения не будет признан порядком, а всегда будет беспорядком, узаконенным насилием, которому невозможно подчиниться по разуму и совести. Дисциплина должна быть разумной, и ее необходимость нужно не только растолковать детям, но и дать им понять фактически, своим личным опытом. Пришли новички в школу — и им прямо предъявляют ряд дисциплинарных требований, не рассказав, почему и зачем, иногда просто даже дают печатную инструкцию, которой и предлагают руководствоваться и за нарушения которой взыскивают. Это, собственно, бессмыслица, и в таком отношении к новичкам сказывается прямое нерадение школы о воспитательном воздействии на учащихся. В каждом обществе устанавливаемый порядок жизни должен удовлетворять интересы всех, а школьная дисциплина подчас как будто задается целью утеснить учащихся, обезличить их, вся насквозь проникнута недоверием к ним, предположением, что они лгуны, мошенники и урожденные противники всякого порядка. Понятно, как строго подобную дисциплину ни применяй, но, кроме гражданского развращения будущих общественных деятелей, из ее применения ничего не получится. Мы выше уже упоминали, что необходимо самих учащихся привлекать к наблюдению за исполнением требований дисциплины, к обсуждению проступков товарищей и нарушений правил поведения. Только становясь лицом к лицу со школьным порядком не в качестве пассивного материала, а в качестве его деятельных исполнителей и наблюдателей, дети поймут фактически, убедятся воочию, насколько порядок необходим в школе и в общежитии вообще. Конечно, это случится только тогда, когда порядок будет вполне разумен, когда он будет требовать того, без чего общественная, совместная деятельность невозможна, т.е. когда он будет оберегать права каждого, делать невозможной совместную жизнь и работу без столкновений и препирательств. Бесчисленные же мелочи и вздорные пустяки, нередко составляющие предмет дисциплинарных требований, должны быть исключены, потому что они служат лишь источником бессмысленных столкновений между учащимися и школьной администрацией. А всякие более или менее серьезные столкновения и препирательства пусть обсуждают сами дети, это будет служить прекрасным упражнением в развитии чувства законности. Поэтому следует признать желательной в школах правильную организацию из детей суда чести и вообще детского представительства в заведовании делами школы, посильными детям, доступными их пониманию и обсуждению. Не следует никогда забывать, что дети живо интересуются всеми школьными делами, горячо и подчас страстно обсуждают их, составляют о них свои мнения, но все это делают тайком, по углам, не владея иногда полными данными по обсуждаемому вопросу, односторонне освещая его. Следовательно, когда ставится вопрос о привлечении детского представительства в заведовании делами школы, то вопрос этот нужно понимать не так: допускать или не допускать детей к обсуждению школьных дел? Все равно дети обсуждать их будут, и параллельно обсуждению учительским советом дел будет идти обсуждение их детьми, будет совершаться детский суд, может быть, несовершенный и односторонний, но неизбежный. Зачем эти два независимых суда, часто расходящихся между собой в решениях и взаимно колеблющих друг друга, а вместе расшатывающих основы для правильного суждения детей о явлениях человеческой жизни? Соедините эти два суда, превратите неорганизованный, несколько темный, негласный и нередко односторонний детский суд в законную школьную организацию, действующую открыто, в известных пределах самостоятельно, но во всяком случае под надзором старших членов школы, и вы приобретете весьма серьезное орудие для правильного развития в детях чувства законности и ответственности, для приучения детей к надлежащей общественной жизни и гражданственности. Вопросы, которые посильны детям и к обсуждению которых могло бы быть привлекаемо детское представительство, следующие: 1) большая часть дисциплинарных вопросов о проступках детей; 2) вопросы о составлении расписания учебных занятий и вообще касающиеся хода учебного дела. Странно, что подобные вопросы решаются лишь в интересах учителей и единственно их голосами, без участия учащихся: ведь расписание учебных занятий очень возможно составить удобное для учащих и весьма неудобное для учащихся; точно так же при обсуждении хода учебного дела весьма важно выслушать заявления младших членов школы, что им кажется легким или трудным, скучным или интересным, какими уроками они интересуются больше и какими меньше; 3) вопросы о чтении школьном и внешкольном лучше всего решать совместным обсуждением старших и младших членов; 4) то же самое нужно сказать об устройстве экскурсий, праздников и т.п. Вообще нужно постоянно иметь в виду то начало, что к обсуждению школьных дел должны быть привлекаемы все члены школы, вся школа, а последняя состоит из старших членов (учителей, начальства) и младших членов (учащихся). При сохранении этого основного начала откроется обширное поле для совместной дружелюбной деятельности учащих и учащихся, потому что все школьные вопросы касаются одинаково близко и тех и других членов школы. В развитии чувства законности у учащихся весьма важно поведение учителей и школьной администрации. К сожалению, у них очень часто на видное место выдвигается элемент усмотрения и власти. Учащиеся чувствуют, что они не столько зависят от определенного школьного закона, сколько от способа применения этого закона, его истолкования, от того, как взглянут на дело директор, инспектор, члены совета. Учащийся не чувствует под собой твердой законной почвы, он сознает, что в случае проступка его участь совершенно неизвестна: может быть, ему влетит, и здорово, а может быть, и так сойдет. Получается, таким образом, подтверждение народного воззрения на закон: закон — что дышло, куда повернул, туда и вышло. Такие факты и воззрения в корне подрывают чувство законности в учащихся. Старшие деятели школы очень любят поворачиваться к учащимся стороной власти, свободно усматривающей, что добро и что зло. Конечно, власть должна быть у них, но эта власть должна быть сопряжена с обязанностями. Учащиеся должны отчетливо понять и глубоко убедиться, что власть старших деятелей школы затем и существует, чтобы оберегать порядок, т.е. права всех участвующих в школьной жизни, что без этой власти школьная жизнь невозможна. При разумной школьной дисциплине и разумных доброжелательных отношениях старших деятелей школы к младшим, т.е. к учащимся, насадить такое убеждение возможно без труда. Учащиеся приходят в школу из семьи, где есть свой семейный порядок, свои старшие члены и деятели, их власть и нрава. Дитя приходит в школу с мыслью о признании прав старших, их власти, оно уже знает, что порядок — дело обоюдное, равно касающееся и старших и младших членов, которые равно обязаны ему и повиноваться. Поэтому оно не будет склонно бунтовать ни против порядка в школе, ни против власти старших, лишь бы этот порядок и эта власть были подобно семейной, т.е. охраняли бы и его права, принимали во внимание и его интересы; а что есть интересы и права других, это он уже знает, он привык к этой мысли в семье. Все дело в старших деятелях школы, как они поставят себя и дисциплину, как, какой стороной они будут повертываться к учащимся. Как скоро учащиеся увидят и убедятся, что старшие деятели стараются всячески избегать личных пристрастий и действования по усмотрению, что власть в их руках есть лишь орудие охраны прав против встречающихся насильников, что им дорога не власть, а разумный порядок в школе, бодрый общий труд, веселое, жизнерадостное настроение, как скоро, словом, учащиеся убедятся, что школа в этом отношении есть продолжение и расширение семьи, то они станут на сторону порядка, школьного закона и его представителей и чувство законности будет развиваться в них правильно. Конечно, при таком настроении и взаимном отношении старших и младших деятелей школы бывающее иногда в школах сыскное направление, подглядывание за учащимися, стремление уловить их и подкараулить сделаются невозможными, хотя, само собой разумеется, наблюдение за младшими членами школы старших и останется. Как много хлопот нужно для развития в детях чувства законности, как неясны и спутаны их понятия о том, что справедливо и что несправедливо, что законно и что незаконно в самых обыденных случаях жизни, об этом отчетливо свидетельствуют некоторые опросы детей, произведенные в американских школах относительно подобных фактов. Детям школ Массачусетса в числе 2972 была рассказана следующая история: учительница запретила детям громко смеяться в школе. Однажды, когда она была очень занята, кто-то в углу комнаты громко засмеялся. Учительница спросила, кто смеялся, но мальчики и девочки не указали смеявшегося учительнице. Детям был предложен вопрос для письменного ответа, правильно ли поступили мальчики и девочки с изложением оснований своего мнения. По подсчете ответов оказалось, что 55% детей высказались за то, что дети должны были сказать учительнице, кто смеялся, а 45% были противоположного мнения. Таким образом, по такому насущному для детей и нетрудному вопросу, как поставленный, их мнения разделились почти поровну, их совесть и разум пришли в замешательство. Подобный же вопрос, хотя с некоторым изменением обстоятельств, был предложен 3005 детям школ Массачусетса: однажды учительница была отозвана из класса, чтобы поговорить с дамой; дети зашумели, но когда учительница вернулась, она не могла узнать, кто шумел, и наказала весь класс, оставив его в школе после занятий. Детей спрашивали, правильно ли было наложено взыскание на весь класс и почему они думают так, а не иначе. По подсчете ответов оказалось, что 66% мальчиков и 72% девочек признали наказание правильным, а 32% мальчиков и 27% девочек — неправильным, остальные же дети в своих ответах обошли вопрос. В данном случае дети оказались дружнее, получилось большинство и меньшинство, но меньшинство было все же довольно значительно. Наконец, третий случай. 1245 маленьким детям — от 5 до 12 лет — была рассказана следующая история: отец Джемса подарил сыну собаку, но Джемс часто забывал кормить ее, так что она визжала за дверями. Тогда отец взял у Джемса собаку и подарил ее доброй маленькой девочке, жившей на той же улице. У детей спрашивали: кто и почему имеет право на собаку — отец, Джемс или маленькая девочка? Ответы оказались следующие: 70% девочек и 57% мальчиков высказались за девочку, 33% мальчиков и 20 % девочек — за отца, 10% мальчиков и 6% девочек за Джемса. Мы не можем рассмотреть эти случаи по существу, т.е. исследовать, какая группа детей решила вопрос правильно и какая неправильно, потому что для такого исследования нет некоторых важных данных, без знания которых вопрос по существу рассматриваем быть не может. Но для нас важен простой факт — весьма значительные разногласия детей в решении вопросов, весьма им близких, интересных и вполне доступных. Этот несомненный факт прямо указывает, как запущено гражданское воспитание детей собственно школьными средствами даже в такой просвещенной и во всех отношениях свободной стране, как Северная Америка. А между тем из ближайшего анализа ответов детей видно, что на их ответы весьма большое влияние оказывают возраст и пол. Следовательно, какие сложные и трудные вопросы поднимаются при гражданском воспитании детей, вопросы, которые проходят совершенно вне всякого внимания школ, даже и не подозреваются ими. Школьная администрация властвует, а не знает того, что она ходит по берегу совершенно неведомого ей целого моря педагогических вопросов и трудностей. Мы лишь кратко наметили основные начала общественного воспитания детей, так как более или менее подробное развитие этих начал возможно не в статье или брошюре, а в довольно большом трактате. Общественное воспитание детей затрагивает, как видно из предшествующего изложения, много важных вопросов, соприкасается с разными существенными сторонами в строе семейной жизни и школы. Но этим дело не ограничивается, общественное воспитание детей находится в тесной связи со строем общества и государства. Таким образом, правильная и широкая постановка общественно-нравственного развития и гражданского воспитания возможна только при благоустройстве семьи, школы и общественно-государственной жизни. Впервые опубликовано в 1908 г. отдельной брошюрой в серии "Энциклопедия семейного воспитания и обучения" (вып. 56).
Каптерев Пётр Фёдорович (1849-1922) — российский педагог и психолог. | ||
|