| ||
|
<1> Москва, 22 июня 1874 За последнее время нам не раз приходилось сообщать известия, свидетельствующие, что положение, в каком находится лесное хозяйство в России, обратило на себя внимание правительства и что предполагается принять, наконец, некоторые меры к ограничению беспощадного истребления лесов. Так, в № 90 «Московских Ведомостей» было заявлено, что министерством государственных имуществ возбужден вопрос об установлении нового порядка обложения лесов в том смысле, чтобы собственно леса облагать незначительным сбором, но в дополнение к нему взимать сбор с леса, когда он рубится, то есть когда лесовладелец получает с него действительный доход. Наряду с этою мерой обсуждается другая, имеющая целью облегчить лесовладельцам охранение лесов от воровских порубок; именно предполагается дать присяжным показаниям лесных сторожей на судебных разбирательствах по нарушениям лесного устава то значение, какое присвоено этим показаниям некоторыми иностранными законодательствами. Далее, главным начальником юго-западного края возбужден вопрос об ограничении права тамошних крестьян распоряжаться лесами, отведенными им по люстрационным актам, и в ожидании законодательного разрешения этого вопроса приняты в этом смысле предварительные административные меры. Наконец, сегодня мы печатаем Журнал Высочайше утвержденного Комитета Остзейских дел 2 марта 1874 года, коим по разным соображениям, и прежде всего в видах сбережения лесов в балтийских губерниях, постановлено отменить в этих губерниях безденежный отпуск казенного леса на хозяйственные надобности крестьянских обществ тамошних казенных имений, причем министру государственных имуществ предоставлено право разрешать отпуск казенного леса — не безденежно, а за половинную таксу — только на постройку волостных школ, и то в особых, исключительных случаях. Все исчисленные и другие подобные меры и предположения, повторяем, свидетельствуют об установившемся в разных правительственных сферах сознании того зла, какое причиняет России лесоистребление, и о намерении бороться с этим злом законодательными и административными мерами. Не можем не приветствовать столь доброго намерения, но не можем вместе с тем не пожелать в видах успешности борьбы со злом, чтобы для нее были избраны средства более действительные и сериозные, чем те, которые указаны выше. Мы не имеем почти ничего возразить против какой-либо из этих мер (кроме разве чрезмерной экономии в отпуске леса даже на постройку школ и тому подобные надобности): каждая из них находит себе оправдание в тех или других соображениях общего или местного характера и может быть признана полезною в том или другом отношении. Но невозможно и думать, чтобы подобные меры могли повести к сокращению лесоистребления. Весьма рационально предположение заменить более правильною системой нынешние порядки обложения лесов земскими сборами. Нет сомнения, что принятием этой меры была бы устранена одна из многих причин, побуждающих лесовладельцев к усиленным вырубкам. Но не следует забывать, что устраняемая таким путем причина усиленных вырубок далеко не единственная и не главная. Возьмем в пример хоть Пензенскую губернию, о лесном хозяйстве коей сообщены на днях интересные сведения в дельной статье, появившейся в №№ 105 и 107 «Вестника Промышленности». В этой губернии, как и во многих других, земство обложило и малодоходные леса, и несравненно более доходные пахотные земли одинаковыми денежными сборами, что, естественно, побуждает лесовладельцев вырубать леса под пашню, причем леса продаются за баснословно дешевые цены, с тем только чтобы срубка леса, перевозка дров и очистка местности были на обязанности покупателя. Но прекратится ли эта усиленная вырубка под пашни, когда такса сборов с лесов, стоящих на корню, будет понижена даже до крайнего minimum? Позволительно усомниться, ибо и по принятии этой меры останется во всей силе тот руководящий расчет, что леса при сколько-нибудь правильных лесосеках дают в год лишь от 60 к. до 3 р. 33 коп.* валового дохода с десятины, между тем как освобожденный из-под леса чернозем, обращенный в пашню, отдается в аренду, по крайней мере в первые годы, от 15 до 25 р. за десятину. Сказанное о Пензенской губернии почти в той же силе может быть применено и ко многим другим, находящимся в сходных с нею условиях. ______________________ * Исключая наиболее бедный лесами Чембарский уезд, где лесное хозяйство находится в более выгодных условиях, между прочим благодаря соседству Тамбовско-Саратовской железной дороги. ______________________ Так же полезна и еще более необходима другая предположенная мера, долженствующая поднять вес свидетельских показаний лесной стражи в видах устранения безнаказанности всякого рода нарушений прав лесной собственности, безнаказанности, сильно поощряющей воровские порубки и порчу леса, от которых лесовладельцы терпят у нас, как нигде в Европе. Давно пора оградить лесовладение от непрестанных покушений на него и смотреть на них как на всякий грабеж и кражу. Кто будет беречь леса, если они будут оставаться не огражденными от хищничества? Но все хуже то, что дух спекуляции распространился у нас на землевладение. Земли быстро переходят из рук в руки не в интересах сельского хозяйства, а ради барышей, сопряженных с куплей и продажей. Сплошь и рядом то в тех, то в других имениях продается на сруб весь лес, на который только можно найти покупщика, имения покупаются лишь затем, чтобы первым делом вырубить в них весь лес и взять за него разом, без особенных хлопот, чуть не всю сумму, заплаченную за имение. И никому нет дела до того, что такие сплошные порубки уменьшают ценность и доходность земельных угодий не в одном только том имении, где вырубаются лесные дачи, а в целой обширной округе, хотя печальные последствия лесоистребления во многих местностях уже начинают чувствительно отзываться и на правых, и на виноватых. Предположение киевского генерал-губернатора, вероятно, будет утверждено, и бывшие крестьяне ведомства государственных имуществ в юго-западном крае будут хоть на время (до расплаты с казною за землю, отведенную им по люстрационным актам) удержаны от нерасчетливой продажи на сруб их лесных наделов; им будут возбранены продажи леса за бесценок (от одного до трех рублей за десятину хорошего леса или по нескольку копеек за штуку ценных клейменых дубовых деревьев; и это — в юго-западном крае). Но велико ли будет значение этой местной меры для всего вообще лесного хозяйства? Ею будет задержано на время истребление девяти процентов общего количества лесов Волынской губернии да небольших в общей сложности лесных дач Киевской и Подольской губерний; но будет ли остановлено истребление остальных 90% лесов Волынской и большей части лесов двух других губерний юго-западного края? А между тем нельзя не признать, что едва ли где в другом месте лесоистребление делает такие успехи, как именно в этом крае. В этом согласны все известия, все корреспонденции из юго-западного края, так что можно сослаться на любую из них без выбора. Вот что, например, читаем в корреспонденции, появившейся на днях в «Голосе» (№ 165): Истребление лесов в юго-западных губерниях делает, к сожалению, весьма быстрые успехи, и с уверенностью можно сказать, что в этом отношении здешний край опередил многие местности остальной России; причины этого заключаются, во-первых, в отсутствии правильного или, вернее, какого бы то ни было лесного хозяйства и, во-вторых, в непомерном увеличении в последнее время потребности в топливе. С 1865 года по настоящее время утверждено правительством тридцать девять товариществ на паях для устройства в Киевской, Подольской и Волынской губерниях новых и распространения прежде существовавших сахарных, писчебумажных, железоделательного и пивоваренного заводов; капитал всех этих товариществ превышает в сложности 24 миллиона рублей; в настоящее время составляется еще несколько таких товариществ, уставы которых будут вскоре представление на утверждение по порядку, и независимо от этого продолжают действовать десятки прежде устроенных, принадлежащих отдельным лицам сахарных заводов, в числе которых есть и весьма большие, как, например, заводы графов Бобринского, Бутурлина, Браницких, Потоцкого, князя Сангушко и др. Все эти, как прежние, так и новые заводы истребляют ежегодно десятки тысяч кубических сажень дров, а между тем все они устроены и устраиваются не в так называемом Полесье, а именно в Подольской и южной части Киевской и Волынской губерний, т. е. в местах, вообще не богатых лесом, а нередко и совсем безлесных. Сверх того, в недавнее время проведены железные дороги от Киева к Одессе и Бресту с двумя ветвями к австрийской границе (на Радзиви-лов и Волочиск); паровозы этих дорог отапливаются исключительно дровами и, конечно, немало содействуют обезлесению края. При таком ходе дела конечное лесоистребление угрожает в недалеком будущем не только тем местностям края, которые не богаты лесом, но и самому Волынскому Полесью. Еще недавно площадь, занимаемая лесами в Волынской губернии, определялась в 2 733 000 десятин, что составляет почти 42% всего пространства губернии; эти цифры значатся, между прочим, в изданных в 1869 г. Департаментом земледелия и сельской промышленности Министерства государственных имущества «Объяснениях к хозяйственно-статистическому атласу Европейской России». Из данных, сообщаемых «Киевлянином», оказывается, что это лесное богатство уменьшилось чуть не вдвое, понизившись до 1 656 000 десятин и занимая ныне уже менее 25 1/2% общего пространства губернии. Что же будет дальше? Когда лесоистребление достигло таких размеров, могут ли иметь какое-нибудь значение в деле сбережения лесов экономические меры, подобные, например, принятой в прибалтийских губерниях? Не говорим уже о том, что эта мера относится лишь до 14 1/2% общего количества лесов Прибалтийского края. Но велики ли будут вообще ее результаты? Безденежный отпуск казенного леса на хозяйственные надобности крестьянских обществ прекращен. Но уменьшится ли разорительный для государства отпуск за границу наших лучших лесных богатств, которых не остановит и вековая заботливая экономия? Для заграничного торга вырубается самый лучший, отборный лес, драгоценные корабельные рощи, которым следовало бы быть заповедными, и вырубаются без всякого толка, самыми невежественными руками. Массы сбываемого за границу леса растут с каждым годом и сбываются за бесценок. Еще сравнительно недавно, в пятилетие 1857—1861, Рига отпускала за границу средним числом с небольшим на 1 600 000 руб. лесного товара; в 1872 году она отпустила его уже почти на 5 350 000 руб., — больше, чем сколько отпускалось его ежегодно в помянутом пятилетии изо всей России, а в минувшем 1873 году отпуск леса из Риги возрос уже до 9 880 000 р. По сухопутной западной границе ежегодный отпуск леса в пятилетие 1857-1861 равнялся 2 136 000 р., в 1872 году он был уже выше 12 1/2 миллионов рублей, то есть почти в шесть раз больше, а в минувшем 1873 г. поднялся до 14 225 000 руб. И не забудем, что это официальные цифры, которые, по частным сведениям, много ниже действительных; не забудем, главное, что даже поражающая профессия, с какою растут эти официальные цифры, далеко ниже той, в какой усиливается истребление лесов для заграничного сбыта: на миллион рублей отпускается ныне гораздо большее количество леса, чем отпускалось в прежнее время, ибо цены на лес вследствие усиленного предложения страшно упали и продолжают падать. Чтобы дать понятие о прогрессии, в какой падают цены на наш лес, укажем хоть на некоторые средние цены в Мемельском и Данцигском портах за пятилетие 1863—1867 годов. Копа сосновых брусьев, стоившая в Мемеле в 1863 г. 800 руб., в 1867 г. продавалась уже за 510 руб.; цена копы дубовой клепки понизилась за то же время с 49 до 33 руб. В Данциге сосновые брусья первого сорта продавались в 1863 году по 40 коп. за кубический фут, в 1867 уже только по 30 к.; цена за дубовые брусья за то же время понизилась с 46 на 35 и с 40 на 26 к. за кубический фут. В подобной же пропорции понизились цены и всех прочих отпускных лесных товаров, — и не видно пределов, на которых остановится это понижение. Не далее как на днях мы привели, например, из «Варшавского Дневника» известие, что в Новой Александрии «торговля лесом развивается, несмотря на то что цены на него постоянно падают; лес на плотах постоянно сбывается в Данциг, пристани по берегу Вислы запружены лесом...» И то, что происходит в Новой Александрии, равным образом замечается и во всех других пунктах заграничного сбыта лесных товаров. Невежество и безрасчетность, господствующие в нашей заграничной лесной торговле, доходят до того, что сплавляемый за границу лес уже начинает возвращаться из-за границы в Привислинский край по железным дорогам, но уже не в сыром, а в полуобработанном виде, распиленный за границей на доски и т.п. Но при бестолковости, характеризующей наше лесное хозяйство, отпуск леса в полуобработанном виде оказывается у нас едва ли не гораздо более убыточным, чем отпуск того же леса сырьем. Это невероятно, но это факт, заявленный, между прочим, известным специалистом в лесном деле А.А. Кауфманом в заседании 1-го отделения Вольно-экономического общества 29 ноября прошлого года. Вот что рассказывает он об изготовлении у нас идущих на кораблестроение дубовых клепок. Рубится дуб, который, будучи обращен в корабельный брус, даже при низкой цене по 15 коп. за кубический фут мог бы быть продан за 9 р. Но нет, его с большим трудом распиливают на части и выделывают из него 26 клепок, чтобы продать их за 4 р. 33 1/2 коп.! И должно еще заметить, что при этом множество деревьев рубится и губится даром вследствие особенно строгой браковки деревьев при изготовлении клепок. Так веется дело в частном лесном хозяйстве, но немного лучше оно и в казенном. Не говорим о том истреблении лесов, которое является последствием разных злоупотреблений чиновников лесного ведомства, не будем указывать на такие факты, какие обнаружились, например, при поверке лесных заготовок в Олонецкой губернии, — поверке, за которою, по сведениям «Биржи», последовало увольнение и управляющего государственными имуществами, и местных ревизоров, а может быть, как полагают, последует и увольнение лесничих. Приведем обращик добросовестного, но тем не менее губительного и совершенно безвыгодного лесоистребления. «Я видел, — рассказывает г. Кауфман, — лесосеки в высокоствольном хозяйстве, назначенные по таксации к сплошной рубке и проданные местным промышленникам. На одной из этих лесосек оказалось только 115 дерев спелых, между ними почти половина даже переспелых, но годных для заграничного торга; прочее же насаждение состояло из дерев около 60-летнего возраста, которые для заграничного торга не годились, а по местным условиям не имели большой ценности, тогда как по стройному их росту и по условиям почвы они подавали большие надежды вырасти для мачтового дела, — и эти молодые гиганты, которых природа лелеяла 60 лет, преданы были топору почти без пользы для человека. Упомянутые 115 дерев стоили, даже по таксе, около 800 руб.; между тем, по той причине, что на покупателе лежала обязанность вырубить все и очистить лесосеку, он должен был принять в соображение все расходы на вырубку, вывозку и очистку той массы отбросов, которая, по местным обстоятельствам, не имела сбыта, а потому не мог уплатить за эти леса и половины их стоимости». Приведенный факт не требует комментариев. Но долго ли же, однако, будет жить Россия при таком лесном хозяйстве, которое платится половиною даже тех ничтожных доходов, которые можно получать при ныне существующих условиях, лишь бы насильственно побудить к бесполезной срубке будущего мачтового леса? Лесоистребление идет таким ходом, что всей России предстоит опасность обратиться в недалеком будущем в сплошную безлесную степь. Таврическая губерния горьким опытом испытала невыгоды безлесья и безводья и давно уже хлопочет об обводнении и облесении края. Будем ли ждать, чтобы вся Россия пришла в положение несравненно худшее, ибо у черноморского прибрежья недостаток влаги вследствие отсутствия лесов возмещается отчасти дующими с моря влажными ветрами, отсутствие же лесов в континентальных полосах России ничем вознаграждено быть не может? <2> Москва, 5 августа 1874 Сведения о печальных результатах почти повсеместного у нас лесоистребления продолжают приходить одно за другим. Большей части привислинских губерний, если не сократятся нынешние размеры вырубания лесов, предстоит, по приблизительному расчету, обратиться в безлесную степь чрез какие-нибудь двадцать лет или и того менее. В значительной части юго-западного края вырубание лесов идет чуть ли еще не в большей пропорции; даже в самой лесистой из юго-западных губерний, Волынской, площадь, покрытая лесом, как видно из заявлений «Киевлянина», в короткий промежуток времени сократилась почти на 1 100 000 десятин и составляет ныне уже едва 25 1/2% общего пространства губернии, тогда как еще недавно равнялась почти 42% той же поверхности. «Рижская Газета» в своем обзоре отпускной лесной торговли Рижского порта уже предвидит время, «когда в возможном районе заготовки леса, сбываемого через Рижский порт за границу, наступит полное истощение лесов, и Рижский порт перестанет играть видную роль в русской отпускной лесной торговле, не будучи в состоянии вынести на заграничных рынках конкуренции со стороны тех стран, где лесное хозяйство ведется более рационально». В районе лесов западных губерний, откуда Рига получает лес, заявляет при этом названная газета, «вырубается ежегодно больше леса, чем сколько его прирастает; леса истощаются быстро, и уже в настоящее время места заготовок все больше и больше отодвигаются от сплавных путей; вырубленные же площади остаются пустырями, не возобновляясь молодым лесом». В Пензенской губернии, как заявлено в «Вестнике Промышленности», лесная площадь, еще недавно равнявшаяся 35% пространства губернии, не составляет ныне и 20 1/4% того же пространства, так как количество лесов в ней с 1 212 000 десятин уже понизилось до 702 000 десятин и продолжается уменьшаться в сильной прогрессии. Подобные же сведения получаются и из других внутренних губерний. Сегодня мы печатаем корреспонденцию из Могилевской губернии, заявляющую о поразительном истреблении там лесов. «Трудно представить, — пишет наш корреспондент, — сколько в последние три-четыре года истреблено в нашей губернии товарного, строевого и дровяного леса... Можно, однако, и простым глазом видеть, что и на помещичьих землях, как на крестьянских, большая часть лесов превратились в заросли или сплошную массу пней и вершин, оставшихся от срубленных дерев». За двадцать пять лет пред сим, по исчислению военных топографов, производивших там съемку, более двух пятых всего пространства губернии значилось под лесами; в настоящее время от огромных лесов остались одни клочки. Во многих местностях России уже замечается неблагоприятное для земледелия изменение климата. Что же предстоит в будущем? Лесоистребление идет таким быстрым ходом, что многим обширным местностям грозит опасность обратиться в степи, причем периодические неурожаи, посещающие то те, то другие полосы России, могут сделаться постоянными и повсеместными. Необходимость предупредить такие печальные, быстро приближающиеся результаты становится все очевиднее. Вопрос о мерах, которые могли бы положить предел безрасчетному и бестолковому проматыванию лесных богатств, сделался одним из настоятельнейших государственных вопросов. От правильного решения его зависит не только сбережение лесов для будущих поколений, но и судьба всего сельского хозяйства, главного источника нашего государственного богатства. Что касается казенных лесов, то, хотя устройством их занимаются уже почти тридцать пять лет, организация казенного лесного хозяйства находится, по мнению знающих это дело людей, в таком положении, что его приходится начинать почти сызнова, причем из прошлого опыта лесоводы выводят лишь то заключение, что в будущем нельзя устраивать русские леса так, как они до сих пор устраивались и продолжают устраиваться. Но как ни важно правильное устройство и сбережение казенных лесов, оно не составляет главной стороны лесного вопроса. Главная масса казенных лесов находится не в тех местностях, которым грозит опасность лесоистребления. В этих же последних масса лесов составляет достояние частных лиц. На условия частного лесохозяйства и должно быть поэтому обращено преимущественное внимание. Многие у нас сильно вооружены против законодательного вмешательства в дело частного лесовладения, полагая, что собственные интересы собственника в этом отношении всего лучше могут ограждать леса от неправильных порубок. Может быть, это и было справедливо в то время, когда землевладение было более устойчиво, когда связь землевладельцев с землею была крепка и почти неразрывна. Не то видим ныне, когда продажа и покупка земель повсеместно приняла характер почти такой же спекуляции, как и игра в бумажные ценности на бирже. Из недвижимости земля превратилась почти в движимость; впереди желания извлекать из земли постоянный доход стало стремление быстрой наживы хотя бы ценой разорения имения. Apres nous le deluge [После нас хоть потоп (фр.)] — сделалось девизом чуть ли не большинства наших лесовладельцев. Мнение, что леса истребляются у нас, потому что лес слишком дешев и не может вследствие этого давать надлежащего дохода при правильных лесосеках, но что вырубка лесов войдет в должные границы, когда лес подорожает, — мнение это положительно опровергается действительностью. На поверку оказывается, что оно справедливо только в обратном смысле: леса продаются за бесценок именно потому, что вырубаются в безмерном количестве, не позволяя подниматься ценам на лесной товар, так что становится почти очевидным, что лишь тогда эксплуатация лесных угодий станет выгодною отраслью хозяйства, когда будут приняты меры к сокращению лесных порубок. Некоторая правительственная опека в этом отношении является необходимостью; ее требуют в данном случае первостепенные государственные интересы, будущность всего народного хозяйства. Пора ослабить эту опеку по отношению к тем отраслям народного хозяйства, которые мало-помалу перестают в ней нуждаться, но необходимо обратить самые деятельные попечения на скудные остатки нашего некогда несчетного лесного богатства. Положение этой отрасли народного хозяйства ныне таково, что к нему отнюдь не может быть приложимо правило: laissez faire, laissez passer [позволяйте делать (кто что хочет), предоставьте обстоятельствам развиваться самим по себе (фр.)]. Иностранные законодательства не меньше нашего уважают права собственности, но они большею частью далеко не предоставляют частной деятельности относительно лесов такого простора, какой предоставлен у нас. Большею частию в них строго определены порядки лесных порубок и насаждений, предписаны законом точные правила сбережения лесов посредством организованной лесной стражи, а равно и правила обращения лесных участков под другую культуру. Баденские законы требуют, чтобы вся лесная площадь состояла под насаждением, налагая строгие взыскания за противузаконное распоряжение лесом и даже принимая лес в казенное управление; по австрийским законам, каждая местность, где срублен лес, должна быть облесена в течение пяти лет под опасением штрафа; в Баварии с пустырей, которые могут быть облесены, но стоят без употребления, берется поземельная подать; во Франции расчистка леса решительно не дозволяется близ источников, на сыпучих песках, а также запрещается рубка лесов, удерживающих распространение вредных для здоровья испарений. Для России также настала пора ограничить произвольное пользование лесами в известных случаях если не повсеместно, то по крайней мере там, где того требует сильно уменьшившаяся пропорция лесов к прочим сельскохозяйственным угодьям. Если признается необходимым и справедливым принимать меры против истребления дичи установлением известных правил охоты, то, конечно, уже не менее необходимо и справедливо подчинить рубку лесов, хотя бы и не повсеместно, определенным правилам, которые, не препятствуя лесовладельцу извлекать из его лесов постоянный доход, обеспечивали бы интересы будущих поколений. Убеждение в необходимости установления таких правил начинает в последнее время распространяться и в публике. Императорское Общество сельского хозяйства в Южной России, некоторые земские управы, сельскохозяйственные съезды и многие экономические общества, как сообщалось недавно в газетах, обратились к ходатайством в законодательном порядке относительно следующих мероприятий для сохранения лесов: а) Сосредоточение лесовладения в руках земства, не нуждающегося в немедленном возврате капитала и ставящего интересы будущего выше интересов дня; сосредоточение это должно совершаться посредством приобретения покупкой лесных дач и образования чрез то лесного резерва на определенный район; с этою целью земство могло бы заключить заем с гарантией правительства. б) Приведение в точную известность частных лесов и определение возможно обстоятельнее % рубки в каждом из лесов. в) Уменьшение налогов с лесов, устроенных по правилам науки, и с площадей, состоящих под искусственным насаждением. г) Поощрение каменноугольного производства, с тем чтобы каменный уголь мог конкурировать с дровами и минеральное топливо заменяло повсеместное дровяное отопление на пароходах и железных дорогах. д) Содействие распространению образованности по части лесоводства и сформированию в агрономических училищах специальных лесничих с предоставлением им прав государственной службы. Не входим в анализ мер, рекомендуемых сельскими хозяевами Южной России, и не беремся решить, насколько те или другие из них могут быть признаны практичными и осуществимыми. Заметим лишь, что лесной вопрос не допускает однообразного решения для всей России, а должен быть решаем для разных ее полос соответственно местным условиям, ибо распределение лесов в России крайне неравномерно, представляя все степени лесистости, от сплошного леса на миллионах десятин до совершенно безлесных степей на таком же пространстве. Отсюда ясно, что применимое к одной местности неприменимо к другой, и наоборот. К сожалению, при долговременном господстве убеждения в неистощимости будто бы наших лесных богатств на леса, в особенности частные, у нас так мало обращалось внимания, что никто не может сказать утвердительно, как велик ныне остаток этих богатств и каково приблизительно нынешнее распределение его не только по уездам, но и по губерниям, не говоря уже о полном отсутствии такой лесной статистики, которая показывала бы количество лесов по породам, возрастам и т.д. Нечего говорить о том, насколько подобное отсутствие мало-мальски удовлетворительных сведений о лесах должно затруднить правильное решение вопроса. Но трудность дела, конечно, не должна быть поводом к тому, чтобы сидеть сложа руки. Притом многие меры могут быть приняты немедленно и до восполнения указанных пробелов лесной статистики. Одною из таких мер могло бы быть установление пошлины на отпускаемый за границу лесной товар, — мера, на которую мы уже имели случай указывать. Сверх того, можно было бы немедленно подчинить платежу крепостных пошлин продажи леса на корню из лесов, не разделенных на правильные лесосеки. Впервые опубликовано: Московские ведомости. 1874. 23 июня, 6 августа. № 158,196.
Катков Михаил Никифорович (1818-1887) — русский публицист, издатель, литературный критик. | ||
|