М.Н. Катков
Неправильная постановка воспитательного дела в нашей армии

Главное достоинство русской армии, — говорил на днях один немецкий военный писатель, — есть дисциплина. Все высокие качества, поражающие нас преимущественно в русской армии, истекают из этой первой солдатской добродетели; благодаря этому русский солдат терпеливо переносит труды и лишения, охотно следует за своим начальником в бой, идет навстречу всякой опасности..." Благодаря этому рота солдат, повинуясь команде, ложится прикрыть вместо щита своими телами пороховой погреб, готовый загореться во время всесокрушающего пожара; благодаря этому пятнадцать человек, уцелевших от неожиданного страшного взрыва, не теряясь, следуя команде "в ружье", являются готовыми исполнить долг воина; благодаря этому", "помня наказ", часовые уничтоженного караула остаются на местах, не сдают своих постов новым людям без прямого личного приказа своего начальника. Благодаря тому же канонир Щетинин находит, что делать в минуту соблазна...

Но были попытки расшатать эту дисциплину и развратить нашу армию. Судебная хроника констатировала эти факты. На скамьях подсудимых появлялись офицеры, участвовавшие в революционной пропаганде и совращавшие солдат; в казармах читалась книжка "О семи Симеонах" и подобные ей. Были попытки ввести пропаганду в военные школы.

В № 56 "Русского Инвалида" под скромным заглавием "Армейские заметки" известный военный писатель М.И. Драгомиров коснулся щекотливого вопроса, кому из офицеров может быть доверено "водворение порядка в умах и сердцах" солдат, их воспитание.

Делают это дело почти повсюду молодые офицеры и даже "современные унтер-офицеры", которым еще "самим надо учиться"; ротные же командиры заняты едва ли не исключительно строевым, специальным ученьем, которое почему-то стоит на первом плане, тогда как должно быть наоборот: "солдат, плохо стреляющий и колющий, не умеющий ходить в ногу, все же солдат сносный, если он честен и проникнут созданием долга так, что одинаково исполнителен и на глазах, и за глазами... наоборот, отличный стрелок, фехтовальщик, строевик никуда не годен как солдат, если он ненадежен" и "не только не годен, но опасен" как зараза, а между тем "общеобязательная повинность вводит в ряды армии людей различных складов понятий, различных степеней и сортов развития...* Между новобранцами может попасться такой, с которым не под силу будет справиться не только унтер-офицеру, а и субалтерн-офицеру, и может справиться только человек послуживший, привыкший орудовать властью и ответственный".

______________________

* Курсив в подлиннике.

______________________

Как бы хорошо ни был подготовлен теоретически молодой офицер, он не может, по мнению генерала Драгомирова, быть воспитателем солдата: "Дабы проникнуться чувством настоятельной необходимости в воинском организме привычек, исполнительности, порядка, подчинения, мало понимать эту необходимость умом, а нужно принять ее в плоть и кровь, нужно знать из опыта управление себе подобными".

"Что важнее близко знать ротному командиру, — спрашивает ген. Драгомиров, — то ли, как человек ходит, делает ружейные приемы, стреляет, или то, на что он способен, как думает, в какой мере надежен?" Близко ознакомиться со всем этим возможно только тогда, если "ротный командир пропустит последовательно чрез свои руки всех поступающих к нему новобранцев"; только стоя у самого дела, ротный командир "натолкнется на все"; только тогда и возможно будет ему действительно наблюсти, чтобы в казармах не попадались, как бывали примеры, запрещенные книжки, чтобы люди не сбивались с толку проникающими в ряды армии неблагонадежными элементами "различных степеней и сортов развития", с которыми не под силу справиться молодому офицеру, не совсем еще твердому в правилах "органического статута военной корпорации" и по молодости и неопытности могущему даже увлечься идеями несоответствующего "сорта".

Только на днях, в марте, опубликован состоявшийся еще в январе закон, определяющий, что "когда распространение преступных объявлений, воззваний, сочинений или изображений, публичное произнесение преступных речей последовали в среде войска или эти воззвания и сочинения составлены с целью распространения их среди военнослужащих", то "наказание возвышается на две степени". Закон этот вызван крайнею необходимостью; но это мера только отрицательная. Наказание, постигшее виновного, не прекращает зла, им причиненного; важнее принять меры к предупреждению зла. В числе таких мер предложенное ген. Драгомировым правильное воспитание солдата и близкое знакомство разных командиров с образом мыслей лиц, им подчиненных, занимает, конечно, не последнее место, а между тем "некоторые, — пишет ген. Драгомиров, — находят, что обязывать ротных командиров самих воспитывать новобранцев даже якобы противозаконно" и что воспитание солдата по-прежнему должно оставаться в руках неопытной молодежи как дело будто бы второстепенное. Надо думать, что эти "некоторые" — люди не без значения, не без положения в армии, не нули, о которых и говорить не стоило бы.

Поистине странно, что о таких ясных вещах приходится у нас сериозно спорить. В соседней с нами германской армии на всякого, кто заговорил бы иное, посмотрели бы как на человека, не совсем здорового. Там также были попытки ввести социалистическую пропаганду в ряды войска и поколебать дисциплину, но эти попытки тотчас же прекратились, и о них уже давно и думать забыли.

На днях в комиссии, обсуждавшей изменения в германском военном законе, в числе доводов в пользу усиления состава армии правительственные комиссары указывали, что "соседние армии не только ввели у себя общеобязательную воинскую повинность, но и переняли почти до мелочей германскую систему воспитания и обучения". Правительственный комиссар был, однако, не вполне осведомлен: действительно, мы почти до мелочей переняли внешние формы, но мы недосмотрели того духа, которым эти формы держатся...

Следуя указаниям генерала Драгомирова, мы пошли бы несколько далее. Мы полагаем, что пора нам обратить внимание на хорошее приготовление хранителей дисциплины и преданий в армии, на устройство военной школы. Если у нас должны быть особые военные школы, то оне должны тщиться воспитывать не каких-то "людей вообще", а будущих воинов, крепких и твердых в дисциплине ума и воли.

Москва, 17 марта 1880

Михаил Никифорович Катков (1818-1887) — русский публицист, философ, литературный критик, издатель журнала "Русский вестник", редактор-издатель газеты "Московские ведомости", основоположник русской политической журналистики.