| ||
|
Какие же меры полезны и необходимы для прекращения зла, которому из ничего было попущено так широко развиться и принять столь опасные размеры? Чем ушибся, тем и лечись, говорит пословица; что способствовало развитию зла, то должно и указать средства к его пресечению. Мы обладаем опытом, который может многому научить нас, если захотим обратиться к нему. Что способствовало развитию польской революционной организации, которая назад тому пятнадцать лет обнаружилась вооруженным восстанием, грозившим целости России? Недостаток государственного духа в служителях Государства, легкомысленное желание всем нравиться и угождать, Антинациональное настроение в интеллигентных сферах общества, Либеральничанье, состоящее в том, чтобы не скупиться интересами государства, действие властей, лишенное последовательности и согласия, администрация, дававшая водить себя за нос и сама пособлявшая заговору сложиться и усилиться, правительственные ведомства, наполненные заговорщиками, занимавшими влиятельное положение... Припомним, какая страшная подземная сила развилась тогда при столь благоприятных ей условиях. Польское тайное правительство располагало не тысячами людей, а сотнями тысяч, даже миллионами. Оно могло выставить правильно вооруженные войска, оно имело свою полицию, беспрекословно покорную его велениям. У него в распоряжении были многие тысячи жандармов — жандармов-вешателей, жандармов-кинжальщиков, — и тысячами насчитывались жертвы этих палачей и в Западном крае, и в Царстве Польском. Страхом своей расправы они загоняли мирные населения в сети революционной организации. Вся шляхта была под знаменем восстания; католическое польское духовенство и сильная богатая аристократия были его душой. В нем было все, что называется обществом, вся интеллигенция Польши, а простой народ сами власти наши предавали вожакам мятежа. Наконец, вся Европа (за исключением Пруссии) раздувала, подпирала мятеж и пугала нас войной, если мы не поладим с ними. С каждым днем положение становилось все хуже. Чем миролюбивее и уступчивее были мы с враждебной силой, тем более росла ее дерзость и тем более лилось крови. Крови пролито было много. Наших солдат изменнически резали, плевали им в лицо; русских женщин обливали серной кислотой на улицах... Чем же решена была эта борьба? Патриотическим духом, объявившим страну, от хижин до дворцов, великим народным движением, которое изумило и Европу, и поляков, обманутых гнилью поверхности. Все разногласия исчезли, все нелепости и безумия сгорели в очистительном огне, а неисправимо дурное смолкло и трепетно спряталось в норы. Принято было решение действовать. В Вильну был отправлен государственный человек, вооруженный полномочием. В этом полномочии, в этой свободе действий заключается главным образом тайна поразительно быстрого успеха, одержанного Муравьевым. В несколько недель было раздавлено восстание и сломлена подземная организация, казавшаяся столь могущественной. Муравьев был человек здравого смысла и твердого характера. Вот качества, столь простые и — увы! — столь редкие в наше время; вот качества, благодаря которым Муравьев оказался способным к исполнению возложенной на него государственной задачи. Это, по-видимому, не много, но только это и требовалось. Горизонт мысли покойного графа Муравьева не был очень обширен; зато ум его был свободен от праздномыслия, зато одуряющая шумиха фраз на него не действовала; он был серьезный и толковый человек, он был, что называется, дельный человек и не боялся того, что о нем скажут во французских фельетонах. Он делал свое дело как считал должным и нужным и не смущался никакими криками. Озлобленные успехами его действий, противники ославили виленского генерал-губернатора извергом, мучителем, людоедом, а на самом деле, напротив, он прекратил кровопролитие и спас массы людей от гибели. Грозная рука неуклонно настигала виновников, и все ограничилось лишь несколькими ударами, которые усмирили мятежную силу и освободили от нее массы несчастных людей, загнанных страхом в ее ряды. Что значит в сравнении с польским мятежом тайная организация, с которой ныне приходится нам бороться внутри России, состоящая из горсти злоумышленников, покорных чужой команде, и не имеющая ничего общего с нашим народом? Те же причины, те же наши недуги, которые способствовали развитию польского мятежа, были виной и развития преступной пропаганды между нашей бедной молодежью, которая за несколько лет перед сим находилась в ужасающем положении и из которой главным образом выходили все герои наших политических процессов. Но польская организация имела в себе нечто положительное, в ней была все-таки сила, с которой приходилось считаться, между тем когда русская революционная организация сильна только бессилием противодействия, которое она доселе встречала и которое лишь питало и поощряло ее. Что же требуется для прекращения нашего нынешнего зла? Также образ действий решительный и последовательный. Также нужно сосредоточение власти в одной сильной руке при полном согласии правительственных ведомств и подчинении всех раз установленному и неуклонно исполняемому плану. Избранный деятель, неся на себе нераздельную ответственность, может успешно действовать только при полном доверии к нему, только при полной свободе своих действий. Никакие посторонние уважения не должны его останавливать. Он должен быть избавлен от всякой надобности входить в какие-либо сделки. Все созданные государством учреждения должны безусловно согласоваться с требованиями государства, когда дело идет о его безопасности. Невозможно обыкновенным судам предоставлять решение в делах, касающихся оснований самого государства. Обыкновенные суды призваны охранять интересы граждан внутри ограды государства соответственно установленным от него законам, но они не компетентны ведать дела самого государства. Его создания, они не призваны быть его судьями, и она не может являться стороной в вопросах о своей безопасности. Мы вспомнили о Муравьеве в Вильне, и не можем не присовокупить, что тот же Муравьев гораздо менее успешно действовал три года спустя в Петербурге, призванный осветить и исследовать пути внезапно поразившего тогда Россию цареубийственного покушения. В то время уже завязалась переброшенная польскими революционерами в Россию сеть преступной организации между полудикими молодыми людьми. Она была еще только в начатках, и справиться с нею было, конечно, легче, чем с польской организацией. Но в Петербурге Муравьев не много успел сделать для раскрытия и пресечения зла. Не потому ли, что в Петербурге он не мог действовать так свободно, как в Вильне, где он не чувствовал себя связанным, где вокруг него не высились другие власти и где он не был вынужден оглядываться по сторонам и вступать в разные компромиссы?.. Впервые опубликовано: Московские ведомости. 1879. № 85, 5 апреля.
Катков Михаил Никифорович (1818-1887) — русский публицист, издатель, литературный критик. | ||
|