| ||
|
Москва, 27 апреля 1884 С самого начала минувшего царствования главные заботы правительства были устремлены на улучшение быта крестьян. Эти же заботы об улучшении быта сельского населения выступили на первый план с первых же месяцев нынешнего царствования. Задуман целый ряд мер, долженствующих развить и дополнить собою совершенную покойным Государем крестьянскую реформу. Прекращение временнообязанных отношений между помещиками и крестьянами там, где еще не приступлено к выкупу крестьянами отведенных им земель; понижение выкупных платежей, где размер их не соответствует средствам крестьян; правительственное содействие крестьянам в приобретении земель помимо отведенных им наделов и, наконец, правильная организация переселений крестьян из однех местностей в другие, — вот четыре вопроса, уже поставленные на ближайшую очередь и ожидающие в непродолжительном времени законодательного решения. Трудно сказать, какая из четырех упомянутых мер окажется на практике наиболее благодетельною собственно для крестьян, но едва ли можно усомниться в том, что наибольших преобразований к лучшему в общем ходе всего народного хозяйства следует ожидать от организации переселений. Это, можно сказать, самый трудный и самый сложный изо всех возбужденных вопросов; в нем заинтересованы не одни те крестьяне, которые будут переселяться; их переселения отзовутся сериозным образом на интересах всего населения и тех мест, откуда они уйдут, и тех мест, куда они прибудут. Изменятся условия быта не только самих переселяющихся, но и их прежних и новых соседей по оседлости. Если переселения примут значительные размеры, одним из непременных последствий их будут сериозные изменения и в арендных, и в продажных ценах на земли, а частию и в уровне платы за труд сельских рабочих. Во всем строе нынешних хозяйственных отношений совершится в таком случае важный переворот, благодетельный для страны, хотя, может быть, и не совсем выгодный для иных частных интересов. Пойдет ли этот переворот быстрым или медленным ходом и какие он примет размеры, конечно, неизвестно. Но можно полагать, что чем дольше сдерживались стремления крестьян к переселениям, чем сериознее были поставляемые препятствия к перемене места оседлости и чем большие льготы будут предоставлены переселенцам изданием нового закона по этому предмету и проектируемыми административными мерами, тем живее пойдет дело переселений и тем большие массы населения примут в нем участие. В настоящую минуту в административных кругах полагают, как слышно, что число переселенцев из густонаселенных черноземных губерний может дойти до полумиллиона семейств, но что переселение этой массы населения распределится на долгий ряд лет. Едва ли, однако, кто-нибудь может быть убежден в верности этого гадательного расчета. Ни число будущих переселенцев, ни срок, в который захотят они переменить нынешнюю оседлость на новую, почти не подлежат предварительному вычислению, и потому для успеха задуманной меры весьма важно, чтобы в расчет тех средств, которых может потребовать организаций переселений, была в полной мере принята во внимание возможность крупных ошибок. Судить о размерах предстоящих переселений по примерам прошлого времени, как до, так и после освобождения крестьян, почти невозможно. В период, предшествовавший крестьянской реформе, переселения помещичьих крестьян совершались не по их собственному побуждению и не в их интересах. Эти переселения, колонизовавшие в значительной мере как Новороссию, так и восточное Заволжье, совершались по воле и в интересах помещиков. В те времена часто шли на новые места люди, вовсе не желавшие расставаться со старым насиженным местом и нисколько не побуждаемые к тому малоземельем и другими местными невыгодными условиями, и напротив, должны были оставаться на прежних местах люди, которые не прочь были бы переселиться по невыгодности местных условий. Крестьянская реформа, упразднив крепостную зависимость крестьян от помещиков, вместе с тем, так сказать, усилила закрепощение крестьян к местам их оседлости. Прямого запрета переселений не было, но перемена оседлости для крестьян была обставлена затруднениями, которые почти равняются запрету. Крестьянин не может переселиться, не получив увольнительного свидетельства от общества, к которому принадлежит, а чтобы получить это свидетельство, он должен, во-первых, очистить себя от всех казенных, земских и мирских недоимок, какие на нем числятся, и, во-вторых, представить приговор общества, к которому желает причислиться в новой местности, о том, что оно согласно принять его в свою среду. Добыть такой приговор для крестьянина дело не легкое, требующее продолжительных хождений за тысячи верст, в продолжение коих недоимки за ним только возрастают, затрудняя тем возможность переселения. До 1866 года эти порядки затрудняли переселения только помещичьих крестьян; государственные крестьяне состояли под особым управлением, которым дело переселений было отчасти организовано. Если не всегда на деле, то по крайней мере в принципе на палатах государственных имуществ лежали как обязанность доставлять желающим переселяться сведения об участках земли, которые они могут получить на новых местах, так и забота о продовольствии и первоначальном обзаведении переселенцев. Между прочим, переселенцы получали небольшую денежную помощь, готовый скот, необходимые земледельческие орудия и льготы в податях и повинностях на несколько лет. С 1866 года, с тех пор как государственные крестьяне перешли под управление общих учреждений по крестьянским делам, для них вступили в силу те же затрудняющие переселения порядки, что и для бывших помещичьих крестьян. Кроме трудности получения приемных приговоров и увольнительных свидетельств под условием уплаты всяческих недоимок, для всех вообще крестьян, как бывших помещичьих, так и государственных, огромное затруднение в деле переселений постоянно представляла неизвестность, найдут ли они и получат ли землю в тех мало ведомых местах, куда хотели бы переселиться. Эта неизвестность не могла совсем остановить переселения, но печальная участь множества переселенцев, которые шли неизвестно куда и потом, потерпев полную неудачу, возвращались на прежние места разоренными дотла, естественно, охлаждала стремления к переселениям в других крестьянах. Эти стремления разом получат ход, как только вступят в силу проектируемые правила о переселениях. Если желающие переселяться будут иметь право требовать от своих обществ увольнительных свидетельств без представления приемных договоров; если затем с обществ, выдающих увольнительные свидетельства, не будут взыскиваться недоимки, числящиеся за переселяющимся, а будут перечисляться на переселенца по месту избранной им новой оседлости, можно быть уверену, что такие увольнительные свидетельства будут требоваться и выдаваться в больших количествах. Возможно поэтому ожидать, что справочные конторы, которые предположено учредить для указания переселенцам земель, на коих они могут водворяться, будут осаждаемы массами желающих разобрать эти земли. Следует ожидать многочисленных ходатайств со стороны переселенцев и об отводе участков из казенных земель, и о выдаче правительственных ссуд на приобретение земель частных, причем затруднения и замедления в удовлетворении таких ходатайств, после того как они будут вызваны изданием нового закона о переселениях, могут повести ко многим неудобствам. Чтоб избежать их, весьма важно заблаговременно подготовить средства, которые устранили бы самую возможность возникновения затруднений. Лучше, чтоб и денег для выдачи ссуд, и земель, предназначаемых для поселенцев, было наготове больше, чем сколько может быть потребовано, нежели наоборот. Сложность и трудность вопроса о переселениях увеличивается, между прочим, следующим обстоятельством. Сколько известно, проектируемыми правилами предполагается всячески облегчить переселенцам приобретение на новых местах земель как отводом казенных участков за умеренную оброчную подать, так и покупкой из частных рук с помощию правительственных ссуд на условиях гораздо более льготных, чем те, какие думали установить некоторые земства, проектировавшие учреждение банков с целию расширения крестьянского землевладения. Приобретя же количество земли, достаточное для самостоятельного хозяйства, переселенец, по проекту, будет иметь право приписаться к ближайшей волости, не испрашивая от нее приемного договора. Соседнее общество будет обязано принять его в свою среду. Но, принимая его, обязано ли оно будет принять на себя также и круговую ответственность за недоимки, которые накопились на нем до переселения и должны быть перечислены на него по его новому месту жительства? Эта связь вопроса о переселениях с вопросом о круговой поруке не лишена значения и, полагаем, должна обратить на себя внимание. Впервые опубликовано: Московские ведомости. 1881. 28 апреля. № 116.
Катков Михаил Никифорович (1818-1887) — русский публицист, издатель, литературный критик. | ||
|