| ||
|
<1> Москва, 5 февраля 1869 Не только полезно, но ввиду неблагоприятных условий, с одной стороны, и недоразумений — с другой, необходимо принимать к сведению те факты, которыми характеризуется действие великой реформы 1861 года и других, которые за нею последовали. Говорят, что эти реформы уронили народное благосостояние, уменьшили производительность страны, развили в массах тунеядство и пьянство. Мы не имеем намерения пускаться теперь в исследования и рассуждения. Но вот одна из справок, не лишенная значения и силы: на вопрос, какими материальными последствиями сопровождались наши реформы, отвечают, между прочим, кратко и ясно издаваемые министерством финансов «Виды внешней торговли России». Они отвечают на этот вопрос, во всяком случае, гораздо лучше, чем цифры дефицита, зависящие, как известно, от причин политических: состояние государства может быть самое цветущее, но если бы, например, восторжествовала по польскому вопросу политика господ «Вести», то последовали бы затруднения, которые могли бы потребовать сверхсметного расхода в какие-нибудь 75 или 100 миллионов разом, что, конечно, повело бы к усилению дефицита. Торговля страны вернее отражает на себе ее экономическую жизнь, чем ее финансы, а общий ход торговли верно отражается на торговле внешней. Возьмем же ее цифры за последние 10 лет и разделим их 1861 годом в соответствие тем семилетиям, на которые газета «Весть» в полученном сегодня нумере поделила всю новейшую историю России за последние 50 лет, дабы доказать ее обеднение с 1861 года. Что же мы видим? В 10 лет, с 1858 по 1867 включительно, из России вывезено через европейскую границу товаров: до 1861 года на 136, 148, 165 миллионов р. с, после 1861 года на 160, 160, 135, 165, 184, 195, 208 миллионов р. с, в том числе хлеба в зерне до 1861 года на 50, 60, 63 миллиона, а после 1861 года на 68, 54, 44, 55, 61, 74, 94 миллиона рублей, в действительности же на сумму гораздо высшую, ибо в «Видах внешней торговли» приняты однообразные, весьма низкие цены (напр., пшеница 7 р. 10 к., рожь 5 р. 50 к. четверть). Даже в неурожайный 1868 год отпуск зернового хлеба (12 миллионов четвертей против 15 в 1867 г.) превосходит отпуск прежних годов. Но мы не хотим затруднять читателя подробными показаниями; достаточно заметить, что и в первые годы после 1861 года отпуск понизился не от крестьянской реформы, а в 1862 году от размена, в следующем же 1863 году от польского восстания; но с 1864 года начинается изумительно быстрое улучшение, которое далеко превзошло все ожидания и обещает в ближайшем будущем несравненно значительнейшие результаты. Вот еще факт: Радикальное преобразование быта крестьян в западных губерниях имело своим последствием то, что тамошнее население начало возрастать с удивительною быстротой, а именно*: в Виленской губернии оно возрастало ежегодно на 2 3/10%, в Витебской на 1 8/10%, в Волынской на 1 7/10%, в Гродненской на 2 1/10%, в Киевской на 1 6/10%, в Ковенской на 1 6/10%, в Минской на 2 4/10%, в Могилевской на 1 9/10%, в Каменец-Подольской на 1 6/10%. Это громадное приращение населения превышается в России только в земле Войска Донского, где население так же, как в Северной Америке, увеличивается ежегодно на 2 8/10%. Подобное приращение мы видим еще лишь в следующих губерниях: в Саратовской на 2 4/10%, в Самарской на 19/10%, в Таврической на 1 8/10%, в Екатеринославской на 1 8/10% и в немногих других. Общее же приращение населения в Империи простирается лишь на 1 1/10%. ______________________ * Заимствуем цифры из официального издания «Статистический Временник Российской Империи». ______________________ Эти цифры говорят так вразумительно, что нет надобности что-либо прибавлять к ним. Ввиду таких положительных данных противники реформ указывают на усиление пьянства и на понижение ценности земли. Но они берут свои выводы не из крупных, объемлющих многие губернии цифр, а предпочитают приводить мелкие, ничего не доказывающие, исключительные случаи. Относительно пьянства они остерегаются принимать в соображение, как много пили крестьяне прежде, когда были крепостными, и не пытаются исчислить, по скольку крепких напитков приходится на каждого человека круглым числом в день или в неделю в тех губерниях, где пьют наиболее. Они нашли бы, между прочим, что в Петербурге и затем в Москве выпивается гораздо более, чем где бы то ни было в других местах России, и что во многих странах, например хоть в Англии, несмотря на гораздо более умеренный климат, средним числом потребление крепких напитков несравненно сильнее, чем у нас (в Англии и женщины из рабочего класса также пьют много). Мы не станем отрицать, что с 1863 года водки, которая именно в то время сильно подешевела, потреблялось более, чем прежде; но в общей массе пьянство теперь уменьшается, а не увеличивается. Если бы пьянство и тунеядство действительно увеличились вследствие реформ, то не могла бы возрастать производительность, усиление которой доказывается вышеприведенными цифрами. Равным образом немыслимо, чтоб и ценность земли падала при возрастающей производительности. Пройдет еще несколько времени, и всякий убедится в этом осязательно. Правда, ценность земли будет возрастать весьма неравномерно; чернозем будет гораздо дороже, чем был прежде, и дороже, чем теперь, тогда как в северных местностях ценность земли может повышаться лишь медленно и только местами. Север империи должен искать себе пособия в развитии промышленности, судоходства и торговли; при распространении железных дорог ему все труднее и труднее будет соперничать в земледелии с югом. Но было ли бы полезно для страны, если бы ценность земли была насильственно возвышаема в ней искусственными мерами, как в Лифляндии? Всем известно, что никакое государство не может произвольно, посредством декретов, увеличивать народное богатство; если оно сообщит клочку земли, почти ничего не стоящему, несоразмерную искусственную ценность, то сделает это в ущерб действительно ценной, то есть плодородной земле, а следовательно, в ущерб целому государству. Известно, что, например, в Швеции едва 500 человек на квадратной географической миле могут с трудом пропитываться земледелием, и известно также, что оттуда народ валом переселяется в Америку; но во многих местах средней Европы, в Саксонии, Бельгии и пр., земледелием кормятся от 5 до 10 тысяч человек на каждой квадратной миле, и там выселение народа едва заметно. В плодороднейших местностях России население нигде еще не достигло 5—10 тысяч человек на квадратную милю; но чрезвычайно быстрое приращение населения в некоторых местностях и весьма медленное в других, а в иных даже убыль населения, свидетельствуют, что при экономической свободе и у нас образуется более значительное различие ценности земли в разных частях государства. По «Статистическому Временнику», в губерниях Пермской и Вятской население убывает; в Олонецкой, Вологодской, Ярославской не увеличивается, а в губерниях Петербургской, Московской, Тверской возрастает очень медленно. При водворившейся с 1861 года свободе в России для крупного землевладельца главнейшая потребность состоит в том, чтобы находить много капитала за самые дешевые проценты; но между тем как в балтийских губерниях, отчасти при содействии правительства, несколько десятилетий тому назад могли быть учреждены поземельные кредитные общества, которые ссужают под залог земли значительные денежные суммы за 5 процента, землевладелец во внутренних губерниях, при совершенно изменившихся обстоятельствах, может в настоящее время занять деньги лишь за 7 или 10 процентов. Мудрено ли, что при подобных обстоятельствах помещики в некоторых северных губерниях вынуждены дешево продавать землю? Но это явление, как оно ни прискорбно, столь же мало доказывает вредность великой реформы 1861 г., как внезапное запустение шоссейных дорог, когда параллельно с ними пролегли рельсы, доказывает вред железных дорог. При свободе и обеспеченности быта крестьян, с одной стороны, при дороговизне кредита — с другой, землевладельцу не остается иного способа извлекать выгоды из своих земель, как сдавать их в аренду, причем наилучшими арендаторами являются сами крестьяне. Таково и действительное положение сельского хозяйства у нас. Позволительно думать, что землевладение ничего не проиграет от этого. Съемка земли постепенно перейдет в правильное арендаторство, а чем более будет развиваться арендное хозяйство, тем вернее и значительнее будет возрастать доход собственника и ценность земли, как мы видим в Англии, где несмотря на дешевизну капиталов весьма немногие большие землевладельцы сами хозяйничают на своих землях. Можно предвидеть, что доход землевладельца в тех местностях, где разовьется арендное хозяйство, будет значительнее, чем у балтийских помещиков, которые от себя возделывают землю. Хозяйство этих последних уже и теперь доставляет менее выгод, после того как вступил в силу более справедливый общинный закон 1866 года, хотя этим законом еще слишком мало обеспечена независимость крестьян. Но главный плод наших реформ состоит не в том, что производительность у нас по прошествии немногих лет уже так значительно увеличилась, а в том, что облегчена возможность улучшать нашу производительность. Сумма народного труда возрастает, но с тем вместе возвышает его качество. Наши реформы подняли дух народный, и в этом их главное благодеяние. Самое блистательное свидетельство о наших реформах дано недавно московским дворянством в его верноподданническом адресе, составленном на основании единогласно принятого доклада комиссии, имевшей своим назначением определить положение, созданное дворянству рядом следовавших одно за другим преобразований. Ввиду этого торжественного и столь решительного заявления кто еще осмелится, «прикрываясь интересами дворянства», клеветать на эти великие преобразования, пересоздающие наше отечество? <2> Москва, 5 мая 1869 Петербургская журналистика очень занята в последнее время толками об обеднении крестьян после 19 февраля 1861 года. Как в вопросах польском и прибалтийском, так и в толках о разорении крестьян все наши дурные партии подают друг другу руку, и наши красные вместе с петербургскими белыми затянули в одну ноту: Россия гибнет после совершившихся преобразований. На что опираются эти фальшивые и злонамеренные жалобы? Какие обнаружились факты, которые можно толковать в смысле упадка народного хозяйства? На днях обнародованы официальные сведения, бросающие свет на экономическое положение страны. В «Правительственном Вестнике» мы находим отчет о поступлении в 1868 году податей оброчной и подушной и также общественного и земско-государственного сборов. В № 93 нашей газеты мы привели уже результат этого отчета. В число 107 741 428 р. оклада поступило 106 707 995 р., то есть лишь на 1033 433 р. менее. Недоимка составляет, таким образом, 5/10 процента. Неужели можно признать за разоренную страну, которая вносит подати с таким ничтожным недобором? Но таблица, появившаяся в «Правительственном Вестнике», есть, собственно, только часть сведений, напечатанных министерством финансов в «Указателе правительственных распоряжений по министерству финансов». Эти листки очень мало распространены в публике, и потому ей остаются неизвестными подробности сведений, не вошедших в «Правительственный Вестник», но имеющих огромное значение. Министерство финансов объявляет: «Из сведений, имеющихся в министерстве, можно заключить, что крайняя мера взимания недоимок, продажа крестьянского имущества, была применяема в незначительных размерах и притом не как средство пополнения недоимки деньгами, выручаемыми за проданное имущество, а единственно для побуждения к уплате недоимок крестьян, имевших достаточные для сего способы. В большей части подобных случаев крестьяне, не допуская имущества до продажи, вносили следовавшие с них сборы». Откуда же взяла партия «Вести», что недоимки достигли «весьма почтенных размеров» и собираются «с таким трудом в настоящее время», как эта почтенная газета уверяла на днях? На чем основаны толки наших красных о том, что почти всюду последнее имущество крестьян распродано за недоимки, и для нашего сельского хозяйства настает «последний день»? Прошлый год для всей северной и северо-западной полосы был малоурожайный и следовал за неурожаем, а в иных губерниях даже за двухлетним неурожаем. Тем блистательнее должен представляться общий результат поступления податей в прошлом году. В губерниях, истощенных неурожаем, разумеется, должна была оказаться недоимка, что мы и видим в Могилевской, Эстляндской, Ковенской, Новгородской, Смоленской, С.-Петербургской и Архангельской губерниях и в Сибири. «Для возможного облегчения крестьян, пострадавших от неурожая и других бедствий, — говорит "Указатель", — предоставлялись недостаточным селениям рассрочки в платежах указанным для сего в законах порядком». Однако громадная часть рассроченных и недобранных сумм покрыта уплатами сверх оклада, в счет недоимок прежних лет, в других губерниях. Нет никакого сомнения в том, что недоимка в местностях, пострадавших от неурожая, не заключает в себе ничего хронического, есть явление временное и не имеет никакого отношения к упразднению крепостного права. В прежней барщинной, бедной Псковской губернии, поставленной в исключительно невыгодные условия хозяйства, вопреки недавнему неурожаю, мы видим лишь 3 1/5 процента сбора в недоимке, а прибалтийские губернии, не тронутые реформами, с их порядками, образцовыми по мнению петербургских белых, не доплатили в прошлом году: Эстляндская 45%, Курляндская 8 3/5% и Лифляндская 8% оклада. Во всех сибирских и северных губерниях, которых почти не коснулась крестьянская реформа, в прошлом году обнаружился недочет по сборам. Из числа 42 губерний, имевших значительное число крепостных, 24 губернии заплатили свыше оклада. Наилучшее поступление податей оказывается в губерниях с наибольшим населением, вышедшим из крепости: Тульской, Владимирской, Пензенской, Тамбовской, Самарской и пр. Неужели изо всех этих данных не ясно, что затруднения в уплате податей, обнаруживающиеся в некоторых местностях, зависят не от хода преобразований, а вызваны неурожаями и имеют временный характер? В том же «Указателе» напечатана подробная ведомость о поступлении выкупных платежей с крестьян-собственников. По причине тех же неурожаев нельзя было не ждать значительных недочетов в выкупных уплатах, а между тем в число 24 486 663 р., следовавших к поступлению, собрано 23 885 635 р., на 630 978 р., т.е. на 2 3/5 процента менее оклада. При этом оказывается, что по трем губерниям, наиболее пострадавшим от неурожая: Могилевской, Новгородской и Смоленской, недобор составляет 1 074 134 р., а по остальным губерниям есть перебор на 443 156 руб. В 23 губерниях заплачено больше оклада, а в остальных, кроме С.-Петербургской, Олонецкой и трех вышепоименованных, недоимка невелика, часто ничтожна; например, в Псковской губернии она доходит всего до 1/2 процента. Вообще министерство финансов свидетельствует, что в прошлом году, для многих губерний неурожайном, для других следовавшим за неурожаями, «суммы, поступившие сверх текущего оклада в уплату недоимок прежних лет, в значительной мере понизили сумму общего по империи по сравнению с окладами недобора». В «Указателе» и в «Правительственном Вестнике» напечатана еще таблица особых взносов крестьян в уплату капитального долга по выкупным ссудам. В 1868 году поступило таких взносом с лишком на 75 009 р. больше, чем в 1867 г., а именно 221 974 р. В этом числе одни крестьяне Киевской губернии, о разорении которых так горько плакалась «Весть» до смерти А.П. Безака, внесли свыше 64 000 рублей. Кроме свидетельства о блистательном поступлении податей, в «Указателе правительственных распоряжений по министерству финансов» приведены еще другие, столь же несомненные статистические данные, ярко обрисовывающие экономическое положение страны. Мы вернемся к ним в другой раз. Пред лицем этих данных спрашивается, что значат теперешние толки петербургской журналистики? Нет ли каких-либо других сведений, столь же несомненных по источнику их, столь же важных по значению и столько же всеобщих? Конечно, нет. И тем не менее упомянутые данные высшего порядка, обнимающие положение дел во всей стране, оставляются без внимания, а выставляются на вид случайности той или другой местности! Последствия реформ, на которые положено столько забот и труда в продолжение нынешнего царствования, обсуждаются самым невероятным образом. Ни в одном вопросе не видим мы таких злоупотреблений, таких либо невежественных, либо легкомысленных, либо еще менее достойных приемов, как при обсуждении последствий совершившихся преобразований. Эти приемы ни в каком случае не могут разъяснить дело или указать на меры действительной необходимости: они рассчитаны на то, чтобы сбивать с толку умы и вносить замешательство в дела. Обыкновенно, схватившись за какие-либо случайности, особенности или просто аномалии отдельных местностей, всего иногда одного уезда, стараются выдать эти местные черты за характеристику общего положения дел всей страны и предлагают на основании частных случаев общие для всей России меры. В Калязинском уезде Тверской губернии, уверяет какой-то г. Б. в только что полученном «Вестнике Европы», в 1867 году за крестьянами осталось 235 000 р. недоимки по казенным сборам, не считая выкупных платежей, и вот раздраженный автор возглашает на этом основании о «всецелом расстройстве экономического быта крестьянства, — расстройстве, до которого оно не доходило в былые времена». Оказывается, однако, по сведениям министерства финансов, что в 1868 году по всей Тверской губернии недоимка казенных сборов дошла лишь до 85 000 рублей. В Сапожковском уезде Рязанской губернии г. Кошелев усмотрел обеднение крестьян, уменьшение количества скота, худую уплату оброков, падение промыслов, неустройство крестьянского управления и в изданном им недавно сборнике статей по различным земским вопросам под заглавием «Голос из земства», занимающем теперь петербургскую журналистику, поспешил обобщить свои наблюдения на всю Россию и предлагает меры для всей Империи. Нельзя не радоваться появлению сведений из различных местностей, если эти сведения верны, но невозможно по ходу дел в своем околотке изрекать приговор над целою Россией, не давая себе труда сериоз-но обдумать и сообразить даже свои домашние наблюдения. К каким ошибкам ведет подобный прием, показывает, например, следующий факт из книги г. Кошелева. Мы не имеем сведений о положении крестьянского хозяйства собственно в Сапожковском уезде, но у нас есть в виду данные, коими совершенно уничтожаются некоторые показания автора. Крестьяне дурно отбывают барщину, так что приходится переводить их на оброк; они неисправны в платежах оброка и вынуждают помещиков «предоставлять населенные имения на обязательный выкуп». Так свидетельствует г. Кошелев. Мы имеем возможность проверить это показание. Из ведомости о положении выкупной операции по 1 марта текущего года мы видим, что в Рязанской губернии около 36% бывшего крепостного населения перешли в разряд собственников. С января 1868 года число собственников увеличилось на 1%. Всех утвержденных сделок 1350, а находящихся на рассмотрении выкупного учреждения только 80. По требованию помещиков состоялось 37% общего числа сделок, по добровольным соглашениям 63%. Итак, огромное большинство помещиков Рязанской губернии к обязательному выкупу не прибегало. И во всей России число добровольных сделок превышает число требований помещиков. Первых 19 197, вторых 18 705. Помещики требуют выкупа преимущественно в северных губерниях, но зато число крестьян-собственников в северной полосе весьма невелико, меньше трети бывших крепостных. Только в последнее время замечается некоторое усиление выкупа в губерниях Тверской, Костромской, Владимирской, Смоленской, Калужской и Новгородской. Почти во всех хлебородных губерниях выкуп идет преимущественно, а в малороссийских и новороссийских почти исключительно по добровольным соглашениям. Г. Кошелев объявляет, что после освобождения нет богатеющих крестьян. Но как же согласить это объявление с обширными покупками земли крестьянами, о которых, например, была речь в Московском земском собрании и которые так часто встречаются в северных губерниях? В «Голосе из земства» на стр. 83 описываются тяжкие условия вольнонаемного хозяйства, при которых в самую рабочую пору сельские хозяева должны «покоряться» всем требованиям нерадивых рабочих; но на стр. 119 той же книги условия вольнонаемного труда, слава Богу, поправляются, и он становится «не только неизбежным орудием в хозяйстве, но вместе с тем и орудием выгодным». На стр. 75 «заработки (крестьян) видимо развиваются и предприимчивость крестьян растет заметно», но не дальше как на следующей странице благодаря разделам «почти все крестьяне живут теперь одиночками, лишенными возможности идти в рабочие или на другие промыслы». Примеров таких противоречий в книге много. Неужели реформы нынешнего царствования допускают столь небрежное обсуждение? «Весть» поспешила принять в свои объятия «Голос из земства», или, правильнее, из Сапожковского уезда, или даже просто из села Песочки. Она признает в статье этого сборника «О нынешнем положении крестьян и о мерах к улучшению их быта» «факты и мысли», тождественные с появлявшимися в "Вести" даже и по внешней форме их выражения». Зловещее предзнаменование для успехов автора «Голоса из земства»! <3> Москва, 10 мая 1869 Нынешняя весна преблагодатная: будто по велению волшебного жезла, одна за другою являются не только статьи в газетах и журналах, но целые книги, имеющие своим предметом наши реформы. Вслед за книжкою г. Кошелева «Голос из земства» мы получили еще две книги подобного же содержания: «Движение законодательства в России» г. Бланка (Г.Б.) и «Записки о современных вопросах России», составленные г. Георгием Палеологом. Почтенные авторы этих сочинений, так же как и г. Кошелев, рассматривают вообще положение дел в нашем отечестве и произносят суровый приговор над результатами освобождения крестьян. Близость хронического, постоянного голода, оскудение запасов продовольствия, ужасающее пьянство, последняя степень «деморализации» — вот какими чертами рисует г. Бланк теперешнее положение крестьян. Недостаток побуждений к труду, излишества свободы, предоставленной крестьянам, пьянство и распущенность их ставятся г. Палеологом как исключительно характеристические черты настоящего крестьянского быта. Спасение от пьянства г. Палеолог видит лишь в восстановлении откупной системы. Автор недоволен также военными преобразованиями, военно-окружною системой, смягчением телесных наказаний, даже уменьшением срока службы и пр.; он не желает допускать евреев к жительству во всей России, где, по его мнению, они разделят крестьян и землевладельцев на такие же два враждебные класса, как в Польше, и пр. Наши радикалы, как мы упоминали на днях, не отстают от наших консерваторов и тянут ту же песню о разорении крестьян. В последнем № недавно приостановленной газеты «Неделя» прочли мы корреспонденцию из Воронежа, в которой страшными чертами изображается обеднение крестьян: общественные магазины съедены, поля не унавоживаются, голод неминуем. Обеднение целого земледельческого класса страны не может быть явлением, доступным одному простому наблюдению на месте; оно должно неминуемо выразиться в степени общего благосостояния и отразиться в общих фактах народной производительности и народного хозяйства. Эти общие данные свидетельствуют о быстром развитии благосостояния России, а не об упадке его. Мы представим сегодня беглый очерк нескольких из данных этого рода, предоставляя себе впоследствии возвратиться к их подробностям. На днях мы привели из «Указателя правительственных распоряжений по министерству финансов» сведения, доказывающие, что в прошлом году, для многих местностей неурожайном, наши податные сословия блистательно внесли подати, разные сборы и выкупные платежи. В том же «Указателе» находим отчет о поступлении косвенных налогов за прошлый год, и результаты этого отчета еще более благоприятны. Этого никак не могло бы быть, если б и крестьяне, и помещики были действительно в положении стесненном. Акцизные доходы, как публикует «Указатель», дали в Империи, не считая Царства Польского, в прошлом году излишек против доходов 1867 на 249 000 р. Но доход питейный, вопреки общему перебору в акцизных сборах, доставил в 1868 г. на 108 000 р. менее 1867 (хотя и на 5 571 455 р. более противу назначении по росписи). Цифра этого дохода за прошлый год 117 766 555 р.; в 1859 и последующих питейный доход был выше: 120, 125, 126 1/2 милл. р. Итак, питейный доход не возрастает, что весьма важно. В особенности обращает на себя внимание возрастание акциза с сахара: этот акцизный доход почти удвоился за прошлый год. В 1867 году он доставил 1 270 346 руб., а в 1868 году 2 207 122. Известно, что наши свеклосахарные заводы находятся преимущественно в юго-западном крае, и не худо припомнить теперь, как горько плакала «Весть» в прошлом году, при управлении краем А. П. Безака, о конечном разорении тамошней промышленности, а свеклосахарных заводчиков в особенности. До освобождения крестьян акциз на сахар давал лишь сотни тысяч, а именно, начиная с 1857 года, 552, 484, 649, 407, 486 тысяч. Такое же возрастание видим мы на табачном акцизе. В прошлом году он дал 257 443 р. больше предыдущего года и возрос до 5 750 944 р. До 1861 года этот доход колебался между 2 300 000 и 2 500 000 р. Мы упоминали однажды, что вывоз русских товаров за границу также возрастает быстро. Чрез европейскую границу вывезено в 1858—1860 годах на 136, 149, 165 милл. р. с, а с 1861 года вывоз представляет уже следующие цифры: 160, 160, 135, 165, 184, 195, 208 милл. Хлеба в зерне вывезено в первый период на 50, 60, 63 милл. р. с, а во второй — на 68, 54, 44, 55, 61, 74 и 94 милл р. Таможенных сборов в 1868 году поступило 37 657 094 р. До освобождения крестьян таможенный доход был гораздо меньше, от 32 до 33 милл., и лишь в 1857 году достиг 34 милл. Министерство финансов свидетельствует, что сборы 1868 года доказывают постепенное «развитие торговли, сообразное с общим улучшением материальных средств потребителей». Таможенный доход прошлого года был лишь меньше дохода 1867 года, что произошло преимущественно от недобора 1 149 000 р. на сахаре. Ввоз этого продукта чрезвычайно изменяется. Так, в 1863 ввезено 2 863 000 пудов сахара; в 1864 и 1865 годах — около 380 000 пуд., а в 1866 году снова 1 900 000 пудов. В нынешнем году таможенные доходы продолжают возрастать и за первую четверть года дали уже 1 1/2 милл. руб. более, чем за тот же период в прошлом году. Неужели можно считать разоренною ту страну, где так быстро растут поступления косвенных налогов? Между тем гг. Бланк и Палеолог, особенно последний, сильно налегают на разорение не только крестьян, но и помещиков. К каким бы общим данным, обнимающим положение дел во всей стране, ни обратились мы, всюду находим свидетельства о постепенно возрастающем благосостоянии всего народа в России. Взглянем на данные, например, по внутреннему судоходству. Здесь должны отражаться успехи и внутренней, и внешней торговли. В «Статистическом Временнике» приведены средние цифры по внутреннему судоходству за четыре года 1859—1862. Средним числом в этот период по рекам и каналам России было отправляемо грузов на 167 558 000 р. Из отчетов министра путей сообщения, опубликованных в журнале этого министерства, мы видим, что те же данные возросли в 1866 году до 176 978 000 р., а в 1867 году до 189 476 000 р. Привоз грузов водою в Петербург за 1859—1862 годы простирался до 33 628 000 р., а с 1866 года оказываются такие цифры: 36, 32, 35 милл. р. Не забудем, что в то же время громадно возросло движение на наших железных дорогах, большая часть которых открыты после 1861 года. Теперь перевозится по ним до 400 милл. пудов, но проведение железных дорог не остановило развития судоходства. Весьма замечательно и неожиданно, что почти не ослабло и движение по шоссе, как видно из поступлений шоссейного сбора: в 1862 году 721859 руб., в 1863 г. 599 413 р., в 1865 году 683 801 р. и в 1866 году 625 512 р. Статистические данные по судоходству вообще можно считать приблизительно верными. Большинство товаров, движущихся по рекам, громоздкие и потому легко подчиняются приблизительному контролю по количеству и отчасти по ценности, и надо заметить, что за последние годы, со введением дополнительного сбора на устройство канала Александра II, купцы более прежнего расположены объявлять низкие цены. Надобно еще напомнить, что грузы, передвигаемые по железным дорогам, поступают на них далеко не с одних рек и шоссе и, стало быть, не числятся вдвойне: всем известно, что к большинству железнодорожных станций товары подвозятся гу-жем. Приведенные цифры прямо свидетельствуют об успехах нашей торговли и промышленности. Другой важный факт, возрастание населения, дает такие же указания, о чем мы уже говорили в № 30 нашей газеты за текущий год. Теперь мы можем прибавить, что население начинает возрастать даже в тех немногих губерниях, где в первое время после освобождения крестьян не замечалось увеличения населенности. Из «Трудов Ярославского статистического комитета» оказывается, например, что в 1865 году население Ярославской губернии дошло до 991 124, то есть увеличилось за два года на 21 482. Вот факты непререкаемые, дающие повод к выводам положительным, между тем как толки о бедствиях, удручающих Россию, основаны на впечатлениях, производимых отдельными более или менее случайными наблюдениями и весьма много зависящих от настроения наблюдающих лиц, также более или менее случайного. Толки об обеднении крестьян не представляют чего-либо нового. Года три, четыре назад раздавались те же сетования на обнищание крестьян, на их беспробудное пьянство и крайнюю распущенность. Оказывается, однако, что пропившиеся крестьяне с каждым годом лучше и лучше вносят подати; в стране с обнищавшим населением промышленность постоянно развивается, торговля растет. Все заставляет думать, что развитие благосостояния страны не будет остановлено и предстоящим 1870 годом с его правом на переход крестьян, который должен бы вызывать, кажется, не голословные и преувеличенные сетования на бедствия, которых нет в действительности, а спокойное и обстоятельное обсуждение того, что может быть с пользой сделано для осуществления мер, законодательством к тому времени обещанных. <4> Москва, 4 июня 1869 Ввиду крокодиловых слез об обеднении крестьян, будто бы причиненном крестьянскою реформой, ввиду тех целей, к которым клонятся эти жалобы, мы обратили недавно внимание наших читателей на то замечательное обстоятельство, что все данные, которыми характеризуется хозяйство страны, указывают на значительное возвышение народного благосостояния после освобождения крестьян. Вопреки нескольким неурожайным годам в значительной части Империи, уплата податей и выкупных платежей производилась успешно, и в большинстве губерний оказался перебор противу оклада. Возрастание косвенных налогов доказывает не одно увеличение благосостояния, но и развитие различных отраслей промышленности. Успехи производительности и торговли сказались также в увеличении движения по судоходству, хотя множество грузов поступило на новооткрытые железные дороги. Даже движение по шоссе почти не ослабело за последние годы. Вывоз русских продуктов за границу возрос весьма значительно; население увеличивается не только в хлебородных, но и в северных губерниях. Все это мы указывали на основании данных, совершенно достоверных. Мы приводили почти исключительно цифры по взиманию казенных доходов и по движению на железных дорогах. В одном из последних нумеров «Указателя правительственных распоряжений по министерству финансов» мы находим теперь новые данные, свидетельствующие о том, что народное благосостояние возрастает весьма заметно. Данные эти обнимают по преимуществу торговлю внутреннюю в ее разнообразных проявлениях и относятся к поступлению пошлин за право торговли и промыслов. Означенных пошлин поступило в 1864 году 8 294 000, в 1865 году 8 860 000, в 1866 году 9 411 000, в 1867 году 9 609 000 и в прошлом году 10 176 000. Читатели видят, что поступление пошлин за право торговли и промыслов возрастает постоянно. Наиболее сильное возрастание пошлин замечается в юго-западном крае, т.е. именно там, где особенно сильно действовала та причина, которою многие господа объясняют замечаемое ими в разных местностях обеднение крестьян, а именно: усиленные заботы об устранении зависимости крестьян от бывших владельцев. За последние пять лет сбор за право торговли почти удвоился в Волынской губернии: он поднялся с 93 000 на 182 000. В Киевской губернии мы замечаем постоянное увеличение этого сбора без всяких колебаний в противную сторону; увеличение его в Подольской губернии также весьма значительно. Возрастание сбора с торговли и промыслов оказывается во всех губерниях, как хлебородных, так и северных, за исключением лишь шести, но и в последних падение сбора весьма незначительно. Губернии эти следующие: Тверская, Ярославская, Новгородская, Оренбургская, Енисейская и Якутская область. Но в Оренбургской губернии цифра сбора уменьшилась по той простой причине, что часть торгующего в ней класса отчислилась в выделенную из нее новую Уфимскую губернию. Остальные пять губерний, как тронутые крестьянскою реформой (северные), так и не соприкасавшиеся с нею (сибирские), за последнее пятилетие страдали от неурожаев. Наши указания на общий подъем благосостояния в России, указания, основанные на данных несомненных, как и следовало ожидать, встречены с большим раздражением людьми известной партии. Оставляя в стороне их ругательства, упомянем, что эти господа либо ссылаются на свои домашние наблюдения в разных уголках России, либо изобретают в виде возражения нам неслыханные экономические принципы. Иных возражений нам читать не пришлось. Наши противники уверяют, что усиление торговли и промышленности, что увеличение вывоза хлеба за границу и сплава его по путям внутренней торговли есть следствие не избытка, а скорее нужды! Нам рассказывали, что в местностях, страдающих от хронического неурожая, распродают новые и старые запасы, распродают тем больше, чем сильнее нужда! Очень может быть, что в какой-нибудь местности вывоз хлеба может в виде случайной аномалии не соответствовать сборам его, но было бы интересно узнать, какими сверхъестественными силами подобный порядок мог бы продержаться несколько лет и обратиться в явление хроническое. Отдельные случаи и наблюдения, не выходящие за круг тесной местности одного какого-нибудь уезда, должны быть принимаемы во внимание, но они не могут служить характеристикой положения дел во всей стране или указывать на потребности, общие для всей России. Это так ясно, что никаких разъяснений не требует. «Правдивые корреспонденции с места», которые появляются в нашей печати и на которые нам указывают, к сожалению, страдают еще тем недостатком, что пишутся постоянно почти все из тех же самых уголков и одними и теми же лицами. Обеднение России, судя по газетным статьям, усмотрено каким-либо десятком ясновидящих. Тем не менее эти господа еще беспрестанно противоречат друг другу, даже когда пишут из одной и той же местности. Г. Кузьмин объявляет, например, в «Вести», что в Рязанской губернии продовольственные запасы теперь ничтожны, а г. Кошелев в той же Рязанской губернии находит, что за последнее время благодаря заботам земства «хлебные магазины наполняются хлебом в количествах небывалых» (см. «Голос из земства», стр. 7). Нимало не отрицая той пользы, которую должны принести правдивые известия с места, невозможно полагать, однако, чтоб они упраздняли необходимость изучения дела по данным высшего порядка и совершенно точным, обнимающим положение дел во всей стране или в обширных ее местностях. Наши оппоненты, сообщив кой-какие данные о положении крестьянских хозяйств, почти прямо переходят к предложению отдать крестьян под попечительство особых администраторов. Мера эта предлагается как средство универсальное, способное-де поднять сельское хозяйство одинаково и в хлебородной, и в северной полосе, улучшить крестьянское управление как в имениях, прежде барщинных, находившихся в полной опеке помещика, так и в имениях, издавна оброчных, где крестьяне и при крепостном праве пользовались почти тем же самоуправлением, какое теперь имеют они по закону. И вот новая бюрократическая опека над крестьянами предлагается теми самыми людьми, которые с величайшим озлоблением еще вчера кричали против бюрократического начала в Западном крае, разумея там под бюрократическим началом преимущественно мировых посредников. В тех местностях, где русское правительство лишено возможности опереться на силы земли, эти особого рода, как они себя именуют, консерваторы не находят слов для осуждения бюрократии, но внутри России, среди верного и преданного народа, они смотрят на ту же бюрократию как на спасительницу от всяческих зол и всех воображаемых бедствий! Наши белые признают, что на западной окраине бюрократия бессильна и будто бы вредна для дел, разрешаемых по подробным и обстоятельным инструкциям, а во внутренних губерниях та же бюрократия призывается для спасения России от неурожаев, для водворения благосостояния и порядка между крестьянами, то есть для таких задач, которые по самому существу своему, по чрезвычайному разнообразию обстоятельств в каждом сельском обществе не могут быть точно указаны и определены законом. Что может быть вразумительнее подобной уловки? Административная опека над свободными крестьянами не есть новость для России. Напротив, она была испробована в самых широких размерах, и результаты ее слишком хорошо известны и правительству, и народу. Известно, что наши государственные крестьяне от давних времен состояли под большим или меньшим попечительством чиновников, и известно также, что издавна Верховная Власть боролась с злоупотреблениями, проистекавшими из этого попечительства. Император Николай с самого начала своего царствования обратил внимание на несметные жалобы и донесения о беспорядках и угнетении государственных крестьян. Результатом забот покойного Государя было учреждение министерства государственных имуществ. Самоуправление государственных крестьян было несколько расширено, но в уездах учреждены окружные начальники «как исполнители распоряжений палаты и как попечители над крестьянами». Нечто весьма близкое к должности окружных начальников предлагают теперь под именем казенных администраторов. В обозрении деятельности министерства государственных имуществ, сделанном в 1867 году министром государственных имуществ, читаем: Необходимо было, кроме устройства общественного крестьянского управления на выборном начале, учредить еще целый ряд правительственных органов, которые могли бы наблюдать за ходом этого крестьянского общественного управления, направлять его действия, а в известных случаях быть защитниками крестьян от притеснений и служить посредниками между высшею центральною правительственною властью и сельскими общинами. Таким образом, одним из результатов преобразования управления государственными крестьянами было увеличение числа административных лиц и установление нескольких инстанций для непосредственного заведывания разными частями управления и для контроля за низшими исполнительными органами власти. Чрезвычайная сложность управления, вызванная бюрократическим попечительством над крестьянами, и проистекшие отсюда бесчисленные формальности оказались самою слабою стороной реформы, выработанной графом Киселевым. Сам виновник ее прежде других заметил эти недостатки и проектировал их исправление. Вышеупомянутый отчет министра государственных имуществ говорит: ...Граф Киселев в последние годы своего управления обратил особенное внимание на исправление указанных опытом недостатков и в особенности полагал произвести некоторые сокращения в составе местного губернского управления государственных имуществ вследствие значительного усложнения административного механизма и проистекавшего от того увеличения письмоводства, тем более что по мере большего ознакомления крестьян с выгодами дарованного им самоуправления и устроенных для них хозяйственных учреждений оказалось возможным ослабить самое попечительство и уменьшить правительственный надзор. Предположения графа Киселева суждено было привести в исполнение графу М.Н. Муравьеву, назначенному в 1857 министром государственных имуществ. Он лично обозрел 19 губерний и пришел к тому же убеждению в необходимости упразднить окружные управления, что и было исполнено. Весь прогресс управления государственными имуществами заключался в ослаблении попечительства над крестьянами, и прежде всего окружных начальников. В том же отчете читаем: Вообще преобразование и упрощение управления государственными крестьянами, предпринятые с 1857 года, имели целию приготовить их посредством уничтожения излишнего над ними попечительства к сознательному заведыванию собственными их делами, влияние на которые должностных лиц предположено было ограничить необходимым наблюдением или сообщением в данных случаях известного направления. Наконец, в 1866 году было повелено передать государственных крестьян в ведение общих губернских и уездных, а также местных по крестьянским делам учреждений. Таков был приговор правительства над окружными администраторами, и он вполне совпадал с мнением просвещенной части общества. Достаточно сказать, что свободные государственные крестьяне весьма часто, даже имея достаточное количество земли, находились в положении худшем, чем крепостные. Впрочем, подобное явление вполне понятно. Попечительство бюрократии имело все дурные свойства помещичьей опеки, будучи лишено всех хороших ее условий. Впервые опубликовано: Московские ведомости. 1869. 6 февраля, 6, 11 мая, 5 июня. № 30, 97, 101, 121.
Катков Михаил Никифорович (1818-1887) — русский публицист, издатель, литературный критик. | ||
|