| ||
|
Москва, 18 ноября 1883 Официально возбужденный два года тому назад питейный вопрос вновь выступает на очередь законодательного рассмотрения. Будем надеяться, что на этот раз обсуждение его пойдет не тем путем, каким шло прежде, и что результатом его будет великая реформа, которая по благотворности своей для народа может быть поставлена почти наряду с освобождением крестьян и без которой самое это освобождение не могло доныне принести всех своих добрых плодов. При том отношении к делу, какое обозначилось два года тому назад в тогдашних комиссиях и административных, и «сведущих» людей, мечтавших об «облагорожении» кабака, об устроении «общественных питейных заведений» и о водворении кабака в области мирского самоуправления как органической его части, решение вопроса в желаемом смысле было невозможно. Без надлежащего представления о кабацкой язве и о самом организме, который от нее страдает, без ясной постановки задачи, которую нужно решить, и цели, к которой нужно стремиться, нельзя было выработать ни плана действий, ни системы мер для его осуществления. Как ни велик вред всякой отсрочки, оставляющей народ по-прежнему жертвой кабацкой заразы, лучше было отсрочить решение вопроса, чем идти в таком деле наобум и принять необдуманно меры, которые могли бы еще глубже затянуть народ в то смрадное болото, из которого он молит извлечь его. Вопрос был передан на обсуждение особых губернских и уездных комиссий по питейному делу. Как было замечено нами еще в начале текущего года, с передачей дела людям, ближе стоящим к населениям, испытывающим на себе все гибельные последствия кабацкого соблазна, обсуждение питейного вопроса приняло совсем иное направление, чем какое дано было ему в Петербурге. Когда уездными комиссиями спрашивались мнения самих крестьян, ближе всех знакомых с кабаком и его прелестями, от них всего чаще приходилось слышать желания, чтобы распивочная (кабацкая и трактирная) продажа спиртных напитков по возможности вовсе не дозволялась и чтобы, сверх того, и число мест продажи «на вынос» было ограничено как можно меньшим числом. Это же самое мнение, сколько известно, преобладало и во многих уездных комиссиях, к нему же склонялись и многие губернские комиссии. Но по местам замечалось, что по мере удаления от народной среды, по мере восхождения по лестнице административных учреждений отпор стремлениям разрешать, кроме продажи на вынос, также и распивочную и предоставлять питейной торговле некоторые льготы относительно числа мест питейной продажи становился слабее; по мере того как живые отзвуки заменялись все более отдаленным эхом, по мере того как непосредственные впечатления и отзывы уступали место мертвенным сводам мнений и квинтэссенциям из этих сводов, как бы сама собою росла и большая или меньшая податливость на компромиссы с либеральными воззрениями на кабак. Невольно возникает поэтому опасение, как бы живое дело совсем не затерялось и не заглохло в окончательном своде, который должен быть сделан в Петербурге из доставленных туда заключений губернских и областных комиссий, причем питейный либерализм мог бы сделать новые успехи. Но подождем поддаваться таким опасениям, не будем смущаться и газетными сообщениями, поставляющими на вид, что многие из членов новообразованной при министерстве финансов комиссии для рассмотрения питейного вопроса «состояли уже в питейной комиссии, действовавшей года два тому назад пред созывом сведущих людей»*. Зачем думать, что люди в течение двух лет ничего не забыли и ничему не научились? ______________________ * Личный состав комиссии, по газетным известиям, следующий: председатель — директор департамента неокладных сборов А.С. Ермолов; члены: от министерства внутренних дел — д. ст. с. Воейков, от министерства государственных имуществ — колл. асе. Егунов, от министерства путей сообщения — д. ст. с. Зельстрем и инженер Маковкин, от военного министерства — генерал-майор Краснов, от министерства двора — ст. сов. Ваганов (бывший вице-председатель совещания сведущих людей), от морского министерства — д. ст. с. Ростиславов, от министерства неокладных сборов — д. ст. с. Плен, К.Д. Кавелин, Терский и Григорьев, от государственного контроля — д. ст. с. Хмыров, от Святейшего Синода — д. ст. с. Остроумов, от С.-Петербургского градоначальства — т. с. Турчанинов. Из управляющих акцизными сборами в заседаниях комиссии будут принимать участие: управляющий С.-Петербургской губернии А.Д. Дмитриев, Владимирской — Шишков, Смоленской — фон Зигель, Витебской — Фитингоф-Шел, Полтавской — Семенов, Области Войска Донского — Бодиско, Воронежской — Рыжов, Ломжинской, Плоцкой и Сувалкской — фон Шведер, Подольской — Назаров. ______________________ Нельзя не замечать признаков, показывающих, что во многих случаях суждения о питейном деле стали против прежнего много сериознее. Этот поворот обозначился, между прочим, и по отношению к мысли решить вопрос установлением казенной питейной монополии взамен нынешней акцизной системы. На первых порах эта мысль, высказанная нами в главных основаниях и предложенная одновременно г. Мандельштамом, была встречена лишь дешевым глумлением людей, не способных ни сказать о деле что-нибудь помимо ходячих фраз, ни даже понять что-либо, выходящее из круга этих фраз. Но мало-помалу мысль о казенной питейной монополии, не имеющей ничего общего ни с откупною системой, ни с системой казенных кабаков, стала все более обращать на себя внимание людей мыслящих. По доходившим до нас сведениям, немало уважительных голосов в пользу казенной питейной монополии слышалось при обсуждении питейного вопроса осенью прошлого года в уездных и губернских комиссиях. В то же время Н.Я. Данилевский в своей сериозной и во многих отношениях заслуживающей полного внимания статье «Несколько мыслей по поводу низкого курса наших бумажных денег и некоторых других экономических явлений и вопросов высказал следующий взгляд на решение питейного вопроса: Улучшение наших финансов путем хорошей системы косвенных налогов вполне достижимо, и достижимо в непродолжительном времени. Между предметами обложения есть один, который удовлетворяет всем требованиям хорошей и чрезвычайно доходной статьи. Я разумею хлебное вино. Питейный налог служит издавна предметом упреков нашей финансовой системе как основанной на спаивании, развращении и разорении народа. Все эти упреки совершенно справедливы, поскольку они касаются систем взимания этого налога, как бывшей откупной, так и теперешней акцизной. Но тем не менее водка остается не только отличным, но даже наивозможно лучшим предметом обложения по своей сущности. Не будучи предметом необходимости, она вместе с тем обратилась в предмет чрезвычайно обширного потребления, которое хотя и вовсе не необходимо, даже едва ли полезно, но, по крайней мере, безвредно, если употребляется умеренно и если способ употребления не приправляется всякого рода соблазнами, развратом и даже преступлениями. Во всяком случае, употребление водки в народе, да и не в одном только народе в тесном смысле этого слова, а во всех классах общества укоренилось, и с этим фактом надо считаться. Уничтожить или даже значительно уменьшить употребление водки невозможно ни обществами трезвости, ни развитием народного образования и школ, как некоторые мечтают. Образование и школы суть вещи бесспорно хорошие и необходимые, но, однако же, не панацея ото всех возможных зол. Мы видим, что грамотные волостные писаря и весь так называемый (хотя и не в юридическом, а в общеупотребительном смысле) класс разночинцев, по школьному образованию стоящий, конечно, гораздо выше простого народа, не только пьют, но даже и пьянствуют больше его. Мы видим даже из множества примеров, что и недосягаемо высокая для народа степень образования не избавляет не только от сильного употребления крепких напитков, но даже и от пьянства. Совершенно не верна также и та мысль, что народ пьет будто бы от бедности и нищеты, что стараются даже объяснить физиологически потребностью заменить недостаточность питания употреблением алкоголя как средством, ослабляющим аппетит замедлением процесса круговращения вещества. Не верно это потому, что, несмотря на возгласы «либералов» известного пошиба и на статистические выкладки, основанные на данных, взятых с ветра, недостаточность питания есть прискорбное явление, свойственное только или некоторым исключительным местностям, особенно неблагоприятствуемым условиями почвенными, климатическими, а также, к еще большему сожалению, и условиями общественного строя, или некоторым годам, как, впрочем, это не у нас одних, а и везде бывает. Укажу лишь на пример недавнего голода в богатой Силезии. Не верно также потому, что если пьют и бедняки, то еще гораздо больше пьют те, которые очень хорошо и даже с излишком питаются. Но как бы там ни было, дело в том, что у нас пьют водку и будут пить, несмотря на общества трезвости, если бы таковые завелись, несмотря на общественные приговоры, на школы и просвещение, буде таковые заведутся в желательных размерах, несмотря ни на бедность, ни на богатство. Весь вопрос в том, чтобы сделать это питье водки по возможности менее вредным для народа и по возможности более доходным для казны, буде обе эти цели не противоречат одна другой. По счастью, оне не только не противоречат друг другу, но даже и недостижимы одна без другой. Эта задача разрешается наивозможно удовлетворительным образом обращением продажи водки и прочих крепких напитков в монополию правительства. Сама по себе эта мысль не новая, ибо казенная продажа была даже испытана на практике в двадцатых годах, но очень неудачно. Всю цену сказанной мысли придают два дополнительные условия. Во-первых, чтобы при этом была устранена всякая продажа распивочно и напитки продавались бы в запечатанных сосудах различной величины, что также не ново, потому что предлагалось и при других проектах устройства питейного дела; во-вторых, что, сколько мне известно, действительно ново и предложено в первый раз, — чтобы цена питей была совершенно пропорциональна продающемуся их количеству, чтобы сотая часть ведра стоила и сотую часть цены ведра. Как всякое ясное и верное решение задачи, и это решение, кажется мне, должно поразить каждого беспристрастного человека своею простотой и очевидностью. Продажа вина в запечатанных сосудах устраняет весь вред кабаков, а цена, пропорциональная количеству, лишает выгод шинкарство и, следовательно, низведет его до самых незначительных размеров. Доказывать и развивать эту мысль здесь незачем, ибо она уже развита в «Московских Ведомостях»; прибавлю только, что, по моему мнению, делаемые некоторыми к этому простому проекту дополнения в значительной степени испортили бы дело...
______________________ * См. «Русский Вестник» 1882 года, сентябрьскую книжку, стр. 141-145. ______________________ Подобный же взгляд усвоил себе и В.А. Кокорев, изложивший в основных чертах выработанный им план питейной реформы в своем докладе, читанном в С.-Петербургском собрании сельских хозяев 1 ноября 1883 года. Таким образом, план казенной питейной монополии исходит теперь уже не от каких-либо мечтателей или кабинетных теоретиков, но от лица, имеющего за собой несомненный первостепенный авторитет практика в питейном деле, знающего это дело во всех его подробностях и доказавшего свою способность устраивать его, преодолевая многоразличные в нем затруднения. План В.А. Кокорева, изложенный лишь в главных чертах — для разработки частностей не пришло еще время — не вполне совпадает с тем, какой был изложен два года тому назад в наших статьях; в нем есть кое-что, с чем мы не могли бы согласиться как с несоответствующим основной его мысли; так, например, с казенною питейною монополией, с продажей вина исключительно из казенных винных лавок кажется нам несовместимым существование частных оптовых торговых складов. Но это, можно сказать, мелочные, легкоустранимые недостатки плана. Его можно оспаривать, но нельзя с ним не считаться. Всякий иной план реформы, полагаем, может быть принят не иначе как по предварительном сериозном расследовании, действительно ли он лучше предложенного. Предстоит доказывать, и доказывать сериозно, что не план г. Кокорева, а другой план в большей мере уменьшит вред, причиняемый кабаками, вернее поведет к замене кабацкого пьянства правильным употреблением вина и вместе с тем надежнее и в большей мере увеличит казенный питейный доход не только без отягощения народа, но с выгодой для него. Будем ждать этих доказательств. Впервые опубликовано: Московские Ведомости. 1883.19 ноября. № 321.
Михаил Никифорович Катков (1818-1887) - русский публицист, философ, литературный критик, издатель журнала "Русский вестник", редактор-издатель газеты "Московские ведомости", основоположник русской политической журналистики. | ||
|