В.О. Ключевский
<Наброски о В.Н. Татищеве>

I. ТАТИЩЕВ

[1886, 1891 г.]

Нам предстоит рассмотреть движение русского исторического сознания во вторую половину XVIII в., т.е. в царствование Екатерины II.

Внешний блеск этого царствования, шум побед, слава огромных территориальных приобретений, широта внутренних преобразований — все это без сомнения отозвалось не в одних лирах русских Пиндаров Екатерининского времени: все эти явления не могли остаться без сильного действия на русские умы, на общественное сознание тогдашнего нашего общества.

Но разбирая факты, которыми характеризуется наша умственная жизнь того времени, мы должны приписать господствующее в ней значение не этим громким и ярким явлениям внешней и внутренней политики правительства. Питательную и движущую струю в движении русской мысли составляет факт менее шумный и более глубокий. Никогда еще, даже и во время Петра I, русское общество не подвергалось такому сильному и многостороннему давлению иноземных идей; впервые оно вошло в такое тесное знакомство с литературой западноевропейского мира. Сила этого иноземного умственного влияния измеряется уже тем, что им проникнуты, от него не могут отрешиться даже те, которые борятся с ним, которые боятся дурных его последствий.

Надобно, впрочем, заметить, что и в самой Западной Европе около половины XVIII в. умственная жизнь принимает направление, дотоле ею не испытанное; в ней получают господство идеи, никогда с такой силой не овладев умами. В чем состояла сущность этого умственного движения и как оно отразилось на умственной жизни русского общества — вот два вопроса, которые необходимо предварительно хотя бегло рассмотреть, чтобы понять и оценить происхождение, свойство и значение перемен, совершившихся в русском историческом сознании во вторую половину прошедшего столетия.

Характером и силой этого умственного движения XVIII век утвердил за собой гордое название философской эпохи или века Просвещения. Мысли, составившие сущность этого просветительного движения, родились, по крайней мере впервые высказаны были, в Англии еще в XVII в., вслед за конституционной борьбой Стюартов с английским народом. Творцами их были астроном и эмпирик-философ, Ньютон и Локк, первый со своим мех. законом тяготения, второй со своим сенсуал. учением о человеческом познании.

II. ТАТИЩЕВ

Материал. Татищев собрал громадную массу печатных и рукописных памятников для своего труда. Он сам признается, что имел под руками более 1000 книг, которыми мог руководствоваться. Здесь были и древние греко-римские историки, и географы, и произведения тогдашней европейской исторической и географической литературы, и разнообразные отечественные источники истории.

Общий план. Характер этих последних определил общий план труда Т[атищева]. Сперва он думал писать обыкновенным "историческим порядком, сводя из разных мест к одному делу, и наречием таким, как ныне наиболее в книгах употребляем", т.е. современным ему литературным языком. Но 1) свидетельства источников еще не были сведены и соглашены и невозможно было делать исторических выводов без предварительного выбора и поверки известий; 2) самые источники впервые извлекались из пыли частных и общественных архивов и затрудняли историографу ссылки на них; сообщив их свидетельствам литературно-историческое изложение, переменив их порядок и наречие, по выражению Т[атищева], он подвергался опасности погубить вероятность, возбудить в читателе подозрение в произволе и вымыслах. Ученое благоразумие заставило Т[атищева] принять совсем иной план изложения, соответствующий первоначальной черновой работе, которой требовали источники. Он предположил разделить свой труд на 4 части: в первой изложить предварительные критико-библиографические исследования об источниках и этнографические разыскания о главных народах, населявших Россию до 860 г.; вторую должны были составить летописные известия

О России с 860 г. до монголов, третью до Ивана III, и четвертую до Михаила Федоровича. Излагая известия эти, он решился просто выбирать и сопоставлять их из разных летописей, не трогая текста и летописного порядка источника, составить, так сказать, сводный текст летописей, "не переменяя, ни убавливая в них ничего", по словам самого автора. Впрочем, потом, для удобства читателей и переводчиков, он изложил составленный так. обр. свод современным литературным языком: в таком виде он и появился в свет. Собственно ученую работу, критические изыскания, пояснения и выводы он поставил в стороне от этого текста, в особых сопровождающих его примечаниях.

Порядок изложения. Сообразно с этим общим планом расположено и изложение автора. Из 49 глав первой части несколько посвящено исследованиям о начале письменности у славян, о языческих верованиях и принятии ими христианства, Иоакимовской и Несторовой летописи, о летописцах после Нестора и рукописях, по которым автор изучал летописи.

К этому прибавлена глава о летоисчислении в древнерусских летописях. Следующие затем (с 9-й) главы заняты известиями древних и новых писателей и собственными изысканиями автора о скифах, сарматах, в которых он видит финнов, и славянах, к которым он причисляет гетов, фраков, даков, энетов, булгар волжских и даже хазар. В дальнейших частях — летописный свод с критическими примечаниями.

III. ТАТИЩЕВ

Характерное явление нашей научной жизни: практический делец Петровой школы — историограф. Не досужая любознательность, а практическая потребность вызвала труд. Русский исследователь встал впервые перед первыми источниками отечественной истории и внимательно подумал, как поступить. Начальная летопись во главе сводов: исторические представления русских киевских книжников XI — XII вв. (автор П. Нестор и Сильвестр). Мы знаем начало нашей истории, как его представляли эти книжники. Как они? Их исторические воспоминания с совершенно пустого места: имаху дань — 859 г. Раньше этого три народные сказания подслушаны и завязли в пам.: 1) о нашествии волхвов; 2) об основании Киева; 3) о нашествии обров на дулебов. Нашествие хазар уже примыкает к непрерывному ряду исторических воспоминаний летописателей. Эти сказания в песнях, вероятно. Еще о приходе радимичей и вятичей "от ляхов", из Польши, но уже с ученой примесью. Два ига. Потребность осветить темное место: Повесть временных лет — ученый историч. трактат, чистая диссертация о происхождении Руси. Материал: живые остатки старого быта, песни, поговорки, визант. хронограф; связано критикой — в предании о Кие: яко же сказают — кто? Книжное творчество уже в XI в. и составитель свода продолжал его.

Т[атищев] поступил по примеру составителя Начальной летописи: он не тронул исторических представлений рус. книжников XI — XII вв., как те не трогали народных преданий своего времени, 2-ю часть начал парафразой Нач. летописи и продолжал сводкой. "По потопе трие сынов Ноеви разделиша землю". Сице начинаю сказание се... Но как книжники тех веков старались понять народные предания с визант. хронографом в руках, осветить чужд. светом темное место, с которого их воспоминания, так и Татищев с ними. Книжная легенда до него в осложненном виде: Иоаким. летопись 1, 31. В текст свода не поместил, но не обошел, только указал источник вымыслов — прим. 7 к 32 на стр. 42. Подбором древних и христ. известий о Вост. Европе попытка воссоздать истор. почву, на которой сели русские славяне. Отсюда ряд монографий — 49 глав первой части. Тяжесть и цена работы — методологическая. Отсюда первая теория ученая на смену книжной легенде о начале нашей истории. Неважно, что ее поздно узнали (изд. началось с 1768, а труд уже готов в 1739). Важно не распространение ее в читающем обществе, а технич. возможность ее возникновения в уме тогдашн. исследователя. Главные черты теории — выше. Заканчивает происхождением и видами человеческого общества: 1) сообщество семейное, 2) родовое — союз родителей и детей, 3) домовное — господина и слуг по договору, ибо общество насильственное, союз завоевателей и невольников лишен горидич. основания, так как нет самого источника права — соглашения свободных воль: раб и холоп 530 NВ; 4) гражданство, союз домовных сообществ для взаимной защиты и разделения занятий: 1, 530 и сл. Русский историограф, цепляющийся за вечно несущуюся вперед европ. мысль и полит. взгляды: 545 сл.

В примечаниях не историк, а наблюдатель вместе с читателем. Стереоскопически проводит перед ним летописи, смотря сам с боку: IV, п. 24, XII, п. 50; стр. 110.

Речь Попова: занятие историей 6-7. 10; изучение Байера: 16. Политич. взгляды: Сол.: Историогр. 32. Значение труда: ib. 35. Польза истории: ib, 181.

Ссылка на Вольфа: Тат. ч. I, 1, 31. Истор. фактор — ум: § X, 26.

"РАЗГОВОР"

Потребность синтеза частичных наблюдений и изучений. Важность соврем. памятников такого рода.

Происхождение Разговора. Речь 16. Феофанова ученая дружина. Учено-литер. кружки. Вопрос о народном образовании. Переход в политические общества при Алекс. I.

Энциклопедическое направление умов под влиянием рационализма в философии и политике. Лейбниц — Бейль — и энциклопедисты.

Энциклоп. содержание Разговора. Предисл., XXI сл. Трактат о пользе наук и план народных училищ (р. 161). Можно дешевле и шире.

Духовный облик образ. русского человека школы Петра:

1) Политический консерватор: не касаясь основ существующ. гос. порядка, изучает его происхождение и склад, замечает недостатки и придумывает средства исправления без мысли о перестройке. Эмендатор, не новатор, как и сам Петр;

2) Средство исправления — наука во всем тогдашнем ее объеме и для всего народа, без специализации и монополизации, решительно вся и решительно для всех, со школами без раз. "для мужских и женских персон", по плану Татищ.

IV. В.Н. ТАТИЩЕВ (1686-1750)

Вторым делом русской историографии XVIII в. было собирание и обработка материалов для полной истории России. В этом деле вместе с немцами-академиками поработали и русские люди и им принадлежит не только инициатива этого дела, но и наибольшее количество сделанного.

Потребность в полной русской истории, составленной по первым научно обработанным источникам, родилась под влиянием преобразовательной деятельности Петра Великого из практических нужд, из умственных и нравственных стремлений, ею внушенных.

Как подействовала реформа Петра на умственную и нравственную жизнь русского общества — это вопрос очень важный, но еще далеко не выясненный в надлежащей степени. Если судить об этом действии по ближайшим сотрудникам преобразователя, особенно по их поведению после пего, ответ на вопрос получится не особенно благоприятный. Большинство этих даровитых и деловитых людей страдало большими недочетами в своем образовании и не меньшими нравственными недостатками, решительно выводившими Петра из терпения. Не лучшее впечатление производит и масса русского общества, прямо захваченного реформой, увлеченного ее интересами. Неблагонадежные нравы этого общества довольно известны, а его умственное развитие можно характеризовать известным стихом Кантемира: "Ум недозрелый, плод недолгой науки", — и это еще лучшее, что можно сказать про русскую интеллигенцию, выработавшуюся из реформы.

Нельзя, однако, думать, что реформа потерпела полную неудачу в этом отношении, т.е. в деле насаждения в России наук, образования. Известно, что ее ближайшей целью было распространение прикладных знаний, которые приносят прямую материальную пользу, делают парод промышленным, государство — сильным и богатым. В своем апрельском манифесте 1702 г. о вызове иностранцев в Россию Петр признается, что предпринял в государственном управлении "некоторые нужные и ко благу земли нашей служащие перемены, дабы наши подданные могли тем более и удобнее научаться поныне им неизвестным познаниям и тем искуснее становиться во всех торговых делах". Но для достижения такой скромной, ограниченной цели Петр приводил в действие такие средства, внушал такие стремления, которые невольно будили умы, расширяли взгляды и понятия, поднимали мысль выше интересов материального житейского обихода. И если вы хотите видеть, как сильно было действие реформы в этом направлении, каких образованных дельцов могла она создавать, для этого достаточно познакомиться с биографией В.Н. Татищева. Это типический образчик петровского дельца, воспитанного реформой, проникшегося ее духом, усвоившего ее лучшие стремления и хорошо послужившего отечеству, а между тем не получившего от природы никаких необычайных дарований, человека, невысоко поднимавшегося над уровнем обыкновенных средних людей.

Именно это и усиливает его значение в русской историографии. Артиллерист, горный инженер и видный администратор, он всю почти жизнь стоял в потоке самых настоятельных нужд, живых текущих интересов времени — и этот практический делец стал историографом, русская история оказалась в числе этих настоятельных нужд и текущих интересов времени; не плодом досужей любознательности патриота или кабинетного ученого, а насущной потребностью делового человека.

Так. образ., Татищев вдвойне интересен, не только как первый собиратель материалов для полной истории России, но и как типический образчик образованных русских людей петровской школы.

ТАТИЩЕВ (СОЛОВЬЕВ)

О занятиях историей и географией: I, гл. 43.

Новые свед. о Татищеве. Пекарск. Сборн. мой № 12.

Свод не фактов, а самых известий, 21. — Деловой рационалист, 22. О Брюсе: Тат.; I, XIX. Происхождение труда: XX. Господствующая сила в истории: XXVI. Суждения о смерти кн. Глеба: 2, 94 прим. 214. Рассказы о своем времени, крит. прием: Сол., 26 и ел. Истории о Ростове: 28. NB о случаях: Солов. 321.

Виды общества: 321. Культ г-д-ства: 321 т, Петра: 331. Общий характер примечаний: 33.

Божества летописи сарматские (23) или варяжские. О происхождении народов и библейском Росе. — 24; три народа; объяснение причин разности званий народов — глава X: печенеги, половцы и торки — сарматы. Роксоланы не славяне. 28. Руссы — сарматы (29), финны — чермный, Старая Руса; Новый город славян. Рюрик — кн. финляндский; руссы — варяги, т. е. разбойники. Неясность дела Москвы, не от Мосоха; болотная или крутящаяся. Древность славян в Европе до Прокопия. Славяне в Сирии и Моисей. Болгары и козары — славяпе; причина их движения с Волги на Дунай: 30. Распространение славянского языка по России: 31. Части Руси: Великая Русь, Малая, Белая: I, 519. Происхождение общества — вся глава: и политические взгляды автора: I, 527. Потом разбили его выводы, но удержали его приемы; бросили теорию, но сберегли метод.

Порядок. Второе дело р. историографии в XVIII. Биография. Происхождение труда: XVI и XX и ел. XIII и 64. Сол. 17. Теория истории. Определение § 1. Польза. Сол. 18 пр. III и IV; VlI, Фактор XXVII; ч. 2, 94. Источники: XT. План: XXI, С., 21.

Впервые опубликовано: Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. М., Изд. "Наука" 1983.

Ключевский Василий Осипович (1841-1911). Российский историк, академик (1900 г.), почетный академик (1908 г.) Петербургской Академии Наук.