А.Ф. Кони
Князь А. И. Сумбатов-Южин

На главную

Произведения А.Ф. Кони



Среди современных русских драматургов видное место занимает князь Александр Иванович Сумбатов (Южин), литературная деятельность которого началась почти пятьдесят лет назад и продолжается по настоящее время, когда на петроградской и московской сценах с заслуженным успехом идет его новая пьеса «Ночной туман». Сочинения его (1900—1909), изданные в четырех томах, содержат в себе семь драм, одну драматическую легенду из прошлого Грузии («Измена»), одну хронику в стихах («Царь Иоанн IV») и семь комедий и драматических очерков. Представляя собою самостоятельную творческую работу, чуждую заимствований и подражаний, произведения Сумбатова не являют собою ни признаков позднейшего утомления автора, которое было бы вполне понятно после почти полувековой деятельности, ни перепевов мотивов из прежних произведений, приспособленных лишь к «злобе дня». Их темы разнообразны и жизненны и отличаются шириной захвата явлений жизни, начиная с героической борьбы народа за национальную свободу, веру и самобытность («Измена») до сложной игры мелких чувств, низменных страстей и корыстных побуждений, опутывающей и часто губящей добрых и слабых, доверчивых и незнакомых с теми «обрывами», к которым иногда роковым образом приводит жизнь (например, «Ирининская община», «Невод», «Вожди», «Сергей Сатилов» и др.). Автору чужда не только мистика, затрудняющая и усложняющая понимание замысла, вложенного в произведение, но и столь излюбленная в последнее время символика, заставляющая читателя и зрителя отвлекаться от произведения, задумываясь над его тайным смыслом и толкуя его, как это не раз встречалось, произвольно и неожиданно для самого автора. Сумбатов — реалист в смысле изображения жизненной правды во всех ее проявлениях. Ни формой, ни конструкцией, ни содержанием своих драматических произведений он не отступает от действительно возможного и действительно существующего. Это, однако, не значит, чтобы он фотографировал эту действительность, не вкладывая в нее внутренней руководящей мысли, всегда отданной добру и красоте в их торжестве или в приносимой ими жертве. Художественный дар не допускает его также фотографировать более или менее известных современников, втискивая с натяжками и преувеличениями их внешний образ в рамки заранее придуманных сюжетов. Он вдумчиво и смело касается всех сторон жизни, но чувство меры и художественного такта не допускает его к тщательному и любовному изображению пошлых и чувственных проявлений человеческой природы под ложным названием будто бы житейской правды, — воздерживает от изображения цинических выходок его действующих лиц из грязной области всяких извращений — и от грубой подделки под народную речь. Его произведения не могут быть отнесены к разряду так называемых «бытовых», центр тяжести которых в освещении типических сторон и оригинальных свойств быта, хотя бытовые черты русской жизни рассыпаны у него во многих произведениях, а в одном («Сергей Сатилов») играют главную роль. Пьесы Сумбатова глубже и в нравственном отношении плодотворнее. Он задается сложными вопросами и явлениями современного русского общежития и старается их поставить и в значительной мере разрешить, рисуя с замечательной и всесторонней наблюдательностью и с тонким психологическим пониманием характеры действующих лиц. Душевные свойства последних ярко обрисовываются в самом начале каждого его произведения и проявляются затем в дальнейшем действии с нарастающей силой и выразительностью. Постройка его пьес полна жизни и движения; в картине развивающихся драматических положений нет ни излишних отступлений, ни побочных эпизодов, ни утомительных, развлекающих внимание перерывов: все сосредоточивается на сущности разрабатываемой темы и на обрисовке характеров все более и более густыми и яркими красками. Среди изображения тяжких переживаний действующих лиц у автора вырывается по временам неподдельный и горячий пафос и струится юмор и остроумие. Диалоги правдоподобны, оживленны и характерны; монологи подчас немного длинны, но всегда содержательны и богаты меткими и оригинальными афоризмами, в которых из-за спины говорящего лица на мгновение выглядывает сам автор с его скорбью, негодованием, любовью и снисхождением к людям и с упованием на конечное торжество правды, в какую бы форму исхода она ни облеклась. Верой в необходимость чистоты и светлых идеалов и горем по поводу забвения и попрания их в современной жизни вест со страниц многих его произведений. Недаром в его «Ночном тумане» писатель Острогин говорит: «Мы сбились с пути уже полвека. Золото, техника и политика завалили наш дух, как обвалом. Светила поэзии и человечность убраны в жизни и сданы в школы ребятам. Искусство дразнит нервы, ничего не давая душе. Великие мысли выделены в особую категорию каких-то реликвий, и их хранят с лицемерным почетом вне жизни, в музеях и академиях. Мечту о братстве народов сменила племенная ненависть, мечту о братстве людей — классовая борьба без конца и края. Человек был и остается зверем внутри себя. Есть отдельные люди, есть группы людей, но человечества нет...» — «Мы, какие мы теперь, — говорит он в другом месте, — сумеем долететь вот до этой луны на неведомых нам пока аэропланах, но это не даст никому ни капли счастья, пока не изменится что-то тут, в этом маленьком сердце людском, которое одно создало железный закон вечного зла...» Многие явления нашей современной жизни создают для литературного деятеля такое настроение, что «difficile satyram non scribere» [трудно не писать сатиры (лат.).]. Это отразилось и на творчестве Сумбатова. Его «Невод» представляет животрепещущую сатиру на возникновение человеколюбивых учреждений при содействии разных чиновных «акробатов благотворительности» и «молодых да ранних» карьеристов, причем когда наступает финансовое крушение, козлищем отпущения оказывается, как это бывает в действительности, простой «стрелочник», а истинный виновник хищений и злоупотреблений властью над призреваемыми выходит сух из воды и получает поручение ехать с культурной задачей на Дальний Восток. Точно так же с большой наблюдательностью и жизненной правдой изображены в «Закате» разлагающееся, изверившееся в себя, бессильное старое барство, в среду которого победителем вторгается новый человек— «добытчик», со смелым полетом и хищным клювом и когтями. Он, в лице директора банков, следующим образом излагает свое «исповедание веры»: «Прежде чем стать средством, деньги должны быть целью. Это — неизбежно. Они измеряются, как паровая, как электрическая сила. Как есть машины в сто, двести, тысячу сил, так есть люди в сто, в пятьсот, в миллион, в миллиард... Кто себя уважает, тот должен быть богат. Чтобы быть добрым, надо быть богатым, чтобы быть благородным, надо быть богатым, чтобы быть любимым, надо быть богатым...» Автором ярко обрисованы ложь, лицемерие, громкие, модные фразы, прикрывающие жадные аппетиты к власти и деньгам в лице людей, «примазывающихся» к общественной деятельности и выдающих себя за представителей дискредитируемой ими интеллигенции.

Отдельно от большинства драматических произведений Сумбатова стоят его пьесы с исторической подкладкой. Такова хроника «Царь Иоанн Четвертый», написанная безупречными и зачастую сильными стихами, в которой автор старается изобразить перелом в отзывчивой, впечатлительной и верной долгу душе молодого царя, происшедший после заговора бояр у одра его тяжкой болезни и после смерти Анастасии. Таковы его, быть может, лучшие по обработке и проникающему их чувству — драма «Старый закал» из времен покорения Кавказа и драматическая легенда из прошлого Грузии «Измена». Последняя, в ряде производящих сильное впечатление картин, представляет борьбу грузин с нашествием персов, причем часть населения страны погибает, часть вынуждена бежать, а часть малодушно покоряется врагу, так что будущее страны казалось бы погибшим, не явись, в лице вдовы последнего, до персидского завоевания, царя Тимура, женщина, охваченная пламенем любви к родине и умеющая вселить ее в сердца окружающих. Драма представляет много характерных этнографических и народных особенностей, но в ней, на подкладке этих особенностей, выдержан общечеловеческий характер борьбы за национальную независимость. В заключение нельзя не отметить критических статей и очерков князя Сумбатова, среди которых видное место занимают «П.С. Мочалов в жизни и на сцене», «Резолюции и настроения первого Всероссийского съезда сценических деятелей» и «Личные заметки об общих вопросах современного театра». Каждая из этих статей проникнута горячей любовью к драматическому искусству, глубоким пониманием необходимых требований от его произведений, тщательного, тонкого и «проникновенного» разбора взаимных отношений автора, артиста и зрителя и их психологического основания. Кроме того, этюд о Мочалове содержит в себе блестящие страницы из истории отношений власти и общества к литературе и сцене в сороковых годах прошлого столетия; «Личные заметки» полны ценных данных и замечаний по истории театра вообще, а статья «Мертвящее начало» содержит в себе поучительный мартиролог нашей сцены под давлением на свободу творчества авторов нашей цензуры, близоруко вредящей даже тому, что она считает себя призванной защищать.


Опубликовано: А.Ф. Кони «На жизненном пути». Т. III. Изд. «Библиофил». Ревель—Берлин. 1922.

Анатолий Федорович Кони (1844—1927) — русский юрист, судья, государственный и общественный деятель, литератор, выдающийся судебный оратор, действительный тайный советник, член Государственного совета Российской империи. Почётный академик Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук по разряду изящной словесности (1900), доктор уголовного права Харьковского университета (1890), профессор Петроградского университета (1918—1922).


На главную

Произведения А.Ф. Кони

Монастыри и храмы Северо-запада