В.Г. Короленко
Опять возмездие

За бомбы, которые немецкие авиаторы бросали на Люневиль, Париж, Клермон, Нанси, Кале, на английское побережье — союзники ответили воздушным набегом на Карлсруэ 23-х авиаторов. Бомбами убито и ранено 84 человека.

Вся французская печать встретила известие о налете авионов на Карлсруэ, как законное возмездие за немецкие налеты, и теперь громит кайзера за его телеграмму великому герцогу Баденскому о том, что налет авионов на открытый город представляет собою "злое деяние"». — «Не следовало бы играть в негодование, — говорят газеты, не следовало бы корчить из себя маленького, невинного ребенка, которому злые враги причинили без всякого повода огорчение».

Гюстав Эрве, редактор страстно-патриотической газеты «Guerre Sociale» [«Социальная война». (фр.)] отнесся к этому событию иначе.

«Конечно, — пишет Эрве, — отправившись бомбардировать Карлсруэ — открытый город по ту сторону Рейна, — мы не вышли из пределов нашего права. Кайзер был нелеп, когда он адресовал великому герцогу Баденскому выражение своего негодования по поводу неприятности, случившейся с его добрым городом; его добродетельное негодование приходит несколько поздно; ему надо было негодовать тогда, когда его авионы летали над Парижем и убивали у нас в Париже, в августе, женщин и детей. И как ответ — бомбардировка Карлсруэ вполне законна...»

Но Эрве предпочел бы иной способ ответов на деяния немцев.

Он не желает, чтобы его считали приверженцем евангельского правила — «Если тебя ударяют в одну щеку, подставь другую». Но он советует: «Если твои враги делают бесполезные гадости и глупости. — не подражай им».*

______________________

* Шрифтовые выделения определяют текстологические различия вариантов опубликованного в «Русском Слове» от редакции «Киевской Мысли».

______________________

Немцев, — утверждает Эрве, — бомбардировка Карлсруэ не устрашит и не заставит их отказаться от практикуемых ими бомбардировок открытых городов. Да, союзники не станут повторять всего того, что делали немцы в эту ужасную войну. «Разве мы, — спрашивает Эрве, — станем, когда мы пойдем в Германию, — а мы войдем в Германию, — разве мы станем, под тем предлогом, что немцы изуродовали арраскую Ратушу и Реймсский собор, разрушать Нюренбергскую ратушу или Кельнский собор».

Эрве допускает употребление в качестве возмездия удушающих газов... Мы были бы поставлены в положение печального неравенства, если бы мы не пытались отравлять их самих с нашей стороны.

Но бомбардировать открытые города!? Чему служит это с военной точки зрения? Зачем это? Ради чего?

Мнение Родзянко: «Я считаю необходимым отвечать немцам той же мерой. Если они пользуются ядовитыми газами, мы должны придумать еще более разрушительное средство. Когда человека хватают за горло, не время думать о нравственности способов обороны. Все средства хороши, если ведет к цели. Если бы вы видели картину действия ядовитого газа, то никто не думал бы спрашивать, нужно или ненужно применять те же методы».

Это как раз аргумент немцев: их «то же хватают за горло». Николай Гучков рассуждает уже совсем по-немецки: «Чтобы не дать себя уничтожить, мы не только можем, но и должны начать применять самые ужасные способы борьбы. Другого выхода нет, когда нас вынуждают на адскую борьбу».

В.И. Немирович-Данченко клеймит Вильгельма всякими сильными словами по поводу ядовитых газов. Описав одну из картин такой атаки посредством газов, он говорит затем:

«Волчьей стае кайзера недолго пришлось здесь неистовствовать. На них ураганом налетела казачья сотня, и ни один из этих негодяев не остался цел. Достойная казнь палачам кайзера! Они имели малодушие бросаться на колени, поднимать руки вверх. Но щадить этих убийц нельзя было. Язык не поворачивался вымолить им пощаду».

То есть, иначе сказать, избивали сдающихся в плен. Это выходит так: если сначала рассказать о жестокости немцев, а потом жестокости русских, то выходит праведное возмездие. Но какой-нибудь немецкий Немирович-Данченко сделает наоборот: рассказав сначала о том, как русские избивали стоящих на коленях немцев, как русский писатель это одобрял. — он закончит: «когда после этого наш отряд встретил этих убийц, — пощады, конечно, никому не было».

Сосчитайте после этого, — кто начал первый. Дело дойдет до Каина.

В той же статье Немирович-Данченко говорит, между прочим:

«Кстати о чуме. Ходит слух, что и она имеется в арсенале этого изверга. Нибелунг-авантюрист и ею грозится человечеству, не желающему сделаться его рабом. В решительную минуту он, будто бы, снарядит бомбы своих аэропланов чумными бациллами и бросит их на наши позиции. Несчастный, — злодеи счастливыми не бывают: в этом ужас их побед для них самих, — забывает об одном: такая чума ползет не в одну, а во все стороны, и нет стен, которыми злополучная Германия могла бы отгородиться от нее. Сверх того, и у нас найдутся такие же «пробирки» с этим адским зельем. И как бы кайзер в своем подлом заговоре противу всего мира не был предупрежден его противниками: ведь, с убийцами неограниченных возможностей нужно бороться их собственным оружием. Ведь, им права, правда, доблесть и благородство в выборе средств только смешны, — пусть же он сам попробует, на своих собственных палачах, насколько удобна и хороша его преступная изобретательность».

Тут уж прямо предлагается «предупредить» врага... Почтенный Василий Иванович не принимает даже во внимание, что «такая чума ползет не в одну, а во все стороны».

Короленко Владимир Галактионович (1853-1921) русский писатель украинско-польского происхождения, журналист, публицист, общественный деятель, почётный академик Императорской Академии наук по разряду изящной словесности (1900-1902).