М.А. Кузмин
«Живой труп», драма в 6-и действиях Л.Н. Толстого

На главную

Произведения М.А. Кузмина



К посмертным произведениям Л.Н. Толстого нельзя относиться так же, как к посмертным изданиям любого покойного автора, потому что обычно после смерти обнародуются или незаконченные вещи, или юношеские и слабые, по мнению автора. Толстой же, по своему почину, из причин, не имеющих к искусству никакого касательства, прекративший опубликовывание своих творений, легко мог бы нас удивить второй «Анной Карениной» в числе посмертных произведений... Таким образом, по-смертность драмы Толстого нисколько не обязывает ее быть неоконченной, эскизной и т.п., как много писалось и говорилось.

По нашему мнению, «Живой труп» — произведение и не совсем доделанное, и не весьма удачное. Будь оно доделано, не было бы таких досадных несообразностей в сцене суда, где речи говорятся после совещания присяжных... Мало того: если Федя думает, что финальным выстрелом он что-нибудь распутал, то ошибается, так как все равно во время женитьбы Лизы и Каренина он был жив, следовательно, несмотря на его великодушное, но не особенно сообразительное самоубийство, брак Карениных будет расторгнут. Хочется отметить, кстати, и еще несообразность, но уже психологического порядка: не желая мелких дрязг и лжи разводной процедуры, Федя предпочитает устраниться самоубийством, забыв о том, что какое же счастье может быть основано на смерти; или он считает свою жену и друга за тех «толстокожих», какими они и выведены (боимся, не против ли желания автора)? В ремарке Лиза помечена — «слабая, нежная, впечатлительная и наивная»; на самом же деле мы видим самодовольную в своей фиктивной добродетели (карт. 8 — обоюдные самопохвалы Каренина и Лизы), несколько лицемерную, сухую, слезливую и жестокую женщину. Можно подумать, что, рисуя Лизу, Толстой срывал злобу на кого-то. Стоит вспомнить ее выкрики: «Неправда, что я не любила, не люблю его. Люблю его одного!» (карт. 8); «Когда же он освободит меня! О, как я ненавижу его!» (карт. 10); «Ты будешь жив!» (карт. 12); «Федя (Лизе). Так, простите... (Лиза проходит молча)» (карт. 11). Эти выкрики, в зависимости от того, считает ли она своего мужа живым или мертвым, действуют почти отталкивающе. Каренин — пустое, достаточно благородное место вроде блаженной памяти Милонов из старых комедий. Несколько знакомые, шаржированные второстепенные персонажи, как мать Лизы, мать Каренина, кн. Абрезков, сделаны блестяще и выигрышно, но роль Маши, из которой способная исполнительница может создать отличный тип, только намечена какими-то безжизненными, никакими словами. Впрочем, это можно сказать и про многие сцены, где дана возможность выткать узоры, но сами слова вялы и фотографичны: «Здравствуй», «Прощай», «Сегодня холодно», «Принимать через два часа по ложке», «Пой, Маша!», «Я — добродетельная женщина».

Многие положения напоминают «Братьев Карамазовых», Федя — Митю, Маша — Грушеньку, но что у Достоевского в полете и схватке страстей, истерики, экстаза, прозрения вас уносит и потрясает — здесь делается неврастенией, ненужной мелодрамой и изложением толстовского учения, которое, будучи рационально в основе, никак не может взвихрить нашего чувства. Иногда это проповедничество очень вредит художественному впечатлению. Например, когда на допросе, где судится его жена и друг, Федя негодует по-толстовски, зачем его спрашивают имя, звание и лета, и произносит на этот предмет целую рацею, то хочется ему сказать его же словами: «Как вам не стыдно говорить эти глупости? Говорите, что нужно, а не пустяки». И конец этой речи: «Я не боюсь никого, потому что я труп и со мной ничего не сделаете; нет того положения, которое было бы хуже моего», — очень трудно лишить комизма.

Как-то мимо воли автора «Живой труп» является суровою сатирой на общество — и то на общество, по-видимому, конца семидесятых годов, где наверху бездушные, толстокожие, лицемерные и трусливые люди, внизу же неврастеники, безвольные риторы, распущенность и автоматическое повторение когда-то сильной и привлекательной свободной любви. Местами — неглупо, но некстати — отрывки толстовских проповедей. Единственными положительными или, скорей, человечными типажами, несмотря на свою забавность, являются старики.

Может быть, мы совершаем большое святотатство, говоря так о произведении Л.Н. Толстого, но именно почтение к его имени нам и дает храбрость.

Мы слишком уверены, что никакой «Живой труп» не затмит, не поколеблет славы Толстого, так же как едва ли что-нибудь может ее умножить.

Нам остается сказать, что все вышесказанное относится лишь к тексту драмы, но никак не к различным толкованиям ее, которые могут быть при постановках.


Впервые опубликовано: Русская художественная летопись. СПб., 1911. № 14. Октябрь. С. 216-217.

Кузмин Михаил Алексеевич (1872-1936) русский поэт Серебряного века, переводчик, прозаик, композитор.



На главную

Произведения М.А. Кузмина

Монастыри и храмы Северо-запада