М.А. Кузмин
Валерий Брюсов

Путь Валерия Брюсова, который теперь, увы, обозрим до конца, - путь идеального поэта. Поэта как выразителя известной области общественной жизни. Даже в годы наиболее индивидуалистического уклона самый этот антиобщественный уклон Брюсов склонен был рассматривать как явление общественное. Идеальный поэт, конечно, с точки зрения Брюсова, по-своему понявшего пушкинское определение поэта:

...на всякий звук
Свой отклик в воздухе пустом
Родишь ты вдруг.

Мы часто строим идеалы по своему подобию, исходя из врожденных нам свойств, потому путь Брюсова как вообще "какого-то" поэта отчасти совпадает с его личным путем, Валерия Яковлевича Брюсова, но, если бы встретилось несоответствие между предначертанной линией поведения и личным влечением, желанием, бессознательным капризом, я не сомневаюсь, что Брюсов второе всегда принес бы в жертву первому. Брюсов прошел много этапов, но менее всего можно в нем встретить неожиданностей. Для внимательно следившего за эволюцией литературы как явления общественного (а именно так и представлял себе ее покойный поэт) все изменения Брюсова были "откликами на всякий звук".

А следил он зорко за малейшими колебаниями, иногда принимая даже секундную рябь (вроде Рене Гиля или Северянина) за действительное движение воздуха.

Выступив в глухую пору русской литературной жизни, когда натурализм после Достоевского и Толстого, переросших фантастически не только натурализм, но и всяческую литературу, впал в чеховское уныние или раздробился в бытовое и областное эпигонство, - Брюсов долгое время свой отклик давал в "воздухе пустом". У него были соратники, но самосознание пионерства, и именно пионерства общественного, присуще было, может быть, одному только Брюсову.

Деятельность Брюсова всегда носила плановый характер. Легче всего проследить это на переводах. В противоположность Бальмонту, исполнявшему просто переводные заказы чего придется, Брюсов работал над передачей на русский язык того, что считал в данный момент необходимым в целях стратегических и полемических. Близость каждого отдельного автора не играла первенствующей роли. Потому, кроме Верхарна, он берется за Верлена, д'Аннунцио, Метерлинка и французских лириков.

Каков же путь идеального поэта, по представлению Брюсова, путь, с которым отнюдь не бессознательно совпадает его собственная дорога?

Реакция против умирающего натурализма,
индивидуализм, магия,
символизм, европеизм, универсальность, создание школы;
преодоление символизма, акмеизм,
формальные искания, футуризм,
возвращение к матерьялу,
материализм, общественность,
коммунизм, универсальность, создание школы.

Все эти стадии прошел и Брюсов, причем точками более тесного соприкосновения этих путей являются те, которые основаны на сознательности и известном рационализме.

Как бы ни была обидна эта схема (схематичность не мешала Брюсову, а как бы вдохновляла его, как осознание себя главой из истории всемирной литературы), но Брюсов сохранял и сохранил до конца дней свое лицо. Путь поэта, конечно, прекрасен, но нужно что-то простое, человеческое, живое, чтобы вся эта постройка не оказалась одним чертежом. Нужен пафос, и он, конечно, был у Брюсова. Несознательно он оживлял путь предначертанный и стройный, как течение светил.

Пафос этот был - упоение, наивное и подлинное, текущим моментом и положением, которое в нем занимает поэт. Текущим моментом не личных переживаний, явлений природы и биографии, а современностью в ее литературно-общественном значении. Упоение тем узлом исторической современности, на котором в данную минуту находишься. Пафос общественной современности - главная страсть Брюсова. Это и есть то живое, что дорого в Брюсове на всех его "путях и перепутьях", во всех его "всех напевах", в его руководствах к стихосложению и т.п. Он упоен, что течет как светило, что путь его совпадает с судьбами вообще всякой лиературы. Никакого желания скачков в сторону не приходит в голову, если только скачки в сторону не являются показательными для очередного направления.

Эту страстность и энергию в исполнении общих и заранее намеченных планов, я думаю, Брюсов вносил бы во все области деятельности, с которыми бы волею судеб вошел в соприкосновение. Кроме того, он чувствовал бы восторг от сознания, что он так безукоризненно соответствует требованиям общественной современности. Эта страсть везде делала бы его настоящим поэтом.

Впервые опубликовано: Жизнь Искусства. 1924. № 43 (1016). 21 октября. С. 2-3.

Кузмин Михаил Алексеевич (1872-1936) русский поэт Серебряного века, переводчик, прозаик, композитор.