М.Ю. Лермонтов
Menschen und Leidenschaften

(Ein Trauerspiel)*

На главную

Произведения М.Ю. Лермонтова


СОДЕРЖАНИЕ

______________________

* Люди и страсти (Трагедия) (нем.)

______________________

ПОСВЯЩАЕТСЯ:
Тобою только вдохновенный,
Я строки грустные писал,
Не знав ни славы, ни похвал,
Не мысля о толпе презренной.
Одной тобою жил поэт,
Скрываючи в груди мятежной
Страданья многих, многих лет,
Свои мечты, твой образ нежный;
Назло враждующей судьбе
Имел он лишь одно в предмете:
Всю душу посвятить тебе,
И больше никому на свете!..
Его любовь отвергла ты,
Не заплативши за страданье.
Пусть пред тобой сии листы
Листами будут оправданья.
Прочти — он здесь своим пером
Напомнил о мечтах былого.
И если не полюбишь снова,
Ты, может быть, вздохнешь об нем.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Марфа Ивановна Громова — 80 лет.
Николай Михалыч Волин — 45 лет.
Юрий Николаич, сын его — 22 лет.
Василий Михалыч Волин, брат H.М. — 48 лет.
дочери:
Любовь — 17 лет
Элиза — 19 лет.
Заруцкой, молодой офицер — 24 лет.
Дарья, горнишная Громовой — 38 лет.
Иван, слуга Юрия.
Василиса, служанка 2-х барышень.
Слуга Волиных.

Действие происходит в деревне Громовой.



ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ I

Утро. Стоит на столе чайник, самовар и чашки.

Д а р ь я. Что, Иван, сходил ли ты на погреб? Там, говорят, все замокло от вчерашнего дождя... Да видел ли ты, где Юрий Николаич?

И в а н. Ходил, матушка Дарья Григорьевна, — и перетер все, что надобно, а барина-то я не видал — вишь ты — он, верно, пошел к батюшке наверх. Дело обыкновенное. Кто не хочет с родным отцом быть — едет же он в чужие края, так что мудреного... А не знаете ли, матушка, скоро мы с барином-то молодым отправимся или нет? Скоро ли вы с ним проститесь?

Д а р ь я. Я слышала, барыня говорила, что через неделю. Для того-то и Николай Михалыч со всей семьей привалил сюда — да знаешь ли — вот тебе Христос — с тех пор, как они приехали сюда, с тех самых пор (я это так твердо знаю, как то, что у меня пять пальцев на руке) я двух серебряных ложек недосчиталась. Ты не веришь?

И в а н. Как не верить, матушка, коли ты говоришь. Однако ж это мудрено — ведь у тебя все приперто — надо быть большому искуснику, чтоб подтибрить две серебряные ложки. Да! тут как хочешь экономию наблюдай и давай нам меньше жалованья и одежи и все что хочешь — а как всякой день да всякой день пропажи, так ничего не поможет...

Д а р ь я. Это же вина все на мне да на мне, а я — видит Бог — так верно служу Марфе Ивановне, что нельзя больше. Пускают этих — прости Господи мое согрешение — в доме угощают, а сделалась пропажа — я отвечаю. Уж ругают, ругают! (Притворяется плачущею.)

И в а н. А можно спросить, отчего барыня в ссоре с Николаем Михалычем? Кажись бы не от чего — близкие родня...

Д а р ь я. Неотчего? Как неотчего? Погоди — я тебе все это дело-то расскажу. (Садится.) Вишь ты: я еще была девчонкой, как Марья Дмитревна, дочь нашей боярыни, скончалась — оставя сынка. Все плакали как сумасшедшие — наша барыня больше всех. Потом она просила, чтоб оставить ей внука Юрья Николаича — отец-то сначала не соглашался, но наконец его улакомили, и он, оставя сынка, да и отправился к себе в отчину. Наконец, ему и вздумалось к нам приехать — а слухи-то и дошли от добрых людей, что он отнимет у нас Юрья Николаича. Вот от этого с тех пор они и в ссоре — еще...

И в а н. Да как-ста же за это можно сердиться? По-моему, так отец всегда волен взять сына — ведь это его собственность. Хорошо, что Николай Михалыч такой добрый, что он сжалился над горем тещи своей, а другой бы не сделал того — и не оставил бы своего детища.

Д а р ь я. Да посмотрела бы я, как он стал бы его воспитывать — у него у самого жить почти нечем — хоть он и нарахтится в важные люди. Как бы он стал за него платить по четыре тысячи в год за обученье разным языкам?

И в а н. Э-эх! матушка моя! есть пословица на Руси: глупому сыну не в помощь богатство. Что в этих учителях. Коли умен, так все умен, а как глуп, так все — напрасно.

Д а р ь я (с улыбкой). А я вижу, и ты заступаешься за Николая Михалыча — он, видно, тебя прикормил, сердешный; таков-то ты, добро, добро.

И в а н (в сторону). По себе судит. (С гордым видом.) Я всегда за правую сторону заступаюсь и положусь на всю дворню, которая знает, что меня еще никто никогда не прикармливал.

Д а р ь я. Так и ты оставляешь нашу барыню. Хорошо, хорошо, Иван (топнув ногой), — так я одна остаюсь у нее, к ней привязанная всем сердцем, — несчастная барыня (притворяется плачущею).

И в а н (в сторону). Аспид!

ЯВЛЕНИЕ 2

Входит Василиса с молошником.

В а с и л и с а. Пожалуйте, Дарья Григорьевна, барышням сливок — вы прислали молока, а они привыкли дома пить чай со сливками, так не прогневайтесь.

Д а р ь я. Они у вас всё сливочки попивали — (в сторону) видишь, богачки! (Ей.) У меня нет сливок, теперь пост — так я не кипятила.

В а с и л и с а. Я так и скажу?

Д а р ь я. Так и скажи! ну, чего ждешь! я тебе сказала, что у меня нет.

Василиса уходит.

(Она продолжает.) Экие какие спесивые — ведь голь, настоящая голь, а туда же, сливок да сливок — рады, что к тем попали, где есть сливки. Пускай же знают, что я не их слуга! Экие какие...

ЯВЛЕНИЕ 3

Николай Михалыч, Василий Михалыч входят.

Н и к о л а й   М и х а л ы ч (Дарье). Здравствуй, Дарья!..

Д а р ь я. Здравствуйте, батюшка! Хорошо ли почивали?..

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Хорошо — да у вас что-то жарко наверху. Послушай! пошли мне моего человека.

Д а р ь я (Ивану). Пошли! Что ты стоишь? (Он уходит.)

Н и к о л а й   М и х а л ы ч (брату). Посмотри-ка, брат, как утро прекрасно, как все свежо. Ах, я люблю ужасно это время, пойдем прогуляться в саду, пойдем.

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Изволь — я готов.

Уходят. Дарья отворяет им дверь.

(Дарье.) Подай нам чаю в сад! слышишь?

Д а р ь я. Каковы! принеси им туда чаю — как будто я их раба. Как бы не так. Так не понесу же им чаю, пускай ждут или сами приходят. О-ох, время пришло, времечко — всякой командует!

ЯВЛЕНИЕ 4

Квартира Заруцкого в избе.
Ребятишки на полатях. Люлька и баба за пряжей в углу.

З а р у ц к о й (сидит за столом, на котором стоит бутылка и два стакана. Он в гусарском мундире.). Вот, кажется, я нашел еще товарища моей молодости. Как полезно это общественное воспитание! — на каждом шагу жизни мы встречаем собратий, разделявших наши занятья, шалости, которые милы бывают только пока мы молоды. Как старое воспоминание, нам любезен старый друг. (Молчание.)
А Волин был удалой малый, ни в чем никому не уступал, ни в буянстве, ни в умных делах и мыслях, во всем был первый; и я завидовал ему! Но он скоро будет — я послал сказать ему, что старый его приятель здесь. Посмотрим, вспомнит ли он меня? (Пьет.) Славное вино. То-то попотчеваю. (Берет гитару и играет и поет. Гитара лежала на столе.)

И л и 1
Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись,
В день уныния смирись,
День веселья, верь, настанет.
Сердце в будущем живет,
Настоящее уныло,
Все мгновенно, все пройдет,
Что пройдет, то будет мило...

И л и 2
Смертный, мне ты подражай!
Наслаждайся, наслаждайся,
Страстью пылкой утомляйся,
А за чашей отдыхай.

(Пьет.)

В эту минуту дверь отворяется, и Ю р и й быстро входит в избу и бросается на шею Заруцкому.
Молчание.

ЯВЛЕНИЕ 5

Ю р и й. Заруцкой... как неожиданно...

З а р у ц к о й. Давно, брат Волин, не видались мы с тобой. Я ожидал тебя и знал наверно, что ты меня не забыл — каков же я пророк.

Ю р и й. Как ты переменился со времени разлуки нашей — однако не постарел и такой же веселый, удалой.

З а р у ц к о й. Мое дело гусарское! — а ведь и ты переменился ужасно...

Ю р и й. Да, я переменился — посмотри, как я постарел. О, если б ты знал все причины этому, ты бы содрогнулся и вздохнул бы.

З а р у ц к о й. В самом деле, чем больше всматриваюсь — ты мрачен, угрюм, печален — ты не тот Юрий, с которым мы пировали, бывало, так беззаботно, как гусары накануне кровопролитного сраженья...

Ю р и й. Ты правду говоришь, товарищ, — я не тот Юрий, которого ты знал прежде, не тот, который с детским простосердечием и доверчивостью кидался в объятья всякого, не тот, которого занимала несбыточная, но прекрасная мечта земного, общего братства, у которого при одном названии свободы сердце вздрагивало и щеки покрывались живым румянцем — о! друг мой! — того юношу давным-давно похоронили. Тот, который перед тобою, есть одна тень; человек полуживой, почти без настоящего и без будущего, с одним прошедшим, которого никакая власть не может воротить.

З а р у ц к о й. Полно! полно! — я не верю ушам своим — ты, что ли, это ты говоришь? Скажи мне, что с тобою сделалось? Объясни мне — я, черт возьми, ничего тут не могу понять. Из удальца сделался таким мрачным, как доктор Фауст! Полно, братец, оставь свои глупые бредни.

Ю р и й. Не мудрено, что ты меня не понимаешь — ты вышел двумя годами прежде меня из пансиона и не мог знать, что со мной случалось... Много-много было без тебя со мною, ах! слишком много! (Начинает рассказ.)

Заруцкой закуривает трубку...

З а р у ц к о й. Да что же могло с тобою быть? Несправедливости начальства, товарищей? И ты этого в шесть лет не мог забыть? полно, полно — что-нибудь другое томит и волнует твою душу. Глаза чернобровой красавицы, par exemple.

Ю р и й. Нет — совсем нет! что за смешная мысль! ха! ха! ха!..

Молчание.

З а р у ц к о й. Да что же! Мне любопытно знать!.. Кстати, выпей-ка стакан! (Взяв за руки.) Не знаю, чем тебя мне угостить, дорогого гостя...

Ю р и й (выпив). Помнишь ли ты Юрия, когда он был счастлив; когда ни раздоры семейственные, ни несправедливости еще не начинали огорчать его? Лучшим разговором для меня было размышленье о людях. Помнишь ли, как нетерпеливо старался я узнавать сердце человеческое, как пламенно я любил природу, как творение человечества было прекрасно в ослепленных глазах моих? Сон этот миновался, потому что я слишком хорошо узнал людей...

З а р у ц к о й. Вот мы, гусары, так этими пустяками не занимаемся, нам жизнь — копейка, зато и проводим ее хорошо!

Ю р и й. Без тебя у меня не было друга, которому мог бы я на грудь пролить все мои чувства, мысли, надежды, мечты и сомненья... Я не знаю — от колыбели какое-то странное предчувствие мучило меня. Часто я во мраке ночи плакал над хладными подушками, когда воспоминал, что у меня нет совершенно никого, никого, никого на целом свете — кроме тебя, но ты был далеко. Несправедливости, злоба — все посыпалось на голову мою, — как будто туча, разлетевшись, упала на меня и разразилась, а я стоял как камень — без чувства. По какому-то машинальному побуждению я протянул руку — и услышал насмешливый хохот — и никто не принял руки моей — и она обратно упала на сердце... Любовь мою к свободе человечества почитали вольнодумством — меня никто после тебя не понимал. Однако ж ты мне возвращен снова! не правда ли?..

З а р у ц к о й. О государь! наш мудрый государь! если бы ты знал, каким гидрам, каким чудовищам, каким низким нравственным уродам препоручаешь лучший цвет твоего юношества — но где тебе знать? один Бог всеведущ!.. Черт меня дери, если я не изрублю этого... злодея, когда он мне попадется — он многих сделал несчастливыми. Продолжай! друг мой!..

Ю р и й. Потом — ты знаешь, что у моей бабки, моей воспитательницы — жестокая распря с отцом моим, и это все на меня упадает. Наконец, я тебе скажу — не проходит дня, чтобы новые неприятности не смущали нас, я окружен такими подлыми тварями — всё так мне противуречит...

З а р у ц к о й. Эх, любезный, черт с ними!.. всех не исправишь!

Ю р и й. Еще — (берет его за руку) знаешь ли? — Я люблю...

З а р у ц к о й. Ну так, без этого не обойтиться? В кого, скажи мне, в кого ты влюблен? Я помогу тебе — на то и созданы гусары: пошалить, подраться, помочь любовнику — и попировать на его свадьбе.

Ю р и й. На свадьбе? — кровавая будет свадьба! Она никогда не будет мне принадлежать, зачем же называть ее — я хочу погасить последнюю надежду — я не хочу любить — а все люблю!..

З а р у ц к о й. Послушай, брат, знаешь ли, я сам люблю и не знаю, любим ли я; мне стало жалко тебя, ты очень несчастлив. Послушай! зачем ты не пошел в гусары? Знаешь, какое у нас важное житье — как братья, а поверь, куда бабы вмешаются — там хорошего не много будет!

Ю р и й (в сторону). О, если б ты знал, что я люблю дочь моего дяди, ты не сравнивал бы себя со мною. (Вслух.) Я еду в чужие края — оставляю всех — родину — может быть, это поможет моему рассеянью.

З а р у ц к о й. Твой отец здесь и дядя и кузины... Их две?..

Ю р и й (с приметным смущением). Да... да — они все приехали со мной проститься!.. И мы с тобою снова расстанемся!

З а р у ц к о й. Твое воображение расстроено, мой милый, ты болен. Зачем тебе ехать от нас?

Поверь мне, той страны нет краше и милее,
Где наша милая иль где живет наш друг.

Ю р и й. Зачем разуверять меня, зачем останавливать несчастного. Неужели и ты против меня; неужели и ты хочешь моей гибели и ты изменил мне. Скажи мне просто, что ты думаешь — быть может, ты хочешь посмеяться надо мной, над безнадежной моей любовью так — как некогда — у меня был друг, который хохотал. Долго этот хохот останется в моем слухе. Ах! имей немного сострадания, столько, сколько человек может иметь — оставь меня лучше!

З а р у ц к о й. Бедный, в каком он безумии. Зачем я коснулся его живой струны? (К Юрию.) Послушай, запомни мои слова: дома лучше!..

Ю р и й. Я еду — я должен ехать — я хочу ехать... (Кидается на стул и вдруг закрывает лицо руками.)

З а р у ц к о й (стоит в безмолвии над ним, покачав головою). Бедный!.. Кто виноват?.. Неужели человек может быть так чувствителен, что всякая малость раздражает его до такой степени. (Ударив себя по сердцу). Этого я, по чести, не понимаю!.. Эй, брат. Вставай-ка — ты болен... Опомнись. (Трогает его.)

Ю р и й. Да! я болен! Смертный яд течет по моим жилам.

Заруцкой поднимает его.

(Как ото сна встает.) Где я, у кого я?

З а р у ц к о й. В объятиях твоего друга.

Ю р и й (обнимает его с восторгом). У меня есть друг.

З а р у ц к о й. Утешься, брат — не век горе.

Ю р и й (не слыша его). Ты на меня не сердит? а? прости мне, если я что-нибудь тебе обидное сказал — не я говорил — мои страсти, мое безумство — прости меня...

З а р у ц к о й. Тебе нужен свежий воздух!.. Итак, пойдем отсюда... в поле...

Уходят.

ЯВЛЕНИЕ 6

Комната барышень. Любенька сидит и читает. Горнишная шьет платье, а Элиза перед трюмо. Все тихо.

Э л и з а (примеривая шляпу). Посмотрите, ma soeur [сестра (фр.)] как эта шляпка на мне сидит. Не правда ли, что прекрасно...

Л ю б о в ь. Да, это правда. (Положив книгу.) Ах! если бы ты знала, какую прекрасную книгу я читаю.

Э л и з а. А что такое, позвольте спросить?

Л ю б о в ь. "Вудсток, или Всадник", Вальтера Скотта! Я остановилась на том месте, когда Алина удерживает короля и полковника... Ах, как я ей завидую...

Э л и з а. По мне ничего тут нет прекрасного. Пускай бы их сражались... да шею себе ломали... ха! ха! ха! Какая дура твоя Алина!..

Л ю б о в ь. У всякого свой вкус...

Э л и з а. Кстати: помнишь ли, как мы были в Москве. Я танцевала с одним прехорошеньким, молодым мальчиком. Он мне писал письмо, познакомился с кузинами для меня...

Л ю б о в ь (с презрением). И ты приняла письмо?

Э л и з а. Экая важность! я очень рада... Когда мы приедем опять в столицу — он на мне женится... А ты не хочешь замуж, душенька моя? — будь спокойна, не возьмет тебя никто!

Л ю б о в ь. Где ж нам с вами, большими барынями, равняться... ты любимая дочка, а...

Э л и з а (как будто не слышит ее). Какое прекрасное время — пойду в сад... (Уходит.)

Л ю б о в ь. За что меня батюшка меньше ее любит, Боже мой? Что я сделала?.. Неужели должна любовь отца разделяться не ровно!.. Кажется, я привязана к нему с такой же нежностью, как сестра моя, никогда не огорчала его непослушанием — никогда — никогда... Ах, если бы маменька была жива, если б было кому с участием, нежностью меня прижать к груди своей, я бы не жаловалась на судьбу мою.

Василиса-служанка встает и уходит.

Как я помню ее последние слова: "не плачь, дочь моя, — что делать, если отец тебя не любит — молись, дочь моя, — Божеская любовь равна любви родительской!" И бледное, болезненное лицо ее сделалось совершенно спокойно — как смерть!..

Молчание.

Видно, мне вечно быть сиротой. Я смутно помню, что когда-то я была у Троицкой лавры — и мне схимник предсказал много горестей. О, святой старик, зачем твое предсказание исполнилось!

Она садится за книгу. Вдруг входит З а р у ц к о й. Она в испуге вскакивает.

ЯВЛЕНИЕ 7

Заруцкой подходит к ней.

Л ю б о в ь. Чего вам надобно, милостивый государь, — здесь — когда я Одна — вы, верно, ошиблись комнатой, вы не сюда хотели взойти...

З а р у ц к о й. Нет, сударыня. Я точно там, где хотел быть... Это ваша комната...

Л ю б о в ь. Кажется...

З а р у ц к о й. Не пугайтесь — прошу вас — не пугайтесь...

Л ю б о в ь. Мне нечего вас пугаться — только этот поступок очень удивителен...

З а р у ц к о й. Если вы узнаете причины его — то, клянусь вам, не будете удивляться... если вы слыхали или чувствовали сами ту власть, которой покорствует все в природе... то исполните мою просьбу...

Л ю б о в ь. Мне кажется, у вас никакой просьбы до меня, семнадцатилетней девушки, не может быть, что я могу вам сделать...

З а р у ц к о й. Я гусар, а гусары говорят го, что думают: позволяете ли мне говорить откровенно?

Она в смущении молчит.

Знавали ли вы страданья любви, вы носите ее имя, отвечайте, протекал ли огонь ее по вашим жилам?..

Л ю б о в ь. Какой странный вопрос...

З а р у ц к о й. Знавали ли вы любовь?..

Л ю б о в ь. Это слишком много, слишком дерзко — я не привыкла к таким разговорам — оставьте меня — вы не хотите — я вам приказываю, не то я позову людей... ибо — я не хочу вам сделать эту неприятность. Оставьте меня.

З а р у ц к о й. ...В последний раз заклинаю вас, скажите мне, любили ли вы какого-нибудь юношу — одного на целом свете.

Л ю б о в ь (с досадою). Это слишком вольно, милостивый государь, — повторяю вам, если вы меня не оставите...

З а р у ц к о й (вскакивает как громом поражен). (В сторону.) Итак, все надежды мои провалились сквозь землю... попробую еще... быть может, она мыслит, что Заруцкой ее любит — ах! счастливая мысль — еще есть спасенье. (Подходит к ней с спокойным видом.) Я обожаю — сестру вашу...

Л ю б о в ь. Что же вам до меня. Зачем тревожить мое спокойствие таким неожиданным приходом, зачем же вы пришли ко мне? Ваш поступок невозможно понять!

З а р у ц к о й. Я для того пришел к вам, чтобы вымолить, выплакать помощь — будьте уверены в чистоте моих желаний — я хочу, клянусь вам, хочу на ней жениться, но — прежде — доставьте мне случай с ней говорить наедине, скажите ей, что она любима — страстно — столько, сколько гусар может любить. Я хочу узнать ее ближе, — вы будете свидетелем — умоляю вас, но что это значит? вы отворачиваетесь? — как можно отказываться сделать доброе дело, когда мы в состоянии.

Л ю б о в ь. Я не в состоянии этого сделать!..

З а р у ц к о й. Как! имея доверенность сестры вашей, ее дружбу — и вы...

Л ю б о в ь. Вы ошибаетесь!.. я не имею ничьей доверенности, ничьей дружбы!..

З а р у ц к о й. Итак, мне идти без надежды — а?..

Л ю б о в ь. Нет — останьтесь... слушайте... поклянитесь мне, что вы во зло не употребите ее снисхождения... но чем вам клясться... нет... лучше... скажите мне, положив руку на сердце: правда ли, что мужчины так злы и коварны, как их обвиняют, — правда ли, что их душе ничего не стоит погубить девушку навеки...

З а р у ц к о й (подумав, решительно). Неправда...

Слышен шум.

Л ю б о в ь. ...Я постараюсь убедить Элизу... но помните, что грешно будет употребить во зло мою и сестрину доверенность... слышите — она идет — бегите скорей, бегите...

З а р у ц к о й. Я буду надеяться. (Уходит.)

Через минуту входит Элиза.

ЯВЛЕНИЕ 8

Э л и з а. ...Ах, какой смех! Grand Dieu! Grand Dieu! [Боже мой! Боже мой! (фр.)] кабы ты знала, Любанька, что там за шум внизу. Марфа Ивановна так раскапризничалась, что хоть из дому беги!.. ужасть! девок по щекам так и лупит — ха! ха! ха! ха! — стоит посмотреть — и за что? Ах, дай отдохнуть — самая глупейшая глупость — ах! как я устала!.. после тебе расскажу!..

Л ю б о в ь. ...А у меня есть дело очень важное до тебя... и на твой счет...

Э л и з а. Что такое? скажи, пожалуйста! скажи!..

Л ю б о в ь. Пойдем со мной!

Уходят.

КОНЕЦ 1-го ДЕЙСТВИЯ


ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ I

Комната Марфы Ивановны. Она сидит на креслах, перед ней стоит Дарья.

М а р ф а   И в а н о в н а. Как ты смела, Дашка, выдать на кухню нынешний день две курицы — и без моего спросу? — а? — отвечай!

Д а р ь я. Виновата... я знала, матушка, что две-то много, да некогда было вашей милости доложить...

М а р ф а   И в а н о в н а. Как, дура, скотина — две много... да нам есть нечего будет — ты меня этак, пожалуй, с голоду уморишь — да знаешь ли, что я тебе сейчас вот при себе велю надавать пощечин...

Д а р ь я (кланяясь). Ваша власть, сударыня, что угодно — мы ваши рабы...

М а р ф а   И в а н о в н а. Что, не было ли у вас какого-нибудь крику с Николай Михаловичем?..

Д а р ь я. Нету-с — как-с можно-с нам ссориться — а вот что-с — нынче ко мне барышни присылали просить сливок, и у меня хоть они были, да...

М а р ф а   И в а н о в н а. Что ж ты, верно, отпустила им?..

Д а р ь я. Никак нет-с...

М а р ф а   И в а н о в н а. Как же ты смела...

Д а р ь я. Добро бы с вашего позволения, а то вы почивали — так этак, если всяким давать сливок, коров, сударыня, недостанет... у нас же нынче одна корова захворала, и я, матушка, виновата, не дала, не дала густых сливочек... слыхано ли во свете без барского позволения?..

М а р ф а   И в а н о в н а. Ну, так хорошо сделала... Не знаешь ли ты, где мой внук, молодой барин?..

Д а р ь я. Кажется, сударыня, он у своего батюшки.

М а р ф а   И в а н о в н а. Все там сидит. Сюда не заглянет. Экой какой он сделался — бывало, прежде ко мне он был очень привязан, не отходил от меня, пока мал был — и напрасно я его удаляла от отца — таки умели Юрьюшку уверить, что я отняла у отца материнское именье, как будто не ему же это именье достанется... Ох! злые люди!

Д а р ь я. Ваша правда, матушка, — злые люди.

М а р ф а   И в а н о в н а. Кто станет покоить мою старость! и я ли жалела что-нибудь для его воспитания — носила сама Бог знает что — готова была от чаю отказаться — а по четыре тысячи платила в год учителю... и все пошло не впрок... Уж, кажется, всяким ли манером старалась сберечься от нынешней беды: ставила фунтовую свечу каждое воскресенье, всем святым поклонялась. Ему ли не наговаривала я на отца, на дядю, на всех родных — все не помогло. Ах, кабы дочь моя была жива, не то бы на миру делалось, не то бы...

Д а р ь я. Что это вы, сударыня, так сокрушаетесь — все еще дело поправное — можно Юрья Николаича разжалобить чем-нибудь, а он уж известен, как если разжалобится — куда хочешь, для всякого на нож готов... Есть, Марфа Ивановна, поговорка: железо тогда и куется, пока горячо...

М а р ф а   И в а н о в н а. Вот как врет — можно ли это — как его разжалобишь — он уж ничему не поверит...

Д а р ь я. Как, вашей милости у нас, рабов, об таких вещах спрашивать... вам ли не знать.

М а р ф а   И в а н о в н а (смотря кверху). Видит Богоматерь, я не теряла молитв... постараюсь, попробую поступить по твоему совету. Дашка... да слушай, что они там ни будут говорить с отцом, все узнавай и приходи сказывать мне...

Д а р ь я. Слушаюсь — уж на меня, Марфа Ивановна, извольте надеяться...

М а р ф а   И в а н о в н а. Ну я надеюсь: ты всегда мне верно служила...

Д а р ь я. Видит Бог-с, не обманывала никогда и вечно в точности ваши приказанья исполняла... да и вашей милостью довольны. (Кланяется.)

М а р ф а   И в а н о в н а. Но вот уж через неделю Юрьюшка поедет — и я избавлюсь от этих несносных Волиных — то-то кабы дочь моя была в живых!..

Молчание.

Эй, Дашка, возьми-ка Евангелие и читай мне вслух.

Д а р ь я. Что прикажете читать?

М а р ф а   И в а н о в н а. Что попадется!..

Дарья открывает книгу и начинает читать.

Д а р ь я (читает вслух довольно внятно). "Ведяху со Иисусом два злодея. И егда приидоша на место, нарицаемое лобное, ту распяшу его и злодеев, оваго одесную, а другова ошуюю. Иисус же глаголаше: Отче, отпусти им: не ведают бо, что творят. Разделяюще ризы его и метаху жребия..."

М а р ф а   И в а н о в н а. Ах, злодеи-жиды, нехристы проклятые... как они поступали с Христом... всех бы их переказнила, без жалости... нет, правду сказать, если б я жила тогда, положила бы мою душу за Господа, не дала бы его на растерзание... Переверни-ка назад и читай что-нибудь другое...

Д а р ь я (читает). "Горе вам, лицемеры, яко подобитесь гробам украшенным, иже снаружи являются красны, внутри же полны суть костей мертвых и всякой нечистоты! Так и вы извне являетесь человеком праведни, внутри же есте полны лицемерия и беззакония..."

М а р ф а   И в а н о в н а. Правда, правда говорится здесь... ох! эти лицемеры! вот у меня соседка Зарубова... такая богомольная кажется, всякой праздник у обедни, а намеднясь велела загнать своих коров и табун на мои озими, — все потоптали — злодейка...

Д а р ь я. Да еще, сударыня, бранит вас повсюду по домам — такая змея... и людям-то своим велит на вас клепать нивесь что, мы хоть рабы, а как услышишь что-нибудь такое, так кровь закипит — так бы и вцепилась ей в волоса...

М а р ф а   И в а н о в н а. Продолжай...

Д а р ь я (читает). "Дополняйте же вы меру злодеяния отцов ваших. Змеи, порождение ехиднины, как убежите от огня и суда геенны?"

М а р ф а   И в а н о в н а. Не убежит она... Послушай, Дашка... возьми что-нибудь другое!..

Д а р ь я. Из чьего Евангелия прикажете?

М а р ф а   И в а н о в н а. От Марка.

Д а р ь я. "Сего ради глаголю вам: вся, елика аще молящеся просите, веруйте, яко приемлете; и будет вам.
И егда стоите на молитве, прощайте, аще что имате на кого, да и отец ваш, иже на небесех, отпустит вам согрешения ваша..."

Слышен громкий стук разбитой посуды, обе вздрогивают.

М а р ф а   И в а н о в н а. Что это?.. верно, мерзавцы что-нибудь разбили... Сбегай-ка да посмотри!..

Дарья уходит. Чрез минуту приходит.

Д а р ь я. Ваша хрустальная кружка, с позолоченной ручкой и с вензелем...

М а р ф а   И в а н о в н а. Она!

Д а р ь я. ... в дребезгах лежит на полу...

М а р ф а   И в а н о в н а. Ах, злодеи! кто разбил — кто этот окаянный?..

Д а р ь я. ...Васька — поваренок!..

М а р ф а   И в а н о в н а. Пошли его сюда... скорей... уж я ему дам, разбойнику, березовой каши.

Дарья призывает его.

Как ты это сделал, мерзавец... знаешь ли, что она пятнадцать рублей стоит? эти деньги я у тебя из жалованья вычитаю. Как ты ее уронил, — отвечай же, болван?.. Ну — что ж ты? Говори.

Мальчишка хочет говорить.

Как? ты еще оправдываться хочешь... эх! брат, — в плети его, в плети на конюшню...

Мальчик кланяется в ноги.

Вздор! я этим поклонам не верю... убирайся с чертом, прости Боже мое согрешение...

Мальчик идет.

Убирайся... (Топнув ногой.) Моя лучшая кружка, с золотой ручкой и с моим вензелем!.. Нельзя ли, Дашка, ее поправить, склеить хоть как-нибудь...

Д а р ь я. Ни под каким видом нельзя-с.

М а р ф а   И в а н о в н а. Экая беда какая.

Входят Николай Михалыч и Василий Михалыч Волины. Дарья уходит с книгой.

ЯВЛЕНИЕ 2

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Здоровы ли вы, матушка, нынче и хорошо ли почивали... я слышал, что вы долго не засыпали...

М а р ф а   И в а н о в н а. Да, батюшка, — мне что-то не спалось — я все думала об моем Юрьюшке... как это он поедет путешествовать, я боюсь за него — вот вы, отцы, не так беспокоитесь об детях!.. а мне так грустно с ним расставаться...

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Неужели вы думаете, что мне легче. Вы ошибаетесь, позвольте мне сказать. Я сына моего не меньше вас люблю; и этому доказательство то, что я его уступил вам, лишился удовольствия быть с моим сыном, ибо я знал, что не имею довольно состояния, чтобы воспитать его так, как вы могли.

М а р ф а   И в а н о в н а (к Василию Михалычу). Что, батюшка! как ваше дело, что говорит сенат?..

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Сенат-с — до него еще дело не доходило. А все еще кутят да мутят в уездном суде да в губернском правлении... такие жадные, канальи, эти крючки подьячие, со всей сволочью, что когда туда приедешь, так и обступят — чутье собачье! знают, что у тебя в карманах есть деньги... И вот уж пять лет тянется вся эта комедия... впрочем, для меня совсем несмешная, потому что я действующее лицо!..

М а р ф а   И в а н о в н а (к Николаю Михалычу). Знаете ли, Николай Михалыч, я хочу, чтоб Юрьюшка ехал во Францию, а в Германию не заглядывал, — я терпеть не могу немцев! чему у них научишься!.. Все колбасники, шмерцы!..

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Позвольте перервать речь вашу, матушка, немцы хотя в просвещении общественном и отстали от французов, то есть имеют некоторые странности, им приличные в обхождении, не так ловки и развязны, но зато глубокомысленнее французов, и многие науки у них более усовершенствованы, и Юрий, в его лета, очень даже может сам располагать собою, ему двадцать два года, он уже имеет чин — и проч. ...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Позвольте спросить, Юрий Николаевич поедет морем?

М а р ф а   И в а н о в н а. Сохрани Бог!.. Нет, ни за что.

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Так ему надо ехать через Германию, иначе невозможно, хоть на карту взгляните.

М а р ф а   И в а н о в н а. Как же быть? А я не хочу, чтоб он жил с немцами, они дураки....

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Помилуйте! у них философия преподается лучше, нежели где-нибудь! Неужто Кант был дурак?..

М а р ф а   И в а н о в н а. Сохрани Бог от философии! Чтоб Юрьюшка сделался безбожником?..

Н и к о л а й   М и х а л ы ч (с неудовольствием). Неужели я желаю меньше добра моему сыну, чем вы? Поверьте, что я знаю, что говорю. Философия не есть наука безбожия, а это самое спасительное средство от него и вместе от фанатизма. Философ истинный — счастливейший человек в мире, и есть тот, который знает, что он ничего не знает. Это говорю не я, но люди умнейшие...

Василий Михалыч а тайном удовольствии.

И всякий тот, кто хотя мало имеет доброго смысла, со мною согласится.

М а р ф а   И в а н о в н а. Стало быть, я его совсем не имею... это слишком самолюбиво с вашей стороны... уверяю вас...

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Лучше сами поверьте, что отец имеет более права над сыном, нежели бабушка... Я, сжалясь над вами, уступил единственное свое утешение, зная, что вы можете Юрия хорошо воспитать... Но я ожидал благодарности, а не всяких неприятностей, когда приезжаю повидаться к сыну. Вы ошибаетесь очень: Юрий велик уж, он сделался почти мужем, и может понимать, что тот, кто несправедлив противу отца, недостоин уважения от сына... Я говорю правду, вы ее не любите — прошу вашего извинения, впрочем, знайте, что я не похож на низких ваших соседей и не могу не говорить о том, что чувствую: я очень огорчен вашим против меня нерасположением... Но что ж делать, вы задели меня за живое: я отец и имею полное право над сыном...
Он вам обязан воспитанием и попечением, но я ничем не обязан. Вы платили за него в год по пяти тысяч, содержали в пансионе, но я сделал еще для вас жертву, которую не всякий отец сделает для тещи, уж не говорю об имении... прошу извинить.

М а р ф а   И в а н о в н а (привстав). Как, и вы можете меня упрекать, ругать, как последнюю рабу, — в моем доме... Ах! (Упадает в изнеможении злобы на кресло и звонит в колокольчик.) Дашка, Дашка, — палку.

Д а р ь я. Сию минуту. (Приносит палку и выводит ее из комнаты под руку.)

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. О Боже мой! может ли сумасшествие женщины дойти до такой степени!.. (Ходит взад и вперед.)

В а с и л и й   М и х а л ы ч (подходит к нему). Вот что значит, братец, спорить с бабами! А отчего это все, отчего не мог ты взять просто сына своего от нее: не хотел заплатить три тысячи за бумагу крепостную. Ведь она тебе отдавала имение — что за глупое великодушие не брать! — или брать на честное слово, что все равно. Вот она и сделала условие, что если ты возьмешь к себе сына, так она его лишит наследства, а тебя не сделала опекуном. Что, брат! видно, поздно!..

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Но ее слово, уверения брата ее — я почему мог отгадать, что они меня обманут?..

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Что, скажи мне, ты шутишь? — честное слово! ха! ха! ха!.. Нынче это нуль по левую сторону единицы.

Уходят.

ЯВЛЕНИЕ 3

Сад. Сумерки, и луна на небе, налево беседка.
Любовь в длинной черной шали в волосах и белом платье. С письмом в руке.

Л ю б о в ь (читая). Он желает говорить со мною здесь наедине, в это время — что такое значит? Юрий хочет со мною говорить — об чем? Между нами не может быть и не должно быть ничего такого, что бы нельзя было сказать при свидетелях. Однако ж я не должна опасаться, хотя говорят, что девушки должны бояться мужчин. Зачем мне бояться Юрия?.. Ах! часто, когда на меня устремлял он свои взоры неподвижные, светлые, — что-то чудное происходило в груди моей; сердце билось. Быть может, он в меня влюблен? Нет! нет! сему не случиться никогда! я не верю этой любви. Он не может на мне жениться, так на что ему безнадежною страстью себя мучить. Зеркало мне говорит, что я хороша собой, что могу нравиться, но он, он столько знал красавиц лучше меня. И если бы это было в самом деле, если я любима, то он должен столько уважать меня, он должен думать, что добродетель не позволит мне явно отвечать ему, — к тому же я, кажется, не показала ему ничего такого, что бы могло возбудить его страсти; неужели он приметил биение моего сердца. Ах! нет!.. он сам, Юрий, был со мною всегда мрачен, холоден, он вряд ли способен любить нежно... Но зачем ему было свидание?.. это письмо!.. Не понимаю, чего хотел он...

Молчание.

Но вот луна взошла, все тихо и прохладно — а он нейдет.

Молчание.

Как я глупо сделала, что пришла сюда, непонятное влечение управляло моими шагами. (Садится возле беседки.) Что, если нас увидят вместе... моя честь погибла — о, безумная!..

ЯВЛЕНИЕ 4

Ю р и й (в плаще, без шляпы, тихими шагами подходит к ней и берет ее за руку). Любовь!.. вы здесь уже!..

Л ю б о в ь (испугавшись). Ах!..

Ю р и й. Вы испугались?

Л ю б о в ь. Нет... Вы мне что-то хотели сказать — я готова слушать — со вниманием.

Ю р и й. Да — я много хотел сказать вам... вы помните: с тех пор, как мы с вами знакомы, вы никогда не отказывались от маловажной и легкой для вас просьбы моей... теперь... я вас прошу дать мне честное слово, сказать мне правду, правду чистую — как ваше сердце...

Л ю б о в ь. Мое слово?.. Хорошо. (Смотрит ему в глаза.)

Ю р и й (в сильном движении берет ее за руку). Прошедшую ночь, когда по какому-то чудному случаю я уснул спокойно, удивительный сон начал тревожить мою душу: я видел отца, бабушку, которая хотела, чтоб я успокоил ее старость насчет благополучия отца моего, — с презреньем отвернулся я от корыстолюбивой старухи... и вдруг ангел-утешитель встретился со мной, он взял мою руку, утешил меня одним взглядом, одним неизъяснимым взглядом обновил к жизни... и... упал в мои объятья. Мысли, в которых крутилась адская ненависть к людям и к самому себе — мысли мои вдруг прояснились, вознеслись к небу, к тебе, создатель, я снова стал любить людей, стал добр по-прежнему. Не правда ли, это величайшее под луною благодеяние? И знаешь ли еще, Любовь, в этом утешителе, в этом небесном существе я узнал тебя!.. Ты блистала в чертах его, это была ты, прекрасная, как теперь... никто на свете, ни самый ад меня не разуверит!.. Ах! это была минута, но минута блаженная, — это был сон, но сон божественный!.. Послушай, Любовь, теперь исполни свое обещание, отвечай как на исповеди, может ли этот сон осуществиться... умоляю тебя всем, чем ты дорожишь теперь или когда-нибудь будешь дорожить — говори как на исповеди... знай, что одно твое слово, одно слово, может много сделать добра и зла...

Любовь в сильном нерешении.

И ты молчишь!.. Любовь...

Л ю б о в ь. Нет!..

Ю р и й. Как! Что нет, говори, что нет!..

Л ю б о в ь. Сон твой никогда не сбудется!..

Ю р и й. Небо! — что она хочет делать? Скажи: да!..

Молчание.

Отчего не хочешь сказать: да... это слово, этот звук мог бы восстановить мою жизнь, возродить меня к счастью! Ты не хочешь? — что я тебе сделал, за что так коварно мстишь мне, неужели женщина не может любить, неужели она не радуется, когда видит человека, ей обязанного своим блаженством, когда знает, что это стоит одного слова, хотя бы оно выходило и не от сердца... Скажи: да!

Л ю б о в ь. Нет.

Ю р и й. И в тебе есть совесть?..

Л ю б о в ь. Я не могу сказать: да. На что искушать тебя: моим ты никогда, никогда не будешь — узы родства, которые связывают нас вместе, разрывают сердца наши... забудь свои мечты!.. Ты не хочешь погубить бедную девушку, не правда ли? — так забудь свои безумные желанья, забудь их!..

Молчание.

Ты поедешь в чужие края, разные, новые предметы развлекут твои мысли, тебе понравится другая...

Ю р и й. Я не поеду... у ног твоих, я говорю тебе, у ног твоих счастье целой жизни человека — не раздави безжалостно!.. А если ты меня отвергнешь, — ах! — то, верно, никакая дева не будет больше мне нравиться — я окаменею, быть может, навеки.

Л ю б о в ь (садится на скамью возле беседки и сажает его). Посмотри, брат мой, как прекрасен взошедший месяц, какая тихая, светлая гармония в усыпающей природе, а в груди твоей бунтуют страсти, страсти жестокие, мятежные, противные законам. Посмотри на эти рассеянные облака, светлые, как минуты удовольствий, и мимолетные, как они; посмотри, как проходят эти путники воздушные... (Она закрывает лицо платком.) Перестань страдать, друг мой, — полно!.. (В слезах упадает на грудь Юрия, который в сильном оцепенении сидит недвижно, глаза к небу.)

Ю р и й (после долгого молчания). Ах!.. (Берет ее руку, между тем слышна вдали песня русская со свирелью, и то удаляется, то приближается, в конце которой Юрий вскакивает как громом пораженный и отбегает от Любови.) Какие звуки, они поразили мою душу... кто их произвел... не с неба ли, не из ада ли... нет... но вот опять... опять... Всесильный Бог!.. (Кидается к ногам Любови, которая встала со скамьи.) ...Пускай весь мир на нас обрушится: я люблю тебя. Скажи и ты: люблю!..

Л ю б о в ь (через силу). Нет. (Хочет бежать.)

Ю р и й (у ног ее). Не верю... не обманешь — я прочел в глазах твоих... только — я недоволен... скажи: люблю!

Л ю б о в ь (хочет что-то сказать... но вдруг останавливается). Зачем тебе признанье, если ты прочел все в глазах моих!..

Ю р и й (вскакивает с восторгом). Я любим — любим — любим — теперь все бедствия земли осаждайте меня — я презираю вас: она меня любит... она, такое существо, которым бы гордилось небо... и оно мне принадлежит! Как я богат!.. (К ней.) Ты не знаешь, девушка, как много добра сделала ты в сию минуту... (Обнимает ее.) О, если бы мой отец видел это, как восхитился бы он взаимным пламенем двух сердец.

Л ю б о в ь. Твой отец!.. Что ты говоришь?..

Ю р и й (дрожащим голосом, ударив в грудь). Да, да... ты говоришь правду, я не должен никому об этом сказывать, все восхищение, вся сладость сих незабвенных минут должна остаться здесь, здесь, в груди моей — всякий день я буду упиваться воспоминанием, ни одно горькое чувство ненависти и раскаяния не проникнет туда, где я схороню мое сокровище... (К Любови.) Теперь один поцелуй на прощанье. (Целует ее.) О!!! я слишком счастлив для человека!.. (Завернувшись в черный плащ, быстро уходит.)

Л ю б о в ь. Как он любит... добрый юноша!..

Молчание.

Кажется, я ничего дурного не сделала, ни одно преступление не тяготеет на мне, мне не в чем упрекнуть себя... а сердце бьется и трепещет, как птичка, попавшаяся в сеть нечаянно!..

Молчание.

Однако ночь сгущается, и месяц дошел до половины небес. Меня будут искать везде, — а здесь так пусто, страшно... (Становится на колени и подняв руки наверх.) Ангел-хранитель! не допусти случиться чему-нибудь с бедной девушкой, она предается тебе, прости ей слабости... и охрани от нечистого духа. (Встает и уходит.)

КОНЕЦ 2-го ДЕЙСТВИЯ


ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ЯВЛЕНИЕ I

Галерея, откуда виден сад. Элиза идет с зонтиком одна.

Э л и з а. Как жарко нынче, так и жжет лицо и шею. Если б не этот благодетельный зонтик, я б сделалась черней арапки, и это бы было плохо для меня, потому что je dois etre aujourd'hui plus belle que jamais [я должна быть сегодня красивее, чем когда-либо (фр.)] для предложенного свиданья... ха! ха! ха! как Любанька смешна была вчерась, начинает мне говорить про этого Заруцкого и про его желание с такой важностью, comme si c'etait une affaire d'etat! [как будто это — государственное дело! (фр)] ха! ха! ха! ха!.. бедненькая, начиталась романов и скоро с ума сойдет. Она судит целый свет по себе... например, нынче — всю ночь проплакала, верно, ей кто-нибудь комплимент сказал, и она воображает, что в нее влюблены... и плачет с сожаления! нет, moi je me moque de tout cela! [я-то над всем этим смеюсь! (фр.)] Вот уж, верно, нынче будет страстное объяснение, он упадет на колени... я ему скажу маленький equivoque [двусмысленность (фр.)], — и он должен быть доволен... чего же ему больше?.. Впрочем, этот Заруцкой, верно, посещал большой свет; он нимало не похож на этих армейских, его собратий... ха! ха! ха! — армейский!.. одно это слово чего стоит?.. Но кто-то идет!.. а мне нужно нынче быть одной. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 2

Юрий и Василий Михалыч идут по галерее, и Василий Михалыч что-то ему говорит, ведя за руку.

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Экой ты упрямый человек! — да выслушай только, что я тебе говорю... Твой отец нынче со мной приходил к Марфе Ивановне, она нас хорошо приняла, а у нее стояла эта змея Дарья, причина всех наших неприятностей, — вот, слушай, брат и начинает говорить...

Ю р и й (отходя прочь). И мне нет спокойствия — ни одной минуты... эти сплетни, эта дьявольская музыка жужжит каждый день вокруг ушей моих... (К дяде.) Дядюшка, в другое время... теперь я...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Да теперь, а не в другое время... слушай, ты должен это все знать, чтоб уметь ценить людей, окружающих тебя...

Ю р и й. Я только ценю тех, которые не мучат меня вечно своими клеветами...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Я понимаю, что ты это на мой счет говоришь, но я не сержусь... не для себя я говорю... но хочу тебе показать, кто твой отец и бабка!..

Ю р и й (твердо). Ну так и быть, я слушаю!..

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Во-первых, твой отец начал говорить ей о тебе, о твоем отъезде... она расханжилась по обыкновению, уверяла, что она тебя больше любит, нежели он, вообрази, потом он ей стал представлять доказательства противные очень учтиво, она вздумала показывать, что ему и дела нет до тебя, — тут Николай Михалыч не выдержал, признаться, объяснил ей коротко, что она перед ним виновата и что он не обязан был тебя оставлять у нее, но что были у него причины посторонние и что она изменила своему слову... Она взбесилась до невозможности, ушла. Теперь она нас выгонит из дому... прощай, мой племянничек... надолго, потому что, верно, ни я, ни брат больше сюда не заглянут.

Ю р и й (всплеснув руками). Всемогущий Боже! — ты видел, что я старался всегда прекратить эти распри... зачем же все это рушится на голову мою. Я здесь как добыча, раздираемая двумя победителями, и каждый хочет обладать ею... Дядюшка, оставьте меня, прошу вас, я измучен...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Нет... ты должен решиться в чью-нибудь пользу.

Ю р и й. На что?.. К чему я должен? Кто приказал?

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Честь.

Ю р и й. Честь? — кто вам внушил это слово?.. О! адская хитрость... как ничтожно это слово, а как много власти имеет оно надо мной... мой долг, долг природы и благодарность: в какой вы ужасной борьбе между собой... дядюшка! зачем вы произнесли это слово: я решился...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Для кого, друг мой?

Ю р и й. Отец обладает моею жизнью... но знайте, что если бабушка будет укорять в неблагодарности, если она станет показывать глазам моим все свои попечения о моей юности, все свои благодеяния, все, чем я ей обязан, если она будет проклинать меня за то, что я отравил ее старость, сжег огнем терзаний седые ее волосы, за то, что я оставил ее без причины, если, наконец, я сам иссохну от раскаяния, если я буду отвергнут за это преступление небом и землею, если тогда я прокляну вас отчаянным языком моим... если... о, берегитесь, берегитесь... вся свинцовая тягость греха сего погрязнет на вас... Откажитесь от вашего свидетельства, оно ложно, спасите свою душу, оно ложно, говорю вам... признайтесь, что вы солгали...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Нет, я не откажусь — когда я сам видел и слышал, что нас с братом выгоняют из дому.

Ю р и й. Итак, все кончено. Вот мое слово.

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Ну слава Богу, наконец ты решился... я пойду к отцу твоему и объявлю, что ты решился не оставлять его; как он будет рад, и я уверен, что тебя больше прежнего полюбит.

Ю р и й. Радоваться? кто радоваться?.. мой отец!.. не дай Бог, чтоб это была большая радость в его жизни... что он будет думать, обнимая неблагодарного (ударяя себя в лоб и ломая руки), но мое честное слово!..

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Неблагодарного? Как это ты сделаешься неблагодарным? против кого? да, ты бы сделался неблагодарным и преступником, если бы оставил Николая Михалыча, который дышит одним тобою... а эта бабушка, она, поверь пожалуйста, больше сделала тебе зла, нежели добра. Я мои слова готов повторить при самом императоре...

Ю р и й. По крайней мере она желала делать добро.

В а с и л и й   М и х а л ы ч (с коварной улыбкой). Мы знаем желания этой злодейки.

Ю р и й. Еще пытка... Скоро ль вы насытитесь... Но говорите, пускай удар будет ужасен, но вдруг, пускай вся мера зла, яда подземного прольется в мою грудь... но только вдруг. Это все легче, нежели с нестерпимой едкой болью, день за днем отщипывать кусок моего сердца... говорите! я тверд! не бойтесь, видите... (дико) видите... ха! ха! ха!.. видите, как я весел, равнодушен, холоден, точно как вы... (С сильным движением хватая его за руку.) Только чур, говорить правду...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Вот тебе Христос (крестится), я начну рассказывать с начала всего дела, чтоб совершенно изобличить хитрую старуху и ее помощников, этих сестриц и братцев и служанок...
За месяц перед смертью твоей матери (еще тебе было три года), когда она сделалась очень больна, то начала подозревать Марфу Ивановну в коварстве и умоляла ее перед Богом дать ей обещание любить Николая Михалыча как родного сына, она говорила ей: "Маменька! он меня любил, как только муж может любить свою супругу, замените ему меня... я чувствую, что умираю". Тут слова ее пересекались, она смотрела на тебя, молчаливый, живой взгляд показывал, что она хочет что-то сказать насчет тебя... но речь снова прерывалась на устах покойницы. Наконец она вытребовала обещание старухи... и скоро уснула вечным сном... Твоя бабушка была огорчена ужасно, так же как и отец твой, весь дом был в смущении и слезах. Приехал брат старухи, Павел Иванович, и многие другие родственники усопшей.
Вот Павел Иваныч и повел твоего отца для рассеяния погулять и говорит ему, что Марфа Ивановна желает воспитать тебя до тех пор, пока тебе нужна матушка, что она умоляет его всем священным в свете сделать эту жертву. Отец твой согласился оставить тебя у больней бабушки и, будучи в расстроенных обстоятельствах, уехал со мною. Вот как все это началось...
Чрез три месяца Николай Михалыч приезжал сюда, чтоб тебя видеть, — приезжает — слышит ответы робкие, двусмысленные от слуг, спрашивает тебя — говорят, нет... он вообразил, что ты умер, ибо как вообразить, что тебя увезли на то время в другую деревню. Брат сделался болен, душа его терзалась худым предчувствием. Ты с бабушкой приезжаешь, наконец... и что же? — она охладела совсем к нему. Имение, которое Марфа Ивановна ему подарила при жизни дочери и для которого он не хотел сделать акта, полагаясь на честное слово, казано совсем уже не в его распоряжении! Он уезжает и через полгода снова здесь является.

Ю р и й. Я предчувствую ужасную историю, стыд всему человечеству... Но буду слушать неподвижно, дядюшка... только... помните уговор...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Помилуй!.. да будь я анафема проклят, если хоть слово солгу! Слушай дальше: когда должно твоему отцу приехать — здешние подлые соседки, которые получили посредством ханжества доверенность Марфы Ивановны, сказали ей, что он приехал отнять тебя у нее... и она поверила... доходят же люди до такого сумасшествия!..

Ю р и й. Отец... хотел отнять сына... отнять... разве он не имеет полного права надо мной, разве я не его собственность... Но нет, я вам снова говорю, вы смеетесь надо мною...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Доказательство в истине моего рассказа есть то, что бабушка твоя тотчас послала курьера к Павлу Иванычу, и он на другой день приезда брата прискакал... Николай Михалыч стал ему говорить, что слово не сдержано, что его отчуждают от имения, что он здесь насчет сына как посторонний, что это ни на что не похоже... но это езуит, снова уговорил его легко, потому что отец твой благородный человек и судит всех по доброте души своей.
И перед отъездом брат согласился оставить тебя у бабушки до шестнадцати лет, с тем чтобы насчет твоего воспитания относились к нему во всем. Но второе обещание так же дурно сдержано было, как первое.

Ю р и й. И это все! не правда ли!..

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Нет, это еще половина.

Ю р и й. Ах! зачем не все? Пощади меня, пощади, царь... небесный...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Марфа Ивановна то же лето поехала в губернский город и сделала акт, какой акт?.. сам ад вдохнул в нее эту мысль, она уничтожила честное слово, почла отца — отца твоего за ничто, и вот короткое содержанье: "Если я умру, то брат Павел Иваныч опекуном именью, если сей умрет, то другой брат, а если сей умрет, то свекору препоручаю это. Если же Николай Михалыч возьмет сына своего к себе, то я лишаю его наследства навсегда"... Вот почему ты здесь живешь; благородный отец твой не хотел делать историй, писать государю и лишить тебя состояния... но он надеялся, что ты ему заплотишь за эту жертву...

Ю р и й (после минуты молчания, когда он стоял как убитый громом). ...Чтобы ей подавиться ненавистным именьем!.. о!.. теперь все ясно... Люди, люди... люди... Зачем я не могу любить вас, как бывало... я узнал тебя, ненависть, жажда мщения... мщения... Ха! ха! ха!.. как это сладко, какой нектар земной!...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. А неприятности последовавшие очень натуральны... к тому ж старуха любит, чтобы ей никто не противуречил, и эти окружающие... эта поверенная Дарья преопасная змея...

Ю р и й. Довольно, прошу вас, не продолжайте, — остальное мне все известно...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Нет, мой друг, еще... еще...

Ю р и й. Я больше не желаю знать... вы рассказали так прекрасно, как приятна ваша повесть... (Впадает в задумчивость.)

В а с и л и й   М и х а л ы ч (в сторону, с улыбкой). Мое дело кончено, и все пришло в порядок... я не буду сказывать обо всем брату... он такой... он не любит подобных штук... (Смеется.) Как он горячился, бедненький...

Ю р и й (между тем взглянув на Василия Михалыча). Вам смешно мое страданье... не правда ли!..

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Нет... помилуй... что ты.

Ю р и й (в сторону). Нет... нет... какое ледяное слово... он, это видно, он из любви мне открыл злодейство... так всегда со мною делали... из привязанности я был обманут когда-то дружбой... О, тщетные уверенья... нынче... (К дяде.) Оставьте меня, прошу вас: мне надо побыть одному... я весь в огне, мне надо отдохнуть...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Хорошо, друг мой... до свиданья. (Уходит, потирая руки.) А мое дело сделано, слава Богу... (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 3

Ю р и й. Как я расстроен, как я болен... желчь поднялась в голову... грудь взволновалась... сердце бьется, подобно свинцу, облитому кровью... от избытка чувствований я лишился чувства... Но отдохнем... я увижу ее, утешителя-ангела, она мне возвратит на минуту потерянное спокойствие... Пойду, пойду... (Закрыв лицо руками, уходит в галерею медленными шагами.)

ЯВЛЕНИЕ 4

Входит Марфа Ивановна, за ней Дарья и подает ей стул. Она садится.

М а р ф а   И в а н о в н а. Каковы, неучи!.. в моем доме мне грубить, ну можно ли после этого им хоть день здесь остаться... Вон их, вон их!..

Д а р ь я. Ваша правда, сударыня... такие беспокойства... полно, смотрите на себя, ведь лица нет... Не угодно ли капель гофманских?

М а р ф а   И в а н о в н а. На что, на что... лучше позови ко мне Юрьюшку...

Д а р ь я. Сейчас. (Уходит.)

М а р ф а   И в а н о в н а. Ну может ли какая-нибудь холопка более быть привязана к своей госпоже, как моя верная Дашка...

Молчание.

Ну вот, однако ж, я скоро отделаюсь от этих Волиных братцев. Однако и Юрьюшка уедет и оставит меня одну... видно, так на небесах написано... Я буду без него молиться, всякое воскресенье ставить толстую свечу перед Богоматерью, поеду в Киев... а он ко мне будет писать... (Кашляет.) Какой же у меня кашель, от нынешнего крику... То-то и есть, что надо слушаться Евангелия и святых книг, недаром в них говорят, что не надо сердиться, а нельзя: вот как начнут спорить младшие себя, сердце и схватит. То-то нынешний век, зятья зазнаются, внуки умничают, молодежь никого не слушается... Не так было в наше время... бывало, как меня свекровь тузила... а все молчу; и вымолчалось... Как умерла моя свекровушка и оставила мне денег, рублей тридцать тысяч, да серебра, да золота... А нынче все наше русское богатство, все золото прадедов идет не на образа, а к бусурманам, французам.

Молчание.

Как посмотришь, посмотришь на нынешний свет... так и вздрогнешь: девушки с мужчинами в одних комнатах сидят, говорят — индо мне, старухе, за них стыдно... ох! а прежде, как съедутся, бывало, так и разойдутся по сторонам чинно и скромно... Эх! век-то век!.. переменились русские... (Смотрит назад в галерею.) Да вот и Юрьюшка идет.

ЯВЛЕНИЕ 5

Юрий мрачно и тихо приближается, не глядя на старуху: за ним Дарья.

Ю р и й (бледный, расстроенный, с неудовольствием, не смотря на Марфу Ивановну). Вы меня изволили спрашивать?

М а р ф а   И в а н о в н а. Да, мой друг! я давно желала говорить с тобой... да как-то это редко мне удавалось.

Ю р и й (холодно). Мне самому очень жалко...

М а р ф а   И в а н о в н а. Ты все с отцом да с дядей, ко мне и не заглянешь... видно, я уж стара стала и глупа, что ли? брежу, не так ли?..

Ю р и й. Я от самой колыбели так мало был с отцом, что вы мне перед отъездом позволите с ним поговорить... по крайней мере, я так думаю...

М а р ф а   И в а н о в н а. Кто ж тебе запрещает... Однако ж я бы хотела тебе сказать и спросить у тебя что-нибудь важное...

Ю р и й. Я буду слушать... (Дарье.) Ступай вон...

М а р ф а   И в а н о в н а. Зачем?.. Она может слышать...

Ю р и й. Мне совсем не нравятся такие свидетели... Прошу вас выслать ее...

Марфа Ивановна дает знак, и она уходит.

М а р ф а   И в а н о в н а. Знаешь ли, что твой отец наговорил мне тьму грубостей, и мы поссорились, и он едет завтра отсюда?

Ю р и й. Знаю-с... Но что ж тут до меня касается... я сам еду с ним, если так...

М а р ф а   И в а н о в н а. Ты... с ним... едешь... ты с ума... сошел. Я тебя... не пущу.

Ю р и й. Вы меня не пустите? вы? — да что вы между отцом и сыном?.. разве я тот же ребенок, который равнодушно глядел на ваши поступки?.. или не знаете: между отцом и сыном один Бог!.. И вы осмелились взять это место...

М а р ф а   И в а н о в н а. Так вот плоды моего воспитания! вот нынешняя благодарность!.. О, на что я дожила до сего времени... Юрий хочет меня оставить: в заплату всем моим благодеяниям... И никто не закроет мне глаза нежною рукой!..

Ю р и й. А ваша Дарья?

М а р ф а   И в а н о в н а. И ты смеешь! неблагодарный!.. почему ты знаешь?

Ю р и й (в сторону). Вот совесть?.. я только назвал, а она все отгадала.

М а р ф а   И в а н о в н а. Говори, злодей, не я ли тебя воскормила и образовала...

Ю р и й. Много мук, много бессонниц стоило мне ваше образование... вы хотели поселить во мне ненависть к отцу, вы отравили его жизнь... вы... Но довольно: вы сами знаете свои поступки... и вините себя!..

М а р ф а   И в а н о в н а. Так ты точно меня оставляешь для отца, злодея, негодяя, которого я ненавижу и который за меня поплотится... для него, неблагодарный?..

Ю р и й. Теперь я вам ничем больше не обязан... О!.. эти слова... заплатили за все, за все... простите. (Уходит.)

М а р ф а   И в а н о в н а (пораженная сидит безмолвно на креслах и в ужасном, смущении). Он все знает!..

Занавес опускается.

КОНЕЦ 3-го ДЕЙСТВИЯ


ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

ЯВЛЕНИЕ 1

Марфа Ивановна и Дарья. Первая на больших креслах в своей комнате.

М а р ф а   И в а н о в н а. Дай капель гофманских, Дашка.

Д а р ь я. Сейчас, матушка. Что это с вами делается?..

М а р ф а   И в а н о в н а. Меня Юрий покидает... меня, которая его воспитала.

Д а р ь я (притворно). Во всем, матушка, воля Божия видна. Стало, вам так на роду было написано, горе мыкать в старости, — уж я, сударыня, над вами нынче плакала, инда глаза красны.

М а р ф а   И в а н о в н а. Он меня покидает, оставляет, как подлую нищенку на большой дороге, — верно, это злодеи, отец да дядя, его научили...

Д а р ь я. Вестимо, сударыня, они, да и кому ж, кроме их.

М а р ф а   И в а н о в н а. Как будто не знают, что я его за это лишу имения. Уж не достанется Юрью ни гроша... хоть провались деньги мои.

Д а р ь я. Ах Марфа Ивановна, есть у нас поговорка: как волка ни корми, он все в лес глядит.

М а р ф а   И в а н о в н а. Юрий меня для них покидает. Кто ж утешит мою старость. (Закрывает лицо платам и рыдает.)

Д а р ь я. Что это вы, сударыня, себя убиваете... успокойтесь, матушка. (В сторону.) Теперь я могу сделать славну штуку — заставя ее поссориться с зятем и внуком, сама их меж собой перессорю, да после, если это откроется, свалю на нее. А отняв именье у Юрья Николаича, верно, барыня мне даст много денег. Куда ж ей их девать? сама не издержит. (К ней.) Не угодно ли лечь?

М а р ф а   И в а н о в н а. О!.. я никогда на тебя не роптала, Боже мой, а теперь не могу...

Д а р ь я. И то сказать правду, — как вы ни старались переманить его к себе, а все понапрасну, уж не вы ли его ссорили с отцом, не вы ли наговаривали, не вы ли имением прельщали Николая Михалыча, если он оставит сына у вас, — нет-таки — не удержали молодого барина.

М а р ф а   И в а н о в н а. A не ты ли мне все это советовала, не по твоим ли словам я поступала? право, если мы не хитрили, гораздо бы лучше шли все дела мои... Ты, дьявол, мне жужжала поминутно про эти адские средства, ты... ты хотела моей печали и раздора семейственного...

Д а р ь я (кланяясь). Власть ваша... а мое дело холопское, могу ли вам советовать? если вы послушаетесь моих глупых речей, так это вашей же милости... Да и какая же мне прибыль ваше горе... вот хоть теперь вы плачете, матушка, и я плачу, — разве мне легко по ночам-то не спать, сударыня... нет-с — мы, вся дворня, только и молим Господа об вашем спокойствии, только и блюдем что ваше здоровье...

Молчание.

М а р ф а   И в а н о в н а. Не знаешь ли, какое в моем положении средство осталось? как помочь?..

Д а р ь я (подумав). Средств много... да вряд ли одно из них вашей милости пондразится...

М а р ф а   И в а н о в н а. Нужды нет, говори все, смело.

Д а р ь я. ...Просить прощенья у Николай Михалыча и уговорить, чтобы он остался, так же как и Юрия Николаича, а после — второго можно как-нибудь и совсем оставить, притворись больной... Тогда он уж не поедет в Неметчину.

М а р ф а   И в а н о в н а. Ох, нет, это не удастся... они нам уж не поверят... да к тому ж мне просить прощенье у зятя, мне? я разве девчонка перед ним? Ни за что, ни за что в свете.

Молчание.

Нет ли другого способа?..

Д а р ь я. Насильно удержать.

М а р ф а   И в а н о в н а. Нельзя. За это ответишь.

Д а р ь я (кинув пронзительный взгляд). Клевета!

М а р ф а   И в а н о в н а. Клевета? Что это... клевета? — как, объясни...

Д а р ь я. Это, сударыня, последнее средство...

М а р ф а   И в а н о в н а. Говори же скорей...

Д а р ь я. Надобно, думаю так, поссорить Юрья Николаича с батюшкой его, тогда он поневоле к вам оборотится, вы же приласкайте его... говорится, что если человек тонет, так готов за плывущую траву ухватиться. Тут же, как молодой барин будет в отчаянье, можно у него выманить честное слово — а на его слово и подозрительный жид рад будет положиться. Нечего сказать!..

М а р ф а   И в а н о в н а (в смущении). Полно, полно — да как нам поссорить их?.. где средство?

Д а р ь я. Я сказала уж, сударыня: клевета!

М а р ф а   И в а н о в н а. Да как это...

Д а р ь я. Надо довести до ушей Николай Михалыча, будто бы Юрий Николаич вам говорит одно, а ему другое — вот и дело с концом-с. Другого средства навряд кто найдет...

М а р ф а   И в а н о в н а. Я тебе это дело препоручаю, Дашка... и берегись, если его испортишь!..

Д а р ь я (подумав). Бот что мне кажется, Марфа Ивановна, — мы этак их перессорить-то перессорим, а Юрий Николаич все вас покинет.

М а р ф а   И в а н о в н а. Как... отчего? Стало быть, этот способ не годится.

Д а р ь я (в сторону). Решительная минута. (Ей.) Другого средства нет.

М а р ф а   И в а н о в н а. Мне надо непременно Юрьюшку в руки... я без него жить не могу.

Д а р ь я. Право, это вам так только кажется-с...

М а р ф а   И в а н о в н а. И ты против меня.

Д а р ь я. Как можно, сударыня. А я говорю, что нам не удастся перехитрить Волиных... а если удастся, так что пользы; молодой барин вас не успокоит больше... уж кончено... только вас же станет укорять, вам же беспокойства....

М а р ф а   И в а н о в н а. Я хочу...

Д а р ь я. Как угодно, матушка, я готова на все ваши приказания.

М а р ф а   И в а н о в н а (в сторону). Однако ж она правду говорит — внук все знает, так мне только на совесть свинец, если он будет жить в моем доме да укорять меня — Бог с ним. (Дарье.) Ну, я с тобой соглашаюсь, видно, мне суждено промыкать старость сиротой — весело зато прежде живала. Однако ж мне хочется им отомстить!

Д а р ь я (в сторону). Подействовало. (Ей.) Да мое для мщенья лучшее средство. Уж наказанья Юрью Николаичу лучше не будет — у него негде будет головы преклонить, как разве на улице... да и Николай Михалычу будет жутко... много крови у них обоих попортится...

М а р ф а   И в а н о в н а. Я хочу видеть их мученья... Месть... месть!.. злодеи, прости Боже мое согрешенье... не в силах, Мать Богородица и святые угодники — простите мне... поеду в Киев, половину именья отдам в церковь, всякое воскресенье десятифунтовую свечу перед каждым образом поставлю... только теперь помогите отомстить... теперь простите мне!.. (В расслабленье.) Капель... Дашка! — дурно!..

Д а р ь я (подает). Так я нынче же начну дело... только, сударыня, не беспокойтесь, не огорчайтесь... весь дом на вас не наплачется...

М а р ф а   И в а н о в н а. Как не огорчаться...

Д а р ь я. Ваша воля будет исполнена, матушка...

М а р ф а   И в а н о в н а. Моя воля!.. ах!.. послушай, — ты так поступай, чтобы никто не знал...

Д а р ь я. Слушаю-с... уж я...

М а р ф а   И в а н о в н а. То-то же!.. Отведи меня на постель.

Дарья ее доводит до двери.

Да послушай — поди возьми шкатулку... а я уж сама дойду с палкой. (Уходит.)

Д а р ь я (берет шкатулку, вернувшись). Ха! ха! ха! теперь рыбки попляшут на сковроде... Эта старуха вертится по моему хотенью, как солдат по барабану... Я теперь вижу золотые, серебряные... ха! ха! ха! — в руке моей звенят кошельки... без них ведь я буду хозяйкой здесь... барыня-то слаба: то-то любо!.. Не дай Бог, однако ж, чтоб умерла... при ней-то мне тепло... а тогда... придет дело плохое за все мои козни, особливо если они откроются... мне скажут, грех тяжкий эти сплетни, Бог накажет... как бы не так... я слыхала от господ старых, что если на исповеди все скажешь попу да положишь десять поклонов земляных — и дело кончено, за целый год поправа. Да и что за грех — штука теперешняя, я не понимаю, — поссорить отца с сыном — не убить, не обокрасть... помирятся... ведь... экая важность поссорить отца с сыном... хи! хи! хи! (Хочет идти в комнату госпожи с ларчиком, но на пути останавливается.) Да! я позабыла подумать, как распустить мои ложные вести... (Подумав.) Всего лучше чрез людей Василья Михалыча, как не нарошно. А он, узнав, не помешкает объявить приятную весточку братцу своему. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 2

Сад, день. Декорация последней сцены 2-го действия.
Юрий входит... Расстроенный вид.

Ю р и й. Дурно кончаются мои дни в этой деревне... последние дни... какие сцены ужасные... мое положение ужасно, как воспоминание без надежд... чрез день... мы едем... но куда. Отец мой имеет едва довольно состояния, чтоб содержать себя... и я ему буду в тягость... в тягость... О! какую я сделал глупость... но тут нет поправки... нет дороги, которая бы вывела из сего лабиринта.

Молчание.

Что я говорю?.. нет, моему отцу я не буду в тягость... лучше есть сухой хлеб и пить простую воду в кругу людей любезных сердцу... нежели здесь веселиться среди змей и, пируя за столом, думать, что каждое роскошное блюдо куплено на счет кровавой слезы отца моего... Это ужасно... это адское дело...

Слышен разговор.

Но кто идет в аллее — две тени... Заруцкой... его мундир... а это... Элиза... нет, нет... это Любовь... Отчего сердце мое так молотком и бьется, будто бы хочет выскочить, что все это значит? Опять искушенье — опять. (Прячется.)

Меж тем Любовь и Заруцкой входят в полном разговоре и останавливаются, так что ему нельзя слышать слов, но можно видеть, не будучи примечену.

ЯВЛЕНИЕ 3

З а р у ц к о й. Умоляю вас. Сделайте меня счастливым. Вы не знаете, как горячо мое сердце пылает, если вы никогда не любили, — но если когда-нибудь Купидон заглядывал в ваше сердце... то судите по себе. Во имя того юноши, который мил вам, заклинаю вас, приведите ее сюда...

Л ю б о в ь. Вы слишком дерзки, сударь... почему вы знаете, люблю ли я кого-нибудь... поймали меня в саду, нечаянно... и не даете мне покою... Думаете, я не могу острамить вас, велеть прогнать или пожаловаться папеньке... другая бы этого не сделала... и то для того, что вы приятель Юрья Николаича.

З а р у ц к о й (в сторону). Хорошо! (Ей.) Именем его заклинаю вас. (Становится на колени.) Заклинаю вас, выведите Элизу... вы будете тут...

Ю р и й (за деревом). И она может терпеть это... злой дух испортил ее сердце... о! (Стонает.)

Заруцкой берет ее руку.

Довольно!.. пистолеты будут готовы в минуту... и (с дикой радостью) он мне поплотится своим мозгом. (Уходит.)

Л ю б о в ь (в сторону). Если бы он не был таков, как Юрий, мог ли бы он быть его другом; а он меня сделал такой счастливой; зачем же завидовать сестре. (Ему.) Дайте мне вторично слово во зло не употребить снисхождения Элизы.

З а р у ц к о й. Клянусь.

Л ю б о в ь. Я не нуждаюсь в ваших клятвах, дайте мне только честное слово. Но я не хочу насильно его у вас вырвать; пускай это будет добровольно.

З а р у ц к о й (вставая). Мое гусарское слово.

Л ю б о в ь. Точно? Ну я согласна! — только чур помнить уговор. (Убегает.)

З а р у ц к о й. Ну вот и мои дела приходят к окончанью — это славно, — что за важность, если я изменю своему слову: женщины так часто нас обманывают, что и не грешно иногда им отплатить той же монетою. (Закручивая усы.) Элиза эта преинтересная штука, хотя немного кокетится — да это ничего. Первое свиданье при свидетелях, а второе tete-a-tete. Можно отважиться — а если нет, ну так можно жениться — впрочем, мне этого не очень хочется. Гусарское житье, говорят, повеселее.

Юрий быстро входит с пистолетами.

ЯВЛЕНИЕ 4

Ю р и й. Господин офицер...

З а р у ц к о й. Мой друг!..

Ю р и й. Так вы меня называли прежде.

З а р у ц к о й. И теперь, надеюсь.

Ю р и й (подает ему пистолет). Вот наша дружба.

З а р у ц к о й. Как? что это значит?

Ю р и й (отвернувшись.). Берите

З а р у ц к о й. Я не хочу! — растолкуй мне, за что и на что?.. я не возьму... Может быть, ошибка... и за это, черт возьми... я не стану с другом стреляться.

Ю р и й (с горьким тоном). Трус...

З а р у ц к о й. Ты, брат, с ума сошел или шутишь. (Отталкивает подаваемые пистолеты.)

Ю р и й (в сторону). Если он меня убьет, она ему не достанется; если я его убью... О! мщенье! она ему никогда не достанется, ни ему, ни мне... пусть так... теперь я понимаю, отчего он не хочет стреляться — он не хочет ее лишиться... Как желал бы я быть на его месте. Смерть ему, похитителю последнего моего сокровища, последнего счастья души моей... смерть и проклятье!.. (Ему.) Трус, слабодушный ребенок... не тебе быть гусаром, ты способен стоять на коленках пред женщинами... ха! ха! ха!.. Стыдись, мямля, бери-ка пистолет.

З а р у ц к о й (подходя). Так Юрий в самом деле не шутит?

Ю р и й (показывая на оружие). Моя последняя шутка здесь... (Кидает один пистолет на землю.)

З а р у ц к о й. О! это много для шутки. (Подымает пистолет.) Мы стреляемся здесь!..

Ю р и й. В самом деле?.. Небо или ад мне послало это блаженство? благодарю тебя, мой помощник...

З а р у ц к о й. Только ты мне должен объяснить...

Ю р и й. Дай честное слово, что будешь стреляться.

З а р у ц к о й. Вот оно!..

Ю р и й. Ты похитил у меня ее сердце, сердце той... что была сейчас здесь... да!.. этого... кажется, довольно... слишком для меня довольно.

З а р у ц к о й. Я очень рад, что это так, ибо ты ошибаешься... выслушай только.

Ю р и й. Я не слушаю... я не верю ничему больше на свете, этот миг переменил мое существование...

З а р у ц к о й. Да я не стану без того стреляться...

Ю р и й (с дикой радостью). А твое честное слово?

З а р у ц к о й (в сторону). Проклятое честное слово...

Ю р и й. Стреляй!

З а р у ц к о й. Я готов. (Про себя.) Выстрелю на воздух!

Ю р и й (в сторону). Может быть, он еще не виновен, может быть, она меня обманула... разве он не имел права ее любить, если был любим... однако ж это требует крови, крови... Пускай моя кровь прольется. (Берет его за руку.) Будем стреляться друзьями...

З а р у ц к о й. Что это? откуда эта перемена?

Ю р и й. Позволь мне умереть твоим другом.

З а р у ц к о й. К чему ж стреляться?

Ю р и й. Ах!.. я хочу умереть или тебя убить, тайна тяготит мое сердце... короче: я должен с тобою стреляться...

З а р у ц к о й. Но какая тайна?

Ю р и й. О нет! не испытывай меня, не принимай участия, его не должно для меня существовать... не срывай покрова с души, где весь ад, все бешенство страстей... позволь, лучше позволь мне тебя обнять в последний раз. (Обнимает.) (Поднявшись.) Так, все кончено... я сделал должное... последняя слеза всех моих слез, свинцовая слеза моих страданий упала ему на грудь... ее, может быть, пробьет мой свинец; что ж?.. он будет тогда счастливей меня. (К нему.) Добрая ночь, друг... а попы нам отпоют вечную память.

Становятся.

З а р у ц к о й (наводит пистолет). Раз... два...

Ю р и й. Постой!..

З а р у ц к о й. На что!..

Ю р и й. Ты должен мне клясться, что если я буду убит... то ты ее больше ни разу не обнимешь... что ты кинешь ее навсегда. Заруцкой!.. Заруцкой! не забудь, что мы еще друзьями... ты должен отомстить меня... Я для тебя все сделал, что нужно. У меня в кармане бумага, где написано, что я сам застрелился... а ты беги! беги!.. совесть не должна тебя мучить: она всему виною...

З а р у ц к о й. Твой ум расстроен: ты не знаешь, про кого говоришь...

Ю р и й. Не говори, не оправдывай ее: она черна, как сажа... Не эта ли девушка клялась в любви на груди моей, не здесь ли хранится ее клятва?.. Я преклонял мои колена, как перед ангелом, ангелом невинности — более всемогущий, прости, что я оклеветал твое чистейшее творенье!..

З а р у ц к о й. Коли дело делать, так скорей, нам могут помешать...

Ю р и й (в задумчивости). Какой адский дух толкнул меня за это дерево... зачем я должен был увидеть обман, мне приготовленный, зачем, выпивая чашу яда, мне должно было узнать о том — в ту минуту, когда напиток уже на языке моем...
Может быть, без этого я бы скоро ее разлюбил или провел месяцы наслажденья спокойного, на груди изменницы, но теперь, теперь, когда я сам видел... теперь... змея ревности клубится в груди моей... ненависть пожирает мою душу... Я должен отмстить за оскорбленное мое сердце...

З а р у ц к о й. Волин! готовься!..

Ю р и й (не слышит). Ужели эта была необходимость, ужели судьбе нет другого дела, кроме терзать меня... она знает, что человек слабее ее: ты, грудь моя, бывшая всегда жертвенник одних высоких чувств... окаменей, подобно ее сердцу... пускай на тебе дымится мщенье... О! для чего в первые минуты любви закрыты от нас муки ревности?.. Но он, он... мой друг, ах! зачем! я б раздробил его череп... теперь я должен умереть... и что для меня жизнь, что снова блеснет разочарованной душе двадцатилетнего старика (подумав), так я стар... довольно жить!..

З а р у ц к о й (бьет его по плечу). Теперь не время размышлять... или ты боишься?..

Ю р и й (как от сна). Я готов! (Оборачивается и открывает лоб.) Дай я буду считать... когда скажу: три... спускай... раз — два — (останавливается)... не могу... чудо! сердце охладело... слова не льются... но я возьму верх.

Слышен крик. Вбегает Любовь.

ЯВЛЕНИЕ 5

Л ю б о в ь (подбежав к Юрию, видит пистолет). Ах!.. что это такое...

Ю р и й (отходя прочь). Ничего!..

Л ю б о в ь (к Заруцкому). Ради неба!.. что это значит!

Молчание.

Даже вы не хотите мне сказать... (К Юрию). Зачем эти пистолеты!.. и ствол к тебе...

Ю р и й (язвительно). Спроси y него... y этого гусара в золотом ментике и с длинными усами, он и теперь лучше удовлетворит твоему желанью, чем я.

Л ю б о в ь (с нежным укором). Юрий! зачем такой холодный тон... как ты скоро переменился...

Ю р и й (в сторону). О непостижимое женское притворство! (Ей.) Оставьте меня... я сказал вам, спросите у Заруцкого!..

З а р у ц к о й (подходит к Юрию). Нам помешали — итак, до завтрашнего... (Уходит.)

Ю р и й. Как знать, что будет завтра?.. может быть, я буду счастлив, может быть, я буду лежать на столе... (Любови.) Что вы не пошли за ним, он вас любит больше меня...

Л ю б о в ь. Какая холодность — но мы теперь одни, растолкуй мне эту тайну, умоляю тебя самим Богом...

Ю р и й. Не им ли ты клялась любить меня...

Л ю б о в ь. Я сдержала мою клятву.

Ю р и й. Я и позабыл, что она не клялась любить меня одного... быть может, она права; кто знает женское сердце, — говорят, оно способно любить многих вдруг...

Л ю б о в ь (с грустью). О! как ты несправедлив...

Ю р и й. Против тебя? я несправедлив?.. и ты можешь так равнодушно говорить... как будто... о, трепещи, если я докажу тебе.

Л ю б о в ь. Чего мне бояться? Совесть моя чиста...

Ю р и й. Ее совесть? Ад и проклятье... Я тебя любил без всякой цели, но это благородное чувство впервые обмануло меня. За каждую каплю твоей крови я был готов отдать душу; за один твой веселый час я заплатил бы целыми годами блаженства, и ты... мне изменила!..

Л ю б о в ь. Как?.. такая клевета, ужасное подозренье вышло из твоего сердца?.. Не верю! ты хотел испугать меня. (Берет его за руку.) Ты шутишь... о, скажи: ты шутишь!.. Юрий! перестань, я не... вынесу... этого...

Ю р и й (в бешенстве). И ты не стыдишься перед этими деревами, перед цветами, растущими вокруг, пред этим голубым сводом, которые были свидетелями наших взаимных обещаний... посмотрите, дерева, с какой адской улыбкой, притворной невинностью ока стоит между вами недвижна, как жена Лотова... взгляни и ты, девушка, на них... они качают головами, укоряют тебя, смеются над тобой... нет... надо мной они хохочут... слышишь, говорят: безумец, как мог ты поверить женщине, клятвы ее на песке, верность... на воздухе... беги, беги, уже зараза смертельная в крови твоей... беги далеко из родины, где для тебя ничего больше нет... беги туда, где нет женщин... где ж этот край благословенный, пущусь искать его... стану бродить по свету, пока найду, и погибну... где?.. лишь бы дальше от нее... а то мне все равно! — простите, места моего детства, прости, любовь, надежда мечты детские... все свершилось для меня... (Хочет бежать, Любовь, как пробудившись, вдруг останавливает его.)

Л ю б о в ь. Остановись, на минуту!.. не погуби невинную девушку. (Жалобно.) Слушай, жестокий друг: клянусь, в первый раз клянусь всем страшным для меня, что я тебя одного любила и люблю!.. чего тебе еще больше! Неужели и эти слова тебя не уверяют? Юрий!.. отвечай мне ласково, иначе ты убьешь меня. (Сильнее прижимает к себе его руку.)

Ю р и й (почти не слыхав ее слов). Какой сильный дух остановил меня? отчего я еще здесь?.. Моя голова пылает, мысли мешаются (старается вырваться), пусти... пусти...

Л ю б о в ь. Юрий! не пущу тебя, пока ты не признаешь меня невинною, до тех пор смерть не оторвет меня от ног твоих; я обниму колени, если ты отрубишь руки, я зубами стану держаться, позволь мне тебе все объяснить!..

Ю р и й (холодно). Вы справедливы...

Л ю б о в ь. Ты говоришь не от сердца.

Ю р и й. Ты невинна, непорочна... пусти меня...

Л ю б о в ь (пускает слабже его руку, но Юрий не выдергивает свою, и она остается). Помнишь ли ты прошедшее? — ты сам признавался, что моя нежность сделала тебя счастливейшим человеком, я верю, ибо люблю тебя со всем пламенем первой страсти... вспомни, что ты мне рассказывал давно уже; ты говорил, что предмет первой любви твоей своею холодностью сделал твой характер мрачным и подозрительным, что с тех пор твое сердце страдает от нанесенной язвы...

Юрий глядит в сторону, дабы скрыть смущение.

А ты губишь первую любовь бедной девушки... суди по себе... ты сделался мрачен, а я не перенесу этого.
Неужели ты такой эгоист, что почитаешь себя одного с чувством и душою... О Юрий, ты так обманул меня; ты говорил о привязанности своей ко всему миру, ко всем людям, а ныне не имеешь сожаления к бедной девушке...

Юрий в сильном смущении.

Но ты плачешь... о, не верю, что ты совсем меня отвергнул, нет, я еще любима, — не верю твоей холодности, она пройдет, ревнивый мужчина!.. видишь: я у ног твоих прошу пощады: люби меня... выслушай оправданье...

С рыданьем упадает перед ним и обнимает его колена. Юрий в сильном движенье, рыданья останавливают вырывающиеся слова; он плачет.

Ю р и й (дрожащим голосом). Прочь, прочь... сирена... прочь от меня.

Л ю б о в ь (встает и поднимает глаза к небу. Тихо.). О Боже! Боже мой!..

Ю р и й (отошед в сторону). Слабость! слабость! Она мне напомнила про первую любовь, про первые муки душевные — и я заплакал: но она не тверже меня духом; я заставлю ее, бледнея и дрожа, признаться в измене...

Молчание.

Я не знаю, она еще так много власти имеет надо мною, что надо призвать всю твердость, чтоб совершенно окаменеть... так, я не должен иметь ни малейшей жалости к прекрасному личику этому... я желал бы ее сделать безобразною, чтобы совершенно истребить из груди любовь. (Берет пистолет и подходит к ней.) Видишь ли это оружие... я могу через одно пожатие пальца превратить тебя в окровавленный труп... видишь. (Прицеливается.)

Л ю б о в ь. Стреляй, если можешь...

Ю р и й (бросает пистолет. С досадой.). Женщина!

Л ю б о в ь. Неужели думаешь, что я дорожу теперь жизнью... нет, я никогда не наслаждалась ею и умею не бояться убийцы. (Опускает снова в задумчивости голову и руки.)

Ю р и й (мрачный, приближается к ней). Наши сердечные связи расторгнуты, виновна ты или нет. Я не буду любить тебя, я не могу, если б даже и хотел... (Глядит ей пристально в глаза и берет руку.) Вот перстень, который ты мне дала недавно: возвращаю его тебе, как не нужного свидетеля любви моей. Возьми его назад. Я еду из родины в чужие края, ничто больше здесь меня не задержит... (Тронутый.) Благодарю тебя за лучшие часы моей жизни и ни за что не укоряю. Ты показала, что можно быть совершенно счастливу у сердца нежной женщины и что это блаженство короче всех блаженств. (Жмет руку ей.) Благодарю тебя, Любовь!.. (Молчание. После чего Юрий с жаром продолжает.) О друг мой! оставь свое бесполезное упрямство. Ты меня не разуверишь, ибо я сам все видел... но, признайся чистосердечно, что ты виновна, тогда, быть может, я снова полюблю тебя...

Л ю б о в ь (гордо.) Нет! я на свою честь не буду клеветать... Впрочем, мое признанье было б бесполезно, если б я была в самом деле виновна пред тобою...

Ю р и й. Итак, ты не хочешь...

Л ю б о в ь (твердо). Не могу и не должна!..

Ю р и й. Прощай. (Идет, но ворочается.) Дай мне последний поцелуй. (Берет ее руки.) Прощай, Любовь, прощай надолго!.. (Целует ее в губы.) (В восторге.) Нет! пет! эти уста никогда не могли быть преступными, я б никому не поверил, если б... проклятое зренье!.. Бог всеведущий! зачем ты не отнял у меня прежде этого зренья... зачем попустил видеть, что я тебе сделал, Бог!.. О! (с диким стоном) во мне отныне нет к тебе ни веры, ничего нет в душе моей!.. но не наказывай меня за мятежное роптанье, ты... ты... ты сам нестерпимою пыткой вымучил эти хулы... зачем ты мне дал огненное сердце, которое любит и ненавидит до крайности... ты виновен!.. Пусть гром упадет на меня, я не думаю, чтоб последний вопль давно погибшего червя мог тебя порадовать... (В отчаянье убегает.)

Молчание.

Л ю б о в ь (оглядывается; жалобно). Он ушел! О, я несчастная девушка!.. (Упадает в слабости на скамью дерновую.)

Занавес опускается.

КОНЕЦ 4-го ДЕЙСТВИЯ


ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

ЯВЛЕНИЕ 1

Комната Николая Михалыча, сундуки и чемоданы готовы к отъезду.

В а с и л и й   М и х а л ы ч (входя, слуге, который идет за ним). Что? что? не может быть. Неужели это правда?

С л у г а. Точно так-с.

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Так, так, мне самому это все казалось... экой шельма... поди позови брата сюда моего... экое несчастное дело!

Уходит слуга.

Ну как объявить ему теперь — просто, да просто — надобно за один раз кончать эти сплетни. (Садится.) Надобно порядком распечь племянника моего, — экую он заварил кашу, — однако я пощажу его немного. Молодость! все молодость! хотя это такой порок, от которого всякий день мы исправляемся, — может быть, он и не совсем так говорил, или что-нибудь да не так тут есть... впрочем, я не думал бы никак, чтоб Юрий дошел до такой низости, если б... (В задумчивости опускает голову.) Ба! — что это за записка: Ma chere... это любопытно. (Подымает записку — вдруг вскакивает в изумлении и долго молчит, смотря на записку, потом с досадой говорит.) Как... к Любови — к моей дочери любовное письмо — свидание... Юрий... нет, этого я не стерплю!

Молчание.

Видно, это давно написано, потому что на полу валяется, как все старое.

Молчание.

Ну, говори, что я несправедливо делал, любя дочерей моих неодинаково... Я наперед как предчувствовал это... вот Лизушка такой штуки не сделает... с братом двоюродным любовное свидание — где это на свете видано...
О! я ему отомщу; будет теперь меня помнить. После этого чего нельзя от него ожидать, от обольстителя двоюродной сестры!.. (Ходит взад и вперед.) Однако припрячу записку до случая. (Кладет в карман.) Но вот и брат идет, кажется...

ЯВЛЕНИЕ 2

Николай Михайлович входит.

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Что это, брат, такое, что опять за важное дело. У меня, право, их теперь так много, что не знаю, куда с ними деваться.

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Да дело немаловажное, касающееся до тебя и до твоего сына.

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Марфа Ивановна что-нибудь еще хочет сочинить, не правда ли?

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Нет, до нее тут ничего не касается.

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Эх, братец! так что же тут может быть важного. Ты меня только оторвал от занятья... об этом после можно поговорить.

В а с и л и й   М и х а л ы ч. То-то нельзя...

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Что же это?..

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Твой сын...

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Мой сын — лучший из сынов. Благороден, справедлив, хотя мечтателен, и меня любит, несмотря на все происки старух...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Хм! хм! хм!

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Что ты так смотришь? Неужели кто-нибудь может сказать нет?

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Нет! — не го, чтобы не любил совсем; а это еще подлежит сомнению.

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Как сомнению? что это! Неужели ты так об нем думаешь? — братец!

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Да, думаю... и, может быть, ты сам скоро начнешь думать.

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. По крайней мере, он до сих пор не подал мне повода почитать его бесчестным человеком.

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Вот видишь: есть люди, которые умеют так скрыть цель свою и свои поступки, что...

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Братец! Юрий не из таких людей...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Человек неблагодарный не может быть хорошим человеком.

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. В нем этого нет...

В а с и л и й   М и х а л ы ч. А как есть? Разве Марфа Ивановна не воспитала его, разве не старалась об его детстве, разве не ему же хотела отдать все свое имение, а он — оставит — ну, да это для отца, — да как поступает с ней; со стороны жалко смотреть, — груб с нею, как с последней кухаркою...

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Что же из этого всего ты хочешь вывесть!.. Ради Бога, объяснись!

В а с и л и й   М и х а л ы ч. А то хочу вывесть, что он, обманув ее, может обмануть и тебя. Видишь: тебе кажется, что он с ней так дурно поступает, ее оставляет, про нее дурно говорит... а кто знает, может быть, и ей он на тебя Бог знает как клевещет.

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Стыдись! — это все одни несправедливые подозрения! — помилуй! что ты делаешь?

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Я хочу тебе открыть глаза из одной дружбы к тебе, и у меня, поверь, не одни подозрения — без доказательств не смел бы я говорить.

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Да тут нет доброго смысла братец!..

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Отчего же?

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Ну ты, верно, согласишься, что Юрий умен!

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Глупый человек не может быть так лукав!..

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Итак, согласен! Какая же тут цель? Он должен бы был понять, что эти сплетни, как ты говоришь, ни к чему не послужат!

В а с и л и й   М и х а л ы ч. То-то и дело: он умен, потому-то я еще и не совсем дошел до цели. А в том, что я теперь тебе расскажу, — я уверен.
Слушай же: вчерась, в ее комнате, он говорит своей бабке: довольны ли вы теперь моей привязанностью! — вам тяжко присутствие моего отца! — я ему про вас наговорил, он с вами побранился — и теперь вы имеете полное право ему указать порог...

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Ужасное бесстыдство.

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Да — но это не все...

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Что еще может быть ниже этого!.. Но нет, не верю... не верю... кто слышал это? (Берет его сильным движением за руки.) Отвечай, кто слышал?.. кто?

В а с и л и й   М и х а л ы ч (в сторону). Беда! надобно солгать. (Ему.) Я — я слышал... право, я...

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Непостижимый случай. Сын... не могу подумать этого — изверг!..

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Успокойтесь!.. успокойтесь...

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Мне успокоиться? Ха-ха!.. (Звонит, человек входит.) Сына моего пошли. Сию минуту отыщи его, хотя б он был у самого черта... слышишь? (Ходит взад и вперед по комнате.)

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Но я тебя прошу, братец, аоменажируй, поменажируй его... пожалуйста — ведь я так только тебе сказал, а не для того, чтобы сделать из этого целую историю... пощади его, ведь он еще молод, видишь ли... братец...

Н и к о л а й   М и х а л ы ч (в бешенстве). Никогда, никогда — мне его пощадить — нет — я ему дам нагонку — кто б подумал — такое злодейство... хотя бы капля совести — ничего! До тех пор меня обмануть... О! он дорого мне это заплотит... (Ходит взад и вперед.)

В а с и л и й   М и х а л ы ч (в сторону). Вот, кажется, и Юрий идет сюда — сяду на это кресло и, как ни в чем не бывало, стану слушать. Да я б желал, чтоб ему хорошенько досталось — ведь видно, что родства не знает. Любовное свидание с моей дочерью! Боже, Боже мой! экая нынче молодежь! Ну ж, я ему отплатил! в таких случаях солгать простительно. (Садится возле стола.)

ЯВЛЕНИЕ 3

Прежние — и Юрий (входит тихо).

Ю р и й. Вы меня спрашивали, любезный батюшка?

Н и к о л а й   М и х а л ы ч (в сторону). Любезный! я ему задам такой любезности, что он будет помнить.

Ю р и й (ближе). Батюшка! что вам угодно?..

Н и к о л а й   М и х а л ы ч (оборачиваясь. Сердито и строго.). Кажется, вам бы можно со мной поучтивее обращаться...

Юрий в удивлении отступает назад.

В а с и л и й   М и х а л ы ч (в сторону). Идет хорошо покуда.

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Кто тебе велел сюда прийти?

Юрий все еще смотрит на него.

Повторяю, зачем ты сюда пришел?

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Да ведь ты, братец, за ним, кажется, посылал!..

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Знаю сам. Да я хочу, чтобы он отвечал... (С презреньем.) Видишь, как смотрит, точно бык. (Юрию.) Что ты молчишь, негодяй?..

Ю р и й. Что такое?.. но вы, верно, шутите, батюшка, перестаньте, прошу вас; нынче такие шутки мне слишком тяжело легли на сердце... кончите...

Н и к о л а й   М и х а л ы ч (сердито). Смотри пожалуйста — я с ним шучу!.. нет, серьезно говорю, сударь, что ты негодяй, скверный человек.

Ю р и й (горячо). Батюшка, я не заслужил этого!

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Ты заслужил больше... ты стоишь, чтоб я тебя прибил... и еще больше.

Ю р и й (гордо и с увеличивающимся жаром). Вспомните, что я уже не ребенок... не доведите меня до крайности, моя голова довольно нынче разгорячена... Я невинен: ручаюсь честью!.. но за себя не всегда могу отвечать!.. не...

Н и к о л а й   М и х а л ы ч (прерывает). Отец всегда имеет право над сыном... а ты хочешь идти против меня, неблагодарный?..

Ю р и й. Так, я не благодарен, только не к вам. Я обязан вам одною жизнью... возьмите ее назад, если можете... О! это горький дар...

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Что ты хочешь сказать этим?..

Ю р и й. Для вас я покидаю несчастную старуху, хотя мог бы быть опорой последних дней ее... Она мне дала воспитание, ухаживала за моим детством, ей обязан я пропитаньем, богатством, всем, что я имею, кроме жизни... и в несколько дней я ее приблизил к могиле... К ней я неблагодарен... я не должен был смотреть на ваши распри: обязанность человечества должна была занять мое сердце... но для вас я сделал великое преступление... и вы меня обвиняете, вы, мой отец... нет, это свыше границ возможного!..

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Ты можешь так бесстыдно лгать, лицемер... ты, который своими низкими сплетнями увеличил нашу ссору, который, надев маску привязанности, являлся к каждому и вооружал одного против другого, через которого я как последний нищий выгоняем из этого дома... несчастный; если б я это знал, я б тебя удушил при твоем рожденье, чтоб никогда глаза мои не видали такого чудовища!..

Ю р и й (бросается к ногам его). Ради всего страшного, не продолжайте, отец мой!.. я почти понимаю, что вы хотите сказать... клевета... клевета... все клевета... не верьте никому... кроме мне... я вас люблю, я это доказал...

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Змея...

Ю р и й. Рассмотрите, узнайте... но берегитесь меня доводить до отчаяния: я невинен!..

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Я все знаю... теперь поздно твое коварство. Тебе не удалось нынче. Сквозь этот огорченный вид невинности, сквозь эти бледные черты я вижу адскую душу... отрекаюсь от нее: ты больше мне не сын... прочь, прочь отсюда с твоим наследством. Ты мне золотом не заклеишь язык... я все тебя отвергну, хотя б с тобой были миллионы... такое коварство... почти отцеубийство, если не хуже, потому что я тебя любил... и в таких молодых летах... прочь, прочь... я не могу слышать тебя близко!.. Мое состояние самое опасное, может быть, и скоро совсем разорюсь... буду просить милостыну... но верь мне, даже не подойду к твоему окошку... я не захочу встретить на нем печать моего проклятья... сердце мое тогда бы облилось сожаленьем... я этого не хочу — прочь!..

Юрий вздрагивает при слове проклятье и, быв прежде в ужасном движении, вдруг становится как окаменелый. Молчание.

В а с и л и й   М и х а л ы ч (подходит к брату). Не довольно ли? Посмотри, как он бледен... как мертвец.

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Так его и надо... нужды нет!.. он еще может раскаяться...

Ю р и й (вдруг с диким смехом). Ха! ха! ха!.. отец проклял сына... как это легко... Посмотрите, посмотрите, посмотрите на это самодовольное лицо... посмотрите на эти спокойные черты: этот отец проклял сына!.. (Уходит в сильном, но молчаливом отчаянии.)

ЯВЛЕН ИE 4

Прежние без Юрия.

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Он ушел?..

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Кажется, братец, кажется.

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Я так утомился, мне надобно отдохнуть... о, не дай Бог иметь такие дни в жизни никакому отцу.

В а с и л и й   М и х а л ы ч. Ты прав, братец... не дай Бог...

Николай Михалыч уходит.

ЯВЛЕНИЕ 5

В а с и л и й   М и х а л ы ч (один). Уж досталось тебе, негодяй... если б я еще последнее сказал да представил это письмо, так не то бы еще было — да так уж пожалела моя душа...
Теперь пойду, — однако ж дочку свою не стану еще бранить... будет время... И без нас здесь шуму и горя довольно... ох! ох! ох!.. (Уходит за братом своим.)

ЯВЛЕНИЕ 6

Д а р ь я (которая подслушивала за противоположной дверью, выходит на цыпочках). Все кончено — слава Богу, мне удалась эта, как многие другие, однако лучше этой еще ни одной не могу запомнить. Так прекрасно через людей передала я свою выдумку Василию Михалычу, а тот сдуру и поверил... Ну ж мне будет благодарность от госпожи моей... денег-то, денег-то... а уж этот Волин, зажгла я его хоромы, и морем не потушит... теперь все наше... хоть заране молебен святым угодникам служи... Однако ж потороплюсь объявить свою новость барыне... Добро вам, незваные гости!

ЯВЛЕНИЕ 7

Дарья хочет уйти, но встречается в дверях с Марфой Ивановной.

М а р ф а   И в а н о в н а (входит с палкой). Дашка! Дашка! что тут случилось! скажи скорей! я слышала шум... вижу радость на твоем лице... что такое? Дашка! подай стул...

Д а р ь я (подвинув стул). Что случилось, сударыня?..

М а р ф а   И в а н о в н а. Ну, да! говори же.

Д а р ь я. Что случилось?!

М а р ф а   И в а н о в н а. Какое дурацкое эхо!.. отвечай же скорей.

Д а р ь я. Случилась маленькая комедь между батюшкой и сынком... не извольте бояться — это ничего: Юрья Николаича батюшка побранил, да в шутку и проклял, а тот огорчился. Вот вам все, сударыня.

М а р ф а   И в а н о в н а. Проклял... ты этому виною, негодяйка... ты (поднимает руку на нее) своими сплетнями это сделала...

Д а р ь я. Да ведь вы сами, матушка, приказывали. (Кланяясь.) Чем же я могла вас прогневить...

М а р ф а   И в а н о в н а. В ссылку сошлю, засеку... я тебе сказала, чтоб поссорить их... но разве не ты мне это присоветовала... теперь что с ним будет, с Юрьюшкой... погубит он свою душу... прочь, адский дух, прочь... с глаз моих долой... в Сибирь... в ад... ах, я несчастная... окаянная... что это мы наделали...

Д а р ь я (повалившись ей в ноги). Помилуйте... мать родная... золотая... серебряная... государыня... спасите меня...

М а р ф а   И в а н о в н а. Как могло это до того дойти... кто б подумал... о, эта змея проклятая... о! если б я знала, я бы скорей помирилась тысячу раз с Волиным... лишь бы не дошло до этого... на старости лет такой грех на мне... Он погиб теперь... и я погибла... и все... все... Уф! как темно... как холодно... будто... будто железная рука выдавила последнюю каплю крови из моего сердца... там светло... вот чаша... в ней вода... в воде... яд.

Молчание.

(Тихо.) Отойди... отойди... упрекающее дитя... отойди, чего ты от меня хочешь? гы говоришь, что ты душа моего внука!.. Нет... откуда тебе взяться?.. Ох! ох!.. не трогай руки моей!.. я тебя не знаю... не знаю... никогда тебя я не видала. (Уходит с признаками сумасшествия.)

Д а р ь я (встав). Она сошла с ума — теперь опять все наше, опять дело выиграно. (Уходит с веселым лицом.)

ЯВЛЕНИЕ 8

Комната Юрия: темно. Он стою возле стола, опершись на него рукою; возле него стакан воды. Иван, слуга его, стоит недалеко.

И в а н. Здоровы ли вы, барин...

Ю р и й. На что тебе?

И в а н. Вы так бледны...

Ю р и й. Я бледен?.. Может быть, скоро буду еще бледнее.

И в а н. Ваш батюшка только погорячился, он скоро вас простит...

Ю р и й. Поди, добрый человек, это до тебя не касается.

И в а н. Мне не велено от вас отходить...

Ю р и й. Ты лжешь!.. Здесь нет никого, кто б занимался мною... Я здоров: поди же прочь.

И в а н. Напрасно, сударь, хотите меня в том уверить, ваш расстроенный вид, бродящие глаза, дрожащий голос показывают совсем противное...

Ю р и й (вынимает из шкатулки, на столе стоящей, кошелек. В сторону.). Я слыхал, что в людях это (показывая на кошелек) многое может произвести. (Ивану.) Возьми это — и ступай отсюда, здесь тридцать червонцев...

И в а н. За тридцать сребреников продал Июда Иисуса Христа... а это еще золото... нет, барин, я не такой человек... хотя раб, а не решусь взять от вас денег за такую услугу.

Ю р и й (бросает в окно). Так пусть кто-нибудь подымет.

И в а н. Что это с вами, сударь, делается. Утешьтесь... не все горе; не все печаль на свете. Успокойся, батюшко.

Ю р и й (тяжело). Однако ж.

И в а н. Бог пошлет вам счастье... хотя б за то только, что меня облагодетельствовали. Никогда я, видит Бог, от вас сердитого слова не слыхал.

Ю р и й. Точно?..

И в а н. Я всегда велю жене и детям за вас Бога молить.

Ю р и й. Так у тебя есть жена и дети?..

И в а н. Да еще какие... как с неба, прекрасная, добрая жена... и малютки, сердце радуется, глядя на них...

Ю р и й. Если я тебе сделал добро, исполни мою единственную просьбу...

И в а н. И телом и душой готов, батюшка, на вашу службу...

Ю р и й. У тебя есть дети... не проклинай их никогда. (Отходит в сторону.)

Иван смотрит на него с сожалением. Его кто-то из-за кулис вызывает в Марфе Ивановне Он уходит медленно. Юрий остается один.

ЯВЛЕНИЕ 9

Юрий один.

Ю р и й. А он, мой отец, меня проклял! и так ужасно... в ту минуту, когда я для него жертвовал всем: этой несчастной старухой, которая не снесла бы сего; моею благодарностью... в эту самую минуту... ха! ха! ха!.. О люди, люди... два, три слова, глупейшая клевета сделала то, что я стою здесь на краю гроба... Прекрасная вечность! прекрасные воспоминания!.. Но... это все должно было так кончиться... Где золото есть главный предмет, дело там не кончится лучше...
И в этот день он меня проклял! в тот самый день, когда я столько страдал, обманутый любовью, дружбой... Мое терпенье кончилось. кончилось... я терпел, сколько мог... но теперь это выше сил человеческих!.. Что мне жизнь теперь, когда в ней все отравлено... что смерть! переход из одной комнаты в другую, подобную ей. (Указывая на стакан.) Как подумать, что эта ничтожная вещь победит во мне силу творческой жизни? что белый порошок превратит в пыль мое тело, уничтожит создание Бога?.. Но если он точно всеведущ, зачем не препятствует ужасному преступлению, самоубийству; зачем не удержал удары людей от моего сердца?.. Зачем хотел он моего рожденья, зная про мою гибель?.. где его воля, когда по моему хотенью я могу умереть или жить?.. о! человек, несчастное, брошенное создание... он сотворен слабым; его доводит судьба до крайности... и сама его наказывает; животные бессловесные счастливей нас: они не различают ни добра, ни зла; они не имеют вечности, они могут... о! если б я мог уничтожить себя! но нет! да! нет! душа моя погибла. Я стою перед творцом моим. Сердце мое не трепещет... я молился... не было спасенья... я страдал... ничто не могло его тронуть!.. (Сыпет порошок в стакан.) О! я умру, об смерти моей, верно, больше будут радоваться, нежели о рожденье моем. Отец меня отвергнул, проклял мою душу — и должен этого дожидаться.

Молчание небольшое.

Природа подобна печи, откуда вылетают искры. Когда дерево сожжено, печь гаснет. Так природа сокрушится, когда мера различных мук человеческих исполнится. Все исчезнет. Печь производит искры; природа — людей, одних глупее, других умнее. Одни много делают шуму в мире, другие неизвестны; так искры не равны между собой. Но все они равно погаснут без следа, им последуют другие без больших последствий, как подобные км. Когда огонь истощится, то соберут весь пепел и выбросят вон... так с нами, бедными людьми; все равно, страдал ли я, веселился ли — все умру. Не останется у меня никакого воспоминания о прошедшем. Безумцы! безумцы мы!.. желаем жить... как будто два, три года что-нибудь значат в бездне, поглотившей века; как будто отечество или мир стоит наших забот, тщетных, как жизнь. Счастлив умерший в такое время, когда ему нечего забывать: он не знает этих свинцовых минут безвестности... счастлив, кто, чувствуя тягость бытия, имеет довольно силы, чтоб прервать его. Прощай, мой отец, мы никогда не увидимся... не от тебя я умру... ты только помог мне образумиться.. Ах! и она... эти прекрасные, обманчивые черты потеряют свою привлекательность, кто б поверил? Мне их жалко! О! скоро... скоро... вы все пройдете как тени... (Берет стакан и пьет, тут вздрагивает.) За здоровье ваше... Меня утешает мысль: все люди погибнут... глупо было бы желать быть исключену из этого числа. Но... зачем холод бежит по моим жилам, зачем я дрожу... еще не время... погоди... погоди, адское чудовище... еще четверть часа, смерть, — и я твой!.. (Садится в кресла — небольшое молчание.)

ЯВЛЕНИЕ 10

Любовь и Элиза входят в разговоре. Юрий, видя их, вскакивает и отходит в сторону. В комнате темно.

Э л и з а. Что тебе сказал Заруцкой, отчего его не было в саду?.. что это все значит?.. Твое беспокойствие не к добру, ma chere. Ты от меня бегаешь — и, верно, чего-нибудь ищешь.

Л ю б о в ь. Не видала ли ты, где Юрий?..

Э л и з а. На что тебе его?..

Л ю б о в ь. Ах, сестрица! ты всему виною. Они хотели стреляться... Заруцкой меня на коленях просил, чтоб я тебя привела для свиданья. Юрий видел и принял совсем иначе... О! я несчастная дейушка!.. он меня оставил, он думает, что я изменила ему... он не хочет даже выслушать меня. О! если б он знал... если б он видел мои слезы...

Ю р и й (о сторону). И я только теперь это слышу!.. безумец я!

Э л и з а. Чего же ты теперь хочешь, ma soeur?

Л ю б о в ь. Дядюшка его проклял... он в отчаянье... верно, понапрасну; Бог его за меня наказал. Я хочу его сыскать... хочу утешить Юрия... Ах! сестрица, сестрица: если б он видел мои слезы... но... он меня любит, в нем еще есть жалость... о, если б он знал, что происходит в моем сердце.

Юрий в это время подходит и отходит в нерешимости.

Я его утешу, пойду к его отцу. На коленях выпрошу прощенье... или умру... я боюсь... о! где б мне его найти... одна моя любовь может его утешить... он всеми так жестоко покинут!..

Ю р и й (в отчаянье). Злодей! самоубийца!..

Э л и з а. Что это?

Л ю б о в ь (бросается). Юрий, Юрий, он здесь!..

Юрий встает.

Как бледен... какой страдальческий взгляд!

Ю р и й. Ты меня любишь... а я всегда любил тебя...

Л ю б о в ь (рыдает у него на шее). Люблю ли я тебя?.. благодарю небо!.. наконец я счастлива... друг мой... друг мой... я тебе всегда была верна...

Ю р и й. Да! да! — это мое последнее утешение.

Л ю б о в ь (все еще на груди его). Тебя все покинули.

Ю р и й. Ты ошибаешься! я всех покидаю... ты этого не знала?

Любовь подымается и смотрит с удивлением.

Я еду в далекий, бесконечный путь...

Л ю б о в ь. Что это? — ты едешь...

Ю р и й. Мы никогда, никогда не увидимся.

Л ю б о в ь. Если не здесь, то на том свете...

Ю р и й. Друг мой! нет другого света... есть хаос... он поглощает племена... и мы в нем исчезнем... мы никогда не увидимся... разные дороги... все к ничтожеству... прощай, мы никогда не увидимся... нет рая — нет ада... люди брошенные бесприютные созданья.

Л ю б о в ь. О Всемогучий! что сделалось с ним... он не знает, что говорит...

Ю р и й (смотрит на нее пристально). Как ты прекрасна в эту минуту... вот последнее удовольствие мое... оно велико... я согласен... Нет, не потревожу... это нежное выражение глаз, эти полуоткрытые уста... не стану говорить ей... не хочу видеть ее в ужасе... ах!.. но нет, пусть она узнает. Что мне? я умру!.. пусть все откроется... если б был здесь мой отец... как насладился б он видом моих предсмертных судорог...

Л ю б о в ь. Что он говорит... Юрий! Юрий!.. я предчувствую ужасное...

Ю р и й (берет ее за руку). Знай, что может сделать обманутое сердце, что может проклятие вечное отца... узнай... и... да... разорвется твоя слабая грудь... трепещи... кровь остановилась в твоих жилах... а! подумай! отгадай! Ха! ха! ха! ха! — нет, смейся лучше, пой, веселись, пляши... я — ие бойся... я — только... принял — яд!..

Э л и з а. Ай, на помощь скорей!.. (Убегает.)

Любовь дрожит, бледнеет и упадает в обморок на кресло... он стоит над ней.

Ю р и й. Так! я это знал! — женщины! женщины! вы не сотворены для подобных ощущений!.. как она бледна... образ смерти... О, если б она не просыпалась, если б могла не видать моего трупа.. (Становится на колени.) Не приходи в себя... ты и теперь прекрасна... умри лучше... мы с тобой не были созданы для людей. Мое сердце слишком пылко, твое слишком нежно, слишком слабо. (Целует ее руку.) Рука тепла.

Л ю б о в ь (приходит в себя. Подымается на стуле и кидается к нему на шею.) Молись!

Ю р и й. Поздно! поздно!..

Л ю б о в ь. Никогда не поздно... молись! молись!

Ю р и й (вскакивает). Нет, не могу молиться.

Л ю б о в ь (встает). О ангелы, внушите ему! Юрий!

Ю р и й. Мне дурно!..

Л ю б о в ь. Дурно...

Ю р и й. Пора!.. Скажи моему отцу, что я желал бы простить ему... (Упадает на землю.)

Л ю б о в ь. Он падает... (Смотрит на небо.) Помоги! помоги (становится на колени возле Юрия), останови его душу... Бог! сделай первое чудо... он вернется к Тебе...

Ю р и й (умирающим голосом). Плачь... плачь... плачь... Бог мне... никогда не простит!.. (Умирает.)

Любовь, рыдая, падает на него. Молчание.

ЯВЛЕНИЕ 11

Николай Михалыч. Василий Михалыч, Элиза, Иван, Дарья.

Д а р ь я (с ужасом). Умер.

Н и к о л а й   М и х а л ы ч. Мой сын... от моего проклятья!.. не может быть! он еще жив...

Д а р ь я (указывая на труп холодно). Отчего же? — посмотрите сюда... вы хотели: он умер...

В а с и л и й   М и х а л ы ч (поднимая Любовь). Дочь моя!.. спирту!.. ах! и она едва дышит... Спасите, спасите хоть ее...

Любовь уносят. Василий Михалыч и Элиза уходят.

И в а н. Боже! прости душу моего господина!..

Все стоят в безмолвном поражении.
Занавес опускается.

КОНЕЦ


Впервые опубликовано: Юношеские драмы М.Ю. Лермонтова. Изд. П.А. Ефремова. 1880. С. 129-195.

Михаил Юрьевич Лермонтов (1814 — 1841) русский поэт, прозаик, драматург, художник.


На главную

Произведения М.Ю. Лермонтова

Монастыри и храмы Северо-запада