Н.С. Лесков
Календарь для духовенства на 1883 г.

На главную

Произведения Н.С. Лескова


Спб. 384 стр

В последних числах марта вышел запоздавший в нынешнем году "Календарь для духовенства, издаваемый редакцией "Церковно-общественного вестника", А.И. Поповицкого. Пока у нас был "один академический календарь", с книгами этого рода было крайне спокойно: выбирать было не из чего и сравнивать было не с чем. Теперь уже далеко не то: календари множатся и издатели заботятся делать их разнообразнее, применяясь к потребностям своей публики. У "Календаря для духовенства", по преимуществу, есть своя публика, т.е. лица духовные, и издатель, надо ему отдать честь, понимает и интересы своей публики, и, по мере возможности, заботливо на них отвечает. В девять лет, как начал выходить этот календарь, издатель все более и более приспособливал его к потребностям духовенства, и в нынешнем, десятом, году издания снабдил книжку, действительно, чрезвычайно любопытными сведениями. Во-первых, находим здесь замечательно полную "роспись святых", которая хотя и помещается в других календарях, но всегда в однообразном и сильном сокращении. Полная роспись очень важна для приходских священников, которые сами часто не знают всех имен, какие можно давать крещаемым, а от того у нас, как давно замечено, встречается постоянная повторяемость сравнительно небольшого числа имен. Немногим, думается, даже известно, что выбор имен, которые по Феокриту: "всякий себе в сладостный дар получает", — у русских мог бы быть гораздо разнообразнее, чем водится по обиходу. "Полная роспись" "Календаря для духовенства" еще не совсем полна, если ее сравнивать с "Именословом" покойного Морошкина, "Агиографиею" г. Барсукова, "Календарем" митропол. Евгения Болховитинова, "Месяцесловом" г. Косолапова и архимандрита Сергия, но однако все-таки встречаем здесь приятные и мало употребительные мужские и женские имена, которых в других календарях нет, напр.: Августа, Алим, Артемия, Исидора, Марионелла, Марциал, Меркурий, Олег, Фортунат, Харита и др. Весьма жаль, что "роспись" не пополнена именами славянского корня, так что, напр., под буквою Б значится один Борис, когда можно было еще вписать Богдан и Боголеп. Нет имени Ростислав, Ярослав и др., которые могут быть даваемы и даются, не иначе как случайно, священниками, шире знающими это дело, или по настоянию родителей, которые сами могут представить убедительные доказательства, что церковная практика не имеет поводов чуждаться таких имен, по звукам своим очень приятным для русского слуха. Желательно, чтобы "Календарь для духовенства" в будущем году и еще пополнил свою "роспись". Потом любопытны сведения о чудотворных и явленных иконах Богородицы. "Календарь" показывает их сто шестьдесят три, и в числе их есть такие, которые далеко не всем известны, напр., Благоуханный Цвет, Неувядаемый Цвет, Прежде рождества Дева, Мати Дево, Балыканская, Благодатное Небо, Блаженное Чрево, Венская, Гербовицкая, Елецкая, Елецко-Черниговская, Испанская, Калужская, Молдавская, Огневидная, Орловская, Призри на смирение, Слово плоть бысть, Что Тя наречем и др. (Кажется, Орловская — это то же самое, что Балыканская, или Балыкинская.) Мощей в России показано триста четыре, но это, кажется, не все, потому что мы не встречаем здесь, например, двенадцати братьев, почивающих в киевских пещерах, а равно не вспомянуты частицы и мироточивые главы, принадлежащие чествуемым неизвестным святым. Весьма полезен тоже для справок список "митрополитов и патриархов от введения христианства в России до XIX века", так как список Юрия Толстого (1872 г.) дает эти сведения только "со времени учреждения Св. Синода". Тут малосведущий, но борзый на укоризны кн. Мещерский может найти для себя вразумление: зачем митрополита Филарета принято именовать по его фамилии — Дроздовым. Из списка он может увидеть, что даже "святого" Филиппа есть надобность называть Колычевым, в отличие от Филиппа 1-го (1465-1473). По той же причине Филарета (1619) называли Романовым, Иоакима — Савеловым, Платона первого — Малиновским, а второго — Левшиным. Филаретов же в сане митрополитов у нас даже одновременно было два: Амфитеатров и Дроздов, так же как теперь есть несколько князей Мещерских, и, может быть, иные из них не желали бы быть смешиваемы с князем Владимиром, издающим "Гражданин". Но особенного внимания в "Календаре для духовенства" заслуживав! впервые введенный отдел "Епархиального законодательства". По признанию самой редакции, отдел этот не полон, и "часть" любопытных распоряжений отложена "до будущего года"; но и то, что напечатано, лучше многих отчетов знакомит с епархиального жизнедеятельностью. Есть распоряжения очень характерные, которые вызывают на размышления и которые интересно бы разъяснить. Напр., в Чернигове (148) учреждены "внебогослужебные чтения для религиозно-нравственного просвещения", но при этом постановлено, что "когда со стороны кого-либо из слушателей заявлено будет недоразумение, заслуживающее внимания, то ответ на таковое может быть дан по окончании чтения кратко. Входить же в какие-либо прения безусловно запрещается". То же самое сказано и для города Нежина. Думается, что это как будто не совсем удобно и может быть истолковано опасением за состоятельность ведущих беседы. Епископ Евсевий в Могилеве составил "предположения", чтобы духовные совершали богослужение "не борзясь", "отнюдь не голосили и не выкрикивали с целью показать свой голос"; служили бы по дальним от храма деревням вечерни и утрени и "за те богослужения, как и за таинства, отнюдь не брали и не требовали бы вознаграждения". Епископ успокоивал духовенство, что "народ за дело любви ответит любовью и, в случае нужды, не забудет духовных услуг" (152,153). Это слово, которое, конечно, чрезвычайно отрадно слышать из уст епископа, но духовенство русское по местам так бедно, что Бог весть, в силах ли оно приносить безмездные службы в ожидании, пока ему народ "ответит любовью". Для этого нужны герои добра и ангелы терпения, а не обыкновенные смертные люди, обремененные семьями и нуждами. Очень жаль, что в "Календаре" нет сведений, какие это предложение имело результаты. Любопытны тоже "наставления миссионеру с замечаниями митрополита Филарета" (Дроздова, а не Амфитеатрова). Здесь говорится "о классе простого народа, часто не знающего даже начальных христианских истин", и о раскольниках, — как их увещевать "благовременно и безвременно". Благовременно — при встречах (158). Причтам вменяется наблюдать, "не являются ли из-за границы раскольнические епископы и лжепопы", и "обращаться к местному начальству о помощи для воздействия на раскольничьих старшин и для расположения их в пользу воссоединения с церковью" (159). Много есть и еще любопытного, чего вкратце и не перескажешь; но всего интереснее, кажется, разнообразие духа, где каким водились и водятся духовные. Известно, напр., что рижским духовенством, до учреждения здесь особой епархии, управлял весьма известный своими историческими и статистическим трудами Филарет Гумилевский, автор многих сочинений и, между прочим, описаний епархий Харьковской и Черниговской. Его, конечно, давно уж нет здесь, да вообще нет и в живых, но дух этого живого и деятельного чтителя науки уцелел и живет, пробившись через целый ворох мер, не отвечавших научной ревности и трудолюбию Гумилевского. — У него как будто было какое-то сходство с Прокоповичем, — даже и сарказм, и умная тонкая ирония; но, по правде сказать, никем до сих пор в настоящую цену не оценен, кроме как автор "Житий святых", которые он поочистил от многого, что написали "Житейные мастера: многогрешный Пахомий и бестолковый Василий" (Обзор русск. духовн. лит. Филарета, стр. 146). В бытность свою викарием рижским (1841-1848 г.) Филарет Гумилевский обнаружил большую политическую дальнозоркость и наметил ход деятельности православных духовных из местных уроженцев (эстов и латышей), в которых близкое общение с их немецкими соседями воспитало уважение и склонность к научным занятиям. С тех пор побывали здесь многие иерархи от Платона Городецкого (нынешнего митрополита) до Филарета Филаретова (бывшего киевского ректора), и взгляды этих правителей были очень различны: "латышская подражательность" не раз должна была умолкать и смиряться перед "наездом осударей псковичей".

Далее в "Календаре для духовенства" мы читаем, что в Рижской епархии возникает "программа для церковно-общественной летописи" (составленная священником Тизиным). Летопись каждой церкви Рижской епархии должна отвечать двум требованиям: 1) дать материал для истории церкви и государства, т.е. фактически показать: в какой мере и в каком виде воплощаются и выражаются в данной местности идея и жизнь Православной Церкви и Русского государства, и 2) дать каждому вновь поступающему на приход священнику возможность осмысленно ориентироваться в своем приходе, чтобы сообразовать свою будущую деятельность. И все это составитель программы, о. Тизин, рекомендует рижскому духовенству исполнить, "имея в виду ответственность не столько перед начальством, сколько перед историею и потомством".

Вот поистине прекрасная и преполезная задача, которая может принести несомненную услугу, и "истории, и потомству", да, признаться, совершенно нов для нас и самый дух, которым духовное лицо, написавшее эту программу, признало за лучшее возгревать ревность своих собратий к тихой домашней работе, "ответственной перед историей..." Это язык прекрасный, каким наши сельские пастыри еще не говорили.

Замедление в выходе интересного "Календаря для духовенства", по объяснению редакции, "произошло оттого, что она поджидала утверждения законодательным порядком нового порядка духовных консисторий, но такового еще не последовало и по сие время".

На 123 странице "Календаря" наименованы "правители иностранных православных земель": князь болгарский, короли греческий и сербский и князь черногорский; но почему-то не упомянут правитель Румынии, которая тоже закона православного.


Впервые опубликовано: Новости и Биржевая газета. 1-е изд. 1883. 11 апр. № 11. С. 2.

Лесков Николай Семёнович (псевд. Лесков-Стебницкий; М. Стебницкий) (1831-1895) русский писатель, публицист.



На главную

Произведения Н.С. Лескова

Монастыри и храмы Северо-запада