| ||
|
По поводу странного и несколько даже смешного спора о могиле поэта Тараса Шевченки мне 30 августа довелось прочесть в одной газете, будто осыпавшуюся могилу поэта забыла не одна редакция этой газеты, "но и все его почитатели и даже друзья, как это свидетельствует полная заброшенность и жалкое состояние могилы". Это несправедливо и требует поправки. Могила Шевченки действительно осыпается, и на ней обветшал ее высокий крест, но она совсем не позабыта "всеми почитателями". Напротив, "народная тропа" к могиле поэта самым явным образом не зарастает, а проторена как нельзя более торно. В этом отношении, кажется, нельзя даже указать никакой другой могилы писателя, к которому бы родное племя покойника хранило бы более памяти и влечения. Я бываю в Каневе почти каждый год, потому что там, в этом городе и в его уезде, у меня есть близкие родные, у которых мне приятно отдохнуть летом. В этом же Каневском уезде находится прелестный пустынный женский "монастырек", по прозванию "Ржищевский", казначеею которого состоит моя родная сестра инокиня Геннадия. Туда приходит много каневских крестьян, с которыми мне случалось разговаривать. Поэтому я коротко знаю, как относится малороссийский народ к "Тарасовой могиле", я сам ее посещал не далее как прошлым летом. Могила Шевченки представляет не обыкновенную насыпь в величину могилы; это целый холм, или курган, насыпанный на самой возвышенной площадке очень высокой горы на правом (киевском) берегу Днепра, Гора эта, или, лучше сказать, по местному "круча", которою возвышается в этом месте берег, к стороне Днепра оканчивается обрывом, по которому невозможно ни взойти, ни спуститься, а слева, по крутым же скатам поросшего кустарником оврага, проторено несколько извилистых "стежек", или тропинок, по которым надо всходить к могиле. Этих "стежек" здесь очень много, потому что гора высока и пробирающиеся на нее люди, смотря по своим силам и подверженности головокружениям, избирают дорожку один поближе и покруче, а другой — подалее, но поудобнее. Оттого стежек много и они так прихотливо перекрещиваются и теряются в довольно рослом кустарнике, что взойти на гору невозможно без проводника. Проводниками обыкновенно служат дети "гончаров", или горшечников, которые живут в хатках "под Тарасовой кручей", и тут же из местной синей глины лепят на кружале простые молочные кувшины и варистые горшки. Провожают обыкновенно маленькие босоногие "дивчинки", потому что мальчики, или "хлопци", в летнее время все на работах. В последний раз нас провожала девочка лет шести и при каждом разветвлении стежек "пыталась": "чи мы очень, чи не очень боимся?" Судя по ответу, она брала вправо или влево и, доведя таким образом до "самой могилы", взбежала на нее и села, крикнув: "от се тут наш Тарас", Так же "дивчата" и сводят вниз и получают за это "шага", то есть "грош", или сколько кто даст. Но каневцы и другие местные люди ходят на могилу и без провожатых, и эта могила есть самое любимое место для вечерних прогулок местного простого народа. Могила посещается постоянно, и то, что она очень осыпалась, происходит именно от того, что она не позабыта. Могила осыпалась именно потому, что ее дерновой и булыжной облицовке не дают покоя, не дали ей укрепиться и срастись, как, например, окреп знаменитый "копец крулевы Боны" близ Кракова. Такой покой нужен вообще всякому земляному возведению, но он достается только тому, к которому нет большого притока живых людей. Могилу Шевченки, по несколько вульгарному, но весьма точному местному выражению, "разлазяли", то есть отоптали ногами ее углы и бока, по которым стараются взойти на ее вершину, чтобы точно "посумовати з батьком Тарасом про свою недолю". Это, конечно, не значит, что "про эту могилу позабыли все почитатели и друзья поэта". Такое разрушение, какое представляет могила Шевченки, в своем роде утешительнее неприкосновенной сохранности многих и многих чисто содержимых монументов. Место могилы Тараса прекрасное и вполне поэтическое, вид на Днепр отсюда — широкий, вольный и вдохновительный, и простые души, которые так понимал и горячо любил Шевченко, влекутся сюда неодолимою потребностию "посумовати з батьком". Поднявшись сюда прошлым летом с братом моим Михаилом Лесковым и с нашим родственником Н.П. Крохиным, мы встретили здесь редкостной красоты молодую малороссийскую девушку с грудным ребенком. Она имела вид очень убитый, и мы с нею заговорили, сказав прежде себе: "Вот и Катря!" Оказалось, что встреченная нами красавица и в самом деле называется Катерина и что у нее такое же самое горе, какое было у воспетой Шевченком Катри. То есть горе это был ребенок, спавший на ее руках, "покинута дитына". Разница в положениях заключалась только в тем, что эта живая Катря "не з москалем по-кохалася", а "служила в наймычках у вдового попа"... Мы ей дали, что могли, и оставили ее плакать на Тарасовой могиле. Оправить могилу Шевченки, конечно, необходимо и раз что это дойдет до "старого Каченовского пана", как называют в Малороссии В.В. Тарковского, или до других просвещенных и именитых почитателей Шевченки, — это, вероятно, скоро же будет и сделано. Но надо сделать это с толком. В Каневе я слыхал мысль о том, чтобы "огородить могилу"... Это, разумеется, убережет курган от осыпки под ногами, но, мне кажется, это совсем не нужно, ибо будет очень жалко, если у простого народа отнимется возможность приходить и "сидеть сумуючи" на самой могиле. Думается, не сообразнее ли было бы могилу не огораживать, а по одному из ее боков устроить простую бревенчатую лесенку, или, по местному выражению, "сходны". Тогда люди могли бы свободно и удобно всходить "по сходцам" на могилу своего поэта, а могила бы не осыпалась. Иначе же, если этого не будет сделано, или если могилу огородят, то народ станет лазить к ней через ограду, и все равно новой облицовке, которой требует осыпавшаяся, снова не дадут улежаться и срастись с насыпью, а обвалят и осыпят ее, как осыпали старую. Но лучше уже пусть она осыпается, чем если ее огородят и станут затруднять живой народный прибой к ней. Это Тараса обидит. Впервые опубликовано: Новое время. 1882. № 2338. 1 сентября.
Лесков Николай Семёнович (псевд. Лесков-Стебницкий; М. Стебницкий) (1831-1895) русский писатель, публицист. | ||
|