В.В. Маяковский
Разговор с фининспектором о поэзии

На главную

Произведения В.В. Маяковского




      Гражданин фининспектор!
                                                  Простите за беспокойство.
      Спасибо...
                      не тревожьтесь...
                                                      я постою...
      У меня к вам
                            дело
                                      деликатного свойства:
      о месте
                  поэта
                            в рабочем строю.
      В ряду
                  имеющих
                                  лабазы и угодья
      и я обложен
                          и должен караться.
      Вы требуете
                          с меня
                                      пятьсот в полугодие
      и двадцать пять
                                за неподачу деклараций.
      Труд мой
                      любому
                                    труду
                                              родствен.
      Взгляните —
                          сколько я потерял,
      какие
                издержки
                                  в моем производстве
      и сколько тратится
                                      на материал.
      Вам,
              конечно, известно явление «рифмы».
      Скажем,
                  строчка
                                  окончилась словом
                                                                  «отца»,
      и тогда
                    через строчку,
                                          слога повторив, мы
                  ставим
                                какое-нибудь:
                                                        ламцадрица-ца.
      Говоря по-вашему,
                                      рифма.—
                                                      вексель.
      Учесть через строчку! —
                                                вот распоряжение.
      И ищешь
                      мелочишку суффиксов и флексий
      в пустующей кассе
                                      склонений
                                                        и спряжений.
      Начнешь это
                            слово
                                      в строчку всовывать,
      а оно не лезет —
                                  нажал и сломал.
      Гражданин фининспектор,
                                                  честное слово,
      поэту
              в копеечку влетают слова.
      Говоря по-нашему,
                                      рифма —
                                                      бочка.
      Бочка с динамитом.
                                        Строчка —
                                                              фитиль.
      Строка додымит,
                                  взрывается строчка,—
      и город
                  на воздух
                                  строфой летит.
      Где найдешь,
                              на какой тариф,
      рифмы,
                  чтоб враз убивали, нацелясь?
      Может,
                  пяток
                              небывалых рифм
      только и остался
                                  что в Венецуэле.
      И тянет
                    меня
                              в холода и в зной.
      Бросаюсь,
                        опутан в авансы и в займы я.
      Гражданин,
                          учтите билет проездной!
      — Поэзия
                      — вся!—
                                      езда в незнаемое.
      Поэзия —
                      та же добыча радия.
      В грамм добыча,
                                  в год труды.
      Изводишь
                        единого слова ради
      тысячи тонн
                          словесной руды.
      Но как
                  испепеляюще
                                          слов этих жжение
      рядом
                  с тлением
                                      слова-сырца.
      Эти слова
                      приводят в движение
      тысячи лет
                          миллионов сердца.
      Конечно,
                      различны поэтов сорта.
      У скольких поэтов
                                      легкость руки!
      Тянет,
                как фокусник,
                                          строчку изо рта
      и у себя
                      и у других.
      Что говорить
                          о лирических кастратах?!
      Строчку
                      чужую
                                  вставит — и рад.
      Это
              обычное
                              воровство и растрата
      среди охвативших страну растрат.
      Эти
              сегодня
                              стихи и оды,
      в аплодисментах
                                  ревомые ревмя,
      войдут
                  в историю
                                      как накладные расходы
      на сделанное
                          нами —
                                          двумя или тремя.
      Пуд,
              как говорится,
                                      соли столовой
      съешь
                  и сотней папирос клуби,
      чтобы
                добыть
                              драгоценное слово
      из артезианских
                                  людских глубин.
      И сразу
                  ниже
                          налога рост.
      Скиньте
                  с обложенья
                                          нуля колесо!
      Рубль девяносто
                                  сотня папирос,
      рубль шестьдесят
                                      столовая соль.
      В вашей анкете
                                вопросов масса:
      — Были выезды?
                                  Или выездов нет? —
      А что,
              если я
                          десяток пегасов
      загнал
                за последние
                                        15 лет?!
      У вас —
                      в мое положение войдите —
      про слуг
                      и имущество
                                          с этого угла.
      А что,
                если я
                              народа водитель
      и одновременно —
                                      народный слуга?
      Класс
              гласит
                        из слова из нашего,
      а мы,
                  пролетарии,
                                      двигатели пера.
      Машину
                      души
                              с годами изнашиваешь.
      Говорят:
                  — в архив,
                                      исписался,
                                                        пора!—
      Все меньше любится,
                                          все меньше дерзается,
      и лоб мой
                      время
                                  с разбега круши́т.
      Приходит
                      страшнейшая из амортизаций —
      амортизация
                              сердца и души.
      И когда
                  это солнце
                                      разжиревшим боровом
      взойдет
                  над грядущим
                                          без нищих и калек,—
      я
            уже
                    сгнию,
                                  умерший под забором,
      рядом
                с десятком
                                      моих коллег.
      Подведите
                        мой
                                  посмертный баланс!
      Я утверждаю
                              и — знаю — не налгу:
      на фоне
                  сегодняшних
                                          дельцов и пролаз
      я буду
                — один! —
                                      в непролазном долгу.
      Долг наш —
                          реветь
                                        медногорлой сиреной
      в тумане мещанья,
                                      у бурь в кипенье.
      Поэт
              всегда
                          должник вселенной,
      платящий
                      на горе
                                  проценты
                                                      и пени.
      Я
          в долгу
                        перед Бродвейской лампионией,
      перед вами,
                          багдадские небеса,
      перед Красной Армией,
                                              перед вишнями Японии —
      перед всем,
                          про что
                                        не успел написать.
      А зачем
                  вообще
                              эта шапка Сене?
      Чтобы — целься рифмой —
                                                      и ритмом ярись?
      Слово поэта —
                                ваше воскресение,
      ваше бессмертие,
                                  гражданин канцелярист.
      Через столетья
                                в бумажной раме
      возьми строку
                              и время верни!
      И встанет
                      день этот
                                      с фининспекторами,
      с блеском чудес
                                  и с вонью чернил.
      Сегодняшних дней убежденный житель,
      выправьте
                      в энкапеэс
                                          на бессмертье билет
      и, высчитав
                          действие стихов,
                                                      разложите
      ваработок мой
                              на триста лет!
      Но сила поэта
                              не только в этом,
      что, вас
                  вспоминая,
                                      в грядущем икнут.
      Нет!
              И сегодня
                                рифма поэта —
      ласка
                и лозунг,
                                и штык,
                                              и кнут.
      Гражданин фининспектор,
                                                  я выплачу пять,
      все
          нули
                      у цифры скрестя!
      Я
          по праву
                          требую пядь
      в ряду
                  беднейших
                                      рабочих и крестьян.
      А если
                  вам кажется,
                                          что всего дело́в —
      это пользоваться
                                  чужими словесами,
      то вот вам,
                        товарищи,
                                          мое стило́,
      и можете
                      писать
                                  сами!

              1926


Впервые опубликовано отдельным изданием.

Владимир Владимирович Маяковский (1893—1930) — российский и советский поэт-футурист, драматург, дизайнер, редактор журналов «ЛЕФ» («Левый Фронт»), «Новый ЛЕФ» и «РЕФ».


На главную

Произведения В.В. Маяковского

Монастыри и храмы Северо-запада