И.И. Мечников
Продолжительность жизни животных

I

Связь между долговечностью и ростом животных.— Долговечность и период роста.— Связь между долговечностью и удвоением веса новорожденных,—Долговечность и плодовитость.— Предполагаемая связь между долговечностью и способом питания.

Продолжительность жизни животных колеблется в очень широких пределах.

Одни, как, например, самцы некоторых коловраток, завершают свой полный жизненный цикл, от яйца до смерти, в течение 50 и 60 часов. Другие, как некоторые из пресмыкающихся, живут, наоборот, более ста лет и, вероятно, могут достичь двух- или трехвекового возраста.

Давно уже старались выяснить законы, управляющие этой столь различной долговечностью.

Даже одно поверхностное наблюдение над домашними животными вскоре должно было убедить в том, что мелкие животные вообще менее долговечны, чем крупные: мыши, морские свинки и кролики живут не так долго, как кошки, собаки и овцы, а последние, в свою очередь, менее долговечны, чем лошадь, олень и верблюд. Из всех окружающих человека/животных наиболее долговечен слон, и он же самый крупный из них.

Но легко убедиться в том, что величина не всегда прямо пропорциональна долговечности и что такие мелкие животные, как попугаи, вороны и гуси, значительно переживают многих млекопитающих и некоторых гораздо более крупных птиц, чем они сами. Вообще говоря, крупные животные требуют больше времени для своего развития и достижения зрелости, чем мелкие. Вот почему предполагают, что зародышевая жизнь и период роста пропорциональны долговечности. Уже Бюффон* думал, что продолжительность жизни может до известной степени измеряться периодом роста. Так как каждый вид достигает вообще своего определенного роста, то и долговечность каждого данного вида должна быть постоянной. Подобно тому как животное не может перейти границу определенного роста, установленного раз навсегда для всего вида, точно так же не может оно прожить дольше определенного, нормального для него, возраста.

______________________

* Historie naturele et particuliere, т. 2. Paris, 1749.

______________________

Поэтому-то Бюффон и думает, что «продолжительность жизни не находится в зависимости ни от привычек, ни от нравов, ни от качества пищи и что механические законы, определяющие число наших лет, незыблемы. Годы нашей жизни можно изменить только разве излишеством или недостатком питания» (стр. 571).

Считая мерилом роста конечный срок полного развития всего тела, Бюффон пришел к выводу, что продолжительность жизни в шесть или семь раз дольше периода роста. «Человек,— говорит он,— который растет в течение 14 лет, может жить 6 или 7 раз дольше этого, т.е. 90 или 100 лет. Лошадь, достигающая предельного возраста в 4 года, может жить 6 или 7 раз дольше, т. е. 25 или 30 лет. Рогатый скот растет в течение 5 или 6 лет и также живет 6 или 7 раз дольше, т. е. 35 или 40 лет».

Соглашаясь с этим в принципе, Флуранс*, однако, возражает Бюффону, что предельный период роста им недостаточно определен. Для установления его он предлагает принять момент окончания сращения длинных костей своими конечными сегментами (эпифизами). На основании этого признака Флуранс приходит к тому выводу, что продолжительность жизни всякого животного в пять раз превышает период, истекший до сращения эпифиза. «Человек растет 20 лет и живет в 5 раз дольше, т.е. сто лет; верблюд растет 8 лет и живет в пять раз дольше, т.е. 40 лет; лошадь растет в течение 5 лет и живет в пять раз дольше, т.е. 25 лет; точно так же и другие животные» (стр. 86).

______________________

* Долговечность человека и количество жизни на земном шаре. Париж, 1855.

______________________

Но закон Флуранса может быть применен только с большими ограничениями, даже если иметь в виду одних млекопитающих. Вейсман*, возражая ему, приводит пример лошади, которая достигает полной зрелости в 4 года и живет не в пять, а в десять и даже в двенадцать раз дольше. Мышь растет очень быстро и уже в 4 месяца может размножаться. Если принять, что она достигает предельного роста в 6 месяцев, то пятилетняя продолжительность жизни ее вдвое превзойдет срок, указанный Флурансом. Среди домашних животных овца растет сравнительно долго. Только в 5 лет окончательно меняет она зубы и в то же время достигает зрелости. Уже в десять теряет она зубы и начинает стареть, а в 14 совсем дряхла**.

______________________

* Ueber die Dauer des Lebens. Iena, 1882, стр. 4.
** Брем. Жизнь животных. — Млекопитающие.

______________________

Итак, продолжительность жизни овцы едва втрое превышает период ее роста.

У других позвоночных отношение между ростом и продолжительностью жизни колеблется еще более. Так, попугаи, отличающиеся большой долговечностью, растут очень быстро. Они окончательно оперяются и способны размножаться уже в два года. Мелкие виды достигают зрелости даже в год. Зародышевая жизнь их также очень коротка; она не длится более 25 дней, а у некоторых видов не более трех недель. Между тем точно установленные факты показывают, что попугаи живут чрезвычайно долго.

У домашнего гуся зародышевая жизнь длится 30 дней и период роста довольно краткий; тем не менее птица эта достигает 80 и даже 100 лет.

С другой стороны, страусы высиживают яйца в течение 42—49 дней и достигают зрелости только в три года; однако, как мы увидим дальше, живут они сравнительно недолго.

Мильн-Эдвардс* уже давно высказался против существенной связи между ростом и продолжительностью жизни. Его критика сводится к следующему: «Лошадь живет гораздо менее человека, несмотря на то что зародышевая жизнь ее продолжительнее, а некоторые птицы, которые выводятся всего в несколько недель, по-видимому, могут жить более ста лет».

______________________

* Lecons sur la physiologie et l'anatomie comparee, т. IX, 1870, стр. 446.

______________________

В последнее время Бунге* возвратился к изучению отношений между продолжительностью роста и жизни и предложил новый способ исследования для установления связи между ними. Он заметил, что по периоду, в который новорожденное позвоночное удваивается в весе, можно судить о скорости его роста. Он установил, что ребенок только через 180 дней достигает веса вдвое большего, чем имел при рождении.

______________________

* Archiv f. die gesamte Phyziologie.— Bern, 1903, т. 95. стр. 606.

______________________

Лошадь, гораздо менее долговечная, чем человек, удваивается в весе в 60 дней, корова—в 47, овца — 15, свинья — в 14, кошка — 9 1/2, а собака — в 9 дней.

Несмотря на интерес этих данных, невозможно, однако, признать такой прямой связи между периодом удвоения веса и продолжительностью жизни: наблюдаемые уклонения слишком значительны.

Период этот для лошади почти в 7 раз длиннее, чем для собаки; между тем лошадь живет только втрое дольше, чем собака (лошадь редко достигает более 60 лет, а собака — 20-ти). Овца же удваивается в весе значительно медленнее собаки, а живет меньше последней. По нашим наблюдениям, некоторые новорожденные мыши уже в течение первых суток могут в 4 раза увеличиться в весе. Они удваиваются в весе в 36 раз быстрее, чем собака, хотя последняя живет лишь в 5 раз долее.

Впрочем, сам Бунге не делает определенных выводов на основании своих цифр; он скорее приводит их для поощрения к дальнейшим исследованиям. Он также не согласен с мнением Флуранса, возражая, что если коэффициент 5 последнего применим к человеку, то неприменим к лошади: она перестает расти в 4 года и достигает 40 лет гораздо чаще, чем человек ста лет.

Нельзя признать постоянства отношений между размерами и продолжительностью роста, с одной стороны, и долговечностью, с другой, как это было формулировано Бюффоном и Флурансом; тем не менее совершенно справедливо, что каждый данный вид имеет свой предел для роста и жизни, за который не может перейти, и что эти границы зависят от внутренних причин. Эти чисто физиологические условия и не мешают, однако, продолжительности жизни колебаться в довольно широких пределах под влиянием внешних условий.

На этом-то особенно и настаивает Вейсман в своем известном исследовании о продолжительности жизни.

По его мнению, долговечность зависит главным образом от физиологических свойств клеток тощего организма, но также и от внешних условий и естественного подбора признаков, полезных для видовой жизни.

Для продолжения жизни животных необходимо, чтобы они размножались, чтобы их потомство могло достичь зрелости и размножиться в свою очередь. В органическом же мире встречаются многочисленные примеры весьма умеренной плодовитости. Большинство птиц, приспособленных к жизни в воздухе, что несовместимо с большим весом тела, кладут мало яиц. Примером могут служить хищные птицы: орлы, коршуны и т.д. Они кладут яйца только раз в год и выводят всего по два, а иногда даже по одному птенцу. При этих условиях долговечность у них становится средством для сохранения вида; это тем более необходимо, что яйца и птенцы подвергаются многочисленным опасностям.

Разные враги уничтожают яйца, а птенцы часто гибнут от преждевременных холодов. При этих неблагоприятных условиях вид давно бы исчез, если бы не был долговечен.

Наоборот, очень плодовиты животные обыкновенно живут недолго. Таковы мыши, крысы, кролики и многие другие грызуны. Они живут не более 5 или 10 лет, но это вполне возмещается громадным количеством их потомства.

Можно было бы даже предположить очень тесную, так сказать, физиологическую связь между долговечностью и слабой плодовитостью. Всем известно, что плодовитость изнашивает материнский организм; матери, имеющие много детей, стареют преждевременно и часто не достигают преклонного возраста. В этом случае плодовитость как бы сокращает жизнь. Следует, однако, воздержаться от такого вывода. Продолжительность жизни, по крайней мере у позвоночных, одинакова у обоих полов. Между тем затраты организма в пользу нового поколения гораздо сильнее у самок, чем у самцов. А между тем самки иногда живут дольше их. Факт этот установлен главным образом относительно человеческого рода, где женщина чаще мужчины достигает ста и более лет.

Мы не имеем права считать слабую плодовитость причиной долговечности, потому что многие очень плодовитые животные в то же время весьма долговечны. Так, встречаются виды попугаев, которые кладут два .или три раза в год сразу по 6 и 9 яиц. Семейство уток одновременно и плодовито, и долговечно.

Число их яиц редко бывает менее шести, а иногда доходит до 16 (Врем. Птицы, т. II).

Обыкновенная дикая утка кладет до 20 и 30 яиц. В некоторых тропических странах домашние утки в течение целой части года кладут ежедневно по одному яйцу. Дикие гуси высиживают в течение одного периода кладки от 7 до 14 яиц (id.), между тем как утки, так и гуси обыкновенно очень долговечны.

Я наблюдаю в настоящее время утку, которой более 20 лет, и тем не менее она выглядит молодой и здоровой. Утки и куры, несмотря на свою плодовитость, достигают иногда 20- и 30-летнего возраста (Усталэ).

Могут возразить, что птицы эти в раннем возрасте подвергаются опасности от многочисленных врагов. Кто не видел, как коршуны, лисицы и другие хищники похищают цыплят, утят и вообще разных птенцов? Поэтому здесь долговечность можно бы объяснить приспособлением для сохранения вида, несмотря на частое истребление птенцов. Именно этим объясняет Вейсман долговечность плавающих и многих других птиц. Однако приходится признать, что во всех этих случаях долговечность нисколько не зависит от рисков, которым подвергаются птенцы, и что она установилась совершенно независимо. В противном случае виды, у которых птенцы так часто гибнут, вскоре исчезли бы.

Мы имеем подобные данные относительно животных предшествующих геологических эпох — животных, ныне вымерших.

Итак, долговечность плодовитых животных должна зависеть от особой причины, не связанной ни с плодовитостью, ни с уничтожением потомства. Причину эту следует искать в физиологических условиях организма, но ее нельзя отнести ни на счет продолжительности роста, ни на счет крупных размеров взрослого животного.

Рассмотрев некоторые гипотезы относительно продолжительности жизни, проф. Усталэ* в своей крайне интересной статье о долговечности остановился на пищевом режиме как на причине этого явления. Он думает, что «существует известное отношение между способом питания и долговечностью. В общем, травоядные, по-видимому, живут дольше хищников. Это, вероятно, зависит от того, что первые легче и более постоянно находят вокруг себя все нужное для пропитания и не подвергаются, подобно хищникам, смене прожорливости и невольного голодания».

______________________

* La Nature, 1900, стр. 878.

______________________

Действительно, многие примеры подтверждают это правило; так, слоны и попугаи, питающиеся растениями, чрезвычайно долговечны. Но рядом и многие другие животные, ведущие хищный образ жизни, живут поразительно долго. Многочисленные примеры показывают, что между птицами дневные и ночные хищники крайне долговечны. Вороны питаются падалью и живут также весьма долго.

Мы не имеем достаточно точных данных относительно продолжительности жизни таких хищников, как крокодилы; но несомненно, что они также живут очень долго.

Итак, причины долговечности следует искать в другом.

Для того чтобы прийти к каким-нибудь определенным выводам, необходимо бросить беглый взгляд на различную продолжительность жизни во всем животном мире.

II

Продолжительность жизни низших животных. — Пример долговечности актиний и других беспозвоночных.— Долговечность насекомых.— Долговечность холоднокровных позвоночных.— Долговечность птиц.— Долговечность млекопитающих.— Различная продолжительность жизни обоих полов.— Соотношения между долговечностью, плодовитостью и продуктивностью организма.

Продолжительность жизни животных в высшей степени разнообразна.

Одного беглого взгляда достаточно, чтобы убедиться в зависимости ее от множества различных причин.

Так как высшие животные почти всегда крупнее беспозвоночных, а долговечность до некоторой степени связана с размерами, то можно было бы предположить, что позвоночные живут дольше низших. А между тем это вовсе не так.

Некоторые очень просто организованные животные живут чрезвычайно долго. Лучшим примером этому служат актинии. Организм их крайне прост. Их пищеварительные органы мало обособлены, а нервная система развита крайне слабо. Животные эти чрезвычайно долго живут в неволе. Я помню, что в давние времена видел у Лойда, директора Гамбургского аквария, актинию, которой было несколько десятков лет и которую он тщательно хранил в особом сосуде. Наблюдали морскую анемону, относящуюся к виду Actinia mesembryanthemum, которая прожила 66 лет. Шотландский зоолог Даляйль поймал ее уже вполне зрелой в 1828 г. Ей тогда должно было быть приблизительно 7 лет. Она пережила своего хозяина на 36 лет и умерла в 1887 г. в Эдинбурге, по неизвестной причине.

Несмотря на эту поразительную долговечность, Actinia mesembryanthemum растет очень быстро и чрезвычайно плодовита. По мнению Даляйля, анемоны этого вида достигают зрелости через 15 месяцев. Пойманный им экземпляр произвел 334 детеныша в течение 20 лет (1828—1848). После нескольких лет бесплодия он в одну ночь 1857 года родил 230 маленьких актиний. Небывалая плодовитость эта уменьшилась с возрастом, но даже в 58 лет анемона еще производила по 5 и 20 детенышей сразу. В течение 7 лет, начиная с 1872 года, она произвела еще 150 новых особей.

Животное это имело вес, несомненно, не более 1/40 или 1/50 части веса взрослого кролика, а между тем более чем в 6 раз долговечнее его.

Ашворт и Нельсон Аннандаль (I. с.) наблюдали другую морскую анемону, из рода Sagartia troglodytes, достигшую 50 лет. Она отличалась от более молодых особей только меньшей плодовитостью.

Рядом с этими долговечными полипами встречаются другие, например Flabellum, которые живут не более 24 лет. Причина таких колебаний нам неизвестна*.

______________________

* Proceedings of the Society of Edinburg, т. XXV, часть IV, 1904.

______________________

Не меньшие различия представляет продолжительность жизни мягкотелых и насекомых. В то время как некоторые брюхоногие (Vitrines, Succinea и т.д.) живут всего несколько лет, другие, как Natica heros, достигают 30-летнего возраста. Некоторые двустворчатые мягкотелые, как Tridacna gigas, живут до 60 и даже до 100 лет*.

______________________

* Вrem's. Klassen und Ordnungen des Tierreiches, т. III, стр. 466.

______________________

Долговечность различных насекомых тоже очень разнообразна. Некоторые травяные вши живут всего несколько недель; другие виды того же отряда (полужесткокрылые), как некоторые цикады, живут 13 и 17 лет. Жизнь их, следовательно, гораздо продолжительнее, чем жизнь мелких грызунов: мышей, крыс и морских свинок.

Один вид североамериканской цикады называется Cicada septemdecim, потому что личинка ее живет 17 лет в земле у корней яблонь, соками которой питается. В зрелом состоянии насекомое это живет лишь немного более месяца, ровно столько времени, сколько необходимо для кладки яиц и произведения нового поколения. Последнее только через 17 лет вновь выходит из земли.

Между этими крайними примерами долговечности насекомых находится целый ряд промежуточных.

При таких условиях современная наука напрасно искала бы закона, управляющего продолжительностью жизни.

Очень часто правила, до известной степени приложимые к животным вообще, не применимы к насекомым.

Так, крупные сверчки и кузнечики живут меньше многих, гораздо более мелких, жуков.

Матки пчел живут 2 и 3 года, а иногда достигают 5 лет, в то время как бесплодные работницы умирают в первый же год. Самки муравьев, несмотря на свой незначительный рост и громадную плодовитость, живут 12 лет и более (Форель).

Отсутствие научных сведений относительно всего касающегося внутренней физиологии низших животных вообще и насекомых в частности не позволяет нам составить себе понятия о причинах разнообразия их долговечности. Мы имеем гораздо более точных данных относительно позвоночных. Поэтому для решения занимающего нас вопроса и следует обратиться именно к ним.

Факты показывают, что организация позвоночных значительно совершенствуется, поднимаясь от рыб к млекопитающим, продолжительность же их жизни, наоборот, следует по обратному пути. В общем, низшие животные живут долее млекопитающих.

Несмотря на недостаточность сведений относительно продолжительности жизни рыб, мы, однако, вправе считать ее очень значительной. Так, римляне, чтившие угрей, хранили их в аквариумах в течение 60 лет и более. Предполагают, что лососи достигают 100 лет, а щуки могут жить еще гораздо дольше. Часто ссылаются на пример, приведенный Гесснером, о щуке, которая была поймана возле Гейльбрунна в 1230 году и прожила 267 лет.

Предполагают, что караси также живут очень долго. Бюффон определяет их долговечность в 150 лет. Прежде утверждали, что старые караси в прудах Шантильи и Фонтенебло жили несколько столетий; но Э. Бланшар доказал неточность этого на том основании, что большинство этих рыб было уничтожено во времена французской революции. Тем не менее долговечность карасей следует считать весьма значительной.

Менее данных имеем мы относительно жизни земноводных. Известно, однако, что даже мелкие представители этого класса живут довольно долго. Так, наблюдали 12- и 16-летних лягушек и 36-летних жаб.

Больше данных имеем мы о долговечности пресмыкающихся. Крупнейшие представители этого класса крокодилы и кайманы растут очень долго и отличаются большой долговечностью. В парижском зоологическом саду несколько кайманов живут более сорока лет; несмотря на это, они не обнаруживают никаких старческих признаков.

Черепахи живут очень долго, хотя они значительно меньших размеров, чем крокодилы. Одна черепаха жила 80 лет в саду наместника Капской земли. Предполагают, что ей уже около 200 лет.

Другая черепаха Галапагосских островов достигла 175 лет.

В лондонском зоологическом саду была 150-летняя черепаха.

В Норфольке (в Англии) одна сухопутная черепаха прожила 100 лет.

Мёррэй рассказывает, что в библиотеке дворца Ламбет сохраняют остов сухопутной черепахи, привезенной в 1623 году в резиденцию архиепископа Кентерберийского, где она прожила 107 лет. Другая черепаха, помещенная епископом Ландом в епископальный сад Фулгама, жила 128 лет. В настоящее время я наблюдаю сухопутную черепаху (Testudo mauritanica), история которой известна за 86 лет, но предполагают, что она еще старше и что ей около 100 лет.

Меньше мы имеем точных сведений относительно змей и ящериц. Однако вышеприведенные факты относительно пресмыкающихся вообще дают нам право думать, что и эти отряды их точно так же отличаются долговечностью.

Легко предположить, что значительная долговечность низших позвоночных зависит от того, что все физиологические отправления их очень медленны. Их кровообращение так вяло, что сердце у черепахи бьется 20— 25 раз в минуту.

Вейсман (I. с, стр. 4) считает одним из факторов долговечности «быстроту или медленность, с которой протекает жизнь, другими словами — обмен питательных веществ и жизненных отправлений».

Однако изучение продолжительности жизни птиц показывает, что, несмотря на свою теплокровность, быстроту движений и физиологических отправлений, они, вообще говоря, долговечны. Хотя в первой главе было уже приведено несколько примеров этого рода, тем не менее ввиду важности вопроса следует разобрать его более подробно. Задача эта значительно облегчается работой Гёрней*, собравшего множество точных данных.

______________________

* On the comparative ages to wich birds live. The Ibis, January, 1899, VII, ser., t. V, p. 19.

______________________

Из таблицы, заключающей более 50 видов птиц различных групп, видно, что они живут не менее 8 1/2 и 9 лет. (Podargus Cuvieri, Chelidon urbica). Такая кратковременная жизнь, однако, исключительна; наоборот, всего чаще птицы достигают от 15 до 50 лет и более. Даже мелкие птицы живут относительно долго. Так, канареек выдерживали в течение 17 и до 20 лет, а щеглов — в течение 23 лет. Полевой жаворонок достигает 24 лет, а бурые и серебристые чайки — 31 и 44 лет.

Птицы средней величины, питающиеся животной или растительной пищей, плодовитые или нет, все безразлично живут несколько десятков лет. Ограничимся немногими примерами. В своей таблице Гёрней насчитывает 14 попугаев, живших средним числом 43 года. Наименьший их возраст равнялся 15, а наибольший 81 году.

А. Гумбольдт приводит американскую легенду, по которой попугаи пережили одно индейское племя. Но даже если не придавать серьезного значения этой легенде, то и тогда остается достаточное число фактов, доказывающих долговечность этих птиц.

Левальан рассказывает историю попугая Жако (Psittacus erithaceus), потерявшего память в 60 лет, зрение — в 90 лет и умершего в 93 года.

Другой попугай, относящийся, вероятно, к тому же роду, по словам Женнингса, жил 77 лет.

Какаду также долговечны. Джонс, Лайард и Бётлер приводят примеры желтохохлых попугаев 50, 72 и 81 годов.

М. Абраамс утверждает, что один американский попугай достиг 102 лет.

Мне самому пришлось исследовать двух попугаев того же вида (Chrysotis amazonica); один из них умер 82 лет, с проявлениями одной только дряхлости; другой же прожил у нас три года и умер приблизительно 70—75 лет. Он имел здоровый, совсем не дряхлый вид и погиб от острого воспаления легких.

Среди птиц долговечны не одни попугаи. Гёрней в своей таблице приводит еще следующие примеры: 2 ворона (Corvus corax) 69 и 50 лет, 2 филина (Bubo maximus) 68 и 53 лет, 52-летний кондор, царственный орел 56 лет, пепелистая цапля (Ardea cinerea) 60 лет, дикий гусь 80 лет и домашний лебедь 70 лет. Цифры эти далеки от легендарной долговечности, которую приписывают некоторым птицам (например, трехсотлетний возраст лебедя); тем не менее продолжительность жизни представителя этого класса очень значительна. К тому же у Гёрнея собраны не все примеры долговечности птиц.

Из многочисленных данных других лиц приведу следующее. В зверинце при дворце Шёнбрунн (близ Вены) наблюдали белоголового коршуна (Neophron perenopterus), умершего в 118 лет, двух золотистых орлов (Aquila chrysaetos) 104 и 80 лет (Усталэ, I.e.).

Пайкрафт* рассказывает, что пойманная в Норвегии в 1829 году самка орла прожила 75 лет в Англии, куда была перевезена. За последние 30 лет она произвела 90 детенышей. Тот же автор приводит пример сокола, прожившего 162 года.

______________________

* Country Life, 25 июня 1904 г.

______________________

Все эти данные ставят вне сомнения значительную долговечность птиц, но в то же время показывают, что пресмыкающиеся живут еще дольше их. Птицы, по-видимому, никогда не достигают возраста крокодила и некоторых черепах.

Итак, очевидно, что долговечность позвоночных обратно пропорциональна их положению в зоологической системе. Это еще рельефнее обнаруживается на млекопитающих, жизнь которых вообще короче, чем у птиц.

Существуют некоторые отдельные примеры млекопитающих, живущих долее самых долговечных птиц. Сюда относится слон. Прежде думали, что это самое крупное из млекопитающих может жить несколько веков, 300 или даже 400 лет. Но и эта легенда, подобно рассказам о необыкновенной долговечности лебедей, никогда не была подтверждена.

Мы не имеем точных данных относительно продолжительности жизни диких слонов; что же касается прирученных, то наблюдали, что они, правда не часто, достигают ста лет. В зоологических садах и лучших зверинцах, где присмотр за ними очень хорош, они обыкновенно достигают всего 20 и 25 лет. Африканский слон Ла-Шеврет, подаренный парижскому зоологическому саду (Jardin des plantes) Магометом Али в 1825 году, прожил всего 30 лет. Из официального правительственного отчета английских владений в Индии видно, что из 138 купленных слонов всего один выжил 20 лет (Брем. Млекопитающие, т. II).

Так как у слона эпифизы длинных костей не срастаются ранее 30 лет, то по формуле Флуранса животное это должно бы жить более 150 лет. До сих пор вывод этот, однако, не подтвердился. На основании более точных данных весьма вероятно, что слон иногда может прожить более 100 лет.

Нередко ссылаются на пример слона, жившего на Цейлоне в продолжение всего периода голландского владычества, т. е. в течение 140 лет. Этот слон был найден в конюшне во время изгнания португальцев в 1656 г. Бирманцы и карианы, хорошо знакомые со всем касающимся слонов, утверждают, что их долговечность колеблется между 80 и 150 годами. Первые полагают, что слон начинает стареть между 50 и 60 годами (Evans, 1. с, стр. 7).

Такого возраста, как слоны, не достигают другие млекопитающие, кроме человека. Даже близкие к слону носороги, несмотря на свои крупные размеры, не живут очень долго.

По Усталэ (1. с, стр. 578), «однорогий индийский носорог, умерший в начале века в зверинце зоологического сада, 25 лет проявлял уже все старческие признаки». «Другой носорог того же вида прожил в лондонском зоологическом саду 37 лет».

По Гриндону, носороги достигают будто бы 70 и даже 80 лет, но это утверждение основано скорее на соображениях о медленности роста этих животных, чем на действительных фактах.

Несмотря на свои крупные размеры, лошади и рогатый скот живут сравнительно недолго. Первые достигают средним числом от 15 до 30 лет. Они стареют уже начиная с 10 лет, но могут достичь 40 лет и более. Наблюдали пони Уэльской области, жившего 60 лет, но это весьма редкий пример. В случаях исключительной долговечности лошади достигают 50 (лошадь архиепископа Меца) и 46 лет (лошадь фельдмаршала Ласи).

Еще менее долговечны жвачные. У домашних быков уже в 5 лет обнаруживаются первые предвестники старости в виде желтения зубов. Начиная с 16 или 18 лет зубы выпадают или ломаются; корова перестает давать молоко, а бык более неспособен воспроизводить. «Бык живет не более 25 или 30 лет» (Брем. Млекопитающие).

Несмотря на такую краткую жизнь, плодовитость этих животных невелика. Период беременности коровы длится приблизительно как и у женщины, т.е. 242 — 287 дней. Производит корова всего по одному теленку в год. Период плодовитости ее также длится всего несколько лет.

Другой представитель жвачных — овца — отличается еще меньшей долговечностью. По Гриндону, она живет всего 12 лет, хотя достигает иногда и 14; этот возраст у нее соответствует уже глубокой старости, так как зубы ее обыкновенно начинают выпадать в 8 и 10 лет.

В Мон-Дор, во Франции, где разводят много коз, их долговечность определяют в 18 лет, но известны единичные случаи, когда козы жили значительно дольше и еще в возрасте 27 лет давали молоко*.

______________________

* Сrерin. La Chevre, 1906, стр. 303.

______________________

Некоторые жвачные, как верблюды и олени, живут долее рогатого скота, но мы не имеем точных данных на этот счет.

Всем известно, что домашние хищники недолговечны. Собака средним числом живет не более 16 или 18 лет. Уже начиная с 10 и 12 лет обнаруживает она явные признаки одряхления. Ионатт приводит редкий пример 22-летней собаки, а Рей Ланкестер (Comparative longevity, p. 60) видел 34-летнюю собаку. Самая старая собака, какую я мог наблюдать, имела 22 года.

Обыкновенно думают, что кошки менее долговечны, чем собаки. Считают, что средняя продолжительность их жизни 10 или 12 лет, а между тем кошка в этом возрасте далеко не имеет дряхлого вида, свойственного старым собакам. Благодаря любезности директора альфорской ветеринарской школы Барье мы имели в своем распоряжении 23-летнюю кошку. Она была еще довольно бодра и умерла от рака печени.

Грызуны вообще и домашние породы их в частности необыкновенно плодовиты и живут очень не долго. Так, кролик с трудом достигает 10 лет, а морская свинка вообще не живет более 7 лет. По собранным нами данным, мышь не живет более 5 — 6 лет; уже в 3 года она совершенно дряхла.

Из всего вышеприведенного несомненно вытекает, что как крупные, так и мелкие млекопитающие вообще живут менее долго, чем птицы. Приходится, следовательно, предположить, что в организме млекопитающих есть нечто, вызвавшее значительное сокращение их жизни.

В то время как низшие позвоночные, включая и птиц, размножаются яйцами, млекопитающие, за редкими исключениями, рождают живых детенышей. Так как затраты организма часто сильнее при производстве детенышей, чем при кладке яиц, то, быть может, этим возможно объяснить меньшую долговечность млекопитающих. Известно, что сильная плодовитость ослабляет организм. Паразитический внутриутробный образ жизни детенышей в конце концов должен истощать материнский организм.

Однако гипотеза эта наталкивается на противоречащие ей факты. Долговечность млекопитающих приблизительно одинакова у обоих полов, а между тем производительность организма гораздо больше у самки, чем у самца. Следует вспомнить, что долговечность не есть постоянный признак вида, одинаковый у обоих полов. Мир животных представляет много обратных примеров. Особенно у насекомых встречаем мы весьма неодинаковую долговечность у самцов и у самок одного и того же вида. Большей частью самки живут дольше самцов. Так, самки стрепсиптер в 64 раза долговечнее самцов. Но среди бабочек встречаются примеры (как Aglia Таu), где самцы живут дольше самок. (Вейсман. 1. с, стр. 85). У человека также замечается некоторая разница в долговечности полов, причем дольше живут женщины.

В большинстве примеров неодинаковой долговечности обоих полов оказывается, что дольше живут самки; сокращение жизни, следовательно, зависит не от траты организма на произведение потомства, так как самки затрачивают на это гораздо больше самцов.

К тому же более глубокий разбор фактов показывает, что затраты в пользу потомства у млекопитающих менее значительны, чем у птиц; между тем последние живут дольше их.

Всем известно, что производительность животного вовсе не непременно соответствует его плодовитости. Рыбы или лягушки, сразу кладущие тысячи яиц (щука, например, производит их 130 000), несомненно гораздо плодовитее воробья, кладущего в год не более 18 яиц, или кролика, производящего в тот же срок от 25 до 56 детенышей. Тем не менее для производства этого гораздо меньшего числа яиц или детенышей воробей или кролик затрачивают гораздо больше вещества, чем рыба или лягушка. Я выбрал наиболее плодовитых представителей среди птиц и млекопитающих.

Воробей и кролик употребляют на производство своего потомства больше материала, чем вес их собственного тела; лягушка же затрачивает всего 1/7 часть веса своего тела на громадное количество икры, которую кладет.

Как общее правило, установлено, что в то время как плодовитость, т.е. число произведенных яиц или детенышей, уменьшается у высших животных, производительность их, наоборот, увеличивается. Если выразить производительность по отношению к 100 единицам веса, то у земноводных она будет равняться всего 18-%, 50% у пресмыкающихся, 74% у млекопитающих и 82% у птиц. Очевидно, что если сокращение жизни мелкопитающих зависит от преждевременного истощения организма потомством, то главную роль при этом должна играть не плодовитость, а производительность. Между тем, как было сейчас указано, производительность у птиц больше, чем у млекопитающих.

Следовательно, более короткая жизнь млекопитающих, сравнительно с птицами, вовсе не зависит от большей затраты организма их на потомство.

Краткость их жизни также не зависит от производства детенышей вместо яиц, как у более долговечных птиц и пресмыкающихся. Это достаточно доказано одинаковой долговечностью самцов того же вида, не производящих ни яиц, ни детенышей.

Поэтому надо искать другую причину краткости жизни млекопитающих.

III

Связь между долговечностью и устройством пищеварительных органов.— Слепая кишка у птиц. — Толстые кишки млекопитающих.— Роль толстых кишок.— Кишечные микробы.— Их роль в самоотравлении и в самозаражении организма,— Прохождение микробов сквозь стенки кишок.

Напрасно стали бы мы искать какой-нибудь точки опоры для объяснения значительного укорачивания жизни млекопитающих сравнительно с птицами или так называемыми «холоднокровными» позвоночными, в устройстве их органов кровообращения, дыхания, нервной или половой системы. Скорее всего найдем мы разгадку в органах пищеварения.

При рассмотрении анатомического строения кишечника в ряде позвоночных нас поражает тот факт, что толстые кишки достигают значительного развития только у одних млекопитающих. У рыб они составляют наименее существенную часть органов пищеварения и имеют вид короткого канала, немного более широкого, чем тонкие кишки. Только у земноводных начинают кишки увеличиваться, принимая вид расширенного мешка. У некоторых пресмыкающихся толстые кишки еще больше развиваются в этом отношении; они снабжены даже боковым мешком, соответствующим слепой кишке.

Толстые кишки мало развиты еще и у птиц; они коротки и не извилисты. У многих птиц к этой части кишок присоединяются две более или менее развитые слепые кишки*. Последние совершенно отсутствуют у лазящих птиц, таких, как дятел (Picus major), и многих других; они встречаются в виде двух рудиментарных отростков у орла, коршуна и других дневных хищников, а также у голубя и подорожника. Органы эти более развиты у ночных хищников, у голенастых, уток и т.д. Но только у бегающих птиц, как у страуса, нанду, казуаров и других, достигают толстые кишки наибольшего развития.

______________________

* Maumus. Les coecums des oiseaux. Annales des sciences naturelles, 1902.

______________________

Так, я нашел, что у нанду (Rhe ame-ricana) слепые кишки достигают почти 2/3 длины тонких кишок. Последние имели 1 метр 65 сант. длины, в то время как одна слепая кишка имела 1 метр 1 сант., а другая — 95 сант. Обе слепые кишки с их содержимым (880 грамм) весили более 10% всего веса тела нанду (8460 грамм).

Помимо этих нескольких примеров, представляющих скорее исключение из правила, толстые кишки вообще мало развиты у птиц. Наоборот, они достигают наибольших размеров у млекопитающих. У последних одна только конечная часть, заключенная в тазовой полости и называемая прямой кишкой, соответствует всем толстым кишкам низших позвоночных. Другая же, значительно большая, часть толстых кишок развилась у одних только млекопитающих, обособившись в толстую кишку, в тесном смысле (Colon) (Видерсгейм, Grundriss d. Vergl. Anat. d. Wir-belthiere, 3 часть, 1893, стр. 415).

Вот что говорит по этому поводу Гегенбаур*, авторитет относительно всего, касающегося сравнительной анатомии: «Конечная часть кишечника достигает своего наибольшего развития в длину у млекопитающих. Она в то же время резко отличается большим объемом, вследствие чего и была названа толстой кишкой, в отличие от средней, более узкой, части кишечника — тонких кишок».

______________________

* Учебник сравнительной анатомии, 1874 г.

______________________

«Вследствие своей значительной длины толстые кишки образуют несколько заворотов таким образом, что конечная часть их, прямая кишка, следует тому же пути, как и у других позвоночных».

Мы имеем дело с двумя, несомненно, соответствующими разрядами фактов: с одной стороны, млекопитающие вообще менее долговечны, чем птицы и другие низшие позвоночные; с другой — толстые кишки их гораздо длиннее, чем у всех остальных позвоночных. Но имеем ли мы право признать причинную связь между этими двумя явлениями? Не есть ли это простое совпадение? Чтобы ответить на этот вопрос, следует сначала рассмотреть роль толстых кишок позвоночных. У низших представителей этой группы (рыб, земноводных, пресмыкающихся и птиц) они, в тесном смысле слова, служат простым вместилищем пищевых остатков и не принимают никакого участия в пищеварении, происходящем в желудке и в тонких кишках. Одна слепая кишка может до некоторой степени выполнять пищеварительное отправление. Пресмыкающиеся, стоящие на низкой ступени в ряду позвоночных, имеют представителей, снабженных слепой кишкой; последняя еще слишком мало обособлена от толстых кишок в тесном смысле, чтобы можно было признать за ней самостоятельную роль.

У большинства птиц обе слепые кишки, наоборот, резко отделены от остального кишечника. Часть пищи проникает в них и задерживается там достаточное время для переваривания. Момюс нашел в слепых отростках птиц соки, переваривающие белковые и крахмалистые вещества и преобразующие тростниковый сахар. Наоборот, ему никогда не удавалось наблюдать ни малейшего действия этих соков на жиры. Однако пищеварительная способность слепых кишок вообще настолько незначительна, что удаление их у петухов и уток не вызывает никаких болезненных изменений.

Многие птицы имеют только зачаточные слепые кишки; другие же вовсе лишены их.

Органы эти у птиц, следовательно, несущественны и находятся на пути исчезновения.

У одних только бегающих птиц оба слепых отростка развиты очень сильно и играют, по-видимому, значительную роль в организме. Но мы не знаем еще ничего определенного относительно их пищеварительного отправления.

Различие между толстыми кишками млекопитающих и птиц еще значительнее.

У некоторых млекопитающих толстые кишки являются простым продолжением тонких; они одних размеров и почти что одинакового строения с последними. При этих условиях толстые кишки могут выполнять определенную пищеварительную роль. Так, Эймер* убедился в том, что в этих случаях они переваривают пищу в такой же степени, как и тонкие, но такие примеры исключительны. Толстые кишки млекопитающих большею частью отделены клапаном от тонких и сообщаются непосредственно со слепой кишкой, часто достигающей очень больших размеров. У лошади орган этот имеет вид огромного конусообразного мешка с очень утолщенными стенками. Вместимость его равна 35 литрам. Слепая кишка также очень развита у многих других травоядных, например, у тапира, слона и множества грызунов. Она несомненно переваривает те пищевые вещества, которые подолгу остаются в ней.

______________________

* Virchow's Archiv, 1869, т. 48, стр. 151.

______________________

У многих млекопитающих, особенно у хищников, слепая кишка совершенно отсутствует; у иных же, как у кошки и собаки, она только слабо развита. В этом случае слепая кишка или вовсе не играет пищеварительной роли, или играет ничтожную.

Что же касается толстых кишок в строгом смысле слова, то несомненно, что они, за редкими исключениями, например у летучей мыши, не выполняют никакой сколько-нибудь заметной пищеварительной функции.

Эймер, изучавший вопрос этот на крысах и мышах, не мог подметить у них ни малейших признаков пищеварения в толстых кишках.

Относительно человека также было сделано множество исследований в этом направлении; все они привели к Отрицательным результатам...

Не будучи в состоянии ни переваривать пищи, ни всасывать достаточного количества питательных веществ, толстые кишки, однако, снабжены множеством мелких железок, выделяющих слизь. Последняя служит для смазывания уплотненных испражнений и для облегчения их выхода.

Из этого можно бы вывести, что так сильно развитые у млекопитающих толстые кишки служат только для уплотнения и выведения пищевых остатков. Но отчего более развиты они у млекопитающих, чем у всех остальных позвоночных?

Я высказал предположение, что толстые кишки так сильно развились у млекопитающих для того, чтобы позволить им не останавливаться во время бега для опорожнения кишок.

С этой точки зрения роль толстых кишок свелась бы к тому, чтобы служить вместилищем пищевых остатков.

Пресмыкающиеся и земноводные ведут ленивый образ жизни; они могут двигаться медленно, потому что обладают для своей защиты или ядами (как жабы, саламандры и змеи), или очень твердой чешуей (как черепаха), или необыкновенной силой (как крокодил). Млекопитающие же должны бегать очень быстро, как для того, чтобы нагнать свою добычу, так и для того, чтобы убегать от врагов. Эта подвижность достигается благодаря сильному развитию конечностей и значительной вместимости толстых кишок, допускающих весьма продолжительное накопление в них пищевых остатков.

Для опорожнения кишок млекопитающие должны останавливаться и принимать особенное положение; это каждый раз усиливает для них опасность в борьбе за существование. Хищник, принужденный во время погони за добычей несколько раз останавливаться, был бы поставлен в очень невыгодное положение сравнительно с таким, который мог бы этого не делать. Точно так же травоядное животное, убегающее от преследования хищника, тем легче спасется, чем реже придется ему останавливаться.

По этой гипотезе усиленное развитие толстых кишок соответствует насущной потребности организма в его борьбе за существование.

Известный биолог Ив Делаж* не признает этого объяснения. Он думает, что конечное расширение прямой кишки было бы совершенно достаточным, и прибавляет, что «каждому из нас приходилось видеть, как травоядные животные испражняются на бегу».

______________________

* L'annee biologique, 7-е аппёе, 1902, Paris. 1903, стр. 590.

______________________

Конечное расширение прямой кишки млекопитающих не может служить достаточным резервуаром для испражнений; попав в него, последние вызывают неотложную потребность своего удаления. Экскременты и скопляются поэтому в толстой кишке, из которой через известные промежутки времени переходят в прямую. Дойдя сюда, они вызывают особое ощущение, побуждающее к их выбрасыванию наружу...

Моя гипотеза происхождения толстых кишок поэтому является очень правдоподобной.

С одной стороны, возможность долго сохранять пищевые остатки обеспечивает жизнь млекопитающего в чрезвычайно опасных случаях, а с другой — эта же способность может стать источником многих неудобств. Из них главное — сокращение долговечности: пищевые остатки, накопленные и долгое время задержанные в толстых кишках, становятся очагом микробов; последние же вызывают различные брожения, иногда очень вредные для организма.

Несмотря на несовершенство наших сведений по этому вопросу, мы вправе утверждать, что некоторые микробы кишечной флоры могут быть вредными для здоровья; они или распространяются в организме, или отравляют его своими выделениями. Особенно ярко подтверждают это некоторые человеческие болезни.

Нередко встречаются люди, которые могут в течение нескольких дней вовсе не испражняться, не чувствуя от этого никакого непосредственного вреда. Но гораздо чаще наблюдается обратное. Задержание пищевых остатков в течение немногих дней очень часто приводит к более или менее серьезным нарушениям здоровья. Особенную чувствительность к запорам обнаруживает организм, предварительно уже чем-нибудь ослабленный. Кому не случалось видеть серьезной болезни маленьких детей вследствие простого запора? Дю Паскье* следующим образом описывает состояние этих больных. У ребенка «делается оловянный цвет лица, впалые глаза, расширенные зрачки, заостренный нос. Температура поднимается до 39º и 40º; пульс ускорен, слаб и часто неправилен. Возбуждение, бессонница, иногда конвульсии, тяжесть в затылке, косоглазие — все это указывает на отравление нервной системы; дело иногда доходит до обмороков и высшей степени слабости. Нечистый и сухой язык, рвота, зловонный понос указывают на сильное расстройство пищеварения».

______________________

* «Gazette des hopitaux», 1904, стр. 715.

______________________

Гютинель особенно настаивает на частом появлении высыпи преимущественно на спине, седалищных частях, на икрах и предплечьях. Расстройства эти иногда бывают смертельными, но всего чаще проходят после очищения кишок.

Беременные женщины и роженицы также очень страдают от запоров. Акушеры часто наблюдают такие случаи. Заимствую у Буша* следующее описание подобного заболевания: «Вслед за вполне нормальными родами, во время которых были приняты все асептические предосторожности и которые прошли совершенно естественно и правильно, больная иногда испытывает потрясающий озноб и головную боль. Дыхание становится зловонным, язык обложен, подмышечная температура доходит до 38º, 39º. Живот вздут, подпупочная область чувствительна. Ощупывание указывает на уплотнение в тазовых впадинах или на затверделые тяжи вдоль толстой кишки. Усиленная жажда и полное отсутствие аппетита: больная жалуется на запор, длящийся в течение нескольких дней. Прописывают ей слабительное, промывательные, исключительно молочный режим. За этим следует обильное очищение кишок, температура надаёт, живот перестает быть чувствительным, аппетит возвращается, и больная быстро оправляется».

______________________

* Заболевания, вызванные запорами во время беременности, родов и после родов. Защита диссертации. Париж, 1902, стр. 32.

______________________

Больные с болезнями сердца, печени или почек также очень чувствительны к задержке пищевых остатков в кишках. Часто одно отклонение от правильной диеты или простой запор вызывают у них серьезное заболевание.

Все это хорошо известно врачам; они давно убедились в том, что очищение кишок большею частью вызывает значительное улучшение.

С другой стороны, научные опыты показали, что искусственная задержка экскрементов (через перевязку прямой кишки или другой части кишечника) представляет серьезную опасность для организма.

Из всех современных данных, бесспорно, вытекает, что источником всего зла служат микробы, кишащие в пищевых остатках. Содержимое кишечника, не заключающее микробов, как, например, у зародыша или новорожденного (их мекониум), не представляет никакой опасности для организма, так как клеточные остатки и выделения совершенно безвредны сами по себе.

В кишках встречаются и безобидные микробы, но рядом с ними — множество вредных. От последних несомненно и зависят заболевания, вызываемые запорами.

При изучении этих вредных влияний ученые натолкнулись на очень большие затруднения. Они остановились на предположении, что кишечные микробы выделяют различные яды и что последние, всасываясь стенками кишок, вызывают вышеописанные заболевания. Вот почему часто говорят о самоотравлении у детей, рожениц и людей с больным сердцем, печенью или почками.

Пытались выделить и подробнее изучить эти яды; но именно тут-то и встретились многочисленные затруднения. Во избежание влияния самих микробов приходилось их уничтожать нагреванием, антисептическими веществами или удалять их фильтрацией. Между тем эти приемы в то же время могут изменять и их яды. Поэтому в данном случае методы эти неприменимы.

Недавно Шаррэн и Плэй добивались получить более определенные результаты в этом направлении; они нагревали кишечные микробы до 57º —59º, до температур, по всей вероятности, недостаточных для существенного повреждения микробных ядов. Микробы, впрыснутые после такой обработки в вены кроликов, вызывают быструю смерть последних или (смотря по количеству впрыснутой жидкости) заболевания, подобные вышеописанным при запорах.

Кукула* также пытался воспроизвести у животных явления отравления, впрыскивая им микробные выделения, добытые при закупорке кишок. Ему удалось вызвать очень острые явления, как рвоту, конвульсии, контрактуры шеи и спины и т.д.— одним словом, целый ряд симптомов, наблюдаемых при закупорке кишок у человека или в других случаях задержания экскрементов.

______________________

* «Archiv f. klin. Chirurgie», 1901, т. XXIII, стр. 773.

______________________

Между этими продуктами кишечных микробов некоторые, несомненно, ядовиты, как, например, производные бензола (фенол, крезол), аммиачные соли, а также и другие.

Многие микробные яды еще недостаточно изучены, но нам уже известны некоторые, легко всасываемые стенками кишок; они чрезвычайно вредны. Приведем в пример яд ботумума, выделенный и изученный ван Эрменгемом*. Яд этот вырабатывается микробом, который вызывет иногда очень серьезные пищевые отравления., Одна капля его, проглоченная кроликом, вызывает смерть. Симптомы этого отравления сходны с наблюдаемыми при отравлении испорченной пищей.

______________________

* Kolle u. Wasseemarm. «Handb. d. pathogen. Microorganism.», т. II, 1903, стр. 678.

______________________

Из числа особенно вредных микробных ядов упомянем масляную кислоту и продукты разложения белковых веществ, которые особенно сильно развиваются в толстой кишке. Всем известно, что дурное пищеварение часто сопровождается отрыжкой (серноводородистым и болотным газами) и зловонными испражнениями. Микробы при этом играют несомненную роль.

Давно уже убедились в том, что запор благоприятствует разложению пищевых остатков в кишках. Вследствие этого он и вызывает так часто заболевания. Это общепринятое положение в последнее время вызвало возражения со стороны некоторых бактериологов; они были поражены незначительным числом микробов в испражнениях лиц, страдающих запорами. Новый факт этот открыт Страсбургером*. Сотрудник же его Шмидт**доказал, что экскременты людей, страдающих запорами, не вызывают гниения, даже если ввести их в легко разлагающиеся вещества. Однако, несмотря на точность этих фактов, невозможно согласиться со сделанными из них выводами. Испражнения, самостоятельно выделенные страдающими запорами, недостаточно сходны с остающимися в их кишках. В то время как самостоятельно выделенные экскременты содержат сравнительно мало микробов, испражнения, остающиеся в кишках, те, которые выделяются с помощью промывательных, наоборот, изобилуют различными бактериями. Этот факт подтверждается исследованиями мочи страдающих запорами. В ней всегда — заметное нарастание сульфоконъюгальных веществ, производимых разложением в кишках.

______________________

* Schmidt u Strasburger. «Die Faeces des Menschen», III part. Berlin, 1903, стр. 268.
** «Die Funktionspriifung des Darmes mittelst der Probekost». Wiesbaden, 1904, стр. 56.

______________________

Очень вероятно, что рядом с самоотравлением микробными ядами во время запоров кишечные микробы непосредственно проникают в кровообращение. В болезнях, вызываемых запорами, многие симптомы очень напоминают явления настоящей инфекции. Мы вправе предположить, что новые исследования в этом направлении докажут присутствие микробов кишечного происхождения при вышеизложенных заболеваниях в крови больных детей, беременных женщин и рожениц.

Вопрос о проходимости кишечных стенок для микробов является одним из наиболее спорных в бактериологии. Он послужил поводом для многих работ, результаты которых далеко не согласны между собой. Несмотря на все эти затруднения, мы можем, однако, составить себе общую картину явлений, происходящих в кишках, наполненных микробами.

Ненарушенная стенка кишок вообще препятствует проникновению микробов в организм. Это, однако, не мешает некоторым бактериям проходить из кишок в организм и кровь. Многочисленные опыты, предпринятые на различных животных (на лошадях, собаках, кроликах и т.д), показали, что часть проглоченных микробов проникает сквозь стенки кишок то в соседние лимфатические железы, то в легкие, селезенку и печень. Иногда микробы эти встречаются в лимфе и в крови. Очень много спорили о том, проходят ли таким образом микробы сквозь неповрежденную стенку кишок или же только через какое-нибудь, хотя бы мельчайшее, нарушение ее? Чрезвычайно трудно с точностью решить этот вопрос, но легко убедиться в том, что он не представляет особенного интереса. Как известно, стенки кишечника крайне легко могут быть поранены малейшим прикосновением. Даже самые мягкие зонды, введенные в желудок с величайшею предосторожностью, могут вызвать нарушения целости слизистой оболочки, достаточные для проникновения сквозь него микробов в кровь. В обыденной же жизни стенка кишечника нередко должна представлять возможность микробам проникать сквозь нее. Частое присутствие микробов в брыжеечных железах здоровых животных* достаточно доказывает это.

______________________

* Вопрос о проникновении микробов сквозь стенки кишок был в последнее время хорошо изучен Фикером в «Archiv fur Hygiene», т. L, II, стр. 179.

______________________

Итак, несомненно, что кишечные микробы и их яды могут распространяться в организме и вызывать в нем более или менее серьезные повреждения. Отсюда естественный вывод, что чем более изобилует кишечник микробами, тем более становится он источником зла, сокращающим существование.

Из всех частей кишечника толстые кишки всего богаче микробами и развиты всего более у млекопитающих. Поэтому мы вправе предположить, что продолжительность жизни последних значительно сократилась именно вследствие хронического отравления их обильной кишечной флорой.

IV

Связь между долговечностью и кишечной флорой.— Жвачные.— Лошадь.— Кишечная флора птиц.— Бегающие птицы и их кишечная флора.— Продолжительность жизни бегающих птиц,— Летающие млекопитающие.— Кишечная флора и долговечность летучих мышей.— Некоторые исключения из общего правила.— Нечувствительность низших позвоночных к некоторым кишечным ядам.

Вышеизложенная гипотеза не может быть окончательно проверена при настоящем положении наших знаний, так как многие факторы не поддаются еще точному определению. Тем не менее накопилось уже достаточно прочно установленных наукою данных, чтобы попытаться приступить к этой задаче.

Несмотря на сокращение в общем жизни млекопитающих, между ними рядом с недолговечными встречаются и такие, которые живут очень долго.

К последней категории относится слон, изредка достигающий очень преклонного возраста. В первую категорию входят главным образом жвачные. В предыдущей главе мы привели корову и овцу как пример животных, быстро стареющих и недолговечных. Они представляют поразительное исключение из правила, по которому долговечность прямо пропорциональна размерам и продолжительности роста.

Корова стареет очень рано, несмотря на то что она гораздо крупнее женщины, что» внутриутробный период ее такой же или несколько длиннее и что зубы ее вырастают окончательно в 4 года. Между 16 и 18 годами корова уже совсем стара, в то время как женщина в эти годы едва достигает зрелости. Тридцать лет — предельный возраст рогатого скота, женщина же в это время находится в полном расцвете сил.

Овца достигает зрелости в пять лет, когда окончательно вырастают все ее зубы; вскоре затем она начинает уже стареть. В 8 или 10 лет зубы ее выпадают, и она перестает быть способной к воспроизведению (Врем. Млекопитающие, т. II).

Эта преждевременная старость близко известных нам жвачных, которые находятся к тому же при наилучших условиях ухода, совпадает с необыкновенным богатством их кишечной флоры.

Уже вследствие их сложного желудка пища долго застаивается в нем, а затем в толстых кишках происходит то же с пищевыми остатками...

Организм птиц приспособлен к летанию; вследствие этого тело их достигло наивозможнейшей легкости. Большинство их костей, так же как и полостей туловища, наполнены воздушными мешками. Отсутствие мочевого пузыря и толстой кишки в тесном смысле слова мешает накоплению мочи и испражнений, выделяемых наружу по мере своего образования. Частое удаление пищевых остатков у птиц не представляет для них того неудобства, как для млекопитающих. При полете задние конечности неподвижны, что допускает свободное опорожнение кишок. И действительно, птицы часто выбрасывают испражнения на быстром лету.

При этих условиях организации и жизни неудивительно, что кишечник птиц представляет очень бедную микробную флору. Так, кишки столь долговечного попугая содержат чрезвычайно мало микробов. Их почти вовсе нет в его тонких кишках, а в прямой так мало, что экскременты, состоящие из слизи и пищевых остатков, только изредка содержат по нескольку микробов.

Коэнди*, занимающийся в Пастеровском институте кишечной флорой, у попугая выделил из кишок всего пять видов микробов.

______________________

* «Bulletin de I'lnstitut Pasteur», 1903.

______________________

Даже у питающихся падалью хищных птиц число кишечных микробов очень ограниченно. Я исследовал ворон, которых кормил гнилым, кишащим микробами, мясом. Испражнения их содержали очень мало микробов, и, что всего удивительнее, кишки их не распространяли ни малейшего гнилостного запаха, в то время как вскрытый труп травоядного млекопитающего, как, например, кролика, распространяет в комнате сильный запах разложения; вскрытый кишечник вороны вовсе не издает дурного запаха. От этого отсутствия загнивания в кишках, по всей вероятности, и зависит чрезвычайная долговечность таких птиц, как попугаи, вороны и другие близкие им виды.

Можно возразить, что долговечность эта зависит не от бедности кишечной флоры, а скорее от внутренней организации вышеупомянутых птиц. Чтобы ответить на это возражение, следует бросить беглый взгляд на бегающих птиц.

Не все птицы летают. Есть такие, у которых крылья мало развиты; зато ноги их очень сильны и способны к быстрому бегу. К таким бегающим птицам принадлежат: страус, казуар, нанду и тинаму. Птицы эти не летают и, следовательно, ведут образ жизни, сходный с млекопитающими. Они так быстро убегают от преследования врагов, что перегоняют даже лошадь (страус, нанду). Но, как и млекопитающим, это мешает им испражняться на ходу; поэтому для опорожнения кишок им приходится останавливаться.

Мне удалось наблюдать тинаму (Rhync-hotes rniescens) в неволе, которые для этого отправления останавливаются сразу среди быстрого бега. Г-н Дёбрейль, по моей просьбе, стал обращать внимание на этот вопрос и заметил, что тинаму и нанду, которых он держит в своем парке, всегда останавливаются для опорожнения кишок. Он утверждает, что испражнения их, даже обильные, всегда скучены.

Что касается страусов, то г-н Ривьер, директор опытного сада в Гамма (в Алжирии), любезно сообщает мне следующее в своем письме от 18 января 1901 г.: «Страусы испражняются реже других птиц. Так как мы не имеем случаев часто наблюдать страусов, то трудно утверждать, может ли животное это испражняться во время продолжительного бега; a priori — кажется, что нет. Страус останавливается для опорожнения кишок; пучок перьев его хвоста поднимается, передняя часть туловища откидывается назад, брюшная поверхность резко сокращается, сфинктер клоаки открывается под сильным напором изнутри, и экскременты выкидываются с силой и шумом».

Толстые кишки бегающих птиц так сильно развились именно вследствие риска, которому подвергались последние при остановках для удаления экскрементов.

Несмотря на то что слепые кишки этих птиц переваривают пищу, особенно растительную, богатую клетчаткой, не следует, однако, думать, что отростки эти были приобретены для пищеварительных отправлений.

В самом деле, слепые кишки развиты гораздо меньше у небегающих птиц, хотя последние употребляют такую же пищу. Слепые кишки их бывают даже рудиментарными, как, например, у голубя.

Неудивительно, что застаивание пищевых остатков в толстых кишках бегающих птиц обусловливает развитие чрезвычайно богатой кишечной флоры. Чтобы убедиться в этом, стоит только взглянуть на микроскопический препарат испражнений бегающих птиц. Содержимое кишок других птиц заключает мало микробов и очень незначительное число их видов, тогда как у бегающих птиц экскременты переполнены множеством самых разнообразных видов.

Таким образом, в слепых кишках нанду рядом с нитевидными бактериями находятся спиральные формы, палочки, вибрионы и разнообразные кокки.

Возможно, что кишечная флора тинаму еще богаче.

По расчету Коэнди, кишки бегающих птиц заключают не меньшее количество микробов, чем кишки млекопитающих, до человека включительно.

Если защищаемая нами гипотеза верна, то бегающие птицы, благодаря своей обильной кишечной флоре, должны быть менее долговечными, чем летающие. Вопрос этот необходимо изучить подробнее. К бегающим птицам относятся самые крупные из существующих видов. Страусы крупнее всех ныне живущих птиц. Что же касается мадагаскарских Aepyornis, то размерами они превосходили всех птиц вообще.

Исходя из правил, по которым крупные животные долговечнее мелких, страусы должны бы жить особенно долго.

Между тем факты показывают нам как раз обратное. Г-н Ривьер, заведующий разведением страусов в Алжирии и, следовательно, очень опытный в вопросах, касающихся этих птиц, сообщает мне следующее в упомянутом выше письме: «Не следует доверяться легендам о долговечности страуса, привезенного мною из Сахары: они ни на чем не основаны. Мои личные наблюдения по этому вопросу хотя и немногочисленны, но совершенно точны. Я сохранял родившихся при мне страусов в течение 26 лет.

На основании следующего примера думаю, что животные эти могут достигать до 35 лет. В течение 20-летнего опыта я видел одну самку такого возраста. Она очень хорошо высиживала яйца и быстро бегала. Умерла она от старости, с проявлением всех признаков дряхлости: растрескивание кожи, наросты, сухость, выпадение перьев и проч. До конца жизни самка эта несла яйца, хотя и неправильно. Последние были очень мелки, скорлупа их была зернистая, а не гладкая и блестящая, как это характерно для берберийской расы».

В окрестностях Ниццы, на ферме, где разводят страусов, показывают старого самца, прозванного «Крюгером», которому будто бы 50 лет*. По сведениям, любезно доставленным мне графиней Штакельберг, «о возрасте «Крюгера» не имеют точных данных; но перечисление всех событий его жизни указывает на то, что ему не менее 50 лет». Факт этот очень удивил Ривьера, потому что, несмотря на свою долголетнюю опытность, он не встречал подобного случая.

______________________

* «Птицеводство», I, октябрь 1904 г., № 19, стр. 3.

______________________

Собранные нами данные относительно других бегающих птиц также не указывают на большую долговечность их. Гёрней (I.e.) приводит пример казуара (Casuarius Westermanni), жившего 26 лет в роттердамском зоологическом саду, а также трех австралийских казуаров (Dromaius Novae Hollandiae), которых наблюдали в одной и той же местное ти в течение 20, 22 и 28 лет.

Усталэ упоминает о другом казуаре того же вида (Ornis, 1899, IX, стр. 62), умершем в Лондоне после 23 лет.

Нанду (Rhea americana), довольно крупные бегающие птицы, живут еще менее долго. Бёкинг думает, что они не переживают 14—15 лет, причем часто умирают от старости (Брем. Птицы).

В сравнении с долговечностью летающих птиц (попугаев, хищников) нас поражает краткость жизни бегающих птиц, так хорошо выносящих неволю и размножающихся в ней. Летающие птицы, несмотря на значительно меньшие размеры, живут 80, 100 лет и даже больше.

Трудно найти более красноречивое подтверждение теории сокращения жизни в связи с развитием кишечной флоры. Стоило птицам приспособиться к наземному образу жизни и приобрести сильно развитую толстую кишку, изобилующую микробами, чтобы продолжительность их жизни сократилась.

В то время как некоторые птицы, перестав вести воздушный образ жизни, в известных отношениях приблизились к млекопитающим, некоторые млекопитающие приобрели крылья и стали до известной степени походить на птиц. Таковы летучие мыши.

Толстые кишки, полезные бегающим животным, становятся вредными летающим вследствие того, что увеличивают их вес. И в самом деле, летучие мыши совершенно лишены слепых кишок; толстая же кишка их вполне изменила как свое устройство, так и функцию.

У летучих мышей она не является широким каналом, служащим вместилищем пищевых остатков, но имеет такой же диаметр и почти такое же строение, как и тонкие кишки. Она снабжена множеством железо и, как было упомянуто в предыдущей главе, переваривает пищу подобно тонким кишкам. Одним словом, в сущности, толстая кишка обратилась, так сказать, в часть тонкой, которая сама значительно укоротилась. При этих условиях летучие мыши неспособны долго удерживать свои экскременты и опоражнивают кишки так же часто, как птицы...

Хотя продолжительность жизни летучих мышей и не точно установлена, но, принимая в соображение их величину, не превышающую роста морской свинки, мы вправе считать их довольно долговечными.

Во сколько раз меньше живут значительно более крупные овцы, собаки и кролики в связи с их чрезвычайно богатой кишечной флорой. Вышеприведенные данные подтверждают мою мысль, что кишечная флора играет роль в ускорении старости. Но не следует, однако, думать, что гипотеза эта так же легко объясняет все наблюдаемые факты.

Очевидно, что не всегда можно измерять вредное влияние микробов их обилием в кишках. Прежде всего надо иметь в виду, что рядом с вредными микробами существуют и полезные. Кроме того, несмотря на свою многочисленность, микробы могут быть не особенно вредными, если организм нечувствителен к их ядам. Таким образом, тетаническая палочка, часто водящаяся в кишках человека, может убить его, проникнув в пораненную стенку кишок, в то время как она безвредна для крокодила и черепахи, которые крайне нечувствительны к ее яду.

Организм человека и высших животных обладает очень сложной оборонительной системой против микробов и их ядов. Поэтому легко предвидеть, что проявления защиты организма очень разнообразны, смотря по преобладанию той или другой части этой оборонительной системы. Так, организм переносит обилие кишечных микробов в том случае, когда обладает способностью разрушать или нейтрализовать их яды или же когда последние не проникают сквозь кишечную стенку. В этом направлении и следует искать объяснения некоторых вышеуказанных исключений, не только кажущихся, но и действительных. Примером первых могут служить ночные хищные птицы. Слепые кишки их достигают иногда десяти метров (у филина, Bubo maximus), но незначительные пищевые остатки сосредоточены исключительно в их конечных булавовидных частях и заключают небольшое количество микробов. У дневных же хищников (орла, коршуна и т.д.) слепые кишки коротки и никогда не заключают пищевых остатков.

Несмотря на большую разницу в длине слепых кишок, как дневные, так и ночные хищники отличаются большою долговечностью, потому что разница эта ничуть не вызывает различия в кишечной флоре, довольно бедной в обоих случаях.

Быть может, слон действительно представляет исключение. Его толстые кишки очень сильно развиты и снабжены большой слепой кишкой. Несмотря на это, слон живет сто лет и более. Я не имею возможности объяснить этого противоречия, так как мне не удалось до сих пор лично исследовать это животное.

Обезьяны и человек также отличаются в этом отношении от других млекопитающих: несмотря на сильное развитие толстых кишок, они живут долее большинства своих сородичей.

Я не имел возможности собрать точных справок относительно долговечности обезьян. Однако, судя по некоторым указаниям, они живут дольше наших домашних млекопитающих (лошади, быка, собаки и кошки). Предполагают, что человекообразные обезьяны достигают пятидесяти лет. Что же касается человека, то, как известно, он среди млекопитающих всего более приближается по долговечности к слону.

V

Продолжительность жизни человека.— Теория Эбштейна относительно нормальной продолжительности жизни человека.— Примеры долговечности в человеческом роде.— Условия, способные объяснить наибольшую долговечность человека.

Человек унаследовал свою организацию с ее свойствами от млекопитающих предков.

Жизнь его значительно короче, чем у пресмыкающихся, но длиннее, чем у большинства птиц и млекопитающих. Он унаследовал, между прочим, и сильно развитые толстые кишки с обильной микробной флорой.

Зародышевая жизнь и рост человека продолжительны. Поэтому, основываясь на теоретических соображениях, можно бы ожидать, что живет он гораздо дольше, чем в действительности.

Знаменитый швейцарский физиолог XVIII века Галлер думал, что человек может прожить до 200 лет. По мнению Бюффона, «если человек не умирает от случайной болезни, то может дожить до 90 и 100 лет» (1. с, стр. 572). По Флурансу, «человек растет в течение 20 лет и живет в пять раз дольше, т.е. 100 лет» (1. с, стр. 86).

В действительности же долговечность человека далеко не достигает этих цифр, основанных на теоретических соображениях. Мы видели, что правило, построенное на период роста, может быть принято в общих чертах, но что оно неприменимо к каждому отдельному случаю, так как причины влияния на продолжительность жизни слишком разнообразны.

Статистика показывает, что наибольшая смертность в людском роде выпадает на ранний детский возраст. В один первый год жизни средним числом умирает 1/4 всех детей. После этого периода наибольшей смертности последняя постепенно уменьшается до наступления половой зрелости. Затем смертность опять медленно и постепенно возрастает, достигая высшей своей степени между 70 и 75 годами. После этого она опять понижается до конечного предела человеческой жизни.

Итальянский ученый Бодио убежден в том, что громадная смертность маленьких детей — естественное явление, имеющее целью помешать слишком большому нарастанию человеческого рода.

Мнение это, однако, неосновательно, тем более что легко понизить смертность новорожденных соблюдением правил рациональной гигиены. Смертность эта зависит всего чаще от кишечных заболеваний, связанных с непригодным питанием. Поэтому успехи культуры значительно сокращают смертность детей.

Невозможно также согласиться с мнением, будто усиленная смертность между 70 и 75 годами указывает на то, что возраст этот — естественный предел человеческой жизни. Основываясь на изучении смертности в большинстве европейских стран, Лексис приходит к выводу, что нормальная жизнь человека не должна превышать 75 лет.

Д-р Эбштейн* принимает эти статистические данные и утверждает, что «нормальный предел жизни, дарованный природою человеку, наступает в возрасте всего большей смертности. Если человек умирает до этого периода — смерть его преждевременна. Не всякий достигает естественного предела жизни. Жизнь часто пресекается до него и только в редких случаях переходит за этот предел».

______________________

* Die Kunst das menschliche Leben zu varlengern, 1891, стр. 12.

______________________

Однако тот факт, что многие люди в 70 и 75 лет еще хорошо сохранены как в физическом, так и в умственном отношениях, не позволяет считать этот возраст естественным пределом человеческой жизни..

Такие философы, как Платон, поэты, как Гёте и Виктор Гюго, и художники, как Микеланджело, Тициан и Франц Галс, создали иные из лучших своих произведений позднее возраста, считаемого предельным как Лексисом, так и Эбштейном.

С другой стороны, смерть, наступающая в эти годы, только в незначительной степени зависит от старческой немощи. Так, в 1902 году в Париже на 1000 смертных случаев между 70 и 74 годами от старости умерло* всего 85 человек. Большинство стариков умирало от заразных болезней: воспаления легких и чахотки, от болезней сердца, почек и кровоизлияния в мозгу.

______________________

* Annuaire statistique de la ville de Paris. 23-e annee 1904, стр. 164—171.

______________________

Эти болезни могут быть в значительной степени устранены, и смерть, причиняемая ими, случайна, а не естественна.

Вывод этот подтверждается тем, что некоторые люди живут гораздо долее общепринятого предельного возраста. Случаи достижения 100 лет не особенно редки. В 1836 г. во Франции на население в 33 1/2 миллиона (33 540 910) пришлось 146 столетних стариков, что составляет приблизительно 1 на 220 000 человек. В некоторых странах Восточной Европы число доживших до ста лет и более значительно больше. Так, в Греции, где вообще много стариков, из 25 641 до ста лет доживает один человек, т.е. в десять раз более, чем во Франции*.

______________________

* Ornstein, «Virchow's Archiv», 1891, т. 125, стр. 408.

______________________

Каков же предельный возраст, которого может достичь жизнь человека?

В древние времена некоторым избранникам божиим приписывали жизнь в несколько веков. По Библии, Мафусаил достиг 969 лет. Однако предание это основано на ошибочном расчете.

По Гомеру, Нестор пережил «три человеческих века», а иллириец Дандо и один из лакмейских королей якобы достигли 500 и даже 600 лет. Несомненно, что эти данные древних веков совершенно неточны. Гораздо большего доверия заслуживают менее отдаленные от нас сведения, по которым крайний человеческий возраст не превышает 185 лет. Приводят пример основателя аббатства в Глазко-Кэнтигерна, известного под именем святого Мунго, который умер 5 января 600 года 185 лет*. Другим примером необычайной долговечности служит один венгерский земледелец, Петр Зортай, родившийся в 1539 г. и умерший в 1724 г. По другим данным венгерских летописцев XVIII века, наблюдались случаи долговечности в 147 и 172 года.

______________________

* Ebstein, стр. 70.

______________________

Еще менее сомнений внушает факт, что в Норвегии некий Дракенберг прожил от 1626 года до 1772 года. Он был прозван «северным старцем». Его захватили в плен африканские пираты, у которых он прожил 15 лет в неволе. Затем он прослужил 91 год матросом. Его романтическая история привлекла внимание современников, и в газетах того времени можно найти о нем много сведений («Gazette de France», 1764 г.; «Gazette d'Utrecht», 1767 г. и т.д.).

Часто приводят в пример долговечности шропшайроского крестьянина Фoму Парра. Он был в тяжелой работе до 130 лет и умер в Лондоне в возрасте 152 лет и 9 месяцев. Этот пример — один из наиболее достоверных. Вскрытие Парра было сделано знаменитым Гарвеем и не обнаружило никаких органических повреждений. Даже реберные хрящи его не окостенели, сохранив упругость, как у молодых людей.

Мы вправе, следовательно, допустить, что человек может дожить до 150 лет. Примеры эти, однако, очень редки, так как в два последних века мы не встречаем больше ни одного достаточно проверенного случая такой чрезвычайной долговечности. Существуют указания, будто в начале XIX века двое стариков достигли 142 и 155 лет. Но к этим указаниям следует относиться очень осторожно.

Наоборот, примеры 100, 105, 110 и даже 120-летних возрастов вовсе не редки.

Такая долговечность встречается не у одной белой расы, но и у цветных рас.

По Притчарду, негры иногда доживают до 115, 160 и даже 180 лет. В течение XIX века в Сенегале восемь негров достигли от 100 до 121 года. Шемен (I. с, стр. 37) «сам видел в 1898 г. в Фундигуне старика, которому, по словам туземцев, было 108 лет. Состояние его здоровья оставалось удовлетворительным, и он ослеп только в последние годы». Тот же автор приводит из «New York Herald'a» (13 июня 1855 г.) пример одной индианки Северной Каролины старше 140 лет и индийца 125 лет.

Женщины чаще мужчин достигают 100 и более лет. Разница, однако, не очень велика.

Так, в Греции в 1885 году на народонаселение приблизительно в два миллиона (1 947 760) оказалось 278 человек, достигших от 95 до 110 лет, и между ними было 133 мужчины и 145 женщин (Орнштейн, 1. с, стр. 406). В Париже в течение 7 лет (от 1833 г. до 1839 г. включительно) насчитали 26 мужчин, доживших от 95 до 100 и более лет, и 49 женщин того же возраста (Шемен, стр. 85).

Как эти, так и многие другие данные подтверждают, что мужская смертность вообще всегда превышает женскую.

Большинство столетних старцев отличается здоровьем и крепким телосложением. Однако преклонного возраста достигают иногда слабые и даже ненормальные люди.

Примером этому служит некая Николина Марк, умершая в Булони 110 лет. «Она была искалечена с двух лет: ее левая рука в виде крючка загибалась под предплечие. Николина была так сгорблена, что казалась не более 4 футов высоты» (Лежонкур, стр. 188).

Другая женщина, шотландка Елизавета Вальсон, достигла 115 лет. Она была карлицей, так как не превышала 2 футов и 3 дюймов (Лежонкур, стр. 63).

Даже среди великанов, несмотря на краткость их жизни вообще, встречаются столетние старцы.

Уже в XVIII веке Галлер обратил внимание на то, что столетнего возраста часто достигают члены одной и той же семьи, что подало повод считать долговечность наследственной.

Действительно, из жизнеописания стариков видно, что потомки людей, достигших ста лет, живут очень долго.

Так, например, сын вышеупомянутого Фомы Парра дожил до 127 лет и в 1761 году умер в Мишелстауне, вполне сохранив до конца умственные способности. Список Шемена указывает 18 примеров крайней старости в одних и тех же семьях. Мы не имеем никакого повода отрицать наследственности в этих случаях, потому что вообще самые различные прирожденные признаки передаются этим путем.

Но не следует упускать из виду и роли внешних условий, общих при совместной жизни родителей и детей.

Так, оказалось, что многие случаи чахотки и проказы, приписываемые наследственности, были просто вызваны общей заразой.

Точно так же и примеры долговечности в одной семье могут объясняться влиянием сходных внешних условий.

Часто супруги, несмотря на отсутствие кровного родства, оба одинаково достигают очень преклонного возраста.

В сочинении Шемена я насчитал 22 таких случая, из которых и привожу нижеследующие примеры. «В 1888 году в Ржижманице, в Моравии, умерла 123-летняя старуха, Анна Борак. За десять лет перед этим умер ее муж 118 лет». «В 1896 г. в Константинополе жил некто Кристаки, бывший военный врач; ему было 110 лет, а его жене 95 лет» (стр. 81). «В 1866 г., на расстоянии двух дней, умерли (в Париже, Вожирар, 54, улица Камборон) супруги Галло. Мужу было 105 лет и 4 месяца, а жене 105 лет и 1 месяц» (стр. 148).

Мы имеем основание предполагать, что на долговечность влияют и местные условия, так как известно, что некоторые местности отличаются долговечностью своих жителей. Замечено, что в Восточной Европе (на Балканском полуострове и в России), несмотря на низшую степень ее цивилизации, значительно больше людей достигает ста лет, чем в Западной Европе.

Выше были приведены данные д-ра Орнштейна, которые указывают на сравнительно большое число людей, достигающих глубокой старости в Греции. Шемен в свою очередь приводит в пример Сербию, Болгарию и Румынию, где в 1896 году насчитывали более пяти тысяч (5545) столетних стариков. «Цифры эти кажутся преувеличенными,— говорит Шемен,— тем не менее живительный и чистый воздух Балканских гор, пастушеский и земледельческий образ жизни их обитателей предрасполагают их к долговечности» (стр. 81).

Тот же автор указывает на некоторые местности во Франции, отличающиеся большим количеством столетних старцев. «В 1898 году в округе Сурниа (в восточных Пиренеях) на 600 жителей насчитывали: 95-летнюю старуху, 94-летнего старика, 89-летнюю, двух 85-летних старух, двух стариков 84 лет, двух 83 лет, трех старух 82 лет и двух стариков 80 лет» (стр. 143). В деревне Блимон, в департаменте Соммы, в 1897 г. на 400 жителей насчитывали 6 мужчин от 85 до 93 лет и одну женщину, вступившую в сто первый год» (стр. 170).

Очевидно, не один «живительный воздух» влияет на продолжительность жизни: в Швейцарии, несмотря на ее горный климат, столетние люди встречаются очень редко. Причину долговечности следует скорее искать в образе жизни населения.

Замечено, что столетние старцы большею частью встречаются среди недостаточных или даже бедных людей, ведущих очень простой образ жизни. Это не значит, чтобы миллионеры не могли достичь ста лет; так, сэр Мозес Монтефиори умер в 1885 году в возрасте 101 года. Но такие случаи совершенно исключительны, и можно сказать с достоверностью, что богатство не доставляет долговечности. Бедность связана с умеренностью, особенно у стариков. Действительно, часто замечали, что большинство столетних старцев вели очень умеренный образ жизни. Конечно, не все они следовали примеру знаменитого Корнаро, который ограничивался 12 унциями твердой пищи и 14 унциями вина в день и достиг приблизительно ста лет, несмотря на свое слабое сложение. Последний оставил очень интересные мемуары и отлично сохранился до самой смерти (26 апреля 1566 г.)*.

______________________

* Флуранс. О долговечности человека, 1855 г., стр. 11-30.

______________________

В таблице долговечности Шемена я насчитал 26 столетних стариков, отличавшихся умеренным образом жизни. Большинство их не пили вина, и многие довольствовались одним хлебом, молочной и растительной пищей.

Умеренность, следовательно, является несомненно одной из причин долговечности, хотя, конечно, не единственной...

Тем не менее несомненно, что здоровое сложение, простой и умеренный образ жизни благоприятствуют долговечности. Но помимо этих условий остается еще нечто неизвестное, что способствует ей.

Знаменитый боннский физиолог Пфлюгер приходит к тому заключению, что «главное условие долговечности заключается во внутренней сущности всякого человека», в чем-то ускользающем от точного определения и зависящем от наследственности.

При настоящем положении наших знаний невозможно достаточно глубоко проникнуть в причины долговечности человека; совершенно естественно, однако, искать их в том же направлении, как и причин долговечности животных. Мы видели, что долговечность носит местный характер, что она часто обнаруживается у супругов, не имеющих ничего общего, кроме образа жизни. Это дает нам право искать причин, влияющих на долговечность, в кишечной флоре и в способах борьбы с нею самого организма. Совершенно естественно предположить, что в одной и той же местности и при одинаковых условиях существования кишечные флоры должны быть очень сходными. Но только при помощи настойчивых исследований задача эта найдет свое решение в более или менее близком будущем.

В настоящее же время приходится ограничиваться собиранием возможно большего числа фактов относительно продолжительности жизни человека и животных. Факты эти должны направить и осветить путь новых исследований.

Впервые опубликовано: Мечников И.И. Этюды оптимизма. М. Научное слово. 1907. С. 27—68.

Мечников Илья Ильич (1845-1916) русский микробиолог и патолог, удостоенный в 1908 Нобелевской премии по физиологии и медицине (совместно с П. Эрлихом) за исследование природы иммунитета, почётный член Петербургской АН (1902).