М.О. Меньшиков
Гений счастья

На главную

Произведения М.О. Меньшикова


13 июня

Открыты мощи святой Анны, княгини Кашинской. В лице великих людей народ почитает свое величие, в лице святых — свое нравственное благородство. Оставим людям слабого, слишком вещественного понимания искать в останках праведницы материальную ценность. Для нас важно имя запавшего в память народную святого как доказательство пребывающего в веках высокого инстинкта — благочестия, и безотчетного уважения к нему, передающегося из рода в род. Пока не замерло в народе благоговение к добру, ибо доброта и святость одно и то же, до тех пор душа народная светит перед Богом, может быть, не слишком многочисленными, но теми таинственными огоньками, которые кажутся рожденными от вечного Света, от Отца Светов. Я не знаю в точности биографии святой Анны. Осталась память о тяжелом страдании молодой жены, потерявшей мужа, и наложенном на себя подвиге монашеском. Разве для народа важно знать, что сделал святой и как именно он жил? Это только интересно, но вовсе не необходимо, ибо главное в святом — удостоверенное присутствие святости, суммы тех идеальных качеств, которые в глазах народных делают совершенную человеческую душу. Вопрос о святости есть вопрос о качестве своей души, постоянно забываемый, но важнейший из всех вопросов! У образованных классов, для которых история человечества — своя история, существует свой обширный кален дарь, заполненный именами замечательных людей. Философы, ученые, поэты, изобретатели, артисты, полководцы, герои вдохновения или долга, эта мертвая аристократия управляет живою, подает ей внушения самого разнообразного свойства. Народ лишен этого общения с величием человеческого рода, ибо не знает истории, не знаком с философией, чужд науке и имеет лишь слабое соприкосновение с искусством. Люди труда и скромного достатка стоят вне той интеллектуальной культуры, которая доступна лишь крайне немногим. С этой стороны народ довольствуется мифологией, легендами о царях и богатырях. Предания, заведомо исторические, в народном наследовании становятся мифическими. Но представление о совершенном человеке есть слишком глубокая потребность, чтобы народ не выработал способа реально осуществлять ее. Этот способ — культ святых, обожествление, насколько это допускает природа, тех праведных, которые на земле казались богоподобными. Церковь христианская около 2000 лет поддерживает этот культ, причем сложился над живым народом, грешным и слабым, родной народ, но праведный и безупречный, который составляет как бы небесную часть нации, ту душу земли, какую она иметь желала бы. Можно ли сомневаться в глубоко благотворном влиянии святых, хотя бы реально не существующих? Их нет, от плоти их остались скудные остатки, но представление о них действует, как живительное созерцание. Оно внушает известные, часто весьма упорные настроения, создает нравственный гипноз, облекает сознание живых как бы атмосферой пленительных и могучих влияний. Скажите, сила это или не сила? И много ли в реальном мире энергий, которые могли бы произвести те же результаты?

Пользуясь благом провозглашенной свободы совести, я беру смелость высказать взгляд, несколько расходящийся с традиционным. Я думаю, что тирания египетских и сирийских представлений о святости несколько исказила тот образ совершенного человека, который свойствен арийской расе. В полном отречении от мира, в полном затворничестве, в аскетизме, которого не знал ни Христос, ни апостолы, чувствуется, как в буддизме, изнеможение человеческой породы, стремление к смерти. Идеал более бодрой славянской природы иной. Русские богатыри были защитниками земли, стоятелями за веру, борцами за государственность. Русские монархи были столь же молитвенниками, сколько тружениками, создателями деятельной и производительной культуры. Богатырские дружины осуществляли в глазах народных свободу, общины подвижников — равенство и братство. Монастыри на юге и, в особенности, на севере были образцовыми хозяйствами, показательными кооперациями возможной в наших условиях достойной жизни. В эпоху, когда народ был свеж и высылал в монастыри лучших своихдетей, святые были советниками власти, глубокими патриотами и не раз спасали отечество от гибели. Мне кажется, если суждено России встать с одра расслабленного, то мы снова вернемся в представлении о совершенстве человеческом к образу святых митрополитов московских — Петра, Алексея и Филиппа, игумена Сергия Радонежского, патриарха Гермогена, старцев Белозерских, Валаамских и Соловецких. Именно деятельного, организаторского типа был наш последний святой, еще не признанный церковью, полугодовой день кончины которого будет 20 июня, отец Иоанн Кронштадский при высокой праведности своей был великий труженик, устроитель расстроенной жизни и патриот. Что касается женской святости, то идеальным воплощением славянской святой является праматерь всех святых русской Церкви, св. Ольга.

Всероссийское общество св. Ольги послало ко гробу ее праправнучки, св. Анны Кашинской, депутацию с живым потомком обеих святых, князем Ф.Н. Касаткиным-Ростовским во главе. Не правда ли, является почти чудом, что с тех пор прошли века, исчезли многие города и даже государства, а у нас все еще сохранились живые потомки основателей нашей государственности и веры? Между ними многие продолжают деятельную службу родине. Если сквозь толщу тысячелетия идут все те же предания и заветы, связанные с той же кровью, о таком народе можно сказать, что он не каприз природы и далек от смерти.

Первая святая в русском христианстве, кроме насаждения веры, вела огромную культурную борьбу и культурную работу. Она усмиряла мятежи и объединяла под одним правлением разрозненные племена, она непрерывно путешествовала, устраивала "погосты", опорные пункты оседлости и власти. Она ездила в Царьград для необходимых заимствований, какие мог дать центр тогдашней цивилизации. Вместе с христианством она привлекала в свою страну просвещение и защищала начинавшуюся культуру русскую мечом. Святослав, которого не только неустрашимость отмечена в истории, но и рыцарское благородство ("иду на вы"), очевидно, прошел хорошую военную школу в доме великой матери. Может быть, воинственность в древней Руси начала уступать благочестию быстрее, чем это оправдывалось мировыми условиями, и за эту национальную ошибку Россия понесла тяжкую кару — завоевание. Но те же монастыри, которые ослабляли необходимый народу героизм, явились восстановителями народной свободы. В то время как раздавленные пятой татарской князья раболепствовали, вместо того чтобы сражаться, святые митрополиты являлись великими дипломатами и послами. Монастыри были крепостями не только веры, но и государственности. Монастыри были парламентами, где лучшие представители страны, праведники, облеченные доверием народа, решали, что делать государям. Из кельи монаха шло благословение войны и мира. Монахами подсказано перенесение столицы в Москву. Монахи внушили анархической стране единодержавие и единоверие. Монастыри были единственными школами, единственными целебными пунктами, причем до сих пор во многих болезнях не превзойден древний метод исцеления — верой. Прикасались к останкам пламенно чтимых святых и исцелялись. Это было тогда, это совершается и теперь, и если чудо исцеления не совсем разгадано, зато вполне удостоверено наукой. Монастыри были оазисами трезвой и мирной жизни, где действительно осуществлялось братство и где гражданская культура имела свои устои. Чтобы довершить значение монастырей, остается отметить их судебную, финансовую и коммерческую роль. При отсутствии налаженной государственности, при всегдашней продажности мелкой власти лучшая часть народа судилась у святых, несла свои распри к старцам и во многих случаях находила суд справедливый и христианский. Такова была сила нравственного авторитета, что духовным отцам подчинялись. Без казней и тяжких репрессий правонарушения восстановлялись, насколько это возможно. Подобно тому, как внушенье здоровья исцеляло самый корень болезни — больное воображение, так внушение добродетели исцеляло корень преступности — дурные страсти.

Народ, созерцая веками чистую жизнь религиозно-трудовых общин, учился жить. На созерцании чистого и деятельного христианизма народ-полуязычник воспитывал в себе те мягкие черты, ту жалостливость и добродушие, которые являются украшением русского характера. Не закон, а обычай управлял народом, а обычаями управляли "святые". Святость русская вовсе не была отражением от жизни, а лишь облагораживанием ее. При монастырях, например, завязывалась торговля, устраивались ярмарки. Естественно, что вблизи священных стен, в присутствии бодрствующих святых, живых и мертвых, совесть народная держалась строже, чем вдали от них. Только честность, прививаемая монастырями, вывела торговлю, а с нею и промышленность, из анархии. В привычках обмана и подлога всякая взаимодеятельность гибнет. И торговля, и промышленность держатся на кредите, т.е. на доверии к обязательствам, в конце концов на элементарной честности. Ни теперь, ни особенно тогда коммерция не имела надежных вексельных гарантий. При сравнительном совершенстве суда разве не случаются теперь злостные банкротства? Неисчислимую ценность представляет инстинкт честности, воспитанный религиозными наставниками народа. И в Европе, и у нас цивилизация обязана больше честности народной, чем энергии. Мы гордимся теперешней государственностью, между тем, через тысячу лет после Рюрика государство все еще не устроило дешевого мелкого кредита. Но он был осуществлен древними монастырями. Они были народными баками идеальной организации. Благочестивые люди несли пожертвования монахам, которые давали обеты нищенства и воздержания, стало быть сами воспользоваться деньгами не могли. Из пожертвований составлялся фонд для помощи бедным. Бедные брали помощь и возвращали ее с лихвой, что давало возможность расширять операции. Терминология была совсем другая, не было "loro" и "nostro" балансов и онколей, не было никаких отчетов, но банковая суть оставалась та же. Монастыри были ссудосберегательными учреждениями, где совесть регулировала кредит. Правда, с отдаленных времен в монашество прокралась порча. Уже Иван Грозный одновременно боялся монахов и презирал их.

В позднейшие века распущенность монахов омрачила высокое учреждение монастырей, а в наше время многие монастыри превратились в гнойную заразу, которую государство, называющее себя христианским, обязано вычистить — хотя бы хирургически. Но я говорю не об извращениях жизни, а о ее естественной красоте. "Свет во тьме светит, и тьма не объяла его". Знаю, что святость и в народе, и в обществе окутана лицемерием, идолопоклонством, ханжеством, причем грубое суеверие густо перемешано с истиной. Но что же из этого? Золото и алмазы в природе смешаны с грязью, но разве это их пачкает? В дни народного торжества — ибо удостоверение святости есть торжество народное — хочется напомнить не о грязи, а о драгоценностях, которые она в себе таит. Разве не составляет бедствия русской жизни то, что народ задолжал евреям миллиарды и изнемогает под бременем процентов, тогда как в самой земле нашей зарыты тысячи миллиардов? Их нужно искать, но еще необходимее разыскивать заваленные грязью благородные инстинкты народные, о которых говорит в эти дни колокольный звон.

Дали парламент, дали новую государственность. Не думайте, что все сделано или что сделано слишком многое. Поистине, ничего не сделано, если народ не вернется к вечным установлениям души, к благочестию и труду. Поглядите, как плохо работает наш парламент и до какой степени малую часть осуществляет своих громадных прав! Злодеи уверяют народ, что все зло от власти, и будто власть не может не быть злой. Но скажите, какая власть сознательно устанавливала дурные законы? И много ли законов дурных? "Законы святы, — говорит народное сознание, — но исполнители лихие супостаты". Скажите, какая власть предписывала не исполнять закона? Какая власть обязывала чиновника быть продажным, судью — небрежным и ленивьгм, полицию — быть жестокой? Весь грех нашей государственности — в бесчестности народной, в отсутствии ярко выраженного благочестия, т.е. нравственной благопристойности. Старая школа нравственности народной — церковь — в упадке. В упадке феодальный быт, т.е. подчинение худших лучшим. Из этого, естественно, сложился упадок нравов, анархия совести, цинизм привычек. Все это неудержимо влечет к упадку самую цивилизацию нашу. Невозможна правильная общественность без основы ее, доверия, а возможно ли оно без обыкновенной порядочности? Немыслим правильный труд народный, если он разъедается бесчестностью. Гражданская война вещь ужасная, но наихудшая форма ее — тот упадок нравов, когда нельзя поручить народной копейки ни депутату парламента, ни судье, ни министру. Посмотрите, что делается в архиреспубликанской Франции! От глубокого падения бесчестное общество не спасает никакой режим, и наоборот, нет формы правления, которая не вела бы к счастью при условии народной честности. Революционеры не продержались бы минуты, если бы не были в значительной степени правы и если бы не казались честными среди бесчестных. Но у нас пред глазами несколько лет революции, а сколько со стороны ее злодейства, предательства, мелкого обмана, клеветы и самого жалкого воровства! Поистине, революцию загубила та зараза, с которою она боролась. Пророки, мученики, спасители народные — и вдруг между ними такое угнетающее количество простых мошенников!

То, что народ чтит как святость, есть основная тайна жизни, секрет ее свежести и силы. Святость есть чистота и честность — ничего более. Эти качества не только совместимы со всякою благою деятельностью, но составляют залог успеха каждой. Святость есть движущая пружина общества прогрессирующего. Забвение святых, отречение от идеальных людей и той божественности, которою они сияют, есть предвестье смерти. Да будет же благословенна память тех, которые чистотою жизни, подвигом труда и страдания за ближних обрели себе почтение народное! Продолжая жить в воображении людей, святые продолжают свою службу народу. Из рода в род они напоминают, чем должен быть человек под этим небом и что счастье божественности для всех возможно и всем близко.


Опубликовано: Письма к ближним. СПб., Издание М.О. Меньшикова. 1909.

Михаил Осипович Меньшиков (1859-1918) — русский мыслитель, публицист и общественный деятель, один из идеологов русского националистического движения.



На главную

Произведения М.О. Меньшикова

Монастыри и храмы Северо-запада