| ||
|
13 апреля "Здесь молился Николай за матушку-Россию". Такую надпись, как говорят, до сих пор можно видеть под крестом высочайшего в мире христианского храма — св. Петра в Риме. Император Николай I в расцвете бесспорного тогда могущества России, в эпоху, когда пред нею склонялся мир, молился за свое отечество, как бы предвидя наступление теперешних великих бедствий. В святые дни страдания и воскресения Христова тысячи и тысячи безвестных русских людей, вероятно, вспомнят о тяжких "страстях" России, о терзании ее, заушении, оплевании, поистине крестных муках, за которыми врагам ее чуется недалекая наша смерть. Вспомнят несчастные сыны России, до чего дошла их родина, и иные помолятся от глубины оскорбленного сердца: "Господи, сотвори чудо! Воскреси Россию!" Из мне известных замечательных русских людей покойный Владимир Соловьев искренне верил в чудеса, и, между прочим, в воскресение Христа. Граф Л.Н. Толстой во все это совсем не верит. Верующие наши предки когда-то могли молиться за Россию, неверующее потомство уже не может. Постепенное исчезновение в народе молитвы за свою родину есть убыль большой и деятельной силы. Верно ли человек верит или нет — это вопрос особый и почти излишний. Допустим даже, что он верит ложно. Но, пламенно веруя и молясь, человек доводит любовь свою к тому, за что молится, до степени высочайшей и героической. Если мать, например, молится на коленях за умирающего ребенка, то, пролив потоки слез, она встает с колен сама как бы перерожденная, с новым подъемом воли, со страстным желанием победить болезнь. Обостренное до сверхъестественного, ее внимание позволяет ей замечать и угадывать моменты самые важные и способы помощи самые действительные. Если Бог еще не отвернулся от слишком испорченной жизни, то совершается чудо: больной выздоравливает. Возбужденная молитвой любовь вырывает жертву из цепких лап смерти. Представьте себе, как это бывало в старину — десятки миллионов верующих в Бога и жарко любящих свою родину русских людей, вдохновленных одной молитвой: "Господи, помоги нам" (если, например, шла война). Они выходили из храма приподнятые, с наплывом страстной и нервной силы, с неодолимым желанием исчерпать все средства для обороны. Десятки миллионов воль, соединяясь в одну, могучую, приобретали бесстрашие, которое не могло не увенчаться чудом — победой. Оставляя вопрос о рациональности молитвы, я думаю, что народ, отвыкающий молиться вообще, и в частности за отечество, теряет самый могущественный способ возбуждать в себе силу. Такой народ становится похожим на психически больных, страдающих упадком воли. При том же физическом здоровье, той же мускулатуре человеку становится трудно, например, встать с кресла или сесть в него. Нет импульса, нет возбудителей, нет какого-то ключа к пружине, которая могла бы вас двигать. Варварские, бедные, воинственные народы религиозны и потому победоносны. Бедствия побуждают их искать помощи свыше, и они получают ее в виде возбуждения их собственной энергии и мысли. Возбуждение — вещь великая: почти всегда остаются неисчерпанные средства, незамеченные или забытые. Всегда, на плохой конец, остается мужество, которое творит чудеса. Отвыкающий молиться народ теряет отвагу. В момент несчастья он не чувствует в себе жизненной упругости и как бы теряет опору в вечности. Такой народ плачевно сдается перед бедой, на которой предки смеялись бы. Бывают ли в природе те изумительные и странные явления, что отмечены в священных книгах народов? Когда открываешь деяния грозного Илии или еще более грозного Елисея, дрожь берет, до какого ужаса доводили свое могущество библейские чудотворцы. Чудеса евангельские несравненно человечнее, и из них нет ни одного преступного. Поэзия ли легенда о чудесах, или история? Бывали ли в действительности чудеса и могут ли они быть теперь? Мне бы не хотелось отделываться известным ответом Магомета. На просьбу сотворить чудо он сказал: "А разве не чудо Аллаха это сверкающее солнце? Это небо с кроткою луною и ратью звезд? Разве не чудо — дуновение ветра и тишина, и не чудесны день и ночь? Разве не чудо мир и мы, и вообще, разве есть что-нибудь на свете, кроме чуда?" Так говорил пророк, которому ангел от имени Бога положил Коран на сердце. Ответ (передаю лишь мысль его) прекрасный, но неточный. Миллионы простодушных людей под чудом разумеют не естественные явления, а сверхъестественные, и именно последние считают божественной прерогативой. Бывают ли на свете сверхъестественные чудеса? Как я уже писал однажды, наука начинает нащупывать возможность сверхъестественного в самом вульгарном, ходячем смысле. Строгая математика в своем отделе — аритмологии, в теории чисел, в числовой геометрии, в теории инвариантов, в теории прерывных функций вообще набрела на нечто выходящее из причинности и близкое к чуду. То же в химии, например, в структурной теории Кекуле и периодической системе Менделеева. В физике тою же внепричинностью отдает теория фаз Джиббса, в биологии — мутационная теория де Фриза, теория гетерогенезиса Коржинского и пр. Если вы пробовали понять новейшее учение об эманациях радиоактивных тел и основные положения механики атома, то вы, наверно, чувствовали себя в области более странных чудес, чем превращения Овидия или Шахразады. Я не имею данных для того, чтобы останавливаться над этим темным вопросом: мне хотелось лишь оговориться, что я не могу, безусловно, отрицать чуда даже мистического. После воздухоплавания, уже почти открытого, по крайней мере, аэропланы, тяжелее воздуха, уже летают в течение десяти минут — после воздухоплавания науке ничего не останется делать, как наследовать мир тех чудес, о которых дошли смутные предания из глубокой древности. Я не буду удивлен, если натуралист конца XX столетия откроет, наконец, так называемого дьявола, автора плохих чудес. И может быть, как праотцы в раю, мы, благодаря науке, когда-нибудь вновь увидим и услышим Бога. Опубликовано в сб.: Письма к ближним. СПб., Издание М.О. Меньшикова. 1908.
Михаил Осипович Меньшиков (1859-1918) — русский мыслитель, публицист и общественный деятель, один из идеологов русского националистического движения. | ||
|