| ||
|
4 ноября Умер самый трагичный человек на земле — государь Китая. Трудно представить себе контрасты больше, чем те, что судьба вместила в жизнь этого монарха. Быть повелителем 428 миллионов человек, т.е. почти целой трети человеческого рода — и в тоже время быть вечным узником своего дворца. Быть сыном Неба, божеством, верховным отцом подданных, собственником их жизни и смерти — и в тоже время не иметь права прогуляться на улице. Знать, что представляешь в своем лице древнейшую государственности на земле, знать, что заканчиваешь собою историю четырех или пяти тысячелетий, знать, что тебе дана самая огромная из империй, когда-либо существовавших, и в то же время видеть одно унижение отечества за другим, одно поражение за другим — это, как хотите, тяжело... Ряд карликовых в сравнении с Китаем царств делали набеги и захваты, пока наконец священная столица богдыхана не оказалась в руках варваров, разграбивших древние дворцы и храмы. Дважды была захвачена и трижды залита потоками крови родина династии, Манчжурия, и несметное число раз осквернены могилы императорских предков. Скончавшийся государь не мог сослаться на преклонный возраст, он был во цвете лете. Он имел поддержку в лице мудрой матери (приемной) и целого круга вельмож, и тем не менее при всех условиях беспримерного могущества — какая это была беспримерная слабость... Одновременно со смертью богдыхана прошла весть о тяжкой болезни старой императрицы. Видимо Срединная империя накануне важного перелома своей истории. Если верить предсказаниям, со смертью правительницы Китая возникнет вопрос не о престолонаследии только, а о перемене династии. Великому царству угрожают обычные в этой стране затяжные смуты. Объявленный приступ к государственной реформе, введение европейской конституции, не обещает ни слишком скорых, ни слишком прочных результатов. Совершенно как у нас в России, как в Турции, Персии, Индии, даже в Японии — безусловно нет данных утверждать, сулит ли европейская конституция этим странам возрождение или гибель. За возрождение говорит завидная судьба некоторых европейских конституционных стран преимущественно германского корня, и такая же судьба английских колоний. За возрождение говорит блистательная слава Японии, сумевшей после введения европейской конституции разбить Китай и Россию. Но более вдумчивые политические мыслители подвергают критике эти с виду неопровержимые аргументы. Европейская конституция — растение, дающее сладкие плоды лишь на своей родине, именно в Англии. Но в Англии и в германо-скандинавских странах народное представительство является своим собственным, исторически развившимся строем. В Англии конституция есть результат не реформы, а весьма древней эволюции, современной самому государству. Во всех германских странах так называемый новый режим потому оказался удачным, что он был для них старым режимом, органическим, свойственным их природе. Наоборот, там, где новый режим явился действительно новым, как в латинских и славянских странах, там результаты его получились сомнительные. В тех же и может в лучших условиях цивилизации латинские страны падают, население их останавливается, народное хозяйство никнет, сословия разоряются, нравственность и дух народный идут, на нет. На последней ступени упадка находятся латинские республики в Америке. Вслед за ними неудержимо клонятся книзу европейские латинские монархии и самая крупная из латинских стран — Франция. Привитие чуждого государственного строя к маленьким негерманским народам, например — к Греции, Сербии, Румынии, до сих пор дает нам отрицательные результаты. Нельзя отвергать в этих странах внедрения внешнего европеизма — промышленности и комфорта, но собственно народные массы, отрываемые от натуральных промыслов, от земледелия и скотоводства, неудержимо беднеют. Что касается будто бы изумительного прогресса Японии, то он весьма преувеличен. Введение конституции застало Японию безоружною, но накопившею в течение нескольких столетий замкнутости значительные запасы народной энергии. Новая эра не создала этой энергии, а только тратит ее. Весь секрет величия Японии — героический дух народа, абсолютная преданность живому божеству — монарху, глубокое единодушие культуры, лишенной примесей. Но вес это воспитано в до-конституционный период. Как в Германии,— японцы обязаны своей государственной дисциплиной феодальным преданиям. После введения чужого для Японии парламентаризма, замкнутое государство успело нашуметь в мире, но за то распрощалось навсегда со старой идиллией народной жизни, когда все были сыты и счастливы, и втянулась в новые, крайне рискованные международные отношения. Сорок лет назад у Японии не было ни армии, ни флота, ни европейской промышленности, ни торговли, но зато не было ни могущественных, врагов, ни огромного государственного долга, ни народной бедности, которая теперь идет с ужасающим crescendo. Если все это взвесить, то трудно сказать, — чем еще разрешится в Японии ее эра подражания. Европейская цивилизация принесла цивилизаторам несомненную пользу, но нет ни одного цивилизуемого народа, который по своим обедневшим деревням не плакался бы, вспоминая старые — может быть темные, — но все же сытые времена. Цивилизуемая Индия умирает с голоду. Цивилизуемая Турция давно сделалась нишей. О России позвольте не говорить, — но цивилизация например маленьких балканских соседей тоже не утешительна. Румынское правительство едва в силах сдерживать аграрные — читай: голодные бунты. Болгарский крестьянин, вышедший из турецкого ига зажиточным фермером, чувствует себя раздавленным тяжелым государственным долгом. У иных босняков в период оккупации их Австрией было до сотни голов скота, — теперь сошло до десятка. Если скажут, что в разорении цивилизуемых стран виновата не цивилизация, а неспособность к ней восточных народов, то последним от этого не легче. Конечно, не конституция опустошает неоконституционные страны — но вопрос в том, что конституция не способна спасти их от опустошения. Легко сказать: будьте либеральными, как англичане, будьте предприимчивыми, как они! Либеральными, по крайней мерс на бумаге — сделаться не трудно, но откуда взять сразу английскую тысячелетнюю страсть к мореплаванию, их колоссальный капитал, их привычку шарить в чужих карманах на всех материках? Достаточно ограбив земной шар, повысосав экзотические колонии, запустив щупальцы в чужие материки, промышленные англо-германские народы могут приписывать расцвет своей культуры чему угодно, хотя бы конституции. Но годится ли этот рецепт для «больных людей» Востока, Ближнего и Дальнего, — большой вопрос. Во всяком случае неиспытанное лекарство еще нельзя считать панацеей. Если вспомнить, что в самой Европе далеко не все сплошь блистательно, как электричество фонарей и мрамор столичных банков, — если вспомнить, что народная нищета растет одновременно с чудовищными капиталами, если вспомнить, что уже десятки миллионов рабочих вовлечены в новую религию — социализм, который на глазах наших перерождается в революционную анархию, — если окинуть взором весь круг теперешней демократической общественности, то рекомендовать ее патриархальным народом Востока отпадает охота. Нет сомнения, что тирания моды возьмет свое и конституционная реформа обойдет весь свет. Но как выйдем мы и как выйдут восточные наши соседи из охватившей нас передряги — предсказать чрезвычайно трудно. Это тем более затруднительно, что ни Европа, ни Америка не знают, что с ними самими будет в ближайшем будущем. Сдвинутые со своих древних основ — и может быть потому и захворавшие, «больные люди» Востока, включая Россию, имеют некоторый общий интерес. И Россия, и Китай, и Турция, и Персия нуждаются в том, чтобы старо-конституционные народы дали им хоть несколько десятилетий мира на проведение внутренних реформ. Именно теперь, когда мы ослаблены, как никогда, начинать старое боевое соперничество с Европой для нас было бы совсем некстати. Ослабленным странам надо войти в силу, а так как этот довод едва ли убедителен для сильных хищников, то необходим, мне кажется, союз нео-конституционных стран, дабы вместе отстаивать необходимый мир. Из всех реформирующихся держав наиболее сильной является пока Россия; может быть ей должна принадлежать инициатива создать русско-турецкий союз в Европе и русско-китайский в Азии. О возможности сближения славян с Турками уже заговорили в Европе. Если бы недавние вассалы Турции, каковы Болгария, Сербия и Черногория, базировались на бывшего сюзерена, то балканский союз представлял бы внушительную силу, способную дать отпор Австро-Германии. Но для этого обеспечения кажется наступил момент. Год назад, даже полгода наша политика слагалась совсем иначе: мы были накануне войны с Турцией, выдвигаемой ее могущественным патроном. Мне недавно сообщили из достоверных источников, что тревога, поднятая в январе (см. мою статью «Черные точки») была как раз своевременна: Турция действительно собиралась тогда воевать, и предупредить эту войну стоило больших трудов. К большому счастью для обоих народов, младотурецкая революция перевернула всю шахматную доску восточного вопроса. Движение Австро-Венгрии дало туркам понять, откуда им угрожает действительный враг. Сложилась неожиданная возможность говорить не о войне, а о дружбе, даже о союзе народов: им более нечего делить и в пору лишь защищать то, что у них есть. Что Россия очень расположена к союзу с Турцией, доказывает политика Николая I. К большому сожалению плохие наши дипломаты не сумели дать развитие глубокой мысли Ункиар-Скелесийского трактата. Крымская война разделила народы, которым всего выгоднее было бы идти рука об руку. Славянская автономия, и затем независимость, быладобыта потоками крови, между темтотже результат мог бы быть достигнут на почве политического союза славянства с турками. Что со стороны турок нет к России фанатичной ненависти, доказывает то, что идея русско-турецкого сближения приветствуется в Константинополе. По-видимому она нашла бы сочувственный отклик и среди наших мусульман. Недавно я получил в ответ на мою статью «Умирающая империя» весьма любезное письмо от известного мусульманского публициста Измаила Гаспринского, редактора «Терджумана». Эта газета на двух языках издается более четверти века в Крыму. «Действительно, — пишет г. Гаспринский, — тюркская народность, как русская, имеет наилучший нравственный склад, но, увы, и тот и другой народ наиболее обездолены... Уже 26-й год я работаю за более близкое, сердечное взаимоотношение этих народностей и в среде мусульман имею значительный успех. Я много раз беседовал с турецкими публицистами о русско-турецких отношениях. При цензуре они не могли высказываться; сейчас вы знаете, о чем они говорят. 1 октября прошлого года, на конференции, данной мною в Каире, в присутствии 600 — 700 интеллигентных Арабов и многих европейцев, я между прочим сообщил, о житье-бытье российских мусульман, об отношении к ним русских. Я не хвалил Россию, я рассказывал правду, и собрание не демонстративно, а сердечно ответило продолжительным «браво, Россия!». Тут же было постановлено собранием выразить привет 12 миллионов египтян русскому народу и признательность русскому правительству за гуманное управление мусульманами. Постановление это было тут же в особой речи сообщено мне Лятиф-пашсю с просьбой опубликовать оное через «Терджуман». Это было сделано и сообщено тогда же газете «Россия». Мусульманский публицист прислал мне ряд своих замечательных статей, где выступает горячим сторонником «велико-восточого», как он выражается, союза. По его мнению, которое я вполне разделяю, русско-мусульманский мир переживает поворотный момент своей истории. Многовековая вражда истощила свои мотивы, нет ни смысла, ни цели чего-нибудь искать друг у друга. Пора помогать взаимно и отстаивать свою солидарность. «Русская политика, — пишет редактор «Терджумана», — должна была переменить курс тотчас после Парижского конгресса, но это совершится теперь, напором новых условий. Я не материалистических воззрений. Ценю идеалы и прекрасное, но каждой твари нужен хлеб. Смотрите: венгерец, серб, болгарин, грек, армянин, друз и маронит и сыты и обуты, а русский и тюркский человек оборваны и голодны! За что? Немножко эгоизма не мешает». Совершенно согласен с моим татарским коллегой. Славянскому и монгольскому — сравнительно добродушному и мечтательному миру — серьезно недостает национального эгоизма. Великий Китай, современник Вавилона и древней Трои, представляет в будущем «желтую опасность». Грянет она или нет, а пока само Срединное Царство — добычи «белой» опасности — именно хищничества западно-европейских рас. Великий мусульманский мир представляет опять-таки в неопределенном будущем «зеленую опасность». А пока народы Ислама должны присутствовать при повальном грабеже их государственности — от Марокко до Индин. Великий славянский мир был (в гипотезе) грозой Европы. На деле же не только южному и западному славянству приходится дрожать за свое существование, но и огромная Россия давлением Европы поставлена на край пропасти. Нам, срединным, полувосточным, совсем восточным царствам, нужно соединиться — не против общечеловеческой цивилизации, но против насилий, столь откровенных со стороны Запада, и угрожающих смертью. Цивилизация — это мир; — нам нужно искать союзов, обеспечивающих достойный мир. Так как мы, русские, — арийцы и христиане, то совершенно естественен для нас союз с некоторыми западными собратьями. Так как мы своей территорией на две трети азиатская держава — естественен для нас союз с азиатскими соседями. В бурю корабль выбрасывает не один якорь, а все, какие у него найдутся. Опубликовано в сб.: Письма к ближним. СПб., Издание М.О. Меньшикова. 1908.
Михаил Осипович Меньшиков (1859-1918) — русский мыслитель, публицист и общественный деятель, один из идеологов русского националистического движения. | ||
|