Н.А. Добролюбов
Стихотворения Л. Мея

На главную

Произведения Н.А. Добролюбова


СПб., 1857

В поэтической деятельности г. Мея всего замечательнее переводы, представляющие замечательное разнообразие, которое не лишено, впрочем, некоторого внутреннего единства, как увидят читатели. Г-н Мей переводит с еврейского, греческого, немецкого, французского, с польского языка и других славянских наречий. Отличительное его достоинство состоит в текучести стиха и в верности подлиннику, иногда безукоризненной. Роскошью и негою стиха особенно хороши подражания восточным, из которых лучшее — "Сплю, но сердце мое чуткое не спит" — замечено было многими при первом его появлении. Все "Еврейские песни" г. Мея составляют одно целое, выражающее знойную страсть, которой сущность прекрасно может быть определена следующими двумя стихами:

Милый мой, возлюбленный, желанный!
Где, скажи, твой одр благоуханный?

То же самое чувство выражается и в песнях, переведенных из Анакреона. Большая часть из них передана г. Меем очень грациозно, хотя не без изменений, которые иногда зависели, очевидно, от личного вкуса переводчика. Например, не мило ли следующее стихотворение:

Ляжем здесь, Вафилл, под тенью,
Под густыми деревами:
Посмотри, как с нежных веток
Листья свесились кудрями!
Ключ журчит и убеждает
Насладиться мягким ложем...
Как такой приют прохладный
Миновать с тобой мы можем?

Перевод очень близок к подлинному тексту; только вместо ляжем в греческом стоит — сядем, а слов — насладиться мягким ложем — совсем нет... Без сомнения, изменения г. Мея не вынуждены были условиями стихотворного размера: он весьма искусный версификатор, и притом сядем и ляжем совершенно одинаково идут в стих.

Переводы Феокрита весьма далеки от подлинника и могут быть названы вольными; но зато они большею частию близки к тому направлению, которое выражает г. Мей, изменяя некоторые фразы Анакреона. Он заставляет одну деву рассказывать о себе:

Покорная безумью моему,
Влекла его на девственное ложе.
Уста слились, и вспыхнул жар в крови... и т. д.
К другой деве обращается с просьбой:
Ты, чернобровая, лобзаньем очаруй
Меня в объятиях: волшебен поцелуй
У нимфы на груди, как волны, перекатной...

Здесь уже г. Мей превосходит Феокрита: у греческого автора нет такой силы и рельефности в подобных изображениях.

Вдохновленный древними авторами, г. Мей и сам сочинил идиллию из римской жизни: "Цветы", воспроизводящую известный анекдот о том, как Нерон засыпал было цветами своих гостей во дворце. Пир Нерона описан весьма живо и отчетливо, с тем же глубоким знанием римской жизни, какое показано г. Меем в его "Сервилии".

Из переводов Шиллера всего лучше "Прощание Гектора с Андромахой": оно передано почти слово в слово, без всякого насилия стиха. В других переводах попадаются уклонения не совсем удачные. Например, в стихотворении "Амалия" говорится о поцелуях, что они пламенели, сплавляли душу с душою, на устах звуча сливалися... Шиллер говорит о них с гораздо меньшим азартом. В стихотворении "Ожидание" являются "докучные уши", вместо "подслушивающие уши" (Lauschers Ohr), — "цветок, лобзаемый румянцем зари", слова "Die Traube winkt" переводятся стихом

Прозрачный виноград горит янтарным глянцем.

Стих

Und in das Leben tritt der hohle Traum,
(т.е.: И пустая мечта превращается в действительность)

переведен:

И надо мною сон простер незримо крылья.

Это не совсем хорошо. Не совсем хороши также и стихи, подобные тем, которыми начинается перевод "Альпийского стрелка".

Хочешь ты пасти барашка?
Дам тебе ручного я;
Щиплет травку белый бяшка
И играет у ручья.

Без таких стихов легко можно бы обойтись, тем более что в подлиннике никакого белого бяшки не находится.

Собственные произведения г. Мея относятся более к разряду альбомных и могут быть интересны единственно для тех, кого они касаются. Есть у него еще стихотворения, написанные на манер русских песен, народным размером, не лишенным звучности. Мотивы их взяты большею частию из народных песен, и все больше на тему старого мужа и молодой жены. Некоторые картины и выражения страсти выходят у г. Мея довольно удачно. В другом роде — понравилась нам "Запевка".

Ох, пора тебе на волю, песня русская,
Благовестная, победная, раздольная,
Погородная, посельная, попольная,
Непогодою-невзгодою повитая,
Во крови, в слезах крещенная, омытая!
Ох, пора тебе на волю, песня русская!
Не сама собой ты спелася, сложилася:
С пустырей тебя намыло снегом-дождиком,
Нанесло тебя с пожарищ дымом-копотью,
Намело тебя с сырых могил метелицей...

Но зато не понравились нам пьесы в героическом роде, от которых сам г. Мей отказывается в переводе пьесы Анакреона "К лире". В самом деле — всякому свой талант: Анакреон говорит, что он собирался и Атридов петь, и Кадма прославлять, и Алкида восхвалять, — а лира все поет про любовь... Г-н Мей, как видно, мало вник в это обстоятельство и сочинил такие пьесы, как "Отойди от меня, сатана" и "Спаситель". Первая представляет беспорядочный набор школьных воспоминаний, оставшихся от изучения географии, истории, естественных наук и древней литературы. По образцу известных стихов

Посмотри, в тени чинары... и т.д.

пересчитываются разные страны, показываемые сатаною Спасителю. Характеристика каждой страны очень замысловата. Например, в Риме представлены Капитолий, Тибр, дворцы, сенат, цирк и прочее, далее Капрея с нагими плясуньями и

Старец в пурпурной тоге, с змеей на груди,
Среди сонма Лаис и Глицерий
Задремал на одре золотом...

И все это в картине, представляющейся глазу с одной из гор Палестины! Невольно вспомнили мы книжку о Гершелевом телескопе, изданную лет двадцать тому назад и рассказывающую о наблюдениях Гершеля над тем, как совершались таинства любви у лунных жителей.

В пьесе "Спаситель" не совсем складно рассказан анекдот о том, как св. Сергий спас на охоте царя Алексея Михайловича от медведя.

Не вполне удался также г. Мею и перевод "Слова о полку Игореве". Правда, что перевод очень точен и близок к подлиннику; но самая близость эта иногда вредит его достоинству. Например, стих "с поля пороси снимаются", по нашему мнению, ничуть не понятнее подлинника: "пороси поля прикрывают", равно как и стих "из рогов каленых полымя бросает", или "как милых-то лад ни мыслию нам смыслити", и пр... Кроме того, во многих местах г. Мей, несмотря на "основательное (по его собственному признанию) изучение подлинника", плохо понял смысл славянских выражений. Например, тъщими колчаны он перевел — тощими колчанами, вместо пустыми; негуют (издеваются) — нежили. Смысл, разумеется, значительно пострадал от такого превращения враждебных отношений в нежные. Слово стрелки (уменьш. от стрела) переводчик смешал со словом стрелки, отчего в обращении Ярославны к ветру вышел курьезный вопрос:

Для чего на легких крыльях
Ты стрелков наносишь ханских
На удалую дружину
Моего милого друга?

Хороша эта живая картина: половецкие стрелки несутся на крыльях ветра против Игоревой дружины!.. Как будто все они были Тугарины Змеевичи!..

Впрочем, непонимание славянского языка производит и не такие чудеса: в том же плаче Ярославны луки дружины Игоревой "стягиваются от жажды", а колчаны "истомой запекаются"... Переводчик, кажется, не предполагал, что в древнем языке жажда могла значить не то, что ныне, и что ее здесь следовало бы передать словом "засуха".

Нет, уж пусть лучше г. Мей оставит в покое героев и воспевает то, к чему влечет его сочувственное настроение его духа. За всеми не угоняешься. "Всякий человек в сем мире свое назначение имеет: одни в изучение судьбы царств и народов ум свой погружают; другие способы благоденствия народного изыскивают, иные подвиги героев громогласно величают; некий собратий своих нравы изображать тщатся; некиим же утехи любви и наслаждения страсти животной (как переводит г. Бенедиктов слово Wollust) умилительно воспевать велением самой натуры указано..." Следовать же натуре — первое условие художественного достоинства в поэзии. Стих же г. Мея весьма хорошо выработан и служит для него послушным орудием, когда в поэте говорит истинное чувство.


Впервые опубликовано: Современник. 1857. № 12. Отд. IV. С. 55-59.

Николай Александрович Добролюбов (самый известный псевдоним Н. Лайбов, настоящим именем не подписывался (1836-1861) — русский литературный критик рубежа 1850-х и 1860-х годов, публицист.



На главную

Произведения Н.А. Добролюбова

Монастыри и храмы Северо-запада