А.Н. Муравьёв
Житие святого Благоверного князя Александра Невского

СОДЕРЖАНИЕ

Первые годы Александра

Княжение в Новгороде, победа над шведами и Орденом

Странствия в Орду

Посольство от папы

Св. Александр на великом княжении Владимирском

Чудеса святого князя Александра

Как видимое солнце для телесных очей, так и жития святых — свет и просвещение для душевных чувств. Не ложно изрек Господь о верных слугах своих: "Вы — свет мира!" (Мф 5:14). Чувственное солнце на время укрывает лучи свои и потом опять, еще в большем блеске, Являет их миру, так и преставшиеся от жития сего временного святые Божий, укрываясь телесами своими во гробах, невидимы бывают, но когда благоизволяет Бог прославить их ради нашей пользы, опять являются они в нетленных останках своих среди нас и озаряют мир истекающими от них чудесами!

Первые годы Александра

Блаженный Александр был пречестною отраслию благочестивого корня, и Господь Иисус Христос, по выражению песни церковной, "явил его как некое божественное сокровище земле Российской, нового чудотворца, преславного и богоприятного. Мы же с верою и любовию, радуясь, прославим Господа, давшего ему благодать исцелений, дабы ради его молитв спасен был царствующий град сей и угодна была Богу держава сродников его, и под сению ее спаслись бы сыны Российские!"

Второй сын великого князя Ярослава Всеволодовича Киевского, Владимирского и всея Руси, сей благоверный князь Александр происходил в восьмой степени от святого равноапостольного князя Владимира, просветителя земли Русской, и сам, восходя во временной жизни по степеням совершенства духовного, сподобился быть сопричисленным к лику святых своих предков и сродников, благословенной отрасли того же священного корня. Особенная благодать Божия почивала на единокровных блаженного Александра, родителях его, и братиях, и чадах, верно служивших Богу и в сане державных князей земли Русской, и в подвигах исповедничества и мученичества за веру Христову, и в трудах иночества. Многие из самых присных ему по духу и плоти прославлены всею Церковью Российскою; память других чествуется в тех местах, где возлегли они на вечный покой после временного подвига.

В числе их благоверный его родитель великий князь Ярослав, почиющий в соборе Владимирском, приснопамятный исповедник веры, много потрудившийся за землю Русскую, которую собрал воедино после разгрома монгольского, и скорбною смертью скончавшийся на пути из Орды. Незабвенна и память благоверной княгини инокини Феодосии, матери св. князя, которая покоится в новгородской обители великомученика Георгия, и брата Феодора в Софийском соборе, среди приготовлений к земному браку возванного на вечерю Божественного Агнца, и супруги князя, Александры, которой гробница в женской обители престольного Владимира. Там же, в кафедральном соборе, где родитель его Ярослав, совершается память и двух блаженных его дядей, причтенных к лику святых: великих князей Константина Всеволодовича Ростовского и Георгия, за веру и отечество живот свой положившего в страшной сечи с монголами на реке Сити, который принесен был как витязь с поля ратного во всеоружии своего нетления; там и три его сына, избиенные татарами при взятии Владимира. И третий дядя блаженного Александра, Василий Всеволодович, княживший в Костроме, причтен к лику святых ради благочестивой жизни, и племянник Василько, сын Константина, мученически скончавшийся в плену татарском. И другой племянник, Михаил Ярославич Тверской, увенчался в Орде кровавым венцом мученика, а сын благоверного Александра, начавший собою знаменитую отрасль дома Московского, князь Даниил, в одежде схимнической нетленно почивает под сенью созданной им обители, во утверждение первопрестольной столицы. Такая неувядаемая слава земных сродников, сделавшихся уже небесными, со всех сторон окружает блаженного Александра, и в книге живота вечного более начертано их подвигов, нежели на земных скрижалях.

30 мая 1220 года родился благоверный Александр, но для нас более памятен день его преставления в лучшую жизнь, когда усопший для всего земного явил первое свое знамение, и день сей празднуется Церковью 23 ноября. От юного возраста и от малых ногтей был он научен всякому делу благому, говорит писатель жития его, современный соборному прославлению св. князя при царе Иоанне Васильевиче. Во всем желал он быть достойным благочестивых своих родителей, стараясь ни в чем не отставать от нравов отеческих: от младенчества возлюбив Христа, отвращался мирского суемудрия и душетленных игр, не прилепляясь ни к чему земному, хотя и призван был обладать царством. Поучаясь непрестанно Божественному Писанию, услаждался он гласом церковных песней, и душа его жаждала поучений св. отец, из коих почерпал себе начало премудрости, страх Господень. Бдения всенощные и тайные к Богу молитвы были его любимым занятием; он чуждался сладости пищной и угождения плоти, будучи для нее немилостивым врагом, но другом искренним своей души, которую украшал чистотою и милостынею. Кроток и тих был его нрав из детства, возмужавший только, но не осуровевший с годами, и Господь был с ним, как некогда с отроком своим Давидом, по слову божественного Писания: "А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим" (Ис 66:2). Бог прославлял своего угодника, внушая к нему от самого юного возраста общую любовь и уважение старцев. Наружный вид благоговейного отрока был ясным изображением внутренней его красоты; взиравший на него видел перед собою как бы лик ангела.

Тяжкую годину испытаний проходила вся земля Русская во дни отрочества Александрова. Тогда, по словам летописца, настало время лютое за грехи наши: это был серп Божия гнева, провиденный пророком Захариею, и чаша ярости его, по-видимому, не растворенная милостью и всецело на нас излившаяся. Кто может верно изобразить нашествие мучителя, кровожадного ратника, безбожного царя Батыя? Не было ему отпора в земле Русской; на всякую отчину ее и на всякий град нападали немилосердные, исчадие восточных пустынь; все предавали огню и мечу и князей наших побивали посреди полков их и народа. С Рязани началась кара Божия: князь ее Георгий Ингваревич погиб со всем семейством; тогда же выжгли монголы и возникавшую еще Москву, и древний град Суздаль со всеми его храмами, и славный град Владимир взят был на копье; в его соборе, зажженном врагами, задохлись от дыма епископ Митрофан и супруга великого князя Георгия с семейством и многими людьми; они предали души свои Богу в иноческом образе, а сам Георгий пал с своими полками на поле ратном. Над Киевом висела также туча монгольская, вскоре разразившаяся, но до Новгорода не достиг меч Батыя, промыслом Божиим обратившийся вспять. Рассеялись князья наши по чуждым племенам или мученически кончали жизнь в плену ордынском. Бесчадствовали матери российские, рыдая о своих чадах, как некогда Рахиль, не хотевшая утешиться, "яко не суть"; чертежницы и жены синклитские подклоняли княжеские выи свои игу работному в плену неверных, с водоносами обходя источники, как рабыни, облеченные в раздранные рубища вместо багряных одежд; девы, обрученные Небесному Жениху, терпели поругание; мужи разлучались с женами и чада с родителями; священников закапали при жертвенниках, где они приносили бескровную жертву, и кровью их обагрялся помост церковный; вся земля Российская дымилась, ибо варвары проливали кровь как воду, и как снопы в день жатвы повержены были телеса избиенных; для многих не было погребающих: одни лишь хищные птицы и звери витали над ними; повсюду слышались стоны и плач на распутьях, доколь ужасом не онемела вся земля Русская, в безмолвном ожидании, когда минует кара Божия! Все сие было за грехи наши, заключает летописец, за крамолы и убийства, ибо державные наши неправедно состязались друг с другом ради отеческого наследия; брат наводил на брата полки иноплеменных и неверных, и от избытка беззаконий умножились казни, каких дотоле не видело и не сдыхало отечество наше! В такую страшную годину возрастал и возрос блаженный Александр, как чистый цвет болезненной земли Русской, в умилостивление прогневанного Господа и в утешение останку людей его на земле родной.

Не отраднее было и в Великом Новгороде, где протекли отроческие годы Александра. Хотя и не достиг до Новгорода меч татарский, но там иные кары посланы были от Господа для вразумления гордых: смуты народные и внешние брани, убийственный голод и всепожирающий мор. Малолетние князья Феодор и Александр, оставленные отцом их Ярославом в Новгороде, должны были тайно бежать из города, когда возмутившаяся чернь едва не умертвила святителя своего, владыку Арсения, и ограбила дома стольников и тысяцкого. Утихло смятение и возвратились юные князья, но голод, бывший началом мятежа, продолжал свирепствовать, так что были люди, которые, забыв человеческое, утоляли голод человеческою плотью, и грабежами исполнились пределы новгородские. Следствием голода была язва, и к ней присоединились пожары: выгорел весь богатый конец Славянский, где уцелела одна лишь церковь Илии Пророка; спасшиеся от голода погибали в огне, бежавшие пламени тонули в Волхове, и уже при конце своем был град сей, Новгород Великий, по свидетельству летописи, если бы не умилостивился Господь и не удержал своей карающей десницы. А между тем немцы и Литва воевали пределы новгородские, и князь Ярослав принужден был защищать разоренную отчину. Тогда преставился и старший сын его Феодор, едва вступавший в юношеский возраст, готовый по воле родителя вступить в союз брачный; уже и гости брачные созваны были к светлому торжеству, но Жених Небесный воззвал к себе земного, и на вечер водворился плач там, где была поутру радость; в обители Юрьевской положен был юный Феодор, и, в той же раке нетленно обретенный, через четыре столетия со славою перенесен в собор Софийский.

Княжение в Новгороде, победа над шведами и Орденом

Одиноким остался после брата Феодора Александр; ему выпал жребий княжения в Великом Новгороде; на юные рамена пало бремя правительственное, потому что родитель его отозван был на престол великокняжеский. Тяжкие заботы предстояли юному князю при самом начале его правления; в самый год его супружества с дочерью князя Полоцкого Брячислава, вместо того чтобы думать о радостях брачных, ему надлежало бодрствовать для защиты своих пределов, которым угрожали немцы и Литва; новобрачный пошел строить остроги на берегах Шел они. Не было отколе ожидать помощи; родитель, великий князь, вынужден идти в Орду, отстаивать разоренное свое наследие и, утвержденный волею хана на престоле Владимирском, с трудом собирал из развалин бедствующую свою отчину. Но Александр возложил упование на Бога и помышлял только о том, какой отчет дает Всевышнему в делах своего правления; он возбуждал и подвластных ему право творить суды свои, дабы не быть истязанными в день судный, и во время грозы воинской управлял как бы во дни глубокого мира. "Возлюбите Бога, — говорил им блаженный словесами евангельскими, — и ближних, как самих себя, ибо Господь взыщет кровь людей своих из рук ваших; отложите всякую хулу и зависть, украсьте себя милостынею, да приимете милость от Бога; не взирайте на лица в судах ваших, но убогих милуйте, избавляйте насилуемых и довольствуйтесь оброками вашими, ничего не требуя свыше повеленного, как заповедал некогда великий Предтеча приходившим вопрошать его о спасении" (Лк 3:1, 3, 14). Внимая увещаниям юного князя, и бояре смиренно покорялись слову его, укрепляемому благим примером; далеко распространялась молва о юном правителе великого Новгорода, который соединял доблести воинские и кротость Давидову с мудростью Соломона.

Царица Южская приходила некогда из дальних стран дивиться мудрости Соломоновой; и к нашему благоверному князю приходили державные областей западных, слышавшие о его глубокой мудрости, чтобы привлечь его на свою сторону. Прежде других явился великий магистр ливонского Ордена меченосцев, хотя и враждебных Новгороду, Андрей Вельвен, или Андрияш, как зовут его летописцы. Воитель немецкий хотел лично изведать доблести князя русского, которые впоследствии много раз испытал его орден на поле ратном; увидел его и изумился и, возвратившись в свои пределы, засвидетельствовал истину молвы народной. "Многие страны прошел я, — говорил магистр, — видел царей их и князей, но нигде не обрел подобного Александру мужеством и красотою, ни в царях царя, ни в князях князя". Когда достигли слова сии до короля части римские, т. е. властителя шведского Эрика, завистью наполнилось его сердце, и устрашился он возраставшей силы соседнего державца земли Русской. Зная о пленении Батыевом, хотел он и с севера попленить остаток бедствующей страны. "Пойду на Новгород, порабощу все славянские народы и самого князя возьму своими руками!" Так возмечтал гордый супостат, высившийся подобно кедру ливанскому, сам он и Биргер, домогавшийся его престола, двинулись с полками ратных в пределы русские, с мейстерами своими и бискупами, которые облечены были в доспехи ратные, ибо они не словом, но оружием домогались распространить владычество своего папы в языческих пределах финнов. С Биргером поднялись свей и мурмане, сумь и ямь; в силе тяжкой переплыли они море Варяжское, дышущие духом брани, и со многими кораблями взошли в Неву реку, думая проникнуть и в Невоозеро и Волховом доплыть до самого Новгорода.

Но Господь человеколюбивый положил им предел, который не должны были прейти, как удерживает море, повиваемое песками. Надменный враг послал сказать смиренному Александру: "Если можешь мне противиться, то я уже здесь и пленю землю твою". Поскорбел сердцем благоверный князь, помыслив, как мало дружины его в Новгороде; князья русские были рассеяны ужасом татарским; но не упал духом Александр, возложив упование свое на Бога и Пречистую Заступницу христиан и на святых своих сродников, угодивших Богу, готовый и сам положить душу свою за дом Святые Софии, ибо знал, что Господь гордым противится, смиренным же дает благодать. Он пошел помолиться в храм Премудрости Божией, где ожидал его архиепископ Спиридон со всем освященным собором. Там из глубины сокрушенного сердца пролилась теплая его молитва к Господу Сил, да не предаст достояния своего в руки нечестивых: "Боже хвальный и праведный, Боже великий и крепкий, Боже превечный, сотворивый небо и землю и поставивый пределы языков, и жити им повелевый, не преступая в чужия части, и давый рабам своим упование, превечное Твое Слово, во еже не боятися малому стаду от убивающих тело; милосердия же ради неизреченные милости Твоея послал еси единородного Сына Твоего на спасение и избавление рода человеча. И ныне, Владыко прещедрый, слыши словеса варвара сего, прегордо хвалящегося разорити святую Твою Церковь, и потребити веру православную, и пролияти кровь христианскую. Призри с небесе и виждь и посети виноград свой, суди обидящим мя и возбрани борющимся со мною; приими оружие и щит и стани в помощь мне, да не рекут врази наши: гди есть Бог их? Ты бо еси Бог наш и на Тя уповаем, и Тебе славу воссылаем. Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков аминь".

Не так же ли некогда благочестивый царь иудейский Езекия, вняв угрозе царя ассирийского Сеннахирима, пришел в храм Господень помолиться Богу отцов своих и к сидящему на херувимах вознес жалобную мольбу против хулы ассирийской, и внял ему Бог Израилев, укрепивший его словом пророка Исайи, и послал ангела своего избить полчища Сеннахиримовы, грозившие граду его святому и храму. Благоверный князь Александр, окончив свою пламенную молитву, поклонился владыке и всему освященному собору, прося благословения их на предстоящий подвиг. Со слезами благословил его святитель, призывая Господа и пречистую Его Матерь и всех святых, наипаче присных Великому Новгороду и почиющих в Софийском соборе, в поборники своему князю и его верной дружине. Посреди общего рыдания слышны были только одни молитвенные гласы: "Спаси Господи и помилуй!" Ободренный духом, Александр вышел к своей дружине с утешительным словом на устах. "Аще Бог по нас, кто на ны? Не в силах Бог, а в правде", — сказал он и одушевил воинов упованием на Бога и на заступление своих единокровных, равноапостольного Владимира и страстотерпцев чад его, Бориса и Глеба. Не забыл он и милостыни нищим, готовясь на воинский подвиг, заповедав о них своим боярам: "Сии братиею Божиею именуются, по слову Господню, и о нас ходатаи к Богу". После такого духовного приготовления к брани со врагом чего не могла сделать даже малая дружина, хотя бы и против несметных тысяч? В день памяти равноапостольного предка будущий витязь Невский приблизился к берегам реки, которой именем сам назнаменовался, прославив ее своею победой. Наступила ночь, и вот некто из его воинства, старейшина земли Ижорской, Пелгу-сий именем, во святом же крещении нареченный Филипп, благочестивый жизнью и строгий постник, хотя и посреди языческого своего племени, сподобился чудного видения. Ему поручена была стража морская, ибо уже прежде обозрел он нашедшую силу варяжскую и известил о ней благоверного князя; всю ночь провел он без сна на краю моря, бдительно совершая вверенную ему стражу; внезапно при восхождении солнца слышит он шум на море, великий и страшный; внимательно смотрит он к тому месту, откуда слышался шум, ожидая враждебных суднов, и видит корабль, одиноко плывущий к полкам Александра, в корабле же стоящих двух страстотерпцев, Бориса и Глеба, со светлым лицом и в багряной одежде, братски возложивших руки свои друг другу на рамена, гребцы же в ладье покрыты как бы мглою. И вот ему слышатся в тишине утра тихие речи беседующих между собою братьев; святой Борис говорит святому Глебу: "Брат мой Глеб, поспешим на помощь сроднику нашему Александру; опасность настоит ему!" При сих словах невидимы стали витязи и их корабль. Объятый ужасом, Пелгусий спешил повестить князю о чудном явлении; с трепетом рассказывал он то, что видел и слышал; блаженный же с радостным взором ему внимал и теплые пролил слезы, благодаря Господа, внявшего тайной его молитве; но он не велел стражу разглашать видения, доколе не явится слава Божия; она не замедлила.

Около полудня сразились с обеих сторон полки ратных, и страшная закипела сеча; до вечера как бы из тучи текла на поле кровь; воины, ухватив друг друга за руки, секлись мечами насмерть, но молитва веры одолевала вражью силу. Призрел Господь милостивым оком на святого князя: полк Божий явился свыше, стоящий над полком православных, и бежали нечестивые. Великий воевода гнался за ними, поражая их тысячами, и самому их неверному кралю, еще недавно превозносившемуся, возложил острием меча печать на челе; пал он с ратного коня своего, и стяг королевский, носимый перед его полками, достался в руки победителя. Дивная была поистине сия победа, не в силе человеческой, но в силе Божией, ибо как могла слабая дружина противостать несметным тысячам? Шесть богатырей новгородских содействовали славному вождю в ратном его подвиге, и живы имена их в предании народном. Один из них, Гавриил, гнавшийся на коне за королевичем шведским, вслед за ним по доске вскочил на корабль, куда укрылся бежавший, и, сверженный вместе с конем, не погиб в волнах; другие пешими бились в самом пылу сечи, одинокие, как бы на поединке, сокрушая вокруг себя целую толпу; один только Ратмир из их числа пал мертвый на груды им избиенных, а витязь Савва подсек златой шатер королевский и тем назнаменовал победу. Три корабля своих трупов наметали свей и потопили тех, которых не могли предать земле; не было числа уязвленным на поле сечи, со стороны же Александра не многие пали. Чудно и то событие, что на противоположном берегу реки Ижоры, на устье ее, где не стояло полков русских, обретено было множество трупов шведских, как некогда от полчища Сеннахиримова, избиенного ангелом.

С торжеством возвратился благоверный князь и храбрая его дружина в Великий Новгород, воспевая Богу благодарственный псалом: "Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся: они поколебались и пали, а мы встали и стоим прямо" (Пс 19:8-9). С тех пор славное прозвание Невского устами народными прилепилось к имени святого витязя, и благодарная Церковь запечатлела его сим именем в своих скрижалях.

Какая же на земле была награда святому князю за его подвиг спасения отчизны? Крамола новгородская! Летопись не объясняет даже, по какой причине восстали буйные на своего князя, составив немалую молву в народе. Но благоверный, подражая смирению апостольскому, не хотел силою усмирить непокорных и боярам, возбуждавшим его к сопротивлению, напомнил только слова Христовы: "Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой" (Мф 10:23), и заповедь апостольскую: "Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь" (Рим 12:19). Чувствовал он правоту свою и то, что скоро познают новгородцы свою неправду, и мирно удалился с матерью и супругою и всем своим двором из мятежного города, который вслед за тем испытал достойное наказание от Бога. Как только услышали немцы и Литва о удалении князя Александра в Суздальскую область, в отчину его, Переяславль-Залесский, поднялись против Пскова, предводимые мятежным князем Ярославом Владимировичем, внуком бывшего великого князя Киевского Рюрика, невольного инока. Ярослав, избежавший плена ордынского в земле Ливонской, с помощью рыцарей овладел Изборском, в пределах псковских. Плесковичи поспешили на помощь древнему своему достоянию, но бежали от полков немецких, и собственный их посад со всеми его храмами был выжжен врагами. Сами они подпали их влиянию, а между тем рыцари ливонские начали опустошать земли Новгорода; уже в 30 верстах от него свирепствовали грабежи, потому что и соседняя чудь воспользовалась безначалием, чтобы разорять окрестные села и веси, а немцы основали на берегах финских новую крепость, Копорье, дабы господствовать над всею страною.

Тогда опомнились, хотя и поздно, возмутившиеся против своего благодетеля, будучи расхищаемы, как овцы без пастыря, немилосердными врагами. С повинною головою пришли посланные от Великого Новгорода в престольный Владимир к великому князю Ярославу с просьбою, чтобы опять отпустил сына своего Невского к Святой Софии; но на сей раз не исполнил он их желания и позволил только идти к ним младшему сыну Андрею. Умилились сердца новгородские о бывшем своем князе; граждане подвигли своего владыку Спиридона идти с избранными мужами умолить державного сжалиться над сиротством своей отчины и возвратить им крепкого во бранях, имени коего трепетали враги, ибо немцы, чудь и литва повоевали всю землю их и увели не только людей, но и коней, так что уже нечем было орать нивы. Смиловался великий князь Ярослав склониться на мольбу святителя и граждан: св. Александр опять явился у Святой Софии. Все изменилось с его пришествием; не мог он долго терпеть, чтобы наследие его расхищаемо было неверными; быстро собрав дружины из новгородцев, ладожан, ижорцев и корелов, двинулся он к Копорью, разорил до основания крепость, разбил немцев, отпустив многих из плена, потому что был милостив и к врагам, и, восстановив разрушенные храмы, сам возвратился в Переяславль. В отсутствие его опять воздвиглись ратью беспокойные немцы; в зимнее время напали они на Псков и овладели древнею отчиною св. княгини Ольги, поставив повсюду своих наместников. Оскорбился сею вестью блаженный ее правнук; сердце его воспалилось одинаковою ревностью по дому Пресвятой Троицы во Пскове, как и по дому Святой Софии в собственной отчине новгородской. Нимало не медля, поспешил он с братом Андреем и с сильною дружиною, в Новгород и в храме Премудрости Божией молил опять Господа Сил о победе над беззаконными нарушителями мира. Нечаянно устремившись на немцев, в пределы псковские, он смял их одним ударом и освободил Псков, всю же землю Немецкую и Чудскую повоевал, освобождая людей своих от плена и отводя в плен тех врагов, которые были виновниками его нашествия; повсюду во время своего похода очищал он оскверненные ими церкви Божий и восстановлял, где только мог, из развалин.

Но ненадолго водворилась тишина; новые победы Александра раздражили меченосцев, не чаявших столь быстрого поражения; опять поднялись неверные соседи, составив между собою совет, и в силе великой совокупились против блаженного князя. Как написано в Книге Премудрости о нечестивых, восстающих на праведника, обличающего их своею добродетелью, так и они говорили: "Пойдем на Александра и, взяв его своими руками, злой смерти его предадим, города же его и земли сотворим пусты". Не ведали они, что Господь внемлет молитве рабов своих, а нечестивых карает; сам Господь даровал святому Александру новую победу на супостатов и весь совет их разрушил.

Еще витязь Невский находился тогда во Пскове; услышав о вражьем замысле, взошел он в храм Пресвятой Троицы и, призвав на помощь Господа и Пречистую Его Матерь, вышел опять с дружиною против врагов. Оба великие магистра, немецкий и ливонский, со всеми своими бискупами и рыцарями находились в строю ратном. На озере Чудском, еще замерзшем, сошлись полки и полем битвы служил лед. Это было в день похвалы Богоматери, в пятую субботу Великого Поста, когда во всех православных храмах воспевалась побудительная песнь выбранному воеводе. Вспомнил о том перед началом битвы благочестивый витязь и воздохнул к Богу отцов своих: "Суди, Боже, и рассуди прю мою от языка велеречива; изми мя от врагов моих, Боже, и от восстающих на мя избави мя, яко можеши хотяй и помози ми. Господи, яко же древле Моисеови на Амалика, и прадеду моему, великому князю Ярославу, на окаянного Святополка!" Тогда, осенив себя крестным знамением, воскликнул: "Да воскреснет Бог и да расточатся враги Его!" Воины же его, одушевленные благим примером, воззвали: "О княже наш честный и драгой, ныне приспело время положить за тебя головы наши!" — и вслед за ним устремились на полки чуждых.

Солнце восходило над озером, когда сошлись на нем обе рати, но вскоре ослепительная белизна его льдов изменилась в червленое поле от потоков крови; слышен был страшный треск сокрушающегося под тяжестью воителей льда, и треск от секущихся мечей и копий, ломающихся о панцири немецкие и русские кольчуги; двигнулось под ногами воителей замерзшее озеро; уже колебались полки Александровы от сильного натиска немцев и чуди, но не оскудела вера святого князя; он пал на колена перед иконою Владычицы с Ее предвечным младенцем и громко к ней воззвал в пылу битвы: "Не презри нас, грешных, но ускори, яко благая, на помощь нашу, верно молящихся Ти; потщися на умоление к Сыну Твоему, яко Заступница присная чтущих Тя!" Услышан был глас его молитвы: некто увидел на небесах полк Божий над полками православных, поражающий нечестивых, ибо так благоволил прославить верного раба своего Господь перед неверными. Они обратили тыл и предались бегству; воинство же Александра еще семь поприщ гналось за ними по льду, поражая их, и захватило множество пленных: 500 немецких ратманов, т. е. рыцарей, пало под мечом православных и 50 взято в плен. С такою светлою победою возвращался витязь Невский в освобожденный им Псков. Когда же приблизился к вратам города, в сретение ему вышли со крестами и хоругвями весь освященный собор и всенародное множество, воспевая победные гимны: "Пособивый Господи кроткому Давиду победита иноплеменника, и благоверному великому князю нашему Александру оружием крестным град Псков освободити от поганых иноплеменников пособи!" Оттоле имя Александра начало быть славно по всему Поморью Варяжскому и в дальних пределах Запада и Востока, даже до Рима и Золотой Орды; память же Ледового боя сохранилась на долгое время в синодиках наших, ибо еще несколько столетий спустя совершали в церквах всенародное поминовение о падших в Ледовом бою.

Смирились горделивые немцы, и в том же году явились в Новгород посланные от Ливонского ордена для размена пленных и заключения мира, по всей воле Александровой, но уже не застали витязя в его отчине. Он совершил в сие время новый блистательный подвиг, усмирив и беспокойную Литву на северном рубеже новгородском: семь их ратей, одну за другою выходивших против него на бой, победил непобедимый князь и семь вождей их поразил. Еще однажды и в последний раз поднялась Литва на Бежецк и на Торжок, где княжил изменивший некогда Руси князь Ярослав, воевавший с немцами против Пскова. Но великодушный победитель, простивший ему кровную обиду, двинулся к нему на помощь против хищников, разбил их под Торопцом и возвратил весь полон и добычу. Далеко преследовал он бегущую литву за пределы полоцкие своего тестя, и там еще однажды одержал над ними решительную победу, которая надолго умиротворила земли Новгорода и Пскова. Таковы были в течение пяти лет непрестанные подвиги святого витязя, доколе он еще восседал на престоле новгородском, но его ожидало иное высшее призвание; отныне уже не о битвах речь, но о подвигах веры столь же твердого исповедника, как и славного воителя.

Странствия в Орду

Горькие сердцу потери приключились блаженному князю при начале новых его духовных подвигов. Вскоре по преставлении великого молитвенника всей земли Новгородской, который много споспешествовал богоугодными своими молитвами святому Александру в его победах, преподобного Варлаама Хутынского, преставилась и благочестивая его мать, никогда не оставлявшая сына, великая княгиня Феодосия, приявшая в предсмертном пострижении имя Евфросинии; со многими слезами положил ее блаженный князь в обители Юрьевской, подле нетленного брата Феодора, который еще не был тогда прославлен; вскоре услышал о более тяжкой потере, изменявшей всю его участь, о кончине родителя своего, великого князя Ярослава. Возвращаясь из вторичного своего странствия в дальнюю Орду Кипчакскую, куда ходил поболеть за братью свою, князей единокровных, и за всех людей своих и веру православную, скончался на многотрудном пути благоверный, страдая недугом, из самой Орды и не достигнув пределов отечественных.

Вспомнил он в час смертный, отходя в вечность, милых чад своих, далеко от него бывших, и заочно их благословил, умилительно беседуя с ними как бы с предстоявшими и заповедуя им взаимную любовь. Так, в земле иноплеменной, предал душу свою в руки Божий много потрудившийся за землю Русскую благоверный великий князь; старший по нем в роде князей русских, брат его Святослав, заступил его место на престоле Владимирском; но сыну его, витязю Невскому, предстоял тяжкий путь в Орду, истомившую его родителя.

Слышал Батый, пленивший землю Русскую и видевший в Орде своей всех князей русских, о чудных подвигах витязя Невского и пожелал, чтобы и он предстал перед лице его. Надменный хан послал сказать святому князю, пребывавшему тогда в Суздале по кончине родительской, грозное и вместе ласковое слово: "Ведомо тебе, о князь, что Господь покорил державе моей многие народы и все мне повинуются; ты ли один свыше всех и не хочешь покориться силе моей? Внимай себе и, если хочешь землю свою соблюсти невредимою, поспеши немедленно ко мне прийти и узришь славу моего царства; себе же и земле своей приобрящешь полезное, ибо я слышал, что ты муж храбрый, мудрый и благообразный". Опечалился благоверный князь нечаянным зовом ханским, от которого его спасала дотоле дальняя его область новгородская и предстательство родителя. Вспомнил он, каким тяжким испытаниям подвергались в Орде князья русские, принужденные иногда уступать требованиям языческим с ущербом своей совести или мученически исповедать веру свою посреди лютых страданий, подобно сродникам его, князю Михаилу Черниговскому и Васильку Всеволодовичу, и недоумевал, на что решиться; но и подвиг родителя, положившего в Орде душу свою за людей своих, был ему любезен. В таком волнении духа пришел он просить совета у благоговейного епископа града Суздаля, Кирилла, открывая ему тайную мысль своего сердца, и епископ утвердил помышления его, внушая идти исповедать имя Христово в Орде и не страшиться убивающих тело, душу же не могущих убить, но если нужно и показать себя достойным нетленного венца мученического, как подобает доброму воину Иисуса Христа; он дал ему в напутствие божественные тело и кровь Христовы и, благословив, отпустил с миром. Быстро пронеслась вниз по Волге, до Золотой Орды Батыевой, громкая молва о шествии витязя Невского. Жены моавитские, как их называет летопись, его именем устрашали детей своих, говоря: "Смолкните, вот идет князь Александр!" — так страшно было имя его иноплеменным. Обрадовался безбожный царь пришествию святого и повелел немедленно привести его в шатер перед свои царские очи, но идущего остановили волхвы и жрецы идольские; они хотели по мерзкому своему обычаю ввести его в ставку ханскую не иначе как сквозь огонь и требовали от князя, чтобы прежде поклонился солнцу и огню. Мужественно отвечал им исповедник: "Я христианин, и не подобает мня кланяться твари, но поклоняться Отцу и Сыну и Святому Духу, единому Богу, в Троице славимому, создавшему небо и землю и все что в них есть". Поруганные волхвы с гневом отошли от благоверного князя и возвестили хану о его дерзновении; но Господь смягчил лютое сердце Батыя и преложил зверство его в овчую кротость, даровав святому угоднику своему славу исповедника и вместе с тем сохраняя его для утешения земли Русской. Хан велел не принуждать его к поклонению солнца и идолов, но прямо ввести с честью к себе, чтобы самому видеть благообразие лица княжеского. Вступив в шатер хана с подобающим достоинством, поклонился ему святой Александр и сказал: "Тебе поклонюся, о царь, ибо тебя почтил царством Господь Бог; твари же не поклонюсь, поелику вся она создана человека ради; Богу единому поклоняюся, которому служу". Богом удержанный, спокойно внял сему твердому исповеданию языческий царь; он даже похвалил перед всеми его величие и мужество и честно и с дарами отпустил князя в свою землю. Это первое хождение в Орду было только началом тех утомительных странствий, которые должен был неоднократно предпринимать блаженный Александр для умиротворения родной земли и блага своих подданных. Хотя довольствовался он родовою областью Новгородскою и Переяславлем-Залесским, но смуты между присными, дядею Святославом и младшими братьями, которые домогались мимо его сесть на престол великокняжеский Владимира, вынудили святого Александра вторично идти в Орду вместе с братом своим Андреем. Получив благословение святителя Всероссийского митрополита Кирилла, перенесшего свою кафедру из разоренного Киева в новопрестольный Владимир, князь Александр достиг опять по Волге Золотой Орды Батыевой, но уже на сей раз должен был простирать далее свое странствие в глубокие пустыни монгольские, на границы Китая, где властвовал в главной Орде Кипчакской сын грозного Чингис-хана, Мангу-хан, повелитель самого Батыя. Счастливо, хотя и медленно, совершилось на сей раз трудное путешествие; мирно возвратились оба брата: старший с титлом великого князя Киевского, тогда как Киев был уже пустынею, а младший, Андрей, с давно желанным титлом великого князя Владимирского; не оспаривал у него этого преимущества кроткий Александр. Но два года спустя новые смуты между единокровными, навлекшие оружие татарское на родную землю, заставили опять ревностного ее поборника предпринять третье странствие в Орду Волжскую, уже к сыну Батыеву Сартаку.

Великий князь Святослав, дядя Андрея, лишенный им престола Владимирского, жаловался на него в Орде, обвиняя в непокорности хану, и возбудил гнев его. Сартак послал трех своих храбрейших воевод, Неврюя, Котия и Алебугу смирить непокорного. Легкомысленный Андрей, не соразмерив сил своих, дерзнул противостать один, с малою горстью людей, многочисленному войску татарскому и был разбит; сам он бежал к немцам в Колывань, или Ревель, но бедствующая его область потерпела крайнее разорение от меча варваров. Тогда явился за нее предстателем в Орде святой Александр и утолил гнев ханский. Он утвержден был как единственный властитель на престоле великокняжеском Киева, Владимира и Великого Новгорода и возвратился со славою в отечество, чтобы залечить его язвы и восстановить из развалин еще дымившиеся храмы и веси. Велика была радость по всей земле Русской о избрании на царство сего благоверного князя, давно уже бывшего единственным упованием родной страны посреди ее бедствий. Митрополит Кирилл вышел к нему навстречу с крестами и хоругвями и всем освященным собором из златых врат владимирских и торжественно посадил князя на престоле отчем и деднем. Это было в 1252 году; с тех пор, собственно, началась благословенная его держава.

Посольство от папы

Несколько прежде иное испытание в вере ожидало великого князя с Запада; но как он явил себя исповедником христианства против безбожных язычников, так подобало ему явиться и твердым исповедником православия перед лицом отпадших от его чистых догматов. Вскоре после трудных его странствий в Орду пришли к нему посланные от папы римского Иннокентия IV два почетных легата из ближайших его кардиналов со льстивыми речами и писанием к мужу именитому, князю Суздальскому Александру. Первосвященник Римский, услышав от людей своих, бывших в Монголии, о кончине великого князя Ярослава и о подвигах ратных его славного сына от пораженных им рыцарей ордена Ливонского и Немецкого, обратил свои честолюбивые виды на Александра. Он надеялся склонить князя на свою сторону блеском земного венца, как некогда Даниила, короля Галицкого, который принял от папы королевскую корону, но иного венца жаждала чистая душа Александра. "Мы слышали о тебе как о князе честном и дивном, — писал папа, — и что земля твоя похвальна и велика, и сего ради послали к тебе мужей избранных и премудрых, да послушаешь их учения". Не щадил он ни лести, ни хитросплетенных вымыслов, в пространном своем послании, чтобы только достигнуть цели. Не обинуяся, возвел папа клевету на твердого в вере родителя Александрова, великого князя Ярослава, будто бы на обратном пути из Монголии втайне обещал он повиноваться Римской Церкви и всенародно бы о том объявил, если бы преждевременно не похитила его смерть. "За это, без сомнения, получил он жребий праведных и покоится ныне в вечном с ними блаженстве, — писал папа святому Александру. — Желая, чтобы и ты вместе с родителем соделался причастником толикого блаженства как законный наследник отеческого достояния, мы по примеру оной жены евангельской, возжегшей свечу, чтобы поискать потерянную драхму, изыскиваем пути, усиливаясь навести тебя на стезю отца твоего, которой подобает тебе следовать с чистым сердцем и твердым намерением. Как он обещался принять постановления и исповедание Римской Церкви, так и ты оставь путь погибели, ведущий к вечному осуждению, восприми соединение с тою же Церковью, которая несомненно приводит почитателей ее ко спасению. Не должна быть тобою отвергнута наша просьба, ибо она, будучи с нашей стороны исполнением долга, послужит собственным твоим выгодам. Посему, если требуем от тебя, чтобы ты боялся Бога и по любви к нему исполнял Его заповеди, то не безрассудно ли с твоей стороны будет отказать в повиновении нам и даже Богу, которого наместником, хотя и не по заслугам, мы являемся на земле. Впрочем, этим повиновением нисколько не уменьшается честь властителя. Знай, что если ты воспользуешься нашим и даже Божиим благоволением, мы будем считать тебя знатнейшим между прочими католическими князьями и всегда с особенным усилием будем стараться об увеличении твоей славы. Поелику опасности легко избежать, если против нее вооружишься предусмотрительностью, то мы за особенный долг поставляем просить тебя: как скоро узнаешь, что татарское войско направляет шествие свое нахристиан, ты тотчас постарайся дать знать о том братьям тевтонским в Ливонии, дабы, когда это дойдет через тех братьев до сведения нашего, мы могли заранее подумать, как противостать с помощью Божиею татарам".

Легко проникнул прелесть вражью благоверный князь, измлада воспитанный в наказании и учении Господнем, и премудро обличил посланных к нему кратким словом: "Слышите, посланники папежские и обольстители окаянные: от Адама и до потопа, и от потопа до разделения языков, и от разделения языков до начала Авраама, от Авраама до проития Израилева сквозь Чермное море и от начала царства Соломона до Августа царя, а от начала Августа до Рождества Христова и до страсти и воскресения Его, и от воскресения Его и восшествия на небеса до царствия великого Константина и до первого Собора и до седьмого Собора, сие все ведаем добре и от вас нового учения не приемлем; ибо все пророки от начала мира получили свидетельство верою, и сие вменилось им в праведность, и нам прорекли они единого истинного Бога, в Него же и мы веруем неизменно".

А дабы не почитали дерзновенные легаты по своему невежеству православных христиан за неких язычников, благоверный ревнитель православия отеческого подробно изложил перед посланными римскими твердое и ясное исповедание своей веры, в обличение нововведений западных.

"Вера наша сия есть: Троица во единства и единство в Троице, не три Бога разумеем, но единого Бога во едином существе и божестве проповедуем, ибо единое есть Божество в Троице и Троица во едином Божестве; различаем же Троицу на три пресущественные ипостаси нераздельно и совокупляем во единство неслиянно и пребожественно; Божество простое, а не сложное, недоведомое и непостижимое, творческое, а не сотворенное, саможизненное, самобытное, безначальное, присносущное, бесконечное и покланяемое, всю тварь видимую и невидимую создавшее, ибо все от Него и все в Нем; равенство и единство исповедуем в Троице и Троицу в равенстве и единстве, называя Отца, не разумеем Его прежде Сына или после Него Сына и Святого Духа, но всех вкупе разумеем, ибо не было Отца, когда не было Сына, ни Сына, когда не было Отца, ни Духа Святого когда не было Отца и Сына, но вместе Отец, и вместе Сын и Дух Святый: Отец, родивший Сына, а не рожденный, Сын же от Отца родившийся, собезначальный, а не родивший, Дух же Святый, от Отца происходящий и на Сыне почивающий, а не родивший и не рожденный, ибо с тремя собственными свойствами нераздельное исповедуем Божество, тождественное, равное, самовластное, единовластное в трех ипостасях славим.

Веруем же несомненно единого быть Сына Божия, единого от той же единосущной Троицы, того же естества, а не иного, родившегося от Приснодевы Марии неизреченно и в нашу плоть совершенно облекшегося, исповедуем истинно, одушевленно, словесно, а не бездушно и не безумно, как вы мудрствуете, и сего ради безумно приносите опресноки, полагая, что Христос принял мертвую плоть без души и без ума; мы же разумием Его человеком совершенным и истинным, в двух естествах, с двумя волями, и хотениями, и действиями, нераздельно от Отца и Святого Духа. Он на земли во плоти пожил, но был со Отцом и Духом вместе и на небеси, не отступив от того, чем был, но восприяв то, чем не был; пребыл же и в том и в другом совершенным, т. е. в божестве и человечестве; единое сыновство приял, а не двойственное, ибо тот же единый есть Сын Божий и Богородицею рожденный, восприял же волею плоть и пострадал ею, а не божеством, нас ради, согрешивших, на кресте от жидов, кровию своею очистив нашу греховную скверну; не довольствовался Он толиким человеколюбием, по милости своей, дабы Ему ради нас быть распяту на кресте, но и смерть, ради нашего спасения, восприял и в ад снисшел и там отпадшего диавола с отпадшею его силою неразрешимыми узами связал и ад пленил, и смерть победил, и от века спящих там, Адама и всех пророков и всех праведных, извел оттуда и с собою воскресил в третий день; сам же воскрес в той же плоти, которую приял, а не оставил ее во аде, приняв иную, как сослужебные диаволу еретики мнят, но в той же плоти воскрес, т. е. в нашей, которую от Богородицы заимствовал, рождаясь, и в коей на небеса взошел и одесную Отца воссел, со Святым Духом, и ожидаем Его пришествия в день Страшного Суда, дабы судить живых и мертвых и воздать каждому по делам, ибо чаем воскресения мертвых и жизни будущего века.

Приснодеву Марию, Матерь Его, нарицаем истинною Богородицею, и как от нее родшегося Сына дерзновенно исповедуем Богом, так и сию, родившую Его, нарицаем Богородицею, ибо от имени Божия Богородица, и по царь царица и по Владыке Владычица. Его изволением и Отчим хотением, того же Сына Отчего и Ее, действием Святого Духа, родила Она без мужа, неизреченно и неиспытанно, не только для нас земных человеков, но и для небесных существ недостигаемо и недомыслимо ангелам, херувимам и серафимам, ибо один сие ведает родившийся из Нее.

Мы храним тщательно и честных икон поклонение, храним же, не просто приемля их токмо как изображение красками на доски, ибо не образу простому поклоняемся, как уже сказал я, но первообразному лицу, которого есть образ и начертание, честное воздаем поклонение, ибо Христову богоначертанному изображению покланяемся как образу Божию и, Сына Божия приемля в уме, воспоминаем милосердное Его к нам с небес сошествие, воплощение Его, и на земле жительство, и на кресте страдание нас ради, грешных, и во ад сошествие, и смерти вкушение, и тридневное из мертвых воскресение, и на небеса преславное его вознесение, и на престоле, со Отцом и Святым Духом во плоти нашей сидение, избавление нас от смерти и всю благость Его к нам, человекам согрешающим. Всемилосердой же и Премилостивой Богородицы, Матери Его, честно чтим образ святой, как бы саму Ее в уме нашем перед собою зря, и честное поклонение образу ее творим, ибо Она Сына Божия и Бога родила нам плотью, и сего ради мы, земные, усвоились Богу и с ангелами восприяли жительство; Она нам сотворила путь от земли на небо, древом жизни напитала нас и, хлебом жизненным насытив утробу нашу, от смерти избавила и прощение от грехов даровала, двери райские и царство паки отверзла и все блага земные и небесные через Нее, Сыном Ее мы прияли.

Святых же угодников чтим и почитаем и святыми именуем их, как угодивших Богу, наших учителей и наставников всего мира ко благому, на земле небесным житием своим явившихся собеседниками ангелов, и о нас к Богу ходатаями и молитвенниками неложными и христианскими заступниками от всяких зол. Держим же честно поучения святых апостолов и святых отец вселенских седьми соборов и поместных и святых прочих жития честно храним, ибо сему научились от св. апостолов и св. отцов. Сия наша вера: не тако же верующих и не поклоняющихся иконам святых и не чтящих изображения святых, на них написанных и первообразных анафематствуем".

Легаты папские посрамлены были таким твердым обличением от благоверного князя, которому возмнили проповедовать веру Христову, как бы не ведущему христианства, и главенство своего папы, несовместное с единым главою Церкви, Господом нашим Иисусом Христом; без успеха пошли они обратно в путь свой, как некогда иные послы римские, отвергнутые его равноапостольным предком, которым сказал Владимир: "Идите к себе, ибо отцы наши сего от вас не принимали".

Св. Александр на великом княжении Владимирском

С саном великокняжеским началось новое служение Александра не только отечеству, возложенному на рамена его, но и всей Церкви Российской, которую должен был ограждать от иноверных, и одиннадцать лет продолжалось это многотрудное служение. Современники и потомство оценили его подвиг единодушным признанием блаженного князя в числе своих заступников на небесах, как он действительно был им и на земле. С отроческого возраста, девять лет княжил Александр в отчине своей новгородской и шесть с титлом великого князя Киевского, но это было только начатком новых, более трудных подвигов, здесь уже не с мечом в руках как доблестный воитель мог он отражать врагов от рубежа родной земли; нет, он должен был действовать совершенно иначе, ибо еще не настало счастливое время Донских, и предпринимать трудные путешествия по пустыням в Орду для умиротворения надменных ханов, так как не предстояло иного средства спасти Русь. И что было еще больнее для его княжеского и вместе отеческого сердца: собственные его подданные не постигали вынужденного его смирения перед Ордою, оттого что привыкли к его победам над шведами и немцами; не только народ, но даже и сын его возмутился против отца, как бы за дело чести, осуждая его невольную покорность, когда дело шло уже не о чести, но о спасении целого народа. Все это должен был заключить в мужественной душе своей витязь Невский, и что дивного, если преждевременно истомился в таком кипящем горниле испытаний и если самое тело, хотя благообразное и крепкое, ослабело от частых странствий в дальнюю Орду и не вынесло наконец постоянного напряжения сил? Неодолимый в битвах, еще в полном цвете мужества, изнемог под бременем великокняжеского венца, который был для него венцом терновым, едва достигнув сорокатрехлетнего возраста.

А между тем все, что он совершил в краткие годы своего княжения, послужило на все прочее время печального ига ограждением для святой Церкви, ибо собственно в его правление определились окончательно взаимные отношения монгольских властителей и покоренной ими Руси, равно как и порядок собирания поголовной дани, и та степень, на которую стали перед лицом победителей духовные власти бедствующего народа. Не только оградил их благоверный князь от позорной дани как служителей Божиих, но и столько возвысил во мнении ханов, что в самой их столице, на берегах Волги, водворил нового епископа Сарайского для утешения князей русских и народа, вынужденных там долго пребывать. Он явил себя с первого своего странствия в Орду мужественным исповедником веры Христовой, пред лицом страшного царя, умертвившего уже двух его сродников, и слава ратных подвигов внушала невольное уважение к личным его доблестям; Александр послужил твердым щитом Церкви своей и народу. Не знаешь, чему более дивиться: неодолимому ли мужеству князя там, где предстояла победа над врагами с оружием в руках, или благоразумному терпению, проистекавшему от более трудной победы над самим собою там, где надлежало смиряться перед врагами!

Однако, когда было нужно смирять непокорных и возможно отражать врагов, великий князь не выпускал из рук данного ему от Бога оружия, ибо властитель не без ума меч носит, по словам апостола Павла (Рим 13:4). Беспокойный Новгород дерзнул возмутиться, изгнал от себя сына его Василия, уже многие годы княжившего у Святой Софии, и призвал из Твери брата Александрова, князя Ярослава, а между тем готовил посольство о мире к великому князю, как бы равный к равному, и хотел посылать за себя ходатаем архиепископа своего Далмата. При поставлении сего Далмата, по смерти владыки новгородского Спиридона, сам великий князь с двумя святителями, митрополитом Кириллом и соименным ему епископом Ростовским, приходил в свою отчину для рукоположения нового епископа к Святой Софии и тяжко там занемог; восстенали тогда духовенство и народ Великого Новгорода, воссылая теплые мольбы о исцелении любимого князя, и Господь услышал их молитву! И вот не прошло трех лет, когда тот же народ, позабыв все милости и доблести великого Александра, отважился опять восстать против своего благодетеля и даже оскорбить его лично изгнанием сына.

Поднялся с дружиною великий князь против древней своей отчины, которая во все время его княжения была главным предметом его отеческих забот, но вместе с тем и более всех его оскорбляла частыми мятежами. Смутились новгородцы и разделились на две стороны, услышав, что великий князь уже в Торжке; одни желали восстановить порядок, другие держались посадника Анании, бывшего виною смятения. Великий князь послал к ним своего племянника Бориса, сына мученика князя Василька, требуя выдачи посадника, и ждал ответа, не подвигаясь вперед, но не был благоприятен ответ новгородский. Чтобы не проливать крови народной, благодушный властитель, хотя и оскорбленный в том, что наиболее было близко его родительскому сердцу, снисходительно потребовал, чтобы Анания только сложил с себя посадничество; на сей раз очувствовался сам виновный, будучи изумлен таким великодушием, и поспешил исполнить волю князя. Тогда пошел в свою отчину Александр и торжественно встретил его во вратах города владыка со всем своим клиром, с хоругвями и крестами как победителя. Смирившийся Новгород с радостью принял опять к себе на княжение его изгнанного сына Василия, честив самого родителя сколько мог, чтобы загладить перед ним вину свою, и отпустил с богатыми дарами. Но это было не последнее возмущение Новгорода против своего владыки, и еще дважды пришлось усмирять его витязю Невскому.

Из Великого Новгорода ревностный князь принужден был спешить в Нижний, чтобы там договориться о исчислении народном с Улавчием, родственником нового хана Верки, который занял место Батыя и Сартака, и едва устроил это трудное дело, как уже опять должен был возвратиться в Новгород для отражения шведов и ливонцев. Позабыв прежние победы Александра, все враги северные соединились опять против его отчины и начали строить крепость на реке Нарове. Возопияли о помощи новгородцы, и двинулся к ним с сильною дружиною витязь Невский, пригласив с собою и митрополита для посещения дальней области: цель похода содержалась в тайне. Святитель Кирилл, благословив ратных, остался ожидать его окончания у Святой Софии. Призрел Господь на правду святого князя, хотевшего только отклонить непрестанные нападения врагов, и увенчал новым успехом его воинский подвиг, это был уже последний! Витязь Невский воевал опять на поприще славы первых дней своей юности; труден и страшен был неведомый путь по теснинам и скважням, как их называет летопись, посреди снегов и метелей, обращавших день в ночь, так что многие из новгородцев возвратились домой, хотя для них собственно предпринят был поход. Но мужественный князь не унывал, проник в сердце земли вражеской, повсюду поражая не чаявших столь быстрого нападения, и со множеством пленных возвратился в Новгород. Надолго утихли шведы и немцы, ибо Господь показал его грозным для ближних и дальних, прославляя своего угодника.

Не успокоился поборник земли Русской от трудов своих, ибо тотчас по возвращении в престольный Владимир принужден был идти в Орду Волжскую, чтобы окончательно заключить с нею условие о дани. Вслед за ним пришли из Орды ненавистные численники татарские и переписали всю землю Суздальскую, Муромскую и Рязанскую, но не коснулись в них духовенства и оставили в России только своих десятников и сотников, которые должны были заведовать данью. Таким образом, в мире окончилась первая перепись, с сохранением достоинства Церкви и без насилия народу, потому что иноплеменники предоставили управление природным князьям и не вступались во внутренний быт Руси ради ходатайства мудрого князя в Орде.

Едва окончилась перепись народная, великий князь отправился опять в Сарай для удостоверения в ее верности самого хана. Он взял с собою двух своих братьев: Ярослава Тверского, которому великодушно простил обиду, и Андрея, который возвратился из Колывани по смерти Батыя и, отложив свой воинский дух, желал только мирно княжить в Суздале, под сенью старшего брата. Александр испросил ему помилование и утолил гнев хана Берки. Но хан изъявил непременную свою волю подчинить поголовной дани и вольный дотоле Новгород. Предчувствовал Александр нависшую грозу, ибо слышал, что при одной только вести о переписи, когда она еще мирно совершалась в пределах Владимирских, уже целый год волновался Новгород и часто собиралось вече на площади Ярославовой, хотя без пролития крови; впоследствии, однако, убит был один посадник. Сам блаженный князь явился с численниками в свою отчину, чтобы отклонить бедствия, и встретил то, чего не мог ожидать. В числе непокорных оказался юный сын его Василий, правитель Новгорода; обольщенный мятежными боярами, вступился он за честь вольного Новгорода и, услышав о приближении родителя, бежал в Псков. На сей раз мирно окончилось дело переписи, ибо численники татарские, испуганные мятежом, удовольствовались одними дарами вместо дани и удалились в Орду. Новгородцы старались удержать у себя великого князя; но, предвидя будущее смятение ради той же дани, державный властитель не мог оставить без наказания возмутителей его сына и народа, от которых бы пострадала вся земля Русская, и в первый раз оказал строгость. Он повелел судить их по гражданскому закону и предать заслуженной казни для восстановления тишины по всей земле Русской, как говорит летопись Софийская, и, назначив другого сына своего, Димитрия, правителем Новгорода, вызвал из Пскова ослушника Василия и сослал его в Суздальскую область.

Возвращаясь из Новгорода, блаженный князь провел великие дни страстной недели в Ростове, где хотел поклониться чудотворной иконе заступницы рода христианского и принять благословение уважаемого епископа Кирилла, молитвам коего приписывал успех трудного дела. С любовью приняли его родственные князья, Борис и Глеб, и с честью отпустили во Владимир, но недолго мог он там оставаться. В ту же зиму пришли опять численники ханские переписать Новгород, и великий князь опять должен был им сопутствовать для соблюдения тишины. Опять взволновался Новгород, когда татары с наглостью стали притеснять народ в его окрестностях; последствия могли быть ужасны: убийство чиновников татарских навлекло бы гибель на всю Россию. Болея душою по родной земле, убедил их блаженный Александр отложить насилие ради собственной безопасности и приставил к ним стражу из детей боярских. Еще более возмутился народ, подозревая участие бояр своих в насилии татарском, и поднял оружие. Мудрый князь, вместо того чтобы идти на непокорных, выехал из городища со всем двором своим и численниками ханскими, предоставляя Новгород собственной его участи; внезапное осиротение смирило народ; он согласился на перепись, и спасена была земля русская от нового нашествия. Она успокоилась под святым покровом Александра в последние два года его княжения; тишина сия была ослабею, данною ему от Господа для приготовления временного к отшествию в вечность. В продолжение сего краткого отдыха родился ему, как бы вождь мира, последний сын Даниил, будущий родоначальник славного дома Московского, коим возвеличилась вся Россия. Только правнуку Александрову предстояла слава первой победы над татарами; святому же князю надлежало испить чашу горести до самого дна.

Ему предстоял еще один подвиг мужества и терпения, и уже последний; новая буря восстала из Орды. Татары заменили своих сборщиков дани более лютыми, из племени хазар или хивинцев, которые прослыли в летописях наших бесерменами; имя сие осталось доселе в поругании у всего народа, ибо жестокие сборщики взяли на откуп всю дань и никого не щадили, ругаясь над святынею и священством; терпение народа истощилось. Внезапно по звуку вечевого колокола восстали Владимир, Суздаль и Ростов и избили своих мучителей, не думая о последствиях. Уже страшное полчище поднялось из Орды, чтобы пройти с огнем и мечом всю землю Русскую, как некогда при Батые. Великий князь стал собираться в Орду, чтобы принести себя в жертву за свой народ, если не утолит гнева ханского. "Нет больше той любви, — говорит Спаситель, — как если кто положит душу свою за друзей своих" (Ин 15:13). Сего последнего подвига вольного самопожертвования пожелал от него Господь, чтобы вторично украсить его венцом исповедника, прежде нежели воззвать в горные селения. Но благодушный державец земли Русской не помышлял о самом себе в столь решительную для него минуту опасного странствия и, услышав о новом нападении литовских рыцарей на пределы псковские, послал с сильною против них ратью сына Димитрия и брата Ярослава; обычный успех увенчал сей последний его поход: крепкий град Юрьев, древнее состояние земли Русской, основанный великим князем Ярославом во имя ангела великомученика Георгия, взят был приступом, и совершенная победа одержана над немцами.

Кроме умилостивления ханского, и другая была причина спешить в Орду, чтобы отклонить новое требование надменных победителей, которые хотели принудить дружины русские проливать кровь христианскую за язычников. Сколь трудно было двойное сие ходатайство, можно о том судить по времени странствия, ибо оно продолжалось более года. Однако Бог благословил полным успехом христианский поистине подвиг своего угодника, чтобы еще утешить землю Русскую, которая должна была вскоре его лишиться. С радостью возвращался блаженный князь из Орды, и весть об успехе предупреждала его медленное шествие, медленное, потому что здоровье его было расстроено долгим томлением в Орде. На несколько дней остановился он отдохнуть в Нижнем Новгороде и потом продолжал путь до Городца Волжского, но тут застиг его предсмертный недуг. Проразумев близкое свое отшествие к Богу, удалил он от себя все земное и пожелал великого ангельского образа: совершилось печальное пострижение по его пламенной молитве, и прославленный витязь Невский Александр, великий князь обширной державы Российской, отложив всякое земное величие, восприял в схиме смиренное имя Алексия.

Умилительно рассказывает писатель жития его преставление блаженного князя-инока: "Смотрите, как и в последний минуты являет он заботу о вверенных ему людях, подобно пастырю, хотящему отойти на дальнюю сторону, который гласом трубы собирает стадо свое, чтобы овцы его не отлучались на пажити друг от друга. Получив многожеланную схиму, созывает он к болезненному одру князей своих, и бояр, и простых людей, и дает им последнее благословение, прощая их во всем и прося отпущения самому себе. Горькое было зрелище общего плача и рыдания о поборнике всей земли Русской, предстателе бояр, питателе убогих, отце вдов и сирот и заступнике Церкви, которую защищал от врагов, утверждая в ней веру Христову! Блаженный, отходя в вечность, и сам прослезился от многого вопля и велел прекратить рыдание, чтобы не нарушали перед смертью его покоя. Еще однажды пожелал он сподобиться приобщения пречистых тайн Господа и Спаса своего и, с сим божественным напутствием предал свою чистую душу в руки Божий, в день памяти святого апостола Филиппа, 11 ноября 1263 года".

Рыдали в городце Волжском, но еще ничего не ведал о горькой утрате престольный Владимир. Один только святитель Кирилл, предстоя на соборной молитве, в божественном видении познал тяжкую скорбь, постигшую все вверенное ему стадо: внезапно представилась ему святая душа Александрова, руками ангелов Божиих возносимая горе, и хотя проникнутый светлостью небесного явления святитель, опустясь мыслию к осиротевшей земле, невольно возгласил к сослужащим: "Уже зашло солнце земли Русской!" — никто не уразумел таинственных слов его; помолчав немного, чтобы дать свободное течение своим слезам, с глубоким вздохом произнес он: "Благоверный великий князь Александр ныне преставился от жития сего!" При сей поразительной вести единогласно исторглись из всех уст и сердец два только слова, выразившие все: "Уже погибаем!" Плач заглушил всякую речь: действительно погибала Россия, лишенная своего заступника и умиротворителя.

Погребальное шествие двинулось из Городца, не так и не во гроб ожидала оттоле своего князя любившая его столица. Опустел престольный Владимир и весь устремился в сретение усопшего, как бы живого. За десять поприщ от города, перед вратами обители Боголюбской, основанной славным его прадедом князем Андреем, митрополит Кирилл встретил тело блаженного со свечами и фимиамом кадильным, при пении надгробных гимнов; не было слышно гимнов от плача народного, и самые певчие умолкали от слез; каждый искал прикоснуться к священной раке своего благодетеля, и стонала земля от плача всенародного множества. Когда же внесен был благоверный князь и поставлен в кафедральном соборе между гробами предков для торжественного отпевания, славное совершилось чудо перед лицом всех, во извещение небесной славы нового заступника земли Русской. Совершив чин погребальный, митрополит Кирилл подошел к раке и хотел разогнуть руку усопшего, чтобы вложить в нее прощальную грамоту, какую есть обычай давать преставшимся; но блаженный сам простер ее с покорностью, чтобы принять разрушительную хартию, и тогда сложил опять крестообразно руки на персях. Ужас объял предстоявших при столь явном знамении благодати Божией, и все прославили Бога, прославляющего на земле своих угодников. Тогда священноначальник со всем освященным собором, подняв на главы тело князя-схимника, с пением и плачем понесли его уже как инока из храма, где погребались его славные предки, в обитель иноческую Рождества Богоматери, и там погребли в соборной церкви, где вскоре суждено было ему прославиться.

Чудеса святого князя Александра

Не оставил и после преставления блаженный Александр своей паствы, день и ночь о ней бдящий как живой, заступая ее от врагов видимых и невидимых; отселе начинается ряд его посмертных подвигов, столь же светлых, как и во дни временной жизни. Подобает святым Божиим, воссиявшим, как солнце, и других освещать зарями своих чудес, ибо не поставляют светильника под спудом, говорит Святое Писание, но на свещнике, да светит миру. То достойно внимания, что сей благоверный поборник земли Русской, всю свою жизнь подвизавшийся для ее спасения, действовал в том же духе и за пределами гроба, проявляя небесный покров свой в самые тяжкие годины испытания, как некогда великомученик Димитрий, щит древней Солуни,

Когда в лето 1380 года второй Батый, окаянный Мамай с полчищами агарянскими, поднялся против правнука его, великого князя Димитрия, названного Донским ради своей победы, как и блаженному Александру усвоилось имя Невского, явилось первое знамение от почиющего в престольном Владимире. Пономарь, благоговейно служивший при обители Рождества Богоматери, сподобился чудного видения: ночью стоял он на молитве в притворе церковном и со слезами молил Господа и Пречистую Его Матерь о избавлении от иноплеменных, призывая на помощь и витязя Невского как присного заступника своего народа. И вот он видит: зажигаются сами собою свечи у его гробницы, два святолепных старца исходят из алтаря и приближаются ко гробу Александра: "Княже Александре, восстани на помощь сроднику твоему великому князю Димитрию, одолеваемому от иноплеменных!" Так воззвали они к усопшему, и восстал скорый помощник против агарян как бы живой из гроба перед очами смятенного служителя церкви, и все три невидимы стали. Подобало светлому витязю, столько пострадавшему в Орде, явиться на поле ратном в тот день, когда спасенный его смирением народ впервые подымал оружие против неверных. В самое утро, последовавшее за видением сей таинственной ночи, одержана победа Донская, и высока была рука благоверного князя Димитрия на варваров. Когда же впоследствии возвестил сей пономарь митрополиту всея Руси о своем видении, пришел он из града Москвы в престольный Владимир со всем освященным собором и, с молитвою раскопав место, где погребено было тело святого князя, обрел его нетленным после стосемнадцатилетнего пребывания в земле. С честью положили его в раке, поверх земли, в храме Богоматери, и начали истекать от святых мощей многоразличные исцеления: слепые прозирали, хромые ходили, расслабленные укреплялись и бесы изгонялись.

Сто лет спустя, при предстоявшем бедствии страшного пожара во Владимире, опять явилось знамение от благоверного князя, возвестившее гнев Божий для возбуждения к покаянию. Это было в понедельник 23 мая 1491 года, как записано в летописях. На рассвете многие видели над главою церковного той обители, где почивал святой князь, легкое облако, белое, как иней, а внутри его подобие витязя Невского, возносящегося к небу. Ужасом объят был весь город, и зазвонили в колокола по всем церквам. В полдень вспыхнул страшный пожар, от которого погорел город со всеми его посадами и самая обитель Рождества Богоматери. В церковь ее стеклось множество народа, духовных и мирян, которые снесли в нее свое имущество; однако попущением Божиим и внутрь ее проник огонь; она сгорела со всеми людьми, но чудотворные мощи благоверного князя сохранились невредимы, так что и пелена, бывшая внутри раки, осталась неприкосновенною, ибо Господь, по выражению псалма, хранит все кости своих угодников (Пс 33:21).

Когда благочестивый царь Иоанн Васильевич шел завоевать Казанское царство, на пути остановился он во граде Владимире, чтобы испросить у мощей своего блаженного предка благословение на новый подвиг против агарян; витязь Невский явил ему знамение своего благоволения: он исцелил одного из спутников державного, Аркадия именем, который впоследствии был списателем жития святого князя. Сей Аркадий во время соборной молитвы у цельбоносной раки, видя малую скважню на церковном помосте, вложил в нее болящий перст свой и почувствовал, будто омокает его в некую масть благовонную, как миро; с той минуты не обрелось ни струпа, ни язвы на исцеленном персте его. Умилившийся царь принял сие знамение как благое для себя напутствие победы и, возвратившись со славою после покорения агарянского царства, возымел ревность прославить всенародным чествованием святого поборника земли Русской. Совещавшись соборно с богомольцем своим Макарием, митрополитом всея Руси, положили они исследовать подробно о житии и чудесах угодника Божия Александра и написать ему службу в назидание и утешение не одного града Владимира, где уже давно местно почиталась его память, но и всей спасенной им некогда земли Русской.

Тот же державный испытал сам благодатную помощь святого своего сродника во время бедственного на Москву нашествия крымского хана Девлет-Гирея (в 1571 году), как некогда предок его Донской против полчищ Мамаевых. Некто благоговейный инок Антоний сподобился чудного видения в обители Рождества Богоматери, где провел многие годы постнической жизни. Ночью бодрствовал он в келье своей и молил заступницу рода христианского и витязя Невского дать победу на варваров державному царю. Внезапно восхищенный в духе, видит он себя мысленными очами перед вратами своей обители, и двух светлых юношей на конях, быстро приблизившихся ко вратам. Оставив коней, входят они в церковь, где почивал святой Александр, и по сходству ликов с знакомою ему иконою страстотерпцев инок узнает благоверных князей Бориса и Глеба; вслед за ними устремился он в храм, которого двери отверзлись сами собою, и свечи возожглись у раки блаженного Александра. К нему воззвали светоносные юноши: "Восстали, брат наш, благоверный великий князь Александр, да ускорим на помощь сроднику нашему царю Иоанну, ибо ныне предстоит ему брань с иноплеменными", — и внезапно восстал из гроба своего чудотворец.

Все трое вышли из храма, и у врат обители обрелись никем не держимые три коня, снеговидные, вооруженные как бы на брань. Инок услышал и тайные речи святых витязей, воссевших на ратных коней своих: "Пойдем к Пречистой Богородице в ее соборную церковь, к сродникам нашим великим князьям Андрею, Всеволоду, Георгию и Ярославу, дабы и они с нами подвиглись на помощь". Сказав сие, устремились они к соборному храму, и за ними спешно, сколько мог, последовал инок. Прежде всех восстал из гроба Всеволод великий и после него три других великих князя, поборники земли Русской; их было уже семь с Александром и двумя страстотерпцами, и для всех обрелись кони у врат церковных; они понеслись высоко через городскую стену по направлению града Ростова, и их последние речи еще достигли слуха инока: "Пойдем в Ростов к поборнику нашему, царевичу ордынскому Петру, да и тот с нами поможет на безбожных израильтян сроднику нашему царю Иоанну". При сих словах все они скрылись от его взоров. В тот день высока была рука благовенчанного царя на полчища крымские агарян, и без вести пропало все их нечестивое сонмище заступлением святых сродников державного.

Говорить ли о всех исцелениях, истекавших от святых мощей блаженного Александра? Первые исцелились две жены слепые, с сокрушенным сердцем молившие святого князя, да испросит им прощение у Христа Бога, и прозрели. Потом имевший уже многие годы сухую ногу и напрасно искавший помощи человеческой, как только обратился с теплою молитвою к блаженному, внезапно у самой его раки встал на обе ноги перед глазами всех. И расслабленный руками и ногами, при молитве иерейской с окроплением святою водою от святых мощей, почувствовал разрешение всех своих членов. Два монаха той же обители, из коих один расслабленный уже многие годы по грехам своим, другой же, по имени Давид, одержимый лютым недугом на болезненном одре, воззвали оба со слезами к князю-иноку Алексию; и оба получили скорое исцеление. Не одни болящие, но и беснуемые избавлялись от тяжкого своего недуга, припадая к раке угодника Божия: один из живших в обители, по имени Терентий, и двое из окрестных сел, одержимые духом нечистым, страшными воплями наводили на всех ужас; но, как только приблизились к святым мощам, избавились от лютого беса, их терзавшего, и в полном разуме возвратились в дома свои, прославляя угодника Божия. Также и два сына боярских, Истома Головнин, уже отчаявшийся в жизни, и Симеон Забелин из Пскова, недвижимый всеми членами, когда принесены были к раке святого, получили от него внезапное исцеление.

Кто расскажет все чудеса, бывшие от угодника Божия в престольном Владимире, еще прежде его всенародного прославления? В 1541 году после праздника Успения, по отпусте вечерни, сама собою возожглась свеча в присутствии экклесиарха, у гроба святого князя, знаменуя скорое его прославление. Экклесиарх по простоте погасил свечу, но уведомил о том архимандрита Евфросина, который поспешил в церковь и осязал свечу еще теплую от огня; прежде же никогда она не была зажигаема. И после прославления угодника Божия последовали многие чудеса. В 1572 году один из граждан Владимира по имени Феодул, страдавший от духа нечистого, привезен был к вратам обители, где почивает святой, и внезапно получил исцеление; женщина слепая из подгородного села Красного прозрела у его раки; другая расслабленная из посада Владимирского, которую положили на ступенях ее, воззвала из глубины сердца к угоднику Божию: он явился духовным очам ее, взял за руку и велел встать и ходить; здравою возвратилась она в дом свой.

Еще слепой из города Владимира, по имени Давид, с умилением молившийся у святых мощей в день недельный, во время утреннего чтения Евангелия увидел внезапный свет и, окропленный святой водою, прозрел совершенно; так различны были образы исцелений. Недужный отрок Иоанн, сын дворянина владимирского Максима Никитина, не владевший членами, ни языком, получил разрешение, когда родители принесли его ко гробу блаженного князя. Позднейшее чудо, записанное в житии, совершилось 10 марта 1706 года, во свидетельство, что не оскудевает благодать Божия в телеси святого угодника: Владимирского уезда крестьянин Афанасий Никитин из монастырской деревни Угрюмовой внезапно у себя в доме впал в безумие, так что не узнавал никого из сродников, и многие дни не ел и не пил. Ему явился благоверный князь и велел идти в день воскресный ко гробу своему, где получит исцеление. Поверил болящий угоднику Божию и, несколько опомнившись, просил сродников вести его в обитель Богоматери; но еще не дошел до самой раки, как уже получил совершенное исцеление и, припав со слезами ко святым мощам, воздал хвалу великому чудотворцу.

Приспело время и еще большего прославления витязя Невского. Великий император Петр после двадцатилетней брани со шведами на суше и на водах, в тех пределах, где некогда подвизался против них и блаженный его сродник, заложил новую столицу во имя ангела своего апостола Петра, на той реке, которой именем назнаменовался великий князь Александр. Заключив наконец славный и давно желанный мир, усердствовал император запечатлеть оный торжеством в память древнего победителя шведов на берегах Невы; он пожелал освятить новую свою столицу и ее иноческую лавру перенесением честных мощей блаженного Александра из древнего Владимира, где еще много оставалось святых его сродников во утверждение древнего святилища и града.

По совещанию со Святейшим Синодом повелел он устроить великолепную раку от своих царских сокровищ и все нужное к перенесенью святых мощей, которые с духовным торжеством двинулись к северу из обители Владимирской, несомые священными руками, как некогда кивот завета. Когда же достигли Великого Новгорода, древней отчины святого Александра, нетленно почиющий князь поставлен был на богато убранную ладью, и вниз по Волхову продолжали шествие, как в те дни, когда воинствовал в сих пределах. На прославленной им реке встретил витязя Невского сам император и перенес его на великолепную галеру, которой руль принял в свои руки, державшие кормило государства. Сановники его сидели у весел и воспевали священные гимны в честь угодника Божия. Во вратах новой лавры во имя Живоначальной Троицы вышел в сретение святых мощей архиепископ Новгородский Феодосии с членами Святейшего Синода и всем освященным собором; своими руками внесли они священную раку во вновь устроенный храм по имени святого Александра. Три дня светло торжествовала столица, и день 30 августа, ознаменованный памятью славного мира и принесением святых мощей в столицу, избран был для ежегодного празднования сего радостного события в присутствии августейших особ царствующего дома. Благочестивая дочь Великого Петра, императрица Елизавета, в залог своего усердия устроила богатейшую раку из первого серебра, добытого в ее царствование во вновь открытых рудниках колыванских, а Великая Екатерина соорудила в Невской лавре новый величественный собор, куда перенесены были в 1790 году с великим торжеством мощи благоверного князя для их окончательного пребывания. Именем святого витязя Невского нарекла она и державного своего внука, которым благословил Господь не одну только Россию, но и всю Европу, познавшую через него силу благодати в избранниках Божиих.

Впервые опубликовано: Муравьёв А.Н. Жития святых Российской Церкви, также иверских и славянских, 1859.

Муравьёв Андрей Николаевич (1806-1874) камергер российского императорского двора; православный духовный писатель и историк Церкви, паломник и путешественник; драматург, поэт. Почётный член Императорской академии наук (1836).