А.Н. Муравьёв
Житие святителя Петра, митрополита Московского и всей России чудотворца

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие Киприана

Первые годы и иночество блаженного Петра

Святительство Петра митрополита

Перенесение кафедры в Москву и кончина святителя Петра

5 октября ликует первопрестольная столица, и с нею вся Россия совершает торжественно общую память трех своих великих святителей: Петра, Алексия и Ионы, митрополитов Киевских и всея Руси, и им воспевает: "Первопрестольницы Российстии, истиннии хранители апостольских преданий, столпы непоколебимии, православия наставницы, Петре, и Алексее, и Ионо, Владыку всех молите мир вселенней даровати и душам нашим велию милость". Благочестивый царь Феодор Иоаннович и первый патриарх Всероссийский Иов установили в 1589 году совершать память сих трех святителей по примеру празднества греческих трех иерархов: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого, чтобы и Церковь Российская, украсившаяся в лице Иова высоким саном патриаршества, уподоблялась матери своей, Церкви Преческой, чествованием своих великих перво-престольников, восседавших на кафедре Киевской и Московской как единонравных апостолам и наместников их престола. Нет летописного указания, почему собственно 5 октября избрано для учреждения общего им празднества, хотя в одной старой рукописи упомянуто, что торжество учредилось по случаю исцеления царской дочери, малолетней Феодосии.

Предисловие Киприана

"Петр божественный, великий в русских святителях, тезоименитый верховному апостолу Петру, которого нарек Господь камнем веры во основание Церкви, подобно ему сделался твердым камнем веры и основанием всех Русской земли святителей как новоявленный чудотворец; он был первый обновитель престола святейшей митрополии богоспасаемого , а ныне уже царствующего града Москвы, и всей великой земли Русской. Много было и прежде него преосвященных митрополитов, которые украшали собою престол митрополии русской, от первого в Киеве митрополита Михаила и до Максима, который совершил житие свое во граде Владимире, числом до двадцати трех; но хотя многие показали они труды и многие добродетели стяжали перед Богом, и все содействием Святого Духа непорочною сохранили Церковь Христову и благочестиво исправили слово божественное истины, а некоторые прияли даже от Бога дарование чудес и небесные почести, каждый против своего подвига; ни один из них, однако, не удостоился на земле празднования, в день своей памяти, и торжественного ублажения, доколе не благоволил Господь утвердиться Киевской и Владимирской державе, в боголюбивом граде Москве, где тогда господствовал великий князь Иоанн, называемый Калита, после блаженного отца своего Даниила Александровича. Тогда, благоволением Божиим, пришел во град Москву сей Божий человек и великий во святителях Петр, а с ним вместе и Божия благодать, как сам он прорек и благословил, ибо его самого прославил Бог, паче всех бывших митрополитов русских".

Но кто же так умилительно и вместе торжественно выражается о сем новом светильнике, просиявшем в земле Русской, о котором взывает вся отечественная Церковь: "...что прежде бесплодная земля, ныне веселится, ибо Христос светильника ей показал, явно сияющего миру и исце-левающего недуги и болезни наши"? Это один из ближайших его преемников, третий по нем, Киприан, сам испытавший его целебную силу и впоследствии причтенный к лику святых своей Церкви. Он, почти как современник и очевидец, составил для современников и потомства житие великого святителя Петра, и что лучшее можно о нем сказать, как только изложить более доступным словом повесть святителя Киприана, присоединив из его же летописи немногие опущенные деяния великого чудотворца и одно пастырское его поучение, сохранившееся нам сквозь ряд столетий.

""А праведники живут вовеки; награда их — в Господе, и попечение о них — у Вышнего", — восклицает Киприан словами премудрого Соломона (Прем 5:15), в начале жития святого своего предместника, и еще: "А праведник, если и рановременно умрет, будет в покое (Прем 4:7), и когда умножаются праведники, веселится народ, а когда господствует нечестивый, народ стенает (Притч 29:2), правым подобает похвала" (Пс 32:1). Один из них и ныне похваляемый нами священноначальник и, хотя никто не в силах похвалить его по достоинству, однако несправедливо было бы оставить посему неукрашенным венец сего святителя и, таким образом, самовольно миновать Божие о нас смотрение. Я почитаю за особенную милость Божию и самого святого угодника то, что и мы могли восприять чрез него малую мзду, поелику издавна был я привлечен любовью к истинному пастырю и хотелось мне, подобно вдовице, принесшей две лепты, принести хотя малое ему похваление; сколько ни удерживало меня чувство моей немощи, не достигающее его величия, однако более тяжким вменял я, как бы обленившись, совершенно сие отложить; ныне же, предпринимая дело выше своей меры, возложил я всю мою надежду на Бога и на его угодника, чтобы мне проповедать о житии его, сколько мне сие даст Господь и сколько слышал от многих сказателей, а также исповедать нечто о его чудесах. Если кто и не может исчерпать всей глубины, не оставит, однако, хотя и малою чашею почерпнуть, чтобы прохладить свою жажду; так и я судил для себя недостойным умолчать о нем как стоящему на его месте и взирающему на гроб его, и наследовавшему его престол, который он только за несколько лет перед сим оставил, отходя к небесным обителям; и так начну повесть о его рождении, воспитании и удалении от мира".

Первые годы и иночество блаженного Петра

Блаженный Петр родился в земле Волынской от благоговейных родителей; известно имя отца его, Феодор, но неизвестно имя матери; не должно, однако, предать молчанию то видение, какое она имела еще прежде его рождения, когда уже младенец был в ее утробе. На рассвете воскресного дня снилось ей, что она держит на руках агнца, между рогами коего произрастало благолиственное древо со многими цветами и плодами, посреди же ветвей горели свечи, и от них исходило благовоние; проснувшись, недоумевала мать о чудном своем видении, но Господь явил впоследствии истину его, благодатными дарами обогатив своего угодника. До семи лет возрастала отрок в доме отеческом и потом отдан был родителями в научение книжное; но хотя и с прилежанием внимал учителю, однако неуспешно шло его учение и немалая была о том печаль родителям и наставнику. Однажды как бы во сне видит отрок мужа в святительской одежде, который стал над ним и сказал; "Чадо мое, открой уста твои"; когда же открыл их, святитель прикоснулся языка его и, благословив, как бы влил некоторую сладость в гортань его. Проснулся отрок и никого не видел, но с того часа все, что писал ему учитель, легко изучал и в короткое время превзошел всех своих сверстников.

Двенадцати лет удалился отрок в один из монастырей, соседний месту его рождения и, несмотря на юный возраст, принят был в число братии от игумена; с отнятием власов отсек он всякое мудрование плотское и сделался во всем послушным духовному отцу. Сам он носил на плечах своих воду, измывал власяницы братские, зимою и летом не оставляя сего послушания; но несмотря на то по церковному звону первый обретался в церкви для ночных и денных служений, благоговейно стоял в храме, никогда даже не прислоняясь к стене, и последний выходил. Многие лета провел он таким образом в пустыне, совершенствуясь и восходя по степеням духовной лествицы добродетелей, как о том научает блаженный лествичник Иоанн в своей Лествице духовной; не только наставнику, но и братии безленостно служил он, не как человекам, но как самому Богу, и для всех был благим образцом добродетели кротостью, смирением и молчанием. Пришедши в совершенный возраст, по рассуждению настоятеля вступил он в служение дьяконское и потом сподобился сана пресвитерского, но и тогда не оставлял служить братии со всяким смирением и сокрушением сердца.

Пришло ему желание учиться иконному писанию, и с благословения своего настоятеля скоро привык он к сему делу, изображая лики Господа, Пречистой Его Матери и святых. Отселе еще большее прилагал усердие к добродетельной жизни и часто обливался слезами, ибо он отрешил мысль свою от всякого земного помысла и умом своим возносился к первообразу тех, кого изображал. Таково свойство человеческого любящего сердца, что если кто вспомнит, хотя мыслию, лицо любимого им человека, то как бы невольно, по чувству любви, обращается к слезам; то же случалось и с сим блаженным мужем, когда от живописных образов возводил ум свой к их первообразу. Человек Божий без лености писал иконы, а настоятель раздавал их братии и христолюбцам, приходившим в обитель ради благословения.

Спустя некоторое время по воле и благословению настоятеля вышел он из обители, ибо подобало такому мужу пройти все степени, прежде нежели воссесть на седалище учительское. Он обошел всю окрестную пустыню и нашел место безмолвное на реке, называемой Рата; тут соорудил себе жилище и многие подъял труды, прилагая болезни к болезням; тут воздвиг церковь во имя Спаса нашего Иисуса Христа и поставил кельи для приходящей к нему братии. Немалое число иноков собралось к нему в короткое время, и он, как чадолюбивый отец, заботился о их спасении, не только поучая словом, но еще более примером, представляя себя не как старейшину братии, но как последнего из всех. Никогда не раздражался он на согрешавших, но с тихостью увещевал умилительным словом; столько был он милостив, что никогда просящего у Бога (т.е. убогого, какое умилительное словопроизводство!) или странника не отпускал с пустыми руками, но все подавал, что только у него обреталось, памятуя слово Святого Писания: "Благотворящий бедному дает взаймы Господу, и Он воздаст ему за благодеяние его" (Притч 19:17), и повеление самого Господа: "Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд" (Лк 6:36). Часто, не имея, что подать просящему, раздавал писанные им иконы, а иногда и власяницу, сняв с себя, подавал убогому, томимому холодом, и, в таких пребывая подвигах, не мог укрыться на горе добродетели.

Молва о праведной его жизни дошла до слуха державного князя и вельмож страны Волынской и Галицкой, которая тогда процветала во всей славе и чести, исполненная всяким обилием; ныне же не такова уже, после многих ратей, говорит святитель Киприан, ибо время ее прешло. И князь, и бояре его удивлялись человеку Божию и с любовью приходили внимать его слову. Случилось митрополиту Максиму, украшавшему в то время престол всея Руси, проходить из Владимира землю Русскую, поучая народ по преданному уставу; пришел и человек Божий Петр с своею братиею принять благословение у святителя и принес ему образ Успения Владычицы, который сам написал; святитель же, благословив его, с радостью принял образ Пречистой, украсил его златом и дорогими каменьями и до конца жизни благоговейно хранил у себя в келье, днем и ночью молясь сей чудной иконе о соблюдении вверенной ему земли Русской.

Когда же преставился благочестивый святитель Максим во граде Владимире и тело его погребено было в преславной церкви Богоматери, сооруженной князем Боголюбским, тогда некто игумен Геронтий дерзнул восхитить сан святительства, не ведая, что всякий дар совершенный сходит свыше от Отца светов. Одержимый недугом самовластия и своеволием покусился на такую высоту, и время ему благоприятствовало, ибо никто не воспротивился; и так взявши всю святительскую утварь, жезл пастырский и ту самую икону, которую писал блаженный Петр, с послушными ему сановниками церковными пошел в Царьград, как бы уже имея в руках своих желаемое; но с неудовольствием услышала о том вся земля Русская. Князь Галицкий Юрий, негодуя на высокомерие Геронтиево, хотел епископию Галицкую возвести в митрополию всея Руси; посему обратился к блаженному Петру, умоляя его идти в Царьград; в течение многих дней убеждал он человека Божия, то призывая его к себе, то посылая к нему своих советников, доколе не преклонился святой к мольбам его и не предпринял дальнего пути послушания ради, не ведая, что ему самому предстояло епископство, ибо втайне от Петра написал державный моление к святейшему патриарху и всему Собору, прося не отринуть его просьбы и рукоположить самого Петра на престол святительский; для большего же успеха в деле своем князь Волынский отправил и особого посла своего к патриарху вместе со смиренным игуменом; и Петр, и Геронтий из разных пристаней отплыли в Царьград.

Но плавание Геронтиево было злополучно; воздвиглась страшная буря, противные ветры подымали высокие волны против корабля и задерживали его шествие; кораблю же Петрову, плывшему по другой полосе Черного моря, благоприятствовал тихий попутный ветер, так что как будто во сне перешел он пучину и достиг пристани царьградской. Ночью посреди бури явилась Геронтию Матерь Божия так, как она была написана на иконе преподобного Петра, и строго его укорила: "Напрасно труждаешься, предприняв столь долгий путь, ибо не возложится на тебя великий сан святительский, который хотел ты восхитить; но тот, кто написал меня, Петр, игумен Ратский, служитель Сына моего и Бога, возведен будет на верховный престол митрополии русской и украсит его, и людей своих упасет, за которых Сын мой и Господь Иисус пролил кровь свою, от меня заимствованную; и так, богоугодно пожив, в старости маститой радостно прейдет он к желаемому своему владыке и верховному архиерею". В ужасе воспрянул Геронтий от сна и страшного видения, которое поведал всем бывшим с ним на корабле, и всем говорил: "Напрасно трудимся, братия, ибо не получим желаемого". После многого истомления от бури едва возмог он достигнуть Царьграда, но там уже предварил его преподобный Петр и прямо из корабля направился в храм Софии Премудрости Божией, к вселенскому патриарху.

Дивный и святой муж Афанасий украшал тогда вселенскую кафедру своими добродетелями. Едва только вошел игумен русский в двери той храмины, где восседал патриарх, благоуханием исполнилась вся храмина и уразумел духом патриарх, что облагоухало его пришествие Петрово. Он принял его с радостью и любовью и, узнав о причине его странствия, созвал священный Собор митрополитов, на котором по обычаю совершилось избрание и явился достойным святительства Петр, нареченный еще прежде своего рождения и утвержденный чудным видением Богоматери Геронтию. Соборно служил патриарх божественную литургию и посвятил в митрополита дивного Петра, учителем и пастырем всей земли Русской, чтобы сей новый светильник светил всем, находившимся в храмине. "Слышал я, — говорит Киприан, — от некоторых в Царьграде, за истину мне поведавших, что во время посвящения лицо Петра просветилось как бы лучами солнечными, так что изумились вся служившие с патриархом и сам первосвятитель, еще более уверовав в святость человека Божия, пророчески сказал всему Собору, что воистину повелением Божиим пришел к ним дивный муж сей и что по благодати Духа Святого хорошо упасет вверенное ему стадо".

Несколько дней спустя приплыл в Царьград утомленный бурею Геронтий и, представившись патриарху, хотя и против желания, вынужден был рассказать сонное видение, бывшее ему на море. Патриарх же многими наставлениями обличил его, как противно правилам Богоносных Отец, чтобы миряне дерзали избирать святителей, и что никто не должен воспринимать на себя высокий сан сей, если не избран прежде священным Собором и не назнаменован Святым животворящим Духом. Патриарх взял у него ризы святительские и пастырский жезл с честною иконою преподобного Петра, и все сие передал в руки законному святителю, поручив ему и церковных сановников. "Приими святой Богородичный образ, который ты написал своими руками, — сказал ему патриарх, — ибо сего ради воздала тебе дар сама Владычица, предсказав о тебе". С тех пор и до самого отпуска митрополита Русского святейший Афанасий ежедневно простирал к нему душеполезные беседы, говоря: "Внимай, чадо и брат во Христе возлюбленный, каковые подвиги ты предпринял; вот поручил тебе Христос Бог великий корабль свой наставлять и править, чтобы привести его ко пристанищу спасения; не обленись и не унывай, и да не отяготишься бременем забот ради величия и пространства земли Русской. Ты сделался преемником апостольского служения, и Христос поставил тебя делателем своего винограда; итак, будь подражателем апостолам, будь истинным учеником Спаса, чтобы и ты с дерзновением мог воззвать к Господу во второе его пришествие: се аз и дети, яже ми дал еси". С такими поучениями отпустил блаженного из Царьграда, и благополучно принесло его море опять в землю Русскую.

Святительство Петра митрополита

Промысл Божий направил, однако, не в землю Волынскую нового святителя, хотя и оттуда произошел, и не исполнился совет князя Галицкого о перенесении в его пределы митрополии всея Руси, которой хотел он лишить первопрестольный Киев и новую столицу великих князей русских Владимир, где уже утвердились два митрополита, Кирилл и Максим, оба великие ревнители Церкви. По их следам шествовал Петр, руководимый Духом Божиим, и, на краткое только время посетив древнюю свою кафедру Киева, направился во Владимир. Мир и благословение преподавал он на пути своему стаду, переходя из места в место, и словом Божиим поучал вверенные ему души с кротостью и глубоким смирением, памятуя, что в сердце кротких почиет Бог и не уничижит сердце сокрушенное и смиренное.

Не было тогда Князя во Владимире, ибо великий князь Михаил, содержавший престол всея Руси, обитал преимущественно в родной своей Твери, и уже возникала вражда между сильным родом князей московских и князей тверских, жертвою коей пал впоследствии Михаил в Золотой Орде. При таком неустройстве гражданском много встретил огорчений святитель Петр в престольном Владимире, куда прибыл в 1309 году, ибо многие из князей северных не знали нового пришельца и нашлось много недовольных его поставлением не только между князьями, но и между духовными; нужно было время, чтобы открылись его достоинства перед всею паствою.

Первым действием святительской власти Петра митрополита было посвящение во Владимире архиепископа Давида Великому Новгороду. Вскоре должен был он идти в Брянск по долгу пастыря, умиротворить князей, и сам едва не лишился там жизни. Удельный князь сего города Василий был изгнан дядею Святославом, но, испросив помощь у хана, ввел с собою дружину монгольскую для изгнания родственника. Кроткий святитель убеждал Святослава искать примирения, чтобы не проливать крови, ибо владел незаконно. "Уступи, сын мой, — говорил он, — поделись княжением с родичем твоим Василием или уступи ему совсем, а сам отъезжай прочь и не бейся". Но князь Святослав, надеясь на свою силу и мужество, превознесся умом и многою силою брянскою и отвечал: "Владыко! Брянцы меня не пустят, ибо хотят головы свои за меня сложить". Он вступил в бой с племянником и был убит на поле ратном; монголы ворвались в город, все предавая огню и мечу, доколе князь Брянский не остановил кровопролития; сам святитель Петр едва мог найти себе убежище в соборном храме.

Едва миновалась сия княжеская смута, как возникла церковная, ибо не потерпел противоборник рода человеческого видеть пользу духовную, истекавшую от такого пастыря; многих возбуждал он против него, но все со смирением принимал святитель и тем покорил всех, ибо не только не помнил зла, но и всем от души прощал, творя молитву за своих оскорбителей и продолжая заботиться о своем духовном.

Волнение церковное не утишилось однако без соборного действия. Андрей, епископ Тверской, происходивший из рода князей литовских, восстал на первосвятителя, быть может, надеясь заступить его место; начал он по своему легкомыслию строить против него различные ковы и, увлекаемый суетною славою, изострил язык свой на праведного мужа, сплетая на него хульные речи, которые не постыдился даже довести до слуха патриарха Афанасия. Изумился святейший и не хотел поверить клевете; однако, поелику много было обвинений, решился послать одного из первостепенных клириков Великой Церкви для исследования дела с такою грамотою к блаженному Петру: "Всесвященнейший митрополит Киевский и всея Руси, во Святом Духе возлюбленный брат и сослужитель нашего смирения! Тыi знаешь, что избранием Святого Духа поставлен ты пастырем и учителем словесного Христова стада; и вот ныне пришли от вашего племени и твоего предела словеса тяжкие на тебя до моего слуха, которые смутили мой помысл; потщись сие очистить и исправить".

Шептание епископа Тверского не утаилось и прежде от святителя Петра, но он возложил надежду свою на Бога, говоря: "Благоволи, Господи, избавить меня; Господи! поспеши на помощь мне (Пс 39:14); если Бог за нас, кто против нас? (Рим 8:31)" Когда же пришел патриарший клирик на Русь, соединился Собор в городе Переяславле, на котором из числа епископов присутствовал только один Ростовский Симеон; преподобный Прохор, его преемник, был тогда еще игуменом; много было других игуменов, иноков и пресвитеров, и явился в качестве обвинителя епископ Тверской. Великий князь Михаил отсутствовал в Орде, но были сыновья его Димитрий и Александр и многие иные князья и бояре между преподобных иноков. Не постыдился предстать подчиненному Собору святитель Петр, хотя и первопрестольник Русской Церкви, как обвиняемый и давать ответы там, где надлежало ему председательствовать.

Перед лицом всех объявил ему клирик патриаршие слова и писание святейшего Афанасия и возводимую на него клевету, которая возбудила общее негодование; такая молва и смятение возникли на Соборе, когда услышали столь жестокие обвинения, что могло бы произойти и нечто неприличное, если бы сам человек Божий не утишил общего вопля, подражая Господу Иисусу, когда сказал он апостолу Петру: "Вложи меч в ножны" (Ин 18:11). Кроткого Учителя кроткий ученик произнес умилительное слово: "Братия и чада, о Христа возлюбленные! Не лучше я Ионы пророка; если из-за меня столь великое волнение, то изгоните меня, и пусть утихнет молва; зачем волнуетесь столько, меня ради?"

Все готовы были вступиться за доброго своего пастыря и хотели дознать, откуда могли возникнуть такие клеветы на праведного мужа? Не утаился злой делатель, обнаружилась лесть Андреева, и сам он перед всеми был посрамлен и уничижен. Но никакого зла не сделал ему святой Петр, а только поучил его перед лицом всех утешительным словом: "Мир тебе, о Христе чадо, не ты сие сотворил, но из начала завидующий роду человеческому диавол; ты же отныне соблюдай себя, а мимошедшее отпустит тебе Господь". Поучив довольно весь клир, князей и народ, святитель с миром отпустил Собор. Сам он, прилагая труды к трудам и смирение к смирению, во сто крат умножил данный ему от Бога талант, без лености проходя грады и веси, наставляя врученное ему от Бога стадо, не чувствуя утомления телесного, хотя уже возраст его склонялся к старости, но везде являя себя как присный отец сирым, вдовицам и убогим.

Появился в сие время еретик по имени Сеит, сколько можно думать по сему названию, из татар обращенный в христианство, ибо Сеитами называются у них духовные; он начал проповедовать толки, противные учению Православной Церкви, и восставать против иночества, которое казалось недоступным его плотскому мудрованию. Святитель Божий мужественно восстал против него, обличил его в лжеучении и самого отлучил от Церкви как непокорного сына, отделившегося от ее единства. К сему времени можно отнести назидательное поучение Петра к своему духовенству в виде окружного послания игуменам, попам и диаконам.

"Знайте, дети, в какое достоинство вы призваны Богом. Апостол Павел пишет: "Каждый оставайся в том звании, в котором призван" (1 Кор 7:20). Вы, дети, называетесь стражами Церкви, пастырями словесных овец, за которых Христос пролил свою спасительную кровь. Будьте же, дети, истинными пастырями, а не наемниками, которые "ели тук и волною одевались, откормленных овец заколали, а стада не пасли" (Иез 34:3). И "кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инуде, тот вор и разбойник"(Ин 10:1). Но вы, дети, таким не последуйте; подражайте же истинному пастырю Христу, как сам Он сказал в Евангелии своем:

"Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец" (Ин 10:11). Будьте, дети, образцом для своего стада по слову Спасителя, как Он говорил своим апостолам: "Вы — соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного" (Мф 5:13-16). Прежде всего вам должно просветиться сими добродетелями: кротостью и смирением; также блюстись от всех дел непристойных, которыми мир соблазняется, "ибо горе тому человеку, через которого соблазн приходит" (Мф 28:1). Оградившись страхом Божиим, отсеките, дети, от сердец ваших всякую отрасль, пагубную для души: гнев, ярость, зависть, ненависть, пиянство, которое есть корень всякому злу, и смехотворство; ибо сказано: "всяко слово гнило да не исходит из уст ваших" (Еф 5:29). И Спаситель сказал: "...отелов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься" (Мф 12:37). Будьте, дети, в дому Божием, как маслина плодовитая, и приносите плоды духовные, святость. Упражняйтесь, дети, в чтении св. книг и в учении день и ночь по слову пророка: "В законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь!" (Пс 1:2). "Но вы — род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет" (1 Пет:2, 9). Да почивает на вас Дух Святой, как пишет Василий Великий Кесарийский в божественной литургии: "Свят бо есть Господь и во святых почиваяй". Нужно, чтобы дела ваши соответствовали имени вашего священства: "...вера без дел мертва" (Иак 2:20). Облекитесь, дети, как избранные Божий в оружие света, то есть в благочестие. Если таким образом сами вы, дети, будете творить добрые дела пред Богом, тогда в состоянии будете научать и своих детей духовных. Посему, Бога ради, всеми силами потщитесь, дети, проводить жизнь в страхе Божием, чтобы упасти себя и стадо свое и избавиться вечной муки. Писанием и неписанием понуждаю вас, дети, на дела благие, потому что я должен всегда напоминать вам и писать о том, что душеполезно и спасительно. Вместе и сам прошу вас, преподобные, помолитесь о моем недостоинстве и о моей худости по слову Писания:" Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг задруга, чтобы исцелиться" (Иак 5:16), да сподобит Бог всех нас без вреда освободиться от сей суетной жизни и получить вечное блаженство и неизреченную радость Христа Бога нашего, молитвами пречистыя Владычицы нашея Богородицы. Наконец будем славить безначального Отца и единородного Сына Его, Христа Бога нашего, и пречистого, преблагого и животворящего Духа, ибо так верными славится пресвятое имя Божие и тою божественною силою мы избавляемся от враг видимых и невидимых в сем веке и в будущем, во веки аминь".

Между тем святителю Петру готовился новый тяжкий подвиг: по смерти хана Тохтага он должен был ехать в Орду вместе с великим князем Михаилом для подтверждения новым ханом Узбеком грамот, которыми освобождалось духовенство от даней монгольских. Не одних только ради обид церковных, пошлин и судов вынужден был предпринять трудное сие странствие блаженный Петр, но и для того, чтобы предупредить послов императора немецкого и папы римского, которые шли в Орду и могли испросить себе у хана преимущества для своей Церкви, вредные для православия в южных областях России. Заботы пастырские призывали также первосвятителя в Орду; он был недоволен действиями епископа Сарского Измаила и, впоследствии сменив его, назначил благочестивого Варсонофия. Господь благословил путешествие сие полным успехом, к общей радости Церкви, и святой Петр, принятый ханом Узбеком с великими почестями, получил от него подтверждение прежних прав своего духовенства; таков был замечательный ярлык ханский:

"Вышнего и бессмертного Бога волею, и силою, и величеством, и милостью его многою, Узбеково слово всем нашим князьям, великим, средним и нижним и сильным воеводам и вельможам, князьям удельным и полчным, книжникам и уставодержателям, людским вестникам и сбирателям, баскакам и послам нашим, гонцам, даныцикам и писцам, мимоездящим послам и ловцам нашим, сокольникам, пардусникам и всем людям высоким и нижним, великим и малым нашего царства, по всем нашим странам и улусам, где Бога бессмертного силою наша власть держит и слово наше владеет. Никто да не обидит на Руси соборную церковь Петра митрополита и людей его церковных, никто да не взимает стяжаний, ни имением, ни людьми; их только знает Петр митрополит, судит и управляет людьми своими по правде; в чем бы ни было, в разбое или в татьбе и во всяких делах ведает один Петр митрополит, или кому прикажет, да все покорятся и повинуются митрополиту, все его церковные причты по первоначальным их законам и по первым грамотам нашим, прежних царей великих. Никто да не вступается в церковное достояние митрополита, ибо все то Божие есть; а если кто вступится и преступит наше слово и наш ярлык, тот повинен Богу и гнев на себя от него приимет, а от нас ему будет казнь смертная. Митрополит правым путем да пребывает и правым сердцем и правою мыслию все свое церковное да устрояет, судит и ведает или кому повелит то ведать и управлять; нам же и детям нашим ни во что сие не вступаться, ни всем князьям нашего царства и всех наших стран и улусов, не только в церковное и митрополичье, но ни в города их, ни в волости, ни в села, ни во всякие ловли и земли, луга и леса, винограды и мельницы, зимовища их и стада конские и скотские, ни во все стяжания и имения церковные. Все свои причты и все их законы, уложенные от самого начала, ведает только митрополит или кому прикажет, да не будет ничто переиначено, или порушено, или обижено.

Митрополит да пребывает в тихом и кротком житии, без всякие смуты и правым сердцем молит Бога за нас, за наших детей и наше племя, ибо и мы также управляем и жалуем, как жаловали прежние цари, которые давали им ярлыки свои; и мы тем же путем и теми же ярлыками жалуем их, да и Бог нас пожалует; мы бережем Божие и данного Богу не взимаем, а кто берет Божие, тот будет повинен, под гневом Божиим и от нас казнен смертью, чтобы и другие, видя сие, в боязни были. Когда поедут наши баскаки, таможенники, даныцики и писцы, то по сим нашим грамотам, как молвило наше слово, да будут целы все соборные церкви митрополита и все его стяжания, и люди никем ни от кого не обижены, архимандриты, игумены, попы и все принты церковные, как гласит сей наш ярлык. Дань ли для нас взимают, или иное что, тамгу ли, поплужное, мостовщину, ловитву ли какую для нас, или если для нашей службы, из наших улусов повелим рать собирать; но от соборной церкви Петра митрополита и от всех его людей и причта никто да не взимает, ибо они за нас Бога молят и соблюдают нас, и укрепляют наше воинство. Кто же и прежде нас сего не ведал, что Бога бессмертного силою и волею живут все и воюют? Все то ведают, и мы, Богу молясь, по грамотам прежних царей выдали им жалованные грамоты, ни в чем их не изменяя, как то было прежде нас, то и наше слово уставило по первому пути: какая бы дань наша ни была, да не просят от них ничего, а что возьмут, то возвратят втрое, если бы даже взяли и по нужде великой, и тогда им от нас не будет кротко, и око наше тихо на них не смотрит. В законы их никто да не вступается, да не вредят и не хулят церквей их, монастырей и часовен; если же кто начнет осуждать их веру и хулить, тот ничем не извинится перед нами и умрет злою смертью; семейства попов и диаконов, в одном доме живущих и ядущих один хлеб, тем же от нас пожалованы и да молятся за нас Богу правою мыслию; а кто будет за нас молиться Богу неправыми сердцем, грех на нем будет. Так наше слово учинило, и мы дали грамоту сию Петру митрополиту для крепости, дабы видя и слыша сию грамоту, люди, церкви, монастыри и причты, не преслушали его ни в чем, но послушны будут ему по их законам и по старине, да пребывает митрополит без всякой печали и скорби, Бога моля о нас и о нашем царстве. Таков ярлык наш и так молвя, слово наше данною крепостью утвердили; Заячьего лета осеннего первого месяца писана и дана на полях".

Не достойно ли внимания, какое благоволение к святой Церкви внушил Господь в сердце язычника, чтобы оградить ее от волнений внутренних и внешних! Миром Церкви утвердилось самое царство, укрепилась и столица, кафедрою святительскою и святостью жизни верховного пастыря, который внушал такое уважение иноплеменных к себе и своей Церкви!

Перенесение кафедры в Москву и кончина святителя Петра

Но при таком покровительстве со стороны Золотой орды исполненное любви сердце архипастыря страдало от междоусобий князей русских. Напрасно удерживал он князя Московского Георгия во Владимире, убеждая его не ходить в Орду домогаться великого княжения, когда жив был законный властитель Михаил; напрасно опять, после мученической кончины благоверного Михаила, удерживал сына его Димитрия, князя Тверского, от нападения на области Московскую и Новгородскую: и Димитрий, и Георгий пали оба жертвою взаимной ненависти в Орде, и престол великокняжеский законно перешел в руки князя Московского Иоанна Калиты, брата Георгиева, как старшего в роде. Горько было видеть святителю, что и земная его родина Волынь опустошена и покорена была литовцами, и самый Киев, первопрестольный град православия, достался в руки язычника Гедимина, а между тем митрополит ничего не мог предпринимать к облегчению бедствий Южной России, ни даже странствовать по ее пределам, где свирепствовали огнь и меч литовские.

Взоры и мысли его обратились к Москве, где прозорливый дух его предвидел славу будущего княжения, хотя еще мал был тогда и малолюден славный град сей, не так, как мы его ныне видим, говорит святитель Киприан. Там правил тогда благочестивый великий князь Иоанн, сын князя схимника Даниила и внук блаженного витязя Невского, которого благая память исполняла собою всю землю Русскую. Святитель Петр видел Иоанна, сияющего православием и украшенного всякими добрыми делами, милостивого к нищим (так что и название Калиты получил от носимого им при себе мешка для раздаяния милостыни), воздающего должную почесть Божиим церквам и их служителям, любителя божественных писаний и послушателя отеческих учений; от всей души полюбил он князя и, больше иных мест, начал жить в его престольном городе. Писатель иноземный (Герберштейн), бывший посланником в России в XVI веке, в книге своей о делах московских, основываясь на преданиях местных, тогда еще свежих, говорит, что была и другая причина, привлекавшая благоговейного святителя к новой столице всея Руси. Там, в обители, устроенной Даниилом, спасался некто священный инок Алексий, прославленный святою жизнью и чудесами после своей смерти, которые совершались над его гробом. Святитель Петр, знавший его лично, хотел провести последние дни своей жизни при его гробнице, ныне нам уже неизвестной. Быть может, не из уважения ли к сему преподобному иноку принял имя его и святитель Алексий, которое столько прославил на кафедре всея Руси.

С 1325 года митрополит Петр уже постоянно жил в Москве, куда прибыл для погребения брата Иоанна, Георгия, убиенного в Орде; там рукоположил он и нового владыку Новгородского Моисея на место архиепископа Давида, и это было первое посвящение архиерейское, которое видела Москва. Чтобы положить более прочное основание новой столицы и своей кафедре, святитель желал при жизни своей соорудить соборный храм во имя Матери Божией, который бы мог заменить Боголюбский собор Владимира. Часто в своих духовных беседах, совещаясь о том с великим князем, пророчески он ему говорил: "О боголюбезный сын мой, если ты послушаешься моего совета и соорудишь в Москве церковь каменную соборную во имя Пречистой Богоматери, то и тебя самого Господь Бог благословит и поставит выше иных князей, и распространит град сей паче иных градов, и прославится в нем имя Божие; не оскудеют державные от семени твоего, обладая и царствуя местом сим в род и род и вовеки; взыдут руки их на плечи врагов их; еще же и святители поживут в нем и мои здесь кости положены будут".

С любовью и радостью великою принял слова сии великий князь от своего блаженного учителя, ибо между ними всегда было общение духовное, и он воздавал ему подобающую честь, памятуя слово Господне ученикам своим: "Кто принимает вас, принимает Меня" (Мф 10:40). С тех пор начал он с большим старанием прилежать о церкви, приготовляя все, что было нужно для ее сооружения, и сам святитель спешил сим богоугодным делом, ибо чувствовал уже приближение своей кончины; своими руками устроил бы себе гроб в основании храма, близ святого жертвенника. Было ему откровение Божие о скором изшествии из сего мира к Господу, которого возлюбил от первых дней своей юности; было о том таинственное сновидение и великому князю Иоанну, как о том гласят многие повести, говорит святитель Киприан.

Виделось князю, будто ехал он на конях близ реки Неглинной, где ныне на горе стоит монастырь, именуемый Высоким, с церковью во имя чудотворца Петра; внезапно представилась князю на этом месте гора высокая, покрытая снегом; изумился Иоанн и, показывая на нее своим вельможам, недоумевал о необычайной высоте горы, но мало-помалу начал стаивать снег, и вскоре исчезла самая гора. Иоанн возвестил о том святителю Божию, и святой Петр пророчески ему сказал: "Разумно тебе да будет, о чадо, что гора сия высокая, какую видел, есть образ твоего благородия и высоких твоих добродетелей, и Богом дарованного тебе отеческого скипетра и величия крестоносных хоругвей Русского царства; снежный же верх горы сей являет близкое скончание моего жительства, которое, подобно снегу, лежавшему на горе, вскоре скроется от очей твоих. Но как и самая гора, когда ты долго на нее смотрел, сделалась невидимою перед тобою, так и тебе предлежит после моего отшествия, богоугодно царствовав и воспитав около себя благородные чада, преставиться от мира сего. Когда услышишь ты о некоем старце, к тебе пришедшем, тогда и ты уразумей о совершении доброго твоего жительства и близком отшествии к Богу". С умилением внял великий князь прозорливой речи святителя и ожидал в последние годы своей жизни пришествия сего необычайного старца, обещанного ему святителем, ибо всегда исполнялись дивные его речи.

Было и еще одно таинственное видение, предвозвестившее святителю час его исхода, но описатель жития его, блаженный митрополит Киприан, упоминая о сем откровении, не рассказывает, какое оно было; говорит только, что великой радости исполнился святой Петр, узнав о скором своем отшествии к Богу. Он взошел в церковь соборную и совершил сам божественную службу, помолившись о православных царях и князьях и возлюбленном сыне своем, князе Иоанне, и за все благочестивое христианское население земли Русской, и воспомянул также о всех усопших. По выходе из церкви призвал он весь клир церковный и по обычаю своему довольно поучил назидательным словом; с того часа не переставал раздавать милостыню всем приходившим к нему убогим, также по всем обителям и церквам, иереям и диаконам. Великого князя Ионнна не было тогда в городе; святитель позвал к себе старейшину, поставленного князем, по имени Протасий, мужа верного и украшенного всякими добродетелями, и сказал ему: "Чадо, вот я отхожу от жития сего; оставляю сыну своему возлюбленному князю Иоанну милость, мир и благословение от Бога, и смени его до века. Сколько сын мой меня успокоил, воздаст ему Господь Бог сторицею в мире сем, и живот вечный наследует он; да не оскудеют от семени его обладающие местом сим и не упразднится память его, и Господь исполнит его влагалища за то злато, которое завещал на совершение церковного строения". Потом, преподав всем предстоявшим мир, сам начал петь вечернюю службу с воздетыми к небу руками; еще молитва была на устах его, когда уже душа отходила из тела, возлетая на небеса к желаемому Христу.

Великий князь, услышав о преставлении доброго пастыря, поспешил в столицу со всеми своими вельможами и сильно скорбел о такой утрате. Как свойственно усопшим, положили святителя на погребальный одр и священники понесли его на руках своих в церковь, но на пути случилось нечто необычайное. Один человек, не имевший веры к святому при жизни, внутренне похулил его по смерти, видя воздаваемую ему почесть, и так говорил сам себе: "Для чего великий князь и столько народа предходят и последуют одному человеку мертвому, воздавая ему такую почесть!"

Едва только помыслил это в сердце своем, как увидел усопшего святителя, сидящего на одре своем и благословляющего на обе стороны народ. Тело святого Петра опущено было во гроб, который он сам себе приготовил, месяца декабря в 21-й день, отколе непрестанно источал исцеления приходившим к нему с верою. В двадцатый день юноша, расслабленный от рождения, так что не мог руки свои приподнять к устам, с теплою верою и слезами припал ко гробу святителя и внезапно получил исцеление; в то же время глухому возвратился слух и слепому зрение; так в немногие дни уже Господь прославил своего угодника.

Великий князь написал бывшие чудеса от мощей святого и, пришедши в славный град свой Владимир, в день праздничный, в соборном храме провозгласил их с амвона во услышание всех. Тогда и тот, кто некогда был одержим неверием к святому, выступив из толпы народной, исповедал грех свой и сказал, как он сам видел усопшего святителя во время погребения, с смертного одра своего благословлявшего народ на обе стороны; слышав сие, князь, и клир, и народ единогласно прославили Бога, прославляющего своих угодников. Знамения и чудеса продолжались при его гробе, и многие принимали исцеление от святых мощей, но большею частью втайне, ибо угодник Божий и по смерти сохранял свое смирение, втайне исцеляя сокровенные болезни.

Благоверный князь Иоанн исполнил завет, данный им святителю, и довершил соборный храм во имя Успения Богоматери с приделом поклонения честных вериг апостола Петра, где был погребен святитель, ибо это был день его ангела (ныне же празднуется верховным апостолам). Иоанн устроил и для себя, и для своего рода царственную усыпальницу в другом соборном храме, во имя архистратига Михаила, и через шестнадцать лет после преставления святителя исполнилось сказанное им слово державному. Однажды ночью, когда спокойно спал Иоанн на одре своем, внезапно сама собою расторглась цепь от дверей его ложницы, и послышался голос: "Се старец пришел уже"; но не было никого видно, кто бы произнес сил слова; быть может, это был и сам святитель, обещавший предварить князя. Уразумел

Иоанн исполнение пророчества великого чудотворца Петра и, нимало не медля, все оставив, удалился в обитель Преображения Господня, так называемую Спас-на-бору, которую сам устроил на княжеском дворе своем. Здесь он постригся и в скором времени преставился к Господу. В десятой степени происходил он от святого Владимира, присовокупляет святитель Киприан; но из всех великих князей, до него бывших, первый носил благодатное имя Иоанна, которое знаменует благодать, и Господь даровал ему для духовной его пользы благого советника, преславного Петра митрополита.

Однако еще при жизни его прославился сей великий святитель. Несколько времени спустя после его преставления Феогност поставлен был в Царьграде от патриарха Исайи митрополитом Киевским и всея Руси и, пришедши на свою кафедру, когда услышал о исцелениях, бывающих от раки чудотворца, немедленно возвестил о том святейшему патриарху. Исайя созвал Собор в Царьграде, прочтено было писание митрополита, и все единогласно прославили Господа, а патриарх соборною грамотою известил митрополита о решении всего Собора.

"Преосвященный митрополит всея Руси, всечестной и возлюбленный во Святом Духи брат и сослужитель нашего смирения! Благодать и мир от Бога твоему святительству; мы прияли твое писание, извещающее нас о том, как был прославлен от Бога по смерти своей прежде тебя бывший святитель той же святой Церкви Петр как ближний служитель и угодник Господа и что великие от него совершаются чудеса и всякие исцеляются болезни. Возрадовались мы и возвеселились духом и должное воздали славословие Богу. Поелику же спрашивает нас твое святительство, как сотворить тебе с его святыми мощами, то ты сам ведаешь, какой имеет тому чин святая Божия Церковь, ибо есть о том извещение и неизменно соблюдается устав церковный. Посему и твое святительство священными песнями и славословиями да почтет угодника Божия; причти его к ликам тех, которые в прежние годы прияли похвалу и славу от прославившего их Бога, Коего благодать да будет с тобою".

Когда получено было писание сие митрополитом Феогностом, он возвестил о том великому князю, и клиру церковному, и всему народу, и учрежден был светлый праздник святителю Петру, который доныне совершается к утешению многих, ибо как от обильного источника почерпаются от него исцеления душевные и телесные. Никогда еще в земле Русской не было столь торжественного прославления святых угодников, хотя уже и многие из них просияли на тверди церковной, ибо здесь вся великая Церковь Константинопольская еще прежде нашей отечественной торжественно провозгласила святость человека Божия и верховного святителя земли Русской Петра чудотворца.

"Приложу к сему и о себе некую малую душеполезную повесть и потом умолкну, — говорит святитель Киприан. — Прежде сих лет, не знаю, какими судьбами, которые только ведает один Бог, и я, смиренный, возведен был на высокий престол митрополии Русской святейшим патриархом Фи-лофеем и всем освященным Собором; но по пришествии моем в землю Русскую случилось мне нечто сопротивное по грехам моим. Когда настало третье лето, опять устремился я в Царьград и, достигнув туда по многим трудам и искушениям в надежде на утешение, обрел там напротив того всякое нестроение в царях и патриархах, ибо на патриаршем престоле сидел зловозведенный Макарий, дерзнувший восхитить оный без соборного избрания, одним лишь царским изволением, а блаженный Филофей, столько лет украшавший Вселенский престол, был низведен по клеветам и заключен в монастыре, где и предал душу свою в руки Божий. Вскоре однако и царь, его оскорбивший, утратил царство, и Макарий низвержен был соборно и предан заточению. Тринадцать месяцев пробыл я тогда в Царьграде, и невозможно было мне из него выйти, ибо великая нужда облегала тогда царствующий град: морем обладали латины, а землею безбожные турки, и в таком затворе напала на меня нестерпимая болезнь, так что едва остался в живых; но, как только пришел в себя, призвал я на помощь святителя Петра, говоря: "Раб Божий, угодник Спасов, знаю, что ты имеешь великое дерзновение к Богу и можешь напутствуемым и больным помочь, сколько пожелаешь; итак, если тебе угодно, чтобы дошел я до твоего престола и поклонился твоему гробу, дай мне помощь и облегчение от болезни"". Веруйте мне, свидетельствует Киприан, что с того часа престала нестерпимая болезнь и через несколько дней вышел я из царствующего града и поспешением Божиим и его угодника пришел и поклонился чудотворному гробу в престольный град Москву, где с великою честью и радостью принял нас благоверный великий князь Димитрий, внук славного князя Иоанна.

Таковы деяния сего великого святителя и чудотворца!

Впервые опубликовано: Впервые опубликовано: Муравьёв А.Н. Жития святых Российской Церкви, также иверских и славянских, 1859.

Муравьёв Андрей Николаевич (1806-1874) камергер российского императорского двора; православный духовный писатель и историк Церкви, паломник и путешественник; драматург, поэт. Почётный член Императорской академии наук (1836).